«Интеллигент – человек, обладающий умственной порядочностью»

В 1993 году академик Д.С. Лихачев направил в редакцию журнала «Новый мир» письмо, озаглавленное «О русской интеллигенции». Публикуем цитату из этого письма.

Я пережил много исторических событий, насмотрелся чересчур много удивительного и поэтому могу говорить о русской интеллигенции, не давая ей точного определения, а лишь размышляя о тех ее лучших представителях, которые, с моей точки зрения, могут быть отнесены к разряду интеллигентов. В иностранных языках и в словарях слово «интеллигенция» переводится, как правило, не само по себе, а вкупе с прилагательным «русская».

Безусловно прав А. И. Солженицын: интеллигент — это не только образованный человек, тем более не тот, которому он дал такое обозначение как «образованец» (что-то вроде как «самозванец» или «оборванец»), это, может быть, и несколько резко, но Александр Исаевич понимает под этим обозначением слой людей образованных, однако продажных, просто слабых духом.

Интеллигент же — это представитель профессии, связанной с умственным трудом (инженер, врач, ученый, художник, писатель), и человек, обладающий умственной порядочностью. Меня лично смущает распространенное выражение «творческая интеллигенция», — точно какая-то часть интеллигенции вообще может быть «нетворческой». Все интеллигенты в той или иной мере «творят», а с другой стороны, человек пишущий, преподающий, творящий произведения искусства, но делающий это по заказу, по заданию в духе требований партии, государства или какого-либо заказчика с «идеологическим уклоном», с моей точки зрения, никак не интеллигент, а наемник. К интеллигенции, по моему жизненному опыту, принадлежат только люди свободные в своих убеждениях, не зависящие от принуждений экономических, партийных, государственных, не подчиняющиеся идеологическим обязательствам.

Основной принцип интеллигентности — интеллектуальная свобода,- свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и от своей мысли.

Из: Д.С. Лихачев. «О русской интеллигенции»

кто это такой и как натренировать интеллект?

Парадокс: слово «интеллигент» часто упоминается в повседневной речи, но мало кто может объяснить его значение. Большинство опирается на стереотипы про пенсне и шляпу или вспоминает о диссидентах. Статьи в интернете также дают противоречивую информацию. Какие ассоциации возникают при слове интеллигентность? Действительно ли она напрямую связана с интеллектом? Можно ли стать интеллигентом в первом поколении? В статье попробуем подобрать ключ к этому многозначному понятию.

Кто такой интеллигент?

Интеллигент — это порядочный, высокообразованный человек с развитым интеллектом, высокой внутренней культурой, самоуважением и уважением к окружающим, имеющий чувство меры в словах и действиях. Похожие определения дают и словари. Но термин относится к словам с расплывчатым смыслом, которые каждый употребляет по-своему. Одни считают интеллигентами всех «очкариков» с университетским дипломом. Другие путают их с интеллектуалами. Третьи причисляют к интеллигентам по второстепенным признакам – шляпе, например. Ясно одно: интеллигент – это характеристика не конкретного человека, а свойства человеческого ума.

Пройти тест: Шкала самоуважения

Слово «интеллигенция» происходит от латинского «Intelligents» – думающий, размышляющий, понимающий. В научный оборот введено в России в 60-х годах XIX века как альтернатива понятию «дворянство». Позже слово перешло в западноевропейские языки. С немецкого языка «Intelligenz» переводится как «сообщество образованных или творчески одаренных личностей». В иностранных словарях слово «интеллигенция» часто встречается вместе с дополнением «русская». Поэтому считается, что это в основном русское явление.

В иностранных языках чаще встречается понятие интеллектуал, а интеллектуальная честность занимает первые места в списке нравственных качеств. Но в русском языке разница в понятиях «

интеллигент» и «интеллектуал» существует. Интеллектуал – человек с отличной памятью и аналитическими способностями. Русский интеллигент – это носитель духовности и нравственности, элита, интеллект, образование и духовно-нравственная основа в одном лице.

В своем открытом письме академик Д. С. Лихачев писал: «Интеллигент – это человек с высокой умственной порядочностью. Основной принцип интеллигенции – свобода как нравственная категория».

Немного об истории интеллигенции.

Несмотря на русское и относительно недавнее происхождение слова «интеллигенция», присущие ей черты были еще у философов Древней Греции. Это были любознательные и интеллектуально развитые люди, добившиеся своего положения умственным трудом. По Аристотелю интеллигентность – это способ мышления философов-неоплатоников, который управляется Высшим Разумом. Для обитателей колыбели английского образования Оксфорда еще в XIII веке использовали слово «brainy» – «мозговитые». Хотя слово произносилось с презрением, так как интеллектуалов традиционно обвиняли в отрыве от народа, непрактичности, снобизме.

В России образованное общество начало создаваться во времена Петра I. Тогда оно состояло исключительно из дворян-вольнодумцев, выражавших не совпадающие с царской позицией взгляды. Когда слово интеллигенция только вошло в оборот оно обозначало человека, закончившего гимназию и зарабатывающего себе на жизнь не-физическим трудом. Но за несколько десятилетий это понятие и его производные приобрели большую значимость, вошли во все толковые словари и учебники по истории.

Первоначально интеллигенцией называли социальную прослойку образованных людей, занимавшихся сложным умственным трудом или творчеством. Интеллигенция была в вечной оппозиции с аристократии, принимавшей существующий порядок как данность, независимо от его разумности. Возможно, поэтому главной чертой интеллигента считают оппозиционность по отношению к официальной власти.

Вопрос о русской интеллигенции до сих пор относят к неоднозначным и запутанным. До революции это был существовавший класс, феномен русского образованного общества. Но

за годы советской власти понятие интеллигентности сильно нивелировалось. Слово «интеллигент» стало чуть ли не ругательным, к нему добавлялось презрительное «гнилой». Но сегодня слово «интеллигенция» все чаще употребляется со словом «свобода». А темы о роли интеллигенции в революциях, переворотах, формировании современного общества вызывают жаркие споры политологов, социологов, журналистов, политиков, религиозных деятелей.

Этических и человеческих стандартов интеллигенции не существует. Как и одного мнения о ее роли в истории. Уяснить для себя образ русской интеллигенции от ее зарождения до сегодняшних дней помогут произведения Ф. Н. Достоевского, Б. Пастернака, Анны Ахматовой, Павла Лунгина, работы академика А. Сахарова, политического философа Н. Бердяева.

Как стать интеллигентом в первом поколении?

Спор о том, какого человека можно назвать интеллигентным, ведется несколько столетий и продолжается сегодня. Говорят, что без переданной по наследству генетики интеллигентности не бывает. Но есть и другое суждение: быть интеллигентным – социальный долг каждого человека. Душевные и интеллектуальные силы развиваются точно так же, как и физические. А тренировка возможна в любых условиях.

Что можно сделать прямо сейчас?

Если для образования потребуется время и деньги, то способов улучшить уровень культуры прямо сейчас существует немало. И это при минимальном уровне дохода.

Совсем бесплатно:

1. Не мусорить в подъезде, на улице, в парке, в лесу.
2. Не воровать лампочки, не ломать перила, не бить стены в подъезде.
3. Бросать мусор в урны и не опрокидывать их.
4. Убрать хлам на своем и на общем балконе, в гараже, на даче.
5. Убирать за своими собаками.
6. За рулем пропускать пешеходов.
7. Не перебегать улицу в темноте, на красный свет или в неположенном месте.
8. Правильно питаться (не есть много хлеба и сладкого).
9. Улыбаться, здороваться, придерживать дверь перед человеком, идущим позади вас.
10. Спорить с уважением к собеседнику.

Можно относить себя к интеллигенции или не относить. Можно вообще не задумываться о классификации. Ведь приветливость, вежливость, искренность, милосердие, умение сопереживать делают человека не только интеллигентным, но и красивым.

Пройти тест на эмпатию

Как развить интеллект?

Есть популярная шутка: «Чтобы стать интеллигентом нужно сперва научиться правильно писать это слово, а потом получить парочку высших образований». Конечно, сам по себе диплом о высшем образовании не обеспечит человеку интеллигентности. Но ум, интеллект, образованность – это совсем другое. Это приобретенное саморазвитием в тяжелом труде над собой.

Сегодня можно найти немало книг с советами о том, как натренировать свой мозг и стать умнее. Мы собрали советы лучших тренеров по саморазвитию:

1. Выучить иностранный язык.

Любой язык – сложнейшая система, состоящая из мелких кирпичиков-фонем. Когда мозг начинает изучать правила сложения «кирпичиков» в слоги, слова, предложения, он активирует и создает новые нейронные связи. Если обучение проходит регулярно, мозг старается улучшить процесс, связывая с ним большее количество гормонов удовольствия.

Так что изучение иностранного языка – отличный тренажер для мышления и гибкости мозга. А еще – вызов самому себе и тренировка силы воли.

2. Заняться спортом.

Научно доказано, что физическая активность влияет на работоспособность мозга. Занятия спортом в пожилом возрасте не только улучшают память, но помогают отодвинуть старческую деменцию. Похожие исследования есть и для детей и для молодых людей. Дети с развитыми мышцами выполняют тесты на память лучше своих малоактивных сверстников. А разница в биологическом возрасте мозга физически активных и не активных людей достигает десяти лет.

Так что можно уверенно сказать: занятия спортом три раза в неделю напрямую связаны с карьерным ростом и зарплатой.

3. Учиться музыке.

Музыка – совершенно иной тип мозговой работы. Исследования о пользе музыки публиковались и опровергались не один раз. Но в современной научной литературе опубликованы доказанные факты: занятия музыкой в раннем возрасте активизируют работу мозга и отодвигают старческое слабоумие. У тех, кто занимается музыкой, улучшается качество нейронной сети, повышается пластичность мозга и способность к изучению языков.

Так что игра на музыкальном инструменте сравнима с интенсивной тренировкой нейронной сети мозга.

4. Решать головоломки.

Новый термин нейропластичность значит: чем интенсивнее вы нагружаете мозг, тем более восприимчивым к обучению он становится. Но для развития логического мышления компьютерные игры не подойдут. Зато помогут загадки, головоломки, стратегические игры, паззлы или старый добрый кубик Рубика. Еще один вариант – отвечать на нестандартные вопросы или принять участие в игре «Что? Где? Когда?».

Так что логически игры «оживляют» мозг, омолаживают память, развивают мышление, усидчивость.

5. Практиковать молитву или медитацию.

Научно доказано: сосредоточенная молитва помогает разгрузить мозг от психологических проблем и меняет его на физиологическом уровне. Но эффект достигается только при ежедневной практике. Когда молитва или медитация становятся привычкой, в мозге происходят позитивные вещи: ослабевают связи, отвечающие за тревожность, образуются сильные связи, отвечающие за сопереживание, интуицию.

Так что молитва или медитация улучшают когнитивные способности, расширяют объем рабочей памяти и делают человека счастливее.

6. Перейти на здоровый образ жизни.

Недосып, вредные продукты, недостаток воды губительны для мозга. Из-за торможения нейронных процессов усиливается стресс, ухудшается память, начинаются проблемы со зрением, скоростью реакции. Достаточное количество воды, качественный зеленый чай, продукты для стимуляции мозговой деятельности, послеобеденная сиеста и полноценный сон не менее 6-7 часов помогут вывести интеллект на новый уровень.

Так что правильное питание, разнообразный отдых и уход за собой – дополнительные составляющие интеллектуального роста.

7. Тренировать память.

Развивать память возможно так же, как и остальные способности. Освоить навыки запоминания помогает наука мнемотехника. Причем не нужно знать все тонкости работы мозга. Существуют готовые к использованию инструменты, отработанные годами и многими людьми. Метод ассоциаций, цепочек образов, магических чисел и другие техники срабатывают после первой практики применения. Позитивный настрой поможет запрограммировать мозг на работу и результат.

Так что кодирование, хранение и «изъятие» информации из разных отделов мозга укрепляет нейронные связи и тренирует сенсорную, кратковременную и долговременную память.

Все эти способы полезны не только с точки зрения интеллекта, но и с точки зрения здравого смысла. Так что вместо просмотра очередного сериала лучше заняться спортом, закачать на смартфон умные игры и выучить английский язык, наконец.

Выводы

• Интеллигента можно отличить по трем категориям: образование, профессия, кругозор и интерес к социально-политическим вопросам.
• Одна из главных особенностей русской интеллигенции – больная совесть.
• Особый отличительный признак интеллигенции – наследственное владение «особыми знаниями». Но ничто не мешает начать свою династию интеллектуалов.

Пройти тест на эмоциональный интеллект EQ

Слово «Питер» неинтеллигентное, я не переношу его — Российская газета

К числу потерь, пережитых страной за минувшее столетие и чувствительно повлиявших на состояние российского общества, принято относить и русскую интеллигенцию. Дореволюционные учителя, доценты, профессора, врачи, священники, инженеры, офицеры, юристы, чиновники… Кто-то из них как классово чуждый элемент был ликвидирован в период красного террора. Кто-то поднялся на борт «философского парохода». Кто-то стал жертвой сталинских чисток. А кто-то проделал глубокую эволюцию.

Эту эволюцию особенно впечатляюще воплотил собой автор крамольных «Несвоевременных мыслей», вскоре перековавшийся в зачинателя ленинианы и отца крылатой фразы «если враг не сдается, его уничтожают». Такую же эволюцию, только в обратную сторону, проделал советский интеллигент — от страстного требования «убрать Ленина с денег» до сжигания партбилета в прямом эфире. Сегодня этот вечно мятущийся персонаж выражает «неоднозначное отношение» к репрессиям и величает Сталина «эффективным менеджером».

Мы действительно потеряли интеллигенцию? Обсудим тему с директором Государственного Эрмитажа Михаилом Пиотровским.

Определяющим признаком интеллигента является профессия

Слова «интеллигент» и «интеллигенция» вошли в ряд европейских языков исключительно как русские. Во всем мире для обозначения людей с высоко развитым интеллектом и аналитическим мышлением оперируют понятием «интеллектуалы». Может, и нам стоит придерживаться мировых стандартов и не нагружать это понятие дополнительными смысловыми опциями?

Михаил Пиотровский: Я думаю, что понятие «интеллигенция» в значительной степени выдумано. Недаром же его нет нигде в мире. Хотя в какие-то моменты истории интеллигенция в России существует. Она существует тогда, когда есть высокое почтение к таким профессиям, как учитель, врач, преподаватель университета, ученый, журналист… Но меняется время, и эти профессии теряют уважение общества, а их представители — самоуважение. Вообще слово «интеллигенция» я не очень употребляю. Так же как слово «патриотизм».

А что же такое «петербургская интеллигенция»? В ее-то реальное существование вы, коренной петербуржец и почетный гражданин Петербурга, верите или нет?

Михаил Пиотровский: Верю. Потому что действительно существуют и «петербургский» склад характера, и «петербургская» манера поведения, и «петербургская» вежливость. И это не лакейская вежливость, а вежливость, за которой некая сила, уверенность в себе. Это готовность слышать другие мнения. Это такая мягкость, за которой угадывается внутренний стержень. Мне кажется, что в результате революции и переезда столицы в Москву Петербург стал хранителем лучших традиций царской России, а не только традиций русской интеллигенции. Его образу стала присуща некая мягкость. Дореволюционный Петербург был жесткий, мерзкий, бюрократический. Это все ушло. И остался Петербург Серебряного века, Петербург времен Петербургского университета.

Тому Петербургу, о котором вы сейчас говорите и который у вас связывается с понятием «интеллигентность», решительно не идет слово «Питер». Вы как к нему относитесь?

Михаил Пиотровский: Я не переношу это слово. Потому что оно неинтеллигентное. Оно всегда употреблялось как простонародное. Потом стало употребляться как литературное. Потом опять вернуло себе простонародный оттенок. А теперь даже приличные люди говорят «Питер».

Считается, что слово «интеллигенция» в социальном его значении первым употребил Петр Бобырыкин. Он определял интеллигенцию как лиц «высокой умственной и этической культуры», а не как «работников умственного труда». По его мнению, интеллигенция в России — это чисто русский морально-этический феномен. К интеллигенции в этом понимании относятся люди разных профессиональных групп, принадлежащие к разным политическим движениям, но имеющие общую духовно-нравственную основу. Вы согласны с такой трактовкой этого понятия?

Михаил Пиотровский: Мне все-таки представляется, что определяющим признаком интеллигента является профессия. А наличие совести у врача или, скажем, ученого — это само собой.

Интеллигенция в конечном итоге перехитрила 
советскую власть

Символом уничтожения русской интеллигенции стал «философский пароход». Судьба тех, кто был выслан или сам уехал из страны, и тех, кто остался, трагична, хотя и по-разному. Из дневника Всеволода Иванова, ставшего «правильным» писателем: «Писал переломанными руками, соображал истоптанным мозгом». Но, если позволительно такое сравнение, кому, на ваш взгляд, больше «повезло» — тем, кто уехал, или тем, кто остался?

Михаил Пиотровский: Я думаю, по-своему повезло и тем и другим. Первые обманули судьбу, вторые — власть. Эмигранты первой волны, оказавшись в Европе, сохранили память о России, о русских, проявили себя патриотами в годы Второй мировой войны. Они сохранили русскую культуру, русскую литературу, русский язык. Причем сохранили сознательно. Эмиграция обострила в них желание быть хранителями русского культурного наследия. Но и те, кто остались в советской России, тоже, хотя и бессознательно, хранили традиции русской культуры, когда, пользуясь для обмана цензуры эзоповым языком или иными ухищрениями, создавали прекрасные произведения. Потом цензуру отменили, но достижений духовной культуры, вопреки ожиданиям, не прибавилось. Появилась даже теория, что шедевры создаются только в обстановке притеснения. На самом же деле многие мастера умели наряду с госзаказом, а иногда даже в рамках его, писать талантливые романы, снимать превосходные фильмы.

Вы согласны, что приспособленчество было свойственно советской интеллигенции как никакому другому социальному слою и что в этом ей не было равных?

Михаил Пиотровский: Не согласен. Просто в советское время между властью и интеллигенцией шла такая игра: кто кого перехитрит. Приспосабливались все. Потому что всем нужно жить. Но можно жить на сто процентов так, как от тебя требуют, и на большее не претендовать. А можно жить и писать книги. Или жить и учить студентов. Или просто высказываться не всегда прямо, но так, чтобы доходило до тех, кто понимает. Да, есть власть. От нее надо получить возможность существования. Иногда — хорошего существования. Но при этом есть и кое-что поважнее. Можно жить в ладу с властью, но при этом честно делать свое дело. У одних это получалось, у других — нет. Есть множество интеллигентных профессий. Ты можешь быть учителем, инженером, врачом… Это служба, и тебе за нее платят. А дальше уже от тебя самого зависит, сумеешь ли ты реализовать себя. По-моему, в России интеллигенция в конечном итоге перехитрила советскую власть.

Интеллигент — 
это определенный тип воспитания

В своем знаменитом эссе «Образованщина» Солженицын язвительно критиковал советскую интеллигенцию, сравнивая ее с дореволюционной, причем в пользу последней. С тех пор слово «образованщина» обозначает не что иное, как только видимость образования, видимость культуры, попросту говоря — ложную интеллигентность. А для вас в чем различие между интеллигентностью и «образованщиной»?

Михаил Пиотровский: Я думаю, Солженицын распространял термин «образованщина» лишь на определенную часть советской интеллигенции, которую власть — подчас не без оснований — называла «гнилой интеллигенцией». Солженицын ощущал свою полную непричастность к этой интеллигенции. Конечно, интеллигент — это человек образованный. Но иметь высшее образование и быть действительно образованным, культурным человеком — это не одно и то же. Солженицын это понимал, потому и ополчился на «образованщину».

Интеллигент — это определенный тип мышления? Определенный тип чувствования?

Михаил Пиотровский: Я думаю, это все-таки определенный тип воспитания. Для интеллигента существует свод правил и приличий. Начиная с речи. О чем можно говорить громко, а о чем вполголоса. Что можно сказать человеку в лицо, а что нельзя. Или, например, что считать доносом. Публичная критика — это донос или нет? Журналистское расследование — это донос или нет? Если ты нарушаешь некие негласные установления, ты тем самым предаешь свое воспитание и образование. Интеллигент обязан соответствовать тому, что в него заложили родители, школа, университет. У него должна быть система внутренних тормозов.

Интеллигенция — это исключительно русский феномен?

Михаил Пиотровский: Похоже, что да. Хотя, может, нам просто всегда кажется, что у нас «особенная стать», что мы во всем единственны и неповторимы.

Можно ли сказать, что отличительная особенность интеллигенции — независимость от партийных, идеологических, религиозных установок?

Михаил Пиотровский: Я думаю, что да, хотя с неким ограничением, конечно. То есть ты можешь зависеть от своей религии, если ты верующий, но при этом оставаться интеллигентом, этого никто у тебя не отнимет.

Почему народ не любит интеллигенцию?

Михаил Пиотровский: Народ вообще много чего не любит. Например, терпеть не может современное искусство. Оно слишком сложно для него. Я думаю, что с интеллигенцией то же самое. Она слишком сложные для всеобщего понимания вещи говорит. Но в тех случаях, когда народ понимает сложное, он относится к интеллигенции хорошо.

«Властители дум» 
сегодня не нужны

По данным фонда «Общественное мнение», российские граждане отмечают сокращение числа тех, кого раньше, не экономя на пафосе, называли «властителями дум». Моральные авторитеты уходят со сцены? Общество их не востребует?

Михаил Пиотровский: Сегодня странно было бы назвать кого-то «властителем дум». Вот Лев Толстой — да, он был, безусловно, «властителем дум». При этом то, чему он учил, большинством не разделялось.

Современное российское общество пребывает в брожении, универсальных, разделяемых всеми идей, объединяющих ценностей большой дефицит. Может, поэтому и нет общепризнанных авторитетов?

Михаил Пиотровский: И слава богу, что их нет. Не нужны они. Сегодня опасность распространения тоталитарного мышления гораздо выше, чем была в XIX веке.

Сохранять себя ради сохранения культурной традиции — в этом высокий смысл интеллигентского конформизма

Почему интеллигент, как его понимают в России, — это обязательно гражданская позиция, причем публично выражаемая? Кто не имеет гражданской позиции или не заявляет о ней, тот вроде и не интеллигент вовсе.

Михаил Пиотровский: Я думаю, это идет из XIX века, причем «довеховского» периода. Гражданская позиция интеллигента тогда заключалась в том, что обязательно надо быть против царя, против правительства.

Сегодня — наоборот. Именно конформизм чаще всего ставят в упрек большинству представителей этого социального слоя.

Интеллигенция старается добиться от власти своего, власть от интеллигенции — своего. Должна же быть 
какая-то борьба. 
Вот она и происходит

Михаил Пиотровский: Я думаю, упрек несправедлив. Люди живут в определенном обществе и должны принимать его условия. Если ты ненавидишь мир, уходи в монахи. Если ненавидишь политический строй, начинай с ним бороться, но имей в виду, что на этом пути тебя ждет тюрьма. И это и другое — крайности. А то, что в промежутке, и есть конформизм. Ты должен приспосабливаться и жить. Как бы там ни было, ученый все равно занимается наукой, врач лечит людей, композитор пишет музыку. Культурная традиция должна сохраняться. А для того, чтобы ее сохранить, нужно существовать, иметь кусок хлеба. И в определенный период — чтобы не расстреляли. Сохранять себя ради сохранения культурной традиции — в этом высокий смысл интеллигентского конформизма.

