биография кратко, годы жизни, деятельность — История России
22 июля 1878 года родился выдающийся классик педагогической мысли, польский врач, писатель и общественный деятель Януш Корчак.
Одна из грубейших ошибок – считать, что педагогика является наукой
о ребенке, а не о человеке. Вспыльчивый ребенок, не помня себя,
ударил; взрослый, не помня себя, убил. <…> Детей нет – есть люди, но
с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями,
иной игрой чувств…
Я. Корчак. Как любить ребенка: Интернат
Детский доктор
Настоящее имя Корчака – Эрш Хенрик Гольдшмит. Он родился в Царстве Польском, входившем тогда в состав Российской империи, в интеллигентной семье: дед – врач, отец – адвокат. Свободы в детстве Януша не было, мать не позволяла ему проводить время с детьми не своего социального статуса, так что жизнь ребенка проходила в четырех стенах. Смерть главы семейства привела к потере Гольдшмитами прежнего социального положения. Чтобы как-то справиться с утратой отца, Корчак взялся за перо – и с тех пор писал всегда (первые его рассказы публиковались в еженедельных польских журналах). В 1898 году он поступил на медицинский факультет Варшавского университета, там же появился его творческий псевдоним – Януш Корчак. Профессора в университете говорили, что Корчаку, слишком сильно сочувствующему больному, никогда не стать врачом, а он, студент первого курса, принявший решение стать детским доктором, искренне не понимал, как можно оставаться безучастным к страданиям ребенка. После поездки по Швейцарии, где Корчак посещал детские больницы и школы, в Варшаве он все чаще стал бывать в бедных кварталах, приносил детям еду и лекарства, рассказывал истории. Это была настоящая двойная жизнь: днем – приличный студент, вечером – походы по трущобам. Помогая нуждающимся детям, Корчак забывал о собственных проблемах в семье и со здоровьем.
Дом сирот. Оркестр под управлением Януша Корчака
Детская республика
В 1904 году Корчак устроился врачом в больницу для детей из бедных семей. Эту работу он считал тогда основным своим делом. Затем была стажировка в Германии для повышения квалификации. Во время поездки он значительную часть времени провел, посещая центры для содержания малолетних преступников и приют для умственно отсталых детей. Вернувшись в Варшаву, уже будучи весьма знаменитым, Корчак пребывал в поисках выхода из следующей ситуации: он может вылечить детей с разными заболеваниями, но дальше эти дети попадут назад, в трущобы, в нездоровую среду. Как быть? Корчак принял решение оставить медицину и работать в детском приюте. В шок были повергнуты все – и родные, и пациенты. На педагогическом поприще Корчак начал осуществлять свою мечту – создавать детский дом, в котором дети имели бы такие же права, как и взрослые. В рабочем районе на спонсорские деньги он стал строить настоящую детскую республику, которая открылась в 1911 году. Прекрасно сознавая, что дети не ангелы, что у них свои особенности черт характера, Корчак полагал, что детство должно быть счастливым несмотря ни на что и это счастье человек должен запомнить на всю жизнь. Мало кто верил в успех эксперимента Корчака, тем более что большинство его воспитанников были сиротами или детьми из неблагополучных семей, которых он просто подбирал с улицы, они даже не знали, что такое простыни и подушки. В 1912 году детская республика со своим парламентом, газетой, конституцией была выстроена.
Две войны
В 1914 году Корчак был вынужден по призыву отправиться в военно-полевой госпиталь на Восточный фронт Первой мировой войны, среди всех жутких последствий которой было и сиротство. Волею судьбы Корчак попал в Киев и создал там аналогичный варшавскому приют. Тогда же он начал писать свою знаменитую книгу «Как любить ребенка», негласно называемую «Библия для родителей». В 1918 году Корчак вернулся в Варшаву (Польша тогда получила независимость) и продолжил заниматься своей педагогической и литературной деятельностью. К Корчаку под конец жизни относились неоднозначно. Одни считали его неудачником, старым холостяком (Корчак действительно принес личное счастье в жертву ради своих воспитанников) без банковских сбережений, да еще с опасной для лихолетья Второй мировой войны национальностью. Другие видели в Корчаке или увидели со временем баловня судьбы, чьи сказки переводились на многие мировые языки, а научные работы легли в основу первой в мире Женевской декларации прав ребенка (1959 года). За права детей Корчак боролся всю жизнь и выделял среди них три основных: право ребенка на смерть; на сегодняшний день; быть тем, что он есть. В октябре 1940 года, оккупировавшие Польшу гитлеровцы создали в Варшаве гетто для евреев, куда позднее перевели и сиротский приют Корчака. Он всеми силами самоотверженно старался сохранить детскую республику, долго и наивно верил в то, что детей нацисты не тронут. Члены польского Сопротивления, когда поползли слухи о готовящихся чистках в гетто, предложили Корчаку бежать, но он отказался покинуть своих воспитанников (их было почти 200 человек). Позже он еще дважды отказался оставить их: перед этапированием в лагерь смерти Треблинку и перед лицом солдата, узнавшего знаменитого писателя, уже у входа в товарный поезд, направлявшийся в Треблинку, где 6 августа 1942 года Януша Корчака и всех детей завели в газовую камеру…
Памятник «Януш Корчак с детьми» в Иерусалиме
Януш Корчак — биография, факты, фото
Януш Корчак (настоящее имя Эрш Хенрик Гольдшмидт; 1878-1942) – выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель.
Корчак вошел в историю не только как крупный педагог, но и как человек, на деле доказавший свою безграничную любовь к детям. Это случилось во время Второй мировой войны, когда он добровольно поехал в концентрационный лагерь, куда для уничтожения были отправлены воспитанники его «Дома сирот».
Это кажется тем более невероятным, что лично Корчаку многократно предлагали свободу, однако он наотрез отказался оставлять детей.
Из данной статьи вы узнаете об удивительной биографии Януша Корчака и познакомитесь с интересными фактами, о которых вы, возможно, никогда не знали.
Биография Януша Корчака
Настоящее имя Януша Корчака – Эрш Хенрик Гольдшмидт. Он родился 22 июля 1878 г. в Царстве Польском, входившим в состав Российской империи. Януш рос в обеспеченной еврейской семье, так как его отец, Юзеф Гольдшмидт, был преуспевающим юристом.
В ассимилированной еврейской семье, в которой Януш родился и вырос, его называли на польский манер Генриком. У него была младшая сестра Анна.
Детство и юность
Детство будущего педагога трудно было назвать радостным. Отношение к евреям оставляло желать лучшего, вследствие чего семья Корачака постоянно сталкивались с какими-то трудностями.
К тому же в учебных заведениях того времени преподаватели были весьма суровыми. Когда мальчик пошел учиться в гимназию, он на собственном опыте испытал все ужасы тогдашнего педагогического воспитания.
Януш Корчак в детстве
Учителям разрешалось наказывать учеников самым жестоким образом. С детьми постоянно разговаривали на повышенных тонах и в грубой манере, и даже подвергали публичной порке.
Интересен факт, что преподавание велось на русском языке. Уже в первом классе детям 10-11 лет преподавалась латынь, во втором – французский и немецкий, в третьем – греческий. По окончании гимназии выпускникам вручалось «Свидетельство».
Из этого периода жизни, будущий педагог вынес важный урок: взрослые детей не уважают. Он замечал, как детей толкают, как на них кричат без всякого повода и как несправедливо сурово наказывают, если они нечаянно кого-то заденут.
В будущем Корчак напишет о детях как о беззащитном и угнетенном классе, как о маленьких людях под пятой больших людей:
«Мир взрослых вращается вокруг впечатлительного ребенка с головокружительной быстротой. Ничему и никому нельзя доверять. Взрослые и дети не способны понимать друг друга. Словно бы они – два разных биологических вида».
Когда Янушу исполнилось 11 лет, у его отца обнаружились признаки душевной болезни, в связи с чем его регулярно помещали в специальные клиники.
Лечение стоило дорого, и очень скоро семейство Гольдшмитов, заложив все ценное имущество, оказалось в тяжелом материальном положении.
15-летний педагог
С пятого класса Януш начал подрабатывать репетиторством, а чтение поэзии и сочинение собственных стихов стали для любознательного юноши единственным отвлечением от житейских проблем.
Несложно догадаться, что многие ученики 15-летнего педагога были его ровесниками. Однако они внимательно слушали Януша, поскольку ему удавалось необыкновенно интересно преподносить даже самый скучный и трудноусваиваемый материал.
Для самого Корчака это был довольно мрачный период жизни. Нередко к нему относились как к прислуге, потому что его одежда выдавала трудно скрываемую бедность. Более того, его преследовали тяжелые мысли о болезни отца и ужас от того, что подобное может передаться ему по наследству, и он тоже закончит жизнь в приюте для умалишенных.
Врач, учитель и писатель
Через 3 года повзрослевший Януш Корчак осознал, чему хочет посвятить свою жизнь. В 18 лет он опубликовал статью «Гордиев узел», в которой поднимал важные вопросы, касающиеся воспитания детей.
В статье он задается вопросом:
«Настанет ли день, когда матери и отцы перестану думать о нарядах и развлечениях и сами займутся воспитанием и образованием своих детей, вместо того чтобы оставлять их на попечение гувернанток и домашних учителей?».
