Групповая психотерапия Википедия

Групповая психотерапия — форма психотерапии, при которой специально созданная группа людей регулярно встречается под руководством психотерапевта, для достижения следующих целей: разрешения внутренних конфликтов, снятия напряжения, коррекции отклонений в поведении, и иной психотерапевтической работы. Существуют методы психотерапии, изначально разработанные как групповые, например: психодрама, социодрама, психогимнастика.

История

Общепризнанным отцом современной групповой терапии является врач из Бостона, специалист по внутренним болезням Джозеф Херши Пратт. В 1905 г. Пратт лечил большое число больных тяжелой формой туберкулеза. Признавая наличие взаимосвязи между психологическим состоянием и физическим течением туберкулеза, Пратт решил лечить не болезнь, а больного. Пратт собирал в группы больных туберкулезом, в связи с тем, что они не могли позволить себе пребывание в дорогостоящем стационаре и рассказывал больным о гигиене при туберкулезе, необходимости отдыха, свежего воздуха и хорошего питания. Его пациенты вели дневники, свидетельствовавшие о положительных сдвигах в течение болезни, формировании способности к групповому сплочению и заботе друг о друге. В результате их состояние начинало меняться в лучшую сторону, причем быстрее, чем у больных, получавших дорогое и классическое по тем временам лечение. Пратт заметил, что сама группа и воздействие её членов друг на друга, обладает высоким психотерапевтическим фактором, который положительно сказывается на течении основного заболевания. Пратт проанализировал и оценил собственные результаты, на основании чего позже разработал методику групповой психотерапии для людей, не страдающих физическими заболеваниями.

Первым употребил термин «групповая психотерапия» Якоб Морено, создатель психодрамы, которую он ввел в Америке в 1925 г., которая по сути и была групповой терапией. Начальные попытки Морено в использовании групповой терапии получили мощное ускорение во время Второй мировой войны, когда наличие огромного числа психиатрических пациентов, раненных в боях, и лишь незначительного числа обученных психиатров сделало индивидуальную терапию непрактичной и возникла потребность в новых, более экономичных методах лечения.

Расцвет групповой психотерапии начался в 60-е годы XX в. в применения групповой терапии к различным клиническим условиям и к различным типам клинических проблем. Так один из представителей гуманистической психологии Карл Роджерс придавал большое значение групповым формам, считая, что в них психотерапевт является моделью для участников, способствуя тем самым устранению тревоги и развитию самораскрытия, а отношения, складывающиеся между участниками группы, могут создавать оптимальные условия для терапевтического изменения. Его «терапия центрированная на клиенте» и понятие об «энкаунтер-группы» заложили основу антиавторитарной недирективной психотерапии.

Литература

Андрей Курпатов – биография, фото, личная жизнь, жена и дети, развод, семья 2021

Биография Андрея Курпатова

Андрей Владимирович Курпатов – психотерапевт, получивший известность после ряда авторских телепередач («Игры разума», «Нет проблем с доктором Курпатовым!», «Доктор Курпатов», «Все решим с доктором Курпатовым!»), основатель «Высшей школы методологии», создатель проекта «Академия смысла», руководитель Лаборатории нейронаук и поведения человека, открытой Сбербанком, бывший гендиректор производителя телепрограмм ГК «Красный квадрат».

Психотерапевт Андрей Курпатов

Он написал более 100 трудов и издал около полусотни книг по профессиональным вопросам, включая бестселлеры «Красная таблетка», «Чертоги разума», «Троица», «Четвертая мировая война».

Детство и юность

Андрей Курпатов, будущий создатель техник обучения эффективному мышлению, появился на свет 11 сентября 1974 года в Ленинграде, в семье военных врачей. Его отец Владимир Иванович – психиатр-психотерапевт в третьем поколении, доктор медицинских наук, президент Профессиональной медицинской психотерапевтической Ассоциации.

Андрей Курпатов в детстве

Сын решил продолжить семейное дело и в 1989 поступил в Нахимовское военно-морское училище. С 1991 по 1997 он был курсантом Военно-медицинской Академии, получив квалификацию врача по специальности «лечебное дело».

В период учебы он активно занимался научной деятельностью. Так, для обогащения знаний о различных видах психологических процессов Андрей изучал творчество Достоевского, проводил ряд исследований факторов формирования и развития личности, динамики приспособления человека к условиям окружающей среды. В журнале «Вестник балтийской академии» была опубликована его научная работа «Теория личности человека».

Андрей Курпатов в молодости

После получения диплома, чтобы стать психиатром, он прошел обучение в интернатуре ВМедА и затем дополнительное учение в Медицинской академии последипломного образования для получения статуса психотерапевта.

В 1995 молодой человек заболел гриппом с тяжелым и редким осложнением в виде нейроинфекционного заболевания, повлекшего вегетативные нарушения (синдром Гийена-Барре), угрожавшие жизни. Андрей долгое время был полностью обездвижен и мог умереть из-за паралича дыхательной мускулатуры, но врачам удалось его спасти.

За 2 года он окончательно выздоровел и написал научное исследование «Начало психософии», а также издал свой первый печатный труд «Счастлив по собственному желанию», посвятив его практическим рекомендациям в профессиональной области.

В 1997 из-за проблем со здоровьем Курпатову пришлось уйти из военной академии, а спустя два года он уже трудился над созданием современной концептуальной модели под названием «системная поведенческая психотерапия», призванной наиболее технологично оказывать помощь при широком круге психических расстройств. О семье Андрея Курпатова

Профессиональная деятельность

По окончании учебы в 1999, Андрей работал врачом-психотерапевтом в Психиатрической больнице №7 им. ак. И.П. Павлова (Клиника неврозов). Вскоре он занял должность заведующего первым Городским психотерапевтическим центром, являясь также оргметодотделом по психотерапии Комитета по здравоохранению Администрации Петербурга.

Андрей Курпатов работал врачом-психотерапевтом в Психиатрической больнице №7

Кроме этого, с 2000 Курпатов исполнял обязанности эксперта Лицензионной палаты города, занимался вопросами лицензирования медицинской и фармацевтической деятельности, развитием и совершенствованием городских психотерапевтических служб. По его инициативе были открыты дополнительные кабинеты по оказанию помощи пациентам с психическими расстройствами, организовано профильное обучение медицинского персонала.

В том же году он стал автором идеи и основателем Всероссийских научно-практических конференций «Клинические Павловские чтения», впоследствии традиционно проходивших в станах клиники имени великого физиолога и первого отечественного лауреата нобелевской премии И.П.Павлова, а также являлся редактором сборников научных работ, готовившихся к конференциям. Организация этих мероприятий создала возможность профессионального общения ученых и практикующих специалистов в сфере психиатрии, психотерапии и психологии, обмена опытом, знакомства с результатами научных изысканий, посвященных данной проблематике.

Андрей Курпатов стал автором конференций «Клинические Павловские чтения»

Основные направления научной деятельности доктора Курпатова были связаны с прикладными аспектами наук о мозге. В период 2000-2002 гг. под началом неутомимого популяризатора психологии были произведены эпидемиологические изыскания для оценки психического состояния граждан, склонности к суициду, определения причин возникновения и распространенности неврозов (или пограничных состояний), нарушений психики, степени влияния разного рода деструктивных групп и сект, эффективности управленческих решений для коррекции поведения.

В 2002 он был удостоен премии «Золотая психея», стал активно издавать книги по психотерапии, знакомя читателей с прогрессивными методиками лечения депрессий, избыточного веса, заболеваний психосоматического характера. К примеру, в 2007 появились книги «Средство от ВСД» и «С неврозом по жизни».

В 2002 году Андрей Купатов стал издавать свои книги

С 2003 Андрей Владимирович занялся подготовкой собственного проекта на отечественном телевидении – ток-шоу по психологии. В период 2005-2007 гг. он был продюсером и ведущим программ «Все решим с доктором Курпатовым!», «Доктор Курпатов» (Первый канал и «Домашний»).

В течение 5 лет (с 2005 года) доктор Курпатов входил в состав Научно-экспертного совета при главе СФ РФ. В 2006 открыл в родном городе клинику.

Программа Андрея Курпатова «Все решим с доктором Курпатовым!» Курпатов – не только врач, но и продюсер. С 2008 по 2015 он успешно руководил ГК «Красный квадрат», получил Почетную грамоту лидера страны за вклад в подготовку «Евровидения-2009», в 2010 стал членом Академии российского телевидения.

Деятельный доктор был создателем в Культурной столице интеллектуального кластера «Игры разума» и одноименной передачи на канале QWERTY, проекта «Академия смысла», в рамках которого участники обучались техникам эффективного мышления, в 2014 учредил и возглавил «Высшую школу методологии».

Андрей Курпатов создал проект «Игры разума»

Многие книги врача становились бестселлерами. Среди них, «Красная таблетка. Посмотри правде в глаза!», «Чертоги разума. Убей в себе идиота!», «Четвертая мировая война. Будущее уже рядом!», «Троица. Будь больше самого себя», вышедшая в финал премии «Выбор читателей-2018» в номинации «Самая полезная книга» по версии livelib.

Личная жизнь Андрея Курпатова

Знаменитый петербуржец разведен. Его брак с бывшей пациенткой, кинодраматургом Лилией Александровной Ким (1979 г.р.), распался. Они были парой 11 лет, он называл ее «гением» и собирался прожить с ней всю жизнь, но жизнь внесла свои коррективы. В 2011 году СМИ в Сети появилась информация о разводе, подтвержденная Лилией в ее Facebook.

Андрей Курпатов с бывшей женой и дочкой

В 2004 у супругов родилась дочь Соня. С 2015 года девочка проживает в Калифорнии вместе с мамой, ставшей членом Американской гильдии писателей.

Дочь растет очень самостоятельной – сама зарабатывает карманные деньги, покупая одежду, украшая ее вышивками, разного рода рисунками и перепродавая, сама себе готовит (она вегетарианка) и учится на А+ (одни пятерки). У нее хорошие отношения и с отцом, и со вторым мужем Лили.

Андрей Курпатов сейчас

Доктор продолжает выпускать работы по философии и методологии, писать научно-популярные статьи, читать лекции, вести свой канал на YouTube, где его постоянная аудитория к 2019 году уже насчитывала свыше 300 тысяч человек. Недаром, по мнению Всемирной организации здравоохранения, врачом ХХI века должен стать именно психотерапевт. В феврале 2019 в дополнение к имеющимся он получил новую должность – научный руководитель Лаборатории нейронаук и поведения человека в «Сбербанке». Андрей Курпатов о книге «Красная таблетка-2» В 2020 году количество подписчиков на канале Андрея увеличилось вдвое и составило более 600 тысяч человек. Психолог продолжает читать онлайн-лекции и выступать на крупных форумах и конференциях. Также в начале года он презентовал свою новую книгу «Красная таблетка-2. Вся правда об успехе», в которой психолог разбирает наиболее эффективные приемы преодоления лени и рефлексии для шага к успеху. Андрей Курпатов, интервью Ирины Шихман Осенью 2020 года Андрей Курпатов дал большое интервью Ирине Шихман на ее Youtube-канале «А поговорить?», где рассказал о влиянии гаджетов на поведение человека, а также поведал о «цифровом слабоумии». Также психолог выразил свои предположения о будущем технологий и их соприкосновениях с человеком.

Редакция УзнайВсё.ру

Обнаружив ошибку в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter

Посоветуйте психотерапевта — Вопросы на TJ

Товарищи москвичи! Я тут озаботилась своим психическим здоровьем, а с чего начать — не знаю.

На всякий случай записалась к штатному психотерапевту в поликлинику по прописке. Прихожу — а там сидит никакущая, заебанная жизнью баба, которая на мои рыдания никак не отреагировала, а лишь посматривала на настенные часы, и на лице у неё было написано «как же вы меня все затрахали со своими надуманными проблемами, мне вон кредит за стиральную машину платить нечем, а ты тут со своими неправильными взаимоотношениями с родителями».

Вышла я от неё и задумалась: а что делать дальше? В моем окружении все максимально психически здоровы, совета спросить не у кого.

А проблема у меня нехуйская: гелотофобия с «синдромом Пиноккио». Качество жизни очень упало за последние несколько лет, но вот наконец то настал тот момент, когда я готова начать борьбу)

Поделитесь, пожалуйста, контактами психотерапевтов, которым вы доверяете.

2967 просмотров

{ «author_name»: «Воронка энтропии», «author_type»: «self», «tags»: [], «comments»: 127, «likes»: 26, «favorites»: 24, «is_advertisement»: false, «subsite_label»: «ask», «id»: 114808, «is_wide»: true, «is_ugc»: true, «date»: «Wed, 04 Sep 2019 20:58:03 +0300», «is_special»: false }

{«id»:135982,»url»:»https:\/\/tjournal. ru\/u\/135982-voronka-entropii»,»name»:»\u0412\u043e\u0440\u043e\u043d\u043a\u0430 \u044d\u043d\u0442\u0440\u043e\u043f\u0438\u0438″,»avatar»:»f7ead1ac-7b0f-2000-89d6-7f4ff57aa22a»,»karma»:265,»description»:»»,»isMe»:false,»isPlus»:false,»isVerified»:false,»isSubscribed»:false,»isNotificationsEnabled»:false,»isShowMessengerButton»:false}

{«url»:»https:\/\/booster.osnova.io\/a\/relevant?site=tj»,»place»:»entry»,»site»:»tj»,»settings»:{«modes»:{«externalLink»:{«buttonLabels»:[«\u0423\u0437\u043d\u0430\u0442\u044c»,»\u0427\u0438\u0442\u0430\u0442\u044c»,»\u041d\u0430\u0447\u0430\u0442\u044c»,»\u0417\u0430\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u044c»,»\u041a\u0443\u043f\u0438\u0442\u044c»,»\u041f\u043e\u043b\u0443\u0447\u0438\u0442\u044c»,»\u0421\u043a\u0430\u0447\u0430\u0442\u044c»,»\u041f\u0435\u0440\u0435\u0439\u0442\u0438″]}},»deviceList»:{«desktop»:»\u0414\u0435\u0441\u043a\u0442\u043e\u043f»,»smartphone»:»\u0421\u043c\u0430\u0440\u0442\u0444\u043e\u043d\u044b»,»tablet»:»\u041f\u043b\u0430\u043d\u0448\u0435\u0442\u044b»}},»isModerator»:false}

Еженедельная рассылка

Одно письмо с лучшим за неделю

Проверьте почту

Отправили письмо для подтверждения

Главный психотерапевт Петербурга Владимир Курпатов: селфимания – признак деградации

Как часто нас охватывает тревога и даже отчаяние. Как излечить страдающую душу? Как справиться с депрессией и бессонницей? Об этом рассказывает главный психотерапевт СПб, доктор медицинских наук, профессор Владимир Курпатов.

