Волюнтаристский подход: Словарный запас: ВОЛЮНТАРИЗМ — Strelka Mag

Словарный запас: ВОЛЮНТАРИЗМ — Strelka Mag

Что объединяет строительство монорельса и реформы Никиты Хрущёва?

ЧТО НАПИСАНО В СЛОВАРЕ

Волюнтаризм (от лат. voluntas — воля + ism) — идеалистическое направление в философии, согласно которому воля личности является определяющей основой развития общества. Волюнтаризм отрицает существование объективных законов общественного развития и причинную обусловленность общественных явлений и процессов. В области политики волюнтаризм сводится к субъективизму и субъективистскому произволу. (Краткий политический словарь под общей ред. Л. А. Оникова и Н. В. Шишлина, 1983)

ЧТО ГОВОРИТ ЭКСПЕРТ

Анастасия Углева — философ, доктор наук, академический директор Аспирантской школы по философским наукам НИУ ВШЭ

Волюнтаризм — одно из тех слов, которое с равным успехом может быть использовано в различных контекстах и применительно к разного рода социальным, экономическим и политическим практикам. Будучи введённым в научный оборот в 1883 году немецким социологом Фердинандом Тённисом в значении «произвольные решения» (voluntarismus), оно сразу приобрело как позитивные, так и негативные коннотации.

В философском словаре термин «волюнтаризм» отражает суть идеалистических направлений (от Августина Блаженного до Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше и Анри Бергсона), основанных на представлении о воле — божественной, стихийной, иррациональной, мировой или свободной индивидуальной — как основе мироздания. В этом смысле волюнтаризм нередко порождает пессимизм по отношению к миру: с одной стороны, к миру, в котором доминируют иррациональные и неподвластные человеку силы, с другой — к миру субъективной воли, которая обесценивает устойчивые социальные структуры.

В психологии волюнтаризм характеризует позицию, когда воля общества или человека преобладает над иными психическими явлениями и процессами (Вильгельм Вундт, Гуго Мюнстерберг). Это значит, что человек способен самостоятельно определять свои цели и способы их достижения, основываясь на личных убеждениях. Тут свобода воли рассматривается как конститутивная способность к самоопределению личности, которая осознаёт собственную ответственность за свои намерения и поступки (Р. Кейн).

В современной социальной и политической практике употребление термина «волюнтаризм» обычно не имеет ничего общего с концептуально обоснованными философским или психологическим понятиями. Здесь волюнтаризм — синоним «игры без правил» или «субъективизма», когда одна личность навязывает другим свою волю, не учитывая реалии общественной жизни и не придавая значения объективным законам истории и природы. Скажем, деятельность руководителя, не считающегося с интересами своих подчинённых и игнорирующего обстоятельства их жизни, — это волюнтаризм. Когда руководство компании принимает решение о выбросе экологически небезопасных отходов в атмосферу без учёта мнения экспертов — это также проявление волюнтаризма. Строительство экономически неоправданной монорельсовой дороги во времена Юрия Лужкова или государственная поддержка скандальных строек в черте города, которые не только нарушают права жителей, но и начинаются без чёткого определения целей и стратегии развития, — это тоже волюнтаризм. Можно привести ещё массу примеров волюнтаристских решений властей, многие из которых можно назвать нерациональными, недальновидными, поспешными, а иные — несправедливыми и социально безответственными. Чего стоила только амбивалентная волюнтаристская политика и хозяйственная деятельность Никиты Хрущёва, который произвольно решал экономические вопросы, не учитывая при этом объективный характер условий и пренебрегая рекомендациями. Руководитель партии переоценил свои силы, а его преобразования носили непредсказуемый характер. Не случайно в знаменитой сцене в комедии Гайдая «Кавказская пленница» персонаж Фрунзика Мкртчяна был до глубины души оскорблён, когда герой Юрия Никулина определил его суждение как проявление «волюнтаризма».

ПРИМЕРЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

ТАК ГОВОРИТЬ ПРАВИЛЬНО

После смещения Хрущёва в Большой советской энциклопедии о нём была помещена заметка со словами: «В его деятельности имелись элементы субъективизма и волюнтаризма». Действительно, Хрущёв вёл себя непредсказуемо и во внешней, и во внутренней политике.

«Урбанизация часто носила стихийный характер, характеризовалась отсутствием планирования и волюнтаризмом в развитии».

«Правила могли предотвратить волюнтаристские решения чиновников, оградить жилую среду от необдуманных покушений и привлечь активных жителей и общественные организации к цивилизованному, а не митинговому решению градостроительных проблем».

ТАК ГОВОРИТЬ НЕПРАВИЛЬНО

Экологический волюнтаризм — это отсутствие экологического мышления, когда явления не рассматриваются с учётом воздействия человечества на природу и обратного влияния природы на людей и их хозяйство. Синонимом экологического волюнтаризма является экологический подход, который выявляет изменения в почвенно-биологических процессах и на их основе определяет почвенно-экологический контроль. (Комментарий: если экологический подход используется для объективной оценки состояния почв, чтобы определить критерии для их экологического контроля, то такой подход никак не может быть назван волюнтаристским. )

Волюнтаризм — Психологос

Наполеон — человек, воля которого меняла мир, воплощение свободной воли.

Волюнтаризм (от лат. voluntas – воля) — направление в философии и психологии. Волюнтаризм утверждает, что в основе всего лежит человеческая воля. Воля сильнее мира — она может его менять, воля сильнее разума — разум только подтверждает то, что диктует еу воля.

Термин был введен немецким социологом Ф. Теннисом в конце XIX веке, хотя волюнтаристские идеи в этике (как и в философии) выдвигались и раньше. Особенно характерен принцип волюнтаризма для этического иррационализма, для Шопенгауэра и Ницше.

«В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно, в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа.

» — писал Артур Шопенгауэр и делал отсюда вывод, что разум подчинен воле.

Волюнтаризм в психологии проявляется как утверждение воли в качестве первичной способности, обусловленной только субъектом и определяющей все другие психические процессы и явления (В. Вундт, У. Джемс, Н. Лосский).

Волюнтаризм в морали — это субъективистский принцип понимания нравственной деятельности, согласно которому человек должен совершать свой моральный выбор независимо от каких-либо социальных законов и общественных норм, свободно определять свою нравственность, руководствуясь лишь собственным произвольным усмотрением.

Попросту: «Как хочу, так и делаю». «Мое слово: хочу даю, хочу — беру обратно…»

Волюнтаризм — крайнее выражение этического релятивизма, в основе которого лежит понимание нравственной свободы человека, самодеятельности и творчества в морали. Поскольку релятивизм в этике утверждает, что общественная мораль крайне условна, гибка и изменчива, то волюнтаристы делают вывод, что их этические взгляды могут быть такими же свободными и меняться по произволу их владельца.

К примеру: «Что выгодно, то и этично…»

Как практический принцип поведения волюнтаризм смыкается с крайним индивидуализмом, нигилизмом и в конечном итоге ведет к аморализму.

Волюнтаризм (философия) — Voluntarism (philosophy)

Волюнтаризм — это «любая метафизическая или психологическая система, которая отводит воле ( лат . Voluntas ) более доминирующую роль, чем та, которая приписывается интеллекту », или, что эквивалентно, «доктрина, которая является основным фактором как во вселенной, так и в поведении человека. «. Волюнтаризм появлялся в разные моменты истории философии, находя применение в областях метафизики , психологии , политической философии и теологии .

Термин волюнтаризм был введен Фердинандом Тоннисом в философскую литературу и особенно использовался Вильгельмом Вундтом и Фридрихом Паульсеном .

Богословский волюнтаризм

Средневековый богословский волюнтаризм

Связанный с Дунсом Скотом и Уильямом Оккамом (двумя выдающимися средневековыми философами- схоластами ), средневековый теологический волюнтаризм (не путать с метаэтическим теологическим волюнтаризмом ) обычно считается философским акцентом на божественной воле и человеческой свободе (

voluntas высший интеллект ). Например, Скот считал, что мораль проистекает из воли и выбора Бога, а не его интеллекта или знания. Соответственно, Бога следует определять как всемогущее существо, действия которого не должны и не могут быть окончательно рационализированы и объяснены с помощью разума. Таким образом, волюнтаризм обычно противопоставляется интеллектуализму , отстаиваемому схоластом Фомой Аквинским .

Богословский волюнтаризм как подход к натурфилософии

Богословский волюнтаризм также относится к богословским обязательствам, то есть к конкретным интерпретациям доктрин христианства, которых, возможно, придерживались некоторые ранние современные натурфилософы, такие как Пьер Гассенди , Уолтер Чарлтон , Роберт Бойль , Исаак Барроу и Исаак Ньютон .

Это привело к эмпирическому подходу, связанному с ранней современной наукой. Таким образом, волюнтаризм допускает, что вера или вера в Бога могут быть достигнуты по воле, в отличие от необходимости предварительного божественного дара веры человеку. Это понятие сохраняется, по крайней мере, постольку, поскольку оно пользуется поддержкой некоторых историков и философов (например, историка Фрэнсиса Окли и философа Майкла Б. Фостера ). Теологом волюнтаризма 20 века был Джеймс Лютер Адамс .

Метафизический волюнтаризм

Сторонником метафизического волюнтаризма является немецкий философ 19 века Артур Шопенгауэр . По его мнению, воля — это не рассуждение, а иррациональное бессознательное побуждение, по отношению к которому интеллект представляет собой вторичное явление. Воля — это на самом деле сила, лежащая в основе всей реальности. Это устранение динамики влечения-намерения-витальности позже повлияло на Фридриха Ницше ( воля к власти ), Филиппа Майнлендера (воля к смерти), Эдуарда фон Хартмана , Юлиуса Бансена и Зигмунда Фрейда ( воля к удовольствию ).

Эпистемологический волюнтаризм

В теории познания , гносеологический волюнтаризм является мнение , что вера является делом воли , а не один из просто регистраций своего познавательного отношения или степени психологической определенности относительно указанного предложения. Если кто-то является волюнтаристом в отношении убеждений, логично одновременно чувствовать себя очень уверенным в конкретном предложении P и приписывать P очень низкую субъективную вероятность. Это является основой Баса ван Фраассен «s принцип отражения .

Политический волюнтаризм

Политический волюнтаризм или волюнтаризм — это точка зрения, согласно которой политическая власть основывается на волеизъявлении. Эта точка зрения, которую выдвигали такие теоретики, как Томас Гоббс , Жан-Жак Руссо и многие представители немецкой идеалистической традиции, понимает политическую власть как проистекающую из воли.

В марксистском дискурсе волюнтаризм использовался для обозначения связи между философской приверженностью метафизическому волюнтаризму (особенно махизму ) и политической приверженностью крайней революционной тактике, особенно связанной с Александром Богдановым . Сегодня большинство самоидентифицированных волюнтаристов — либертарианцы .

Критический волюнтаризм

Уго Динглер «с критическим волюнтаризмом в философии науки является формой конвенционализма , который утверждает , что теоретизируя в науках начинаются с неизбежным свободным решением воли. Следующей школой критического волюнтаризма Динглера является методический конструктивизм школы Эрлангена (см. Также методический культурализм школы Марбурга ).

Смотрите также

Примечания и ссылки

внешние ссылки

23. Проблема свободы. Фаталистический и волюнтаристский подходы к ее решению.

Свобода – одна из философских категорий, характеризующих «способность человека овладевать условиями своего бытия, преодолевать зависимости от природных и социальных сил, сохранять возможности для самоопределения, выбора своих действий и поступков».

Другими словами, свобода – это способность человека мыслить и поступать в соответствии со своими представлениями и желаниями, а не по принуждению.

В истории человеческого общества это понятие прошло длительную эволюцию, и на разных ее этапах, в различных социальных условиях обретало свою специфику. Понятие свободы связывалось с понятиями: необходимость, зависимость, независимость, отчуждение, ответственность, воля. Оно рассматривалось в соответствии с понятиями: произвол, анархия, равенство, справедливость и др. Например, для человека родоплеменного общества быть свободным – значит принадлежать к роду, племени, быть «своим», не попасть в зависимость от чужаков и их законов жизни. Для человека индустриального общества свобода, в первую очередь, актуальна в экономическом и юридическом аспектах, т.к. позволяет ему самому распоряжаться своими деятельными силами, владеть средствами жизни и иметь возможность их приумножать. В ХХ веке, в усложнившихся условиях многомерного социального бытия, свобода становится способностью человека найти адекватный вариант поведения, который был бы в соразмерности с самостоятельностью индивида и действием социальных, культурных, технологических форм жизни, а также с умением осваивать и контролировать воспроизводство.

То есть здесь свобода может пониматься как восстановление индивидами контроля над отчужденными от них структурами власти, воспроизводства, информации и т.д.

В русской философской традиции категория свободы соотносилась с понятиями: «воля» и «вольница». Причем «вольница» не означала автономии личности, а напротив, заменяла ее авторитетом группы, что является в определенной степени несвободой. Воля же имеет более широкое значение, в котором соединились воедино и свое желание, и повеление природы, и степные дали, и широкий простор. Что же касается связи понятий свободы и равенства, то здесь следует вспомнить, что в христианстве понятие свободы родилось как выражение идеи равенства людей перед Богом и возможности для человека свободного выбора на пути к Богу.

Говоря о свободе, можно отметить и то обстоятельство, что в классической философии представления о свободе формировались преимущественно с гносеологических и психологических позиций, т.е. свобода в основном характеризовалась как познание и как воля.

Уже из представленных характеристик очевидно, что проблема свободы сложна, многогранна, характеризуется множеством подходов к ее пониманию и решению, которые могут занимать диаметрально противоположенные позиции в зависимости от мировоззренческих взглядов тех или иных мыслителей.

Рассмотрим кратко два радикально отличающихся подхода к пониманию свободы, которые получили название волюнтаризм и фатализм.

В аспекте рассматриваемой проблемы волюнтаризм – это доминирование воли человека над другими проявлениями духовной жизни, включая и мышление. То есть волюнтаризм проявляется как попытка произвольно решать возникающие проблемы человека, общества, не считаясь с объективными законами природы, общества, условиями бытия.

Корни волюнтаризма содержатся в христианской догматике, учениях И. Канта, И.Г. Фихте, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше. Так, предпосылкой новейшего волюнтаризма явилось учение Канта о преобладающем значении практического разума. Кант утверждает, что хотя существование свободной воли нельзя теоретически ни доказать, ни опровергнуть, практический разум требует постулировать свободу воли, в противном случае нравственный закон потерял бы всякий смысл. Исходя из этого Фихте видел в воле основу личности, а в волевой деятельности «Я» – абсолютный творческий принцип бытия, источник духовного самопорождения мира. При этом воля у Фихте является разумной по своей природе, источником осуществления нравственного начала. В противоположность этому Шопенгауэр дает иррациональную трактовку воли, как слепого, неразумного, бесцельно-действующего первоначала мира, что и характеризует его как философского пессимиста. Волюнтаристические идеи Шопенгауэра явились одним из источников философии Ницше.

Фатализм изначально исходит из предопределенности всего хода жизни человека и его поступков, а также событий в мире, объясняя это либо судьбой, либо волей Бога, либо детерминизмом замкнутой системы, где каждое последующее событие жестко связано с предыдущим (Лаплас, Спиноза). Фатализм – это учение о предопределенном порядке вещей, о подчиненности человека всесильной судьбе, о предзаданности общественной истории, о предустановленной гармонии мира, другими словами, учение, говорящее о призрачности, иллюзорности свободы человека, исключающей его свободный выбор и случайность.

Можно выделить три основных типа фатализма: мифологический, теологический и рационалистический.

Мифологический, а позднее бытовой, фатализм понимает предопределение как иррациональную, темную судьбу. Он был распространен на заре человеческой культуры и связан с оккультными доктринами типа астрологии.

Согласно теологическому фатализму, Бог еще до рождения предопределил одних людей «к спасению», а других – «к погибели». Такие представления получили особенно последовательное выражение в исламе, в кальвинизме и янсенизме.

Рационалистический фатализм характерен для Демокрита, Спинозы, Гоббса и представителей механистического детерминизма. Например, учение Лапласа о неограниченной возможности умозаключать обо всех событиях будущего из полного знания о действии сил природы в настоящий момент.

Представляет интерес и вариант фатализма, который развивает Б. Спиноза. Понимая человека, людей как часть Природы, подчиненной ее закономерностям, он считал, что человек должен смиренно переносить все, что выпадает на его долю, т. к. не в силах ее изменить. «Не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать». По Спинозе, человек тем более свободен, чем более он руководствуется разумом, познающим необходимость природы.

Подводя итог сказанному о фаталистическом и волюнтаристском взглядах на проблему свободы, следует отметить следующее. Как не могут вызывать чувства симпатии и доверия к человеку его фатальная покорность судьбе, пессимизм и житейское всезнание «премудрого пескаря», так и крайние проявления волюнтаристского произвола чреваты анархией, хаосом, беспределом, вообще исключающими свободу. А если поразмышлять еще, то можно сделать вывод: что свобода есть нечто более глубинное, чем просто учет объективной необходимости или устранение внешних факторов. Свобода в истинном смысле – это скорее внутренняя свобода, свобода в выборе истины, добра и красоты. Н.А. Бердяев в этой связи говорил: «Свобода есть самоопределение изнутри, из глубины, и противоположна она всякому определению извне, которое есть необходимость… Самоопределение изнутри и есть определение из глубины духа, из духовной силы, а не из силы внешней природы и не из моей природы. В свободе я ничем не определяюсь извне, из чужой мне природы, и даже не из моей природы, но определяюсь изнутри собственной духовной жизни, из собственной энергии духа, т.е. нахожусь в собственном, родном мне духовном мире».

О свободе можно говорить очень и очень много. Мы же ограничимся здесь вопросом: как соотносятся свобода и ответственность? Со свободой тесным образом связана и ответственность человека. Без свободы нет и ответственности. Если человек не свободен, если он в своих действиях постоянно детерминирован, предопределен какими-либо материальными или социальными факторами, то он не может отвечать за свои действия в необходимой мере. Если же человек поступает свободно на основе свободы воли, выбора, то он в ответе за все возможные последствия. То есть в ответственности человека перед другими находит свое отражение относительный характер свободы. Зависимость между свободой и ответственностью человека прямо пропорциональна: чем больше свободы дает человеку общество, тем больше и его ответственность за пользование этой свободой во всех сферах жизни общества.

