Признается она и отечественными учеными, притом часто даже излишне категорично. Так, С. Л. Рубинштейн (1946) писал, что эмоции являются субъективной формой существования мотивации (потребностей): «Выступая в качестве проявления потребности, — в качестве конкретной психической формы ее существования, эмоция выражает активную сторону потребности… Возникая… в деятельности индивида, эмоции или потребности, переживаемые в виде эмоций, являются вместе с тем побуждениями к деятельности» (с. 460). То же пишет и Г. X. Шингаров (1974): «…Эмоции можно рассматривать в качестве конкретной психологической формы существования потребностей» (с. 220). В. К. Вилюнас (1986), говоря о биологической мотивации, доказывает близость понятий «мотивация» и «эмоции» и чуть ли не отождествляет их. Вслед за С. Л. Рубинштейном он определяет эмоции как субъективную форму существования мотивации. Практически, отождествление эмоциональных и мотивационных феноменов имеет место у Г. М. Бреслава (1984), когда он пишет об «эмоциональной децентрации», понимая под ней способность представить желания другого человека. В словаре «Психология» (1990, с. 461) говорится, что «эмоции — субъективная форма выражения потребностей», которые предшествуют деятельности по их удовлетворению, побуждая и направляя ее. Близка к этому и позиция В. В. Бойко (1986), который считает, что «эмоции — это генетические программы поведения, обладающие энергетическими свойствами — способностью воспроизведения, трансформации, динамикой, интенсивностью, побуждающим влиянием» (с. 33). Эмоции в качестве первичной движущей силы — мотивационной системы, лежащей в основе структуризации инстинктивных влечений, рассматриваются Г. Ловальдом (Loewald, 1978) и О. Кернбергом (Kernberg, 1982). Конечно, нельзя отрицать связь эмоций с потребностями и мотивацией, но нельзя их и отождествлять и связывать неразрывными узами. Во-первых, субъективной формой биологических потребностей является эмоциональный тон ощущений, а не эмоции. Во-вторых, не каждый мотивационный процесс сопровождается возникновением эмоции (например, в стереотипных ситуациях).

Чувства тоже связывают с потребностями и мотивами. Так, Р. С. Немов (1990) полагает, что количество и качество потребностей человека, в целом, соответствует числу и разнообразию эмоциональных переживаний и чувств, причем чем выше потребность по своей социальной и нравственной значимости, тем возвышеннее соответствующее чувство. Получается, что к каждой потребности «прикреплена» специфическая эмоция или какое-либо из чувств. В словаре «Психология» (1990) о чувствах говорится, что они открывают личности предметы, отвечающие ее потребностям, и побуждают к деятельности по их удовлетворению, и что «чувства представляют собой конкретно-субъективную форму существования» потребностей (с. 445). И далее: «самого по себе знания мотивов, идеалов, норм поведения недостаточно для того, чтобы человек им руководствовался; только став предметом устойчивых чувств, эти знания становятся реальными побуждениями к деятельности» (с. 446).

Связи мотивации с эмоциями уделяли внимание многие психологи. Давая общий обзор их работ В. К. Вилюнас (1984) отмечает, что решение этого вопроса во многом определяется тем, что включают авторы в класс эмоциональных явлений, входят ли в него специфические переживания, имеющие побуждающий характер — влечения, желания, стремления и т. п. Вилюнас указывает на наличие мотивационной теории эмоций, начало которой положил еще Б. Спиноза. В соответствии с одной из рассматриваемых позиций, желания являются разновидностью эмоций, а эмоции выполняют побуждающую поведение функцию. Вилюнас полагает, что такая позиция сформировалась потому, что человеку трудно распознать подлинные причины своего поведения, в то время как эмоции, сопровождающие процесс мотивации, отчетливо переживаются и именно ими человек реально руководствуется в жизни. Эта позиция единой интерпретации эмоциональных и мотивационных процессов была определяющей вплоть до конца XIX — начала XX века (Петражицкий, 1908), но не утратила своих сторонников и по настоящее время (Липер, 1948; Duffy, 1948; Arnold, Gasson, 1954; Young, 1961; Bindra, 1969; Tomkins, 1970).

Действительно, подчас бывает довольно трудно выделить эмоциональное в мотиве. Поэтому одно и то же явление разные авторы рассматривают то как проявление воли, то как мотивацию, то как эмоцию. Такое произошло, например, с изучением влияния соревновательного мотива (личного и командного) на успешность деятельности человека. Для Ю. Ю. Палайма (1968) соревновательный мотив является силой воли, а для А. В. Ильина (1960) — эмоциональным состоянием. И оба они правы. Соревновательный мотив усиливает эмоциональные переживания человека, а последние усиливают энергетику мотива и волевого усилия.

Другие психологи, вслед за Н. Гротом (1879-1880) и В. Вундтом (1912), отделяют побуждающие переживания от эмоциональных. В результате мотивация и эмоции рассматриваются современной классической психологией как две самостоятельные проблемы, связи между которыми, как полагает В. К. Вилюнас, сопоставимы, например, со связями между восприятием и вниманием или памятью и мышлением.

Р. Лазарус (Lazarus, 1968) выступил с критикой теорий, трактующих эмоцию как мотивацию, мотиватор или побуждение (драйв). Он считает, что этим теориям свойствен ряд общих недостатков.

Эмоции не рассматриваются как реально существующие явления со своей качественной спецификой. Исследуются приспособительные последствия эмоций, а сами они трактуются как быстро исчезающая промежуточная мотивационная переменная.

Не исследуются предшествующие причины и условия возникновения эмоций. Этот недостаток проистекает из первого, поскольку недооценка эмоций как самостоятельных реакций делает не обязательным выяснение причин их появления.

Эти теории включают ограниченный круг эмоций — тревогу, страх, реже — гнев. В то же время включение в них других отрицательных эмоций, не говоря уже о положительных, вызывает большие затруднения.

В критикуемых теориях эмоции изолируются от приспособительных форм поведения, следующих за ними и ими побуждаемых. Р. Лазарус же считает это поведение фундаментальным компонентом целостного эмоционального события.

Теории, рассматривающие эмоцию как мотивацию, являются, по мнению Р. Лазаруса, не «предсказующими», а описательными. Эмоция и поведенческая реакция связаны между собой в этих теориях случайным образом, в зависимости от той или иной истории научения и подкрепления индивида, а так как эта история не подконтрольна исследователю, то предсказать различные формы поведения становится невозможным.

М. Арнольд (Arnold, 1969), подводя итог обсуждению вопроса о мотивирующей функции эмоций в зарубежной психологической литературе, пишет, что «отношение между эмоциями и мотивацией, изображаемое в теоретической литературе, остается совершенно не ясным. Хотя снова и снова утверждается, что эмоции мотивируют, едва ли кто-либо смог выступить и недвусмысленно объяснить, как именно это происходит» (р. 1041). В. К. Вилюнас считает это обвинение психологов в неспособности дать такое объяснение несправедливым. При этом он ссылается на высказывание С. Л. Рубинштейна, что эмоции являются субъективной формой существования потребностей (мотивации). «Это значит, — пишет Вилюнас, — что мотивация открывается субъекту в виде эмоциональных явлений, которые сигнализируют ему о потребностной значимости объектов и побуждают направить на них деятельность. Эмоции и мотивационные процессы при этом не отождествляются: являясь субъективной формой существования мотивации, эмоциональные переживания представляют собой лишь итоговую, результативную форму ее существования, не отражающую всех тех процессов, которые подготавливают и определяют появление эмоциональных оценок и побуждений» (с. 12-13).

Мне представляется, что это только иллюзия объяснения. Во-первых, нельзя согласиться с утверждением, что эмоция является итоговой формой мотивационного процесса. Неудовлетворение потребности из-за сознания невозможности сделать это сейчас тоже вызывает эмоции, хотя мотивационный процесс так и не развернулся. Во-вторых, не каждый мотивационный процесс пробуждает к жизни эмоциональные переживания (хотя переживание потребностного состояния как ощущения нужды тоже является субъективной формой существования потребности).

В. К. Вилюнас (1976) приписывает эмоциям также и функцию организатора нестереотипного целенаправленного поведения. По мнению автора, эмоция обладает способностью к координации и сочетанию ряда единичных процессов чувствительности в целенаправленный поведенческий акт.

Поэтому, очевидно, не случайно в последнее время все чаще в психологической литературе используется термин «эмоциональная регуляция». Н. В. Витт (1981,1986) уделила этому понятию пристальное внимание, особенно в отношении регуляции речемыслительных процессов. Эмоциональную регуляцию она рассматривает в двух планах — осознанном и неосознанном. Первый является результатом проявления стабильного эмоционального отношения человека к объектам и отражает индивидуальные особенности управления «сверху» (т. е. самим субъектом) внешней выраженностью этого отношения и его флуктуации, вызываемых и ранее пережитыми, и актуальными эмоциональными состояниями. Второй (неосознаваемый) план эмоциональной регуляции, обусловленный первичной пристрастностью человека и его актуальными эмоциональными состояниями, получает непосредственную выраженность в эмоциональной окраске процесса и результатов деятельности.

Я полагаю, вряд ли стоит говорить об эмоциональной регуляции как самостоятельном виде регуляции (управления). Как справедливо отмечает К. Изард, эмоциональная система редко функционирует независимо от других систем. Некоторые эмоции или комплексы эмоций практически всегда проявляются во взаимодействии с перцептивной, когнитивной и двигательной системами. И эффективное функционирование личности зависит от того, насколько сбалансирована и интегрирована деятельность различных систем.

Очевидно, что эмоциональные реакции являются спутником и советчиком как мотивационного процесса, так и всего процесса произвольного управления. Однако для того чтобы понять, какое место занимают эмоциональные явления в управлении поведением и деятельностью человека, нужно, во-первых, учитывать, какой своей стороной (субъективной, физиологической или экспрессивной) они участвуют в этом управлении и, во-вторых, на какой стадии управления (на стадии мотивации, инициации, мобилизации, оценке результата) происходит их вмешательство. Этим определяется и различная роль эмоционального реагирования в управлении: отражательно-оценочная (сигнальная), побудительная и энергетическая.

Отражательно-оценочная роль эмоций

Еще Ч. Дарвин писал, что эмоции возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа устанавливают значимость тех или иных условий для удовлетворения своих потребностей. Эта роль эмоций проявляется за счет субъективного компонента эмоционального реагирования (переживания) и в основном на начальном этапе произвольного управления (при возникновении потребности и развертывании на ее основе мотивационного процесса) и на конечном этапе (при оценке достигнутого результата: удовлетворении потребности, реализации намерения).

Отражательная функция эмоций признается не всеми учеными. В. К. Вилюнас (1979) считает, что «эмоции выполняют функцию не отражения объективных явлений, а выражения субъективных к ним отношений» (с. 7). И он, пожалуй, прав. Для отражения реальности у животных и человека имеются анализаторы и мышление. Они выполняют роль зеркала, которое отражает то, что есть. Нравится человеку то, что он видит в зеркале или нет — это не зависит от зеркала, оно не дает оценку отражаемому. Оценка (отношение) зависит от субъективного восприятия видимого, которое сопоставляется с эталонами, желаниями, вкусами человека.

Следует отметить, что по поводу соотношения переживания и оценки (что первично, а что вторично) среди ученых бытуют различные мнения. В. С. Магун (1983) полагает, что переживание предшествует оценке; М. Арнольд (Arnold, 1960), наоборот, считает, что оценка предшествует возникновению эмоции, а В. В. Брожик (1982) пишет о том, что эмоция может замещать оценку или же сопровождать ее.

На мой взгляд, это расхождение вызвано тем, что авторы имеют в виду разные классы эмоциональных явлений. При эмоциональном тоне ощущений сначала появляется переживание приятного или неприятного, а потом его оценка как полезного или вредного. Очевидно, то же имеет место и при безусловно рефлекторных эмоциях (например, испуге). В случае же возникновения эмоций сначала оценивается ситуация, а затем может появиться и переживание (эмоция). Например, когда человек подходит к окну своей квартиры, расположенной на третьем этаже или выше, и смотрит вниз, думая: «А что, если спрыгнуть вниз?», — то у него возникает оценка этой ситуации как опасной, но без переживания страха. Но вот случился пожар и теперь ему приходится прыгать из окна. В этом случае оценка ситуации будет явно являться причиной возникшего у этого человека страха. Первичность такой оценки экспериментально показала Е. Ю. Артемьева (1980).

Эмоциональная оценка как процесс. Говоря о результативно-оценивающей роли эмоций, Б. И. Додонов отмечает, что психологи понимают эту роль слишком узко, потому что традиционно эмоции рассматриваются не как процесс, а как конечный продукт — «аффективные волнения» и сопровождающие их «телесные» (физиологические) изменения. Это уже вынесенные «оценки-приговоры». В связи с этим Додонов пишет: «Рассуждая о механизме возникновения эмоций, большинство физиологов, как правило, определяют эмоцию с точки зрения эффекта, произведенного сопоставлением, неправомерно вынося само сопоставление за скобки эмоционального процесса» (1978, с. 30). В действительности же, считает ученый, эмоции — это и процесс, который есть не что иное, как деятельность оценки поступающей в мозг информации о внешнем и внутреннем мире, которую ощущение и восприятие кодируют в форме его субъективных образов. Поэтому Додонов говорит об эмоциональной деятельности, которая заключается в том, что отраженная мозгом действительность сопоставляется с запечатленными в нем же постоянными или временными программами жизнедеятельности организма и личности.

Согласно этому автору, эмоции в своих сопоставлениях нередко опираются на продукты своего прежнего функционирования, в качестве которых выступают эмоциональные обобщения как результат пережитых ранее эмоций. «У детей и так называемых «первобытных народов», — пишет Додонов, — эти обобщения еще плохо разграничены с понятиями и часто смешиваются с ними. Когда маленький мальчик, увидев пьяного, с испугом бежит к матери, крича ей: «бик!» (бык), то он пользуется именно таким обобщением» (Там же, с. 32). Эмоции, по Додонову, отражают соответствие или несоответствие действительности нашим потребностям, установкам, прогнозам.

Такая постановка вопроса правомерна, однако предлагаемое решение спорно. Очевидно, что процесс сознательного сопоставления того, что получается, с тем, что должно быть, может протекать у человека без участия эмоций. Они как механизм сопоставления не нужны. Другое дело — оценка того, что получилось. Она действительно может быть не только рациональной, но и эмоциональной, если результат деятельности или ожидавшаяся ситуация являются глубоко значимыми для субъекта. Однако при этом не надо забывать, что эмоция — это реакция на какое-то событие, а всякая реакция — это ответ постфактум, т. е. на то, что уже воздействует или уже прошло, закончилось, в том числе и на закончившееся сопоставление информации. Конечно, эмоциональная оценка может подключаться к процессу рационального (словесно-логического) сопоставления информации, окрашивая в положительные или отрицательные тона ту или иную парадигму и тем самым придавая им больший или меньший вес, но можно ли это принимать за эмоциональное сопоставление, понимаемое Додоновым как эмоциональная деятельность познания?

Вообще, сделав оценку главной характеристикой эмоций (по мнению автора, ради этого эмоции и возникли в процессе эволюции), Додонов на этом основании зачисляет в эмоциональное переживание и желание как оценку степени соответствия какого-либо объекта нашим потребностям. Назначение этих оценок он видит в презентации в психике мотива деятельности. С моей точки зрения, хотя в желании и присутствует эмоциональный компонент, свести желание только к нему неправомерно хотя бы потому, что понятие «желание» может обозначать не только потребность, но и целиком мотив как сложное мотивационное образование (см. об этом: Ильин, 20006). Кстати, и сам Додонов пишет, что хотя эмоциональные явления «несомненно, включены в мотивацию нашего поведения, но сами по себе мотивами не являются, как не определяют единолично принятия решения о развертывании той или иной деятельности» (1978, с. 46).

Оценочная роль эмоционального реагирования вместе с развитием нервной системы и психики живых существ видоизменялась и совершенствовалась. Если на первых этапах она ограничивалась сообщением организму о приятном или неприятном, то следующей ступенью развития явилась, очевидно, сигнализация о полезном и вредном, а затем — о неопасном и опасном и, наконец, более широко — о значимом и незначимом. Если первая и отчасти вторая ступень могли обеспечиваться только таким механизмом эмоционального реагирования, как эмоциональный тон ощущений, то третья ступень требовала другого механизма — эмоции, а четвертая — чувств (эмоциональных установок). Кроме того, если эмоциональный тон ощущений способен давать только грубую дифференцировку раздражителей и связанных с ними ощущений (приятные — неприятные), то эмоция обеспечивает более тонкую, а главное — психологическую дифференцировку ситуаций, событий, явлений, показывая их значимость для организма и человека как личности. Немаловажным оказалось и то обстоятельство, что эмоция возникает условнорефлекторно и тем самым дает возможность животному и человеку заблаговременно отреагировать на дистантные раздражители, на складывающуюся ситуацию. Ярость уже при виде врага, издали, при звуках, запахе противника дает возможность животному вступить в схватку с врагом с максимальным использованием всех силовых ресурсов, а страх — спастись бегством.

Однако для этого эмоции должны обладать еще одной функцией: заставлять организм экстренно мобилизовать свои возможности, энергию, чего эмоциональный тон ощущений сделать не может.

Мотивационная роль эмоций

Эмоции играют заметную роль на всех этапах мотивационного процесса: при оценке значимости внешнего раздражителя, при сигнализации о возникшей потребности и оценке ее значимости, при прогнозировании возможности удовлетворения потребности, при выборе цели.

Эмоции как оценка значимости внешнего раздражителя. На первом (мотивационном) этапе главное назначение эмоций — сигнализировать о пользе или вреде для организма того или иного стимула, явления, которые метятся определенным знаком (положительным или отрицательным) еще перед тем, как они будут подвергнуты осознанной, логической оценке. По этому поводу П. К. Анохин писал: «Производя почти моментальную интеграцию всех функций организма, эмоции сами по себе и в первую очередь могут быть абсолютным сигналом полезного или вредного воздействия на организм, часто даже раньше, чем определены локализация воздействий и конкретный механизм ответной реакции организма» («Психология Эмоций», 1984, с. 173).

Эмоции отражают не только биологическую, но и личностную значимость внешних стимулов, ситуаций, событий для человека, т. е. того, что его волнует. Об этом пишет А. В. Вальдман: «Эмоция — это такая форма отражательной психической деятельности, где на первый план выступает отношение к окружающей информации…» (1978, с. 132). А. В. Запорожец и Я. 3. Неверович (1974) считают, что эмоции опережают осознание человеком ситуации, сигнализируя о возможном приятном или неприятном ее исходе, и в связи с этим говорят о предвосхищающей функции эмоций. Выполняя эту отражательно-оценочную роль, определяя, что для человека значимо, а что нет, эмоции тем самым способствуют ориентированию человека в различных ситуациях, т. е. выполняют ориентировочную функцию.

Эмоции как сигнал о появившейся потребности. Отражательно-оценочная роль эмоций проявляется и в их связи с потребностями, выступающими в качестве внутренних стимулов. Тесная связь эмоций с потребностями очевидна, и неудивительно, что П. В. Симонов разработал теорию эмоций, во многом базирующуюся на обусловленности эмоций потребностями и вероятностью удовлетворения последних, а Б. И. Додонов создал классификацию эмоций, базирующуюся на видах потребностей (см. раздел 5.1).

В. К. Вилюнас (1986) указывает, что «субъективное отражение потребностей необходимо должно осуществляться особыми психическими явлениями, принципиально отличными от тех, которые отражают объективные свойства действительности. Хотя актуализация потребности тоже является объективным событием, отражаться в психике оно должно не так, как другие события, поскольку для субъекта оно должно стать не одним из многих, а центральным, всепоглощающим событием, приковывающим внимание, мобилизующим приспособительные ресурсы и т. п.» (с. 78).

Эмоции как способ маркировки значимых целей. В. К. Вилюнас пишет: «…Дело не только в необходимости акцентированного отражения потребностей. Для их удовлетворения субъект должен действовать не с самими потребностями, а с теми предметами, которые им отвечают. Это значит, что потребность должна отражаться не только сама по себе наряду с другими отражаемыми предметами (например, в виде переживания голода, жажды и т. п.), но еще спроецированной в образ действительности и выделяющей в нем необходимые условия и предметы, которые в результате такого выделения становятся целями.

Отражаться только познавательными процессами цель не может. Как отражаемый предмет цель — один из многих элементов среды, действующий, как и прочие, на анализаторы, вызывающий соответствующие задержанные двигательные реакции и в силу этого воспринимаемый в образе. В этом отношении цель никак не выделяется ни среди других объектов действительности, ни в отражающем ее образе. Объективные свойства вещи, отражаемые субъектом в виде возможных с ней действий, не содержат признаков, указывающих на ее необходимость в данный момент организму… Поэтому в строении образа должно быть нечто такое, что, отражая состояние потребностей организма, присоединялось бы к отдельным отражательным элементам среды, тем самым выделяя их среди прочих именно в качестве целей и побуждая индивида к их достижению. Иначе говоря, для того чтобы психический образ, как поле потенциальных действий, мог служить основой для построения и регуляции деятельности, он необходимо должен быть «оснащен» специальным механизмом, который нарушал бы равновесие между одинаково возможными действиями и направлял бы индивида к выбору и предпочтению некоторых из них» (1986, с. 78-79).

Эту роль выделения в образе потребностно-значимых явлений и побуждения к ним человека и выполняют многочисленные разновидности пристрастного, эмоционального переживания.

Эмоции как механизм, помогающий принятию решения. Эмоции, указывая на предметы и действия с ними, которые способны привести к удовлетворению потребности, тем самым способствуют принятию решения. Очень часто, однако, достижение желаемого не обеспечивается информацией, необходимой для принятия решения. Тогда проявляется компенсаторная функция эмоций, которая, по П. В. Симонову, состоит в замещении информации, недостающей для принятия решения или вынесения суждения о чем-либо. Возникающая при столкновении с незнакомым объектом, эмоция придает этому объекту соответствующую окраску (нравится он или нет, плохой он или хороший), в частности, в связи с его схожестью с ранее встречавшимися объектами. Хотя с помощью эмоции человек выносит обобщенную и не всегда обоснованную оценку объекта и ситуации, она все же помогает ему выйти из тупика, когда он не знает, что ему делать в данной ситуации.

Симонов подчеркивает, что «эмоции отнюдь не пополняют сведений относительно реальных признаков угрозы и возможностей ее устранения. Ликвидация дефицита информации происходит в процессе поисковых действий и обучения. Роль эмоций заключается в экстренном замещении, компенсации недостающих в данный момент знаний» (1970, с. 82).