Редактор еженедельника вспоминал Януша как застенчивого юношу в потертом школьном мундире, который робко входил в кабинет, оставлял на столе не заказанную статью, и уходил, не произнеся ни слова. Впечатленный серьезностью и великолепным слогом этих статей редактор предложил ему вести в еженедельнике отдельную колонку.
Вскоре после этого умирает отец Корчака, вследствие чего Янушу пришлось самостоятельно обеспечивать семью. Для этого, он решил поступить в Варшавский университет на медицинский факультет.
Ему казалось, что став врачом он поправит свое финансовое положение и одновременно с этим сможет помогать несчастным людям.
Псевдоним «Януш Корчак»
В 1898 году, узнав о конкурсе драматургических произведений, Корчак пишет пьесу, озаглавленную «Каким путем?», в которой он рассказывает о сумасшедшем, чье безумие губит его семью.
Именно тогда Эрш Хенрик Гольдшмидт впервые берет псевдоним – Януш Корчак.
Становление личности
Летом 1899 года он едет в Швейцарию, чтобы поближе познакомиться с педагогическим наследием Песталоцци. В своей поездке Корчак особенно интересовался школами и детскими больницами.
Его друзья удивлялись, почему он стремится стать врачом, когда его литературная карьера складывается так удачно. На это он отвечал:
«Чехов был врачом, но это не помешало ему стать великим писателем, наоборот, придало особую глубину его творчеству. Чтобы написать нечто стоящее надо быть диагностом. Медицина поможет мне заглянуть внутрь человеческой личности, даже в природу детской игры».
В 1905 году Корчак получил диплом, и в качестве военного врача Русской императорской армии принимал участие в Русско-японской войне.
Незадолго до этого он начинает полностью самостоятельную жизнь и снимает десятую постель в комнате, уже занятой семьями рабочих.
Современники вспоминали, что вечерами он бродил по трущобам и помогал брошенным и голодным детям. Приносил им сладости, лекарства, внушая, таким образом, веру в людскую доброту, рассказывая им сказки и обучая чтению.
В 1907 году Корчак на год едет в Берлин, где за свои деньги слушает лекции, проходит практику в детских клиниках и знакомится с различными воспитательными учреждениями. После этого он проходит стажировку во Франции и посещает детский приют в Англии.
«Дом сирот» Корчака
В 1911 г. Корчак уходит из медицины и основывает в Варшаве «Дом сирот» для еврейских детей. Этим приютом он будет руководить до конца своей жизни. В связи с тем, что Януш уже имел определенную известность, ему удалось привлечь меценатов для возведения здания.
С этого момента началась его профессиональная педагогическая деятельность. Владея большими знаниями в области педагогики, он пытался разработать собственную систему, которая позволила бы ему воспитывать в детях лучшие человеческие качества.
Стоит заметить, что Корчак стал работать в Польше не случайно. Дело в том, что тогда среди поляков процветал антисемитизм, поэтому педагог в первую очередь хотел помочь дискриминируемым еврейским детям.
Спустя 2 года «Дом сирот» был полностью отстроен. В нем было 4 этажа с множеством обустроенных помещений.
Детский дом Корчака. Продолжает действовать по сей день
В первые месяцы Януш Корчак со своей соратницей Стефанией Вильчинской работал практически без отдыха и сна.
На его плечах впервые лежала ответственность за полное перевоспитание вчерашних беспризорников, что было чрезвычайно трудным делом.
Корчак и его верная помощница Стефания Вильчинская
Краеугольным камнем в педагогической системе Корчака было нравственное воспитание. Он был одним из первых, кому удалось добиться детского самоуправления.
Януш считал, что приют представляет собой равноправную общину, в которой управление и судебная система создаются самим же коллективом. Общий труд и интересы содействуют взаимовыручке и развивают в личности чувство ответственности.
Вскоре похожим путем пойдет знаменитый советский педагог Антон Макаренко. Интересен факт, что Корчак внимательно следил за тем, как Макаренко воспитывал своих беспризорников.
«Как любить ребенка»
Когда началась Первая мировая война, Корчака снова призвали на фронт в качестве врача. Некоторое время он работал медиком в приютах для украинских детей в Киеве, где начал писать книгу «Как любить ребенка».
В ней он акцентировал внимание на том, что невозможно полюбить ребенка, не пытаясь увидеть в нем самостоятельную личность. Педагог утверждал, что дети обладают точно такими же правами, как и взрослые.
После окончания войны Януш Корчак оказался в польской независимой армии. Тогда же он заразился тифом, и лишь чудом остался жив. Когда советско-польский конфликт завершился, ему разрешили вернуться в свой интернат, где он с прежним рвением посвящает все сове время детям.
5 заповедей воспитания
В 1934 г. Корчак сформулировал 5 заповедей воспитания детей:
- Любить любого ребенка, а не только собственного.
- Наблюдать ребенка.
- Не давить на ребенка.
- Быть честным перед собой, чтобы стать честным с ребенком.
- Познать себя, чтобы не иметь преимущества над беззащитным ребенком.
Позже этот перечень правил воспитания был доработан и усовершенствован. На сегодняшний день это знаменитые 10 заповедей воспитания для родителей.
Взгляды Корчака
Однажды Корчак сказал: «Другие приюты плодят преступников, наш же плодит коммунистов».
За этой шуткой скрывалась его озабоченность тем, что ряд выпускников «Дома сирот» участвовал в деятельности, находившейся в подполье Коммунистической партии Польши.
Бывшие воспитанники «Дома сирот» на церемонии памяти Януша Корчака в мемориале Яд ва-Шем.
Сам Корчак был скептически настроен по отношению к коммунистическим идеям.
Он говорил: «Я уважаю эту идею, но это как чистая дождевая вода. Когда она проливается на землю, то загрязняется».
Он считал, что при революциях, как и всегда, выигрывают ловкие и хитрые, тогда как наивные и легковерные остаются ни с чем, а революционные программы – это комбинация безумия, насилия и дерзости, связанной с неуважением к человеческому достоинству.
Стоит также отметить, что Януш Корчак не разделял идей сионизма, считая себя поляком во всём, кроме религии, следование которой, по его убеждениям, было личным делом каждого.
Он ждал, как великого чуда, независимости Польши и верил в полную ассимиляцию евреев. Однако кровавые еврейские погромы, устроенные польскими националистами в 18-19 годах, посеяли в его душе глубокое разочарование.
Тучи сгущаются
В июне 1929 года умер Исаак Элиасберг, который 20 лет помогал приюту. Тем самым дом сирот лишится серьезной финансовой поддержки.
В связи с экономической нестабильностью, многие меценаты также перестали оказывать поддержку приюту. Помимо этого в Польше продолжали расти антиеврейские настроения.
Какое-то время педагог даже думал о том, чтобы переехать с детьми в Палестину, в которой находились большие еврейские поселения. Но это оказалось просто невозможным.
Януш Корчак перед Домом сирот, 1939 г.
В Варшаве Корчак вел радиопередачу, посвященную воспитанию детей. Он выступал под псевдонимом Старый Доктор.
Пользуясь большой популярностью в мире, у себя на родине он оставался незамеченным, поскольку поляки считали, что еврей не имеет права заниматься воспитанием «их» детей.
В 1937 г. антисемитизм в Польше достиг своей кульминации и Янушу запретили выступать на радио.
Жизнь в кошмаре
С началом Второй мировой войны, когда нацисты оккупировали Варшаву, Януш Корчак и его ученики столкнулись с серьезными трудностями.
В 1940 году вместе с воспитанниками «Дома сирот» Корчак был перемещён в Варшавское гетто. Там он по-прежнему отдавал все свои силы заботе о детях, героически добывая для них пищу и медикаменты.
Когда ситуация ухудшилась до предела и фашисты начали истреблять жителей гетто, Корчак продолжал поддерживать своих воспитанников.
Он делал все возможное, чтобы в тех чудовищных обстоятельствах имитировать полноценную жизнь, и таким образом дать детям надежду на то, что скоро все пройдет.
Однако всеобъемлющий страх смерти все больше завладевал сердцами детей, которые всё видели и хорошо понимали, несмотря на попытки учителя оградить их от жестокой реальности. Беспощадная, тотальная деморализация жителей гетто усугублялась ежедневными расстрелами посреди улиц.
Подробности этих дней детально описаны в дневнике великого педагога.
Это кажется невероятным, но измученный и истощенный 64-летний Корчак отклонил все предложения тайных почитателей его таланта вывести его из гетто и спрятать на стороне врага. Соратник Корчака Игорь Неверли рассказывал:
«Для него сняли комнату и приготовили документы. Корчак мог выйти из гетто в любую минуту, когда я пришёл к нему, имея пропуск на два лица – техника и слесаря водопроводно-канализационной сети. Корчак взглянул на меня так, что я съёжился. Видно было, что он не ждал от меня подобного предложения… Смысл ответа доктора был такой: не бросишь же своего ребёнка в несчастье, болезни и опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в газовой камере? И можно ли это всё пережить?»
Когда в августе 1942 года пришёл приказ о депортации Дома сирот, Корчак всячески пытался убедить руководство гетто в том, что его дети здоровы и очень работоспособны, и могут шить военную одежду для немецких солдат.
