Мораль и человеческая психология — Психологос
Фильм «Покаяние»
У каждого человека — своя мораль, свои представления о том, что можно или нельзя, что хорошо и что плохо. Когда же говорят о «морали вообще», имеют в виду общественную мораль: самые общие правила человеческого общежития, которые считает правильным большинство людей определенной культуры или субкультуры.
«Приличные люди ведут себя так. А так — не принято». «Кем не принято?» «Всеми».
Привитие взглядов и привычек поведения, соответствующих морали, является основной задачей нравственного воспитания детей.
Мнение большинства по вопросам морали — как правило, разумный компромисс между высокими идеями и реальной жизнью. По природе мужчины полигамны, но христианская мораль устанавливает, что у мужчины может быть только одна жена: мужчин напрягли, но семья оказалась в выигрыше. Однако это не единственное разумное решение: например, пророк Мухамед в ситуации, когда после многочисленных войн мужчин-мусульман стало вчетверо меньше, чем женщин, установил, в мусульманской семье может быть до четырех жен.
Изменчивость морали
Мораль в разных обществах в разное время — разная. Мораль религиозная отличается от морали общественной, мораль Ветхого Завета отличается от морали Завета Нового, христианская мораль отличается от иудейской и мусульманской, и так далее.
Со временем происходят изменения и внутри любой религиозной морали. Четыреста-пятьсот лет тому назад было вполне морально пытками заставлять еретиков и ведьм каяться, а затем — сжигать их живьём на кострах, сегодня для христианства это невозможно.
Подвержена изменениям во времени и общественная мораль. Домострой, как основы русской нравственности, сегодня не более чем исторический документ, сегодня уже не принято, чтобы мужья учили своих жён плёткой, а новобрачные вывешивали утром после первой брачной ночи простыни с кровью для всеобщего обозрения.
Мораль и религия
Мораль и религия исторически очень тесно связаны. Тем не менее, сводить мораль к религиозным догмам — спорно. Особенно ясно это видно, если религиозные догмы далекого прошлого попробовать приложить к реалиям сегодняшнего дня. Смотри Письмо Лоре
Мужская и женская мораль
Мораль женщин в некоторых аспектах отличается от морали мужчин. Американский психолог и феминистка Кэролл Джиллиган в своей книге «Иным голосом» утверждает, что нравственность мужчины основана на его представлениях о справедливости, о правах других людей. Мужчина с твердыми моральными установками стремится следовать своим представлениям о должном независимо от конкретной ситуации и готов принести им в жертву свои отношения с людьми («Платон мне друг, но истина дороже»), а иногда и самих людей. Для женщины, по мнению К. Джиллиган (заметим — феминистки), справедливость сама по себе, как и другие абстрактные принципы, не имеет особого значения — она совершает те или иные поступки исходя из конкретной жизненной ситуации, проявляя заботу и сочувствие по отношению ко всем ее участникам.
Например, опросы американских студентов, проведенные после терактов 11 сентября, показали, что мужчины почти единодушно готовы бомбить талибов в Афганистане, требуя заслуженного возмездия и защиты своих прав. Среди женщин преобладало другое настроение: они считали, что контратака приведет к усилению взаимной ненависти и увеличению бессмысленных смертей.
Общая, общественная мораль всегда является компромиссом мужской и женской морали, и в разное время соотношение этих двух взглядов было различным. До начала ХХ века в морали главенствовали мужские установки, однако с развитием феминизма и распространения современного гуманизма в морали стали преобладать женские взгляды и установки.
Близкие понятия
- Нравы – то, что делает большинство, считая это нормальным. «Ты не слушай то, что говорят, ты смотри, что делают». Это тот житейский бульон, которым пропитываемся мы с детства и которым, к нашему сожалению или счастью, закладываются наши нравственные основы.
- Общественная мораль – то, что нормальным и допустимым считает большинство. «Приличные люди ведут себя так. А так — не принято». «Кем не принято?» «Всеми».
- Официальная мораль – официально провозглашенные правила человеческого общежития, взгляды и оценки. То, чему обязаны учить в школах и что официально формулируют государственные чиновники.
- Индивидуальная мораль: нравственно то, что считаю нравственным Я. Если Меня так воспитали и поэтому Я это считаю нормальным, допустимым, значит это и есть нормальное и одобряемое. А то, что я считаю безобразным и недопустимым, достойно только осуждения и искоренения. Индивидуальная мораль православного человека и мораль гея в отношении сексуальных связей радикально отличается.
Нравственность: внутренняя оценка человеком норм своего поведения и своих поступков с точки зрения добра. Нравственное — то, что в своих действиях человеком видится не просто как допустимое, а доброе и благое. Безнравственное — нехорошее, недопустимое, вредное, этически безобразное и недостойное человека. Чем более развит человек, тем больше он думает о добре для других. В качестве общей формулы можно принять следующее: «Нравственно то, что делает человека здоровым и счастливым, не причиняя существенного вреда другим. А то, что лишает человека счастья и идет во вред его здоровью — безнравственно».
Полезные ссылки
Справедливость коммунистическая и христианская — статья Александра Круглова
Мораль — это зло – Психология без соплей
Любая мораль, как свод социальных законов, — это зло. С психологической точки зрения, мораль — это собака гоняющаяся за собственным хвостом.
Очень легко впасть в заблуждение и начать думать, будто мораль ограничивает звериные человеческие инстинкты и, потому, необходима. Если выдернуть человека из его личного исторического контекста, когда его психика уже сформирована, то — да — мораль не позволяет распускать ему руки и идти на поводу у тенденций разрушительных для окружающего общества.
Но есть одно жирное и мохнатое «НО» — думая так, мы не учитываем того, что именно мораль и создает те самые разрушительные тенденции.
Как действует мораль? Ребенка в детстве учат: «Ты так не делай, это — плохо; будешь так делать, мама с папой перестанут тебя любить». Ребенок это принимает и начинает стараться вести себя «хорошо», то есть, он начинает в зародыше душить те свойства своей личности, которые не нравятся его родителям.
Обратите внимание — сами по себе, эти свойства личности не плохие и не хорошие, они просто не устраивают родителей. Не устраивают потому, что их тоже воспитали в каких-то рамках, не устраивают потому, что ребенок со своими проделками и так уже поперек горла сидит, не устривают потому, что воспитательница из детского сада их пристыдила за плохое поведение их чада. И так далее.
А в результет получается, что маленькое живое существо, рожденное, фактически, святым, родители своим воспитанием и навязыванием своей искусственной морали, перекраивают на свой болезненный вкус и лад.
Следите за мыслью? Именно мораль, которой пичкают ребенка в детстве, и превращает его впоследствии в «морального урода», которому, теперь, та же мораль необходима для сдерживания грубого антисоциального поведения. Собака гоняется за хвостом…
Если убрать мораль из этого уравнения — представить ситуацию, что родители позволяют ребенку развиваться естественным образом без того, чтобы делить его поступки на хорошие и плохие — то мы в результате получим не зверя, как многие боятся, а человека с естественной моралью. Такого, который будет жить в гармонии с окружающими людьми не потому, что боится утратить их любовь или нарушить закон, а потому что для него это естественно. В естественной природе человека гораздо меньше «зла», чем в человеке, воспитанном по всем канонам христианской морали.
Здесь можно привести простую аналогию — паровой котел и клапан, контролирующий давление. В естественной ситуации, когда человек не замордован нравственными установками, его «клапан» всегда открыт. Какие бы эмоции и позывы не возникали, они тут же находят выход в самой естественой форме.
Например, агрессия. Это вполне естественная эмоция. Если ее не блокировать, она будет находить выход в таких вещах, как юмор, ирония, изредка, открытый гнев. Но очень маловероятно, что дело дойдет до рукоприкладства. Если же ребенку запретить проявлять свою агрессивность, то его «клапан» закрывается и внутреннее эмоциональное давление начинает расти. И растет до тех пор, пока котел не взрывается — ребенок, как бы ни с того, ни с сего, избивает сверстника за то, что тот косо на него посмотрел. Знакомо? А потом, все начинается по-новой — в новом котле клапан так и останется закрыт.
То же самое происходит и со всеми прочими эмоциями, которые принято считать «плохими». Вместо того, чтобы давать им выход в естественной и контролируемой форме, ребенка вынуждают копить давление в котле. Потом котел взрывается и все начинается сначала. И даже, если до взрыва дело не доходит, представьте себе эту жизнь в постоянном внутреннем напряжении — не сболтнуть лишнего, не сорваться, держать себя в руках. Это как острая хроническая душевная диарея.
И за всем этим стоит мораль, которую мы чтим и считаем необходимой для сдерживания своих звериных позывов…
((А как нравственное воспитание повлияло на вас?))
Лекция №1
%PDF-1.5 % 1 0 obj > /Metadata 2 0 R /PageLayout /OneColumn /Pages 3 0 R /StructTreeRoot 4 0 R /Type /Catalog >> endobj 5 0 obj /CreationDate (D:20150527100300+03’00’) /Creator /Keywords () /ModDate (D:20150527100308+03’00’) /Producer (Adobe PDF Library 10.0) /SourceModified (D:20150527070258) /Subject () /Title >> endobj 2 0 obj > stream 2015-05-27T10:03:08+03:002015-05-27T10:03+03:002015-05-27T10:03:08+03:00Acrobat PDFMaker 10.1 для Worduuid:ccdee46b-1988-4554-be63-899830e447a3uuid:370225fe-1074-4ef1-9d5b-5a5bf13f035f
как мы мыслим на иностранном языке — Моноклер
Рубрики : Культура, Нейронаука, Переводы, Последние статьи, Психология
Become a Patron!
Одинаково ли мы мыслим на родном и иностранном языках? Как формируются наши моральные ценности и какие факторы влияют на наши моральные суждения? Насколько они незыблемы и постоянны? Ученый-когнитивист, автор книги «Language in Mind: An Introduction to Psycholinguistics» Джулия Седиви рассказывает, как мысленные эксперименты помогают учёным анализировать прочность наших моральных взглядов, какие невероятные этические сдвиги происходят, когда мы думаем и общаемся на другом языке, и почему мы острее чувствуем эмоции, разговаривая на языке, усвоенном в детстве.
Что определяет, кем мы являемся? Наши привычки? Наши эстетические вкусы? Воспоминания? Нажимая эту кнопку, я бы ответила, что, если глубоко внутри меня есть какая-то часть, которая определяет, кто я, то, конечно, это мои моральные ценности — глубоко укоренившееся чувство правильного и неправильного.
И все же, как и у многих других людей, которые говорят более чем на одном языке, у меня часто возникает ощущение, что я становлюсь немного другой, разговаривая на иностранном — более напористой на английском, более расслабленной, когда говорю на французском, и более сентиментальной в разговоре на чешском. Может ли быть, что, наряду с этими отличиями, мой моральный компас также работает иначе — в зависимости от языка, который я использую в данное время?
Shane Global/ Flickr
Психологи, изучающие моральные суждения, очень заинтересовались этим вопросом. Несколько недавних исследований были сосредоточены на том, как люди думают об этике на неродном языке, например, во время общения среди группы делегатов в Организации Объединенных Наций с использованием общеупотребительного лингва франка. Полученные данные свидетельствуют о том, что когда люди сталкиваются с моральными дилеммами, они действительно реагируют иначе, рассматривая их на иностранном языке, в отличие от того, как они решают подобные дилеммы на родном.
В исследовании 2014-го года, которое проходило под руководством Альберта Косты, волонтеры сталкивались с моральной дилеммой, известной как «проблема вагонетки» («trolley problem»). Представьте, что по рельсам мчится вагонетка к группе из пяти человек, не способных сдвинуться с места. Вы находитесь рядом с переключателем, который может перевести стрелки и направить тележку на другие рельсы, тем самым спасти пять человек, но в результате погибнет один человек, стоящий на боковых рельсах. Вы нажмёте переключатель?
Большинство людей говорят «да». Но что, если единственный способ остановить тележку — сбросить крупного незнакомца, который стоит на пешеходном мосту, на пути? Как правило, респонденты очень неохотно говорят, что они пойдут на это, притом что в обоих случаях один человек в любом случае будет принесен в жертву ради спасения пяти. Но Коста и его коллеги обнаружили, что предложение волонтёрам разрешить дилемму на языке, который они изучали как иностранный, резко увеличивает количество готовых столкнуть человека ради жертвы с пешеходного моста — с менее чем 20% респондентов, согласившихся на своем родном языке, до 50 % тех, кто использовал иностранный (и для тех, и для других родным был испанский, а иностранным языком был английский; носители английского как родного также были включены в исследование, но для них иностранным был испанский язык; результаты оказались одинаковыми для обеих групп, и это демонстрирует, что эффект касается именно использования иностранного языка в подобных ситуациях, а не конкретно английского или испанского).
Предлагая совершенно другую экспериментальную установку, Джанет Джипель и ее коллеги также обнаружили, что использование иностранного языка меняет моральные суждения участников эксперимента (2). В их исследовании добровольцы читали описания действий, которые, казалось, не вредят никому, но которые многие люди находят морально предосудительными, например, истории, в которых братья и сестры исключительно по обоюдному согласию занимались безопасным сексом, или когда кто-то готовил и съедал свою собаку после того, как её насмерть сбивала машина. Те, кто читал рассказы на иностранном языке (английском или итальянском), расценивали эти действия как не слишком предосудительные, в отличие от тех, кто читал истории на родном языке.
Читайте также: Границы счастья и моральное лицензирование
Почему это так важно – говорим ли мы о морали на нашем родном языке или на иностранном? Одно из объяснений сводится к тому, что подобные суждения опираются на два отдельных конкурирующих способа мышления — один из них включает быстрые, на уровне животных инстинктов, «чувствования», а другой — тщательное обдумывание наибольшего блага для наибольшего числа людей. Когда мы используем иностранный язык, мы автоматически погружаемся в более осознанный режим просто потому, что усилия, прилагаемые для обработки неродного языка, сигнализируют нашей когнитивной системе, что она должна подготовиться к напряжённой деятельности. Эти выводы могут показаться парадоксальными, но они стоят в одном ряду с выводами исследования (3), согласно которым чтение математических задач в неудобном для чтения шрифте уменьшает вероятность небрежных ошибок (хотя эти результаты оказалось трудно повторить(4)).
Альтернативное объяснение состоит в том, что различия в восприятии между родными и иностранными языками связаны с тем, что языки нашего детства звучат с большей эмоциональной интенсивностью, чем те, которые мы узнали в более академических условиях. В результате моральное суждение, сделанное на иностранном языке, менее нагружено эмоциональными реакциями, которые находятся на поверхности, когда мы используем язык, освоенный в детстве.