Все это касается случаев, связанных с дефицитом информации и, следовательно, отрицательных эмоций. Симонов считает, что компенсаторная функция присуща и положительным эмоциям (хотя что же здесь замещать, если и так имеется избыток информации?). Однако автор полагает, что в этом случае компенсаторная функция проявляется не в момент возникновения эмоции, а на более длительных отрезках приспособительного поведения, добавляя в качестве пояснения этого тезиса, что даже небольшой и частный успех способен воодушевить людей на преодоление трудностей (т. е. положительная эмоция усиливает потребность достижения цели). Действительно, усиливает, но где здесь проявление компенсаторной функции эмоций? Скорее речь должна идти о стимулирующей функции.

Соглашаясь с наличием компенсаторной функции эмоций, следует все же с сожалением отметить слабость примеров, приводимых Симоновым для раскрытия проявления этой функции в реальной жизни. Трудно, например, согласиться с тем, что подражательное реагирование, например паника, связано именно с компенсаторной функцией эмоций. Ведь сам автор, говоря о панике, пишет: «Когда субъект не располагает данными или временем для самостоятельного и вполне обоснованного решения, ему остается положиться на пример других членов общества, своевременно заметивших надвигающуюся опасность» (1970, с. 83, выделено мною. — Е. И.). Неясен и пример с сомнением человека: «Сомнение, — пишет Симонов, — побуждает вновь и вновь анализировать сложившуюся ситуацию, искать дополнительную информацию, пересматривать ранее накопленный опыт» (Там же, с. 83). Но как же тогда понимать его утверждение, что компенсаторная функция эмоций не заключается в пополнении сведений в процессе поисковых действий (см. предыдущий абзац)?

Симонов видит проявление компенсаторной функции эмоций и в их способности служить дополнительным средством коммуникации между членами сообщества. Например, когда человек не может убедить собеседника логическими доводами, он начинает повышать голос, т. е. усиливать экспрессивное воздействие. Следует, однако, заметить, что повышение голоса — это способ разрядки возникшего эмоционального напряжения, которое может быть следствием досады, раздражения, злости человека по поводу «глухости» партнера по общению к приводимым доводам. Повышение громкости голоса, безусловно, усиливает воздействие на партнера по общению, но замещает ли оно для него недостающую информацию?

Таким образом, включаясь в процесс вероятностного прогнозирования, эмоции помогают оценивать будущие события (предвкушение удовольствия, когда человек идет в театр, или ожидание неприятных переживаний после экзамена, когда студент не успел к нему как следует подготовиться), т. е. выполняют прогностическую функцию. О. К. Тихомиров и Ю. Е. Виноградов (1969), по существу, пишут о том же: эмоции облегчают поиск правильного выхода из ситуации, в связи с чем они говорят об их эвристической функции. Следовательно, эмоции участвуют не только на первом этапе мотивационного процесса, когда определяется значимость того или иного внешнего или внутреннего стимула, но и на этапе принятия решения.

Принятие человеком решения связано и с санкционирующей (в том числе, переключающей направление и интенсивность активности) функцией эмоций (идти на контакт с объектом или нет, максимизировать свои усилия или прервать возникшее состояние). П. В. Симонов (1981) пишет, что «переключающая» функция эмоций обнаруживается как в сфере врожденных форм поведения, так и при осуществлении условно-рефлекторной деятельности, включая ее наиболее сложные проявления. Он полагает, что наиболее ярко эта функция эмоций проявляется при конкуренции мотивов, при выделении доминирующей потребности, которая становится вектором целенаправленного поведения.

По поводу необходимости этой функции эмоций Симонов пишет следующее: «Казалось бы, ориентация поведения на первоочередное удовлетворение той или иной потребности могла осуществиться путем непосредственного сопоставления силы (величины) этих потребностей. Но в таком случае конкуренция мотивов оказалась бы изолированной от условий окружающей среды субъекта. Вот почему конкурируют не потребности, а порождаемые этими потребностями эмоции…» (1987, с. 80). Так, в боевой остановке борьба между естественным для человека инстинктом самосохранения и чувством долга переживается субъектом в виде борьбы страха со стыдом.

Думается, что нет надобности заменять борьбу потребностей борьбой эмоций, так как в реальности проявление этих двух феноменов неразделимо. Поэтому более правильной мне представляется мысль, содержащаяся в следующем высказывании Симонова: «Вопрос стоит совершенно в иной плоскости: какие именно потребности, какие мотивы вступают в конкурентную борьбу «в доспехах» положительных и отрицательных эмоций» (1987, с. 81). Борются все-таки потребности, но облаченные в «доспехи» эмоций. Эмоции помогают этой борьбе, так как обозначают значимость той или иной потребности в данный момент.

Зависимость эмоций от вероятности удовлетворения потребности, пишет Симонов, «чрезвычайно усложняет конкуренцию соответствующих мотивов, в результате чего поведение нередко оказывается переориентированным на менее важную, но легко достижимую цель: «синица в руках» побеждает «журавля в небе»» (Там же, с. 83).

Осуществление эмоциями санкционирующей функции может базироваться на защитной функции эмоции страха. Он предупреждает человека о реальной (или о мнимой) опасности, способствуя тем самым лучшему продумыванию возникшей ситуации, более тщательному определению вероятности достижения успеха или неудачи. Тем самым страх защищает человека от неприятных для него последствий, а возможно, и от гибели.

Побудительная роль эмоций. По мнению С. Л. Рубинштейна, «…эмоция в себе самой заключает влечение, желание, стремление, направленное к предмету или от него, так же как влечение, желание, стремление всегда более или менее эмоционально» (1946, с. 489). Вообще, вопрос о том, откуда в побуждении берется заряд энергии, довольно сложен и дискуссионен. Исключать присутствие в побуждении к действию энергии эмоций нельзя, но считать, что эмоции сами по себе вызывают побуждение к действию, тоже вряд ли возможно.

Роль эмоций в оценке достигнутых результатов. А. Н. Леонтьев (1971) пишет: «Особенность эмоций состоит в том, что они непосредственно отражают отношения между мотивами и реализацией отвечающей этим мотивам деятельности» (Психология эмоций, 1984, с. 164).

Оценивая ход и результат деятельности, эмоции дают субъективную окраску происходящему вокруг нас и в нас самих. Это значит, что на одно и то же событие разные люди могут эмоционально реагировать различно. Например, у болельщиков проигрыш их любимой команды вызовет разочарование, огорчение, у болельщиков же команды-соперника — радость. Люди по-разному воспринимают и произведения искусства. Недаром в народе говорят, что на вкус и на цвет товарища нет и что о вкусах не спорят.

Эмоция как ценность и потребность

Хотя эмоции сами по себе не являются мотивами (которые я рассматриваю как сложное образование, включающее в себя потребность, идеальную (представляемую) цель и мотиваторы, т. е. факторы, повлиявшие на принятие решения и формирование намерения), они могут выступать в мотивационном процессе не только в качестве «советчика» или энергетического усилителя побуждений, возникающих в процессе мотивации, но и самого побудителя, правда, не действий по удовлетворению потребности, а мотивационного процесса. Это происходит в том случае, когда у человека возникает потребность в эмоциональных ощущениях и переживаниях и когда человек осознает их как ценность.

Эмоции как ценность. В 70-х годах XX века развернулась дискуссия между Б. И. Додоновым и П. В. Симоновым относительно того, являются ли эмоции ценностью. На первый взгляд спор этот не имеет отношения к рассмотрению мотивационной роли эмоций. Однако в действительности понимание эмоции как ценности означает не что иное, как осуществление эмоциями функции побуждения, притягательности для человека.

Додонов справедливо считает, что эмоции необходимы для существования человека и животных, для их ориентировки в мире, для организации их поведения. «И поэтому про эмоции-оценки можно сказать, что они имеют для нас большую ценность, но ценность эта служебная. Это ценность средства, а не цели» (1978, с. 46-47). Однако эмоции, по Додонову, обладают и самостоятельной ценностью. «Этот факт, -пишет он, — достаточно хорошо осознан и вычленен житейской психологической интуицией, четко разграничившей случаи, когда человек что-либо делает с удовольствием и когда он чем-то занимается ради удовольствия» (Там же, с. 47). Ученый отмечает, что с теоретическим осмыслением этому факту явно не повезло. С самого начала на него легла тень некоторых ошибочных философских и психологических концепций, критика со стороны которых «выплеснула вместе с грязной водой и самого ребенка». До сих пор «весьма распространено мнение, будто любое признание эмоции в качестве ценности или мотива деятельности должно быть априорно отброшено как давно разоблаченная философская ошибка» (Там же, с. 47-48). При этом Додонов ссылается на многие художественные произведения, в которых писатели и поэты отразили мотивационное значение эмоций, представив эмоцию как мотив поведения.

Потребность в эмоциональном насыщении. Понимание эмоции как ценности приводит Б. И. Додонова (1978) к представлению о том, что у человека имеется потребность в «эмоциональном насыщении», т. е. в эмоциональных переживаниях. Действительно, еще знаменитый математик Б. Паскаль говорил, что мы думаем, что ищем покоя, а на самом деле ищем волнений. Это означает, что эмоциональный голод может прямо обусловливать мотивационный процесс.

Для обоснования этой потребности Додонов ссылается на известные последствия отрыва ребенка от матери и на феномен сенсорной депривации. Первое доказательство основывается на том, что отсутствие интимного контакта младенца с матерью приводит к плохому его развитию, к частым болезням, ущербной эмоциональности, «холодности», низкой способности к сопереживанию и сочувствию (Обуховский, 1972; Bakwin, 1949; Bowlby, Robertson, 1956). С этим доводом можно согласиться, хотя этот пример скорее свидетельствует о том, что для развития эмоциональной сферы ребенка нужна тренировка этой сферы, которая и обеспечивается контактом с матерью и связанными с ним чувствами, переживаниями. Со вторым же примером согласиться трудно. Ведь при сенсорной депривации речь идет об ограничении притока раздражителей, воздействующих на органы чувств (анализаторы), но отнюдь не о чувствах и эмоциях. Возникающие при сенсорной депривации психические нарушения, как утверждает сам Додонов, дают лишь основание подозревать, что среди причин, вызывающих эти нарушения, может быть и отсутствие разнообразия эмоциональных переживаний. Поэтому он говорит об эмоциональной депривации, считая, что она является следствием сенсорной депривации. По этому поводу автор пишет: «…если доказана важность чисто сенсорного насыщения для нормального развития и функционирования мозга, то не естественно ли предположить, что насыщение эмоциями… является для него еще более необходимым? А раз дело обстоит именно таким образом, то это означает, что эмоциональное насыщение организма является его важной врожденной и прижизненно развивающейся потребностью» (1978, с. 76).

В этой цитате обращает на себя внимание смелый переход автора от предположения о необходимости насыщения эмоциями к констатации этого как уже имеющего место факта.

Додонов полагает, что потребность в эмоциональном насыщении является физиологической, несмотря на то что сами эмоции несут в себе психологическое содержание. Он обосновывает это тем, что всякий орган должен функционировать, в противном случае произойдет его инволюция, деградация. Следовательно, центры эмоций нуждаются в функционировании, т. е. в проявлении эмоций для того, чтобы сохранить свою реактивность.

П. В. Симонов не согласен с трактовкой эмоций как ценности, так как в этом случае они сами являются мотивом, «притягивающим» субъекта к деятельности. Он ссылается на А. Н. Леонтьева (1971), который утверждал, что эмоции не являются мотивами, и на философа С. Штрессера (Strasser, 1970), который не отождествляет эмоции с влечениями и потребностями. По Симонову, самостоятельная ценность эмоций, их способность мотивировать поведение в любом случае оказываются иллюзией. Стремление к переживанию положительных эмоций не в состоянии объяснить, почему данный человек стремится именно к такому, а не иному источнику удовольствия.

С последним утверждением можно согласиться. Однако нельзя при этом не отметить ограниченность понимания Симоновым (и не только им) мотива. Дело в том, что эмоция-потребность, во-первых, еще не весь мотив, и во-вторых, как всякая потребность, она может удовлетворяться разными способами и средствами. Поэтому нельзя требовать от потребности ответа на все вопросы: почему, для чего и как. Но это не устраняет у потребности в эмоциональном переживании функции побуждения. Просто надо понимать, что это побуждение не к деятельности, а лишь к развертыванию мотивационного процесса, формированию мотива. Кроме того, ссылаясь на А. Н. Леонтьева, П. В. Симонов не учитывает, что он говорил о «сдвиге мотива на цель», когда деятельность начинает выполняться просто потому, что доставляет человеку удовольствие.

О потребности человека в положительных эмоциях пишет Э. Фромм. Действительно, человек делает многие вещи ради получения удовольствия, наслаждения: слушает музыку, читает нравящуюся ему и не раз уже читанную им книгу, катается на американских горках, чтобы испытать «острые ощущения» и т. д. Поэтому эмоция выступает в виде цели (человек делает что-то ради получения желаемого переживания). Осознаваемая же цель является для человека ценностью или, по Б. И. Додонову, мотивом поведения.

Характерно, что человек испытывает потребность не только в положительных эмоциях, но и в отрицательных. Вспомним «Мцыри» М. Ю. Лермонтова:

Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог…

Или у Ф. И. Тютчева:

О Господи, дай жгучего страданья
И мертвенность души моей рассей…

Полнота удовлетворения эмоциональной потребности зависит от качества предмета удовлетворения. Это отчетливо проявилось в исследовании В. Д. Балина и А А Меклер (1998), которые показали, что прослушивание музыки при ее воспроизведении на аппаратуре высшего качества с пластинки вызывает эмоции большей интенсивности и в большем количестве, чем с кассетного магнитофона третьего класса. По аналогии можно сказать, что глубина и интенсивность эмоционального переживания при прослушивании музыки на стереофоническом проигрывателе будет больше, чем на монофоническом, а присутствие на концерте доставит большее эмоциональное наслаждение, чем прослушивание того же музыкального произведения дома. Точно так же большее эмоциональное впечатление окажет посещение картинной галереи, чем просматривание дома альбомов, слайдов и открыток.

Активационно-энергетическая роль эмоций

Влияние эмоций на физические возможности человека и животных было известно давно. Еще Б. Спиноза писал, что эмоции увеличивают или уменьшают «способность тела к действию».

Активационно-энергетическая роль эмоционального реагирования проявляется в основном за счет его физиологического компонента: изменения вегетативных функций и уровня возбуждения корковых отделов мозга. По влиянию на поведение и деятельность человека немецкий философ И. Кант (1964) разделил эмоциональные реакции (эмоции) на стенические («стена» по-гречески — сила), усиливающие жизнедеятельность организма, и астенические — ослабляющие ее. Стенический страх может способствовать мобилизации резервов человека за счет выброса в кровь дополнительного количества адреналина, например при активно-оборонительной его форме (бегстве от опасности). Именно он заставил лермонтовского Гаруна бежать быстрее лани. Способствует мобилизации сил организма и воодушевление, радость («окрыленный успехом», говорят в таких случаях).

Активационная функция эмоций отмечается многими авторами. Э. Гельгорн (1948) считает, например, что ускорение и усиление реакций, поддерживающих индивидуальное и видовое существование живых систем, представляет одну из самых ярких черт эмоционального реагирования. Она состоит в том, что при возникновении эмоций происходит активация нервных центров, осуществляемая неспецифическими структурами ствола мозга и передаваемая неспецифическими путями возбуждения (Линдсли, 1960; Арнольд, 1967). Согласно «активационным» теориям, эмоции обеспечивают оптимальный уровень возбуждения центральной нервной системы и ее отдельных подструктур. Активация нервной системы и, прежде всего, ее вегетативного отдела приводит к изменениям во внутренних органах и организма в целом, приводя либо к мобилизации энергоресурсов, либо к их демобилизации. Отсюда можно говорить о мобилизационной функции эмоций.

П. К. Анохин говорил о «мотивационном тонусе», благодаря которому все жизненные процессы поддерживаются на оптимальном уровне.

Об этом же пишет П. В. Симонов (1987): «Будучи активным состоянием системы специализированных мозговых структур, эмоции оказывают влияние на другие церебральные системы, регулирующие поведение, процессы восприятия внешних сигналов и извлечения энграмм этих сигналов из памяти, вегетативные функции организма…» (с. 84).

При этом он отмечает, что «при возникновении эмоционального напряжения объем вегетативных сдвигов (учащение сердцебиения, подъем кровяного давления, выброс в кровяное русло гормонов и т. д.), как правило, превышает реальные нужды организма. По-видимому, процесс естественного отбора закрепил целесообразность этой избыточной мобилизации ресурсов. В ситуации прагматической неопределенности (а именно она так характерна для возникновения эмоций), когда неизвестно, сколько и чего потребуется в ближайшие минуты, лучше пойти на излишние энергетические траты, чем в разгар напряженной деятельности — борьбы или бегства -остаться без достаточного обеспечения кислородом и метаболическим «сырьем»» (Там же, с. 84).

Это замечание действительно верно, непонятно только, почему избыточность мобилизации ресурсов Симонов рассматривает как проявление компенсаторной функции эмоций.

Кстати, об избыточности эмоционального реагирования писал еще Г. Мюнстерберг: «Конечно, напряженность этой энергетической реакции имеет следствием огромный избыток энергии, и потому получается много излишних побочных результатов. Но они неизбежны в интересах большой задачи — сосредоточения всего организма на реакции определенного рода» (1997, с. 200).

Таблица 4.2 Продуктивность физической работы лиц с разной силой нервной системы в зависимости от модальности эмоций, вызванных музыкой

Показано (Дорфман, 1986), что физическая работоспособность у лиц с сильной нервной системой больше при эмоции радости, чем при эмоции страдания, а у лиц со слабой нервной системой — при эмоции страдания, чем при эмоции радости (правда, на уровне достоверности только по показателю мощности работы) (табл. 4.2).

Деструктивная роль эмоций

Эмоции могут играть в жизни человека не только положительную, но и отрицательную (разрушительную) роль. Они могут приводить к дезорганизации поведения и деятельности человека.

Эта роль эмоций в первой трети XX века признавалась едва ли не единственной. Ряд французских психологов (Клапаред, 1928; Janet, 1928; Pieron, 1928 и др.) одновременно высказали мысль, что эмоции могут нарушать целенаправленную деятельность. Так, Э. Клапаред писал: «Бесполезность и даже вредность эмоций известна каждому. Представим, например, человека, который должен пересечь улицу; если он боится автомобилей, он потеряет хладнокровие и побежит. Печаль, радость, гнев, ослабляя внимание и здравый смысл, часто вынуждают нас совершать нежелательные действия. Короче говоря, индивид, оказавшийся во власти эмоций, «теряет голову»» (1984, с. 95).

П. Жане указывал, что эмоция — это дезорганизующая сила. Эмоция вызывает нарушения памяти, навыков, приводит к замене трудных действий более простыми. О дезорганизующей роли некоторых эмоций психологи говорили и позже (Фортунатов, 1976; Young, 1961). Выявлено отрицательное влияние переживаний, связанных с предыдущим неуспехом, на быстроту и качество интеллектуальной учебной деятельности подростков (Носенко, 1998).

Во многих случаях дезорганизующая роль эмоций, очевидно, связана не столько с их модальностью, сколько с силой эмоционального возбуждения. Здесь проявляется «закон силы» И. П. Павлова (при очень сильных раздражителях возбуждение переходит в запредельное торможение) или что то же — закон Йеркса-Додеона. Слабая и средняя интенсивность эмоционального возбуждения способствуют повышению эффективности перцептивной, интеллектуальной и двигательной деятельности, а сильная и сверхсильная — снижают ее (Hebb, 1949; Рейковский, 1979).

Однако имеет значение и модальность эмоции. Страх, например, может нарушить поведение человека, связанное с достижением какой-либо цели, вызывая у него пассивно-оборонительную реакцию (ступор при сильном страхе, отказ от выполнения задания). Это приводит либо к отказу от деятельности, либо к замедлению темпов овладения какой-либо деятельностью, представляющейся человеку опасной, например при обучении плаванию (Дашкевич, 1969; Шувалов, 1988). Дезорганизующая роль эмоций видна и при злости, когда человек стремится достичь цели во что бы то ни стало, повторяя одни и те же действия, не приводящие к успеху. При сильном волнении человеку бывает трудно сосредоточиться на задании, он может позабыть, что ему надо делать. Один курсант летного училища при первом самостоятельном полете забыл, как сажать самолет, и смог совершить это только под диктовку с земли своего командира. В другом случае из-за сильного волнения гимнаст — чемпион страны — позабыл, выйдя к снаряду, начало упражнения и получил нулевую оценку. Отрицательное влияние сильных эмоциональных реакций на поведение обнаруживается и в опытах на животных. В опытах Е. Л. Щелкунова (1960) крыс обучали находить выход из лабиринта, а потом постепенно убирали часть перегородок. Оказалось, что при сильном болевом наказании они переходили к стереотипному повторению однажды выработанного навыка, вместо того чтобы искать короткий путь, как это наблюдалось при пищевом подкреплении.

Однако по мере изучения роли эмоций отношение к ним стало меняться, и в настоящее время дезорганизующая роль эмоций подвергается сомнению. Так, В. К. Вилюнас (1984) считает, что дезорганизующую роль эмоций можно принять лишь с оговорками. Он полагает, что дезорганизация деятельности связана с тем, что эмоции организуют другую деятельность, которая отвлекает силы и внимание от основной деятельности, протекающей в тот же момент. Сама же по себе эмоция дезорганизующей функции не несет. «Даже такая грубая биологическая реакция, как аффект, — пишет Вилюнас, — обычно дезорганизующая деятельность человека, при определенных условиях может оказаться полезной, например, когда от серьезной опасности ему приходится спасаться, полагаясь исключительно на физическую силу и выносливость. Это значит, что нарушение деятельности является не прямым, а побочным проявлением эмоций, иначе говоря, что в положении о дезорганизующей функции эмоций столько же правды, сколько, например, в утверждении, что праздничная демонстрация выполняет функцию задержки автотранспорта» (с. 15).

С этим можно согласиться. Такой функции, запрограммированной природой, у эмоций действительно нет. Было бы странно, если бы эмоции появились в эволюционном развитии живых существ для того, чтобы дезорганизовывать управление поведением. А вот дезорганизующую роль эмоции, помимо их «воли», играть могут, о чем и говорилось выше. Смысл разделения роли и функции эмоций как раз и состоит в том, чтобы не путать то, что предначертано природой как признак прогрессирующего развития, с тем, что получается в качестве побочного эффекта, вопреки предначертанной функции.

4.4. Прикладная роль эмоций

Коммуникативная роль эмоций

Эмоции за счет своего экспрессивного компонента (главным образом — экспрессии лица) принимают участие в установлении контакта с другими людьми в процессе общения с ними, в воздействии на них. Важность этой роли эмоций видна из того, что на Западе многие руководители принимают на работу сотрудников по коэффициенту интеллекта (IQ), а повышают в должности — по эмоциональному коэффициенту (EQ), характеризующему способность человека к эмоциональному общению.

