Повышенное чувство справедливости: У меня повышенное чувство справедливости. От него больше вреда, чем пользы. Как стать спокойнее и закрывать глаза на несправедливость?

Повышенное чувство справедливости | Психология Жизни

Где найти справедливость

С детства мы слышим, что это справедливо, а это не справедливо. Нас учат быть справедливыми и отстаивать справедливость. Хороший человек должен быть справедливым – морально нравственный посыл общества. Справедливость считается одной из главных добродетелей. И немного став взрослее, мы вступаем в борьбу за справедливость. А что это такое? И почему люди за чувство справедливости готовы биться до последнего вздоха и отдавать свою жизнь.

Как разобраться что это такое? Определение, которое можно найти, что справедливость – это понятие о должном, соответствие деяния и воздаяния. Если изложить простыми словами, то люди договорились о том, что существуют определенные правила, которые должны соблюдаться всеми. Т.е. все равны перед законом, совершил преступление – понес наказание, сделал работу – получил вознаграждение. Но как справедливо определить размер вознаграждения за сделанную работу? И тут вступают в силу интересы и желания.

А вот желания и интересы у всех разные. Соответственно вашим желаниям, вы должны получить больше, чем другой человек заинтересован вам за это заплатить. В этот момент зарождается в душе чувство что со мной поступают не справедливо. При чем с двух сторон одновременно. То есть чувство справедливости основывается на интересах или желаниях конкретного человека или группы людей. А для других это является не справедливым.

Революция в нашей стране происходила под флагом справедливости, что все должны быть равны и у всех должно быть все поровну. Красивый лозунг, но на сколько он справедлив к другой части общества которую раскулачивали и грабили. То есть, справедливость весьма относительное понятие. «Кесарю – кесарево, а Богу – богово». Каждому свое. Так и справедливость у каждого своя. Люди могут объединяться в соответствии со своими желаниями и интересами и отстаивать свою справедливость. Страны отстаивая свои интересы, также отстаивают справедливость. Давайте попробуем проанализировать как зарождается это чувство справедливости и разложим его на более понятные составляющие.

Что такое поступать справедливо

Возьмем к примеру следующую ситуацию: с вами поступили не справедливо. Вы долго стояли в очереди и вот остался только один человек перед вами, его принимают, а вам сообщают – обед. Т.е., вы должны еще час своего времени потратить на ожидание. Какие чувства в этот момент вы испытываете? Думаю, что злость, гнев, обида, раздражение. Давайте усилим эту ситуацию, перед вами человек прошел без очереди, а вы, честно отстояв в очереди вынуждены ждать еще. Ваши чувства, возникшие в тот момент: злость, зависть к тому, кто прошел впереди вас, обида на ситуацию или другими словами не справедливость.

А если мы начинаем отстаивать справедливость, то как правило делаем это активно и агрессивно. Мы же за справедливость боремся, утешаем мы себя. И что получается? Составляющие такого благородного чувства справедливости, за которое люди готовы пойти на многое: злость, обида, раздражение, зависть, гнев и агрессия.

Чаще всего чувство несправедливости испытывают молодые люди и подростки. Их раздирают свои, как правило не осуществимые в данный момент времени, желания. Именно в юношеском возрасте так важно иметь то что есть у других. Зависть, гнев и обиду чувствует человек, если он не может получить то что хочет. Агрессия часто используется для достижения цели. Все это под флагом справедливости: «Почему у Пети это есть, а у меня нет – это не справедливо!» Часто слышим мы из уст наших детей.

Взрослея, люди научаются осуществлять свои желания, отстаивать свои интересы, не прибегая к агрессии. При этом, к справедливости продолжают относиться трепетно, как к высшему достижению человеческого общества, не замечая, что за этим кроется злость, обида и зависть.

И когда в следующий раз вы будете уверять себя, что отстаиваете справедливость, помните, что за этим скрываются именно ВАШИ интересы и желания, а не всеобщая человеческая справедливость.

Психолог Мартынова Ирина Викторовна

Статью прочитали 5 161 чел.

Задайте вопрос психологу

На этой странице вы можете задать вопрос психологу. Заполнить форму и получить профессиональный, развернутый ответ. Ответ будет размещен на сайте, вместе с вашим вопросом. Данная услуга бесплатная

Как выбрать хорошего психолога

Может ли психолог помочь за один час

Когда консультация психолога не помогает

Стереотипы о скайп-консультациях с психологом

В чем заключается работа психолога онлайн

Семейные конфликты и пути их разрешения

Жизненный сценарий в семейной психологии

Сколько нужно консультаций психолога

Как понять чего я хочу

Чувство справедливости основано на эмоциях, а не на рассудке

Американские нейробиологи обнаружили, что в ходе размышления над моральными дилеммами, требующими выбора между «более справедливым» и «более эффективным» решением, у людей избирательно возбуждаются три небольших участка мозга, связанных не с рассудочно-логической деятельностью, а с эмоциями. Это подтверждает точку зрения философов — «моральных сентименталистов», полагающих, что чувство справедливости основано на эмоциях в большей степени, чем на рассудке.

В последнее время ученые — нейробиологи и экспериментальные психологи — всё активнее вторгаются в ту область исследований, которая испокон веков была монополизирована философами и теологами, — в изучение основ человеческой нравственности. «Элементы» уже не раз обращались к этой теме (см. ссылки внизу). Журнал Science опубликовал очередную статью такого рода, в которой американские нейробиологи на основе данных, полученных при помощи психологических тестов, магнитно-резонансной томографии и сложной статистики, смело вмешиваются в давний философский спор.

Речь в статье идет о классической проблеме выбора между справедливостью или равенством и общей эффективностью или «суммарной пользой» принимаемого решения. Вот типичный пример такой дилеммы. Допустим, вы — водитель грузовика, везущий 100 кг еды жителям двух голодающих деревень. Вы можете распределить еду поровну между деревнями, но это долго, и 20 кг продуктов успеет испортиться. Однако вы можете сохранить все продукты в целости, если отдадите их жителям только одной из двух деревень. В первом случае пострадает «эффективность», но будет соблюдена «справедливость», а во втором — наоборот.

Философы-моралисты издавна ломают копья по этому поводу. Одни считают, что превыше всего эффективность, или «суммарное количество пользы», независимо от равномерности распределения благ между людьми. Другие, наоборот, полагают, что решение, максимизирующее суммарную пользу, может быть безнравственным, если оно идет вразрез с принципами справделивости («правды», «долга» и т. п.) Бурные философские споры идут также по вопросу о роли эмоций в решении подобных дилемм. Одна философская школа («когнитивисты»), следуя за Платоном и Кантом, подчеркивает роль рассудка. Понятие о справедливости рассматривается как результат развития асбтрактного мышления и формальной логики. Другие (их называют «моральными сентименталистами»), следуя за Дэвидом Юмом и Адамом Смитом, полагают, что представление о справедливости уходит корнями в эмоциональную сферу и основано на сопереживании и симпатии.

Первый спор довольно трудно разрешить нейробиологическими методами — естественные науки вообще слабо приспособлены для выяснения вопроса «что хорошо, а что плохо». Их главная задача — расшифровка причин и механизмов наблюдаемых явлений, а не вынесение им моральных оценок. Зато второй спор вполне возможно разрешить естественнонаучными методами. Для этого достаточно выяснить, какие области мозга активизируются при решении этических дилемм: «эмоциональные» или «рассудочные». Именно это и попытались сделать исследователи.

В эксперименте приняли участие 26 добровольцев (17 женщин и 9 мужчин) в возрасте от 29 до 55 лет, здоровые и имеющие высшее образование. Испытуемым было предложено принять ряд решений по распределению денежных средств, выделенных на питание детей в одном из детских домов Уганды. Участников ознакомили с именами и краткими биографиями 60 детей-сирот, причем и детский дом, и дети были настоящие. Испытуемые имели возможность сделать денежное пожертвование в пользу детей, и они пожертвовали в среднем по $87. Затем испытуемым было объявлено, что решения, которые они примут в ходе тестирования, будут реально учтены при распределении денег между детьми. Взрослые образованные американцы вряд ли могли в это поверить, но, наверное, это должно было усилить чувство ответственности и способствовать серьезному отношению к тестированию. Для наглядности все денежные суммы переводились в количество порций еды по нынешним угандским ценам (сумма, необходимая для пропитания одного ребенка в течение месяца, составляет сегодня в Уганде 5 долларов США).

Общая схема тестирования представлена на рисунке. Вначале человеку показывали на экране фотографии трех детей (подобранных таким образом, чтобы различия по возрасту, оттенку кожи и выражению лица были минимальны) — этап «Display». Испытуемый должен был сделать выбор между двумя вариантами. В первом варианте один ребенок лишался какого-то количества порций еды. Например, в случае, показанном на рисунке, Джошуа лишается 15 порций. Во втором варианте Джошуа ничего не теряет, зато у двух других мальчиков отберут в общей сложности 18 порций (у одного 13, у другого 5). Таким образом, первый вариант более «эффективен» (меньше суммарное количество отобранных порций), а второй — более «справедлив» (потери распределены более равномерно). Конкретные цифры варьировали от теста к тесту (всего было 18 вариантов, с разными детьми и с разным соотношением «отбираемых» порций).

Красная точка медленно двигалась по экрану справа налево. После того, как точка пересекала вертикальную пунктирную линию (этап «Cross»), испытуемый имел 3,5 секунды на то, чтобы «перевести стрелку» (белую линию на экране, указывающую, какой из двух вариантов будет реализован) — этап «Switch». Когда красная точка касалась «стрелки», ничего изменить уже было нельзя. Точка продолжала двигаться в сторону той группы детей, которую испытуемый решил «принести в жертву». Когда точка достигала цели, соответствующие фотографии обводились трагической красной рамочкой — этап «Hit». Потом испытуемому показывали текст, подводящий итоги сделанному выбору, например: «Вы решили отобрать у Джошуа — 15 порций, у Дика — 0 порций, у Еноха — 0 порций» (этап «Feedback»).

Одни испытуемые чаще делали выбор в пользу «эффективности», другие — в пользу «справедливости». В зависимости от достигаемого «выигрыша в справедливости» в разных вариантах теста число выбравших «справедливость в ущерб эффективности» колебалось от 38 до 46%.

Пока участники проходили тесты, работа их мозга регистрировалась при помощи функциональной магнитно-резонансной томографии (ФМРТ). Главный смысл работы состоял в том, чтобы выявить участки мозга, избирательно реагирующие на отдельные составляющие этической дилеммы, обозначенные исследователями как efficiency (эффективность), equity (справедливость, равенство в распределении благ) и utility (интегральная оценка качества достигнутого результата, основанная на совместном учете двух предыдущих показателей). Чтобы вычленить эти компоненты и оценить их количественно, результаты тестирования были подвергнуты сложной статистической обработке (замысловатые методики расчетов подробно описаны в дополнительных материалах к статье).

Для каждого испытуемого был вычислен коэффициент, отражающий степень неприятия несправедливости (inequity aversion parameter, α_i). У женщин стремление к равенству оказалось выражено сильнее, чем у мужчин (среднее значение α составило 10,3 для женщин, 4,7 для мужчин, 6,9 для выборки в целом). Правда, различия между мужчинами и женщинами по этому показателю немного «недотянули» до порога статистической достоверности (p = 0,06).

Для каждого теста были вычислены следующие показатели:

«эффективность» принятого решения или, точнее, достигнутый выигрыш в эффективности (ΔM) — суммарное количество порций, доставшихся детям в выбранном варианте, по сравнению с количеством порций, которое досталось бы им в другом варианте;

«проигрыш в справедливости» (ΔG) — степень неравномерности распределения порций между детьми в выбранном варианте по сравнению с отвергнутым вариантом;
«общая польза» (utility) — интегральная оценка достигнутого результата (ΔU = ΔM – αΔG, где α — средняя степень неприятия несправедливости испытуемыми, то есть 6,9).

Затем на основе данных ФМРТ были выявлены участки мозга, активность которых коррелирует со значениями этих показателей. Вот тут-то и обнаружилось самое интересное и неожиданное. Для каждого из трех показателей нашелся один (и только один!) маленький участок мозга, активность которого на том или ином этапе тестирования коррелировала со значением данного показателя.

Для ΔU таким участком оказалось хвостатое ядро (nucleus caudatus), причем активность этого участка коррелировала с «общей пользой» принятого решения только на этапе «Hit». То есть как раз тогда, когда, по замыслу экспериментаторов, испытуемый должен был осознать необратимость сделанного выбора и, возможно, попытаться вынести окончательную оценку своему поступку.

«Эффективность» принятого решения коррелировала с активностью скорлупы (putamen). Здесь корреляция наблюдалась только на этапе «Display» (обдумывание, оценка ситуации).

Для ΔG — меры несправедливости — ключевым участком мозга оказалась кора островка (cortex insularis), область, имеющая прямое отношение к эмоциональной сфере, в частности к чувству эмпатии (сопереживания). Похоже, здесь «закодировано» также и чувство справедливости. Корреляция между ΔG и активностью коры островка наблюдалась на этапах «Display» и «Switch», то есть при обдумывании ситуации, принятии решения и его реализации. Наблюдая за активностью коры островка, можно было предсказать, какое решение примет испытуемый: высокая активность предвещала решительный выбор в пользу «справедливости» (и в ущерб «эффективности»).

Все три выявленные области мозга ассоциируются с эмоциональной, а не рассудочной сферой психики. Это, конечно, не значит, что этические решения принимаются на одних эмоциях. Рассудок, надо полагать, тоже в этом участвует, но активность соответствующих «рассудочных» областей мозга оказывается примерно одинаковой в разных ситуациях и не зависит от того, какой будет сделан выбор — в пользу эффективности или справедливости.

Авторы рассматривают полученные результаты как весомый довод в пользу «моральных сентименталистов». Совершенно ясно, что решение этических дилемм тесно связано с эмоциями, причем эмоциональная оценка «эффективности», «справедливости» и «общей пользы» принимаемого решения осуществляется, как выяснилось, тремя разными отделами мозга. При принятии решения происходит нечто вроде взвешивания баланса сил (то есть эмоций) или судебного разбирательства: кора островка защищает интересы справедливости, а скорлупа «голосует» за эффективность. По той же схеме, путем сопоставления сигналов от двух разных участков — «представителей» спорящих сторон, — мозг, по-видимому, принимает решения и в других спорных ситуациях, например когда нужно сопоставить риск и возможный выигрыш.

Что касается хвостатого ядра и прилегающей к нему области септума (перегородки), то новые результаты хорошо согласуются с данными, полученными ранее, согласно которым этот участок мозга играет важную роль в интеграции различных психических «переменных», в вынесении «социально-ориентированных» оценок, а также в таких явлениях и поступках, как доверие к другим людям или жертвование на благотворительные нужды.

Источник: Ming Hsu, Cédric Anen, Steven R. Quartz. The Right and the Good: Distributive Justice and Neural Encoding of Equity and Efficiency // Science. 2008. V. 320. P. 1092–1095 (DOI: 10.1126/science.1153651).

Об исследованиях природы нравственности см. также:
1) Выявлен отдел мозга, отвечающий за эмоциональную составляющую морально-этических оценок, «Элементы», 28.03.2007.
2) Отвращение — основа нравственности?, «Элементы», 20.06.2007.
3) Людям свойственно стремление к равенству, «Элементы», 23.04.2007.

Александр Марков

Ученые выяснили природу обостренного чувства справедливости

Москва, 19 ноября. Американские ученые изучили процесс формирования у ребенка чувства справедливости и выяснили, что нежелание получать меньше других формируется раньше во всех земных культурах, чем понимание, что несправедливо обладать большим, чем у других. При этом последнее чувство формируется далеко не у всех народов. Соответствующая статья была опубликована в журнале Nature.