Существуют убедительные доказательства того, что память переплетает язык с опытом, в результате любые воспоминания оказываются тесно связаны с тем, как они формировались с помощью языка. Например, люди, которые владеют двумя языками, с большой вероятностью вспомнят событие, если им предложат описать его на языке, который использовался в тот самый момент(5). Языки нашего детства, которые усваивались вместе с яркими переживаниями (чьё детство, в конце концов, не было переплетением изобилия любви, гнева, удивления и наказания?), становятся пропитаны глубокими эмоциями. Для сравнения: языки, усвоенные позже в течение жизни, особенно если они изучались через сдержанные взаимодействия в классе или были мягко донесены через компьютерные экраны и наушники, входят в наше сознание, будучи очищенными от эмоциональности, которая чувствуется настоящими носителями этих языков.
Кэтрин Харрис и ее коллеги предлагают убедительные доказательства того, что родной язык может провоцировать висцеральные реакции ⓘВисцеральные поведенческие реакции — пищевое поведение, питьевое поведение, терморегуляция, оборонительное и агрессивное поведение и др. (6). Используя электрическую проводимость кожи, чтобы измерить эмоциональное возбуждение (проводимость возрастает, когда уровень адреналина повышается), они анализировали, как носители турецкого языка, которые изучали английский язык во взрослом возрасте, слушали и воспринимали слова и фразы на обоих языках: некоторые из этих фраз были нейтральными («Стол»), тогда как другие – из разряда табуированных («Дерьмо») или транслирующих выговоры/претензии («Как вам не стыдно!»). Зарегистрированные реакции кожи участников показали повышенное возбуждение при прослушивании запретных слов — по сравнению с нейтральными, особенно когда они были произнесены на родном турецком языке. Но самое сильное различие между языками было выявлено в связи с «выговорами»: добровольцы реагировали очень мягко на английские фразы, при этом на турецкие фразы были очень яркие реакции — вплоть до того, что респонденты отмечали, что они «слышали» эти выговоры голосами близких родственников. Если язык может служить контейнером для мощных воспоминаний о наших ранних прегрешениях и наказаниях, то нет ничего удивительно в том, что такие эмоциональные ассоциации могут окрашивать моральные суждения, сделанные на нашем родном языке.
Читайте также: Необычные языки, меняющие представления о реальности
Это объяснение стало ещё более вероятным после появления очередного исследования, результаты которого были опубликованы недавно в журнале Cognition (7). Это новое исследование включало сценарии, в которых благие намерения приводили к негативным результатам (кто-то дает бомжу новую куртку, а бедного человека потом избивают другие, которые уверены, что он украл эту куртку) или в которых получились хорошие результаты, несмотря на то, что им предшествовали сомнительные мотивы (пара принимает ребенка-инвалида, чтобы получать деньги от государства). Чтение участниками этих историй на иностранном языке, а не на родном, привело к тому, что участники придавали больший вес результатам, а не намерениям, когда делали моральное суждение об этих ситуациях. Эти результаты вступают в противоречие с представлением, что использование иностранного языка заставляет людей думать более глубоко, так как другие исследования показали, что тщательное размышление заставляет людей думать не меньше, а больше о намерениях, лежащих в основе действий людей.
Но результаты сцепляются с идеей, согласно которой при использовании иностранного языка приглушенные эмоциональные реакции (меньше симпатии к тем, у кого были благородные намерения; меньшее возмущение теми, кто руководствовался гнусными мотивами) уменьшают влияние намерений. Это объяснение подкрепляется выводами, согласно которым пациенты с повреждением головного мозга в области вентрамедиальной префронтальной коры, которая участвует в эмоциональном ответе на запросы, показали аналогичную картину ответов –когда результаты ценились больше намерений (8).
Что же тогда является мультиязычным истинным «моральным Я» человека? Есть ли у нас незыблемые моральные ценности? Это мои моральные воспоминания, отзвуки эмоционально заряженных взаимодействий, которые научили меня, что значит «быть хорошим»? Или это рассуждения, которые я могу применить, когда свободна от всяких ограничений бессознательного? Или, может быть, эта цепочка исследований просто освещает то, что верно для всех нас, независимо от того, на скольких языках мы говорим: что наш моральный компас представляет собой сочетание начальных сил, которые сформировали нас, и способов, которыми мы избегаем их…
Ссылки на исследования
1. Costa A., A. Foucart et al.»Your Morals Depend on Language»/ Plos One, April 23, 2014
2. Geipel J., C. Hadjichristidis, L. Surian «How foreign language shapes moral judgment» / Journal of Experimental Social Psychology, Volume 59, July 2015, Pages 8–17
3. Alter AL, Oppenheimer DM et al. «Overcoming intuition: metacognitive difficulty activates analytic reasoning»/J Exp Psychol Gen. 2007 Nov;136(4):569-76
4. Meyer, A., S. Frederick, et al. «Disfluent Fonts Don ’t Help People Solve Math Problems»/Journal of Experimental Psychology: General 144 (2): e16. doi: 10.1037/xge0000049
5. Marian, V., Neisser U. «Language-dependent recall of autobiographical memories» / Journal of Experimental Psychology: General, Vol 129(3), Sep 2000, 361-368:
6. Harris, C. L.; Ayçiçeĝi, A.; Gleason, J. B. «Taboo words and reprimands elicit greater autonomic reactivity in a first language than in a second language»: Applied Psycholinguistics, Vol 24(4), Oct 2003, 561-579.
7. Geipel J., C. Hadjichristidis, L. Surian «Foreign language affects the contribution of intentions and outcomes to moral judgment»/Cognition, Volume 154, September 2016, Pages 34–39.
8. Liane Young, Bechara A. et al.»Damage to Ventromedial Prefrontal Cortex Impairs Judgment of Harmful Intent»/Neuron, Volume 65, Issue 6, p845–851, 25 March 2010.
Источник: «How Morality Changes in a Foreign Language»/ Scientific American.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Похожие статьи
Мораль: что это такое и зачем она нужна?
С чем лично у вас ассоциируется слово «мораль»? С негласными нормами поведения в обществе? С христианской моралью и нравственностью? С чьим-то раздраженным «хватит читать мораль»? С басней Крылова, содержащей строчку «мораль сей басни такова»? А может, вы давно на пенсии и еще помните «Моральный кодекс строителя коммунизма»? Вы правы во всех случаях!
Так или иначе, некая мораль всегда существует в любых действиях и коммуникациях, даже если никто не использует данный термин напрямую. Сегодня мы поговорим об этом подробно, а пока скажем, что научиться выстраивать эффективное общение можно, освоив наши специальные программы «Лучшие техники коммуникаций» и «Построение отношений». Полтора-два месяца, затраченные на каждую из программ, заметно прокачают ваши коммуникативные навыки, а наша сегодняшняя статья даст ориентиры и понимание многих не вполне очевидных нюансов в общении.
Исторический экскурс
Чтобы понять, что такое мораль или нормы морали, нам потребуется небольшой исторический экскурс. Понятие морали как таковое предложил древнеримский политический деятель и философ Марк Туллий Цицерон (106-43). Термин произошел от латинского moralitas, что как раз и переводится как «мораль». Кстати, это слово в какой-то степени созвучно латинскому mores, что означает «поведение». Таким образом, уже в самой терминологии заложена взаимосвязь поведения и морали человека.
Разумеется, это не значит, что до Цицерона никто не задавался вопросами морали, не пытался понять, что это такое и существуют ли какие-то единые для всех людей правила морали. В этом плане весьма интересны наблюдения древнегреческого философа Пиррона (360-275). Сразу оговоримся, что лично Пиррон философских трактатов не писал и свои наблюдения никак не фиксировал. Поэтому о его взглядах мы можем судить лишь по запискам современников и работам более поздних авторов, заинтересовавшихся его наследием.
Считается, что именно Пиррону принадлежит мысль, что не существует никаких оснований считать какие-то нормы поведения более правильными для всех, а какие-то менее правильными. То, что считается аморальным здесь и сейчас, может быть нормой для другого времени и общества с иными традициями и укладом. На эту мысль ссылается автор научной работы What did Pyrrho Think about the Nature of the Divine and the Good? («Что Пиррон думал о природе Божественного и Добра?») [R. Bett, 1994].
В принципе, так и есть, и если бы древнюю охоту на мамонтов могли видеть живьем современные защитники животных, они бы наверняка заклеймили позором подобное занятие, оставив нашим далеким предкам на пропитание лишь вершки да корешки различных растений.
Эти воззрения, подвергающие сомнению само наличие оснований считать что-то правильным или не правильным, со временем стали основой принципа морального релятивизма, провозглашающего, что абсолютного добра и зла не существует, равно как не существует единого объективного критерия нравственности. Понятие «моральный релятивизм» имеет корни в латинском языке и происходит от латинского relativus, что переводится как «относительный». Подробнее о принципе морального релятивизма можно почитать в статье «Моральный релятивизм» [А. Круглов, 2011].
К моральному релятивизму идеологически близок моральный нигилизм. Отличие состоит лишь в большем радикализме постулатов. Так, моральный нигилизм не признает не только абсолютного трактования добра или зла, но даже возможности субъективной оценки чего-либо как плохого или хорошего. С точки зрения морального нигилизма мораль является лишь сводом условных правил, соблюдая которые можно приспособиться к социуму, достичь каких-то успехов и заполучить какие-то материальные блага. Ни о каком логическом обосновании принципов морали речь не может идти в принципе.
Доля истины в этом, конечно же, существует, однако все хорошо в меру. Моральный релятивизм и моральный нигилизм в крайних формах ведут к философии вседозволенности, обесценивают нравственность как таковую и могут привести к проблемам правового характера. Эта тема затронута в работе La bureaucratie rationnelle et la crise de la culture («Рациональная бюрократия и культурный кризис») [V. Porus, 2013].
В свою очередь, моральному релятивизму противостоит моральный абсолютизм, согласно которому некие абсолютные нормы морали существуют, осталось лишь отыскать их и неуклонно им следовать. Это удается далеко не всегда, что наглядно показано в статье Moral Absolutism and the Problem of Hard Cases («Моральный абсолютизм и проблема тяжелых случаев») [Т. McConnell, 1981]. Кроме того, о перипетиях научного поиска решения проблемы можно прочитать в работе «Моральный абсолютизм: общая характеристика и современные подходы» [Г. Мехед, 2015].
В некотором смысле с моральным абсолютизмом перекликается принцип морального универсализма или морального объективизма. Ключевая идея состоит в том, что создание системы моральных ценностей, универсальной и не зависящей от страны, нации, религии, пола, расы не просто возможна, но и необходима. В каком-то смысле принцип морального универсализма воплощен во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций в 1948 году [ООН, 1948]. Как минимум, в этом документе учтены базовые принципы прав и свобод граждан.
Итак, мы разобрались в самом общем виде в основных подходах к вопросу морали и выяснили, что мораль и поведение человека тесно взаимосвязаны. Теперь мы готовы к тому, чтобы попытаться получить обобщающее понимание морали.
Что такое мораль?
Мораль – это свод принятых в обществе представлений о плохом и хорошем, правильном и неправильном, нравственном и безнравственном. В соответствии с этими представлениями, моральные нормы предполагают определенный набор правил поведения в обществе. В этой трактовке и определении как раз и кроется источник разногласий и споров относительно того, какой должна быть мораль в обществе и какие правила могут считаться правильными.
Во-первых, любое общество неоднородно, как минимум, по своему возрастному и социальному составу. То, что может быть допустимо в среде малообразованных и занятых тяжелым физическим трудом людей, неприемлемо в кругу бомонда. То, что является нормой в среде подростков, будет воспринято с непониманием среди взрослых людей. Более того, типичные соответствия и связки, сформировавшиеся благодаря культурным шаблонам в массовом сознании, зачастую позволяют идентифицировать ту или иную ситуацию.
В качестве примера можно привести курьезный случай в зоопарке Линкольншира (Великобритания), где пять попугаев за время карантина не только освоили ненормативную лексику, которой пользовался обслуживающий персонал, но и научились подражать человеческому смеху, который они слышали после каждого нецензурного слова. В данном случае вызывает интерес даже не сама ситуация, а комментарий директора зоопарка, который сравнил происходящее с «клубом пожилых рабочих, где все смеются и матерятся» [MK.ru, 2020]. Как мы понимаем, назови он это все клубом молодых ученых, его бы просто никто не понял.
Во-вторых, некая универсальная социальная мораль на все времена невозможна ввиду того, что общество постоянно развивается и меняется, меняются и нормы морали, принятые в обществе. То, что было недопустимо в 19 веке, не вызывает вопросов в 21 веке, причем в самых разных сферах. И мы даже не о том, что в 19 веке девушка из благородного семейства не могла «выйти в свет» без корсета, а в 21 столетии можно запросто носить мини-юбки, в том числе в учебное заведение и на работу. В 19 веке сам факт посещения высшего учебного заведения девушками вызывал много вопросов.
Приведем в пример биографию известного итальянского врача, педагога и психолога Марии Монтессори (1870-1952). Ей было отказано в приеме в техническую школу, потому что там могли учиться только юноши, и ее не сразу согласились принять на медицинский факультет, потому что в Италии 19 столетия профессия врача была сугубо мужской [АНО «Монтессори-система», 2020]. Сегодня это кажется диким, потому что сейчас среди врачей женщин давным-давно больше, чем мужчин, да и среди инженеров самых разных специализаций женщин тоже достаточно много.
И, наконец, для разных типов общества нормы морали заметно отличаются в зависимости от традиций и господствующей религии. Думается, не стоит здесь и сейчас долго объяснять, чем отличается традиционная одежда восточной женщины от повседневного стиля европейской, насколько проще доступ к образованию в развитых странах, нежели в странах «третьего мира», и каковы границы дозволенного «у нас» и «у них». Причем может встать вопрос о нарушении не только норм морали, но и правовых норм, потому что право и мораль «у них» связаны самым непосредственным образом.
Для примера приведем нашумевшую в апреле 2021 года новость из Объединенных Арабских Эмиратов, где были арестованы 12 девушек за то, что сфотографировались без одежды со стороны спины [ВВС, 2021]. Даже в такой достаточно открытой для европейских туристов стране как ОАЭ это достаточное основание для уголовного преследования, притом, что фотосъемка проходила без свидетелей. В любом другом европейском государстве это возмутило бы разве что пенсионеров и религиозно настроенных граждан. Остальным полностью достаточно, чтобы такие фотосессии не проходили на общественном пляже и в присутствии несовершеннолетних.
Мы видим, что мораль можно представить, как свод принятых в обществе представлений о плохом и хорошем, правильном и неправильном, нравственном и безнравственном. Однако эти представления и вытекающие из них правила поведения не могут быть единожды установлены раз и навсегда, потому что с течением времени меняются общество и живущие в нем люди.
Более того, эти правила не могут быть едины для всех даже в пределах сегодняшнего дня и текущего момента, потому что в разных государствах сложились разные традиции и представления о нормах морали. И даже в пределах одной страны в разных социальных слоях представления о границах допустимого могут варьироваться. Повторим еще раз основные причины, почему единые нормы морали для всех и навсегда невозможны:
- Разница традиций для разных народов и государств.
- Неоднородность общества внутри одной страны и нации.
- Динамичное развитие общества во времени и исторической перспективе.