Роль эмоционального реагирования в процессе общения многообразна. Это и создание первого впечатления о человеке, которое часто оказывается верным именно из-за наличия в нем «эмоциональных вкраплений». Это и оказание определенного влияния на того, кто является субъектом восприятия эмоций, что связано с сигнальной функцией эмоций. Роль этой функции эмоций отчетливо видна родителям, дети которых страдают болезнью Дауна. Родителей угнетает то обстоятельство, что дети не могут сообщать им о своих переживаниях посредством мимики и иных способов эмоциональной коммуникации (Emde et al., 1978).

Регулирующая функция эмоций в процессе общения состоит в координации очередности высказываний. Часто при этом наблюдается сочетанное проявление различных функций эмоций. Например, сигнальная функция эмоций часто сочетается с ее защитной функцией: устрашающий вид в минуту опасности способствует запугиванию другого человека или животного.

Эмоция, как правило, имеет внешнее выражение (экспрессию), с помощью которой человек или животное сообщает другому о своем состоянии, что им нравится, а что нет и т. д. Это помогает взаимопониманию при общении, предупреждению агрессии со стороны другого человека или животного, распознаванию потребностей и состояний, имеющихся в данный момент у другого субъекта.

Роль тендерных эмоциональных установок в процессе общения детей. Известно, что уже у детей дошкольного возраста имеется половая эмоциональная дифференциация. Как отмечает В. Е. Каган (2000), дети обоего пола 4-6 лет считают, что девочки лучше мальчиков, с той разницей, что у мальчиков эмоциональная установка «мальчики хуже девочек и я плохой», а у девочек — «девочки лучше мальчиков и я хорошая».

У детей школьного возраста эта тенденция остается. В исследовании Н. А. Васильева и др. (1979) на большой выборке школьников было выявлено, что эмоционально-личностная оценка представителей своего и противоположного пола существенно разнится у мальчиков и девочек. Во всех классах (с 1-го по 10-й) девочки в абсолютном большинстве случаев выше оценивали девочек, чем мальчиков. У мальчиков возрастная динамика оценок была сложнее. В младших классах они примерно одинаково часто эмоционально-положительно оценивали как мальчиков, так и девочек. В средних классах симпатии мальчиков явно были на стороне представителей своего пола. В старших классах картина резко меняется: симпатия к представителям своего пола встречалась редко, а частота проявления симпатий к девочкам даже превышала количество симпатий, в равной степени относимых к представителям того и другого пола (рис. 4.2).

Характерно, что статус школьников в классе не изменял выявленные эмоциональные отношения: у «отвергаемых» были обнаружены те же закономерности, что и во всем классе.

О. П. Санниковой (1984) показано, что широкий или узкий круг общения, выбираемый человеком, зависит от доминирующих эмоций, которые он переживает. Широкий круг общения характерен для лиц, склонных к положительным эмоциям, а узкий — для лиц, склонных к отрицательным переживаниям.

Использование эмоций как средства манипулирования другими людьми. В рамках коммуникативной роли эмоции могут использоваться для манипулирования другими людьми. Часто мы сознательно или по привычке демонстрируем те или иные эмоциональные проявления не потому, что они возникли у нас естественным образом, а потому, что они желательным образом воздействуют на других людей. А. Шопенгауэр писал по этому поводу: «Как вместо серебра и золота ходят бумажные деньги, так вместо истинного уважения и настоящей дружбы в свете обращаются наружные их доказательства и как можно естественнее подделанные мимические гримасы и телодвижения… Во всяком случае, я больше полагаюсь на виляние хвостом честной собаки, чем на сотню таких проявлений уважения и дружбы» (2000, с. 597).

Об этой функции эмоций знает уже малыш, который использует ее для достижения своих целей: ведь плач, крик, страдальческая мимика ребенка вызывает у родителей и взрослых сочувствие. Таким образом, эмоции помогают человеку добиваться удовлетворения своих потребностей через изменения в нужную сторону поведения других людей.

В качестве средств манипулирования используются улыбка, смех, угроза, крик, плач, показное равнодушие, показное страдание и т. п.

При манипулировании воспроизводится «эмоциональная заготовка» — энграмма. Память запечатлевает ситуации, при которых «эмоциональная заготовка» дает нужный эффект, и в последующем человек использует их в аналогичных ситуациях. Эн-граммы составляют манипулятивный опыт человека. Они бывают положительного и негативного свойства, если их рассматривать с точки зрения влияния на других людей. Первые призваны вызывать к себе положительное отношение (доверие, признание, любовь). В этом случае в ход идут такие мимические средства, как улыбка, смех, голосовые интонации лирического и миролюбивого спектра, жесты, символизирующие приветствие, принятие партнера, радость от общения с ним, движения головы, выражающие согласие, движения туловища, свидетельствующие о доверии к партнеру и т. д. Вторые наполнены символикой агрессии, вражды, гнева, отчуждения, дистанцирования, угрозы, неудовольствия. Например, родитель делает грозное выражение лица, повышает голос и употребляет бранные слова в адрес ребенка. Но это не означает, что он в этот момент ненавидит ребенка, он лишь добивается от него желаемого поведения.

Э. Шостромом (1994) описана роль эмоций в манипулировании другими людьми со стороны так называемых «манипуляторов». При этом их тактика может быть различной. В одном случае «манипуляторы», как, например, истеричные женщины, обрушивают на окружающих мешанину чувств, доведя их до полной растерянности. От истеричных женщин чувства отлетают, как искры, но ни одно из них не задерживается настолько, чтобы полностью сформироваться и выразиться. Едва возникнув, они лопаются, как мыльные пузыри. В другом случае «манипуляторы» приберегают свои эмоции про запас, чтобы воспользоваться ими в удобный момент. «Я обиделся на тебя на прошлой неделе», — может сказать манипулятор. Почему он это не сказал на прошлой неделе? — спрашивает Шостром. Потому что тогда ему было невыгодно заявлять о своей обиде, а сейчас он может что-то выторговать.

«Манипулятор» может испытывать многие чувства вполне искренне, но он непременно попытается использовать их «на что-то полезное». То есть, как пишет Шостром, в нагрузку к искренним слезам дается некая манипулятивная цель.

Роль эмоций в когнитивных процессах и творчестве

Наличие эмоциональных явлений в процессе познания отмечалось еще древнегреческими философами (Платон, Аристотель).

Однако начало обсуждению вопроса о роли эмоций в когнитивном процессе положили П. Жане и Т. Рибо. По мнению П. Жане, эмоции, являясь «вторичными действиями», реакцией субъекта на свое собственное действие, регулируют «первичные действия», в том числе и интеллектуальные. Т. Рибо, наоборот, считал, что в интеллектуальном мышлении не должно быть никакой «эмоциональной примеси», так как именно аффективная природа человека и является чаще всего причиной нелогичности. Он разделял интеллектуальное мышление и эмоциональное.

Связи мышления с аффектами большое значение придавал Л. С. Выготский. Он писал: «Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления, потому что детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую стороны» (1956, с. 54).

С. Л. Рубинштейн также отмечал необходимость связывать мышление с аффективной сферой человека. «Психические процессы, взятые в их конкретной целостности, — это процессы не только познавательные, но и «аффективные», эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним» (1957, с. 264). В другой работе он заостряет еще больше этот вопрос: «Речь… идет не о том только, что эмоция находится в единстве и взаимосвязи с интеллектом или мышление с эмоцией, а о том, что самое мышление как реальный психический процесс уже само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция -единством эмоционального и интеллектуального» («Проблемы общей психологии», 1973, с. 97-98).

В настоящее время большинство психологов, занимающихся изучением интеллектуальной деятельности, признает роль эмоций в мышлении. Больше того, высказывается мнение, что эмоции не просто влияют на мышление, но являются обязательным его компонентом (Симонов, 1975; Тихомиров, 1969; Виноградов, 1972; Вилюнас, 1976; Путляева, 1979, и др.), или что большинство человеческих эмоций интеллектуально обусловлено. Выделяют даже интеллектуальные эмоции, отличные от базовых (см. раздел 6.5).

Правда, мнения авторов о конкретной роли эмоций в управлении мышлением не совпадают. С точки зрения О. К. Тихомирова, эмоции являются катализатором интеллектуального процесса; они улучшают или ухудшают мыслительную деятельность, убыстряют или замедляют ее. В другой работе (Тихомиров, Клочко, 1980) он идет еще дальше, считая эмоции координатором мыслительной деятельности, обеспечивая ее гибкость, перестройку, коррекцию, уход от стереотипа, смену актуальных установок. По мнению же П. В. Симонова, эмоции являются лишь пусковым механизмом мышления. Л. В. Путляева считает гиперболизированными обе эти точки зрения и выделяет, в свою очередь, три функции эмоций в мыслительном процессе: 1) эмоции как составная часть познавательных потребностей, являющихся истоком мыслительной деятельности; 2) эмоции как регулятор самого познавательного процесса на определенных его этапах; 3) эмоции как компонент оценки достигнутого результата, т. е. как обратная связь.

Роль эмоций в интеллектуальном творческом процессе многообразна. Это и муки творчества, и радость открытия. «Горячее желание знания, — писал К. Бернар, — есть единственный двигатель, привлекающий и поддерживающий исследователя в его усилиях, и это знание, так сказать, постоянно ускользающее из его рук, составляет его единственное счастье и мучение.

Кто не знал мук неизвестного, тот не поймет наслаждений открытия, которые, конечно, сильнее всех, которые человек может чувствовать» (1866, с. 64).

Из мемуарной литературы также следует, что эмоция, лирическое настроение или вдохновение способствуют творческому воображению, фантазии, так как в сознании легко возникают яркие многочисленные образы, мысли, ассоциации. Об этом прекрасно написано у А. С. Пушкина:

…Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно, — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен своим воображеньем,
И просыпается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет, и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей,
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.

Но вот что характерно: это вдохновение, радость по поводу творческого успеха не долговременны. К. Бернар писал по этому поводу: «.„По какому-то капризу нашей натуры, это наслаждение, которого мы так жадно искали, проходит, как скоро открытие сделано. Это похоже на молнию, озарившую нам далекий горизонт, к которому наше ненасытное любопытство устремляется еще с большим жаром. По этой причине в самой науке известное теряет свою привлекательность, а неизвестное всегда полно прелестей» (там же).

Обсуждая связь мышления с эмоциями, некоторые психологи доходят до крайности. Так, А. Эллис (Ellis, 1958) утверждает, что мышление и эмоции так тесно связаны друг с другом, что обычно сопровождают друг друга, действуя в круговороте отношений «причина и следствия», и в некоторых (хотя едва ли не во всех) отношениях являются, по существу, одним и тем же, так что мышление превращается в эмоцию, а эмоция становится мыслью. Мышление и эмоции, согласно этому автору, имеют тенденцию принимать форму саморазговора или внутренних предложений; предложения, которые люди проговаривают про себя, являются или становятся их мыслями и эмоциями.

Что касается превращения мысли в эмоцию и наоборот, то это довольно спорное утверждение. Другое дело, что, как пишет Эллис, мысль и эмоцию едва ли возможно разграничить и выделить в чистом виде. Здесь с автором можно согласиться.

Особая роль принадлежит эмоциям в различных видах искусства. К. С. Станиславский (1953) говорил, что из всех трех психических сфер человека — ума, воли и чувств — последнее является самым «трудновоспитуемым ребенком». Расширение и развитие ума гораздо легче поддается воле актера, чем развитие и расширение эмоциональной сферы. Чувство, отмечал Станиславский, можно культивировать, подчинять воле, умно использовать, но оно очень туго растет. Альтернатива «есть или нет» более всего относится к нему. Поэтому оно для актера дороже всего. Учащиеся с подвижными эмоциями, способностью глубоко переживать — это золотой фонд театральной школы. Их развитие идет быстро. В то же время Станиславский сетовал на то, что слишком много рассудочных актеров и сценических работ, идущих от ума.

Важны переживания эмоций и для художника в процессе изобразительного акта. В. С. Кузин (1974) отмечает, что если натура (объект изображения) оставила художника равнодушным, не вызвала никаких эмоций, процесс изображения будет пассивен. Необходимость взволнованности своей темой, «прочувствования природы», передачи настроения подчеркивали многие выдающиеся художники: Э. Манэ, А. К. Саврасов, И. И. Левитан, В. Д. Поленов и др. И. И. Левитан говорил, что картина — это кусок природы, профильтрованный через темперамент художника, а О. Роден считал, что, прежде чем копия того, что видит художник, пройдет через его руку, она должна пройти через его сердце. Именно поэтому В. В. Верещагин как-то воскликнул: «…Больше батальных картин писать не буду — баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю (буквально) горе каждого раненого и убитого».

Роль эмоций в педагогическом процессе

Общеизвестно положение, что процесс обучения и воспитания протекает успешнее, если педагог делает его эмоциональным. Еще Я. А. Коменский, великий чешский педагог, писал во второй половине XVII века в своей «Пампедии»: «Проблема XVI. Достичь, чтобы люди учились всему с удовольствием. Дай человеку понять, 1) что он по своей природе хочет того, стремление к чему ты ему внушаешь, — и ему сразу будет радостно хотеть этого; 2) что он от природы может иметь то, чего желает, — и он сразу обрадуется этой своей способности; 3) что он знает то, что считает себя не знающим, — и он сразу обрадуется своему незнанию» (1982, с. 428).

Об этом же писали и русские просветители и педагоги. «Через чувства должно вселять во младую душу первые приятные знания и представления и сохранять их в ней», — писал русский просветитель второй половины XVIII века Н. И. Новиков (1985, с. 333), «…ибо нет ни единой из потребностей наших, удовлетворение которой не имело бы в себе приятности» (Там же, с. 335).

Важное значение эмоций для развития и воспитания человека подчеркивал в своих трудах К. Д. Ушинский: «…Воспитание, не придавая абсолютного значения чувствам ребенка, тем не менее в направлении их должно видеть свою главную задачу» (1950, т. 10, с. 537). Проанализировав различные педагогические системы и обнаружив в них, кроме бенековской, отсутствие всякой попытки анализа чувствований и страстей, он разработал учение о чувствованиях, многие положения которого актуальны и сегодня. В главе «Чувствования» своего основного труда «Человек как предмет воспитания» он выделяет раздел, посвященный педагогическим приложениям анализа чувствований (Ушинский, 1974). Критически оценивая эффективность советов, даваемых педагогами для воспитания детей, Ушинский писал: «Не понимая вообще образования и жизни страстей в душе человеческой, не понимая психического основания данной страсти и ее отношения к другим, практик-педагог мало может извлечь пользы из этих педагогических рецептов…» (1974, с. 446).

Ушинский, говоря о роли поощрения и наказания в воспитании, по существу подчеркивал подкрепляющую функцию эмоций. По этому поводу он писал: «Сама природа указывает нам на это отношение: если не всегда, то очень часто она употребляет наслаждение, чтобы вынудить человека к необходимой для него и для нее деятельности, и употребляет страдание, чтобы удержать его от деятельности вредной. В такое же отношение должен стать и воспитатель к этим явлениям человеческой души: наслаждение и страдание должны быть для него не целью, а средством вывести душу воспитанника на путь прогрессивного свободного труда, в котором оказывается все доступное человеку на земле счастье». Ушинский указывает на важность использования эмоциональных переживаний и в следующем своем высказывании: «Глубокие и обширные философские и психологические истины доступны только воспитателю, но не воспитаннику, и потому воспитатель должен руководствоваться ими, но не в убеждении воспитанника в их логической силе искать для того средств. Одним из действительнейших средств к тому являются наслаждения и страдания, которые воспитатель может по воле возбуждать в душе воспитанника и там, где они не возбуждаются сами собою как последствия поступка» (1950, т. 10, с. 512-513).

К сожалению, это чувственное (аффективное) направление в формировании личности ребенка, указанное К. Д. Ушинским и другими великими педагогами прошлого, в настоящее время предано забвению. Как отмечает немецкий психоаналитик П. Куттер, сейчас проповедуется воспитание, лишенное чувств и эмпатии в отношениях с ребенком. Современное образование сводится к познанию, но не является аффективным. С самого раннего возраста человека приучают к рационализму, он не получает ни одного урока чувственной жизни. А человек, не получивший урока сердечности — существо бесчувственное, заключает Куттер.

Английский педагог и психолог А. Бэн полагал, что предметы, внушившие страх, сильно врезаются в память человека. Именно поэтому мальчиков секли на меже, чтобы они тверже запоминали границы полей. Но, как отмечает К. Д. Ушинский, лучшее запоминание — это свойство всех аффективных образов, а не только страха. Правда, при этом возникает вопрос: какие эмоции — положительные или отрицательные сильнее влияют на запоминание, сохранение и воспроизведение информации.

Влияние эмоций на умственную деятельность отмечал и А. Ф. Лазурский, однако его мнение существенно расходится с мнением других ученых. Находясь в бодром, веселом настроении, — писал он, — мы чувствуем, что делаемся находчивее, изобретательнее, мысли наши текут живее и продуктивность умственной работы повышается. Однако в значительном большинстве случаев чувства влияют на умственную сферу неблагоприятным образом: течение представлений замедляется или даже вовсе приостанавливается, восприятия и воспоминания искажаются, суждения делаются пристрастными» (1995, с. 163).

С. Л. Рубинштейн (1946) писал, что эффективность включения обучаемого в работу определяется не только тем, что стоящие задачи ему понятны, но и тем, как они внутренне приняты им, т. е. какой они нашли «отклик и опорную точку в его переживании» (с. 604). Таким образом, эмоции, включаясь в познавательную деятельность, становятся ее регулятором (Елфимова, 1987, и др.).

П. К. Анохин подчеркивал, что эмоции важны для закрепления, стабилизации рационального поведения животных и человека. Положительные эмоции, возникающие при достижении цели, запоминаются и при соответствующей ситуации могут извлекаться из памяти для получения такого же полезного результата. Отрицательные эмоции, извлекаемые из памяти, наоборот, предупреждают от повторного совершения ошибок, блокируют образование условного рефлекса. Показательны в этом плане эксперименты на крысах. Когда им вводили морфин прямо в желудок, что быстро вызывало у них положительное эмоциональное состояние, условный рефлекс вырабатывался; когда же морфин вводили через рот, то благодаря своему горькому вкусу он перестал быть подкреплением условного сигнала, и рефлекс не вырабатывался (Симонов, 1981).

Н. А. Леонтьев обозначал эту функцию эмоций как следообразование, что приводит к появлению «знаемых» целей (средств и путей удовлетворения потребностей), т. е. целей, которые приводили ранее к успешному удовлетворению потребностей. Особенно ярко эта функция проявляется в случаях экстремальных эмоциональных состояний человека. Таким образом, эмоции участвуют в формировании личного опыта человека.

Механизм, задействованный в осуществлении эмоциями подкрепляющей функции, в современной психологии называется мотивационным обусловливанием. О значимости этого механизма писал еще Б. Спиноза: «Вследствие одного того, что мы видели какую-либо вещь в аффекте… мы можем ее любить или ненавидеть» (1957, с. 469). В наше время об этом же пишет Я. Рейковский: «…Нейтральные раздражители, которые предшествуют появлению эмоциогенных раздражителей или их сопровождают, сами приобретают способность вызывать эмоции» (1979, с. 90). А это значит, что они становятся значимыми, начинают учитываться при мотивации действий и поступков.

Большое внимание уделил мотивационному (я бы сказал — эмоциональному) обусловливанию В. К. Вилюнас. «С психологической стороны, а именно при учете того, что выработка условной связи означает изменение субъективного отношения к условному раздражителю, этот механизм может быть изображен в виде передачи эмоционального (мотивационного) значения… новому содержанию», — пишет он (1990, с. 50). Главным «воспитателем» в случае обусловливания, по мнению Вилюнаса, является конкретная и реально воспринимаемая ситуация.

В этом случае от воспитателя может не потребоваться даже никаких разъяснений, наставлений, нотаций. Например, «когда ребенок обжигает себе палец или устраивает пожар, то боль и страх в качестве реальных подкреплений без дополнительных разъяснений придают новое мотивационное значение спичкам и игре с ними, приведшей к этим событиям» (Там же, с. 74).

В отношении обучения и воспитания детей это значит, что, для того чтобы воздействие воспитателя или педагога стало значимым для ребенка, его нужно сочетать с испытываемой ребенком в данный момент эмоцией, вызванной той или иной ситуацией. Тогда это воздействие, слова воспитателя получат у воспитуемого эмоциональную окраску, а их содержание приобретет для его будущего поведения мотивационную значимость. Но это означает, что педагог может рассчитывать лишь на случай, на то, что нужная ему эмоциогенная ситуация возникнет сама собой и тогда он ее использует в воспитательных целях.

Вилюнас отмечает, что эмоционально-мотивационное обусловливание иногда принимает характер латентного (я бы сказал — отставленного) воспитания. Этот феномен проявляется в том, что ранее не принятое человеком всерьез назидание при непосредственных эмоциогенных воздействиях впервые получает подкрепление (человек осознает правоту этого назидания: «жаль, что не послушался…»).

Говоря о важности и необходимости эмоционально-мотивационного обусловливания в процессе воспитания ребенка, В. К. Вилюнас понимает ограниченность его использования и в связи с этим приводит высказывание К. Д. Ушинского: «Если бы всякое вредное для телесного здоровья действие человека сопровождалось немедленно же телесным страданием, а всякое полезное телесным наслаждением, и если бы то же отношение существовало всегда между душевными наслаждениями и страданиями, то тогда бы воспитанию ничего не оставалось делать в этом отношении и человек мог бы идти по прямой дороге, указываемой ему его природой, так же верно и неуклонно, как магнитная стрелка обращается к северу» (1950, т. 10, с. 512-513). Однако, отмечает Вилюнас, «поскольку природной предопределенности к развитию собственно человеческих мотиваций нет, они могут, возникать лишь вследствие целенаправленного их формирования. Очевидно, эта задача является одной из главных, решаемых в практике воспитания» (1990, с. 61).