Таким образом, он старался ухватиться за любую возможность, которая бы помогла сохранить жизнь несчастным детям. Однако все его старания оказались напрасными.
6 августа 1942 г. все 192 ребенка из приюта были отправлены в концентрационный лагерь Треблинка. Вместе с ними были депортированы Януш Корчак, его верная подруга Стефания и еще 8 воспитателей.
Подвиг и смерть
Здесь следует уточнить один факт, который не может оставить равнодушным никого, кто хоть сколько-нибудь знает о том страшном времени.
В связи с тем, что Януш Корчак был всемирной знаменитостью, его пытались спасти от смерти многие известные люди. Однако он все предложения отверг, сказав, что останется со своими воспитанниками до конца.
Последнее фото Януша Корчака
В момент погрузки детей в товарные вагоны, когда все уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и передал ему какую-то бумагу. Влиятельный член одной организации ходатайствовал перед гестапо о Корчаке, вследствие чего он получил разрешение вернуться, но без детей. Корчак покачал головой и жестом руки попросил офицера отойти.
Польский историк Эммануэль Рингельблюм (сам позже расстрелянный), прекрасно знал, что детей из еврейского приюта отправляют в лагерь смерти. Он оставил следующее воспоминание об этом дне:
«Стояла ужасная жара. Вдруг пришёл приказ вывести интернат. Этого зрелища я никогда не забуду! Это был не обычный марш к вагонам, это был организованный немой протест против режима убийц! Началось шествие, какого никогда ещё до сих пор не было. В отличие от хаотической толпы кричащих людей, подгоняемых плетями, приютские дети тихо шли по четыре в ряд. Во главе – Корчак, державший двух детей за руки. Даже вспомогательная полиция встала смирно и отдала честь. Когда немцы увидели Корчака, они спросили: «Кто этот человек?» Я не мог больше выдержать – слезы хлынули из моих глаз, и я закрыл лицо руками».
В ночь на 7 августа 1942 года Януш Корчак с детьми принял мученическую смерть в газовой камере концентрационного лагеря Треблинка.
По дороге к смерти он держал на руках двух самых маленьких детей и что-то тихо им рассказывал.
Рекомендуем к прочтению избранные цитаты Януша Корчака.
Если вам понравилась биография Януша Корчака – поделитесь ею в соцсетях. Если же вам вообще нравятся биографии великих людей и интересные истории из их жизни, – подписывайтесь на сайт InteresnyeFakty.org.
Понравился пост? Нажми любую кнопку:
Интересные факты:
Януш Корчак, биография, история жизни, творчество
Януш Корчак стал известным педагогом из-за пережитых неприятностей в детстве. Болезнь отца, безденежье, отсутствие доброты в гимназии — всё это способствовало тому, что он до конца своих дней помогал еврейским сиротам почувствовать себя нужными и любимыми.
Семья и детство
Януш Корчак — ненастоящее имя известного педагога. От рождения он назывался Хенриком Гольдшмидтом, вторым его именем было Эрш или Хэрш — в честь дедушки. Несмотря на то, что родители будущего педагога были евреями, в их доме не слишком придерживались иудаистских обрядов. В то время множество польских евреев были весьма ассимилированными, поэтому дома к нему обращались, используя польское имя Хенрик.
Его отец был адвокатом, автором различных монографий. Кроме него в семье также воспитывали младшую дочь Анну.
Поскольку в то время часть Польши была под Российской Империей, то первые свои знания Хенрик получал в российской гимназии, где ни на капельку не изменились армейские уставы былых времён. Жёсткая дисциплина, физические наказания за проступки, унижения, и, конечно же, издевательство над евреями, который не любили в царской России.
Но кроме всего этого там преподавали множество интересных для Хенрика предметов, например, языки. Французский, латынь, греческий и немецкий, хотя сами преподаватели общались с гимназистами исключительно на русском.
Когда Хенрику было одиннадцать, у его отца начались проблемы со здоровьем. Врачи обнаружили у него психические нарушения, и его пришлось определить в клинику для душевнобольных. Поскольку содержать отца в хорошей больнице стоило больших денег, уже через несколько лет с деньгами начались серьёзные проблемы. Чтобы хоть как-нибудь улучшить положение, Хенрик идёт на свою первую работу — репетитором. Ему тогда было 15 лет.
Образование и призвание
Как это часто случается, обстоятельства сами указали Хенрику на его будущую профессию. Болезнь отца и подработки учителем стали его призванием. Поэтому двадцатилетним он подаёт документы на медицинский факультет университета Варшавы, мечтая помочь отцу вылечиться, но тот вскоре умирает в больнице. Параллельно Хенрик слушает курс подпольного университета, где улучшает свои качества как педагог.
Уже с ранних лет Хенрик интересовался литературной деятельностью. А после смерти отца его переживания выплеснулись в пьесе о сумасшедшем, который уничтожает собственную семью. Эту работу он даже отправил на литературный конкурс. Но, скромный от природы Хенрик просто не мог подписать пьесу своим именем, так появляется псевдоним Януш Корчак.
В 1899 он даже был в Швейцарии, чтобы послушать лекции известного местного педагога Иоганна Песталоцци. Больше всего его уже тогда интересуют больницы и детские школы.
Начиная с 1903 и следующие восемь лет он работал в больнице для еврейских детей на Сенной, а летом подрабатывал воспитателем в детских лагерях. В те же годы он вступает в Общество помощи сиротам, организованное опять же евреями в Варшаве.
В конце весны 1905 года Гольдшмидт стал дипломированным врачом, после чего участвовал в Русско-японской войне, поехав на фронт как военный врач.
После возвращение Генрик решает завязать с медицинской практикой, и свою жизнь посвятить именно воспитанию детей. Несколько лет он накапливает знания в сфере педагогики, слушая лекции во Франции, Англии и Германии.
Результатом становится его «Дом сирот», который открыл двери в 1911 году. Сиротинец на улице Крахмальной в Варшаве стал местом для самых несчастных детей того времени — еврейских. Гонимые в стране, в которой процветали антисемитские взгляды, брошенные собственными родителями, Гольдшмидт стал для них и отцом, и другом. Мягкий, но весьма требовательный Хенрик не только находил общий язык с детьми улиц, но и с богатыми евреями Варшавы, ведь именно они давали деньги на содержание беспризорников.
Корчак и Украина
Во время Первой мировой Корчак-Гольдшмидт был на территории современной Украины. Как военный врач он помогал в госпитале поблизости Тернополя. Там, на улицах города, он подобрал мальчика Штефана, мать которого умерла, а отца забрали в армию. Ребёнок не умел ни читать, ни писать, а сердобольный Корчак забрал его к себе в казарму, где научил не только письменности, но и в азам ремесла — при госпитале была мастерская. Обо всём этом известно из записей в дневнике Корчака.
В Тернополе педагог заболел, и его отправили в Киев на лечение. Там же он продолжил свою работу в приютах для сирот, количество которых после войны резко увеличилось. В Киеве же Корчак и написал своё самое знаменитое творение — книгу «Как любить ребёнка».
Сиротская демократия Корчака
В 1918 Корчак вернулся в Варшаву и вновь принялся руководить своим сиротинцем. Кроме того он становится и радиоведущим — под именем Старый Доктор ведёт программу, где рассказывает молодым мамам об азах воспитания и ухода за детьми. Также начинает читать лекции в педагогических университетах, пишет статьи в журналы о педагогике.
Во время польско-советской войны опять помогает как военный врач, на этот раз в госпитале города Лодзь.
Кроме «Дома сирот» Корчак также 15 лет до 1936 помогал в организации «Нашего дома» — ещё одного сиротинца на окраине Варшавы.
С 1926 до 1932 был соредактором еженедельника Mały Przegląd, статьи для которого писали его воспитанники. Это было приложение к варшавской еврейской газете Nasz Przegląd.
Своих детей Корчак старался воспитывать как хороших евреев, читал им талмуды и учил основам справедливости. Так, в стенах «Дома сирот» была не только редакция газеты, но и свой суд и присяжные. За каждую шалость виновник получал наказание. Суд присяжных рассматривал дело и выносил приговор. Если он был слишком строгим, то Корчак имел право голоса. Но на самом деле его самого несколько раз «осудили», когда он ошибочно выругал невиновного воспитанника.
В сиротинце его называли либо Старым Доктором, либо Королём детей.
Варшавское гетто и Треблинка
О Корчаке часто отзывались, как о добром, но своенравном человеке: он очень плохо переносил несправедливость. Когда Варшаву в 1939 оккупировали нацисты, он не повиновался приказу носить звезду Давида на рукаве. Корчак ощущал себя польским офицером, который не должен повиноваться приказам противника.
Через год сиротинец перевели в стены Варшавского гетто. А самого Корчака на месяц посадили в тюрьму — за неповиновение по поводу нарукавной повязки. Освободили его оттуда по просьбе местного провокатора и агента гестапо. Тот попросту хотел получить «своего» человека в стенах гетто, но Корчак не согласился.
Даже в гетто Корчак делал всё возможное, чтобы его воспитанники хорошо питались. Он постоянно связывался с юденратом и выбивал из них деньги на еду для детей. Самое ужасное, что он тогда видел на улицах гетто — это мёртвые дети, которых даже некому было похоронить, поэтому своих он лелеял пуще прежнего. В последние дни пребывания в гетто Корчак настолько погрузился в депрессию из-за происходящего, что предложил юденрату дать разрешение на эвтаназию для его сирот. По его мнению, это было намного гуманнее, чем оставить детей погибать от голода.