Выше мы уже упоминали о том, что в 19 веке девушка из благородного семейства не могла «выйти в свет» без корсета, однако это правило не распространялось на девушек из простых семей, занятых физическим трудом, потому что корсет сковывает движения и мешает работать.
Можно еще вспомнить и о ставших устойчивыми словосочетаниях, таких как «буржуазная мораль», «христианская мораль». Интуитивно мы все понимаем, что поведенческие установки бизнесмена отличаются от того, что считает правильным бабушка, посещающая церковь каждое воскресенье, отмечающая все церковные праздники и соблюдающая пост, причем иногда по вполне банальной причине нехватки денег на продукты. Собственно, общество этого и не скрывает – что одним «10 заповедей», а другим главное прибыль и, в лучшем случае, элементы социальной ответственности бизнеса.
Тем не менее при всех различиях времен, народов, религий и традиций попытки сформировать свод универсальных для всех моральных принципов предпринимались постоянно на протяжении всей истории, в том числе во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций в 1948 году [ООН, 1948]. Зачем? И так ли уж это необходимо? Чтобы ответить на данный вопрос, нужно разобраться, зачем нам в принципе нужна мораль.
Зачем нужна мораль?
Как мы уже разобрались ранее, мораль самым тесным образом связана с поведением человека. Нормы морали выступают регулятором повседневных отношений между людьми, отступление от общепринятых в обществе или каком-либо сегменте общества норм категорически осуждается и в тяжелых случаях может стать причиной социальной изоляции такого «нарушителя». В особо сложных случаях, когда нормы морали и права в государстве практически идентичны, несоблюдение моральных норм грозит уголовным преследованием.
Тогда встает вопрос: а зачем обществу нужен такой регулятор и «унификатор» отношений? Дело в том, что, так или иначе, но люди в обществе вынуждены взаимодействовать. И не только внутри своего социального слоя, но и с представителями других социальных групп. Так, бизнесу нужны наемные работники, владельцу завода – рабочие, способные выполнить тяжелую физическую работу. Профессор далеко не всегда может сам починить электрическую розетку или водопроводный кран, и тогда ему придется общаться с человеком, который умеет это делать, но который не обязательно так же хорошо начитан и образован.
Еще сложнее ситуация, когда приходится взаимодействовать с иностранными гостями и партнерами или ехать в другую страну с деловым визитом. Как мы неоднократно упоминали, в разных странах сформировались разные культурные традиции и актуальны разные правила морали. Их нарушение будет воспринято неодобрительно в любом случае, даже при наличии понимания, что иностранец может чего-то не знать. Именно поэтому деловой этикет требует ознакомиться с обычаями и традициями страны еще до того, как вы сядете на борт самолета, летящего в дальние края.
Чтобы представители всех социальных групп и граждане разных стран могли мирно сосуществовать и продуктивно взаимодействовать, нужны единые регуляторы поведения или общепринятые нормы, которые понимаются и соблюдаются всеми людьми, независимо от их социального статуса и материального достатка. Вот в качестве такого регулятора и выступают нормы морали.
Условно говоря, в своем кругу рабочие могу сквернословить сколько угодно, однако в общении с заказчиками услуг они должны быть вежливы. Молодые красивые девушки могут надеть в ночной клуб или на прогулку самую короткую в мире юбку, однако в офисах крупных компаний и банковском секторе нужно соблюдать деловой стиль, чтобы не оскорблять восприятие людей, которые, возможно, имеют менее раскрепощенное мышление, но заметно больше денег, и принимают решение об инвестициях, в том числе исходя из своего субъективного впечатления о компании.
Точно так любой человек может ходить в любом виде и фотографироваться в любой одежде или без нее у себя дома, однако он не может ходить или фотографироваться как хочет в чужой стране, если законы этой страны не вполне толерантны к привычным нам проявлениям свободы личности. В чужой стране следует уважать нормы и правила морали, принятые на нее территории, причем как прописанные законодательно, так и существующие негласно.
Такое понимание морали делает возможным употреблять этот термин как синоним слова «этика». Собственно, когда речь заходит о деловой этике, врачебной этике, журналистской этике, как раз и имеется в виду свод правил поведения для той или иной профессиональной группы. Что будет, если от этих норм, пусть даже условных и не всегда где-то зафиксированных, отказаться совсем?
Несложно предположить, что честный бизнес станет вести невозможно, понятие социальной ответственности бизнеса уйдет в небытие, сохранить сугубо частную информацию о своем здоровье в тайне станет заметно труднее, а пресса начнет выдавать в эфир и печать все, что только заблагорассудится. Есть, конечно, суды и меры административного воздействия, однако в обстановке полного беспредела этого будет физически недостаточно, чтобы защитить права граждан на неприкосновенность частной жизни и элементарное уважение к собственной личности.
Тем не менее попытки «откреститься» от общепринятых норм морали как регуляторов поведения людей систематически предпринимаются. Выше мы уже упоминали о принципах морального релятивизма и морального нигилизма. В значительной степени с ними перекликается моральный скептицизм или теория моральных ошибок (на английском moral error theory). Автором теории является философ из Австралии Джон Мэки, а свои взгляды он изложил в работе Ethics: Inventing Right and Wrong («Этика: изобретение правильного и неправильного») [J. Mackie, 1977].
Если в двух словах, согласно этой теории, морали как таковой не существует вовсе, а то, что люди именуют моралью, не более чем их выдумка. В этом ее отличие от любой из наук, где объективная закономерность существует независимо от сознания. Джон Мэки приводит пример, что атом существовал всегда, и вопрос его поиска и открытия был сугубо техническим, и решился, когда научно-технический прогресс достиг того уровня, чтобы открытие атома стало возможным. В этом плане поиск универсальных или абсолютных норм морали невозможен, потому что морали не существует, и найти нормы того, чего не существует, нельзя [J. Mackie, 1977].
В принципе, теория моральных ошибок удобна в ряде случаев. Например, когда диктаторам нужно оправдать репрессии или агрессоры берутся объяснять своему народу, что убивать во имя лучшего будущего – это хорошо. Однако полный отказ от морали, как предлагают авторы moral error theory, приведет к анархии, потому что только юридических институтов для регулирования отношений в обществе недостаточно.
Даже если признать, что нормы морали весьма условны, одновременно с этим придется признать, что они все-таки нужны. Поэтому даже среди сторонников теории моральных ошибок многие считают, мораль вездесуща и многогранна. Так, ее влияние ощущается даже в решении такой, казалось бы, сугубо научной проблемы как противодействие изменению климата, о чем заявляет австрийский философ Томас Пельцлер в своей работе The Effects of Morality on Acting against Climate Change («Влияние морали на противодействие изменению климата») [T. Pölzler, 2018]. Поэтому кричать о бесполезности морали занятие неблагодарное, а саму moral error theory следует применять, исходя из контекста ситуации.
Итак, мы нашли массу причин, почему мораль нужна обществу. В конце концов, с определенного возраста люди перестают верить в Деда Мороза и прочие сказки, однако это вовсе не повод отказаться от сказок полностью, перестать писать, издавать и читать сказки детям. Любой дипломированный психолог выдаст целый список причин, по которым сказки полезны детям: развивают мышление, фантазию, творческое восприятие и прочее. Так почему бы не оставить мораль как своего рода «сказку для взрослых»?
К слову, именно за такой подход ратуют представители морального фикционализма (от слова «фикция»). Выразителем принципов морального фикционализма считается философ Ричард Джойс, известный своими работами в области моральной психологии. Свое видение проблемы он изложил в книге Moral Fictionalism. How to have your cake and eat it too [R. Joyce, 2019]. Будут ли люди в этом случае следовать морали, если за основу взять утверждение, что это все сказки? Скорее всего, да, ведь сказки тоже имеют воспитательное значение, и с помощью сказок удается внушить детям, что друзьям нужно помогать, старших следует уважать, а злу и несправедливости надо давать отпор.
Кроме того, такие метафоры как мораль, добро, зло, любовь, ненависть нам знакомы, и с их помощью мы можем передавать нужную информацию и успешно коммуницировать. Чтобы коммуницировать еще успешнее, мы рекомендуем пройти наши программы «Лучшие техники коммуникаций» и «Построение отношений», но только после того, как вы дочитаете эту статью. В продолжение темы скажем, что как только общество осознает избыточность каких-либо ограничительных норм морали, начинается постепенный процесс отказа от них.
Так, если в прошлые столетия считалось нормой сжигать на кострах инквизиции ученых и целителей потому, что их взгляды противоречили церковным догматам, со временем государство и церковь перешли к более цивилизованным формам дискуссии. Избавляться от запретов церкви придется, видимо, еще очень долго, и как тут не вспомнить практику отделения церкви от государства, принятую в СССР. Страны, где таких шагов никогда ранее не предпринималось, вынуждены бороться с засильем религиозных догматов, что называется, «точечно».
Например, в Италии только в апреле 2021 года отменили цензуру кинофильмов по моральным и религиозным мотивам, которая действовала более ста лет с 1914 года [The Guardian, 2021]. Напомним, годом рождения кино считается 1895 и, таким образом, итальянское кино прожило без церковной цензуры лишь первые два десятка лет своей жизни.
Подсчитано, что за послевоенные годы в Италии подверглись цензуре 274 фильма итальянского производства, 130 кинолент американского производства и еще 321 фильм, снятый в других государствах. Среди «пострадавших» были творения великого Федерико Феллини и номинированая на «Оскар» кинолента Бернардо Бертолуччи «Последнее танго в Париже», содержавшая вполне приемлемые для аудитории 18+ эротические сцены.
В контексте всего вышеизложенного остается один вопрос: так возможно ли все-таки существование каких-то моральных норм, универсальных для атеистов и верующих, бизнесменов и наемных работников, пенсионеров и тинейджеров, прочих разнообразных социальных групп в разных странах на разных континентах?
Быть может, ответом сможет стать так называемое «золотое правило морали»: не делайте другим то, чего бы вы не желали, чтобы было сделано по отношению к вам. Можно, в соответствии с веяниями времени, убрать из формулировки предлог «не» и сказать иначе: поступайте по отношению к другим так, как хотели бы, чтобы поступали по отношению к вам. Формулировок на самом деле очень много, однако суть одна: «золотая мораль» советует соизмерять каждый свой поступок с тем, как человек воспринял бы аналогичный поступок по отношению к себе.
Максимальное количество формулировок и упоминаний золотого правила морали со времен Античности и до наших дней собрано в статье доктора философских наук Абдусалама Гусейнова «Золотое правило нравственности» [А. Гусейнов, 2003]. В последующие годы Абдусалам Гусейнов развил свои наблюдения в работе «Золотое правило нравственности по Конфуцию» [А. Гусейнов, 2018]. В числе прочего, ученый отмечает, что данное правило учит людей не делать того, что они осуждают в поведении других людей.
Еще больше вы узнаете из статьи «Мораль: многообразие понятий и смыслов», где автор собрал мнения многих ученых относительно рассматриваемого вопроса [О. Зубец, 2012]. Основные аспекты и градации мнений мы уже рассмотрели, однако если вас интересуют более тонкие подробности и более глубокие исторические экскурсы, прочитать стоит.
Думается, в общем мы с вами разобрались, что такое мораль и зачем она нам нужна. Желаем, чтобы нормы морали работали исключительно вам во благо и никогда не тяготили избыточностью…
И не забудьте поделиться своим мнением:
Моральное развитие | Мир Психологии
Моральное развитие
Большая энциклопедия по психиатрии. Жмуров В.А.
Моральное развитие — процесс развития или усвоения нравственных норм поведения.
- Наиболее часто цитируемой является теория морального развития Лоренса Колберга, основанная, в свою очередь, на теории морального развития Жана Пиаже. Л.Колберг с помощью сконструированного им эксперимента установил, что существует 3 стадии морального развития, на каждой из которых разграничиваются 2 фазы.
Первая, предморальная или доконвенциональная стадия морального развития в первой ее фазе проявляется тенденцией к избеганию физического наказания, которое следует сразу же за девиантным действием (поведение регулируется стремлением избежать аверсивных стимулов), на второй фазе — желанием получить немедленное поощрение за совершаемое адекватное действие (гедонистическая мотивация поведения).
Вторая, конвенциональная стадия морального развития в первой ее фазе характеризуется избеганием пусть и отставленного порицания или морального осуждения со стороны других людей (то есть чувством стыда), во второй — желанием получить одобрение своим действиям со стороны сильной легитимной власти, авторитетов, социальной группы. На второй стадии поведение регулируется, таким образом, чувством стыда и стремлением заслужить чувство уважения к сеье за свои действия.
Третья, постконвенциональная стадия морального развития в первой ее фазе характеризуется озабоченностью сохранить ценности общества, справедливый моральный порядок и чувством собственного достоинства (человек не совершает дурных поступков, так как считает их недостойными самого себя), а во второй фазе — отражением личной совести и выработанными самим человеком универсальными нравственными принципами (человек превращает нравственные требования в свою потребность вести себя должным образом, он сам хочет того, что ранее он должен бы делать по принуждению извне). По мнению Л.Колберга, третьей стадии морального развития достигает сравнительно небольшое число людей. Л.Колберг подвергся резкой критике со стороны феминисток и провел длительное катамнестическое исследование, результаты которого полностью подтвердили его ожидания относительно поведения испытуемых с разными стадиями морального развития; - в психоанализе развитие морали связывают с идентификацией ребенка с ценностями родителей и интернализацией этих ценностей в супер-Эго;
- в бихевиоризме — согласно теории социального научения А.Бандуры, развитие морали происходит посредством определенной системы распределения наград и наказаний взрослыми и сверстниками;
- в психопатологии – замедление, остановка, искажение, любое другое нарушение нравственного развития индивида, в быту, да и в специальной литературе нередко обозначаемая как нравственная деградация, моральное уродство. В психопатологии эта сфера внутренней жизни человека изучена крайне недостаточно, ограничиваясь обычно констатацией грубых, тяжелых проявлений.
Психологическая энциклопедия. Р. Корсини, А. Ауэрбах
Моральное развитие (moral development) — исслед. М. р. посвящены, в основном, изучению процесса, благодаря к-рому индивидуум «интернализует» (усваивает) социально одобряемые нормы, правила и ограничения и начинает ориентироваться на них в своем поведении. Теория и эмпирические исслед. сосредоточены на 3 концептуально различимых аспектах этого процесса: моральном суждении (как человек рассуждает о моральных ситуациях), моральном поведении (как он себя ведет в таких ситуациях) и моральных чувствах (что он при этом испытывает). Моральное суждение Еще в начале XX в. такие психологи как Дж. М. Болдуин и У. Мак-Дугалл изучали процесс М. р. Однако самые совр. исслед. стимулированы конструктивными идеями и богатыми фактическими данными, содержащимися в публикациях Ж. Пиаже. В соответствии с теорет. представлениями Пиаже о когнитивном развитии, для описания М. р. требовалась, по меньшей мере, двухстадийная модель, согласно к-рой гетерономная мораль ограничения сменяется автономной моралью кооперации. Большинство исслед. сосредоточивалось на изучении оснований моральных суждений, в качестве к-рых могли выступать объективные последствия поведения либо субъективные намерения (интенции) его субъекта. В общем, эти исслед. подтверждают связанный с возрастом переход от объективного к более субъективному (интенциональному) пониманию ответственности. Колберг нетривиальным образом надстроил и расширил структурную концепцию Пиаже, полагая, что прогрессивная интернализация норм и принципов может продолжаться в течение всего подросткового/юношеского возраста и захватывать взрослость. Постулируется иерархический характер М. р. каждая предыдущая стадия реорганизуется и интегрируется в следующую стадию, обеспечивая таким образом более широкую основу для морального выбора.