«Петербургский дневник»: Владимир Иванович, многие люди не знают, чем занимается психотерапевт…

Владимир Курпатов: Задача психотерапевта – зная, какое психическое расстройство или болезнь наступили у пациента, вместе с ним разобраться в причинах и найти решение проблем. И это врач-психотерапевт делает с использованием как специальных психотерапевтических техник, так и медикаментозного лечения. Психо­терапевтическая помощь оказывается так называемой полипрофессиональной бригадой. В нее входят врач-психо­терапевт, медпсихолог, специалист по социальной работе и медсестра. Врач-психотерапевт принимает пациентов в поликлинике, психотерапевтическом центре, психо-неврологическом диспансере (ПНД) и стационаре.

«Петербургский дневник»: Расскажите о вашем центре.

Владимир Курпатов: Психотерапевтический центр Городского психоневрологического диспансера №7 (со стационаром) оказывает бесплатную психотерапевтическую помощь жителям Кировского и Красносельского районов. Им достаточно позвонить в регистратуру по телефону 714-34-14 и записаться к врачу. По направлению специалистов мы берем пациентов из других рай­онов. Наш центр уникален: такой структурированной помощи пациентам в СПб и России больше нигде нет. Каждого пациента обследует врач, определяет состояние психоэмоционального, соматического, неврологического и психического здоровья. Сроки лечения – от 4 до 6 месяцев и зависят от уровня психических расстройств. В этот период пациент получает как психотерапевтическую помощь, так и психофармакологическое лечение. По назначению врача пациенты посещают различные групповые занятия по обучению приемам саморегуляции, группы арт-терапии, стрессоустойчивости, коммуникативно-поведенческий тренинг, тренинги уверенного поведения и преодоления созависимых отношений и другие виды психотерапии. Дальнейшая поддерживающая терапия проводится по месту жительства в ПНД или психотерапевтическом кабинете поликлиники.

«Петербургский дневник»: А если состояние пациента угрожающее, что делать?

Владимир Курпатов: В экстренных ситуациях, когда человек опасен для себя или окружающих, можно позвонить по телефону регистратуры диспансера 252-05-47 либо в городскую дежурную психиатрическую службу по телефону 03. Сегодня в 31 поликлинике организовано 37 психотерапевтических кабинетов, хотя реально они функционируют только в 16. В психотерапевтических кабинетах 13 поликлиник вместе с врачом-психотерапевтом работает медпсихолог. И только в шести поликлиниках есть все необходимые специалисты: врач-психотерапевт, медпсихолог и специалист по соцработе. Сейчас психотерапия в поликлинике финансируется из средств ОМС. И врач-психотерапевт осуществляет единичную консультативную помощь. Мы считаем, что финансирование психотерапии должно осуществляться из средств бюджета, как гериатрическая помощь.

«Петербургский дневник»: Очень многих волнует, не поставят ли их на психиатрический учет, который помешает устроиться на учебу или работу?

Владимир Курпатов: Никакого так называемого учета в психотерапевтическом центре и психиатрии уже нет. А на диспансерное наблюдение мы не ставим, это работа врачей – психиатров ПНД. Они определяют вид психиатрической помощи, который зависит от особенностей и тяжести психического расстройства.

«Петербургский дневник»: Многие люди боятся принимать лекарства, выписанные психиатром или психотерапевтом.

Владимир Курпатов: Трудно представить качественную психотерапевтическую помощь без назначения лекарств. А вот сочетание психотерапии с приемом препаратов позволяет пациенту достаточно быстро снять свой «панцирь» из проблем и адекватно откликаться на лечение. Мы ведь назначаем лекарства, которые выравнивают настроение, но не меняют индивидуальность. И очень важно, чтобы за медикаментозным лечением следил врач.

«Петербургский дневник»: К психотерапевту можно обратиться людям, страдающим наркоманией, алкоголизмом, курением?

Владимир Курпатов: Конечно! Психотерапия – один из базовых видов оказания специализированной помощи при лечении аддиктивных расстройств (зависимостей) от употребления алкоголя, наркотических веществ и табака.

К нам часто обращаются и пациенты с нарушением пищевого поведения, компьютерной зависимостью. Лечение дает свои положительные результаты.

«Петербургский дневник»: Но появляются и новые зависимости, например селфимания. С ней как?

Владимир Курпатов: В Америке данную страсть отнесли к психическим заболеваниям. У нас зависимость от селфи рассматривается как аддиктивное поведение. Больше всего селфи-зависимости подвержены подростки. Опасность заключается в том, что у юношей и девушек возникает деградация мышления, которое становится наглядно-действенным: увидел – сфотографировал. Уменьшается круг реального общения с упрощением речи и сужением словарного запаса, а также появляется склонность к риску с целью сделать удачный снимок. Из-за чего, к сожалению, происходят и несчастные случаи. Просьба к родителям: не проходите мимо внешне безобидного увлечения ваших детей!

«Петербургский дневник»: Как можно без лекарств побороть тоску и депрессию в темное время года?

Владимир Курпатов: Одним помогает изменение ритма жизни, новые знакомства, смена работы или имиджа, другим – активные занятия физкультурой, йогой, танцами, третьим – ремонт. А вообще, если не хватает солнечного света, можно корректировать эмоциональное состояние с помощью светотерапии. Сделайте так, чтобы в вашем доме и офисе освещение было ярким.

В нашем центре есть специальная установка для светолечения. Во время процедуры человек получает столько света, сколько проходит через окно дома в солнечный день. Также надо соблюдать правильные условия труда и отдыха, отдыхать и высыпаться. Помогают витамины, препараты с адаптогенами (женьшень, элеутерококк). Не забывайте об утренней зарядке и обливании холодной водой, а также о прогулках на свежем воздухе и поездках за город.

Галина Тимошенко (Galina Timoshenko), Ведущая: фото, биография, фильмография, новости

Психолог, психотерапевт, телеведущая. Галина Тимошенко — постоянная участница и эксперт телевизионного проекта «Понять. Простить». Автор статей и книг по психологии.

Биография Галины Тимошенко / Galina_Timoshenko

Галина Валентиновна Тимошенко родилась в Кишинёве. В 1980 году она окончила школу с золотой медалью, а в 1986-м – факультет психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Свою дальнейшую жизнь и карьеру Галина Тимошенко представляла себе следующим образом:

– Я закончила факультет психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова и первые пять лет после его окончания совершенно точно знала одно: я никогда и ни при каких условиях не буду заниматься психотерапией!!! Я долго училась психодиагностике у Людмилы Николаевны Собчик и наивно полагала, что всю оставшуюся жизнь буду кого-нибудь тестировать…

Галина Тимошенко о своей учебе: «Мне исключительно повезло с учителями: я училась арт-терапии и психосинтезу у Татьяны Колошиной, телесно-ориентированной психотерапии у Владимира Баскакова, эриксоновскому гипнозу у Сергея Горина, а также биосинтезу у Андреаса Выховски, Марианны Бентцен, Герлинды Бухгольц и других».

Карьера Галины Тимошенко / Galina_Timoshenko

Первым рабочим местом Галины Тимошенко стал машиностроительный завод в городе Климовске, где в течение двух лет после окончания вуза она была штатным психологом. После этого, с 1988-го по 1990 год, молодой психолог проводила тестирование советских специалистов, работавших в Ливии. Там же, в Ливии, у Галины Валентиновны родилась дочь Настя.

В течение 1993-1995 годов местами приложения сил и способностей Галины Тимошенко стали Обнинский научно-исследовательский центр «Прогноз», где она занималась с ликвидаторами последствий аварии на Чернобыльской АЭС, и Калужский государственный педагогический университет. Став преподавателем этого центра Галина Валентиновна обучала студентов психодиагностике и основам психологии. С 1996 по 1998 год Галина Тимошенко работала психологом в городской психотерапевтической поликлинике № 223 в Москве, а затем поступила в интернатуру РГМУ по специальности «Клиническая психология».

В 2004 году Галина Тимошенко создала и возглавила Тренинговый центр PsyExLab (весной 2010 года центр сменил название и теперь именуется Психологическое агентство «Алгоритмы счастья»), где применяются различные психологические и психотерапетические методики и техники.

Галина Тимошенко: «Сейчас провожу обучающие семинары по телесно-ориентированной психотерапии, арт-терапии, использованию телесных метафор в психотерапии, конструированию психотерапевтических стратегий. В клиентской практике – как индивидуальной, так и групповой – работаю с различными формами латентной шизофрении, психосоматическими заболеваниями, пограничными состояниями и всем прочим, с чем приходится иметь дело современному психотерапевту. Использую при этом в основном стратегии и техники телесно-ориентированной психотерапии, арт-терапии, психосинтеза, биосинтеза, бодинамики, а также очень люблю изобретать собственные подходы и техники».

Галиной Тимошенко в соавторстве с коллегами было выпушено 12 книг по психологии и психиатрии, она – член Ассоциации телесно-ориентированных психотерапевтов России, доктор медицинских наук.

Телевизионная карьера Галины Тимошенко / Galina_Timoshenko

С августа 2006 года Галина Тимошенко вместе с Борисом Егоровым ведёт программу «Понять. Простить», выходящую по будням в эфир Первого канала. Каждый выпуск этого телепроекта — отдельная история трудных семейных взаимоотношений. Сюжеты, попадающие в программу «Понять. Простить», происходили в действительности в жизни клиентов психоаналитиков, изменены только имена и фамилии. Участники программы приходят к практикующим психологам Галине Тимошенко и Борису Егорову, затем снимается сюжет, где героев показывают дома или на работе, в том месте, где происходит конфликт.

Владимир Павлович Файнзильберг

• действительный член Российской и Европейской Психотерапевтической лиги;

«Институт психоанализа привлекателен широтой применения полученных знаний и навыков, а так же академичностью преподавательского состава.»                                 В.В. Файнзильберг.

Профессиональное кредо

В нашей деятельности мелочей не бывает. Важно всё!

Образование

В 1972 году окончил Кемеровский государственный медицинский институт.
С 1984 по 1989 год учился в аспирантуре Московского НИИ психиатрии МЗ РСФСР под руководством профессора А.Г.Амбрумовой.
Продолжил образование в Нью-Йоркском городском университете и на различных профессиональных курсах (психиатрия, психотерапия, социальная работа и терапия).
Окончил курс по психотерапии Академии доктора Ч.Тойча (Лос-Анджелес, США).
В 2005 году прошел обучение на кафедрах последипломного образования в институте им. Сербского и в Медицинской академии им. Сеченова.

Из опыта работы

Работал врачом- психиатром в Кемеровской областной клинической психиатрической больнице. За 10 лет прошел специализацию в разных областях психиатрии, работал в остром и пограничном отделениях, вел амбулаторный прием, занимался военной и судебно-психиатрической экспертизой. С 1982 года работал в психоневрологическом диспансере, был врачом консультантом 15 ГКБ г. Москва.
Специализировался в области психотерапии и суицидологии (предупреждение самоубийств), возглавлял районную суицидологическую службу. Был заместителем главного врача по внебольничной экспертизе ПНД №12 Калининского района г. Москвы.
В 1990 году в Нью-Йорке (США) работал психиатром-психотерапевтом в многопрофильном медицинском центре «INTERMED» .
В 1993 году под руководством Академика России и США, профессора М. А.Гонопольского участвовал в организации американского психотерапевтического центра «HEALTH» в Тель-Авиве (Израиль), до 1999 года занимал там должность медицинского директора.
Специализировался в области психотерапии семейных проблем и личностных расстройств, а также проблем психического здоровья у лиц пожилого и среднего возраста.
Принимал активное участие в лечении свидетелей и жертв террористического акта в Нью-Йорке 11 сентября 2001г., а также многочисленных террористических актов в Израиле в разные годы.
В настоящее время консультирует в нескольких московских психиатрических больницах.
Является активным участником радио и телевизионных передач.
В Институте психоанализа преподает курс  Психиатрия.

Сфера научных интересов

• психотерапия неврозов мегаполиса;
• структура «синдрома менеджера»;
• методы коррекции последствий финансового кризиса.

Публикации и монографии

Опубликовал более 25 статей о психических болезнях, невротических расстройствах и их лечении, о синдроме развода, на темы психологии взаимоотношений в семье в медицинских изданиях и средствах массовой информации. Последние из них:

• «Синдром менеджера» журнал «Гарвард Бизнес Ревю» май 2010г.
• «Весенняя эротизация» — ТВ канал Столица, апрель 2010г.
• «Психологические курсы – польза, или вред»- ТВ канал Столица, май 2010г.

Аглая Датешидзе | Обо мне

Я родилась  в Санкт-Петербурге. Училась в Академической гимназии при СПБГУ. Учеба мне давалась нелегко. Учителя старались дать нам много знаний и сделать кругозор максимально широким, а для этого нужно было много читать и работать. До сих пор, приезжая в новую страну, я благодарна школе за знание языков и общую эрудицию. Со времен школы я знаю наизусть много стихов и песен и продолжаю учить их каждый день. 

В 2004 году окончила Первый медицинский Университет имени академика И. П. Павлова. Первый мед дал мне качественную теоретическую подготовку и умение критически смотреть на вещи. После Первого меда я закончила интернатуру и ординатуру в МАПО на кафедре детской психиатрии и психотерапии и пошла работать в официальную медицину. Эта была серьезная работа, и она удовлетворяла мои амбиции, но мне в ней многого не хватало. Мне хотелось уважительного отношения ко мне как к личности, живого качественного контакта врач-пациент, свободный график работы и достойную зарплату… Так я оказалась в частной практике.

Сначала я работала в медицинском центре психотерапевтом, а потом директором. И даже получила дополнительное образование в области менеджмента на факультете менеджмента СПбГУ. Но менеджмент отдалял меня от реальной практической работы. И поэтому в 2007 году мы вместе с коллегами открыли свой частный психотерапевтический кабинет. Частная работа дала мне все, что я хотела: живой уважительный контакт с людьми и много-много практического опыта. Это было насыщенное время.

 Но, будучи востребованным психотерапевтом, я отдавала все силы работе, была одинока и не очень-то счастлива. Осознав это, я направила внимание на свои проблемы и в течение 5-ти лет интенсивно проходила личную психотерапию и еще пошла учиться в Московский Гештальт Институт. Я хотела принять себя и научиться получать удовольствие от жизни, а также перестать «прыгать на граблях». Гештальт-терапия помогла мне залечить душевные раны и детские травмы, а также научиться принимать все свои эмоции такими как есть. Еще в гештальт-терапии я встретила много искренних и открытых людей, и у меня появился «вкус» к общению.