В рамках исследования ученые проанализировали данные, зафиксированные у 866 пар детей возрастом от 4 до 15 лет, которые живут в Индии, Канаде, Мексике, Перу, Сенегале, США и Уганде. Данные собирались благодаря игре, в которой необходимо было просто по-разному распределять между участниками конфеты.

Согласно полученной информации, даже самые маленьки оказывались недовольны, когда получали меньше конфет, чем другие, при этом только в восьми годам дети начинали понимать, что получать больше других несправедливо. Также отмечается, что такое обостренное чувство справедливости проявилось только у детей из Канады, США и Уганды.

«Мы были сильно удивлены, встретив детей, готовых пожертвовать чем-то себе в убыток. Когда мы спросили их о причинах такого поведения, они заявили, что по-другому было бы несправедливо», — заявил соавтор статьи Питер Блэйк.

Недоумение ученых также вызвало то, что Уганда попала в этот короткий список. Ученые полагают, что африканские дети, принявшие участие в исследовании, регулярно контактируют с представителями западных стран и переняли у них представление о справедливости.

Таким образом, проанализировав полученные данные, ученые пришли к выводу, что тягу к равенству определяет конкуренция между детьми, роль репутации и развитость рыночных отношений в обществе, к которому они принадлежат.

Чувство справедливости. Как укротить эмоции. Техники по самоконтролю от профессионального психолога

Что меняется в этом понятии, если человек говорит “обострённое чувство” справедливости?

Aleksandr3

Люди с острым чувством справедливости не терпят несправедливости, сами поступают всегда правильно и от других требуют быть идеальным. Я считаю, что чувство справедливости является разновидностью перфекционизма.

Angel8881Всего 5 ответов.

Другие интересные вопросы и ответы

Повышенное чувство справедливости – это болезнь? И ты не можешь промолчать, если где-то видишь несправедливость, неправду

И неважно, где это видишь – у своих или у чужих…Guest7

Не проходите мимо несправедливости ибо рано либо поздно она придет к вам.

Гость3Всего 1 ответ.

Повышенное чувство справедливости – это диагноз?

Knight .1

Это – состояние Душиелена семенова1

Всего 7 ответов.

Почему люди так любят играть в игры с избытком насилия?

Тимофей Мезрин4

в человеке глубоко внутри заложено чувство справедливости, а когда он находится в мире где почти одна несправедливость возникает типа “Когнитивный диссонанс” и возможно таким вот довольно странным образом( способом) человек пытается как то уравновесить это несоответсвие. По сути эта жесткая игра может быть некой местью, возмездием, выплёскиванием этой накопившейся энергии, некая “сублимация”, выходящая таким образом. Вообще тема жутко интересная ( искать корни), появилась даже такая наука, которая изучает влияние и связь двух совершенно разных и казалось бы далёких процессов, миров, сфер. Меня в свою очередь всегда интересовал один подобный феномен – много видел людей, которые по своей натуре являлись чуть ли не маменькиными сынками. спокойными, разумными, уравновешенными и прочее и при этом обожающими тяжелый метал и подобные формы радикального рока.

Ана†олий Серый7Всего 10 ответов.

Как вы понимаете высказывание ж. вольфрома: «справедливость всегда приправлена щепоткой мести»?

nina13861

“Справедливость всегда преправлена щепоткой мести”, абсолютно верное высказывание! Чувство справедливости, возникает, от зависти, или от злости на человека, который обманным путем или хитростью достиг для себя превосходных результатов. Понимая, что тот человек схитрил, обманул, другие люди с “праведным гневом” набрасываются на нарушителя, но внутри себя они завидуют ему или ненавидят его, а должны жалеть его, так как он оступился. Конечно, справедливость в отношении убийцы, это законное право человека пострадавшего, но писание говорит нам: что “око-за око”, но наилучшим, перед Богом, поступком будет прощение оступившегося.

Благочестивый вещатель Ренат М.1Всего 1 ответ.

Иллюзии мозга. Почему справедливость несовместима с логикой / Хабр

Бери, что дают. Смирись. Другого выбора у тебя нет. Или не получишь ничего. Приходилось ли вам слышать эти слова в жизни?

Что такое справедливость? Какую роль она играет в поведении человека, как регулирует социальные отношения, является ли эволюционным преимуществом? Почему в некоторых случаях люди проявляют иррациональное поведение, отказываясь от прямой выгоды?

Это человеческое качество — чувство справедливости — неоднократно пытались исследовать учёные. Исторически в таких экспериментах применяют игру-ультиматум, разновидность «игры-сделки» (или игры с торгом). Игра-ультиматум предполагает, что один из игроков ограничен в наборе возможных предложений. Ему предоставляют только один вариант выбора. И он волен согласиться с этим выбором или отвергнуть его. В итоге у игры всего два исхода.

При исследовании человеческого поведения, в том числе справедливости, традиционно используют игру-ультиматум на деньги. В этом случае один игрок получает в дар некоторую сумму (например, $100) и должен разделить эти деньги со вторым игроком (например, оставить себе $70 и отдать $30). Второй игрок может принять предложение (деньги будут разделены в предложенной пропорции) или отвергнуть его (оба не получат ничего).

Эксперименты показали, что в играх на деньги большинство игроков отвергают слишком низкие «несправедливые» предложения суммы. Это происходит даже в ущерб собственной выгоде. То есть люди зачастую отказываются от денег вообще — лишь бы второй игрок не получил несправедливо большую долю от общих денег. См. комментарий на GT от участника эксперимента Zigfrid_n, который идеально объясняет мотивацию игроков.

Комментарий Zigfrid_n

Я лично участвовал в этом эксперименте. Дело было так. Мы, трое партнеров по бизнесу, пошли на бизнес-тренинг. Тренер в процессе отвел меня в сторонку и тайно от других поставил задание: соглашаться ТОЛЬКО на такой раздел: 90% мне и 10% другому. После чего объявлял игру. Со мной в паре другой партнер. Партнеру тренер давал 100 долларовую купюру и говорил, что если партнер со мной договорится о разделе — мы заберем деньги. То есть партнер вроде как был «владельцем» денег (он их держал), и он же первый предлагал поделить, конечно — пополам. А я ему типа, «нет, 90 баксов мне, 10 тебе». Надо было видеть лицо партнера… В итоге, один партнер (мужчина, 35 лет) так и не согласился на такие условия. Типа нечестно. Второй была женщина, 30 лет — она согласилась. Когда разбирали ситуацию, тренер интересовался, почему она согласилась на заведомо несправедливые условия. Она сказала — ну типа мы же партнеры, потом сочтемся. У другого партнера тренер спрашивал, почему он внезапно решил потерять 10$… 🙂

На самом деле, тут причина в том, что в любой (почти) игре, как правило, две стороны в равных условиях. И они противостоят друг другу. А тут внезапно оказывается, что условия не равны. Это реально бесит и вызывает иррациональное желание насолить сопернику. Хотя, как сказать, иррациональное ли? Потому что его потери в игре вдевятеро превышают мои. То есть я потерял 10$, а он — 90$, получается я выиграл? Если рассматривать игру как соперничество, то стратегия вполне выигрышная. Как в шахматах, я жертвую пешку — противник теряет ферзя. А если рассматривать как сотрудничество, выигрышна иная стратегия — согласиться. И мы оба получим 100$! Замутим новый бизнес. 🙂

Эта игра может много сказать о людях и о том как они относятся к другим. Как к партнерам или соперникам. Чувство справедливости и логика тут не вполне применимы. Ведь в разных ситуациях будет логичен и правилен тот или другой выбор.

Отказ от меньшей суммы — такое поведение совершенно иррационально. У игрока не будет шансов на повторный раздел денег. У него не будет возможности вернуть сумму, от которой он отказался. Предположим, что некое число X больше нуля. В этом случае ноль всегда будет меньше, чем X, каким бы малым ни был X. Что тут может быть непонятного? Это ведь совершенно логично. Самое удивительное, что такая простая базовая логика

понятна даже человекообразным обезьянам вроде шимпанзе. Они всегда соглашаются на сделку, когда им предлагают получить часть еды при разделе общей кучи. См. статью об

абсолютной рациональности поведения шимпанзе

Любая часть еды лучше, чем ничего. Шимпанзе это понимают, а люди — нет.

Шимпанзе по имени Аюму проходит тест на память в Институте изучения приматов Университета Киото (Япония)

Поразительная иррациональность человеческого поведения, которое принято связывать с высшим абстрактным мышлением и таким понятием как «честность», привлекает внимание учёных.

Итак, факт наличия чувства справедливости научно установлен. Но что он означает на практике? Это чисто абстрактное понятие, некий «дефект» человеческой логики — или социально значимое явление?

Учёные пошли дальше, и в 2012 году был поставлен ещё ряд экспериментов, продолжения классической игры-ультиматума с разделом суммы денег. Только здесь вместо денег людям предлагали воду. Как недавно выяснили учёные, вода вызывает у человека естественное желание получить её, также как физическое присутствие товара повышает желание заплатить за него (см. статью «Процессы Павлова в потребительском поведении человека»).

Этот эксперимент дополнили другим, в котором у подопытных искусственно вызывали жажду. Обычно для этого требуется лишение жидкости в течение 24 часов под надзором экспериментаторов или длительные физические упражнения на жаре, что обычно делают в военных экспериментах, когда изучают изменение умственных способностей при обезвоживании и другие эффекты.

В данном случае испытуемым внутривенно вводили гипертонический раствор NaCl (контрольной группе вводили физраствор), чтобы вызвать сильную жажду.

Учёные хотели проверить, каким образом объективные физиологические потребности человека влияют на предполагаемую мотивацию справедливости. Давно известно, что физиологические потребности, такие как сильный голод, в значительной степени усиливают эгоистическое поведение (кстати, этим частично объясняется поведение шимпанзе в игре-ультиматум).

Как показал опыт, при наличии сильной жажды выбор человека действительно сильно изменяется, а чувство справедливости — притупляется. На графике показано субъективное чувство жажды у подопытных, которым вводили физраствор (слева) и у тех, кому ввели гипертонический раствор NaCl (справа).

После ввода физраствора люди проявляли стандартное чувство справедливости, как и в случае с игрой на деньги. Большинство отказываются принять стакан с малым количеством воды, которую отлил другой игрок из общей доли. При индуцированной жажде поведение резко меняется. Большинство людей теперь соглашаются даже на маленький глоток воды. Таким образом, их поведение становится более логичным и предсказуемым.

Но самое интересное то, что даже в состоянии сильной жажды заметная часть людей (пусть и меньшинство) по-прежнему отказываются принять несправедливый раздел воды! Это уже похоже на некую жертвенность, когда человек готов страдать, но не потерпит несправедливость.

Учёные пока не могут найти объяснение такому уникальному свойству (некоторых) людей как иррациональное, нелогичное чувство справедливости. По одной из версий, это может быть некоторым императивом с детства, вложенным или приобретённым качеством. Чувство справедливости может быть частью некоей социальной стратегией альтруизма — человек поступает так, как выгодно всему сообществу, а не ему.

Учёные обращают внимание, что люди не склонны отвергать несправделивый раздел, если это не повлияет на долю, которая досталась другому игроку. Другими словами, человек отказывается от маленькой доли только при условии, что у другого игрока заберут большую.

Но даже при отсутствии обратной связи остаётся небольшой процент тех, кто отказывается от несправедливой доли — пусть это ни на что не повлияет. Наверное, в жизни таких можно назвать «неисправимыми идеалистами». Вполне возможно, что существование таких людей — жертв, добровольно лишённых материальных благ ради идеалистических принципов — каким-то образом важно для всего общества.

В любом случае, феномен «иррационального» чувства справедливости нуждается в дополнительном изучении, считают учёные.

Чувство справедливости — Психология PRO

С детства мы приучены различать два типа зла – внешнее, событийное и внутреннее, психологическое. Первое зло – это условно «плохие» явления. Второе – наша как бы «закономерная», негативная реакция на них – переживание злости. «Плохими» мы называем явления, которые, как мы чувствуем, не имеют права существовать – то есть существуют «незаконно», и «должны» быть по «справедливости» истреблены – и тогда воцарится «добро». Сплошные кавычки.

При этом собственное чувство зла вытесняется и проецируется во вне. Дескать, с нами-то все в порядке, мы зло лишь наблюдаем, а испытываем обострившееся чувство «справедливости». А зло – там во вне, с ним-то и надо разбираться.

На деле «зло» всегда остается собственным переживанием – чувством злости. Именно интенсивностью этого личного чувства измеряется тяжесть внешнего события – «зла» в мире, которое констатирует наш неравнодушный, пристрастный ум.

В том числе и так порождаются всевозможные формы ~~массового психоза~~ социальной нетерпимости: расизм, сексизм, гомофобия, ксенофобия и др.

Войны начинались, когда маги какого-нибудь клана объявляли чужую реальность злодейской. Они показывали сами себе кино про других, потом делали вид, что это были новости, доводили себя до возбуждения и начинали этих других бомбить.

Виктор Пелевин

Я не утверждаю, что чувство справедливости – это, вообще, какая-то ошибка, а только пробую присмотреться к нему внимательней, и разобраться, что именно этим чувством называют. И почти всегда – это эмоционально насыщенная, крепкая, безусловная вера в правильный вариант реальности. Верующий при этом, словно заглядывая в планы Творца, принимается судить – указывать миру, что обязано наличествовать, а что подлежит обязательному исправлению или уничтожению.

Начинка чувства справедливости

Злость – не единственный способ почувствовать несправедливость жизни. Есть еще и обида, зависть, чувство вины – наша психика богата на способы сопротивляться происходящему.

Зависть подсказывает, что «по справедливости», мы должны иметь не меньше и не хуже, чем тот, кому мы завидуем. Зависть побуждает «справедливо» осуждать и наказывать чужую несдержанность и раскованность там, где мы себя ~~привязываем к батарее~~ сковываем своим «правильным» поведением.

Обида подсказывает, что человек, практикующий невыгодное для нас поведение, обязан «по справедливости» раскаяться и начать исправляться.

Чувство вины мы переживаем, когда констатируем несправедливость на сей раз в собственных поступках. Вина подсказывает, что мы поступили «плохо», и поэтому потеряли право быть любимыми. А чтобы это право вернуть «обязаны», опять же, раскаяться и начать исправляться. Даже если это в принципе невозможно, все равно «обязаны», потому что «справедливости» наплевать, есть ли для требуемых ею перемен реальная почва.

Иными словами, то, что мы чувством справедливости называем – это не какая-то самостоятельная единица эмоциональной сферы, а целая смесь различных переживаний – чаще всего негативных, но в собственных глазах облагороженных.

Я не утверждаю, будто все разновидности реакций из «чувства справедливости» – сплошное «зло». Иногда «справедливость» действительно побуждает к «возвышенным» и «благородным» поступкам. Но чаще всего «справедливостью» прикрывается личная, порой откровенно эгоистичная выгода.

Всеобщее «добро»

Самый коварный самообман, который чувство «справедливости» прикрывает, – тот самый трюк ума, где личные, порой далекие от реалий притязания убежденно навязываются под видом всеобщего объективного добра. Такая слепая убежденность побуждает с пеной у рта доказывать окружающим, какой должна быть жизнь.

С таким настроем жестокое самоуправство вдруг становится «освободительным» крестовым походом против «неверных». И в награду «крестоносцы» получают прощение всех грехов. Исторический факт. Так личные неврозы и принимаются за сверкающе чистую монету.

Все было бы куда проще, если бы действительно существовала единая и понятная для всех справедливость – спорить было бы не о чем. Но в ранг такой большой всеобщей правды мы воздвигаем множество маленьких личных полуправд.

Искреннюю убежденность в своей правоте может иметь каждая из конфликтующих сторон. Вроде как все «правы» и «справедливы», а договориться не могут, принимают друг друга за агрессивных противников истины и справедливости – осуждают и наказывают за разницу в самообмане.

Какой должна быть жизнь

Несправедливость мира – это сброс ответственности за свои нереалистичные ожидания на внешних «виноватых». Обычно за такой безответственностью кроется нежелание признавать качество собственного вклада в свою же жизнь.