Согласно Колбергу, 3 общих уровня М. р. — предконвенциальный, конвенциальный и постконвенциальный, каждый из к-рых подразделяется на две частные стадии, — образуют инвариантную последовательность. Хотя порядок прохождения конкретным чел. этих 6 стадий считается неизменным и универсальным, темпы продвижения и конечный уровень развития могут существенно варьировать у разных людей. Предконвенциальная мораль обосновывается внешним образом. На стадии 1, характеризуемой ориентацией на наказание, моральный выбор продиктован властью авторитетных фигур и стремлением избежать наказуемых последствий. На стадии 2 суждения являются гедонистически ориентированными: действия, удовлетворяющие личные потребности субъекта, расцениваются им как морально оправданные. Тогда как Предконвенциальная мораль придает значение аверсивным (наказание) или позитивным (награда) эффектам прямых внешних последствий, конвенциальная мораль опосредуется интернализованными нормами и ценностями. На стадии 3 моральный выбор сопряжен с межличностным согласием: чел. придерживается тех норм и правил, к-рые были интернализованы для того, чтобы нравиться и получать одобрение от значимых других. На стадии 4 мораль определяется как «исполнение своего долга», и теперь интернализованные правила существующего социального порядка поддерживаются ради них самих. Лица, достигшие в своем развитии постконвенциального уровня, пытаются рассудком понять абстрактные моральные принципы, на к-рых основаны более конкретные нормы, правила и законы. Предпринимаются индивидуальные попытки определить принципы, применимость и обоснованность к-рых не связывалась бы с авторитетом и соц. порядком. На стадии 5 действует законодательная или договорная ориентация: люди принимают в расчет релятивистский характер норм и законов, но хорошо осознают, что (общественный) договор необходим как гарантия защиты каждого чел., включ. их самих. На стадии 6 выбор чел. моральных принципов направляется личными убеждениями, а не соц. консенсусом. Такой чел. ведет себя в соответствии со свободно выбранным идеалом, не считаясь с реакциями других; нарушение этих принципов вызывает самоосуждение.
Исслед. действительно подтвердили возможность инвариантного порядка прохождения людьми уровней М. р.: предконвенциальная мораль выступает предпосылкой конвенциального рассуждения, а оба эти уровня развития составляют необходимое условие развития постконвенциальной морали. Однако высший уровень не обязательно обнаруживается во всех выборках подростков или взрослых. Критики особо подчеркнули ту роль, к-рую социоэкономические факторы могут играть в стимулировании постконвенциального рассуждения, особенно опыт жизни в условиях действия судебной системы правосудия. Т. о., даже если модель Колберга не дает универсального изображения Homo moralis, она вполне подходит для описания М. р. чел., живущего в такой стране как США, с конституционно обоснованной судебной системой. Моральное поведение Связь между моральным знанием и действием с трудом поддается теорет. осмыслению: люди могут поступать сходным образом по совершенно разным соображениям, а те из них, кто находится на одном уровне развития моральных суждений, могут совершать противоположные поступки.
В 1920-е гг. Хартшорн и Мэй взялись за изучение еще более фундаментальной проблемы морального поведения. Они придумали множество оригинальных поведенческих показателей того, в какой степени испытуемые действительно противились искушению солгать, обмануть или сделать что-то тайком в эксперим. ситуациях. Корреляционный анализ практически не подтвердил существования честности как общей черты личности; его результаты укрепили позиции тех, кто считал моральное поведение зависящим от конкретной ситуации. Знание того, что данный чел. находится на конвенциальном уровне М. р., может оказаться недостаточным для прогнозирования его поведения; удовлетворительное предсказание его поступков требует также знания конкретных норм, к-рым он следует в реальном поведении. Моральное чувство Психоан. теория морали, мотивированной чувством вины, была предложена З. Фрейдом. Если говорить кратко, то Фрейд полагал, что дети переживают эдиповы чувства. Считается, что тревога, испытываемая детьми по поводу ожидаемого наказания, имеет следствием подавление эдиповых чувств и враждебных актов. Более важно, однако, что страх родительского возмездия вызывает интроекцию родительских правил и запретов: формируется сверх-Я, или совесть. Утверждается, что в последующих нравственных ситуациях дети испытывают угрызения совести или чувство вины, когда поддаются искушению нарушить эти интернализованные нормы и правила. Проведенный М. Хоффманом аналитический обзор исслед. показывает, что более интернализованная мораль, вероятно, развивается в тех случаях, когда дисциплинарные меры (особенно лишение любви) сочетаются с родительскими объяснениями вреда, причиняемого поведением ребенка др. людям, т. е. в случаях применения родителями индуктивных, учитывающих позицию другого, приемов воспитания. Такие индуктивные приемы могут содействовать М. р. через усиление склонности ребенка эмпатически переживать эмоциональное состояние другого. См. также альтруизм, Конформная личность, Преступность, Девиантность М. Д. Берзонски
Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.
нет значения и толкования слова
Оксфордский толковый словарь по психологии
Моральное развитие — развитие морали, процесс, посредством которого индивид, особенно ребенок, начинает принимать и интернализирует стандарты правильного и неправильного в своем обществе. В этом смысле термин используется как общее название важного подраздела в исследованиях психологии развития. Классические проблемы в этой области касаются того, как дети начинают понимать, что собой представляет моральный кодекс их общества, как они научаются противостоять искушениям его нарушить, как они реагируют на возникающие случаи нарушения границ приличия, как они отвечают на то, что они знают или видят, как другие нарушают этот кодекс и т.д.
Употребление этого термина часто привязано к теории. Наиболее влиятельной и часто цитируемой теорией является интеракционистская теория стадий Лоренса Колберга, которая представляет собой расширенное и переработанное толкование ранних работ Пиаже, посвященных этой проблеме. В анализе Колберга выделяется три основных уровня морального мышления, в каждом из которых две стадии, таким образом получается шесть (по крайней мере теоретически) различных стадий. Уровень I определяется как предмо-ральный, так как поведение оценивается только на основании личных результатов без какого-либо понятия о хорошем или плохом.
- Стадия 1 здесь характеризуется избеганием наказания.
- стадия 2 характеризуется гедонистическими мотивами и взаимным фаворитизмом. Уровень II считается конвенциональным уровнем, так как в поведении здесь доминируют внешние санкции.
- На стадии 3 внутри этого уровня преобладают желания получать одобрение со стороны других.
- стадия 4 характеризуется приверженностью сильной, легитимной власти. Считается, что чувство вины возникает на уровне II как предчувствие возможного наказания. Уровень III рассматривается как самый высокий уровень, на котором моральные суждения основываются на личных принципах.
- стадия 5 — характеризуется озабоченностью ценностями сообщества, справедливым моральным порядком и чувством собственного достоинства,
- стадия 6 – отражением личной совести и глубоких личных принципов.
Противовесом этой точки зрения выступают две другие основные школы мышления, в рамках которых такие термины, как мораль и моральное развитие, отражают различные коннотации. В психоанализе считается, что развитие морали имеет некоторые стадии, но здесь основным механизмом признается идентификация с ценностями родителей и интернализация этих ценностей в суперэго. Стадии здесь по существу не являются стадиями морального развития, как они представлены в теории Колберга; скорее они связаны с более общим прогрессом через стадии психосексуального развития.
Другой основной теорией является теория социального научения Альберта Бандуры, в которой главную роль играют принципы научения, в особенности научения через наблюдение и на моделировании. В отличие от других подходов к моральному развитию, теория Бандуры не претендует на то, чтобы быть теорией стадии, и, следовательно, в ней не предсказывается никакой определенной последовательности моральных решений или актов поведения. Считается, что развитие морали происходит посредством распределения наград и наказаний взрослыми и ровесниками, которые выполняют роль модели приемлемого поведения.
Тот факт, что все три таких различных теории могут сосуществовать и считаться жизнеспособными, говорит о важности и сложности проблемы морального развития, о трудности сбора четких данных, дифференцирующих каждую позицию, и об отсутствии точности, с которым сталкивается каждая из них, это делает эмпирическое сравнение данных теорий чрезвычайно трудным.
предметная область термина
назад в раздел : словарь терминов / глоссарий / таблица
Как деньги влияют на моральные качества человека
- Клаудиа Хаммонд
- BBC Future
Автор фото, iStock
Некоторые из последних исследований показывают, что чем богаче человек, тем более он скуп и непорядочен. Обозреватель BBC Future разбирается в том, насколько эти выводы соответствуют действительности.
Многие из нас бывали в ситуации, когда самый состоятельный человек в компании во время посиделок в баре проявляет меньше всего инициативы, когда речь заходит о том, чтобы угостить друзей выпивкой.
Это заставляет задуматься: был ли этот человек прижимистым всегда, что, возможно, помогло ему разбогатеть? Или его таким сделало наличие денег?
Это сложный вопрос, и искать ответ на него можно по-разному. Можно взять группу людей, заинтересованных в теме денег — например, экономистов — и сравнить их щедрость с другими.
Именно это сделали ученые в 1993 году, когда выяснили, что среди студентов, изучавших экономику, было вдвое больше тех, кто никогда не жертвовал деньги на благотворительность, чем среди будущих архитекторов или психологов.
В рамках того же исследования было обнаружено, что, принимая участие в играх наподобие «Дилеммы заключенного», где важным аспектом является сотрудничество, студенты-экономисты реже заботятся о выгоде других игроков.
Студенты проходили оценку в начале и в конце обучения, и оказалось, что ближе к выпуску те, кто изучал другие предметы, стали чуть более щедрыми, в то время как среди студентов-экономистов на протяжении всей учебы сохранялся одинаково невысокий уровень щедрости.
Конечно же, ученые принимали в расчет средние значения, поэтому и среди будущих экономистов находились альтруисты.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Люди, живущие в престижных районах, с большей долей вероятности станут донорами органов — возможно, потому, что они счастливее, и это делает их более склонными к альтруизму
При этом существуют определенные доказательства и противоположного: более обеспеченные люди, или как минимум те, кто живет в более престижных районах, могут проявлять больший альтруизм.
Исследователи прошли по 20 районам Лондона и оставили на тротуаре в каждом из них по 15 писем с марками и адресом получателя.
Они хотели узнать, сколько писем отзывчивые прохожие найдут и отправят. Своего адресата нашли 87 % писем, оставленных в более богатых районах наподобие Уимблдона, и всего 37% — в более бедных районах типа Шедвелла.
Кроме того, более состоятельные люди, по-видимому, любят проявлять свою щедрость в виде так называемых актов чрезвычайного альтруизма — действий, которые редко получают общественное признание, и за которые человек не получает ничего взамен.
К примеру, Кристин Брезель-Хаурвиц и Эбигейл Марш из Университета Джорджтауна пытались выяснить, почему количество случаев донорства почки незнакомым людям настолько отличается в разных штатах США.
Они сравнили множество факторов, включая религиозность, однако самым важным из них оказался медианный уровень дохода.
Проще говоря, в штатах, где люди зарабатывали больше, число случаев донорства было выше.
Однако это вовсе не означает, что богатый человек с большей вероятностью станет донором почки, чем бедный.
Это просто указывает на то, что с повышением уровня жизни повышается и уровень альтруизма среди населения: люди, у которых есть все необходимые им блага, более склонны помогать другим.
В общем, если не принимать во внимание эксперимент 1990-х. со студентами-экономистами, о зажиточных людях по результатам исследований складывается довольно хорошее впечатление.
Но ровно до тех пор, пока вы не прочтете работы Пола Пиффа из Калифорнийского университета в Беркли.
В рамках одного из своих исследований он предложил испытуемым несколько утверждений, призванных измерить чувство собственной значимости, например, «Если бы я был(-а) на «Титанике», я бы заслуживал(-а) сесть в первую спасательную лодку».
Поразительно, но некоторые участники одобрили это высказывание. Среди тех, кто это сделал, было больше богатых, чем бедных.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Люди, получившие преимущество в игре «Монополия», часто не хотели признавать, что выиграть им помогло именно оно, а не их более мудрые решения
Более состоятельные люди чаще соглашались с тем, что они всегда правы и все делают хорошо, а также чаще смотрелись в зеркало перед тем, как их сфотографируют.
Для другого эксперимента Пифф набрал группу участников с различным уровнем дохода, вплоть до 200 000 долларов в год, и каждому из них дал по 10 долларов.
Он предложил им отдать часть суммы другим людям — либо оставить всю сумму себе. Пифф выяснил, что люди с более низким доходом были щедрее.
Возможно, однако, что не богатство диктовало поведение тем, кто был менее щедр. Может быть, именно такое их поведение помогло им разбогатеть, и именно осторожное обращение с деньгами вкупе с повышенной самооценкой стали главными факторами их успеха.
Так почему бы не сделать человека богатым искусственно и не посмотреть, изменится ли он? Для этого Пифф предложил добровольцам сыграть в игру «Монополия» с одним нюансом.
В самом начале игры одному игроку предоставлялось право начать игру с вдвое большим количеством денег, чем у его оппонента, и получать вдвое большую сумму при каждом прохождении поля «Вперед».
Вполне закономерно, что игроки, имевшие такое преимущество, начинали выигрывать. Пифф наблюдал за процессом игры через зеркало одностороннего видения, чтобы понять, что еще изменится, когда игроки «разбогатеют».
Многие из них говорили громко, издавали возгласы, шумно и резко передвигали машинку по игровому полю. Некоторые взяли больше печенья из стоявшей на столе миски, чем им полагалось по справедливости.
Когда их спросили, почему, на их взгляд, им удалось одержать победу, они ответили, что им помогли приложенные ими усилия и мудрые решения.
Никто не упомянул доставшееся ему на старте игры финансовое преимущество.
Поэтому владение деньгами, пусть и в течение короткого времени, может сделать человека более эгоистичным.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Дорогие автомобили реже пропускают пешеходов, и это может значить, что состоятельные водители менее вежливы на дороге
Пифф также уделил время скрытому наблюдению за пешеходными переходами в Сан-Франциско и его окрестностях. Он хотел выяснить, водители дорогих или дешевых автомобилей чаще пропускают пешеходов.
Вы уже, наверное, догадались, что водители шикарных авто не показали выдающихся результатов. Все скромные автомобили останавливались, и лишь половина водителей престижных авто вела себя столь же вежливо.
Тем не менее масштаб этого исследования был невелик. И, конечно же, стоимость автомобиля не могла служить гарантией того, что за рулем сидит состоятельный человек — это мог быть водитель или человек, имеющий невысокий доход и купивший авто в кредит.
