В сознании: Певица МакSим пришла в сознание

Краниотомия в сознании

Методика вызванных потенциалов с целью соматосенсорного и моторного картирования широко используется в последнее десятилетие. Однако надежность этого метода относительно локализации роландовой борозды не является оптимальным, точность данного исследования составляет от 91 до 94%. Оценка общей чувствительности и негативных последствий составляет примерно 79 и 96% соответственно [24]. Кроме того, методика регистрации реверсии фазы помогает в определении локализации роландовой борозды, но не дает информации о распределении моторных функций на соседних участках, подвергающихся оперативному вмешательству. И хотя методика моторных вызванных потенциалов была усовершенствована, она дает возможность регистрировать вызванные потенциалы только с контролируемых мышц, но не позволяет выявить и предотвратить возможный дефицит в мышцах, не подвергающихся мониторингу. Мониторинг моторных вызванных потенциалов не включает оценку сложных движений и намеренных движений, которые являются для пациента конечной целью двигательной активности. Также недостатком данной методики является невозможность ее использования с целью контроля функций речи, памяти и других высших мозговых функций, которые имеют решающее значение для качества жизни пациента.

Последние достижения в интерпретации электрофизиологического сигнала, например спектрального анализа электрокортикографии, оценивающего синхронизацию процессов, позволили лучше понять организацию функционально важных зон коры и изучить их взаимодействие. Однако при экстраоперативном электрофизиологическом мониторинге используются сетки, на которых электроды расположены на расстоянии 1 см друг от друга, что ограничивает точность исследования. Также к неудобствам данного метода относится необходимость проведения двух оперативных вмешательств: одно — для имплантации сетки и второе — для удаления опухоли. В связи с тем что субдуральная сетка устанавливается на несколько дней, существует риск развития инфекционных осложнений

[24, 25].

Эта методика хорошо подходит для хирургического лечения эпилепсии, так как позволяет обнаружить эпилептогенный очаг. Электрокортикография дает информацию о процессах, происходящих в коре головного мозга, но не дает информации об аксональных связях, поэтому нет возможности судить о подкорковых структурах — это ограничивает использование данной методики в нейрохирургии, так как глиомы обладают способностью мигрировать вдоль пучков белого вещества [25].

Электростимуляционное картирование корковых полей и проводниковых путей

Учитывая ограниченность перечисленных методик, большинство нейрохирургов в настоящее время предлагают дополнительное использование интраоперационного электростимуляционного картирования функционально важных зон, проведение которого возможно под наркозом и под местной анестезией [26-31]. У пациентов с опухолями, поражающими моторные зоны, оперативное вмешательство проводится с картированием корковых полей под местной анестезией. Однако поскольку движение является более сложным процессом, чем отдельные мышечные сокращения, в настоящее время рекомендуется проводить интраоперационное электростимуляционное картирование при активном участии пациента у больных с опухолями, затрагивающими не только моторные зоны [32].

Принцип этого метода заключается в использовании электростимуляционного картирования для получения индивидуальной карты кортикального и субкортикального уровней, чтобы выяснить какие структуры, вовлеченные в процесс, действительно важны для функционирования (в 15-20% случаев при глиомах низкой степени злокачественности наблюдается снижение функциональной значимости таких зон).

Полученные таким образом данные позволяют планировать объем хирургического вмешательства в соответствии с функциональными границами.

Методика выглядит следующим образом. Биполярные электроды, через которые поступает двухфазный ток, разнесены на 5 мм друг от друга и прикладываются к мозговому веществу. Сила тока подбирается индивидуально для каждого пациента. Исходный уровень составляет 2 мА, с последующим прибавлением 1 мА до появления ответа. Максимальной силой тока при использовании местной анестезии является 6 мА, при использовании наркоза — 16 мА, при более высоких значениях возможно развитие судорог. Пациента не информируют о том, когда происходит стимуляция. Один и тот же участок не стимулируется 2 раза подряд, чтобы избежать развития судорог. Каждый участок коры головного мозга, доступный исследованию, стимулируется 3 раза [26].

Интересно, что, как показало недавнее исследование, оперативное вмешательство может быть упрощено при отказе от применения интраоперационной электрокортикографии, так как электрическое картирование эквивалентно надежно и не увеличивает частоту развития судорог. Тем не менее при возникновении индуцированных стимуляцией судорог рекомендуется применение холодного раствора Рингера для купирования судорожной активности [27, 28].

Некоторые авторы [29, 30] подчеркивают роль «негативного картирования» (без идентификации функционально важных зон). Такой подход приемлем в отношении глиом высокой степени злокачественности (целью хирургического вмешательства является удаление объемной части опухоли), однако при операциях на диффузных глиомах низкой степени злокачественности, особенно в неспециализированных учреждениях, «негативное картирование» может быть опасным. Поскольку глиомы низкой степени злокачественности часто не имеют четкой границы, объем резекции во многом зависит от функциональных критериев. Кроме того, метод «негативного картирования» может дать ложноотрицательный результат, следовательно, не гарантирует вполне отсутствие функционально важных зон. Так, например, по сообщению N. Sanai и соавт. [30], все 4 пациента с развившимся постоянным послеоперационным неврологическим дефицитом не имели выявленных до проведения резекции функционально важных зон. Поэтому другие авторы продолжают рекомендовать делать доступы с более обширными костными лоскутами, чтобы провести более точное систематическое картирование перед началом резекции [27, 33, 34]. Важно отметить, что «позитивное картирование» позволяет расширить границы резекции, и резекция может выполняться до тех пор, пока не встретятся функционально важные зоны, т. е. без сохранения ткани вокруг этих зон. Недавнее исследование, включившее 115 пациентов с глиомами низкой степени злокачественности, располагающихся в левом доминантном полушарии, показало, что частота развития стойкого неврологического дефицита не превысила 2%, притом что резекция выполнялась вплотную к речевым зонам [27]. Действительно, S. Gil Robles и Н. Duffau [35] показали, что можно не отступать на 5-10 мм от функционально важных зон, как это рекомендуется в классической литературе. Те же авторы утверждают, что нелогично оставлять небольшую область коры, пораженную опухолью, если резекция выполняется на подкорковом уровне с затрагиванием проводящих путей этой зоны, потому что, хотя кора и остается интактной, происходит ее выключение и в дальнейшем физиологические процессы в ней не восстанавливаются.

Интраоперационное электростимуляционное картирование моторных функций (под общей анестезией оно вызывает неконтролируемые движения, а при операциях в сознании — нарушение движений), соматосенсорных функций (выявление дизестезий, описываемых самим пациентом во время операции в сознании), зрительной функции (появление дефицита поля зрения), слухо-вестибулярной функции (возникновение головокружения), речевой функции (спонтанная речь, счет, называние предметов, понимание речи, письмо, чтение, переключение с одного языка на другой), а также картирование высших психических функций, таких как решение математических задач, память, ориентация в пространстве, эмоции. Очень важно присутствие в операционной логопеда, невролога или нейропсихолога, чтобы точно интерпретировать выявленное нарушение, вызванное интраоперационной электростимуляцией, например задержку речи, анартрию, оральную апраксию, нарушение звукопроизношения, семантическую парафазию, аномию, синтаксические ошибки [6, 36, 37]. Таким образом, интраоперационное электростимуляционное картирование выявляет в реальном времени расположение функционально важных зон до начала операции и помогает определить наилучшую хирургическую тактику резекции опухоли в пределах этих зон.

Другой важной задачей является картирование подкорковых структур в дополнение к исследованию коры до начала резекции. Исследования повреждений мозга показывают, что повреждения проводящих путей сопровождаются развитием более тяжелого неврологического дефицита, чем повреждения коры. Следовательно, проводящие пути, обеспечивающие моторную, соматосенсорную, зрительную, слухо-вестибулярную, речевую и когнитивную функции, необходимо идентифицировать до начала операции и проводить резекцию с сохранением целостности этих трактов [27, 32, 38, 39]. Интраоперационное электростимуляционное картирование субкортикальных структур проводится по тому же принципу, что и картирование корковых зон. Стимуляция проводящих путей позволяет изучить анатомо-функциональное взаимодействие во всей зоне оперативного вмешательства по получению функционального ответа от глубоко расположенных ассоциативных волокон. Кроме того, интраоперационное электростимуляционное картирование позволяет лучше понять взаимодействия различных функциональных областей мозга, а также выявляет динамические церебральные процессы в распределяющих и обрабатывающих нейронных сетях (так называемое hodotopy) [40]. Также такие интраоперационные исследования помогают изучать возможности пластичности мозга, которая особенно важна в хирургии глиом низкой степени злокачественности.

Одно из преимуществ интраоперационного электростимуляционного картирования (ИЭК) у взрослых заключается в том, что при корректном использовании этой методики не бывает ложно-негативных результатов. Действительно, ИЭК является высокочувствительной методикой для выявления важных корковых и аксональных структур, а также дает уникальную возможность изучения связей мозга, так как каждая область, реагирующая на воздействие, является частью большой сети, а не отдельно функционирующей структурой. Однако применение ИЭК тем не менее не является оптимальным решением. Это обусловлено возможным обратным распространением электрического стимула или функциональной компенсацией благодаря пластичности мозга, что может приводить к ложноположительным результатам.

Хотя ИЭК считается «золотым стандартом» картирования мозга, но из-за риска получения ложноположительных результатов необходимо его сочетание с новыми методами, такими как периоперационная функциональная нейровизуализация и биоматематическое моделирование, чтобы иметь четкое представление о том, какие зоны мозга являются функционально значимыми, а какие могут быть компенсированы.

Стратегия и тактика операций с интраоперационным картированием мозга в сознании

Предоперационное планирование и интраоперационная нейрохирургическая стратегия

Хирургия объемных образований вблизи или в проекции речевых центров головного мозга, а также проводящих путей этих важнейших функциональных зон мозга требует наряду с описанным выше подробным и тщательным предоперационным обследованием строгого планирования нейрохирургической операции — уточнения объема транскраниального доступа, определения корковых анатомических ориентиров (основных борозд и извилин, крупных конвекситальных вен и т. п.). Так, один из лидеров этого направления в нейрохирургии Н. Duffau [41] отмечает следующие важные цели при использовании интраоперационной электростимуляции коры головного мозга:

• изучить индивидуальную функциональную корковую организацию перед началом резекции;

• разобраться в патофизиологии участков мозга, в проекции которых расположена опухоль;

• сопоставить подкорковые структуры в проекции резекции с изучением анатомо-функциональных связей;

• анализировать механизмы on-line (интраоперационной) пластичности мозга, используя повторную электростимуляцию на всех этапах резекции опухоли;

• выполнять резекцию с учетом индивидуальных нарушений корково-подкорковых функциональных границ, с главной целью — оптимизировать соотношение радикальности операции и риска нарастания неврологического дефицита.

При использовании нейронавигационных систем данные нейронавигации применяются как для планирования трепанации, так и для предварительной оценки соотношения расположения речевых корковых центров после вскрытия твердой мозговой оболочки. Кроме того, важно сопоставление данных интраоперационной электростимуляции с периоперационной функциональной нейровизуализацией (до и после операции) для подтверждения этих неинвазивных методов, и для того, чтобы лучше понять краткосрочные и долгосрочные механизмы пластичности мозга на основе функциональной корковой перестройки и изменения «сетевого» подключения [42]. Следует помнить, что в силу виртуальной технологии нейронавигации, по мере удаления объемного образования точность данных нейронавигации существенно снижается за счет смещения мозгового вещества.

Вскрытие твердой мозговой оболочки при выполнении операций в условиях пробуждения осуществляется так, чтобы обнажить всю поверхность мозга в проекции трепанационного окна с целью как можно более полного интраоперационного электрофизиологического картирования [43].

Техника интраоперационной электростимуляции

После вскрытия твердой мозговой оболочки устанавливается мультиполярный электрод для прямой кортикографии (с целью интраоперационного контроля судорожной активности коры мозга) с таким расчетом, чтобы он не препятствовал хирургическим манипуляциям (устанавливается обычно субдурально за пределы трепанационного окна).

Электрофизиологическое картирование осуществляется с участием врача-анестезиолога, врача-электрофизиолога, нейропсихолога и оперирующего нейрохирурга.

К моменту начала электростимуляции мозга с целью прямого определения корковых речевых центров пациент должен быть пробужден из наркозного сна и с ним должен быть установлен устойчивый речевой и психоэмоциональный контакт.

Для подбора силы тока для электростимуляции необходимо выбрать удаленный от ориентировочных зон Брока и/или Вернике участок коры мозга. После подбора силы тока приступают непосредственно к картированию.

Последовательно исследуется вся обнаженная поверхность коры головного мозга от предположительно «немых» участков к функционально значимым зонам. На фоне интраоперационного нейропсихологического тестирования (см. соответствующие разделы) при выявлении ошибок в выполнении тестов следует сделать паузу, затем повторить стимуляцию в определенной как корковый центр речи зоне еще 1-2 раза. Определенные прямой электростимуляцией корковые зоны речи маркируются стерильными бумажными (целлюлозными) табличками с цифрами (рис. 4) [7, 8].

Рис. 4. 1 и 2 — зоны, при стимуляции которых вызваны нарушения речи моторного характера; 4 и 5 — зоны, при стимуляции которых вызваны нарушения речи сенсорного характера; 3 — зона, при стимуляции которой вызваны движения в пальцах правой руки. Красные дуги — границы речевых зон, белая дуга — место инцизии коры.

В течение всей процедуры электростимуляции необходим контроль судорожной активности коры головного мозга. При возникновении судорожной готовности электростимуляцию мозга прекращают и орошают операционную рану заранее заготовленным охлажденным физиологическим раствором, а при необходимости вводят внутривенно противосудорожные препараты (не барбитураты, за исключением резвившегося судорожного припадка, угрожающего жизни больного): вальпроат натрия и/или леветирацетам [8].

Электростимуляция моторных зон коры мозга осуществляется или в процессе поиска корковых зон речи, или дополнительно — моторных корковых центров в случае анатомического распространения объемного образования в направлении моторных извилин головного мозга. Найденные участки моторной коры также маркируются целлюлозными фрагментами с цифрами (см. рис. 4).

Послеоперационное обследование

Для исключения интраоперационных геморрагических осложнений и осложнений в раннем послеоперационном периоде в течение суток после операции выполняют КТ головного мозга и в первые 24 ч после операции — МРТ головного мозга с использованием контрастного усиления, если объемное образование накапливало контрастное вещество и без использования такового, если по дооперационным данным опухоль не контрастировалась. Цель этого послеоперционного исследования — определить степень радикальности удаления опухоли (желательно — с волюметрическим сравнением). В первые несколько суток после операции производится повторное нейропсихологическое исследование, которое в последующем желательно проводить вновь при контрольном обследовании через 3, 6 мес и в отдаленном периоде наблюдения.

Исходы операций с интраоперационным пробуждением

Если в целом сравнивать результаты операций с интраоперационным пробуждением и без такового в схожих по анатомическому расположению опухолей ситуациях, то следует признать, что в научной литературе нет однозначных данных ни в пользу использования данной методики, ни против нее. Дело обстоит так, что в одних крупных нейрохирургических центрах практически все операции по поводу опухолей вблизи речевых зон выполняются с пробуждением, в других же, напротив, краниотомия в сознании практически не применяется. И наконец, в третьей группе клиник чередуют оба подхода, не отдавая заметного предпочтения ни одному из них.

Чтобы завершить представленный нами подробный обзор методических подходов к использованию т

Виды анестезии при операции кесарево сечение

Главная страница / Дополнительная информация

КЕСАРЕВО СЕЧЕНИЕ: Ваш выбор анестезии

Один из пяти новорожденных появляется на свет при помощи операции кесарева сечения и в двух случаях из трех это вмешательство не планируется заранее. Возможно, Вы захотите просмотреть данный буклет, даже если сами не готовитесь к такой операции.

Рождение ребенка является незабываемым впечатлением

Роды путем кесарева сечения могут быть столь же удовлетворяющими и приносящими положительные эмоции, как и роды, протекающие естественным путем. Если произойдет так, что Вам будет необходимо кесарево сечение, ни в коем случае не следует воспринимать этот факт как неудачу в каком бы то ни было смысле. Помните, что самая важная вещь—это безопасность для Вас и Вашего ребенка. Бывают ситуации, когда именно кесарево сечение является наилучшим способом обеспечения этой безопасности. Существует несколько видов анестезии (обезболивания) при операции кесарева сечения. Данная памятка объясняет различные варианты. Главное – Вы должны обсудить выбор анестезии с врачом-анестезиологом. Анестезиологи, работающие в акушерстве, являются врачами, специализирующимися в области обезболивания и обеспечения безопасности беременных и новорожденных при хирургических вмешательствах.

Когда операция кесарева сечения запланирована заранее – это плановое кесарево сечение. Его рекомендуют, если имеется повышенная вероятность развития осложнений при проведении родов естественным путем. Одним из примеров является ситуация, когда плод занимает неправильное положение в матке на поздних сроках беременности.

В других случаях кесарево сечение выполняется по срочным показаниям, обычно уже в процессе родов. Это так называемое экстренное кесарево сечение. Данная операция может потребоваться из-за слабости родовой деятельности, по причине внезапного ухудшения состояния плода или вследствие сочетания этих осложнений.

Врач акушер-гинеколог обсудит с Вами причины, по которым требуется кесарево сечение, и Ваше согласие на вмешательство.

Виды анестезии:

Существует два основных вида анестезии: регионарная и общая. Большинство кесаревых сечений выполняются под так называемой регионарной анестезией, когда пациентка находится в бодрствующем состоянии ; при этом нижняя половина ее тела, включая живот, становится нечувствительной к боли. Такая анестезия является более безопасной и для матери, и для новорожденного. Более того, она дает возможность Вам и отцу ребенка (если он желает присутствовать при родах) вместе пережить момент появления малыша на свет.

В свою очередь, существует три типа регионарной анестезии:

Спинальная анестезия — наиболее часто используемый метод.Ее можно вы полнить как при плановом, так и при экстренном кесаревом сечении. Нервы, отходящие от спинного мозга, окутаны особым футляром из оболочек, в котором содержится жидкость и все это располагается внутри позвоночника. Местный анестетик вводится в этот самый футляр с жидкостью с помощью очень тонкой иглы. Спинальная анестезия наступает быстро и требует относительно небольшой дозы анестетика.
Эпидуральная анестезия.В этом случае тонкая пластиковая трубочка(катетер)вводится кнаружи от упомянутого футляра с жидкостью, туда, где проходят нервы, проводящие болевые импульсы от матки. Эпидуральная анестезия часто применяется еще и для обезболивания родов, при этом используют раствор местного анестетика слабой концентрации. Если Вам требуется кесарево сечение, такая анестезия может быть усилена введением того же раствора, но в более высокой концентрации. По сравнению со спинальной анестезией, для эпидуральной требуется более высокая доза аналогичного препарата, а его действие развивается медленнее. Эпидуральная анестезия может быть углублена введением дополнительной дозы анестетика, если возникнет такая необходимость.
Комбинированная спинально-эпидуральная анестезия является сочетаниемдвух перечисленных видов обезболивания. Спинальную анестезию используют собственно для обезболивания операции кесарева сечения, эпидуральную — для того, чтобы при необходимости ввести дополнительную дозу препарата и для устранения боли в послеоперационном периоде.

Общая анестезия (наркоз)

При проведении общей анестезии Вы будете спать во время операции.

В наши дни наркоз при кесаревом сечении применяют реже, чем это делалось ранее. Общая анестезия может потребоваться в некоторых экстренных случаях, в ситуациях, когда регионарная анестезия по тем или иным причинам нежелательна, или же пациентка предпочитает находиться в состояния сна во время вмешательства.

Доводы «за» и «против» каждого из видов анестезии описываются далее в этой памятке. Вначале Вам будет полезно узнать, как производится подготовка к кесареву сечению и что для этого необходимо.

Предоперационное обследование

Если Вам планируется операция кесарева сечения, необходимо заранее госпитализироваться в стационар.

Осмотр анестезиолога

Перед операцией кесарева сечения Вас обязательно осмотрит врач-анестезиолог. Он ознакомится с Вашей медицинской картой и соберет информацию о состоянии вашего здоровья, течении предшествующих анестезий, если таковые были. В некоторых случаях может потребоваться дополнительное обследование. Кроме того, анестезиолог обсудит с Вами выбор метода анестезии и ответит на вопросы.

В день операции

Акушерка поможет Вам надеть специальные чулки для предотвращения образования тромбов (сгустков крови ) в венах ног.

В операционной к Вам прикрепят специальные датчики, чтобы измерять артериальное давление, пульс и насыщение крови кислородом; все это совершенно безболезненно.

Медсестра-анестезистка установит внутривенный катетер для вливания инфузионных растворов и постановки внутривенных инъекций. Для сокращения риска развития инфекции в послеоперационной ране Вам введут антибиотик.

Что будет происходить, если Вам необходимо выполнить регионарную анестезию?

Вас попросят либо сесть, либо лечь на бок и согнуть спину. Анестезиолог обработает кожу спины специальным дезинфицирующим раствором, при этом Вы ощутите холод.

При проведении спинальной анестезии, очень тонкая игла будет введена Вам в спину, обычно безболезненно. В некоторых случаях, по мере продвижения иглы, Вы можете почувствовать легкое покалывание в одной из ног или испытать что-то наподобие слабого удара электрическим током. Вам следует сообщить врачу об этом, но важно сохранять неподвижность во время выполнения процедуры. Как только игла будет установлена в правильное положение, вводят местный анестетик, после чего иглу удалят. Обычно вся процедура занимает несколько минут, но иногда бывает непросто сразу установить иглу в правильную позицию; в этом случае манипуляция займет несколько больше времени.

В случае эпидуральной анестезии применяется более толстая игла для того, чтобы через нее установить катетер (тонкую трубочку) в эпидуральное пространство. Так же как и при спинальной анестезии, возможны лишь ощущения покалывания или легкого удара током, отдающие в ногу. Здесь Вам опять-таки важно сохранять неподвижность пока анестезиолог проводит манипуляцию. Как только катетер будет установлен, врач разрешит Вам изменить позу.

Если же у Вас уже имеется эпидуральный катетер, установленный ранее для обезболивания родов, единственное, что должен сделать анестезиолог – это ввести в этот катетер более высокую дозу лекарства, достаточную для обезболивания операции кесарева сечения. В тех случаях, когда операция должна быть выполнена настолько экстренно, что нет времени ждать наступления эпидуральной анестезии, Вам могут произвести другой вид обезболивания.

Вы будете знать, что спинальная или эпидуральная анестезия начала действовать, поскольку начнете ощущать тяжесть и тепло в ногах. Возможно также чувство легкого покалывания. Онемение постепенно будет распространяться вверх по Вашему телу. Врач-анестезиолог будет проверять насколько широко распространилась зона обезболивания, и готовы ли Вы к операции. Иногда бывает нужно изменить положение тела для обеспечения хорошей анестезии. Вам будут часто измерять артериальное давление.

В процессе наступления эффекта анестезии, акушерка установит Вам катетер в мочевой пузырь, чтобы опорожнять его по ходу операции. Вы не почувствуете при этом дискомфорта. Эта трубка в мочевом пузыре может быть оставлена до следующего утра, и не надо будет беспокоиться о мочеиспускании.

Для проведения операции Вам потребуется лечь на спину. Если возникнет чувство тошноты, Вам следует обязательно сказать об этом анестезиологу. Часто причиной тошноты является снижение артериального давления. Врач проведет соответствующее лечение.

Пока ребенок не родился, Вам может потребоваться вдыхание кислорода через специальную лицевую маску, чтобы обеспечить поступление кислорода в организм ребенка в достаточном количестве.