Так происходит, когда в глубине души человек сам считает себя слабаком и неудачником, не сумевшим принять вызов жизни – за это себя порицает и ненавидит. А на поверхности, чтобы от внутреннего конфликта спрятаться, перекладывает ответственность за «неудачи» с себя на правительство, начальство, родителей, партнеров, судьбу, Всевышнего – любую внешнюю силу, которая «помешала» счастью, либо была «обязана» устроить все «по справедливости» – то бишь обеспечить исполнение желаний, но не устроила, не обеспечила.

В идеале надо бы понимать, что никто нам ничего не должен. Но есть и хорошая новость – мы тоже никому ничего не должны. Ни себе, ни окружающим. На все – свободная, добрая воля. Прекрасно понимаю, насколько эта тема скользкая. Планирую разбирать нюансы в будущих статьях.

Правда заключается в том, что мы понятия не имеем, какой должна быть жизнь. Либо можно сказать, что горькая для наших оторванных от жизни чаяний правда – в том, что все уже происходит именно так, как должно происходить. Потому что так устроена жизнь – таков естественный ход вещей. Никто и ничто не может иначе.

Эти беспощадные к нашим ожиданиям, холодные закономерности жизни, пожалуй, и есть та единая для всех справедливость, на которую только и можно опираться. Иначе остается удивляться, как это люди имеют столько наглости – идти против всеобщей святой справедливости – нашей маленькой лжи самим себе.

Другие статьи по этой теме:

Людей, обладающих «сверхчувствительностью» к справедливости, движет разум, а не эмоции

Супергеройская тенденция: исследователи обнаруживают, что люди с «сверхчувствительностью» к справедливости руководствуются разумом, а не эмоциями

Некоторые люди реагируют на них сильнее, чем другие. ситуации, вызывающие чувство справедливости
Приведенные примеры включают несправедливое или милосердное обращение с человеком

Марк Пригг

Опубликовано: 23:30 BST, 10 апреля 2014 г. | Обновлено: 15:00 BST, 11 апреля 2014 г.

Некоторые люди обладают «сверхчувствительностью» к правосудию, как выяснили исследователи.

Они говорят, что пострадавшие с большей вероятностью будут сильно реагировать на ситуацию, например, увидеть, как с человеком обращаются несправедливо или милосердно.

Главное, это мнение зависит больше от разума, чем от эмоций.

Чикагские психологи использовали сканирование мозга для анализа мыслительных процессов людей с высокой «чувствительностью к правосудию». Они обнаружили, что области мозга, лежащие в основе моральных суждений, разделяют ресурсы с цепями, контролирующими другие способности, такие как эмоциональная значимость, понимание психического состояния и принятие решений —

ОНИ СДЕЛАЛИ ЭТО

КАК ОНИ ЭТО СДЕЛАЛИ

Использование функционального магнитного резонанса с помощью устройства сканирования мозга (фМРТ), команда изучала, что происходило в мозгах участников, когда они оценивали видео, изображающие поведение, хорошее или плохое с моральной точки зрения.

Например, они видели, как человек кладет деньги в чашу нищего или пинает чашу нищего.

Участников попросили оценить по шкале, насколько они будут обвинять или хвалить актера, увиденного на видео.

Чикагские психологи использовали сканирование мозга для анализа мыслительных процессов людей с высокой «чувствительностью к правосудию».

«Нам было интересно изучить, как индивидуальные различия в отношении справедливости и справедливости представлены в мозгу, чтобы лучше понять вклад эмоций и познания в моральное суждение», — сказал ведущий автор Джин Десети.

Например, они видели, как человек кладет деньги в чашу нищего или пинает чашу нищего.

Участников попросили оценить по шкале, насколько они будут обвинять или хвалить актера, увиденного на видео.

Участники исследования также заполнили анкеты, в которых оценивались когнитивная и эмоциональная эмпатия, а также их чувствительность к правосудию.

Как и ожидалось, участники исследования, получившие высокие баллы в вопроснике о чувствительности правосудия, при оценке мест причинения вреда обвиняли значительно больше людей, сказал Десети.

Они также зарегистрировали больше похвалы за сцены, в которых человек помогает другому человеку.

Исследователи говорят, что люди с необычайно сильным чувством справедливости гораздо чаще подвержены влиянию разума, чем эмоций.

Но визуализация мозга тоже преподнесла сюрпризы.

Во время упражнения по оценке поведения люди с высокой чувствительностью к правосудию проявляли большую активность, чем средние участники, в частях мозга, связанных с познанием более высокого порядка.

Области мозга, обычно связанные с обработкой эмоций, не были затронуты.

Вывод был ясен, Десети сказал: «Лица, чувствительные к справедливости и справедливости, не кажутся эмоционально управляемыми.

«Скорее, они когнитивно движимы.’

Согласно Десети, одно из следствий состоит в том, что поиск справедливости и моральная миссия правозащитных и других организаций не исходят в первую очередь из сентиментальных побуждений, как их часто изображают.

Напротив, это стремление может быть больше связано со сложным анализом и мысленным расчетом.

Десети добавляет, что оценка хороших действий вызывает относительно высокую активность в той области мозга, которая участвует в принятии решений, мотивации и вознаграждении.

Это открытие предполагает, что, возможно, люди делают суждения о поведении, основываясь на том, как они обрабатывают ценность вознаграждения за хорошие действия по сравнению с плохими действиями.

«Наши результаты являются одними из первых доказательств роли чувствительности к правосудию в улучшении нейронной обработки моральной информации в определенных компонентах сети мозга, участвующих в моральном суждении», — сказал Десети.

Потребность мозга в справедливости основана на разуме, а не на эмоциях

Поделиться
Артикул

Вы можете поделиться этой статьей с авторством 4.0 Международная лицензия.

Новое исследование, основанное на сканировании мозга, показывает, что люди, заботящиеся о справедливости, больше подвержены влиянию разума, чем эмоций.

Психологи обнаружили, что некоторые люди сильнее других реагируют на ситуации, вызывающие чувство справедливости — например, видя, как с человеком обращаются несправедливо или милосердно. Новое исследование использовало сканирование мозга для анализа мыслительных процессов людей с высокой «чувствительностью к правосудию».”

[связанные]

«Нам было интересно изучить, как индивидуальные различия в отношении справедливости и справедливости представлены в мозгу, чтобы лучше понять вклад эмоций и познания в моральное суждение», — объясняет ведущий автор Джин Десети, профессор психологии и психиатрии в Чикагском университете.

Измерение эмпатии

Используя функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ), команда изучила, что происходит в мозгу участников, когда они оценивали видео, изображающие поведение, хорошее или плохое с моральной точки зрения.

Например, они видели, как человек кладет деньги в чашу нищего или пинает чашу нищего. Участников попросили оценить по шкале, насколько они будут обвинять или хвалить актера, увиденного на видео. Люди в исследовании также заполнили анкеты, которые оценили когнитивную и эмоциональную эмпатию, а также их чувствительность к справедливости.

Как и ожидалось, участники исследования, получившие высокие баллы в вопроснике о чувствительности правосудия, при оценке мест причинения вреда возлагали значительно больше вины, говорит Десети.Они также зарегистрировали больше похвалы за сцены, показывающие, как человек помогает другому человеку.

Когнитивно управляемый

Но визуализация мозга тоже преподнесла сюрпризы. Во время упражнения по оценке поведения люди с высокой чувствительностью к правосудию проявляли большую активность, чем средние участники, в частях мозга, связанных с познанием более высокого порядка. Области мозга, обычно связанные с обработкой эмоций, не были затронуты.

Вывод был ясен, Десети говорит: «Лица, чувствительные к справедливости и справедливости, не кажутся эмоционально управляемыми.Скорее, они когнитивно движимы ».

Исследование опубликовано в Journal of Neuroscience .

Согласно Дечети, одно из следствий состоит в том, что поиск справедливости и моральная миссия правозащитных организаций и других не исходят в первую очередь из сентиментальных побуждений, как их часто изображают. Напротив, это стремление может быть больше связано со сложным анализом и мысленным расчетом.

Десети добавляет, что оценка хороших действий вызвала относительно высокую активность в той области мозга, которая участвует в принятии решений, мотивации и вознаграждении.Этот вывод предполагает, что, возможно, люди делают суждения о поведении, основываясь на том, как они обрабатывают ценность вознаграждения за хорошие действия по сравнению с плохими действиями.

Национальный институт психического здоровья и Фонд Джона Темплтона поддержали исследование.

Источник: Чикагский университет

границ | Долгосрочные ассоциации чувствительности к правосудию, чувствительности к отвержению и депрессивных симптомов у детей и подростков

Введение

Симптомы депрессии — частые проблемы психического здоровья, которые все чаще встречаются в подростковом возрасте, особенно среди женщин (Nolen-Hoeksema and Girgus, 1994; Preiß and Remschmidt, 2007; Bertha and Balázs, 2013; Salk et al., 2016). Таким образом, важно определить факторы риска депрессивных симптомов, которые являются адекватными отправными точками для профилактики и вмешательства в этом возрастном диапазоне. В позднем детстве и раннем подростковом возрасте все большее значение приобретают отношения со сверстниками; зависимость от семейных отношений остается высокой (Furman and Buhrmester, 1992). Соответственно, модели объяснения депрессии с акцентом на межличностные влияния кажутся особенно важными в этом возрастном диапазоне (Rudolph et al., 2000; Auerbach and Ho, 2012; Teo et al., 2013). Факторы, отражающие уязвимость к негативным социальным сигналам, могут затем усилить связи негативного социального опыта и депрессивных симптомов.

В соответствии с этим рассуждением, депрессивные симптомы связаны с тревожной чувствительностью к отторжению (RS; Ayduk et al., 2001), тенденцией с тревогой ожидать, легко воспринимать и неадекватно реагировать на предполагаемое отвержение (Downey and Feldman, 1996). ). Гневные ожидания отказа — гневная чувствительность к отказу — были тесно связаны с экстернализацией проблем (London et al., 2007; Zimmer-Gembeck and Nesdale, 2013), тогда как отношения с депрессивными симптомами изучались редко (Zimmer-Gembeck et al., 2016). Это, однако, кажется важным, учитывая, что симптомы депрессии и агрессивное поведение тесно связаны (Dutton and Karakanta, 2013), особенно у подростков и девочек (Blain-Arcaro and Vaillancourt, 2016). Более того, постоянное ожидание отказа — будь то тревога или гнев — может вызвать стресс, который может способствовать развитию депрессивных симптомов. Таким образом, нашей первой целью было выяснить, предсказывают ли тревожные и сердитые RS депрессивные симптомы и / или повышают их стабильность.

Несправедливость — еще один социальный сигнал, которому люди могут быть уязвимы. Люди с высоким уровнем чувствительности к правосудию (JS) часто воспринимают различные формы несправедливости и демонстрируют сильные негативные реакции (Schmitt et al., 1995; Schmitt et al., 2010), такие как гнев, вина и размышления (Schmitt et al. , 2010), напоминающие симптомы депрессии. Несправедливое обращение также может вызвать чувство никчемности и беспомощности (Bondü et al., В стадии подготовки), которые часто встречаются при депрессии (Американская психиатрическая ассоциация [APA], 2013).Таким образом, перекрестное исследование выявило корреляцию ЯС с депрессивными симптомами (Bondü and Esser, 2015), но ничего не известно о продольных связях. Таким образом, второй целью нашего исследования было выяснить, предсказывает ли ЯС депрессивные симптомы и / или увеличивает ли их стабильность.

RS и JS могут предрасполагать к депрессивным симптомам, увеличивая напряжение, вызывая негативные чувства и ожидания и негативно оценивая социальные отношения (см. Ниже). Однако депрессивные симптомы могут также увеличивать риск разумных реакций на социальные сигналы, например, когда требования к преодолению чрезмерно перенапрягаются или когда качество социальных отношений ухудшается.Соответственно, предыдущие исследования показали, что тревожный RS является причиной и — следствием депрессивных симптомов (Marston et al., 2010). Таким образом, третьей целью нашего исследования было выяснить, могут ли РС и ЯС быть следствием депрессивных симптомов.

Наконец, девочки особенно высоко ценят социальные отношения (Malti and Buchmann, 2010) и поэтому должны быть особенно уязвимы для неблагоприятных последствий RS и JS. Таким образом, нашей последней целью было изучить регулирующую роль пола во взаимосвязи чувствительности и депрессии.

Таким образом, настоящее исследование направлено на дополнение существующих знаний о причинах и последствиях депрессивных симптомов, неприятии и чувствительности к правосудию у детей и подростков с помощью моделей латентных перекрестных лагов и латентных изменений с двумя точками измерения. Он стремится исследовать прямые связи между концепциями и соединить исследования в области психологии личности и психопатологии развития.

Депрессивные симптомы в детстве и подростковом возрасте

Детство и юность — критические фазы для развития депрессивных симптомов (например,g. подавленное настроение, потеря интереса или удовольствия, чувство никчемности и вины, мысли о смерти; Американская психиатрическая ассоциация [APA], 2013 г.). У детей и подростков гнев, возбужденное и агрессивное поведение также могут сигнализировать о депрессии (Американская психиатрическая ассоциация [APA], 2013). Распространенность большой депрессии в детстве низка (1,9%), но повышается до взрослого уровня в подростковом возрасте (4,5–5%) (Wittchen et al., 1998; Kessler et al., 2003; Preiß and Remschmidt, 2007). Аналогичным образом, показатели распространенности аналогичны для девочек и мальчиков в детстве, но в подростковом возрасте они в два раза выше, чем для мужчин (Angold et al., 1998; Wittchen et al., 1998; Берта и Балаж, 2013; Salk et al., 2016). Симптомы депрессии очень стабильны и способствуют возникновению академических и межличностных проблем, риску суицида и другим психическим расстройствам (Fergusson and Woodward, 2002; Naicker et al., 2013). Таким образом, ранняя профилактика депрессивных симптомов имеет решающее значение.

Однако до сих пор мало что известно о генезе депрессивных симптомов у детей и подростков. Распространенной идеей является перспектива уязвимости-стресса, предполагающая, что множественные факторы уязвимости могут способствовать развитию депрессивных симптомов, если острые стрессоры перенапрягают ресурсы человека (Hankin and Abela, 2005; Hamilton et al., 2015). Что касается уязвимости, когнитивные факторы, такие как дисфункциональное отношение или негативные когнитивные стили, привлекли большое внимание, например, в когнитивной модели депрессии Бека (Beck, 1975) и теории безнадежности (Abramson et al., 1989). Эти модели хорошо поддерживаются у взрослых, но доказательства их применимости у детей и подростков противоречивы (Alloy et al., 2006; Braet et al., 2015). Таким образом, одних лишь когнитивных аспектов может быть недостаточно для объяснения симптомов депрессии в этом возрастном диапазоне.

Таким образом, неблагоприятный межличностный опыт с точки зрения внешних стрессоров может быть особенно важным фактором риска депрессии в подростковом возрасте. В соответствии с этим рассуждением Rudolph et al. (2000) представили модель межличностного жизненного стресса (Krackow and Rudolph, 2008). Согласно модели, межличностный контекст является важным источником стресса (см. Также Teo et al., 2013). Эти стрессовые переживания могут привести к тому, что люди будут активно усиливать будущий стресс, развивая негативные представления о себе и отношениях, негативные стили атрибуции и тенденцию сосредотачиваться на негативных аспектах межличностных ситуаций, что, в свою очередь, может способствовать депрессии.Депрессия, однако, может также способствовать межличностному стрессу, способствуя межличностным конфликтам или социальной изоляции, которые вызывают ухудшение существующих отношений и препятствуют развитию новых позитивных отношений (Rudolph et al., 2000, p. 216). Поскольку женщины уделяют больше внимания социальным отношениям (Malti and Buchmann, 2010), эта модель также помогает объяснить общие гендерные различия в показателях распространенности депрессии.