Он обнаружил, что люди с более высоким социально-экономическим статусом были более склонны к самостоятельности и меньше взаимодействовали с другими людьми.
Однако в процессе игр, связанных с финансовым доверием, более состоятельные игроки предавали своих оппонентов не чаще, чем менее состоятельные.
Результаты исследований на тему альтруистического поведения кажутся противоречивыми, поэтому стоит рассмотреть сухие цифры, свидетельствующие о том, кто сколько жертвует на благотворительность.
Является ли Уоррен Баффет, миллиардер, пообещавший отдать 99% своего состояния на благотворительность, редким исключением, или в среднем богатые люди действительно жертвуют более высокую долю своего дохода?
Чтобы это выяснить, можно сравнить уровень дохода с той его долей, которую люди жертвуют на благотворительные цели.
Существует классическое исследование на тему альтруизма — и его результаты можно представить в виде графика, линия которого напоминает улыбку. Это означает, что самые бедные и самые богатые жертвуют больше, чем люди со средним доходом.
Тем не менее в этом исследовании в расчет не принимались те, кто не жертвовал совсем ничего — как правило, это очень бедные люди, которые просто не могут себе этого позволить. Что могло исказить результаты исследования.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Большинство людей готово пожертвовать на благотворительность не более 2,3% своего дохода
Они обнаружили, что средний процент дохода, который граждане США отдают на благотворительность, в различных группах практически не отличается и составляет около 2,3%.
Однако те, кто зарабатывал больше остальных — 2% граждан с доходом свыше 300 000 долларов — в среднем отдавали 4,4% своего дохода.
Таким образом, наиболее состоятельных людей как группу можно по праву считать более щедрыми благотворителями.
В целом исследование ученых из Бостона позволяет предположить, что богатые люди не более щедрые и не более прижимистые, чем все остальные, за исключением самых обеспеченных.
Можно утверждать, что у них для этого больше возможностей, но все же решение о том, чтобы расстаться с деньгами, они принимают осознанно.
Поэтому в следующий раз, когда вы заметите, что явно небедный человек не торопится оплатить свою часть счета в баре, помните, что это особенность его характера, а его богатство тут ни при чем.
Исследования показывают, что состоятельные люди достаточно щедры, но им стоит контролировать чувство собственной значимости. Особенно во время игры в «Монополию».
Моральные умы
Добро против зла? Это не просто самая старая история в книге — это тема, которую философы, а позже и психологи размышляли на протяжении всей истории. Еще до того, как психологи официально включились в игру, Платон, Аристотель и другие крупные мыслители делали всевозможные психологические предположения — «на что люди способны, чего они хотят, как они учатся и как работают эмоции», — говорит Джонатан Хайдт, доктор философии. социальный психолог Нью-Йоркского университета.
Теперь область моральной психологии вступает в свои права, помогая дополнить наше понимание человеческой морали идеями психологии развития, нейробиологии и многих других дисциплин. Однако, в отличие от философов-моралистов, психологи принципиально не озабочены тем, чтобы решать, что правильно, а что нет. Скорее, цель психологов — понять, как думают другие люди, и принять моральные решения.
«Возникает вопрос, как определить мораль с философской точки зрения.И затем возникает психологический вопрос: каковы возможности морального мышления и морального действия? »- говорит психолог Йельского университета Пол Блум, доктор философии.
Моральные устои
Одним из самых выдающихся психологов, решивших эти вопросы, был покойный Лоуренс Колберг, доктор философии, который первым разработал когнитивно-развивающую модель морали. По его мнению, люди рождаются без врожденных моральных рамок, но развиваются через шесть различных стадий: от простого избегания наказания до усвоения моральных социальных стандартов и до развития и действий в соответствии с личным набором моральных принципов, которые могут совпадать, а могут и не совпадать. с законом.
В течение многих лет после того, как Кольберг начал продвигать свою теорию в 1960-х, моральная психология оставалась в сфере когнитивного развития, говорит Дэвид Писарро, доктор философии, социальный психолог из Корнельского университета. «Это было почти надомное производство». Но за последние два десятилетия моральная психология расширила свои возможности, говорит он.
Например, в то время как Кольберг считал, что мораль развивается только по мере того, как у детей развиваются навыки рассуждений, современные эксперименты говорят об обратном. Блум в сотрудничестве с психологом Карен Винн, доктором наук, и психологом Кили Хэмлин, доктором философии, исследовала моральное понимание у младенцев.Типичное исследование включает показ маленьких пьес, в которых персонажи помогают или мешают друг другу. Затем исследователи наблюдают за реакциями.
«В самом юном возрасте дети любят хороших парней и не любят плохих парней», — говорит Блум. «Это говорит о некотором зарождающемся моральном понимании на очень раннем этапе».
Блум сравнивает это понимание со строительными блоками человеческого языка. «Есть некоторые свидетельства того, что мы начинаем с элементарной языковой способности, но языки во всем мире различаются по всем параметрам», — говорит он.«Очевидно, культура имеет значение».
Тем временем другие психологи пытались понять, почему мораль варьируется от культуры к культуре, сохраняя при этом некоторые общие темы. Теория моральных основ Хайдта предполагает, что существует по крайней мере шесть (а, вероятно, больше) систем, которые обеспечивают основу морали: забота / вред; справедливость / обман; верность / предательство; власть / подрывная деятельность; святость / деградация; и свобода / угнетение.
Согласно этой модели, эти базовые системы универсальны.Но некоторые люди и группы придают большее или меньшее значение определенному основанию, как Хайдт описывает в своей книге «Праведный разум: почему хорошие люди разделяются политикой и религией». В Соединенных Штатах, например, политические либералы делают упор на категорию заботы / вреда выше всех других, в то время как политические консерваторы с большей вероятностью будут создавать мораль, опирающуюся на все шесть основ.
Но, хотя у теории моральных устоев много сторонников, не все уверены. Курт Грей, доктор философии, психолог из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл, например, предполагает, что всю мораль можно свести к одной важной проблеме: воспринимаемому ущербу.«Вопрос в том, кто или что может причинить или получить вред? От этого вопроса в большей степени зависит моральное суждение», — говорит он.
Теория диадической морали Грея, как он ее называет, предполагает, что все мы разделяем моральный шаблон, основанный на двух воспринимаемых умах — агент, который причиняет вред, и пациент, который страдает от него ( Psychological Inquiry, , 2012). Как Грей описывает в своей книге 2016 года с Дэниелом Вегнером, доктором философии, «The Mind Club: Кто думает, что чувствует и почему это важно», моральные разногласия часто сводятся к восприятию намерений и страданий.
Грей утверждает, что проблема теории моральных основ заключается в ее предположении, что каждая из разных моральных ценностей имеет разные механизмы — модуль лояльности, другой модуль справедливости и так далее. «Но дело в том, что нет никаких доказательств существования такого рода специализированных механизмов», — говорит он. «Напротив, акты нелояльности или несправедливости лучше всего понимать как разновидности предполагаемого вреда».
И все же Хайдт возражает, что его теория моральных основ не требует специальных нейронных сетей.«Моральные основы — это теория о том, как могло развиться врожденное социальное знание и как оно развивается культурно различными способами», — объясняет он. «Я никогда не предполагал, что моральные основы — это локализуемые механизмы или точки в мозгу».
Нравственность как автомеханик
Если вы хотите найти моральные механизмы в мозгу, Джошуа Грин, доктор философии, вам подойдет. Грин — профессор психологии и директор лаборатории морального познания Гарвардского университета, он провел множество исследований, используя поведенческие эксперименты и фМРТ для изучения морального мышления.
Он обнаружил, что мораль использует те же когнитивные функции, которые люди используют для повседневных решений. Моральные проблемы связаны с разумом, эмоциями, мотивацией, ментальным моделированием и многими другими банальными способностями, которые люди используют, когда решают, что они хотят съесть на завтрак или что они думают о новом начальнике или коллеге.
«Люди часто говорят об особой моральной способности, как будто в нашем мозгу есть светящийся портал, который издает« у-у-у »и выносит моральные суждения», — говорит Джин.Но нейробиология этого не подтверждает.
Хотя некоторые люди могут неохотно отказываться от идеи, что мораль — это уникальная и отличительная способность, Грин видит в находке положительный момент.
«Если мы можем понимать моральное суждение как одни и те же старые мозговые цепи, выполняющие те же самые старые виды вещей, но в другом контексте, это действительно демистифицирует моральное суждение», — говорит он. Это могло дать людям возможность рассмотреть ограниченность своих собственных моральных суждений.«Это становится своего рода автомеханикой, а не царством трансцендентности».
И учитывая эти ограничения, говорит Грин, именно психология может предложить что-то в плане морального руководства.
Большинство моральных психологов согласны с тем, что роль психологии заключается не в том, чтобы решать, какие моральные решения являются правильными. Психологи будут иметь свое мнение о моральных ценностях, а также фермеры, рыбаки и программисты, — говорит Патрисия Черчленд, доктор философии, философ из Калифорнийского университета в Сан-Диего, изучающая пересечение нейробиологии и философии.«Моральная мудрость не является достоянием какой-либо одной профессии», — говорит она.
«Часто у ученых действительно есть факты, которые имеют отношение к делу, и вы хотите принять их во внимание», — добавляет она. Но чтобы решить, что правильно и каковы наши законы? «Затем мы должны собраться вместе, послушать, обсудить и попытаться прийти к консенсусу».
Моральный прогресс
В лучшем случае психология может определить процессы, которые могут помочь человеку научиться делать лучший моральный выбор. «Вы можете стать более нравственным.Это часть того, о чем идет речь в развитии «, — говорит Энн Колби, доктор философии, психолог и профессор-консультант Стэнфордского университета.
В своей книге «Сила идеалов: реальная история нравственного выбора», написанной в соавторстве с доктором философии Уильямом Дэймоном, Колби утверждает, что психологические исследования сосредоточили слишком много внимания на безнравственных людях, с чрезмерным количеством экспериментов, соблазняющих лабораторных добровольцев возможность лгать, обманывать и воровать. По ее словам, поле должно уделять гораздо больше времени рассмотрению желаемого угла.
«Люди — не просто пешки своей культуры. У них есть способность думать о культурных нормах и давлениях, а также моральное творчество, чтобы сказать,
Это не так, как должно быть », — говорит Колби.« Они могут сказать: «Я собираюсь попытаться изменить культурные нормы по некоторым вопросам или изменить систему» ».
В самом деле, если люди могут стать более нравственными, то же самое могут сделать и системы и общества. И многие психологи утверждают, что когда дело доходит до морали, человечество находится на подъеме.В своей книге 2011 года «Лучшие ангелы нашей природы» психолог из Гарвардского университета Стивен Пинкер, доктор философии, изложил пример того, что мир неуклонно становится менее жестоким и более принципиальным.
«Наша мораль не просто отличается от той, что была 500 лет назад, она лучше», — говорит Блум. «Он лучше в том смысле, что он постоянен, он делает мир лучше и увеличивает общую сумму человеческого процветания».
Многие психологи говорят, что эта сфера деятельности может помочь продвижению вперед, помогая людям понять, как мы принимаем моральные решения — и как другие люди к этому приходят.
Поиск общих черт в человеческой морали теоретически может дать людям возможность встретиться посередине, когда они обсуждают моральные вопросы, по которым они не согласны, такие как, например, аборты, однополые браки и смертная казнь. «Если психология может помочь объяснить, что в конечном итоге люди основывают свои моральные суждения на одних и тех же вещах — например, в любви к своим семьям и желании защитить своих детей, — тогда мы сможем оценить (хотя бы интеллектуально) тот факт, что другие люди действуют так, как им кажется. мораль «, — говорит Грей.
Психологические исследования морали также могут помочь нам более критически взглянуть на процесс собственного морального суждения. Если мы понимаем бессознательные предубеждения и мыслительные процессы, которые влияют на принятие нами моральных решений, мы лучше подготовлены к тому, чтобы решить, принимаем ли мы решения правильным образом.
В то время как психологи, философы и другие специалисты все еще собирают вместе кусочки моральной головоломки, еще не рано применить существующие знания для решения реальных проблем, говорит Грин.
«Психология на самом деле очень важна, потому что она говорит нам, что происходит внутри нас, — говорит Грин. «Когда мы понимаем, что там происходит, это может фактически изменить наше отношение к некоторым вещам, которые мы делаем».
Изучение причин добра и зла
Марио Микулинсер, доктор философии, — профессор психологии и декан Новой школы психологии Междисциплинарного центра в Герцлии, Израиль.Он опубликовал пять книг — «Человеческая беспомощность: перспектива преодоления трудностей» ; Динамика романтической любви: привязанность, забота и секс ; Привязанность в зрелом возрасте: структура, динамика и изменения ; Человеческая агрессия и насилие: причины, проявления и последствия ; и Просоциальные мотивы, эмоции и поведение: лучшие ангелы нашей природы — и более 280 статей в научных журналах и глав книг.
Основные исследовательские интересы доктора Микулинсера — теория привязанности, теория управления террором, личностные процессы в межличностных отношениях, преодоление стресса и травмы, процессы, связанные с горем, а также просоциальные мотивы и поведение.
Он является членом редакционных коллегий нескольких научных журналов, в том числе Journal of Personality and Social Psychology , Psychological Inquiry и Personality and Social Psychology Review , а также работал помощником редактора двух журналов. Журнал личности и социальной психологии и Личные отношения . Недавно он был избран главным редактором журнала Journal of Social and Personal Relationships .
Он является членом Общества психологии личности и социальной психологии и Ассоциации психологических наук. Он получил премию EMET в области социальных наук за свой вклад в психологию и премию Бершайда-Хэтфилда за выдающиеся достижения в середине карьеры от Международной ассоциации исследований взаимоотношений.
Филип Р. Шейвер, доктор философии, социальный и личностный психолог, заслуженный профессор психологии Калифорнийского университета в Дэвисе.До переезда туда он работал на факультетах Колумбийского университета, Нью-Йоркского университета, Денверского университета и Государственного университета Нью-Йорка в Буффало.
Он был соавтором и соавтором множества книг, в том числе В поисках близости ; Меры личности и социально-психологические установки ; Меры политического отношения ; Справочник по привязанности: теория, исследования и клиническое применение и Привязанность в зрелом возрасте: структура, динамика и изменения ; Человеческая агрессия и насилие: причины, проявления и последствия ; и Просоциальные мотивы, эмоции и поведение: лучшие ангелы нашей природы , и он опубликовал более 200 статей в научных журналах и глав книг.
Исследование доктора Шейвера сосредоточено на привязанности, человеческой мотивации и эмоциях, близких отношениях, развитии личности и влиянии медитации на поведение и мозг.
Он является членом редакционных коллегий Attachment and Human Development , Personal Relationships , Journal of Personality and Social Psychology и Emotion , а также входил в комиссии по обзору грантов для Национальных институтов здравоохранения. и Национальный научный фонд.