Это вечная тема — интеллигенция и власть. Принято считать, что место интеллигенции в оппозиции, что походы интеллигенции во власть добром не кончаются, причем для обеих сторон.

Михаил Пиотровский: На самом деле власть заинтересована в том, чтобы интеллигенция была немножко в оппозиции. Власть нуждается в оппозиции, но — в интеллигентной. Потому что неинтеллигентная оппозиция — это несанкционированные митинги, уличные беспорядки… Интеллигенция старается добиться от власти своего, власть от интеллигенции — своего. Должна же быть какая-то борьба. Вот она и происходит. Но это не вражда. Это необходимое сопротивление материала. Постоянное перетягивание каната.

Лично вам на посту директора главного государственного музея трудно дается компромисс между должностью и, скажем так, вашими внутренними побуждениями?

Михаил Пиотровский: Нет, не сказал бы, что особенно трудно.

Многие догадываются, что вы думаете о некоторых событиях и явлениях нашей жизни, но по понятным причинам не можете сказать.

Михаил Пиотровский: Я не всегда говорю то, что хотел бы сказать, но никогда не говорю то, чего говорить не хочется.

Последнее время вам часто приходится отбивать атаки определенного сорта. Так было с выставкой Фабра, так было с защитой Исаакиевского собора… Это трудно дается?

Михаил Пиотровский: Это дается нелегко, но это те случаи, когда между моей должностью и моим нравственным долгом не может быть никаких компромиссов. Правда, какие-то вещи следует говорить предельно аккуратно.

Ничего себе — аккуратно: «Только идиоты могут считать, что выставка (Фабра. — В.В.) оскорбляет крест… Что искусство, а что нет, определяет только музей, а не уличная публика». Ваши слова?

Михаил Пиотровский. Фото: Сергей Михеев / РГ

Михаил Пиотровский: Мои. Не смог отказать себе в праве назвать идиотов идиотами. Хотя, наверное, это не вполне интеллигентно.

Вам приходилось говорить «нет», когда вас просили подписать какое-то письмо в поддержку власти или принять участие в травле кого-нибудь?

Михаил Пиотровский: У меня таких ситуаций почти что не было. Начать с того,что я вообще не подписываю коллективных писем. Никаких. Я могу выступать только лично от себя, что и сделал, например, когда написал телеграмму в поддержку Кирилла Серебренникова. Но не по бумаге, которую предлагали мне адвокаты. Я написал отдельное письмо судье. Не думаю, что оно подействовало, тем не менее обошлось домашним арестом. Время от времени я такие письма пишу. Для этого нужно иметь глубокое собственное убеждение, что а) я имею право выразить это мнение; б) от этого будет какая-то польза, а не просто я буду красиво выглядеть.

И все-таки… Мы теряем интеллигенцию?

Михаил Пиотровский: Мы теряем интеллигентность и должны постараться ее сохранить.

А интеллигенцию?

Михаил Пиотровский: Я думаю, что ее давно уже нет. Интеллигентность же кое-где еще остается. И прежде всего в Петербурге.

Визитная карточка

Михаил Пиотровский — директор Государственного Эрмитажа. Родился в 1944 году в Ереване. После окончания школы в 1961 году поступил на отделение арабской филологии восточного факультета Ленинградского университета, которое окончил с отличием в 1967 году, прошел годичную (1965-1966) стажировку в Каирском университете. В 1967-1991 гг. — сотрудник Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, где окончил аспирантуру и прошел все должности от лаборанта до ведущего научного сотрудника. В 1973-1976 гг. — переводчик, а также преподаватель йеменской истории в Высшей школе общественных наук в Народной Демократической Республике Йемен. С 1992 года — директор Государственного Эрмитажа. Академик РАН. Президент Союза музеев России. Лауреат Государственной премии РФ (2017) и премии президента РФ (2003). Сын выдающегося археолога, многолетнего директора Эрмитажа, академика Бориса Пиотровского.

Интеллигент — это состояние души, и сотни тысяч митингующих – бесспорные интеллигенты, независимо от рода занятий — Газета.Ru

Интеллигенция в третий раз в истории возвращается на российскую сцену и останется на ней навсегда или уж как минимум до следующей социальной революции, которой, хочется верить, не будет вовсе.

На фоне столь грандиозного факта очередная путинская шестилетка даже слегка отступает на второй план, хотя и она вносит свой посильный вклад в возрождение традиций этого нашего великого интеллигентского сообщества.

Ничто так не укрепляет российскую интеллигенцию в ее основах, как наличие власти, умеющей вызвать к себе у людей, мыслящих моральными категориями, такую живую, искреннюю и богатую оттенками неприязнь.

«Рассерженные горожане», «креативный класс», «средний класс» — все эти не особо удачные псевдонимы только мешают понять суть явления. Разве пропутинские активисты с «Уралвагонзавода» не «горожане» и не «рассерженные»? Разве школьные директора и прочие мелкие чины из избирательных комиссий, вынесшие на своих плечах всю эпопею фальсификаций, — это не «средний класс»? И разве братья-спортсмены Березуцкие, байкер Хирург и певец Трофим, вызванные в Ново-Огарево чокнуться за ново-старого президента, — это не «креативный класс»?

Нет уж, сердитость, зажиточность и креативность пусть будут отдельно, а интеллигентность – отдельно. Могут и не совпасть. Исторически сложившаяся российская интеллигенция – это такое сообщество людей, которое, во-первых, считает себя моральным наставником страны, народа и начальства, а во-вторых, этим начальством активно нелюбимо, от власти отстранено, а с народом состоит в довольно настороженных отношениях. Устойчивое сочетание того и другого как раз и порождает тот неповторимый набор интеллигентских качеств, некоторые из которых не каждый назовет достоинствами: политическую инфантильность, замкнутость в своем кругу, литературоцентризм и склонность до крайности преувеличивать свое влияние на ход отечественной жизни.

Но при всем при этом наша интеллигенция навсегда прописана в национальной социально-культурной матрице и поэтому раз за разом возрождается после каждой попытки ее ликвидировать.

Впервые русская интеллигенция возникла в начале второй половины XIX столетия, в эпоху Александра Освободителя. Она просуществовала больше полувека, завоевала мировую славу и была упразднена советской властью. Поскольку в эпоху революций она самонадеянно представляла себя, а вовсе не народ, в качестве главного свергателя старого режима, на нее потом и свалили всю вину за ужасы большевизма, одной из жертв которого она в действительности была.

Большевикам требовались не интеллигенты, а исполнители-специалисты, которых они для себя и воспитали, покровительственно признав их «социальной прослойкой» и даже окрестив «советской интеллигенцией». Однако матрица взяла свое, и

со времен хрущевской оттепели советская интеллигенция мало-помалу начала вести себя как интеллигенция просто и, вторично обретя свои родовые свойства, повернула против режима. Свержение этого режима она, как и в прошлый раз, наивно приписала исключительно собственному водительству и вскоре опять сделалась жертвой всенародной ностальгии по старым порядкам.

В девяностые и нулевые годы интеллигенции как реального сообщества у нас не было. Были растерявшиеся интеллигенты, над которыми глумились новые русские и подшучивали технократы-реформаторы. Старые интеллигентские корифеи устроились на службу властям и потеряли лицо. Массы прежних советских интеллигентов-профессионалов деквалифицировались, люмпенизировались и потеряли самоуважение. Прежние либеральные идеалы воспринимались как самообман, а гражданское морализаторство – как смешная и устаревшая интеллектуальная техника. Люди властной вертикали, начиная от правителей путинского призыва и кончая юными карьеристами, публично щеголяли алчностью и цинизмом, выдаваемыми за знание жизни и человеческой натуры. Главным духовным авторитетом эпохи стал Сергей Шнуров – лучший и талантливейший певец пофигизма. Это было так недавно и уже ушло навсегда.

Первые признаки того, что интеллигенция возвращается, обнаружились уже несколько лет назад. Самые чуткие из карьеристов смекнули, что бахвалиться цинизмом уже не так выгодно. Эпизодически морализировать начал даже лидер нации. Отвращение к растленной системе и общественный запрос на честность, порядочность и моральность росли на глазах. Традиционные и нетрадиционные конфессии полагали, что люди теперь хлынут за духовностью именно к ним, потому что больше некуда. Но чем чаще мелькали на экранах словоохотливый столичный протопоп и его коллеги, тем увереннее понимающие люди говорили, что прорыва надо ждать совсем на другом участке.

И прорыв состоялся. Родившаяся в третий раз российская интеллигенция всего за несколько месяцев заняла свое законное место на общественной сцене.

Интеллигент — это состояние души, и сотни тысяч митингующих – бесспорные интеллигенты, независимо от образования, состоятельности и рода занятий. Вновь после долгого перерыва в стране существует активное, вдохновляемое общими идеями интеллигентское сообщество, а не какая-то аморфная «прослойка».

Возродился столь типичный для нашей интеллигенции феномен властителей дум – и мейнстримных (Акунин, Парфенов, Быков, Шевчук, Романова), и маргинальных, но умеющих вызвать огромный резонанс (группы Pussy Riot, «Война»).

Возродился и неподражаемый интеллигентский стиль, с его преувеличенной тягой к литературным эффектам (стоит послушать митинговые речи), с его стремлением все эстетизировать и театрализовать (из московских флешмобов можно составить фестиваль мирового класса), с его огромным интересом к гражданской честности и весьма слабым – ко всем другим проблемам социальной и экономической жизни.

И уж, конечно, возродилось преувеличенное представление об особых качествах интеллигента и о степени его влияния на окружающую действительность. Примерам этого заблуждения нет числа, но вот, кажется, самый характерный: великий спор о том, почему актриса Хаматова поддержала Путина и как нашей интеллигенции надлежит к этому масштабному событию относиться.

Вполне банальная ситуация (благотворительные проекты Хаматовой с самого начала и вполне сознательно строились на сотрудничестве с высшими государственными чинами и с Путиным лично, так что ее участие в пропутинских акциях – естественное продолжение этого сотрудничества) – так вот, банальная эта ситуация была раздута и мелодраматизирована сверх всякой меры. То ли Хаматова – враг, подлежащий вечному остракизму, то ли, наоборот, заложница, которую надо срочно отбить из лап недругов.

Третьего не дано, ведь по интеллигентской мифологии писательский, режиссерский, актерский и тому подобный талант будто бы наделяет своего обладателя непререкаемым моральным авторитетом. А уж слово этого морального авторитета, в свою очередь, якобы обладает волшебным воздействием на простых людей, в том числе и на их голосование. Отсюда и накал страстей вокруг хаматовского ролика.

Между тем предвыборный опрос фонда «Общественное мнение» показал, что средний россиянин оценивал такие ситуации гораздо хладнокровнее среднего интеллигента: довольно слабо интересовался мобилизацией известных людей в доверенные лица Путина, не очень такую мобилизацию одобрял и вдобавок полагал, что эти лица записывались туда чаще по расчету, чем по убеждению.

Путин набрал большинство вовсе не потому, что за него хлопотали актрисы, режиссеры и дрессировщики диких животных. Но он получил меньше половины голосов в Москве, а по реальному счету, видимо, еще и в Петербурге, потому что против него высказалась интеллигенция.

Любая власть будет иметь теперь с ней дело как с реальным, сильным, хотя и вовсе не единственным участником общественной жизни и особым сектором общественного мнения. Такого не было уже двадцать лет, и этого будет достаточно, чтобы десятые годы оказались не похожи ни на «лихие девяностые», ни на жирные нулевые.

Ну а перед третьей нашей интеллигенцией история опять ставит ту же задачу, с которой не справились обе ее предшественницы: найти свое место не над обществом и не в стороне от него, а внутри общества.

Филолог Янина Солдаткина: «Интеллигент — это человек, который подвергает все собственному осмыслению»

Когда мы говорим о культурном человеке, то применительно к России всегда вспоминаем об интеллигенции. В нашей стране многие годы она выступала в качестве законодателя не только подлинно культурного вкуса, но и зачастую подлинно нравственной позиции по отношению к власти и народу. Особенно сильно эта миссия русской интеллигенции проявилась именно в советские годы. О том, как эти люди воспринимали свою культурную роль в советском обществе и можно ли считать, что в сегодняшней России интеллигенции больше нет, мы поговорили с Яниной Солдаткиной, доктором филологических наук, профессором кафедры русской литературы XX–XXI веков Московского педагогического государственного университета (МПГУ).

— Янина Викторовна, как вам кажется, почему именно в России возникает эта особая фигура, которая в какой-то момент начинает выступать в качестве эталона культурности, — фигура интеллигента?

— Действительно, я соглашусь с тем, что интеллигенция — это чисто российское явление. Даже само слово вошло во все международные базы данных с пометкой, что это специфически русское понятие. Формирование «интеллигенции» началось еще в середине 60-х годов XIX века. И связано было с тем, что определенное количество образованных людей, причем необязательно дворянского происхождения, создают целую среду, в которой поддерживались определенные жизненные принципы.

Речь идет не просто об образованности, развитости интеллекта, но об «умственной порядочности», как это, на мой взгляд, очень удачно сформулировал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Иными словами, интеллигенту свойственны еще и некие нравственные установки. Поэтому, как считал Лихачев, интеллигентами можно назвать и декабристов, а если идти дальше, в глубь веков, то и Андрея Курбского, вступившего в знаменитую полемику с Иваном Грозным.

— Выходит, что судьба русской интеллигенции, если смотреть на нее через оптику Лихачева, всегда связана с тем, чтобы находиться в оппозиции к власти или хотя бы дистанцироваться от нее?

— Скорее, он говорит о том, что культурному человеку в России была свойственна независимость мышления. Иными словами, интеллигент — это человек, который не входит в корпорации, не поддается давлению массовой мифологии, но подвергает все собственному осмыслению. И конечно, независимость мышления довольно часто приводит человека к тому, что он оказывается в оппозиции. Причем необязательно к действующей власти. Это может быть и оппозиция, например, к вирусному мнению в «Фейсбуке».

При этом нельзя не вспомнить знаменитый момент из «Братьев Карамазовых» Достоевского, когда писатель с иронией замечает, что дайте русскому школьнику карту звездного неба, он ее вернет вам на другой день исправленной. То есть столь радикальная ставка на сомнение иногда может носить и комический характер. Однако для Лихачева важно было подчеркнуть, что интеллигент никогда не принимает готовых истин. Знаете, есть такая яркая и уже расхожая цитата из Баратынского — «лица необщим выраженьем». Вот интеллигент им обладает.

Но зачастую это действительно приводит его во внешнюю конфронтацию с властью, как это было у Курбского, у декабристов или у диссидентов. Но это может оборачиваться и внутренней эмиграцией, как это было у того же Лихачева, который, побывав на Соловках, всю оставшуюся жизнь занимался древнерусской литературой. Это может быть и позиция принципиальной аполитичности, каковую с разной мотивировкой занимали Иосиф Бродский или Борис Пастернак.

— Но почему, на ваш взгляд, именно в России культурный человек или интеллигент — это тот, кто априори находится в оппозиции?

— Здесь я бы привела пример Александра Пушкина — человека, конечно, не обделенного независимостью мышления. Думаю, что все помнят его «Капитанскую дочку», где изложена его важная для нашей беседы историческая концепция. Суть ее в том, что между верховной властью и народом, воплощаемым Пугачевым и Савельичем, необходима некая «прослойка», или соединительная ткань, которая, считал Пушкин, должна обеспечить коммуникацию между «верхами» и «низами». Таким медиумом для него были древние дворянские роды, а впоследствии, добавим мы, им стала интеллигенция.

И конечно, Пушкин прав: что в царской России, что в советской у народа не было своего представительства. Крестьяне, о которых в том числе переживали декабристы, его не имели. В советское время крестьяне и — в меньшей степени — рабочие также очень долго не имели своего открытого публичного представительства. И в итоге в роли их неформальных представителей выступила русская интеллигенция, которая в основном выполняла эту задачу через литературу.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, можно сказать, что особенность культурного человека в России, который часто ставил себя в оппозицию к власти, была во многом связана с особенностью политического устройства самой страны, где интеллигенция — по крайней мере таким был идеал — выступала как посредник, как некая сила, которая пытается в публичном пространстве озвучить интересы народа.

— В таком случае для чего Сталин совершенно явно решил выделить интеллигенцию в отдельную страту, в каком-то смысле даже противопоставив ее народу?

— Думаю, что если и говорить об особой культурной политике Сталина, то имеет смысл обратиться к ситуации после 1929 года, после изгнания Троцкого. Дело в том, что Троцкий очень активно заигрывал с интеллигенцией и был в какой-то степени кумиром определенной ее части. В частности, он как раз считал, что интеллигенцию можно и нужно использовать в целях пропаганды.

Мы прекрасно помним, как часть леворадикальной интеллигенции в ранние советские годы, из среды тех же футуристов, не просто сотрудничала с властью, а в какой-то степени этой властью была. Однако уже в 20-е годы было понятно, что часть мыслящих, думающих, образованных людей все больше и больше не соглашается с тем, что и как происходит в стране, и пыталась противостоять этому прежде всего в эстетическом отношении, которое зачастую приравнивалось к политическому.

А вот после 1929 года начинается, как сказали бы теперь, зачистка информационного поля. В первую очередь Сталин и партийные органы берут под полный контроль литературу — по сути, единственное на тот момент массовое средство передачи информации.

Распускаются все частные творческие союзы, а вместо них в 1934 году создается Союз писателей, куда допускается только та часть творческой интеллигенции, которая выказала власти свою лояльность и которая дальше будет заниматься тем, что доводить до массового читателя точку зрения партии. Но и тут, увы, не обходится без очень трагических историй публичных шельмований, покаяний.

— А была еще трагическая судьба Андрея Платонова.

— Платонов здесь — это отдельная и во многом значимая история. Для меня он — один из самых показательных примеров судьбы культурного человека в Советском Союзе. Потому что, с одной стороны, он был человеком из рабочего класса. То есть у него не было университетского, интеллигентского образования. Он был гениальным самоучкой и до сложнейших философских вопросов дошел своим умом. В этом смысле Платонов — это пример того, как революция «открыла шлюзы», дала возможность стать интеллигентным, образованным тем, кто, может быть, при царской России этой возможности не получил.

Но главное, что Платонов, казалось бы, абсолютно веривший в коммунизм — одно время был даже кандидатом в члены партии, — в 1928 году написал роман «Чевенгур», для того чтобы объяснить власти, что революция пошла не по тому пути, что насилие не является революцией. А потом он пишет повесть о коллективизации «Впрок», которую одни восприняли как гимн коллективизации, однако Сталин, как известно, пришел от нее в ярость. Есть легенда, что он на полях номера «Красной нови» с текстом повести пишет: «сволочь, подлец», и потом вызывает к себе Фадеева, тогдашнего редактора журнала, для объяснений. Разразился ужасный скандал. И, говорят, Платонов ответил на все это показательно: «Я писал для одного читателя, он меня не услышал».

И здесь мы вновь видим эту специфическую для русского культурного человека функцию — выразить мнение самых бедных и беззащитных. В данном случае — несчастных крестьян. Ведь позиция автора повести «Впрок» совершенно понятна: «Мы за коллективизацию, но не надо устраивать ее насильно, не надо над нами издеваться».

— Тем не менее, как вы сказали, советская интеллигенция выбирала разные стратегии — что по отношению к власти, что по отношению к народу. И хочется понять, как эти люди, которые чувствовали себя носителями культуры, жили в страшных условиях ХХ века — перед лицом репрессий, войны, голода, иногда и предательства?

— О некоторых примерах мы уже с вами успели поговорить. Можно привести еще один пронзительный пример — Осипа Мандельштама. Сначала он пытается как-то принять советскую власть. Потом, проезжая во время Гражданской войны от Петрограда до Крыма, претерпевает массу лишений и возвращается в столицу человеком, уже не разделяющим советских взглядов.

К концу 20-х годов он доходит до того, что начинает писать антисталинские стихи. Причем не просто пишет, но и читает их всем подряд. И естественно, условно, на десятом слушателе его арестовывают. В каком-то смысле здесь он выступает как бесстрашный пророк-обличитель того, что считал несправедливым в сталинском тоталитаризме. Но затем выясняется, что он совершенно не готов к последствиям. Что он интеллигент, а не боец с режимом и не готов к пыткам, к заключению. Он чуть не сходит с ума и в результате разных, трагических перипетий, попадает в страшную для него ссылку в Воронеж.

Здесь он лишен общения со своим кругом, с близкими по духу людьми. Читает одни советские газеты и пишет знаменитый «Воронежский цикл», в котором, между прочим, пытается вписаться в мейнстрим, посвятив Сталину так называемую «Оду», рассуждает о собственной «вине» перед государством. Но я думаю, что это было такое явное интеллигентское сомнение в собственной правоте, искренняя попытка понять — «может быть, народ правее меня».

Апелляция к народу, стремление, долг, как хотите, быть сопричастным народу, встречается у многих авторов этого времени. Как у Пастернака его доктор Живаго — это воплощение интеллигента, который считает, что мужчина должен, стиснув зубы, разделить любую судьбу своей страны. Это же, к слову, мы встречам и у Ахматовой: «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». То есть эта сопричастность народной судьбе в глазах советской интеллигенции — очень важная категория культурного человека.

Другое дело, что ни у Пастернака, ни у Мандельштама, ни у Ахматовой этой сопричастности не получается достигнуть до конца. Потому что они другие — и отношение к ним совсем другое. Умный, культурный, интеллигентный человек подозрителен априори. Он не ходит строем, не поет гимнов, не подписывает писем, чего, увы, подчас от него требовала советская действительность.

Более того, что бы эти люди ни говорили о народе и о своем желании быть с ним, им всегда была невыносима мещанская культура и люди, живущие одними собственническими интересами, пытающиеся обустроить свою маленькую частную жизнь.

— Да, классическая поза культурного человека, особенно в России, когда любая практичность — это плохо.

— Вот именно. Лучше Обломов, который лежит на диване, чем практичный Штольц, к которому отношение всегда было холодное, если не брезгливое вовсе. И отсюда же, к слову, возникает стратегия ухода во «внутреннюю эмиграцию». Причем выражалось это необязательно так, как у Шаламова, который прямо антиправительственной деятельностью занимался. Но почти всегда эта дистанция была продиктована одной задачей — сохранением культуры как таковой. Удержать ее от полного уничтожения — как в физическом смысле, так и в духовном.

Вновь вспомним, как тот же Дмитрий Лихачев, который занимался вроде бы безобидными вещами, с точки зрения советской власти, — древнерусской литературой. Однако благодаря этому он косвенно способствовал сохранению православной культуры, пережившей колоссальный урон что в сталинские годы, что в хрущевские.

— Мне кажется, что пока все то, о чем мы говорили, в большей степени касается довоенного периода. И война в этом смысле стала очень важным рубежом — в том числе и в судьбе советской интеллигенции. Как вам кажется, можно ли говорить о том, что после войны ее мироощущение, как и задачи, которые эти люди культуры перед собой ставили, претерпело изменение?