Преимущества регионарной анестезии по сравнению с наркозом:

На операции Вы будете в сознании, можете ее «контролировать»
Вы сможете увидеть и услышать ребенка.
Не будете чувствовать сонливость после операции.
Раннее начало общения с ребенком и грудного вскармливания.
Эффективное послеоперационное обезболивание.
Ребенок рождается в ясном сознании.

Недостатки регионарной анестезии по сравнению с наркозом:

Требуется больше времени, чтобы выполнить регионарную анестезию, чем ввести пациента в наркоз.
В отдельных случаях после регионарной анестезии некоторое время может отмечаться шаткость походки.
В редких ситуациях регионарная анестезия может не оказать должного эффекта и придется перейти к наркозу.

Регионарная анестезия может, кроме того, вызывать:

Чувство покалывания или онемения в ноге (чаще после спинальной анестезии). Это бывает примерно у одной из десяти тысяч пациенток и может длиться несколько недель или месяцев.
Кожный зуд во время операции, но он поддается лечению.
Головную боль (реже, чем у одной из ста пациенток). Она также поддается лечению.
Местную болезненность в области спины в течение нескольких дней. В этом нет ничего необычного.

Ни спинальная, ни эпидуральная анестезия не вызывают хроническую боль в спине! К сожалению, боли в спине часто беспокоят женщин после родов, особенно в тех случаях, когда эти симптомы имели место до или во время беременности. Однако, спинальная или эпидуральная анестезия не усугубляет эти боли.

Что будет происходить, если Вам будут давать наркоз?

Вначале Вам предложат выпить лекарство, снижающее кислотность желудочного сока и еще до начала общей анестезии установят катетер в мочевой пузырь. Затем анестезиолог даст Вам подышать кислородом через маску в течение нескольких минут. Как только операционная бригада будет готова к работе, анестезиолог введет Вам в вену лекарство, вызывающее сон. Перед самым засыпанием медсестра слегка надавит Вам на шею спереди. Этот прием нужен для предотвращения попадания желудочного содержимого в легкие. Сон наступит очень быстро.

Когда Вы уже будете спать, специальную трубку введут Вам через рот в трахею (дыхательное горло) чтобы предупредить затекание содержимого желудка в легкие и для того, чтобы наркозный аппарат смог поддерживать Ваше дыхание. Анестезиолог будет продолжать вводить лекарства, обеспечивающие продолжение сна и позволяющие оперирующему врачу безопасно извлечь ребенка. Однако Вы не будете чувствовать происходящего.

Когда по окончанию операции Вы проснетесь, Вы можете почувствовать дискомфорт в горле из-за нахождения в нем упомянутой трубки (которую затем удалят) и ощутить некоторую болезненность в зоне операции. Кроме этого, Вы можете испытывать

сонливость или тошноту в течение некоторого времени. Тем не менее, Вы быстро вернетесь к своему обычному состоянию. Вас перевезут в палату пробуждения.

Некоторые причины, по которым наркоз может быть предпочтительнее для Вас:

Состояния, при которых нарушена свертываемость крови. В этих случаях регионарную анестезию лучше избежать.

Если операция чрезвычайно экстренная и нет времени провести ни спинальную, ни эпидуральную анестезию.
Деформации или заболевания в области спины, делающие регионарную анестезию трудновыполнимой или невозможной.
Те случаи, когда спинальная или эпидуральная анестезия не оказали должного эффекта.

Операция

Во время операции обычно устанавливается специальная занавеска, отграничивающая лицо пациента от зоны вмешательства. При этом врач-анестезиолог будет находиться рядом с Вами все время. Вы можете слышать, как проходят приготовления к операции, поскольку врачи акушеры-гинекологи работают в единой команде с акушерками и анестезиологической бригадой.

Кожный разрез обычно производится несколько ниже линии бикини. Когда Вам будут делать операцию, Вы можете почувствовать надавливание или натяжение, но не будете чувствовать боли. Анестезиолог будет непрерывно оценивать Ваше состояние во время операции и может провести дополнительное обезболивание при необходимости. В редких случаях может возникнуть необходимость перейти к общей анестезии (наркозу). Время от начала операции до извлечения младенца занимает обычно менее пяти минут. Сразу же после рождения, акушерка и педиатр осматривают новорожденного. После рождения препараты для сокращения матки вводятся в вену. Операционной бригаде потребуется примерно полчаса, чтобы закончить операцию.

Когда операция завершена

После окончания операции Вас переведут в палату пробуждения для наблюдения в течение ближайшего времени. Вам разрешат взять с собой телефон, воду без газа, средства личной гигиены, все остальные вещи передаются акушерке. Ребенок это время будет находиться в детском отделении, о его состоянии Вас проинформирует врач неонатолог. Несколько раз в сутки Вам принесут ребенка для кормления. В палате пробуждения препараты, введенные во время анестезии, постепенно прекратят свое действие, и могут появиться ощущения покалывания в ногах. Через несколько часов Вы снова сможете двигать ногами. Через шесть часов после операции сможете вставать и ходить по палате самостоятельно или при необходимости, с поддержкой медицинского персонала. Дайте знать медсестре, когда потребуется дополнительное обезболивание.

Обезболивание после операции

Существует ряд способов устранения боли после операции кесарева сечения:

После операции Вам будет назначена плановая обезболивающая терапия: в виде внутримышечного и внутривенного введения обезболивающих препаратов.
Если у Вас установлен эпидуральный катетер, его оставляют на определенное время для послеоперационного обезболивания.

Рождение ребенка путем кесарева сечения безопасно и может быть источником положительных эмоций. Многие женщины предпочитают находиться в сознании во время этого вмешательства. Другим же требуется наркоз по причинам, рассмотренным выше. Мы надеемся, что эта памятка поможет Вам сделать свой сознательный выбор анестезии при операции кесарева сечения.

Лечение в сознании с ЗАКС (закись азота-кислородная седация)

У нас это был первый наркоз. На самом деле я думала, что будет намного страшнее! Когда мы с ребенком пришли девочки-аниматоры нас встретили, дружелюбные, улыбчивые — им надо отдать должное. С ребёнком играют, раскрашивают и т.д. Его отвлекают и не в коем случае никто не говорит зачем мы туда пришли! Впервые вижу такое отношение в стоматологической клинике. Здесь все отработано. Все по полочкам. Администраторы предлагают чай,кофе, интересуются как дела)) После небольшого ожидания времени вышел наш доктор — Андрей Олегович, пригласил нас пройти в кабинет. Мы с ребенком без проблем вошли в кабинет, там ему дали подышать в масочку и все — уснул. После этого я вышла в коридор! Я очень переживала как сын и что с ним. Первый наркоз, как он будет отходить, как чувствовать себя, плакать. Ко мне подошли медицинские работники, успокоили, сказали все хорошо, не переживайте, предложили воды. После я узнала, что это заведующая дет. отделением! Спасибо ей и девочкам огромное! По времени наркоза у нас вышло минут 20, удаляли два зуба, я предполагала, что это будет намного дольше и болезненнее. Моя мама рассказывала, что мне в 3 года зубы лечили под наркозом. Видимо это у нас семейное. Вышел Андрей Олегович и пригласил меня в комнату, куда тут же принесли моего сына. Ярик отходил без каких-либо истерик, немного всплакнул, спокойно сел ко мне на колени. Я была удивлена так идеально все прошло и быстро! Андрею Олеговичу надо отдать должное, молодой, но опытный специалист, знающий своё дело! Рассказал, что все прошло хорошо, рассказал какие процедуры поделать, как вести себя первое время, соблюдать небольшую диету, ухаживание за зубками и т д. Затем нам сказали побыть часик, чтоб за нами понаблюдали. Ребёнок все это время играл с аниматорами: «Ну, что, Ярик, ты вернулся?! Давай иди сюда к нам». После нас осмотрел доктор и мы ушли. Все хорошо. Мне понравилось, что в «32 Практика» нет такого: «Здравствуйте, я ваш лечащий врач, меня зовут Федор Федорович. Открывай рот и я буду лечить зубы». А тут иначе: «ОО, привет, Ярик. Ну, что руку сломал. С велика упал. Пошли сейчас посмотрим мультики». Нет грани, что это ребенок, а я взрослый дядя. Я бы за это поставила большой плюс.

Что такое «быть в сознании» с точки зрения нейронауки?

Что значит быть в сознании? Один из самых популярных ответов на этот вопрос — это декартовский «Я мыслю, значит я существую». Тогда возникает следующий вопрос: что значит мыслить и можно ли вообще с помощью рациональных методов ответить на этот вопрос? Успехи экспериментальной и теоретической нейронауки последних нескольких десятков лет показывают, что сознание всё-таки можно и нужно изучать научными методами. При этом неврологи подходят к вопросу сознания с отличной от философии и теологии стороны: не ищут ответа на экзистенциальный вопрос «Что есть сознание?», а, скорее, пытаются определить характеристики мозга, которые отличаются при состоянии ясного сознания и при его нарушениях или отсутствии. Нейробиолог Даша Овсянникова написала для нас текст по нескольким обзорным статьям в 2016 году, однако при переносе сайта он пропал. Мы с удовольствием его восстанавливаем.

Как изучают сознание?

Быть в сознании — это испытывать ощущения, слышать звук, думать, чувствовать, видеть. Как в лабораторных условиях, так и в клинической медицине, уровень сознания в первую очередь определяется по ответной реакции на звуковые, речевые, визуальные и другие стимулы («если вы чувствуете боль, сожмите руку два раза, если нет — то один раз»). Этот подход позволяет разграничить состояние бессознательности, когда мы ничего не ощущаем (это глубокий сон без сновидений, общая анестезия, кома, вегетативное состояние) от состояния сознания. Из этого определения также следует вывод, что для состояния сознания контакт с внешним миром совсем не обязателен —например, человек остается в сознании, когда видит сновидения, потому что испытывает звуковые и визуальные ощущения.

С другой стороны, у этого подхода есть существенные недостатки. Во-первых, что если человек пребывает в сознании, но не может об этом сообщить (например, парализован)? Во-вторых, необходимым условием ставится способность понимать речь. Означает ли это автоматически, что младенцы и животные находятся в бессознательном состоянии? Очевидно, что нет.

Поэтому для более объективной характеристики состояния сознания нейробиологии совмещают анализ ответных реакций на стимулы с одновременной регистрацией процессов в мозге. Например, когда мы слышим звук скрипки, в мозге активируются определенные зоны. Должно работать и обратное: если эти же зоны мозга простимулировать, то появится ощущение звуков скрипки и в тишине. В теории, если сравнить активность мозга в тишине и при звуках скрипки, мы получим ответ на вопрос «как мы осознаем звуки скрипки». Аналогично и про состояние сознания и его нарушения: возьмем бодрствующего человека и человека в коме, сравним и определим. Но это в теории, а на практике ключевыми вопросами в науке о сознании по-прежнему остаются два: «Что именно измерять? (что это за «активность мозга») и «где измерять?».

Где находится сознание?

Давным-давно не новость, что для существования сознания необходим головной мозг. Тем не менее все еще открытым остается вопрос про необходимые и достаточные зоны мозга для состояния сознания. Например, повреждения мозжечка не приводят к потере сознания, несмотря на то, что в мозжечке в четыре раза больше нейронов, чем в коре головного мозга и развиты восходящие и нисходящие связи с другими отделами мозга. А вот повреждение ствола мозга немедленно приводит к коме. При этом нормальная работа ствола мозга – это необходимое, но недостаточное условия для существования сознания: у пациентов с тяжелым повреждением коры головного мозга, но с функционирующим стволом мозга, как правило, формируется вегетативное состояние, при котором у человека сохранены такие функции, как дыхание, кровообращение, пищеварение и т.д., но утрачивается способность к взаимодействию с внешним миром, к осознанной деятельности. Какие именно зоны кортекса участвуют в формировании сознания и насколько важна в этом плане каждая из них — предмет активных исследований.

Нейрофизиологические маркеры сознания

Всем знакомая картина из медицинских сериалов: врач у постели больного в коме напряженно смотрит на экран, где бегут волны электроэнцефалограммы (ЭЭГ) головного мозга. ЭЭГ анализирует сигналы от электродов, присоединенных к голове, и передает интегрированный сигнал на экран. Сигнал с низкой амплитудой, но с высокой частотой коррелирует с состоянием сознания; высокая амплитуда, но редкие волны являются признаком отсутствия сознания. Несмотря на то, что этот метод был впервые применён к человеку предложен ещё в 1924 году (а на животных опробован ещё раньше), он по-прежнему остается одним из самых полезных и чувствительных способов разграничения состояния сознания и его нарушений. За прошедшее время стало понятно, что волны, которые регистрируются на ЭЭГ, — это результат взаимодействия нейронов таламуса, коры головного мозга и ствола мозга. В то же время стало очевидно, что и этот метод выявления сознания не всегда надёжен: например, когда электроды были расположены внутри мозга спящего человека (более чувствительный метод регистрации ЭЭГ, чем ЭЭГ, записанная с помощью электродов на коже головы) было обнаружено, что отдельные зоны мозга все-таки активны и во время фазы глубокого сна. При этом надо принимать во внимание, что исследования ведутся в основном на взрослых без патологий. Можем ли мы перенести результаты исследований, полученных на здоровых взрослых, к примеру, на людей с обширными повреждениями мозга? На детей? На животных?

Комплексный подход

Существенный прорыв в исследованиях сознания произошел в 2013 году, когда группа нейробиологов под руководством Джулио Тонони и Марцелло Массимини из университетов Сан Паоло и Милана, предложила новый целостный подход к исследованию сознания на основе теории интегрированной информации. Тогда как предыдущие исследования фокусировались только на каком-то одном аспекте деятельности мозга, эти исследователи предложили ввести индекс, объединяющий несколько параметров.

Теория интегрированной информации предсказывает, что для состояния сознания нужны как дифференциация, так и интегрированность мозговой активности. Что это такое? Дифференциация мозговой активности отражает то, насколько уникальны сигналы мозга. Например, в клинической практике энтропия мозговой активности служит мерой глубины анестезии: чем меньше «шума» детектируется на ЭЭГ, тем больше глубина анестезии. Интегрированность — показатель того, насколько координированы отделы мозга: например, при засыпании (снижение интегрированности) количество связей между разными отделами мозга сокращается.

По отдельности эти параметры не предсказывают состояние сознания в 100% случаях, однако при этом так называемый индекс сложности пертурбаций (Perturbational Complexity Index, PCI), объединяющий эти два параметра, правильно позволил правильно оценить состояние сознания у 32 человек, участвовавших в исследовании. Более того, индекс сложности пертурбации был сходным как у здоровых бодрствующих волонтеров, так и полностью парализованных пациентов, находящихся в сознании и отличался при различных вариантах нарушения сознания, таких как вегетативное состояние и состояние минимального сознания.

Дальнейшее развитие эмпирических методов для измерения сознания позволит ответить на широкий круг вопросов, начиная от клинически важного «Где грань между ограниченным сознанием полностью парализованных пациентов и вегетативным состоянием?» до философских «С какого момент младенцы начинают быть в сознании? » и «Есть ли сознание у животных?».

Текст: Даша Овсянникова

Tononi G., Koch C. (2015). Consciousness: here, there and everywhere? Philosophical transactions of the Royal Society of London. Series B Philos 370(1668).

Koch C., Massimini M., Boly M., Tononi G. (2016). Neural correlates of consciousness: progress and problems. Nature Reviews Neuroscience 17(5):307-21.

Casali AG, Gosseries O, Rosanova M, Boly M, Sarasso S, Casali KR, Casarotto S, Bruno MA, Laureys S, Tononi G, Massimini M. (2013). A theoretically based index of consciousness independent of sensory processing and behavior. Science Translational Medicine 5(198):198ra105.

Ганс-Дитрих Геншер: Стена осталась только в сознании у людей | Анализ событий в политической жизни и обществе Германии | DW

Ганс-Дитрих Геншер (Hans-Dietrich Genscher) занимал пост министра иностранных дел ФРГ в период с 1974 по 1992 годы. В эксклюзивном интервью DW он вспоминает тот день, когда пала Берлинская стена и о нелегком пути воссоединения страны.

DW: Господин Геншер, вечером 9-го ноября 1989 года вы были с официальным визитом в Варшаве. Как вы восприняли сообщение о том, что пала Берлинская стена?

Ганс-Дитрих Геншер: Мы сидели за столом — польское правительство организовало прием, причем это было уже новое правительство, правительство «Солидарности» — когда вдруг мы получили сообщение, что там, где проходила стена, открыта граница. Можете себе представить — это был самый короткий официальный ужин, на котором я когда-либо присутствовал, так как нам с канцлером нужно было обсудить, когда мы возвращаемся в Берлин – в этот момент мы, естественно, должны были быть там.

— Новость о том, что стена пала, застала вас врасплох. Насколько хорошо была подготовлена Западная Германия к подобному развитию событий?

— Конечно, никто не мог предположить, что этим вечером падет Берлинская стена, однако то, что происходят серьезные изменения, было ясно уже заранее. Не следует забывать, что еще 10 сентября правительство Венгрии открыло границу с Австрией, что по Восточному Берлину прокатилась волна массовых протестов и спустя 20 дней произошла смена позиции гэдээровского правительства, которое дает санкцию на то, чтобы 5000 беженцев (из ГДР – Прим. ред.) смогли выехать с территории посольства в Праге. Что-то уже витало в воздухе, было лишь неясно, когда именно это произойдет.

Министр иностранный дел Геншер на балконе посольства ФРГ в Праге объявляет беженцам из ГДР о возможности выехать из страны

— За эти месяцы, в течение которых закончила свое существование ГДР, был ли момент, когда вы серьезно опасались, что ситуация может — в политическом плане — полностью выйти из-под контроля?

— Честно говоря, опасения касались скорее того, что ситуация может привести к столкновениям и кровопролитию. Однако больше всего нас заботил другой вопрос — смогут ли Горбачев и Шеварднадзе продолжить свой курс или же старые силы в Москве попытаются вновь захватить власть. Это не давало нам покоя до самого последнего момента, до подписания договора «два плюс четыре» в конце лета 1990 года.

— В качестве главного дипломата ФРГ вы столкнулись на политической арене с противниками воссоединения страны — прежде всего со стороны Франции и Великобритании. Насколько вы были обескуражены их позицией?

— Откровенно говоря, меня не сильно беспокоила озабоченность госпожи Тэтчер, так как я знал, что в итоге она поведет себя также как Вашингтон. Что касается Франции, я считаю это неверным, когда утверждается, будто Миттеран выступал против. Для него был важен один вопрос, а именно — продолжит ли объединенная Германия европейский курс ФРГ или же объединенная Германия скажет: сейчас мы снова вместе и у нас теперь другие приоритеты в Европе.

В конце ноября 1989 года я был в Париже и спросил Миттерана напрямую: «Господин президент, что думает Франция по поводу воссоединения Германии»? Его ответ был однозначным: «Это историческая необходимость и Франция на вашей стороне, однако я спрошу вас, господин министр иностранных дел, намерены ли вы продолжать европейский курс»? И на это я мог с чистой совестью ответить утвердительно.

— Бытует мнение, что Франция поддержала воссоединение Германии лишь при условии, что объединенная страна в обмен откажется от использования немецкой марки. Получается, что введение евро — это своего рода цена воссоединения?

— Мне кажется, что таким образом — рассказывая подобные небылицы — некоторые в Германии хотят подчеркнуть, насколько это была нелегкая задача, довести до конца дело объединения страны. В мае 1988 года – в мае 88-го! – в Ганновере состоялась встреча Европейского совета под председательством Германии, где было принято решение о создании специальной комиссии, которая займется подготовкой введения в обращение евро.

Журналист DW Кристиан Триппе

Кто может утверждать, что в мае 1988 года он знал, что 9 ноября 1989 в Берлине падет стена и поэтому немцы должны будут отказаться от немецкой марки? Это действительно чистой воды вымысел и, как я считаю, неоправданный, так как вводит в заблуждение и может посеять глубокие сомнения о природе немецко-французских отношений, которые являются слишком ценными для такого рода предположений.

— Могли бы вы когда-нибудь подумать, что Советский Союз так легко и быстро отпустит ГДР — государство, находящееся на «передовой линии»?

— Что значит «легко и быстро»? Для тогдашнего руководства это все же было трудное решение. С другой стороны, нужно понимать, что немецкая послевоенная полтика — вопреки многим мнениям, которые я слышу сегодня – несла немалую ответственность. Вы только представьте себе: Германия находилась в состоянии глубочайшей моральной катастрофы в своей истории, Германия побеждена, Германия разделена, Германия оккупирована — и именно эта Германия решает вопросы европейского будущего, Европейского сообщества. Без нас этого не произошло бы, или по крайней мере произошло бы не так.

Празднование годовщины падения Берлинской стены в ноябре 1999 года

Германия присоединяется к западным структурам и проводит собственную «новую восточную политику». Германия выступает инициатором Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, одной из целей которого становится сглаживание враждебных отношений между Западом и Востоком. Это была полтика, нацеленная на долгосрочные перспективы, конечной целью которой было преодоление раздела страны. Нет, возможно, момент и был довольно неожиданным, однако конечный результат был целью проводимой политики.

— Вы сами когда-то — точнее говоря, в 1952 году — бежали из ГДР. Тогда вы сменили город Галле на Западный Берлин. Сегодня мы видим, что буквально через несколько недель может случиться так, что впервые в Германии премьер-министром Тюрингии может стать политик Левой партии. Как вы оцениваете подобное развитие событий?

— Для начала я хочу отметить, что немецкая демократия достаточно крепка, чтобы с этим справиться. Однако то, что у этой коалиции будут серьезные проблемы, я могу сказать уже сегодня. Я бы не стал поднимать панику, но все же призываю к тому, чтобы внимательно следить за тем, что там происходит, что в итоге выйдет из (предвыборных – Прим. ред.) обещаний.

— За прошедшую четверть века, с того момента, как Германия вновь стала единой, Евросоюз и НАТО значительно расширились на восток. Россия реагирует на это со смесью обиды и агрессивности. Многие задаются вопросом, не возвращаемся ли мы назад во времена холодной войны?

— Такое беспокойство существует, прежде всего потому, что, по-моему мнению, те шансы, которые были нам даны в 1989 году были использованы не полностью. Тогда мы пытались создать новую Европу. Сегодня я больше не уверен в том, что все на западе и востоке континета продолжают так думать. Разве не правда, что сегодня многие на западе говорят скорее о том, что «разделение» не исчезло, а просто его граница была перенесена из центра Европы к западным границам России. Но у западных границ России начинается Восточная Европа, а не Западная Азия.

Это означает, что необходимы новые дополнительные усилия, для того, чтобы удержать Европу вместе; это то, о чем говорится в Парижской хартии 90-го года или то, что подразумевал Горбачев, когда говорил об «общем европейском доме». Нам необходим новый толчок, новое начало. Мы должны возродить важнейшее достижение — Совет Россия-НАТО. Он был некогда создан для того, чтобы в кризисное время мы могли действовать сообща. Сегодня кризис налицо, однако встречи Совета Россия-НАТО не проводятся. Тут нужно задать вопрос самим себе: а для чего тогда мы его создали? Я полагаю, что это хороший повод задуматься обеим сторонам над теми шагами, которые были ими сделаны в последние годы — были ли они верными? А также над тем, не стоят ли перед нами более важные задачи.

— Я бы хотел уточнить: сегодня российское руководство часто повторяет, что тогда, 25 лет назад, его просто обвели вокруг пальца — НАТО якобы обещала, что не будет приближаться к границам России. Так ли это?