Он был исполнительным директором Общества экспериментальной социальной психологии и является членом APA и Ассоциации психологических наук. Доктор Шейвер получил награду за выдающуюся карьеру Международной ассоциации исследований взаимоотношений и был президентом этой организации.
Моральная психология: обмен | Джонатан Хайдт
В редакцию :
Психология возникла как отрасль философии, и на протяжении столетий эти две области исследований давали друг другу богатую информацию.Некоторые из величайших философов-моралистов в истории писали о моральных последствиях «человеческой природы», «моральных чувств» и «кривых бревен человечества», в то время как психологи исследовали, как концепции, разъясненные философами, реализуются в обычном сознании. Как психологи, мы продолжаем получать прибыль от этого диалога, особенно с тех пор, как мы обнаружили, что философы являются лучшими мыслителями в академии: ученые, скорее всего, будут внимательно читать, точно резюмировать, уважать различия и разоблачать заблуждения.
VII
Фотография Антонина Краточвиля из его серии «Посвящение Абу-Грейбу», 2006 г.
Таким образом, мы были удивлены, прочитав в номере от 25 февраля The New York Review длинное эссе, написанное Тэмсин Шоу (профессор из европейских и средиземноморских исследований и философии в Нью-Йоркском университете), который объединил пять недавних книг по психологии (в том числе по одной от каждого из нас) с двумя отчетами о программе ЦРУ 2001–2006 гг. по пыткам заключенных. Вопреки лучшей философии, Шоу утверждает, что психологические и биологические факты «морально несущественны» и «ничего не могут сказать нам» о моральных суждениях.Она намекает на то, что психологи, испорченные своими текущими теориями, не имеют «надежного морального компаса», который мог бы помочь им противостоять пыткам. И она ведет свое дело с использованием ссылок без цитирования, ложных дихотомий и стандартов вины по ассоциации, которые делают Джозефа Маккарти похожим на Шерлока Холмса.
Проблема начинается с неоднократного утверждения Шоу о том, что психология претендует на «особый авторитет» над моралью. Фактически, Шоу не может сослаться на психолога, претендующего на особый авторитет или «высшую мудрость» в вопросах морали.Проецируя эту амбицию на пять книг, в которых всего лишь обсуждаются недавних исследований морального чувства, Шоу, очевидно, не может представить себе какой-либо вклад психологии в моральную философию, который не дотягивает до полного поглощения: единственный приемлемый вклад, по ее подсчетам, равен нулю.
Шоу, таким образом, неоднократно утверждает, что исследование морального чувства равносильно заявлению о том, что он оракул моральной истины. Затем она обучает нас: «Было бы ошибкой полагать, что опыт в психологии, описательной естествознании, может сам по себе дать человеку право определять, что является морально правильным, а что — неправильным.«Это действительно заблуждение. Вот почему Пинкер написал в разделе, посвященном морали, в книге, которую, как утверждает Шоу, прочитал:
Отправной точкой является различение морали как таковой, предмета философии (в частности, нормативной этики), от человеческого нравственного чутья. , тема по психологии.
Вот почему Хайдт в конце своей книги написал:
Философы обычно различают описательных определений морали (которые просто описывают то, что люди считают моральным) и нормативных определений (которые определяют что действительно и верно, независимо от того, что кто-то думает).До сих пор в этой книге я был полностью описательным.
Затем Хайдт предложил определение «моральных систем», которое, по его словам, «не может стоять отдельно в качестве нормативного определения», но оно может быть полезно в качестве «дополнения» к философским теориям.
В том же духе Дэймон и Колби пишут:
Моральная психология не может полностью избежать вопросов о том, каким должен быть , (вопросы, которые философы называют предписывающим или нормативным )….Этот вид анализа… полагается на философскую аргументацию, а не на эмпирическое подтверждение.
В книге Джошуа Грина, в свою очередь, есть раздел, озаглавленный «Доставляет ли наука моральную истину?» в котором излагается его ответ: Нет. И когда мы спросили Пола Блума, есть ли в его книге содержательная цитата, подтверждающая это различие, он ответил: «Тот факт, что нельзя вывести мораль из психологических исследований, настолько очевиден, что я никогда не думал об этом прямо. запиши это.
На самом деле, именно настойчивое утверждение Шоу о полной несоответствии моральной психологии нормативным вопросам является отходом от многовековой моральной философии и практики многих современных философов, которые являются активными потребителями психологии и вносят в нее свой вклад. Давно признано, что выводы о моральных чувствах, даже если они не определяют истинности моральных суждений, имеют большое значение для философского исследования о них.Утилитаризм намекает на способность людей (и животных) рассуждать, страдать и процветать. Этика добродетели зависит от черт характера. Кант, разъясняя свою деонтологическую теорию, как известно, писал, что «действие, к которому применяется« должно », действительно должно быть возможным в естественных условиях». По мере разработки каждой из этих теорий она обязательно соприкасается с предположениями о познании, аффекте, личности и поведенческой гибкости — предмете психологии.
Недавние открытия в моральной психологии предлагают еще одну точку соприкосновения.Многие этические убеждения подкреплены прочно прочувствованной интуицией о том, что какое-то действие по своей природе является хорошим или плохим. Иногда эту интуицию можно оправдать философскими размышлениями и анализом. Но иногда они могут быть опровергнуты и показаны как неоправданная внутренняя реакция без морального обоснования. Исторические примеры включают возмущение ересью, богохульством и оскорблением величия, отвращение к гомосексуализму и расовому смешению, брезгливость в отношении достижений медицины, таких как вакцинация и переливание крови, черствость по отношению к рабам и животным, а также безразличие или ненависть к иностранцам.Любой читатель новостей подтвердит, что некоторые из этих исторических примеров слишком современны.
Психология, нейробиология и эволюционная биология, хотя сами по себе они не могут опровергнуть моральные интуиции, очень важны для их оценки, поскольку наша наивная интуиция об этическом обосновании наших внутренних чувств может сама по себе быть внутренним чувством и не может приниматься за чистую монету. . Исследование Хайдта морального разнообразия внутри и между культурами показывает, что моральные чувства могут быть связаны с широким кругом проблем, включая авторитет, чистоту, лояльность и конформизм, которые могут вызвать такое же самодовольное убеждение и карательные настроения, которые либеральные жители Запада тратят на идеалы милосердия, свободы и справедливости.Грин показал, что некоторые из этих моральных чувств уходят корнями в автоматические и древние схемы эмоционального мозга и что связанные с ними интуиции чувствительны к факторам, которые почти все считают морально несущественными. Подобные открытия о человеческой природе далеки от очевидности, и только заключенные в дисциплинарной бункере могут настаивать на том, что они совершенно не имеют отношения к задаче оценки того, какие моральные интуиции мы должны сбрасывать со счетов.
А как насчет самого нормативного морального рассуждения? Шоу пишет, что «все те, кого я здесь обсуждаю, заявляют, какие виды моральных суждений являются хорошими или плохими, оценивая, какие из них являются адаптивными или неадаптивными по отношению к норме социального сотрудничества.На самом деле, никто из них не делает. Шоу, похоже, неправильно понял технический термин сотрудничество , который биологи определяют как «процесс, при котором два или более организмов действуют вместе для взаимной выгоды». Сотрудничеству уделяется много внимания в психологии, потому что оно редко встречается среди неродственных животных, но часто встречается у людей, а также потому, что тонко сбалансированные риски и преимущества сотрудничества помогают объяснить, как моральные чувства, такие как доверие, сочувствие, благодарность, чувство вины, стыда и гнева, могут развились.Но этот термин является рубрикой для семьи морально значимого поведения, а не критерием, по которому поведение оценивается как истинно нравственное.
В любом случае, Шоу вскоре противоречит сама себе, отмечая, что Пинкер фактически ссылается на «взаимозаменяемость точек зрения» как на источник морали. Она также отвергает это как «странно ограничивающее» и отличное от «любой философской теории высшего порядка». Тем не менее, предложение, следующее за тем, которое она цитирует, уточняет:
Эту основу морали можно увидеть во многих версиях Золотого правила, которые были обнаружены основными мировыми религиями, а также в «Точке зрения вечности» Спинозы, категорическом императиве Канта, Общественный договор Гоббса и Руссо и самоочевидная истина Локка и Джефферсона о том, что все люди созданы равными.
В понимании Шоу эти «странно ограничивающие» принципы не должны считаться «философскими теориями более высокого порядка». Она также не отмечает, что природа и история идеала прав человека — главная тема книги.
Из этих скучных резюме Шоу переходит к своей инсинуации о согласии психологов на пытки:
Таким образом, помимо вопроса о том, могут ли психологические исследования отстоять моральные нормы, мы также должны спросить, является ли минимальная моральная норма сотрудничества, используемая психологами, достаточно, чтобы дать им надежный моральный компас.
Последние достижения в области психологии в этом отношении неутешительны.
Да, это переходный период: психологи много пишут о сотрудничестве, поэтому, возможно, они не могут понять, что пытки — это плохо. На следующих нескольких страницах рассматривается отчет Хоффмана, инициированный Американской психологической ассоциацией для исследования роли, которую АПА играла в годы после терактов 11 сентября, когда несколько членов ее руководства сотрудничали с вооруженными силами США, чтобы расширить рамки разрешений для психологов, чтобы они консультировали военных по поводу «усиленного допроса», также известного как пытки.Эти члены действительно кажутся виновными в подрыве нормального процесса, чтобы заставить APA утвердить более широкое разрешение, чем его члены когда-либо сознательно позволили бы. Два психолога работали над этими программами в тесном сотрудничестве с военными. Такой упадок в подотчетности и этике может быть организационной опасностью для такой разросшейся гильдии, как APA, с ее 80 000 членов и партнеров, пятью сотнями сотрудников и пятьдесят шестью подразделениями (охватывающих все, от математической психофизики до терапии пар).Когда стало известно об этом сговоре, большинство членов АПА вместе с его нынешним руководством пришли в ужас. Тем не менее, Шоу клевещет на всю «профессию психолога» как на причастную к сговору.
Намеки Шоу об авторах пяти книг, которые она обсуждает, еще более неубедительны.
1. Вина по вообразимости. Шоу цитирует отрывок из отчета Хоффмана о том, как некоторые психологи, узнав о сговоре АПА, почувствовали себя физически больными.Затем она пишет:
Легко представить себе психологов, которые утверждают, что они являются экспертами по морали, отвергая такую реакцию как ненадежный «инстинктивный ответ», который должен преодолеваться более изощренными рассуждениями. Но полное недоверие к быстрым эмоциональным реакциям вполне может оставить людей без морального компаса, достаточно сильного, чтобы вести их через времена кризиса, когда наши суждения подвергаются наиболее серьезным испытаниям, или чтобы конкурировать с мощными неморальными мотивами.
Шоу прав: это легко представить.Но правда ли это? Мы предпочитаем консультироваться с миром, а не с нашим воображением, поэтому мы опросили психологов, упомянутых в статье, о том, не отвергнут ли они внутреннюю реакцию на пытки как ненадежную инстинктивную реакцию. Результаты: семь из семи сказали «нет». Ни один из этих психологов не считает, что реакцию физического отвращения нужно преодолеть или полностью не доверять. Но некоторые указали, что в прошлом люди чувствовали себя физически больными при размышлениях о гомосексуализме, межрасовых браках, вакцинации и других безупречных с моральной точки зрения действиях, так что интуиция сама по себе не может служить «моральным компасом».«Аргументы против« усиленного допроса »не являются настолько хрупкими, как предполагает Шоу, чтобы опираться на внутреннюю интуицию: моральные аргументы против пыток неопровержимы. Таким образом, хотя примитивное физическое отвращение может служить ранним предупреждающим сигналом, указывающим на то, что некоторые практики требуют моральной проверки, именно «более изощренные рассуждения» должны вести нас во времена кризиса.
2. Вина по соучастию. С явным удовольствием Шоу прослеживает сеть связей между психологами-моралистами и Мартином Селигманом.Селигман разработал «теорию усвоенной беспомощности» в 1970-х, а в конце 1990-х основал позитивную психологию. Два психолога, чья консалтинговая фирма консультировала военных по вопросам пыток, опирались на идеи Селигмана о выученной беспомощности. В отчете Хоффмана не было обнаружено никаких доказательств того, что Селигман знал, что его исследование использовалось таким образом. Но для Шоу это не имеет значения; по ее меркам, Селигман ассоциируется с пытками. И, как показывает ее тщательное исследование, каждый из нас связан с Селигманом.Блум и Хайдт один уик-энд в году преподают курс позитивной психологии. Пинкер входил в консультативный комитет проекта Селигмана. Селигман промолвил книгу Колби и Дэймона. Селигман — один из самых плодовитых и творческих психологов всех времен; нам приятно общаться с ним, как и тысячи людей внутри и вне психологии, которые использовали его идеи, искали его совета и поддержки или сотрудничали с ним в проектах. Что именно Шоу пытается сказать, выстраивая сеть ассоциаций, одним из узлов которых является «пытка»? Такой стиль инсинуаций, по ее словам, «не совсем привлекателен.”
3. Вина за твит. Шоу подробно цитирует отчет сенатского комитета по разведке, включая разделы, настолько тревожные, что некоторые читатели могут запросить предупреждение в начале ее эссе. Неясно, какое отношение все это имеет к моральной психологии, пока Шоу не представит свой дымящийся пистолет:
Когда специальный комитет Сената по разведке опубликовал свой обширный отчет об официальных пытках в декабре 2014 года, Джонатан Хайдт написал в Твиттере ссылку на статью автора Мэтт Мотил, его бывший доктор философии.Д. Стьюдент, утверждая, что отчет не изменит чьих-либо взглядов на мораль или эффективность пыток из-за явления когнитивной предвзятости, которое искажает оценку людьми соответствующих доказательств. Мотыль предупредил, что никто из нас не должен предполагать, что наши представления о пытках основаны на фактах. Тем не менее, есть установленные факты. Один из них заключается в том, что психологи получили огромную финансовую выгоду, сотрудничая с официальными пытками, имея при этом четкие доказательства их неэффективности.
Это правда, что Хайдт разослал твит со словом «пытки», направляя читателей к эссе Мотила Time , в котором объясняется, как в нашей политически поляризованной стране отчет вряд ли изменит мнение многих с обеих сторон. . Хотя Мотил действительно объяснил, как люди со всех сторон спора склонны полагать, что только их сторона располагает фактами, он не пытался, как предполагает Шоу, отрицать фактическую основу отчета. И если Шоу захочет пролистать твиты, чтобы разоблачить основные моральные убеждения своих подсудимых, она могла бы процитировать этот ретвит Хайдта (первоначально Хенд Амри): «Работают ли пытки?», Поскольку вопрос нужно положить в корзину с «Возможно ли рабство с коммерческой точки зрения?» И «Может ли геноцид помочь перенаселению?» »
4. Вина по общим методам и стандартам. Шоу обнаружил два ужасающих совпадения с участием Хайдта и американских военных. Она отмечает, что военные использовали когнитивно-поведенческую терапию и тренировку устойчивости, и что Хайдт также пропагандировал эти навыки (в эссе Atlantic с Грегом Лукиановым). Она добавляет, что «военные обеспокоены« очень либеральной, если не крайне левой »ориентацией академических психологов» , и Хайдт тоже! По ее словам: «Джонатан Хайдт неоднократно осуждал отсутствие консерваторов в профессии социальной психологии…».Его приоритеты, похоже, полностью совпадают с приоритетами Министерства обороны ».