Но в чисто «разговорной» психотерапии для меня было мало жизни и движения. И мое тело начало протестовать против длительной малоподвижной работы психотерапевта. Появились психосоматические заболевания. Я решила, что с этим нужно что-то делать.Так в мою жизнь вошла танцевально-двигательная терапия, контактная импровизация, йога и другие телесные практики. Вместе с ними я обрела настоящую радость в жизни, понимание и принятие своего тела, стала лучше себя чувствовать. Когда я смогла по-настоящему принять и полюбить себя, тогда я смогла по-настоящему полюбить кого-то еще. И вскоре у меня появилась семья: замечательный муж и дочь, которых я очень люблю. Я искренне  наслаждаюсь каждой минутой общения с ними. 

После рождения ребенка я осознала, что горизонты жизни, которые я себе ставила, могут быть гораздо шире и что пора, наконец, делать то, что хочется. И я позволила себе больше обращаться к творчеству, больше путешествовать, экспериментировать, искать себя. Сейчас я захвачена этим процессом полностью, и он мне нравится.  Раньше, получая классическое медицинское образование, я даже не могла себе  представить, что меня будет интересовать ведическая психология и биоэнергетика. Но люди способны менять себя. 

Когда я путешествую, я продолжаю работу с клиентами он-лайн, выходя на связь из разных городов и стран.

Таким образом, я психотерапевт с хорошим образованием, опытом практической работы и личной терапии,  любящая жена и мама и просто человек, ищущий себя. Личностное развитие — это большая ценность для меня. И я стараюсь искать его во всем. Я знаю по своему опыту, что образование может дать человеку не более чем кусок хлеба, но самообразование и саморазвитие может дать истинную радость жизни. 

Сейчас я провожу консультации, очные и он-лайн, а также длительную психотерапию (танцевально-двигательную и гештальт). Много и давно  работаю он-лайн с людьми из других городов. С большим удовольствием  организую и провожу танцевально-двигательные семинары. Последняя моя страсть — это проведение семейных лагерей, где можно найти единомышленников и растить детей в той среде, в которой хочется. 

То, о чем я пишу, не всегда мое. Это отчасти мой личный опыт, а отчасти то, о чем я прочла в книгах или услышала от учителей и то, что я смогла почерпнуть от клиентов и друзей. Мой личный опыт и опыт других людей переплетаются в моих текстах, отражая тот угол зрения, под которым я смотрю на вещи. Чем дольше я живу и осмысляю, тем больше у меня вопросов к себе и к этой жизни. Я хочу еще больше полюбить и принять себя и людей. Мечтаю научиться быть простой и искренней в каждый момент времени и чувствовать счастье даже тогда, когда мне трудно. Я хочу сохранить свое здоровье, душевное и физическое, становясь духовно богаче  с каждым днем своей жизни. Я хочу почувствовать свое тело и свою душу целостными.  И все это задачи, которые еще предстоит решить.

И еще приятные моменты. Большинство фотографий на сайте сняла я сама. Конечно, кроме тех, на которых изображена я. Остальные фото — плоды творчества моих друзей, которым большое спасибо за это. 

Я благодарна всем источникам вдохновения и людям, которых я встречаю на пути. Я благодарна всем людям, которые читают то, что я пишу, и приходят ко мне танцевать. Это меня очень поддерживает во всем, что я делаю. Спасибо вам!

Мой личный опыт говорит, что в любой ситуации можно найти повод для личностного роста, и я готова помогать в этом другим людям.

С любовью,
Аглая Датешидзе

 

Понравилось? Подпишитесь на рассылку и вы ничего не пропустите :))

Хотите отблагодарить?
Просто нажмите кнопочки социальных сетей и поделитесь с друзьями!

Чего ожидать и как это работает

Психотерапия может помочь в лечении проблем и симптомов, связанных с психическим здоровьем и эмоциями.

Психотерапия, также известная как разговорная терапия, направлена ​​на то, чтобы помочь человеку понять свои чувства и подготовить его к новым вызовам, как в настоящем, так и в будущем.

Психотерапия похожа на консультирование, и они могут частично совпадать. Однако первые имеют тенденцию смотреть более глубоко, обращаясь к основным причинам проблем человека, а также к тому, как их решать.

Чтобы увидеть положительные результаты, человеку, как правило, необходимо понимать необходимость перемен и быть готовым следовать плану лечения, как советует специалист. Им также нужно будет найти подходящего терапевта, которому они смогут доверять.

Психотерапия может помочь, когда депрессия, низкая самооценка, зависимость, тяжелая утрата или другие факторы оставляют человека подавленным. Он также может помочь в лечении биполярного расстройства, шизофрении и некоторых других психических заболеваний.

Люди часто, но не всегда, используют и психотерапию, и лекарства.

Из этой статьи вы узнаете больше о том, что включает в себя психотерапия.

Есть много подходов к психотерапии.

Некоторые формы рассчитаны на несколько сеансов, в то время как другие могут длиться месяцами или годами, в зависимости от потребностей человека. Индивидуальные занятия обычно длятся примерно 45–90 минут и следуют структурированному процессу.

Сеансы могут быть индивидуальными, парами или группами. Методы могут включать разговоры и другие формы общения, такие как драма, рассказывание историй или музыка.

Психотерапевт может быть:

• психологом
• терапевтом по вопросам брака и семьи
• лицензированным клиническим социальным работником
• лицензированным клиническим профессиональным консультантом
• консультантом по психическому здоровью
• практикующей медсестрой-психиатром
• психоаналитиком
• психиатр

Психотерапия может помочь людям в самых разных ситуациях. Например, это может принести пользу тому, кто:

• испытывает непреодолимое чувство печали или беспомощности
• большую часть времени чувствует тревогу
• испытывает трудности при решении повседневных задач или сосредоточении внимания на работе или учебе
• каким-то образом употребляет наркотики или алкоголь это вредно для здоровья
• рискует причинить вред себе или другим
• считает, что их положение никогда не улучшится, несмотря на помощь друзей и семьи
• пережил жестокое обращение
• имеет психическое заболевание, такое как шизофрения, что влияет на их повседневную жизнь

Некоторые люди посещают психотерапию по рекомендации врача, но многие обращаются за помощью самостоятельно.

Есть несколько стилей и подходов к психотерапии. В следующих разделах они описаны более подробно.

Когнитивно-поведенческая терапия

Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) помогает человеку понять и изменить то, как его мысли и поведение могут влиять на то, как они себя чувствуют и действуют.

КПТ может помочь людям со многими проблемами, в том числе:

Межличностная терапия

При таком подходе человек учится новым способам общения или выражения своих чувств.Это может помочь в построении и поддержании здоровых отношений.

Например, если кто-то сердится на чувство пренебрежения, это может вызвать негативную реакцию у других. Это может привести к депрессии и изоляции.

Человек научится понимать и изменять свой подход к межличностным проблемам и приобретать способы более конструктивного их решения.

Психодинамическая терапия

Психодинамическая терапия направлена ​​на то, как прошлый опыт, например, в детстве, может повлиять на текущие мысли и поведение человека.Часто человек даже не подозревает, что это влияние присутствует.

Выявление этих влияний может помочь людям понять источник таких чувств, как дистресс и тревога. Как только они определят эти источники, психотерапевт может помочь человеку обратиться к ним. Это может помочь человеку лучше контролировать свою жизнь.

Это похоже на психоанализ, но менее интенсивно.

Семейная терапия

Семейная терапия может предоставить членам семьи безопасное пространство, чтобы:

• выразить свое мнение
• исследовать трудные чувства
• понять друг друга
• опираться на существующие сильные стороны
• находить решения проблем

Это Форма психотерапии может быть полезна, когда проблемы возникают из-за семейных отношений или когда ребенок или молодой человек сталкивается с трудностями.

Фактически, одна статья 2019 года предполагает, что семейная терапия может помочь подросткам с проблемами психического здоровья. Это также может улучшить сплоченность семьи и улучшить родительские навыки.

Психотерапия в отношениях — это еще один вид психотерапии. Это очень похоже на семейную терапию, но вместо этого человек может захотеть пройти курс терапии со своим партнером, чтобы решить проблемы в отношениях.

Групповая терапия

Сеансы групповой терапии обычно включают одного терапевта и около 5–15 участников с аналогичными проблемами, например:

• депрессия
• хроническая боль
• злоупотребление психоактивными веществами

Группа обычно встречается на 1 или 2 человек. часов каждую неделю, и люди могут также посещать индивидуальную терапию.

Люди могут получить пользу от взаимодействия с терапевтом, а также от взаимодействия с другими людьми, которые сталкиваются с подобными проблемами. Члены группы также могут поддерживать друг друга.

Хотя участие в группе может показаться устрашающим, оно может помочь людям понять, что они не одиноки со своей проблемой.

Онлайн-терапия

Многие люди сейчас выбирают онлайн-терапию, также известную как телездравоохранение. Это может иметь много преимуществ, особенно для тех, кто:

• имеет проблемы с подвижностью
• не может найти подходящего специалиста в своей области
• испытывает трудности с включением терапии в свой график
• не чувствует себя комфортно при личном общении

Инструменты включают в себя видеовстречи и службы обмена сообщениями.

Хотя онлайн-услуги помогли «нормализовать» психотерапию, облегчив ее интеграцию в повседневную жизнь, человеку следует тщательно проверить, прежде чем выбирать поставщика.

Например, они должны учитывать:

• квалификацию и опыт терапевта
• онлайн и другие меры безопасности, которые использует поставщик
• , используя компанию, которую возглавляют психологи и которая имеет связи с профессиональными ассоциациями

Другие типы

Есть много других типов психотерапии, в том числе:

• терапия с использованием животных
• терапия творческими искусствами
• игровая терапия

Психотерапевтический опыт у каждого человека будет разным, и время, необходимое для того, чтобы увидеть улучшение также будет отличаться.

Некоторые люди заметят разницу примерно после 6–12 сеансов, в то время как другим может потребоваться постоянное лечение в течение нескольких лет.

Психотерапия может помочь человеку:

• давая ему возможность конфиденциально исследовать свою проблему
• давая возможность увидеть вещи по-новому
• помогая им двигаться к решению

Участники могут:

• учиться больше о себе, своих целях и ценностях
• выявить причины напряженности в отношениях
• развить навыки для решения проблем
• преодолеть определенные проблемы, такие как фобия

Чтобы извлечь выгоду из процесса, человеку необходимо:

• иметь желание участвовать
• активно участвовать в лечении
• посещать приемы и выполнять любые задания между сеансами
• быть честным при описании симптомов и ситуаций

Эффективность также может зависеть от:

• причины обращения за терапией
• навык практикующего
• ставка отношения Мы предлагаем терапевту и индивидууму
• любую поддержку, которую человек может иметь вне терапевтических сеансов.

Доверительные отношения между индивидуумом и терапевтом также важны для этого процесса.

По данным Американской психологической ассоциации (APA), качества хорошего терапевта включают в себя такие факторы, как:

• наличие развитого набора навыков межличностного общения
• время, необходимое для установления доверия с человеком
• , имеющим план лечения в разместить и сохранить гибкость
• наблюдение за прогрессом человека
• вселяет надежду и реалистичный оптимизм
• опирается на данные исследований

Выбор подходящего терапевта

Люди обращаются к психотерапевту по разным причинам, и каждый индивидуален.Поставщики услуг должны пройти обучение работе с широким спектром ситуаций, но некоторые из них могут удовлетворить более конкретные потребности.

Например, практикующий врач может специализироваться на консультировании переживших сексуальное насилие.

Человеку, который пережил травму из-за расы, сексуальной ориентации или торговли людьми, например, нужно будет найти кого-то, кто понимает, откуда он начал. Им также потребуется соответствующая подготовка.

После определения подходящего терапевта, человек должен задать множество вопросов, прежде чем начинать терапию, чтобы убедиться, что это именно тот человек, которого он хочет.

Врач, онлайн-сообщество или местная группа поддержки часто могут порекомендовать подходящего терапевта.

Узнайте о том, как проблемы психического здоровья могут повлиять на сообщества чернокожих и что здесь делать.

Психотерапия может принести много пользы, но есть некоторые предостережения, о которых следует помнить перед тем, как начинать. В следующих разделах они описаны более подробно.

Неожиданные эффекты

Во время психотерапии некоторые люди могут испытывать изменения, которых они не ожидали или не хотели.

Воспоминание о прошлых событиях иногда может вызвать нежелательные эмоции. Обращение к этим эмоциям и их разрешение — неотъемлемая часть терапии, но это может быть сложной задачей.

Очень важно найти надежного и квалифицированного психотерапевта, который умеет конструктивно направлять людей в этих ситуациях.

Бесполезная терапия

Большинство людей чувствуют себя лучше в результате терапии, но для работы может потребоваться время, а иногда подход терапевта не подходит.Фактически, согласно некоторым исследованиям, около 10% людей чувствуют себя хуже после начала терапии.

Некоторые эксперты выразили обеспокоенность по поводу потенциально вредных методов лечения. Это могут быть методы, которые заставляют человека чувствовать себя хуже, чем лучше, или подходы, которые могут фактически замедлить прогресс человека.

Некоторые подходы могут не иметь достаточного количества научных данных, чтобы поддержать их использование. В некоторых случаях подход или «химия» между человеком и терапевтом могут не подходить.

Однако, если практикующий регулярно отслеживает прогресс человека и запрашивает обратную связь, риск того, что терапия не сработает или окажет негативное воздействие, будет ниже.

Использование переводчика

Не каждый может найти психотерапевта, говорящего на их основном языке. Это может стать проблемой для людей, которые и так находятся в невыгодном положении в обществе.

Один из вариантов — найти переводчика, но очень важно найти человека, который понимает сложные вопросы, с которыми, вероятно, связано лечение.

В идеале, этот человек должен также обладать навыками и подготовкой, необходимыми для управления конкретной динамикой, в которую будут вовлечены отношения.

Затраты времени и денег

Психотерапия может быть дорогостоящей и трудоемкой. Это еще одна причина, по которой важно найти квалифицированного специалиста.

Если медицинский работник считает лечение необходимым, Закон о паритете психического здоровья требует, чтобы страховые компании платили за психиатрическую помощь так же, как и за физическую медицинскую помощь.

Стоит отметить, что определения понятий «разумно и уместно» или «необходимо с медицинской точки зрения» могут различаться.

Психотерапия может помочь людям с различными психическими заболеваниями, от преодоления стресса до жизни с биполярным расстройством.

Врач часто прописывает его вместе с лекарствами, хотя некоторым людям может помочь только психотерапия.

Очень важно найти профессионала. Человек должен быть хорошо квалифицированным и опытным, и они должны вызывать у человека доверие и уверенность.

Семейные врачи обычно могут порекомендовать подходящего психотерапевта, или человек может найти подходящего практикующего врача через регистр, такой как поиск психолога APA.