— С одной стороны, война в какой-то степени способствовала легализации интеллигенции, ее выходу «на свободу». Начали печатать Ахматову, Платонова, которого только тогда молодое поколение советских писателей и узнало. С другой стороны, это потепление было временным, до 1946 года. Очень скоро гайки вновь начали закручиваться.

Реальные же изменения в жизни советской интеллигенции пришли уже во время хрущевской оттепели. Ведь Хрущев, хоть и совсем не был интеллигентом, понимал, что для разоблачения «культа личности» ему эти люди могут пригодиться. Не случайно Твардовский умудрился протолкнуть в печать «Один день Ивана Денисовича» именно под соусом борьбы с культом личности, и эта повесть взорвала советское общество.

В оттепельные годы начался настоящий расцвет. Состоялось первое «возвращение» в печать писателей, эмигрировавших или загубленных в 1920–1930-х годах. Вновь издают Пильняка, Бунина. Начинаются знаменитые чтения возле памятника Маяковскому.

И все это привело к тому, что после шестидесятников, которые еще грезили о том, что они, будучи культурными и политически активными людьми, способны повлиять на курс развития страны. Интеллигенция 1970–1980-х годов выбирает, по сути, две стратегии. Либо она принципиально отказывается от взаимоотношений с властью. Как пел Борис Гребенщиков, безусловный интеллигент, возникает «поколение дворников и сторожей», которое последовательно выбирает «этику ухода». Уходят в такие места, где они окажутся от партии и политики как можно дальше. Либо эти люди становятся диссидентами. Причем, как правило, с сильно идеологическим уклоном.

— Осталось ли сегодня что-то от этого образа советского интеллигента — носителя эталона культурного человека? Часто встречается мысль, что ничего подобного в современной России уже не осталось, что сама возникшая на обломках СССР действительность таких людей больше не предполагает.

— Думаю, что в каком-то смысле вы правы. И мне кажется, что изменилась сама среда обитания интеллигента — медиасреда. Главным образом в том, что сейчас мы живем в состоянии максимальной открытости. Условно, каждое наше телодвижение видно всем и всеми постоянно обсуждается. И конечно, в столь открытой среде исключена та закрытость, интимность, возможность оставаться наедине с самим собой, которая столь важна интеллигенту.

Кроме того, не стоит забывать того, о чем как-то сказал герой фильма «Берегись автомобиля»: «Деньги, товарищи, еще никто не отменял». Для большинства современной интеллигенции культура — это еще и способ зарабатывать деньги. Хорошо было советскому интеллигенту, который где-то работал, получал какие-то более-менее приемлемые деньги и мог позволить себе не заботиться о быте. Не секрет, что тот же доцент был пожизненно обеспечен. Иными словами, эти люди так или иначе были освобождены от забот, связанных с зарабатыванием денег в той степени, в какой люди интеллектуального труда обременены ими сегодня.

Сейчас на гонорары может жить только, наверное, писатель плана Дарьи Донцовой. Скажем, и Водолазкин, и Прилепин вынуждены заниматься далеко не только писательским трудом. А поскольку они зависимы от разных коммерческих структур, мы не можем быть уверены в чистоте, так сказать, их мотивации.

— То есть нет самого главного — независимости, свойственной модели культурного человека в России.

— Верно! Мы не можем говорить и о независимости писателя как таковой, так же как не можем говорить про интеллектуальную независимость ни одного из членов ведущих университетских корпораций.

Можно сказать, что в каком-то смысле сама социальная структура не находит сегодня места интеллигенту. Но, с другой стороны, писатели все-таки еще остаются властителями дум, по крайней мере, в нашем сознании они на это претендуют, мы к их мнению, к их произведениям прислушиваемся. Читая «Лавра» или «Авиатора» Водолазкина, мы можем пережить очень сильные нравственные волнения, по-новому взглянуть на Гражданскую глазами героев «Зимней дороги» Леонида Юзефовича…

Так что я не стала бы утверждать столь категорично, что интеллигенция исчезла, растворилась в небытии. Должна смениться эпоха, чтобы мы смогли непредвзято посмотреть и оценить наше время. Может быть, подлинная интеллигентность — она для современности своего рода нравственный и культурный идеал, недостижимый, но прекрасный, необходимый и, так сказать, чаемый, чему и наша беседа — доказательство.

Материал опубликован в  № 1 печатного номера газеты «Культура» от 28 января 2021 года в рамках темы номера «Культурный человек XXI века: каким он должен быть?».

Фото: www.studizba.com. На фото на анонсе —  картина Федоровой  Т.С. «Гости в мастерской художника», 1981 

О концепте интеллигенция в контексте русской культуры

Никто не может определить, что такое интеллигенция и чем она отличается от образованных классов. Надежда Мандельштам

1

Начнем с общего положения, сформулированного А. Ф. Лосевым: «Имя есть орудие понимания: это значит, что именуемая вещь раньше всего понимает сама себя, а затем и потому — ее понимает и всякая другая вещь». Если я сам себя не понимаю, то ни на какое имя я не смогу могу отозваться; если же я сам себя понимаю, то я откликнусь только на то имя, которое полагаю своим собственным. В таком случае на имя интеллигент откликнется тот, кто понимает себя как интеллигента, относит себя к интеллигенции. И вот интересный факт: один из мемуаристов воспоминает о своем разговоре с А. Ф. Лосевым:
— Ну а ваше мировоззрение разве не интеллигентское? — вступился я за интеллигенцию.

— Толстой был интеллигентом, — сказал он резко. — Ленин был интеллигентом, а у меня свое — лосевское.

В этих словах много удивительного. С одной стороны, Ленин, как всем известно, относился к интеллигенции весьма враждебно и, по воспоминаниям Горького, нелестно выразился о ней в том смысле, что она не мозг нации, а говно. С другой стороны, Лосев, один из виднейших русских философов, не считает себя интеллигентом, в то же время признавая таковыми Толстого и Ленина (ленинский негативизм в отношении интеллигенции Лосев считал, видимо, взглядом изнутри). Если Лосев не отзывается на имя интеллигент, понимает себя как не интеллигента, значит, в этом имени есть такой смысл, который не позволил Лосеву отождествить себя с ним. Что же это за смысл?

Слово интеллигенция является одним из важнейших концептов русской культуры XIX — XX веков, ему посвящена словарная статья в «Словаре русской культуры» Ю. С. Степанова, в которой содержится весьма ценный материал по семантической истории слов интеллигенция и интеллигент. Вместе с тем в этой статье есть одно неверное положение, которое, однако, искажает всю картину и не позволяет дойти до полноты исчерпания смысла слова интеллигенция и решать герменевтические загадки, подобные высказыванию Лосева о себе, Толстом и Ленине. Поэтому для нас будет естественно начать наш анализ с того, что уже отмечено этим автором, а затем перейти к тому, что им осталось незамеченным или неверно, на наш взгляд, истолкованным.
Лат. intellegentia является переводом греч. ‘сознание, понимание в их высшей степени’. На латинской почве, например у Боэция, слово intellegentia означает высший разум, это предикат Божества; Божественная интеллигенция — это высшая точка познания, взятая в универсальном масштабе (Константы 611).

Одно из наиболее полных учений об интеллигенции находим у последнего схоластика — Николая Кузанского. Он рассуждал так. Из ничего ничего не возникает, поэтому нужно постулировать абсолютную возможность бытия всего; эта возможность вечна и является потенцией всего в мире; эта абсолютная возможность существует в Боге и есть Бог, ибо Он есть первоначало всего и рядом с ним не может быть другого абсолюта. Возможное бытие становится действительным только через акт, «поскольку ничто не способно само себя перевести в актуальное бытие, иначе оно оказалось бы своей собственной причиной: оно было бы прежде, чем было». Ту силу, которая делает возможность действительным бытием, одни философы называли умом, другие интеллигенцией, третьи мировой душой, четвертые судьбой; христиане же называют ее Словом: «Действующая, формальная и целевая причина всего есть Бог, созидающий в едином Слове все сколь угодно различные между собой вещи» . Только философы, недостаточно наставленные в Божественном Писании, могли думать, что между Богом и конкретным миром есть некий посредник — ум, мировая душа и т. п. Таким образом, в христианском понимании интеллигенция есть Бог-Слово, вторая ипостась Божественной Троицы. Бог-Слово, воплотившись в ипостаси Иисуса Христа, основал на земле Церковь; Христос был и остается Главой Церкви. Следовательно, здесь, на земле, Церковь есть носительница божественной интеллигенции: ей вручены Откровение и благодатные дары, благодаря которым Церковь наделена высшей способностью понимания, или интеллигенцией. Итак, сигнификатом слова интеллигенция является абсолютное понимание, а его денотатом в христианской философии было второе Лицо Божественной Троицы — Бог-Слово, интеллигенция связана с Богом и Его земным телом — Церковью. К сожалению, Ю. С. Степанов не уделил этому должного внимания и потому совершил ошибку, когда писал, что концепт интеллигенции в том виде, который он приобрел у Боэция, «перешел в немецкую классическую философию и был развит в системах Шеллинга и Гегеля» (Константы 611). Ю. С. Степанов слишком легко перешел от Средневековья к Новому времени. Для средневекового богослова Бог вне мира, трансцендентен ему, поэтому интеллигенция всегда имеет божественное происхождение: интеллигенция, ум, разум — это одно из имен Божиих; божественным разумом на земле обладает лишь Церковь. Система же Гегеля — это система имманентного панлогизма. Нет ничего трансцендентного, действительно существует только Абсолютная идея, имманентная миру, а мир — инобытие идеи, Бог же — не более чем понятие, выражающее то же содержание, что и Абсолютная идея, только на недостаточно проработанном языке религии. В гегелевском имманентизме, или монизме, как и языческом пантеизме, нет дистанции между Творцом и творением, вследствие чего концепт интеллигенции наполняется принципиально новым содержанием, поэтому неверно утверждение Ю. С. Степанова, что у Канта и Гегеля это слово имеет то же значение, что и у средневековых авторов.
Оторвавшись от Бога и Церкви в условиях новоевропейской культуры, концепт интеллигенции начинает свои «блуждания» в поисках своего носителя. Если сигнификат этого слова остается в общем-то неизменным (способность понимания, самосознания), то его денотат был исторически изменчивым. В переменах денотата, собственно, и заключается история этого концепта. Кого называли и называют интеллигенцией? — вот в чем вопрос.

У Гегеля интеллигенция есть общечеловеческая способность умозрительного постижения вещей (Константы 613). Известный историк Гизо говорит о «силе общественного разума-интеллигенции», которая, не имея оформленных средств проявления, тем не менее «оказывает принудительное воздействие на правление страной: общераспространенные идеи обладают принудительной силой» (Константы 612). Маркс говорит о народной интеллигенции как о самосознании всего народа: интеллигенция — это самосознание народа, а ее носитель — весь народ (Константы 613).

Теперь перейдем в Россию. Наверное, первое употребление слова интеллигенция находим у В. А. Жуковского, вероятно, позаимствовавшего его у кого-то из своих немецких учителей, в дневниковой записи от 2 февраля 1836 г: «Через три часа после этого общего бедствия … осветился великолепный Энгельгардтов дом, и к нему потянулись кареты, все наполненные лучшим петербургским дворянством, тем, которые у нас представляют всю русскую европейскую интеллигенцию». У Жуковского носителем интеллигенции оказывается уже не народ в его целом, а его культурный слой, европейски образованная элита общества.
У всех рассмотренных авторов есть одна общая черта — это секуляризация концепта интеллигенции и, вследствие этого, попытки «привязать» его к какому-то носителю.

Новый носитель интеллигенции как высшего самосознания народа объявился в Польше. На польский язык как источник происхождения слова интеллигенция впервые указал В. В. Виноградов: «Слово интеллигенция в собирательном значении ‘общественный слой образованных людей, людей умственного труда’ в польском языке укрепилось раньше, чем в русском… Поэтому есть мнение, что в новом значении это слово попало в русский язык из польского». В. В. Виноградов высказался очень осторожно, очевидно, не имея фактических данных для подтверждения этого мнения. Усилиями А. К. Панфилова такие данные были найдены в русской периодической печати, в которой слово интеллигенция в ироническом употреблении появляется незадолго до польского восстания 1863 — 1864 гг. и активизировалось во время этого события. Так, в журнале «Вестник Юго-западного и Западного края» (Киев, 1862, т. II, ноябрь. С. 128) в статье «Два-три слова о сочувствии патриотическим движениям и притязаниям поляков» читаем: «Ну стоят ли подобные люди комплиментов и даже ухаживанья, с какими относятся к ним некоторые из наших соотчичей — и устно и письменно? А между тем поляки (и друзья их) считают себя интеллигенциею края. Нужно не иметь никакой интеллигенции, чтобы считать их интеллигенциею вообще и интеллигенциею края в частности» . Характерно, что в южнорусской прессе к русским слово интеллигенция не применялось, вместо него говорилось о классе русских образованных горожан, русском образованном обществе. «Там же, где речь идет о поляках, слово интеллигенция употребляется регулярно». Газета «Санкт-Петербургские ведомости» (6 мая 1867 г.) писала: «Достаточно проехать по тем местностям, где царила польско-шляхетская интеллигенция, достаточно посмотреть на несчастного, голодного и забитого белоруса и литвина, чтоб безошибочно судить о том, какое влияние имела эта интеллигенция… Могут ли быть правильными экономические отношения там, где всякое бедствие масс служит источником самодовольства для интеллигенции, где эта интеллигенция готова часто пожертвовать своими собственными выгодами, лишь бы только … вооружить против существующего порядка местное население?». Вся напыщенность и весь гонор польского шляхетства выразились в этом хвастливом самоназвании: интеллигенция, что и вызвало ответную язвительную иронию русской печати.

Видимо, под влиянием польской интеллигенции в 60-е годы возникает и русская интеллигенция. «Только в России в период между 1845 — 1865 гг. совершается следующий этап в развитии концепта ‘Интеллигенция’: субъектом … исторического самосознания народа в процессе государственного строительства (? — А. К.) оказывается при этом новом понимании не абстрактный «разум», не «дух народа» и не весь народ, а определенная, исторически и социально вполне конкретная часть народа, взявшая на себя социальную функцию общественного самосознания от имени и во имя всего народа» (Константы 613-614). Что же это за группа, что Лосев отрицает свою принадлежность к ней? Ответа на этот вопрос у Ю. С. Степанова мы не найдем, однако он есть у авторов знаменитого сборника «Вехи» и у других русских философов; опираясь на эти труды, кратко осветим сущностные признаки интеллигенции.

Не может не вызвать удивления «факт» того, что интеллигенция в России появилась только в середине XIX века, словно в предыдущие девять веков государственного строительства России у нее не было носителя исторического самосознания народа. Конечно, это не так. На протяжении всей истории носителем исторического самосознания народа в России выступали государственная Власть и Церковь. Так было и в середине XIX века, но именно в это время у Власти и Церкви появился соперник — группа людей, которая сама себя назвала носителем исторического самосознания народа, интеллигенцией, то есть самозванная группа, сразу же занявшая антигосударственную и антицерковную позицию. Этот момент оппозиционности был конститутивным для русской интеллигенции, что отчетливо осознавалось и ею самой. Отвечая авторам «Вех», И. И. Петрункевич писал, что «русское общество» думает об интеллигенции иначе, нежели «веховцы»: «Духовный отец интеллигенции Белинский, затем Герцен, Чернышевский и Михайловский не только в свое время, но и сейчас в его сознании представляются яркими светочами среди царившего в России мрака; оно помнит их как людей, которые всею силою своего ума, таланта и любви к родине боролись с казенной церковью, с казенной государственностью, с казенной народностью …».

Можно ли назвать интеллигенцию, как это делает Ю. С. Степанов, социальной группой? Понятие социальной группы относится к сложной органической жизни общества: развитая общественная органика необходимо предполагает наличие таких социальных групп (сословий, классов, корпораций), как крестьянство, мещанство, дворянство, бюрократия, купечество, врачи, учителя, ученые, военные и т. д. Ни с одной из социальных групп, существовавших в общественном организме России в середине XIX века, интеллигенцию прямо связать нельзя. В социальном плане интеллигенция неуловима; из двух врачей, адвокатов или офицеров один становился интеллигентом только в том случае, если ставил интеллигентские ценности выше интересов своего органического сословия, класса или группы, то есть в случае аксиологического отщепления от социальной группы. О неорганичности, то есть внесоциальности интеллигенции писали многие русские мыслители, приведем лишь два высказывания: «Говоря простым языком, русская интеллигенция «идейна» и «беспочвенна». Это ее исчерпывающие определения. Беспочвенность есть отрыв: от быта, от национальной культуры, от национальной религии, от государства, от класса, от всех органически выросших социальных и духовных образований». О том же в отношении интеллигента Герцена писал Достоевский: «Герцен не эмигрировал, не полагал начала русской эмиграции, — нет, он так уж и родился эмигрантом. Они все, ему подобные, так прямо и рождались эмигрантами, хотя большинство не выезжало из России». Таким образом, всякий интеллигент — это отщепенец, и потому он вступает в противоречие с органической жизнью и историческим бытием общества и государства. Из этого противоречия было два выхода. Один заключался в том, чтобы оставить заемные идеи, изучать русскую жизнь и составлять о ней русские понятия; по этому пути, пути Пушкина и Гоголя, Киреевского и Хомякова, Достоевского и Лескова, Данилевского и Леонтьева, пошли немногие. Панургово стадо интеллигенции побрело за Белинским, Герценом, Писаревым, Чернышевским, Плехановым и Лениным, пытаясь переделать русскую жизнь в соответствии с чужими идеями.

Итак, на поставленный вопрос, кого назвать интеллигенцией, можно ответить, что это лишенная почвы асоциальная группа, или секта, отщепенцев.
Называя интеллигенцию не социальной группой, а сектой, мы имели в виду нечто большее, чем простую аналогию с церковным понятием. Как мы сказали, асоциальную, разночинную публику объединяло в нечто цельное идеология Революции. Суть Революции в предельно глубоком, духовном смысле выразил Ф. И. Тютчев: «Революция, если рассматривать её с точки зрения самого существенного, самого элементарного её принципа, — чистейший продукт, последнее слово, высшее выражение того, что вот уже 3 века принято называть цивилизацией Запада. Это современная мысль, во всей своей цельности, со времени разрыва её с Церковью. Мысль эта такова: человек, в конечном счёте, зависит только от себя самого как в управлении своим разумом, так и в управлении своей волей. Всякая власть исходит от человека; всё, провозглашающее себя выше человека, — либо иллюзия, либо обман. Словом, это апофеоз человеческого я в самом буквальном смысле слова».

На духовной почве Революции произрастали различные идеологии; в интересующее нас время, когда возникала русская интеллигенция, она связала себя с такой разновидностью революционной идеологии, как прогресс, чаще всего окрашенный в социалистические тона. При этом для русской интеллигенции прогресс и социализм были не гипотезой, а непререкаемой, абсолютной истиной, которой нужно было принести в жертву историческую Россию, впрочем, как им казалось, для ее же блага. Так, Достоевский, вспоминая об увлечении социализмом в 40-е годы, писал: «Тогда понималось дело еще в самом розовом и райски-нравственном свете. Действительно правда, что зарождавшийся социализм сравнивался тогда, даже некоторыми из коноводов его, с христианством и принимался лишь за поправку и улучшение последнего, сообразно веку и цивилизации». На эту черту псевдорелигиозности уже неоднократно обращалось внимание. Так, Н. Бердяев утверждал: «Интеллигенция скорее напоминала монашеский орден или религиозную секту со своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим обязательным миросозерцанием, со своими особыми нравами и обычаями, и даже со своеобразным физическим обликом, по которому всегда можно было узнать интеллигента и отличить его от других социальных групп».

В связи с последним свойством интеллигенции стоит ее непримиримая ненависть к традиционным религиям, и прежде всего Православию. Традиционные религии, с точки зрения интеллигенции, это предрассудок, пережиток прошлого, исчезающий в свете данных позитивной науки, а Православная Церковь — это реакционный институт, стоящий на пути прогресса. Отсюда следует, что уничтожение Церкви есть необходимое условие для продвижения России по пути прогресса.
Что касается отношения интеллигенции к народу, то, с одной стороны, интеллигенция с утомительным постоянством твердит о народном благе как высшей цели своей деятельности, с другой стороны, народ никогда не отвечал интеллигенции взаимностью. Очевидный факт стойкой неприязни народа к интеллигенции не только не осмыслен, но и не отмечен в словаре Ю. С. Степанова, а его одного достаточно, чтобы задуматься над вопросом о том, можно ли считать субъектом исторического самосознания народа группу людей, не любимую самим народом? Дело в том, что интеллигенция никогда не знала горячо любимого ею народа, относилась к нему как к внешнему объекту. Парадокс интеллигентского отношения к народу заключается в том, что во имя своего идола можно принести любое количество жертв, хотя сам по себе идол понимается как высшая форма служения благу народа. Этот парадокс был раскрыт Достоевским в образе Раскольникова и, с еще большей силой, в образе Шигалева. Вот, например, стишок Добролюбова «Чернь»; в нем с циничной откровенностью олицетворенный Прогресс гонит от себя голодную чернь, хотя сам по себе прогресс понимается как увеличение благ для все большего количества народа:

Подите прочь! Какое дело

Прогрессу мирному до вас?..

Жужжанье ваше надоело,

Смирите ваш строптивый глас.

Прогресс — совсем не богадельня.

Он — служба будущим векам;

Не остановится бесцельно

Он для пособья беднякам.

Между интеллигенцией и образованным слоем русских людей лежит пропасть, и не заметить ее может только слепой. Единственное, что их сближает, — это наличие образования, однако сами интеллигенты усиленно подчеркивали, что далеко не всякий образованный человек может быть причислен к интеллигенции. Так, Юрьевский писал: «Слой образованных русских людей и русская интеллигенция — понятия не совпадающие. Образованный человек, ученый, профессор, мог быть в рядах русской интеллигенции. Мог и не быть. Л. Толстого, с его отрицанием государства, цивилизации, вероятно, нужно к ней причислить, но в нее уж никак нельзя вставить Ключевского или Чичерина». Отношение к Традиции — вот что разделяло и разделяет интеллигенцию и русский образованный слой: «Только беспочвенность как идеал (отрицательный) объясняет, почему из истории русской интеллигенции справедливо исключены такие, по своему тоже «идейные» (но не в рационалистическом смысле) и во всяком случае прогрессивные люди («либералы»), как Самарин, Островский, Писемский, Лесков, Забелин, Ключевский и множество других. Все они почвенники — слишком коренятся в русском национальном быте и в исторической традиции». Федотов прав: великое множество образованных русских людей, истинных творцов русской культуры, никак нельзя причислить к русской интеллигенции — Ломоносов, Державин, Карамзин, Крылов, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Хомяков, Киреевский, Тютчев, Гончаров, Фет, Достоевский, Леонтьев, С. Соловьев, Вл. Соловьев, Чайковский, Бородин, Мусоргский, Рубинштейн, Брюллов, Суриков, Левитан, Лобачевский, Чебышев, Менделеев, Павлов, Ключевский, Розанов, Блок, Ахматова и многие и многие другие.
Что касается физического облика, по которому можно было опознать интеллигента, то на этот счет есть красноречивое свидетельство князя С. Щербатова: «Сам человеческий облик известной категории людей, идейных, изъеденных интеллигентской идеологией, носил печать этого удушливого, безотрадного «антиэстетизма». Нечесаные волосы, перхоть на потертом воротнике, черные ногти, неряшливая одежда, вместо платья (со словом туалет был сопряжен некоторый одиум) неопределенного цвета блузы, вместо прически — либо по-студенчески остриженные волосы, либо забранные на затылке неряшливо в чуб, — подобного вида публика в фойе театров, где шли «идейные» пьесы, залы с лекциями и определенного типа клубы». Несомненно, этот облик имел знаковый характер: всем своим видом интеллигенты говорили: нам некогда заботиться о прическе, костюме, гигиене, когда страдает народ и надо спасать Россию.