Поскольку эмоционально-мотивационное обусловливание чаще всего педагогам осуществлять не удается, они вынуждены своими воздействиями не только передавать детям то или иное содержание, но и одновременно пытаются вызвать у детей путем создания образов, представлений эмоциональный отклик (этот способ мотивирования Вилюнас называет мотивационным опосредствованием). Взрослый вынужден специально организовывать это опосредствование, пытаясь добиться того же эффекта, что и при эмоционально-мотивационном обусловливании, «долго и с впечатляющими деталями рассказывая об ужасах, к которым может привести игра со спичками» (с. 74). Эмоциональный отклик возникает в том случае, когда словесное мотивационное воздействие задевает какие-то струны в душе ребенка, его ценности. Правда, у детей это сделать гораздо труднее, чем у взрослых. Как пишет Вилюнас, эмоция из-за отсутствия непосредственных эмоциогенных воздействий перестает быть неминуемой и возникает в зависимости от искусства воспитателя, готовности воспитываемого вслушиваться в его слова (ребенок, втайне ожидающий окончания надоевших ему назиданий, вряд ли будет испытывать те эмоции, которые взрослый предполагает у него вызвать) и других условий. Именно трудность актуализации эмоций таким путем, по мнению Вилюнаса, является главной причиной малой эффективности повседневных воспитательных воздействий и попыток компенсировать ее настойчивостью и количеством этих воздействий — и с этим нельзя не согласиться.

Кроме того, вызванный таким образом эмоциональный отклик по своей интенсивности уступает спонтанно возникающей эмоции, так как ни страшных ожогов, ни горя пострадавших от пожара, т. е. того, что служило бы безотказным подкреплением, при таком воспитательном воздействии нет, а только должно быть представлено ребенком.

Декларируя необходимость наличия в процессе обучения положительного эмоционального фона, психологи и педагоги мало уделяют внимания изучению вопроса, что на самом деле имеет место в учебном процессе. Между тем исследования свидетельствуют о явном эмоциональном неблагополучии учебного процесса. Н. П. Фе-тискин (1993) обнаружил состояние монотонии (скуки) у студентов на лекциях многих преподавателей, у школьников на уроках, у учащихся ПТУ в процессе их производственного обучения. И. А. Шурыгиной (1984) выявлено развитие скуки на занятиях в детских музыкальных школах. А. Я. Чебыкин (1989а) показал, что эмоции, которые студенты хотели бы испытывать на занятиях, не совпадают с эмоциями, которые они испытывают реально (вместо увлечения, радости, любопытства часто отмечаются безразличие, скука, боязнь). Он также рассмотрел вопрос о том, какие эмоции сопутствуют разным этапам усвоения учебного материала (Чебыкин, 19896).

Оздоровительная роль эмоций

С точки зрения П. К. Анохина, эмоциональные переживания закрепились в эволюции как механизм, удерживающий жизненные процессы в оптимальных границах и предупреждающий разрушительный характер недостатка или избытка жизненно важных факторов через переживание потребности. Таким образом, они участвуют в поддержании гомеостаза, т. е. постоянства внутренней среды организма, предупреждая человека и животных не только от возникновения многих заболеваний, но и от гибели. Однако это скорее относится к эмоциональному тону ощущений, чем к эмоциям. Последние же могут оказывать на здоровье человека как благотворное, так и разрушительное воздействие. Все зависит от знака и интенсивности эмоции.

Имеется много фактов, показывающих благотворное влияние положительных эмоций на состояние больных. По данным Д. Шпигеля и др. (Spiegel et al., 1989), больные раком женщины, посещающие группы поддержки, живут в среднем на два года дольше, чем их товарищи по несчастью, не получающие эмоциональной поддержки. Известен случай, когда, по заверению врачей, безнадежно больной, прикованный к постели молодой человек вылечил себя сам, ежедневно в течение трех месяцев смотря комедийные фильмы по видеомагнитофону.

Роль эмоций в управлении активностью социальных субъектов Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

УДК 316.613.4

М.Ю. Горбунова

РОЛЬ ЭМОЦИЙ В УПРАВЛЕНИИ АКТИВНОСТЬЮ СОЦИАЛЬНЫХ СУБЪЕКТОВ

Активность социальных субъектов раскрывается в поведении, деятельности и действиях. Эмоции рассматриваются как необходимый компонент когнитивной деятельности, процесса принятия решений и целенаправленной деятельности в целом. Обосновывается включенность эмоций во все типы социального действия.

Эмоции, активность, социальное действие, рациональность, панэмоциональность, аффективно-когнитивный комплекс

M.Yu. Gorbunova THE ROLE OF EMOTIONS IN THE MANAGEMENT OF SOCIAL ACTORS ACTIVITY

The activity of social actors is considered in the behavior, activities and actions. In the paper emotions as a necessary component of cognitive activity, decision-making and purposeful activity is under review. The article explains the inclusion of emotions in all types of social action.

Emotions, activity, social action, rationality, panemotionality, affective-cognitive complex

В последнее время наблюдается значительный рост интереса к эмоциям как к объекту социологических исследований. Однако так было не всегда. Маргинальное положение эмоций в социологии явилось следствием общей тенденции развития социологической науки, которая главный акцент делала на рациональности социальных действий. Классические социологические теории игнорировали проблематику эмоций, поскольку анализировали социальную жизнь на уровне значительной абстракции и скопления масс, но как только они обращались к рассмотрению реальных взаимодействий, то неизбежно сталкивались с эмоциональными явлениями. Несмотря на то, что носителем эмоций является конкретная личность, эмоциональные переживания, вплетаясь в ткань социального взаимодействия, переходят в разряд надындивидуальных явлений, а значит, могут быть подвергнуты социологическому анализу. Актуальность социологического исследования эмоций обоснована тем, что многие особенности современного общества невозможно объяснить, оперируя только рациональностью, их можно понять, учитывая эмоциональный контекст. Эмоции встраиваются в культурные практики и благодаря продуктам культуры формируют общий эмоциональный язык, общий опыт эмоциональных переживаний (который гораздо шире и разнообразнее индивидуального опыта человека) и оказывают воздействие на активность социальных субъектов. Понятие субъекта подразумевает, что актор, включенный в социальные отношения, оказывает воздействие на воспроизводство и обновление социальных структур, принимает активное участие в социальном конструировании и проектировании реальности, а также в различных формах социальной деятельности.

Жизнь и функционирование общества обеспечиваются активностью социальных субъектов, которые его составляют. П. Штомпка пишет, что «общество — это, в конечном счете, активность, деятельность людей. Не существует общества без действующих людей.

Все, что существует в обществе, — это либо проявление, либо последствия человеческой активности» [18]. В современной деятельностно-активистской парадигме социальные субъекты именуются агентами, деятельность которых предполагает определенный результат. Основополагающие тезисы этого подхода заложены в трудах С.Н. Южакова, который рассматривал активность и культуру в качестве социальных факторов, обусловливающих «ход общественного прогресса». С точки зрения ученого, «ряд общественных условий образует ряд личностей, а деятельность последних производит новый ряд общественных условий…», а вовсе не «одно общественное явление производит другое независимо, изолированно от действия всех остальных» [20]. Активность представляет собой всеобщую характеристику живых существ, их собственную динамику как источник преобразования или поддержания ими жизненно значимых связей с окружающим миром. Х. Хекхаузен отмечает, что активность человека включает не только разного рода действия или сообщения, но и переживания — психическую активность в виде восприятий, мыслей, чувств и представлений, даже если она и не производит каких-либо непосредственных изменений во внешнем мире [17]. Таким образом, на индивидуальном уровне эмоции, с одной стороны, представляют собой психическую активность, а с другой, возникая в процессе практически любой активности человека, являются одним из главных регуляторов человеческой жизни.

К. Изард, подчеркивая важность эмоциональных явлений в жизни человека, пишет: «Человеческое поведение зиждется на эмоциях, они активизируют и организуют восприятие, мышление и устремления человека. Эмоции оказывают непосредственное влияние на перцептивные процессы, фильтруют информацию, которую человек получает при помощи органов чувств, активно вмешиваются в процесс ее последующей обработки» [7]. Другими словами, эмоции обеспечивают определенный уровень активности человека.

Активность человека непосредственно проявляется в его поведении. Как отмечает П. Штомпка, термин «поведение» используется для описания физической активности, наблюдаемой со стороны и основанной на определенных движениях [18]. Однако когда исследователь наблюдает за животными, он тоже говорит об их поведении. Отличие поведения животных от поведения человека состоит в том, что оно является непосредственно биологическим. Иначе говоря, поведение животных возможно лишь по отношению к предмету, жизненной биологической потребности, всегда оставаясь в пределах их инстинктивных, биологических отношений к природе. В отношении человека поведение есть совокупность движений, актов и действий, которые может наблюдать другой человек, и которые ограничиваются и регулируются не только его биологическими потребностями, но и социальной средой. Представляя собой, прежде всего, существо общественное, человек в своем поведении, даже если оно и не носит целенаправленный характер, поступает в соответствии с социальной средой, процедурами и образцами, которых надо придерживаться. Последнее относится и к эмоциям, которые, являясь изначально физиологическими состояниями, связанными с бессознательной реакцией живого организма на происходящие внутри или снаружи события, в процессе социализации приобретают социокультурные фреймы.

Исследование исходных условий поведения и его последствий осуществлялось в рамках бихевиоризма. Дж. Хоманс, представитель этого направления научной мысли в социологии, анализируя социальное поведение, сформулировал правила «справедливого обмена». Значимым недостатком бихевиоризма является игнорирование процессов внутреннего состояния человека. Тем не менее П. Сорокин отмечал, что для изучения взаимодействия людей необходимо должны быть привлечены психологические категории и понятия. «Если кто-нибудь предпринял анализ взаимного поведения какой-нибудь

социальной группы, совершенно игнорируя психические процессы, происходящие в психике каждого члена при том или ином поступке, и описывал только внешние формы актов поведения, то вся социальная жизнь, или все то, что делает социальные явления категорией, ускользнуло бы целиком из-под анализа такого исследователя» [14]. Решающим является, таким образом, взаимодействие индивидов, выражающиеся в определенном поведении, в

свою очередь обусловленном воздействием ряда объективных (биологических, психических, экономических, социальных и иных) факторов или их сочетанием.

Основной формой проявления активности человека является деятельность. Главное отличие деятельности от поведения состоит в том, что поведение не всегда целенаправленно, не всегда предполагает создание некоторого продукта, носит зачастую пассивный характер; деятельность всегда целенаправленна, активна, нацелена на создание некоторого продукта (или результата). Таким образом, под деятельностью понимается специфическая форма отношения человека к окружающему миру и самому себе, выражающаяся в целесообразном изменении и преобразовании мира и человеческого сознания [19]. Изменяя окружающий мир, человек тем самым изменяет условия своего существования. Трансформация реальности, в свою очередь, изменяет условия и направление деятельности человека. В деятельности человек создает предметы материальной и духовной культуры, преобразует свои способности, строит общество, создает то, что без его активности не существовало бы в природе. Другими словами деятельность является основой общественной динамики, фактором, который приводит общество в постоянное движение. Личность организует свою деятельность с учетом своего прошлого опыта, знаний, убеждений и исходя из эмоциональных оценок.

Для обозначения действий, обращенных к другим людям и адресованных им, Ф. Знанецкий предложил употреблять понятие «социальная деятельность». Однако в последнее время в научных кругах активно обсуждается понятие «социальная активность». Понятие деятельности связано с понятием активности, но не тождественно ему. К.А. Абульханова-Славская принципиальное отличие активности от деятельности определяет в том, что деятельность исходит из потребности в предмете, активность — из потребности в деятельности [1]. Активность как бы предшествует деятельности во времени и сопровождает ее в течение всего процесса осуществления. Социальная активность в целом связана с реализацией социальных ценностей и направлена на включение личности в достижение социально значимых целей, поле которых выходит за пределы индивидуальных ценностей и межличностного общения.

Единицей активности и деятельности индивида является действие. Основания для исследования социального действия были предложены Максом Вебером, для которого социология означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его протекание и его последствия. Социальным действием М. Вебер считал человеческое поведение в том случае, если действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл. В теории М. Вебера в отличие от таких идеальных типов социального действия, как целерациональное, ценностно-рациональное и традиционное, аффективный тип практически не использовался. С точки зрения ученого, эмоции скорее выступали помехой для рациональной формулировки предполагаемого смыслового содержания. Однако, с нашей точки зрения, каким бы не было содержание социальных отношений, оно обязательно предполагает эмоциональную окраску. Вступая в социальные отношения, человек не только механически воспроизводит социокультурные нормы поведения, но и ориентируется в ситуации, вырабатывая к ней определенное эмоциональное отношение, и также ориентируется в поведении других людей, а значит, и в их эмоциональном состоянии. По мнению П.В. Симонова, автора информационной теории эмоций, эмоции являются результатом когнитивной оценки ситуации и выполняют особую роль в ориентировке человека в ситуации [12].

Отмечая необходимость связывать мышление с аффективной сферой человека, С. Л. Рубинштейн писал, что психические процессы, взятые в их конкретной целостности, -это процессы не только познавательные, но и эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним. Ученый выдвинул принцип панэмоциональности, который подтверждает единство эмоций и когнитивных процессов: целостный акт отражения включает единство двух противоположенных компонентов —

знания и отношения, интеллектуального и аффективного, из которых то тот, то другой выступает в качестве преобладающего. С. Л. Рубинштейн указывает, что речь идет не только о том, что эмоция находится в единстве и взаимосвязи с интеллектом и мышлением или мышление с эмоцией, а о том, что мышление как реальный психический процесс является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция — единством эмоционального и интеллектуального [11]. Взаимодействие эмоционального реагирования и процесса познания К. Изард называет аффективно-когнитивным комплексом [7].

Как отмечают авторы монографии «Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века», в оппозиции «разум — эмоции» вторым отдается подчиненное место. Их рассматривают скорее как дезорганизующее и разрушительное начало, которое должно быть подчинено разуму и управляться последним. Данная традиция исторически сложилась в процессе наблюдения над такими эмоциями, как гнев, ярость, паника, которые было легче видеть и которые резко выделялись на общем более ровном эмоциональном фоне жизнедеятельности личности [9]. Однако последние эмпирические данные убедительно доказывают, что человеческая рациональность и, более широко, принятие решения зависят от эмоций. Простейшие опыты с применением аутотренинга в решении задач разной сложности показывают, что минимизация эмоционального возбуждения приводит к блокированию сложной интеллектуальной деятельности — участники эксперимента в расслабленном, «неэмоциональном» состоянии оказывались не в состоянии решить задачи более сложные, чем примеры из таблицы умножения. И, наоборот, при предъявлении набора задач разной степени сложности и креативности именно наиболее сложные и творческие задания сопровождались интенсивной «эмоциональной активацией» [3]. Следовательно, мыслящий и действующий социальный субъект — это субъект эмоциональный, а не машина, которая механически функционирует в рамках социальных ролей, норм и ценностей. Неслучайно разработчики андроидов большое внимание уделяют функции имитации роботами эмоций. Именно эмоциональные переживания делают эти умные машины более человечными.

С точки зрения О.К. Тихомирова, эмоции улучшают или ухудшают мыслительную деятельность, убыстряют или замедляют ее, выполняя роль катализатора мыслительного процесса [15]. В.К. Вилюнас, связывая эмоции с процессом выделения цели в плане образа, дает следующее определение: «Эмоция — это особое переживание субъектом отдельных характеристик образа, придающее им целевую характеристику и побуждающее субъекта к решению на уровне образа задачи о способе ее достижения, а в конечном счете — к целенаправленной внешней деятельности» [5]. Таким образом, анализ работ указанных выше авторов, дает возможность утверждать, что активность социальных субъектов основывается на аффективно-когнитивном комплексе. Любое целенаправленное поведение человека подразумевает участие эмоций.

Как указывает В. Н. Лукин, помимо когнитивной стороны, включающей рациональность, индивидуальное действие базируется на ценностях (субстанциональная рациональность), эмоциях, а также опыте (в том числе оснований на привычках, традициях). «Аффектуальная база действия на микроуровне (affectual base), или его эмоциональная сторона, нередко выступает альтернативой рациональности, мотивируя субъекта к совершению действия лишь сугубо на основе особого эмоционального состояния (аффекта, в том числе)» [10]. Эмоции не только служат для оценки акторами обстоятельств действия, но и активизируют интеллектуальную деятельность, участвуют в процессе принятия решений, в целом обеспечивая готовность действовать. Принятие этой точки зрения заставляет нас обратить внимание на теорию действия в трактовке М. Вебера. Если социальное действие, помимо рациональных, когнитивных процессов определяют также эмоции, то аффективный базис обусловливает не только аффективный тип действия, но и любой другой тип социального действия. Рассмотрим включенность эмоций в типы социальных действий.

В основе целерационального действия лежит анализ «условий» или «средств» для достижения рационально поставленной и продуманной цели, а также расчет достижений и

затрат, направленный на увеличение первых и минимизацию вторых. Возникает вопрос: «Как происходит эта оценка?». Конечно, существенную роль здесь играют социальный статус субъекта, его представления об иерархии приоритетов, наличие соответствующих ресурсов. Тем не менее, после установления смысла ситуации она оценивается субъектом с точки зрения полезности — вредности и значимости — незначимости, что предполагает переживание положительных и отрицательных эмоций. Важным в данном типе социального действия являются также процессы постановки цели и принятия решения, которые основываются на когнитивных процессах. Однако выше была продемонстрирована связь когнитивных и эмоциональных процессов. Учитывая принцип панэмоциональности и существование аффективно-когнитивного комплекса, считаем, что противопоставление рационального и эмоционального теряет смысл. Как справедливо отмечает Додонов, деятельность, поддерживаемая эмоциями человека, протекает, как правило, много успешней, чем деятельность, к которой он себя принуждает одними «холодными доводами рассудка» [6]. Сегодня на смену модели «рационального оптимизатора» приходят представления о человеке как носителе эмоций, впечатлений и страстей (а не только логики).

В связи с необходимостью учета эмоций в качестве важных детерминант социальной активности особенно выразительной выглядит «теория перспектив» Д. Канемана (лауреат Нобелевской премии по экономике за 2002 г. — исследование закономерностей принятия инвестиционных решений в условиях неопределенностей). Согласно этим исследованиям, большинство управленческих решений, в том числе и стратегических, принимаются в результате иррациональных эмотивных процессов. Когнитивная (рассудочная) составляющая играет подчиненную и второстепенную роль. Эмоциональный фон недоверия и опасения субъективно преувеличивает риск и вероятность потери инвестированных средств. При этом именно эмоциональный фактор зачастую приобретает решающую роль в мотивации экономического поведения потенциального инвестора [8]. Это означает, что при построении моделей экономико-технологического развития на любом уровне необходимо учитывать «человеческий фактор», включая глубинные бессознательные процессы эмоциональнообразного мышления.

Ценностно-рациональное действие, основанное на вере в безусловную (эстетическую, религиозную или любую другую) самодовлеющую ценность, предполагает, что поставленная цель представляет собой такую высокую ценность, что субъект готов пойти на самые большие траты и жертвы ради достижения цели. Возникает вопрос: «Может ли человек равнодушный подчинить все свой действия значимой ценности?». Именно переживание определенных эмоций в связи с той или иной ценностью обеспечивает необходимый уровень активации. Ценностно-рациональное действие сопряжено с ценностями, характерными для того или иного социума, которые проявляются на уровне ценностных ориентаций личности. Однако учеными было показано, что в процессе развития ценностных ориентаций происходит, прежде всего, эмоциональное оценивание, эмоциональное переживание внешней ситуации, явления-ценности. Л. Н. Антилогова указывает, что содержательное наполнение ценностных ориентаций традиционно представляется как единство эмоционального, когнитивного и поведенческого элементов. Данные компоненты также составляют структуру морального сознания личности. Когнитивный компонент включает нравственные представления, знания, понятия, принципы, суждения, ценности, степень осознаваемых личностью собственных моральных качеств и нравственных представлений. Эмоциональный компонент предполагает положительное или отрицательное чувство к объекту, эмоционально-ценностное отношение к нормам морали, отношение к себе (включая самоуважение), моральную самооценку, эмоциональную оценку межличностных отношений. Поведенческий компонент содержит готовность к определенному образу действий, личную ответственность за поведение [2].

Кроме того, сами эмоции могут выступать в роли ценности. Б.И. Додонов в своем труде «Эмоции как ценность» указывает, что психологическая сущность эмоций диалектически двойственна, что они есть одновременно и оценки других ценностей, и ценности сами по себе.

«Самоценность» эмоций исходно определяется тем, что они объективно необходимы не только для ориентировки организма во внешнем мире, но и для его нормального внутреннего состояния, поскольку все эмоции, и положительные и отрицательные, — одна из его наиболее коренных, наиболее неотъемлемых функций [6]. Рассматривая данное положение в социальном контексте, можно сказать, что как ценности эмоции в большой мере определяют склонность индивида к каким-то одним видам деятельности и нелюбовь к другим, поскольку воспроизводя вновь и вновь предпочитаемый вид деятельности, человек переживает ценные для него эмоции.

Традиционный тип социального действия основан на длительной привычке. Действия такого рода придают социальной жизни определенный автоматизм и освобождают людей от необходимости каждый раз принимать решения. Вследствие того, что данный тип социального действия не предполагает ситуацию выбора и раздумывания, он меньше всего сопряжен с эмоциональными процессами. Однако, с нашей точки зрения, именно эмоции выступают в качестве фактора, который закрепляет это действие и человек стремится повторить его вновь и вновь, доводя до уровня автоматизма.

В зависимости от того, с какими воспоминаниями (положительными или отрицательными) связано традиционное действие, оно вызывает соответствующие эмоции. Например, традиция встречать Новый год предполагает целый ряд действий: покупка новогодних украшений и подарков, украшение дома елкой и разноцветными гирляндами и т.д. Все эти традиционные действия подкреплены приятными детскими воспоминаниями и эмоциями. И человек стремится воспроизвести определенные новогодние ритуалы, чтобы испытать приятные чувства вновь.

И наконец, аффективное или эмоциональное социальное действие возникает, когда человек испытывает сильнейшую потребность выразить определенное эмоциональное состояние. Социальная жизнь полна примеров социальной активности, когда эмоции преобладают над рациональной аргументацией. «Толпы немцев кричат «ура», приветствуют, целуют, обнимают друг друга в эйфории перед превращающейся в обломки Берлинской стеной. Английские «фанаты» громят магазины и поджигают автомобили после поражения их команды в игре на первенство Европы» [18]. Подобные действия совершаются в состоянии аффекта, когда контроль со стороны сознания минимален либо практически отсутствует. Однако отдых и развлечения тоже основываются на аффективных действиях. Контекст досуга предполагает свободное проявление переживаемых эмоций. Если в ситуации отдыха человек сдерживает свои эмоции, то, во-первых, он не получит удовлетворения от процесса, а во-вторых он неконгруэнтен социальной ситуации. Можно утверждать, что аффективные социальные действия включены в социальную роль отдыхающего.