Проблема отчуждения. Проблема свободы человека находится в тесной связи и с проблемой отчуждения. «Отчуждение – категория, описывающая парадоксальность человеческого бытия, процессы и ситуации, в которых человек становится чужд своей собственной деятельности, ее условиям, средствам, результатам и самому себе».

Другими словами, отчуждение – это феномен, состоящий в том, что продукты деятельности человека начинают вести самостоятельную жизнь и воздействовать на человека, своего породителя, т. е. человек утрачивает контроль за результатами своей деятельности, может перестать быть конкретной личностью – раствориться в абстрактных социальных качествах. Формы отчуждения многообразны. Например, что касается экономической сферы жизни общества. Так, согласно представлениям К. Маркса, корень зла капиталистического общества лежит в процессе отчуждения человека от средств производства и произведенных им продуктов труда, что порождало эксплуатацию наемного работника предприятия собственником этого предприятия. Таким образом, в масштабах общества происходил процесс отчуждения значительной части его членов от экономического управления, распределения произведенного обществом продукта, что способствовало обострению социальной несправедливости, ущемлению прав человека, его унижению и растворению в серой безликой массе таких же голодных, униженных и оскорбленных.

Свое продолжение проблема отчуждения находила в политической сфере, когда рядовые люди не имели возможности принимать участия в политическом управлении обществом. Отчуждение от политической власти происходит и тогда, когда люди, выбрав ее, уже фактически не могут влиять на процесс управления, даже если оно им не нравится.

Но как показала история, попытка решить проблему отчуждения через преодоление ее только в экономической и политической сферах жизни общества оказалась несостоятельной, т. к. она пронизывает абсолютно все общественные сферы. Например, атомное оружие, изобретенное для защиты, может быть использовано против страны–изобретателя с агрессивными целями; фабрики, заводы, изготовляющие необходимую для жизни человека продукцию, как правило, отравляют близлежащие реки, озера, леса, поля, воздух; атомные электростанции, производящие необходимую человечеству энергию, способны поразить радиоактивным излучением тысячи и миллионы человек. Этот перечень можно было бы продолжать, но приведем еще лишь один пример. Мыслитель излагает в своих трудах идеи, выражающие его озабоченность проблемами человеческого духа, а идеи эти понимаются читателем столь своеобразно, что приобретают совершенно иной смысл, как это произошло, например, с творчеством Ф. Ницше. Многие до сих пор считают его предтечей гитлеровского нацизма, хотя он был аристократом Духа. То есть возможно отчуждение человека от его идей, равно как и от семьи, рода, культуры, образования…

Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. Глава 10

Ледяев В.Г.

М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. – 384 с.

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания

Глава 10. Действие, структура и власть

До сих пор я рассматривал власть как диаду – то есть как отношение между двумя акторами. Однако власть возникает не в вакууме, а в сложной системе социальных отношений, то есть в общественной структуре. Последняя не только играет роль условий в каузальном отношении, но и в значительной мере предопределяет саму совокупность ресурсов, которыми обладают акторы. Поэтому для объяснения властного отношения мы должны представить его в более широком контексте, учитывая роль структурных факторов. Это, в свою очередь, затрагивает проблему “места” власти во взаимодействии объективных (структурных) и субъективных (персонализированных) аспектов, общественной структуры и человеческой деятельности¹.

Данная проблема относится к числу ключевых для понимания власти. Кому принадлежит власть – индивидам (группам) или структурам (системам)? Насколько вообще можно говорить о власти акторов, если ресурсы власти и условия ее осуществления зависят от общего контекста и специфики ситуации? Следует ли рассматривать структурное влияние как нечто противоположное власти? Исследование этих проблем составляет важную часть концептуального анализа власти.

В решении вопроса о соотношении деятельности и структуры выделились два основных подхода: “волюнтаристский” и “структуралистский”. Волюнтаристский (субъективистский) подход объясняет социальные явления как сводящиеся к действиям индивидов, уделяя минимальное внимание роли структурных факторов; он концентрируется на деятельности людей как основе социальной реальности. Применительно к проблеме [с.237] власти, данный подход наиболее отчетливо проявляется у Р.Даля и других бихевиоралистов, продолжая превалировать в литературе по власти. Власть преимущественно рассматривается в контексте деятельности субъекта, его способности оказать определенное влияние на объект.

Структуралистский подход объясняет социальные явления как результат структурного влияния и рассматривает социальных субъектов в качестве носителей структурных ролей. Этот подход характерен для функционализма, системных теорий и марксизма². Применение данного подхода к анализу власти четко просматривается в концепции Н.Пуланзаса. Близка к нему и концепция власти Т. Парсонса.

Большинство исследователей (Lukes, 1977: 18; Hindess, 1994: 334–335; Clegg, 1989: 100-101; Debnam, 1984: 72–73; Layder, 1994: 371), считает эти подходы неудовлетворительными. Льюкс пишет, что оба фактически отвергают наличие проблемы соотношения власти и структуры. “Первый, по сути, отрицает наличие структур (кроме самого минимума)³; второй отрицает [с.238] существование социальных субъектов” (Lukes, 1977: 18). Исследователи практически единодушны в том, что этих “крайностей” следует избегать и искать “синтетические решения”.

Наиболее известные попытки разрешить проблему структуры и действия и объяснить соотношение действия, структуры и власти были предприняты С.Льюксом и Э.Гидденсом. Льюкс стремится преодолеть недостатки указанных выше подходов, предлагая “диалектический взгляд”, заимствующий их отдельные элементы. В частности, идея центральной роли акторов, обладающих возможностью выбора, была взята им у волюнтаристского подхода, а понятие структурного принуждения (structural constraint) – у структуралистского (Lukes, 1977: 24).

Льюкс связывает власть с человеческой деятельностью; власть “находится” в деятельности и не существует вне ее. Во всех своих работах он подвергает критике авторов, рассматривающих власть как вариант структурной детерминации, считая данный подход “слишком широким и ведущим к путанице” (Lukes, 1978: 635). Льюкс с самого начала стремится разграничить власть и структурную детерминацию, в которой действие полностью определяется структурой. Он объясняет это тем, что структурная детерминация, в отличие от власти, несовместима с моральной ответственностью и поэтому “в системе, характеризующейся полной структурной детерминацией нет места власти” (Lukes, 1974: 54–55).

Власть, по Льюксу, обязательно предполагает “свободу действовать иначе”; она осуществляется агентами (индивидуальными и коллективными субъектами), роль которых не сводится к роли носителей объективных отношений. Власть, пишет Льюкс,

подразумевает человеческое действие (human agency). Говорить о власти в социальных отношениях – это говорить об агентах, индивидуальных и коллективных, [с.239] объединенных в группы или организации, которые оказывают существенное воздействие на сознание и действия других людей. Это подразумевает, что хотя агенты действуют в рамках структурных ограничений, они тем не менее имеют определенную относительную автономию и могли бы действовать иначе. (Lukes, 1977: 6–7)

“Способность действовать иначе” является одним из важнейших пунктов в концепции Льюкса. Власть имеет место только в тех ситуациях, где результаты деятельности изначально не предопределены, и актор может внести изменения в ход событий, повлияв на последствия своих отношений с другими акторами. Структурная детерминация не допускает этой возможности. “В той степени, в какой результат считается структурнообусловленным, в той степени люди, которые его достигают, оказываются неспособными действовать иначе” (Lukes, 1977: 9)⁴.

Льюксовский подход подвергся критике со стороны многих исследователей. Большинство из них сочло, что Льюкс не смог добиться “синтетического” решения проблемы и фактически остался на “волюнтаристской” позиции. Его “диалектический взгляд”, претендующий на преодоление “односторонности”, на самом деле, как считает Д. Лэйдер, отдает явное предпочтение “волюнтаристской” стороне дихотомии за счет “структурной” (Layder, 1994: 371).

Причины этого Лэйдер видит в следующем. “Во-первых, Льюкс концентрирует внимание на действии (agency and action), в частности, на осуществлении [с.240] власти, рассматривая его в качестве единственной сферы существования (locus) власти. Во-вторых, он неправомерно противопоставляет власть и структуру” (Layder, 1994: 375). Источником трудностей стала неспособность Льюкса четко объяснить соотношение “власти”, “структуры” и “структурного принуждения” (structural constraints). Льюкс рассматривает структурную детерминацию как полную детерминацию действия со стороны структуры, что, по мнению Лэйдера, является “слишком механистичным”. Напротив, структурное принуждение лишь накладывает ограничения (внутренние или внешние) на поведение актора, оставляя ему относительную автономию действовать иначе. Такое объяснение логически противоречиво.

Льюкс утверждает, что поскольку структурное принуждение совместимо с относительной автономией, которая оставляет субъекту свободу действовать иначе, структурное принуждение тем самым допускает существование власти. При этом Льюкс делает, по существу, взаимоисключающее различие между властью и структурой, подчеркивая, что власть является исключительно аспектом действия, которое начинается там, где заканчивается структурная детерминация. Однако если необходимо проводить дихотомию между властью и структурой, но при этом допускать, что структурное принуждение не исключает власти, то тогда “принуждение” не может считаться структурным свойством. Само существование власти, подразумевающее способность “действовать иначе”, автоматически разрушает структурные компоненты данного объяснения.

С другой стороны, если структурное принуждение действительно ограничивает поведение, как утверждает Льюкс, то по логике это принуждение ограничивает свободу и автономию акторов и в тех ситуациях, когда они обладают относительной автономией. В этом смысле структурное принуждение лишает актора возможности совершать определенные виды действий, исключая какие-то потенциальные альтернативы “действовать иначе”, в то же время допуская какие-то другие альтернативы. “Способность действовать иначе” как [с.241] используемый Льюксом критерий для определения существования власти оказывается поэтому нечетким. Если структурное принуждение ограничивает способность актора действовать иначе путем исключения имеющихся у него альтернатив, то, по определению Льюкса, власть не существует. Но из этого следует, что если власть связана исключительно с действием и способностью действовать иначе, то нельзя говорить о сосуществовании власти и структурного принуждения, как это делает Льюкс (Layder, 1994: 377–378).

Проблемы в льюксовском объяснении обусловлены тем, что Льюкс напрасно противопоставляет “структурный детерминизм” (исключающий относительную автономию) и “структурное принуждение” (сохраняющее относительную автономию), не желая увидеть, что они имеют общие свойства. Поэтому и не принимается во внимание то, что само понятие относительной автономии подразумевает вопрос о степени автономии и, соответственно, о степени детерминизма.

Льюкс, как подчеркивает Лэйдер, не смог понять, что могут иметь место степени детерминизма, или детерминации действия, отличающиеся от монолитного “тотального детерминизма”, и в этом смысле структурное принуждение как “ограничение” действия является разновидностью (степенью) детерминизма (Layder, 1994: 378). Детерминизм может варьироваться – от тотального контроля до ограничения количества возможностей, имеющихся у актора. Последнее может свести выбор лишь к двум альтернативам. В этом случае, пишет Клэгг, “агент может выбрать между ними. но у него нет выбора в отношении данного выбора” (Clegg, 1989: 101)⁵. [с.242]

Другое направление критики льюксовского подхода в решении рассматриваемой проблемы было развито Э.Гидденсом и другими авторами, которые отвергают само противопоставление структуры и действии. Льюкс, как они утверждают, предложил скорее “дуалистическое” (“dualistic”), нежели “диалектическое” решение проблемы (Knights and Willmott, 1994: 328). Гидденс подчеркнул, что главный недостаток данного способа анализа социальных отношений, где власть и структурный детерминизм рассматриваются как взаимоисключающие друг друга, состоит в его неспособности “удовлетворительно показать структуру как “принимающую участие” во властных отношениях и властные отношения как “принимающие участие” в структуре” (Giddens, 1979: 91).

Вместо “дуализма” Гидденс обосновывает “дуальность структуры” (duality of structure), которая выражает единство действия и структуры, а не их оппозицию друг другу. Действие и структуру, пишет он, нельзя рассматривать в отрыве друг от друга; они являются двумя сторонами медали. “Структура может существовать только в деятельности и с помощью деятельности человеческих агентов” (Giddens, 1989: 256). Поэтому “действие” является сущностным компонентом “структуры”. Любое социальное действие включает структуру и любая структура включает социальное действие, они неразрывно переплетены между собой в человеческой практике и взаимопроникают друг в друга. Формирование агентов и формирование структур, пишет Гидденс,

не являются двумя независимыми явлениями, дуализмом, а представляют собой дуальность. Согласно понятию дуальности структуры, структурные свойства социальных систем являются одновременно средством и результатом тех практических действий, которые [с.243] они постоянно воспроизводят. Структура не является «внешней» по отношению к индивидам: как следы памяти и как инстанциированная в социальной практике, она в определенном смысле более «внутренняя», чем внешняя (в дюркгеймовском понимании) по отношению к их деятельности. (Giddens, 1984: 25)

Таким образом, Гидденс предлагает нетрадиционное определение структуры, которое отличающееся от дюркгеймовского, где структура рассматривается как внешняя по отношению к акторам и принуждающая их. Он стремится избежать впечатления, что структура находится “вне” человеческого действия.

Структуру, по Гидденсу, не следует сводить только к ограничению, принуждению; она всегда принуждает, ограничивает действие, но одновременно и делает его возможным, является условием действия. “Структура, – пишет Гидденс, – включается в объяснение действия в двух аспектах: как средство производства действия и одновременно как его результат в воспроизводстве социальных форм” (Giddens, 1977: 130). Другими словами, структура относится как к агенту, так и к результату его действия. Но, как подчеркивает Гидденс, ее нельзя определить ни в терминах действия, ни в терминах результата: она существует лишь в следах (traces), которые остаются в процессе деятельности. “Структура” обозначает совокупность правил и ресурсов, которые постоянно включены в процесс воспроизводства социальных систем; она существует только в своей “инстанциации”, когда она возникает и восстанавливается (constituted and reconstituted) в конкретных ситуациях. Структуры являются по своей природе рекурсивными, они репродуцируются в череде организуемых ими практик. Поэтому они вне пространства и времени и существуют только в воспроизводящихся действиях акторов, имеющих определенные намерения и интересы (Giddens, 1976: 127).

Социальные системы не имеют структуры, но несут в себе структурные свойства. Структуры проявляют себя в социальных системах в форме воспроизведенных практик (reproduced practices). Социальные системы, в [с.244] которых “участвует” структура, включают в себя активность людей, воспроизводящуюся в пространстве и времени. “Анализ структуризации социальных систем представляет собой изучение способов, с помощью которых эти системы, базирующиеся на осознанной деятельности акторов, использующих определенные правила и ресурсы в различных контекстах действия, создаются и воспроизводятся в процессе взаимодействия” (Giddens, 1984: 25).

Таким образом, в своей концепции “дуальности структуры” Гидденс стремится примирить “волюнтаристский” и “структуралистский” подходы и преодолеть льюксовский “дуализм” путем рассмотрения деятельности и структуры как взаимопроникающих элементов.

Власть играет важную роль в теоретической конструкции Гидденса. В своем самом общем значении власть присутствует в любом человеческом действии: “действие логически включает в себя власть в смысле трансформативной способности (transformative capacity)” (Giddens, 1984: 15). Гидденс тесно связывает действие субъекта (agency) и власть; без власти не может быть действия, власть дает агентам возможность “действовать иначе” и менять окружающий мир (“make a difference”):

Обладать способностью «действовать иначе» означает возможность вмешательства (intervene) или невмешательства в те или иные события, вследствие которых будет оказано влияние на определенные процессы или состояние дел. Это подразумевает, что агент способен постоянно менять сферу использования своей власти, в том числе и в отношении других агентов. Действие зависит от возможностей агента “внести изменение” (make a difference) в предшествующую ситуацию или ход событий. Агент прекращает быть таковым, если он теряет способность “внести изменения”, то есть осуществлять какую-то власть. (Giddens, 1984: 14)

Власть как способность трансформировать ассоциируется с “ресурсным” компонентом структур. Ресурсы, пишет Гидденс, представляют собой “структурные свойства социальных систем, которые поддерживаются и воспроизводятся обладающими знанием агентами в [с.245] процессе взаимодействия”. Власть у Гидденса внутренне не связана с достижением частных интересов, как это принято многими исследователями; она характеризует не какой-то специфический способ деятельности, а любую деятельность. Власть сама по себе не есть ресурс; ресурсами являются средства, с помощью которых осуществляется власть. Власть в социальных системах подразумевает регулярные отношения автономии и зависимости между акторами или коллективами в контексте социального взаимодействия (Giddens, 1984: 15–16).

Гидденсовское объяснение так же, как и подход Льюкса, стало объектом критики. По мнению С.Клэгга, очень немногие исследователи посчитали, что теория Гидденса действительно предложила “синтетическое” решение проблемы (Clegg, 1989: 139)⁶. С их точки зрения, Гидденс не смог преодолеть односторонности “субъективистского” и “структуралистского” подходов: его теория является субъективистской. Клэгг, который также разделяет данный вывод, пишет, что “дуальность структуры” не объединила действие (agency) и структуру в единую теоретическую конструкцию, а “фактически оказалась связаной лишь с индивидуалистической и волюнтаристской стороной дуализма” (Clegg, 1989: 140). Лэйдер также считает, что концепция Гидденса страдает теми же недостатками, что и подход Льюкса. “Главное здесь состоит в том, что, несмотря на его стремление рассматривать власть и структуру как проявляющиеся друг в друге, он фактически (как и Льюкс) достигает этого в ущерб структурному аспекту власти” (Layder, 1994: 379).