Чувствительность к отклонению (RS)

RS и JS отражают межличностные различия в восприятии и интерпретации, а также типичные аффективные реакции на социальные сигналы и направляют поведение в ответ на эти сигналы (Bondü and Richter, 2016).Они предрасполагают к чрезмерной бдительности и неправильному толкованию неоднозначных социальных сигналов как негативных (Baumert and Schmitt, 2009; Ehrlich et al., 2015). Таким образом, оба могут помочь объяснить связь между депрессивными симптомами и негативными социальными взаимодействиями. И RS, и JS включают когнитивные, но также и эмоциональные аспекты и, следовательно, выходят за рамки когнитивных факторов, которые до сих пор часто были связаны с симптомами депрессии.

Неприятие сверстников тесно связано с депрессией (Nolan et al., 2003; Slavich et al., 2010). Но люди различаются по своей склонности воспринимать, бояться и страдать от отказа. RS предрасполагает к тревожному и / или гневному ожиданию отказа и является результатом ранних подобных опытов (Downey and Feldman, 1996). Сердитый RS предрасполагает к агрессии в ответ на предполагаемое отвержение, тогда как тревожный RS способствует социальной изоляции перед лицом воспринимаемого отторжения (London et al., 2007).

Особо тревожный RS был связан с депрессией: он предсказывал депрессивные симптомы у женщин, оставленных их партнерами (Ayduk et al., 2001) и смягчили связь стрессоров отношений и депрессивных симптомов у 16–18-летних (Chango et al., 2012) даже при контроле начального уровня депрессии. У 277 подростков и тревожный ( r = 0,50), и сердитый RS ( r = 0,41) были положительно связаны с депрессивными симптомами и предсказывали их поперечно, если рассматривать их по отдельности (McDonald et al., 2010). Наконец, тревожный, но не сердитый RS предсказывает депрессивные симптомы у детей от 9 до 14 лет при контроле начального уровня депрессии (Zimmer-Gembeck et al., 2016).

Однако направление эффекта неясно: у 184 подростков, опрошенных в 16, 17 и 18 лет, тревожные RS T1 и T2 предсказывали депрессивные симптомы T2 и T3, а депрессивные симптомы T1 и T2 предсказывали тревожные симптомы T2 и T3. RS, что указывает на порочный круг увеличения RS и депрессивных симптомов (Marston et al., 2010). У 331 ребенка депрессивные симптомы предсказывали RS через 1 год, но не было эффекта RS на депрессивные симптомы (McCarty et al., 2007). Влияние на сердитый RS не рассматривалось.

Чувствительность к правосудию (JS)

Чувствительные к правосудию люди склонны размышлять. Эмоциональная и поведенческая реакция зависит от точки зрения, с которой воспринимается несправедливость. Чувствительные к жертвам люди склонны воспринимать несправедливость в ущерб себе и реагировать гневом и желанием отомстить. Чувствительные к наблюдателю люди склонны воспринимать несправедливость в ущерб другим, реагировать с негодованием и желанием компенсации жертвам или наказания виновных.Чувствительные к правонарушителю люди склонны чувствовать несправедливость и отвечать чувством вины и желанием компенсации жертвам или самонаказания (Schmitt et al., 2005, 2010). Жертва JS также ассоциируется с печалью, беспомощностью, страхом перед будущей виктимизацией и социальной изоляцией; наблюдатель JS был связан с печалью, разочарованием и страхом перед будущей виктимизацией (Bondü et al., в стадии подготовки).

JS с более высокой жертвой и более низким уровнем преступника связаны с экстернализацией проблемного поведения (например,г., агрессия, СДВГ; Бонду и Эльснер, 2015; Бонду и Эссер, 2015; Bondü and Krahé, 2015). Меньше известно о связи ЯС с проблемами интернализации, такими как депрессия: у взрослых частота восприятия несправедливости по отношению к своему недостатку и размышления об этом восприятии положительно связаны с депрессивными чертами (Lovaš and Wolt, 2002). Более того, JS жертвы опосредовало перекрестную связь между СДВГ и депрессивными симптомами у детей и подростков (Bondü and Esser, 2015).Наконец, жертва, наблюдатель и преступник JS были положительно связаны с эмоциональными проблемами, включая депрессивные, тревожные и соматические симптомы у детей и подростков (Bondü and Elsner, 2015), а также с невротизмом у взрослых (Schmitt et al., 2005). Следовательно, есть некоторые свидетельства связи ЯС и депрессивных симптомов, но ничего не известно о взаимных долгосрочных эффектах.

Связи неприятия и чувствительности к правосудию с депрессивными симптомами

Чрезмерно негативная интерпретация социальных сигналов, связанных с RS и JS, может привести к самовоспроизводящемуся кругу негативных реакций на поведение других, негативное социальное взаимодействие и, наконец, чувство одиночества, отчаяния или безнадежности, связанных с депрессией ( Zimmer-Gembeck et al., 2014) и предложенной моделью межличностного жизненного стресса (Rudolph et al., 2000). Таким образом, RS и JS могут представлять факторы уязвимости и одновременно увеличивать риск социального стресса из-за негативных взаимодействий (Hankin and Abramson, 2001; Hamilton et al., 2015). Следовательно, и RS, и JS также должны работать для стабилизации депрессивных симптомов, если они присутствуют.

Негативные эмоции и познания, связанные с RS и JS (Schmitt et al., 1995; Downey and Feldman, 1996), должны предрасполагать к эмоциональным проблемам, таким как депрессивные симптомы, независимо от точки зрения, с которой воспринимается несправедливость, или от того, ожидается ли отвержение с тревогой или гневом. .Поскольку тревожный RS тесно связан с грустью как центральным аффектом депрессии, он должен иметь более тесную связь с симптомами депрессии, чем гневный RS. Однако, учитывая, что гнев и агрессия также связаны с депрессией в детстве и подростковом возрасте, сердитый RS должен также предсказывать симптомы депрессии (London et al., 2007; Dutton and Karakanta, 2013; Blain-Arcaro and Vaillancourt, 2016). Неоднократное восприятие негативного обращения в результате ЯС жертвы и беспомощность, возникающая из-за, казалось бы, неизбежного негативного опыта (Bondü et al., в стадии подготовки) должно работать на снижение самооценки. Чувство вины, связанное с преступником JS (Schmitt et al., 2010), должно приводить к негативному восприятию себя. Следовательно, ЯС жертвы и преступника должны способствовать отрицательной самооценке в соответствии с когнитивной триадой Бека (Beck, 1975; Braet et al., 2015). Observer JS должен быть предрасположен к восприятию мира как к плохому месту, которое также является частью когнитивной триады Бека (Beck, 1975), а также к беспомощности, центральному компоненту теории депрессии, основанной на усвоенной беспомощности Селигмана (1972).

Наконец, согласно аргументам модели межличностного жизненного стресса (Rudolph et al., 2000), депрессивные симптомы могут ухудшать социальные отношения в долгосрочной перспективе (Teo et al., 2013). Частый негативный социальный опыт может усилить ожидания и восприятие дальнейших негативных социальных взаимодействий, чувство недоброжелательности (Ayduk et al., 2001) и, следовательно, RS и JS. Учитывая, что депрессивные люди склонны воспринимать себя жертвами, JS жертвы в долгосрочной перспективе должна возрасти.Негативный взгляд на мир и себя, который является частью когнитивной триады (Beck, 1975), в конечном итоге должен привести к более высокому наблюдателю и преступнику ЯС. По тем же причинам как тревожный, так и гневный RS также должны увеличиваться у людей с депрессивными симптомами.

Настоящее исследование и гипотезы

В настоящем исследовании изучалось взаимное долгосрочное влияние депрессивных симптомов и RS и JS, а также стабильность депрессивных симптомов у N = 1,665 детей и подростков из Германии с помощью моделей латентных перекрестных лагов и латентных изменений.Наше исследование дополняет существующие знания о депрессии, РС, ЯС и их отношениях путем (а) рассмотрения сердитого РС в схеме с перекрестными лагами, (б) связывания ЯС с депрессивными симптомами в качестве примера интернализации проблемного поведения и частых психических расстройств. проблема здоровья, (c) учет взаимных долгосрочных влияний, и (d) изучение регулирующих ролей пола и возраста. Таким образом, наше исследование помогает лучше понять взаимосвязь между психопатологией развития и чертами, связанными с чувствительностью. Из теоретических соображений и результатов предыдущих исследований, изложенных выше, мы вывели следующие гипотезы:

(1) Участники с депрессивными симптомами выше среднего демонстрируют более высокий уровень тревожного и гневного RS, а также JS жертвы, наблюдателя и преступника, чем участники контрольной группы в T1 и T2.

(2) RS и JS могут способствовать возникновению депрессивных симптомов несколькими путями. Таким образом, (а) более высокий уровень тревожного и гневного RS на уровне T1 и (b) более высокий уровень T1 для жертвы, наблюдателя и преступника JS предсказывают более депрессивные симптомы на этапе T2: чем более чувствительны участники к отторжению и несправедливости на этапе T1, тем больше депрессивных симптомов они сообщают на этапе T1. Т2.

(3) Депрессивные симптомы повышают уязвимость к негативным социальным сигналам. Таким образом, более депрессивные симптомы в T1 должны предсказывать (а) более высокий уровень тревожного и гневного RS и (б) более высокий уровень JS жертвы, наблюдателя и преступника в T2: чем больше депрессивных симптомов человек сообщает в T1, тем более чувствительным он будет. к отказу и несправедливости в T2.

(4) RS и JS можно рассматривать как постоянные уязвимости и стрессоры, которые должны иметь особое влияние, если у человека уже проявляются симптомы депрессии. Таким образом, RS и JS должны способствовать стабилизации депрессивных симптомов между T1 и T2.

(5) Девочки особенно высоко ценят социальные отношения. Таким образом, связи РС и ЯС с депрессивными симптомами должны быть более выраженными у девочек.

(6) Социальные отношения важны на протяжении всей жизни.Таким образом, связи РС и ЯС с депрессивными симптомами не должны различаться у детей и подростков.

Материалы и методы

Образец

Выборка состояла из N = 1,665 участников более крупного исследования. Их допрашивали дважды с интервалом в 1-2 года. В T1 участвовали 1489 детей и подростков со средним возрастом M = 13,39 лет ( SD = 2,00; диапазон: 9–19 лет; 49,6% девочек). В T2 было 1299 участников со средним возрастом M = 14.90 лет ( SD = 1,93; диапазон: 11–21 год; 50,0% женщин). В обеих волнах данных приняли участие 1123 участника.

Материал

Чувствительность к правосудию

Мы измерили ЯС потерпевшего, наблюдателя и преступника в Т1 и Т2 с помощью 5 согласованных формулировок на перспективу с краткой версией из 5 пунктов (Bondü and Elsner, 2015) Опросника чувствительности к правосудию (Schmitt et al., 1995, 2005, стр. 2010; жертва JS: «Меня злит, когда со мной обращаются хуже, чем с другими»; наблюдатель JS: «Я расстраиваюсь, когда кто-то…»; преступник JS: «Я чувствую себя виноватым, когда обращаюсь с кем-то…»).Предметы отражают эмоциональную реакцию, связанную с восприятием несправедливости, с соответствующей точки зрения, воспринимаемое напряжение и навязчивость мыслей. Варианты ответов варьировались от 0 полностью не согласен до 5 полностью согласен. Мы вычислили средние баллы для каждой точки зрения (диапазон: 0–5). Как исходная, так и пятиконечная оценка оказались надежными и действительными (Schmitt et al., 2010; Bondü and Elsner, 2015).

Чувствительность отклонения

Мы измерили RS в T1 и T2 с помощью переведенной короткой версии опросника для определения чувствительности отторжения детей (CRSQ; Downey et al., 1998). Мы представили участникам пять ситуаций, которые могут привести к отказу. Они указали, насколько тревожными и злыми они будут себя чувствовать (с 1 не нервничают / злятся до 6 очень, очень нервничают / зля ) и насколько вероятен будет отказ (1 очень маловероятно до 6 очень вероятно ). Мы вычислили показатели RS для тревожности и гнева, сложив умноженную степень гнева / беспокойства и вероятность отказа для каждой ситуации и разделив их на пять (диапазон: 1–30; Downey and Feldman, 1996).Оригинальная анкета оказалась надежной и действительной (Downey and Feldman, 1996).

Депрессивные симптомы

Мы измерили депрессивные симптомы с помощью 39 дихотомических пунктов (0 нет , 1 да ) от дисфории («Вы часто плачете?»; 25 пунктов) и психосоматических жалоб («Часто ли вы плохо себя чувствуете?»; 14 пунктов. ) подшкалы теста Deutscher Depressionstest für Kinder (Rossmann, 2005), которые оказались надежными и действительными (Rossmann, 2005).

Процедура

Мы провели все мероприятия в течение 1.5–2-часовое интервью в следующей последовательности: RS, JS, депрессивные симптомы. Инструкции и задания RS зачитывались вслух, участники отвечали на вопросы молча (компьютер или бумага – карандаш). Если этому процессу препятствовал низкий навык чтения, участникам также читали вслух элементы JS. Однако в соответствии с инструкциями все участники самостоятельно ответили на вопросы анкеты о депрессии. Участникам была гарантирована конфиденциальность, у всех участников исследования было получено информированное письменное согласие родителей или участников.Все меры были одобрены этическим комитетом Потсдамского университета и Министерством образования Бранденбурга, Германия.

Статистический анализ

Мы считали участников, у которых было 16 или более симптомов по шкале дисфории (+1,5 SD ; Батлер и др., 1980 для аналогичных исследований), как демонстрирующих депрессивные симптомы выше среднего. Таким образом, 49 (3,3%) участников имели симптомы депрессии выше среднего в T1 и 37 (2,9%) участников в T2. Участники, которые, как считалось, сообщали о депрессивных симптомах выше среднего, не отличались от участников контрольной группы в отношении разрыва во времени между тестированием или уровня образования родителей.Поэтому мы больше не рассматривали эти две переменные в нашем анализе. Эти показатели напоминают точечные показатели распространенности депрессии среди детей и подростков в Германии, о которых сообщалось в предыдущих исследованиях (Esser et al., 1990; Ihle et al., 2000). Однако стабильность была низкой. Из 49 участников, у которых депрессивные симптомы были выше среднего в T1, 33 также участвовали в T2 (69%). Среди них только у 12 по-прежнему наблюдались симптомы депрессии выше среднего (36%). Анализ исключения показал значительный эффект группы [MANOVA: F (8,1468) = 13.29, p <0,001, ηp2 = 0,07]. На уровне подшкалы не было различий между участниками, выбывшими из нашего исследования и оставшимися в нем, в отношении пола, ЯС жертвы и наблюдателя, сердитого и тревожного RS и, что наиболее важно, начальных уровней депрессивных симптомов ( p = 0,596) в момент Т1. Однако участники, оставшиеся в исследовании, были значительно моложе (оставшиеся: M = 13,14 года, SD = 1,13; выбывшие: M = 14,17, SD = 2.00; p <0,001) и показал значительно более высокий уровень нарушителя JS (оставшееся: M = 3,42 года, SD = 1,24; выпадение: M = 3,11, SD = 1,37; p <0,001 ), чем выбывшие.

Учитывая общие возрастные различия в депрессивных симптомах, мы разделили нашу выборку на две возрастные группы для некоторых анализов: мы рассматривали участников моложе 14 лет в T1 как детей ( N = 923, M = 12.08 лет, SD = 1,09, 48,1% девочек) и участников 14 лет и старше в подростковом возрасте ( N = 549, M = 15,46 года, SD = 1,02; 52,3% девочек).