В чем разница между психиатром, психологом и психотерапевтом? | Лиза Брэдберн | BeingWell

Психиатр, психолог и психотерапевт заходят в бар.
Бармен спрашивает психиатра: «Какой у вас яд?»
Психиатр отвечает: «Я выпью Schweppes Tonic Water.Твист лайма ».
Бармен кивает психологу: «Что это будет, мэм?»
Психолог отвечает: «Дайте мне газированной воды — Perrier с лимоном».
Бармен смотрит на психотерапевта: «А вам?»
Психотерапевт качает головой двум другим: «Разве вы, психи, не можете прекратить пузыри? Я принесу тебе лучшую воду из крана.

Смысл ужасной шутки — проиллюстрировать иллюзию тождества между всеми тремя профессиями.Если вы запутались, вы не одиноки. Скоро я перейду на третий курс психотерапевтической школы и полагаюсь на чудодейственные силы Google, чтобы разгадать загадку.

Следующий общий обзор демонстрирует различия и сходства между психиатрией, психологией, психотерапией и завершается ценными материалами.

Изображение Evellean, Shutterstock

Психиатр

Психиатр — это врач (MD), специализирующийся на психическом здоровье, включая употребление психоактивных веществ и расстройства.

Психиатры многогранны. Они могут диагностировать основные медицинские и сложные психиатрические состояния, назначать лекарства и назначать соматические методы лечения (например, электросудорожную терапию или ЭСТ). Существует распространенное заблуждение, что психиатры назначают только лекарства. Ложь в основном связана с нынешним устройством системы здравоохранения.

Psychiatry.org предоставляет более подробный обзор профессии:

психиатра обладают квалификацией, чтобы оценивать как психические, так и физические аспекты психологических проблем, назначать лекарства, и они проводят большую часть своего времени с пациентами в вопросах управления лекарственными препаратами. курс лечения.

Образование

В Северной Америке общий объем необходимого школьного образования составляет от 12 до 15 лет, включая четыре года бакалавриата по естествознанию, два года подготовки к медицинской школе и еще четыре года обучения в медицинской школе. Студент-психиатр должен иметь аттестат о последипломном образовании перед подачей заявления на поступление в аспирантуру. В аспирантуре психиатру требуется еще четыре года, чтобы обучиться диагностике, психофармакологии, лечению психических заболеваний и другим аспектам медицинской помощи.

Типы психиатров и леченных заболеваний (источник: angieslist.com)

1. Подростковые психиатры заботятся о молодежи в возрасте до 18 лет. Они сосредоточены на таких расстройствах, как дефицит внимания, гиперактивность, большая депрессия и аутизм, аспергер синдром.
2. Взрослые психиатры общего профиля фокусируются на возрастной группе от 18 до 65 лет и лечат шизофрению, такие расстройства, как тревожность, внимание, личность, приспособляемость, психотические и биполярные расстройства.
3. Психиатр-нарколог занимается лечением наркотиков, алкоголя, секса, игровой зависимости, расстройств пищевого поведения, таких как булимия, анорексия, компульсивное переедание.
4. Психиатры-психиатры помогают пациентам с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), стрессом и серьезными депрессивными расстройствами. Пациенты могут быть свидетелями насильственных преступлений, таких как сексуальные преступления, убийства, террористические атаки или массовые расстрелы. паллиативная медицина.

Интеграция других практик

Психиатр иногда комбинирует психотерапию или методы «разговорной терапии» для построения отношений между терапевтом и пациентом параллельно с назначением лекарств и наблюдениями за поведением.

Средняя стоимость сеанса — от 100 до 300 долларов США

Изображение Эвеллин, Shutterstock

Психолог

Психологи уделяют большое внимание лечению эмоциональных и психических страданий пациентов с помощью поведенческого вмешательства.Они часто работают в медицинских учреждениях; однако это , а не врачей, и не могут прописывать лекарства, . Национальный центр биотехнологической информации дает краткий обзор роли психолога как человека, который может:

оценивать, диагностировать и лечить психологические проблемы и поведенческие дисфункции, возникающие в результате или связанные с физическим и психическим здоровьем. Кроме того, они играют важную роль в пропаганде здорового поведения, профилактике заболеваний и улучшении качества жизни пациентов.

В дополнение к приведенному выше объяснению Канадская психологическая ассоциация описывает психолога как человека, который изучает:

, как мы думаем, чувствуем и ведем себя с научной точки зрения, и применяем эти знания, чтобы помочь людям понять, объяснить и изменить свое поведение.

Образование

Объем подготовки, необходимой для того, чтобы стать психологом, зависит от области обучения. (См. Основные направления ниже). Например, клиническому психологу требуется степень бакалавра от четырех до пяти лет.Затем требуется докторская степень в пределах от четырех до семи лет обучения в аспирантуре. В среднем психологи должны получить высшее образование в течение 8–12 лет.

Типы психологов и специализация

Несмотря на то, что существует много разных психологов, следующий краткий список посвящен здоровью и благополучию человека.

1. Клинические психологи помогают клиентам определить эмоциональные, умственные и поведенческие проблемы в их жизни.Посредством наблюдения, интервью и тестов психолог диагностирует существующие или потенциальные психологические, эмоциональные или поведенческие проблемы.
   (источник: allpsychologyschools.com)
2. Когнитивные психологи изучают, как люди думают, включая такие темы, как принятие решений и решение проблем. Психологов этого типа интересует, как мозг обрабатывает, учится, хранит, распознает и использует информацию. Специализации включают память, языковое развитие, внимание, решение проблем или неспособность к обучению.
   (источник: verywellmind.com)
3. Психологи развития изучают, как и почему люди меняются на протяжении всей своей жизни. Изначально сфера деятельности была связана с младенцами и детьми, но теперь в нее вошли подростковый возраст, развитие взрослых, старение и вся продолжительность жизни. Психологи развития стремятся объяснить, как мышление, чувства и поведение меняются на протяжении жизни. В этой области изучаются изменения по трем основным направлениям: физическое развитие, когнитивное развитие и социально-эмоциональное развитие
   (источник: википедия.org)
4. Психологи здоровья изучают, как биологические, психологические и социальные факторы влияют на общее состояние здоровья и благополучия. Многие практикующие врачи концентрируют свои навыки на узких специальностях, включая оценку поведения и вмешательство, обезболивание и профилактику заболеваний или реформу здравоохранения. (источник: Psyology.org)
5. Психологи личности помогают пациентам с расстройствами личности. Они смотрят на то, как личность пациента влияет на то, как он обращается с окружающим миром.Этот раздел психологии исследует, как различные персонажи заставляют людей действовать в социальных ситуациях, как они реагируют на других людей, как они справляются с проблемами и как справляются со стрессом в своей жизни. (источник: mentalyschoolguide.net)

Интеграция других практик

Подобно психиатрам, психологи также объединяют психотерапевтические практики со своими клиентами, чтобы укрепить связь между терапевтом и пациентом.

Средняя стоимость сеанса — 80–150 долларов США

Изображение Evellean, Shutterstock

Психотерапевт

Психотерапевт предлагает клиентам ряд методов лечения, которые помогут с проблемами психического здоровья, эмоциональными проблемами и некоторыми психическими расстройствами.

Метод позволяет пациентам понять свои чувства, развить связь между разумом и телом, а также узнать, когда и почему они чувствуют себя позитивно, тревожно или подавленно. Психотерапия помогает людям справляться со стрессовыми ситуациями более адаптивно. Психотерапевт может использовать экспериментальные или экспериментальные методы лечения. Medicalnewstoday.com дополнительно описывает процесс:

Сеансы могут быть индивидуальными, парами или группами. Методы могут включать другие формы общения, такие как драма, рассказ или музыка.

Образование

Хотя в США и Канаде требования немного различаются, в целом человек должен иметь степень бакалавра в течение трех лет. Затем необходимы дополнительные четыре-пять лет обучения в аспирантуре. Например, чтобы стать сертифицированным практикующим психотерапевтом в Онтарио, Канада, человек должен пройти 1000 клинических часов для подачи заявления в Колледж зарегистрированных психотерапевтов Онтарио (CRPO). Подобные требования существуют в США и других провинциях и территориях Канады.

Типы психотерапевтов и лечение расстройств

1. Когнитивно-поведенческие терапевты (КПТ) — это распространенный тип разговорной терапии. КПТ помогает клиентам осознать неточное или негативное мышление, более четко рассматривать сложные ситуации и научиться реагировать на них практическими способами. КПТ — полезный инструмент для решения эмоциональных проблем. Три примера: лечение психических заболеваний, когда лекарства не подходят, обучение методам борьбы со стрессовыми жизненными ситуациями и
   определение способов управления эмоциями (источник: mayoclinic.org)
2. Гештальт-психотерапевты помогают клиентам объединить разум и тело, научиться брать на себя личную ответственность за свою жизнь и жить настоящим моментом. Терапия — это метод самоисследования, способ говорить правду, позволяющий пациентам увидеть себя реальными физическими существами. Этот новый способ существования позволит человеку мыслить шире и расширить свое выражение жизни. Одна из ключевых задач психотерапевта — работать с клиентами над улучшением качества их взаимодействия с другими.(источник: Что такое гештальт, часть 1 и часть 2)
3. Психодинамические терапевты работают с различными методами, такими как психоанализ, гипноз и техники раскрытия. Эти типы психотерапии интерпретируют бессознательные процессы и позволяют понять коренные причины проблем клиента. Клиент будет свободно говорить о своих мыслях и чувствах, а психотерапевт копается в воспоминаниях, которые могут помочь понять существующие проблемы. Этот вид терапии проходят пациенты с широким спектром проблем.[Источник: Новости США]
4. Межличностные психотерапевты (IPT) проводят клиентов через краткое лечение привязанности, которое сосредоточено на решении межличностных проблем и симптоматическом выздоровлении. Это эмпирически подтвержденное лечение, основанное на четко структурированном и ограниченном по времени подходе, которое предполагается завершить в течение 12–16 недель. Было продемонстрировано, что он является эффективным средством лечения депрессии и был модифицирован для лечения других психических расстройств, таких как биполярное расстройство, нервная булимия, послеродовая депрессия
   и большое депрессивное расстройство [источник: википедия.org]
5. Групповые психотерапевты ведут группу от пяти до 15 пациентов в течение часа или двух каждую неделю. Этот тип психотерапии позволяет клиентам справляться со своими проблемами, взаимодействуя с терапевтом и группой людей, испытывающих похожие трудности. Групповая терапия проводится в безопасной и конфиденциальной обстановке, где участники делятся личным опытом, чувствами и получают обратную связь и поддержку от остальных участников. Клиенты извлекают выгоду из развития навыков общения, собственной осведомленности и социализации, а также узнают, как выражать свои проблемы и принимать критику со стороны других.Многие группы нацелены на конкретную проблему, такую ​​как депрессия, ожирение, паническое расстройство, социальная тревога, хроническая боль или злоупотребление психоактивными веществами. Другие группы в целом сосредоточены на улучшении социальных навыков, помогая людям справляться с рядом проблем, таких как гнев, застенчивость, одиночество и низкая самооценка. [источник: apa.org]

Интеграция других практик

Психотерапевты не являются врачами и, как правило, не ставят диагноз и не могут назначать лекарства пациентам.Некоторые психотерапевты обучены конкретным областям психологии и предоставляют обе услуги. Поскольку психотерапия имеет широкий спектр методов, в целом психиатры и психологи заимствуют из области психотерапии.

Средняя стоимость сеанса — 100 — 300 долларов США

Вернемся к нашему бармену. Он раздает напитки своим клиентам. Психиатр потягивает тоник и диагностирует вкус, учитывая необходимость конкретных измеренных изменений для изменения химического состава под тщательным наблюдением.Психолог изучает ее газированную воду и то, как пузыри плавают снизу вверх в стакане. Она наблюдает за этим некоторое время и исследует, как она может помочь в поведенческих модификациях, взмахнув соломинкой. Психотерапевт берет свой стакан с лучшей городской водой из крана и ощупывает его тело, замечая, как в настоящий момент у него пересохло во рту.

Эти примеры разрушают иллюзию сходства и новое понимание сходства и различий психиатрии, психологии и психотерапии.

Ресурсы

Подробнее см. Здесь:

о Хилари Джейкобс Хендель, писателе, психотерапевте

У меня есть страсть помогать людям стать самими собой. Быть «настоящим» или аутентичным просто лучше. И это приводит к множеству хороших вещей: общению, состраданию, спокойствию, творчеству, смелости и уверенности. Я часто выполняю эту работу, используя «Треугольник перемен» — своего рода карту для поиска истинного Я. Это помогает людям заново познакомиться с основными чувствами, такими как гнев, печаль, страх, радость и волнение.И, к моей собственной радости и удовлетворению, это помогло многим, многим людям восстановить жизненное, более заинтересованное, более подлинное Я

Я вырос в Нью-Йорке в культуре «разум важнее материи». Воспитанный психиатром и консультантом, время с семьей включало анализ наших мыслей и снов. О чувствах упоминали редко (разве что для обсуждения того, как от них избавиться!). Я думал, что полностью контролирую свои эмоции. Но я был неправ. Став взрослым, я на собственном опыте работы с депрессией, тревогой и стыдом понял, насколько проблематично игнорировать эмоции и их физические проявления.

Как страстный студент, изучающий теории и методы психотерапевтического лечения, я начал изучать невероятные новые достижения — во многом благодаря МРТ и аналогичным технологическим достижениям — в науке об эмоциях. Внезапно все щелкнуло! Я начал понимать себя совершенно по-новому, и я тоже стал чувствовать себя намного лучше. Действия других людей стали более понятными. Изучая и применяя на практике то, чему я научился, я чувствую себя лучше, и я во многом преуспел.

Теперь я хочу поделиться тем, что я (и многие психотерапевты и исследователи) знаю о новой науке об эмоциях. Я хочу, чтобы другие узнали то, что мне посчастливилось узнать: основные эмоции обеспечивают путь к физическому и психологическому благополучию. Каждый может научиться эффективно справляться с эмоциями, направлять их на благо себя и других и улучшить свое самочувствие и жизнь!

У меня степень психоанализа, которую я изучал много лет.Но теперь, благодаря науке об эмоциях, вместо того, чтобы рассматривать психологические симптомы как патологию / свидетельство того, что кто-то «сломан», я понимаю симптомы как блестящие невербальные коммуникации, которые говорят нам, что что-то не так и требует решения с точки зрения сострадание и любопытство. В большинстве случаев я обнаруживаю, что люди потеряли связь со своей основной сущностью — своим чувством Самости.