Итак, если к концепту интеллигенции подходить не с абстрактных, внеисторичных позиций (что до некоторой степени свойственно Ю. С. Степанову), а с конкретно-исторических, то интеллигенцией можно назвать одержимую духом отрицания Традиции исторической России асоциальную, псевдорелигиозную, космополитическую секту отщепенцев, самозванно провозгласившую себя носителем самосознания народа, взявшую на себя ответственность за судьбу России и ее народов.

2
После переворота 1917 года, когда общий враг был повержен, между интеллигентскими сектами завязалась борьба за власть, победителем в которой вышла самая экстремистская секта интеллигентов — большевицкая, которая расправилась как с внешними соперниками, так и с внутренней оппозицией. После ее победы практически выявились все сущностные черты интеллигенции: антигосударственность выразилась в разрушении исторического русского государства и физическом уничтожении ее носителей — чиновников, офицеров и, наконец, самого Государя; антицерковность выразилась в отделении Церкви от нового «государства», в уничтожении священников, в ограблении храмов, в преследовании верующих; антинародность интеллигенции выразилась в терроре против всех слоев населения, особенно против крестьян.

Большевицкая секта, или партия, что по внутренней форме почти одно и то же, самозванно объявила себя не только интеллигенцией, но еще и честью и совестью, к тому же не одного народа, а всей эпохи, то есть заявила претензии на Абсолютную истину. Однако, как сказал Оруэлл, все люди равны, но некоторые равнее, стало быть, не все члены партии могут быть носителем интеллигенции, а только те, которые равнее, то есть члены ЦК; однако по той же логике и среди членов ЦК некоторые оказались равнее, они-то, члены Политбюро, оказались носителями интеллигенции; но и среди членов Политбюро один оказался равнее, он, великий и гениальный, и стал окончательным и единственным носителем интеллигенции. Напрасно Ю. С. Степанов думает, что культ личности Сталина — это вырождение идеи критически мыслящей личности. Так называемый «культ личности» — это не что-то специфически большевицкое, это логика развития любой псевдорелигиозной секты: на место личного Бога Творца и Промыслителя мира непременно придет человекобог. Если, по Тютчеву, «мысль» Революции есть «апофеоз человеческого я в самом буквальном смысле слова» (о чем, но с другой внутренней интенцией, писал эсер Н. Д. Авксентьев еще в 1906 году: «Перед нами встает в конце концов идеал свободной самоопределяющейся, автономной, моральной личности, черпающей свой закон из собственной своей разумной воли» — Константы 615), то в личности Сталина эта «мысль» и этот «идеал» нашли свое полное воплощение, личности свободной, самоопределяющейся, автономной, только, конечно, не моральной, а вполне аморальной, ибо мораль, по определению, связывает, ограничивает личность внеличным или сверхличным законом.

Слишком хорошо подумает о прочей, беспартийной интеллигенции тот, кто решит, что она, хотя бы внутренне, была в оппозиции к большевицкой секте, как говорится, держала кукиш в кармане; напротив, можно констатировать почти полное единодушие в «блоке» партийных и беспартийных интеллигентов. Вот пример — письмо Пастернака Александру Фадееву, написанное сразу после смерти Сталина: «Дорогой Саша! Когда я прочел в «Правде» твою статью «О гуманизме Сталина», мне захотелось написать тебе. Мне подумалось, что облегчение от чувств, теснящихся во мне всю последнюю неделю, я мог бы найти в письме к тебе. Как поразительна была сломившая все границы очевидность этого события, и его необозримость! Это тело в гробу с такими исполненными мысли и впервые отдыхающими руками вдруг покинуло рамки отдельного явления и заняло место какого-то как бы олицетворенного начала, широчайшей обобщенности, рядом с могуществом смерти и музыки, могуществом подытожившего себя века и могуществом пришедшего ко гробу народа… Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля стала родиной чистой мысли, всемирно признанным местом осушенных слез и смытых обид!».

Постепенно победившая псевдорелигиозная секта большевиков оформляет себя как псевдоцерковь. У нее есть своя «божественная» троица — Маркс, Энгельс и Ленин. У нее есть свое «священное» писание — так называемые «первоисточники» марксизма-ленинизма. У нее есть свое «царство божие» — коммунизм. У нее есть свои «мощи» — чучело Ленина, выставленное для поклонения. У нее есть свои «святые» — пантеон «пламенных революционеров». У нее есть свой «антихрист» — мировая буржуазия с ее царством капиталистической тьмы. У нее есть свой чин «покаяния»: на партсобраниях на согрешивших, но «разоблачившихся» перед партией членов налагалась «епитимья» партвзысканий. У нее есть свои «иконы» — многочисленные изображения вождя и его «апостолов» находились в каждом городе, в каждом учреждении. У нее было совершенно религиозное отношение к имени как к сущности, обладающей сакральной силой; с рациональной точки зрения невозможно понять, что значит театр имени ленинского комсомола или совхоз имени XXII съезда КПСС, но с метафизической точки зрения здесь имеет место акт усвоения силы определенного качества. У нее есть свои «крестные ходы» — ноябрьские и первомайские демонстрации. У нее есть свои «праздники», когда «совершается память» события, вождя или кого-то из его присных. У нее есть свои «мистерии», например, мистерия посвящения в октябрята, пионеры, комсомольцы, наконец, в члены партии; после испытательного кандидатского срока собрание «верующих» должно произнести решающее Аксиос! Эта подражательность христианским религиозным формам лучше, чем что-либо иное, показывает, что большевицкая интеллигенция вдохновлялась духом диавола — «обезьяны Бога».
С узурпацией государственной власти большевицкой сектой интеллигентов, объявившей себя умом (то есть интеллигенцией), честью и совестью эпохи, начинается довольно низкопробное языковое шельмование прочей интеллигенции, не попавшей во власть. Именно в это время при слове интеллигенция появляются определения вроде трусливая, жалкая, либеральная, дряблая, вшивая, гнилая; появляется слово интеллигентишка. Согласно словарю Д. Н. Ушакова, у слова интеллигент два значения: 1. Лицо, принадлежащее к интеллигенции. 2. То же, как человек, социальное поведение которого характеризуется безволием, колебаниями, сомнениями (презрит.). Вот она, психология российского интеллигента: на словах он храбрый радикал, на деле он подленький чиновник. Ленин (Ушаков I, 1214). Слово интеллигентский также имеет помету — презрит.
Отчего же Н. Мандельштам, вопреки очевидности, утверждала, что никто не может определить, что такое интеллигенция и чем она отличается от образованных классов? Тут нужно различать два процесса, один из которых протекал в русских эмигрантских кругах, другой — в СССР.

В эмиграции среди русских остро встал вопрос о роли и вине интеллигенции в Катастрофе 1917 года. Поскольку вина интеллигенции была очевидна, то интеллигенты-эмигранты попытались расширить значение слова интеллигенция до отождествления со всем образованным слоем. Смысл этого расширения вскрыл русский историк Н. Ульянов: «Такая подмена наблюдается в отношении слова интеллигенция. Его стараются употреблять не в традиционном русском, а в европейском смысле. Нет нужды объяснять, зачем понадобилось такое растворение революционной элиты во всей массе образованного люда и всех деятелей культуры. Мимикрия — явление не одного только животного мира. По той истеричности, с которой публицисты типа М. В. Вишняка кричат о «суде» над интеллигенцией, можно заключить, что суда этого боятся и заранее готовят почву, чтобы предстать на нем в обществе Пушкина и Лермонтова».

В СССР русский образованный слой был уничтожен, но никакое общество не может существовать без ученых, инженеров, экономистов, преподавателей, учителей, врачей. Подготовка нового образованного слоя была взята под жесткий контроль победившей большевицкой интеллигенции, поэтому этот слой мировоззренчески был скроен по интеллигентскому лекалу. Произошла диффузия интеллигенции и образованного слоя: большая часть людей, получивших высшее образование в 30-70 годы, в той или иной степени восприняла нигилистическое отношение к русской Традиции, особенно в отношении Православия и Самодержавия. Что касается русской национальной культуры, то нигилистическое отношение интеллигенции к ней выразилось в ее насильственно переинтерпретации: все деятели, которые минимально могли быть втиснуты в прокрустово ложе «прогресса», были объявлены «передовыми», «борцами за народное счастье» (которое наконец-то свалилось на народ в лице большевиков), а прочие преданы забвению — К. Леонтьев, В. Розанов, И. Ильин, И. Шмелев и множество других, представлявший подлинный цвет русской культуры. Все это хорошо знакомо изучавшим русскую литературу в советской школе. Этим нехитрым приемом интеллигенция как бы укореняла себя в почве русской культуры, а русская культура словно бы оправдывала интеллигентский погром России.
Однако позже, во время создания сталинской конституции, когда встал вопрос о социальной структуре советского общества, у слова интеллигенция появляется новый, социальный смысл. Разумеется, уже не может быть и речи о претензии на выражение «общественного самосознания от имени и во имя всего народа». Интеллигенция теперь — это «общественный слой работников умственного труда, образованных людей (книжн.)» (Ушаков I, 1215), то есть это пресловутая прослойка между рабочим классом и крестьянством, совокупность работников, чья профессия требует высшего образования и характеризуется высоким уровнем интеллектуализации труда. Определениями этой интеллигенции становятся трудовая, народная, советская. Никакой иной интеллигенции рядом с собой партия терпеть не намерена, и казалось, что интеллигенция в старом, указанном нами смысле слова становится историзмом; отныне и навсегда интеллигенцией называется совокупность пролетариев умственного труда. Однако история распорядилась иначе.

После того как любезное Пастернаку «какое-то как бы олицетворенное начало» отдало концы и наступило некоторое послабление во всех сферах жизни, особенно после ХХ съезда, внутри интеллигенции в социальном смысле слова вызревает интеллигенция в старом, псевдорелигиозном значении слова, происходит второе пришествие интеллигенции.
Политически активная часть интеллигенции еще целиком связывала себя с коммунистической религией, безуспешно пытаясь из бесовской хари вылепить человеческое лицо; это те, кого позже назовут «шестидесятниками», «детьми ХХ съезда» и кто потом станет «прорабами перестройки». Но наряду с ней возникла и иная интеллигенция, с легким налетом оппозиционности. Возникла интеллигентская субкультура, знаковыми фигурами которой стали не признанные партийным официозом стопроцентно советскими писатели и поэты Ахматова, Булгаков, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Бродский. Интеллигентская субкультура создала свой стиль, доминантой которого была подчеркнутая неофициальность: свитера, джинсы, бороды, «дикий» туризм, песни под гитару: подобно старообрядцам, интеллигенция уходила в леса и предавалась там пению так называемой самодеятельной песни, что можно расценить как аналог хлыстовским радениям; все это приобретало отчетливо семиотический характер, становилось знаком, по которому опознавались «свои». Возникают «свои» журналы («Новый мир»), «свое» кино (Иоселиани, Тарковский), даже «своя» наука (Лотман, Успенский). Труды этих ученых, конечно, не укладывались в официальную догматику и потому в глазах интеллигентов становились своего рода «священным писанием».

Итак, в России (тогда — СССР) в 50-60 годы самовозродился слой общества с сущностными чертами интеллигенции — беспочвенностью, отщепенством, антигосударственностью (причем отрицалось не только коммунистическое, но и русское историческое государство), антицерковностью и с самозванными претензиями на истину. Для превращения ее в псевдорелигиозную церковь, то есть секту, не доставало, во-первых, духовного лидера и, во-вторых, ясно сформулированного идеологического лозунга. И такой духовный лидер явился — это академик А. Д. Сахаров, который и сформулировал новый интеллигентский «символ веры» — права человека; в борьбе за них оформилась сравнительно небольшая активная группа интеллигентов, которых стали называть диссидентами. Совсем не случайно для обозначения этой активной группы интеллигенции был избран религиозный по происхождению термин: современный автор с псевдорелигиозным пафосом пишет: «В понятии интеллигенции, как оно оформилось в России, содержится нечто иное и бoльшее, чем «слой» или «социальная группа»; это в то же время еще и социальная функция, роль, притом представленная как миссия, окруженная ореолом долга и жертвенности. Это не просто группа образованных людей, но некая общность, видящая смысл своего существования в том, чтобы нести плоды образованности (культуры, просвещения, политического сознания и пр.) в народ и уподобляющая эту задачу священной (по меньшей мере, культурно-исторической) миссии…» Постепенно формируется новая интеллигентская «религия», «догматы» которой выражаются такими ключевыми словами, как гласность, демократия, правовое государство, многопартийность, рыночная экономика, открытое общество, права человека, общечеловеческие ценности, свобода, либеральные ценности.
Итоги второго пришествия интеллигенции известны: интеллигенция хотела как лучше, а вышло как всегда. В 1917 году победа интеллигенции привела не к «царству божию», а к царству антихриста с его Гулагом, так и в 1991 году победа интеллигенции обернулась царством уголовщины и пошлости. Интеллигенция «второго разлива» потерпела историческое поражение, как и интеллигенция «первого разлива», однако ничего не поняла и ничему не научилась. Вот слова журналистки Евгении Альбац: «Как же сейчас очевидно, что интеллигенцией на самом деле была крайне узкая группа людей, не позволявших себе (ни тогда, ни сейчас) собственное грехопадение объяснять действием внешних сил — режима, власти, КГБ — и принимавших на себя и вину, и ответственность за то, что происходило и происходит в стране» . Как видим, и после грехопадения, совершенного к тому же без участия внешних сил, все равно страсть как хочется «взять на себя ответственность». Как сказала Анна Ахматова,
И яростным вином блудодеянья

Они уже упились до конца,

Им чистой правды не видать лица

И слезного не ведать покаянья

В свете нашей реконструкции того, кого в контексте истории русской культуры называли интеллигенцией, действительно можно решить ту герменевтическую загадку, с которой мы начали изложение. Лосев не считал себя интеллигентом потому, что он член иной, Христовой Церкви, Господь же сказал: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12, 30). Быть членом «церкви» интеллигентов значит быть против Христа; для монаха Андроника это было невозможно, отсюда его резкая отповедь собеседнику. Понятны также и слова В. В. Розанова: «Пока не передавят интеллигенцию — России нельзя жить. Ее надо просто передавить. Убить» . Розанов понимал, что традиционная историческая Россия и Россия интеллигентская несовместимы, и пророчески предвидел, что торжество интеллигенции будет означать гибель России. Понятны и слова современного философа: «В 1917 году к власти пришли левые интеллигенты. В 1991 году их сменили правые интеллигенты. И те, и другие вызывают омерзение».

Таким образом, сообщество людей, названием и самоназванием которой было слово интеллигенция, есть продукт, во-первых, европейской секулярной культуры и, во-вторых, того своеобразия, которое она приняла в России. Это своеобразие заключалось, как уже сказано, в ее неоргагичности и, как следствие, в духе всеохватного отрицания русской Традиции — религиозной, государственной и культурной.

 

Примечания

1. Первая публикация (в сокращении): Язык и ментальность. СПб., 2004. С. 111-123.
2. Лосев А. Ф. Имя. СПб., 1997. С. 201.
3. См.: Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. М., 1996. С. 204.
4. Степанов Ю С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997. С. 610-628. (Далее -Константы).
5. Николай Кузанский. Об ученом незнании. II, 8, 132. // Соч. в 2-х тт. Т. I. М., 1979.
6. Там же. II, 8, 136.
7. Там же. II, 9, 141.
8. Там же. II, 9, 150.
9. Жуковский В. А. Из дневников 1827 — 1840 годов. Публикация А. С. Янушкевича // Наше наследие, № 32, 1994. С. 46. На данную публикацию обратил мое внимание И. Г. Добродомов.
10. Виноградов В. В. Историко-этимологические заметки. II. // Этимология. М., 1965. С. 113.
11. Цит. по: Панфилов А. К. О слове интеллигенция // Вопросы языкознания и русского языка. М., 1970. С. 367.
12. Там же.
13. Там же. С. 370.
14. Петрункевич И. И. Интеллигенция и «Вехи» // Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991. С. 211.
15. Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 408.
16. Достоевский Ф. М. Дневник писателя. 1873 г. Гл. II. «Старые люди».
17. Тютчев Ф. И. Россия и Запад: книга пророчеств. М., 1999. С. 19.
18. Достоевский Ф. М. Дневник писателя. 1873 г. Гл. XVI «Одна из современных фальшей».
19. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 17.
20. Цит. по: Башилов Б. История русского масонства. Вып. 16. М., 1995. С. 129.
21. Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции. С. 409.
22. Щербатов С. Художник в ушедшей России. М., 2000. С. 245.
23. Континент. 1997. № 90. С. 213. Выделено мною — А. К
24. Цит. по: Башилов Б. Указ. соч. С. 115.
25. Читай — нимбом святости, ибо именно такова степень самолюбования и самопревозношения интеллигенции.
26. Левада Ю. Интеллигенция // 50 / 50. Опыт словаря нового мышления. Под ред. Юрия Афанасьева и Марка Ферро. М., 1989. С. 128. Подчеркнуто мною — А. К.
27. Альбац Евгения. Болезнь совести // Новая газета. 1999. № 8 (531).
28. Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 292.
29. Гиренок Ф. Пато-логия русского ума. Картография дословности. М., 1998. С. 413.

Источник: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Article/kam_konc.php

Источник: http://involokolamsk.ru/novosti/neravnodushnyy_vzglyad/aleksandr-mihaylovich-kamchatnov-o-koncepte-intelligenciya-v-kontekste-russkoy-kultury

Либеральная интеллигенция и постпутинский консенсус

И вдруг в последние годы оказалось, что все не так. Что интеллигентский образ «Запада» находится в смертельной опасности. И опасность эта исходит не от злодейских антидемократических режимов, а изнутри – от местных леваков и анархистов, от феминисток, от людей с другим цветом кожи, от тех, кто исповедует «неправильные» религии. В «Подростке» Федора Достоевского Версилов-старший вывел сакраментальную формулу: «священные камни Европы»; после 1917-го формула вроде бы списана в утиль, но с начала этого тысячелетия, особенно в последние годы, воскресла и оказалось на знамени российского либерала. «Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог. Европа так же точно была Отечеством нашим, как и Россия… О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!». Написано 135 лет назад, между прочим.

Священный камень «Запада» пошел трещинами и стал постепенно разрушаться. Этому способствовали многие вещи: от 9/11 до #meetoo, Black Lives Matter и притока беженцев в Европу. Новая реальность настолько не нравится российскому либералу, что он на удивление быстро превращается в скрытого (а то и открытого) расиста, мужского шовиниста, реакционера, который впадает в ярость от того, что (на самом деле) просто не понимает происходящего вокруг. При этом он по-прежнему считает себя (1) либералом, (2) демократом, сражающимся с антидемократическим режимом Путина. Просто к этому добавилась функция (3) – оплакивать священные камни Европы, брошенные на произвол судьбы населением Запада.

В другом сочинении Достоевского Иван Карамазов рассуждает точно так же, как сегодня думает постсоветский интеллигент: «Я хочу в Европу съездить, Алеша, отсюда и поеду; и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище… вот что!.. Дорогие там лежат покойники, каждый камень под ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни, и плакать над ними, – в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более».

Иванов Карамазовых среди российских либералов множество. Юморист Виктор Шендерович бросился защищать «священные камни» от хунвэйбинов cancel culture; в тексте, более напоминающем эстрадный монолог, он подводит читателя к тому, что нынешний упадок Запада есть следствие стремления к равноправию и справедливости – ведь то же самое произошло с социалистической идеей в СССР!

Определение интеллектуального, Merriam-Webster

ин · тел · лек · ту · ал | \ ˌIn-tə-ˈlek-chə-wəl , -chl, -shwəl, -chü (-ə) l \ 1а : интеллекта или его использования, или относящиеся к нему б : развитый или главным образом управляемый интеллектом, а не эмоциями или опытом : рациональный

c : требует использования интеллекта интеллектуальные игры

2а : дано для изучения, размышлений и размышлений

б : занимается деятельностью, требующей творческого использования интеллекта. интеллектуальные драматурги

1 : интеллектуальный человек

2 интеллектуалы множественного числа, архаичные : интеллектуальных способностей

База данных речи Castro — Латиноамериканский сетевой информационный центр, LANIC

База данных речи Castro — Латиноамериканский сетевой информационный центр, LANIC

---

-ДАТА-
19610630
-ГОД-
1961 г.
-ТИП ДОКУМЕНТА-
РЕЧЬ
-АВТОР-
Ф.КАСТРО
-ЗАГОЛОВОК-
ВЫСТУПЛЕНИЕ КАСТРО К ИНТЕЛЛЕКТУАМ 30 ИЮНЯ 61
-МЕСТО-
КУБА
-ИСТОЧНИК-
ПАЛАБРАС-А-ЛОС-ИНТЕЛЕКТУ
-REPORT_NBR-
FBIS
-ДАТА ОТЧЕТА-
19610630
-ТЕКСТ-
ВЫСТУПЛЕНИЕ ФИДЕЛЯ КАСТРО К ИНТЕЛЛЕКТУАМ 30 ИЮНЯ 1961 ГОДА

Источник: Брошюра под названием Palabras a los Intelectuales (Слова к
Интеллектуалы), Гавана, Национальный культурный совет, 1961, 32 стр.

Товарищи мужского и женского пола:

Пришло время перейти по очереди после трех сессий.
на котором обсуждались различные проблемы, связанные с культурой и творчеством.
обсуждались, и на которых было поставлено много интересных задач и
были высказаны различные представленные мнения.Мы не делаем
это как человек, наиболее квалифицированный, чтобы говорить по этому поводу, но как вопрос
встречи между вами и нами, из-за того, что мы должны выразить определенные
точки зрения здесь.

Мы были очень заинтересованы в этих обсуждениях, и я считаю, что
что мы продемонстрировали в этом то, что можно было бы назвать "большим терпением".
На самом деле, однако, не нужно было прилагать героических усилий, потому что
была для нас поучительной дискуссией, и я искренне скажу, что
это было приятно.Конечно, в такого рода обсуждениях мы, мужчины
Правительство - не самые квалифицированные люди, чтобы выражать мнение по поводу
вопросы, в которых вы являетесь специалистом. По крайней мере, так обстоит дело с
уважение ко мне.

Факт того, что они люди правительства и агенты этого
Революция не означает, что мы обязаны быть экспертами во всех предметах,
то, чем мы вряд ли являемся. Не исключено, что если многие товарищи
выступавшие здесь должны были присутствовать на заседании Совета министров.
чтобы обсудить проблемы, с которыми мы более знакомы, они найдут
себя в положении, аналогичном нашему.Мы были агентами этой революции, социально-экономической
революция, которая происходит на Кубе. Это экономическое и социальное
Революция неизбежно должна произвести культурную революцию, в свою очередь, в нашем
страна.