Результаты

Описание

Таблица 1 показывает внутреннюю согласованность, средние значения и стандартные отклонения всех показателей в нашем исследовании для всей группы, отдельно для мальчиков и девочек и отдельно для участников с повышенными депрессивными симптомами и контрольной группы. В общей группе депрессивные симптомы значительно уменьшились между T1 и T2 ( p = 0.001) и тревожный, а также сердитый RS значительно увеличились между T1 и T2 ( p = 0,001, соответственно; Таблица 1).

ТАБЛИЦА 1. Описательная статистика для всей выборки, отдельно для мальчиков и девочек, и участников с высоким и низким уровнем депрессивных симптомов.

Множественный анализ ковариации (MANCOVA), включающий все измерения и контроль возраста, выявил значительный главный эффект пола [ F (12,1074) = 25,25, p <0.001, ηp2 = 0,22; n _{мальчиков} = 541, n _{девочек} = 547]. Последующий анализ с использованием ANCOVA показал, что девочки сообщали о более выраженных депрессивных симптомах, более высоком уровне наблюдателя JS, нарушителя JS и тревожном RS в T1 и T2 ( p <0,001 соответственно), а также более высоком уровне JS жертвы в T2 ( p = 0,001; таблица 1). Второй контроль MANCOVA по полу выявил значительный основной эффект возрастной группы [ F (12,1074) = 25,25, p <0.001, ηp2 = 0,12; n _детей = 739, n _{подростков} = 349]. Согласно последующему анализу с использованием ANCOVA, дети показали более высокий уровень тревожного RS в T1 и более высокий уровень злого RS в T1 и T2 ( p <0,001 соответственно), более низкий уровень JS жертвы в T1 и T2 ( p <0,001, соответственно) и нижний наблюдатель JS ( p = 0,006) и депрессивные симптомы ( p = 0,049) в T2.

Как в T1, так и в T2, депрессивные симптомы положительно коррелировали со всеми показателями чувствительности T1 и всеми показателями чувствительности T2, кроме ЯС нарушителя (таблица 2).

ТАБЛИЦА 2. Корреляции нулевого порядка депрессивных симптомов, чувствительности к правосудию, чувствительности отвержения и возраста для всей выборки.

Различия между участниками с депрессивными симптомами и контролем

Два теста MANCOVA для различий в подшкалах чувствительности между участниками с депрессивными симптомами выше среднего и контрольной группой с учетом возраста и пола выявили значительный многомерный групповой эффект как при T1 [ F, (5,1456) = 7).685, p <0,001, ηp2 = 0,026; n _{депрессивный} = 49, n _{контроль} = 1,415] и при T2 [ F (5,1273) = 7,342, p <0,001, ηp2 = 0,035; n _{депрессивный} = 36, n _{контроль} = 1,245]. Последующий анализ с использованием ANCOVA показал, что на уровне подшкалы участники из групп депрессивных симптомов сообщили о более высоком тревожном и гневном RS и JS жертвы в T1 и T2. Не было различий в ЯС наблюдателя и преступника (подробные результаты приведены в Таблице 1).Учитывая большие различия в размерах выборки, мы повторили анализ с использованием непараметрических тестов U- , получив идентичные результаты, за исключением дополнительных значимых различий в JS наблюдателя в T1 ( U = 28244,5, p = 0,023) и T2 ( U = 15246,5, p <0,001). Дальнейшие анализы с подобранной контрольной группой, которая была идентична по возрасту, полу и посещаемости класса T1 в T1 ( p = 1,00, соответственно), также подтвердили эти результаты.Следовательно, в основном в соответствии с гипотезой 1, участники с депрессивными симптомами выше среднего показали более высокий уровень тревожного и гневного RS, а также более высокий уровень JS жертвы и частично более высокий уровень JS наблюдателя. В преступнике JS различий не было.

Долгосрочное взаимное влияние чувствительности и депрессивных симптомов

Мы исследовали взаимное долгосрочное влияние RS и JS и депрессивных симптомов с помощью латентных моделей с перекрестным лагом. Мы заменили отсутствующие данные с помощью процедуры максимального правдоподобия полной информации, используя M плюс 7 (Muthén and Muthén, 1998–2012).Мы предположили сильную измерительную инвариантность для всех мер между двумя точками измерения, потому что сравнения с критериями отсечения для показателей абсолютного соответствия показали хорошее соответствие модели (Hu and Bentler, 1998; Schermelleh-Engel et al., 2003) и потому что не было уменьшение CFI, превышающее 0,01 в моделях, предполагающих сильную инвариантность измерений, по сравнению с моделями, предполагающими слабую инвариантность измерений (Cheung and Rensvold, 2002). Там, где это применимо, мы также предполагали сильную инвариантность измерений между группами (см. Ниже).Мы рассчитали две отдельные модели для учета единичных взаимных долговременных влияний РС, ЯС и депрессивных симптомов. Эта процедура позволила нам лучше сравнить результаты о связи между RS и депрессивными симптомами в настоящем исследовании с результатами других исследований (McCarty et al., 2007; Marston et al., 2010; McDonald et al., 2010; Zimmer- Gembeck et al., 2016). Скрытые факторы RS были обозначены пятью пунктами на тревожный и сердитый RS. Корреляции ошибок соответствующих элементов между субшкалами и точками измерения были разрешены и оценены (рисунок 1A).Скрытые факторы JS обозначались пятью пунктами по шкале. Сходные формулировки пунктов в субшкалах JS и точках измерения учитывались двумя факторами метода. Факторные нагрузки соответствующих показателей Т1 и Т2 на коэффициенты методов были ограничены равными. Корреляция членов ошибок оставшихся двух пунктов шкал JS с аналогичными формулировками была разрешена и оценена (Рисунок 1B). Скрытые факторы депрессивных симптомов были обозначены суммой баллов по двум подшкалам депрессивных симптомов.Допускались и оценивались корреляции членов ошибок между соответствующими показателями Т1 и Т2. Все индикаторы показали значительные нагрузки на их скрытые факторы. Все предикторы T1 были разрешены для корреляции. Корреляция членов ошибки T2 между субшкалами чувствительности была разрешена и оценена. Корреляция показателей ошибки депрессивных симптомов Т2 и показателей чувствительности к Т2 была сведена к нулю. Учитывая явные гендерные и возрастные различия, о которых свидетельствуют результаты MANCOVA, мы воздержались от контроля этих переменных в исходных моделях структурных уравнений и исследовали регулирующую роль пола и возраста в отдельных моделях.

РИСУНОК 1. Модели с перекрестным лагом с RS (A) , JS (B) и депрессивными симптомами, предполагающими сильную инвариантность измерений. RS: Термины ошибок соответствующих элементов, которые разрешено соотносить (показан пример). JS: термины ошибок оставшихся двух элементов подшкал JS разрешены для корреляции (не отображаются). Отображаются важные пути и результаты стандартизированной модели.

Чувствительность отторжения и депрессивные симптомы

Подтверждающий факторный анализ (CFA), включающий Т1 и Т2 тревожный и сердитый RS и депрессивные симптомы с факторами, коррелированными, как описано выше, подтвердил предполагаемую факторную структуру (χ ² = 864.610, df = 233, p <0,001, RMSEA = 0,040, CFI = 0,950, SRMR = 0,069). Модель пути с перекрестным запаздыванием хорошо объяснила данные (χ ² = 719,582, df = 233, p <0,001, RMSEA = 0,035, CFI = 0,961, SRMR = 0,048, N = 1,665). Все факторы показали значительные авторегрессии. Частично в соответствии с гипотезой 2a, более высокий уровень тревожного RS на уровне T1 предсказывал большее количество депрессивных симптомов на уровне T2: участники, которые боялись и слишком остро реагировали на отказ при первом измерении, как правило, сообщали о более депрессивных симптомах через 1-2 года.В отличие от гипотезы 2a, более высокий уровень злости RS предсказал более низких депрессивных симптомов Т2 : участники, которые гневно ожидали и слишком остро реагировали на отказ, как правило, позже сообщали о менее депрессивных симптомах. Подтверждая гипотезу 3a, депрессивные симптомы T1 предсказывали более высокий уровень тревожного и гневного RS на уровне T2: участники, показывающие большее количество депрессивных симптомов при первом измерении, более сильно тревожно и гневно ожидали отвержения через 1-2 года.

Чувствительность к правосудию и депрессивные симптомы

CFA, включающий все показатели T1 и T2 JS и депрессивные симптомы с факторами, коррелированными, как описано выше, подтвердил предполагаемую структуру факторов (χ ² = 1492.429, df = 488, p <0,001, RMSEA = 0,035, CFI = 0,959, SRMR = 0,053). Модель пути с перекрестным запаздыванием хорошо объяснила данные (χ ² = 1409,324, df = 488, p <0,001, RMSEA = 0,034, CFI = 0,963, SRMR = 0,041, N = 1,665). Все факторы показали значительные авторегрессии. В отличие от гипотезы 2b, ни одна из шкал T1 JS не предсказывала депрессивные симптомы T2: JS не способствовал развитию депрессивных симптомов в долгосрочной перспективе. Подтверждая гипотезу 3b, большее количество депрессивных симптомов T1 предсказывало более высокий уровень T2 жертвы. JS: Дети и подростки со многими депрессивными симптомами при первом измерении сообщали о большем гневе и размышлениях в ответ на несправедливость к их собственному недостатку 1-2 года спустя.В отличие от гипотезы 3b, депрессивные симптомы T1 не предсказывали T2 нарушителя JS или наблюдателя T2 JS. Таким образом, участники с большим количеством депрессивных симптомов при первом измерении не сообщали о более сильных аффективных или когнитивных реакциях на несправедливость по отношению к другим 1-2 годами позже.

Возрастные и гендерные различия

Для того, чтобы изучить модерирующую роль пола и возраста, мы рассчитали две многогрупповые модели с перекрестным лагом для каждого показателя чувствительности, что позволило нам отдельно рассмотреть влияние этих двух переменных.Что касается пола, модель, включающая RS с весами путей, которые могут варьироваться между группами, показала хорошее соответствие данным (χ ² = 1078,921, df = 494, p <0,001, RMSEA = 0,038, CFI = 0,954, SRMR = 0,055, N = 1,665). У нее было значительно лучшее соответствие, чем у модели с весами путей, ограниченными равными для мальчиков и девочек (χ ² = 1137,305, df = 516, p <0,000, RMSEA = 0,038, CFI = 0,951, SRMR = 0.056, N = 1,665; Δχ ² = 58,384, Δ df = 22, Δ p <0,001). Тесты Вальда не выявили существенных различий в путевых коэффициентах между группами (подробности в таблице 3). Следовательно, противоположная гипотеза 5, RS и депрессивные симптомы были одинаково связаны у девочек и у мальчиков.

ТАБЛИЦА 3. Веса пути из многогрупповых моделей, контролирующих дифференциальные связи чувствительности к отказу, и шкалы чувствительности к правосудию с депрессивными симптомами, умеренными по полу и возрасту, соответственно.

Что касается модерирующей роли пола во взаимосвязи ЯС и депрессивных симптомов, модель с весовыми коэффициентами, позволяющими варьировать между мальчиками и девочками, хорошо соответствует данным (χ ² = 2043,428, df = 1007, p < 0,001, RMSEA = 0,035, CFI = 0,956, SRMR = 0,045, N = 1,665) и значительно лучше, чем более ограничительная модель с весами путей, ограниченными равными между группами (χ ² = 2166,021, df = 1058 , п <0.001, RMSEA = 0,035, CFI = 0,953, SRMR = 0,056, N = 1,665; Δχ ² = 122,593, Δ df = 51, Δ p <0,000). Однако, в отличие от гипотезы 5, только наблюдатель Т1 JS предсказал менее депрессивные симптомы у мальчиков и более депрессивные симптомы у девочек через 1-2 года.

Что касается сдерживающей роли возраста во взаимосвязи между РС и депрессивными симптомами, многогрупповая модель с весовыми коэффициентами, позволяющими варьировать между детьми и подростками, показала хорошее соответствие данным (χ ² = 1062.943, df = 481, p <0,001, RMSEA = 0,040, CFI = 0,951, SRMR = 0,058, N = 1,665) и значительно лучше подходит, чем модель с весами путей, ограниченными для всех групп ( χ ² = 1337,432, df = 516, p <0,001, RMSEA = 0,046, CFI = 0,931, SRMR = 0,078, N = 1,665; Δχ ² = 274,489, Δ df = 35 , Δ p <0,000). Проверка коэффициентов пути показала более тесную связь РС и депрессивных симптомов у детей, чем у подростков, но в поддержку гипотезы 6, коэффициенты пути существенно не различались между возрастными группами в соответствии с тестами Вальда.

Что касается сдерживающей роли возраста во взаимосвязях между субшкалами JS и депрессивными симптомами, многогрупповая модель с весовыми коэффициентами, позволяющими варьировать между детьми и подростками, показала хорошее соответствие данным (χ ² = 2136,952, df = 1007, p <0,001, RMSEA = 0,039, CFI = 0,951, SRMR = 0,052, N = 1,665) и значительно лучше подходит, чем модель с весами путей, ограниченными одинаковыми для всех групп (χ ² = 2246.836, df = 1058, p <0,001, RMSEA = 0,039, CFI = 0,949, SRMR = 0,057, N = 1,665; Δχ ² = 109,884, Δ df = 51, Δ p <0,000). В соответствии с гипотезой 6, различия между путевыми коэффициентами были минимальными. Тесты Вальда только выявили значительные различия в коэффициентах пути между детьми и подростками от T1 наблюдателя JS к T2 депрессивным симптомам: более высокий T1 наблюдатель JS предсказал больше депрессивных симптомов у детей и меньше депрессивных симптомов у подростков на T2.

Изменения депрессивных симптомов

Следуя нашим рассуждениям, чувствительность должна не только предсказывать ранговые изменения депрессивных симптомов, но также изменения среднего числа депрессивных симптомов между T1 и T2. Точнее, повышенная чувствительность должна способствовать стабилизации депрессивных симптомов. Чтобы изучить этот вопрос, мы рассчитали модель скрытых изменений. В этой модели мы рассматривали одновременное влияние RS и JS, контролируемых по полу и возрасту, и рассматривали только тех участников, которые принимали участие в нашем исследовании в обеих точках измерения (рис. 2).Коэффициенты чувствительности моделировались, как описано выше. Как и в явных данных, средние различия указывают на общее уменьшение депрессивных симптомов с T1 до T2. Лица с большим количеством депрессивных симптомов в момент T1, как правило, демонстрировали меньшие изменения среднего уровня — особенно с точки зрения снижения — депрессивных симптомов, на что указывает значительный отрицательный путь от депрессивных симптомов T1 к балльной шкале различия. Более высокий уровень JS жертвы предсказывал более низкие изменения среднего уровня от T1 до T2, указывая на то, что участники, сообщавшие о гневе, напряжении и размышлениях в ответ на несправедливость, были склонны к меньшим изменениям, то есть к снижению количества депрессивных симптомов (χ ² = 816.369, df = 385, p <0,001, RMSEA = 0,032, CFI = 0,962, SRMR = 0,052, N = 1093). Следовательно, более высокий уровень ЯС жертвы, по-видимому, способствует стабилизации депрессивных симптомов.

РИСУНОК 2. Модель латентных изменений с субшкалами чувствительности T1, прогнозирующая изменения депрессивных симптомов между T1 и T2, предполагая сильную инвариантность измерений депрессивных симптомов и контролируемая в зависимости от пола и возраста. Модель измерения для подшкал чувствительности, как на рисунке 1.Дополнительный индикаторный фактор для вторых индикаторов депрессивных симптомов на T1 и T2. Факторные нагрузки на индикаторный коэффициент ограничиваются равными. Все предикторы разрешены для корреляции. Отображаются результаты стандартизированной модели.