Почему мы теряем связь с нашим основным Я? В детстве мы все должны адаптироваться к нашим семьям, сверстникам, сообществам и нашей культуре.Мы жертвуем самовыражением, чтобы оставаться в милости тех, кто нам нужен. Это необходимо для выживания. Но когда мы отрицаем, препятствуем или исключаем слишком многое из нашего подлинного Я, чтобы поддерживать нашу связь с другими, мы можем потерпеть неудачу в процветании. Боясь, что нас не полюбят и не примут как настоящую личность — недостатки и все такое, — мы учимся скрывать свои истинные чувства. Все это поведение выживания ведет к хроническому стыду, тревоге и многому другому.

Когда мы взрослые, адаптации, которые мы совершали бессознательно в детстве, больше не служат нам.А технологии втянули нас в наши экраны (телефоны, планшеты, компьютеры), благодаря чему стало еще проще избегать наших эмоций и связей с другими людьми. Став взрослыми, нам нужен доступ к нашим основным чувствам, чтобы обрести чувство «Я».

Наши чувства — это компас для жизни, информирующий нас о том, чего мы хотим и чего не хотим, о том, кто нас заводит, что нас волнует, что причиняет нам боль. Игнорирование эмоций приводит к стрессу, тревоге и трудностям в поиске радости и покоя — чувству потери себя.

Так не должно быть! Каждый может жить в гармонии со своими основными чувствами. Как? Познавая эти эмоции. Вот в чем суть Треугольника Изменений: это карта, возвращающая к истинному Я.

Био

Образование

• Средняя школа наук Бронкса

• B.A. Уэслианский университет

• M.S.W. с клинической концентрацией в Университете Фордхэма

• Институт современной психотерапии, четырехлетняя программа сертификации по психоанализу

• Ускоренная экспериментальная динамическая психотерапия (AEDP), сертифицированный психотерапевт и супервизор

• Десенсибилизация и обработка движением глаз (EMDR), уровень 3

опыта

• Частная практика, Нью-Йорк

• Mad Men AMC TV: Консультант по психическому здоровью

• Институт современной психотерапии

• Учебный институт психического здоровья

• Разработчик фонтанного дома

Дэвид Валлин Интервью по психотерапии и привязанности

Рэндалл К.Вятт: Приятно быть здесь с вами, Дэвид, чтобы поговорить о привязанности в психотерапии, что также является названием вашей новой книги. Мы хотим сосредоточиться на клиническом значении привязанности и на том, как сосредоточение внимания на привязанности и внимательности отличает психотерапию — для терапевта, для клиента, для перемен.

Дэвид Дж. Валлин: Попался.

RW: Но давайте начнем с цитаты Э.М. Форстера из самого начала вашей книги: «Только подключайтесь. Это была вся проповедь.Вы можете сказать, что эта цитата значит для вас?

DW: Когда я впервые прочитал цитату и был привлечен к ней, я подумал, что она означает «только связь с другими людьми», но на самом деле, я думаю, что Форстер имел в виду соединить различные части себя. Мне понравилось двусмысленное, двойное значение этого: как мы подключаемся или не подключаемся к другим людям, а также способы, которыми мы подключаемся или не подключаемся к различным аспектам нашей собственной личности.

RW: Как вы впервые заинтересовались тем, как идеи привязанности влияют на психотерапию?

DW: Мое собственное развитие как терапевта прослеживалось довольно распространенным путем от классического психоаналитического подхода, затем к психологии эго и теории объектных отношений, психологии самости и интерсубъективной и реляционной перспективе.Я чувствовал, что нашел дом, когда обнаружил взаимосвязь и интерсубъективную перспективу, потому что это, казалось, говорит о по существу реляционном качестве практики психотерапии.

Я читал Джона Боулби, когда был студентом, и я, вероятно, погружался в Боулби на разных этапах пути, но я не был хорошо знаком с теорией привязанности. Затем я начал сдавать часы в своем офисе в субаренду Нэнси Каплан, которая оказалась одним из трех авторов интервью для взрослых.Однажды я пошел с ней пообедать и сказал ей: «Интересно, есть ли конкретная книга или статья, которые вы бы порекомендовали мне, чтобы начать осмысливать теорию привязанности? Потому что мне это очень интересно ».

И Нэнси сказала: «Ну, я не могу придумать конкретную книгу, но позвольте мне собрать кое-что для вас».

На следующий день я пришел в свой офис и там был продуктовый мешок, полный книг, стопка глав и статей высотой в полтора фута.

На следующий день я пришел в свой офис и увидел там пакет с продуктами, полный книг, стопку глав и статей высотой в полтора фута.

Итак, я начал читать и очень быстро понял, что теория интерсубъективности и теория привязанности — это концептуальный брак, заключенный на небесах. Привязанность заполнила в значительной степени недостающее развивающее и диагностическое измерение теории интерсубъективности, а интерсубъективность заполнила в значительной степени недостающее клиническое измерение теории привязанности. Таким образом, свадьба этих двоих дала основу для понимания того, что происходит в развитии, психопатологии и психотерапии.

Интерсубъективность и привязанность

Виктор Ялом: Чего не хватало в теории привязанности, которую обеспечивала интерсубъективность, и наоборот?

Дэвид Дж.Валлин: Теория привязанности была и остается прежде всего теорией развития. Во-вторых, это теория о том, как развитие идет наперекосяк и приводит к тому, что мы можем назвать психопатологией. Это также вызвало много исследований. Но это не в первую очередь клиническая теория.

Боулби написал книгу под названием «Безопасная база», в которой он рассказывает о теории привязанности в связи с психотерапией, но он не заходит так далеко с этим. Теория привязанности — это теория взаимоотношений о том, как мы развиваемся в контексте отношений.Теория интерсубъективности и реляционная перспектива — это теории о том, как люди меняются в психотерапии. Если вы перенесете многое из того, что говорят сторонники теории отношений и интерсубъективности о том, как работает терапевтический процесс, на контекст развития, обеспечиваемый теорией привязанности, вы получите чрезвычайно богатую основу для руководства своими вмешательствами в психотерапию. В то же время, я думаю, такая формулировка заставляет думать, что чья-то работа в качестве терапевта, вероятно, больше руководствуется теорией, чем на самом деле.

РУ: В определенном смысле идеи интерсубъективности и привязанности касаются отношений двух человек, тогда как изначально в психоаналитическом мышлении существовала идея пустого экрана, когда один пациент проецировался на нейтрального терапевта. Мать / ребенок и терапевт / пациент — оба связаны с очень близкими отношениями, которые стремятся облегчить развитие ребенка или пациента.

DW: Точно. Я думаю, что это часть важной значимости обеих теорий. Действительно, Боулби был очень недоволен аналитическими объяснениями своего времени, которые, казалось, объясняли развитие и психопатологию исключительно на основе того, что происходило внутри людей, и их фантазий о том, что происходило между ними и другими людьми.

RW: Интрапсихически больше, чем межличностно.

DW: Совершенно верно. В центре внимания были детские фантазии и то, как они формируют ход развития, а в психотерапии основное внимание уделялось фантазиям пациента и тому, как они формируют разворачивающуюся ситуацию переноса-контрпереноса. Боулби понял, что это смехотворно неполный способ размышления о том, что на самом деле происходит во взаимоотношениях между родителями и детьми или пациентами и терапевтами. Точно так же теория интерсубъективности — это очень длинный ответ на идею Фрейда о необходимости того, чтобы терапевт функционировал как пустой экран, как хирург, оставаясь над схваткой, что, на мой взгляд, невозможно.

В.Я.: Я думаю, что многие люди имеют общее представление о теории привязанности в идеях Боулби или работе о привязанности, но не вникали в целую сумку для покупок. Когда вы это сделали, какие идеи вас заинтересовали?

DW: Я думаю, что вкратце это исследование показалось мне интересным. Это были не столько книги Боулби, сколько работы таких людей, как Мэри Мэйн, Питер Фонаги, Мэри Эйнсворт — других, которые проверяли идеи Боулби и расширяли их, придавая им огромную клиническую пользу.

Мэри Эйнсворт первоначально определила два пути, по которым развитие идет не так в детстве, что она назвала избегающей привязанностью и амбивалентной привязанностью. Мэри Мэйн открыла третий путь, по которому развитие идет наперекосяк: неорганизованная привязанность. И эти научно исследованные вариации на тему развития я нашел очень убедительными и, безусловно, более убедительными, чем традиционный диагноз, который когда-то был для меня очень интересен.

В. Я .: Вы про DSM-диагностику?

ДУ: Я говорю об истериках, одержимых, пограничных, шизоидах, параноиках и так далее.

В.Я.: Точка зрения DSM довольно описательна, в которой категории привязанности в большей степени служат основой для того, какие формы они принимают во взаимоотношениях.

ДУ: Категории привязанности дали мне возможность понять состояния ума, в которых, казалось, пребывали мои пациенты в определенное время, или состояния, в которых я, казалось, пребывали в определенные моменты, — и также представить что-то. об отношениях в детстве, которые могли породить эти особые состояния ума.

Например, я начал думать о пациентах в моей практике, которых можно было бы охарактеризовать как отказавшихся. Отстраняющее состояние ума является следствием классификации избегающей привязанности у взрослых в младенчестве. Я обнаружил, что думаю об этих пациентах, которые, как взрослые, казались далекими от себя и от других людей, которые в детстве должны были оставаться на некотором расстоянии от своих родителей, но также и от аспектов их собственного внутреннего опыта, которые могли иметь заставили их попытаться сблизиться с родителями.

Я смог взглянуть на опыт моих пациентов через теоретическую призму, которая была ориентирующей и полезной — и, в конечном счете, в моем осмыслении всего этого вопроса, позволила мне придумать некоторые теоретические рекомендации о том, как можно помочь вмешаться. с пациентом, который находится в определенном состоянии души в отношении привязанности. Мне также приходилось думать о своем собственном состоянии ума в отношении привязанности, и это, казалось, имело некоторые последствия для того, как я мог бы пытаться вести себя.

Обращение слов к нашему опыту

RW: Итак, вы говорите, что определенные состояния привязанности — пренебрежительное, избегающее, дезорганизованное — или безопасное, если на то пошло — указывают на различные способы вмешательства с пациентами, основанные на таком взгляде на их? Можете ли вы привести пример пренебрежительного пациента и что вы могли бы сделать?

ДУ: Верно. Например, человек, который довольно пренебрежительно относится к вам, кажется очень крутым, кто начинает сеанс со слов: «Как у вас дела?» «Я в порядке. И себя?» «Отлично.В порядке », несмотря на то, что в их жизни дела идут плохо. С кем-то, кто действительно находится на расстоянии от своего внутреннего опыта, эмоций, телесных ощущений и т. Д., Я склонен предполагать, что мне придется в значительной мере узнать о том, что происходит с пациентом, на основе того, что я осознаю, что происходит внутри меня.

В.Я.: Я замечаю, что вы много жестикулируете, что читатели не смогут увидеть, но когда вы жестикулируете руками, что ваш пациент отталкивает вас, возникает ли у вас часто интуитивное ощущение?

ДУ: Думаю, это правда.Я думаю, что с пациентом в отстраненном состоянии ума — я замечаю, что делаю тот же жест — я думаю, что можно почувствовать, что его отталкивают. Это может быть кто-то, для кого подключение в психотерапии к тому, что происходит внутри, будет очень важно для пациента, но пациент часто не сможет сделать это самостоятельно. Все, что есть внутри пациента и в его истории, работает против установления этих связей между его сознательным «я» и их внутренним опытом.

Я также склонен предполагать, что то, что мы не можем допустить в наше осознание нашего опыта — что также означает то, о чем мы не можем говорить, о чем мы не можем думать — мы склонны вызывать в других людях.Поэтому я склонен полагать, что, обращая внимание на то, что происходит внутри меня, я могу получить некоторые подсказки относительно того, что происходит внутри них наиболее заметно.

Возможно, меня отталкивают, потому что пациент отталкивает меня. Но это, я полагаю, старая резервная проективная идентификация. Часто то, что я переживаю, в некотором роде является отражением того, что пациент действительно переживает, говоря фрейдистским языком, своего рода предсознательным образом. Другими словами, эмоционально это как бы на кончике языка пациента, но он или она оторваны от этого.

РУ: И вы думаете, что для пациента очень важно говорить то, что предсознательно или довербально. Как вы думаете, почему и как это ценно?

DW: Я думаю, что когда нам не хватает слов для описания нашего опыта, наш опыт становится гораздо более захватывающим, гораздо более захватывающим. Я думаю, что наличие слов — это способ сообщить о нашем опыте, так что выражение невысказанного до сих пор опыта словами позволяет нам чувствовать себя менее одинокими с ним. А чувство меньшего одиночества помогает нам чувствовать себя менее подавленными.

Облечь опыт словами — это часть того, как мы интегрируем опыт.

Облечь опыт словами — это часть того, как мы интегрируем опыт.

RW: Думаю, большинство терапевтов согласились бы с этим. Традиционный терапевт со временем спрашивал клиента: «Что ты чувствуешь? Что ты думаешь? Какие у вас свободные ассоциации? Расскажи мне свои мечты », чтобы добраться до этого. Но вы ясно говорите, что терапевт должен озвучить некоторые из этих мыслей и чувств. Что за этим стоит?

ДУ: Во-первых, это создает эмоционально живой обмен мнениями, который является большой частью того, чего, я думаю, может не хватать в терапии с пациентами в этом отстраненном состоянии ума.Терапия может быть беседой говорящих голов, лишенных жизни и лишенных эмоций. Поэтому, когда терапевт руководит своим собственным эмоциональным опытом, это может многое открыть для пациента. Я думаю, здесь есть своего рода моделирование: для пациента может быть безопаснее думать и чувствовать или безопаснее чувствовать определенные вещи, чем он или она могли подумать. И если терапевт моделирует это, это открывает перед пациентом возможности.

Есть замечательная цитата из Боулби, где он цитирует Фрейда, говорящего о том, что для пациента, открывающего то, что он раньше считал забытым, почти всегда возникает одно и то же ощущение или могут быть произнесены одни и те же слова, которые, как я всегда знал, , но я никогда не думал об этом.

RW: Я знал это до словесно, телесно.

DW: Да. Кристофер Боллас со своей книгой «Тень объекта: психоанализ немыслимого неизвестного» вполне мог прочитать тот же отрывок у Фрейда. В любом случае идея заключается в том, что пациенты часто знают о своем внутреннем опыте больше, чем они могут выразить словами. Поэтому, когда терапевт формулирует какой-то аспект происходящего на опыте, пациент часто это осознает.

RW: Можете ли вы дать нам представление о конкретном пациенте, для которого это было актуально?

DW: Я помню, как разговаривал с одним пациентом — это был парень, у которого у меня, прежде всего, было чувство, будто он вот-вот выйдет за дверь в любую минуту.Он проходил терапию только потому, что его жена настояла на том, чтобы он пошел на терапию.