В августе 1942 Дом сирот решили депортировать из города. Друзья Корчака до последнего уговаривали его бежать, но он не согласился. Так великого педагога вместе с его воспитанниками отправили в концлагерь Треблинку.
6 августа Корчак и его сироты погибли там в газовой камере.
Интересные факты
- Последние месяцы жизни Корчак описывал в дневнике, который потом замуровал в стенах дома варшавского гетто. Его случайно нашли через несколько лет после завершения войны. Записи дневника стали основой для сценария фильма Анджея Вайды «Корчак».
- У педагога было своё отношение к смерти: своих воспитанников он с малых лет приучал к тому, что смерть — это обычное явление. Неудивительно, что его Король Матиуш (герой детской книги) также умирает.
- Во время Второй мировой Корчак стал глубже интересоваться сионизмом, даже решил уехать в Израиль, но остался в Варшаве только ради своих детей.
- Основы педагогики Василия Сухомлинского основаны на подходе Януша Корчака.
- Поскольку могилы у педагога нет, то на еврейском кладбище Варшавы поставили кенотаф в память о нём и его воспитанниках, а в Треблинке — камень с его именем.
- Несмотря на почти полное разрушение Варшавы во время Второй мировой, «Дом сирот» на Крахмальной выстоял. Он работает до сих пор.
Титулы и награды
- 1972 — Премия мира немецких книготорговцев
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Януш Корчак. Жизнь во имя детей | История | Общество
15-летний педагог
В 1878 году в Варшаве в еврейской семье Гольдшмидтов родился мальчик, которого в честь его деда назвали Хиршем. Хирш Гольдшмидт был известным и уважаемым в Варшаве врачом. Отец мальчика, Юзеф Гольдшмидт, избрал другую стезю, став успешным адвокатом.
В отличие от многих других еврейских семей, Гольдшмидты не так сильно держались за национальные корни, поэтому родившийся мальчик получил еще и польское имя – Хенрик.
Детство Хенрика Гольдшмидта не было радужным – отношение к евреям в Российской Империи, частью которой являлась на тот момент Польша, было, мягко говоря, сдержанным. Педагогические приемы в русской гимназии не отличались гуманизмом – учителя пороли провинившихся детей, кричали на них, били линейками.
Суровость школьной жизни дополнилась для Хенрика проблемами дома – когда ему было 11, у его отца проявилось психическое расстройство.
От тяжести жизни Хенрик спасался чтением и стихосложением. Но вскоре стало необходимо зарабатывать на жизнь – счета за лечение отца «съедали» большую часть семейного бюджета.
15-летний Хенрик, которому учеба как таковая давалась хорошо, занялся платным репетиторством. И у Хенрика проявился педагогический талант – к ученикам, которые были немногим младше его, он находил особой подход. Сказкой, разговором, он умел подать скучный школьный предмет так, будто ничего интереснее в мире не существует.
Врач, учитель, писатель…
Хенрик и сам чувствовал, что нашел свое призвание. Уже в 18 лет он опубликовал первую статью по проблемам педагогики, которая получила название «Гордиев узел». В этой статье юноша, почти подросток, всерьез ставил вопрос, который актуален и сейчас: настанет ли день, когда матери и отцы перестанут думать о тряпках и развлечениях — и сами займутся воспитанием и образованием своих детей, не перекладывая эту роль на нянек и репетиторов?
Януш Корчак. Фото: Public DomainРедактор еженедельника, опубликовавший статью, был так восхищен его талантом, что доверил Хенрику вести колонку в издании.
Впрочем, сам молодой человек к своим педагогическо-писательским опытам относился не очень серьезно. После смерти отца Хенрик решил, что прокормить родных ему поможет медицина, и поступил на медфакультет Варшавского университета.
Писать, однако, он не бросил. Больше того, написал пьесу под названием «Каким путем?» о сумасшедшем, губящем свою семью. Здесь явно сказались личные переживания, вызванные историей отца. Пьесу Хенрик выставил на конкурс, подписавшись псевдонимом Януш Корчак.
Молодой человек оказался успешен сразу в трех ипостасях — он талантливый педагог и писатель, и в этих двух своих сферах деятельности он известен как Януш Корчак, а в медицине он успешный врач Хенрик Гольдшмидт.
Он ездит по Европе, изучает различные методики педагогики, которые описывает в статьях, и одновременно совершенствует свои медицинские навыки.
Дом, который построил Корчак
В 1905 году Хенрика Гольдшмидта призвали на русско-японскую войну в качестве военного медика. На фронте он не только лечил раненых, но и помогал взрослым людям преодолевать ужасы войны, отвлекая их светлыми историями и сказками.
После войны Хенрик вернулся в Польшу и с удивлением обнаружил, что здесь его писательская популярность выросла неимоверно. Тем не менее, он продолжил медицинскую практику.
В 1907-1908 годах Хенрик Гольдшмидт отправляется сначала в Берлин, а затем во Францию и Англию. Он изучает педагогику, причем стажировки проходят за его счет.
В 1910 году Хенрик Гольдшмидт принимает важнейшее решение – он прекращает медицинскую практику и становится директором вновь основанного «Дома сирот» для еврейских детей. Именно в этом заведении Хенрик Гольдшмидт, которого с этого времени большинство будет знать как Януш Корчак, планирует воплотить в жизнь свои педагогические идеи.
Заниматься еврейскими сиротами Корчак стал неслучайно – в Польше, пропитанной духом антисемитизма, положение именно этих детей было наиболее тяжелым.
Благодаря своей известности и популярности, Корчаку удалось привлечь помощь меценатов для строительства своего «Дома». В 1912 году стройка была завершена. Это было уникальное четырехэтажное здание, в котором все устроено для нужд детей, для их воспитания и обучения.
Детский дом Корчака. Продолжает действовать по сей день. Фото: Commons.wikimedia.org / Simon Cygielski
Как любить ребенка
Корчак и его помощница и соратница Стефания Вильчинская в первый год деятельности приюта работали по 16-18 часов в день. Приходилось с трудом преодолеть уличные привычки вчерашних беспризорников, работать с учителями, не готовыми к таким ученикам.
Во главу угла Януш Корчак ставил нравственное воспитание. Его приют одним из первых использовал элементы детского самоуправления. По мнению педагога, приют – это справедливая община, где юные граждане создают собственный парламент, суд и газету. В процессе общего труда они учатся взаимопомощи и справедливости, развивают в себе чувство ответственности.
Спустя несколько лет схожим путем пойдет советский педагог Антон Макаренко. Интересно, что Януш Корчак знал и с интересом изучал систему Макаренко.
С началом Первой Мировой войны Януш Корчак вновь оказался на фронте в качестве военного врача. Но среди ужасов войны он начал писать один из своих главных трудов – книгу «Как любить ребенка». Главная мысль, которую выразил педагог в работе — вы не любите ребенка своего или чужого, если не видите в нем самостоятельную личность, обладающую правом вырасти и стать таким, каким ему уготовано судьбой. Вы не сможете понять ребенка, пока не познаете себя.
После окончания Первой Мировой войны Корчак оказался в рядах армии независимой Польши, перенес тиф, от которого едва не умер, и лишь по окончании советско-польской войны вернулся в свой «Дом сирот».
Он продолжал экспериментировать – основал газету, где репортерами были дети. Те, кто не умел писать, могли прийти в редакцию и рассказать репортеру о том, что их волновало.
Пять заповедей воспитания
Все эти педагогические проекты, новые книги достигались неимоверным трудом. Приют зависел от помощи меценатов, а их становилось все меньше из-за экономических проблем. Антисемитизм в Польше оставался настолько серьезной проблемой, что Корчак подумывал переехать в Палестину, где укреплялись еврейские поселения, впоследствии положившие начало государству Израиль.
В 1934 году в Палестине Корчак сформулировал пять заповедей воспитания детей:
- Любить ребенка вообще, а не только своего собственного.
- Наблюдать ребенка.
- Не давить на ребенка.
- Быть честным с собой, чтобы быть честным с ребенком.
- Познать себя, чтобы не воспользоваться преимуществом над беззащитным ребенком.
В Варшаве Корчак вел радиопередачу о педагогике под псевдонимом Старый Доктор. К середине 30-х его приют считался успешной новаторской педагогической системой, книги были известны в мире, однако в Польше многие считали, что еврей не должен учить, как воспитывать детей.
В феврале 1937 года антисемитские настроения в Польше достигли своего пика. Радиопередачу закрыли. Корчак понимал, что надо уезжать, однако перевести приют в Палестину было делом непростым, хотя там и жили к тому времени уже многие бывшие воспитанники педагога. Но главное – Януш Корчак не был готов отказаться от своей Родины – Польши.
Жизнь на краю гибели
1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу – началась Вторая Мировая война. Януш Корчак рвался на фронт, но получил отказ по возрасту. Как врач, он спасал раненых во время бомбардировок, его воспитанники тушили на крышах зажигательные бомбы.