Обсуждение

В настоящем исследовании были изучены связи отвержения и чувствительности к справедливости в качестве примеров черт, которые определяют восприятие и реакцию человека на социальные сигналы с депрессивными симптомами у детей и подростков. Для достижения этой цели мы исследовали взаимное долгосрочное влияние RS и JS и депрессивных симптомов с помощью моделей латентных перекрестных лагов и латентных изменений на большой выборке немецких детей и подростков.В соответствии с предыдущими исследованиями (Marston et al., 2010) и нашими предположениями, тревожный RS был причиной и следствием депрессивных симптомов. Вопреки нашим предположениям, более высокий уровень гнева RS предсказывал менее депрессивные симптомы. Кроме того, вопреки нашим предположениям, JS не способствовал предсказанию депрессивных симптомов. Напротив, более депрессивные симптомы при первом измерении предсказывали более интенсивные неблагоприятные реакции на воспринимаемую несправедливость по отношению к собственному недостатку (чувствительность жертвы) в T2. Однако, если рассматривать его одновременно с другими показателями чувствительности, JS жертвы был единственным предиктором меньшего снижения депрессивных симптомов в течение 1-2 лет, что, по-видимому, увеличивало стабильность депрессивных симптомов у тех участников, которые остались в нашем исследовании.

Взаимная связь неприятия и чувствительности к справедливости и депрессивных симптомов

Показатели распространенности депрессивных симптомов выше среднего в данной выборке напоминали предыдущие данные в этом возрастном диапазоне (Esser et al., 1990; Ihle et al., 2000). Также в соответствии с предыдущими выводами (Angold et al., 1998; Wittchen et al., 1998; Groen and Petermann, 2005), девочки сообщали о значительно более выраженных депрессивных симптомах, чем мальчики. Однако, вопреки предыдущим выводам (Wittchen et al., 1998; Ihle et al., 2000; Preiß and Remschmidt, 2007), среднее количество депрессивных симптомов и показатели распространенности снизились между T1 и T2. Анализ выбытия показал не систематическое выбывание участников с изначально высоким уровнем депрессии, а систематическое выбывание участников старшего возраста, которые, возможно, были более склонны к развитию большего количества депрессивных симптомов между двумя точками измерения. . Более того, снижение среднего количества депрессивных симптомов между T1 и T2 также может указывать на тенденцию к регрессу к среднему значению, в частности, у пациентов с более высокими уровнями депрессивных симптомов при первом измерении.

В соответствии с предыдущими исследованиями связи RS и депрессивных симптомов (Marston et al., 2010) тревожный RS был причиной и следствием депрессивных симптомов. Следовательно, депрессивные симптомы и ожидания, а также гневные и тревожные аффективные реакции на отторжение могут взаимно усиливать друг друга в долгосрочной перспективе, что, вероятно, приводит к порочному кругу страха отвержения и депрессивных реакций. Это может еще больше ухудшить социальные отношения, предположительно приводя к более предполагаемому или фактическому отказу.Хотя тревожный RS, кажется, вызывает депрессивные симптомы, он не способствует их стабилизации, что лучше объяснил JS жертвы.

Также в соответствии с предыдущими исследованиями (McDonald et al., 2010) тревожный и сердитый RS показали положительную корреляцию нулевого порядка с депрессивными симптомами. Однако, когда эффекты тревожного RS контролировались, тенденция гневного ожидания отвержения предсказывала снижение депрессивных симптомов. Это указывает на подавляющий эффект, скорее всего, из-за контроля когнитивного аспекта RS, то есть ожидания отвержения, влияющего как на тревожный, так и на гневный RS.Таким образом, вопреки нашим ожиданиям, гневные ожидания отказа, по-видимому, препятствуют развитию дальнейших симптомов депрессии. Вместо этого люди с высоким уровнем гневного RS могут иметь тенденцию к развитию экстернализирующего проблемного поведения (Zimmer-Gembeck and Nesdale, 2013). Следовательно, люди с высоким уровнем гневного RS могут иметь тенденцию направлять негативные чувства и поведение против других, а не против себя. При интерпретации этих результатов также следует учитывать высокую корреляцию двух подшкал RS (t3: r = 0,65), указывающую на некоторый уровень мультиколлинеарности.

Однако депрессивные симптомы при первом измерении увеличивают риск как тревожных, так и гневных ожиданий через 1-2 года. Это может быть связано с тем, что депрессия способствует негативному восприятию социальных взаимодействий в соответствии с гипотезой когнитивного шрама (Rohde et al., 1990; см. Ниже), или что депрессивные симптомы способствуют фактическому ухудшению социальных отношений независимо от эмоций, прежде всего связанные с этими ожиданиями (беспокойство или гнев). Однако, согласно нашим рассуждениям, связи тревожного RS с депрессивными симптомами были несколько более выраженными, чем у сердитого RS, скорее всего, из-за того, что беспокойство и печаль, связанные с тревожным RS, более тесно связаны с депрессивными симптомами, чем гнев, поскольку связанный с сердитым RS.

Что касается JS, в соответствии с предыдущими исследованиями (Lovaš and Wolt, 2002; Bondü and Esser, 2015) все субшкалы JS достоверно положительно коррелировали с симптомами депрессии. Однако только жертва JS показала долговременную связь с депрессивными симптомами, но только в модели скрытых изменений. Вопреки нашим ожиданиям, ни одна из подшкал JS не предсказала депрессивные симптомы через 1-2 года в модели латентного кросс-лагеджа, что указывает на то, что (даже у жертвы) JS не имеет такого сильного депрессогенного эффекта, как тревожный RS.Это может указывать на то, что даже ЯС с высокой жертвой не обязательно ухудшает социальные отношения с точки зрения самоисполняющегося пророчества, как было показано в отношении РС (Ayduk et al., 2001).

Депрессивные симптомы при первом измерении, однако, предсказывали более высокую жертву JS через 1-2 года. Это согласуется с исследованиями, которые связывают ЯС жертвы с размышлениями, гневом, грустью, беспомощностью и социальной изоляцией (Bondü et al., В стадии подготовки; Schmitt et al., 1995). Первоначальные депрессивные симптомы, по-видимому, усиливают тенденцию интенсивно реагировать на несправедливость по отношению к собственному недостатку, например, гневом, грустью, стрессом и размышлениями.Кроме того, даже несмотря на то, что JS жертвы не способствовал предсказанию депрессивных симптомов, он, по-видимому, способствовал стабилизации этих симптомов, если они уже присутствовали, таким образом, препятствовав снижению количества депрессивных симптомов в детстве и подростковом возрасте. Этот эффект превосходит эффект тревожного RS, указывая на то, что несправедливость по отношению к собственному невыгодному положению так же отталкивает, как и отказ. Следовательно, отрицательный аффект, напряжение и размышления, связанные с ЯС жертвы, могут стабилизировать депрессивные симптомы. Таким образом, ЯС жертвы может быть скорее поддерживающим фактором, чем причиной депрессии.

Настоящее исследование — первое, показывающее, что JS не только относится к экстернализации, но и к интернализации проблемного поведения. В частности, JS жертвы связан с широким спектром неадаптивных форм поведения (Bondü and Elsner, 2015; Bondü and Esser, 2015), что указывает на то, что неблагоприятные аффективные и когнитивные реакции на несправедливость, связанные с JS жертвы, предрасполагают к широкому спектру психических состояний или связаны с ними. проблемы. Следовательно, ЯС жертвы кажется важным фактором психопатологии развития и заслуживает большего внимания в будущих исследованиях.

В целом, эффекты депрессивных симптомов на RS и JS были несколько более выраженными и последовательными, чем противоположные эффекты. Это может быть связано с более высокими показателями стабильности количества депрессивных симптомов, чем показателей чувствительности, в результате чего показатели чувствительности в скрытых моделях требуют объяснения. Следовательно, хотя RS и JS являются чертами характера, на них могут влиять внутренние процессы и межличностный опыт, что также может объяснять некоторую их изменчивость (Bondü and Elsner, 2015).

Возможные пути воздействия

На сегодняшний день мало что известно о механизме и процессах, которые могут объяснить влияние RS на депрессивные симптомы и от депрессивных симптомов на RS и JS. Можно предположить несколько способов воздействия, и будущие исследования могут захотеть изучить их.

Чувствительность к депрессии

Меры чувствительности могут способствовать возникновению (тревожный RS) или стабилизации (JS жертвы) депрессивных симптомов несколькими способами:

(1) RS и JS могут работать аналогично дисфункциональным мыслям (Bondü and Esser, 2015): они могут способствовать негативным социальным ожиданиям и атрибуциям, а также фокусироваться на негативных аспектах социальных взаимодействий, как описано в Межличностной жизни. Модель стресса депрессии (Rudolph et al., 2000). Кроме того, RS и JS могут также косвенно способствовать ухудшению социальных отношений через снижение социальных компетенций (Marston et al., 2010). Это также, вероятно, приведет к снижению социальной поддержки в период кризиса, тем самым препятствуя эффектам, которые в противном случае могли бы смягчить депрессию.

(2) Отрицательные ожидания, атрибуции и взаимодействия после предполагаемого отказа или несправедливости могут вызывать чувство никчемности, одиночества, отчаяния и безнадежности и снижать самооценку (Ayduk et al., 2001; Бонду и Эссер, 2015). Эти факторы тесно связаны с развитием депрессии и / или сами составляют депрессивные симптомы (Abramson et al., 1989; Zimmer-Gembeck et al., 2014).

(3) Напряжение, связанное с восприятием отвержения или несправедливости, может работать как стрессор (то есть ежедневные неприятности), способствуя депрессии в соответствии с моделью диатеза-стресса (Lewinsohn et al., 2001).

(4) Что касается RS, исследование показало, что беспокойство является влиятельным модератором связи агрессии и депрессии у физически агрессивных девочек (Blain-Arcaro and Vaillancourt, 2016).Следовательно, беспокойство и ожидание отвержения, связанные с тревожным RS, могут вызывать депрессивные симптомы, в частности, у девочек.

(5) Что касается ЯС, жертва ЯС связана с печалью, жалостью к себе, беспомощностью, страхом стать жертвой и социальной изоляцией (Bondü et al., В стадии подготовки). Эти факторы очень похожи на антецеденты и симптомы депрессии и похожи на реакции, связанные с тревожным RS. Следовательно, подобно различию между тревожным и гневным RS, могут быть некоторые чувствительные к жертве люди, которые склонны реагировать грустью и замкнутостью на переживания несправедливости, тогда как другие могут иметь тенденцию реагировать гневом и агрессией.

(6) Отказ может иметь негативные и стойкие физические последствия, такие как нарушение гормонального баланса, что может ухудшить физическое и психическое здоровье в долгосрочной перспективе (Slavich et al., 2010).

От депрессии к чувствительности

Существуют также процессы, посредством которых депрессивные симптомы могут способствовать развитию RS и JS:

(1) В соответствии с моделью межличностного жизненного стресса для депрессии (Rudolph et al., 2000), чрезмерно негативная интерпретация социальных сигналов, связанных с RS и JS, может привести к порочному кругу неверных интерпретаций поведения других, неблагоприятных реакции на такое поведение (Downey and Feldman, 1996; McCarty et al., 2007), социальные конфликты, отстранение, депрессивные симптомы, негативные ожидания и негативные интерпретации социальных взаимодействий, что в конечном итоге приводит к более негативным социальным взаимодействиям. Учитывая, что негативные социальные взаимодействия могут привести к дальнейшей чувствительности к негативным социальным сигналам в долгосрочной перспективе, этот процесс также может привести к увеличению ЯС и РС.

(2) Аналогичным образом Chango et al. (2012) утверждали, что чувствительные к отторжению люди склонны к формированию негативных убеждений о себе и склонны использовать глобальные, стабильные и внутренние атрибуции для объяснения негативного опыта.Таким образом, в соответствии с гипотезой когнитивных рубцов депрессии (Rohde et al., 1990), предполагающей, что существуют долгосрочные изменения в когнитивном стиле, вызванные депрессивными эпизодами, пессимистический стиль объяснения может сделать более чувствительным к отвержению и несправедливости даже после депрессия утихает (McCarty et al., 2007). Поэтому, однако, в долгосрочной перспективе он может предрасполагать к будущим депрессивным симптомам и эпизодам.

(3) Наконец, было обнаружено, что опиоидная активность, облегчающая физическую и социальную боль, нарушается при депрессии, препятствуя восстановлению после неблагоприятного социального опыта и получению положительного социального взаимодействия (Hsu et al., 2015). Этот процесс также может способствовать дальнейшей сенсибилизации и увеличению RS и JS в долгосрочной перспективе.

Возрастные и гендерные различия

Как половые, так и возрастные различия во взаимосвязи показателей чувствительности и депрессивных симптомов были незначительными. Таким образом, несмотря на хорошо известные гендерные и возрастные различия в РС, ЯС и депрессивных симптомах (например, Bondü and Elsner, 2015), отношения между этими конструктами были одинаковыми в разных группах. Результаты об противоположных отношениях чувствительности наблюдателя с депрессивными симптомами через 1-2 года у девочек и мальчиков напоминают гендерные различия в перекрестных связях жертвы и наблюдателя ЯС с агрессивным поведением у взрослых (Bondü and Richter, 2016).Они указывают на то, что мужчины и женщины по-разному справляются с чувствительностью жертвы и наблюдателя. Возможно, JS жертвы может предрасполагать к экстернализации поведения, а JS наблюдателя может предрасполагать к интернализации поведения у женщин, тогда как у мужчин JS жертвы может предрасполагать к интернализации поведения, а JS наблюдателя может предрасполагать к экстернализации поведения. Однако необходимы дополнительные исследования, чтобы проверить это предположение.

Ограничения и перспективы

Сильные стороны настоящего исследования включают большой размер выборки, использование множественных показателей чувствительности, использование продольных данных, рассмотрение взаимного влияния показателей чувствительности и депрессивных симптомов, соотнесение ЯС с интернализацией проблемного поведения и изучение модераторские эффекты.Ограничения включают низкую внутреннюю согласованность показателей RS (см. Zimmer-Gembeck and Nesdale, 2013, для аналогичной низкой внутренней согласованности краткосрочного измерения RS), а также признаки систематического выбывания пожилых участников и участников с более низкими уровнями. чувствительности преступников, оба склонны ограничивать обобщаемость наших выводов. Кроме того, высокая взаимосвязь двух показателей RS может указывать на мультиколлинеарность и может затруднять интерпретацию результатов.Поскольку последовательность измерений была постоянной для всех участников (RS, JS, депрессивные симптомы), мы не смогли контролировать эффекты последовательности. Кроме того, мы не контролировали навыки чтения и то, зачитывались ли предметы участникам вслух или нет. В общем, эффекты были небольшими. Это также нашло отражение в выводах о наличии значительных связей, например, тревожного РС и депрессивных симптомов во всей группе, но не в какой-либо из подгрупп. Это указывает на то, что для выявления значительных эффектов требовался большой размер выборки.Хотя эффекты в групповых сравнениях были лишь небольшими, результаты настоящего исследования дают более детальное понимание того, почему межличностный контекст является важным источником стресса, который может способствовать развитию депрессивных симптомов, почему этот стресс может влиять на одних людей сильнее, чем на других, и как это работает в долгосрочной перспективе. Мы выбрали 1,5 стандартных отклонения в качестве критерия отсечения для группы с депрессивными симптомами выше среднего. Используя этот критерий, показатели распространенности, представленные в настоящем исследовании, напоминали показатели предыдущих исследований (Esser et al., 1990; Ihle et al., 2000). Кроме того, результаты были аналогичны результатам с критерием 2,0 SD . Однако можно было выбрать другие критерии. Наконец, мы обозначили несколько способов, с помощью которых депрессивные симптомы могут влиять на чувствительность, а также с помощью которых RS и JS могут влиять на депрессивные симптомы. Однако мы не смогли проверить эти способы воздействия в настоящем исследовании из-за отсутствия соответствующих мер.