Несмотря на то, что большинство аффективных действий совершаются вопреки существующим социальным нормам, они могут иметь далеко идущие социальные и экономические последствия. В истории общества тому можно найти много примеров. Так, Великая депрессия в США 1929-1933 гг. возникла на основе объективных экономических показателей, была синхронной, всеобъемлющей и затронула все отрасли мировой экономики. По сути, это был мировой экономический кризис, но свое название он получил благодаря эмоциональному состоянию, в котором пребывало общество. Люди действительно погрузились в состояние депрессивного оцепенения. Панические настроения, спровоцированные обрушением котировок акций на Нью-Йоркской фондовой бирже, стимулировали кризис общественного доверия, который особенно ударил по банкам, чьи вкладчики ринулись снимать свои сбережения, и в результате около 5000 американских банков вынуждены были закрыться. Кризис банковской системы отразился на многих компаниях, банкротство которых увеличивало число безработных. Снижение покупательной способности, в свою очередь, привело к новым банкротствам. В итоге число утративших работу американцев достигло более 13 млн человек. Отчаявшиеся, бездомные люди стали повседневным явлением — это была Великая депрессия, продлившаяся не месяцы, а годы.

Данный пример демонстрирует, что в определенных условиях эмоции (например, страх, отчаяние), актуализируясь на уровне сознания отдельной личности, могут приобрести характер массового явления, охватывающего целые слои населения. Массовые эмоции могут стать причиной социальной неустойчивости, дезорганизации и кризиса социальной жизни. Доминирование определенного вида массовых эмоций в обществе может быть точной характеристикой происходящих в нем социальных процессов.

С нашей точки зрения, чем более неустойчиво общество, тем больше в нем доминируют аффективные действия социальных акторов. Примером может служить революционное общество, анализ которого предпринял П. Сорокин. В революционном обществе чувственно-эмоциональный тон становится импульсивным, неустойчивобеспорядочным. «Отчаяние и радость, взрывы ненависти и восторга, подавленности и безудержного веселья, обожания и презрения, мести и великодушия лихорадочно сменяют друг друга. Сегодня масса вас приветствует, завтра разрывает на куски» [13]. Анализируя роль эмоций в политическом поведении, М. Урнов пишет, что влияние эмоциональных факторов на политическую жизнь существенным образом зависит от уровня институционализации политического процесса, то есть в обществах с низким уровнем институционализации влияние эмоциональных факторов на политику сильнее, чем в обществах стабильных [16]. Таким образом, можно говорить не о противопоставлении эмоций и разума, а о том, что концепция «рациональности» используется соответствующими социальными институтами в качестве средства контроля над аффективными социальными действиями акторов и стабилизации социальных процессов. В данном случае рациональность выступает как социальная норма, как культурный фрейм, накладывающий табу на проявление излишней эмоциональности.

Мы согласны с мнением Дж. Барбалета, что эмоция разрушительна не для рациональности как таковой, а только для «узкотехнического разума». Некоторые последствия рационализации (такие, как гонка вооружений, превознесение экономической выгоды и т.п.) способствуют осознанию «неразумности рациональности» [21]. Опираясь на работы У. Джеймса, Дж. Барбалет указывает, что в большинстве ситуаций человек действует в условиях неясности будущего, то есть отсутствия данных о будущем, которыми он мог бы оперировать в рациональных расчетах; поэтому выбор курса действия может быть осуществлен только эмоционально, но никак не логически. Следовательно, эмоция выполняет в действии функцию преодоления неопределенности будущего; без нее действие было бы блокировано [21].

П. Штомпка выделяет особую разновидность аффективных действий, в ходе которых эмоции имитируются с целью оказания влияния на партнера. «Такие действия уже не являются выражением душевной экспрессии, психического состояния. Скорее их можно считать рациональной, специально рассчитанной манипуляцией и, следовательно, отнести к типу инструментальных рациональных действий». В основе таких действий лежит эмоциональная работа, концепция которой была разработана А. Хохшильд [22].

Как справедливо отмечал М. Вебер, рассмотренные типы социальных действий представляют собой идеальные типы, созданные для социального исследования, к которым в большей или меньшей степени приближается реальное поведение, или что встречается значительно чаще, из которых оно состоит [4]. В действительности социальное действие представляет собой либо сочетание нескольких типов, либо переход одного типа в другой. Тем не менее, поскольку эмоции, помимо аффективного типа, включены в любой другой вид социального действия, они играют важную роль в управлении социальной активностью. Эмоции не только позволяют акторам оценить обстоятельства действия, но и активизируют интеллектуальную деятельность, участвуют в процессе принятия решений, в целом обеспечивая готовность акторов действовать. Принцип панэмоциональности и аффективнокогнитивный комплекс подтверждают взаимосвязь эмоциональных и когнитивных процессов, а значит, противопоставление рационального и эмоционального теряет смысл.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни / К.А. Абульханова-Славская. М.: Мысль, 1991. 302 с.

2. Антилогова Л.Н. О взаимосвязи ценностных ориентаций и нравственной активности личности / Л.Н. Антилогова // Сибирская психология сегодня: сб. науч. тр. Вып. 2. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003. 184 с.

3. Бреслав Г.М. Психология эмоций / Г.М. Бреслав. М.: Академия, 2006. 544 с.

4. Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. 808 с.

5. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений / В.К. Вилюнас. М.: Изд-во Моск. унта, 1976. 378 с.

6. Додонов Б.И. Эмоция как ценность / Б.И. Додонов. М.: Политиздат, 1978. 272 с.

7. Изард К. Психология эмоций / К. Изард. СПб.: Питер, 2006. 464 с.

8. Канеман Д. Рациональный выбор, ценности и фреймы / Д. Канеман, А. Тверски // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 3. С. 31-42.

9. Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века / под ред. В. Шляпентоха. М.: МОНФ [и др.], 1999. 347 с.

10. Лукин В.Н. Концепции эмоциональности и рациональности в современных

социологических теориях личности / В.Н. Лукин. URL:

http://www.portalus.ru/modules/philosophy /readme.php. Дата обращения к ресурсу: 17.04.2008.

11. убинштейн С. Л. Основы общей психологии / С. Л. Рубинштейн. СПб.: Питер, 2000. 685 с.

12. Симонов П.В. Адаптивные функции эмоций / П.В. Симонов // Физиология человека. 1996. № 2. С. 5-9.

13. Сорокин П. Социология революции / П. Сорокин. М.: Территория будущего, РОССПЭН, 2005. 704 с.

14. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество / П. Сорокин. М.: Мысль, 1992. 543 с.

15. Тихомиров О.К. Психология мышления / О.К. Тихомиров. М.: Академия, 2002. 288 с.

16. Урнов М.Ю. Эмоции в политическом поведении / М.Ю. Урнов. М.: Аспект-Пресс, 2008. 240 с.

17. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность / Х. Хекхаузен. М.: Педагогика, 1986. Т. 1. 408 с.

18. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / П. Штомпка. М.: Логос, 2005. 664 с.

19. Энциклопедический социологический словарь / ред. Г.В. Осипов. М.: ИНФРА-М; НОРМА, 1997. 939 с.

20. Южаков С.Н. Социологические этюды / С.Н. Южаков. М.: Астрель, 2008. 1056 с.

21. Barbalet J.M. Emotion, social theory and social structure: a macrosociological approach / J.M. Barbalet. Cambridge, 1999. 210 р.

22. Hochschild A.R. The managed heart: commercialization of human feeling / A.R. Hochschild. Berkeley, 1983. 318 р.

Г орбунова Марина Юрьевна — Gorbunova Marina Yuriyevna —

кандидат социологических наук, Candidate of Social Sciences,

доцент, докторант кафедры Associate Professor

«Экономическая социология» of the Department

Саратовского государственного of «Economic Sociology»

социально-экономического университета of Saratov State Social-Economic University

Статья поступила в редакцию 15.06.10, принята к опубликованию 30.11.10

Роль эмоций в жизни человека

Читайте также

2. Роль отдельных факторов в психическом развитии человека

2. Роль отдельных факторов в психическом развитии человека Развитие психики человека непрерывно в течение жизни. Изменения в психике легче всего проследить, сравнивая уровни развития психики старика, взрослого, школьника и младенца. Развитие организма от момента

Роль и возможности эмоций в симптомообразовании

Роль и возможности эмоций в симптомообразовании Прежде всего необходимо оценить роль эмоций в жизни человека, в его психической организации. Сколь бы странным это ни показалось, но приписываемая обычно эмоциям задача – «насыщать нашу жизнь» – является лишь их побочным

Глава 6 Роль индивидных свойств человека в развитии личности

Глава 6 Роль индивидных свойств человека в развитии личности Эволюционный аспект изучения индивидуальных различий между людьми«Идея о человеке как о венце творения, воспринимавшаяся на первых порах как выражение человеческой гордыни, как дерзкое посягательство на не

Прошлое – начало будущего Роль детства в жизни человека

Прошлое – начало будущего Роль детства в жизни человека Мы понимаем жизнь, оглядываясь назад, Но жить следует, стремясь вперед. Сёрен Кьеркегор Вот, дорогой читатель, мы и оставили все этапы детства и отрочества позади. Что мешает нам перевернуть эту страницу и двинуться

Совет третий Войдите в роль другого человека

Совет третий Войдите в роль другого человека Независимо от того, нравится вам или нет человек, с которым приходится общаться, хотя бы на несколько мгновений поставьте себя на его место, посмотрите на ситуацию его глазами, постарайтесь понять, что он чувствует и почему

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ, ИХ МЕСТО И РОЛЬ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ, ИХ МЕСТО И РОЛЬ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА ОЩУЩЕНИЕ КАК НАЧАЛЬНАЯ СТУПЕНЬ ПОЗНАНИЯ Под ощущением понимается отражение свойств предметов объективного мира при их непосредственном воздействии на органы чувств. По словам Л. М. Веккера, результатом

Роль эмоций в личности

Роль эмоций в личности Может показаться, что при обсуждении когнитивных и поведенческих паттернов мы пренебрегаем субъективными аспектами нашей эмоциональной жизни — чувствами печали, радости, ужаса и гнева. Мы сознаем, что, вероятно, будем чувствовать грусть, когда мы

Друзья Мастера Эмоций: возвеличивание жизни

Друзья Мастера Эмоций: возвеличивание жизни В те времена Иисус Христос уважительно отзывался даже о блуднице, не отказывая и ей в праве на человечное отношение. Прокаженных все презирали. Многие из них могли общаться только с собаками. Их изуродованные лица и зловонный

Роль мужчины в жизни ребенка

Роль мужчины в жизни ребенка Присутствие мужчины в жизни ребенка необходимо как мальчикам, так и девочкам. Мальчикам – в первую очередь потому, что им нужен пример для подражания. Девочкам – для того, чтобы их будущие отношения с партнером базировались не на

Глава 3. Роль потребностей в жизни человека

Глава 3. Роль потребностей в жизни человека Любая проблема, вызывающая страдания, или, иначе, внутриличностный конфликт, заключается в противоречии между существующими у человека неудовлетворенными потребностями и состоянием беспомощности, которое препятствует

Глава 4. Роль потребностей в жизни человека. Продолжение

Глава 4. Роль потребностей в жизни человека. Продолжение В этой главе мы продолжим рассказ об остальных потребностях, которые вы имеете, с тем, чтобы вы могли понять, как у вас обстоят дела с удовлетворением этих потребностей.Мы уже выяснили, что невозможно быть счастливым

Восприятие эмоций другого человека

Восприятие эмоций другого человека Принять эмоции другого человека означает показать ему, что мы понимаем его эмоциональное состояние, но он не будет сожалеть о том, что открылся нам. Нет необходимости давать советы, успокаивать, заверять, что мы совершенно с ним

Принятие эмоций другого человека и выражение своих

Принятие эмоций другого человека и выражение своих Принять эмоции другого человека не значит забыть о своей радости, страхах, гневе, привязанностях, неприятии и т. д. Наоборот, надо выражать свои эмоции, чтобы дать собеседнику возможность раскрыться.Мы часто действуем,

Роль эмоций в принятии решений | DOU

Мозг как повозка с лошадьми

У разных народов полно упоминаний о том, что неплохо бы думать дважды, перед тем, как что-либо делать. В английском языке это think twice, китайцы предлагают думать трижды, русские «отмеряют» семь раз — посыл вроде бы здравый. Но откуда тогда взялась поговорка «горе от ума»?

На первый взгляд может показаться, что нет ничего лучше рационального мышления. Логика превыше всего! Декарт — так вообще не постеснялся разделить человека на две отдельные сущности: душу, способную рассуждать, и тело, полное «механических страстей», что вылилось в его известное утверждение: «я мыслю — следовательно, я существую». С другой стороны, и Гоя от него тоже не отставал, когда говорил: «сон разума порождает чудовищ». Да и если отмотать историю назад, то можно отчетливо увидеть, что идеи Платона и Аристотеля насквозь пропитаны рациональностью и обузданностью чувств.

Достаточно взять Платоново представление мозга как колесницы с двумя лошадьми. Рациональный мозг, — говорил он, — это кучер, который держит вожжи и решает, куда лошадям направиться. Одна из лошадей благородной породы и послушна — она олицетворяет высшие стремления человека. Другая же — полная её противоположность, — она низкого происхождения, упряма и буйна, представляет собой низменные инстинкты и сомнительные влечения. Эти лошади представляют собой так называемый эмоциональный мозг (в противовес рациональному).

По Платону, когда кучер (рациональный мозг) и лошади хотят разного, важно прислушаться к кучеру. Если же этого не сделать и последовать за лошадьми, то, как говорил Платон, «глупцами сойдем в могилу».

Мозг как компьютер

Сегодня эта метафора с лошадьми уступила место сравнению с компьютером: мозг — это компьютер, на жестком диске которого записаны программы, которые и выполняются человеком во время жизни. Метафора удачная, поскольку многие функциональные характеристики мозга можно описать терминами «железа»: ПЗУ — долговременная память, ОЗУ — кратковременная память, p-n переходы — синапсы, транзисторы — нейроны. Да и сам мозг можно сравнить с центральный процессором. Эта аналогия стимулировала несколько важных научных прорывов, в том числе создание искусственного интеллекта, но и у неё есть своя ахиллесова пята: компьютеры ничего не чувствуют.

— Ну и что? — поперхнувшись чаем, спросит кондиционерщик Коля, — К чему нам эти чувства? Рациональность, вот что рулит.

Поясню. С одной стороны, эмоции получили свое эволюционное развитие из потребности быстро оценить ситуацию. При виде приближающейся змеюки желание сесть в автобус и уехать в другой город появляется раньше, чем мысль о том, сколько будет стоить билет, и сможет ли эта змеюка догнать автобус на светофоре. Потому что логика медлительна. Зато эмоция страха достаточно быстра, чтобы на уровне подсознания оценить угрозу и помочь человеку быстро принять решение.

Но зачем нужны эмоции в тихих офисно-планктонных буднях? — не унимается Коля, — Там ведь нет никакой опасности, кроме гадкого пакетированного чая. Насчет чая Коля прав, но по поводу эмоций нужно уточнить.

Когда кончается RAM

Эмоции включаются в работу по той причине, что возможности рационального мозга сильно ограничены. Некоторые ученые, такие как Ап Дейкстерхус, утверждают, что любая задача с более чем четырьмя переменными выводит рациональный мозг из равновесия. И вот когда человеку не хватает «оперативки», на помощь ему приходит эмоциональный мозг, который и принимает решение. То есть мы чувствуем, что следует поступить так, а не иначе.

Эту теорию подтверждает случай, произошедший в 1982 году, когда неврологу Антонио Дамасио попался пациент по имени Эллиот, которому удалили небольшую опухоль рядом с лобной долей. Эллиот нормально перенес операцию и сохранил уровень IQ, но стал вести себя странно. Принятие решений теперь давалось ему с огромным трудом — он мог часами взвешивать все «за» и «против» и так ни к чему и не прийти. Этот случай заинтересовал Дамасио и он начал изучать других пациентов, у которых были похожие мозговые повреждения. Оказалось, что у всех этих пациентов наблюдается проблема Эллиота — сохранив рассудок и способность мыслить, они оказались полностью неспособны принимать решения. Даже в самых мелочных вопросах вроде «уйти в отпуск 15 или 27 числа» они не могли сделать выбор.

Сегодня неврологии уже известно, что именно лобная доля во многом отвечает за создание эмоций. Именно орбитофронатльная кора (находится в лобной доле), которая отсутствовала у Эллиота, соединяет чувства, возникающие в примитивном мозге (в мозговом стволе, миндалине и т.д.) с потоком сознательной мысли. То есть, потеряв способность эмоционировать, человек теряет возможность эффективно думать. Как говорил Г.К. Честертон «Сумасшедший — это не человек, потерявший рассудок. Сумасшедший — это человек, потерявший все, кроме рассудка».

Орбитофронтальная кора

Роль эмоций в накоплении опыта

Дело вот в чем: эмоции играют важнейшую роль в обучении. Мозг так устроен, что боль и радость от совершенных ошибок позволяют ему эффективно обучаться. Но мало лишь испытать эти эмоции. Чтоб пользоваться плодами обучения, не повторяя одних и тех же ошибок, их нужно записать на «жесткий диск». Здесь на помощь приходят так называемые дофаминовые нейроны (aka нейроны предсказания), которые порождают причинно-следственные схемы (если А, то В), которые позволяют структурировать информацию. Теперь накопленный опыт можно будет использовать не думая — считывание из подсознания и «включение» записанной ранее эмоции происходит автоматически. Вкусив однажды шоколада, дофаминовые нейроны запомнили свои ощущения (записали состояние), и теперь при одной лишь мысли о шоколаде у человека выделяется слюна и улучшается настроение. То есть сначала эмоциональный мозг выносит свой вердикт, и только потом рациональный мозг находит объяснение.

Эмоциональный и рациональный мозг дополняют друг друга — эмоциональный на уровне подсознания проводит огромную аналитическую работу, тогда как скудный, но «умный» рациональный мозг помогает принимать сознательное решение.

Проблема лишь в том, что мы не всегда знаем, кому из них верить. Эмоциональный мозг живет сегодняшним днем, его кредо — «была не была» и «сколько той жизни?». В то же время именно он заставляет нас чувствовать, что начальник — скользкий тип, и что в пятницу вечером в продакшен лучше ничего не заливать. Тогда как намного менее мощный рациональный мозг руководствуется исключительно логикой.

С точки зрения логики релизу в пятницу вечером — быть. Ведь всё безупречно — ты несколько раз всё проверил, и твои изменения работают. Тестировщик тоже дал добро. Твоя лапища тянется нажать кнопку Enter и запушить последние изменения на сервер. Но перед самым нажатием в груди появляется гнетущее чувство. Это дает о себе знать эмоция страха, записанная и многократно подтвержденная массой неудачных релизов в пятницу вечером и звонков заказчика в воскресенье утром. И ты думаешь — Ну его к черту. Понедельник пятницы мудренее.

Эмоции в быту

Идеальное место, где можно попрактиковать принятие решений, — магазин. Вот уж где проявляют себя эмоциональный и рациональный мозг. В ходе экспериментов выяснилось вот что: если покупка небольшая, и параметров для сравнения у неё немного (например, зубная щетка), то имеет смысл доверить выбор рациональному мозгу. С большой долей вероятности он сделает правильный выбор по главным параметрам — по цене, размерам, гибкости. Но если дать волю эмоциональному мозгу, то он может «клюнуть» на любимые цвета, интригующую форму, разноцветные волокна, расположенные крест-накрест, «цепляющую» упаковку. И вместо того, чтоб купить простую бесцветную щетку, которая подходила бы по всем основным параметрам, человек переплачивает и покупает то, что было ему не нужно.

С другой стороны, когда параметров для сравнения слишком много, рациональный мозг «подвисает». Сложно выбрать автомобиль, если нужно сравнить несколько моделей по марке, цвету, салону, вместительности, объему двигателя, литражу, аудиосистеме, и так далее.

Точно так же сложно выбрать квартиру: локация, метраж, соседи, этаж — слишком много переменных.

Как же принять решение?

Есть две новости: плохая и хорошая.

Плохая: Мало того, что количество переменных сводит на нет успехи рационального мозга, так их ещё и нельзя сократить. Предательский мозг так устроен, что он не умеет не учитывать дополнительные данные. Это значит, что сознательное ограничение параметров (например, выбирать квартиру только по цене и метражу) не будет работать.

Хорошая: когда переменных слишком много, можно положиться на эмоциональный мозг. Исследования подтверждают: большие, сложные покупки, такие как дом, автомобиль и даже диван, лучше всего совершать за один день, доверившись чувству. Потому как учесть все параметры все равно невозможно.

Что это значит для программистов?

Это значит, что одной лишь логикой сыт не будешь. Конечно, когда ты нуб, выбора у тебя нет — приходится полагаться на одно лишь рациональное мышление. Но зато, когда накопится опыт, рациональный мозг можно будет освободить для решения тактических задач более высокого уровня.

Один из примеров подсознательной работы мозга — реакция на Code smell. Показываешь опытному программисту кусок кода — и он как-то сразу начинает морщить нос. Объяснить пока не может, но чувствует, что от этих классов и переменных как-то странно пахнет. Возникает ощущение боли. И только после этой эмоциональной оценки программист начинает подключать свою рациональную часть мозга: «Здесь непонятные названия переменных, вон там ненужный вызов, здесь слишком запутанная логика, а это вообще в другом классе должно быть».

Другим примером может быть выбор инструмента для решения задачи. Когда фреймворков слишком много, начинаешь больше доверять интуиции. Когда ставишь новый плагин, то смотришь, когда там были последние обновления, кто занимается поддержкой и разработкой, сколько плагину лет, что о нем говорят коллеги, на каких ресурсах о нем упоминается, и так далее. Огромный массив переменных потихоньку формулируется в чувство.

По мере накопления опыта начинаешь по-разному ощущать Vector и ArrayList. Тебе уже не нужно каждый раз сравнивать их особенности, чтобы понять, когда и что использовать. Ты начинаешь чувствовать, когда стоит ваять на PHP, а когда — на Perl, когда лучше брать MySQL, а когда — Redis. Разного рода библиотеки и компоненты, в зависимости от опыта, обретают свою мыслеформу, связанную с какой-нибудь эмоцией (или с набором эмоций). Кому-то C++ люб и дорог, кто-то млеет от C# , а вот Assembler может, например, вызывать одновременно и страх, и трепет. У каждого по-разному. Но здесь важно вот что: чем больше у человека опыта, тем больше он может доверять своей интуиции.