Когда фашисты вошли в Варшаву, для Януша Корчака началась новая борьба – борьба за жизни своих воспитанников. Для нацистов дети евреев были даже не людьми второго сорта, а отбросами, подлежавшими уничтожению. Несмотря на то, что те меценаты, которые раньше помогали Корчаку и его воспитанникам, эмигрировали, доктор Корчак находил возможности для продолжения деятельности приюта. Речь шла об элементарном выживании детей, поскольку даже продуктов катастрофически не хватало. Одежду дети научились шить сами.
Летом 1940 года, в условиях немецкой оккупации, Корчаку удалось невозможное – он вывез детей в летний лагерь, где они могли хоть на время забыть о творящихся вокруг ужасах.
Памятник Янушу Корчаку в Варшаве. Фото: Public Domain
Однако осенью того же года даже авторитет старого педагога не помог ему предотвратить переселение его маленьких воспитанников в Варшавское гетто. Более того, сам Корчак оказался в тюрьме. Смелый, но наивный педагог попытался пожаловаться немецким властям на действия солдат, отобравших при въезде в гетто повозку с картошкой, предназначенную для питания детей. Разгневанные гитлеровцы припомнили ему и то, что он, в нарушение нацистского закона, не носил обязательную для всех евреев повязку со звездой Давида.
В тюрьме он провел месяц, после чего его все-таки отпустили в гетто, к его сиротам. Здоровье 62-летнего педагога было сильно подорвано, но он продолжал свою работу, несмотря ни на что.
Доставать продукты становилось все тяжелее – когда кругом безысходность, сердцем черствеют даже самые душевные люди и самые близкие друзья.
В 1941 году, в условиях полного отчаяния и очевидно приближающейся гибели Януш Корчак выступил с еще одним предложением – создать место, где умирающие от голода и болезней беспризорные дети могли проводить свои последние часы, получая утешение и возможность уйти из жизни достойно. Фактически Януш Корчак предвосхитил идею будущих детских хосписов.
С детьми до конца
Немцы постепенно начали уничтожать обитателей Варшавского гетто. Страницы дневника, который вел Януш Корчак, запечатлели нарастающий ужас происходящего.
Но даже в этих условиях педагог продолжал учить, лечить, воспитывать детей, который фактически уже были обречены. Более того, приют доктора Корчака ставил детские спектакли, что кажется совершенно немыслимым, с учетом того, что его воспитанники от перенесенных страданий еле держались на ногах.
В конце июля 1942 года стало известно, что сироты из приюта Януша Корчака будут депортированы. Точного места назначения не называлось, но это не предвещало ничего хорошего – немцы объявили, что депортации подлежат все «непроизводительные элементы». Педагог сделал последнюю отчаянную попытку спасти подопечных – предложил на базе приюта организовать фабрику по пошиву военной формы, тем самым доказывая, что дети могут быть полезны оккупантам.
6 августа 1942 года 192 ребенка из приюта Корчака были направлены в «лагерь смерти» Треблинка. С ними были два их педагога – Януш Корчак и Стефания Вильчинская, а также еще восемь взрослых.
Педагогический авторитет Януша Корчака был столь велик, что в момент погрузки в вагон к нему подошел один из немецких офицеров, протянув лист бумаги. Всемирно известному педагогу-новатору гитлеровцы дарили жизнь.
Однако Старый Доктор не оставил своих воспитанников в самый страшный час их жизни.
Януш Корчак, Стефания Вильчинская и все дети из их приюта приняли мученическую смерть в газовой камере «лагеря смерти» Треблинка.
Смотрите также:
Корчак: история доктора, который выбрал умереть вметсе со своими воспитанниками
Эшелоны в Треблинку — лагерь смерти — отправляли с Гданьского вокзала. В тот день фашисты приказали жителям привокзальной площади выйти и встать у своих домов. Они стояли и смотрели, как брели из Варшавского гетто люди, измученные издевательствами, голодом, холодом и болезнями. Это была толпа живых мертвецов. Многие из них рыдали и громко молились.
Пешеходный мост, связывавший две части Треблинка
И вдруг — так рассказывали потом в Варшаве — на площадь вышла стройная колонна детей, их было двести, даже больше. Умытые, причесанные, опрятно одетые они шли по четверо в каждом ряду, шагали в ногу и пели свою любимую походную:
— Пусть буря бушует, мы не отступим!..
Над колонной развевалось детское знамя — золотой клевер на зеленом поле. Впереди шел знаменитый Старый Доктор Януш Корчак. Он вел за руки самых маленьких, девочку и мальчика. Пройдет тридцать лет, и поэт Александр Галич напишет про это поэму:
Мы проходим по трое, рядами, Сквозь кордон эсэсовских ворон… Дальше начинается преданье, Дальше мы выходим на перрон. И бежит за мною переводчик, Робко прикасается к плечу, —
«Вам разрешено остаться, Корчак», — Если верить сказке, я молчу, К поезду, к чугунному парому, Я веду детей, как на урок, Надо вдоль вагонов по перрону, Вдоль, а мы шагаем поперек.
Рваными ботинками бряцая, Мы идем не вдоль, а поперек, И берут, смешавшись, полицаи Кожаной рукой под козырек.
И стихает плач в аду вагонном, И над всей прощальной маятой Пламенем на знамени зеленом Клевер, клевер, клевер золотой.
Может, в жизни было по‑другому, Только эта сказка вам не врет, К своему последнему вагону, К своему чистилищу-вагону, К пахнущему хлоркою вагону С песнею подходит «Дом сирот».
Старый доктор уезжает с детьми
Но это не сказка — Корчаку несколько раз предлагали остаться, он легко мог избежать газовой камеры. И даже в это страшное утро — мог. За отправкой детей наблюдал лично комендант, и он видел эту колонну марширующих детей.
— Это еще что? Кто это? — спросил он.
— «Дом сирот» Януша Корчака, господин комендант, — ответили ему.
— Корчак, Корчак… Знакомое имя…
Знакомое имя занозой сидело в фашистской голове, мешало сосредоточиться, не давало думать о другом. «Корчак, Корчак…» Детей уже погрузили в поезд, и комендант вспомнил: конечно!
Людоед тоже был когда-то ребенком, и воспоминание об этом ребенке заставило его рысью подбежать к вагону. Комендант приглашающее махнул Корчаку, и Старый Доктор свесился к нему из вагонной двери.
— Слушайте, я вас вспомнил! — комендант расплылся в улыбке. Он чувствовал легкую эйфорию от встречи с известным человеком. — Это же вы написали ту книжку, «Банкротство маленького Джека»?
— Я, — согласился Корчак. — А это имеет отношение к эшелону?
— Да просто я в детстве ее читал, классная книжка, — сказал комендант. И добавил решительно: — Вы можете остаться, Доктор.
— А дети? — спросил Корчак.
— Детям придется поехать.
— Тогда и я поеду, — Корчак спокойно закрыл дверь вагона изнутри.
Генрик отменяет деньги
…Гольдшмиты были почтенной еврейской семьей: дед был доктором и всю жизнь писал на иврите статьи в газету «Проповедник», отец — адвокатом, он писал интересные научные работы. А у сына не оставалось других вариантов — сын был вундеркиндом. В Варшаве такие семьи веками стояли, держась своих еврейских корней, но Гольдшмиты были яркими польскими патриотами. Своему сыну, Хиршему, они дали второе имя, польское — Генрик. Этим именем его и называли. И учился он в русской школе.
Кадр из фильма «Януш Корчак»
Дома, в семье, Генрику было очень хорошо, а вот за порог хоть не выходи. Пещерный антисемитизм, постоянные насмешки соседей, добрых католиков. В гимназии злющие, измотанные учителя. Мальчику не повезло. Все педагогические приемы его учителей сводились к ору, розгам и чуть что — линейкам по голове и рукам. Совсем маленьким ребенком он уже увидел, что мир мог быть и получше, и решил его изменить. Он решил, что всем людям в мире надо просто взять и выбросить деньги. Что потом делать, без денег, Генрик не знал, но ему хотелось разрешить эту вызывающе трудную задачу: «…Чтобы не стало детей грязных, оборванных и голодных, с которыми мне не разрешается играть во дворе». Отец качал головой, называл мальчика растяпой, олухом, а иной раз и ослом. Бабушка давала изюм и говорила уважительно и ласково: «Философ».
«…Они были правы. Поровну. Пятьдесят на пятьдесят. Бабуня и папа».
Генрик кормит семью
Потом плохо стало и дома. После сильного нервного приступа отец Генрика тяжело заболел. Врачи пытались лечить его психическое расстройство, поместили в дорогую клинику. Денег в семье скоро совсем не стало, пришлось продать антикварную мебель, фарфор, картины. В пятнадцать лет Генрик пошел работать, чтобы прокормить мать и сестренку. Зарабатывал он частными уроками и очень скоро стал блестящим репетитором, просто нарасхват. У парня обнаружился талант педагога. Самый скучный предмет он преподавал так, что ученики слушали его, раскрыв рот. И — Генрик никогда не кричал, не злился, не оскорблял. Человеческое достоинство ребенка было для него священным. И, кстати, до конца жизни его поражало требование «уважать старость». А почему, собственно, не «уважать детство»?
«Давайте потребуем уважения для сияющих глаз, гладких лбов, юной энергии и доверчивости. Почему потухшие глаза, морщины, неопрятные седые волосы или усталое безразличие вызывают большее уважение?».