— Это никогда не было предметом переговоров и уж точно не стало результатом договоренностей. Единственное, о чем действительно шли переговоры, так это о бывшей территории ГДР и в рамках договора в формате «два плюс четыре» мы пришли к общему соглашению: на этой территории не будут располагаться иностранные войска, только немецкие, не будет размещено оружие массового уничтожения. Кроме того, численность войск объединенной Германии должна быть меньше, чем в Западной Германии. Это те соглашения, которые были сделаны — никаких других не было. У меня складывается впечатление, что это утверждение (о нерасширении НАТО на восток – Прим. ред.) гораздо реже повторяют в Москве, чем здесь, на Западе.

— Спустя четверть века после падения Берлинской стены, многие – особенно те, кто живут за границей – задаются вопросом: пришли ли сами немцы к внутреннему единству? А как считаете вы?

— Мне кажется, что мы уже давно достигли внутреннего единства. Конечно, Бавария немного отличается от Восточной Фрисландии, а Мекленбург-Передняя Померания — от Баден-Вюртемберга. Но вы же знаете, что разнообразие — это большая движущая сила для творчества, для развития, для внутригосударственного соревнования в нашей стране. Нет, это уже давно позади, однако следует признать, что есть еще достаточно людей – причем не только за границей, как вы говорите, но и в самой Германии — для которых стена до сих пор существует — однако она остается только в их собственном сознании.

«Наблюдаю за поведением языка в сознании»: омский автор о глубине поэзии

Новый гость проекта #встречисавтором — поэт Андрей Ключанский. Он пишет 15 лет. Местом своей учёбы называет планету Земля и эту жизнь. Практикует контролируемые сновидения, занимается медитациями и йогой. Говорит, что увлечён наблюдением за поведением русского языка. А одной из основных своих страстей называет переживание озарения.

«Омск Здесь» пообщался с поэтом, чтобы узнать, почему он порой практикует голодание, как относится к социальной поэзии и насколько важно для него быть автором.

— Чем сейчас увлечён, кроме авторства?

— Для меня главное не работа, а труд! Труд, в отличие от работы, имеет цель большую, чем тривиальная прибыль, деньги. Я очень увлечён наблюдением за поведением русского языка в сознании, застигнутом (иногда и врасплох) поэтическим вдохновением. И очень интересно открывать и переоткрывать глубины поэтических шедевров. Получается так, что одна из основных моих страстей — это переживание озарения.

— Откуда появилась такая любовь к языку? Ты по образованию филолог?

— Нет. Поэт ближе к языку, чем филолог. Он — «об этом», а поэт — «это». Я «читаю» мир вокруг себя, как поэтическую книгу Творца! А то, что пишу я — это просто «читательский» отчёт. При этом теперь уже точно я убеждён, что существует поэтический метод познания мира! И мне кажется, что он более человечен, целостен и милосерден, чем другие, например, научный. Но я их не противопоставляю. На этом пути всё должно взаимодополнять друг друга.

— То есть авторство — необходимость?

— О, нет! Я могу и не подписывать свои произведения. Главное, чтобы срабатывало то, что в них заключено. Создаю поэтические произведения иногда по вдохновению или озарению, а иногда по «самозаказу». Мне нравится «сжимать» информацию в более краткую форму, чем проза. Это как сотворить жёлудь, в котором уже есть всё для большого раскидистого дуба, одиноко стоящего на холме.

— В одном из стихотворений ты сравниваешь человечество с голодной стаей. Какой «голод» ты испытывал в последний раз? Практикуешь ли голодание?

— Я часто его испытываю, это интересно, это очищает. Катапультирует восприятие сознания, напоминает тебе о вкусе жизни, о том, что вкус достигается малым.

— Насколько ощущаешь себя «взрослым человеком»?

— Почти ни на сколько. Вообще, одно из моих, не знаю, как это сказать, сверхпосланий, которые я посылаю, это то, что практически все люди — дети. Я взрослых почти не видел в своей жизни.

— Некоторые поэты говорят: «От хорошей жизни хорошие произведения не родятся». Так ли это?

— Что такое «хорошая жизнь»? Я считаю, что Александр Сергеевич Пушкин, например, жил очень хорошо и горел яростно, интересно! И поэтому многие его называют «солнцем русской поэзии». Да и человек он был сверхживой.

— Кто они — герои твоих произведений? Ваши мечты совпадают?

— О царствии Божьем на земле мечтаю. О раскрепощении всех творческих способностей каждого человека на земле. Серьёзно. Прежде всего — они герои. И первооткрыватели. А ещё — не бездарные, но дАрные и щедрые дУши.

— Последнее открытие, которое ты сделал для себя?

— Я ходил на митинг (23 января 2021 года), это можно здесь говорить? И я был рад. Подумал, блин, схожу на этот митинг, потому что мне казалось, что всё покрылось инерцией, пылью. Люди стали потребителями. Но я пошёл, пошёл поддержать человека. Я могу быть с ним согласен, не согласен — это не важно. Ну, вы сами знаете, загуглите. Я был приятно удивлён, т. к. я шёл рядом с людьми, и было всё хорошо, не было агрессии. Все были вместе, и нас было много. И это было открытие для меня, я думал, что все из Омска поуезжали в Питер. И там сейчас выходят на митинг.

— «Слово, которое нельзя произносить …», — строка вашего стихотворения. А у тебя есть такое слово?

— Это как в Библии: «В начале было слово…». И слово — это не только символ, это и звук. Есть такая теория, что в начале был — звук. Мне кажется, он/оно ещё не закончено, не произнесено. Иосиф Бродский говорил, что поэзия — высшая форма существования языка. Слово объединяет всё: образы, звук, интонацию. Это нельзя произнести, это ещё не договорено…

— Если бы о тебе написали некролог, как бы он назывался?

— Мне нравится, что написано на могиле у мастера Ошо, был такой гуру. «Никогда не рождался, никогда не умирал». А ещё на могиле у Григория Сковороды, был такой поэт давно, там написано: «Мир ловил, ловил меня и не поймал». Ну и я что-нибудь придумал бы, наверное. Хорошо, пусть будет написано так: «Утро нашей жизни мудрее вечера нашей смерти».

— Насколько отражаешь сегодняшний день?

— Чаще всего я уверен, что времени нет.

Фото: предоставлены Андреем Ключанским

Слепцова заявила, что с Медведцевой все нормально, она в сознании и уже шутит

https://rsport.ria.ru/20170917/1125872539.html

Слепцова заявила, что с Медведцевой все нормально, она в сознании и уже шутит

Слепцова заявила, что с Медведцевой все нормально, она в сознании и уже шутит — РИА Новости Спорт, 17.09.2017

Слепцова заявила, что с Медведцевой все нормально, она в сознании и уже шутит

Олимпийская чемпионка по биатлону россиянка Светлана Слепцова заявила, что с Ольгой Медведцевой, пострадавшей в ДТП, всё нормально, она в сознании и уже шутит.

2017-09-17T15:17

2017-09-17T15:44

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn21.img.ria.ru/images/sharing/article/1125872539.jpg?11258727611505652251

РИА Новости Спорт

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2017

РИА Новости Спорт

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Новости

ru-RU

https://rsport.ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости Спорт

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости Спорт

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости Спорт

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

спорт, ольга медведцева, светлана слепцова

15:17 17.09.2017 (обновлено: 15:44 17.09.2017)

Идеи Энди Кларка, расширяющие разум

Где заканчивается разум и начинается мир? Заперт ли разум внутри своего черепа, запечатан кожей, или он расширяется наружу, сливаясь с вещами, местами и другими умами, с которыми он думает? Что, если снаружи есть предметы — ручка и бумага, телефон — которые выполняют ту же функцию, что и части мозга, позволяя ему производить вычисления или запоминать? Вы можете сказать, что они, очевидно, не являются частью ума, потому что они не находятся в голове, но это было бы напрасным вопросом.Так они или нет?

Представьте себе женщину по имени Инга, которая хочет пойти в Музей современного искусства в Нью-Йорке. Она сверяется со своей памятью, вспоминает, что музей находится на Пятьдесят третьей улице, и уходит. А теперь рассмотрим Отто, больного болезнью Альцгеймера. Отто везде носит с собой блокнот, в который записывает информацию, которая, по его мнению, может ему понадобиться. Его память сейчас очень плохая, поэтому он постоянно пользуется блокнотом, просматривая факты или записывая новые. Однажды он тоже решает пойти в MoMA и, зная, что в его записной книжке есть адрес, ищет его.

До того, как Инга сверилась со своей памятью или Отто с его записной книжкой, ни один из них не имел в виду адрес «Пятьдесят третья улица» сознательно; но оба ответили бы, если бы их спросили, что они знают, где находится музей — так, что если вы спросите кого-нибудь, знает ли она время, она ответит «да» и затем взглянет на свои часы. Так в чем разница? Можно сказать, что, в то время как Инга всегда имеет доступ к своей памяти, Отто не всегда имеет доступ к своей записной книжке. Он не приносит ее в душ и не может читать в темноте.Но у Инги не всегда есть доступ к своей памяти — она не имеет доступа, когда она спит или пьяна.

Энди Кларк, философ и когнитивист из Эдинбургского университета, считает, что нет никакой важной разницы между Ингой и Отто, памятью и записной книжкой. Он считает, что разум распространяется в мир и регулярно взаимодействует с целым рядом устройств. Но на самом деле это не факт; ясно, что вы можете аргументировать это в любом случае. Нет, это скорее способ думать о том, что за существо представляет собой человек.Кларк отвергает идею о том, что человек целостен в себе, закрыт от внешнего мира и не нуждается в помощи.

Почему человеческое мышление настолько сильно отличается от мышления других животных, хотя наш мозг может быть очень похожим? Разница, по его мнению, связана с нашей повышенной способностью включать реквизиты и инструменты в наше мышление, чтобы использовать их для обдумывания мыслей, которые у нас никогда не было бы иначе. Если мы этого не видим, пишет он, то это только потому, что мы находимся во власти предрассудков: «что бы ни значило для меня , мой разум должен зависеть исключительно от того, что происходит внутри моего собственного биологического кожного мешка, внутри древнего крепость из кожи и черепа.

Одна проблема с его примером Отто, думает Кларк, заключается в том, что он может предполагать, что разум расширяется только тогда, когда обычный мозг не работает должным образом и нуждается в дополнении — что-то вроде слухового аппарата для познания. Это, в свою очередь, предполагает, что человек, чей разум глубоко связан с устройствами, должен быть медицинским пациентом или же редким, странным гибридным существом из научной фантастики — киборгом. Но на самом деле, думает он, все мы киборги самым естественным образом. Без стимулов со стороны мира младенец не мог бы научиться слышать или видеть, а мозг развивается и перестраивается в ответ на окружающую среду на протяжении всей своей жизни.Любой человек, использующий язык для мышления, уже включил внешнее устройство в свое самое сокровенное «я», и оттуда связи только увеличиваются.

По мнению Кларка, это отличная вещь. Чем больше устройств и предметов доступно для развития лучшего образа мышления, тем он счастливее. Он любит, например, невероятную изобретательность алгоритмов онлайн-покупок, которые предлагают будущие покупки. Он был последним поклонником Google Glass. Он мечтает о будущем, в котором его холодильник будет заказывать молоко, его рубашка будет контролировать его настроение и частоту сердечных сокращений, а какой-то нейрофон, подключенный к его улитковому нерву, и микрофон, имплантированный в его челюсть, позволят звонить людям так же легко, как здороваться.Однажды он потерял свой ноутбук и почувствовал себя настолько дезориентированным и ослабленным, что, как будто у него случился инсульт. Но это не заставило его сожалеть о том, что он полагается на устройства, не больше, чем он сожалел о лобной доле, потому что она могла быть повреждена.

Идея расширенного разума вышла далеко за рамки философии, поэтому Кларк сейчас, которому чуть за шестьдесят, является одним из самых цитируемых ныне живущих философов. Его идея вдохновила на исследования в различных дисциплинах в области когнитивной науки (нейробиология, психология, лингвистика, А.I., робототехника) и в далеких областях. Некоторые археологи теперь говорят, что, раскапывая останки потерянных цивилизаций, они реконструируют не только объекты, но и разум. Некоторые музыковеды говорят, что игра на инструменте включает в себя включение объекта в мысли и эмоции, и что слушать музыку — значит входить в более крупную когнитивную систему, состоящую из множества объектов и множества людей.

«Почему, я думаю, он пытается произвести на вас впечатление».

Кларк не только отвергает идею изолированного «я», но и ему это не нравится.Он социальное животное: энергичный сотрудник, организатор групп. История, которую он рассказывает о своей мыслящей жизни, переполнена другими людьми: беседы, которые он посещал, статьи, которые он читал, коллеги, с которыми он встречался, разговоры, на которых они были, статьи, которые они читали. Их жизни и идеи неотделимы от его. Его двери открыты, его границы незащищены. Возможно, именно потому, что он такой человек, он и приветствовал расширенный разум, и в первую очередь воспринял его. Ему ясно, что то, как вы понимаете себя и свое отношение к миру, — это не просто аргументы: ваш жизненный опыт конструирует то, что вы ожидаете и хотите, чтобы это было правдой.

Кларк стремится слиться с миром во всем, что он делает. Большинство его автомобилей — Triumph Herald 1965 года, Ford Thunderbird 1968 года, MG Midget 1971 года и другие — были кабриолетами. «В солнечный день или просто в ненастный день я чувствую себя в ловушке в машине, если не могу избавиться от крыши», — говорит он. «Хотя я боюсь, что вы всегда будете выглядеть немного глупо с опущенным верхом, поэтому важно выбирать автомобили, которые являются причудливыми, а не яркими». Он любит электронную музыку, и одно из его любимых занятий — танцевать.«Мне нравится жаркая и потная атмосфера хард-техно-клуба, — говорит он, — как можно полностью потеряться в море света, плоти и музыки». Любой, кто ходил с ним в клуб, может видеть, что он чувствует, что грань между собой и всем остальным очень тонка. «После нескольких напитков личность Энди полностью раскрывается», — говорит Дэвид Чалмерс, философ из Нью-Йоркского университета. «В тот момент ему всего , так что мило и так мило, и он как бы сливается с миром — все замечательно, все великолепно! Я думаю об этом как о его подлинной природе, а трезвая, сдержанная версия в течение дня — это всего лишь прото-версия, которая ждет, чтобы эта истинная сущность была разблокирована.

Кларк высокий и тонкий, движется хмелевато и нервно, как куликов. Его волосы напоминают панк-кефаль — колючие и седые сверху, розовые и немного длиннее сзади. Ему нравятся костюмы — недавно он появился на дне рождения в роли Дэвида Боуи из периода «Space Oddity». Даже в офисе его рубашки героические, психоделические, рубашки человека, который доверяет миру, их эффект лишь слегка приглушается его черной толстовкой с капюшоном, черными джинсами и черными ботинками. Когда десять лет назад он с некоторой неохотой согласился взять на себя административную роль заведующего кафедрой, он компенсировал это, сделав себе большую подводную татуировку в стиле комиксов.

Когнитивная наука занимается философскими вопросами: что такое разум? Какое отношение имеет разум к телу? Как мы воспринимаем и осмысливаем внешний мир? — но с помощью эмпирических исследований, а не только с помощью рассуждений. Кларка это привлекло, потому что он не из тех философов, которые просто остаются в своем офисе и размышляют; ему нравится ходить в лаборатории и думать об экспериментах. Сам он экспериментов не проводит; он видит свою роль в сборе идей из разных мест и создании более широкой теоретической основы, в которой все они сочетаются друг с другом.В физике есть физики-экспериментаторы и физики-теоретики, но меньше нейробиологов и психологов-теоретиков — по большей части приходится проводить эксперименты, иначе вы не сможете найти работу. Итак, в когнитивной науке эту роль могут сыграть философы.

Он понимает, что большинство людей склонны отождествлять себя со своим сознанием. Это достаточно разумно; в конце концов, это то «я», о котором они знают. Но познание — это гораздо больше, чем это: огромная безмолвная пещера подземных ментальных механизмов с ее трубками, синапсами и электрическими импульсами, так много бессознательных систем, связей и уловок, а также глубокие желобчатые пути, которые образуют пульсирующий субстрат личности. .Именно эти первичные механизмы, проводку и канализацию познания, он посвятил исследованию большей части своей карьеры. Когда вы думаете обо всех этих фундаментальных вещах — некоторых древних и общих с другими млекопитающими и далекими предками, некоторых идиосинкразических и новых — сознание может показаться просто поверхностным явлением, пользовательским интерфейсом, который скрывает настоящие работы, расположенные ниже.

Тридцать лет назад Кларк услышал о работе советского психолога Льва Выготского. Выготский писал о том, как дети учатся с помощью разного рода строительных лесов из внешнего мира — с помощью учителя, при физической поддержке родителей.Кларк начал размышлять о том, как даже взрослые мысли часто подкреплялись вещами за пределами головы. Многие виды мышления были невозможны без ручки и бумаги или цифрового эквивалента — например, сложных математических вычислений. Написание прозы обычно сводилось к циклическому переходу между экраном или бумагой и разумом: записывала что-то, перечитывала, снова думала, снова писала. Процесс рисования рисунка был аналогичным. Чем больше он думал об этих примерах, тем больше ему казалось, что называть такие внешние устройства «лесами» — значит недооценивать их важность.Фактически они были неотъемлемыми компонентами определенных видов мышления. Итак, если мышление распространялось за пределы мозга, значит, тоже.

Он написал статью под названием «Разум и мир: нарушение границ пластика» и передал ее Дэвиду Чалмерсу, который тогда был молодым докторантом. Чалмерсу понравилась эта идея, и он вернул бумагу, исписанную заметками, подтолкнув Кларка, среди прочего, к расширению своего представления о познании не только на неодушевленные предметы, но и на людей.«Вам нужно отличное название для вашей должности», — написал Чалмерс. «Парный экстернализм»? Или «Расширенный разум». . . Или что-то вдоль этих линий.» Кларку понравились комментарии Чалмерса, и они решили вместе переписать статью. Они работали так тесно, что готовый продукт, по их мнению, сам по себе был прекрасным примером расширенного познания. Они назвали это «Расширенный разум» Энди Кларка и Дэвида Чалмерса; в примечании объясняется, что авторы перечислены в порядке степени их веры в тезисы статьи.

Когда газета впервые распространилась в 1995 году, многие сочли ее диковинной. Но по прошествии лет, и стали доступны более совершенные устройства, и люди начали полагаться на свои смартфоны, чтобы поддержать или заменить все больше и больше умственных функций, Кларк заметил, что идея расширенного разума стала казаться почти очевидной. Эта статья стала самой цитируемой философской работой своего десятилетия. Философ Нед Блок любит говорить, что тезис о расширенном разуме был ложным в 1995 году, но верен сейчас.

После публикации статьи Кларк начал думать, что расширенный разум также имеет этические аспекты.Если мысли человека были тесно связаны с его окружением, то разрушение того, что окружало человека, могло быть столь же разрушительным и предосудительным, как телесное нападение. Если для определенных видов мышления требуются такие устройства, как бумага и ручки, то бедность, которая им мешала, выглядела столь же изнурительной, как поражение мозга. Более того, подчеркнув, насколько сильно каждый зависит от структуры своего мира, он показал, насколько инвалиды, которые зависят от таких вещей, как пандусы, ничем не отличаются от всех остальных.Некоторые теоретики утверждали, что инвалидность часто является характеристикой не столько человека, сколько искусственной среды, которая не принимает во внимание некоторые потребности; тезис о расширенном разуме показал, насколько ясно это было.

I. — ВЫЧИСЛИТЕЛЬНАЯ ТЕХНИКА И ИНТЕЛЛЕКТ | Разум

1. Игра в имитацию

Я предлагаю рассмотреть вопрос: «Могут ли машины думать?». Это следует начать с определения значений терминов «машина» и «мыслить». Определения могут быть составлены так, чтобы отражать, насколько это возможно, нормальное употребление слов, но такое отношение опасно.Если значение слов «машина» и «думать» можно найти, изучив, как они обычно используются, трудно избежать вывода о том, что значение и ответ на вопрос «Могут ли машины мыслить?» Должны быть такими. искали в статистическом обзоре, таком как опрос Gallup. Но это абсурд. Вместо того, чтобы пытаться дать такое определение, я заменю вопрос другим, тесно связанным с ним и выраженным относительно недвусмысленно.

Новую форму проблемы можно описать в терминах игры, которую мы называем «имитационной игрой».В ней участвуют три человека: мужчина (A), женщина (B) и следователь (C), которые могут быть любого пола. Следователь остается в комнате отдельно от двух других. Цель игры для дознавателя — определить, кто из двух других — мужчина, а кто — женщина. Он знает их по ярлыкам X и Y, и в конце игры он говорит либо «X — это A, а Y — это B», либо «X — это B, а Y — A». Допрашивающему разрешается задавать вопросы A и B, например:

C: Не мог бы Х сказать мне, пожалуйста, длину его или ее волос? Теперь предположим, что X на самом деле A, тогда A должен ответить.Цель игры — попытаться заставить C сделать неправильную идентификацию. Поэтому его ответ может быть

«Мои волосы покрыты черепицей, а самые длинные пряди имеют длину около девяти дюймов».

Для того, чтобы тон голоса не помог допрашивающему, ответы должны быть написаны или, что еще лучше, машинописны. В идеальном случае между двумя комнатами должен быть установлен телетайп. В качестве альтернативы вопрос и ответы могут быть повторены посредником. Цель игры для третьего игрока (B) — помочь следователю.Вероятно, лучшая стратегия для нее — давать правдивые ответы. Она может добавить к своим ответам такие вещи, как «Я женщина, не слушайте его!», Но это ничего не даст, поскольку мужчина может делать подобные замечания.

Теперь мы задаемся вопросом: «Что произойдет, когда машина возьмет на себя роль А в этой игре?» Будет ли допрашивающий принимать неправильные решения так же часто, когда игра ведется таким образом, как он делает, когда игра ведется между мужчинами? а женщина? Эти вопросы заменяют наш исходный вопрос «Могут ли машины думать?»

2.Критика новой проблемы

Помимо вопроса: «Каков ответ на эту новую форму вопроса?», Можно спросить: «Стоит ли исследовать этот новый вопрос?» Этот последний вопрос мы исследуем без дальнейших церемоний, тем самым сокращая бесконечное количество вопросов. регресс.

Новая задача имеет то преимущество, что проводит довольно четкую грань между физическими и интеллектуальными способностями человека. Ни один инженер или химик не заявляет, что может производить материал, неотличимый от кожи человека.Возможно, когда-нибудь это удастся сделать, но даже если предположить, что это изобретение станет доступным, мы почувствуем, что бессмысленно пытаться сделать «мыслящую машину» более человечной, облачая ее в такую искусственную плоть. Форма, в которой мы установили проблему, отражает этот факт в состоянии, которое не позволяет допрашивающему видеть или прикасаться к другим участникам или слышать их голоса. Некоторые другие достоинства предложенного критерия могут быть продемонстрированы типичными вопросами и ответами.Таким образом:

Q:
Напишите мне, пожалуйста, сонет на тему Форт-Бридж.

A:
Считайте меня на этом. Я никогда не умел писать стихи.

Q:
Добавьте 34957 к 70764

A:
(сделайте паузу около 30 секунд и затем дайте ответ) 105621.

Q:
Вы играете в шахматы?

A:
Да.

Q:
У меня K на моем K1, а других фигур нет. У вас только K на K6 и R на R1.Это ваш ход. Что вы играете?

A:
(После паузы в 15 секунд) R-R8 приятель.