Слабость эмоционального мозга

Но и полностью на интуицию полагаться нельзя. Некоторые очевидные эмоциональные решения могут быть в корне неверными. Яркий пример ущербности работы эмоционального мозга:

Все розы — это цветы,
Некоторые цветы быстро увядают,
Значит, некоторые розы быстро увядают

На первый взгляд вывод «некоторые розы быстро увядают» кажется вполне логичным. Но если задуматься, то становится ясно, что это утверждение ошибочно. Задача с бутылкой и пробкой — из той же оперы. Сколько народу уж накалывалось на желание выпалить ответ «10 и 1»! Эти примеры являются яркой иллюстрацией того, как бывает опасно слепо следовать эмоциям.

Выходит, нет универсального способа, который бы позволил принимать наиболее точные решения. Возможно, лошади и кучер должны страховать друг друга, и тогда вероятность упасть с обрыва будет меньше. Возможно, лошадям неплохо бы научиться разговаривать с кучером, или кучеру — понимать лошадиный язык. Но пока этого не произошло, остается одно: думать над тем, как мы думаем. Принимая решение, отдавать себе отчет в том, какое решение мы принимаем, и какого мыслительного процесса оно требует. А это значит, что не стоит топить в себе эмоции как нечто непрофессиональное. Ведь еще Аристотель говорил: «Любой может разгневаться — это просто. Однако разгневаться на того, на кого нужно, до нужной степени, в нужное время, с правильной целью и правильным способом — это нелегко, и дано не каждому».

Роль эмоций в жизни человека

Роль эмоций в жизни человека крайне важна. Эмоции представляют собой специфическую группу состояний психики субъективного характера, которые находят выражение в форме переживаний и ощущений позитивного либо негативного характера, восприятия человеком окружающего мира и людей, собственных поступков и результатов действий. В группу эмоций входят чувства и страсти, настроения и аффекты, а  также стрессы. Все процессы психики протекают в сопровождении данных состояний. Другими словами, любое проявление человеческой активности окрашивается какими-либо эмоциями. Основная роль эмоций в жизни человека состоит в том, что посредством них люди лучше находят язык с окружающими, оказываются способными, не используя вербальные сигналы, делать выводы о состоянии своего ближнего.

По утверждениям легендарного естествоиспытателя Чарльза Дарвина, эмоциональные состояния зародились в ходе эволюционного процесса как «мерило», которое отражает важность и необходимость каких-либо условий для нормального существования человека. Эмоциональные движения человека, включающие жесты и мимику, а также пантомимику, играют роль средства межличностного общения. Иными словами, сообщают собеседнику характер состояния говорящего, его мироощущение и отношение к предмету разговора. Кроме того, эмоции в жизни человека играют роль воздействующего средства. Под этим подразумевается, что при помощи эмоций человек может оказывать воздействие на того, кто в данный момент играет роль воспринимающего субъекта. Истолкование эмоциональных проявлений происходит на основании соотнесения человеком эмоции с контекстом, сопровождающим межличностное общение.

Роль эмоций в жизни человека трудно переоценить, так как эмоции – это своеобразная организация сигналов, которые дают понять собеседнику характер потребностей человека. Специфика эмоций в жизни человека заключается в том, что они выступают прямым выражением связи потребности и способов ее удовлетворения. Роль эмоций в жизни человека состоит и в том, что они, по сути, являются направляющими указателями и стимулами для человеческой деятельности любого рода.

С точки зрения эволюционного процесса эмоции в жизни человека зафиксировались как так называемое средство выражения оптимальных условий жизни человека, как отражение его недовольства или удовлетворенности жизнью. Чем сложнее физиологическая и психическая организация живого существа, тем более обширен набор его эмоциональных переживаний и состояний.

Основные эмоции в жизни человека подразделяются на непосредственно эмоции, аффективные состояния и чувственные переживания. Эмоции и чувственные переживания являются преддверием процесса удовлетворения той или иной потребности. Другими словами, эмоции и чувственные переживания отражают важность текущего процесса удовлетворения потребностей для человека, то, что для него актуально в данный момент. При этом специфика именно эмоций состоит в том, что они могут быть вызваны как реальными событиями, так и выдуманными обстоятельствами.

Как и чувственные переживания, эмоции человек воспринимает как собственные переживания, которые могут передаваться окружающим и находить в ответ сочувствие и сопереживание. Внешнее поведение человека редко носит печать каких-либо эмоций. А посторонние люди вовсе могут не замечать переживаемых человеком эмоций, особенно если последний умеет их тщательно скрывать. Сам человек может даже не отдавать себе отчета в том, что он переживает какую-либо эмоции в процессе выполнение определенного действия не взирая на то, что любое действие человека, по сути, направляется на удовлетворение какой-то актуальной потребности.

Источник: www.megamedportal.ru

Функция эмоций

Мы можем узнать важную информацию, изучая, что именно может нам сказать эмоциональная реакция. Например, вы можете быть удивлены, обнаружив, что гневно реагируете, когда вас приглашают на особое мероприятие. Если вы подумаете об этом больше, вы можете понять, что злитесь из-за того, что чувствуете себя чрезмерно напряженным. Ваш гнев говорит вам изменить что-то в вашем балансе между работой и личной жизнью, по крайней мере, временно. Добавление еще одного события может показаться несправедливым, но вы знаете, что на самом деле несправедливость — это необоснованные требования, которые вы предъявляете к себе.Это позволит вам ответить на приглашение гораздо более любезно, чем вы могли бы в противном случае. Это также позволит вам взять мудрость гнева и использовать ее, чтобы внести здоровые изменения в баланс между работой и личной жизнью.

Когда мы учимся понимать ценность эмоций, они могут помочь нам учиться и расти.

Эмоции — даже те, которые кажутся неприятными или кажутся негативными — имеют несколько важных применений:

1. Эмоции движут нашими действиями — например, драка, бегство или заморозка.
2. Эмоции сообщают другим, что мы имеем дело со стрессорами и, возможно, нуждаемся в поддержке.
3. Эмоции имеют мудрость . Они говорят нам, что что-то важное в нашей жизни меняется или требует внимания.

В каждом из этих случаев игнорирование или подавление нашей эмоциональной реакции мешает нам учиться и действовать.

Это означает, что мы можем дольше сдерживать негативные эмоции, потому что не понимаем, чем они могут быть полезны, и учимся на них.

Наши эмоции побуждают к действию или бездействию

Эмоции могут побуждать нас к действиям, необходимым для нашего выживания. Например, бой, бегство или заморозка. Если мы сталкиваемся с несправедливостью, наш гнев заставляет нас бороться с ней. Если мы встречаем медведя, страх заставляет нас бежать или спрятаться. Если мы работаем с трудным начальником, наше беспокойство может заставить нас замереть, прежде чем мы скажем или сделаем что-то, из-за которого мы можем потерять работу.

Когда мы осознаем, заставляет ли наша текущая эмоция бороться, бежать или замерзать, мы можем выйти за рамки первой реакции и выбрать более эффективный ответ на ситуацию.Даже положительные эмоции могут заставить нас молчать о чем-то, когда нам следует говорить об этом или избегать общения с кем-то, кто, по нашему мнению, испортит нам настроение. Во всех случаях мы можем более внимательно относиться к своему выбору, когда осознаем, как наши эмоции заставляют нас действовать или нет.

Наши эмоции рассказывают другим

Эмоции могут сказать другим, что у нас есть неудовлетворенные потребности. Мы часто игнорируем свои эмоции и потребности в пользу выполнения дел, когда мы заняты. Когда мы это делаем, наши игнорируемые эмоции начинают проявляться в нашем взаимодействии с другими.Мы можем непреднамеренно показаться резкими, раздраженными или бескорыстными. Это, в свою очередь, может негативно повлиять на наши отношения.

Когда мы знаем, что наши эмоции влияют на наши отношения, мы можем избежать непредвиденных последствий. Человеческая природа полагает, что эмоции других людей связаны с нами, даже если это не так. Иногда нам просто нужно поделиться своими текущими эмоциями с другим человеком, чтобы он понял, что это не личное. Это не извиняет регулярных негативных или сильных эмоций, но поможет, когда это необычно для вас.

Например, вы расстроены плохим здоровьем члена семьи. Вам не нужно сообщать подробности, если вы хотите сохранить их в тайне, но вы можете сказать: «Пожалуйста, извините, что сегодня отвлекся. Я занимаюсь семейными проблемами, и они давят мне на голову «.

Наши эмоции имеют мудрость для нас

Во всех эмоциях, включая те, которые мы считаем отрицательными, много мудрости.

Если вам грустно , вероятно, есть что-то, от чего вам нужно избавиться, например, потеря, мечта или цель.

Если вы чувствуете беспокойство , вероятно, вам нужно с чем-то столкнуться или заняться. Это может быть что-то из вашего прошлого, что-то в вашем настоящем или что-то, что вас беспокоит, произойдет в будущем.

Если вы злитесь , возможно, вы считаете что-то несправедливым, и вам нужно определить, что это такое.

В любом случае, если вы отрицаете или отталкиваете эмоцию, вы не сможете использовать информацию, которая есть в ней для вас. Вам также, вероятно, будет труднее двигаться вперед.

Эмоции помогают нам определить, когда что-то нужно изменить. Возможно, нам потребуется изменить наши собственные мысли или отношения. Или нам может потребоваться что-то изменить в наших отношениях или окружении.

Часто игнорирование отрицательных эмоций означает, что они возвращаются снова и снова. Когда мы исследуем мудрость, наши эмоции могут научить нас, у нас будет больше шансов двигаться вперед здоровым образом.

Подумайте об эмоции, которая продолжает возникать у вас.Ответьте на каждый из следующих вопросов об этой эмоции:

• Когда я чувствую эту эмоцию, драюсь ли я, убегаю или замираю? Какая мысль стоит за моей реакцией? Как я себя веду или поступаю, когда испытываю эту эмоцию?
• Что эта эмоция может сказать другим, кто не знает, что я думаю или чувствую? Что они увидят, услышат или испытают, когда я почувствую эту эмоцию?
• Что это за эмоция, подсказывающая, что мне нужно изменить или обратить внимание на мою жизнь?

Функция эмоций | Психология сегодня

Эмоции больше физиологические, чем психологические.Их психологическое значение определяется тем значением, которое мы им придаем. Не имея информации о функциях и механике эмоций, значение, которое мы им приписываем, является произвольным и скорее сбивает с толку, чем освещает понимание себя и других.

Более триллиона бит информации о мире бомбардируют наши органы чувств в любой момент. Чтобы выделить небольшие объемы, которые он может обработать из этого постоянного потока данных, мозг использует то, что можно описать как «нарушение модели».«Любое существенное нарушение привычных сенсорных паттернов вызывает биологическую реакцию, обычно называемую эмоцией.

Подобный процесс нарушения структуры контролирует функции организма. Изменения в таких состояниях, как боль, удовольствие, голод, жажда, температура тела и частота дыхания, вызывают эмоции. Люди более чувствительны к изменениям звука и запаха, чем к визуальным образцам, и более эмоционально реагируют на боль и жажду, чем на удовольствие и голод. В общем, мы реагируем с более сильными эмоциями на изменения, которые мы слышим и обоняем, чем на те, которые мы видим, и на те, которые причиняют боль и раздражают больше, чем удовольствия и аппетиты.

Независимо от того, вызваны ли эмоции извне или изнутри, они вызывают серьезные изменения во всем теле, в первую очередь в тонусе мышц, уровне энергии, тоне голоса и мимике. Они сигнализируют об органах и группах мышц, ускоряют или замедляют сердечно-сосудистые заболевания, а также приглушают или преувеличивают сообщения о боли, лишениях и удовольствиях. Они обладают огромной силой усиливать, искажать или полностью нарушать другие психические процессы. Например, сильный интерес может заставить мысли и идеи обильно течь, в то время как стыд делает их практически невозможными для концентрации.

Как правило, замечаются только те изменения в теле или окружающей среде, которые вызывают эмоции. Эмоции — это путь, по которому избранные кусочки мира идут внутрь себя. Мы едва ли воспринимаем мир отдельно от нашей эмоциональной реакции на него.

Эмоции берут начало в примитивной лимбической системе, общей для всех млекопитающих. (Когда вы видите изображение или модель мозга, вы не видите лимбическую систему. Большая кора головного мозга расположена над ней, как шлем с прорезью посередине, где два основных полушария соединяются.) Хотя мозг постоянно меняется, лимбическая система в значительной степени полностью развита на структурном уровне к 3 годам. Следовательно, она называется мозгом малыша.

По мере взросления детей эмоциональная реакция на изменения расширяется и включает в себя мышление. Изменения в мышлении и воображении теперь вызывают эмоциональную реакцию. Медленно развивающиеся образы мышления, регулируемые эмоциями, позволяют детям строить смысл о мире и своем отношении к нему.

Составляющие эмоций

Возбуждение — это энергия, питающая эмоции.Даже без эмоциональной стимуляции возбуждение приливов и отливов происходит примерно по 90-минутным циклам в течение дня, в том числе во время сна. В пиковые моменты возбуждения мы более восприимчивы к сильным эмоциональным реакциям.

Возбудимость и обильная энергия отмечают периоды сильного возбуждения. Аномально высокие уровни вызывают чрезмерную стимуляцию, навязчивые идеи, компульсии, бессонницу или манию. Периоды слабого возбуждения позволяют расслабиться, расслабиться или потерять сознание. Аномально низкий уровень возбуждения вызывает депрессию, приглушенные эмоции или гиперсомнию.

Определенные эмоции иногда связаны с уровнем возбуждения. У некоторых людей сильное возбуждение вызывает повышенное беспокойство или уверенность в себе. У других слабое возбуждение вызывает стыд, гордость, беспокойство или отказ от интереса.

Мотивация . Эмоции посылают в мышцы и органы тела сигналы к действию, чтобы подготовить нас к действию. (Латинский корень этого слова означает «двигаться».) Каждая эмоция несет в себе общую мотивацию поведения, выбранную из широких категорий приближение, уклонение, или нападение .Если изменение, стимулирующее эмоцию, кажется многообещающим, обычной реакцией является интерес или удовольствие, которые побуждают различные подходы к поведению «чувствовать больше, узнавать больше, получать больше». Если изменение кажется опасным, возникает гнев, страх или отвращение с мотивацией атаковать (обесценивать) или избегать.

Мотивация — важнейшая составляющая эмоций. Мы не можем понять себя или других людей без понимания мотивации. Мы почти всегда не действуем в наших интересах, игнорируя мотивацию.

Виды мотивации. Ниже приведены примеры основных мотивов, способствующих росту и расширению прав и возможностей.

• Интерес: узнайте больше, пройдите под поверхность
• Страсть: балуйся, окунайся
• Убежденность: работайте, чтобы сохранить статус-кво или изменить его
• Сострадание: сочувствовать боли и невзгодам самого себя и других
• Удовольствие: цените, расслабляйтесь с
• Беспокойство: узнавайте больше, повышайте способность справляться
• Позор: прятаться, прикрываться.
• Бедствие: вернуть утраченное или компенсировать потерю; консолидировать прибыль
• Вина: восстановить связь, компенсировать.

Важные материалы для мотивации

Ниже приведены мотивы, которые имеют важное значение для выживания, но вряд ли помогут в преодолении сложностей большинства современных проблем.

• Страх: заморозить, запустить
• Отвращение: отдача, уходи от
• Гнев: контролировать, нейтрализовать, обесценивать, наказывать, предупреждать, угрожать, запугивать, отомстить
• Презрение / ненависть: уничтожить.

Некоторые авторы объединяют бессознательные мотивации эмоций с сознательными целями и намерениями. Большинство людей утверждают, что цель общения в интимных отношениях — добиться сотрудничества со своими партнерами. Когда их нажимают, они говорят, что хотят сотрудничества, потому что это заставляет их чувствовать себя более связанными. Тем не менее, они преследуют свои цели в эмоциональной манере, которая звучит критично, наказывает или манипулирует, как будто они заставляют своих партнеров любить их. Их намерения могут состоять в том, чтобы выразить свои чувства, но если эти чувства являются гневом или презрением, их бессознательными мотивами будут обесценивать, предупреждать, угрожать или запугивать.Мотивация их эмоций создает огромные препятствия на пути к достижению их целей и намерений.

Чувства. Субъективное переживание эмоций — то, как они себя чувствуют — доминирует в наших представлениях о них. Однако этот самый медленный компонент обработки эмоций — лишь часть эмоционального ландшафта. Пытаться понять или изменить эмоции, сосредоточившись на том, что они чувствуют, — все равно что пытаться понять и изменить кишечные газы, сосредоточившись на дискомфорте. Поп-психологи совершают эту ошибку, когда настаивают на «изучении и выражении» чувств.

Дело в том, что мы не можем исследовать и выражать чувства, не изменяя их. Мысленный фокус усиливается и усиливается, создавая психологический эквивалент эффекта наблюдателя в физике. Более того, мозг загружается в имплицитную память в других случаях, когда вы испытывали чувство, которое пытаетесь исследовать или выразить. Это придает исторический смысл вашим чувствам, выходящим за рамки текущей ситуации. Ситуация усложняется тем, что люди вокруг вас будут сосредоточены на ситуации и их собственных эмоциональных реакциях на нее.Они вряд ли придадут такое же значение чувствам, которые вы пытаетесь исследовать или выразить.

В следующем посте я расскажу об атрибутах эмоций, которые больше всего влияют на то значение, которое мы им придаем.

Роль эмоций в психологической терапии

Clin Psychol (Нью-Йорк). Авторская рукопись; доступно в PMC 2008 7 октября.

Опубликован в окончательной редакции как:

PMCID: PMC2562704

NIHMSID: NIHMS47174

Boston University

Реферат

Этот специальный выпуск журнала «Клиническая психология: наука и практика » содержит серию статей, в которых подробно описываются попытки рассмотреть концепции эмоций и их регуляции в связи с клинической оценкой и усилиями по вмешательству в психопатологию на протяжении всей жизни.В нашем комментарии мы рассмотрим некоторые общие темы и проблемы, представленные в этих статьях, чтобы продвинуться вперед в обсуждении роли эмоций в психологической терапии. Мы обсуждаем попытки концептуализировать роль контекста в определении концепций эмоций и максимизировать релевантность таких концепций для лечения. Мы рассматриваем важность активизации усилий по разработке эмоционально-ориентированных методов лечения с акцентом на положительные и отрицательные эмоции и гибкость в их выражении.Мы также подчеркиваем важность подхода к развитию на протяжении всей жизни для точного использования эмоций и концепций их регуляции в лечении. Наконец, мы обсуждаем применение этих вопросов к нашим собственным усилиям по разработке и оценке лечения, касающимся единого подхода к лечению эмоциональных расстройств у взрослых и подростков.

Ключевые слова: контекст, эмоция, регулирование эмоций, гибкость, единое лечение

Как отражено в этом специальном выпуске Clinical Psychology: Science and Practice , область клинической психологии явно переживает «революцию аффектов» (Фишер И Tangney, 1995).Такой упор на включение исследований эмоций и их регуляции в клиническую оценку и лечение — темы, которые десятилетиями представляли основной интерес для исследователей нейробиологии, социальной психологии и психологии развития, — назрело и, безусловно, приветствуется. Однако объединение эмоциональных и клинических тем не обязательно легко, как с концептуальной, так и с практической точки зрения. В частности, проблемы эмоциональной изменчивости и доступности в зависимости от контекста и развития могут сделать такие конструкции трудными для измерения или применения с точностью или последовательностью в клинических условиях.Статьи, содержащиеся в этом специальном выпуске, начинают долгий путь к отображению взаимосвязей между эмоциями и психопатологией и их лечения таким образом, чтобы усилить как аффективную науку, так и клиническую психологию.

Этот комментарий фокусируется на общих темах, затронутых в статьях этого специального выпуска, включая важность (а) контекста для понимания и изменения как эмоций, так и стратегий регуляции эмоций, (б) нацеливания на положительные эмоции при лечении, (в) гибкости в лечении. использование стратегий регуляции эмоций и (г) применение перспективы развития в отношении регуляции эмоций.В заключение мы приводим выводы и обещания ориентированных на лечение исследований эмоционально-ориентированных подходов, включая наш собственный унифицированный подход (Allen, McHugh, & Barlow, в печати; Barlow, Allen, & Choate, 2004; Ehrenreich & Barlow, 2007; Ehrenreich). , Buzzella, & Barlow, 2007).

КОНТЕКСТ И ОЦЕНКА ЭМОЦИЙ И РЕГУЛЯЦИЯ ЭМОЦИЙ

Как обсуждается в этом специальном выпуске, растет признание как важной роли эмоций в развитии психопатологии, так и растущее понимание важности обращения с эмоциями и эмоциональные процессы в клинических вмешательствах.При рассмотрении способов оценки эмоций в вмешательствах, ориентированных на эмоции, важно иметь концептуально ясное представление о лежащей в основе эмоциональной конструкции, на которую направлено вмешательство, тем самым проясняя предлагаемые цели изменения, определяя конструкции и процессы, которые должны быть в центре внимания. оценки и определения стандартов, по которым может оцениваться вмешательство. Чтобы гарантировать, что мы точно и эффективно оцениваем эмоции в клинических вмешательствах, нам необходимо определить (а) что именно мы предлагаем оценить (т.е., эмоциональная осведомленность, выражение, регулирование и т. д.), (б) функция оценки в отношении желаемого клинического результата и (в) контекст, в котором возникает эмоция.

Что нужно оценивать?

Земан, Климес-Дуган, Кассано и Адриан (2007) указывают, что в качестве первого шага необходимо подумать о том, что именно в эмоциях мы предлагаем оценить. Заинтересованы ли мы эмоцией в ее структурном содержании (что такое эмоция , ), или нас интересует ее функциональная роль (что эмоция делает )? Считается, что при вмешательствах, ориентированных на эмоции, благополучие клиентов тесно связано с той функциональной ролью, которую эмоции играют в их жизни.Таким образом, важно понимать, что такое эмоции, а также их роль в повседневном опыте и взаимодействии с внутренним и внешним миром. Следовательно, и структура , и структура , функция эмоции, являются важными областями оценки. Подчеркивание структуры эмоций на раннем этапе вмешательства позволяет начать обучение клиентов об эмоциях, причинах их возникновения и о том, что составляет эмоциональный опыт. Таким образом, оценка структуры эмоции может позволить клиентам лучше осознавать свои эмоциональные переживания.Оценка функциональной роли эмоций имеет решающее значение для понимания того, как эмоции используются для управления и регулирования взаимодействия с внешней и внутренней средой. В рамках этой области может быть важно оценить способы, которыми клиент реагирует на свои эмоциональные переживания, отношение клиента к его или ее собственным эмоциональным переживаниям и эмоциям других людей, а также то, как клиент регулирует свои эмоции в соответствии с к ситуативным требованиям. Таким образом, оценка того, что такое эмоция и что она делает, может быть важной областью интереса в клинических вмешательствах, направленных на эмоции.Тогда возникает вопрос, как эффективно измерить прогресс в этих областях в ходе вмешательства и какие методы измерения могут быть наиболее эффективными.