Практически с самого начала терапии у меня было это ощущение, которое я смог описать себе только на третьем сеансе. Сенсация заключалась в том, что

Я был свидетелем в суде с исключительно блестящим и агрессивным прокурором, и, следовательно, мой язык должен был быть пуленепробиваемым.

Я был свидетелем в суде с исключительно блестящим и агрессивным прокурором, и, следовательно, мой язык должен был быть пуленепробиваемым.В какой-то момент я почувствовал, что пациент, вероятно, все равно уйдет, поэтому с таким же успехом я мог сказать, что у меня на уме. Итак, я сказал пациенту, что это был мой опыт. И он сказал что-то вроде: «Это невероятно. Вы описываете мой опыт ». Но он никогда не мог сказать мне что-либо подобное раньше, так что это был момент, когда что-то щелкнуло в терапии, и пациент остался на пару продуктивных лет.

RW: Это напоминает мне песню, которая действительно рассказывает о потерях, любви или жизни, и ощущение, будто певец знает, что вы чувствуете, это мощно, это очень много значит.Более того, субъективный опыт терапевта может быть важной частью уравнения в понимании клиентом своего субъективного опыта.

DW: Совершенно верно. Я думаю, что субъективный опыт терапевта при работе с пациентами почти всегда является ценным ресурсом.

В.Я .: Точнее или нет.

ДВ: Да, точно или нет.

В. Я.: Если это не совсем так, они могут сказать: «Да, это не совсем правильно; это не совсем мой опыт », а затем уточняю.

DW: Совершенно верно. И иногда то, что я говорю, действительно звонит в колокольчик, вызывает отзывчивый аккорд, а в других случаях, хотя и реже, это кажется неподходящим. Мне кажется, что почти всегда существует значимая, а не случайная связь между тем, что терапевт переживает во время сеанса, и тем, что переживает пациент.

В.Ю .: Теперь, возвращаясь немного назад, когда вы рассказали эту историю, это был отличный образ пациента как прокурора. Я думаю, что эти образы постоянно возникают у терапевтов, независимо от того, выражаем мы их или нет.Но вы сказали, что он все равно собирается уйти, так что вам нечего терять. А затем вы говорите: «Что ж, я могу рискнуть». И все же, почему это должно доходить до этой точки? Почему бы не выразить эти чувства более свободно? Я думаю, что в нашей профессии было предубеждение не показывать этого.

DW: Да, это хороший вопрос. Это уж точно. И я думаю, что с течением времени я лично все меньше и меньше охвачен этой предвзятостью, но, безусловно, бывают моменты, когда я все еще увлечен ею и, возможно, не решусь раскрыть что-то из своего собственного опыта.

Как бы то ни было, я обнаружил, что, когда я рассказываю о своем опыте, гораздо, гораздо чаще, чем нет, это, кажется, дает плодотворный результат. Другими словами, эмоциональная вовлеченность пациента и меня, кажется, усиливается, или мы попадаем в какой-то материал, вокруг которого, кажется, всплывает какой-то смысл, который ранее не был очевиден ни для кого из нас.

Я должен сказать, однако, что

было несколько случаев, когда он как бы взорвался мне в лицо

был несколько случаев, когда он как бы взорвался мне в лицо, но в целом это произошло, когда раскрытие вышло без малейшего размышления и разразилось, возможно, гневно, с моей стороны.И было несколько случаев, когда это оказывалось чрезвычайно проблематичным.

RW: Думаю, вот тут и придет клиническое суждение. Потому что иногда вы раскрываете — любой из нас, любой терапевт — и это может быть ошибкой или не иметь желаемого эффекта, и то, как с этим справиться, тоже является частью этого.

ДУ: Конечно, это верно в отношении любого вмешательства.

RW: Это правда, когда молчишь, слушаешь и ничего не говоришь.

DW: Или толкование, или шутка, или совет, что угодно.

В.Я.: Но самая частая жалоба, которую я слышу о клиентах, которые обращались к предыдущим терапевтам, заключается в том, что они недостаточно рассказали.

DW: «Вы не из тех терапевтов, которые никогда ничего не говорят, не так ли?» (смех)

RW: «Вы взаимодействуете со своими клиентами?» они спрашивают.

ДУ: Я слышал этот вопрос раньше.

RW: Есть ли у вас какие-то практические правила самораскрытия или суждения в этом отношении?

DW: Главный критерий для меня: «Думаю ли я, что это будет в интересах пациента?» Как я могу оценить, отвечает ли это интересам пациента, вероятно, трудно сказать.

Конечно, есть некоторые разоблачения, когда вы что-то ляпнете. Иногда это нормально, и затем приходит спонтанное взаимодействие; вероятно, это здоровая черта многих успешных терапий. Но я думаю, что если я думаю о себе: «Будет ли полезно рассказать что-нибудь о моем опыте здесь с пациентом?» Обычно критерий такой: «Может ли пациент этим воспользоваться? Ожидаю ли я, что пациент сможет использовать мой опыт? Как пациент сможет это использовать? »

RW: Это часть интуиции, развивающейся с течением времени, или личного опыта в жизни и терапии.

DW: Я думаю, что есть настоящий навык, чтобы представить пациенту свой опыт в удобной для использования форме. Я думаю, что есть нюансы языка, которые приходят ко мне довольно автоматически, и я думаю, что в результате у пациента возникает ощущение, что то, что я делаю, то, что я раскрываю, не представляет угрозы. Это не критика.

Это не требование. Нам двоим нужно вместе посмотреть, сможем ли мы использовать это или нет.

Это не требование. Нам двоим нужно вместе посмотреть, сможем ли мы использовать это или нет.Но я думаю, что те же самые нюансы в языке, вероятно, жизненно важны, когда вы делаете интерпретацию, задаете вопрос или что-то еще. Есть способы говорить, которые более или менее легко слушать.

Чем терапевт похож на родителя?

RW: Давайте перейдем к другой ключевой идее привязанности, выраженной там, где Боулби написал: «Роль терапевта аналогична роли матери, которая предоставляет своему ребенку надежную основу для исследования мира». Джереми Холмс (Джон Боулби и теория привязанности) писал с несколько иной точки зрения: «Итак, то, что хорошие терапевты делают со своими пациентами, аналогично тому, что успешные родители делают со своими детьми.Кажется, они лежат в основе вашего применения теории привязанности и исследований к психотерапии. Как вы относитесь к этой связи?

DW: Когда вы пишете книгу, она может стать прекрасным магнитом для отзывов других людей. Я неожиданно получил электронное письмо от Луи Брегера, чью книгу «От инстинкта к идентичности» я прочитал, когда был аспирантом Института Райта в 70-х годах. Ему очень понравилась моя книга, но он поднял вопрос:

: «В какой степени мы ошибаемся, предполагая, что нет разницы между взрослым пациентом и ребенком?»

Я ответил, что если мы думаем о терапии как о разновидности новых отношений привязанности, это новые отношения привязанности между двумя взрослыми, а также отношения между терапевтом как родителем и пациентом как младенцем.Или, может быть, в некотором смысле, это также отношения между терапевтом в младенчестве и пациентом в младенчестве — другими словами, этими детскими частями нас самих. Вы знаете, мы не оставляем их полностью позади.

RW: Уязвимости, конечно.

В. Я .: Страхи, тревоги.

ДУ: И довербальный опыт, который остается внутри нас непереваренным. Мы привносим эти стремления, эти страхи во взрослые отношения. Я думаю, имеет смысл думать об этом как о детской части нас самих. Когда эта очень молодая часть нас может ожить в отношениях с терапевтом, у этой части нас появляется возможность измениться и развиваться.

Другая вещь, которую я счел полезной, — это подумать об исследовании особенностей отношений родитель / ребенок, способствующих развитию, и использовать это исследование как трамплин для некоторых идей о том, что наиболее способствует развитию взаимоотношений с ребенком. взрослый пациент. Есть много других писателей — Холмс, Аллан Шор, Винникотт, — которые указывали на симметрию между тем, что мы предоставляем как хорошие родители, и как хорошие терапевты.

RW: Достаточно хорошая мать.Достаточно хороший терапевт. В каком смысле вы как терапевт пытаетесь воплотить эту связь, эту идею? Я имею в виду, что вы не родитель в этой роли, вы терапевт.

DW: Да, конечно. В своей книге я описываю четыре компонента отношений, способствующих росту в детстве, из которых можно извлечь уроки для психотерапии. Один из них заключается в том, что отношения между родителями и детьми, которые кажутся наиболее здоровыми, наиболее гибкими, наиболее безопасными и устойчивыми потомками, как правило, являются максимально инклюзивными.Другими словами, они оставляют как можно больше места для глубины и широты чувств, желаний, взглядов, поведения ребенка. Ребенку позволено многое узнать о себе в контексте отношений с родителем, которому любопытно узнать об опыте этого ребенка и который оставляет место для опыта этого ребенка.

Я думаю, что то же самое можно сказать и о психотерапии. Вы можете рассматривать психотерапию как отношения, в которых терапевт, как фигура привязанности, пытается освободить место для переживаний, для которых исходные фигуры привязанности пациента не могли вместить.Поэтому я заинтересован в том, чтобы узнать как можно больше о том, что пациент чувствует, на что надеется, чего боится; что пациент хочет от меня, что пациент воспринимает наши отношения в любой данный момент, что происходит внутри тела пациента. Я просто хочу освободить для этого как можно больше места, потому что считаю, что это способствует интеграции ранее диссоциированного опыта.

RW: Ранее диссоциированные переживания… Можете ли вы рассказать об этом и о том, как это может проявиться в терапии?

ДУ: Мэри Мэйн, а также Боулби и множество психоаналитиков делают клинически полезный вывод о том, что мы можем думать о внутреннем мире как о регистрации или дублировании того, что произошло в наших первых отношениях.Но Мэйн продолжает добавлять, что есть еще один способ думать о внутреннем мире, который заключается в регистрации правил обработки информации.

В наших первых отношениях мы узнаем, что управляется, а что исключается: что мы можем безопасно чувствовать, говорить и хотеть. Я думаю о диссоциированном опыте как об опыте, который был исключен на основании того, что произошло в наших ранних отношениях. Это также следствие травмирующего опыта, происходит ли оно в контексте ранних отношений привязанности или более поздних отношений привязанности, или, если на то пошло, вне контекста отношений привязанности.

На многих из нас наиболее сильно влияют диссоциированные переживания, которые мы никогда не могли полностью осознать, хотя часто и не осознаваемыми нами способами.

Многие из нас испытывают сильнейшее воздействие, хотя часто и ложным образом. вне нашего осознания, из-за диссоциированных переживаний, которые мы никогда не могли полностью познать, переживаний, о которых мы никогда не могли полностью подумать, почувствовать или сформулировать. Диссоциированный опыт часто действительно держит нас под контролем. Он определяет многое из того, что мы делаем и чего не делаем, говорим и не говорим, чувствуем и не чувствуем, думаем и не думаем.Итак, как терапевт, я всегда обращаю внимание на то, что пациент не может свободно думать, чувствовать, желать, знать и так далее.

В терапии диссоциированное переживание часто бывает переживанием, которое пациент не может выразить словами, или переживанием, которое нельзя даже выразить мыслями или чувствами. Мое внимание часто обращено на то, что во мне пробуждается, потому что я думаю, что люди не могут владеть и сформулировать то, что они часто вызывают в других. Я также обратил внимание на то, что происходит между мной и пациентом, поскольку это еще один способ выражения диссоциированного опыта.

Наконец, я привлек мое внимание к тому, что происходит в моем собственном теле и что происходит в теле пациента, потому что я часто думаю, что тело знает то, что не может быть осознано. В некотором роде это становится частью соматического опыта человека: то, как он себя ведет, ощущения в своем теле.

RW: Это довольно глубоко, то есть ваше внимание к переживаниям терапевта как к важному источнику информации о том, что диссоциировано в пациенте, связанном с привязанностью, его прошлым и терапией.

ДУ: Я называю это соматическим контрпереносом — то, что происходит в теле терапевта. Я думаю, что эти категории — что вызвано, что реализовано, что воплощено — имеют тенденцию пересекаться. Иногда то, что вызывает терапевт, то, что терапевт испытывает, является телесным ощущением.

В.Я.: И некоторые терапевты гораздо больше настроены на свое тело, некоторые — на свои эмоции, а некоторые — на свои мысли.

DW: Да. Я помню, как несколько лет назад я был на презентации Элизабет Майер, которая умерла несколько лет назад.Она подчеркивала, что у разных терапевтов, как вы говорите, разные ресурсы. Некоторые действительно хорошо умеют обращать внимание на то, что происходит внутри тел в комнате, другие действительно хорошо обращают внимание на динамику переноса и контрпереноса, а третьи действительно очень хорошо работают со сновидениями. И какими бы ни были ваши ресурсы, это то, что вы используете в схватке.

Психотерапия с фокусом на привязанности

RW: Ваша работа сосредоточена на том, как улучшить и повысить свои навыки и участие в этом мире привязанности.Так чем же отличается ваша работа?

В.Я.: Другой способ спросить: «Если вы муха на стене, наблюдая за терапевтом, ориентированным на привязанность, будет ли это выглядеть по-другому?»

ДУ: На этот вопрос сложно ответить, потому что я не знаю, как работают другие терапевты.

В. Я .: Это загадка нашей профессии.

ДУ: В некотором смысле, все, что я могу сказать, это то, как я работаю.

RW: Очень честный ответ. Позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы не ведете себя так, как будто вы четко знаете, что такого особенного.Тем не менее, что-то направляет вас и заставляет уделять внимание другим вещам, чем другие.

DW: Верно. Я думаю, что, вероятно, существует довольно тесная взаимосвязь между тем, что может делать терапевт, ориентированный на привязанность, с одной стороны, и терапевт, ориентированный на отношения или интерсубъективно, с другой. Основное сходство состоит в том, что уделяется много внимания тому, что происходит в отношениях «здесь и сейчас», что происходит с пациентом прямо здесь, прямо сейчас, и что происходит с терапевтом прямо здесь, прямо сейчас.

Когда я работаю на полную мощность, я очень инклюзивен и интегрирован. Я сосредоточен на собственном внутреннем опыте. Акцент делается на внутреннем переживании пациента. Есть акцент на вызываниях, разыгрываниях, воплощениях. Кроме того, в центре внимания находится вопрос моего отношения к собственному опыту, когда я сижу с пациентом, и отношения пациента к его или ее собственному опыту, когда мы сидим вместе. Вопрос о ментализации и внимательности очень часто возникает у меня в голове, когда я сижу с пациентом и работаю с ним.

RW: Итак, вы там много чего сказали: опыт клиента, ваш опыт, наш опыт. Подниму более практический вопрос: вы также работаете с этим человеком над его разводом, потерей работы, паникой и т. Д.? Каким образом представлены содержание или контекст жизни пациента?