Метод вопросов и ответов кажется подходящим для ознакомления практически с любой из областей человеческой деятельности, которые мы хотим включить. Мы не хотим наказывать машину за ее неспособность проявить себя в соревнованиях красоты или наказывать человека за поражение в гонке против самолета. Условия нашей игры делают эти нарушения неактуальными. «Свидетели» могут сколько угодно хвастаться своим обаянием, силой или героизмом, если они считают это целесообразным, но следователь не может требовать практических демонстраций.

Игру, возможно, можно критиковать на том основании, что шансы слишком сильно зависят от машины. Если бы этот человек попытался изобразить из себя машину, он бы явно плохо себя показал. Его сразу выдала бы медлительность и неточность в арифметике. Разве машины не могут выполнять то, что следует описать как мышление, но что сильно отличается от того, что делает человек? Это возражение очень сильное, но, по крайней мере, мы можем сказать, что если, тем не менее, машина может быть сконструирована для удовлетворительной игры в имитацию, это возражение не должно нас беспокоить.

Можно было бы настаивать на том, что при игре в «имитационную игру» лучшей стратегией для машины может быть нечто иное, чем имитация поведения человека. Это может быть, но я думаю, маловероятно, что есть какой-то большой эффект такого рода. В любом случае здесь нет намерения исследовать теорию игры, и предполагается, что лучшая стратегия — это попытаться дать ответы, которые естественно были бы даны человеком.

3. Машины, участвующие в игре

Вопрос, который мы задаем в § 1, не будет вполне определенным, пока мы не уточним, что мы подразумеваем под словом «машина».Естественно, что мы хотим разрешить использование всех видов инженерной техники в наших машинах. Мы также хотим допустить возможность того, что инженер или группа инженеров могут сконструировать машину, которая работает, но способ работы которой не может быть удовлетворительно описан ее конструкторами, потому что они применили метод, который в значительной степени является экспериментальным. Наконец, мы хотим исключить из числа машин людей, рожденных обычным образом. Трудно сформулировать определения так, чтобы они удовлетворяли этим трем условиям.Например, можно было бы настаивать на том, чтобы команда инженеров состояла из представителей одного пола, но это не совсем удовлетворительно, поскольку, вероятно, можно вырастить полноценного человека из одной клетки кожи (скажем) мужчины. Сделать это было бы подвигом биологической техники, заслуживающим самой высокой похвалы, но мы не были бы склонны рассматривать это как случай «конструирования мыслящей машины». Это побуждает нас отказаться от требования о разрешении всех видов техники.Мы более готовы к этому, учитывая тот факт, что нынешний интерес к «мыслящим машинам» был вызван особым видом машин, обычно называемых «электронным компьютером» или «цифровым компьютером». Следуя этому предложению, мы разрешаем участвовать в нашей игре только цифровым компьютерам.

Это ограничение на первый взгляд кажется очень жестким. Я попытаюсь показать, что на самом деле это не так. Для этого необходимо вкратце описать природу и свойства этих компьютеров.

Можно также сказать, что такое отождествление машин с цифровыми компьютерами, как и наш критерий «мышления», будет неудовлетворительным только в том случае, если (вопреки моему убеждению) окажется, что цифровые компьютеры не могут показать хорошие результаты в мире. игра.

Ряд цифровых компьютеров уже находится в рабочем состоянии, и может возникнуть вопрос: «Почему бы не попробовать сразу же эксперимент? Было бы легко выполнить условия игры. Можно было использовать несколько следователей и собирать статистические данные, чтобы показать, как часто производилась правильная идентификация.Короткий ответ заключается в том, что мы не спрашиваем, все ли цифровые компьютеры будут хорошо себя чувствовать в игре и будут ли хорошо себя чувствовать компьютеры, доступные в настоящее время, а вопрос о том, есть ли вообразимые компьютеры, которые будут хорошо себя вести. Но это только краткий ответ. Позже мы увидим этот вопрос в ином свете.

4. Цифровые компьютеры

Идею цифровых компьютеров можно объяснить, сказав, что эти машины предназначены для выполнения любых операций, которые может выполнять человеческий компьютер.Предполагается, что человеческий компьютер следует фиксированным правилам; у него нет полномочий отклоняться от них во всех деталях. Мы можем предположить, что эти правила изложены в книге, которая изменяется всякий раз, когда он получает новую работу. У него также есть неограниченный запас бумаги, на которой он делает свои расчеты. Он также может выполнять свои операции умножения и сложения на «настольном компьютере», но это не важно.

Если мы воспользуемся приведенным выше объяснением в качестве определения, мы столкнемся с опасностью округлости аргументации.Мы избегаем этого, описывая средства, с помощью которых достигается желаемый эффект. Цифровой компьютер обычно можно рассматривать как состоящий из трех частей:

Магазин.

Исполнительный блок.

Контроль.

Хранилище является хранилищем информации и соответствует бумаге человеческого компьютера, будь то бумага, на которой он производит свои вычисления, или та, на которой напечатана его книга правил. Поскольку человеческий компьютер производит вычисления в его голове, часть хранилища будет соответствовать его памяти.

Исполнительный блок — это часть, которая выполняет различные отдельные операции, участвующие в вычислении. Эти отдельные операции будут отличаться от машины к машине. Обычно можно выполнять довольно длинные операции, такие как «Умножить 3540675445 на 7076345687», но на некоторых машинах возможны только очень простые операции, такие как «Записать 0».

Мы упоминали, что «книга правил», поставляемая в компьютер, заменяется в машине частью магазина. Тогда это называется «таблицей инструкций».Контролирующий орган обязан следить за тем, чтобы эти инструкции выполнялись правильно и в правильном порядке. Контроль построен так, что это обязательно происходит.

Информация в магазине обычно разбита на пакеты умеренно малого размера. Например, на одной машине пакет может состоять из десяти десятичных цифр. Номера присваиваются частям хранилища, в которых хранятся различные пакеты информации, некоторым систематическим образом. Типичная инструкция может сказать:

«Добавьте число, сохраненное в позиции 6809, к числу в 4302 и верните результат в последнюю позицию хранения».

Само собой разумеется, что это не произойдет в машине, выраженной на английском языке. Скорее всего, он будет закодирован в такой форме, как 6809430217. Здесь 17 говорит, какая из различных возможных операций должна быть выполнена с двумя числами. В этом случае операция такая же, как описано выше, , а именно . «Добавьте число…». Можно заметить, что инструкция занимает 10 цифр и поэтому очень удобно формирует один пакет информации. Орган управления обычно принимает инструкции, которые должны выполняться в порядке позиций, в которых они хранятся, но иногда может встречаться такая инструкция, как

«Теперь подчиняйтесь инструкции, хранящейся в позиции 5606, и продолжайте оттуда», или снова

‘Если позиция 4505 содержит 0, подчиняйтесь следующей инструкции, сохраненной в 6707, в противном случае продолжайте прямо.

Инструкции этих последних типов очень важны, потому что они позволяют повторять последовательность операций снова и снова до тех пор, пока не будет выполнено какое-либо условие, но при этом подчиняться не новым инструкциям при каждом повторении, а одни и те же снова и снова. Возьмем отечественную аналогию. Предположим, мама хочет, чтобы Томми каждое утро по дороге в школу заходил к сапожнику, чтобы проверить, готовы ли ее туфли, она может спрашивать его каждое утро заново. В качестве альтернативы, она может раз и навсегда наклеить в холле объявление, которое он увидит, когда уйдет в школу, и который требует от него вызова обуви, а также уничтожить объявление, когда он вернется, если обувь у него с собой. .

Читатель должен принять как факт, что цифровые компьютеры могут быть сконструированы и действительно были сконструированы в соответствии с описанными нами принципами, и что они действительно могут очень точно имитировать действия человеческого компьютера.

Книга правил, которую, как мы описали, использует наш человеческий компьютер, конечно, удобная выдумка. Настоящие человеческие компьютеры действительно помнят, что им нужно делать. Если кто-то хочет заставить машину имитировать поведение человеческого компьютера в какой-то сложной операции, нужно спросить его, как это делается, а затем перевести ответ в форму таблицы инструкций.Создание таблиц инструкций обычно описывается как «программирование». «Запрограммировать машину на выполнение операции А» означает поместить в машину соответствующую таблицу команд, чтобы она выполняла А.

Интересным вариантом идеи цифрового компьютера является «цифровой компьютер со случайным элементом. ‘. В них есть инструкции, включающие бросание игральной кости или другой эквивалентный электронный процесс; одна из таких инструкций может быть, например, «Бросьте кубик и положите полученное число в магазин 1000».Иногда такую машину описывают как имеющую свободу воли (хотя я бы сам не использовал это выражение). Обычно невозможно определить, наблюдая за машиной, есть ли в ней случайный элемент, поскольку аналогичный эффект может быть произведен такими устройствами, поскольку выбор зависит от цифр десятичной дроби для π.

Большинство современных цифровых компьютеров имеют лишь ограниченное хранилище. Идея компьютера с неограниченным хранилищем не представляет собой теоретических трудностей. Конечно, единовременно можно использовать только конечную часть.Точно так же может быть построено только конечное количество, но мы можем представить, что по мере необходимости добавляется все больше и больше. Такие компьютеры представляют особый теоретический интерес и будут называться компьютерами бесконечной емкости.

Идея цифрового компьютера устарела. Чарльз Бэббидж, люкасовский профессор математики в Кембридже с 1828 по 1839 год, спроектировал такую машину, названную аналитической машиной, но она так и не была завершена. Хотя у Бэббиджа были все основные идеи, его машина в то время не представляла собой такой привлекательной перспективы.Скорость, которая была бы доступна, определенно была бы выше, чем у человеческого компьютера, но примерно в 100 раз медленнее, чем у манчестерской машины, которая сама по себе является одной из самых медленных среди современных машин. Хранилище должно было быть чисто механическим, с использованием колес и карт.

Тот факт, что аналитическая машина Бэббиджа должна была быть полностью механической, поможет нам избавиться от суеверий. Часто значение придается тому факту, что современные цифровые компьютеры являются электрическими, и что нервная система тоже электрическая.Поскольку машина Бэббиджа не была электрической, и поскольку все цифровые компьютеры в некотором смысле эквивалентны, мы видим, что такое использование электричества не может иметь теоретического значения. Конечно, электричество обычно используется там, где речь идет о быстрой передаче сигналов, поэтому неудивительно, что мы находим его в обоих этих соединениях. В нервной системе химические явления не менее важны, чем электрические. В некоторых компьютерах система хранения в основном акустическая. Таким образом, особенность использования электричества видится лишь в очень поверхностном сходстве.Если мы хотим найти такое сходство, нам следует искать математические аналогии функции.

5. Универсальность цифровых компьютеров

Цифровые компьютеры, рассмотренные в последнем разделе, можно отнести к «машинам с дискретными состояниями». Это машины, которые резкими скачками или щелчками переходят из одного вполне определенного состояния в другое. Эти состояния достаточно различны, чтобы можно было не учитывать возможность смешения между ними. Строго говоря, таких машин нет.Все действительно движется непрерывно. Но есть много видов машин, которые можно рассматривать как и как машины с дискретными состояниями. Например, при рассмотрении переключателей для системы освещения удобной фикцией является то, что каждый переключатель должен быть определенно включен или определенно выключен. Должны быть промежуточные позиции, но в большинстве случаев о них можно забыть. В качестве примера машины с дискретными состояниями мы могли бы рассмотреть колесо, которое совершает щелчок на 120 ° один раз в секунду, но может быть остановлено рычагом, которым можно управлять извне; Кроме того, в одном из положений колеса должна загореться лампа.Эту машину абстрактно можно описать следующим образом. Внутреннее состояние машины (которое описывается положением колеса) может быть q ₁, q ₂ или q ₃. Имеется входной сигнал i ₀ или i ₁, (положение рычага). Внутреннее состояние в любой момент определяется последним состоянием и входным сигналом согласно таблице
.
Выходные сигналы, единственная внешне видимая индикация внутреннего состояния (свет) описаны в таблице
.
Этот пример типичен для автоматов с дискретными состояниями.Они могут быть описаны такими таблицами при условии, что они имеют только конечное число возможных состояний.

Казалось бы, учитывая начальное состояние машины и входные сигналы, всегда можно предсказать все будущие состояния. Это напоминает точку зрения Лапласа о том, что из полного состояния Вселенной в один момент времени, описываемого положениями и скоростями всех частиц, должна быть возможность предсказать все будущие состояния. Однако предсказание, которое мы рассматриваем, гораздо ближе к практической реализации, чем предсказание Лапласа.Система «вселенной в целом» такова, что довольно небольшие ошибки в начальных условиях могут иметь подавляющее влияние в более позднее время. Смещение одного электрона на одну миллиардную сантиметра в один момент может иметь значение, будет ли человек убит лавиной год спустя или спасется бегством. Это существенное свойство механических систем, которые мы назвали «машинами с дискретными состояниями», что этого явления не происходит. Даже когда мы рассматриваем реальные физические машины вместо идеализированных машин, достаточно точное знание состояния в один момент дает достаточно точное знание через любое количество шагов позже.

Как мы уже упоминали, цифровые компьютеры относятся к классу машин с дискретными состояниями. Но количество состояний, на которые способна такая машина, обычно чрезвычайно велико. Например, номер машины, которая сейчас работает в Манчестере, составляет около 2 ^165000, , то есть около 10 ^{50 000}. Сравните это с нашим примером колесика управления, описанного выше, которое имело три состояния. Нетрудно понять, почему число государств должно быть таким огромным.Компьютер включает в себя хранилище, соответствующее бумаге, используемой человеческим компьютером. В магазине должна быть возможность записать любую из комбинаций символов, которые могли быть написаны на бумаге. Для простоты предположим, что в качестве символов используются только цифры от 0 до 9. Вариации почерка игнорируются. Предположим, компьютеру разрешено 100 листов бумаги, каждый из которых содержит 50 строк, на каждом из которых можно разместить 30 цифр. Тогда количество состояний равно 10 ^{100 × 50 × 30}, , т.е. 10 ^{150 000}.Это примерно количество состояний трех машин Манчестера вместе взятых. Логарифм по основанию два числа состояний обычно называют «емкостью памяти» машины. Таким образом, манчестерская машина имеет емкость около 165 000, а колесная машина нашего примера — около 1,6. Если две машины собираются вместе, их мощности должны быть сложены, чтобы получить мощность результирующей машины. Это приводит к возможности таких утверждений, как «Манчестерская машина содержит 64 магнитных дорожки емкостью 2560 каждая, восемь электронных ламп емкостью 1280.Разное хранилище составляет около 300, что в сумме составляет 174 380 ».

Имея таблицу, соответствующую автомату с дискретными состояниями, можно предсказать, что он будет делать. Нет причин, по которым этот расчет не следует проводить с помощью цифрового компьютера. При условии, что это могло быть выполнено достаточно быстро, цифровой компьютер мог имитировать поведение любого дискретного конечного автомата. Затем в имитационную игру можно играть с рассматриваемой машиной (как B) и имитирующим цифровым компьютером (как A), и дознаватель не сможет их различить.Конечно, цифровой компьютер должен иметь достаточную емкость памяти, а также работать достаточно быстро. Более того, он должен быть заново запрограммирован для каждой новой машины, которую нужно имитировать.

Это особое свойство цифровых компьютеров, заключающееся в том, что они могут имитировать любой автомат с дискретными состояниями, описывается тем, что они являются универсальными машинами . Существование машин с этим свойством имеет важное последствие, заключающееся в том, что, помимо соображений скорости, нет необходимости разрабатывать различные новые машины для выполнения различных вычислительных процессов.Все они могут быть выполнены с помощью одного цифрового компьютера, запрограммированного соответствующим образом для каждого случая. Будет видно, что вследствие этого все цифровые компьютеры в определенном смысле эквивалентны.

Теперь мы можем снова рассмотреть вопрос, поднятый в конце § 3. Предварительно было предложено заменить вопрос «Могут ли машины думать?» На «Существуют ли вообразимые цифровые компьютеры, которые преуспели бы в имитационной игре?» При желании мы можем сделать это поверхностно более общим и спросить: «Существуют ли дискретные компьютеры». конечные автоматы, которые подойдут? »Но, учитывая свойство универсальности, мы видим, что любой из этих вопросов эквивалентен следующему:« Давайте сосредоточим наше внимание на одном конкретном цифровом компьютере C. Верно ли, что, модифицируя этот компьютер, чтобы иметь адекватное хранилище, соответствующим образом увеличив его скорость работы и снабдив его соответствующей программой, C можно заставить удовлетворительно играть роль А в имитационной игре, роль из B, взятого мужчиной? »

6. Противоположные мнения по основному вопросу

Теперь мы можем считать, что почва расчищена, и мы готовы перейти к обсуждению нашего вопроса «Могут ли машины думать?» И его варианта, цитируемого в конце последнего раздела.Мы не можем полностью отказаться от первоначальной формы проблемы, поскольку мнения относительно целесообразности замены будут разными, и мы должны, по крайней мере, прислушаться к тому, что должно быть сказано в этой связи.

Это упростит задачу для читателя, если я сначала объясню свои собственные убеждения в этом вопросе. Сначала рассмотрим более точную форму вопроса. Я верю, что примерно через пятьдесят лет можно будет программировать компьютеры с объемом памяти около 10 ⁹, чтобы заставить их играть в имитационную игру настолько хорошо, что у среднего следователя не будет более 70 процентов, шанс правильной идентификации после пяти минут допроса.Исходный вопрос: «Могут ли машины думать!» Я считаю слишком бессмысленным, чтобы заслуживать обсуждения. Тем не менее я верю, что в конце века использование слов и общеобразованное мнение изменится настолько, что можно будет говорить о машинном мышлении, не ожидая, что ему будут противоречить. Я также считаю, что сокрытие этих убеждений бесполезно. Популярное мнение о том, что ученые неумолимо переходят от установленного факта к установленному факту, никогда не попадая под влияние каких-либо недоказанных предположений, совершенно ошибочно.При условии, что ясно, какие факты являются доказанными, а какие являются предположениями, вред не может быть нанесен. Гипотезы имеют большое значение, поскольку они предлагают полезные направления исследования.

Теперь я перехожу к рассмотрению мнений, противоположных моему собственному.

(1) Теологическое возражение

Мышление — это функция бессмертной души человека. Бог дал бессмертную душу каждому мужчине и каждой женщине, но не любому другому животному или машинам. Следовательно, ни одно животное или машина не могут думать.

Я не могу согласиться с какой-либо частью этого, но постараюсь ответить теологически. Я нашел бы этот аргумент более убедительным, если бы животных причисляли к людям, поскольку, на мой взгляд, существует большая разница между типичными одушевленными и неодушевленными существами, чем между человеком и другими животными. Произвольный характер ортодоксальной точки зрения становится более ясным, если мы рассмотрим, как она могла бы казаться представителю какой-либо другой религиозной общины. Как христиане относятся к мусульманской точке зрения, согласно которой у женщин нет души? Но оставим этот момент в стороне и вернемся к основному аргументу.Мне кажется, что приведенный выше аргумент подразумевает серьезное ограничение всемогущества Всевышнего. Признается, что есть определенные вещи, которые Он не может сделать, например, сделать одно равным двум, но не должны ли мы не верить, что у Него есть свобода даровать душу слону, если Он считает нужным? Мы могли бы ожидать, что Он применил бы эту силу только в сочетании с мутацией, которая предоставила слону надлежащим образом улучшенный мозг, чтобы служить нуждам этой души. Точно такой же аргумент можно привести в случае машин.Это может показаться другим, потому что «проглотить» труднее. Но на самом деле это означает только то, что мы думаем, что было бы менее вероятно, что Он сочтет обстоятельства подходящими для наделения души. Рассматриваемые обстоятельства обсуждаются в оставшейся части статьи. Пытаясь сконструировать такие машины, мы не должны непочтительно узурпировать Его силу созидания душ, как и в случае деторождения: скорее, мы в любом случае являемся инструментами Его воли, обеспечивающими обители для душ, которые Он создает.

Однако это всего лишь предположение. Меня не очень впечатляют теологические аргументы, какие бы они ни использовались. Такие аргументы в прошлом часто оказывались неудовлетворительными. Во времена Галилея утверждалось, что тексты: «И солнце остановилось… и не спешило зайти около целого дня» (Иисус Навин, x. 13) и «Он заложил основания земли, чтобы она не зашла. двигаться в любое время »(Псалом 5) были адекватным опровержением теории Коперника. При наших нынешних знаниях такой аргумент кажется бесполезным.Когда этих знаний не было, это производило совсем другое впечатление.

(2) Возражение «Головы в песке»

«Последствия машинного мышления были бы слишком ужасными. Будем надеяться и верить, что они не могут этого сделать ».

Этот аргумент редко выражается так открыто, как в приведенной выше форме. Но это влияет на большинство из нас, кто вообще об этом думает. Нам нравится верить, что Человек в каком-то неуловимом смысле превосходит все остальное творение. Лучше всего, если можно будет показать, что он на обязательно на выше, потому что тогда нет опасности, что он потеряет свое командное положение.Популярность богословского аргумента явно связана с этим чувством. Она, вероятно, будет довольно сильной у интеллектуальных людей, поскольку они ценят силу мышления больше, чем другие, и более склонны основывать свою веру в превосходство человека на этой силе.

Не думаю, что этот аргумент достаточно существенен, чтобы требовать опровержения. Утешение было бы более уместным: возможно, его следует искать в переселении душ.

(3) Математическое возражение

Существует ряд результатов математической логики, которые можно использовать, чтобы показать, что существуют ограничения на возможности машин с дискретным состоянием.Самый известный из этих результатов известен как теорема Гёделя, ¹, и показывает, что в любой достаточно мощной логической системе могут быть сформулированы утверждения, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть в рамках системы, если, возможно, сама система не является противоречивой. Есть и другие, в некоторых отношениях похожие результаты, полученные из Чёрча, Клини, Россера, и Тьюринга. Последний результат является наиболее удобным для рассмотрения, поскольку он относится непосредственно к машинам, тогда как другие могут использоваться только в сравнительно косвенном аргументе: например, если необходимо использовать теорему Гёделя, нам необходимо дополнительно иметь некоторые средства описания логические системы в терминах машин и машины в терминах логических систем.Рассматриваемый результат относится к типу машины, которая по сути представляет собой цифровой компьютер с бесконечной производительностью. В нем говорится, что есть определенные вещи, которые такая машина делать не может. Если он настроен так, чтобы давать ответы на вопросы, как в игре с имитацией, будут некоторые вопросы, на которые он либо даст неправильный ответ, либо вообще не даст ответа, сколько бы времени не было на ответ. Конечно, таких вопросов может быть много, и на вопросы, на которые не может ответить одна машина, может дать удовлетворительный ответ другой.Мы, конечно, в настоящее время предполагаем, что это вопросы того типа, на которые уместен ответ «Да» или «Нет», а не такие вопросы, как «Что вы думаете о Пикассо?» Вопросы, которые мы знаем о машинах. должны выходить из строя на таких типах: «Рассмотрим машину, указанную следующим образом…. Сможет ли эта машина когда-нибудь ответить «да» на любой вопрос? » Точки должны быть заменены описанием некоторой машины в стандартной форме, которая может быть чем-то вроде того, что использовалось в § 5. Когда описываемая машина имеет определенное сравнительно простое отношение к машине, которая подвергается опросу, это может быть показано что ответ либо неверен, либо не ожидается.Это математический результат: утверждается, что он доказывает неработоспособность машин, которой не подвержен человеческий интеллект.