Выровнять точно? Хайдт вместе с пятью другими социальными психологами задокументировал потерю политического разнообразия в социальной психологии и хорошо известные опасности, которые может породить такая ортодоксия, включая предвзятость, ошибку и групповое мышление. Шоу неверно истолковывает статью как о «недостатке консерваторов». Фактически авторы приводят не политический аргумент (ни один из них не является консервативным), а методологический аргумент: что любая область социальных наук с монокультурой политических убеждений интеллектуально нездорова.Тенденциозно увязывая эту озабоченность с «приоритетами» министерства обороны, Шоу намекает, что разнообразие мнений в чем-то подозрительно, что волнует только военных, как будто все остальные должны довольствоваться непроверенным соответствием.
Шоу обвиняет психологов-моралистов в «пренебрежении к философским теориям», но сама она, похоже, пренебрегает философскими нормами и стандартами. Ее ткань неверных приписываний, заблуждений и грязных пятен сводится к поведению, неподобающему философу.
Джонатан Хайдт
Школа бизнеса Стерна
Нью-Йоркский университет
Нью-Йорк
Стивен Пинкер
Департамент психологии
Гарвардский университет
Кембридж, Массачусетс
Тамсин Шоу
отвечает :Моральный аспект психологии человека бесценен понимание, поскольку оно проливает свет на моральные способности и ограничения людей. И этот факт действительно давно оценили философы (возможно, никто не так сильно, как Фридрих Ницше, чьи труды были основным предметом моей научной работы).Открытия моральной психологии также начали находить место в общественном сознании благодаря выдающимся передовым статьям и более популярным книгам по психологии. Но текущие исследования психологов в этой области приобрели известность одновременно с чрезвычайным моральным кризисом в их профессии, и этот факт неизбежно придает их размышлениям особое значение, требующее тщательного изучения.
Недавний отчет Хоффмана, подготовленный по заказу Американской психологической ассоциации, который касается этики, допросов и пыток, выявил как разрушительные моральные недостатки нескольких отдельных психологов, так и более общую уязвимость в более широких слоях профессии.Хотя подавляющее большинство членов АПА не участвовали в защите, планировании или применении пыток, а некоторые из них усердно работали, чтобы разоблачить происходящее, было ясно, что руководство их профессиональной ассоциации предало свои фундаментальные ценности, в том числе принцип непричинения вреда. Два психолога ЦРУ, ответственные за фактическое применение пыток к задержанным, Джеймс Митчелл и Брюс Джессен, были в центре внимания СМИ. Но отчет Хоффмана обращает внимание на участие нескольких очень высокопоставленных академических психологов.
BBC
Основатель Positive Psychology Мартин Селигман в программе BBC Hardtalk , декабрь 2007 г.
Поскольку Джонатан Хайдт и Стивен Пинкер настаивают на том, что бывший президент APA Мартин Селигман не участвовал сознательно в программе пыток, это Стоит кратко изложить, что фактически говорится в отчете о его участии. Хотя Селигман был одним из трех свидетелей из 148, которые отказались говорить напрямую со следователями Хоффмана, потребовав вместо этого прислать ему вопросы в письменной форме, они смогли установить следующее.
В декабре 2001 года Селигман созвал у себя дома собрание, чтобы обсудить участие ученых в усилиях по национальной безопасности после 11 сентября. Среди присутствовавших были психолог ЦРУ Джеймс Митчелл и начальник отдела исследований и анализа Оперативного отдела ЦРУ Кирк Хаббард. .
В отличие от Селигмана, и Хаббард, и Митчелл согласились дать интервью. Селигман утверждал, что помнит, как однажды встречался с Хаббардом в его доме в апреле 2002 года, чтобы обсудить его теорию «выученной беспомощности» с Хаббардом и женщиной-юристом, и что в этом случае его пригласили выступить по теории ученой беспомощность в школе выживания, уклонения, сопротивления и побега (SERE), спонсируемой правительством США.Хаббард, однако, вспомнил, как несколько раз встречался с Селигманом в его доме после первой встречи, включая встречу в апреле 2002 года, на которой, согласно отчету Хоффмана, «он, Митчелл и Джессен встретились с Селигманом в его доме, чтобы пригласить его рассказать о научился беспомощности в школе SERE ».
Позже Селигман признал, что встреча должна была состояться и что именно по этому поводу его пригласили выступить в школе SERE. Согласно графику, указанному в обширном отчете сенатского комитета по разведке о пытках, встреча с Митчеллом и Джессеном должна была состояться незадолго до того, как Митчелл вылетел в Таиланд, чтобы помочь в допросе Абу Зубайды с использованием методов пыток, полученных в результате применения пыток. Отчет Хоффмана из теории выученной беспомощности Селигмана.Степень дальнейшего участия Селигмана не установлена, но в электронном письме, отправленном Хаббардом в 2004 году, он выразил благодарность Селигману за помощь «в течение последних четырех лет».
В отчете Хоффмана дважды говорится, что отрицание Селигмана любых подозрений в том, что интерес ЦРУ к его теориям был использован для допросов, не заслуживает доверия. Правдоподобное отрицание здесь затруднено тем фактом, что рассматриваемый человек является экспертом по человеческому поведению, нанятым вооруженными силами. Неспособность представить себе вероятные последствия его действий, казалось бы, ставит под сомнение его квалификацию для этой должности.
Но для многих членов APA большее значение, чем индивидуальные моральные недостатки, имеет тот факт, что отчет Хоффмана раскрывает то, как в более широком смысле финансовые стимулы порождают тревожные конфликты интересов в профессии. В ответ на отчет организация «Психологи за социальную ответственность» сделала следующее заявление:
В свете доказательств, собранных следственной группой Хоффмана, психологи обязаны признать и изучить, как десятилетия зависимости от вооруженных сил и разведки занятость, финансирование и статус повлияли на всю нашу профессию способами, которые никогда не были должным образом изучены.
Таким образом, именно в свете этих опасений необходимо исследовать доминирующий дискурс о морали в психологической профессии, претендующий на компетентность в этой профессии.
В своей статье я отмечал, что большая часть современной литературы по моральной психологии находится под влиянием школы позитивной психологии, основанной Мартином Селигманом. Согласно книге Майкла Мэтьюза Head Strong: How Psychology is Revolutionizing War , школа мысли, связанная с позитивной психологией, стала особенно цениться военными в «глобальной войне с террором».И действительно, Селигман получил от Министерства обороны контракт на 31 миллион долларов на создание своего Центра позитивной психологии в Университете Пенсильвании, а также возглавил военную программу «Комплексная программа подготовки солдат» на сумму 125 миллионов долларов. Смысл привлечения внимания к связям между выдающимися фигурами в области моральной психологии и движением позитивной психологии состоит не в том, чтобы возложить на себя вину за пытки там, где они не принадлежат, или в том, чтобы подразумевать вину в связи с Селигманом, а в том, чтобы задать необходимые вопросы. о том, способствует ли их подход к морали той строгой моральной саморефлексии, которую как авторы отчета Хоффмана, так и многие члены APA считают необходимыми.
Связи между обсуждаемыми мной авторами и позитивной психологией не являются тенденциозными или личными, а отражают глубокие интеллектуальные долги и родство, которые заслуживают более глубокого объяснения, чем они имели до сих пор. В частности, Джонатан Хайдт с момента зарождения этого движения стоял плечом к плечу с Селигманом в том, что они оба явно считают проектом морального возрождения. В своей книге «. Гипотеза счастья » 2006 года Хайдт описывает американскую культуру, которая после социальных потрясений 1960-х «сбилась с пути», и говорит нам, что одной из первых задач Селигмана при запуске позитивной психологии было открытие положительные человеческие качества, способствующие нравственному развитию.В 2003 году Хайдт и Кори Киз отредактировали том с предисловием Селигмана под названием « Процветание: позитивная психология и жизнь, хорошо прожитая ». В своей статье «Возвышение и позитивная психология нравственности» Хайдт подчеркивает, что позитивная психология может привести к «сбалансированной переоценке человеческой природы и человеческого потенциала» путем изучения корней добродетели.
Пинкер и Хайдт настаивают на том, что они и все другие обсуждаемые авторы полностью осознают, что описательная наука, которой они занимаются, сама по себе не может предложить решения моральных вопросов.Тем не менее они заявляют в своем письме, что психология, нейробиология и эволюционная биология, хотя и не могут опровергнуть моральные интуиции, «очень важны для их оценки». Но их понятие «актуальности» сбивает с толку. Они говорят нам:
Многие этические убеждения подкрепляются прочно прочувствованной интуицией о том, что какое-то действие по своей природе является хорошим или плохим. Иногда эту интуицию можно оправдать философскими размышлениями и анализом. Но иногда они могут быть опровергнуты и показаны как неоправданная внутренняя реакция без морального обоснования.
Сами Пинкер и Хайдт отмечают, что на протяжении всей истории мы часто не доверяли нашим внутренним инстинктам в вопросах морали: например, «отвращение к гомосексуализму и расовому смешению» или «черствость по отношению к рабам и животным».
Но эти масштабные моральные исправления были сделаны без помощи фМРТ или данных из психологических анкет. Работа была проделана путем морального обдумывания, в свете которого наши инстинкты стали казаться неуместными.И в любом случае морального суждения это должно быть правдой: уместность наших инстинктов в отношении данного явления должна определяться нашими моральными рассуждениями об этом явлении. Отвращение кажется плохой реакцией на гомосексуальность и расовое смешение. Это кажется подходящим ответом на жестокое обращение с детьми. Не было доказано, что многомиллионные исследовательские проекты в области психологии и нейробиологии могут сами по себе внести некоторую дополнительную важную информацию, в свете которой мы будем лучше оснащены для оценки наших инстинктов или оценки истинности нашей моральной интуиции.
Этот недостаток ясности, лежащий в основе работ по моральной психологии, обсуждаемых в моем обзоре, служит, намеренно или непреднамеренно в каждом случае, для создания ложного впечатления, что научная экспертиза имеет важное значение при вынесении моральных суждений и что наука о поведении может дать нам руководство по нравственному развитию. В обстоятельствах, когда к психологам, в частности, их коллеги обращаются за очень серьезными моральными вопросами, они несут особую ответственность за ясность в отношении любых претензий, которые они, по-видимому, предъявляют к моральному авторитету.В моем обзоре поставлен под вопрос, выполнили ли они эту ответственность.
Есть также много других важных вопросов, которые следует задать о конкретных доктринах позитивной психологии, которые приняли эти моральные психологи: их настойчивое стремление к оптимизму в отношении будущего человечества, которое, по мнению других психологических школ, тесно связано с безразличием к страданию. ; их недоверие, будь то «всестороннее» или нет, к моральным эмоциям, таким как сочувствие; их продвижение психологической модели устойчивости, которая включает отсутствие самообвинения.Необходимо проделать важную аналитическую работу, чтобы установить взаимосвязь между якобы моральными и неморальными практическими целями, такими как «устойчивость», в этом движении. И эта работа должна включать рассмотрение вероятных практических целей, к которым их исследования будут стремиться те, кто их финансирует. Пинкер и Хайдт говорят, что они предпочитают реальность воображению, но воображение — это способность, которая позволяет нам брать на себя ответственность, насколько это когда-либо возможно, за цели, для которых будет использоваться наша работа, и за последствия, которые она будет иметь в мире.Такое воображение — моральная и интеллектуальная добродетель, которую необходимо развивать.
Я не рассматривал конкретно многие из способов, которыми Пинкер и Хайдт искажают и неверно истолковывают утверждения, которые я делаю в своей статье, поскольку я считаю, что любой внимательный читатель сможет увидеть их сам. Что касается их утверждения о том, что я установил связи с «явным удовольствием», это необоснованное психологическое предположение. Я могу только заверить их, что во время написания и исследования обзора не было ни одного момента, когда я испытал бы такие приятные или положительные эмоции.
Моральная психология | Encyclopedia.com
Моральная психология — это область исследований, изучающая природу психологических состояний, связанных с моралью, — таких, как намерения, мотивы, воля, разум, моральные эмоции (такие как вина и стыд) и моральные убеждения. и отношения. Сфера моральной психологии также включает связанные с ней концепции добродетели, черт характера и автономии. Обычно это рассматривалось как описательное предприятие, а не как нормативное, хотя это не всегда так.
Традиционно мы видим два разных подхода к моральной психологии. Первый — это a priori подход к пониманию моральной психологии, а также значения и функции психологических состояний. Второй — эмпирический подход, который рассматривает доказательства их значения, функции и развития. Оба эти направления будут исходить из интуиции здравого смысла относительно того, как люди думают о морали, принимают моральные решения и при каких обстоятельствах они испытывают моральные эмоции.Эти интуиции могут быть основаны на долгой истории наблюдений за человеческим поведением, или они могут быть просто результатом естественного отбора, ведущего к сходству в мышлении, которое само может быть адаптивным. В любом случае здравый смысл обеспечивает основу для исследований в области моральной психологии.
Нить a priori занимается концептуальным анализом соответствующих психологических состояний и их связей. Например, ведутся споры о том, может ли один только разум мотивировать или нет.Что объясняет наши действия? Дело в том, что, когда я отдаю деньги на благотворительность, я делаю это просто потому, что верю, что это поможет людям, которые в ней нуждаются, или мне также нужно желание помочь им? Это заставит нас обсудить различие между верой и желанием. Воззрение, которое можно проследить, по крайней мере, до Дэвида Юма, утверждает, что убеждения имеют дело с фактами и могут быть истинными или ложными; желания, с другой стороны, не имеют истинной ценности. И именно желания мотивируют.
Таким образом, всякий раз, когда кто-то хочет полностью объяснить действие, он должен уметь идентифицировать комбинацию убеждения / желания, которая его порождает. Но это, кажется, представляет собой загадку для моральных действий: часто мораль требует, чтобы мы действовали вопреки нашим желаниям. Я должен выполнять свои обещания, даже если я не хочу этого делать. Но как я могу сдержать свои обещания, если не хочу, когда для действия необходимо желание? Таким образом, может быть поднят также нормативный вопрос . Предположительно, я отдаю деньги на благотворительность, потому что считаю это хорошим занятием.Принимаю нормы дачи. Итак, если я считаю, что благотворительность — это хорошо, обязательно дает мне мотивирующую причину для благотворительности? Существует ли необходимая связь или концептуальная связь между нормативным основанием (признанием того, что отдавать — это хорошо) и моей мотивацией выполнять действие отдачи? Если я думаю, что да, то я интерналист; если, однако, я не верю, что существует необходимая связь, то я «экстерналист». Принятие нормы, признание того, что благотворительность — это хорошо, тогда обязательно будет означать, что у меня есть, по крайней мере, слабое желание действовать по причине.Конечно, от этого можно было отказаться.