Главная проблема в анализе Гидденса состоит в объяснении структурного принуждения (structural constraint). Пытаясь избежать противопоставления структуры и действия (agency) и выдвигая идею о том, что структуры существуют только тогда, когда они инстанциируются [с.246] индивидами, Гидденс фактически не рассматривает какие-либо предшествующие условия или ограничения действия. Лэйдер пишет:

Если структуры и системы “существуют” только тогда, когда они актуализируются при специфических конкретных столкновениях, то трудно представить, как Гидденс может включить в спой анализ понятие исторического возникновения и/или дезинтеграции структурных контекстов действия. Это понятие должно включить в себя идею стабильности (durability) этих контекстов в “пространстве и времени”… Без прямой ссылки на то, что структурные контексты действия (это может относиться как к общим, так и к более конкретным контекстам) имеют различные степени стабильности а пространстве и времени, идея инстанциации подразумевает, как это представляется, что “структуры” и “системы” являются “возникающими” (inchoate) и “эванесцентными” (evanescent), появляющимися и исчезающими в действиях каких-то людей в определенных местах. (Layder, 1994: 382)

Кроме того, идея “инстанциации” фактически отрицает понятие воспроизводства отношений, которое подразумевает что-то уже существующее (существовавшее) и требует ссылки на предшествующие структурные (контекстуальные) условия, в которых осуществляется действие субъекта. Подход Гидденса не позволяет ему объяснить предшествующее неравенство между людьми, вытекающее из вопроизводящихся отношений господства и подчинения, обусловливающих неравное распределение ресурсов и возможностей. Отношение между субъектом и объектом невозможно представить как результат “инстанциации”: ресурсы, на которых основывается власть, должны реально существовать “заранее”, то есть еще до того, как они создают возможность оказания подчиняющего воздействия на людей. Иначе, как указывает Клэгг, соотношение власти и структуры размывается.

Структуры, которые существуют только тогда, когда они инстанциируются индивидами, не являются структурами: они не выражают каких-либо прочных [с.247] отношений. Критерий структуры состоит не в том, что она создается индивидами в процессе инстанциации, а в том, что отношения между индивидами и субъектами коллективного действия являются относительно устойчивыми и они вынуждают и дают возможность для различных действий и недействий субъектов. (Clegg, 1989: 145)

Эти недостатки стимулировали поиск других подходов к решению проблемы, которые бы не противопоставляли власть структуре, как у Льюкса, и, одновременно, не девальвировали роль структуры, что имеет место у Гидденса. По-видимому необходимо принять точку зрения, что власть является структурным явлением и одновременно тесно связана с деятельностью субъектов, она может быть структурно обусловленной и одновременно осуществляться субъектом власти в соответствии с его интенциями. Это означает, что структурная детерминация не есть нечто внешнее, противоположное власти, а представляет собой элемент властного отношения. Главный недостаток в объяснении Льюкса состоит в том, что он сводит роль структурных детерминант исключительно к ограничению возможностей действия акторов, их свободы выбора и способностей действовать по своему усмотрению (“агенты действуют в условиях детерминированных структурой ограничений”). В этом отношении Гидденс прав, утверждая, что структуры не только ограничивают и вынуждают действие, но и являются условием действия, они делают это действие возможным. Структуры, как мы увидим далее, следует рассматривать скорее как условие власти, а не только как ограничивающую ее силу.

Для пояснения данного тезиса необходимы некоторые уточнения. Одно из них было сделано К. Беттс, Она указала, что термин “структура” может использоваться и используется для обозначения двух разных понятий, требующих четкого разграничения. Во-первых, “структура” характеризует контекстуальные возможности и ограничения (принуждение), ресурсы и нормы, структурирующие социальное действие. Во-вторых, под ней могут пониматься ненамеренные, непредвиденные [с.248] последствия действия, т.е. те результаты действия, которые не планировались (в этом смысле мы говорим о “структурных тенденциях” или “структурных противоречиях”) (Betts, 1994: 351–352)⁷.

Беттс указывает, что чаше “структура” используется в первом значении. Второе значение обычно употребляется только при рассмотрении проблемы соотношения действия и структуры (agency/structure problem), то есть когда мы рассуждаем о степени влияния людей на социальные процессы и степени их зависимости от структуры, при которой они являются скорее продуктами социального процесса, чем ее субъектами. Эту проблему Беттс обозначила как проблему событийной каузации и субъективной каузации (event causation and agency causation) или как проблему предопределенности (судьбы) и действия (fate and agency). To есть существует две различные проблемы – проблема предопределенности и действия и проблема структуры и действия – которые не должны смешиваться при анализе власти.

Это различение помогает прояснить некоторые важные аспекты природы власти. Во-первых, оно дает возможность различать власть и структурный контроль, не противопоставляя власть структуре (структурной детерминации), как это имеет место в объяснении Льюкса. Беттс определяет действие субъекта (agency) через понятие сознательного выбора. Сознательный выбор – это не (обязательно) свобода: выбор между двумя нежелательными альтернативами (типа “вы предпочитаете умереть в огне или от меча?”) не является свободой, но это выбор. “Совокупность тех или иных последствий следует рассматривать в качестве результата каузального воздействия субъекта (the result of agency causation) в [с.249] том случае, если они явились ожидаемым субъектом результатом его осознанных решений. И в той мере, в какой они не являются ожидаемым результатом осознанных решений, их следует считать результатом предопределенности (fate) или событийной каузации (event causation)” (Betts, 1994: 353).

Предлагаемое Беттс различение между предопределенностью (fate) и действием субъекта (agency) основано на идее знания: иногда люди знают что делают, иногда – нет; они могут четко рефлектировать окружающие условия и предвидеть возможные последствия своей деятельности, но могут и не иметь о них практически никакого представления. Действия людей (agency) следует рассматривать в качестве каузального фактора только в том случае, если они осознаны ими. “Архитектор проектирует дом и контролирует процесс его построения. В той степени, в какой дом строится в соответствии с планом, он является результатом каузального воздействия субъекта (outcome of agency causation)” (Betts, 1994: 353). И наоборот, понятие “предопределенная каузация” (fate causation) относится к ситуациям, где результаты действия не предвиделись субъектом и не соответствуют его намерениям.

Тысячи людей прекращают покупать масло и переходят на маргарин, поскольку боятся болезней сердца. Последствием этого стало разорение многих фермеров, производящих масло, и увеличение доходов маргариновых компаний. Данная ситуация была создана людьми, изменившими свое питание – в том смысле, что они стали ее причиной. Но они не планировали эту ситуацию и не осознавали, что их действия стали ее причиной. Поэтому ситуацию нельзя считать результатом каузального действия людей (agency causation). (Betts, 1994: 353–354)

Хотя ненамеренные и непредусмотренные последствия не могут считаться результатом действия субъекта (agency), все человеческие действия так или иначе имеют эти последствия. Например, свободный рынок представляет собой сложную стихийно возникшую структуру, созданную совокупностью ненамеренных [с.250] последствий деятельности множества субъектов, которые непрерывно поддерживают ее функционирование без какой-либо сознательной цели. Как намеренные, так и ненамеренные последствия деятельности в конечном счете создаются людьми. Структура может быть совокупным результатом различных действий людей – как намеренных, так и ненамеренных.

Таким образом, “власть” относится к каузальному воздействию субъекта (agency causation), а структурная детерминация – к событийной (предопределенной) каузации. В отличие от подхода Льюкса, “власть” противопоставляется уже не “структуре”, а “предопределенности”. “Структура” (контекст, структурное давление, структурные ограничения, структурные возможности и т.д.) играет конституирующую роль как в каузальном воздействии субъекта на объект, так и в структурной детерминации (событийной каузальной связи).

Роль “структуры” не сводится к ограничению действий людей. Институциональные процедуры, ритуалы, нормы и другие “структурные” факторы обусловливают функционирование политической системы в интересах определенных групп. Как указали П.Бэкрэк и М.Бэрэтц, эти структурные факторы создают определенный “уклон” (bias) в политической системе, который лежит в основе “второго лица власти” – способности политически господствующих групп не допустить в сферу публичной политики потенциально “опасные” для них проблемы. Здесь структура играет роль основания власти, ее обязательного условия; без структуры господство этих групп было бы (могло быть) невозможным. Власть учителя над учеником также в значительной степени “структурна”: и учитель, и ученик обладают определенным социальным статусом и играют роли, которые им “предписаны” традициями, нормами, правилами; эти роли институционализируются и становятся относительно независимыми от их носителей. Власть, в этом смысле, всегда подразумевает определенный контекстуальный и институциональный фон, “правила игры”, которые находятся в основании властного отношения, формируют его, и одновременно [с.251] накладывают определенные ограничения на возможности субъектов реализовать свои интенции в процессе взаимодействия.

Ресурсы власти, таким образом, не являются персональным атрибутом акторов; они могут быть как бы “переданы” им какими-то общественными структурами. Хотя власть (особенно в межличностных отношениях) может возникнуть и без непосредственного структурного воздействия, любые длительные и стабильные властные отношения связаны, как правило, с теми или иными структурами. Для того чтобы сохранить и укрепить свою способность контролировать других людей, социальные субъекты стремятся создать какую-нибудь структурную конструкцию или использовать уже имеющиеся структурные факторы – нормы, традиции, ценности, институты.

Анализ структурных оснований власти имеет большое практическое значение для объяснения социальной реальности. Раскрытие и характеристика структурных механизмов, способствующих поддержанию постоянного превосходства одних индивидов и групп над другими, само по себе является ключевым аспектом изучения власти. Данный анализ важен и с точки зрения характеристики источников социального неравенства, объяснения причин стабильного функционирования определенных видов властных отношений (господин – раб, учитель – ученик, руководитель – подчиненный и т.д.), а также для определения набора имеющихся перед социальными субъектами жизненных альтернатив, пространства социальною конфликта и возможностей социальных изменений.

Роль структуры во властном отношении может варьироваться. Иногда она минимальна, например, в личных отношениях между друзьями, где обычно нет четкой регламентации деятельности и нормативных оснований регулятивного воздействия субъекта на объект, а власть основана главным образом на персональных качествах субъекта и поэтому в известных пределах не зависит от структурного контекста. Но бывает и наоборот: власть может быть непосредственно связана с теми [с.252] или иными позициями, которые занимает субъект, например, с официальным постом в правительстве или в коммерческой организации, где права, полномочия, привилегии и обязанности четко зафиксированы.

В этих случаях некоторые исследователи склонны приписать власть не индивидам и группам, а самим позициям, которые эти индивиды и группы занимают. Например, П. Моррис различает “власть индивидов” и “власть позиции”. Власть позиции, пишет он, основывается на ресурсах, неотделимых от этой позиции; люди, занимающие ее, автоматически “получают” ресурсы, которыми они не могут распоряжаться вне позиции. Поэтому, заключает П. Моррис, властью обладают скорее позиции, а не занимающие их лица. Чтобы оценить власть той или иной позиции, необходимо сравнить возможности людей, которыми они обладают находясь на этой позиции, с возможностями, которые у них есть без этой позиции. Не все люди, занимающие властные позиции, будут иметь одинаковое количество власти: более грамотные и умелые будут иметь больше власти по сравнению с другими; некомпетентные могут вообще не иметь власти. Однако власть самой позиции, как считает Моррис, остается относительно постоянной (Morriss, 1987: 107–109).

С этими соображениями, на мой взгляд, следует согласиться, за исключением самого понятия “власть позиции”, которое фактически означает определенную совокупность ресурсов власти (правовые нормы, законы, официальный статус, обязанности, награды, контроль за инструментами принуждения и т.д.,), находящихся в распоряжении занимающего данную позицию. Эти ресурсы обеспечивают лишь возможность власти, но еще не саму власть, так как не все люди могут эффективно использовать имеющиеся у них ресурсы. Кроме того, поскольку власть является отношением между субъектом и объектом, способность субъекта обеспечить подчинение объекта зависит не только от субъекта (властной позиции), но и от объекта. Ресурсы, которые сопутствуют позиции, как уже отмечалось, могут иметь различную степень эффективности в отношении [с.253] разных людей и групп. Поэтому сама позиция не “обладает” способностью подчинять людей; она должна быть “приведена в движение” акторами, которые имеют достаточный уровень знания и умения, чтобы реализовать имеющийся у них потенциал власти⁸. Власть не может быть просто атрибутом формальных (структурных) ролей.

Этот вывод относится и ко всем другим случаям, где власть основывается на какой-то структурной позиции: структуры обеспечивают лишь потенциал власти, власть как способность подчинить присуща людям в их взаимоотношениях с другими людьми. Даже в тех ситуациях, где роль структуры кажется решающей, т.е. где власть держится главным образом на занимаемой позиции и в меньшей мере связана с какими-то персональными качествами субъекта, мы можем говорить о “структурной” власти только в переносном смысле – чтобы подчеркнуть роль структурных факторов во властном отношении.

Власть не может быть полностью структурной, то есть независимой от воли субъекта, иначе мы имеем дело с тем, что Беттс обозначила понятием “предопределенность”, а Льюкс назвал “тотальной структурной детерминацией”. В этом отношении я не разделяю позицию тех исследователей, которые допускают, что власть может существовать в форме деперсонализированной структурной силы, подчиняющей людей независимо от ее носителей. Такую ошибку, в частности, совершает Лэйдер при объяснении случаев, где власть обусловлена стабильными и постоянно воспроизводящимися отношениями господства и подчинения.

Лэйдер, как уже отмечалось, подверг критике концепции Льюкса и Гидденса за их тенденцию к [с.254] “субъективизму” в понимании власти и недооценке роли структурных факторов в формировании властного отошения. Он пишет, что власть имеет как субъективные, так и объективные (структурные) основания, Однако, противореча самому себе, он использует понятия “структурная власть” и “структурные форма власти” для описания ситуаций, где власть неразрывно связана со структурными ресурсами.

Проблема здесь, разумеется, не просто терминологическая, хотя, чтобы быть последовательным, Лэйдер должен был или допустить, что власть бывает как “структурной”, так и “не-структурной”, или отказаться от термина “структурная власть”, поскольку власть, как он сам подчеркивает, всегда связана и со структурой, и с действием субъекта (agency). Рассматривая примеры “структурной” власти, которую Лэйдер определил как “предшествующее принуждение (ограничение) в форме воспроизводящихся асимметричных групповых отношений” (Layder, 1994; 386), Лэйдер фактически ставит знак равенства между “структурной властью” и “структурным контролем”.

Рассмотрим его примеры “структурной власти”. Первый пример, описывающий бюкратический контроль на рабочем месте в американских компаниях, базируется на исследовании Р.Эдвардса (Edwards, 1979), посвященном процессу формирования и укрепления данной формы контроля в США в послевоенное время. По мнению исследователя, его отличительной чертой стало то, что он превратился в элемент самой социальной и организационной структуры фирмы, оказавшись “встроенным” в принципы производственной деятельности, правила поведения на рабочем месте, дисциплинарные процедуры, распределение обязанностей, систему продвижения по служебной лестнице и т.д., и мало зависел от авторитета руководящего персонала и его непосредственной деятельности. Контроль основывался на объективных стимулах, системе поощрений и наказаний, направлявших и регулирующих производственный процесс. Разделение труда и стратификация рабочей силы еще более усиливши деперсонализацию контроля над рабочими (Layder, 1994: 383–385). [с.255]

В своих комментариях к этому примеру Лэйдер подчеркивает, что власть и контроль над рабочими не являются просто функцией тех, кто осуществляет власть, а есть результат предшествующей и прочно закрепившейся асимметрии в отношениях контроля, утвердившейся и воспроизводящейся в повседневной практике. “В этом структурном смысле власть представляет собой предшествующее и укоренившееся [структурное] давление на поведение рабочих”. Это не означает, по мнению Лэйдера, что поведение рабочих тотально детерминировано, но подразумевает, что “власть в данном контексте не является просто результатом рутинных и частных взаимодействий и отношений на рабочем месте. Поведение и возможности рабочих в этих условиях жестко предписаны предшествующими (господствующими) структурными отношениями” (Layder, 1994: 385).

В качестве второй иллюстрации “структурной власти” Лэйдер рассматривает власть театральных агентов над актерами в отношении их карьеры, опираясь уже на свое собственное исследование (Layder, 1981, 1984). Исходя из данных исследования, Лэйдер утверждает, что властная позиция театральных агентов как группы по отношению к карьере актеров основана на монопольном обладании информацией о рабочих местах (которую они “продают” актерам) и контроле за доступом к потенциальным работодателям. Это, в свою очередь, обусловлено спецификой театрального рынка рабочей силы. Совокупность объективных социально-экономических отношений, определяющих эту специфику, создает условия и основу власти театральных агентов над актерами, которая существует как структурное свойство независимо от конкретных отношений между отдельными актерами и агентами.

Таким образом, власть агентов как группы, заключает Лэйдер, не может быть адекватно объяснена лишь путем изучения действий агентов, поскольку “их власть воплощена в структуре, которая обусловливает действия конкретных агентов”. Лэйдер согласен с тем, что отдельные агенты имеют власть над отдельными [с.256] актерами, но подчеркивает, что эта власть “полностью основана и поддерживается структурной властью” (Layder, 1994: 385).

В обоих примерах “структура” (существующий и предшествующий контексты, нормы и ресурсы) играет конституирующую роль во властном отношении. Однако то, что Лэйдер имеет в виду под “структурной властью”, не есть диадическое отношение между акторами, а представляет собой структурную силу, стоящую над конкретными взаимодействиями и отношениями. Здесь есть объекты (рабочие, актеры), но нет субъектов – тех акторов, которые обладают властью и могут ее реализовать по своей воле⁹; то есть само понятие “субъект власти” фактически отсутствует.

В объяснении Лэйдера, по существу говоря, имеют место две формы власти (типа властных отношений): (1) власть отдельных групп акторов (менеджеров и театральных агентов) над другими группами акторов (рабочие, актеры), она существует в конкретных взаимодействиях и отношениях между этими группами; (2) структурная власть как структурное воздействие на поведение акторов, она деперсонализирована и существует независимо от конкретных отношений. Получается, что Лэйдер, вопреки своим намерениям, не рассматривает действие субъекта (agency) и структуру как два обязательных компонента, присутствующих в любых властных отношениях. Он фактически допускает существование как структурных, так и не-структурных форм власти. Главный недостаток Лэйдера оказывается тем же, что и в “структуралистских” объяснениях власти: он не делает различий между властью и деперсонализированным структурным контролем, где акторы имеют лишь “представительские” функции и играют роль “винтиков” в объективном механизме социальной регуляции.

Разумеется, “структурные формы власти” составляют неотъемлемую часть общественной жизни. [с.257] Действительно, для понимания социальных явлений невозможно ограничиваться лишь анализом действий отдельных акторов и не все результаты человеческой деятельности можно объяснять в терминах каузальной связи между ними. Однако эти формы контроля следует, на мой взгляд, вывести за пределы понятия власти. Мне представляется нецелесообразным в концептуальном плане слить власть с социальным контролем (точнее рассматривать социальный контроль в качестве разновидности власти). Для адекватного объяснения социальной реальности нам нужно и понятие социального контроля, выражающее подчинение объекта определенным структурным силам (традициям, общественному мнению, закону, объективным историческим условиям и т.д.), и понятие власти, которое выражает зависимость объекта от конкретного субъекта.