DW: Конечно. У меня есть пара мыслей по этому поводу. Во-первых, как терапевт, я уверен, что у меня здесь много общего с психоаналитиками, такими как Оуэн Реник (см. Интервью с Оуэном Реником) или Майклом Бадером, которые пишут о важности облегчения симптомов в терапии.

Очень часто я говорю людям или парам, с которыми я работаю, что я обычно работаю на двух связанных уровнях. Первый — практический: что вас беспокоит? Что мешает? Что тебя беспокоит? Что мы можем сделать вместе?

А есть еще один уровень, более психологический, связанный с отношениями между тем, что вы испытываете, что трудно, и тем, что вы испытали в детстве, способами, которыми вы научились думать и чувствовать, и тем, что вы » поверил в себя и других людей.Думаю, если я пропущу одно или другое, я не окажу вам никакой услуги. Так что я собираюсь сосредоточиться на обеих этих целях.

RW: Если пойти дальше, ваше предположение — и, как мне кажется, ваш опыт — заключается в том, что сосредоточение внимания на психологическом, межличностном, интерсубъективном влияет на жизнь пациента с точки зрения депрессии, паники, отношений.

DW: Совершенно верно. Я думаю об этом как о двух переплетенных косах одной и той же веревки.

Мне всегда кажется, что мне нужно начинать с того места, где находится пациент, поэтому я пытаюсь на протяжении любого сеанса интуитивно понять, что наиболее эмоционально важно для пациента? Что самое интересное или тревожное? Или, если пациент кажется далеким от каких-либо переживаний, как будто ничего не интересное или ничего не беспокоит, это привлекает мое внимание.Но я думаю, что акцент на том, чтобы начать с того места, где находится пациент, означает, что вы в основном сосредотачиваетесь на том, что беспокоит людей.

Терапевтические отношения и отношения пациента

RW: Как терапевтические отношения переводятся в их собственный мир отношений — в их отношениях, в любви, в воспитании детей?

DW: Я думаю, что, вероятно, есть несколько способов улучшить практический уровень вещей за счет сосредоточения внимания на том, что происходит в терапевтических отношениях.Во-первых, мы говорим об отношении кого-то к себе или об отношении кого-то к другим людям, в общем, это то, что беспокоит людей. Вот что беспокоит людей.

Это мои отношения с самим собой: я чувствую себя подавленным, я постоянно беспокоюсь. Или это мои отношения с другими людьми: я всегда чувствую себя неуверенно с другими людьми, или я просто не доверяю другим людям, или я злюсь на других людей, или я чувствую себя разочарованным другими людьми, или другие люди кажутся важнее и умнее меня, или как бы там ни было.Кажется, что людей беспокоят аспекты их взаимоотношений с самими собой или с другими людьми.

Если я, как терапевт, начинаю обращать внимание на то, что происходит в моих отношениях с пациентом, это дает своего рода переживание здесь и сейчас аспектов отношений пациента с другими людьми или отношений пациента с другими людьми. сам, что обеспокоены.

RW: Вы можете привести пример этого из вашей работы?

DW: Я думаю о мужчине, которому трудно чувствовать близость со своей женой, и я замечаю, что он несколько далек от меня и от своих собственных чувств.Если я найду способ поговорить с пациентом о том, что — например, «Боже, мы говорим об этом очень тревожном материале, и ты, кажется, совершенно не затронут». Я спросил вас, что вы чувствуете по этому поводу, и вы говорите «Я думаю» или «Я размышляю», но вы этого не чувствуете. Мне просто интересно, что там происходит; чувствуете ли вы себя в безопасности, когда вы со мной, или вам трудно понять, что вы чувствуете в целом ».

А потом я мог бы сказать что-то вроде: «Если вы не очень сильно переживаете из-за того, что я сказал, что, как мне кажется, может вызвать много всего, это оставляет меня в некотором роде отключенным от вас.

В.Я .: Что происходит, когда вы делаете подобные заявления?

DW: В идеале, я думаю, пациенту действительно интересно: «Вау. Боже, мне кажется, что я эмоционально отрезан от переживаний, которые, по крайней мере, по твоему мнению, должны меня реально достать. Интересно, о чем все это? »

В.Я .: А после того, как заинтересуются?

DW: Со временем часто наводятся мосты между тем, что происходит в терапевтических отношениях, и тем, что происходит в других важных отношениях с пациентом; некоторые из этих мостов ведутся в прошлое.Когда пациент рассказывает о своем опыте, терапевт находит способы пережить этот опыт, перенести этот опыт, что позволяет ему углубить свой опыт.

RW: Итак, это надежная основа, которую терапевт пытается предоставить в отношениях с пациентом.

DW: Это его часть, обеспечивающая безопасную базу. Я думаю, это означает создание отношений, в которых пациент чувствует себя достаточно безопасным, достаточно сложным, достаточно вовлеченным, достаточно понятым, достаточно принятым, чтобы рискнуть пойти туда, куда он или она ранее считал слишком опасно.

RW: У меня был клиент, который на первых нескольких сеансах рассказал много болезненных вещей о травмах, детстве и жестоком обращении в своей семье, а вскоре после этого он сказал мне, что на той неделе он был просто в ужасе от кошмаров, все…

ДУ: Как он связан со своим травматическим опытом.

RW: Поскольку он соединился с травматическим опытом, который был очень ошеломляющим. А потом он написал об этом песню, начинающуюся со слов «Я родился в аду», и это звучало так. Сначала он почувствовал, что просто хочет сбежать от терапии: «Эта терапия — это уже слишком.Эй, у меня было несколько сеансов терапии, и теперь я ошеломлен ». Однако он продолжал это делать и исследовал свою жизнь, которая была для него чрезвычайно рискованной, и я определенно стремился предоставить для этого возможность.

DW: справа. Я думаю, что пациенты должны понять, основываясь на своем опыте работы с нами, действительно ли это безопасно. Позволяют ли наши ответы пациенту почувствовать себя понятым, принятым или нет? Есть своего рода общий опыт с пациентами, которые были травмированы, что им чрезвычайно трудно чувствовать себя в безопасности, и я думаю, что им часто удается найти небезопасность в ситуациях, которые мы можем считать безопасными.Например, им может казаться, что мы соблазняем их на отношения с нами, которые, как они ожидают, исходя из их собственного опыта, на самом деле и неизбежно станут опасным опытом, опасными отношениями.

RW: Значит, они идут на реальный риск, который требует большой безопасности для погружения — не следует недооценивать.

DW: Исходя из моего опыта работы с множеством разных пациентов, столкновение с травмой почти всегда вызывает вопросы о безопасности отношений с терапевтом.Часто это два взаимосвязанных процесса: поэтому, когда вы имеете дело с вопросом о безопасности или опасности в отношениях с терапевтом, вы регулярно сталкиваетесь с проблемами прошлой травмы.

Я думаю, что есть общая модель, которая имеет некоторую значимость: мы создаем отношения некоторой безопасности, которые обеспечивают контейнер, в котором в какой-то момент пациент будет чувствовать себя достаточно защищенным, чтобы противостоять травматическому опыту прошлого. Но я думаю, что эта модель будет иметь гораздо больше смысла, если вы подумаете об этом не как о двухэтапном процессе, а как о двух аспектах одного процесса, который вы проходите снова и снова, снова и снова.

Другими словами,

, если вы обращаете внимание, вы постоянно замечаете озабоченность пациента вопросами безопасности и опасности в отношениях

если вы обращаете внимание, вы постоянно замечаете озабоченность пациента вопросами безопасности и опасность в отношениях с вами, с одной стороны, и вы постоянно либо слышите отголоски, либо явные ссылки на травматическую историю пациента, с другой стороны, и вы будете касаться того, а затем и другого, потому что хорошее долгое время.

RW: Вы сделали внимательность в центре своей работы с пациентами. Давайте сосредоточимся на важной роли осознанности в терапии.

ДУ: Когда я впервые задумывался о написании этой книги, в моем мышлении вообще не было места. И только очень случайно — или, может быть, здесь работает какая-то синхронность, или благодать, или Бог знает что, — я наткнулся на весь вопрос внимательности. Просто однажды я подумал о некоторых идеях, о которых писал в то время.Я думал о некоторых идеях Фонаги …

Я помню, как сидел на своей палубе и чувствовал себя очень расслабленным, когда у меня возникло это причудливое изображение трех концентрических кругов. Внешний круг представлял внешнюю реальность. Внутри него был второй круг, представляющий репрезентативный мир ментальных моделей и так далее. А затем в этих двух кругах был третий, который обозначал то, что Фонаги называет рефлексивным «я», то есть той частью личности, которая способна отражать отношения между репрезентативным миром и внешней реальностью.

И пока я думал об этих трех кругах, мне в голову приходили неизбежные вопросы: кто или что делает размышления о взаимосвязи между репрезентативным миром и внешней реальностью? Что такое рефлексивное Я? Кто или что это отражает? Из чего сделана рефлексивная личность?

И когда я задал себе эти вопросы, я получил ответ, не в форме концептуального понимания, а в виде опыта.

У меня было головокружительное чувство взрывающегося «я».

У меня было головокружительное чувство взрывающегося «я». Это очень сложно описать, но это выглядело так, как если бы мое обычное чувство «я» рушилось до единой точки, которая представляла собой не что иное, как безличное осознание. Так что это казалось ответом на вопрос: «Кто занимается отражением?» не было, никого или никакого личного «я».

Может быть, через год после этого я смотрел фильм «Неистовая благодать» о пост-инсульте Рам Дасса. Он рассказал о своем первом психоделическом опыте, в котором он испытал почти идентичное сжатие «я», исчезновение чувства личной идентичности, личной истории, в которой его «я», казалось, сводилось только к осознанию.

Когда у меня был этот опыт, я также почувствовал это потрясающее чувство благополучия, значительно усилившееся чувство связи с другими людьми. Я начал чувствовать, что вы, я и все, кого мы знаем, и, возможно, наши домашние животные, все в основном одинаковы по своей сути. Так что чувство связи с другими людьми значительно усилилось. Защита была значительно снижена.

В общем, это было мощное и освобождающее осознание, которое я мог удерживать, вероятно, пару недель; сначала я не мог перестать говорить об этом, потому что это было так убедительно.И казалось, что люди, которые понимали, о чем я говорю, были людьми, которые занимались медитацией или имели какую-то духовную практику, как это называется. В итоге я стал приверженцем медитации, потому что мне казалось, что этого состояния ума следует искренне добиваться. Мне также казалось, что это состояние ума, которое я испытал, было связано с тем, что в буддийской традиции называется внимательностью.

Медитация кажется путем к осознанию осознанности, и кажется, что это путь к способности присутствовать с некоторой долей принятия.Внимательность также прекрасно согласуется со всей идеей, которая была так тщательно исследована в области привязанности: идея о том, что опыт людей изменяется в той степени, в которой изменяется их отношение к своему опыту.

В. Я .: Какая же тогда связь между этим удивительным опытом и идеями привязанности?

DW: В рамках исследования привязанности было проделано много работы по влиянию развития того, что называется рефлексивной позицией — то, что Мэри Мэйн называет метакогнитивной, а Питер Фонаги — ментализующей позицией — на переживание.И что кажется правдой, так это то, что

— это рефлексивная позиция по отношению к опыту, которая защищает от самых тяжелых последствий травм.

Рефлексивная позиция по отношению к опыту предохраняет от худших последствий травм. Эта позиция также, кажется, в конечном итоге способна позволить тем из нас, кто пережил неблагоприятные начинания, которые, как можно было предсказать, приведут к незащищенности, воспитывать безопасных детей.

Итак, большая часть размышлений, которые вошли в мою книгу о психотерапии и привязанности, была связана с концепцией рефлексивной, ментализующей или внимательной позиции, которая трансформирует наши отношения к нашему опыту таким образом, чтобы мы были освобождены от многих из них. ограничения, которые возникают в ходе наших личных историй.Поэтому я бы назвал ментализацию и внимательность двойной спиралью личного или психологического освобождения.

RW: Вы говорите с клиентами об этом или просто используете это косвенно — внимательность и менталитет?

ДУ: В основном использую косвенно. В любой момент моей практики есть несколько пациентов, с которыми я начинаю каждое занятие примерно с пяти минут медитации. Есть несколько большее количество пациентов, которым, как я полагаю, могут быть полезны медитативные практики.

RW: Как вы подходите к собственному чувству осознанности во время сеанса?

ДУ: Я думаю, что все дело в внимательности — это то, что почти всегда со мной на любом конкретном сеансе. Я думаю о том, в какой степени я действительно способен присутствовать с пациентом в любой данный момент, или я где-то еще. Присутствует ли пациент или он находится где-то еще? Я пытаюсь сделать все возможное, чтобы присутствовать, и я пытаюсь быть внимательным. И я пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь пациенту присутствовать — это также известно как помощь пациенту в большей внимательности — точно так же, как я пытаюсь помочь людям стать более эффективными ментализаторами своего собственного опыта.

В. Я .: Безусловно, эта идея внимательности присутствует во многих школах психологии. Я очень внимательно изучал с Джеймсом Бугенталом, и то, что он называл присутствием в клиенте и терапевте, кажется очень похожим.

RW: Я бы согласился, поскольку присутствие или бытие против становления, замечать против оценивания. Но я считаю, что дело идет еще дальше. Осознанность, кажется, уходит корнями в каждую главную религию в некотором роде — мышление об исламском подчинении, христианской благодати, мистических молитвах, буддийском принятии, еврейском чувстве воли Бога или индуистской карме.Кажется, есть что-то действительно мощное в том, что клиент принимает «Я был травмирован», или «Я сейчас что-то испытываю в своем теле» или «Я подавлен и боюсь» — просто замечая и находясь с тем, что есть.

VY: Или «Я чувствую себя сейчас, в этих отношениях, x и y».

RW: Хотя я считаю, что учиться и расти — это хорошо и хорошо, похоже, сейчас здесь есть свобода, как говорил Рам Дасс.

DW: Да. Да. Да. Мне очень интересно, что, даже когда мы говорим о внимательности, я чувствую себя более близким к вам двоим.

РУ: Да, заметил.

ДВ: Разве это не замечательно? И когда я рассказываю об этом или сосредотачиваюсь таким образом с пациентом, это как если бы я начинал говорить об этом, и если бы я мог стать внимательным, все изменилось. Это немного волшебно.

RW: В этом есть что-то освобождающее; это ослабляет возможности принять жизнь такой, какая она есть.

ДУ: Когда я становлюсь внимательным или когда вы, ребята, внимательны, я думаю, что часть того, что происходит, — это то, что мы присутствуем. И это означает, что, помимо прочего, субъективно прошлое и будущее отделены друг от друга, что, как я думаю, снижает тревогу и депрессию.Потому что часто то, где мы находимся в настоящий момент, не так уж и плохо. Это не так уж и опасно. Все в порядке. Так что я думаю, что это присутствие дает определенную эмоциональную или внутреннюю свободу.