Генрику было 18 лет, когда его отец умер — внезапно, в одно мгновение. Потом его долго мучил страх, что он «сын сумасшедшего, а это наследственная болезнь».
Генрик становится писателем и доктором
В 18 лет Генрик опубликовал в газете статью, которая вызвала в учительском и родительском сообществе Варшавы настоящую бурую. Статья называлась «Гордиев узел», и в ней автор, не миндальничая, спрашивал родителей, когда они наконец-то научатся думать и поймут, что главное в жизни — не наряды и развлечения, а дети. Хватит перекладывать воспитание и образование своих детей на нянек и репетиторов, опомнитесь уже!
Кадр из фильма «Януш Корчак»
Редактор газеты, потрясенный читательской реакцией и писательским талантом Генрика, предложил ему вести постоянную колонку. А Генрик после этого блистательного педагогического и журналистского старта поступил на медицинский факультет Варшавского университета.
«Я буду не писателем, а врачом. Литература — всего лишь слова, а медицина — это дела».
Но он не переставал писать, и именно его писательский псевдоним Януш Корчак вписан в вечность золотыми буквами.
Так он и жил, один в двух ипостасях: студент-медик Хенрик Гольдшмит и педагог-писатель Януш Корчак. И в каждой был очень хорош. И человек он был хоть куда. В те годы улицы Варшавы были полны маленьких оборвышей, и многие из них издалека узнавали доброго студента, который всегда был готов отдать им последний грош.
Доктор Генрик не сколачивает состояние
В 1905 году началась русско-японская война, Генрик выпустился из университета и его сразу призвали служить на Дальний Восток. Он служил в военном поезде, выхаживал раненых и, как многие говорили, умел лечить даже добрым словом. Пока Генрик служил, в Варшаве как на дрожжах росла его писательская слава. Через год он вернулся, удивился, что стал известным писателем, и продолжил стажировку в Еврейской больнице. Больница жила на средства благотворителей, и туда брали всех детей, любого вероисповедания. Про Генрика говорили, что у него волшебные руки: прохладные, если у ребенка был жар, и теплые, если ребенка знобило. Скоро он стал одним из самых востребованных докторов в Варшаве и мог бы сколотить врачебной практикой недурное состояние. Но на все гонорары от частной практики он покупал лекарства для бедных детей.
Кадр из фильма «Януш Корчак»
Лето Генрик проводил в детском лагере, это он любил больше всего. Он ввел самоуправление, учредил детские товарищеские суды. После одного такого лета он написал веселую книжку «Юзьки, Яськи и Франки».
«Скажите, еврейские дети отличаются таки от польских?» — спрашивали у него потом. А он говорил, что все дети смеются и плачут совершенно одинаково.
Старый Доктор открывает «Дом сирот»
Корчак много ездил по Европе, смотрел, как устроены сиротские приюты и заведения для малолетних преступников. Он видел, что все делают всё не так, он хотел создать такое место, где любой ребенок был бы защищен от несправедливости. В 1910 году Корчак оставил врачебную практику и стал директором приюта, из которого потом вырос его знаменитый «Дом сирот». Жизнь в «Доме» строилась по законам, которые после перенял Макаренко: самоуправление, детский товарищеский суд, старшие дети присматривают за младшими.
Слава о «Доме Сирот» побежала по всей Европе, к Корчаку на стажировку приезжали молодые педагоги и врачи. В эти годы он пережил большую личную беду: заразился тифом в военном госпитале. Мать потребовала, чтобы его перевезли к ней домой. Когда Корчак очнулся, он узнал, что мать заразилась от него и умерла.
Он долго выходил из депрессии, и написал в это время свои лучшие книги: про короля Матиуша, про маленького Джека.
В книжке про Матиуша был такой персонаж — Старый Доктор. Матиуш хотел сделать мир справедливым и добрым, без бедности, зла и насилия — но получалось у него плохо, и только Старый Доктор все понимал и любил одинокого и запутавшегося мальчика.
И когда Корчаку предложили вести на радио свои передачи, он взял псевдоним Старый Доктор. В сорок лет он был уже лысым, бородатым, с мудрым стариковским взглядом слеповатых глаз.
Эти программы слушала вся Польша. Старый Доктор рассказывал сказки, разговаривал со слушателями, отвечал на вопросы. Его все обожали. Он был, пожалуй, самым уважаемым человеком в стране: его все время приглашали экспертом в разные советы по опеке и сиротству, он выпускал детскую газету, где репортерами были дети, а редакторами — подростки, и он выпустил книгу «Право ребенка на уважение», когда ООН еще и не снилась «Декларация прав ребенка».
Со всеми слабостями и страхами — например, Корчак считал что он, «сын сумасшедшего», не имеет права на семью и детей — это был великий человек. Таких один на миллион, а то и меньше.
Старый Доктор пытается жить
Потом в Польше настали плохие времена. Правительство страны упразднило закон, который давал евреям, украинцам и русским равные права с поляками. Старого Доктора уволили со всех его высоких должностей, передачи по радио тоже отменили. У него остался только «Дом Сирот». А в 1939 году началась война. Город был в огне и дыму, быстро кончилась вся еда. То там, то здесь на улицах можно было увидеть Старого Доктора — он перевязывал раненых, уводил с собой потерявшихся детей. Потом началась оккупация. Интеллигентнейший Корчак ходил по домам, и даже не просил, а требовал:
«Отдайте вашу еду детям, все равно фашистам достанется!».
Через год «Дом Сирот» перевели в еврейское гетто. Пока было можно, Старый доктор, опираясь на палку, выбирался в город добывать детям еду, а в остальное время лечил, учил… Все как всегда. Много хороших людей тогда ему помогало, а однажды, в канун Хануки к «Дому» подъехал мусоровоз, под мусором были спрятаны подарки для детей. «Надо пытаться жить, надо жить… хоть как-то!» — повторял Корчак.
Кадр из фильма «Януш Корчак»
Даже в гетто его дети всегда были умыты и опрятно одеты. Они продолжали учиться и жить по справедливым законам Детской Республики.
Скоро по Варшаве поползли слухи об Освенициме, о лагерях смерти, о газовых камерах. Подпольщики хотели спасти Старого Доктора, главное национальное достояние Польши. Для него приготовили надежное убежище в городе. Один друг Корчака пробрался в гетто, принес поддельное удостоверение личности — надо бежать, и немедленно! Потом этот друг вспоминал:
«Он посмотрел на меня так, будто я предложил ему совершить предательство или украсть».
Старый Доктор встает впереди колонны
Никто их ни о чем не предупреждал. 6 августа 1942 года «Дом сирот» жил, как обычно.
А ведь накануне Адам Черняков, председатель самоуправления гетто пытался договориться с нацистами: «не троньте хотя бы детей!» Когда нацисты отказали в этой просьбе, он принял яд.
Итак, было обычное утро. Дети позавтракали, дежурные уже домывали посуду. Вдруг раздался крик:
— Все евреи на выход!
Доктор Корчак и воспитатели переглянулись — вот и все. Воспитатели ведь сами когда-то росли в «Доме сирот», они знали, что останутся с детьми, и знали, что делать. Кто-то из них принес знамя маленького короля Матиуша: золотой клевер на зеленом поле. Узнать бы, что сказал Корчак детям! Что-то такое, после чего они спокойно построились в колонну и — выше головы — пошли в свой самый последний поход.
Люди, которые стояли в тот день у своих домов, говорили: рыдали даже камни мостовой.
… Потом эти же самые люди в утешение себе придумали историю, которую рассказывали своим детям, а те — своим: мол, Старый доктор отцепил вагон, все ребята и воспитатели спаслись, потом их спрятали в надежном месте. Доктор потом еще долго ходил по Польше — в каком доме хорошие люди живут — в тот стучит, а в каком плохие — тот стороной обходит.
А в Треблинке, на месте лагеря смерти немедленного уничтожения, стоит сейчас памятник Строму Доктору и его детям, убитым фашистами в газовых камерах. Это простой камень, на нем написано: «Януш Корчак и дети».
Януш Корчак.
Александр Галич — Кадиш — памяти Януша Корчака
Кадиш — еврейская погребальная молитва, которую произносит сын в память о покойном отце
«Эта поэма посвящена памяти Якова Гольдшмидта (Януша Корчака),, погибшего вместе со своими воспитанниками из школы-интерната «Дом сирот» в Варшаве в лагере уничтожения Треблинка.»
КАДИШ
Как я устал повторять бесконечно всё то же и то же,
Падать и вновь на своя́ возвращаться круги́.
Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже,
Я не умею молиться, прости меня и помоги…
А по вечерам всё так же,
как ни в чём не бывало, играет музыка:
Сан-Луи блюз — ты во мне как боль, как ожог,
Сан-Луи блюз — захлёбывается рожок!
А вы сидите и слушаете,
И с меня не сво́дите глаз,
Вы пла́тите деньги и слушаете,
И с меня не сво́дите глаз,
Вы жрёте, пьёте и слушаете,
И с меня не сво́дите глаз,
И поёт мой рожок про дерево,
На котором я вздёрну вас!
Да-с, да-с…
«Я никому не желаю зла, не умею,
просто не знаю, как это делается».
Януш Корчак.