Во-первых, в отличие от деперсонализированного структурного контроля, власть – это отношение между субъектом и объектом. С этой точки зрения, власть противопоставляется тем видам отношений, в которых субъекта (персонифицированного в виде индивида, группы или организации) нет вообще, например, подчинению закону или моральной норме. Эту ситуацию, однако, нельзя путать со случаями, когда закон или моральная норма были активизированы субъектом для подчинения объекта (например, должностным лицом в отношениях с подчиненным): здесь мы имеем дело с властью. Подчинение общественному мнению (мнению самому по себе) не есть власть. Однако властью можно считать те отношения, которые возникли в силу того, что какие-то группы сознательно работали над формированием определенного общественного мнения и сформировали его, направив деятельность людей в нужном направлении или же активизировали общественное мнение в своих интересах, превратив его в орудие своей власти (например, в результате успешной агитации на выборах).

Во-вторых, поскольку власть представляет собой разновидность каузальной связи между двумя и более акторами, ее результат зависит от каждого из них. Хотя [с.258] структура может в значительной степени предопределять возможности и ресурсы акторов, власть не существует помимо воли субъекта: субъект является не пассивным носителем своей роли, а активным агентом; его действия (или не-действия) делают его ответственным за результат власти. То есть, субъект власти выступает причиной в каузальном отношении с объектом, а не лишь одним из его условий и от него в конечном счете зависит результат (следствие) каузальной связи. Напротив, структурная детерминация несовместима с ответственностью, которой, как мне представляется, должен обладать субъект власти.

В-третьих, власть, как справедливо подчеркивает Льюкс, подразумевает наличие у субъекта относительной свободы, т.е. способности действовать иначе. Это означает, что не все случаи подчинения объекта можно считать осуществлением власти. В частности, я не склонен употреблять термин “власть” в тех ситуациях, где субъект не свободен в своих действиях и сам в свою очередь является объектом чьей-то власти (в данном конкретном отношении). Здесь он просто инструмент (в лучшем случае соучастник) власти другого субъекта, а не субъект “собственной” власти: он не в силах что-либо изменить и может вообще не иметь каких-либо намерений в отношении других людей. Можно сказать, что он осуществляет власть, которая ему не принадлежит. То же самое относится и к случаям, где “структурная власть” полностью детерминирует поведение акторов, ставших орудием деперсонализированного структурного контроля¹⁰. [с.259]

То есть, власть имеет место только в тех ситуациях, где результаты деятельности изначально не предопределены и актор может внести изменения в ход событии, повлияв на последствия своих отношений с другими акторами. Структурная детерминация не допускает этой возможности.

Способность субъекта вмешиваться в ход событий является критерием отнесения к власти случаев “правления предвиденных реакций”. Не все они могут рассматриваться в терминах власти, а лишь те, где субъект способен изменить поведение объекта. Если объект будет действовать в соответствии с намерениями субъекта независимо от того, хочет этого в данный момент субъект или нет, власть отсутствует.

В-четвертых, А не имеет власти над Б, если А может заставить Б делать только то, что Б уже делает и без его вмешательства или будет делать независимо от А. В этом случае А не способен оказать воздействие на Б и потому каузальное отношение между А и Б отсутствует, Здесь необходимо различать тех, кто добивается своих целей путем осуществления власти, и тех, кто просто пассивно получают выгоду из сложившейся ситуации.

Это различие было подробно рассмотрено Б.Бэрри (Barry, 1988) в его рецензии на книгу П.Морриса. Среди существующих форм власти Моррис выделил т. н. “пассивную власть”. Власть является “пассивной”, [с.260] пишет Моррис, не только в том смысле, что она не включает в себя какое-то телесное действие, но также в смысле неспособности актора изменить что-либо в сложившейся ситуации: что бы ни делал актор, результат развития ситуации будет тем же. Например, независимо от своих желаний люди понимают слова, произнесенные на родном для них языке; их власть (способность) понимать язык является пассивной, поскольку они не могут не понимать его. “Мы часто не хотим делать различие между теми, кто имеет что-то, и теми, кто может иметь это, но хотим отличать их от тех, кто не может иметь этого. Понятие власти, включающее пассивную власть, позволяет сделать это различие” (Morriss, 1987: 99–100).

Бэрри согласен с Моррисом в том, что иногда действительно бывает целесообразным объединить вместе все случаи, когда люди могут иметь то, что хотят. Однако, пишет он, “нам по-прежнему нужны основания для того, чтобы называть их властью. А их, как мне кажется, Моррис не представил” (Barry, 1988; 348). Бэрри выступает против попыток расширения понятия за счет случаев, где желаемый для субъекта результат возникает и без его вмешательства. Это, по его мнению, будет означать стирание различий между понятием власти и понятием успеха и неизбежно приведет к выводу, что все добившиеся успеха люди обладают властью, и именно с властью так или иначе связаны все виды социального неравенства.

Моррис приводит следующую цитату из книги Н.Полсби:

даже если мы можем продемонстрировать, что сложившееся статус-кво действует к неоправданно большой выгоде отдельных людей (что, на мой взгляд, характерно для любого реального статус-кво), эта демонстрация не в состоянии показать, что именно люди, получающие выгоду от статус-кво, создали это статус-кво, действуют в его поддержку или могут вызвать его изменение. (Polsby, 1980: 208)

Его реплика: [с.261]

Здесь Полсби совершенно прав, однако он целится не в ту мишень. Нет необходимости утверждать, что если кто-то получает выгоду, то он должен быть причиной этому или контролировать этот процесс. Здесь нужно лишь отметить, что статус-кво, которое систематически действует к выгоде отдельных людей (с чем Полсби согласен), имеет место. Можно негодовать по этому поводу или одобрять данную ситуацию и без намерения увязывать ее с деятельностью тех, кто получает выгоды. (Morriss, 1987: 106)

Комментарий Бэрри:

Конечно, нас может интересовать неравенство само по себе. Однако контекст цитаты Полсби состоит в том, что мы не должны выводить наличие властных отношений из одного лишь факта наличия неравенства. Для этого мы должны иметь такого рода обоснования, о которых он писал. Моррис же путем расширения понятия власти за счет включения в ее содержание всех случаев, когда кто-то может достигнуть того, что он желает, как раз и делает шаг в этом направлении, (Barry, 1988: 348)

Таким образом, власть представляет собой единство субъективного и объективного (структурного), оба элемента всегда присутствуют в любом властном отношении. Власть поэтому не может быть чисто структурной или чисто не-структурной. Власть есть диадическое отношение между субъектом и объектом, которое связано со структурными детерминантами и зависит от них.

Интересное объяснение власти как феномена, обусловленного как деятельностью субъекта, так и структурным контекстом, было предложено Т.Вартенбергом (Wartenberg, 1988). В своей “расположенной концепции власти” (situated conception of power) последняя рассматривается как отношение между составляющими властную диаду акторами – субъектом и объектом – “помещенными” в структуру социальных связей, в которой данное отношение формируется как властное отношение. Главная идея концепции Вартенберга состоит в том, что диада есть лишь один из двух основных элементов власти. Другим является “социальное [с.262] окружение” (social alignment) – совокупность периферийных социальных субъектов, контролирующих и распределяющих ресурсы субъекта и объекта власти.

“Расположенная” концепция власти, как подчеркивает Вартенберг, отличается от “контекстуальной” концепции власти в том, что она не просто указывает на значимость социального контекста при определении субъекта и объекта власти, а включает структурный момент как обязательное условие возникновения и сохранения властного отношения. Понятие “социального окружения” характеризует структуру социальных связей и “расположение социальных других” (positioning of social others). Оно объясняет специфику “социального поля”, которое “участвует” в формировании властного отношения. Тем самым “расположенная” концепция, как утверждает Вартенберг, преодолевает недостатки “чисто диадических” концепций, которые не могут адекватно объяснить социальную власть и конституирующую роль социальной структуры (Wartenberg, 1988: 341).

Вартенберг иллюстрирует свою концепцию на примере власти преподавателя над студентом. Он обращает специальное внимание на роль рейтинга – специфической формы оценки, распространенной в американской системе образования – являющегося основой формирования властных отношений между преподавателем и студентом. В отличие от диадических концепций власти, не способных раскрыть роль структуры в данном властном отношении, “расположенная” концепция связывает власть с непрерывным процессом структурирования поведения студента, обусловленным самой рейтинговой системой. Вартенберг показывает, что власть преподавателя может быть адекватно объяснена лишь в том случае, если мы учтем процессы, происходящие за пределами классной комнаты и примем во внимание конституирующую роль “периферийных” (по отношению к диаде) социальных агентов. Вартенберг пишет:

Обоснованность данного утверждения раскрывается при рассмотрении вопроса о том, почему низкий (по мнению студента) рейтинг негативно повлияет на его благосостояние. Многие социальные агенты могут [с.263] негативно повлиять на благосостояние студента. Например, родители, которые наказывают молодого студента за низкий рейтинг; директор, который из-за низкого рейтинга угрожает исключить студента из учебного заведения; юридический институт, отсеивающий за неуспеваемость; фирма, которая может отвергнуть заявление студента о приеме на работу, если рейтинг будет невысоким: все эти агенты являются внешними по отношению к властной диаде и их действия не зависят от рейтинга, полученного студентом от преподавателя, но их деятельность может негативно сказаться на благосостоянии студента. Очевидно, что сам по себе рейтинг, являющийся по своей природе символом, не оказывает негативного воздействия. Он лишь формирует определенные реакции внешних периферийных (для отношения между преподавателем и студентом) социальных агентов, которые и вызывают негативные изменения в положении студента. …Только в силу того, что эти “другие” связаны с преподавателем “отношениями сотрудничества”, у студента появляется интерес в получении у него высокого рейтинга. …Именно присутствие этих “других”, через которых действия преподавателя трансформируются в совокупность социальных реалий, оказывающих воздействие на положение студента, превращает отношение между преподавателем и студентом во властное отношение. (Wartenberg, 1988: 322–323)

Хотя я и не вполне согласен с Вартенбергом по ряду существенных аспектов в понимании власти, его главная идея – что социальная власть является определенным видом отношения между субъектом и объектом, существующего в контексте их взаимоотношений с периферийными агентами – не вызывает сомнений. Она позволяет рассматривать “власть” не привязывая ее либо к действию субъекта, либо к структурной детерминации, а включает их в качестве обязательных элементов властного отношения. [с.264]

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ В англоязычной литературе эта проблема известна как “agency/structure problem”.
Вернуться к тексту
² В “Оправдании мозельского корреспондента” К.Маркс пишет: “При исследовании явлений государственной жизни люди слишком легко поддаются искушению упускать из виду объективную природу отношений и все объяснять волей действующих лиц. Существуют, однако, отношения, которые определяют действия как частных лиц, так и отдельных представителей власти и которые столь же независимы от них, как способ дыхания. Став с самого начала на эту объективную точку зрения, мы не будем искать добрую или злую волю попеременно то на одной, то на другой стороне, а будем видеть действия объективных отношений там, где на первый взгляд кажется, что действуют только лица” (Маркс и Энгельс, 1: 192–193).
Вернуться к тексту
³ “Волюнтаристский” подход наглядно проявляется в далевской интерпретации известного примера с дорожным полицейским (Dahl, 1957: 202–203). По мнению Даля, дорожный полицейский обладает властью над водителями, когда он по своему усмотрению меняет направление движения транспорта. Подобного рода ситуации, как он считает, вполне соответствуют его “интуитивной” идее власти.
Разбирая данный пример, С.Клегг (Clegg, 1989: 69–72) подчеркивает, что Даль совершенно не обращает внимания на роль правил дорожного движения, законы и другие факторы нормативного порядка, обусловливающие, по мнению Клегга, осуществление данной власти. С точки зрения Клегга, действия водителей следует объяснять не как следствие каузального влияния дорожного полицейского (самого по себе), а как стереотипные реакции водителей, связанные прежде всего с их оценками целесообразности выполнения установленных правил.

Вернуться к тексту
⁴ “Неспособность действовать иначе” у Льюкса не означает, что субъект в принципе (никогда) не мог вести себя по иному в данных обстоятельствах (как это присуще “строгой” причинной связи между физическими объектами). Имеется в виду, что связанные с альтернативными действиями издержки представляются настолько существенными, что от “обычного” субъекта вряд ли можно ожидать, что он будет действовать иначе. Здесь оценка опирается на “усредненность”, на какой-то определенный стандарт поведения тех или иных социальных субъектов.
Вернуться к тексту
⁵ Клэгг объясняет данную ситуацию, ссылаясь на анализ Х.Молоточа и Д.Бодена, касающийся заданных ко время слушаний Уотергейтского дела в Конгрессе США вопросов, в которые требовалось однозначно ответить “да” или “нет” (Molotoch and Boden, 1975). “Свидетели были обязаны в соответствии с судебным постановлением отвечать или “да” или “нет” на задаваемые вопросы. Хотя у них и была возможность выбрать между двумя ответами, сам выбор был структурно предопределен формой судебных вопросов таким образом, что разрешались лишь отрицательные и положительные ответы. Здесь у агента был выбор и, следовательно, власть, которые сосуществовали со структурной детерминацией действий агента в терминах Льюкса” (Clegg, 1989: 101).
Вернуться к тексту
⁶ В качестве подтверждения Клэгг ссылается на мнение целого ряда исследователей (Bleicher and Featherstone, 1982; Hirst, 1982; Gross, 1982; Ashley, 1982; Urry, 1982; МсLellan, 1984).
Вернуться к тексту
⁷ Беттс пишет, что путаница и значениях “структуры” может возникнуть только если к теоретической конструкции предполагается различение между “действием субъекта” (agency) и “не-действием” (not agency). В детерминистских взглядах связь между предшествующими контекстами и последующими результатами не является проблемой: контекст детерминирует результат.
Вернуться к тексту
⁸ Используя понятие “власть позиции”, Моррис противоречит своему же утверждению, что власть есть способность сделать что-то. Как он сам неоднократно подчеркивал, способности – это то, что мы можем сделать когда захотим (Morriss, 1987: 27). Позиции не могут “хотеть” или “выбирать”. Поэтому их “власть” не есть отношение между субъектом и объектом.
Вернуться к тексту
⁹ Менеджеры и театральные агенты в примерах Лэйдера являются не субъектами власти, а лишь носителями властных отношений.
Вернуться к тексту
¹⁰ Примерами могут быть ситуации, где действия субъекта в отношении объекта были предопределены строгой безальтернативной должностной инструкцией. Представим себе, что чиновник в силу тех или иных причин (например, он Ваш друг) не хочет заставлять Вас идти в банк платить налог. Однако он направляет Вас туда, хотя его намерение прямо противоположное. Здесь нет власти. Вы фактически подчиняетесь нормам закона, хотя и есть конкретный исполнитель, транслирующий эти нормы. Власть в отношениях между чиновником и Вами имеет место в тех случаях, когда чиновник обладает альтернативой: он может решить вопрос по своему усмотрению и инструкция не обязывает его к выбору тех или иных решений, или же он может ее проигнорировать, поскольку привык к безнаказанности или просто далек от чиновника веберовского типа. Разумеется, когда речь идет о том, есть ли у субъекта деятельности реальная альтернатива, мы вторгаемся в сферу тонкой материи, и на практике ответить на данный вопрос бывает крайне трудно, поскольку трудно найти критерии “реальности” альтернативы. Но в теоретическом (концептуальном) плане этот критерий следует зафиксировать и рассматривать в качестве субъекта власти только тех субъектов, которые обладали реальной альтернативой действовать иначе и отсутствовала свойственная структурному контролю предопределенность.
Вернуться к тексту

Сайт создан в системе uCoz

Волюнтаристский подход — Большая Энциклопедия Нефти и Газа, статья, страница 1

Волюнтаристский подход

Cтраница 1

Волюнтаристский подход к назначению дополнительных уровней годовых отборов из лучших месторождений страны, которые не согласуются с внутренними и внешними связями вариантов их разработки с нормативами, также должен быть исключен. [1]

При таком самостийном и волюнтаристском подходе руководителя к формированию аппарата управления может сложиться — и действительно нередко складывается — особо опасная обстановка, когда руководителю удается подобрать все свое окружение по признаку личной преданности. В результате создается коллектив, скрепленный круговой порукой. Наибольшие возможности возникновения подобного рода явлений существуют и в аппаратах управления сравнительно небольших предприятий, объединений, внутренних подразделений ведомств, учреждений. [2]

Очевидно, что такие взгляды отражают волюнтаристский подход к ведению социалистического хозяйства во всех его сферах. Якобы товарный характер социалистического производства, как и хозрасчет, используется лишь в качестве фигового листка там и тогда, где и когда это было необходимо партийному руководству. [3]

Еще раз уверился в том, что сельское хозяйство требует научного, а не волюнтаристского подхода. [4]

Предубеждения относительно роли товарно-денежных отношений и действия закона стоимости, а нередко и прямое их противопоставление социализму как чего-то чужеродного приводили к волюнтаристским подходам в экономике, к недооценке хозрасчета, уравниловке в оплате труда, порождали субъективистские начала в ценообразовании, нарушения денежного обращения, невнимание к вопросам регулирования спроса и предложения. [5]

Он находит свое выражение также в волюнтаристском подходе к проблемам экономич. Особенно широко леворевизионистскую идеологию использует маоизм. [6]

Кроме того, не сбрасывая со счетов волюнтаристские подходы и трудности 30 — х годов, следует признать опыт решения женского вопроса в нашей стране бесценным и остро необходимым в современных условиях возрождающегося женского движения в России. Ведь отношение к женщине у нас до сих пор патриархально-функциональное. Общество использует силы и потенциал женщин на производстве, в семье, в общественной жизни, не особенно заботясь о том, что оно дает ей в свою очередь. [7]

Экономический строй любого государства может основываться только на двух организационных началах: на субъективной воле руководящего органа или на объективных экономических законах. В первом случае речь идет о планово-директивной экономике, основанной на распределении имеющихся ресурсов и полученных с их помощью доходов. В основе такого распределения лежит волюнтаристский подход одного человека или группы людей, наделенных ( обычно сами себе присвоивших) правами принимать решения. Поэтому планово-директивная экономика именуется зачастую как административно-командная экономика. [8]