RW: Теперь я думаю, что такая осознанная жизнь и возможность присутствовать на самом деле могут увеличить безопасность?

ДУ: Да, именно так. Я склонен думать, что когда вы медитируете или просто переживаете снова и снова, присутствуя и замечая, особенно когда вы снова и снова начинаете осознавать осознанность, это может стать версией усвоенного безопасная база.

В. Я .: Я думаю, что некоторым клиентам — замкнутым, шизоидным людям — медитация не всегда помогает. Они могут уйти в мир медитации, и это не обязательно поможет им больше общаться с другими.

ДУ: Думаю, вам стоит взглянуть на природу их медитативной практики. Тем не менее, я думаю, что то, о чем вы говорите, — это реальность. В определенных сообществах это называется духовным обходом: они обходят свой собственный внутренний опыт, отделяясь друг от друга.Мне кажется, это другое животное.

RW: В своей книге вы хорошо обращаетесь к духовному обходу — речь идет о балансе инь и янь. Вы не предлагаете ментализации или внимательности, чтобы избежать жизни. Это участие и связь с собой и другими. Как вы сказали, у вас был опыт, а затем вы были очень связаны. Это не было побегом. Другое дело, если это всего лишь побег.

DW: Да. Иногда между занятиями я действительно медитирую даже несколько минут.Это часто приводит меня в такое состояние, что я действительно могу больше общаться с людьми, с которыми я работаю.

Три жемчужины для терапевтической практики

В. Я .: Я знаю, что вы сейчас много учитесь. Прежде чем мы подведем итоги, какие важные моменты в вашей работе наиболее важно донести до тех, кого вы обучаете подходу привязанности?

DW: В будущем выйдет книга, частью которой меня попросили стать, она называется что-то вроде «Жемчужины мудрости: основные идеи ведущих терапевтов», и меня попросили предложить мои собственные клинические жемчужины.

В.Я.: Тогда мы хотим превью.

DW: Хорошо, вот и все. Для меня клинические жемчужины заключаются в следующем: во-первых, собственные паттерны привязанности терапевта часто, если не всегда, являются основным влиянием, формирующим его или ее потенциал быть полезным в качестве терапевта. Другими словами, наша собственная история привязанностей и навязанные ими диссоциации, а также то, как мы проработали некоторые из этих диссоциаций, — все это создает у терапевта потенциал проницательности, а также уязвимости для того, чтобы застрять в тупике из-за чего-то другого. пациент.Итак, я говорю о центральной роли психики терапевта как в посреднике, так и в ограничении того, что он или она способен делать с пациентами, что будет полезно. Во-вторых…

В. Я .: Хотели бы вы поделиться чем-нибудь о себе — в том, чтобы лучше понять это, — что помогло вам стать лучшим терапевтом?

DW: Конечно. И я постараюсь не плакать. Эта идея стала для меня чрезвычайно яркой в ​​контексте работы с конкретным пациентом, с которым я чувствовал себя застрявшим.Это был пациент с историей травм и некоторыми очень серьезными препятствиями, которые он создавал в своей жизни, которые очень сильно ограничивали его способность иметь достойные отношения и познавать себя.

Примерно в то же время я работал в своей личной терапии таким образом, что столкнулся с некоторыми чрезвычайно болезненными, трудными чувствами по отношению к себе, которые были связаны с переживаниями, которые я получил, когда я был очень молод, — переживаниями, которые остались у меня был набор чувств по отношению к себе, которые были глубоко постыдными и практически невыносимыми, и заставляли меня думать о некоторых очень саморазрушительных мыслях.И в ходе проработки этого опыта в моей собственной терапии я получил кое-что, что было очень полезно.

Примерно в то же время я был в группе сверстников, где описывал свои чувства гнева и зависти по отношению к этому травмированному пациенту. Он оказался чрезвычайно богатым парнем, который мог делать все, что хотел. И один из моих консультантов сказал: «Хорошо, у нас действительно есть представление о том, каково вам быть с этим пациентом, и у нас есть представление о том, кто этот пациент сегодня, но вы не сказали ни слова о его детстве. , как он должен быть таким, какой он есть.«И именно этот вопрос побудил меня навести мосты между моим собственным опытом и опытом этого пациента.

Когда я рассказывал о травме, которую этот пациент пережил в детстве, я начал плакать. Я осознал, как я идентифицировал себя с этим пациентом — как тупик, в котором я оказался с ним, в некотором смысле был продуктом моих собственных переживаний.

Я не хотел затаскивать пациента в ту камеру пыток, которую я так хорошо узнавал.

Я не хотел затащить пациента в ту камеру пыток, которую я так хорошо узнавал.

И довольно примечательно то, что в следующий раз, когда я увидел пациента, практически до того, как я смог сказать хоть слово, я почувствовал, что встреча, которая у нас была, происходит на более глубоком уровне. Я мог видеть в пациенте не кого-то, на кого я злился и завидовал и чью силу я очень хорошо осознавал, но вместо этого я мог видеть в пациенте своего рода напуганного, униженного молодого ребенка.

Осознание того, как я избегал — я имею в виду, это краткая версия — приглашения этого пациента на встречу с его собственным чувством стыда в результате моих собственных трудностей с движением в эту местность — это удерживало нас терапия застряла. И как только я начал интегрировать эту часть себя, я смог освободить место для этой части пациента в терапии.

RW: Красиво и трогательно. Две другие жемчужины?

DW: Хорошо. Итак, вторая жемчужина — это вопрос, который следует задать, когда вы пытаетесь выяснить, как ваши собственные паттерны привязанности влияют на терапию.Вопрос, который нужно задать себе, чрезвычайно прост: «Что я на самом деле делаю с этим конкретным пациентом?» Это не всегда вопрос, на который можно получить исчерпывающий ответ, потому что ответ часто скрыт в туманном царстве разобщенных, но я думаю, что вы определенно можете увидеть верхушку айсберга, когда спросите себя: «Кто я на самом деле? что делать с этим пациентом? »

Я думаю, что литература по разыгрыванию часто фокусируется на том, что именно в разыгрываемом пациенте зацепляет что-то в терапевте.Я предлагаю гораздо более прямой путь к пониманию того, что происходит в наших разыгрываниях с нашими пациентами, который состоит в том, чтобы просто спросить себя: «Что я на самом деле делаю с этим конкретным пациентом?»

И третья жемчужина заключается в том, что частое достижение осознанного состояния ума помогает продуктивно ответить на этот вопрос. Если вы действительно можете присутствовать и спросить себя: «Что я делаю с этим пациентом?» часто есть ясность, которая иначе была бы вам недоступна.

RW: Спасибо, что поделились с нами сегодня жемчугом. У нас не было возможности рассказать все о вашей работе сегодня, но, я бы сказал, совсем немного.

ДУ: Спасибо, да, мы многого достигли.

В. Я .: Спасибо, что поделились этим богатством знаний и мудрости.

Авторские права © 2008 Psychotherapy.net. Все права защищены. Опубликовано в декабре 2008 г.

Пит Уокер, магистр психотерапии

Пит Уокер — лицензированный психотерапевт, MFC 25210, со степенью в области социальной работы и психологического консультирования.Он «врач общей практики», имеющий частную практику в Беркли, Калифорния, в безмятежном районе отеля Клермонт. Он работал консультантом, лектором, писателем и руководителем группы в течение тридцати пяти лет, а также в качестве супервизора и консультанта других терапевтов в течение 20 лет.

Пит специализируется на помощи взрослым, которые были травмированы в детстве, особенно тем, чье неоднократное подвергание жестокому обращению и / или пренебрежению оставило их с симптомы сложного посттравматического стрессового расстройства [Cptsd].

Самая популярная книга Пита, Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство: от выживания к процветанию теперь также является аудиокнигой . Это логическое продолжение и развитие работы, представленной на этом сайте и в его первой книге. Он глубоко исследует причины Cptsd, которые варьируются от серьезного пренебрежения до чудовищного злоупотребления. Многие выжившие из травмированных семей выросли в домах, которые не были домами — в семьях, которые были столь же лишены любви, как приюты, а иногда и опасны.

Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство: от выживания к процветанию — это исчерпывающее, удобное в использовании руководство по самопомощи по выздоровлению от давних последствий детской травмы. Это обзор задач восстановления и освещение серебряных накладок, которые могут возникнуть в результате эффективных восстановительных работ. Он содержит множество практических инструментов и методов восстановления после Cptsd. Это также обильно иллюстрировано примерами его собственного и чужого пути выздоровления.

Комплексный ПТСР: от выживания к процветанию теперь доступен на испанском , немецком и китайском .

Для Испанский:
https://www.amazon.com/s?k=TEP+COMPLEJO%3A+De+Sobrevivir+a+Prosperar&ref=nb_sb_noss

Для Немецкий:
https: // .amazon.com / s? k = Posttraumatische + Belastungsst% C3% B6rungand & ref = nb_sb_noss

Для Китайский:
https://www.books.com.tw/products/0010847508?loc=P_0005_001

Русский и португальский

переводы должны быть доступны к концу 2020 г.

Первая книга Пита, Дао полного переживания: извлечение прощения из вины , теперь также является аудиокнигой .Многие терапевты и клиенты приветствовали его как мощный, сострадательный и прагматичный инструмент для руководства выздоровлением. Элис Миллер, автор книги «Драма одаренного ребенка », писала: «Пит Уокер написал книгу о собственном выздоровлении от эмоционального оцепенения. Автор со всей страстью исследует роль эмоций в жизни человека. не только трогательный, честный рассказ, но и информативное руководство для людей, которые хотят лучше понять свои скрытые чувства.Хорошо объясненная Уокером концепция «возрождения» поможет им пройти этот увлекательный процесс безопасным и защищенным способом ».

Новая книга Пита, Homesteading in the Calm Eye of the Storm: Therapist Navigates his CPTSD , является сопутствующей книгой к его книге COMPLEX PTSD . Это мемуары о его пути выздоровления, написанные в более игривом и легком для чтения стиле, чем другие его книги. Он пронзительный и юмористический и относительно свободен от психологического жаргона.

В части I из Усадьба в спокойном глазу бури Пит сбегает из своей неблагополучной семьи и рюкзаков по всему миру в поисках счастья, при этом бессознательно спасаясь от своих страданий. Во второй части он блуждает по джунглям психологической теории и техники и переключает свое внимание с глобального авантюриста на исследователя внутреннего мира. Постепенно, с течением времени его страх уменьшается, его ядовитый стыд тает, а душевное спокойствие становится его пробным камнем. Его психика постепенно восстанавливается, так как его способность к самодовольству, заботе о себе и самозащите постоянно растет.

Наконец, он ломает привычный образ влечения к болезненным отношениям, которые отражают его опыт общения с родителями. Это, в свою очередь, позволяет ему найти ряд действительно интимных и утешительных отношений. В конце концов он получает благословение на свою функциональную и любящую нуклеарную семью.

Все три книги доступны в виде книг в мягкой обложке и электронных книг .
Первые две также доступны как аудиокниги .

Карлос Слуцки, м.D. — Психиатрия, Психотерапия

Психиатр и главный психотерапевт

Онлайн (виртуальные) консультации и терапия

Доктор Карлос Слуцки — старший преподаватель, тренер и практик :

• Психиатрические / психосоциальные консультации
• Индивидуальная психотерапия
• Терапия для пар
• Семейная терапия
• Вмешательства в социальные сети

На протяжении многих лет Dr.Sluzki помог тысячам пациентов и коллег, предоставив :

• Опытный и широкий кругозор
• Эффективное и эффективное руководство
• Надежный, безупречный сервис
• Теплый, чуткий уход

Имея опыт работы в области социальной психиатрии и психодинамической психиатрии, доктор Слуцки был директором отделений психиатрии в двух больницах общего профиля в течение 22 лет и профессором психиатрии в UCSF и Медицинской школе Массачусетского университета.В настоящее время он является клиническим профессором психиатрии в Университете Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, округ Колумбия.

Доктор Слуцкий прошел курс психоанализа в Аргентинской психоаналитической ассоциации и участвовал в создании группы краткой терапии в MRI (Пало-Альто, Калифорния). На протяжении многих лет он проводил индивидуальную терапию как в государственном, так и в частном секторе, следуя нарративно-ориентированному подходу к трансформации конфликта.

Доктор Слуцкий принимал участие в развитии системной супружеской и семейной терапии, постоянно выступая в качестве тренера и практикующего врача.Он является автором десятка книг и более 150 статей и глав по этой теме.

В течение 7 лет он был директором по обучению, а затем директором престижного Института психических исследований в Пало-Альто, Калифорния. В те годы он был редактором Family Process, деканом журналов в области семейной терапии.

Доктор Слуцки с отличием из Университета Маймонида, получил награды Американской академии семейной терапии и Международной ассоциации семейной терапии.Он является почетным членом Европейской ассоциации семейной терапии и множества национальных организаций по всему миру. Он регулярно выступает с ключевыми выступлениями на национальных и международных симпозиумах и конгрессах.

Для практикующих, стремящихся разобраться в сложных клинических случаях, обратить вспять терапевтические тупики или просто расширить свои навыки, доктор Слуцкий предлагает супервизию или регулярные консультации, лично или онлайн.

Об ускоренной экспериментальной динамической психотерапии (AEDP)

Разработано Dr.Диана Фоша, автор книги The Transforming Power of Affect , AEDP (Ускоренная экспериментальная динамическая психотерапия) — это постоянно возникающая модель, постоянно развивающаяся благодаря постоянному вкладу преподавателей AEDP и членов сообщества AEDP.

Кризис и страдания предоставляют возможности пробудить необычные способности, которые в противном случае могли бы оставаться бездействующими, неизвестными и неиспользованными. AEDP — это экспериментальное использование этих возможностей как для исцеления, так и для трансформации.Ключом к его терапевтическому действию является устранение одиночества и, таким образом, установление терапевтических отношений, воспринимаемых как безопасное убежище и надежная основа. Как только это установлено, мы работаем с эмоциональным опытом, работая на основе опыта для исцеления травм и страданий, а также для расширения возникающих позитивных трансформационных переживаний.

Институт AEDP предоставляет форум для нового сообщества врачей. Мы стремимся совместно создавать среду — клиническую, интеллектуальную, коллегиальную — общих ценностей.Наше сообщество безопасности и защищенности, в котором происходят безграничные исследования.

Нет лучшего способа передать дух AEDP, чем сказать следующее: мы пытаемся помочь нашим пациентам — и самим себе — стать сильнее в сломанных местах. Работая с травмами, потерями и болезненными последствиями ограничений человеческих взаимоотношений, мы открываем места, которые всегда были сильными, места, которые никогда не нарушались.