Как это следует оценивать?

Чтобы оценить эффективность вмешательства, ориентированного на эмоции, мы должны уметь измерять реальные изменения в эмоциональной обработке с течением времени. Тем не менее, как указали несколько авторов этого выпуска, это может создать методологические проблемы. При выборе подходящих способов оценки клинических вмешательств важно помнить о конечных целях оценки.Например, если цель состоит в том, чтобы определить, изменились ли глобальные уровни эмоционального опыта, то, возможно, наиболее подходящими могут быть меры самоотчета, ориентированные на особенности. Однако, если целью оценки является отслеживание динамических изменений эмоциональной реакции в ходе воздействия, то, возможно, более подходящей будет физиологическая методика или методика выборки опыта. Необходимы дальнейшие исследования для разработки и проверки показателей, которые могут надежно фиксировать моментальные изменения в целевых областях функционирования и адекватно фиксировать динамическое, контекстно-зависимое использование стратегий управления эмоциями или регулирования.

Каков контекст эмоции?

Контекст — это критическая переменная, которую необходимо тщательно учитывать при оценке эмоций и стратегий регулирования эмоций в клинических вмешательствах. Переживание и функция эмоций неразрывно связаны с контекстом, в котором они возникают, и поэтому контекст нельзя игнорировать. Контекст включает не только ситуационные / средовые факторы, но также внутренние, связанные с развитием, социально-межличностные и культурные факторы. Учет этих переменных имеет решающее значение для полного понимания эмоциональных процессов клиента.

Например, важно понимать внутренний контекст, в котором возникают эмоции у клиента. Отношение клиента к его или ее собственным внутренним переживаниям можно рассматривать как первую важную переменную, влияющую на роль эмоций в жизни клиента, и, следовательно, может быть особенно важной целью изменений. Как клиент относится к своим эмоциональным переживаниям? Считает ли клиент эмоции хорошими, безопасными, позитивными или полезными, или он считает эмоции плохими, угрожающими или мешающими? Позиция, занимаемая клиентом по отношению к своим эмоциям, представляет особый интерес для вмешательств, ориентированных на эмоции, поскольку такая позиция может иметь далеко идущие эмпирические, поведенческие и межличностные последствия (Campbell-Sills & Barlow, 2006; Gross & John, 2003 ; Roemer et al., 2005).

Как было предложено Zeman et al. (2007) и Suveg, Southam-Gerow, Goodman и Kendall (2007), рассмотрение эмоциональной жизни клиента в контексте его возраста развития также является важным соображением. в частности, степень, в которой клиент способен осознавать и отражать свое собственное эмоциональное состояние, распознавать эмоции в других, обнаруживать и сосредотачиваться на ключевых аспектах эмоциональной среды, получать доступ к памяти и делать выводы на основе на прошлые эмоциональные переживания, а также обладать лингвистической и вербальной способностью обозначать и выражать эмоциональные переживания.Социально-межличностные отношения — еще одна важная контекстная переменная, особенно для оценки детей и подростков. Например, степень, в которой эмоциональные проявления клиента принимаются и терпимы в рамках важных социально-межличностных отношений, или то, как эмоции моделируются для клиента в домашней среде, может иметь прямые последствия для эмоционального функционирования клиента. клиент.

Осведомленность о текущем ситуационном контексте, в котором разворачиваются эмоции, также является важным фактором для оценки в отношении адаптивного эмоционального функционирования.Эмоциональные переживания не возникают в вакууме и тесно связаны с контекстом, в котором они возникают. Следовательно, оценка ситуативных контекстных переменных является важной частью анализа эмоциональных переживаний и рассмотрения ситуационно адекватных реакций. Научиться воспринимать информацию обо всем ситуационном контексте, в котором возникает эмоция (включая способы, которыми эмоции могут быть вызваны отдаленными событиями, способ, которым неправильное приписывание ситуации может влиять на эмоциональную реакцию, и последствия последующих эмоциональных реакций). важный шаг к конечной цели содействия гибкому, ситуативно подходящему применению эмоциональных реакций, так что клиент начинает понимать, когда уместно выражать эмоции, а когда может быть более уместным модулировать или подавлять эмоциональные реакции.

Культура — еще одна контекстная переменная, которую следует учитывать при оценке эмоций, поскольку культурные нормы выражения эмоций и опыта имеют определенную вариативность. Таким образом, необходимо учитывать культурные различия, делая предположения об адаптивном или неадаптивном характере эмоциональных реакций клиента и стратегий управления эмоциями. Например, в японской культуре можно ценить избегание негативных результатов в социальных взаимодействиях и поддержание социальной гармонии, а стоицизм ценится выше выражения негативных эмоций (Mesquita & Karasawa, 2002).Следовательно, стрессовое эмоциональное выражение может посылать сообщение, несовместимое с культурными ценностями клиента. Способы, которыми эмоциональные переживания передаются и сообщаются клиентами, также могут различаться в зависимости от культуры. Например, некоторые английские слова, используемые для обозначения эмоций, не имеют аналогов в других языках. Точно так же могут быть ограничения в возможности напрямую переводить эмоциональные слова на английском языке в похожие слова на других языках, которые имеют одинаковое эмпирическое значение на обоих языках.Могут быть различия в том, как описываются физиологические реакции на эмоциональные переживания. Например, опыт эл. Калора или «жара» — это симптом, о котором сообщают сальвадорские беженцы, пострадавшие от травм, но о нем не сообщают люди в других культурах (например, Jenkins & Valiente, 1994). Помнить о культурных особенностях того, как клиенты могут рассматривать эмоции и сообщать об эмоциональных переживаниях, имеет решающее значение для оценки эмоций в клинических вмешательствах.

Понимание важности контекста в изучении новых, адаптивных способов связи с эмоциональными переживаниями — критическая переменная в конечном успехе эмоционально-ориентированных вмешательств. Терапевт должен помнить, что то, что переживается в контексте сеанса, не может быть обобщено в контекстах реального мира, и поэтому необходимо приложить усилия для установления связи для клиента между адаптивными навыками, приобретенными на сеансе, и их применением. навыки в повседневной эмоциональной жизни.Оценивая контекст, в котором возникают эмоциональные переживания в реальном мире, терапевт может использовать некоторые из этих сигналов и использовать их в сеансе при демонстрации новых адаптивных навыков. Как предположили Меннин и Фарач (2007), доступ к внутреннему контексту сеанса через эмоциональное вовлечение может быть особенно важным и полезным для того, чтобы сделать новые навыки заметными и доступными для клиента в эмоционально вызывающих воспоминаниях ситуациях вне сеанса.

РОЛЬ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ ЭМОЦИЙ

Общая тема статей в этом специальном выпуске — важность повышенного внимания и сосредоточения на положительных эмоциях при оценке и психологической терапии.Исследования выявили, что уровни негативных и позитивных эмоций лежат в основе широкого спектра эмоциональных расстройств. Исследования скрытой структуры эмоциональных расстройств выявили, что отрицательный аффект является распространенным диатезом среди целого ряда расстройств настроения и тревожных расстройств. Более того, было обнаружено, что депрессия и социальная фобия характеризуются пониженным уровнем положительных эмоций. Этот результат был воспроизведен в ряде исследований с использованием различных методов, включая методологию продольных латентных переменных (Brown, 2007), методологию выборки опыта (Kashdan & Steger, 2006) и лабораторные парадигмы (Larson, Nitschke , & Дэвидсон, 2007).Учитывая частичное совпадение такого расстройства, как депрессия, и ряда потенциально сопутствующих эмоциональных расстройств (например, Cole, Peeke, Martin, Truglio, & Seroczynski, 1998; Costello, Mustillo, Erkanli, Keeler, & Angold, 2003), это может быть уместным рассматривать положительный аффект как еще один способ эмоционально-ориентированного вмешательства при эмоциональных расстройствах.

Функциональные отчеты об эмоциях уже давно отмечают информативную роль эмоций и тесную связь между эмоциями и поведением (Frijda, 1986; Lazarus, 1991).Отрицательные эмоции действуют, сужая внимание и мобилизуя тело для ответа. Конкретные отрицательные эмоции связаны с определенными тенденциями к действию (страх – бегство, гнев – нападение и т. Д.), Которые считаются эволюционно адаптивными. Функциональные теории, как правило, сосредоточены на предоставлении теоретических объяснений отрицательных эмоций, но Фредриксон (1998, 2001) расширил концепцию тенденций к действию на положительные эмоции с помощью своей теории расширения и развития, которая утверждает, что положительные эмоции расширяют репертуар мыслей и действий людей. и наращивать свои долговечные личные ресурсы.

По мере расширения исследований природы положительных эмоций появляются новые захватывающие возможности для расширения и усиления (или улучшения) существующих подходов к лечению. Например, теория расширения и строительства Фредриксона (Fredrickson, 2001) предлагает способы, с помощью которых мы можем укрепить существующие методы лечения. Одна из самых захватывающих возможностей, предлагаемых теорией «расширяй и развивай», — это способность положительных эмоций «нейтрализовать» или смягчить сохраняющиеся эффекты отрицательных эмоций. То есть, расширяя ответы, доступные человеку в данный момент, положительные эмоции могут служить несовместимой реакцией на сужающие внимание, физиологически возбуждающие эффекты отрицательных эмоций.Так называемая гипотеза отмены получила поддержку в нескольких исследованиях, предполагающих, что положительные эмоции обладают способностью изменять или уменьшать физиологические последствия отрицательных эмоций (см. Fredrickson, 2001; Hughes & Kendall, в печати).

Это предполагает интригующую возможность того, что положительные эмоции, если они культивируются в процессе лечения, могут служить противоположными тенденциями действия или несовместимыми ответами на затяжные отрицательные эмоции. Изменение такого эмоционального поведения составляет один из трех основных компонентов наших унифицированных подходов к лечению эмоциональных расстройств (Allen et al., под давлением; Ehrenreich et al., 2007). Подходы к лечению, основанные на науке об эмоциях, которые конкретно нацелены на регулирование эмоций, выиграют от сосредоточения на формировании положительных эмоций в дополнение к ослаблению отрицательных эмоций. Стратегическое построение положительных эмоций оказывает благотворное влияние как на течение, так и на продолжительность отрицательных эмоций. Необходимы дополнительные исследования для дальнейшего объяснения природы улучшающих эффектов положительных эмоций, включая то, наблюдаются ли такие эффекты на субъективном опыте эмоций.

Исследования необходимы для изучения пользы и ограничений создания положительных эмоций. Например, остается открытым вопрос, является ли построение положительных эмоций стратегией, которую можно использовать намеренно и осознанно для изменения переживания отрицательных эмоций, или такая стратегия оказывает благотворное воздействие только при запуске или инициировании извне (например, случайное событие или экспериментально вызванное с помощью видеоклипов). Вполне вероятно, что функция этой стратегии будет ключевой при определении, является ли такой ответ адаптивным или нет.Например, если формирование положительных эмоций используется с целью подавления или избежания переживания отрицательных эмоций, положительный эффект может быть утрачен. С другой стороны, положительный эффект может быть достигнут, если функция создания положительной эмоции заключается в преобразовании эмоционального опыта путем терпимости или принятия отрицательной эмоции и перефокусировки внимания как способа обойти постоянную обработку отрицательных эмоций, которая так распространена среди людей. эмоциональные расстройства.Необходимы дальнейшие исследования взаимосвязи между положительными и отрицательными эмоциями.

Включение положительных эмоций в подход к лечению, ориентированному на эмоции, также может улучшить результат за счет создания у человека долгосрочных ресурсов преодоления трудностей. По словам Фредриксона, положительные эмоции привлекают внимание в краткосрочной перспективе, в то время как в долгосрочной перспективе эффект может заключаться в увеличении доступных ресурсов для преодоления трудностей за счет развития гибкого и творческого мышления. Это говорит о том, что включение положительных эмоций в лечение может помочь сохранить долгосрочные успехи и, возможно, защитить от рецидива за счет укрепления устойчивых ресурсов и устойчивости человека.

ВАЖНОСТЬ ГИБКОСТИ В РЕГУЛИРОВАНИИ ЭМОЦИЙ

Одним из важных выводов, обсуждаемых в этом специальном выпуске, является важность поощрения гибкого использования стратегий регуляции эмоций. Исторически сложилось так, что психологические методы лечения были сосредоточены на облегчении отрицательных эмоций. Наука и теория эмоций начали осознавать важность более гибкого подхода к регулированию эмоций. Успешное преодоление приливов и отливов эмоциональной жизни требует динамического использования множества регулирующих стратегий.Как упоминалось ранее, формирование положительных эмоций является одним из важных аспектов регулирования эмоций, от включения которого будет полезно психологическое лечение. Дополнительные навыки регулирования эмоций, такие как соответствующее уменьшение положительных эмоций и усиление переживания некоторых отрицательных эмоций, являются важными дополнительными целями для подходов к лечению, ориентированных на эмоции. Как обсуждалось ранее, уместность использования той или иной стратегии во многом зависит от контекста, в котором она должна быть зачислена, и необходимы дальнейшие исследования для объяснения уместности конкретных стратегий регуляции эмоций.Этот момент подчеркивает важный пробел в нашей текущей базе знаний. В настоящее время в значительной степени неизвестно, могут ли определенные стратегии регулирования, которые могут быть менее полезными в целом (например, подавление), быть полезными при определенных обстоятельствах. Проведенные исследования были сосредоточены либо на хроническом использовании (или уровнях признаков) определенных стратегий регулирования, либо на их непосредственном воздействии в строго контролируемой лабораторной среде. Что осталось в основном неизученным, так это повседневные эффекты использования таких стратегий в контексте повседневных стрессоров и незначительных неудобств, которые обязательно возникают.Необходимы исследования с использованием более экологически обоснованных методов для объяснения пределов и границ пагубных и благоприятных эффектов определенных стратегий регулирования эмоций. Например, исследования, использующие методологии выборки опыта, позволили бы изучить колебания в ежедневном использовании индивидуумом определенной стратегии регулирования (т. Е. Подавления) сверх уровней ее или его черт этой стратегии.

ПЕРСПЕКТИВА РАЗВИТИЯ LIFESPAN

Критически важно учитывать переменные развития при изучении эмоций и их регуляции, а также применять эти концепции к лечению с учетом особенностей развития.Хотя большинство исследований, касающихся регуляции эмоций, проводилось на нормальных популяциях, в литературе начали концептуально рассматривать навыки регуляции эмоций как фактор риска для большинства форм детской психопатологии (Bradley, 2000; Cicchetti, Ackerman, & Izard, 1995; Keenan). , 2000; Vasey & Dadds, 2001). Например, модель регуляции эмоций Брэдли (2000) выдвигает гипотезу о том, что у ребенка есть темпераментная или усвоенная уязвимость к повышенным уровням возбуждения в эмоционально значимых ситуациях.В стрессовых условиях эта уязвимость препятствует попыткам эффективно и успешно модулировать эмоциональную реактивность. Это приводит к неадаптивным попыткам справиться и создает фактор риска психопатологии. Учитывая это, понимание того, какие стратегии регуляции эмоций люди наиболее способны изучить и применять на различных уровнях развития, может быть важной задачей для успешного вмешательства.

Помимо приобретения и использования навыков регулирования эмоций, доступных человеку, траектория его развития также может изменить регулирующие цели или предпочтения.Например, Carstensen et al. исследовали, как восприятие оставшегося времени может изменить цели регуляции эмоций. Теория социально-эмоциональной избирательности (Carstensen, 2006; Carstensen, Isaacowitz, & Charles, 1999) утверждает, что воспринимаемые временные ограничения влияют на относительный приоритет различных целей регулирования, предсказывая криволинейную траекторию достижения связанных с эмоциями целей на протяжении всей жизни. Проводя широкое различие между регулирующими целями, сфокусированными на обучении и исследовании (цели, связанные со знаниями), и целями, сфокусированными на аффективных состояниях себя и других (цели, связанные с эмоциями), Carstensen et al.обнаружили, что приоритет обработки отдается целям, связанным с эмоциями, раньше и позже в жизни, тогда как целям, связанным со знаниями, отдается приоритет в подростковом и раннем взрослом возрасте (Carstensen, 2006; Carstensen et al., 1999).

Это различие предполагает, что подходы к лечению, чувствительные к развитию, выиграют от признания того, как развитие продолжительности жизни взаимодействует не только со способностями к регулированию эмоций, но и с целями таких процессов. Таким образом, для подростков и молодых людей лечение, ориентированное на эмоции, может выиграть от подчеркивания роли регуляции эмоций в достижении целей, связанных со знаниями, или того, как можно согласовать, интегрировать и преследовать нормативные цели, отличные от целей, связанных с эмоциями.Тем не менее, для детей младшего возраста и пожилых людей лечение, ориентированное на эмоции, может быть полезным, если акцентировать внимание на регулировании эмоций в интересах достижения связанных с эмоциями целей и межличностных отношений. Хотя необходимы дальнейшие исследования, такая работа подчеркивает важность включения перспективы развития в течение жизни в науку об эмоциях и потенциальные преимущества, которые такой подход обеспечивает для разработки лечения, включая адаптацию широко сфокусированных подходов к лечению (например, Allen et al., под давлением; Barlow et al., 2004; Эренрайх и Барлоу, 2007; Ehrenreich et al., 2007) отдельным пациентам.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЛЕЧЕНИЯ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ

Одним из препятствий, стоящих перед широким распространением и использованием существующих эмпирически обоснованных методов лечения, является трудность, связанная с эффективным распространением. Современные подходы, ориентированные на конкретное заболевание, требуют, чтобы практикующий врач прошел обширную подготовку по ряду различных протоколов. В условиях ограниченных ресурсов такой подход может быть обречен на провал.Разработка лечения, нацеленного на диатезы и лежащие в их основе процессы, которые, как выяснилось, являются общими для эмоциональных расстройств, может помочь улучшить распространение и предоставить более эффективный способ преодоления разрыва между наукой и практикой. Преимущества обучения клиницистов единому унифицированному протоколу по сравнению с многократным обучением многочисленным протоколам, связанным с конкретным заболеванием, очевидны. Унифицированный протокол снизит спрос на ограниченные ресурсы клиницистов (время, деньги и т. Д.) И, возможно, устранит один из ключевых барьеров на пути широкого распространения.

В дополнение к дополнительному преимуществу распространения, лечение, направленное на общие черты эмоциональных расстройств, может помочь повысить эффективность и результативность лечения. Лечение, ориентированное на эмоции, может быть применимо к более широкому спектру диагностических и симптоматических проявлений. Более широкий фокус на эмоциях может облегчить перевод или обобщение лечения из исследовательской клиники в повседневную клиническую практику (эффективность лечения) за счет более точного сопоставления с проявлениями коморбидных симптомов.Более того, за счет нацеливания на общие диатезы и процессы, лежащие в основе коморбидных проявлений, единый эмоционально-ориентированный подход может обеспечить эквивалентную или большую степень эффективности для ряда сопутствующих состояний за меньшее время (один курс лечения против нескольких курсов).

Как отмечено Suveg et al. (2007), одним из примеров лечебного подхода, нацеленного на такие распространенные диатезы и процессы, является Единый протокол лечения эмоциональных расстройств (Ehrenreich et al., 2007). В настоящее время ведутся исследования как взрослых (Allen et al., В печати), так и подростковых (Ehrenreich & Barlow, 2007) вариантов этого протокола. Эти протоколы нацелены на изменение отношения людей к их собственным эмоциональным переживаниям, помогая им применять более адаптивные стратегии регулирования эмоций во время эмоционального возбуждения. В частности, стратегии дезадаптивного регулирования, направленные на уменьшение переживания дискомфортных эмоциональных переживаний, нацелены и устранены, чтобы обеспечить развитие и усиление адаптивных реакций на такие стимулы.Оба протокола в значительной степени полагаются на экспериментальные упражнения для объяснения представленных концепций и подчеркивания контекста собственных эмоциональных переживаний человека посредством выбора индивидуальных упражнений по «раскрытию эмоций». Дальнейший упор на включение как положительных, так и отрицательных эмоций теперь включен в обе версии этого протокола. Протокол для взрослых нацелен на отдельного клиента, в то время как вмешательство, ориентированное на подростков, включает в себя как клиента, так и опекуна на протяжении всего лечения.Чтобы удовлетворить потребности подросткового возраста в развитии, терапевтический язык должен быть максимально простым, а рабочие тетради для родителей и подростков содержат релевантные виньетки и разъяснения концепций лечения широкого спектра эмоций с учетом особенностей развития. Первоначальные результаты открытых испытаний протоколов как для взрослых, так и для подростков открывают прекрасные перспективы для тех видов ожидаемой эффективности лечения, распространения информации и преимуществ в обучении клиницистов, которые может дать лечение, в широком смысле ориентированное на эмоции.Считается, что за счет включения новых исследований в области науки об эмоциях, которые обсуждались в этом специальном выпуске, этот единый подход к лечению эмоциональных расстройств окажет далеко идущее влияние на выражение и переживание широкого спектра эмоциональных расстройств.

Благодарности

Подготовка этой статьи была поддержана грантом MH073946 Национального института психического здоровья, предоставленным Джилл Т. Эренрайх.