Соответствие и несоответствие формы содержанию свидетельствуют о ее относительной самостоятельности, о возможности ее двоякого — позитивного и негативного, организуюше-конструктивного или деструктивного воздействия на содержание. Это, в свою очередь, приводит к мысли: а нельзя ли сначала создать конструктивную структуру ( форму), а потом подтягивать под нее содержание. Конечно, могут быть и нежизненные, преждевременные и просто никуда не годные формы, насильно навязываемые содержанию, как, например, при волюнтаристском подходе к социальным структурам. Это тоже ведет к несоответствию формы содержанию. [9]

Между тем в этом вопросе, помимо субъективных причин — консерватизма и косности, действует и объективный фактор. Ввиду непрерывного наращивания малодебитного фонда скважин за счет реализации равномерных ковров бурения проведение соответствующего объема обработок ПЗС ( особенно ГРП) было бы технологически малоэффективным и нерентабельным с экономических позиций. Министр же нефтяной и газовой промышленности СССР проявлял в данном случае типично идеалистический, волюнтаристский подход, в русле которого бытию предписывается сообразовываться с сознанием. Отвержение же реальным бытием ( дорого и хлопотно) абсурдных мыслительных форм воспринимается опять-таки как погрешности сознания, как пагубное отклонение от правильной психологии ( ср. Уже на одном этом примере превратного мышления, демонстрируемого высшим руководителем нефтегазовой индустрии бывшего Союза ССР, просматривается неизбежность тяжелого кризиса в ближайшем будущем. [10]

Центральным вопросом является вопрос гласности и демократизации проведения всех мероприятий. По обследованию НИИ труда, почти 60 % работников прямо не участвуют в работе по изысканию средств для введения новых условий оплаты труда. В ряде случаев она ведется келейно, в кабинетах экономических служб, а не на рабочих собраниях коллективов. Демократизация этой работы имеет исключительное значение. С одной стороны, она позволяет поднять действительно глубинные резервы производства, а с другой — это единственный способ предотвратить волюнтаристский подход к решению данного вопроса. [11]

Страницы: 1

Волюнтаристская теория лидерства
Волюнтаристская теория как подход к изучению лидерства

Феномен лидерства имеет корни, глубоко уходящие в прошлое человечества. На всех этапах человеческой истории, в различных общественных формированиях существовали лидеры. Общественное сознание всегда уделяло особое внимание лидерам, рассматривая данный феномен с различных точек зрения.
В течение длительного периода времени, приблизительно до середины $XIX$ века, лидерство рассматривалось в контексте политики и субъекта лидерства. Лидер являлся главным субъектом поклонения, почитания, а также изучения и анализа. Попытки осмыслить лидерство как явление заключались в изучении характеристик лидеров.

Определение 1

Такой субъективный подход к изучению феномена лидерства был впоследствии назван волюнтаристской теорией лидерства. Волюнтаристская теория рассматривает лидера в качестве творца истории.

История развития волюнтаризма в теории лидерства

Осмысление феномена лидерства началось еще в древности. Античные философы уделяли лидерам того времени ключевое внимание в своих трудах, определяя в них творцов, создателей истории.

Пример 1

Свидетельством внимания к лидерам и роли личности в историческом пути являются труды Н. Макиавелли. По мнению Макиавелли, лидер выражает мнение всего общества, используя любые способы поддержания порядка в социуме и сохранения своего лидерства. Практические рекомендации для лидеров, предложенные Макиавелли, впоследствии часто применялись выдающимися политиками.

В конце $XVIII$ – начале $XIX$ века изучение феномена лидерства продвинулось далеко вперед, возникло множество различных теорий лидерства и объяснений. Однако и в это время существовали яркие представители волюнтаристской теории лидерства:
Т. Карлейль,

Р.У. Эмерсон.

По мнению Т. Карлейля, большинство людей не могло существовать без лидера, который направлял их, представляя собой божественное провидение. Эмерсон также считал, что именно лидерам принадлежат все значимые изобретения, благодаря им существуют все ключевые вехи в истории человечества. Такое понимание феномена лидерства сводится к роли личности, личностным характеристикам лидера как выдающегося человека, кардинально отличающегося от большинства людей.

Появление марксизма немного изменило волюнтаристский подход к лидерству. В рамках марксистской теории влияние лидеров было ограниченным, роль личности в истории перестала быть абсолютной и единственно значимой. Несмотря на этот факт, с точки зрения теории лидерства марксизм также рассматривал лидера как выдающегося индивида, вождя, за которым следует большинство. Это позволяет включить марксистскую теорию в волюнтаристское понимание лидерства.

Волюнтаристское лидерство Ф. Ницще

Современное волюнтаристское понимание лидерства было впервые сформулировано Ф. Ницще в конце $XIX$ века. В своих трудах Ницше создал образ сверхчеловека, высшего существа, который олицетворяет абсолютного лидера. По мнению этого прославленного философа, именно рождение таких лидеров является целью жизни всего человеческого общества.
Абсолютный лидер, в соответствии с представлениями Ницше, находится выше всего человеческого. Он обладает сверхчеловеческими характеристиками, так как для него не существует мораль. Он отличается от обычных людей, превосходя их по любым характеристикам. При этом сверхчеловек проявляет лидерские качества достаточно жестко, относясь к обычным людям снисходительно или жестоко, но обращаясь дружелюбно с равными себе. В соответствии с идеологией Ницще сверхчеловек является следующей после человеческой расы ступенью эволюции.

Замечание 1

Такие представления о сверхчеловеке являются наиболее ярким примером волюнтаристской теории лидерства, дают представления о видении лидера того времени.

Социология, Voluntaristic Vs. Структуралист | Encyclopedia.com

БИБЛИОГРАФИЯ

Волюнтаристская социология подчеркивает важность свободы воли или свободы воли в социальных условиях. Структуралистская социология подчеркивает важность социальных условий в формировании и ограничении свободы воли. Напряжение между этими двумя акцентами сбивает с толку и вдохновляет социологию и связанные с ней дисциплины с XIX века. Одним из первых, кто боролся с этим противоречием, был Огюст Конт, который ввел термин социология в 1830-х годах.Согласно структуралистскому взгляду Конта, человеческая деятельность определяется законами общества, но понимание этих законов позволит социологам изменить человеческую деятельность. Конт осознал возможное противоречие и обсуждал его в лекции 48 своей книги Social Physics ([1839] 1975, p. 132): если свободная воля способна вносить изменения, «из чего [они] могут состоять, поскольку ничто не может изменить либо законы гармонии, либо законы преемственности? » Решение Конта отражает его структуралистский акцент: свобода воли может влиять только на интенсивность действия общественных законов, но не на сами законы.Конт приводит примеры могущественных монархов, которые оказали лишь незначительное влияние на жизнь своих подданных.

Позднее ученые расширили сферу волюнтаризма за пределы монархов и социологов, чтобы охватить все человечество. Наиболее радикальное заявление о волюнтаризме в социологическом мейнстриме было сделано Гербертом Блумером, который в 1937 году изобрел термин символический интеракционизм . Человеческое поведение, настаивал Блумер, является творческим актом, который нельзя свести к структурным причинам: «хотя это вполне может быть быть устоявшейся и повторяющейся формой социального действия, каждый случай должен формироваться заново »(1969, с.17). Эта формулировка подразумевает, что люди могут выбрать , а не , чтобы вести себя должным образом. В самом деле, в то время как символический интеракционизм обычно фокусируется на конформности, Блюмер также помог установить область коллективного поведения , которая фокусируется на девиантности. В этих работах Блумер утверждал, что волюнтаристское отклонение, если оно получило широкое признание, является основным механизмом, посредством которого развивается общество.

К концу двадцатого века волюнтаризм, в каком-то смысле, завоевал эту сферу.Было сочтено неправомерно унизительным утверждать, что выбор любого человека определяется социальным контекстом. Даже явно структуралистские теории все больше и больше интересовались тем, чтобы в какой-то степени приспособить свободную волю, часто за счет использования концепции возможностей . В то же время цель большинства социологических объяснений оставалась структуралистской, сосредоточенной на контекстных факторах, которые предсказывают индивидуальные результаты. Радикальный волюнтаризм символического интеракционизма и анализа коллективного поведения не получил широкого распространения и, действительно, подвергся критике за игнорирование устойчивых структур неравенства, характеризующих социальную жизнь.Короче говоря, социология в равной степени придерживалась волюнтаризма и структурализма. Этот парадокс породил множество попыток рассматривать структуру и деятельность как составляющие друг друга.

С одной стороны были попытки совмещения. Влиятельной версией этого подхода была работа Питера Л. Бергера и Томаса Лакманна Социальное конструирование реальности (1966), в которой утверждалось, что два момента создания институтов и поддержания институтов аналитически различны, даже если они могут на практике совпадают.Создание институтов предполагает активную деятельность человека, в то время как поддержание предполагает социализацию будущих поколений, чтобы они считали институты, созданные их предшественниками, законными и постоянными. Примером противоположного подхода является работа Энтони Гидденса Конституция общества (1984), в которой утверждается, что структуру и деятельность следует рассматривать не как отдельные друг от друга, а как две части одного и того же процесса, который он назвал структурированием. .Люди производят и воспроизводят правила социальной жизни способами, которые соответствуют правилам социальной жизни.

С другой стороны, это были попытки отдать предпочтение структурализму над волюнтаризмом, и наоборот, при сохранении того и другого. Утонченная версия прежнего баланса происходит от произведений Пьера Бурдье. Бурдье утверждал, что деятельность человека — это переменный продукт социальной структуры, опосредованный телесными особенностями и критериями суждения, которые Бурдье назвал хабитусом .Habitus структурирует индивидуальные предпочтения и действия и сам структурируется обучением в определенных социальных контекстах. С этой точки зрения притязания на свободу действий — будь то академические наблюдатели или наблюдаемые люди — являются результатом структурных процессов. В качестве альтернативы волюнтаризм может включать в себя структурализм, как в книге Патриции Хилл Коллинз Black Feminist Thought (2000). Коллинз утверждал, что бессильные часто являются хитрыми наблюдателями за работой общества и активными агентами сопротивления.Постоянное подчинение является продуктом непрерывных усилий других людей по доминированию, и даже бессильные участвуют в этой «матрице доминирования», когда они работают, чтобы защитить свои привилегии, какими бы скудными они ни были (Collins 2000, стр. 227–229, 273– 277). Подразумевается, что структуралистские утверждения — будь то среди наблюдателей или наблюдаемых — являются волюнтаристскими актами господства, которые затемняют радикальный потенциал волюнтаристской трансформации.

Эти подходы обычно упоминаются как способ обозначить интеллектуальную принадлежность, и их только начинают сопоставлять и сравнивать.Остается неясным, какие стандарты можно использовать для оценки волюнтаризма и структурализма.

СМОТРИ ТАКЖЕ Blumer, Herbert; Бурдье, Пьер; Конт, Огюст; Гидденс, Энтони; Интеракционизм, символический; Социальный конструктивизм

Бергер, Питер Л. и Томас Лакманн. 1966. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания . Нью-Йорк: Даблдэй.

Блумер, Герберт. 1969. Символический интеракционизм: перспектива и метод .Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл.

Бурдье, Пьер. 1990. Логика практики . Пер. Ричард Найс. Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета.

Коллинз, Патрисия Хилл. 2000. Черная феминистская мысль: знание, сознание и политика расширения возможностей . 2-е изд. Нью-Йорк: Рутледж.

Конт, Огюст. [1839] 1975. Physique sociale: Курс позитивной философии, leçons 46 à 60 [Социальная физика: Курс позитивной философии, уроки 46–60].Пэрис: Германн.

Эмирбайер, Мустафа и Анн Миш. 1998. Что такое агентство? Американский журнал социологии 103 (4): 962–1023.

Фукс, Стефан. 2001. Вне агентства. Социологическая теория 19 (1): 24–40.

Гидденс, Энтони. 1984. Конституция общества . Беркли: Калифорнийский университет Press.

Мартин, Джон Леви. 2003. Что такое теория поля? Американский журнал социологии 109 (1): 1–49.

Чарльз Курцман

Фантазия о волюнтаризме: журнал о демократии

Идеология — это не только понимание прошлого, но и формирование будущего.А консерваторы рассказывают себе историю, по правде говоря, сказку о прошлом, о том, каким мир был и может снова стать при республиканской политике. Эта история о том, как люди смогли застраховать себя от рисков, присущих современной жизни. Еще до Великого общества, до Нового курса и даже до прогрессивной эры все было лучше. До того, как государство взяло на себя роль социального страхования, отдельные лица и частная благотворительная организация делали все необходимое, чтобы застраховать людей от жизненных невзгод; если бы у них был шанс, они могли бы сделать это снова.

Это видение всегда было неотъемлемой частью господства консерваторов. Он существовал в 1980-х годах, когда президент Рейган объявил: «Размер федерального бюджета не является подходящим барометром общественного сознания или благотворительности» и призвал к добровольности, чтобы заполнить зияющие бреши в системе социальной защиты. Это стало явным в 1990-х годах, в частности, в книге Марвина Оласки « Трагедия американского сострадания », трактате, получившем признание таких авторов, как Ньют Гингрич и Уильям Беннетт, которые утверждали, что чисто частная система благотворительных и добровольных организаций девятнадцатого века действительно действовала. лучшая работа, обеспечивающая общее благо, чем государство всеобщего благосостояния двадцатого века.Эта идея также лежит в основе бюджета Пола Райана, который направлен на передачу и сокращение федерального правительства быстрыми темпами, чтобы сеть безопасности не превратилась «в гамак, убаюкивающий трудоспособных людей в жизни зависимости и самодовольства, истощающий их. их воли и их побуждений максимально использовать свою жизнь ». Именно на это ссылается сенатор от штата Юта Майк Ли, когда говорит, что «альтернативой большому правительству является не маленькое правительство», а «добровольное гражданское общество». Поскольку консерваторы сталкиваются с возможностью постоянного демократического большинства, подпитываемого изменением демографической ситуации, они понимают, что уходит время на их заветный проект по демонтажу федерального государства всеобщего благосостояния.

Но это консервативное видение социального страхования неверно. Это неверно с исторической точки зрения; он игнорирует сложное взаимодействие между государственным и частным социальным страхованием, которое всегда существовало в Соединенных Штатах. Он полностью упускает из виду, почему рухнула старая система и почему на ее место была поставлена новая. Он не может понять, как Великая рецессия показала государство всеобщего благосостояния в его самом необходимом виде и что добровольная система потерпела бы неудачу при тех же обстоятельствах. Самое главное, это указывает нам неверное направление.За последние 30 лет были предприняты попытки отодвинуть политическую повестку дня от возможностей государства и перейти к частным механизмам снижения рисков, с которыми мы сталкиваемся в мире. Эти усилия исчерпаны, и будущие усилия потребуют большей, а не меньшей роли общественности.

Помимо необходимости выкачать воображаемый ландшафт современных правых, либералам также необходимо реформировать свой проект. Либералам нужно вернуть общественность. Либералам необходимо уметь сформулировать, что государство всеобщего благосостояния преуспело в точности так, как система частного страхования потерпела неудачу во время Великой депрессии.Каким бы неоднородным и неоднородным оно ни было, сегодняшнее государство всеобщего благосостояния поддерживало экономику во время Великой рецессии и по-прежнему способно обеспечить широкую безопасность для американского народа.

Это также требует, чтобы либералы отстаивали свое собственное определение благотворительности, основанное на равенстве, которое может процветать, когда общество управляет рисками, с которыми мы сталкиваемся, а не на неравенстве, порожденном частной формой зависимости. Как сказал президент Трумэн в своем обращении по радио в 1946 году, чтобы начать ежегодную кампанию по сбору средств Community Chest, предшественника сегодняшнего United Way:

Мне нравится слоган кампании этого года: «Все дают, все получают выгоду».Это знаменует собой существенное изменение в нашем понимании слова «благотворительность». Сегодня наши пожертвования в общинный фонд — это не милостыня, которую немногие богатые раздают бедным. Это правительство посредством своей программы общественного благосостояния давно приняло на себя ответственность за то, чтобы ни один гражданин не столкнулся с голодом, безработицей или безнадежной старостью. Слово «милосердие» вновь обрело свое старое истинное значение — доброжелательность к ближнему; братства, взаимопомощи, любви.

Государство делает много вещей, но в этом эссе особое внимание будет уделено его роли в обеспечении социального страхования от рисков, с которыми мы сталкиваемся.В частности, мы рассмотрим то, что прогрессивный экономист и актуарий И.М.Рубинов описал в 1934 году как «Четыре всадника Апокалипсиса»: «несчастный случай, болезнь, старость, потеря работы. Это четыре всадника, грубо оседлавшие жизни и состояния миллионов наемных рабочих в каждом современном промышленном сообществе ». Это было то самое зло, которое Трумэн выделил в своей речи. И это те недуги, с которыми Социальное обеспечение, Медикэр, Медикейд, продовольственная помощь и другие наши государственные системы социального страхования решили бороться в рамках Нового курса и Великого общества.

За последние 30 лет роль государства в социальном страховании уступила место идее о том, что частные учреждения будут расширяться для покрытия этих рисков. Однако наша нынешняя система частного страхования на рабочем месте быстро разваливается. После этого нам придется сделать выбор между расширением роли государства или фантазией о добровольной защите. Мы должны понять, почему эта добровольная система вообще не сработала, чтобы доказать роль государства в борьбе с Четырьмя всадниками.

Социальное страхование до Великой депрессии

Одна из проблем консервативного взгляда на благотворительность состоит в том, что оно предполагает, что правительство не принимало участия в управлении рисками и социальном страховании с самого начала. Он воображает, что есть некий золотой период, к которому можно вернуться, свободный от какого-либо государственного вмешательства. Как сказал сенатор Ли: «С самого основания мы не только вели войну с бедностью — мы побеждали». Как мы это сделали? По словам Ли, это было с нашим «добровольным гражданским обществом».«Мы начали проигрывать только тогда, когда вмешалось правительство.

Этого никогда не было, и за последние несколько десятилетий было проведено значительное количество исследований, чтобы опровергнуть миф о безгражданстве девятнадцатого века и заново открыть утраченную роль государства в мире до Нового курса.