Со своей стороны, мы пытались что-то сделать (возможно, во время
В первые моменты революции были и другие, более насущные проблемы.
позаботился). Мы также могли бы провести самокритику, сказав, что мы поставили
обсуждение такого важного вопроса, как этот, несколько в сторону.Это не значит, что мы полностью этим пренебрегли. Это обсуждение было
уже в уме правительства, и, возможно, инцидент, к которому
здесь неоднократно делались ссылки, способствовавшие его ускорению. Мы
в течение нескольких месяцев собирались созвать подобное собрание для
с целью анализа культурной проблемы, центы были взяты
место, и именно недавние события помешали этой встрече
от удерживаемого ранее. Тем не менее революционное правительство
принимали определенные меры, которые выразили нашу озабоченность этой проблемой.Кое-что сделано, и несколько товарищей в правительстве
настаивал на этом вопросе более чем один раз. Можно сказать
условно, что революция сама по себе уже произвела определенные
изменения в культурной атмосфере: условия работы художников изменились.
измененный.

Я считаю, что здесь был сделан небольшой акцент на некоторых
пессимистические аспекты, я считаю, что здесь было беспокойство, которое
вне всякого реального оправдания этих проблем.
акцент на реальности произошедших изменений с уважением
окружающей среде и нынешнему положению художников и писателей.В
по сравнению с прошлым, нельзя отрицать, что кубинские художники и писатели
не могут чувствовать, как в прошлом, и что условия в прошлом
для художников и писателей были поистине удручающими в нашей стране. Если
Революция началась с глубокого изменения окружающей среды и
ситуация сама по себе, зачем подозревать, что революция, которая принесла нам
эти новые условия труда могут задушить условия? Зачем бояться, что
Революция устранила бы именно те условия, которые она принесла
с собой?

Верно, что обсуждаемая здесь проблема не проста.
один.Это правда, что мы все обязаны тщательно ее проанализировать.
Это ваша и наша обязанность. Это не простой
проблема, поскольку это проблема, которая ставилась много раз и
ставился во всех революциях. Можно сказать, что это моток, что это
довольно запутанный и непросто распутать. Проблема в том, что мы
тоже не сможет легко решить.

Различные товарищи, которые здесь говорили, выразили бесконечное множество
точки зрения, и они выразили их своими аргументами.Там было
некоторый страх вступить в дело в первый же день, так что это было
нам необходимо попросить товарищей вникнуть в тему, а для
Всем сказать, что его беспокоило.

Если мы не ошибаемся, основная проблема заключается в
фоном атмосферы здесь была проблема свободы творчества.
творчество. Этот вопрос неоднократно поднимался разными писателями.
посещающие нашу страну, особенно политические писатели. Нет никаких сомнений в том, что
это вопрос, который обсуждался во всех странах, где
произошли такие эволюции, как наша.По совпадению, товарищ принес нам брошюру за мгновение до того, как мы
вернулся в этот салон. На обложке или в конце короткое
диалог, который у нас был с Сартром, который товарищ Лисандро Отеро собрал в
книга под названием Conversaciones en la Laguna (Беседы в Ла Лагуне)
(Революция, вторник, 8 марта 1960 г.).

Похожий вопрос был задан нам в другой раз Райт.
Миллс, писатель из США.

Должен признаться, что все это застало нас врасплох.
В некотором смысле, у нас не было конференции в Яньани с кубинскими художниками.
и писатели во время революции.Собственно, это революция, которая
произошел и достиг власти в то, что можно было бы назвать рекордным временем.
В отличие от других революций, в ней не было всех основных
проблемы решены.

Следовательно, одна из характеристик Революции
возникла необходимость поспешно столкнуться со многими проблемами. Мы такие же, как
Революция, то есть мы очень много импровизировали. Следовательно, это
нельзя сказать, что у этой революции не было ни стадии зарождения,
другие революции имели или что лидеры революции не
обладают интеллектуальной зрелостью, которой обладают лидеры других революций
имел.Мы считаем, что внесли свой вклад в настоящие события в нашей
страна в меру наших сил. Мы считаем, что проводим
настоящая революция усилиями всех, и эта революция
развивается и, кажется, суждено стать одним из важных
события этого века. Несмотря на эту реальность, тем не менее, мы, у которых есть
сыграли важную роль в этих событиях, не считаем себя
теоретики революции и интеллектуалы революции.Если мужчины
судя по их делам, то, возможно, мы будем иметь право
уважение к достоинствам, которые революция означает сама по себе.
Тем не менее вы так не думаете, и я считаю, что всем нам следует
имеют такое же отношение, какими бы ни были наши поступки. Не важно как
они могут показаться достойными похвалы, мы должны начать с того, что
позиция не предполагать, что знает больше, чем другие, не предполагать
что мы узнали все, что можно узнать, не предполагая, что
наша точка зрения непогрешима, и мы не предполагаем, что те, кто не
думают точно так же ошибаются.То есть мы должны поставить
себя в этом честном положении - не из ложной скромности, а скорее
от истинной оценки того, что мы знаем. Потому что, если мы поставим себя в это
позиции, я считаю, что правильно будет идти вперед. И
если все мы - и вы, и мы - примем такое отношение, личные отношения
исчезнет, ​​и та определенная дозировка персонализма, которую мы вводим в
исчезнет анализ проблем. Собственно, что мы знаем? Мы
все учусь.На самом деле нам есть чему поучиться, и мы не приехали
здесь учить. Мы также пришли учиться.

В атмосфере были определенные страхи, и некоторые товарищи
выразил эти опасения.

Временами у нас создавалось впечатление, что мы немного мечтаем, когда
слушали. У нас создалось впечатление, что мы еще не встали на ноги.
земля хорошо. Потому что, если есть опасения и опасения, что
сдерживает нас сегодня, это касается самой революции.Великий
Беспокойство, которое должно быть у всех нас, - это революция сама по себе. Либо это
что мы считаем, что уже выиграли все революционные битвы? Является
это то, что мы считаем, что революция не несет опасности? Что должно быть
Что беспокоит сегодня всех граждан? Беспокойство о том, что революция
может раскрыть свои меры, что революция задушит искусство, что
Революция задушит творческий гений наших граждан?
Или сама революция не должна заботить всех? Настоящее или
воображаемые опасности в ту ночь угрожают творческому духу, или опасности
что может угрожать самой революции? Дело не в наших
ссылаясь на эту опасность как на простой аргумент, мы просто указываем, что
душевное состояние всех граждан страны и душевное состояние
всех революционных писателей и художников или всех художников и писателей, которые
понять и оправдать Революцию, должно быть: какие опасности могут грозить
Революция, и что мы можем сделать, чтобы помочь революции? мы верим что
Революции предстоит еще много битв, и мы считаем, что сначала
мысль, и нашей первой заботой должно быть то, что мы можем сделать, чтобы
Революция может выйти победителем.Потому что это первое. В
во-первых, это сама революция, и после этого мы можем
мы с другими делами. Это не значит, что другое имеет значение
не должно нас беспокоить, но основная озабоченность в нашем состоянии ума должна
будь Революцией - как в моем случае, во всяком случае.

Проблема, которая здесь обсуждалась и которую мы собираемся
затронуть проблему свободы слова для писателей и
художники.

Здесь возник страх, что революция может задушить
эта свобода, не задушит ли революция творческий
дух писателей и художников.Здесь говорилось о формальной свободе. Все согласились относительно
формальная свобода. Я считаю, что в этой проблеме нет никаких сомнений.

Дело становится более тонким и фактически превращается в
важный момент обсуждения, когда речь идет о свободе контента. Это
это самый тонкий момент, потому что он подвергается воздействию самых разнообразных
интерпретации. Самый спорный момент в этом вопросе:
не должна быть абсолютная свобода содержания в художественном выражении.Это
нам кажется, что некоторые товарищи отстаивают этот намек на точку зрения. Возможно это
был из-за страха перед запретами, постановлениями, ограничениями, правилами и
власти связывают, чтобы решить вопрос, который они визуализировали.

Во-первых, позвольте мне сказать вам, что революция
защищает свободу; что революция принесла очень большое количество
свободы Стране; что по своей сути революция не может
быть врагом свобод, и что если кто-то опасается, что революция
собирается задушить его творческий дух, эта забота не нужна и не имеет
причина существования.В чем может заключаться смысл существования этой озабоченности? Только тот, кто
не уверен в своих революционных убеждениях, должно действительно беспокоить
сам с этой проблемой. Тот, кто не уверен в своем искусстве прицеливания и
в своей реальной творческой способности может быть обеспокоен этой проблемой.
И вполне можно спросить, настоящий ли революционер, художник или
интеллектуал, симпатизирующий революции и уверенный, что он
способный служить революции может поставить эту проблему.То есть
скажем, будет ли это сомнение присутствовать в подлинно революционных
писатели и художники. Я не верю; что поле сомнений оставлено на усмотрение
писатели и художники, не являющиеся контрреволюционерами, но не чувствующие
сами тоже быть революционерами. (Аплодисменты.)

Это правильно, что писатель или художник, который не чувствует себя
быть подлинным революционером поставит перед собой тонкую проблему. То есть, что
честный писатель или художник, способный понять смысл
d'etre и справедливость революции без присоединения к ней
поставьте эту проблему.Потому что революционер ставит превыше всего
другие вопросы. Революционер ставит нечто выше даже своей творческой цели.
дух. Он ставит революцию превыше всего, и больше всего
революционным художником будет тот, кто готов пожертвовать даже своим
собственное художественное призвание к революции. (Аплодисменты.)

Никто никогда не предполагал, что все люди, или все писатели, или все
художники должны быть революционерами, так же как никто не может предположить, что все люди или
все революционеры должны быть художниками, или что каждый честный человек должен быть
революционен из-за того, что он честный.Будучи революционером
тоже отношение к жизни. Быть революционером - тоже отношение
к настоящей реальности, и есть люди, которые смирились с этой реальностью.
Есть мужчины, адаптированные к этой реальности. А еще есть мужчины, которые
не могут смириться с этой реальностью или адаптироваться к ней, и кто пытается изменить
он, а значит, и революционеры. Однако могут быть мужчины, которые адаптируются к
та реальность и остаются честными людьми. Просто их дух не
революционный дух.Просто их отношение к действительности не такое уж плохое.
революционное отношение. И, конечно, могут быть художники и хорошие
художники, не имеющие революционного отношения к жизни. Это точно
той группе художников и интеллектуалов, что революция сама по себе
непредвиденное событие, новое событие, событие, которое может даже повлиять на их
состояние души глубоко. Именно эта группа художников и
интеллектуалы, для которых революция могла быть проблемой.

Это никогда не будет проблемой для наемного художника или интеллектуала,
или нечестному художнику или интеллектуалу.Такой человек знает, что он должен
делать, знает, что его интересует, и знает, в каком направлении он должен
идти. Проблема действительно существует для художника или интеллектуала, который
не имеют революционного отношения к жизни и, тем не менее,
честный человек. Конечно, тот, у кого такое отношение к жизни - будь то
он революционер или нет, и независимо от того, художник он или нет - имеет
целей и задач, и мы все можем узнать об этих целях и
цели.Для революционера эти цели и задачи
направлен на изменение реальности. Эти цели и задачи
направлен на искупление человека. Цель революционеров -
сам человек, его товарищи, искупление своих товарищей. Если
нас, революционеров, спросят, что для нас важнее всего, мы скажем
люди, и мы всегда будем говорить люди. Люди в реальном смысле
слова, то есть того большинства людей, которым приходилось жить в
эксплуатации и в самом жестоком пренебрежении.Наша основная забота всегда будет
быть подавляющим большинством людей, то есть угнетенными и эксплуатируемыми
классы людей. Это призма, через которую мы смотрим на
все. Что им хорошо, то и нам хорошо, что благородно,
полезное и красивое для них будет благородным, полезным и красивым для нас.
У человека нет революционного отношения, если он не думает так,
если он не думает о людях и о людях - то есть, если он не думает
думать и действовать для этой огромной эксплуатируемой массы людей, этой огромной массы
для которых требуется искупление.По крайней мере, это кристалл, через который мы анализируем добро,
полезность и красота в каждом действии.

Мы считаем, что это трагично, когда кто-то понимает это и все же
должен признать себя неспособным бороться за это.

Мы революционеры или считаем себя революционерами. Кто-то
Кто больше художник, чем революционер, не может думать точно так, как мы.
Мы боремся за людей, и нам не обижают никакие конфликты, потому что
мы боремся за людей, и мы знаем, что можем добиться
цели нашей борьбы.Люди - главная цель. Мы должны
думайте о людях, прежде чем думать о себе, и это единственное
отношение, которое можно определить как поистине революционное отношение. Эта проблема
о котором мы говорили, существует для тех, кто не может или не имеет этого
отношение, но кто честные люди. Именно для них
Революция представляет собой проблему, и именно они создают проблему
для Революции проблема, которой должна интересовать Революция.
сам.Здесь правильно указали на случай многих писателей и
художники, которые не были революционерами, но тем не менее были честными
художников и писателей, которые также хотели помочь революции и в чьих
помощь Революции была заинтересована; люди, которые хотели работать на
Революция, чьи знания и усилия на ее благо
Революция была заинтересована.

Это легче оценить, если проанализировать отдельные случаи,
Многие из этих отдельных случаев нелегко проанализировать.Однако здесь выступал католический писатель, он сказал, что это было беспокоит.
его, и он сказал это совершенно ясно. Он спросил, может ли он
интерпретация определенной проблемы с его идеалистической точки зрения, или
мог ли он написать что-нибудь, защищающее эти точки зрения. Он спросил
откровенно говоря, мог ли он выразить себя в соответствии с этими
чувства в революционной системе. Он поставил задачу в форме
что можно рассматривать как символическое.То, что его волновало, мы выяснили, может ли он
пишите в соответствии с этими чувствами или в соответствии с этим
идеология, которая не совсем идеология революции. Что он
был согласен с революцией по социальным и экономическим вопросам, но
что его философская позиция отлична от философии
Революция. Это случай, который очень заслуживает рассмотрения, потому что он
как раз случайный представитель того типа писателей и художников, которые
проявляют благосклонность к революции и желают знать
какую степень свободы они имеют в революционной ситуации выражать
себя в соответствии со своими чувствами.Это сектор, который
представляет собой проблему для Революции, так же как Революция
представляет для них проблему. Революция должна быть обеспокоена
с этими случаями. Революция обязана заботиться о
положение этих художников и этих писателей, потому что революция
должны стремиться к тому, чтобы не только все революционеры и все
революционные художники и интеллектуалы маршируют наедине с ним. это
возможно, что мужчины и женщины, которые имеют поистине революционные взгляды
к реальности не составляют большинства населения.Революционеры - это авангард народа, но революционеры
должны стремиться к тому, чтобы все люди шли вместе с ними. Революция
не может отказаться от того, чтобы все честные мужчины и женщины шли с ней наедине, независимо от того,
писатели или художники, или нет. Революция должна стремиться к тому, чтобы все
кто сомневается, стал революционером. Революция должна попытаться выиграть
большая часть народа подошла к его идеям. Революция никогда не должна
отказаться от того, чтобы с ним было большинство людей, а не только
революционеры, но и все честные граждане, которые с этим даже
хотя они не революционеры, то есть даже если они не
иметь революционное отношение к жизни.Революция должна отвергнуть
только неисправимые реакционеры, неисправимые
контрреволюционеры. И у Революции должна быть политика для этой части.
людей. Революция должна иметь отношение к этой части
интеллектуалы и писатели. Революция должна понять эту реальность, и
следовательно, должны действовать таким образом, чтобы весь сектор художников и
интеллектуалы, которые не являются подлинно революционными, находят место для работы и
творить в рамках Революции, и чтобы их творческий дух
имеют возможность и свободу выражения в рамках Революции, даже
хотя они не революционные писатели или художники.Это значит, что
внутри революции все идет; против революции ничего.
Ничего против Революции, потому что Революция тоже имеет свои права,
и первое право Революции - это право на существование, и никто не может
противостоять праву Революции на существование и существование, Никто не может
по праву требовать права против революции. Поскольку он принимает
интересы народа и означает интересы всей нации.

Я считаю, что это довольно чисто.Какие права
революционные или нереволюционные писатели и художники? В рамках
Революция, все против революции, никаких прав.
(Аплодисменты.)

Это не будет исключением для писателей и художников.
Это общий принцип для всех граждан. Это основной принцип
революция. Контрреволюционеры - то есть враги
Революция - не имеют права против Революции, потому что Революция
имеет право: право на существование, право на развитие и право на
выиграть.Кто мог сомневаться в этом праве народа, который сказал:
«Отечество или смерть», то есть революция или смерть?

Существование Революции или ничего, Революции, которая
сказал: «Мы победим», то есть поставил перед собой цель
очень серьезно. Какими бы респектабельными ни были личные рассуждения
враг Революции, права и причины Революции
уважать гораздо больше, тем более что Революция - это историческое
процесс, поскольку Революция не является и не может быть результатом капризов
или воли любого человека, и поскольку революция может быть только произведением нужды
и воля народа.Права врагов целого народа
не в счет по сравнению с правами этого народа.

Когда мы говорили о крайних случаях, мы очень просто выражали нашу
идеи яснее. Я уже сказал, что существует великое множество
умственные отношения между этими крайними случаями, и есть также большое
множество забот. Это не обязательно означает, что укрывательство некоторых
забота означает не быть революционером. Мы попытались определить
существенные отношения.Революция не может пытаться задушить искусство или культуру, когда
развитие искусства и культуры - одна из целей и одна из основных
цели Революции именно для того, чтобы искусство и культура
стали подлинным соучастником народа. И так же, как мы хотели
лучшая жизнь для людей в материальной сфере, так что мы тоже хотим
лучшая жизнь для людей во всех духовных сферах и лучшая жизнь в
культурная сфера. И так же, как Революция касается
развитие условий и сил, позволяющих удовлетворить
всех материальных потребностей людей, поэтому мы также хотим развивать
условия, которые позволят удовлетворить все культурные потребности
люди.У народа низкий культурный уровень? Высокий процент
люди не умеют читать или писать? Высокий процент людей
также голодает или, по крайней мере, живет или живет в тяжелых условиях.
Он жил в условиях бедности. У части людей нет большого
количество материальных благ, которые им необходимы, и мы стараемся
создать необходимые условия, чтобы все эти материальные блага были
достучаться до людей.

Мы должны создать необходимые условия для всех этих культурных
товары, чтобы таким же образом дойти до людей.Это не значит, что
художник должен жертвовать ценностью своих творений или тем, что их качество
обязательно нужно принести в жертву. Это означает, что мы должны вести борьбу в
все чувства для того, чтобы творец производил для людей, и чтобы
люди в свою очередь повышают свой культурный уровень, чтобы они тоже могли рисовать
ближе к создателям. Никакого правила общего характера указать нельзя.

Не все художественные проявления имеют одинаковую природу,
и мы иногда ставили здесь дело так, как будто все художественные проявления
имели точно такую ​​же природу.Есть выражения творческого
дух, который по своей природе может быть намного доступнее для людей
чем другие проявления творческого духа. Таким образом, никакое общее правило не может
быть изложенным, потому что в каком художественном выражении художник
должен идти в народ, а в какой должен народ идти к художнику?
Можно ли в этом смысле сделать заявление общего характера? Нет, это было бы
слишком простое правило. Необходимо приложить усилия, чтобы достучаться до людей во всех
проявлений, но все, что есть в нашем ближайшем будущем, также должно быть сделано в
повернуться так, чтобы люди могли понимать все больше и больше
лучше, я не верю, что этот принцип противоречит устремлениям
любого художника, и тем более, если принять во внимание тот факт, что мужчины
должны творить для своих современников.Не говорите, что есть художники, которые живут своими мыслями о
потомство, потому что, конечно, без претензий на непогрешимость или чего-либо
на наш взгляд - я считаю, что любой, кто работает в этом
способ самовнушения. (Аплодисменты.)

Это не значит, что тот, кто работает на своих современников
должен отказаться от потомков ради своей работы. Потому что именно в творении
для современников, что произведения приобрели историческую ценность и
универсальная ценность, независимо от того, были ли современники
поняли это.Мы не делаем революции для будущих поколений.
Мы совершаем революцию с этим поколением и для этого поколения,
независимо от того, принесет ли польза от этой работы будущему
поколений и стали историческим событием. Мы не делаем революцию
для потомков. Эта революция перейдет в потомство, потому что это
Революция для настоящего и для мужчин и женщин настоящего.
(Аплодисменты.)

Кто бы пошел за нами, если бы мы сделали революцию для будущего
поколения?

Мы работаем и создаем для наших современников, но это действительно
не отрицать заслуги вечного стремления к любому художественному творчеству.Я считаю, что это истины, которые мы все должны честно проанализировать.
что мы должны исходить из определенных фундаментальных истин, чтобы не извлекать
ошибочные выводы. Мы не видим причин для беспокойства
со стороны любого честного художника или писателя. Мы не враги свободы.
Здесь нет врагов свободы. Кого мы боимся? летучая мышь авторитет это
что, как мы боимся, задушит наш творческий дух? Это то, что мы боимся
товарищи по национальному культурному совету? В наших разговорах с
товарищи из Национального совета по культуре, мы учли точки зрения
и чувства, которые очень чужды опасениям по поводу ограничений, петель,
и такие вещи, навязанные творческому духу, которые были здесь изложены.Мы пришли к выводу, что товарищи по Национальному совету такие же
озабочены тем, чтобы все вы видели, что наилучшие условия для
развитие творческого духа художников и интеллигенции.
достигнуто. Революция и революционное правительство обязаны
иметь высококвалифицированное агентство, которое стимулирует, поощряет, развивает и
ориентировать - да, ориентировать - этот творческий дух. Мы считаем это
обязанность, и могло ли это быть нападением на права писателей
а художники? Может ли это представлять угрозу правам писателей и
художники, опасаясь произвола или превышения власти?
Мы можем питать страх, подобно тому, как полицейский нападет на нас.
когда мы проезжаем светофор.Мы также можем бояться, что судья
приговорил бы нас. Мы также можем питать страх, что сила,
существует в Революционной державе, совершит акт насилия против
нас.

То есть тогда мы должны были бы позаботиться обо всех этих
вещи. Тем не менее, отношение гражданина заключается не в том, чтобы полагать, что
милиционер собирается выстрелить в него, что судья собирается приговорить
его, или что Сила собирается прибегнуть к насилию против него.Наличие авторитета в сфере культуры не означает
что есть какие-либо основания для беспокойства по поводу злоупотребления этими полномочиями,
потому что кто желает или желает, чтобы этот культурный авторитет не
существовать? По этому же маршруту можно было бы стремиться к несуществованию
милиции, к отсутствию полиции, к отсутствию государства
Власть, да еще и к несуществованию государства. И если у кого-то так
обеспокоенный существованием малейшей государственной власти, он должен
не волнуйтесь, и ему следует набраться терпения, потому что наступит день, когда
государства тоже не существует.(Аплодисменты.)