Краткий ответ на этот аргумент состоит в том, что, хотя установлено, что существуют ограничения для возможностей любой конкретной машины, было только заявлено, без каких-либо доказательств, что такие ограничения не применимы к человеческому интеллекту. Но я не думаю, что эту точку зрения можно так легко отвергнуть. Всякий раз, когда одной из этих машин задают соответствующий критический вопрос, и она дает определенный ответ, мы знаем, что этот ответ должен быть неправильным, и это дает нам определенное чувство превосходства.Это чувство иллюзорно? Это, без сомнения, вполне искреннее, но я не думаю, что ему следует придавать слишком большое значение. Мы слишком часто сами даем неправильные ответы на вопросы, чтобы иметь право быть очень довольными такими доказательствами ошибочности со стороны машин. Кроме того, наше превосходство можно почувствовать только в таком случае по отношению к той машине, над которой мы одержали ничтожную победу. О победе над всеми машинами не могло быть и речи.Короче говоря, могут быть люди умнее любой данной машины, но опять же, могут быть другие машины снова умнее, и так далее.

Я думаю, что те, кто придерживается математических аргументов, в большинстве своем будут готовы принять игру в имитацию как основу для обсуждения. Те, кто верит в два предыдущих возражения, вероятно, не будут интересоваться никакими критериями.

(4) Аргумент от сознания

Этот аргумент очень хорошо выражен в книге профессора Джефферсона Lister Oration за 1949 год, которую я цитирую.«Только когда машина сможет написать сонет или сочинить концерт из-за пережитых мыслей и эмоций, а не из-за случайного выпадения символов, мы не сможем согласиться с тем, что машина равна мозгу, то есть не только написать, но и знать, что она написала Это. Ни один механизм не может испытывать (а не просто искусственно сигнализировать, легкое изобретение) удовольствие от своих успехов, горе, когда его клапаны сливаются, подогреваться лесть, становиться несчастным из-за своих ошибок, очаровываться сексом, сердиться или подавляться, когда он не может получить то, что хочет.”

Этот аргумент, по-видимому, отрицает достоверность нашего теста. Согласно самой крайней форме этой точки зрения, единственный способ убедиться, что машина думает, — это быть машиной и почувствовать себя мыслящим. Тогда можно было бы описать эти чувства миру, но, конечно, никому не было бы права обращать на это внимание. Точно так же, согласно этой точке зрения, единственный способ узнать, что думает человек, — это быть этим конкретным человеком. На самом деле это солипсистская точка зрения.Возможно, это наиболее логичная точка зрения, но она затрудняет обмен идеями. A склонен полагать, что «A думает, а B нет», в то время как B считает, что «B думает, а A — нет». Вместо того, чтобы постоянно спорить по этому поводу, обычно принято вежливое соглашение, о котором думают все.

Я уверен, что профессор Джефферсон не желает принимать крайнюю и солипсистскую точку зрения. Вероятно, он был бы вполне согласен принять игру в имитацию как испытание. Игра (с опущенным игроком B) часто используется на практике под названием viva voce , чтобы выяснить, действительно ли кто-то что-то понимает или «научился этому, как попугай».Давайте послушаем отрывок из такого viva voce :

Допрашивающий: В первой строке вашего сонета, которая гласит: «Должен ли я сравнить тебя с летним днем», не подойдет ли «весенний день» или лучше?

Свидетель: сканирование не выполняется.

Следователь: Как насчет «зимнего дня». Хорошо бы сканировать.

Свидетель: Да, но никто не хочет, чтобы его сравнивали с зимним днем.

Допрашивающий: Вы бы сказали, что мистер Пиквик напомнил вам Рождество?

Свидетель: В некотором смысле.

Следователь: Тем не менее, Рождество — зимний день, и я не думаю, что мистер Пиквик будет возражать против такого сравнения.

Свидетель: Я не думаю, что вы серьезно. Под зимней шкурой понимают типичный зимний день, а не особенный, как Рождество.

И так далее. Что бы сказал профессор Джефферсон, если бы машина для написания сонетов могла отвечать таким образом в viva voce? Я не знаю, посчитал бы он машину «просто искусственно сигнализирующей» об этих ответах, но если бы ответы были такими же удовлетворительными и устойчивыми, как в приведенном выше отрывке, я не думаю, что он описал бы это как «простое изобретение».Я думаю, эта фраза предназначена для обозначения таких устройств, как включение в машину записи о чтении сонета с соответствующим переключением, чтобы время от времени включать его.

Короче говоря, я думаю, что большинство тех, кто поддерживает аргумент, основанный на сознании, можно было бы убедить отказаться от него, а не принудить к солипсистской позиции. Тогда они, вероятно, захотят принять наш тест.

Я не хочу создавать впечатление, будто считаю, что в сознании нет никакой тайны.Есть, например, парадокс, связанный с любой попыткой его локализовать. Но я не думаю, что эти загадки обязательно нужно разгадывать, прежде чем мы сможем ответить на вопрос, который нас интересует в этой статье.

(5) Аргументы от различных недугов

Эти аргументы принимают форму: «Я допускаю, что вы можете заставить машины делать все то, что вы упомянули, но вы никогда не сможете заставить их делать X». В этой связи предлагаются многочисленные особенности X.Предлагаю выбор:

Будьте добрыми, находчивыми, красивыми, дружелюбными (с. 448), проявляйте инициативу, обладайте чувством юмора, отличите хорошее от плохого, делайте ошибки (с. 448), влюбляйтесь, наслаждайтесь клубникой и сливки (стр. 448), заставить кого-то влюбиться в него, учиться на собственном опыте (стр. 456 и далее), правильно использовать слова, быть предметом собственных мыслей (стр. 449), иметь такое же разнообразие поведения как мужчина, сделайте что-то действительно новое (с. 450). (Некоторым из этих нарушений уделяется особое внимание, о чем свидетельствуют номера страниц.)

Обычно эти утверждения не поддерживают. Я считаю, что они в основном основаны на принципе научной индукции. Человек за свою жизнь видел тысячи машин. Из того, что он видит о них, он делает ряд общих выводов. Они уродливы, каждый предназначен для очень ограниченной цели, когда требуется для совершенно иной цели, они бесполезны, разнообразие поведения любого из них очень мало и т. Д. И т. Д. Естественно, он приходит к выводу, что это необходимые свойства. машин в целом.Многие из этих ограничений связаны с очень маленькой емкостью памяти большинства машин. (Я предполагаю, что идея емкости памяти каким-то образом распространяется на машины, отличные от машин с дискретным состоянием. Точное определение не имеет значения, поскольку в настоящем обсуждении не утверждается математическая точность.) Несколько лет назад, когда очень О цифровых компьютерах мало что было слышно, можно было вызвать много недоверия в отношении них, если бы кто-то упомянул их свойства, не описывая их конструкцию.Предположительно, это произошло из-за аналогичного применения принципа научной индукции. Эти применения принципа, конечно, в значительной степени бессознательны. Когда обгоревший ребенок боится огня и показывает, что боится его, избегая его, я должен сказать, что он применял научную индукцию. (Я мог бы, конечно, также описать его поведение многими другими способами.) Труды и обычаи человечества не кажутся очень подходящим материалом для применения научной индукции. Для получения надежных результатов необходимо исследовать очень большую часть пространства-времени.В противном случае мы можем (как и большинство английских детей) решить, что все говорят по-английски, а учить французский — глупо.

Однако следует сделать особые замечания по поводу многих упомянутых нарушений. Невозможность полакомиться клубникой и сливками, возможно, показалась читателю легкомысленной. Возможно, чтобы насладиться этим восхитительным блюдом, можно было бы создать машину, но любая попытка заставить ее это сделать будет идиотской. Что важно в этой инвалидности, так это то, что она способствует развитию некоторых других видов инвалидности, e.грамм. к трудности такого же рода дружелюбия, возникающего между человеком и машиной, как между белым человеком и белым человеком или между черным человеком и черным человеком.

Утверждение, что «машины не могут ошибаться», кажется любопытным. Возникает искушение возразить: «Неужели им от этого хуже?» Но давайте займем более благожелательную позицию и попробуем понять, что на самом деле имеется в виду. Думаю, эту критику можно объяснить игрой в имитацию. Утверждается, что следователь мог отличить машину от человека, просто задав им ряд арифметических задач.Машину разоблачат из-за ее смертоносной точности. Ответ на это прост. Машина (запрограммированная для игры) не будет пытаться дать правильные ответы на арифметические задачи. Он намеренно вводит ошибки таким образом, чтобы запутать следователя. Механическая неисправность, вероятно, проявится из-за неподходящего решения относительно того, какую ошибку сделать в арифметике. Даже такая интерпретация критики не вызывает достаточно сочувствия.Но мы не можем позволить себе углубляться в это гораздо дальше. Мне кажется, что эта критика зависит от смешения двух видов ошибок. Мы можем назвать их «ошибками функционирования» и «ошибками вывода». Ошибки в работе возникают из-за какой-либо механической или электрической неисправности, которая заставляет машину вести себя иначе, чем она была предназначена. В философских дискуссиях любят игнорировать возможность таких ошибок; поэтому обсуждают «абстрактные машины». Эти абстрактные машины — математические фикции, а не физические объекты.По определению они неспособны к ошибкам функционирования. В этом смысле мы действительно можем сказать, что «машины никогда не могут ошибаться». Ошибки в выводах могут возникнуть только тогда, когда выходным сигналам машины придается какое-то значение. Например, машина может печатать математические уравнения или предложения на английском языке. Когда вводится ложное предложение, мы говорим, что машина совершила ошибку вывода. Совершенно очевидно, что нет никаких оснований утверждать, что машина не может совершать такую ошибку.Он может ничего не делать, кроме как многократно набирать «0 = 1». Возьмем менее извращенный пример: у него может быть какой-то метод для научных выводов. Мы должны ожидать, что такой метод будет иногда приводить к ошибочным результатам.

На утверждение о том, что машина не может быть предметом собственного мышления, конечно, можно ответить только в том случае, если можно показать, что машина имеет примерно мыслей с примерно предметом. Тем не менее, «предмет работы машины», кажется, что-то значит, по крайней мере, для людей, которые с ней имеют дело.Если, например, машина пытается найти решение уравнения x ² — 40 x — 11 = 0, возникает соблазн описать это уравнение как часть предмета изучения машины в тот момент. В этом смысле машина, несомненно, может быть самостоятельным объектом. Его можно использовать для составления собственных программ или для прогнозирования эффекта изменений в его собственной структуре. Наблюдая за результатами своего собственного поведения, он может модифицировать свои собственные программы для более эффективного достижения какой-либо цели.Это возможности ближайшего будущего, а не утопические мечты.

Критика того, что машина не может иметь большого разнообразия поведения, — это просто способ сказать, что у нее не может быть большой емкости хранения. До недавнего времени емкость памяти даже в тысячу цифр была очень редкой.

Критические замечания, которые мы здесь рассматриваем, часто являются замаскированными формами аргументации от сознания. Обычно, если кто-то утверждает, что машина может делать одну из этих вещей, и описывает метод, который может использовать машина, это не произведет большого впечатления.Считается, что метод (каким бы он ни был, потому что он должен быть механическим) действительно довольно базовый. Сравните скобки в заявлении Джефферсона, цитируемом на стр. 21.

(6) Возражение леди Лавлейс

Наша самая подробная информация об аналитической машине Бэббиджа взята из мемуаров леди Лавлейс. В нем она заявляет: «Аналитическая машина не претендует на то, чтобы было источником чего-либо. Он может выполнять все, что мы знаем, как приказать ему выполнять »(ее курсив).Это заявление цитирует Hartree (стр. 70), который добавляет: «Это не означает, что может быть невозможно сконструировать электронное оборудование, которое будет« думать само за себя »или в котором, с точки зрения биологии, можно было бы установить выработать условный рефлекс, который послужит основой для «обучения». Возможно ли это в принципе или нет — это стимулирующий и волнующий вопрос, который подсказывают некоторые из этих недавних разработок. Но казалось, что машины, построенные или проектируемые в то время, не обладали этим свойством ».

Я полностью согласен с Хартри по этому поводу. Следует отметить, что он не утверждает, что машины, о которых идет речь, не обладали собственностью, а скорее то, что доказательства, доступные леди Лавлейс, не побудили ее поверить в то, что она у них была. Вполне возможно, что рассматриваемые машины в некотором смысле обладали этим свойством. Предположим, что некоторый автомат с дискретными состояниями обладает свойством. Аналитическая машина была универсальным цифровым компьютером, так что, если бы его объем памяти и скорость были адекватными, его можно было с помощью подходящего программирования сделать так, чтобы он имитировал рассматриваемую машину.Вероятно, ни графине, ни Бэббиджу этот аргумент не пришел в голову. В любом случае у них не было обязательства требовать все, на что можно было претендовать.

Весь этот вопрос будет рассмотрен еще раз в разделе «Обучающиеся машины».

Вариант возражения леди Лавлейс гласит, что машина «никогда не может делать ничего действительно нового». Это можно на мгновение парировать с помощью пилы: «Нет ничего нового под солнцем». Кто может быть уверен, что «оригинальная работа», которую он проделал, была не просто ростом семени, посеянным в нем путем обучения, или следствием следования общеизвестным общим принципам.Лучший вариант возражения гласит, что машина никогда не может «застать нас врасплох». Это утверждение является более прямым вызовом, и его можно решить напрямую. Машины застают меня врасплох очень часто. Во многом это связано с тем, что я не делаю достаточных расчетов, чтобы решить, чего от них ожидать, или, скорее, потому, что, хотя я делаю расчет, я делаю это поспешно, небрежно, рискуя. Возможно, я говорю себе: «Я полагаю, что напряжение здесь должно быть таким же, как и там; во всяком случае, давайте предположим, что оно есть.’

Естественно, я часто ошибаюсь, и результат является для меня неожиданностью, поскольку к тому времени, когда эксперимент будет проведен, эти предположения были забыты. Эти признания открывают мне возможность читать лекции о моих порочных путях, но не ставят под сомнение мою достоверность, когда я свидетельствую о переживаемых мной сюрпризах.

Я не думаю, что этот ответ заставит моего критика замолчать. Он, вероятно, скажет, что такие сюрпризы вызваны каким-то творческим умственным действием с моей стороны, и не отразятся на машине.Это возвращает нас к аргументу, основанному на сознании, и далек от идеи удивления. Это аргумент, который мы должны считать завершенным, но, возможно, стоит отметить, что оценка чего-то как удивительного требует не меньше « творческого мысленного акта », независимо от того, исходит ли это удивительное событие от человека, книги, машины или чего-то еще. еще.

Мнение о том, что машины не могут вызывать сюрпризов, я считаю, связано с ошибкой, которой особенно подвержены философы и математики.Это предположение, что как только факт представлен в уме, все последствия этого факта возникают в уме одновременно с ним. Это очень полезное предположение во многих обстоятельствах, но слишком легко забыть, что оно ложно. Естественным следствием этого является то, что затем предполагается, что нет никакой добродетели в простом выводе результатов из данных и общих принципов.

(7) Аргумент от непрерывности в нервной системе

Нервная система, конечно же, не машина с дискретными состояниями.Небольшая ошибка в информации о размере нервного импульса, воздействующего на нейрон, может иметь большое значение для размера исходящего импульса. Можно утверждать, что в этом случае нельзя ожидать возможности имитировать поведение нервной системы с помощью системы с дискретными состояниями.

Это правда, что машина с дискретными состояниями должна отличаться от машины непрерывного действия. Но если мы будем придерживаться условий игры-имитации, следователь не сможет воспользоваться этой разницей.Ситуацию можно прояснить, если мы рассмотрим другую, более простую машину непрерывного действия. Отлично подойдет дифференциальный анализатор. (Дифференциальный анализатор — это определенный тип машины, не относящейся к типу дискретных состояний, используемый для некоторых видов вычислений.) Некоторые из них дают свои ответы в типизированной форме и поэтому подходят для участия в игре. Цифровой компьютер не сможет точно предсказать, какие ответы дифференциальный анализатор даст на проблему, но он вполне способен дать правильный ответ.Например, если вас попросят указать значение π (на самом деле около 3,1416), было бы разумно выбрать случайным образом между значениями 3,12, 3,13, 3,14, 3,15, 3,16 с вероятностями 0,05, 0,15, 0,55, 0,19, 0,06 (скажем). В этих условиях для дознавателя будет очень трудно отличить дифференциальный анализатор от цифрового компьютера.

(8) Аргумент неформального поведения

Невозможно создать свод правил, претендующих на то, чтобы описать, что мужчина должен делать во всех мыслимых стечениях обстоятельств.Например, можно было бы иметь правило, согласно которому нужно останавливаться, когда видишь красный светофор, и идти, если видишь зеленый свет, но что, если по какой-то ошибке оба появляются вместе? Может быть, кто-то решит, что безопаснее всего остановиться. Но позже из этого решения могут возникнуть некоторые дополнительные трудности. Пытаться установить правила поведения, охватывающие все возможные ситуации, даже связанные со светофором, кажется невозможным. Со всем этим согласен.

Отсюда утверждается, что мы не можем быть машинами.Я попытаюсь воспроизвести этот аргумент, но боюсь, что вряд ли смогу передать его должным образом. Вроде работает примерно так. «Если бы у каждого человека был определенный набор правил поведения, с помощью которых можно было бы регулировать его жизнь, он был бы не лучше машины. Но таких правил нет, поэтому люди не могут быть машинами ». Нераспределенная середина бросается в глаза. Я не думаю, что этот аргумент когда-либо формулируется так, но, тем не менее, я считаю, что это аргумент. Однако может существовать определенная путаница между «правилами поведения» и «законами поведения», чтобы затушевать проблему.Под «правилами поведения» я подразумеваю такие заповеди, как «Остановись, если увидишь красный свет», по которым можно действовать и которые можно осознавать. Под «законами поведения» я подразумеваю законы природы, применимые к человеческому телу, такие как «если вы его ущипнете, он начнет пищать». Если мы заменим «законы поведения, регулирующие его жизнь» на «законы поведения, с помощью которых он регулирует свою жизнь» в приведенном аргументе, нераспределенная середина больше не является непреодолимой. Поскольку мы считаем, что не только верно то, что регулирование законами поведения подразумевает, что мы являемся своего рода машиной (хотя и не обязательно машиной с дискретными состояниями), но, наоборот, быть такой машиной подразумевает регулирование такими законами.Однако мы не можем так легко убедить себя в отсутствии полных законов поведения, как полных правил поведения. Единственный известный нам способ найти такие законы — это научное наблюдение, и мы определенно не знаем обстоятельств, при которых мы могли бы сказать: «Мы достаточно исследовали. Таких законов нет ».

Мы можем более убедительно продемонстрировать, что любое такое заявление было бы необоснованным. Предположим, мы могли бы быть уверены, что найдем такие законы, если бы они существовали. Тогда, учитывая машину с дискретными состояниями, она, безусловно, должна быть возможна путем наблюдения, достаточного для предсказания ее будущего поведения, и это в течение разумного времени, скажем, через тысячу лет.Но похоже, что это не так. Я установил на манчестерском компьютере небольшую программу, использующую всего 1000 единиц хранения, при этом машина, снабженная одним шестнадцатизначным числом, отвечает другим в течение двух секунд. Я бы не хотел, чтобы кто-либо узнал из этих ответов достаточно о программе, чтобы можно было предсказать любые ответы на непроверенные значения.

(9) Аргумент экстрасенсорного восприятия

Я предполагаю, что читатель знаком с идеей экстрасенсорного восприятия и значением четырех его элементов, а именно. телепатия, ясновидение, предвидение и психокинез. Эти тревожные явления, кажется, опровергают все наши обычные научные идеи. Как бы нам хотелось их дискредитировать! К сожалению, статистические данные, по крайней мере, в отношении телепатии, неопровержимы. Очень сложно перестроить свои идеи так, чтобы они соответствовали этим новым фактам. Если кто-то принял их, то уже не кажется большим шагом верить в призраков и призраков. Идея о том, что наши тела движутся просто в соответствии с известными законами физики, вместе с некоторыми другими, еще не открытыми, но в чем-то похожими, была бы одной из первых.

Этот аргумент, на мой взгляд, довольно сильный. В ответ можно сказать, что многие научные теории кажутся работоспособными на практике, несмотря на противоречие с E.S.P .; что на самом деле можно очень хорошо ужиться, если об этом забыть. Это довольно холодное утешение, и можно опасаться, что мышление — это именно тот феномен, в котором E.S.P. может быть особенно актуальным.

Более конкретный аргумент, основанный на E.S.P. может звучать следующим образом: «Давайте сыграем в игру с имитацией, используя в качестве свидетелей человека, который хорош как телепатический приемник, и цифровой компьютер.Допрашивающий может задать такие вопросы, как «К какой масти принадлежит карта в моей правой руке?» Человек с помощью телепатии или ясновидения дает правильный ответ 130 раз из 400 карт. Машина может угадывать только наугад и, возможно, правильно набирает 104, так что дознаватель делает правильную идентификацию ». Здесь открывается интересная возможность. Предположим, что цифровой компьютер содержит генератор случайных чисел. Тогда будет естественно использовать это, чтобы решить, какой ответ дать. Но тогда генератор случайных чисел будет зависеть от психокинетических возможностей дознавателя.Возможно, этот психокинез может заставить машину угадывать правильные решения чаще, чем можно было бы ожидать при вычислении вероятности, так что дознаватель все еще может быть не в состоянии произвести правильную идентификацию. С другой стороны, он мог бы угадывать правильно, не задавая вопросов, с помощью ясновидения. С E.S.P. все может случиться.

Если допущена телепатия, необходимо будет ужесточить наш тест. Ситуацию можно рассматривать как аналогичную той, которая произошла бы, если бы следователь разговаривал сам с собой, а один из участников слушал, прижав ухо к стене.Поместить участников в «комнату, защищенную от телепатии», можно было бы удовлетворить всем требованиям.

7. Обучающие машины

Читатель уже ожидал, что у меня нет очень убедительных аргументов положительного характера в поддержку моих взглядов. Если бы я имел, я бы не стал так стараться указывать на ошибочность противоположных взглядов. Теперь я дам такие доказательства, какие у меня есть.

Давайте ненадолго вернемся к возражению леди Лавлейс, в которой говорилось, что машина может делать только то, что мы ей говорим.Можно сказать, что человек может «внедрить» идею в машину, и что она до некоторой степени отреагирует, а затем перейдет в состояние покоя, как струна фортепьяно, ударяемая молотком. Другое сравнение было бы с атомным котлом размером меньше критического: выдвинутая идея состоит в том, чтобы соответствовать нейтрону, входящему в котел извне. Каждый такой нейтрон вызовет определенное возмущение, которое в конце концов исчезнет. Если, однако, размер котла значительно увеличится, возмущение, вызванное таким входящим нейтроном, очень вероятно будет продолжаться и увеличиваться до тех пор, пока вся котел не будет разрушен.Существует ли соответствующий феномен для умов и есть ли он для машин? Кажется, он действительно существует для человеческого разума. Большинство из них кажутся «подкритическими», , то есть , что соответствует по этой аналогии сваям подкритического размера. Идея, представленная такому уму, в среднем вызовет менее одной идеи в ответ. Небольшая часть суперкритических. Идея, представленная такому разуму, может породить целую «теорию», состоящую из вторичных, третичных и более отдаленных идей.Разум животных определенно подкритичен. Придерживаясь этой аналогии, мы спрашиваем: «Можно ли сделать машину сверхкритической?»

Аналогия с «луковой шкурой» также полезна. Рассматривая функции разума или мозга, мы обнаруживаем определенные операции, которые можем объяснить чисто механическими терминами. Мы говорим, что это не соответствует реальному разуму: это своего рода кожа, которую мы должны снять, если мы хотим найти настоящий разум. Но затем в том, что осталось, мы находим еще одну шкуру, которую нужно снять, и так далее.Действуя таким образом, приходим ли мы когда-нибудь к «настоящему» разуму или в конце концов доходим до кожи, в которой ничего нет? В последнем случае весь ум механичен. (Однако это не будет машина с дискретными состояниями. Мы обсуждали это.)