Таким образом, в будущих исследованиях следует изучить способы воздействия RS на симптомы депрессии и воздействия депрессивных симптомов на RS и JS жертвы.Следует контролировать влияние других важных когнитивных и эмоциональных факторов риска депрессии (например, дисфункциональные мысли, негативные приписывания, безнадежность, беспомощность). Мы предположили, что RS и JS могут быть связующим звеном между негативным социальным опытом и депрессивными симптомами. В будущих исследованиях с использованием трех точек измерения эта связь может быть рассмотрена более подробно. Кроме того, можно проверить, кажутся ли модели модерации или посредничества более подходящими для объяснения эффектов при рассмотрении их взаимодействия с дополнительными потенциальными факторами риска, такими как социальные стрессоры.Учитывая, что симптомы депрессии могут впервые проявиться в детстве, связь RS и JS с симптомами депрессии может быть исследована на более ранних стадиях развития. Наконец, в будущих исследованиях следует изучить связи между JS и другими формами проблем интернализации, а также включить другие рейтинговые источники.

Наше исследование имеет важное теоретическое и практическое значение для исследования, профилактики и лечения депрессивных симптомов: наши результаты показывают, что факторы межличностной чувствительности, такие как RS и JS (в частности, тревожный RS и JS жертвы) могут способствовать возникновению и / или стабилизация депрессивной симптоматики у детей и подростков.Следовательно, эти факторы заслуживают большего внимания с теоретической точки зрения. Один из способов одновременного рассмотрения факторов когнитивной уязвимости, межличностных стрессоров и чувствительности к неблагоприятным социальным сигналам может заключаться в объединении их в когнитивно-межличностную теорию депрессии, уделяя особое внимание познаниям и чувствам, связанным с взаимодействием, в частности.

Лечение депрессивных симптомов уже сосредоточено на когнитивно-поведенческих факторах, применении когнитивных методов и развитии социальных компетенций (Reinecke and Ginsburg, 2008).Наши результаты дополнительно подтверждают этот подход и предполагают важность развития социальных компетенций и социальных отношений для разрыва потенциально самовоспроизводящегося круга негативных социальных взаимодействий и более депрессивных симптомов на ранних этапах развития. Также кажется важным сообщить о потенциальных негативных последствиях, которые собственное поведение может иметь для других и их реакции с точки зрения психообразования.

Авторские взносы

Все перечисленные авторы внесли существенный, прямой и интеллектуальный вклад в работу и одобрили ее для публикации.

Финансирование

Это исследование финансировалось Немецким исследовательским фондом (Deutsche Forschungsgemeinschaft; GRK 1668/1).

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Рецензент ММ и редактор по обработке заявили о своей общей принадлежности.

Список литературы

Абрамсон, Л.Ю., Металский Г. И., Сплав Л. Б. (1989). Депрессия безнадежности: подтип депрессии, основанный на теории. Psychol. Ред. 96, 358–372. DOI: 10.1037 // 0033-295X.96.2.358

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Alloy, L. B., Abramson, L. Y., Whitehouse, W. G., Hogan, M. E., Panzarella, C., and Rose, D. T. (2006). Предполагаемая частота первых проявлений и рецидивов депрессии у лиц с высоким и низким когнитивным риском депрессии. J. Abnorm.Psychol. 115, 145–156. DOI: 10.1037 / 0021-843X.115.1.145

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Американская психиатрическая ассоциация [APA] (2013). Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам — DSM-V. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психиатрическая ассоциация. DOI: 10.1176 / appi.books.97808596

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ангольд А., Костелло Э. Дж. И Уортман К. М. (1998). Половое созревание и депрессия: роль возраста, пубертатного статуса и времени полового созревания. Psychol. Med. 28, 51–61. DOI: 10.1017 / S003329179700593X

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Auerbach, R. P., and Ho, M.-H. (2012). Когнитивно-межличностная модель подростковой депрессии: влияние семейного конфликта и депрессогенных когнитивных стилей. J. Clin. Ребенок-подростокc. Psychol. 41, 792–802. DOI: 10.1080 / 15374416.2012.727760

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Айдук, О., Дауни, Г., и Ким, М.(2001). Отторженная чувствительность и депрессивные симптомы у женщин. чел. Soc. Psychol. Бык. 27, 868–877. DOI: 10.1177 / 0146167201277009

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Баумерт А. и Шмитт М. (2009). Правосудие интерпретации неоднозначных ситуаций. Aust. J. Psychol. 61, 6–12. DOI: 10.1080 / 00049530802607597

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бек А. Т. (1975). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Мэдисон, Висконсин: International University Press.

Google Scholar

Блейн-Аркаро, К., Вайланкур, Т. (2016). Уменьшает ли беспокойство связь между агрессией и депрессией у девочек-подростков? J. Adolesc. 49, 10–18. DOI: 10.1016 / j.adolescence.2016.02.006

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бонду Р., Эльснер Б. (2015). Чувствительность к справедливости в детстве и юности. Soc. Dev. 24, 420–441.DOI: 10.1111 / sode.12098

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бонду, Р., Эссер, Г. (2015). Чувствительность к справедливости и отвержению у детей и подростков с СДВГ. Eur. Ребенок-подростокc. Психиатрия 24, 185–198. DOI: 10.1007 / s00787-014-0560-9

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бонду Р. и Крахе Б. (2015). Связь чувствительности к правосудию и чувствительности отвержения с агрессией в детстве и юности. Агрессия. Behav. 41, 353–368. DOI: 10.1002 / ab.21556

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бонду Р. и Рихтер П. (2016). Связывание форм и функций агрессии у взрослых с чувствительностью к справедливости и отвержению. Psychol. Насилие 6, 292–302. DOI: 10.1037 / a0039200

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Брает, К., Ванте, Л., Ван Беверен, М.-Л., и Теувис, Л. (2015). Является ли когнитивная триада четким маркером депрессивных симптомов у молодежи? Eur.Ребенок-подростокc. Психиатрия 24, 1261–1268. DOI: 10.1007 / s00787-015-0674-8

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Батлер, Л., Миезитис, С., Фридманн, Р., и Коул, Э. (1980). Влияние двух программ вмешательства в школе на симптомы депрессии у подростков. Am. Educ. Res. J. 17, 111–119. DOI: 10.3102 / 00028312017001111

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чанго, Дж. М., МакЭлхейни, К., Аллен, Дж.П., Шад М. М. и Марстон Э. (2012). Стрессоры в отношениях и депрессивные симптомы в позднем подростковом возрасте: чувствительность отторжения как уязвимость. J. Abnorm. Детская психол. 40, 369–379. DOI: 10.1007 / s10802-011-9570-y

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Cheung, G. W., and Rensvold, R. B. (2002). Оценка показателей согласия для проверки инвариантности измерений. Struct. Equ. Моделирование 9, 233–255. DOI: 10.1207 / S15328007SEM0902_5

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дауни, Г.и Фельдман С.И. (1996). Последствия чувствительности к отказу для интимных отношений. J. Pers. Soc. Psychol. 70, 1327–1343. DOI: 10.1037 / 0022-3514.70.6.1327

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дауни, Г., Лебольт, А., Ринкон, К., и Фрейтас, Л. (1998). Чувствительность к отвержению и детские межличностные трудности. Child Dev. 69, 1074–1091. DOI: 10.2307 / 1132363

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Даттон, Д.Г., и Караканта, К. (2013). Депрессия как маркер риска агрессии: критический обзор. Агрессия. Жестокое поведение. 18, 310–319. DOI: 10.1016 / j.avb.2012.12.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эрлих, К. Б., Герсон, С. А., Вандерверт, Р. Э., Кэннон, Э. Н., Фокс, Н. А. (2015). Повышенная бдительность к отклонению стимулов у людей, чувствительных к отклонению: поведенческие и нейрокогнитивные свидетельства. чел. Индивидуальный. Dif. 85, 7–12. DOI: 10.1016 / j.оплачено 2015.04.023

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эссер, Г., Шмидт, М. Х. и Вернер, В. (1990). Эпидемиология и течение психических расстройств у детей школьного возраста — результаты лонгитюдного исследования. J. Child Psychol. Психиатрия 31, 243–263. DOI: 10.1111 / j.1469-7610.1990.tb01565.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фергюссон Д. М. и Вудворд Л. Дж. (2002). Психическое здоровье, образование и социальная роль подростков с депрессией. Arch. Gen. Psychiatry 59, 225–231. DOI: 10.1001 / archpsyc.59.3.225

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Furman, W., and Buhrmester, D. (1992). Возрастные и половые различия в восприятии сетей личных отношений. Child Dev. 63, 103–115. DOI: 10.1111 / j.1467-8624.1992.tb03599.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гроен, Г., и Петерманн, Ф. (2005). Депрессивный störungen im jugendalter: verlauf und klinische prädiktoren der persistenz. З. Клин. Psychol. Psychother. 34, 10–18. DOI: 10.1026 / 1616-3443.34.1.10

CrossRef Полный текст

Гамильтон, Дж. Л., Штанге, Дж. П., Абрамсон, Л. Ю., и Аллой, Л. Б. (2015). Стресс и развитие когнитивной уязвимости к депрессии объясняют половые различия в депрессивных симптомах в подростковом возрасте. Clin. Psychol. Sci. 3, 702–714. DOI: 10.1177 / 2167702614545479

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ханкин, Б., и Абрамсон, Л. (2001). Развитие гендерных различий в депрессии: разработанная теория когнитивной уязвимости-транзакционного стресса. Psychol. Бык. 127, 773–796. DOI: 10.1037 / 0033-2909.127.6.773

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ханкин, Б. Л., и Абела, Дж. Р. З. (2005). «Депрессия с детства до подросткового и взрослого возраста», в «Развитие психопатологии: перспектива уязвимости и стресса» , ред. Б. Л.Ханкин и Дж. Р. З. Абела (Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications, Inc.), 245–288. DOI: 10.4135 / 9781452231655.n10

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хсу, Д. Т., Сэнфорд, Б. Дж., Мейерс, К. К., Лав, Т. М., Хазлет, К. Э. и Зубиета, Ж.-К. (2015). Это все еще причиняет боль: измененная эндогенная опиоидная активность в мозге во время социального неприятия и принятия при большом депрессивном расстройстве. Мол. Психиатрия 20, 193–200. DOI: 10.1038 / mp.2014.185

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Ху, Л.-t., и Бентлер, П. М. (1998). Индексы соответствия в моделировании ковариационной структуры: чувствительность к неверной спецификации недо параметризованной модели. Psychol. Методы 3, 424–453. DOI: 10.1037 / 1082-989X.3.4.424

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ihle, W., Schmidt, M. H., and Blanz, B. (2000). Prävalenz, komorbidität und Geschlechtsunterschiede mentalischer störungen vom grundschul- bis ins frühe erwachsenenalter. Z. Klein. Psychol. Psychother. 29, 263–275.DOI: 10.1026 // 0084-5345.29.4.263

CrossRef Полный текст

Кесслер Р. К., Берглунд П., Демлер О., Джин Р., Корец Д., Мерикангас К. Р. и др. (2003). Эпидемиология большого депрессивного расстройства: результаты Национального исследования коморбидности (NCS-R). J. Am. Med. Доц. 289, 3095–3105. DOI: 10.1001 / jama.289.23.3095

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Краков Э. и Рудольф К. Д. (2008). Жизненный стресс и точность когнитивных оценок у депрессивной молодежи. J. Clin. Ребенок-подростокc. Psychol. 37, 376–385. DOI: 10.1080 / 15374410801955797

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Левинсон, П. М., Джойнер, Т. Э. младший, и Роде, П. (2001). Оценка моделей когнитивного диатеза-стресса в прогнозировании большого депрессивного расстройства у подростков. J. Abnorm. Psychol. 110, 203–215. DOI: 10.1037 / 0021-843X.110.2.203

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лондон, Б., Дауни, Г., Боника, К., и Палтин, И. (2007). Социальные причины и последствия отторжения. J. Res. Adolesc. 17, 481–506. DOI: 10.1111 / j.1532-7795.2007.00531.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Lovaš, L., и Wolt, R. (2002). Чувствительность к несправедливости в контексте некоторых черт личности. Шпилька. Psychol. 44, 125–131.

Google Scholar

Мальти, Т., и Бухманн, М. (2010). Социализация и индивидуальные предшественники нравственной мотивации подростков и молодых людей. J. Youth Adolesc. 39, 138–149. DOI: 10.1007 / s10964-009-9400-5

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Марстон Э. Г., Хейр А. и Аллен Дж. П. (2010). Чувствительность отторжения в позднем подростковом возрасте: социальные и эмоциональные последствия. J. Res. Adolesc. 20, 959–982. DOI: 10.1111 / j.1532-7795.2010.00675.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маккарти, К. А., Вандер Стоуп, А., и МакКоли, Э.(2007). Когнитивные особенности, связанные с депрессивными симптомами в подростковом возрасте: направленность и специфичность. J. Clin. Ребенок-подростокc. Psychol. 36, 147–158. DOI: 10.1080 / 15374410701274926

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Макдональд, К. Л., Боукер, Дж. К., Рубин, К. Х., Лаурсен, Б., и Дюшен, М. С. (2010). Взаимодействие между чувствительностью к отторжению и поддерживающими отношениями в прогнозировании трудностей интернализации у подростков. J. Youth Adolesc. 39, 563–574. DOI: 10.1007 / s10964-010-9519-4

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Muthén, L.K., и Muthén, B.O. (1998–2012). Руководство пользователя Mplus , 7-е изд. Лос-Анджелес, Калифорния: Muthén & Muthén.

Найкер К., Галамбос Н. Л., Зенг Ю., Сентилсельван А. и Колман И. (2013). Социальные, демографические и медицинские показатели через 10 лет после подростковой депрессии. J. Adolesc. Здоровье 52, 533–538.DOI: 10.1016 / j.jadohealth.2012.12.016

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нолан, С.А., Флинн, К., и Гарбер, Дж. (2003). Перспективные отношения между отторжением и депрессией у подростков. J. Pers. Soc. Psychol. 85, 745–755. DOI: 10.1037 / 0022-3514.85.4.745

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нолен-Хуксема, С., и Гиргус, Дж. С. (1994). Возникновение гендерных различий при депрессии в подростковом возрасте. Psychol. Бык. 115, 424–443. DOI: 10.1037 / 0033-2909.115.3.424

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Прейс, М., и Ремшмидт, Х. (2007). Депрессивный störungen im kindes- und jugendalter — Eine übersicht. Z. Kinder Jugendpsychiatr. Psychother. 35, 385–397. DOI: 10.1024 / 1422-4917.35.6.385

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Райнеке, М. А., Гинзбург, Г. С. (2008). «Когнитивно-поведенческое лечение депрессии в детстве и подростковом возрасте», в справочнике по депрессии у детей и подростков , ред. J.Р. З. Абела и Б. Л. Ханкин (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс), 179–206.

Google Scholar

Роде П., Левинсон П. М. и Сили Дж. Р. (1990). Изменяет ли людей переживание эпизода депрессии? Еще одна проверка гипотезы шрама. J. Abnorm. Psychol. 99, 264–271. DOI: 10.1037 / 0021-843X.99.3.264

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Россманн, П. (2005). Depressionstest für Kinder , Vol.2. Берн: Verlag Hans Huber.

Google Scholar

Рудольф, К. Д., Хаммен, К., Бердж, Д., Линдберг, Н., Герцберг, Д., и Дейли, С. Е. (2000). К модели межличностного жизненного стресса депрессии: контекст развития возникновения стресса. Dev. Psychopathol. 12, 215–234. DOI: 10.1017 / S0954579400002066

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Солк Р. Х., Петерсен Дж. Л., Абрамсон Л. Ю. и Хайд Дж. С. (2016).Современное лицо гендерных различий и сходства при депрессии в подростковом возрасте: развитие и хроника. J. Affect. Disord. 205, 28–35. DOI: 10.1016 / j.jad.2016.03.071

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Schermelleh-Engel, K., Moosbrugger, H., and Müller, H. (2003). Оценка соответствия моделей структурных уравнений: тесты значимости и описательные критерии согласия. Methods Psychol. Res. 8, 23–74.