Совет, который ориентирует, стимулирует, развивает и работает для
создание лучших условий для работы художников и интеллигенции
должен существовать. Кто первый защитник интересов художников и художников?
интеллигенция, если не тот самый совет? Кто предлагает законы и
предлагает различные меры по улучшению этих условий, если не
Сам Национальный культурный совет? Кто предлагает национальный закон о печати
устранить недостатки, на которые здесь указали? Кто
предлагая создать Институт этнологии и фольклора, если не
сам Нацсовет? Кто ратует за наличие бюджетных
провизия и необходимая иностранная валюта для ввоза книг, в которых есть
не приезжать в страну на много месяцев, а для приобретения материалов
с какими художниками и художниками могут работать? Кого беспокоит экономическая
проблемы, то есть материальные условия художников? Какое агентство это
это связано с большим количеством нынешних потребностей писателей и
художники? Кто защищает бюджеты, строительство и проекты
внутри Правительства, которые направлены именно на повышение уровня
условий, в которых вы будете работать? Именно Национальный
Культурный совет.Зачем смотреть на этот Совет с оговорками? Зачем смотреть на это
авторитет как тот, который предположительно собирается сделать обратное, чтобы осветить наши
условий и душит наш творческий дух?

Понятно, что люди без каких-либо проблем
был бы обеспокоен этим авторитетом. На самом деле, однако, те, кто может
ценим необходимость всей активности и всей работы, которую Совет
должен делать, никогда не следует смотреть на это с оговоркой. Потому что Совет тоже
имеет долг перед народом и обязанность перед Революцией и
Революционное правительство.Это обязательство заключается в выполнении целей
для чего он был создан, и не менее заинтересован в успехе
его работ, поскольку каждый художник заинтересован в своем.

Я не знаю, есть ли какие-то из основных проблем, которые
здесь было указано, чего я не касался. Проблема фильма
здесь много обсуждали. Я не смотрел фильм, но хотелось бы
чтобы увидеть это. Мне любопытно посмотреть фильм. С фильмом плохо обращались? Фактически,
Я не верю, что какой-либо фильм получил столько наград или что какой-либо фильм
так много обсуждалось.Несмотря на то, что мы не видели фильм, мы отправили его в
мнение товарищей, которые это видели, в том числе мнение
Товарищ Президент и товарищи по национально-культурным
Совет. Было бы излишним сказать, что это приговор и
мнение, заслуживающее у нас полного уважения. Однако есть кое-что
которое, как я считаю, не может быть оспорено, и это право установлено
закон для выполнения функции, которую Институт кинематографии или
Комиссия по рассмотрению, проведенная по этому делу. Возможно ли, что это право?
правительства оспаривается? Есть ли у правительства
право выполнять эту функцию? В этом случае основное для нас
прежде всего, установить, существовало ли это право со стороны
правительство.Можно было бы спорить по поводу процедуры, так как
сделано, определив, подходит ли он и является ли сердечным
процедуры было бы лучше. Можно даже спорить о том, действительно ли
не решение было просто. Однако есть одна вещь, которую я не
верьте, что кто-либо спорит, и это право правительства на
выполнять эту функцию. Если мы оспорим это право, это будет означать, что
Правительство не имеет права проверять фильмы, идущие
быть показанным людям.Я считаю, что это неоспоримое право. И есть
кое-что еще, что все мы прекрасно понимаем. Среди
проявления интеллектуального или художественного типа, есть такие, которые
более важны в отношении образования людей или
идейное воспитание народа, чем другие виды художественного
проявления. Я не верю, что кто-то будет оспаривать тот факт, что
кино и телевидение являются одними из этих основных и очень важных медиа.И действительно, может ли право правительства в разгар
Революция по регулированию, обзору и цензуре фильмов, показываемых публике, должна быть
оспаривается? Возможно ли, что об этом спорят?

И может ли право революционного правительства подвергать цензуре тех
средства коммуникации, которые так сильно влияют на людей, должны рассматриваться
как ограничение или запретительная формула?

Если бы мы оспорили это право Революционного правительства,
мы столкнемся с проблемой принципов.Потому что отрицая это
власть революционного правительства будет означать отказ правительства
функции и ответственность за руководство людьми и руководство революцией,
особенно в разгар революционной борьбы. Временами казалось
что это право Правительства было оспорено. И если это право
Правительство оспаривается, мы считаем, что Правительство действительно имеет
право. И если у него есть такое право, он может им воспользоваться. Это может быть так
ошибочно, потому что мы не утверждаем, что правительство непогрешимо.В
Правительство не обязательно должно быть непогрешимым при осуществлении права
или его функция. Но кто так много возражает?
уважение к Правительству, которое так много сомневается, кто это
у которого так много подозрений по отношению к Революционному правительству,
и кто не доверяет революционному правительству, всегда может быть
ошиблись? Я не утверждаю, что правительство ошибалось в этом
решение, ни в коем случае.Я утверждаю, что правительство было
действуя с использованием права. Я пытаюсь поставить себя на место тех
кто работал над этим фильмом. Я пытаюсь понять даже их горе,
недовольство и боль от того, что фильм не показали. Любой может
это прекрасно понимаю. Однако следует понимать, что
Правительство действовало, используя свое право. И что это суждение
поддержка компетентных и ответственных товарищей в Правительстве, и что
на самом деле нет веских оснований не доверять духу
справедливость и беспристрастность людей Революционного правительства, потому что
Революционное правительство никому не объяснило причин ставить
его дух справедливости и честности под сомнением.Мы не можем думать, что мы идеальны, и мы даже не можем думать, что
нам чужды сильные чувства. Некоторые люди могут сказать, что
товарищи по правительству имеют сильные чувства или не лишены
чувства. Но могут ли те, кто в это верит, действительно утверждать, что они
лишенный чувств?

И могут ли отношения личного характера быть отнесены к определенным
товарищи, не принимая того факта, что сами эти мнения
может также быть вдохновлен личным отношением? Мы могли бы сказать здесь
что человек, который считает себя совершенным или чувствует себя таким
лишенный чувств должен бросить первый камень.Я считаю, что в
дебаты. Разве в этом не было персонализма и сильных переживаний.
обсуждения? Все пришли сюда абсолютно лишенные сильных чувств
а о персонализме? Абсолютно всех нас лишили группы
дух? Разве в этой дискуссии не было течений и тенденций? Этот
нельзя отрицать. Сидящий здесь шестилетний ребенок заметил бы
различные тенденции, точки зрения и сильные чувства, которые противостояли
друг друга здесь.Товарищи много сказали. Были интересные вещи
сказал. Некоторые говорили гениальные вещи. Все были очень «эрудированными».
Однако прежде всего существовала реальность - сама реальность
обсуждение и свобода, с которой каждый мог выразить
и отстаивать его точку зрения. Свобода, с которой все были
может говорить и объяснять свое мнение здесь на обширном собрании, один
который с каждым днем ​​становился все более обширным.Встреча, которую мы считаем
позитивная встреча; встреча, на которой мы смогли рассеять число
сомнений и опасений. Были ли ссоры? Кто мог в этом сомневаться? Мы
Есть ли здесь войны и перестрелки между писателями и художниками? ВОЗ
мог в этом сомневаться? Была ли критика и суперкритика? Кто мог
сомневаюсь? И пусть некоторые товарищи испытают свое оружие и
оружие ценой других товарищей? Кто мог в этом сомневаться?

Те, кто пострадал, говорили здесь, выражая свои
возмущенные жалобы на то, что они считали несправедливыми нападками.К счастью, здесь прошли не трупы, а раненые. Даже
несколько товарищей, которые все еще выздоравливают от полученных ран. И немного
из них представили как очевидную несправедливость тот факт, что они
атаковали из крупнокалиберных орудий, даже не имея возможности вернуться
Огонь. Была ли резкая критика? Кто мог в этом сомневаться? В
В определенном смысле здесь была поставлена ​​проблема, которую мы не будем пытаться решать.
объясню в двух словах. Вырезать из вещей, которые были здесь поставлены, однако, я
считаю, что одна из самых правильных вещей - это то, что дух
критика должна быть конструктивной и позитивной, а не деструктивной.Тот
есть, насколько мы это понимаем. Это обычно не принимается во внимание,
Однако. По какой-то причине слово «критика» стало синонимом
с атакой, когда на самом деле это не означает ничего подобного. Когда кто-то
сказал: "Такой-то критиковал вас", этот человек сердится, прежде чем спросить
что он на самом деле сказал. То есть он думает, что был
уничтожен, Собственно, если кто-то из нас, кто был по пустяке удален из
эти проблемы и борьба, эти испытания и доказательства оружия,
рассказывается о случае некоторых товарищей, которые фактически были на
грани непоправимой депрессии из-за разрушительной критики.
против них, мы могли бы посочувствовать жертвам, потому что мы
имеют склонность сочувствовать жертвам.Искренне желаем только
способствовать взаимопониманию и единству каждого, поэтому мы постарались
избегать слов, которые могут навредить кому-либо или обескуражить. Однако один факт
бесспорно - что могут иметь место случаи этой борьбы или
споры, в которых не существует равных условий для всех. Из
с точки зрения революции, это не может быть справедливым. Революция может
не давать одним людям оружие против других, Революция не должна давать
оружие для одних людей, чтобы использовать против других, и мы считаем, что писатели
и художники должны иметь возможность самовыражения.Мы
считают, что писатели и художники должны вести культурный журнал через
их ассоциация, широкая, к которой имеет доступ каждый, Разве это не
кажется вам справедливым решением? Однако революция не может поставить эти
ресурсов в руках группы, Революция может и должна мобилизовать
эти ресурсы таким образом, чтобы они могли широко использоваться всеми
писатели и художники. Вскоре вы создадите Товарищество художников.
Вы собираетесь созвать съезд.Этот съезд должен быть проведен
по-настоящему конструктивный дух, и мы уверены, что вы способны
выполняя это в том же духе. Из него возникнет мощная ассоциация
писателей и художников, к которым каждый должен прийти с истинным
конструктивный дух. Потому что если кто-то думает, что есть желание
устранить или задушить его, мы можем заверить его, что он абсолютно
ошиблись.

Пришло время внести свой вклад организованным образом и
весь ваш энтузиазм к задачам, стоящим перед вами в Революции, и
образуют широкий организм всех писателей и художников.Я не знаю, есть ли
поставленные здесь вопросы будут обсуждаться на съезде. Однако мы знаем
что съезд собирается, и что его обсуждения,
обсуждения, которые должна проводить Ассоциация писателей и художников,
будет хорошей темой для разговора на наших следующих встречах. Мы верим
что должны быть другие встречи. По крайней мере, нам не хотелось бы лишать
нас самих об этом удовольствии и полезности этих встреч, Они
также были поводом для внимания ко всем этим проблемам.Мы должны
Встретимся снова. Что это значит? Что мы должны продолжить обсуждение этих
проблемы. То есть что-то должно быть мотивацией
для спокойствия со стороны всех, и это обучение
заинтересованность правительства в проблемах и возможность
обсудить все вопросы на широких собраниях, которые будут
будущее. Нам кажется, что это должно быть поводом для удовлетворения от
часть писателей и художников.Наряду с этим мы также продолжим
получить больше информации и больше знаний.

Национальный совет по культуре также должен иметь еще один информационный
орган. Я верю, что все обретает форму, это нельзя назвать управляемым
культуры, ни подавления творческого художественного духа. Как может любой, у кого есть
его пять чувств, а также настоящий художник, думают, что это составляет
душит творческий дух? Революция хочет, чтобы художники
все усилия в служении людям.Он хочет, чтобы они поставили свои
максимум интереса и усилий в революционном начинании. Мы верим
что это справедливое стремление революции.

Означает ли это, что мы собираемся рассказать людям здесь, что они
надо писать? Нет. Пусть каждый пишет, что хочет, и если что он
пишет нехорошо, это не важно. Если то, что он рисует, не годится, это
не имеет значения. Мы не запрещаем никому писать на тему, что
он предпочитает. Напротив.И каждый должен выражать себя в
способом, который он считает правильным, и выразить мысль, что он хочет
выражать. Мы всегда будем оценивать их творчество через призму
революционный кристалл. Это тоже право, одно из революционных
Правительство, и одно лицо, которое должно уважаться так же, как право каждого на
выразить то, что он хочет.

Принимается ряд мер, и мы указали на некоторые
их. Для тех, кого волнует проблема национального
Типография, мы можем сообщить, что закон, который будет регулировать ее работу
находится на рассмотрении, он создаст различных издателей, которые будут
заботиться о различных издательских потребностях, исправляя существующие недостатки
настоящего времени.Недавно созданной Национальной типографии пришлось
выйти в тяжелых условиях работы, потому что он должен был начать свое
работа на заводе газеты, которая внезапно перестала выходить. Мы были
присутствует в тот день, когда это газетное заведение стало первым в стране
типография, со всеми ее рабочими и писателями, также должна была позаботиться о
срочно необходимых работ, многие из них военного назначения. И так оно и есть
недостатки, которые будут исправлены. Нет необходимости повторять
жалобы на Национальную типографию в г.
эта встреча.Соответствующие решения также принимаются с целью
приобретения книг и приобретения рабочего материала для решения всех проблем
которые касались писателей и художников, и о которых Национальная
Культурный совет был довольно настойчивым. Вы знаете, что есть разные
департаментов и различных учреждений в штате, и что все в
государство требует и стремится иметь необходимые ресурсы для
способен удовлетворить его стремления и полностью выполнять свои функции.Мы
хотел бы указать на некоторые аспекты, в которых уже достигнут прогресс
сделано, и это должно стать поводом для ободрения для всех нас. Для
Например, успех был достигнут с симфоническим оркестром,
который был реконструирован и полностью реинтегрирован, и который
достигли высоких уровней не только художественно, но и революционно,
Потому что 50 участников симфонического оркестра уже являются милиционерами.

Кубинский балет также был реорганизован, и только что
завершил зарубежное турне, в котором получил восхищение и
признание всех посещенных стран.Коллектив современного танца тоже имеет успех, и у него тоже есть
получил очень ценные похвалы в Европе.

Со своей стороны, Национальная библиотека развивает культурный
политика, занимающаяся пробуждением у людей интереса к музыке и живописи.
Организован отдел живописи с целью популяризации
эти работы для людей. Музыкальный факультет, молодежный,
а также детская секция.

Незадолго до того, как прийти в этот зал, мы посетили
детский отдел Национальной библиотеки.Мы видели количество
дети, которые уже связаны с этим, работа, которая выполняется
там, и прогресс, которого достигла Национальная библиотека. Это
мотивация правительства предоставить Библиотеке ресурсы, которые
это необходимо для продолжения этой работы. Национальная печать
Дом - это уже реальность, и с новыми организационными формами, которые он
собирается взять, это также победа над Революцией, которая
вносят большой вклад в обучение людей.Институт кинематографии - это тоже реальность. Базовый
инвестиции на обеспечение его необходимым оборудованием и материалами
чтобы работа была проделана на протяжении всего этого первого этапа. По меньшей мере
Революция заложила основы киноиндустрии.
Это было огромным усилием, если учесть, что это не
вопрос промышленно развитой страны, и что приобретение всего этого
оборудование означало жертвы, и если больше нет ресурсов для
кино, это не означает ограничительную политику правительства, но
просто из-за нехватки текущих экономических ресурсов для создания
фанатское движение, которое позволило бы развивать все таланты в
кино, и которое будет реализовано на практике, когда у нас появятся эти ресурсы.Со своей стороны, политика Института кинематографии будет предметом
обсуждения и соревнования между различными рабочими группами. Работа
ICAIC [Instituto Cubano da Arte e Industria Cinematograficas; Кубинец
Институт киноискусств] пока нельзя судить. Институт кино имеет
еще не успели выполнить задачу, которая могла быть
оценили, но это сработало, и мы знаем, что ряд документальных фильмов
внесли большой вклад в популяризацию работы Революции за рубежом.Однако здесь интересно подчеркнуть, что
основы киноиндустрии уже созданы.

Реклама, конференции и культурное расширение работают через
различные агентства также были выполнены. В конце концов, однако, это
ничего по сравнению с этим нельзя сделать и с тем, на что надеется Революция
развивать.

Ряд проблем, интересующих писателей и художников, пока не решены.
решить. Есть проблемы материального характера, то есть есть
проблемы экономического характера.Предыдущие условия отсутствуют на
настоящее время. Тот небольшой Привилегированный сектор, который покупал работы
художников здесь больше нет. Купили, конечно, в бедности
цены, потому что больше чем один художник оказался обездоленным. Эти
проблемы еще предстоит решить. Революционное правительство должно
решить их. Они также должны быть заботой национального культурного
Совет, как и должно быть проблемой художников, которых больше нет.
производят и полностью заброшены.Художник должен быть гарантирован не
только надлежащие материальные условия в настоящее время, но и безопасность для
будущее. В определенном смысле реорганизация Института авторского права
уже добился значительного улучшения жилищных условий
ряд авторов, которые подвергались ужасной эксплуатации и чьи права были
издевался. Эти люди теперь имеют доходы, которые позволили многим из них
выйти из ситуации крайней нищеты, в которой они находились.

Это шаги, которые сделала революция.Однако они
ничего, кроме некоторых шагов, и мы должны перейти к другим шагам, которые создадут
еще лучшие условия.

Также существует понятие организации досуга и отдыха.
рабочий сайт для художников и писателей, однажды, когда мы путешествовали
о национальной территории, идея пришла нам в голову в очень красивом
место - остров Пайнс - застройки района, деревушки в
посреди сосен, чтобы воздать должное и наградить
писатели и художники.В то время мы думали о создании некоторых
своеобразный приз для лучших прогрессивных писателей и художников мира.
Этот проект не оформился, но его можно было бы возродить. Идея была бы
построить деревню или деревню в тихой заводи, которая приглашает
отдых, который предлагает писать. Я считаю, что это стоило бы
проблема для художников, в том числе архитекторов, чтобы начать проектировать или задумывать
идеальное место отдыха для писателя или художника, и посмотреть, смогут ли они
договориться об этом.Революционное правительство готовится на
часть, чтобы вложить ресурсы в какую-то часть бюджета, теперь, когда все
планируется. И будет ли планирование ограничением для творческой
дух у нас революционеры? Потому что не забывайте, что в определенном смысле
мы, революционеры, видим, что несколько опрометчиво стоим перед
реальность планирования. И это создает для нас проблему, потому что до
в настоящее время мы были творческими духами революционных инициатив и
революционные инвестиции, которые теперь нужно планировать.Не думайте, что мы
избавлены от проблем. С нашей точки зрения, мы могли бы также протестовать
против этого. То есть теперь мы знаем, что будет сделано в следующем году,
в следующем году и в следующем году. Кто будет оспаривать тот факт, что
экономику надо планировать? Однако в этом планировании есть место для
строительство пристанища для писателей и художников, и это
действительно было бы приятно, если бы Революция могла посчитать это достижение среди
его начинания.Здесь мы были озабочены нынешним положением писателей.
и художники. Мы несколько пренебрегли перспективами на будущее. И
мы, у которых нет причин жаловаться на вас, тоже посвятили момент
думать о художниках и писателях будущего. Мы думаем о том, как
это было бы, если бы мы встретились снова через 5 или 10 лет, поскольку люди из правительства
должен снова встретиться с писателями и художниками в будущем. Это не
значит, что это были бы мы сами обязательно.Это будет за раз
когда культура получила необычайное развитие, на которое мы надеемся
его достичь, когда первые плоды нынешней академии и школьные планы
появляться.

Революционное правительство было обеспокоено
распространение культуры на людей задолго до того, как эти вопросы были
поставлен. Мы всегда были очень оптимистичны, я считаю, что нельзя быть
революционер, не будучи оптимистом, потому что трудности, которые
Революции, которые нужно преодолеть, очень серьезны и нужно быть оптимистом.А
Пессимист никогда не мог быть революционером.

У революции были свои этапы. Революция завершилась в
который ряд инициатив исходил от различных организмов. Даже
INRA [Национальный институт аграрной реформы; Национальный институт
Аграрная реформа] проводила мероприятия по распространению культуры, мы не
даже не получится столкнуться с Национальным театром, потому что работа велась
там, и мы внезапно начали делать другую работу за свой счет.Это все
вписываются в рамки организации сейчас, и поэтому идея
привнесение культуры в деревню, на фермы и в кооперативы
возникла по отношению к крестьянам из кооперативов и совхозов.

Как? Ну, приведя товарищей и превратив их в
преподаватели музыки, балета, театра. Мы оптимисты умеем
запускать только такие инициативы. Но как может склонность к
театр возбудить в крестьянине, например? Где были инструкторы?
Откуда мы их взяли, чтобы потом разослать 3000 человек
колхозов и 600 кооперативов? Все это представляет трудности, но я уверен
что вы все согласны с тем, что это будет положительно, если это будет достигнуто,
особенно в смысле открытия талантов в людях и
в превращении исполнителей в творцов, потому что, в конце концов,
люди - великие творцы.Мы не должны забывать об этом, и мы также не должны
забыть о тысячах и тысячах талантов, которые, должно быть, были потеряны в
в нашей деревне и в наших городах из-за отсутствия условий и возможностей
быть разработанным. Если мы не предполагаем, что мы самые умные люди
которые когда-либо родились в этой стране - и я начну с того, что
Я не предполагаю ничего подобного - мы все можем быть уверены, что многие таланты
потерялись в нашей деревне. Я часто приводил пример
тот факт, что в месте, где я родился, я был единственным из примерно 1000
дети, которые смогли продолжить карьеру в университете, я был плохо подготовлен,
конечно, поскольку я не был освобожден от необходимости пройти через ряд
колледжи со священниками и т. д.Я не хочу никого предавать анафеме,
но я говорю, что имею такое же право говорить то, что мне нравится, как и все
еще здесь было. Жаловаться. Я имею право жаловаться. Кто-то сказал, что
он был сформирован буржуазным обществом, и я могу сказать, что я был сформирован
что-то еще хуже. Что меня сформировала худшая реакция, и что
большая часть лет моей жизни была потеряна в мракобесии, суевериях,
и ложь.

Это было время, когда учили не думать, а
скорее заставил его поверить.Я считаю, что когда делается попытка
урезать способность человека мыслить и рассуждать, человек превращается из человека
быть домашним животным. Я не против мужских
религиозные чувства. Мы уважаем эти чувства и уважаем права человека
на свободу вероисповедания и религии. Однако это не означает, что мои
собственная свобода уважалась. У меня не было свободы вероисповедания или
религия. Мне были навязаны вера и религия, и они были
приручил меня на 12 лет.Естественно, что я должен несколько жаловаться на
лет, которые я мог бы использовать - в то время, когда молодые люди
наибольший интерес и любопытство к вещам - в систематическом изучении, которое
позволили бы мне приобрести ту культуру, которую дети
У Кубы сегодня будет достаточно возможностей для приобретения.

То есть, несмотря ни на что, единственный из тысячи, кто
смог получить высшее образование пришлось пройти через эту мельницу
в котором только чудом человек не будет навсегда уничтожен мысленно.В
только одному из тысячи пришлось пройти через все это.