Эти последние два абзаца не претендуют на то, чтобы быть убедительными аргументами. Их, скорее, следует описывать как «декламацию, имеющую тенденцию вызывать веру».

Единственное действительно удовлетворительное подтверждение, которое может быть дано точке зрения, выраженной в начале § 6, будет обеспечиваться ожиданием конца столетия, а затем проведением описанного эксперимента.А пока что мы можем сказать? Какие шаги нужно предпринять сейчас, чтобы эксперимент увенчался успехом?

Как я уже объяснил, проблема в основном связана с программированием. Придется также добиться прогресса в инженерном деле, но маловероятно, что он не будет соответствовать требованиям. Оценки емкости памяти мозга варьируются от 10 ¹⁰ до 10 ¹⁵ двоичных цифр. Я склоняюсь к более низким значениям и считаю, что только очень небольшая часть используется для более высоких типов мышления.Большая часть его, вероятно, используется для удержания визуальных впечатлений. Я был бы удивлен, если бы для удовлетворительной игры в имитацию игры требовалось более 10 ⁹, во всяком случае против слепого. (Примечание. Емкость Британской энциклопедии , , 11-е издание, составляет 2 × 10 ⁹.) Емкость памяти 10 ⁷ была бы очень практичной возможностью даже при существующих технологиях. Вероятно, совсем не нужно увеличивать скорость работы машин.Части современных машин, которые можно рассматривать как аналоги нервных клеток, работают примерно в тысячу раз быстрее последних. Это должно обеспечить «запас прочности», который мог бы покрыть потерю скорости, возникающую разными способами. Наша задача тогда состоит в том, чтобы узнать, как запрограммировать эти машины для игры. При моей нынешней скорости работы я составляю около тысячи цифр программы в день, так что около шестидесяти рабочих, стабильно работающих на протяжении пятидесяти лет, могли выполнить свою работу, если бы ничего не пошло в корзину для макулатуры.Представляется желательным какой-нибудь более быстрый метод.

Пытаясь имитировать сознание взрослого человека, мы обязаны много думать о процессе, который привел его к состоянию, в котором он находится. Мы можем заметить три компонента:

Начальное состояние разум, скажем, при рождении,
Образование, которому он был подвергнут,
Другой опыт, не описываемый как образование, которому он был подвергнут.

Вместо того, чтобы пытаться создать программу, имитирующую сознание взрослого, почему бы лучше не попытаться создать программу, имитирующую сознание ребенка? Если затем пройти соответствующий курс обучения, можно получить мозг взрослого. Предположительно, детский мозг — это что-то вроде записной книжки, которую покупают в магазинах канцелярских товаров. Довольно маленький механизм и много чистых листов. (Механизм и письмо, с нашей точки зрения, почти синонимы.) Мы надеемся, что в детском мозге так мало механизмов, что нечто подобное можно легко запрограммировать.В первом приближении мы можем предположить, что объем работы в сфере образования во многом такой же, как и для человеческого ребенка.

Таким образом, мы разделили нашу проблему на две части. Детская программа и учебный процесс. Эти двое остаются очень тесно связанными. Мы не можем ожидать найти хорошую детскую машину с первой попытки. Надо поэкспериментировать с обучением одной такой машины и посмотреть, насколько хорошо она обучается. Затем можно попробовать другой и посмотреть, лучше или хуже. Существует очевидная связь между этим процессом и эволюцией, судя по идентификации

Структура дочерней машины	= Наследственный материал
Изменения „„	= Мутации
Естественный отбор	= Суждение экспериментатора

Структура ребенка машина = Наследственный материал Изменения „„ = Мутации Естественный отбор = Суждение экспериментатора

Структура дочернего механизма
Изменения „„	= Мутации
Естественный отбор	= Суждение экспериментатора

Структура детской машины	= Наследственный материал		Му ции
Естественный отбор	= Суждение экспериментатора

Однако можно надеяться, что этот процесс будет более быстрым, чем эволюция.Выживание наиболее приспособленных — медленный метод измерения преимуществ. Экспериментатор с помощью интеллекта должен уметь его ускорить. Не менее важно и то, что он не ограничивается случайными мутациями. Если он сможет найти причину какой-либо слабости, он, вероятно, сможет придумать вид мутации, которая ее исправит.

Невозможно применить к машине тот же процесс обучения, что и к обычному ребенку. Например, у него не будет ножек, чтобы его нельзя было попросить выйти и наполнить бункер для угля.Возможно, у него не было глаз. Но как бы хорошо эти недостатки ни были преодолены с помощью умной инженерии, нельзя отправить существо в школу, если другие дети не будут над ним чрезмерно смеяться. Это должно быть немного обучено. Нам не нужно слишком беспокоиться о ногах, глазах и т. Д. Пример мисс Хелен Келлер показывает, что образование может происходить при условии, что общение в обоих направлениях между учителем и учеником может происходить тем или иным способом.

Обычно мы связываем наказания и поощрения с учебным процессом.Некоторые простые дочерние машины могут быть сконструированы или запрограммированы по такому принципу. Машина должна быть сконструирована таким образом, чтобы события, которые незадолго до появления сигнала наказания, вряд ли могли повторяться, тогда как сигнал вознаграждения увеличивал вероятность повторения событий, которые к нему привели. Эти определения не предполагают никаких чувств со стороны машины. Я провел несколько экспериментов с одной такой детской машиной, и мне удалось научить ее некоторым вещам, но метод обучения был слишком необычным, чтобы эксперимент можно было считать действительно успешным.

Использование наказаний и поощрений в лучшем случае может быть частью учебного процесса. Грубо говоря, если у учителя нет других средств общения с учеником, объем информации, которая может до него дойти, не превышает общего количества примененных поощрений и наказаний. К тому времени, когда ребенок научится повторять «Casabianca», он, вероятно, действительно почувствует себя очень больно, если бы текст можно было раскрыть только с помощью техники «Двадцать вопросов», где каждое «НЕТ» принимает форму удара. Следовательно, необходимы другие «неэмоциональные» каналы коммуникации.Если они доступны, можно научить машину с помощью наказаний и вознаграждений подчиняться приказам, данным на каком-то языке, например, . символический язык. Эти приказы должны передаваться по «неэмоциональным» каналам. Использование этого языка значительно сократит количество требуемых наказаний и наград.

Мнения могут различаться относительно сложности, которая подходит для детской машины. Можно попытаться сделать это как можно проще в соответствии с общими принципами.В качестве альтернативы можно иметь полную систему логического вывода, «встроенную». ¹ В последнем случае магазин будет в основном занят определениями и предложениями. Предложения будут иметь различные виды статуса, например, . хорошо установленных фактов, предположений, математически доказанных теорем, утверждений, данных авторитетными источниками, выражений, имеющих логическую форму утверждения, но не имеющую значения убеждения. Некоторые предложения можно назвать «императивами». Машина должна быть сконструирована таким образом, чтобы, как только императив был признан «хорошо установленным», соответствующее действие выполнялось автоматически.Чтобы проиллюстрировать это, предположим, что учитель говорит машине: «Делай уроки сейчас». Это может привести к тому, что «Учитель говорит:« Делай уроки прямо сейчас »» будет включен в число общепринятых фактов. Другой такой факт может быть:

«Все, что говорит учитель — правда». Комбинирование всего этого может в конечном итоге привести к тому, что императив «Сделай домашнее задание сейчас» будет включен в число хорошо установленных фактов, и это, в силу конструкции машины, будет означать, что домашнее задание действительно начнется, но эффект будет весьма удовлетворительным. .Процессы вывода, используемые машиной, не обязательно должны удовлетворять даже самых требовательных логиков. Например, может не быть иерархии типов. Но это не должно означать, что возникнут ошибки типа, точно так же, как мы не обязаны падать с незащищенных обрывов. Подходящие императивы (выраженные в пределах систем, не являющиеся частью правил из системы), такие как «Не используйте класс, если он не является подклассом того, который был упомянут учителем», могут иметь аналогичный эффект для «Не подходи слишком близко к краю».

Императивы, которым может подчиняться машина, у которой нет конечностей, обязательно будут носить скорее интеллектуальный характер, как в примере (выполнение домашнего задания), приведенном выше. Важными среди таких императивов будут те, которые регулируют порядок, в котором должны применяться правила рассматриваемой логической системы. Ведь на каждом этапе, когда используется логическая система, существует очень большое количество альтернативных шагов, любой из которых разрешено применять, если речь идет о подчинении правилам логической системы.Эти выборы определяют разницу между блестящим и опытным рассуждающим, но не разницу между здравым и ошибочным. Предложения, ведущие к императивам такого рода, могут быть такими: «Когда упоминается Сократ, используйте силлогизм Барбары» или «Если один метод оказался более быстрым, чем другой, не используйте более медленный метод». Некоторые из них могут быть «даны властью», но другие могут быть произведены самой машиной, например, . по научной индукции.

Идея обучающейся машины некоторым читателям может показаться парадоксальной.Как могут измениться правила эксплуатации машины? Они должны полностью описать, как машина будет реагировать, какой бы ни была ее история, какие бы изменения она ни претерпела. Таким образом, правила не зависят от времени. Это действительно так. Объяснение парадокса состоит в том, что правила, которые меняются в процессе обучения, имеют гораздо менее претенциозный вид, претендуя лишь на эфемерную ценность. Читатель может провести параллель с Конституцией США.

Важной особенностью обучающейся машины является то, что ее учитель часто в значительной степени игнорирует то, что происходит внутри, хотя он все еще может в некоторой степени предсказать поведение своего ученика.В наибольшей степени это должно относиться к более позднему обучению машины, возникшей из детской машины хорошо испытанной конструкции (или программы). Это резко контрастирует с обычной процедурой при использовании машины для выполнения вычислений: в этом случае цель состоит в том, чтобы иметь ясную мысленную картину состояния машины в каждый момент вычислений. Этой цели можно достичь только с помощью борьбы. Мнение о том, что «машина может делать только то, что мы знаем, как ей приказывать», ¹, кажется странным перед лицом этого.Большинство программ, которые мы можем поместить в машину, приведут к тому, что она сделает что-то, что мы вообще не можем понять или что мы рассматриваем как совершенно случайное поведение. Разумное поведение, по-видимому, состоит в отклонении от полностью дисциплинированного поведения, связанного с вычислениями, но довольно незначительном, которое не приводит к случайному поведению или бессмысленным повторяющимся циклам. Еще один важный результат подготовки нашей машины к игре в имитацию посредством процесса обучения и обучения состоит в том, что «человеческая способность ошибаться», вероятно, будет опущена довольно естественным образом, i.е. без специальной «тренировки». (Читатель должен согласовать это с точкой зрения на стр. 24, 25.) Выученные процессы не производят стопроцентных результатов. уверенность в результате; если бы они это сделали, они не могли бы быть неучеными.

Вероятно, разумно включить случайный элемент в обучающую машину (см. Стр. 438). Случайный элемент очень полезен, когда мы ищем решение какой-то проблемы. Предположим, например, что мы хотим найти число от 50 до 200, равное квадрату суммы его цифр, мы могли бы начать с 51, затем попробовать 52 и продолжать, пока не получим число, которое работает.В качестве альтернативы мы можем выбирать числа наугад, пока не получим подходящее. Преимущество этого метода в том, что нет необходимости отслеживать значения, которые были опробованы, но недостаток в том, что можно попробовать одно и то же дважды, но это не очень важно, если существует несколько решений. Систематический метод имеет недостаток, заключающийся в том, что может существовать огромный блок без каких-либо решений в области, которую необходимо исследовать в первую очередь. Теперь процесс обучения можно рассматривать как поиск формы поведения, удовлетворяющей учителя (или какому-либо другому критерию).Поскольку существует, вероятно, очень большое количество удовлетворительных решений, случайный метод кажется лучше систематического. Следует отметить, что он используется в аналогичном процессе эволюции. Но там систематический метод невозможен. Как можно было отслеживать различные опробованные генетические комбинации, чтобы не повторять их снова?

Мы можем надеяться, что машины в конечном итоге будут конкурировать с людьми во всех чисто интеллектуальных областях. Но с каких лучше всего начать? Даже это трудное решение.Многие думают, что лучше всего было бы очень абстрактное занятие, например, игра в шахматы. Также можно утверждать, что лучше всего снабдить машину лучшими органами чувств, которые можно купить за деньги, а затем научить ее понимать и говорить по-английски. Этот процесс может следовать за обычным обучением ребенка. На вещи будут указывать и называть и т. Д. Опять же, я не знаю, каков правильный ответ, но я думаю, что следует попробовать оба подхода.

Мы можем видеть только небольшое расстояние впереди, но мы можем видеть там много того, что нужно сделать.

БИБЛИОГРАФИЯ

Самуэль

Батлер

Эревон

Лондон

1865

Главы 23, 24, 25

Книга машин

Алонзо

Черч

, «

Неразрешимая проблема элементарной теории чисел

»,

American J. of Math.

(

1936

345

—

363

К.

Gödel

, «

Über form unentscheildbare Sätze der Principia Mathematica und Verwandter Systeme, I

»,

Monatshefle für Math, und Phys.

, (

1931

173

—

189

D. R.

Hartree

Calculating Instruments and Machines

New York

1949

S. C.

Kleene

, «

Общие рекурсивные функции натуральных чисел

»,

American J.математики.

(

1935

153

—

173

219

—

244

Джефферсон

, «

Разум механического человека». Листер Орейшн на 1949 год

Британский медицинский журнал

, т.

(

1949

1105

—

1121

Графиня Лавлейс

, ‘

Примечания переводчика к статье об аналитическом Engiro Бэббиджа

’,

Scientific Memoirs

(изд.автор:

Taylor

), т.

(

1842

691

—

731

Бертран

Рассел

История западной философии

Лондон

1940

A. M.

Turing

, «

О вычислимых числах, с приложением к Entscheidungsproblem

»,

Proc. Лондонская математика. Soc.

(

1937

230

—

265

Манчестерский университет Виктории.

The Mind / Brain Identity Theory (Стэнфордская энциклопедия философии)

Теория идентичности, как я понимаю, восходит к U.T. Место и Герберт Фейгл в 1950-х годах. Исторически философы и ученые, например Левкипп, Гоббс, Ла Меттри и д’Гольбах, а также Карл Фогт, который вслед за Пьером-Жан-Жоржем Кабанисом сделал нелепое замечание (возможно, не предназначенное для того, чтобы к нему относились слишком серьезно) что мозг выделяет мысли, как печень выделяет желчь. принял материализм.Однако здесь я буду датировать интерес к теории идентичности из новаторских работ «Является ли сознание Мозговой процесс? »От U.T. Place (Place 1956) и Х. Фейгл «Ментальное и физическое» (Фейгл, 1958). Тем не менее следует упомянуть предложения Рудольфа Карнапа. (1932, с. 127), Х. Райхенбах (1938) и М. Шлик (1935). Райхенбах сказал, что ментальные события можно идентифицировать по соответствующие стимулы и ответы (возможно, неизвестные) внутреннее состояние фотоэлемента можно определить по стимул (падающий на него свет) и реакция (протекание электрического тока) от него.В обоих случаях внутренние состояния могут быть физическими состояниями. Однако Карнап считал эту личность лингвистической рекомендацией. а не как утверждение факта. См. Его «Герберт Фейгла о физикализме »в Schilpp (1963), особенно стр. 886. Властелин психолог Э.Г. Скучный (1933) вполне мог быть первым, кто использовал термин «теория идентичности». См. Place (1990).

Очень оригинальная и новаторская работа Плейса была написана после дискуссии в университете Аделаиды с J.J.C. Смарт и К.Б. Мартин. Для воспоминаний о вкладе Мартина в обсуждение см. Place (1989) «Low Claim Assertions» в Heil (1989). Смарт в то время отстаивал бихевиористскую позицию, в которой умственное события были объяснены исключительно с точки зрения гипотетических предположений о поведении, а также отчеты от первого лица о переживаниях, которые Гилберта Райла считали «признанием». Были придуманы признания как простые элементы поведения, как если бы сказать, что у кого-то была боль, было просто изощренно вздрагивает.Смарт видел в теории Райла дружелюбный к физикализму, хотя это не было частью мотивации Райла. Смарт надеялся, что гипотезы в конечном итоге будут объяснены нейробиология и кибернетика. Неспособность опровергнуть Плейс и признавая неудовлетворительность подхода Райла к внутреннему опыт, в некоторой степени признанный самим Райлом (Ryle 1949, стр. 240), Смарт вскоре превратился в вид Плейса (Smart 1959). В этом он также был вдохновлен и испытал влияние «Ментального» Фейгла. и «Физический» »(Фейгл, 1958, 1967).Широкий диапазон Фейгла Вклад охватил множество проблем, в том числе связанных с интенциональности, и он ввел полезный термин «номологический опасностей для ментально-физических предположений дуалистов. корреляции. Они свисали бы с номологической сети физических науке и должен показаться неправдоподобным наростом на ярмарке лицо науки. Feigl (1967) содержит ценный «Постскриптум».

Плейс говорил скорее о конституции, чем о личности. Один из его Примеры: «Этот стол — старый упаковочный ящик».Другой «Молния — это электрический разряд». Действительно, этот последний был предвосхищен Плейс в его более ранней статье «Концепция Heed ’(Place 1954), в которой он оспаривает бихевиоризм в применении к концепциям сознания, ощущения и образы. Место отмечено (с. 255)

Логические возражения, которые могут быть выдвинуты против утверждение «сознание — это процесс в мозгу» не являются больше, чем логические возражения, которые могут быть выдвинуты против заявление «молния — это движение электрического обвинения ».

Следует отметить, что Плейс использовал слово «Логично» в том смысле, в каком оно использовалось в Оксфорде на время, а не то, что обычно используется сейчас. Одно возражение было что «ощущение» не означает то же самое, что «мозг» процесс’. Ответ Плейса заключался в том, чтобы указать, что «это стол »не означает то же самое, что и« эта старая упаковка. case »и« молния »не означают то же, что «Движение электрических зарядов». Узнаем, действительно ли это таблица иначе, чем мы узнаем, что это старый упаковочный ящик.Узнаем, молниеносно ли вещь глядя, и что это движение электрических зарядов по теории и эксперимент. Это не мешает таблице быть идентичной старой. упаковочный ящик и воспринимаемая молния не что иное, как электрический разряд. Фейгл и Смарт поставили вопрос больше в терминах различие между смыслом и ссылкой. «Сенсация» и «Мозговой процесс» может различаться по значению и при этом иметь одинаковые ссылка. «Очень яркая планета, видимая утром» и «Очень яркая планета, видимая вечером», оба относятся к та же сущность Венера.(Конечно, эти выражения могут быть истолкованы как относящиеся к разным вещам, разным последовательностям временные стадии Венеры, но не обязательно или, что наиболее естественно.)

Похоже, что среди философов была тенденция думать что утверждения идентичности должны быть необходимыми и априорными истинами. Однако теоретики идентичности трактовали «ощущения — это мозг. процессы как условные. Нам пришлось выяснить , что идентичность держится. В конце концов, Аристотель думал, что мозг предназначен для охлаждение крови.Декарт думал, что сознание несущественный.

Иногда возражали, что заявления о сенсациях неисправимы. тогда как утверждения о мозге поправимы. Вывод был сделан что в ощущениях должно быть что-то другое. Райл и в Эффект Витгенштейн играл с привлекательными, но совершенно неправдоподобными представление о том, что мнимые отчеты о непосредственном опыте на самом деле не отчеты, но являются «признанием», как если бы мой отчет, который я зубная боль — это просто изощренный вид вздрагивания.Место, под влиянием Мартин сумел объяснить относительную неисправимость ощущений заявления по их низким заявлениям: «Я вижу согнутое весло» делает большее утверждение, чем «Мне кажется, что весло’. Тем не менее мое ощущение и мое предполагаемое осознание ощущение — это разные бытия, и поэтому, согласно принципу Юма, оно должно возможно, чтобы одно произошло без другого. Следует отрицать что-либо кроме относительной неисправности (Место, 1989).

Как отмечалось выше, Плейс предпочел выразить теорию понятие конституции, тогда как Смарт предпочитал выделять понятие идентичности, как оно встречается в аксиомах идентичности в логике.Так Смарт должен был сказать, что если ощущение X идентично мозговому процессу Y тогда, если Y между моими ушами и прямая или круглая (абсурдно слишком упрощенно) тогда ощущение Х между моими ушами и прямое или круговой. Конечно, это не представляется нам как таковое на опыте. Возможно, только нейробиолог мог знать, что это прямая или круговой. Профессор анатомии может быть идентичен декану медицинская школа. Посетитель может знать, что профессор икает в лекции, но не знаю, что декан икает на лекциях.

Кто-то может возразить, что декан медицинского факультета не qua декан икнул на лекциях. Qua , к декану он идет встречи с проректором. Это не к делу, но есть точка позади него. Это то, что свойство быть профессор анатомии не тождественен собственности будучи деканом медицинского факультета. Может возникнуть вопрос, что даже если ощущения идентичны мозговым процессам, разве нет самоанализом нефизических свойств ощущений, которые не идентичны свойствам мозговых процессов? Как бы физикалист теоретик идентичности справляется с этим? Ответ (Smart 1959) заключается в том, что свойства переживаний «тематически нейтральны».Умный адаптировали слова «тематически нейтральные» от Райла, который их использовал для характеристики таких слов, как «если,» или «, «И», «не», «потому что». если ты слышал только эти слова в разговоре, вы не смогли бы скажите, был ли разговор о математике, физике, геологии, история, теология или любой другой предмет. Смарт использовал слова «Тематический нейтральный» в более узком смысле слова «нейтральный» между физикализмом и дуализмом. Например, «продолжается», «Происходящие», «прерывистые», «Растущий», «убывающий» — тематически нейтральные.Так это «Я» в той мере, в какой оно относится к тому, кто произносит предложение обсуждаемый. Таким образом, чтобы сказать, что ощущение вызвано молнией или наличие капусты перед моими глазами оставляет открытым вопрос о том, ощущение нефизическое, как полагает дуалист, или физическое, как материалист считает. Это предложение также нейтрально в отношении того, свойства ощущения являются физическими или некоторые из них неснижаемо психическое. Чтобы увидеть, как эту идею можно применить к В данной связи рассмотрим следующий пример.

Предположим, у меня есть мысленный образ с желтыми, зелеными и фиолетовыми полосами. Мы также можем ввести философский термин «чувственные данные». чтобы прикрыть случай видения или кажущегося видения чего-то желтого, зеленого и фиолетовый: мы говорим, что у нас есть желтые, зеленые и пурпурные чувственные данные. То есть я бы увидел или, кажется, увидел бы, например, флаг или массив лампы с зелеными, желтыми и пурпурными полосами. Предположим также, как кажется правдоподобно, что нет ничего желтого, зеленого и фиолетового в полосах мозг.Таким образом, теоретикам тождества важно сказать (как действительно, они сделали), что чувственные данные и изображения не являются частью мебель мира. «У меня есть зеленое чувство данных» — это на самом деле просто способ сказать, что я вижу или, кажется, вижу то, что действительно зеленый. Этот шаг не следует рассматривать просто как рекламу . устройство hoc , поскольку Райл и Дж.Л.Остин, по сути, Витгенштейн, и другие приводили аргументы, например, когда Райл утверждал, что изображения не были чем-то вроде открытки с призрачными картинками.Место охарактеризовано заблуждение, что когда мы воспринимаем что-то зеленое, мы восприятие чего-то зеленого в уме как «феноменологического заблуждение ». Он характеризует это заблуждение (Место 1956):
.
ошибка предположения, что когда субъект описывает свой опыт, когда он описывает, как вещи выглядят, звучат, пахнут, вкусы, или чувствовать для него, он описывает буквальные свойства предметов и события на своеобразном внутреннем кино- или телеэкране, в современной психологической литературе обычно называют «Феноменальное поле».