След правительства всегда рос вместе с остальным обществом. Государственная почта помогла объединить национальное гражданское общество, которое Алексис де Токвиль нашел и прославил во время своих путешествий по Соединенным Штатам.От тарифных барьеров до континентальной системы железных дорог и образованной рабочей силы, выходящей из школ, предоставляющих земельные наделы, — растущая промышленная мощь Соединенных Штатов всегда сочеталась с ростом правительства. На протяжении девятнадцатого века правительство играло важную роль в оказании помощи при стихийных бедствиях после пожаров, наводнений, штормов, засух, голода и многого другого.

Управление бизнес-рисками с помощью закона имело решающее значение в построении капиталистической экономики XIX века.Корпорация с ограниченной ответственностью, например, позволила значительно расширить пассивные инвестиции, которые обеспечили необходимый оборотный капитал для бизнеса. Чарльз Уильям Элиот, президент Гарвардского университета, назвал это «самым эффективным юридическим изобретением для деловых целей, сделанным в девятнадцатом веке». Законы о банкротстве были приняты вслед за экономическим кризисом девятнадцатого века, чтобы распределить убытки и помочь экономике двигаться вперед.

Что касается конкретно социального страхования, историк Майкл Кац документально подтвердил, что на протяжении всей истории нашей страны всегда существовало смешанное государство всеобщего благосостояния, состоящее из частных и государственных организаций.Помощь на открытом воздухе, или денежная помощь вне учреждений, была ранней юридической обязанностью американских городов, округов и приходов с колониальных времен до начала девятнадцатого века. В тот период эти вопросы обычно решались через вопросы «урегулирования». Община несла ответственность за оказание помощи нуждающимся местным членам, определяемым как те, кто поселился там. В индустриальном обществе это становилось все труднее, поскольку люди перемещались туда и сюда в поисках работы и были вынуждены покинуть общины, когда не могли ее найти.

Следующей крупной инициативой было строительство домов для престарелых правительствами штатов, особенно в начале девятнадцатого века. Основная идея заключалась в том, что, заставляя людей, нуждающихся в помощи, жить в ночлежках с довольно суровыми условиями жизни, будет меньше претендентов. В конечном итоге этого не произошло, поскольку трудоспособные люди все еще искали эти богадельни, особенно когда работа была вялой, а безработица высокой. Хуже того, эти учреждения стали по умолчанию опорой для сирот, психически больных и пожилых людей, не имеющих дохода или семьи, чтобы их содержать.

Как задокументировала политолог Теда Скочпол, до Нового курса было также множество примеров государственных программ социального страхования. После Гражданской войны Конгресс установил продуманную систему пенсий для ветеранов. На пике своего развития в 1910 году эта де-факто система пенсионного обеспечения по инвалидности и старости обеспечивала льготами более 25 процентов всех американских мужчин старше 65 лет, что составляло четверть расходов федерального правительства. В период с 1911 по 1920 год в 40 штатах были приняты законы, устанавливающие «материнские пенсии» для одиноких женщин с детьми.Эти программы предусматривали выплаты нуждающимся овдовевшим матерям, чтобы они могли обеспечивать своих детей.

Но на рубеже веков действительно существовала система добровольного социального страхования. В книге «« От взаимной помощи к государству всеобщего благосостояния »историк Дэвид Бейто пишет, что в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков по всей Америке существовали тысячи братских обществ. Эти общества были организованы по религиозному, этническому и другим признакам.Они также были наиболее распространенными поставщиками страховки и помощи до Нового курса. Как правило, они покрывают расходы на похороны и выплачивают немного больничных. Они были особенно важны для низкооплачиваемых работников и играли большую роль в страховании, чем благотворительные или социальные учреждения. Политически и социально раздробленные, они не играли никакой роли в призывах к общественной роли в социальном страховании. Эти учреждения продолжают оставаться в центре внимания консерваторов.

Но у этих обществ было несколько серьезных проблем.Во-первых, они были изолированы и изолированы по регионам. Эти формы страхования не существовали в местах, где не было плотных городов, промышленности или глубоких этнических и иммигрантских общин. Даже в штатах с крупными городами и процветающими отраслями промышленности, такими как Калифорния и Нью-Йорк, только 30 процентов работников имели какое-то медицинское страхование посредством братских методов. Более того, программы были фрагментированы и обеспечивали лишь частичное страхование.

Кроме того, это были программы, предназначенные для работающих мужчин — по большей части они не касались женщин.Например, в договорах медицинского страхования прямо не предусматривалось покрытие беременности, родов или ухода за детьми (в то время это считалось обязанностями женщин). Доктора, которых нанимали приюты, часто считали оказывающими некачественную помощь. И в большинстве этих обществ были возрастные ограничения. Лица старше 45 лет, как правило, исключались, а те, кто не участвовал, получали более высокие ставки. Те, кто уже имел слабое здоровье, были исключены через медицинские осмотры. Существовали максимальные и минимальные ограничения на размер пособий, в результате чего долгосрочная нетрудоспособность не покрывалась.Еще в 1930 году пособия по старости составляли всего 2,3 процента социальных пособий, выплачиваемых братскими организациями. Таким образом, хотя они были широко распространены в течение всего этого периода времени, они никогда не обеспечивали более чем небольшую часть реального и надежного социального страхования. Как в то время заключил Фонд Рассела Сейджа, частные общества выступают «как осязаемое выражение остро ощущаемой потребности, слабый инструмент для выполнения долга, превышающего его собственные возможности».

Эта потребность была частично тем, что привело к прогрессивному движению.У частной благотворительности просто не было достаточной широты и глубины, чтобы по-настоящему ответить Четырем всадникам в эту индустриальную эпоху, и прогрессисты видели большую роль правительства в решении этих проблем.

Одна из причин, по которой прогрессисты обратились к государству с просьбой о предоставлении социального страхования, заключалась в том, что оно считалось обязательным. Сделав его универсальным, можно было бы включить в него низкооплачиваемых рабочих. Кроме того, принуждение работодателей к участию было справедливым, потому что они напрямую выиграли бы от такого покрытия.Как утверждал Рубинов, американские рабочие «должны научиться видеть, что у них есть право навязать по крайней мере часть затрат и потерь, связанных с болезнью, на промышленность и общество в целом, и они могут сделать это только тогда, когда они потребуют, чтобы государство использовало свои средства». сила и авторитет, чтобы помочь им, по крайней мере косвенно, с такой же энергией, как и для поддержки интересов бизнеса ». Из-за всего этого страхование преследовало прямую общественную цель и, в свою очередь, должно предоставляться публично.
Первоначальный аргумент
Progressives в пользу социального страхования также не сводился к простому перераспределению.Вместо этого они рассматривали социальное страхование как общественный интерес. Страхование для защиты от бедности, болезней, безработицы и других рисков для жизни принесет пользу как отдельным людям, так и широкой общественности. Сторонники прогресса утверждали, что все стороны заинтересованы в эффективном страховании.

Прогрессивное движение сделало некоторые первые шаги, включая систему законов о компенсациях рабочим. Но социальному страхованию было трудно выйти за пределы этой точки. Попытки пройти государственное здравоохранение потерпели неудачу на уровне штата, особенно в Нью-Йорке, поскольку им противостояли некоторые трудовые интересы, деловые интересы и врачи.Историки спорят о том, что было причиной отсутствия движения по государственному страхованию, споря о том, какое сочетание индивидуалистической этики, слабости рабочего движения, власти корпоративных элит, недостатков государственной бюрократии и враждебности к политике патронажа было виновато. . Независимо от причины, Соединенным Штатам придется подождать до Великой депрессии, чтобы сформировать полноценную общественную роль.

Социальное страхование и новый курс

Если Прогрессивное движение помогло сократить сложную систему добровольных братских обществ, Великая депрессия почти убила его.Великая депрессия нанесла один-два-три удара, что сделало ее уникальной способной разрушить эту частную инфраструктуру поддержки. Спрос на поддержку доходов резко вырос как раз в тот момент, когда Депрессия сократила предложение частной помощи. И обычный способ, которым рабочие справлялись с плохими временами — увеличивать количество отработанных часов, — не подходил во время массовой безработицы.

Неформальные сети местной поддержки, от церквей до этнических групп, были захвачены во время Великой депрессии.Этнические благотворительные общества, строительные и ссудные ассоциации, братские страховые полисы, банковские счета и кредитные механизмы — все они имели высокий уровень неудач. Все братские страховые общества, которые служили якорями своих сообществ в 1920-е годы, либо рухнули, либо вынуждены были отказаться от своих услуг из-за высокого спроса и сокращения ресурсов. Помимо того факта, что страхование было недоступно, это имело серьезные последствия для расходов, поскольку были сокращены ростовщичество, а также пособия по болезни и травмам.

Первоначальный ответ администрации Гувера на Великую депрессию заключался в том, чтобы дополнить частную помощь без создания программ постоянного государственного социального страхования, которые возникнут в результате Нового курса. Целью Гувера было поддержать, по словам историка Эллиса Хоули, «нестатистскую альтернативу атомистическому индивидуализму, романтические образы волюнтаризма как более истинно демократичного, чем любые действия правительства, и оптимистические оценки способности частного сектора к благотворным действиям правительства. .Как сказал президент Гувер в 1931 году, как и консерваторы сегодня, любой ответ на экономический кризис должен «поддерживать дух милосердия и взаимопомощи посредством добровольных пожертвований», чтобы он поддержал его.

Как ни благородна эта цель, она не удалась. Чем больше Гувер опирался на частные агентства, тем большее сопротивление он находил. Частные фирмы и промышленность не хотели играть роль, которую возложило на них правительство, и даже те, которые действительно считали трудным, если не невозможным, выполнение этих обязанностей.Красный Крест, например, не хотел выходить за рамки оказания помощи при стихийных бедствиях. Другие группы, такие как Ассоциация общинных сундуков и советов, не были заинтересованы в попытках координировать фонды на национальном, а не на местном уровне. Гувер понимал, что частная благотворительность не дойдет до сельской местности, но нельзя было убедить частные благотворительные организации удовлетворить эти потребности.

Позже он отступил, создав Корпорацию финансирования реконструкции для предоставления чрезвычайных кредитов оказавшимся в затруднительном положении агентствам по оказанию помощи, а также банкам и железным дорогам.Однако эти ссуды не предоставлялись до начала 1933 года. Гувер, по словам Хоули, допустил появление Нового курса из-за своего «нежелания признать, что частный сектор по своей природе был неспособен самостоятельно удовлетворить спрос на социальные услуги. ”

Что особенно важно отметить, так это то, что в конце концов и бенефициары братских обществ, и сами частные благотворительные организации приветствовали этот переход. Во время Великой депрессии граждане, особенно представители белых этнических сообществ в крупнейших городах, наблюдали, как массовая безработица разрушала институт за институтом.Сеть частных организаций, от братских обществ до банков и благотворительных организаций, не выдержала Великой депрессии.

Как описано в книге Лизабет Коэн « Принятие нового курса» , эти белые этнические общины обратились к «Новому курсу», чтобы обеспечить основу безопасности, которую их добровольные общества не смогли предложить во время глубокой рецессии. В результате распада добровольных обществ, от которых они зависели, семьи рабочего класса обратились к правительству и профсоюзам за защитой от нестабильных банков и рисков Четырех Всадников.

Этот переход также наблюдается в частных благотворительных организациях того времени. Возьмем трактат 1934 года Линтона Свифта, лидера Американской ассоциации семейного благосостояния (FWAA), объединяющей сотни добровольных социальных агентств. До Великой депрессии FWAA была также средством сопротивления общественным усилиям по борьбе с бедностью и помощи. FWAA и другие общественные группы выступили против общественной помощи бедным, опасаясь, что из этого могут быть построены машины политического покровительства.Они также были обеспокоены тем, что потеряют способность стигматизировать или защищать различные группы населения; играя роль в определении того, кто не заслуживает помощи, они могли защитить тех, кого они считали достойными своей поддержки. Они опасались, что государственная помощь заклеймит всех.

Но к 1934 году его взгляды кардинально изменились. Как писал Свифт в начале своей книги, «в настоящее время существует общее признание основной ответственности местного, государственного и национального правительства за сокращение безработицы и аналогичные потребности.«Это не удивительно. Учреждения-члены FWAA обнаружили, что в период с января 1929 года по январь 1930 года количество их дел подскочило примерно на 200 процентов. Дело было не только в Swift; как писала в 1939 году Жозефина Браун, которая первоначально была социальным работником, но позже присоединилась к Администрации прогресса работ Нового курса, «в течение первых двух лет, с 1929 по 1931 год, частные семейные агентства предприняли отважную попытку нести ошеломляющую нагрузку и, при этом, величайшее давление, чтобы оправдать веру своих лидеров в превосходство их методов над методами государственной системы «пособий по безработице»… [но к 1931 году] стало настолько очевидно, что пособие по безработице должно быть публичным.”

Обратите внимание, что заявление Свифта — не то же самое, что сказать, что больше нет необходимости в частной благотворительности. Напротив, он утверждал, что добровольный частный сектор «удовлетворит человеческие потребности, которые еще не признаны большинством общественности как жизненно важные или заслуживающие поддержки общества». Теперь благотворительные организации будут рассчитывать на то, что государство всеобщего благосостояния позаботится об абсолютной бедности и общих условиях социального страхования, в то время как благотворительные организации могут заполнить целевые, узкие, но важные пробелы в этой широкой базовой линии покрытия.

Именно это они и сделали в течение десятилетий после Великой депрессии. Как историк Эндрю Моррис описывает в «Пределы волюнтаризма », члены FWAA начали добавлять термин «услуга» к своим названиям, а также «благосостояние», оба из которых предполагали предприятия по формированию характера. Также были предприняты активные шаги по консультированию по вопросам брака и другим способам дополнить гражданскую жизнь, помимо предоставления самого необходимого. Государство всеобщего благосостояния не просто вытеснило частную благотворительность, а позволило ей развиваться и становиться более целевой.Между государственным и частным секторами возникнет новая договоренность, при которой государственный сектор возьмет на себя тяжелый вес, который частный сектор больше не может выдерживать.

Почему государственное страхование лучше

Имея эту историю в руках, стоит выдвинуть общую теорию, объясняющую, почему добровольный сектор имеет ограничения в предоставлении социального страхования, которых нет у государства. Экономика как область экономики широко теоретизирует концепцию сбоев рынка или моментов, когда рынки не распределяют ресурсы эффективно.В нем также описаны неудачи правительства, особенно в теории «общественного выбора» под влиянием либертарианцев. Такое внимание к рынкам и правительствам делает исследование добровольного сектора недостаточно теоретизированным. В свою очередь, отсутствие критического внимания приводит к предположениям, что добровольческий сектор может решить проблемы, которые он не может.

Но Великая рецессия предлагает прекрасный пример того, почему добровольческий сектор не может решить эти проблемы. Если такие люди, как Майк Ли, правы, то начало Великой рецессии было бы как раз тем моментом, когда частная благотворительность активизировалась.Но на самом деле частные пожертвования упали с началом Великой рецессии. В целом пожертвования упали на 7 процентов в 2008 году, а в 2009 году — еще на 6,2 процента. В 2010 и 2011 годах наблюдался лишь небольшой рост, хотя безработица оставалась очень высокой. Доля пожертвований также упала в процентах от ВВП (даже при сокращении ВВП) с 2,1 процента в 2008 году до 2,0 процента в 2009-2011 годах (пиковый показатель составлял 2,3 процента в 2005 году).

Как показали исследования Роберта Райха и Кристофера Ваймера, снижение произошло по всем источникам и затронуло почти все типы некоммерческих организаций.В 2008 году частные лица пожертвовали на 8 процентов меньше, чем в предыдущем году, а в 2009 году объем пожертвований снизился еще на 3,6 процента. В период с 2008 по 2010 год объем пожертвований на благотворительность упал на 21 процент. Взносы корпораций упали в 2008 году, а затем увеличились лишь медленно. Фонды также жертвовали меньше во время Великой рецессии, даже несмотря на то, что у них есть законные выплаты и операционные правила, которым нужно следовать, которые, по-видимому, ограничат это.

Появились яркие пятна — например, увеличились пожертвования в продовольственные банки.Но по мере того как экономика перешла от свободного падения в 2008 году к стагнации в 2010 году, частная благотворительность все еще оставалась в депрессивном состоянии. Хуже того, когда волна жесткой экономии обрушилась на правительства штатов и местные органы власти — со значительным сокращением расходов и увольнениями работников государственного сектора — государство усилило давление на частную благотворительность, чтобы восполнить пробелы в социальной работе.

Почему это укол не так сильно, как могло бы быть? Из-за роли, которую сыграло федеральное правительство. «Автоматические стабилизаторы», ключевая инновация в политике государства всеобщего благосостояния, должны были восполнить пробел.Автоматические стабилизаторы — это такие политики, как страхование по безработице и продовольственная помощь, которые поддерживают минимальный уровень доходов и безопасность людей, что позволяет увеличить расходы, когда экономика входит в рецессию. Эта способность автоматически повышать покупательную способность является важным и эффективным ответом на рецессию. Эти стабилизаторы, в свою очередь, также автоматически снижаются, когда экономика начинает восстанавливаться.

В течение 2009 года, когда прекратилась деятельность частных благотворительных организаций, автоматические стабилизаторы быстро расширились с 0.От 1 процента ВВП до 2,2 процента ВВП — или число, примерно соответствующее всем благотворительным пожертвованиям в Соединенных Штатах. Это было непосредственно нацелено на районы, наиболее пострадавшие от безработицы, и помогало наиболее нуждающимся — усилия, которые, как мы видели, частная благотворительность делает лишь частично. Как пришли к выводу экономисты Goldman Sachs, этот сдвиг имел решающее значение и, наряду с усилиями правительства по предотвращению краха банковского сектора и расширением денежно-кредитной политики Федеральной резервной системы, был основной причиной того, что Великая рецессия не стала второй Великой рецессией. Депрессия.

Имея это в виду, мы можем исследовать, почему добровольные усилия постоянно терпят неудачу. Несмотря на общее недооценку добровольческого сектора, ученый Лестер Саламон в 1980-х годах действительно построил теорию «добровольных неудач», чтобы противопоставить им неудачи рынка и правительства. Теория состоит из трех частей, которые особенно выделяются после Великой рецессии.