Почему? Ах, потому что я был единственным из тысячи, кому
можно было позволить себе частный колледж, чтобы я мог учиться. Теперь я должен
считаю по этой причине, что я был самым умным и умным среди
тысяча? Я считаю, что мы продукт отбора, но не так много
естественный как социальный. Я был социально выбран, чтобы поступить в университет, и я
я сейчас говорю в социальном плане о процессе социального, а не естественного
выбор.Остался естественный отбор неизвестно сколько десятков тысяч
молодые люди, превосходящие всех нас, в невежестве. Это правда.
Тот, кто считает себя художником, должен задуматься над этим фактом.
что многие другие, гораздо лучшие художники, чем он, возможно, не стали художниками.
С нашей стороны было бы нереально не признать этого. Помимо прочего, мы
привилегированное, потому что мы не родились бродячими детьми. Что было
сказанное доказывает огромное количество разума, которое было потеряно
просто из-за отсутствия возможности.Мы собираемся предоставить возможность
все эти разумные существа Мы собираемся создать условия, которые будут
разрешить каждому художественному, литературному, научному или любому другому таланту
быть развитым. Подумайте, что означает, что революция допускает
это, и что весь народ будет грамотным к следующему учебному году,
со школами повсюду на Кубе, с кампаниями достижений и с
Курсы для преподавателей. Это позволит найти и открыть для себя все
талант, и это только начало.В деревне все эти
инструкторы будут знать, у какого ребенка есть призвание, и укажут
какой ребенок должен получить стипендию в Национальной академии искусств в г.
в то же время, однако, они пробуждают художественный вкус и культурные ценности.
задатки у взрослых. Некоторые проведенные эксперименты доказывают
умение крестьянина и человека из народа усваивать художественное
имеет значение, ассимилировать культуру и немедленно заняться
производство.В некоторых кооперативах есть товарищи, которые уже
удается формировать театральные коллективы. Кроме того, интерес, который
крестьянин во всех этих делах недавно доказал
выступления в различных частях республики и художественные произведения
что сделали мужчины и женщины из народа. Подумайте, что это будет значить
когда у нас есть преподаватели театра, музыки и танцев в каждом
кооперативные и в всенародных хозяйствах.

Мы сможем послать по тысяче инструкторов по каждому из этих
категорий всего за два года - более тысячи, для
театр, для танцев и для музыки.Школы организованы. Они уже работают.
Представьте, что это будет означать с точки зрения культурного расширения, когда будет
тысяч танцевальных коллективов, музыкальных коллективов и театральных коллективов в
сельская местность по всему острову. Мы не говорим о городе, потому что
в городе будет немного легче. Потому что некоторые люди сказали здесь
что надо поднимать культурный уровень народа, но как?
Революционное правительство заинтересовалось этим, и
Революционное правительство создает условия для того, чтобы культура и
уровень культурной подготовки людей будет значительно повышен
в течение нескольких лет.Мы выбрали эти три поля, но можно продолжить
выбирая другие области и продолжайте работать над развитием культуры во всех ее
аспекты.

Эта школа уже действует, и товарищи, работающие в
школа довольна успехами этой группы будущего
инструкторы. К тому же, однако, строительство уже началось.
Национальная академия искусств, помимо Национальной академии искусств.
На Кубе наверняка будет самая красивая Академия художеств в мире.
весь мир.Почему? Потому что эта академия расположена в одном из самых
красивые спальные районы мира, где самые экстравагантные
Жила кубинская буржуазия; в лучшем районе самых показных и
самая экстравагантная буржуазия, да и самая некультурная - пусть будет
сказал мимоходом - потому что, хотя ни в одном из этих домов не было бара, их
оккупантов, за некоторыми исключениями, не интересовали культурные
проблемы. Они жили невероятно экстравагантно, и это
Стоит совершить экскурсию по местности, чтобы увидеть, как жили эти люди.Однако они не знали, что строят необычную Академию.
искусств, и это то, что останется от того, что они сделали, потому что студенты
будут жить в домах, которые были резиденциями миллионеров. Они будут
не живут в заточении. Они будут жить как в доме, и они будут посещать
занятия в Академии. Академия расположится в центре
Загородный клуб, где группа архитекторов-художников спроектировала
строительные работы, которые будут выполнены.Они уже начались, и они
обязана завершить его к декабрю. У нас уже есть 300000 футов каобы
пиломатериалы. Школы музыки, танцев, балета, театра и рисования будут в
посреди поля для гольфа, в месте с природной красотой, о которой можно только мечтать.
Здесь и будет располагаться Академия художеств с 60 домами.
расположенный около него, а с одной стороны - общественный клуб. Последний в свою очередь
имеет столовые, актовые залы, бассейны, а также пол для
посетителей, в которых могут разместиться иностранные профессора, которые приезжают нам на помощь.Эта академия будет вмещать до 3000 детей, то есть 3000 человек.
стипендиатам - и мы надеемся, что он начнет работать в
наступающий учебный год.

Также начнет функционировать Национальная академия ручного искусства,
с другими домами, другим полем для гольфа и аналогичной конструкции. Тот
То есть они будут академиями национального типа. Это не значит, что они
будут единственные школы или что-нибудь в этом роде. Однако молодые люди
которые проявят величайшие способности, придут к ним в качестве стипендиатов,
без того, чтобы это вообще ничего не стоило их семьям.Эти молодые люди и
у детей будут идеальные условия для развития. Кто угодно хотел бы быть
мальчик сейчас, чтобы иметь возможность поступить в одну из этих академий. Не правда ли?
Здесь упоминались художники, которые питаются только кофе с молоком.
Представьте, какие будут условия сейчас, и скажем, будут ли
творческий дух теперь найдет идеальные условия для развития.
Обучение, жилье, питание, общая культура. . . .Некоторые дети начнут
учиться в этих школах в возрасте 8 лет, и они получат
общее образование наряду с художественной подготовкой.. . . Разве они не смогут
полностью там развить свои таланты и свою личность? . . .

Это больше, чем идеи или мечты, это уже реальность
революция. Обучаемые инструкторы, национальные
школ, чем готовятся, и школы для любителей, которые будут
также быть установленным. Вот что означает революция. Это для этого
причина того, что революция важна для культуры. Как мы могли это сделать
без революции? Допустим, мы опасаемся, что «наши
творческий дух зачахнет, раздавленный деспотическими руками сталинских
Революция "(Смех) Господа, не лучше ли было бы подумать о
будущее? Мы будем думать о том, что наши цветы вянут?
в то время, когда мы везде сажаем цветы? Когда мы создаем эти
творческие духи будущего? И кто не променяет подарок, кто
мир даже не променял свое настоящее на это будущее? Кто бы не
обменять свои вещи, кто не пожертвует своим ради этого будущего?
И тот, кто обладает художественной чувствительностью, не имеет готовности к
боец, который умирает в бою, знает, что он умирает и что он перестанет
существовать физически, но кто знает, что его кровь удобряет путь
победы своих собратьев, своего народа? Подумайте о бойце, который
умирает в битве и жертвует всем, что у него есть.Он жертвует
своей жизнью, он жертвует своей семьей, он жертвует своей женой, и он
жертвует своими детьми, и ради чего? Чтобы мы могли делать все это.
И у кого есть человеческие чувства и художественная чуткость, у кого нет?
думаете, что это стоит всех необходимых жертв?
Однако Революция не требует жертв творческих способностей.
гении. Напротив, Революция говорит, что этот творческий дух
следует поставить на службу этому предприятию, не опасаясь, что
обязательство будет урезано.Однако, если вы когда-нибудь подумаете, что
суровую работу можно было бы сократить, вы должны сказать: это того стоит для моих
Личная работа должна быть сокращена, чтобы мы могли делать что-то подобное
который у нас впереди (Аплодисменты).

Просим художника по максимуму развивать свои творческие силы.
Мы хотим создать идеальные условия для творчества художника и
интеллектуал, потому что, если мы создаем для будущего, зачем нам
не хотите лучшего для настоящих художников и интеллектуалов? Мы спрашиваем
для максимального развития культуры и, точнее, в функции
Революция, потому что революция означает больше культуры и
больше искусства.Мы просим интеллектуалов и художников вложить свою песчинку в
это обязательство, которое в конечном итоге станет обязательством этого
поколение. Следующее поколение будет лучше нашего, но мы будем
те, кто сделал возможным это лучшее поколение. Мы будем
фальсификаторы будущего поколения. Мы, представители этого нестареющего поколения
в которую мы все падаем; и бородатые, и безбородые, и те
у кого много волос и у кого нет, или у кого седые волосы.Это забота всех нас. Мы собираемся вести войну с недостатком
культуры. Мы собираемся вести борьбу с бескультурьем. Мы
собираюсь начать непримиримый спор против бескультурья. Мы
собираемся бороться, и мы собираемся испытать наше оружие, Кто-то не
хотите принять участие? Что ж, какое наказание больше, чем лишение
удовлетворение от того, что делают другие? [Вы сказали, что у нас
был привилегированным. Потому что мы учились читать и писать в
школу, и можно было бы поступить в институт или университет, или, по крайней мере, получить
достаточные зачатки образования, необходимые для того, чтобы иметь возможность
что-то.И разве мы не можем называть себя привилегированными за то, что можем жить в
в разгар революции? Разве мы не посвятили себя с большим интересом
читать о революциях? И кто это не читал историю
Французской революции или русской революции с большим интересом? ВОЗ
когда-то не мечтал быть личным свидетелем тех
революции? Например, со мной что-то часто случалось. Когда я читаю
о Войне за независимость, я сожалею, что не родился в то время,
и мне жаль, что я не был борцом за независимость и не имел
испытали это действие, потому что все мы читали отчеты наших
война за независимость с искренним чувством Мы завидовали интеллигенции,
художники, воины, бойцы и командиры того времени.Тем не менее, для нас была привилегией испытать и быть личными
свидетелями подлинной революции, революции, сила которой все еще
развивается за пределами нашей страны и чьи политические и
моральное влияние заставляет империализм на этом континенте содрогаться и
шататься (Аплодисменты), и по этой причине Кубинская революция становится
самое важное событие этого века для Латинской Америки, самое
важное событие со времен войн за независимость 19 века,
действительно новая эра искупления человека. Потому что для чего были эти войны?
независимость, за исключением замены колониального правления властью
правящие и эксплуататорские классы во всех этих странах?

Мы пережили большое историческое событие.Это могло бы
можно сказать, что это второе по величине историческое событие, которое
место в Латинской Америке за последние три столетия. И мы, кубинцы, были
участников, зная, что чем больше мы работаем, тем больше
неугасимым пламенем будет революция и тем более она будет
суждено сыграть большую историческую роль. У вас, писателей и художников,
привилегия быть очевидцами этой революции. И революция
такое важное событие в истории человечества, что оно того стоит
испытать один, даже если просто быть свидетелем этого

Это тоже привилегия.Следовательно, те, кто отказывается от
Революция - это те, кто неспособен понять эти вещи, те
кто позволил себя обмануть, те, кто позволил себя сбить с толку, и
тех, кто позволяет себе озадачиваться ложью. Что можно сказать
о тех, кто отрекся от него, и как можно думать о них, кроме как
с горем? Чтобы покинуть эту страну в полном революционном развитии в
чтобы погрузиться в недра этого империалистического монстра, где нет
выражение духа может иметь любую жизнь? И они оставили
Революция, чтобы поехать туда.Они предпочли скрыться от правосудия и
дезертиров своего отечества, а не быть не более чем зрителями.
И у вас есть возможность быть больше, чем просто зрителем, быть участниками.
в этой Революции, писать об этом, выражать свое мнение о том, что
будут ли требовать от вас будущие поколения? Вы могли бы выполнить
великолепные художественные слова с технической точки зрения, но если человек
будущее поколение, человеку через 100 лет говорят, что писатель или
интеллектуал этого века жил в эпоху Революции, но за ее пределами
этого, и не выражал Революции и не был частью
Революция, это ему было бы трудно понять.Это
особенно, когда в ближайшие годы будет так много, много людей, которые
захочет нарисовать революцию и написать о революции, и будет
хотят высказаться о революции, собирая данные и отчеты
чтобы узнать, как это было, что случилось и как мы жили. . . . Мы
недавно столкнулся со старушкой 106 лет, которая
только что научилась читать и писать, и мы предложили ей
написать книгу.Она была рабыней, и мы хотели знать, как рабыня
смотрела на мир, когда была рабыней, какие у нее первые впечатления от жизни,
своих хозяев и ее товарищей, я полагаю, что эта старуха
могла бы написать о своем возрасте что-нибудь более интересное, чем любой из нас.
Не исключено, что через год она станет полностью грамотной и будет
также напишите книгу в 106 лет. Это материал революций! Кто мог
лучше, чем она, напиши о том, что видела рабыня, и кто мог бы написать лучше
о настоящем чем ты? А сколько людей начнут писать в
будущее, не испытав этого, на расстоянии, собирая написанные
материалы? С другой стороны, мы не торопимся судить о своей работе,
потому что у нас будет избыток судей.Это не так
авторитарный судья, воображаемый палач культуры, который у нас есть
здесь вылеплены, чего следует опасаться. Вы должны бояться других, гораздо больше.
боязливые судьи - бойтесь судей потомства! Бойтесь будущего
поколения, за которыми в конце концов останется последнее слово! (Аплодисменты.)
-КОНЕЦ-

 

---

LANIC |

Мнение | Познакомьтесь с отступниками интеллектуального даркнета

В то время как большинство людей в группе сталкивались с товарищами из левого политического толка, Бен Шапиро противостоял правым.Он оставил свою работу в качестве главного редактора Breitbart News два года назад, потому что считал, что под руководством Стива Бэннона она стала «личной Правдой Трампа». Вскоре он стал основной целью альт-правых и, по данным Антидиффамационной лиги, мишенью № 1 антисемитских твитов во время президентских выборов.

Другие фигуры в I.D.W., такие как Клэр Леманн, основательница и редактор онлайн-журнала Quillette, и Дебра Со, имеющая докторскую степень. в нейробиологии, самоустранился с академического пути, чувствуя, что спектр приемлемых перспектив и даже областей исследований сужается.Доктор Со сказала, что она начала «просыпаться» в последние два года своей докторской программы. «Было ясно, что окружающая среда неблагоприятна для проведения исследований», — сказала она. «Если вы сделаете выводы, которые не понравятся публике, вы можете потерять работу».

Когда она написала в 2015 году статью под названием «Почему трансгендерные дети должны ждать перехода» со ссылкой на исследование, которое показало, что большинство детей с гендерной дисфорией перерастают свою дисфорию, она сказала, что ее коллеги предупредили ее: «Даже если ты останешься дома. академических кругов и выражают эту точку зрения, срок полномочий не защитит вас.

В настоящее время г-жа Со ведет колонку в Playboy и начинает работать писателем-фрилансером. Но это вряд ли окупит счета. Она планирует в ближайшее время запустить подкаст и, как и многие члены I.D.W., имеет учетную запись Patreon, где «покровители» могут поддержать ее работу.

Эти пожертвования могут складываться. Г-н Рубин сказал, что его шоу на Patreon зарабатывает не менее 30 000 долларов в месяц. Петерсон говорит, что ежемесячно собирает около 80 000 долларов в виде пожертвований от фанатов.

Г-н Петерсон пережил немалое количество онлайн-ненависти и несколько реальных физических угроз: в марте во время лекции в Королевском университете в Онтарио появилась женщина с удавкой.Но, как и многие в I.D.W., он, кажется, наслаждается возмущением, которое он вызывает.

«Я придумал, как монетизировать воинов социальной справедливости», — сказал Петерсон в январе в подкасте Джо Рогана. В своем твиттере он назвал писателя Панкаджа Мишру, написавшего в The New York Review of Books эссе с нападками на него, «ханжеским уколом» и сказал, что с радостью ударил бы его.

Несравненный интеллектуал, провалившийся сквозь трещины истории

Леди Ранелаг была известной членом круга Хартлиба, предшественницы Королевского общества.Предоставлено: Майкл Чевис / 15-й граф Корк и Оррери,

.

Леди Ранелаг: Несравненная жизнь сестры Роберта Бойля Мишель ДиМео Univ. Chicago Press (2021)

Основание Лондонского королевского общества в 1660 году установило институциональный центр экспериментальной науки. Общество не допускало женщин-стипендиатов до 1945 года. Взгляд на его историю создает впечатление, что натурфилософия семнадцатого века была исключительно мужским занятием.К счастью, феминистская наука за последние несколько десятилетий обнаружила таких женщин, как философ Энн Конвей и писатели Дороти Мур и Мэри Эвелин, которые были активными участниками интеллектуального брожения того времени.

Теперь Мишель ДиМео создала портрет еще одной влиятельной женщины-мыслителя, который скрывался у всех на виду — в качестве примечания к истории ее более известного брата, химика и соучредителя Королевского общества Роберта Бойля. DiMeo показывает, что Кэтрин Джонс, леди Ранелах, занимает центральное место в политических, религиозных, философских и медицинских дискуссиях, но обречена на то, чтобы быть забытой, потому что она подчинялась условию, согласно которому женщины не должны публиковать свои мысли.ДиМео, библиотекарь Института истории науки в Филадельфии, штат Пенсильвания, использовала свои архивные навыки, чтобы просмотреть документы, в основном мужчин-современников Ранелага, чтобы раскрыть свою роль общественного интеллектуала.

Кэтрин Бойл родилась в Ирландии в 1615 году, она была одной из 15 детей графа Корка, который вырастил их самоуверенными и амбициозными. Благочестие и социальное положение Кэтрин позже открыли двери без риска для ее репутации. В отличие от своих братьев, у нее не было формального образования, но она выросла грамотной, красноречивой и любознательной.После смерти ее матери в 1630 году она ухаживала за Робертом, которому тогда было всего три года. Это было началом связи на всю жизнь, хотя большую часть его детства они были разлучены. Роберт вырос и стал «отцом химии» за свои открытия о природе воздуха и подход к экспериментальной натурфилософии.

Кэтрин вышла замуж за Артура Джонса (позже виконта Ранелага). К тому времени, когда ей исполнилось 25 лет, у нее было четверо детей. В 1642 году она бежала от восстания католических повстанцев и поселилась в Лондоне со своими детьми.Она жила отдельно от мужа — хама и игрока, — но сохранила свой титул.

В Лондоне она стала одним из самых активных членов круга корреспондентов, культивируемых эрудитом Сэмюэлем Хартлибом. Группа делилась, копировала и обсуждала письма и рукописи; Ранелах проводил встречи у нее дома. Члены восхищались ее вкладом в политику, религию и натурфилософию, называя ее «Несравненная» и часто цитируя. Интересы кружка эволюционировали, соединившись с новыми, «полезными» знаниями, открытыми посредством экспериментальной науки, особенно химии.В одном письме Ранелах упоминается как один из первых пользователей оптических инструментов, таких как телескоп.

Ранела представила кругу своего брата-подростка Роберта после того, как он вернулся из турне по Европе в 1644 году; она стала его духовным и интеллектуальным наставником. Когда он сосредоточился на химии, она оборудовала лабораторию в его доме в Дорсете. Он поблагодарил ее: «Я получаю от этого удовольствие, и мне кажется, что моя лаборатория — это что-то вроде Элизиума» (орфография обновлена). В 1668 году он навсегда поселился в доме Ранелага в фешенебельном лондонском районе Пэлл-Мэлл.

Ранелах собирал и обменивался рецептами лечения обычных недугов, что было обычным делом для женщин того времени. Однако она и Бойл использовали эмпирические методы, тестируя продукты в лаборатории и записывая результаты. Бойл утверждал, что Ранелаг вылечил десятки детей от рахита с помощью соединения на основе меди. Она также записала из первых рук другой отчет об эксперименте, который теперь будет классифицирован как алхимия: трансмутация металлов. Она повлияла на работы Бойля по моральным вопросам и поощряла его отстаивание эмпиризма и отказ от идей Аристотеля.

Вырезано

В 1660-е годы Королевское общество вошло в интеллектуальное пространство круга Хартлиба, но было более эксклюзивным и политически консервативным. Оно распространялось посредством печатных публикаций и публичных демонстраций, в которых женщины были почти полностью исключены. Визит в 1667 году откровенной писательницы Маргарет Кавендиш, герцогини Ньюкасла, был экспериментом, который не повторился. Кавендиш опоздал, оделся «нескромно» и снисходительно отнесся к демонстрациям.Ее «смелость и богохульство можно сойти за остроумие», — писал Ранелаг другому брату. Эта критика Кавендиш отполировала ее собственную репутацию порядочного человека, что позволило ей установить связи со многими членами общества, даже если ее нельзя было принять.

ДиМео скрупулезно связывает свои наблюдения с их архивными источниками. В результате она иногда недооценивает исторический контекст истории этой впечатляющей женщины. Ранелаг пережил жестокое восстание, гражданскую войну, казнь короля, религиозную нетерпимость, мрачный протекторат, за которым последовало восстание, чума, пожар и свержение другого короля.ДиМео отмечает эти события, но я тосковал по звуку и цвету таких бурных времен.

Ранелах умер в 1691 году. Бойл с разбитым сердцем последовал за ним неделю спустя, и они были похоронены вместе. На похоронах епископ Солсберийский заявил, что Ранела «была величайшей фигурой… из всех женщин нашего возраста». Тем не менее, как говорит нам ДиМео, ее жизнь «быстро превратилась в тень». В то время как Бойль следил за тем, чтобы его статьи и опубликованные работы сохранились для потомков, Ранелаг не оставил архивов и ничего не опубликовал.То, что ее история собрана из бумаг ее родственников-мужчин и соратников, подчеркивает, как легко женщинам не попасть в трещины истории.

Что такое умственная отсталость?

Что такое умственная отсталость?

Умственная отсталость (или ID) — это термин, используемый, когда человек имеет определенные ограничения в когнитивных функциях и навыках, включая коммуникативные, социальные навыки и навыки самообслуживания. Эти ограничения могут привести к тому, что ребенок будет развиваться и учиться медленнее или иначе, чем обычно развивающийся ребенок.Умственная отсталость может возникнуть в любое время до того, как ребенку исполнится 18 лет, даже до рождения.

Умственная отсталость — наиболее распространенная инвалидность вследствие порока развития.

По данным Американской ассоциации интеллектуальных нарушений и нарушений развития, человек имеет умственную отсталость, если он или она соответствует трем критериям:

1. IQ ниже 70-75
2. Существуют значительные ограничения в двух или более адаптивных областях (навыки, которые необходимы для жизни, работы и развлечений в обществе, например, для общения или самообслуживания)
3. Состояние проявляется до 18 лет

Как возникает умственная отсталость?

Умственная отсталость — ранее известная как умственная отсталость — может быть вызвана травмой, заболеванием или проблемой в головном мозге.Для многих детей причина их умственной отсталости неизвестна.

Некоторые причины умственной отсталости, такие как синдром Дауна, алкогольный синдром плода, синдром ломкой Х-хромосомы, врожденные дефекты и инфекции, могут возникать еще до рождения. Некоторые случаются во время рождения ребенка или вскоре после рождения.

Другие причины умственной отсталости возникают только после того, как ребенок подрастет; они могут включать тяжелую травму головы, инфекции или инсульт.

Каковы наиболее распространенные причины?

Наиболее частыми причинами умственной отсталости являются:

Генетические заболевания .Иногда умственная отсталость вызывается аномальными генами, унаследованными от родителей, ошибками при объединении генов или другими причинами. Примерами генетических состояний являются синдром Дауна, синдром ломкой Х-хромосомы и фенилкетонурия (ФКУ).

Осложнения при беременности . Умственная отсталость может возникнуть в результате неправильного развития ребенка внутри матери. Например, проблема может быть в том, как делятся клетки ребенка. Женщина, употребляющая алкоголь или зараженная краснухой во время беременности, также может иметь ребенка с умственной отсталостью.