Конечно, как признал Смарт, это оставляет теорию идентичности зависит от физикалистского представления о цвете. Его ранний отчет о color (1961) был слишком бихевиористом и не мог, например, с проблемой обращенного спектра, но позже он дал реалист и объективистский учет (Smart 1975). Армстронг был реалистом в цвета, но Смарт беспокоился, что в таком случае цвет будет очень своеобразное и дизъюнктивное понятие, не имеющее космического значения, не имеющее интерес к инопланетянам (например), у которых были другие визуальные системы.Под влиянием Льюиса в разговоре Смарт понял, что это не было возражением против того, чтобы цвета были объективными свойствами.

Сначала с уважением дается понятие нормального человека-воспринимающего. цвету, для которого существуют объективные тесты с точки зрения способности делать различия по цвету. Это можно сделать без округлость. Таким образом, «различать по цвету» означает понятие более примитивное, чем цвет. (Сравните способ, которым в теории множеств «равное количество» предшествует ‘количество’.) Затем Смарт разъяснил понятие цвета в условия различения по цвету нормального человека перципиенты в нормальных условиях (например, при пасмурном шотландском дневном свете). Этот учет цвета может быть дизъюнктивным и идиосинкразическим. (Максвелла уравнения могут быть интересны альфа-центаврам, но вряд ли наши цветовые концепции.) Они могут быть антропоцентрическими и дизъюнктивными, но тем не менее объективный. Дэвид Р. Хилберт (1987) определяет цвета с отражательной способностью, уменьшая таким образом идиосинкразию и дизъюнктивность.Чтобы справиться с излучаемым светом, легко добавить несколько эпициклов. цвета радуги или солнца на закате и цвета из-за дифракция от перьев. Джон Локк был на правильном пути, создавая вторичные качества объективны как силы в объекте, но ошибаются в превращая эти силы в силы для выработки идей в уме, а чем проводить поведенческую дискриминацию. (Также Смарт сказал бы, что если силы — это диспозиции, мы должны относиться к второстепенным качествам как категориальные основания этих полномочий, e.грамм. в случае цветов свойств поверхностей предметов.) Взгляд Локка предполагал, что идеи имеют таинственные квалиа, наблюдаемые на экране внутреннего ментальный театр. Однако, чтобы отдать должное Локку, он, по сути, не говорит «красных идей», но «идей красных». Философы, разъясняющие «красный цвет» с точки зрения «Выглядит красным» — это неправильно (умный 1995).

Вернемся к вопросу о желтом, пурпурном и зеленом полосатая чувственная данность или мысленный образ, и все же желтого нет, фиолетово-зеленая полосатая штука в мозгу.Теоретик идентичности (Smart 1959) могут сказать, что чувственные данные и образы не являются реальными вещами в мир: они как среднестатистический сантехник. Приговоры якобы о среднестатистическом сантехнике можно перевести на сроки, высказывания о сантехниках. Так же есть зеленый чувственные данные или изображение, но не чувственные данные или изображения, и наличие зеленый смысл или образ сами по себе не являются зелеными. Так что может, поскольку это легко быть мозговым процессом, который тоже не зеленый.

Таким образом, Плейс (1956, стр.49):

Когда мы описываем остаточное изображение как зеленый … мы говорим что у нас есть опыт, который обычно бывает, когда, и который мы научились описывать как, глядя на зеленое пятно свет.

и Смарт (1959) говорит:

Когда человек говорит: «Я вижу желтовато-оранжевый after-image »он говорит что-то вроде этого:« Есть что-то происходит, как то, что происходит, когда у меня есть глаза открыты, я проснулся, и при хорошем свете горит оранжевый передо мной».

Цитируя эти отрывки, Дэвид Чалмерс (1996, с. 360) возражает, что если «что-то происходит» толкуется достаточно широко, это неадекватен, и если он истолкован достаточно узко, чтобы охватить только эмпирических состояний (или процессов) этого недостаточно для заключение. Смарт воспротивился бы этому, подчеркнув слово «Обычно». Конечно, во мне много чего происходит, когда я иметь желтый цвет после изображения (например, мое сердце перекачивает кровь через мой мозг). Однако они не обычно продолжаются : они продолжаются и в другое время.Против Плейс Чалмерс утверждает, что слово «опыт» не проанализировано, поэтому анализ Плейса недостаточно для установления тождества между ощущениями и мозговые процессы. В отличие от Смарта, он говорит, что оставив слово «Опыт» анализа делает его неадекватным. То есть он не принимает «тематически нейтральный» анализ. Разумные надежды, а Чалмерс отрицает, что учетная запись с точки зрения «Обычно из» сохраняет нейтральный по теме анализ. В защиту of Place, пожалуй, можно сказать, что непонятно, что слово «Опыт» не может быть предметом нейтрального анализа, возможно, опираясь на Фаррелла (1950).Если нам не нужно слово «Опыт» нам тоже не нужно слово «Ментальный». Розенталь (1994) жалуется (против личности теоретик), что переживания имеют некоторые характерные умственные свойства, и что «мы неизбежно теряем отчетливо ментальную если мы истолковываем эти свойства ни как физические, ни как психические ». Конечно, быть нейтральным к теме — значит быть в состоянии и физически, и физически. ментальный, как и арифметика. Нет необходимости в слове Само слово «ментальное» должно присутствовать в нейтральной по теме формуле.«Ментальный», как предполагает Райл (1949), в его обычном употреблении является термин «ментальная арифметика», «ментальный болезнь »и т. д., с которыми теоретик идентичности не находит беда.

По их мнению, Дэвид Льюис и Д. Армстронг подчеркивает понятие причинности. 1966 год Льюиса был особенно ясным. представление теории тождества, в котором он говорит (здесь я имею в виду перепечатка в Lewis 1983, p. 100):

Мой аргумент таков: окончательная характеристика любого (своего рода) опыт как таковой является его причинной ролью, его синдромом большинства типичные причины и следствия.Но мы, материалисты, считаем, что эти каузальные роли, которые по аналитической необходимости принадлежат опыту, принадлежат фактически к определенным физическим состояниям. Поскольку эти физические состояния обладают окончательный характер переживаний, они должны быть опыты.

Точно так же Роберт Кирк (1999) доказывал невозможность зомби. Если у предполагаемого зомби есть все поведенческие и нейронные свойства, приписываемые ему теми, кто аргументирует возможность зомби против материализма, значит, зомби в сознании и не живой мертвец.

Таким образом, нет необходимости явно использовать бритву Оккама, как в Smart (1959), хотя и не на месте (1956). (См. Place 1960.) Статья Льюиса была чрезвычайно ценный и уже есть намеки на брак между теория тождества разума и так называемый «функционалист» идеи, которые явно выражены у Льюиса 1972 и 1994 годов. («Психофизические и теоретические отождествления») он применяет идеи в своей более формальной статье «Как определить теоретические Термины »(1970). Народная психология содержит такие слова, как «Ощущение», «восприятие», «вера», «Желание», «эмоция» и т. Д.который мы признаем как психологический. Слова для обозначения цветов, запахов, звуков, вкусов и т. Д. происходить. Можно рассматривать банальности здравого смысла, содержащие оба этих эти слова как составляющие теории, и мы можем воспринимать их как теоретические термины психологии здравого смысла и, таким образом, обозначающие любые сущности или виды сущностей однозначно реализуют теорию. Затем, если определенные нейронные состояния тоже (как мы полагаем), тогда ментальное состояния должны быть этими нейронными состояниями. В своем 1994 году он допускает тактичность в извлечение последовательной теории из здравого смысла.Невозможно некритично собирать банальности, как при составлении грамматики, подразумевается в наших речевых паттернах, необходимо учитывать отклонения от что, согласно нашей лучшей теории, составляет грамматичность.

Большим преимуществом этого подхода перед ранней теорией идентичности является его холизм. Следует отметить две особенности этого холизма. Один из них — это подход позволяет учесть причинные взаимодействия между мозгом состояний и самих процессов, а также в случае внешних стимулы и ответы.Другой — способность использовать понятие Рамсейфикация теории. F.P. Рэмси показал, как заменить теоретические термины теории, такие как «свойство быть электрон »на« свойство X такое, что … ». так что когда это будет сделано для всех теоретических терминов, мы останемся только с «Свойство X такое, что», «свойство Y такое, что» и т. д. Возьмите термины, описывающие поведение, как условия наблюдения и психологические термины как теоретические термины народной психологии. потом Рамсейфикация показывает, что народная психология совместима с материализм.Это кажется правильным, хотя, возможно, более ранняя идентичность теория имеет более прямое отношение к сообщениям о непосредственном опыте.

Причинный подход был характерен и для Д. Армстронга тщательный концептуальный анализ психических состояний и процессов, таких как восприятие и вторичные качества, ощущение, сознание, вера, желание, эмоция, добровольное действие, в его Материалист Теория разума (1968a) со вторым изданием (1993), содержащим ценное новое предисловие.Части I и II этой книги посвящены концептуальный анализ, открывающий путь к случайной идентификации психические состояния и процессы с материальными. Как и Брайан Медлин, в впечатляющая критика Райла и защита материализма (Медлин 1967), Армстронг предпочитал описывать теорию тождества как «Центральный государственный материализм». Независимо от Армстронга и Льюиса, центральный государственный материализм Медлина зависел, как и их, от каузальный анализ представлений о психических состояниях и процессах.См. Медлин 1967 и 1969 (включая сноску 1).

Здесь следует особо упомянуть двух других работ Армстронга. книги, одна о восприятии (1961) и одна о телесных ощущениях (1962). Армстронг считал восприятие верящим посредством the senses (сравните также Pitcher 1971). Это объединяет преимущества прямого реализма с гостеприимством по отношению к научным причинно-следственная история, которая, как считалось, поддерживала более ранние репрезентативная теория восприятия.Армстронг считал телесным ощущения как восприятия состояний нашего тела. Конечно последнее может смешиваться с эмоциональными состояниями, так как зуд может включать склонность к царапинам, и наоборот, в исключительных обстоятельствах боль может ощущаться без боли. Однако Армстронг видит центральную понятие здесь как восприятие. Это наводит на мысль о терминологическом проблема. Смарт говорил о визуальных ощущениях. Это не было восприятие, но то, что произошло в восприятии. Так что в это чувство «ощущения» должно быть телесным сенсационные ощущения.Неопределенность, возможно, можно решить, используя слово «ощущение» в контексте «визуальный», «Слуховой», «тактильный» и «телесный», так, чтобы телесные ощущения были восприятием, включающим интроспективные «ощущения». Эти телесные ощущения восприятия, и могут быть неправильные представления, например, когда человек со своим После ампутации стопы можно подумать, что у него болит стопа. У него есть ощущая «боль в ноге», но мир не содержат боль в стопе, так же как не содержат сенсорных данных или образы, но все же содержат чувственные данные и образы.

Центральный государственный материализм Армстронга включал в себя определение убеждений. и желания с состояниями мозга (1968a). Смарт согласился с это. С другой стороны, Плейс сопротивлялся предложению продлить теория идентичности к диспозиционным состояниям, таким как убеждения и желания. Он подчеркнул, что у нас нет привилегированного доступа к нашим убеждениям и желания. Как и Райл, он думал о убеждениях и желаниях как о объяснил с помощью гипотетических утверждений о поведении и дал аналог лошадиных сил автомобиля (Место 1967).Однако он держал что спор здесь не столько о нейронной основе ментального говорится как о природе диспозиций. Его взгляды на диспозиции подробно обсуждаются в его дебатах с Армстронгом и Мартином (Армстронг, Мартин и Плейс, Т. Крейн (ред.) 1996 г.). Возможно, мы сможем быть расслаблен относительно того, являются ли психические состояния, такие как убеждения и желания предрасположенности или тематически нейтрально описанные нейрофизиологические состояния и вернемся к тому, что кажется более трудным вопросом сознание.Теории причинной идентичности тесно связаны с Функционализм, который будет обсуждаться в следующем разделе. Смарт был осторожен понятия причинности в метафизике, полагая, что у него нет место по теоретической физике. Однако даже в этом случае он должен был признать это в народной психологии, а также в научной психологии и биологии в общем, в котором физика и химия применяются для объяснения обобщения, а не строгие законы. Если народная психология использует понятие причинности, неважно, как это называл Куайн дискурс второго сорта, вовлекающий очень контекстные понятия модальность.

Обычно считалось, что теория тождества на смену теории под названием «функционализм». Возможно утверждал, что функционалисты сильно преувеличивают свое отличие от теоретики идентичности. Действительно, некоторые философы, такие как Льюис (1972 и 1994) и Джексон, Парджеттер и Прайор (1982) увидели функционализм как путь к теории идентичности.

Подобно Льюису и Армстронгу, функционалисты определяют ментальные состояния и процессы с точки зрения их причинно-следственных связей с поведением, но останавливаются не считая отождествления их с их нейронными реализациями.Конечно термин «функционализм» использовался расплывчато и в разных способов, и можно утверждать, что даже теории Места, Умного и Армстронг был в сущности функционалистом. Слово «Функционалист» роднит «Функция» в математике, а также «Функция» в биологии. В математике функция — это набор упорядоченных наборов из n элементов. Точно так же, если психические процессы определяются напрямую или косвенно наборами пар стимул-ответ определения могли бы рассматриваться как «функциональный» в математическом смысле.тем не мение вероятно, существует более тесная связь с этим термином, поскольку он используется в биологии, поскольку можно определить «глаз» по его функции даже хотя глаз мухи и глаз собаки анатомически и физиологически Очень разные. Функционализм определяет психические состояния и процессы с помощью средства их причинных ролей, и, как отмечалось выше в связи с Льюис, мы знаем, что функциональные роли принадлежат нейронным состояниям. и процессы. (Существуют телеологические и гомункулярные формы функционализм, который я здесь не рассматриваю.) Тем не менее интеракционистский дуалист, такой как выдающийся нейрофизиолог сэр Джон Экклс (что неправдоподобно для большинства из нас) отрицал бы, что все функциональные роли так одержимы. Можно подумать о народной психологии, да и вообще большая часть когнитивной науки также аналогична блоку диаграмма в электронике. Поле на схеме может быть помечено (скажем) «усилитель промежуточной частоты», пока остальные) нейтралью относительно точной схемы и того, является ли усиление осуществляется термоэмиссионным клапаном или транзистором.Используя терминологию Ф. Джексона и П. Петтита (1988, стр. 381–400) «роль состояние «будет дано» усилителем «, «Состояние реализатора» будет дано «термоэмиссионным клапан, скажем. Таким образом, мы можем думать о функционализме как о «черном коробка »теория. Эта мысль будет продолжена в следующем раздел.

Причинно-следственное мышление об убеждениях и желаниях вписывается в очень хорошо не только с народной психологией, но и с идеями Юма о мотивах действия. Хотя эта точка зрения подвергается критике со стороны некоторых философов, это кажется правильным, поскольку видно, если мы рассмотрим возможный самолет-робот, предназначенный для поиска пути из Мельбурна в Сидней.Дизайнер должен будет включить электронная версия чего-то вроде карты юго-востока Австралии. Это обеспечило бы сторону «убеждений». Также можно было бы программировать в электронном эквиваленте «поехать в Сидней». Эта программа обеспечила бы сторону «желания». Если ветер и погода сбила самолет с курса, тогда отрицательные отзывы будут верните самолет на правильный курс в сторону Сиднея. В существование целевых механизмов наконец-то (я надеюсь) показало философы, что в телеологии нет ничего загадочного.И не есть большие семантические проблемы с интенциональностью (с ‘T’). Рассмотрим предложение «Джо желает единорог ». Это не похоже на «Джо пинает в футбол». Для того, чтобы Джо ударил в футбол, должен быть футбольный мяч, но нет единорогов. Однако мы можем сказать: «Джо желает — истинное сам «обладает единорогом». Или, в более общем смысле, «Джо верит-истинно S »или« Джо желает-истинно S », где S — подходящее предложение (Quine 1960, стр. 206–16). Конечно, если есть не хочу относиться к языку, который нужно вставить «или некоторые тот же, кто говорит S »или использует слово« предложение », и это связано с понятием предложения или взаимопереводимости.Даже если кто-то не согласен с понятием Куайна о неопределенности перевода, в понятиях «вера» и «Желание», возникающее из нечеткости «Аналитичность» и «синонимия». Личность теоретик мог бы сказать, что в любом случае эта нечеткость сочетается с нечеткость состояния мозга, которое составляет убеждение или желание. Сколько взаимосвязей связано с верой или желанием? На целостный подход, такой как у Льюиса, не должен предполагать, что индивидуализация убеждений и желаний точна, хотя и хороша Достаточно для народной психологии и юмовской метаэтики.Таким образом, способ, которым мозг представляет, что мир может быть не похож на язык. В представление может быть похоже на карту. Карта связывает все элементы на ней ко всем остальным функциям. Тем не менее карты содержат конечное количество Информация. У них не бесконечно много частей, еще меньше континуума много. Мы можем думать об убеждениях как о выражении различных частей информация, которую можно извлечь с карты. Думая таким образом убеждения достаточно близко соответствовали бы индивидуалистическим убеждениям характеристика народной и юмовской психологии.

Понятия «тип» и «токен» здесь используются аналогия с «типом» и «токеном» применительно к слова. Телеграмма «любовь и любовь и любовь» содержит только два типа слов, но в другом смысле, как бы телеграфный служащий настаивать, он состоит из пяти слов («условных слов»). Аналогичным образом особая боль (точнее, боль) в соответствии с символом Теория идентичности идентична конкретному мозговому процессу. А с этим мог согласиться функционалист. Функционализм стал рассматриваться как улучшение теории тождества, и, поскольку она несовместима с ней, из-за правильного утверждения, что функциональное состояние может быть реализуется совершенно разными состояниями мозга: таким образом, функциональное состояние может может быть реализован мозгом на основе кремния, а также на основе углерода мозг, и оставив робототехнику или научную фантастику в стороне, мое чувство зубная боль может быть вызвана другим нервным процессом, отличным от того, что осознает вашу зубную боль.

В этом смысле функционалист может, во всяком случае, принять жетон идентичности. Функционалисты обычно отрицают тождество типов. тем не мение Джексон, Парджеттер и Прайор (1982) и Брэддон-Митчелл и Джексон (1996) утверждают, что это чрезмерная реакция со стороны функционалист. (Действительно, они видят в функционализме путь к теории идентичности.) Функционалист может определить ментальные состояния как имеющие какое-либо состояние (например, на основе углерода или кремния), которое учитывает функциональные свойства.Функционалисты второго порядка состояние — это состояние того или иного состояния первого порядка, которое вызывает или вызвано поведением, на которое намекает функционалист. В Таким образом, мы имеем теорию типов второго порядка. Сравните хрупкость. В хрупкость стекла и ломкость печенья — это состояние наличия некоторого свойства, объясняющего их поломку, хотя первые Порядок физического имущества в обоих случаях может быть разным. Этот способ рассмотрение вопроса, возможно, более правдоподобно по сравнению с умственным состояния, такие как убеждения и желания, чем немедленно сообщить опыты.Когда я сообщаю о зубной боли, мне кажется, что меня беспокоит свойства первого порядка, даже если они тематически нейтральные.

Если мы продолжим заниматься свойствами первого порядка, мы мог бы сказать, что различие между типами и лексемами — это не все или ничего Роман. Можно сказать, что человеческий опыт — это мозговой процесс одного много видов и опыты Альфа Центавра — это мозговые процессы еще много разновидностей. Мы действительно могли бы предложить намного лучше классификации, не выходя за рамки простого токена идентичности.

Насколько ограниченным должно быть ограничение ограниченного типа теория? Сколько волос должно быть у лысого мужчины? Личность теоретик ожидал бы, что его зубная боль сегодня будет очень похожа на его зубная боль вчера. Он ожидал, что его зубная боль будет похожа на к зубной боли его жены. Он ожидал, что его зубная боль будет несколько похоже на зубную боль его кошки. Он не был бы уверен в сходство с болью инопланетянина. Но даже здесь он мог ожидайте некоторого сходства формы волны или чего-то подобного.

Даже в случае сходства моей боли сейчас с моей болью десять минут назад будут несущественные отличия, а также между моей болью и твоей болью. Сравните топиарий, используя аналогия, используемая Куайном в другой связи. На английском дачные сады верхушки живых изгородей часто имеют различную форму, например формы павлина. Можно сделать обобщения по поводу фигуры павлина на живой изгороди, и можно сказать, что вся имитация павлины на конкретной живой изгороди имеют такую же форму.Однако если мы Подойдите к двум имитирующим павлинам и всмотритесь в них, чтобы заметить точные формы веточек, из которых они состоят, мы найдем отличия. Говорим ли мы, что две вещи похожи или нет, зависит от абстрактность описания. Если бы мы подошли к пределу конкретности типы уменьшились бы до одночленных типов, но там по-прежнему не будет онтологической разницы между теорией тождества и функционализм.

Интересной формой теории идентичности токенов является аномальный монизм. Дэвидсона 1980.Дэвидсон утверждает, что причинно-следственные связи возникают при нейронные описания, но не под описаниями психологических язык. В последних описаниях используются преднамеренные предикаты, но из-за неопределенности перевода и толкования эти предикаты не встречаются в утверждениях закона. Из этого следует, что разум-мозг идентичности могут происходить только на уровне отдельных (токен) событий. Это выходит за рамки настоящего эссе, чтобы рассмотреть высказывание Дэвидсона гениальный подход, так как он существенно отличается от более привычного формы теории идентичности.

Плейс ответил на вопрос: «Является ли сознание мозгом? Процесс? »Утвердительно. Но что за мозговой процесс? Это естественно чувствовать, что есть что-то невыразимое, о чем нет простой нейрофизиологический процесс (с физическими внутренними properties) мог иметь. Перед теоретиком идентичности есть вызов развеять это чувство.

Предположим, я еду на велосипеде из дома в университет. Вдруг я понимаю, что перешел мост через ручей, ушел по извилистой тропе полмили, избегая встречного движения и т. на, и все еще не помню обо всем этом.В каком-то смысле я был в сознании: Я воспринимал, получал информацию о моем положении и скорости, состояние велодорожки и дороги, положение и скорость движения приближаются машины, ширина знакомого узкого моста. Но в другое ощущение, которое я не осознавал: я был на автомате пилот ». Так что позвольте мне использовать слово «осведомленность» для этого автоматическое или подсознательное сознание. Возможно я не один сто процентов на автопилоте. Во-первых, я мог бы отсутствовать мыслящие и думающие о философии.Тем не менее, это не имеет значения к моей велосипедной езде. Можно действительно задаться вопросом, будет ли он когда-нибудь сто процентов на автопилоте, и, наверное, можно надеяться, что нет, особенно в примере Армстронга с грузовиком дальнего следования водитель (Армстронг 1962). Тем не менее, это, вероятно, происходит, и если это произойдет водитель находится в сознании только в том смысле, что он или она настороже маршрут встречного движения и т. д., т.е. воспринимается в смысле «Уверовать посредством чувств». Водитель получает убеждений, но не осознает этого.Нет никаких предложений невыразимость в этом смысле «сознание», для которого я сохраняет за собой термин «осведомленность».