Google Scholar

Schmitt, M., Baumert, A., Gollwitzer, M., and Maes, J. (2010). Инвентаризация чувствительности к правосудию: факторная валидность, расположение в пространстве фасет личности, демографическая модель и нормативные данные. Soc. Только. Res. 23, 211–238. DOI: 10.1007 / s11211-010-0115-2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Schmitt, M., Gollwitzer, M., Maes, J., and Arbach, D. (2005). Чувствительность к правосудию: оценка и расположение в личностном пространстве. Eur. J. Psychol. Оценивать. 21, 202–211. DOI: 10.1027 / 1015-5759.21.3.202

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шмитт, М., Нойман, Р., и Монтада, Л. (1995). Диспозиционная чувствительность к пережитой несправедливости. Soc. Только. Res. 4, 385–407. DOI: 10.1007 / BF02334713

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Славич, Г. М., О’Донован, А., Эпель, Э. С., Кемени, М. Е. (2010). Черная овца получает блюз: психобиологическая модель социального отторжения и депрессии. Neurosci. Biobehav. Ред. 35, 39–45. DOI: 10.1016 / j.neubiorev.2010.01.003

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Тео, А. Р., Чой, Х., Валенштейн, М. (2013). Социальные отношения и депрессия: десятилетнее наблюдение по результатам национального репрезентативного исследования. PLOS ONE 8: e62396. DOI: 10.1371 / journal.pone.0062396

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Wittchen, H.-U., Nelson, C.B., and Lachner, G.(1998). Распространенность психических расстройств и психосоциальных нарушений у подростков и молодых людей. Psychol. Med. 28, 109–126. DOI: 10.1017 / S0033291797005928

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Циммер-Гембек, М., Несдейл, Д. (2013). Тревожная и гневная чувствительность к отторжению, социальная изоляция и возмездие в неоднозначных ситуациях высокой и низкой степени. J. Pers. 81, 29–38. DOI: 10.1111 / j.1467-6494.2012.00792.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Циммер-Гембек, М.Дж., Несдейл, Д., Уэбб, Х. Дж., Хатиби, М., и Дауни, Г. (2016). Модель депрессии и агрессии с продольной чувствительностью к отторжению: уникальные роли тревоги, гнева, обвинения, отстранения и возмездия. J. Abnorm. Детская психол. 4, 1291–1307. DOI: 10.1007 / s10802-016-0127-y

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Циммер-Гембек, М. Дж., Треваскис, С., Несдейл, Д., и Дауни, Г. А. (2014). Виктимизация в отношениях, одиночество и депрессивные симптомы: косвенные ассоциации через отчеты о чувствительности к отторжению через отчеты о себе и других. J. Youth Adolesc. 43, 568–582. DOI: 10.1007 / s109964-013-9993-6

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Сканирование мозга связывает заботу о справедливости с разумом, а не эмоциями

Согласно новому исследованию сканирования мозга, проведенному Департаментом психологии и Центром когнитивной и социальной нейробиологии, люди, которым небезразлична справедливость, находятся под влиянием разума, а не эмоций.

Психологи обнаружили, что некоторые люди сильнее других реагируют на ситуации, вызывающие чувство справедливости — например, видя, как с человеком обращаются несправедливо или милосердно.В новом исследовании использовалось сканирование мозга для анализа мыслительных процессов людей с высокой «чувствительностью к правосудию».

«Нам было интересно изучить, как индивидуальные различия в отношении справедливости и справедливости представлены в мозгу, чтобы лучше понять вклад эмоций и познания в моральное суждение», — поясняет ведущий автор книги Джин Десети, профессор психологии и психиатрии Ирвинга Б. Харриса.

Используя устройство функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) для сканирования мозга, команда изучила, что происходило в мозгах участников, когда они оценивали видео, изображающие поведение, хорошее или плохое с моральной точки зрения.Например, они видели, как человек кладет деньги в чашу нищего или пинает чашу нищего. Участников попросили оценить по шкале, насколько они будут обвинять или хвалить актера, увиденного на видео. Люди в исследовании также заполнили анкеты, которые оценили когнитивную и эмоциональную эмпатию, а также их чувствительность к справедливости.

Как и ожидалось, участники исследования, получившие высокие баллы в вопроснике о чувствительности правосудия, при оценке мест причинения вреда возлагали значительно больше вины, сказал Десети.Они также зарегистрировали больше похвалы за сцены, показывающие, как человек помогает другому человеку.

Вывод был ясен, Десети сказал: «Люди, чувствительные к справедливости и справедливости, не кажутся эмоционально управляемыми.Скорее, они когнитивно движимы ».

Докторант психологии Калифорнийского университета в Чикаго Кейт Йодер (Keith Yoder) является соавтором статьи, опубликованной 19 марта в номере журнала The Journal of Neuroscience .Исследование было поддержано грантами Национального института психического здоровья и Фонда Джона Темплтона.

Сканирование мозга связывает заботу о справедливости с разумом, а не с эмоциями — ScienceDaily

На людей, которым небезразлична справедливость, больше влияет разум, чем эмоции. Это неожиданное открытие нового исследования сканирования мозга, проведенного факультетом психологии Чикагского университета и Центром когнитивной и социальной неврологии.

Психологи обнаружили, что некоторые люди сильнее других реагируют на ситуации, вызывающие чувство справедливости — например, видя, как с человеком обращаются несправедливо или с милосердием.В новом исследовании использовалось сканирование мозга для анализа мыслительных процессов людей с высокой «чувствительностью к правосудию».

«Нам было интересно изучить, как индивидуальные различия в отношении справедливости и справедливости представлены в мозгу, чтобы лучше понять вклад эмоций и познания в моральное суждение», — поясняет ведущий автор книги Джин Десети, профессор психологии и психиатрии Ирвинга Б. Харриса.

Как и ожидалось, участники исследования, получившие высокие баллы в вопроснике о чувствительности правосудия, при оценке мест причинения вреда возлагали значительно больше вины, сказал Десети.Они также зарегистрировали больше похвалы за сцены, показывающие, как человек помогает другому человеку.

Докторант психологии Калифорнийского университета в Чикаго Кейт Йодер (Keith Yoder) является соавтором статьи, которая была опубликована в номере журнала The Journal of Neuroscience от 19 марта.

История Источник:

Материалы предоставлены Чикагским университетом . Примечание. Содержимое можно редактировать по стилю и длине.

Как приспособиться к несправедливому миру

Но это несправедливо! Это знакомый крик большинству родителей. Какой родитель не выдержал жалоб, нытья и мольбы от дети оплакивают невзгоды перед сном, кладут игрушку обратно на магазинная полка или приходится сидеть на концерте сестры? Что делает это Однако распространенная жалоба одаренных детей — это их интенсивность и глубокая интерес к тому, что честно и справедливо. Даже будучи совсем маленькими, одаренные дети часто проявляют озабоченность «справедливостью» и показухой. чувствительность к тяжелому положению других. Это дошкольники, которые сочувствуют грустному товарищу по играм, маленькому ребенку, который успокаивает его бедствующий брат или воспитанник, который возмущается, когда сборник рассказов к персонажу относятся несправедливо.

По Сильверману (1994), повышенная моральная чувствительность является важным компонентом одаренность. Она отметила, что чем больше асинхронное выражение этой чувствительности (т.е., когда их интеллектуальные возможности намного опережают их социальное или физическое развитие), они будут чувствовать себя более уязвимыми. Ребенок может быть подавлен сострадание, но ему не хватает зрелости, чтобы эффективно справляться с этими эмоциями. Дети, которые более развиты в своем восприятии справедливость и справедливость могут оказаться не синхронизированными со сверстниками, которым не хватает аналогичное восприятие, или может противостоять коллегам по моральным нарушениям, и подвергнуться остракизму в результате. Если одаренный ребенок становится свидетелем издевательств, например, он может заступиться за жертву, а затем тоже подвергнется издевательствам.Эти дети получают пользу от взрослых, которые могут помочь им понять, что их наблюдения проницательны, точны и сострадательны, но они должны направлять их реакции понятны их сверстникам.

По мере взросления одаренные дети все больше осознают несправедливость, которая разворачивается вокруг них. катализатором может быть, казалось бы, несправедливый выговор, который одноклассник получил за нарушение, которого он не совершал, отказ от безответной любви из-за несовершенной телосложение, или развивающееся осознание бедности, расизма, пола дискриминация и другие формы социальной несправедливости.Они хорошо осведомлены о недостатки и недостатки их родителей, учителей и политических лидеров. Они пытаются осознать чудовищность несправедливости, войны, политики, стихийных бедствий и экзистенциальных загадок, и может ответить грустью, тревога, гнев или даже безразличие, когда бремя кажется слишком непосильным. Чувствительность к честности и справедливости также может способствовать возникновению потребности подвергать сомнению правила и нормы, которые кажутся несправедливыми. Это может оттолкнуть сверстников, если включает в себя вызов социальным нормам и убеждениям.Это также может вызвать конфликт с взрослые и авторитетные деятели, которые могут не оценить противостояние. Как нонконформисты, Авторитет взрослого может вызывать у многих одаренных подростков мало доверия.

Как родители и учителя могут помочь одаренным детям в их поисках справедливости?

1. Подтвердите их восприятие , поскольку им может казаться, что другие не понимают. Проявляйте сострадание к их чувствам. Помогите им осознать, что хотя другие могут видеть мир не так, как они, им все же нужно найти свое способ.Помогите им разработать стратегию навигации в системе, которая может показаться несовершенный.

2. Помогите маленьким детям осознать свои чувства . Успокаивать их, когда это уместно, и утешайте их так же, как если бы они испытывали бедствие по другим причинам. Их реакция на события может показаться экстремальной, и это требует еще большей поддержки и поощрения; однако это не значит чрезмерно сосредотачиваются на своих страхах. Поместите свои переживания в соответствующий возрасту контекст, который они могут понимать.

3. Предложите возможности направить свою энергию в сообщество служение или волонтерская деятельность, чтобы они чувствовали, что помогают другим или противостояние несправедливости. Даже небольшие усилия, такие как поощрение написания писем оспаривать несправедливое решение может помочь им почувствовать удовлетворение.

4. Согласитесь, что они будут оспаривать полномочия , если правила предписано без объяснения причин. Подобно тому, как одаренные люди ненавидят заучивание наизусть, они восстают против правил, которые кажутся бессмысленными.По возможности предоставьте обоснование правил и процедур. Когда это невозможно, одаренные подросткам может потребоваться поддержка, чтобы принять реальность, что иногда им приходится терпеть ситуации, которые кажутся несправедливыми

5. Поощряйте их «отдавать». Помогите им осознать, что их «дар» включает способность воспринимать несправедливость, когда она существует, определять творческие альтернативы и использовать свои интеллектуальные навыки для поиска решений. Многие одаренные взрослые чувствуют обогащаются, когда они используют свои таланты для создания лучшего мира для других.

Сильверман, Л. (1994). Моральная чувствительность одаренных детей и эволюция общества. Обзор Roeper, 17 , 110-116.

(PDF) Чувствительность к правосудию

Ссылки

Адамс, Дж. С. (1965). Неравенство в социальном обмене. В L. Berkowitz (Ed.), Advances in

экспериментальной социальной психологии (том 2, стр. 267–299). Нью-Йорк: Academic Press.

Agroskin, D., Jonas, E., & Traut-Mattausch, E. (2014).Когда подозрительные умы становятся политическими:

Не доверять системе и одновременно оправдывать ее. Политическая психология.

DOI: 10.1111 / pops.12185

Акино, К. и Рид II, А. (2002). Самовлюбленность моральной идентичности. Журнал

Личность и социальная психология, 83, 1423-1440.

Эштон, М. и Ли, К. (2009). HEXACO-60: Краткое изложение основных аспектов

личности. Журнал оценки личности, 91, 340-345.

Остин, У. и Уолстер, Э. (1974). Реакция участников на «равенство с миром». Журнал

Experimental Social Psychology, 10, 528-548.

Back, M. D., Küfner, A. C. P., Dufner, M., Gerlach, T. M., Rauthmann, J. F., & Denissen, J.

J. A. (2013). Нарциссическое восхищение и соперничество: разделение светлых и темных сторон нарциссизма

. Журнал личности и социальной психологии, 105, 1013-1037.

Батсон, К.Д., Кеннеди, К. Л., Норд, Л.-А., Стокс, Э. Л., Флеминг, Д. А., Марзетт, К. М.,

, Лишнер, Д. А., Хейс, Р. Е., Колчинский, Л. М., и Зергер, Т. (2007). Гнев на

несправедливость: моральное возмущение? Европейский журнал социальной психологии, 37, 1272–1285.

Баумерт, А.

Повышенное чувство справедливости | Психология Жизни

Где найти справедливость

Что такое поступать справедливо

Задайте вопрос психологу

Чувство справедливости основано на эмоциях, а не на рассудке

Ученые выяснили природу обостренного чувства справедливости

Чувство справедливости. Как укротить эмоции. Техники по самоконтролю от профессионального психолога

Читайте также

О справедливости

4.6. Жажда справедливости

7. Требование справедливости

О справедливости

Парадигма силы справедливости

Мне должны! Миф о справедливости

Договоритесь по справедливости

ЗОЛОЧЕНЫЕ ШАРЫ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Ожидание справедливости

Схема 4.1.5 Конфликты справедливости

Ситуация 4.3.5 Конфликт справедливости

Чувство справедливости

Рекомендации насчет справедливости

Вопрос: Повышенное чувство справедливости — это диагноз?

Другие интересные вопросы и ответы

Повышенное чувство справедливости – это болезнь? И ты не можешь промолчать, если где-то видишь несправедливость, неправду

Повышенное чувство справедливости – это диагноз?

Почему люди так любят играть в игры с избытком насилия?

Как вы понимаете высказывание ж. вольфрома: «справедливость всегда приправлена щепоткой мести»?

Иллюзии мозга. Почему справедливость несовместима с логикой / Хабр

Чувство справедливости — Психология PRO

Начинка чувства справедливости

Всеобщее «добро»

Какой должна быть жизнь

Людей, обладающих «сверхчувствительностью» к справедливости, движет разум, а не эмоции

Супергеройская тенденция: исследователи обнаруживают, что люди с «сверхчувствительностью» к справедливости руководствуются разумом, а не эмоциями

Потребность мозга в справедливости основана на разуме, а не на эмоциях

Измерение эмпатии

Когнитивно управляемый

границ | Долгосрочные ассоциации чувствительности к правосудию, чувствительности к отвержению и депрессивных симптомов у детей и подростков

Введение

Депрессивные симптомы в детстве и подростковом возрасте

Чувствительность к отклонению (RS)

Чувствительность к правосудию (JS)

Связи неприятия и чувствительности к правосудию с депрессивными симптомами

Настоящее исследование и гипотезы

Материалы и методы

Образец

Материал

Чувствительность к правосудию

Чувствительность отклонения

Депрессивные симптомы

Процедура

Статистический анализ

Результаты

Описание

Различия между участниками с депрессивными симптомами и контролем

Долгосрочное взаимное влияние чувствительности и депрессивных симптомов

Чувствительность отторжения и депрессивные симптомы

Чувствительность к правосудию и депрессивные симптомы

Возрастные и гендерные различия

Изменения депрессивных симптомов

Обсуждение

Взаимная связь неприятия и чувствительности к справедливости и депрессивных симптомов

Возможные пути воздействия

Чувствительность к депрессии

От депрессии к чувствительности

Возрастные и гендерные различия

Ограничения и перспективы

Авторские взносы

Финансирование

Заявление о конфликте интересов

Список литературы

Сканирование мозга связывает заботу о справедливости с разумом, а не эмоциями

Сканирование мозга связывает заботу о справедливости с разумом, а не с эмоциями — ScienceDaily

Как приспособиться к несправедливому миру

(PDF) Чувствительность к правосудию

Добавить комментарий Отменить ответ