Первый — это то, что Саламон описывает как благотворительную недостаточность . Это происходит, когда добровольный сектор не может генерировать достаточно ресурсов для обеспечения социального страхования в достаточных масштабах, что, как уже отмечалось, именно то, что произошло в 2008 году.Здесь также есть проблема географического охвата. Как обнаружил Гувер, в одних местах благотворительность будет существовать более широко, чем в других; у правительства есть возможность предоставить более универсальный базовый уровень охвата.

Но дело не только в деловом цикле. Вторая проблема, которую назвал Саламон, — это благотворительный партикуляризм . Частная благотворительность имеет тенденцию сосредотачиваться только на определенных группах, особенно на группах, которые считаются либо «заслуживающими», либо подобными в группах.Действительно, в одном рассказе, в этом весь смысл частной благотворительности. Самая большая отдельная категория благотворительных пожертвований в Соединенных Штатах идет не на заботу о бедных, а на поддержание религиозных организаций (32 процента пожертвований). Используя очень щедрые предположения, Центр филантропии Университета Индианы обнаружил, что только треть благотворительных взносов на самом деле идет бедным. Практически по определению будут люди, которым нужен доступ к социальному страхованию, которые останутся вне такой целевой помощи.

Третий элемент добровольного отказа, имеющий значение здесь, — это благотворительный патернализм . Вместо благотворительности, представляющей собой чисто спонтанную реакцию гражданского общества или сообщества равных, реагирующих на проблемы, связанные с общим достоянием, на практике непропорционально большая власть находится в руках тех, у кого больше всего ресурсов. Этот узкий контроль над благотворительными ресурсами, в свою очередь, направляет помощь на удовлетворение интересов и потребностей тех, кто уже обладает большой властью.Яркие примеры этой добровольной неудачи можно увидеть в количестве благотворительных пожертвований, которые идут на политическую защиту или в элитные колледжи, чтобы помочь обеспечить поступление для и без того привилегированных детей, даже если потребности действительно отчаявшихся не удовлетворяются.

На базовом уровне большая часть наших элитных благотворительных пожертвований связана с сигнализацией статуса, особенно в виде пожертвований элитным культурным и образовательным учреждениям. И во многом это также касается политической мобилизации для достижения целей, благоприятных для богатых элит.Как однажды написал судья Ричард Познер, благотворительный фонд «является совершенно безответственным учреждением, никому не подотчетным», что очень напоминает наследственную монархию. Зачем нам отдавать способность всего нашего общества управлять смертельными рисками, с которыми мы сталкиваемся, в руки такого существа?

Все дают, все получают выгоду

Система социального страхования США всегда представляла собой гибрид государственного и частного секторов. За последние 30 лет появилось значительное политическое движение, стремящееся снизить роль общества в надежде, что его заменит чисто частный мир социального страхования.

Но этот частный мир социального страхования дает трещину после Великой рецессии и меняющейся экономики. По данным переписи, охват медицинским обслуживанием работодателей снизился с 64 процентов рабочей силы в 1997 году до 56 процентов в 2010 году. Частные сберегательные механизмы не выглядят способными предотвратить бедность в пожилом возрасте, с типичным 401 (k) владением. менее 13 000 долларов в 2008 году. Вместо этого они кажутся скорее способом пролить налоговые льготы на и без того состоятельных людей, при этом 80 процентов налоговых льгот для 401 (k) s и IRA достаются 20 процентам самых богатых американцев и только 7 процентам доходит до 60 процентов.Более того, частные благотворительные пожертвования не смогли справиться с вызовом Великой рецессии.

Это возвращает нас к видению президентом Трумэном истинной благотворительности. Роль общества в борьбе с «Четырьмя всадниками» посредством социального страхования не убивает частную благотворительность. Это позволяет ему полностью развиваться. Это позволяет частной благотворительной организации предоставлять целевую и оперативную помощь отдельным лицам и сообществам, вместо того, чтобы брать на себя огромное тяжелое бремя снижения уровня незащищенности доходов в современную эпоху.Государство государственного социального страхования дает каждому человеку безопасность, необходимую для принятия рисков, что обогащает как нашу экономику, так и наше общество. И это также устанавливает основу равенства и солидарности между всеми гражданами, так что благотворительность улучшает жизнь менее удачливых, а не заставляет их полагаться на тех, у кого есть деньги и удача.

Политика вытекает из этих обязательств. Поскольку частные пенсии исчезают, а 401 (k) s и другие накопительные средства показывают, что они не справляются с задачей обеспечения нашей пенсии, расширение социального обеспечения для восполнения этого пробела станет необходимым шагом.Поскольку федеральное правительство лучше подходит для удовлетворения этих потребностей, чем государство, федерализация как Medicaid, так и страхования по безработице также должна рассматриваться как основа этой политической платформы. Федеральное правительство может лучше контролировать расходы с помощью своих рычагов, чем отдельные штаты; это послужило бы более надежной опорой в слабые экономические времена; и это освободило бы штаты от одной из их самых больших (и быстрорастущих) затрат. Если бы программы SNAP или пособия по безработице были заблокированы в программах исключительно на уровне штата, как того хотели консерваторы, они бы никак не справились с бременем Великой рецессии.

Но социальное страхование — это не просто набор программ. Это отражение того, кто мы есть и как мы собираемся преодолевать риски современной эпохи. Вопреки идеализированным представлениям консерваторов, «Четыре всадника» от несчастных случаев, болезней, старости и безработицы не будут — и никогда не были — отражены сугубо частными средствами. Только энергичный общественный резонанс, основанный на видении Трумэна благотворительности, может обеспечить нам безопасный переход в процветающее будущее.

Неоволюнтаризм Аминторе Фанфани как экономическая доктрина и теория истории

Автор

Abstract

Настоящая статья направлена на исследование неоволюнтаристского подхода Аминторе Фанфани, точки зрения, которая принимает форму зрелой теории истории и столь же зрелого экономического видения и которая, по мнению Фанфани, представляет собой заключение многовековой давности. путь совершенствования экономической мысли, историческую реконструкцию которой Фанфани активно изучал в течение 30-40-х гг.В статье сначала будет изложена неоволюнтаристская перспектива, которую мы можем вывести из исследований Фанфани конца 1930-х годов, а затем будет рассмотрен его наиболее значительный вклад в историю экономической мысли — это его ранние исследования происхождения капиталистического духа и последующие из них об истории экономических доктрин, которые в конечном итоге предоставят историографическое оправдание самому неоволюнтаризму. Мы полагаем, что именно из этих исследований наиболее четко вытекают черты культурного характера Фанфани и предпосылки его более поздней политической приверженности

Рекомендуемая ссылка

Омар Оттонелли, 2016.« За пределами волюнтаризма и натурализма: неоволюнтаризм Аминторе Фанфани как экономическая доктрина и теория истории », Il Pensiero Economico Italiano, Fabrizio Serra Editore, Pisa — Roma, vol. 24 (2), страницы 125-149.
Обозначение: RePEc: pei: journl: v: 24: y: 2016: 2: 9: p: 125-149
Скачать полный текст от издателя

Поскольку доступ к этому документу ограничен, вы можете поискать его другую версию.

Исправления

Все материалы на этом сайте предоставлены соответствующими издателями и авторами.Вы можете помочь исправить ошибки и упущения. При запросе исправления укажите идентификатор этого элемента: RePEc: pei: journl: v: 24: y: 2016: 2: 9: p: 125-149 . См. Общую информацию о том, как исправить материал в RePEc.

По техническим вопросам, касающимся этого элемента, или для исправления его авторов, названия, аннотации, библиографической информации или информации для загрузки, обращайтесь: (Карло Криштиану). Общие контактные данные провайдера: http://www.libraweb.net .

Если вы создали этот элемент и еще не зарегистрированы в RePEc, мы рекомендуем вам сделать это здесь.Это позволяет связать ваш профиль с этим элементом. Это также позволяет вам принимать возможные ссылки на этот элемент, в отношении которого мы не уверены.

У нас нет ссылок на этот товар. Вы можете помочь добавить их, используя эту форму .

Если вам известно об отсутствующих элементах, цитирующих этот элемент, вы можете помочь нам создать эти ссылки, добавив соответствующие ссылки таким же образом, как указано выше, для каждого элемента ссылки. Если вы являетесь зарегистрированным автором этого элемента, вы также можете проверить вкладку «Цитаты» в своем профиле службы авторов RePEc, поскольку там могут быть некоторые цитаты, ожидающие подтверждения.

Обратите внимание, что на фильтрацию исправлений может уйти несколько недель. различные сервисы RePEc.

Возвращение к волюнтаристским политическим обязательствам
Abstract
Ни одна защита либерально-демократического государства не может обходиться без политических обязательств, однако существующие теории не могут обеспечить успешное объяснение обязательств. Существующие теории долга не могут ни парировать критику конкурирующих теорий, ни опровергать нападки философских анархистов на обязательство.Чтобы продвинуть вперед обсуждение обязательства, эта диссертация предлагает альтернативное решение «волюнтаристского парадокса» либерально-демократического политического обязательства. В то время как либеральные представления об индивиде требуют, чтобы любое обязательство подчиняться принималось добровольным действием, индивиды добровольно не принимают на себя обязательства достаточно часто, чтобы поддерживать требования легитимности. В ответ на этот парадокс большинство ученых выдвигают недобровольные оправдания для общего обязательства подчиняться, в то время как философские анархисты отрицают, что такое обязательство вообще существует.Напротив, я утверждаю, что преодоление парадокса волюнтаризма требует радикально иного взгляда на политические обязательства. Таким образом, в то время как большинство теорий обязательства начинается с общего требования подчиняться и искать его источник, мой рассказ начинается с добровольного действия и спрашивает, какие требования оно может дать. Я показываю, что общепринятая цель политического обязательства порождает тупик между сторонниками обязательства и философскими анархистами, препятствует анализу демократического самоуправления и неточно изображает послушание и закон.Вместо этого я определяю политическое обязательство как добровольно предполагаемое «обязательное требование для принятия политических действий», более широкую категорию, которая также включает недобровольные обязанности. Я показываю, что волюнтаристское обязательство несовместимо с общим требованием подчиняться. Скорее, политическое обязательство касается всего разнообразия политических действий, которые можно добровольно совершить: это волюнтаристская практика, которая выражает свободу создавать, формировать и пересматривать социально-политические институты и практики.Такой подход к политическим обязательствам позволяет нам обратиться к часто игнорируемым особенностям либерально-демократической политики, поскольку он выходит за рамки требований, установленных государством, и учитывает индивидуальные действия, которые порождают эти требования. В либеральных демократиях добровольные действия государственных агентов разрабатывают, интерпретируют и обеспечивают соблюдение законов и политики, а люди влияют на государство, добровольно осуществляя свои права и предпринимая политические действия. Поскольку мой взгляд на политические обязательства связывает добровольно принятые требования с условиями политического самоопределения, он обеспечивает более прочную основу для либеральной демократии и облегчает анализ нормативных требований к политическим акторам.
Основное содержание
Загрузить PDF для просмотраПросмотреть больше

Дополнительная информация Меньше информации

Закрывать

Введите пароль, чтобы открыть этот PDF-файл:

Отмена Ok

Подготовка документа к печати…

Отмена

волюнтаристский подход — немецкий перевод — Linguee

Таким образом, было очевидно, что at a добровольный подход c o ul d не удалось […]
, поскольку это не гарантирует полного покрытия
[…]
предприятий и групп предприятий, ни минимальные условия, необходимые для функционирования такой системы.

etui.org

etui.org
Es war offensichtlich, d ass e in freiwilli ger Ansatz sch ei tern wr de , da hiermit […]
Weder All Unternehmen und Unternehmensgruppen
[…]
erfasst wrden noch Mindestbedingungen wren, die fr das Funktionieren eines solchen Systems notwendig sind.

etui.org

etui.org

Директива о рабочем времени на первый взгляд —
[…]
в соответствии с чем
[…] Стрик описывает как n e o — произвольный подход i n a , в соответствии с которым […]
директивы социальной политики
[…]
всегда сформулированы таким образом, что на практике они не действуют (Streeck 2001: 23).

library.fes.de

Die Arbeitszeitrichtlinie entspricht
[…]
auf den ersten Blick dem,
[…] was S tr eeck als « neo-voluntaristischen» Ansatz bez ei chne te, wo nach sozialpolitische […]
Richtlinien
[…]
regelmig so formuliert seien, dass sie praktisch keine Wirkung erzielten (Streeck 2001: 23).

library.fes.de

Неизбежно, что при t h e волюнтаристский подход p u rs ued, международный […]
рамочные соглашения должны сильно отличаться
[…]
в отношении содержания и процедур реализации.

library.fes.de
Eine unvermeidli ch e Fol ge des voluntaristischen Politikansatzes i st es, d as s Internationale […]
Rahmenvereinbarungen hinsichtlich
[…]
der Regelungsmaterien und Implementierungsverfahren sehr unterschied

library.fes.de

Как вы знаете, и как упомянула г-жа Баффет, t h e волюнтаристский подход o f t Европейский Союз позволил этому Агентству увидеть свет.
europarl.europa.eu
Wie Sie wissen — und auch Frau Buffet hat es vorhin nochmals erwhnt -, ist diese Agentur dank de s zielgerichteten W irkens der Europischen Union entstanden.
europarl.europa.eu

Географическое распределение материнских компаний, с которыми заключены международные рамочные соглашения, а также тот факт, что они сконцентрированы в Западной Европе, показывают, что успех -го i s добровольный p o li c y подход i s d ue не исключительно, а часто только в небольшой части транснациональной мобилизации профсоюзов и возможностей проведения кампаний.
library.fes.de
В ihrem Wirkungspotential Синде Internationale Rahmenabkommen Auch perspektivisch Kein Mittel цур Bearbeitung фон Globalisierungsproblemen, умирают AUS де forcierten м — UCH unternehmensinternen — Standortwettbewerb resultieren, sondern bestenfalls унд primr Ein Инструмент цур Strkung фон Arbeitnehmer- Und Gewerkschaftsrechten в Entwicklungsund Schwellenlndern .
library.fes.de

Как международный
[…] рамочные соглашения a r e добровольные i n c характер, все эти […]
фактора влияют на рамки стратегического
[…]
варианта доступны для глобальной федерации профсоюзов.

library.fes.de
A ng esich ts de s voluntaristischen C ha rak ters vo n Internationalen […]
Rahmenvereinbarungen Definieren all diese Faktoren den Mglichkeitsrahmen
[…]
от Strategie der Globalen Gewerkschaftsverbnde.

library.fes.de

По завершении этого перспективного исследования наиболее оцененным проектом стал проект «Трансграничная городская Виадрина
. […]
республика », главная особенность которого
[…] представляет собой привет gh l y voluntaristic a n d интегрирующее зрение […]
приграничного мегаполиса,
[…]
, в котором два города Франкфурт-на-Одере и Себице представлены как единый город с несколькими двуязычными школами, интегрированным общественным транспортом (трамваи), общественными объектами (велосипедные дорожки), совместными социальными центрами и совместным агентством по трудоустройству.

espaces-transfrontaliers.org

Am Ende dieser Zukunftsprojektion erwies sich das Projekt «Grenzberschreitende Stadtrepublik Viadrina» als jenes, das die grte Zustimmung
[…]
фанд; die Besonderheit desselben
[…] besteht i n ein er se hr voluntaristischen un d int egrat iv en Vision […]
des grenzberschreitenden Ballungsraums:
[…]
die beiden Stdte Frankfurt / Oder und S? Ubice erscheinen darin als eine groe Stadt mit mehreren bilingualen Schulen, gemeinsamem ffentlichen Verkehrsnetz (Straenbahn), ffentlichen Einrichtowamen (Radwegen), gemeinsamenberen Sozialmark.

espaces-transfrontaliers.org

В странах, где работают
[…] отношения — традиция al l y добровольно a n d конфликтно-ориентированная, […]
, такие как США и Великобритания,
[…]
профсоюзов склонны рассматривать международные рамочные соглашения как организационный инструмент.

библиотека.fes.de

Tendenziell neigen Gewerkschaften aus
[…] Lnde rn mit ein er voluntaristischen un d e her k on fliktren […]
Arbeitsbeziehungstradition (wie
[…]
z.B. in den USA und Grobritannien) dazu, Internationale Rahmenvereinbarungen strker als ein Instrument der gewerkschaftlichen Organisierung zu betrachten.