Дневник
Уходят из Варшавы поезда́,
И всё пустее гетто, всё темней,
Глядит в окно чердачная звезда,
Гудят всю ночь, прощаясь, поезда
И я прощаюсь с памятью своей…
Цыган был вор, цыган был врун,
Но тем милей вдвойне,
Он трогал семь певучих струн
И улыбался мне,
И говорил: «Учи сынок,
Учи цыганский счёт —
Семь дней недели со́здал Бог,
Семь струн гитары — чёрт,
И он ведётся неспроста
Тот хитрый счёт, пойми,
Ведь даже радуга, и та,
Из тех же из семи
Цветов…»
Осенней медью город опалён,
А я — хранитель всех его чудес,
Я неразменным одарён рублём,
Мне ровно дважды семь, и я влюблён
Во всех дурнушек и во всех принцесс!
Осени́ меня своим крылом,
Город детства с тайнами нена́званными,
Сча́стлив я, что и в беде и в праздновании
Был слугой твоим и королём.
Я старался делать всё, что мог,
Не просил судьбу ни разу: высвободи!
И скажу на самой смертной исповеди,
Если есть на свете детский Бог:
Всё я, Боже, получил сполна,
Где, в которой расписаться ведомости?
Об одном прошу, спаси от ненависти,
Мне не причитается она.
И вот я врач, и вот военный год,
Мне се́мью пять, а веку се́мью два,
В обозе госпита́льном кровь и пот,
И кто-то, помню, бредит и поёт
Печальные и странные слова:
«Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви, звезда приветная,
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет…»
Ах, какая в тот день приключилась беда,
По дороге затопленной, по́ лесу,
Чтоб проститься со мною, с чужим, навсегда,
Ты прошла пограничную полосу.
И могли ль мы понять в том году роковом,
Что беда эта станет пощадою,
Полинявшее знамя пустым рукавом
Над платформой качалось дощатою.
Наступила внезапно чужая зима,
И чужая, и всё-таки близкая,
Шла французская фильма в дрянном «синема»,
Барахло торговали австрийское,
Понукали извозчики дохлых коняг,
И в кафе, заколоченном наглухо,
Мы с тобою сидели и пили коньяк,
И жевали засохшее яблоко.
И в молчаньи мы знали про нашу беду,
И надеждой не тешились гиблою,
И в молчаньи мы пили за эту звезду,
Что печально горит над могилою:
«Умру ли я, ты над могилою
Гори, сияй, моя звезда…»
Уходят из Варшавы поезда,
И скоро наш черёд, как ни крути,
Ну, что ж, гори, гори, моя звезда,
Моя шестиконечная звезда,
Гори на рукаве и на груди!
Окликнет эхо давним прозвищем,
И ляжет снег покровом пряничным,
Когда я снова стану маленьким,
А мир опять большим и праздничным,
Когда я снова стану облаком,
Когда я снова стану зябликом,
Когда я снова стану маленьким,
И снег опять запа́хнет яблоком,
Меня снесут с крылечка, сонного,
И я проснусь от скрипа санного,
Когда я снова стану маленьким,
И мир чудес открою заново.
…Звезда в окне и на груди звезда,
И не поймёшь, которая ясней,
А я устал, и, верно, неспроста
Гудят всю ночь, прощаясь, поезда,
И я прощаюсь с памятью моей…
А ещё жила в «Доме сирот» девочка Натя.
После тяжёлой болезни она не могла ходить,
но зато хорошо рисовала и сочиняла песенки —
вот одна из них.
ПЕСЕНКА ДЕВОЧКИ НАТИ ПРО КОРАБЛИК
Я кораблик клеила
Из цветной бумаги,
Из коры и клевера,
С клевером на флаге.
Он зелёный, розовый,
Он в смолистых каплях,
Клеверный, берёзовый,
Славный мой кораблик,
Славный мой кораблик.
А когда забулькают ручейки весенние,
Дальнею доро́гою,
Синевой морской,
Поплывёт кораблик мой к острову Спасения,
Где ни войн, ни выстрелов, —
солнце и покой.
Я кораблик ладила,
Пела, словно зяблик.
Зря я время тратила,
Сгинул мой кораблик
Не в грозо́вом отблеске,
В буре, урагане —
Попросту при обыске
Смяли сапогами…
Смяли сапогами…
Но когда забулькают ручейки весенние,
В облака́х приветственно протрубит журавлик,
К солнечному бе́регу,
К острову Спасения
Чей-то обязательно доплывёт кораблик!
Когда-нибудь, когда вы будете вспоминать
имена героев, не забудьте, пожалуйста,
я очень прошу вас, не забудьте Петра Залевского,
бывшего гренаде́ра, инвалида войны,
служившего сторожем у нас в «Доме сирот»
и убитого польскими полицаями во дворе осенью 1942 года.
Он убирал наш бедный двор,
Когда они пришли,
И странен был их разговор,
Как на краю земли,
Как разговор у той черты,
Где только «нет» и «да» —
Они ему сказали: «Ты,
А ну, иди сюда!»
Они спросили: «Ты поляк?»
И он сказал: «Поляк»
Они спросили: «Как же так?»
И он сказал: «Вот так»
«Но ты ж, культяпый, хочешь жить,
Зачем же, чёрт возьми,
Ты в гетто нянчишься, как жид,
С жидовскими детьми?!
К чему — сказали — трам-там-там,
К чему такая спесь?!
Пойми — сказали — Польша там!»
А он ответил: «Здесь!
И здесь она и там она,
Она везде одна —
Моя несчастная страна,
Прекрасная страна»
И вновь спросили: «Ты поляк?»
И он сказал: «Поляк»
«Ну, что ж, — сказали. — Значит так?»
И он ответил: «Так»
«Ну, что ж, — сказали. — Кончен бал!»
Скомандовали: «Пли!»
И прежде, чем он сам упал,
Упали костыли,
И прежде, чем пришли покой,
И сон, и тишина,
Он помахать успел рукой
Глядевшим из окна.
…О, дай мне Бог конец такой,
Всю боль испив до дна,
В свой смертный миг махнуть рукой
Глядящим из окна!
А потом наступил такой день,
когда «Дому сирот», детям и воспитателям
приказано было явиться с вещами на Умшлягпла́ц
(так называлась при немцах площадь у Гданьского вокзала).
Эшелон уходит ровно в полночь,
Паровоз-балбес пыхтит — Шало́м! —
Вдоль перрона строем стала сволочь,
Сволочь провожает эшелон.
Эшелон уходит ровно в полночь,
Эшелон уходит прямо в рай,
Как мечтает поскорее сволочь
Донести, что Польша — «юдэнфрай».
«Юдэнфрай» Варша́ва, По́знань, Кра́ков,
Весь протекторат из края в край
В чёрной чертовне паучьих знаков,
Ныне и вовеки — «юдэнфрай»!
А на Умшлягпла́це у вокзала
Гетто ждёт устало — чей черёд,
И гремит последняя осанна
Лаем полицая — «Дом сирот»!
Шевелит губами переводчик,
Глотка пересохла, грудь в тисках,
Но уже подня́лся старый Корчак
С девочкою Натей на руках.
Знаменосец, козырёк заломом,
Чубчик вьётся, словно завитой,
И горит на знамени зелёном
Клевер, клевер, клевер золотой.
Два горниста поднимают трубы,
Знаменосец выпрямил древко,
Детские обветренные губы
Запевают гордо и легко:
Наш славный поход начинается просто,
От Старого Мяста до Гданьского моста,
И дальше, и с песней,
Построясь по росту,
К варшавским предместьям,
По Гданьскому мо́сту!
По Гданьскому мо́сту!
По улицам Гданьска, по улицам Гданьска
Шагают девчонки, Марыся и Баська,
А маленький Боля, а рыженький Боля
Застыл, потрясённый, у края прибоя,
У края прибоя…
Па́хнет морем, тёплым и солёным,
Вечным морем и людской тщетой,
И горит на знамени зелёном
Клевер, клевер, клевер золотой!
Мы проходим по́ трое, рядами,
Сквозь кордон эсэсовских ворон…
Дальше начинается преданье,
Дальше мы выходим на перрон.
И бежит за мною переводчик,
Робко прикасается к плечу, —
«Вам разрешено остаться, Корчак», —
Если верить сказке, я молчу,
К поезду, к чугунному парому,
Я веду детей, как на урок,
Надо вдоль вагонов по перрону,
Вдоль, а мы шагаем поперёк.
Рваными ботинками бряца́я,
Мы идём не вдоль, а поперёк,
И берут, смешавшись, полицаи
Кожаной рукой под козырёк.
И стихает плач в аду вагонном,
И над всей прощальной маятой —
Пламенем на знамени зелёном —
Клевер, клевер, клевер золотой.
Может, в жизни было по-другому,
Только эта сказка вам не врёт,
К своему последнему вагону,
К своему чистилищу-вагону,
К пахнущему хлоркою вагону
С песнею подходит «Дом сирот»:
«По улицам Ло́дзи, по улицам Ло́дзи,
Шагают ужасно почтенные гости,
Шагают мальчишки, шагают девчонки,
И дуют в дуде́лки, и крутят трещотки…
И крутят трещотки!