Проблемы при родах . Если во время схваток и родов возникают осложнения, например, ребенок не получает достаточно кислорода, у него может быть умственная отсталость.

Заболевания или токсическое воздействие . Такие заболевания, как коклюш, корь или менингит, могут вызывать умственную отсталость. Они также могут быть вызваны крайним недоеданием, отсутствием надлежащей медицинской помощи или воздействием ядов, таких как свинец или ртуть.

Мы знаем, что умственная отсталость не заразна: умственной отсталостью нельзя заразиться от кого-либо еще.Мы также знаем, что это не психическое заболевание, подобное депрессии. Нет лекарств от умственной отсталости. Однако дети с ограниченными интеллектуальными возможностями могут научиться многому. Им просто нужно потратить больше времени или учиться иначе, чем другим детям.

Насколько распространены умственные нарушения?

Примерно 6,5 миллиона человек в США имеют умственную отсталость. Примерно 1–3 процента населения мира имеют умственную отсталость — это целых 200 миллионов человек.

Умственная отсталость значительно чаще встречается в странах с низким уровнем дохода — 16,41 на каждую 1000 человек. В целом инвалидность чаще встречается в странах с низким уровнем дохода.

По оценкам Программы развития Организации Объединенных Наций, 80 процентов всех людей с ограниченными возможностями проживают в странах с низким уровнем дохода. Хотя люди с ограниченными возможностями составляют примерно каждого десятого человека в мире, они составляют каждый пятый из самых бедных людей в мире.

^{Источники: Американская ассоциация людей с ограниченными интеллектуальными возможностями и пороками развития; Национальный центр врожденных дефектов и пороков развития; Программа развития ООН; и Центры по контролю и профилактике заболеваний.}

Интеллектуальная свобода для интеллектуального развития

Интеллектуальное развитие, развитие интеллекта, — это появление все более сложных форм или уровней познания, прогресс понимания, рассуждения и рациональности. Мы можем описать результаты интеллектуального развития, указав шаги, стадии или уровни развития познания в целом и / или различных когнитивных областей. По сути, однако, интеллектуальное развитие — это непрерывный процесс размышлений, координации и социального взаимодействия, который начинается в раннем детстве и продолжается, по крайней мере, в некоторых случаях, в течение долгого времени во взрослой жизни.

Гуманитарное образование, как бы оно ни определялось, включает в себя содействие интеллектуальному развитию в качестве основной цели. Могут быть определенные факты, навыки и ценности, которые мы хотим, чтобы студенты изучали на определенных курсах и в определенных условиях, но, прежде всего, мы хотим способствовать интеллектуальному прогрессу. Чтобы способствовать интеллектуальному прогрессу, мы должны способствовать размышлениям, координации и социальному взаимодействию — основным процессам развития. Есть много способов сделать это, но я утверждаю, что фундаментальный контекст для всех из них — это тот, который побуждает студентов рассматривать, предлагать и обсуждать различные идеи — то есть среду интеллектуальной свободы.В заключение я предлагаю ряд принципов академической свободы, которые, как я полагаю, являются основополагающими для содействия интеллектуальному развитию.

Продвинутое познание как метапознание

Если у теоретиков и исследователей когнитивного развития в последней четверти двадцатого века был девиз, это было что-то вроде: «Все, что могут делать взрослые, маленькие дети тоже могут». Реагируя на более раннюю версию Пиаже о детях дошкольного возраста как о «предоперационных», исследователи развития изобрели гениальные способы показать, например, что у четырехлетних детей есть «теории разума», и теоретики начали спорить друг с другом о том, есть ли соблазнительные постижения и умений детей, которым еще не исполнилось четырех лет, может быть достаточно для того, чтобы даже трехлетний ум обладал теорией самого себя (Flavell, Miller, and Miller 2002).Безусловно, существует множество доказательств того, что когнитивные способности, общие или универсальные среди студентов колледжей, редко или никогда не наблюдаются у очень маленьких детей (Moshman 1998, 1999, 2003). Однако литература по развитию требует от нас более четкого понимания того, насколько развитое познание отличается от детского познания, которое, по-видимому, не так уж детски, как мы думали. Одним словом, мой ответ на этот вызов — метапознание.

Под метапознанием я подразумеваю знание о самом познании и управление собственными когнитивными процессами.Позвольте мне внести ясность: я не утверждаю, что у детей отсутствует метапознание или что взрослые всегда метакогнитивны. Однако подростки и взрослые часто достигают уровней концептуальных знаний о природе и обоснованности знаний и рассуждений, которые редко или никогда не встречаются у детей. Именно в этом отношении наиболее явно продвигаются более поздние формы познания.

От логики к металогике

Представьте себе очень маленького ребенка, которому преподносят две коробки — одну красную и одну синю — и говорят, что в одной из них есть мяч.Не найдя мяч в красном ящике, она сразу же делает вывод, что он находится в синем ящике, и ищет его там. Мы можем заключить, что ее поведение включает дизъюнктивный вывод формы: p или q ; не р ; следовательно, q (где p = мяч находится в красной ячейке, а q = мяч находится в синей ячейке). Чтобы объяснить тот факт, что она обычно делает дизъюнктивные выводы, мы можем даже предположить, что она в некотором смысле «имеет» схему вывода этой формы.Однако нет оснований предполагать, что она осведомлена о такой схеме или намеренно применяет ее с целью достижения обоснованных выводов или понимает логическую необходимость, связанную с дедуктивными выводами. Явное понимание логики дизъюнкции существует только в сознании психолога, объясняющего ее поведение. Сам ребенок, вероятно, даже не осознает, что сделал вывод.

Теперь рассмотрим следующие аргументы, каждый из которых состоит из двух предпосылок и заключения:

1. Слоны — это растения или животные.
   Слоны — не растения.
   Следовательно, слоны — животные.
2. Слоны — животные или растения.
   Слоны — не животные.
   Следовательно, слоны — это растения.

Даже маленький ребенок с готовностью согласится с первым аргументом как логичным. Однако дети в возрасте девяти или десяти лет отвергают такие аргументы, как № 2, как нелогичные. С другой стороны, большинство подростков и взрослых, особенно при наличии достаточной возможности обдумать свои ответы, признают в случаях такого рода, что два аргумента имеют одну и ту же логическую форму и оба действительны .Второй аргумент имеет ложную вторую предпосылку и ложный вывод, поэтому дети его отвергают, но, тем не менее, это действительный аргумент, поскольку заключение обязательно следует из двух предпосылок. Если бы посылки были верны, вывод обязательно был бы верным.

Следует подчеркнуть, что эта разница в возрасте не отражает неспособность детей делать дизъюнктивные выводы. Как мы видели в первом примере, очень маленькие дети обычно делают мгновенные дизъюнктивные выводы, даже не осознавая, что они сделали это.Но проблема именно в этом. Не осознавая умозаключение, они не могут явно оценивать аргументы. Только по мере приближения к подростковому возрасту они в достаточной мере различают форму от содержания, чтобы иметь возможность распознать действительный вывод даже в случае аргументов, содержащих (что они считают) ложными предпосылками и / или ложным выводом. Таким образом, в области логических рассуждений развивается не базовая способность делать логические выводы, а уровень металогического понимания таких выводов.

Психологические исследования показывают, что металогическое понимание впервые появляется в возрасте шести лет и продолжает развиваться в течение многих лет. Его развитие включает в себя процессы размышления над своими выводами, их согласования друг с другом и взаимодействия с другими мыслителями. Начиная примерно с одиннадцати лет, становится возможным распознавать и оценивать логические взаимосвязи между предположениями, которые являются гипотетическими или даже ложными. В результате подростки и взрослые могут, хотя и непоследовательно и в разной степени, рассматривать потенциальные взаимосвязи множества возможностей и, таким образом, формулировать и проверять явные теории (для классических исследований и теории «формальных операций», высшей ступени Пиаже см. Inhelder и Piaget 1958; последние обзоры см. В Moshman 1998, 1999).

Таким образом, развитие логических рассуждений должно быть направлено не на имплантацию правильных схем вывода, а, скорее, на содействие металогическому пониманию природы логической аргументации и обоснования ее результатов. Металогическому взаимопониманию можно способствовать, поощряя размышления и согласовывая выводы, а также предоставляя возможности для совместных рассуждений среди сверстников.

Расширенное метапознание

На продвинутых уровнях метакогнитивное развитие включает в себя развитие четкого понимания фундаментальной природы и обоснованности знаний и рассуждений.Это вопросы того, что философы называют эпистемологией, изучением знания. Исследования показывают, что такое понимание — то, что психологи называют эпистемологическим познанием — часто продолжает развиваться и после детства, но степень развития сильно различается у разных людей. В частности, развитие может идти от объективистской эпистемологии к субъективистской эпистемологии и, в конечном счете, в некоторых случаях, к рационалистической эпистемологии (обзоры см. В Hofer and Pintrich 2002; King and Kitchener 1994).Каждая эпистемология построена на основе более ранних концепций посредством процессов рефлексии и координации, часто в контексте социального и особенно равноправного взаимодействия.

Рассмотрим следующие претензии:

1. Киты крупнее микробов.
2. 5 + 3 = 8
3. Шоколад лучше ванили.
4. Теория Эйнштейна лучше теории Ньютона.
5. Музыка Моцарта лучше Мадонны.

Какие из этих утверждений верны и чем могут быть оправданы такие суждения? Как объективисты, субъективисты и рационалисты соответственно ответили бы на такие вопросы?

Объективист , , который считает истину беспроблемной, будет рассматривать первые два утверждения как прототипные примеры знания.Легко установить, что каждое из этих утверждений верно и что альтернативные утверждения, такие как микробы больше, чем киты или 5 + 3 = 12 , , ложны. Утверждение 4 может быть более трудным, потому что оно связано с техническими знаниями, но объективист будет утверждать, что это утверждение также либо верно, либо ложно. Если ученые определят, что теория Эйнштейна согласуется с соответствующими доказательствами, а теория Ньютона — нет, то утверждение 4 верно. Утверждение 3 может быть отклонено на основании мнения, а не знания.Утверждение 5 также может быть просто вопросом мнения, хотя, возможно, знаток музыки сможет установить его истинность.

Таким образом, для объективиста истина и ложь резко отличаются друг от друга. Истинные убеждения можно окончательно отличить от ложных на основе логики и доказательств. Непримиримые разногласия могут существовать только в вопросах мнений, которые резко отличаются от фактов и, таким образом, выходят за рамки знания. И эта дуалистическая концепция, с ее собственной точки зрения, не просто точка зрения; это правда об истине.

Объективность может быть поставлена ​​под сомнение, однако среди объективистов, столкнувшихся с существенными разногласиями по важным вопросам, особенно если разногласия представляют разные точки зрения, которые не кажутся совместимыми с помощью логики, доказательств, универсальных моральных правил и т. Д. субъективности, объективисты могут все больше понимать, что их объективность не так велика, как они думали, что субъективные перспективы являются первичной реальностью и не могут быть преодолены с помощью логики или любой другой общей системы абсолютных правил.Причины, как они могут подумать, всегда связаны с определенными точками зрения. Таким образом, оправдание возможно только в определенных контекстах. Так объективист может стать субъективистом.

Субъективист, который рассматривает истину как относящуюся к его точке зрения, будет рассматривать утверждение 3 как прототипический пример относительности убеждений. По сути, нет лучшего вкуса, чем любой другой — вкусовые предпочтения буквально являются вопросом вкуса. Но разве не все, по крайней мере образно, дело вкуса? Я могу предпочесть музыку Моцарта музыке Мадонны (пункт 5), но вы можете предпочесть музыку Мадонны музыке Моцарта.Я могу найти музыковеда, который считает, что музыка Моцарта превосходит музыку Мадонны, но даже этот так называемый эксперт, как сказал бы субъективист, оценивает музыку со своей собственной музыкальной точки зрения, которая не лучше, чем точка зрения кого-либо другого. Точно так же может быть верно, что большинство современных физиков предпочитают теорию Эйнштейна теории Ньютона (утверждение 4), но было время, когда теория Ньютона преобладала, и может наступить время, когда теория Эйнштейна впадет в немилость. Даже в науке, как указал бы субъективист, наши «факты» являются функцией наших теоретических перспектив, и такие точки зрения в конечном счете субъективны, ни истинны, ни ложны.

А как насчет пунктов 1 и 2, которые кажутся бесспорными? Знание редко бывает таким простым, может ответить субъективист. Более того, даже в этих случаях утверждения верны только в рамках общей сети концепций. Если мы думаем об огромном облаке загрязнения как о «микробе», то микробы могут быть крупнее китов. Если мы рассуждаем по основанию 6, то «12» означает 6 + 2 и является суммой 5 и 3. Таким образом, для субъективиста суждения об истине и ложности всегда являются функцией его точки зрения, и никакая перспектива не может быть лучше или хуже. чем любой другой.В конце концов, все оказывается просто мнением.

Основная проблема субъективизма как эпистемологии состоит в том, что в своих сильных версиях он подрывает собственное требование оправдания. Если никакая точка зрения не является оправданной, кроме как с некоторой точки зрения, которая не лучше любой другой точки зрения, тогда нет причин принимать или поддерживать субъективистскую точку зрения, кроме как с точки зрения субъективизма, которая не лучше любой другой точки зрения.

Более того, на более практическом уровне радикальный субъективизм не дает никаких оснований для выбора какого-либо образа действий над любым другим и, таким образом, не дает руководства для жизни.Эти проблемы могут возникать в бесчисленных формах, поскольку субъективисты сталкиваются с множеством проблем и обнаруживают, что применяют и защищают точку зрения, которая отрицает какое-либо оправдание чему-либо, в том числе самому себе. Это может иметь серьезные эмоциональные последствия. Однако некоторые субъективисты находят выход из того, что поначалу кажется эпистемологическим тупиком. Размышление о самоотверждающейся природе радикального субъективизма и новой координации субъективности и объективности может позволить субъективисту построить рационалистическую эпистемологию.

Рационалист мог бы принять утверждение 4 как прототип знания. Теория Эйнштейна может быть неверной в том же простом смысле, что киты больше, чем микробы или 5 + 3 = 8, но предпочтение ее теории Ньютона — это не просто вопрос вкуса, как предпочтение одного аромата другому. В сложных областях знаний мы можем использовать обоснованные критерии для оценки различных суждений и обоснований. Критерии не являются абсолютными — они не подлежат критике — но они также не являются произвольными или специфичными для произвольных точек зрения.В результате у нас может быть веская причина предпочесть одни убеждения другим, даже если мы не можем доказать, что какое-либо из этих убеждений истинно или ложно. Может быть неясно, как музыкальные предпочтения, такие как утверждение 5, могут быть оправданы — если они вообще могут быть оправданы — но это не означает, что все знания полностью субъективны, равно как и существование некоторых относительно четких истин — -такие как утверждения 1 и 2 — означает, что знание по своей сути объективно.

В целом, эпистемическое познание, рефлексивное знание о природе и обоснованности знания и рассуждений, является продвинутой формой метапознания.Исследования и теория психологии развития сходятся во мнении, что эпистемологическое познание изначально выступает как объективистская эпистемология, которая может длиться бесконечно. Однако некоторые люди в некоторых социальных контекстах конструируют субъективистские эпистемологии, а некоторые из них продолжают конструировать рационалистические эпистемологии. Таким образом, эпистемическое развитие является обычным явлением в студенческие годы и после него, но оно не является неизбежным и не тесно связано с возрастом.

Процесс разработки

Эпистемическое познание включает металогическое понимание, но также и знание о способах обоснования, более тонких, чем формальные правила логики.Более того, продвинутое когнитивное развитие также включает развитие принципиальной морали, явных представлений о себе и критических установок (Moshman 1999, 2003, в печати). В основе такого развития лежат три взаимосвязанных конструктивных процесса (Moshman 1999).

Во-первых, интеллектуальное развитие происходит через процессы рефлексии . Размышляя над нашими умозаключениями, мы конструируем все более сложные металогические знания о природе умозаключений, аргументов и логики.Размышляя о различных точках зрения, мы строим субъективистские эпистемологии. Размышляя о парадоксах субъективизма, мы можем, а можем и не найти способы их преодолеть. Размышляя о нашем взаимодействии с другими, мы выстраиваем все более изощренную мораль и идентичность.

Во-вторых, с отражением неразрывно связаны процессы координации . Размышление о нескольких точках зрения может позволить нам скоординировать их таким образом, чтобы построить вид более высокого уровня, выходящий за пределы каждой из них.В то же время потребность в согласовании точек зрения может быть тем, что мотивирует размышления, и процесс согласования может быть одновременно процессом рефлексии.

Наконец, рефлексия и координация часто происходят в процессе социального взаимодействия , особенно взаимодействия со сверстниками . Взаимодействие с другими людьми обычно приводит к появлению множества точек зрения и, следовательно, требует координации и размышлений. Это особенно верно, когда альтернативные взгляды исходят не от вышестоящего, чьи взгляды можно было бы просто принять, ни от низшего, чьи взгляды можно было бы просто отвергнуть, а от равных, чьи взгляды должны быть серьезно рассмотрены и, возможно, согласованы с ними. свой.Таким образом, рефлексия, координация и социальное взаимодействие — это не отдельные процессы, а три аспекта процесса автономных агентов, конструирующих продвинутые формы знания и рассуждений.

Содействие развитию

Гуманитарное образование, по-видимому, направлено на интеллектуальное развитие. Психологическая теория и исследования показывают, что это можно сделать, поощряя и облегчая конструктивные процессы размышления, координации и социального взаимодействия.Такие процессы — это не вещи, которые происходят с объектом, а являются свободными действиями развивающихся субъектов и агентов. Таким образом, интеллектуальное развитие требует среды, в которой учащиеся свободно получают доступ, формулируют, выражают, обсуждают, защищают, уточняют, координируют и пересматривают различные идеи и точки зрения. Другими словами, интеллектуальное развитие требует контекста интеллектуальной свободы.

Учитывая центральное значение интеллектуальной свободы для развития и образования, мы могли бы определить академическую свободу как интеллектуальную свободу в образовательном и исследовательском контексте (Moshman 2002).Академическая свобода, с этой точки зрения, является условием образования, особенно если мы истолковываем образование как содействие интеллектуальному развитию. Чтобы обучать студентов, мы должны уважать их автономию и автономию тех, кто их обучает (Moshman 1994).

Принимая во внимание эти соображения, я разработал набор принципов, направленных на дальнейшее образование через интеллектуальную свободу (см. Врезку). Эти принципы в целом соответствуют принципам Американской ассоциации университетских профессоров (AAUP) (1940/2001), но применяются к студентам и преподавателям на всех уровнях образования.Принципы во многом обязаны прецедентному праву Первой поправки, но они не являются кратким изложением юридических прав. Основываясь на стандартах AAUP, Законе о Первой поправке и теории развития, предлагаемые принципы уважают автономию учащихся и учителей и способствуют конструктивным процессам размышления, координации и социального взаимодействия. Приверженность таким принципам и процессам — это приверженность интеллектуальному развитию.

---

Дэвид Мошман — профессор педагогической психологии Университета Небраски-Линкольн.

---

РАБОТ ЦИТАТЫ

Американская ассоциация университетских профессоров. 2001. 1940 Заявление о принципах академической свободы и пребывания в должности с пояснительными комментариями 1970 года. В Политических документах и ​​отчетах (9-е изд., 3-10). Вашингтон, округ Колумбия: AAUP.

Флавелл, Дж. Х., П. Х. Миллер, С.А.Миллер. 2002.
Когнитивное развитие (4-е изд.). Река Аппер Сэдл, штат Нью-Джерси: Prentice Hall.

Hofer, B.K. and P.R. Pintrich. 2002. Личная эпистемология: психология убеждений о знании и знании. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Inhelder, B. and J. Piaget. 1958. Рост логического мышления с детства до юности. Нью-Йорк: Основные книги.

Кинг, П.М. и К.С. Китченер. 1994. Развитие рефлексивного суждения . Сан-Франциско: Джосси-Басс.

Мошман Д. 1994. Академическая свобода: права студентов и обязанности преподавателей. В J. E. Brown, ed. Сохранение интеллектуальной свободы: борьба с цензурой в наших школах, 26-35.Урбана, Иллинойс: Национальный совет преподавателей английского языка

Мошман Д. 1998. Познавательное развитие после детства. В W. Damon (серия ред.), D. Kuhn и R. Siegler (vol. Eds.), Справочник по детской психологии: Vol. 2. Познание, восприятие и язык, 5-е изд., 947-978. Нью-Йорк: Вили.

Мошман, Д. 1999. Психологическое развитие подростков: рациональность, мораль и идентичность. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Мошман Д. 2002. Гомофобия и академическая свобода.В E. P. Cramer, ed. Борьба с гомофобией и гетеросексизмом в университетских городках , 147-161.
Бингемтон, Нью-Йорк: Хаворт.

Мошман, Д. 2003. Изменения в развитии во взрослом возрасте. В J. Demick и C. Andreoletti, eds. Справочник по развитию взрослых, 43-61. Нью-Йорк: Пленум.

Мошман Д. (в печати). Продвинутое нравственное развитие. В T. Wren, A. Tellings и W. van Haaften, eds. Моральные чувства III: Подросток. Беммель, Нидерланды: Конкорд.

---

Чтобы ответить на эту статью, отправьте электронное письмо: [email protected], указав имя автора в строке темы.

ВТО | интеллектуальная собственность (TRIPS)

Права интеллектуальной собственности принято делить на два основных направления:

(i) Авторские права и права, связанные с авторским правом. назад наверх

права авторов литературных и художественных произведений (например, книги и другие произведения, музыкальные композиции, картины, скульптуры, компьютерные программы и фильмы) защищены авторским правом на минимальный срок 50 лет после смерти автора.

Также защищены авторским правом и связанными с ним (иногда называемые «смежными») права — это права исполнителей (например, актеров, певцов и музыканты), продюсеры фонограмм (звукозаписей) и вещательные организации. Основная социальная цель защиты авторских и смежных прав заключается в поощрять и вознаграждать творческий труд.

(ii) Промышленное свойство. назад наверх

Промышленное Имущество целесообразно разделить на две основные области:

• Один область можно охарактеризовать как защиту отличительные знаки, в частности товарные знаки (которые различают товары или услуги одного обязательства от других предприятий) и географические указания (идентифицирующие товар как происходящие из места, где данный характеристика товара по существу связано с его географическим происхождением).

  Защита таких отличительных знаков направлена ​​на стимулировать и обеспечивать честную конкуренцию и защищать потребителей, позволяя им делать осознанный выбор между различными товарами и Сервисы. Защита может длиться бесконечно, при условии, что указанный знак продолжает оставаться отличительный.

• Другое виды промышленной собственности охраняются в первую очередь для стимулирования инноваций, дизайна и создание техники.В эту категорию попадают изобретения (защищены патентами), промышленные образцы и коммерческая тайна.

  Социальная цель — обеспечить защиту результаты инвестиций в развитие новые технологии, тем самым давая стимул и средства для финансирования исследований и разработок виды деятельности.

  Действующий режим интеллектуальной собственности должен также облегчить передачу технологий в форма прямых иностранных инвестиций, совместные предприятия и лицензирование.

  Защита обычно дается на определенный срок (обычно 20 лет в случае патентов).