Для полного сознания тот, который нас озадачивает и предлагает невыразимости, нам нужен смысл, разъясненный Армстронгом в дебатах с Норманом Малкольмом (Армстронг и Малкольм, 1962, стр. 110). В некотором роде аналогичные взгляды были выражены другими философами, такими как Сэвидж (1976), Деннет (1991), Lycan (1996), Розенталь (1996). Недавний презентация этого есть в Smart (2004).В споре с Норманом Малькольм, Армстронг сравнил сознание с проприоцепцией. Случай проприоцепции возникает, когда мы с закрытыми глазами и без прикосновения сразу осознаем угол, под которым согнут один из наших локтей. То есть проприоцепция — это особое чувство, отличное от телесное ощущение, при котором мы осознаем части нашего тела. Теперь мозг является частью нашего тела, поэтому, возможно, немедленное осознание процесс или состояние нашего мозга здесь для настоящих целей может быть называется «проприоцепция».Таким образом, проприоцепция даже хотя нейроанатомия другая. Таким образом, проприоцепция, которая составляет сознание, в отличие от простого осознания, является осознание высшего порядка, восприятие одной части (или конфигурации в) наш мозг самим мозгом. Некоторые могут почувствовать здесь округлость. Если так пусть они предполагают, что проприоцепция происходит на практике незначительное время после проприоцепции процесса. Тогда, возможно, может быть проприоцепциями проприоцепций, проприоцепциями проприоцепции проприоцепций и т. д., хотя на самом деле последовательность, вероятно, не поднимется более чем на два или три шага.Последний проприоцепция в последовательности не будет проприоцепцией, и это может помочь объяснить наше чувство невыразимости сознания. Сравнивать Гилберт Райл в книге The Concept of Mind о систематическом неуловимость «я» (Ryle, 1949, стр. 195-8).

Плейс утверждал, что функция «автоматического пилот », которого он называет« зомби внутри », чтобы предупредить сознание о входах, которые оно определяет как проблемные, в то время как он игнорирует непроблемные входы или перенаправляет их на выход без необходимости осознанного осознания.Для этого взгляда на сознание см. Place (1999).

Здесь следует упомянуть о влиятельной критике идентичности теории Саула Крипке и Дэвида Чалмерса соответственно. Этого не будет их можно подробно обсудить, отчасти из-за того, что что замечания Крипке опираются на взгляды на модальность, возможные миры семантика и эссенциализм, которые некоторые философы хотели бы конкурса, и потому что длинная и богатая книга Чалмерса заслуживает длинный ответ. Крипке (1980) называет выражение жестким обозначением, если он относится к одному и тому же объекту во всех возможных мирах.Или в аналоге Теоретически у него будет точно такой же аналог во всех возможных Мир. Мне кажется, что то, что мы считаем аналогами, очень велико. контекстуальный. Возьмем, к примеру, «вода — это H ₂ O». В другой мир, или в двойной Земле в нашем мире, как представляет Патнэм (1975), то, что можно найти в реках, озерах, море, не было бы H ₂ O но XYZ и так не было бы воды. Это конечно отдавая предпочтение настоящей химии народной, и до сих пор я аплодируйте этому.Следовательно, есть контексты, в которых мы говорим, что на близнецах землю или предполагаемый возможный мир, найденный в реках, не быть водой. Тем не менее есть контексты, в которых мы могли бы представить себе возможный мир (написать научно-фантастический роман), в котором найдены в реках, озерах и море, утоляют жажду и поддержание жизни было важнее химического состава, и поэтому XYZ будет аналогом H ₂ O.

Крипке рассматривает тождество «тепло = молекулярное движение», и считает, что это верно во всех возможных мирах, и поэтому необходимая правда.На самом деле это утверждение не совсем верно, для чего о лучистом тепле? А как насчет тепла в классическом понимании термодинамика, которая «тематически нейтральна» по сравнению с статистическая термодинамика? Тем не менее, предположим, что у тепла есть сущность и что это молекулярное движение или, по крайней мере, в предполагаемом контексте. Крипке говорит (1980, с. 151), что когда мы думаем, что движение молекул может существовать в отсутствие тепла мы путаем это с мышлением что молекулярное движение могло существовать, не будучи ощущал как тепло.Он спрашивает, возможно ли аналогичным образом, что если боль — это определенный вид мозгового процесса, который существовал без будучи чувствовал как боль. Он предполагает, что ответ ‘Нет’. Теоретик идентичности, который принял версию о сознание как восприятие высшего порядка могло бы ответить ‘Да’. Мы можем знать о поврежденном зубе, а также о пребывание в состоянии возбуждения (если использовать термин Райла для эмоционального состояния), не зная о своей осведомленности. Теоретик идентичности, такой поскольку Смарт предпочел бы говорить о «боли», а не слова «боль»: боль не является частью мира сего. не больше, чем чувственные данные или средний сантехник.Крипке заключает (стр. 152), что модель

кажущаяся случайность связи между психическими состояние и соответствующее состояние мозга, таким образом, не могут быть объяснены какой-то качественный аналог как в случае с теплом.

Смарт сказал бы, что в каком-то смысле связь Ощущения (ощущения) и мозговые процессы — это лишь половина случая. А полное описание состояния или процесса мозга (включая причины и его последствия) означало бы отчет о внутреннем переживании, но последнее, будучи тематически нейтральным и очень абстрактным, не подразумевает неврологическое описание.

Чалмерс (1996) в ходе исчерпывающего исследования сознание разработало теорию нефизических квалиа, которая, по мнению некоторых степень избегает беспокойства о номологических опасностях. Выраженное беспокойство Смарта (Smart, 1959) заключается в том, что если бы существовали нефизические квалиа, то наиболее неправдоподобно, должны быть законы, относящиеся к нейрофизиологическим процессам к очевидно простым свойствам, и законы корреляции должны были бы быть фундаментальными, простыми отходами от номологической сети (как Фейгл называл это) науки.Чалмерс возражает, полагая, что квалиа являются не простые, но неизвестные нам, состоят из простых прото-квалиа и что фундаментальные законы, относящиеся к физическим лицам, относятся их фундаментальным физическим лицам. Его точка зрения сводится к довольно интересный панпсихизм. С другой стороны, если тема нейтральная счет правильный, тогда квалиа — это не больше, чем баллы в многомерное пространство подобия и подавляющее правдоподобие падет на сторону теоретика идентичности.

С точки зрения Чалмерса, как мы осознаем нефизические квалиа? Она имеет Выше было высказано предположение, что это внутреннее осознание является проприоцепцией мозг мозгом. Но какая история возможна в случае осведомленность о quale? У Чалмерса мог быть какой-то ответ на этот вопрос. посредством его принципа согласованности, согласно которому причинное неврологическая история параллельна истории последовательности квалиа. это Однако не ясно, что это заставит нас узнать о квалиа. В квалиа, кажется, не нужны в физиологической истории о том, как антилопа избегает тигра.

Люди часто думают, что даже если бы робот мог сканировать процессы восприятия это не означало бы, что робот был в сознании. Это обращается к нашей интуиции, но, возможно, мы могли бы обратить вспять аргумент и скажите, что, потому что робот может осознавать свою осведомленность робот находится в сознании . Я дал повод не доверять интуиции, но в любом случае Чалмерс доходит до того, что он игрушки с идеей, что термостат имеет своего рода прото-квалиа. В спор между теоретиками идентичности (и физикалистами в целом) и Чалмерс сводится к нашему отношению к феноменологии.Конечно гулять в лесу, видя синева неба, зелень деревьев, красный цвет трассы, трудно поверить, что наши квалиа просто указывает в многомерном пространстве подобия. Но, возможно, что это то, что похоже на (если использовать фразу, которой можно не доверять) на осознавать точку в многомерном пространстве подобия. Один может также, как предположил Плейс, подвержены «феноменологическому заблуждение ». В конце своей книги Чалмерс высказывает некоторые предположения. об интерпретации квантовой механики.Если им это удастся, то возможно, мы могли бы представить теорию Чалмерса как интегрированную в физику а он в конце концов как физикалист. Однако можно сомневаться в том, что нам нужно спуститься на квантовый уровень, чтобы понять сознание или имеет ли сознание отношение к квантовой механике.

Разум — это коллекция

Шон Сильвер

384 страницы | 6 х 9 | 33 илл.
Ткань 2015 | ISBN 9780812247268 | 69,95 долл. США | За пределами Северной и Южной Америки 56,00 фунтов стерлингов
выпусков электронных книг можно приобрести у избранных онлайн-продавцов.
Том из серии «Тексты материалов»
Посмотреть оглавление и выдержку

Удостоен премии Кеншура 2016 Центра исследований восемнадцатого века Университета Индианы

«Шон Сильвер вдохновлен Бруно Латуром на превращение таксономий в нечто более мобильное и неожиданное, представление знаний, с одной стороны, и уведомления о конфиденциальности, с другой. .Но это Латур с изюминкой шандейзма, где грандиозные проекты могут закончиться чистым листом бумаги, а благородные концепции — ветром и водой. Сильвер показывает, насколько рискованной может быть такая сеть ». — Джонатан Лэмб, Университет Вандербильта,
« «Разум — это коллекция» — блестящий, выдающийся, вдумчивый, впечатляюще исследованный и высокообразованный ». — Блейки Вермел, Стэнфордский университет

Джон Локк описал разум как шкаф; Роберт Гук назвал его хранилищем; Джозеф Аддисон представил ящик с медалями.Каждый из этих философов был страстным коллекционером и хранителем книг, монет и культурных артефактов. Поэтому не случайно, что, когда они писали о умственной работе разума и воображения, они моделировали свои способности интеллекта в терминах сбора, каталогизации и классификации.
Разум — это собрание подходит к метафорам разума семнадцатого и восемнадцатого веков с материальной точки зрения. Каждая из шести глав книги организована как серия связанных между собой экспонатов, которые говорят об одном аспекте философии разума Просвещения.С первой главы, посвященной метафоре, до последней главы, посвященной лишению собственности, Шон Сильвер рассматривает способы, которыми абстрактные теории относились к когнитивной экологии — системам, созданным для поддержки определенных видов мышления, таких как библиотеки, мастерские, записные книжки, коллекции и сады. . При этом он демонстрирует переход материала в идеал, идеал в материал, а также способы, которыми идея может неоднократно проявляться в объекте, или ряд объектов может неоднократно заменять идею. В кратком заключении исследуется загробная жизнь метафоры разума как собрания, как она обнаруживается в современных когнитивных исследованиях.Современная когнитивная теория была применена к микрокомпьютеру, и, хотя объект новый, привычка так же стара, как и Просвещение.

Изучая живую среду и воплощенные привычки с 1660 по 1800 год, Сильвер демонстрирует, что философский дуализм, отделявший разум от тела и идею от вещи, был неразрывно установлен благодаря активному взаимодействию с искусственно созданной средой обитания.

Шон Сильвер — адъюнкт-профессор английского языка в Мичиганском университете.Книга Шона Сильвера «Разум — это коллекция» — это интеллектуальный проект, состоящий из двух частей, включающий виртуальный музей и его книгу «Разум — это коллекция» , которая служит одновременно и научным исследованием, и каталогом выставок.

Перейти в корзину | Просмотрите заголовки Penn Press в литературе и культурологии | Присоединяйтесь к нашему списку рассылки

Улыбка в разуме — переработанное и расширенное издание | Типовой проект дома

Сорок лет «остроумного мышления» от более чем 500 дизайнеров, включая сотни визуальных примеров и интервью с лучшими мировыми практиками

Впервые опубликованная в 1996 году, Улыбка в уме быстро стала одной из самых влиятельных книг по графическому дизайну — богатым источником дизайнерских идей и занимательным руководством по методам остроумного мышления.

В настоящее время тщательно переработанная и обновленная книга исследует мощную роль остроумия в графическом дизайне, аргументируя это тем, что остроумие является магическим элементом, который создает крупнейшие мировые бренды и привлекает людей с помощью важных сообщений. A Smile in the Mind , наполненный иллюстрациями, демонстрирующими умение современных практиков и классическими примерами, объединяет лучшие проекты со всего мира и за последние десятилетия. Различные пути, которые могут выбрать дизайнеры, исследуются и иллюстрируются вдохновляющими примерами, исследуя остроумие по методам (например, двусмысленность, подстановка и двойные дубли), применению (включая плакаты, упаковку и визуализацию данных) и бизнес-области, охватывающей цифровые технологии, розничную торговлю, искусство и т. Д. культура, политика и даже вопросы жизни и смерти.

В книге также представлены интервью с легендарными дизайнерами прошлого и настоящего, в которых дан ответ на самый главный вопрос: как они пришли к этой идее? Дизайнеры предлагают взглянуть на свои личные методы работы и мыслительные процессы и раскрывают вдохновение, лежащее в основе классических работ.

Демонстрируя сорокалетний образ остроумного мышления и включающий более 1000 проектов и 500 дизайнеров и творческих мыслителей, A Smile in the Mind является важным сборником современных дизайнов и праздником классических произведений, результатом которого стало исчерпывающее руководство по графическому дизайну. .Написанный с юмором и проницательностью, он предлагает дизайнерам удобное чтение, полезный справочник и источник идей.
Технические характеристики:

Формат: Мягкая обложка

Размер: 290 x 250 мм (11 3/8 x 9 7/8 дюйма)

Страниц: 272 с.

Иллюстрации: 1007 иллюстраций

ISBN: 9780714869353

Изучение новой науки нейропсихоанализа Кейси Шварц
Статья научного журналиста Кейси Шварц «В полях разума» знакомит нас с небольшой группой специалистов в области психического здоровья, которые убедительно доказали, что психоанализ и нейробиология должны объединяться и поддерживать друг друга, а может, и стать по возможности одно.По их мнению, Фрейда не следует оставлять без внимания. Эти критики признают ценность исследований мозга, но они также считают, что психиатрия по-прежнему имеет огромное значение. Они утверждают, что подобно тому, как фрейдизм 20-го века ошибался, будучи слишком безмозглым, нейробиология 21-го века рискует стать слишком бездумной.
Я согласен с этим предположением. Я нашел эту книгу по большей части увлекательной, однако я не уверен, что рекомендую ее.

Во-первых, я не думаю, что полностью согласен с основными мнениями автора.Основываясь на приведенных ею примерах, она права, предполагая, что нейробиология часто может совершать ошибку, забывая человека, разум, человеческое существо, стоящее за нейронами, синапсами, белками и т. Д., И что подход психоанализа иногда может помочь. ученые получают более целостный подход к пациенту. Однако из-за своей сильной любви к Фрейду она намного переоценивает ценность психоанализа как такового, который сегодня — как и должно быть — умирает медленной смертью. Да, у Фрейда была отличная интуиция, но, не имея в своем распоряжении каких-либо научных инструментов, он поспешил с выводами, которые во многих случаях были неправильными или ужасно неправильными.Немного похоже на древних людей, которые говорили: «Земля выглядит плоской, следовательно, плоской». Они ошибались не по их вине. Но им не следовало торопиться с выводами.

Например, в «Толковании снов» Фрейд полностью отклонился от темы и придал сновидениям символическое значение, которое они очень редко имеют. По большей части сны — это то, чем они являются: бессвязные мыслительные пузыри или «пук».

На мой взгляд, сегодня психологии и психоанализа вообще не должно быть.Мы должны полностью избавиться от них, поместить их в музей, рядом с телеграфом и Commodore 64. Спустя 100 лет до сих пор нет убедительных доказательств того, что они могут гарантировать «излечение» для пациента, кроме случайных успехов. что они могут иметь, особенно когда у пациента очень специфическая и поверхностная проблема (например, боязнь лезвий или боязнь собак).

Нейробиология — это настоящее и будущее нашего понимания мозга.

Все дело в инструментах. Инструменты исследования становятся все более мощными, так что дайте им еще 10-20 лет, и нейробиология, наконец, забьет последний гвоздь в гроб психоанализа.

Таким образом, я считаю позицию автора несбалансированной, когда она рассматривает психоанализ и нейробиологию просто как две одинаково сильные научные дисциплины с проблемой коммуникации. Да, разум только один (и почему два разных поля пытаются объяснить одно и то же?), Но НЕТ, эти два поля не одинаково сильны или важны. Психоанализ — это почти труп, и он несет в себе так глубоко укоренившееся невежество и предрассудки, в то время как нейробиология — это маленький ребенок, кипящий энергией, возможностями и, что наиболее важно, свежим и открытым умом.Шварц никогда не признает этой огромной разницы.

Плюс, зачем вам Фрейд, чтобы иметь более человечный подход к своим пациентам и их сознанию? Вам просто нужно использовать более человечный подход. Это может исходить откуда угодно, не только от Фрейда: из литературы, музыки, личного опыта или, что еще более важно, из религии.

С формальной точки зрения книга написана очень хорошо, и часто чувствуется страсть автора, но я должен сказать, что структура немного запутанная.Эта работа содержит около 4 или 5 разных книг, все они собраны вместе. Несмотря на то, что все главы посвящены одной и той же теме, кажется, что Шварц не могла определиться, какую книгу она на самом деле писала: мемуары, путевые заметки, эссе, серию коротких биографий? В этой книге все эти вещи склеены вместе и склеены автобиографическими заметками, которые, кажется, не имеют значения для книги и никуда не денутся.

Исследуя материал для научно-популярной книги, многие авторы путешествуют, берут интервью у специалистов, разговаривают с профессионалами в определенной области.Но тогда в книге они предоставляют результаты этого исследования, а не фактическое описание самих себя, работающих над исследованием. Зачем читателям это нужно, если писатель не является очевидцем моментов огромной исторической важности? К сожалению, по большей части книги автор решил поступать именно так, и, на мой взгляд, это не работает, потому что 1) это тормозит книгу; 2) он мало или совсем ничего не добавляет к предмету — это единственная причина, по которой вы читаете книгу, и 3) он дает вам представление о том, что какое-то очень важное прозрение или открытие выйдет из того разговора или этого отрывка. исследований, хотя на самом деле ничего особенного не происходит, это всего лишь несколько примеров пациентов, чьи проблемы помогли аналитики, которые были непредубеждены и заботились о человеческой стороне.

Улыбка в сознании. «Как дизайнеры, у нас есть возможность… | Алан Филипс — Эпоха идей

«Как дизайнеры, мы имеем возможность (или даже обязаны) восхищать, вовлекать и информировать нашу аудиторию. Сделать что-то красивое, продуманное и интересное. Создать что-то умное и радостное. Работа, в которой есть тепло и человечность. Иногда для этого нужно хорошо обдумать проблему. Иногда это достигается благодаря ремеслу — изысканной типографике, красивым изображениям или потрясающим цветам.

Лучшая работа часто — это комбинация двух ».

— Джим Сазерленд, Hat Trick Design

Мы инстинктивно знаем, когда мы сталкиваемся как с хорошим, так и с плохим дизайном. Это потому, что хороший дизайн находится в гармонии с природой и ее божественными законами. Хотя мы не все осознаем эти законы, мы инстинктивно интерпретируем их. Великие дизайнеры делают то, что кажется правильным, балансируя все элементы и согласовывая их с природой. Рик Рубин придерживается этой философии при работе с музыкантами.Он объясняет это так: «Когда я слушаю, я ищу баланс, который можно увидеть во всем. Будь то великая картина, здание или закат ».

Этот баланс — первый ключ к отличному дизайну.

Затем идея должна быть преобразована в простейшую форму, чтобы могла материализоваться гармония, высшее выражение баланса. Например, если фильм слишком длинный, он не достигает своей высшей формы. Пятнадцать или тридцать минут ненужного контента могут быть губительными, и только опытный рассказчик обладает достаточной дисциплиной, чтобы сделать необходимые сокращения.Это пример того, что в отличном дизайне нет места для ненужных элементов. Подобно тому, как эволюция удаляет бесполезные черты организмов, великие дизайнеры должны удалять бесполезные элементы из своей работы. Все ингредиенты должны усиливать смысл работы.

Ненужные элементы уменьшают радость.

После того, как дизайнеры довели свою работу до ее сути, их задача — усилить цель работы и найти способы вызвать положительную эмоциональную реакцию. Вот что отличает по-настоящему эффектный дизайн от просто хорошего.Хороший дизайн хорош, но отличный дизайн заставляет чувствовать себя хорошо. Мы испытываем и ценим отличный дизайн каждый день, но большинство из нас не осознают его влияние на нашу жизнь. В качестве простого примера взгляните на логотипы FedEx и Tostito. Вы замечаете что-нибудь, скрытое в дизайне?

Обычно вы не думаете о FedEx или Tostitos, когда описываете отличный дизайн, но оба логотипа — примеры того, как дизайнеры выходят за рамки того, чтобы удивлять и восхищать. На логотипе FedEx есть стрелка между буквами E и X, которая подсознательно означает «направление движения вперед, скорость и точность».«Два Т на логотипе Tostitos на самом деле — это два человека, вместе наслаждающиеся тарелкой чипсов и сальсы. Хотя мне потребовалось некоторое время, чтобы заметить эти элементы, как только я это заметил, я гораздо глубже оценил работу.

Это пример тонкого усиления цели, которое делает отличный дизайн запоминающимся, заставляет вас что-то чувствовать.

За все годы моей работы с дизайнерами нет никого, кто делал бы это лучше графически, чем Бен Кристи и команда Magpie Studios.Magpie — это бутик-студия в Лондоне. Хотя они работают с Apple и Virgin и недавно были названы Бутик-агентством года, вы никогда не узнаете об этом, поговорив с ними. Они полностью сосредоточены на ремесле, а не на продвижении. Бен описывает их подход к дизайну как попытку вызвать «улыбку в уме» — термин, который он позаимствовал у своего наставника Джима Сазерленда. Бен описывает эту «улыбку в уме» как «когда идея« щелкает »в чьей-то голове. В тот момент, когда они «это понимают». Ощущение отрадное — как решение головоломки.Но более того, это радостно. Немного счастья. В графике для меня именно эти моменты игривости завоевывают сердца и умы.

Краниотомия в сознании

Виды анестезии при операции кесарево сечение

Лечение в сознании с ЗАКС (закись азота-кислородная седация)

Что такое «быть в сознании» с точки зрения нейронауки?

Нейрофизиологические маркеры сознания

Комплексный подход

Ганс-Дитрих Геншер: Стена осталась только в сознании у людей | Анализ событий в политической жизни и обществе Германии | DW

«Наблюдаю за поведением языка в сознании»: омский автор о глубине поэзии

Слепцова заявила, что с Медведцевой все нормально, она в сознании и уже шутит

Идеи Энди Кларка, расширяющие разум

I. — ВЫЧИСЛИТЕЛЬНАЯ ТЕХНИКА И ИНТЕЛЛЕКТ | Разум

1. Игра в имитацию

2.Критика новой проблемы

3. Машины, участвующие в игре

4. Цифровые компьютеры

5. Универсальность цифровых компьютеров

6. Противоположные мнения по основному вопросу

(1) Теологическое возражение

(2) Возражение «Головы в песке»

(3) Математическое возражение

(4) Аргумент от сознания

(5) Аргументы от различных недугов

(6) Возражение леди Лавлейс

(7) Аргумент от непрерывности в нервной системе

(8) Аргумент неформального поведения

(9) Аргумент экстрасенсорного восприятия

7. Обучающие машины

БИБЛИОГРАФИЯ

The Mind / Brain Identity Theory (Стэнфордская энциклопедия философии)

Разум — это коллекция

Шон Сильвер

Улыбка в разуме — переработанное и расширенное издание | Типовой проект дома

Изучение новой науки нейропсихоанализа Кейси Шварц

Улыбка в сознании. «Как дизайнеры, у нас есть возможность… | Алан Филипс — Эпоха идей

Добавить комментарий Отменить ответ