библиотека.fes.de

Вот почему Дон Ли до сих пор считается частью джазовой сцены
. […]
много места, хотя у него давно
[…] повернулся спиной к t h e voluntaristic v i rt uosity джаза (что […]
, это культ спонтанности).

tonus-music.ch

So wird Don Li vielerorts nach wie vor der Jazzszene
[…] zugerechnet, o bw ohl e r d er voluntaristischen Vi rtu osit t des Jazz […]
(также seinem Kult der Spontaneitt)
[…]
шляпа lngst den Rcken gekehrt.

tonus-music.ch

Широко известная «дружба» между
[…]
Германия и Франция не основаны на
[…] аналогичные интересы, но на a добровольно d e ci sion для продвижения […]
с европейской интеграцией.

fluesse-verbinden.net

Die vielgerhmte «Freundschaft» zwischen Deutschland und Frankreich basiert nicht etwa auf
[…]
hnlichen Interessen, sondern
[…] auf dem w illen tli che n, voluntaristischen Un ter neh men, di e europische […]
Интеграция voranzutreiben.

fluesse-verbinden.net

Тон
[…] это компромиссное разрешение n i s voluntaristic a n d положительное.
europarl.europa.eu

Der vorliegende
[…] Kompromissentchlieungsantrag i st in ei nem voluntaristischen und po sitiv en Ton gehalten.
europarl.europa.eu

Таким образом, Валлония и французское сообщество играют
[…] положительный a n d произвольный r o le в реализации […]
«ЕС 2020» экономический, социальный
[…]
и экологической стратегии, в разработке которой они принимали активное участие.

eutrio.be

eutrio.быть

In diesem Rahmen spielen Wallonie und die
[…]
Franzsische Gemeinschaft eine
[…] beispielhafte posi ti ve u и freiwillige Ro lle be i der […]
Umsetzung der Wirtschafts-, Sozial- und
[…]
Umweltstrategie EU 2020 «, an deren Ausarbeitung sie aktiv teilhatten.

eutrio.be

T h e voluntaristic , l ib Общая тональность гражданской интеграции в британском стиле не может быть отделена от более эксклюзивного профиля иммигрантов, которые будут ею обрабатываться.
focus-migration.de

focus-migration.de
Der liberale Tenor der britischen Integrationspolitik kann nicht vom vergleichsweise exklusiven Profil der anvisierten Zuwanderer abgelst betrachtet werden.
focus-migration.de

focus-migration.de

Мы решили использовать pt a voluntaristic p o li cy по отношению к арабо-мусульманскому […]
мира, и мы объединились со многими, чтобы раздать
[…]
то же послание, а именно, что разразившийся кризис и борьба с международным терроризмом никоим образом не могут считаться войной между цивилизациями.

europarl.europa.eu

Wir haben beschlossen, gegenber der
[…] arabisch-moslemis ch en W elt ei ne voluntaristische Po li tik zu f h ren, und […]
в Groer Zahl bermitteln wir
[…]
all die gleiche Botschaft, nmlich dass die ausgebrochene Krise und die Bekmpfung des international organisierten Terrorismus keinesfalls als ein Krieg zwischen den Kulturen hingestellt werden drfen.

europarl.europa.eu

Обновление этики добродетели, особенно на Севере
[…] Америка, обещает путь beyo nd a voluntaristic m o ra lity.
curia.op.org

curia.op.org

DieErneuerungderTugendethik, besonders в Нордамерике, verspricht
[…] einen W например, b er ein e voluntaristische M или l h inaus .
curia.op.org

curia.op.org

Ме re l y voluntaristic a p pl Введение корпоративной социальной ответственности не дало ожидаемых результатов.
socialistgroup.eu
Die re in freiwillige Wa hrnehmung der sozialen Verantwortung von Unternehmen hat nicht zu den erwarteten Ergebnissen gefhrt.
socialistgroup.eu

На этом уровне видение бельгийского министра по пенсиям г-на Даэрде n i s добровольно .
eutrio.be

eutrio.be
Auf dieser Eben e ist die Sic ht weise des belgischen Ministers fr Renten M.Daerden entschieden.
eutrio.be

Первый — человеческое поведение
[…]
детерминированный и может быть обобщен, а другое, что человеческое
[…] поведение r i s voluntaristic a n d поэтому […]
не может быть обобщен.

emccouncil.org

Die eine Annahme besagt, das menschliche Verhalten
[…] детерминированный поиск s sei festen Ges et zen unterworfen […]
lasse sich deshalb verallgemeinern.

emccouncil.org

Включение других ЕС
[…] Государства-члены — Польша может быть таким случаем — во франко-германском партнерстве лидерство будет возможно только в том случае, если на основе сим il a r добровольно a c т .
fluesse-verbinden.net
Nur auf solch einer voluntaristischen Basis liee sich auch eine Erweiterung der deutsch-franzsischen Achse um Polen und andere Mitgliedstaaten begin.
fluesse-verbinden.net

В какой степени структура конфликта
[…]
(игровая ситуация) определяет, как устраняются различия и для чего
[…] насколько этот процесс можно сказать t o b e произвольно ?
chinabbsresearch.de

Inwieweit entscheidet die Konfliktstruktur (Spielsituation) ber den Konfliktaustrag,
[…] inwiewe it ist die ser voluntaristisch zu erk lren ?
chinabbsresearch.de

15} Последовательно Бенедикт XVI
[…] противостоит al s o voluntaristic a n d номиналистическим традициям в христианстве, которые, по его мнению, ставят Бога за пределы разума (см. GV 20f.) Теодор Хури изучает вопрос, в какой степени ислам является определяющим d b y добровольным t r ad itions in […]
следующий очерк: A. Th.

con-spiration.de

15} Folgerichtig wendet
[…] sich Benedikt X VI . auc h g ege n voluntaristische u nd nom inali st ische Traditionen innerhalb des Christentums, die seiner Beurteilung nach Gott jenseits der Vernunft ansiedeln (vgl.GV 20f.) Der Fr ag e, i nwie we it voluntaristische Tr ad itio nen de n Islam bestimmen, […]
и Адель Теодор
[…]
Khoury im folgenden Aufsatz nach: A. Th.

con-spiration.de

Наконец, в Соединенном Королевстве действует коллективная система
[…] ведение переговоров лы a добровольное o n e, не имеет юридической основы.
etui.org

etui.org

Im Vereinigten Knigreich sind
[…] Tarifverhandlu ng en eher ei ne freiwillig e als e ine gesetzlich […]
verankerte Angelegenheit.

etui.org

etui.org

Тем не менее, участники также согласились с тем, что CSR должен повторно использовать ma i n добровольно .
csr-in-deutschland.de
Allerdings waren sich die Teilnehmerinnen und Teilnehmer auch einig, dass CSR freiwillig bleiben sollte.
csr-in-deutschland.de

Ожидается, что компания сможет внедрить acquis в следующих областях
[…]
при присоединении: горизонтальные и
[…] процессуальные меры, n e w подход l e gi slation, public […]
закупки и негармонизированный
[…]
участок в разделе свободного движения товаров; взаимное признание профессиональной квалификации, прав граждан, свободное передвижение работников и координация систем социального обеспечения с точки зрения свободного передвижения людей; банковский сектор и сектор страхования, защита личных данных, право учреждения и свобода предоставления нефинансовых услуг в области свободы предоставления услуг; свободное движение капитала, включая отмывание денег; корпоративное право и бухгалтерский учет; и конкурентная политика.

eur-lex.europa.eu

Zypern wird voraussichtlich in der Lage sein, den Besitzstand in den folgenden Bereichen wie gefordert mit dem Beitritt anzuwenden: In den Bereichen Horizontale
[…]
Manahmen und Verfahren,
[…] Rechtsvorschriften n ac h dem ne uen Konzept, f fen tlich es Auftragswesen […]
sowie nicht harmisierter Bereich
[…]
des Kapitels freier Warenverkehr; in den Bereichen gegenseitige Anerkennung von Berufsabschlssen und Befhigungsnachweisen, Brgerrechte, Freizgigkeit von Arbeitnehmern und Koordinierung der Systeme der sozialen Sicherheit des Kapitels Freizgigkeit; in den Bereichen Banksektor und Versicherungssektor, Schutz personenbezogener Daten, Niederlassungsfreiheit und freier Verkehr nichtfinanzieller Dienstleistungen des Kapitels freier Dienstleistungsverkehr; in den Bereichen des Kapitels freier Kapitalverkehr, einschlielich der Bekmpfung der Geldwsche; in den Bereichen Gesellschaftsrecht und Rechnungslegung des Kapitels Gesellschaftsrecht; in den Bereichen des Kapitels Wettbewerbspolitik.

eur-lex.europa.eu

Председатель CAJ проинформировал Совет, что дискуссии на пятьдесят второй сессии CAJ были сосредоточены на: Проекте пояснительных примечаний к Статье 15 (1) (i) и (2) Акта 1991 г. Конвенции УПОВ: Акты осуществляется в частном порядке и в некоммерческих целях, а также для хранения семян, сохраненных на ферме; Проект руководства, касающийся информации, документов или материалов, предоставленных селекционером для целей экспертизы и для проверки содержания разновидностей и рекомендаций по плоту, чтобы гарантировать независимость тех центров экспертизы ООС, которые имеют или имеют связи с селекционной деятельностью; Молекулярные методы; Проект пояснительных записок к статье 20 Закона 1991 г. №
[…]
Конвенция УПОВ относительно сорта
[…] купюры ; A n подход f o r развитие […]
информационных материалов по
[…]
Акт 1991 г. Конвенции УПОВ; и разработки, касающиеся информационных баз данных УПОВ.

upov.org

Der Vorsitzende des CAJ teilte dem Rat mit, da sich die Errterungen auf der zweiundfnfzigsten Tagung des CAJ mit folgenden Themen befat htten: Entwurf von Erluterungen zu Artikel 15 Absatz 1 Nummer i und Absatz Handling 2 der Akmenste-von 1991 privaten Bereich zu nichtgewerblichen Zwecken und Bestimmungen zum Nachbau, Entwurf einer Anleitung zu den Informationen, Dokumenten oder dem Material, die vom Zchter fr Prfungszwecke zu erteilen bzw.einzureichen sind und Empfehlungsentwrfe zur Sicherung der Unabhngigkeit jener DUS-Prfungszentren, die Zchtungsttigkeiten durchfhren oder an solchen teilnehmen, molkulare Verfahren, Entwurf von3 Erlutikelon de 20000 Arlutikelon […]
1991 des UPOV-bereinkommens ber
[…] Sortenbezeic hn unge n, Vorgehen zu r Er ar beitung […]
Информация о материале для штампа
[…]
Akte von 1991 des UPOV-bereinkommens und Entwicklungen bezglich der UPOV-Informationsdatenbanken.

upov.org

Они утверждали, что (i) вопреки выводам, содержащимся в описании (53) и (59), материалы, импортированные в рамках DEPBS, предположительно должны использоваться для экспортного производства, а кредит DEPBS может быть получен только в том случае, если экспортируются товары, которые облагаются импортными пошлинами на его исходные материалы, (ii) новую методологию расчета компенсационных сумм (акцент на экспортной операции, см. ниже в разделе (61) — (62)) не следует использовать, поскольку выгода предположительно предоставляется только
[…]
при использовании кредита и
[…] причина того, что n e w подход d i sc rminatorly отправляется […]
из более раннего приоритета ЕС, (iii)
[…]
DEBPS следует компенсировать только в той степени, в которой такие кредиты были получены для рассматриваемого продукта, и (iv) снижение ставки DEPBS, которое произошло в феврале 2004 года, должно быть принято во внимание.

eur-lex.europa.eu

Sie machten geltend, dass i) entgegen den Feststellungen in den Randnummern (53) и (59) all im Rahmen der DEPB-Regelung eingefhrten Vorleistungen fr die Ausfuhrproduktion verwendet werden mssten und DEPBGutschriflturflturlichen dieann. Einfuhrabgaben entrichtet wurden; ii) die neue Berechnungsmethode fr anfechtbare Subventionen (vorrangige Bercksichtigung der Ausfuhrgeschfte, vgl.Randnummern (61) und (62)) nicht zugrunde gelegt werden drfte, da ein Vorteil nur
[…]
bei Einlsung der Gutschrift
[…] gewhrt wr de und der n eue Ansatz в di skri mini er ender […]
Weise von frheren EG-Przedenzfllen
[…]
abweiche; iii) die DEPB-Regelung nur dann angefochten werden knne, wenn sich derartige Gutschriften auf die betroffene Ware bezgen и iv) die im Februar 2004 vorgenommene Senkung des DEPB-Satzes bercksichtigt werden msse.

eur-lex.europa.eu

Существует три возможных решения: «нормативный» и единый вариант, предназначенный для решения двух типов проблем путем принятия обязательного правила Сообщества
[…] Правовая схема
применима к
[…] коммерческая гарантия e; a voluntarist o p ti , на котором будет разрешено […]
обе проблемы через дополнительный
[…]
схемы; «смешанный» вариант, который будет включать решение первого типа проблемы путем принятия обязательной правовой схемы Сообщества, в соответствующих случаях дополненной добровольными правилами на основе саморегулирования, а второй — полностью добровольной схемой — создание » Европейская гарантия »- подписаться на которые можно будет бесплатно.

europa.eu

Drei Lsungen werden vorgeschlagen: eine einheitliche «Reglementierungslsung», die auf die Lsung beider Arten von Problemen abzielt, durch Verabschiedung einer auf die kommerzielle Garantie
[…]
anwendbaren gemeinschaftlichen
[…] rechtlichen Re ge легкое; ei ne «voluntaristische» L sun g zur B ehebung […]
beider Arten von Problemen dank
[…]
freiwillig gewhlter Systeme; eine «gemischte» Lsung, die darin bestehen wrde, fr die erste Art von Problemen eine verbindliche gemeinschaftliche rechtliche Regelung, die ggf. durch freiwillige selbstregulierende Manahmen zu ergnzen wre, und fr die zweite ein auf der ganzen Linie freigewhltes System vorzusehen.

europa.eu

наличие консенсуса в отношении того, что эти руководящие принципы
[…] должно быть согласовано et e , voluntarist i n st ruments, продвигающих […]
повышение эффективности политики занятости
[…]
не следует путать с результатом, к которому их успешное внедрение было предназначено (выраженное Комиссией в терминах уровня занятости, создание в течение определенного периода определенного количества новых рабочих мест и, следовательно, значительное снижение уровня безработицы в Сообщество)

евро.eu

es herrscht Einvernehmen darber, da diese Leitlinien — die
[…] согласовать d bewu t eingesetzte In stru me nte zur […]
Erreichung grerer Erfolge in der Beschftigungspolitik
[…]
sein sollen — nicht mit dem Ergebnis verwechselt werden drfen, zu dem eine erfolgreiche Anwendung dieser Leitlinien fhren soll (von der Kommission wurde diese Zielvorgabe anhand einer Beschftigungsquoteer, der ezbearbee génésémétée de l’énér éschftigungsquote, der ezbearbee gélésémétée der de zebélée géraçennénénénéné éiner der Gemeinschaft ausgedrckt)

евро.eu

Настоящая иммиграционная политика, которая поистине щедрая, должна основываться на четырех столпах: политике помощи в целях развития, позволяющей гражданам из развивающихся стран жить и процветать дома и вносить свой вклад
[…]
к экономическому и социальному
[…] восстановление их счетчика тр y ; волюнтарист f a mi ly политики, чтобы помочь […]
страны Европы возвращаются
[…]
на верном пути с точки зрения их демографии; закон о гражданстве, основанный не на случайности, а на воле участников; и меры общественного порядка, которые уважают права людей, но которые применяются решительно.

europarl.europa.eu

Eine richtige, wirklich grozgige, Einwanderungspolitik mu auf vier Pfeilern ruhen: auf einer Politik der Hilfe zur Selbsthilfe, um Staatsangehrigen von Entwicklungslndern die Mglichkeit und zu geben в своем регионе, 9000. […]
wirtschaftlichen und sozialen Aufschwung
[…] ihres Lan de s beizutragen; au f e iner freiwilligen Fami li enpolitik, […]
um den Lndern Europas zu
[…]
helfen, ihre demografische Lage wieder in Ordnung zuedingen; auf einem Recht auf Staatsangehrigkeit, das nicht auf dem Zufall beruht, sondern auf dem Willen der Betroffenen und auf Rechtsvorschriften, die die die Rechte der Menschen respektieren und gleichzeitig strikt angewendet werden.

europarl.europa.eu

Мы также осознаем трудности, препятствующие выходу этих источников энергии на свободный рынок, на котором более традиционные энергоресурсы часто намного дешевле, не говоря уже об отсутствии мер, направленных на содействие освоению новых видов энергии. на а волюнтарист б а si s.
европарл.europa.eu
Ebenso sind die fr diese Energien bestehenden Schwierigkeiten beim Vordringen auf einen liberalen Markt bekannt, auf dem fr die herkmmlicheren Energiequellen hufig viel niedrigere Preise gelten, ganz zu schweigen davon, da es keine gezielréenne Manor.
europarl.europa.eu

На случай непредвиденных обстоятельств Николай А. Дентчев, Митчелл ван Бален, Эльвира Хезендонк :: SSRN

20 стр. Добавлено: 8 сен 2015

Дата написания: октябрь 2015 г.

Аннотация

В литературе по корпоративной социальной ответственности (КСО) преобладает принцип добровольности и подразумевает, что ответственная деловая деятельность носит дискреционный характер и выходит за рамки верховенства закона.Этот принцип не объясняет, что правительства очень заинтересованы в КСО и оказывают влияние на деятельность фирм в области КСО. Таким образом, мы выступаем за непредвиденный подход к волюнтаризму в КСО. С этой целью мы анализируем академическую литературу, чтобы продемонстрировать, как правительства участвуют в дебатах о КСО. Мы отобрали 703 статьи, в которых упоминается влияние правительства, из пяти журналов в нашей области (BEER, BEQ, BSE, BAS, JBE) за период 1982–2011 гг. Мы изучили названия и аннотации этих статей и сделали обзор: (i) географической ориентации рассмотренных исследований; (ii) разнообразие вовлеченных правительственных уровней; и (iii) различные вопросы, в которых, как представляется, участвуют правительства.Кроме того, углубленное чтение подвыборки из 39 статей предлагает более подробную информацию о роли правительств в литературе по КСО. Следовательно, мы предлагаем структурированный обзор обсуждения КСО и правительств, стимулируя при этом условное понимание концепции волюнтаризма в КСО.

Рекомендуемое цитирование: Предлагаемая ссылка

CNRS обеспечивает поддержку Software Heritage

CNRS присоединилась к Software Heritage в качестве платинового спонсора, предоставляя 100 000 евро в год на поддержку этой универсальной библиотеки исходных кодов программного обеспечения.По инициативе INRIA и при поддержке ЮНЕСКО Software Heritage собирает, сохраняет и делает этот аспект всемирного наследия широко доступным для всех.

Через два года после открытия для широкой публики архив Software Heritage содержит более 9 миллиардов файлов исходного кода из более чем 140 миллионов программных проектов, которые доступны всем желающим. Самые известные включают исходный код навигационной системы Apollo 11, которая позволила людям сделать свои первые шаги на Луне, а также навигатора NCSA Mosaic, который популяризировал использование Интернета.В целях открытой науки он также содержит коды, используемые учеными для своих исследований, чтобы с ними можно было ознакомиться и использовать повторно. Каждому файлу присваивается внутренний, уникальный и постоянный идентификатор, известный как SWHID.

«Поддержка CNRS универсальной, открытой и постоянной библиотеки программного обеспечения Software Heritage строго соответствует нашему волюнтаристскому подходу к открытой науке, необходимой революции, в которой каждый должен участвовать», — объясняет Антуан Пети, председатель и генеральный директор CNRS.CNRS намерена продвигать его использование научным сообществом в соответствии со своей «дорожной картой для открытой науки» и своим планом «исследовательских данных». «Исходный код программного обеспечения содержит обширные знания, и мы очень довольны поддержкой CNRS нашей миссии, которая состоит в том, чтобы сохранить его и сделать доступным для всех», — говорит Роберто Ди Космо, директор Software Heritage.