Ведут нас доро́ги, и шляхи, и тракты,
В снега Закопа́не, где синие Та́тры,
На белой вершине — зелёное знамя,
И вся наша медная Польша под нами,
Вся Польша…»
И тут кто-то, не выдержав,
дал сигнал к отправлению —
и эшелон Варша́ва-Требли́нка
задолго до назначенного часа,
случай совершенно невероятный,
тронулся в путь…
Вот и кончена песня.
Вот и смолкли трещотки,
Вот и скорчено небо
В переплёте решётки.
И державе своей
Под вагонную тряску
Сочиняет король
Угомонную сказку…
Итак, начнём, благословясь…
Лет сто тому назад
В своём дворце неряха-князь
Развёл везде такую грязь,
Что был и сам не рад.
И, как-то, очень рассердясь,
Призвал он маляра.
«А не пора ли, — молвил князь, —
Закрасить краской эту грязь?»
Маляр сказал: «Пора,
Давно пора, вельможный князь,
Давным-давно пора».
И стала грязно-белой грязь,
И стала грязно-синей грязь,
И стала грязно-жёлтой грязь
Под кистью маляра.
А потому что грязь есть грязь,
В какой ты цвет её ни крась.
Нет, некстати была эта сказка, некстати,
И молчит моя милая чудо-держава,
А потом неожиданно голосом Нати
Невпопад говорит: «До свиданья, Варшава!»
И тогда, как стучат колотушкой о шпалу,
Застучали сердца колотушкой о шпалу,
Загудели сердца: «Мы вернёмся в Варшаву!
Мы вернёмся, вернёмся, вернёмся в Варшаву!»
По вагонам, подобно лесному пожару,
Из вагона в вагон, от состава к составу,
Как присяга гремит: «Мы вернёмся в Варшаву!
Мы вернёмся, вернёмся, вернёмся в Варшаву!
Пусть мы дымом растаем над адовым пеклом,
Пусть тела́ превратятся в горючую лаву,
Но водой, но травою, но ветром, но пеплом,
Мы вернёмся, вернёмся, вернёмся в Варшаву!»
А мне-то, а мне что делать?
И так моё сердце — в клочьях!
Я в том же трясусь вагоне,
И в том же горю́ пожаре,
Но из года семидесятого
Я вам кричу: «Пан Корча́к!
Не возвращайтесь!
Вам будет стыдно в этой Варшаве!
Землю отмыли до́бела,
Нету ни рвов, ни кочек,
Гранитные обелиски
Твердят о безсмертной славе,
Но слёзы и кровь забыты,
Поймите это, пан Корчак,
И не возвращайтесь,
Вам страшно будет в этой Варшаве!
Дали зрелищ и хлеба,
Взяли Ви́слу и Та́тры,
Землю, море и небо,
Всё, мол, наше, а так ли?!
Дня осеннего пряжа
С вещим зовом кукушки…
Ваша? Врёте, не ваша!
Это осень Костю́шки!
Небо в пепле и саже
От фабричного дыма…
Ваше? Врёте, не ваше!
Это небо Туви́ма!
Сосны — гордые стражи —
Там, над Балтикой пенной,
Ваши? Врёте, не ваши!
Это сосны Шопе́на!
Бе́ды плодятся весело,
Радость в слеза́х и корчах,
И много ль мы видели радости
На маленьком нашем шаре?!
Не возвращайтесь в Варшаву,
Я очень прошу Вас, пан Корчак,
Не возвращайтесь,
Вам нечего делать в этой Варшаве!
Паясничают гомункулусы,
Геройские рожи корчат,
Рвётся к нечистой власти
Орава речистой швали…
Не возвращайтесь в Варшаву,
Я очень прошу Вас, пан Корчак!
Вы будете чужеземцем
В Вашей родной Варшаве!»
А по вечерам всё так же играет музыка.
Музыка, музыка, как ни в чём не бывало:
Сан-Луи блюз — ты во мне как боль, как ожог,
Сан-Луи блюз — захлёбывающийся рожок!
На пластинках моно и стерео,
Горяче́й признанья в любви,
Поёт мой рожок про дерево
Там, на родине, в Сэн-Луи.
Над землёй моей отчей выстрелы
Пыльной ночью, всё бах да бах!
Но гони́те монету, мистеры,
И за выпивку, и за баб!
А ещё, ну прямо комедия,
А ещё за вами должок —
Выкладывайте последнее
За то, что поёт рожок!
А вы сидите и слушаете,
И с меня не сводите глаз,
Вы пла́тите деньги и слушаете
И с меня не сво́дите глаз.
Вы жрёте, пьёте и слушаете,
И с меня не сво́дите глаз,
И поёт мой рожок про дерево,
На котором я вздерну вас!
Да-с! Да-с! Да-с!
«Я никому не желаю зла, не умею,
просто не знаю, как это делается».
Как я устал повторять безконечно всё то же и то же,
Падать, и вновь на своя возвращаться круги.
Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже,
Я не умею молиться, прости меня и помоги!…
<1970>
Януш — это… Что такое Януш?
Януш — (польск. Janusz) польская фамилия. Известные носители: Януш, Леонид Борисович (1897 1978) ленинградский художник, представитель классической школы русской пейзажной живописи. Януш, Юлиуш (род. 1944) польский прелат и ватиканский дипломат … Википедия
Януш Мазовецкий — Janusz I Starszy (warszawski) … Википедия
Януш Корчак — Janusz Korczak педагог, пи … Википедия
Януш II Плоцкий — Януш III Плоцкий Janusz II Князь цехановский, варшавский, черский, плоцкий и визненский 1455 1495 … Википедия
Януш Вишневский — Януш Леон Вишневский Януш Леон Вишневский (польск. Janusz Leon Wiśniewski; род. 18 августа 1954, Торунь) один из самых популярных писателей современной Польши. Был моряком рыболовного флота, затем окончил университет, получил степень доктора… … Википедия
Януш Гайос — Janusz Gajos Януш Гайос, август 2007 г. Дата рождения: 23 сентября 1939 Место рождения: Домброва Гурни … Википедия
Януш Леон Вишневский — (польск. Janusz Leon Wiśniewski; род. 18 августа 1954, Торунь) один из самых популярных писателей современной Польши. Был моряком рыболовного флота, затем окончил университет, получил степень доктора информатики и доктора химических наук. Живет… … Википедия
Януш Фульнекский — (чеш. Hanuš z Fulneka, ок.1420 1454) правитель Фульнека в 1442/1449 1454 годах. Януш был старшим сыном опавского князя Вацлава II и некоей Эльжбеты Краваржской. После смерти отца, которая наступила между 1442 и 1449 годами, княжеством … Википедия
Януш Радзивилл — Janusz Radziwiłł великий гетман литовский Дата рождения: 1612 … Википедия
Януш Васильковский — (р. 1932 г.) публицист Быть мужественным и быть правым не то же самое. Интересно, кто изобрел колесо истории? Как мало мы знаем себя! Хорошо хоть, что другие знают о нас еще меньше. «Мы таковы, каковы есть». Нет, обычно мы хуже. «Наконец то я… … Сводная энциклопедия афоризмов
Януш Ревиньски — Википедия, вольная энциклопедия
Z Wikipedii, wolnej encyklopedii
Przejd do nawigacji Przejd do wyszukiwania W Wikipedii nie ma jeszcze artykułu o takiej nazwie. Możesz:
- utworzyć go ,
- zaproponować, eby inni go napisali,
- poszukać tekstu «Janusz rewiński» w artykułach,
- poszukać strony o tym tytule na jednym z siostrzanych projektów Википедия:
-
Commons 
Wikiźródła 
Wikisłownik 
Wikicytaty 
Wikibooks 
Wikinews
Януш Муняк — Википедия, вольная энциклопедия
Z Wikipedii, wolnej encyklopedii
Przejd do nawigacji Przejd do wyszukiwania W Wikipedii nie ma jeszcze artykułu o takiej nazwie. Możesz:
- utworzyć go ,
- zaproponować, eby inni go napisali,
- poszukać tekstu «Janusz muniak» w artykułach,
- poszukać strony o tym tytule na jednym z siostrzanych projektów Википедия:
- Commons Wikiźródła Wikisłownik Wikicytaty Wikibooks Wikinews
Януш Гайош — Википедия, вольна энциклопедия
Z Wikipedii, wolnej encyklopedii
Przejd do nawigacji Przejd do wyszukiwania W Wikipedii nie ma jeszcze artykułu o takiej nazwie. Możesz:
- utworzyć go ,
- zaproponować, eby inni go napisali,
- poszukać tekstu «Janusz gajos» w artykułach,
- poszukać strony o tym tytule na jednym z siostrzanych projektów Википедия:
- Commons Wikiźródła Wikisłownik Wikicytaty Wikibooks Wikinews
Януш одров-пенишек — Википедия, вольная энциклопедия
Z Wikipedii, wolnej encyklopedii
Przejd do nawigacji Przejd do wyszukiwania W Wikipedii nie ma jeszcze artykułu o takiej nazwie. Możesz:
- utworzyć go ,
- zaproponować, eby inni go napisali,
- poszukać tekstu «Janusz odrowąż-pieniek» w artykułach,
- poszukać strony o tym tytule na jednym z siostrzanych projektów Википедия:
- Commons Wikiźródła Wikisłownik Wikicytaty Wikibooks Wikinews