Ссылки

• Аллен Л. Б., МакХью Р.К., Барлоу Д.Х.Эмоциональные расстройства: единый протокол. В: Барлоу Д.Х., редактор. Клинический справочник психологических расстройств. 4. Нью-Йорк: Guilford Press; под давлением. [Google Scholar]
• Барлоу Д.Х., Аллен Л.Б., Чоат М. На пути к единому лечению эмоциональных расстройств. Поведенческая терапия. 2004. 35: 205–230. [Google Scholar]
• Брэдли С.Дж. Регулирование аффекта и развитие психопатологии. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 2000. [Google Scholar]
• Brown TA. Временное течение и структурные отношения между параметрами темперамента и конструкциями тревожности и расстройства настроения DSM-IV .Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 313–328. [PubMed] [Google Scholar]
• Campbell-Sills L, Barlow DH. Включение регулирования эмоций в концептуальное представление и лечение тревожных и эмоциональных расстройств. В: Гросс Дж. Дж., Редактор. Справочник по регулированию эмоций. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 2006. С. 542–560. [Google Scholar]
• Carstensen LL. Влияние чувства времени на развитие человека. Наука. 2006; 312: 1913–1915. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Carstensen LL, Isaacowitz DM, Charles ST.Серьезное отношение к времени: теория социально-эмоциональной избирательности. Американский психолог. 1999. 54: 165–181. [PubMed] [Google Scholar]
• Чиккетти Д., Акерман Б.П., Изард CE. Эмоции и регуляция эмоций в психопатологии развития. Развитие и психопатология. 1995; 7: 1–10. [Google Scholar]
• Коул Д.А., Пик Л.Г., Мартин Дж.М., Труглио Р., Серочинский А.Д. Продольный взгляд на связь между депрессией и тревогой у детей и подростков. Журнал консалтинговой и клинической психологии.1998. 66: 451–460. [PubMed] [Google Scholar]
• Костелло Э. Дж., Мустилло С., Эрканли А., Киллер Дж., Ангольд А. Распространенность и развитие психических расстройств в детском и подростковом возрасте. Архив общей психиатрии. 2003. 60: 837–844. [PubMed] [Google Scholar]
• Ehrenreich JT, Barlow DH. Единый протокол лечения эмоциональных расстройств у молодежи. Неопубликованная рукопись. Бостонский университет; Бостон, Массачусетс: 2007. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Ehrenreich JT, Buzzella BA, Barlow DH.Общие терапевтические принципы лечения эмоциональных расстройств. В: Hofmann S, Weinberger J, редакторы. Искусство и наука психотерапии. Нью-Йорк: Бруннер-Рутледж; 2007. С. 191–210. [Google Scholar]
• Fischer KW, Tangney JP. Самосознательные эмоции и революция аффектов: структура и обзор. В: Tangney JP, Fischer KW, редакторы. Застенчивые эмоции: психология стыда, вины, смущения и гордости. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 1995. С. 3–22. [Google Scholar]
• Fredrickson BL.Что хорошего в положительных эмоциях? Обзор общей психологии. 1998. 2: 300–319. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Fredrickson BL. Роль положительных эмоций в позитивной психологии: теория позитивных эмоций, расширяющая и развивающая. Американский психолог. 2001; 56: 218–226. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Frijda NH. Эмоции. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета; 1986. [Google Scholar]
• Gross JJ, John OP. Индивидуальные различия в двух процессах регуляции эмоций: влияние на аффект, отношения и благополучие.Журнал личности и социальной психологии. 2003. 85: 348–362. [PubMed] [Google Scholar]
• Хьюз А.А., Кендалл ПК. Влияние положительного эмоционального состояния на искажения когнитивной обработки у детей с тревожными расстройствами. Эмоции в прессе. [PubMed] [Google Scholar]
• Дженкинс Дж. Х., Валиенте М. Телесные трансляции страстей: Эль-калор среди сальвадорских женщин-беженцев. В: Csordas TJ, редактор. Воплощение и опыт. Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета; 1994. С. 163–182. [Google Scholar]
• Кашдан ТБ, Штегер М.Ф.Расширение топографии социальной тревожности: выборочная оценка положительных эмоций, положительных событий и подавления эмоций. Психологическая наука. 2006. 17: 120–128. [PubMed] [Google Scholar]
• Кинан К. Нарушение регуляции эмоций как фактор риска детской психопатологии. Клиническая психология: наука и практика. 2000; 7: 418–434. [Google Scholar]
• Ларсон К.Л., Ничке Дж. Б., Дэвидсон Р. Дж.. Общие и отличные модели аффективной реакции в измерениях тревоги и депрессии.Эмоции. 2007; 7: 182–191. [PubMed] [Google Scholar]
• Lazarus RS. Эмоция и адаптация. Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета; 1991. [Google Scholar]
• Меннин Д., Фарач Ф. Эмоции и развивающиеся методы лечения психопатологии взрослых. Клиническая психология: наука и практика. 2007. 14: 329–352. [Google Scholar]
• Мескита Б., Карасава М. Разные эмоциональные жизни. Познание и эмоции. 2002. 16: 127–141. [Google Scholar]
• Ремер Л., Салтерс К., Раффа С.Д. Страх и избегание внутреннего опыта в GAD: предварительные тесты концептуальной модели.Когнитивная терапия и исследования. 2005; 29: 71–88. [Google Scholar]
• Sloan DM, Kring AM. Измерение изменений эмоций во время психотерапии: концептуальные и методологические вопросы. Клиническая психология: наука и практика. 2007. 14: 307–322. [Google Scholar]
• Сувег К., Саутхэм-Героу, Массачусетс, Гудман К.Л., Кендалл, ПК. Роль теории эмоций и исследований в развитии детской терапии. Клиническая психология: наука и практика. 2007. 14: 358–371. [Google Scholar]
• Васи MW, Dadds MR.Введение в психопатологию развития тревожности. В: Васей М.В., Папа М.Р., редакторы. Психопатология развития тревожности. Оксфорд, Великобритания: Издательство Оксфордского университета; 2001. С. 3–26. [Google Scholar]
• Земан Дж., Климс-Дуган Б., Кассано М., Адриан М. Проблемы измерения при исследовании эмоций у детей и подростков. Клиническая психология: наука и практика. 2007; 14: 377–401. [Google Scholar]

Пять жизненно важных функций наших эмоций

Октябрь — месяц эмоциональной осведомленности. Вот почему это важно.

Эмоции дают нам пять сильных сторон, которые помогают нам общаться с другими и получать то, что нам нужно в жизни. В следующий раз, когда вы испытаете неприятные эмоции, вы, вероятно, сможете лучше справиться с ними, если поймете их ценность.

Цель эмоций

Эмоции могут играть важную роль в том, как мы думаем и ведем себя. Эмоции, которые мы испытываем каждый день, могут побудить нас действовать и повлиять на решения, которые мы принимаем в отношении нашей жизни, как больших, так и малых.Чтобы по-настоящему понять эмоции, важно понимать три важнейших компонента эмоции.

Наши эмоции состоят из субъективного компонента (как мы переживаем эмоцию), физиологического компонента (как наши тела реагируют на эмоцию) и выразительного компонента (как мы ведем себя в ответ на эмоцию). Эти различные элементы могут играть роль в функции и цели наших эмоциональных реакций.

Наши эмоции могут быть кратковременными, например, вспышка раздражения на коллегу, или продолжительными, например, стойкой грустью из-за потери отношений.Но почему именно мы испытываем эмоции? Какую роль они выполняют?

Эмоции могут побудить нас к действию

Столкнувшись с нервным экзаменом, вы можете сильно беспокоиться о том, хорошо ли вы сдадите и как тест повлияет на вашу итоговую оценку. Из-за этих эмоциональных реакций у вас может быть больше шансов учиться. Поскольку вы испытали определенную эмоцию, у вас была мотивация действовать и делать что-то позитивное, чтобы повысить свои шансы на получение хорошей оценки.

Мы также склонны предпринимать определенные действия, чтобы испытать положительные эмоции и минимизировать вероятность возникновения отрицательных эмоций. Например, вы можете искать общественные занятия или хобби, которые дадут вам чувство счастья, удовлетворенности и волнения. С другой стороны, вы, вероятно, избежите ситуаций, которые потенциально могут привести к скуке, грусти или беспокойству.

Эмоции помогают нам выживать, процветать и избегать опасностей

Натуралист Чарльз Дарвин считал, что эмоции — это приспособления, которые позволяют людям и животным выживать и воспроизводиться.Когда мы злимся, мы, вероятно, столкнемся с источником нашего раздражения. Когда мы испытываем страх, у нас больше шансов избежать угрозы. Когда мы чувствуем любовь, мы можем искать себе пару и воспроизводить потомство.

Эмоции играют адаптивную роль в нашей жизни, мотивируя нас действовать быстро и предпринимать действия, которые увеличивают наши шансы на выживание и успех.

Эмоции помогают нам принимать решения

Наши эмоции имеют большое влияние на решения, которые мы принимаем, от того, что мы решаем съесть на завтрак, до того, за каких кандидатов мы выбираем голосовать на политических выборах.

Исследователи также обнаружили, что люди с определенными типами повреждений мозга, влияющими на их способность испытывать эмоции, также имеют пониженную способность принимать правильные решения.

Даже в ситуациях, когда мы считаем, что наши решения руководствуются исключительно логикой и рациональностью, эмоции играют ключевую роль. Было показано, что эмоциональный интеллект или наша способность понимать эмоции и управлять ими играет важную роль в принятии решений.

Эмоции позволяют другим людям понять нас

Когда мы взаимодействуем с другими людьми, важно давать им сигналы, чтобы помочь им понять, что мы чувствуем.Эти сигналы могут включать эмоциональное выражение посредством языка тела, например, различные выражения лица, связанные с конкретными эмоциями, которые мы испытываем.

В других случаях это может включать прямое указание того, что мы чувствуем. Когда мы говорим друзьям или членам семьи, что чувствуем себя счастливыми, грустными, взволнованными или напуганными, мы даем им важную информацию, которую они затем могут использовать для принятия мер.

Эмоции позволяют нам понимать других

Так же, как наши собственные эмоции предоставляют ценную информацию другим, эмоциональные выражения окружающих нас людей дают нам огромное количество социальной информации.Социальное общение — важная часть нашей повседневной жизни и отношений, и очень важно уметь интерпретировать эмоции других людей и реагировать на них. Это позволяет нам правильно реагировать и строить более глубокие и значимые отношения с нашими друзьями, семьей и близкими. Это также позволяет нам эффективно общаться в различных социальных ситуациях, от работы с разгневанным клиентом до управления вспыльчивым сотрудником.

Чарльз Дарвин был одним из первых исследователей, занимавшихся научным изучением эмоций.Он предположил, что эмоциональные проявления также могут играть важную роль в безопасности и выживании. Если вы столкнулись с шипящим или плюющимся животным, это явно указывало бы на то, что существо злилось и защищалось, что заставляло вас отступать и избегать возможной опасности. Точно так же понимание эмоциональных проявлений других дает нам четкую информацию о том, как нам, возможно, придется реагировать в той или иной ситуации.

Последние мысли

Как вы уже знаете, наши эмоции служат самым разным целям.Эмоции могут быть мимолетными, стойкими, сильными, сложными и даже изменяющими жизнь. Они могут побудить нас действовать определенным образом и дать нам инструменты и ресурсы, необходимые для значимого взаимодействия в наших социальных мирах.

Источник: www.verywell.com | Кендра Черри | обновлено 13 июля 2016 г.

Вот вам жизнь…

Чтобы получить доступ к услугам AWP EAP, позвоните по телефону 1-800-343-3822. Ваш EAP готов помочь с семьей, работой, здоровьем и юридическими вопросами. Услуги EAP предоставляются бесплатно и на 100% конфиденциальны.

Alliance Work Partners — это профессиональная служба Workers Assistance Program, Inc.
Copyright © 2016 Workers Assistance Program, Inc

Важность понимания своих эмоций

Многие из моих клиентов приходят ко мне со страхом или неуверенностью в том, чтобы выразить свои эмоции.Мы учимся большей части нашего сознательного и бессознательного поведения в раннем возрасте. Если некоторые или все наши эмоции не были подтверждены в детстве, может показаться пугающим и подавляющим начать ощущать их во взрослом возрасте. Кроме того, наблюдение за определенными образцами или поведением важных фигур в нашей жизни заставляет нас верить определенным вещам о наших эмоциях. Например, возможно, вас учили верить, что определенные эмоции, такие как гнев или печаль, «плохие», а другие чувства, такие как радость, «хорошие».«Также принято расти в семье, где никто не говорил о своих чувствах открыто. Как взрослый, это может лишить вас понятия о том, как регулировать и понимать свои собственные эмоциональные переживания.

Независимо от того, чему вас учили, важно узнать и понять свои чувства и эмоции, в том числе то, как они ощущаются и проявляются в вашем теле. Ниже я расскажу, почему это важный навык. Я также дам несколько полезных советов, как понять свои собственные чувства.

Думайте об эмоциях как о волнах энергии, которые проходят через наши тела и передаются нам. Мы созданы, чтобы испытывать полный спектр основных эмоций, таких как гнев, страх, радость, печаль, волнение и отвращение. Эти основные эмоции помогают нам понимать, общаться и общаться с другими. Они также помогают нам соединиться с самими собой. Эмоции помогают нам понять, следует ли нам бежать от опасности, постоять за себя или обнять кого-то.Ощущение наших эмоций было важной частью нашей эволюции и выживания как вида, и, когда они ощущаются полностью, эти эмоции могут помочь нам жить более связанной и полной жизнью. К сожалению, на протяжении многих лет многие люди были приучены верить, что эмоции — это враги и что их нужно приручить, подавить, ошеломить или контролировать. Мы даже зашли так далеко, что заклеймили кого-то «эмоциональным» или «эмоционально чувствительным» как негативную коннотацию, вместо того, чтобы отмечать эту невероятную способность, которая живет в каждом из нас.

Подробнее: Как уязвимость делает вас сильнее

Непонимание или соприкосновение со своими эмоциями может привести к некоторым печальным последствиям. Исследования показывают, что подавление эмоций делает людей агрессивными и легко возбуждаемыми. Например, если вы подавляете гнев по отношению к своему боссу в течение рабочего дня, у вас больше шансов сорваться или затеять драку с партнером в этот вечер.Когда вы либо блокируете, либо пытаетесь контролировать эмоцию, которую необходимо почувствовать с биологической точки зрения, она может накапливаться внутри вас. Это означает, что вы можете неожиданно почувствовать это позже, что на самом деле заставляет многих людей чувствовать себя более неконтролируемыми. Чем больше мы накапливаем и игнорируем наши чувства, тем более подавляющим может казаться их на самом деле чувствовать. Это также может привести к нездоровому поведению, например, к употреблению психоактивных веществ или переходу к еде, чтобы онемел. Кроме того, другие исследования показывают, что игнорирование эмоциональных сигналов может привести к проблемам с нашим физическим здоровьем, в том числе к более высокому уровню СРК, сердечным заболеваниям и снижению иммунитета

Часы: о чем вам говорит ваше беспокойство

Если вы человек, который не испытывал их эмоций долгое время, чувствует себя подавленным ими или не понимает, каковы ваши эмоции, вы не одиноки.Многих людей просто не учат соприкасаться со своими чувствами, и научить себя регулировать и чувствовать их здоровым и неразрушающим образом — это первый шаг.

Подробнее: Подружитесь со своими чувствами

Ниже приведены несколько советов о том, как подключиться и понять свои чувства:

1. Сделайте паузу и понаблюдайте: Один из самых простых способов начать использовать свои эмоции — это взять паузу в течение дня и проверить себя как физически, так и морально.Как ты себя чувствуешь? Вы сдерживаете напряжение в теле. Если да, то где? Какие мысли приходят вам в голову? Вот несколько основных вопросов, которые нужно задать себе, когда вы делаете паузу. Когда вы используете момент, чтобы понаблюдать за тем, что происходит с вашим телом и разумом в настоящий момент, важно не осуждать. Представьте себя детективом, которому интересно узнать о ваших физических ощущениях и мыслях, а также о том, как они могут быть связаны.
2. Сделайте вдох: Как только вы начнете наблюдать ощущения, которые вы испытываете, и назвали некоторые из них, сделайте несколько длинных и контролируемых вдохов.Сделайте выдох длиннее вдоха. Такое глубокое дыхание активирует блуждающий нерв, который является частью нашего тела, которая помогает регулировать эмоции и нашу нервную систему. Когда вы глубоко дышите таким образом, вы помогаете регулировать свои эмоции и их интенсивность в данный момент.
3. Практикуйте сострадание к себе: Напоминайте себе, что вы человек, и все люди испытывают полный спектр эмоций. Обратите внимание, когда вам стыдно или неудобно испытывать одну из своих эмоций.Вероятно, это связано с верой или историей, которой вас научили. Уважение ко всем нашим эмоциям — прекрасный способ начать принимать себя и практиковать заботу о себе. Исследования показывают, что практика самоуспокоения и самосострадания высвобождает окситоцин в нашем организме. Это заставляет нас чувствовать себя более спокойными и более связанными с собой и друг с другом.

Может показаться устрашающим и пугающим начинать чувствовать свои эмоции, особенно если вы были оторваны от них. Однако важно отметить, что эмоции мимолетны и их нужно чувствовать, чтобы мы могли их высвободить.Никакое чувство не длится вечно. Чем комфортнее вы чувствуете эмоции, тем легче вам будет оседлать волну. Как говорит Алан Уоттс, «если для разнообразия мы позволим нашим чувствам и будем смотреть на их приходы и уходы как на что-то столь же прекрасное и необходимое, как перемены погоды, смены ночи и дня и четыре времени года, мы бы быть в мире с собой ».

Каким образом вы уважаете свои эмоции? Присоединяйтесь к беседе в комментариях ниже.

Предлагает индивидуальные консультации и консультации для пар.Она специализируется на депрессии, тревоге, проблемах в отношениях и травмах.

Роль эмоций в маркетинге

Роль эмоций в UX / UI: понимание эмоционального дизайна

Партнер и президент E-Cubed Media Synthesis Inc.

getty

Люди — разумные существа.Но мы также движимы эмоциями. Сколько раз вы покупали в магазине пакет чипсов или плитку шоколада только потому, что они выглядели привлекательно? Не только физические продукты могут заставить нас чувствовать себя определенным образом. Это может случиться и в цифровом мире.

Что такое эмоциональный дизайн на веб-сайтах и ​​в приложениях?

Эмоции — это то, как люди понимают окружающую их реальность. Инстинктивно мы склонны повторять положительный опыт, потому что он заставляет нас чувствовать себя хорошо, и избегаем отрицательного.Наш мозг устроен так, чтобы учиться на негативном опыте, чтобы не повторять свои ошибки.

Другими словами, эмоциональный дизайн — это то, как определенный цифровой продукт вызывает у пользователей чувства. Это может существенно повлиять на успех приложения или веб-сайта и, следовательно, напрямую повлиять на чистую прибыль предприятия. Дон Норман, провидец современного дизайна, в своей книге Эмоциональный дизайн: почему мы любим (или ненавидим) повседневные вещи разбивает эмоциональные реакции людей на три этапа:

• Висцеральный: это самый основной уровень эмоциональной реакции, которую вы бы назвали «первыми впечатлениями».«Хороший UX-дизайн — это тот, который сразу же заставляет пользователей чувствовать себя хорошо или взволнованно.

• Поведенческий: на поведенческом уровне пользователи оценивают функциональность вашего продукта. Они подсознательно оценивают, насколько легко найти решения, которые они ищут. В визуальном дизайне это может означать, насколько загроможден или не загроможден ваш интерфейс. Простота использования вызывает положительные эмоции.

• Отражение: это высший когнитивный уровень, на котором пользователи сознательно взвешивают достоинства и недостатки продукта.Именно на рефлексивном уровне мы формируем общее впечатление от дизайна.

Нет уровня важнее другого. Фактически, очень часто уровень рефлексии может подорвать первоначальную реакцию на приложение или веб-сайт. Как UX-дизайнер, вы должны соответствовать всем трем когнитивным уровням, чтобы сформировать эмоциональную долговременную связь со своей аудиторией.

Как вы используете эмоциональный дизайн в UX / UI?

Юмор — самый очевидный способ завязать отношения с вашими пользователями.У ASOS и Dollar Shave Club это неплохо получается на страницах своих продуктов. Страницы экрана загрузки и страницы ошибок — главное средство для добавления юмора в ваш визуальный дизайн. Однако не забывайте о своей аудитории. Вы не хотите выглядеть неприятным или раздражающим.

Вот еще несколько способов применить эмоциональный дизайн к вашему веб-сайту или мобильному приложению:

Используйте микрожесты для установления соединения.

Дрожание экрана Apple при неправильном пароле — один из лучших примеров микрожестов, которые помогают установить соединение с пользователями.Он имитирует человеческое покачивание головой, чтобы отказаться от чего-то. Использование смайлов и звуков — еще один способ сделать ваше приложение более привлекательным. Facebook Messenger делает это со звуками для определенных смайлов.

Ползунок для обратной связи с пользователем с анимированными смайликами — еще один пример включения микротестов в ваш UX. Calm, приложение для дыхания, — еще один пример, который использует микрожесты для имитации людей. В пользовательском интерфейсе бренда есть воздушный шар, который надувается и сдувается, чтобы определять частоту дыхания пользователей.

Сделайте плохой опыт более терпимым.

В Google Chrome есть игра про динозавров, которая помогает пользователям оставаться в курсе событий, когда их интернет-соединение прерывается. Это пример создания положительного опыта из отрицательного. Предложение пользователям небольших вознаграждений на страницах 404 — еще один способ облегчить негативный опыт. Наградой может быть бесплатная электронная книга по теме, в которой вы разбираетесь в своей области.

Для большей наглядности используйте микрокопию.

Mailchimp — один из лучших примеров брендов, использующих микрокопию для привлечения пользователей.Экраны приветствия, контактные формы, панели поиска и даже сообщения об ошибках 404 — все это возможности придать индивидуальности вашему бренду с помощью микрокопии. Grammarly, Airbnb и Dollar Shave Club — вот некоторые бренды, к которым вы можете обратиться за вдохновением при создании контекстных микрокопий.

Персонализируйте опыт.

Воспользуйтесь приложением MyLife для осознанности от Stop, Breathe & Think. Экран приветствия мобильного приложения проверяет, как пользователь себя чувствует.На основе ответа пользователя он предлагает персонализированные медитации с инструкциями. Вы можете применить тот же принцип к своему веб-сайту, показывая пользователям контент на основе их поведения в Интернете и прошлых моделей взаимодействия. Некоторые из крупнейших брендов, такие как Netflix и Amazon, используют персонализацию для создания положительных, запоминающихся впечатлений для пользователей.

Однако сначала убедитесь, что у вас есть прочный фундамент.

В своей книге Designing for Emotion Ааррон Уолтер утверждает, что ожидания пользователей от продукта (включая цифровые продукты, такие как веб-сайты) можно рассматривать как четырехуровневую пирамиду.Начиная с самого низа, пирамида ожиданий пользователей Уолтера состоит в том, насколько функциональным, надежным, удобным и приятным является продукт.

Исходя из этих элементов, я рекомендую вам для начала задать себе следующие вопросы:

• Функциональность: насколько хорошо работает продукт? Убедитесь, что вы разрабатываете что-то, что решает проблемы ваших пользователей.

• Надежность: Насколько надежен продукт при выполнении своих функций? Последовательность — ваш лучший друг здесь. Придерживайтесь соглашений о веб-дизайне и избегайте слишком частого внесения радикальных изменений в пользовательский интерфейс.

• Удобство использования: насколько легко использовать продукт? Протестируйте свой веб-сайт или приложение на разных устройствах и в группах пользователей, чтобы убедиться, что они прошли тест на удобство использования.

• «Удовольствие» (или эмоциональная реакция): что это вызывает у пользователей? Здесь крохотные детали, такие как интеллектуальная микрокопия, дополняют картину.

Если ваш фундамент слаб, даже самый умный эмоциональный дизайн не понравится пользователям.

Forbes Agency Council — это сообщество руководителей успешных агентств по связям с общественностью, медиа-стратегии, креативных и рекламных агентств, доступное только по приглашениям.