Но есть и несогласные. Экстерналисты, такие как Дэвид Бринк, утверждают, что аморалисты могут признавать моральные причины — например, аморалисты могут признать, что благотворительность — это хорошо, — но совершенно не тронуты этим признанием. В самом деле, вот что значит быть аморалистом. Они неполноценны не потому, что не видят моральные причины как моральные, а именно потому, что признают их, но при этом совсем не двигаются ими.Интернационалисты утверждают, что аморалисты, когда они формулируют убеждение, что « x — это хорошо», а затем не двигаются, на самом деле не верят тому, что они сформулировали. Они пытаются выносить моральные суждения, но на самом деле им это не удается. Майкл Смит также допускает, что такие агенты могут быть практически иррациональными.
Связанная черта взгляда Юма на моральную психологию — это его приверженность точке зрения, согласно которой желание является данностью. То есть нельзя убедить себя в основном желании .Можно рассуждать о неосновных желаниях — например, может, сегодня я хочу съесть мороженое. Затем кто-то указывает, что мороженое действительно не очень полезно для здоровья. Поскольку я предпочитаю есть здоровую пищу, я больше не хочу есть мороженое. Но желание съесть мороженое не является принципиальным. Скорее, я хотел бы чувствовать себя хорошо — и как только кто-то указывает мне, что привычка есть мороженое снижает вероятность сохранения хорошего самочувствия в долгосрочной перспективе, это желание есть мороженое отпадает.Но меня рассудили не из основного желания. В самом деле, именно его конфликт с этим желанием заставляет меня отказаться от другого.
Но другие авторы не согласны с этой юмовской концепцией желания и дихотомией разум / желание. Они верят, что мы можем рационально размышлять об основных желаниях и изменять их только с помощью этого рационального размышления. Например, кто-то может возразить, что желания, даже некоторые фундаментальные, частично основаны на наших убеждениях.Если я желаю, например, избегать обращения с людьми как со средством, возможно, у меня есть это желание, потому что я считаю, что уважительное отношение к другим требует этого, и я считаю, что уважительное отношение к другим обязательно. Это желание может быть основным, поскольку его нельзя свести к другому желанию. Если этот случай правдоподобен, то у нас есть основное желание, подкрепленное разумом.
Можно рассматривать этот случай как обязательство. Желание не относиться к другим неуважительно — это больше, чем просто сильное основное желание, которое у меня есть, которое, оказывается, сильнее других моих желаний, которые могут с ним вступить в конфликт.Это обязательство, нормативное обязательство, которое у меня есть, и оно у меня есть по причинам, которые являются мотивирующими. Эти причины несут в себе желание уважать других. Кроме того, у этого желания есть причины, связанные с моими убеждениями, возможно, о том, что значит быть процветающим человеком. По-видимому, тогда меня можно было бы спорить из-за желания. Однако юмист может попытаться ответить на это, указав, что любой «аргумент», который он может привести, в свою очередь, будет зависеть от некоторого более сильного стремления к его силе.Сами по себе желания не являются истинными или ложными, но их можно в общих чертах считать иррациональными, если они основаны на ложных убеждениях. Убеждения, разоблаченные как ложные, тогда, по-видимому, привели бы к изменению желания, которое было у человека, основанного на этом убеждении. Таким образом, в примере, который я привел выше, юмист, вероятно, сказал бы, что мое желание уважать других основано на убеждении, что это хорошо и обязательно — так что это просто показывает, что у меня есть более основное желание жить согласно мои обязательства.
Область моральной психологии также имеет более эмпирическую сторону.Аристотель считал, что наблюдение за людьми может открыть нам то, что для людей было eudaimonia . Томас Гоббс считал, что проницательный наблюдатель человеческой природы найдет поддержку психологическому эгоизму. Чарльз Дарвин считал, что естественный отбор может объяснить виды эмоций, которые испытывают люди, включая моральные эмоции. Собранные психологами данные о человеческом поведении повлияли на то, как некоторые думают о морали. Например, работа психолога Кэрол Гиллиган подняла вопрос о гендерных различиях в подходах к размышлению о моральных проблемах, что, в свою очередь, повлияло на авторов феминистской этики.
Совсем недавно в теорию морали были внесены эмпирические психологические исследования, чтобы пролить свет на множество вопросов, начиная от вопроса о том, что именно происходит в мозгу человека, когда он думает о моральных проблемах, до проблемы врожденность нашего морального познания, казалось бы, основополагающей приверженности людей моральной объективности. Существует также чрезвычайно интересный и важный вопрос о том, как естественный отбор сформировал наше чувство морали и нравственные практики, а также нашу моральную интуицию.Например, Джесси Принц провел работу в области сравнительной психологии, которая предлагает доказательства против морального нативизма. Он считает, что факты лучше всего подтверждают мнение о том, что не существует даже минимальной врожденной моральной компетентности — вместо этого культура руководит формированием наших моральных способностей.
Работа Шона Николса опирается на литературу по психологии развития, чтобы исследовать широко аргументированное в метаэтике утверждение, что люди в целом являются моральными объективистами. То есть люди принимают точку зрения о том, что существуют некоторые истинные моральные суждения, и когда моральное суждение истинно, оно не является релятивистски истинным.Николс указывает, что эксперименты в психологии развития, хотя и не окончательные на данный момент, указывают на то, что для людей в целом моральный объективизм является «позицией по умолчанию», когда дело доходит до здравого смысла, или мирской метаэтики.
В моральной философии также существует тенденция исследования значения эмоций в моральном суждении. Этому есть аналог в психологическом исследовании. Джошуа Грин и Джонатан Хайдт называют это «эмоциональной революцией». Интерес к этой области психологических исследований был вызван работой Антонио Дамасио, показывающей, что здравомыслящие люди нуждаются в аффекте.Когда части мозга, регулирующие аффект, повреждены, агенты не очень хорошо справляются с выполнением практических задач мышления. Классический случай, обсуждаемый Дамасио, — это Финеас Гейдж. Гейдж был железнодорожным рабочим, который получил повреждение лобной доли в результате несчастного случая в 1848 году. Это вызвало, по-видимому, резкое изменение личности, которое включало неадекватные эмоциональные реакции и склонность к импульсивному поведению. Он стал ненадежным и ненадежным. Он умел рассуждать абстрактно, но не мог довести до конца.Таким образом, аффект, по крайней мере, кажется решающим для эффективной моральной мотивации. Этот вывод был подтвержден исследованиями, в которых участвовали более свежие случаи повреждения лобной доли.
Собственная работа Грина исследует деятельность мозга, когда люди рассматривают моральные дилеммы. Он и его коллеги обнаружили, что, когда испытуемым предлагались личные дилеммы, то есть ситуации, в которых пострадавшие находятся рядом с испытуемым, активность мозга в эмоциональных областях мозга и тех областях мозга, которые лежат в основе, гораздо выше. социальное познание, чем когда проблемные случаи были безличными.Похоже, что мы хотим помочь в личных делах в большей степени, чем в безличных. Это исследование подтверждает то, что уже давно осознали благотворительные организации. Чтобы способствовать благотворительности, необходимо сделать бедственное положение страдающих личным для потенциальных дарителей — например, с помощью фотографий и писем. Конечно, это оставляет нетронутым вопрос о том, что люди должны делать. Хотя это правда, что наши эмоции больше задействованы в этих личных ситуациях, это не имеет никакого отношения к нашим обязательствам в этих случаях.Вот где нам нужна нормативная этика.
Тем не менее, это направление исследований поддерживает описательную точку зрения, согласно которой, когда мы ведем себя морально или, по крайней мере, думаем о моральных проблемах таким образом, который имеет большую мотивирующую силу, происходит значительное задействование наших аффективных способностей. Кроме того, когда эти аффективные способности ослаблены, мы остаемся с агентами, которых мы бы назвали морально неполноценными. После аварии Финеаса Гейджа считали бездельником. Это моральное суждение о его характере, и уместность этого суждения как-то связана с тем фактом, что ему не хватало правильных эмоциональных реакций, соответствующих обстоятельствам, в которых он оказался.
Эмпирические психологические исследования также повлияли на литературу по этике добродетели. Этика добродетели — это тип нормативной этической теории, которая основывает моральную оценку на концепциях добродетели. Подход подвергался критике за его неспособность отразить психологическую реальность. Например, в работе Гилберта Хармана о добродетелях используется ситуационистская литература по социальной психологии. Ссылаясь на ситуационистские эксперименты, он утверждает, что нет никаких черт характера. Скорее, лучшее объяснение поведения человека — это его ситуация, поэтому, если кто-то хочет надежный способ предсказать поведение, нужно просто взглянуть на ситуацию этого человека.У людей, которые спешат, меньше шансов помочь, чем у тех, кто не спешит. Люди, которые чувствуют запах свежего печенья, с большей вероятностью будут действовать доброжелательно, чем те, кто не чувствует запах печенья и т. Д.
Таким образом, черты характера вообще не нуждаются в цитировании в надежных предсказаниях или объяснениях. Нет причин думать, что они существуют. Кроме того, если нет черт характера, то нет черт характера, которые являются добродетелями. Из этого следует, что этика добродетели является нежизнеспособной нормативной этической теорией, поскольку она предполагает то, чего на самом деле не существует.Нет, по крайней мере, устойчивых черт характера, устойчивых и устойчивых черт морального характера. Джон Дорис несколько смягчил утверждение Хармана, также привлекая доказательства из эмпирической психологии. По мнению Дорис, все, что подтверждается эмпирическими данными, — это мнение о том, что черты характера не являются «глобальными» — что они более узко предписаны и локальны, чем интуиция. Таким образом, может не быть общей устойчивой черты доброжелательности, но могут быть черты «доброжелательности, когда чувствуешь запах печенья», «доброжелательности, когда никто не торопится» и т. Д.Дорис по-прежнему рассматривает даже эту более слабую позицию как угрозу этике добродетели, поскольку она противоречит предположению о наличии сильных глобальных черт характера. Специалист по этике добродетели может ответить, что даже если Дорис права, этика добродетели может предложить регулирующий идеал. В конце концов, это теория о том, какими мы должны быть, а не о том, какие мы есть.
Если предположить, с интуицией здравого смысла, что есть черты характера, которые квалифицируются как добродетели, существует ли какая-то особая психология, которая характеризует моральную добродетель? Здесь мы отходим от использования свидетельств экспериментальной психологии и возвращаемся к философскому анализу нормативных концепций, который, тем не менее, чувствителен к нашим взглядам на психологическую реальность.В своей собственной работе я утверждаю, что не существует специальной психологии, которая характеризует моральную добродетель, и что то, что считается моральной добродетелью, характеризуется внешними факторами, такими как последствия, которые эти черты систематически вызывают. Другие писатели, такие как Розалинд Херстхаус, не согласны. Вдохновляющая Аристотеля, она считает, что состояния добродетели требуют, чтобы у агента были определенные психологические состояния, такие как своего рода практическая мудрость, необходимая для правильного обдумывания того, что делать — по-видимому, нужно хорошо обдумать, чтобы быть действующим лицом. хороший человек.Другой писатель, выступивший против этой моральной психологии добродетелей, — Номи Арпали, который утверждает, что все, что необходимо, — это чтобы агент реагировал на правильные причины.
Это правда, что мы считаем людей ответственными за их неспособность реагировать на правильные причины. Если кто-то наблюдает за агентом, который действует с черствым пренебрежением к благополучию других, это может вызвать чувство возмущения. Таким образом, эти неудачи с должной отзывчивостью могут вызвать моральные эмоции, свидетельствующие о наших моральных обязательствах.Например, мы придерживаемся нормы честности. Эта норма важна для регулирования наших социальных взаимодействий. У человека с достаточно хорошим характером неспособность быть честным вызовет чувство раскаяния. Кроме того, у человека с достаточно хорошим характером, видя, что другой ведет себя нечестно, возникнет реактивная позиция гнева или негодования. Когда такие чувства должным образом испытываются, это может служить хорошим доказательством того, что произошел моральный провал.
Таким образом, реактивное отношение может учитываться при объяснении моральной ответственности и моральной ответственности.Р. Джей Уоллес, например, разработал представление о том, что значит возлагать на кого-то ответственность с моральной точки зрения — это отношение к кому-то, позиция третьего лица, которая в решающей степени включает реактивные отношения. Если кто-то считает кого-то ответственным за что-то плохое, тогда уместно испытывать к этому человеку что-то вроде негодования. Обратите внимание, что это не описательное утверждение. Верно, что нормальные люди действительно испытывают негодование при таких обстоятельствах. Также бывает, что это возмущение или возмущение уместно , когда с человеком поступили несправедливо.Таким образом, хотя есть некоторые разногласия по этому поводу, сфера моральной психологии действительно включает исследование некоторых нормативных вопросов, связанных с нормативным статусом некоторых психических состояний и черт характера, имеющих центральное значение для моральной оценки.
См. Также Эгоизм и Альтриусм; Человеческая природа; Моральная мотивация; Моральные настроения; Симпатия и сочувствие; Добродетель и порок; Этика добродетели
Библиография
Arpaly, Nomy. Беспринципная добродетель .Оксфорд и Нью-Йорк: Oxford University Press, 2003.
Damasio, Antonio. Ошибка Декарта . Нью-Йорк: Патнэм, 1994.
Дарвин, Чарльз. Происхождение человека (1888). Амхерст, Нью-Йорк: Прометей, 1998.
Дорис, Джон. Отсутствие характера . Кембридж и Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета, 2002.
Драйвер, Джулия. Непростая добродетель . Кембридж и Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета, 2001.
Гиллиган, Кэрол. Другим голосом . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1982.
Грин, Дж. Д. и др. al. «Исследование ФМРТ эмоциональной вовлеченности в моральное суждение». Science 293 (2001): 2105–2108.
Грин, Джошуа и Джонатан Хайдт. «Как (и где) работает моральное суждение?» ТЕНДЕНЦИИ в когнитивных науках 6 (декабрь 2002 г.): 517–523.
Харман, Гилберт. «Моральная философия встречает социальную психологию: этика добродетели и фундаментальная ошибка атрибуции».» Proceedings of the Aristotelian Society 99 (1999): 315–331.
Хьюм, Дэвид. Трактат о человеческой природе , отредактированный Л.А. Селби-Бигге (1896 г.), отредактированный PH Nidditch. Oxford: Clarendon Press , 1978.
Hursthouse, Rosalind. On Virtue Ethics . Oxford and New York: Oxford University Press, 1999.
Nichols, Shaun. Sentimental Rules . Oxford and New York: Oxford University Press, 2004.
Принц, Джесси. «Против морального нативизма.»Рукопись.
Смит, Майкл. Моральная проблема . Оксфорд: Блэквелл, 1994.
Уоллес, Р. Джей. Ответственность и моральные настроения . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1994.
» Джулия Драйвер (2005)
(PDF) Психология морали
Хайдт Дж. (2001). Эмоциональная собака и ее рациональный хвост: социальный интуиционистский подход к моральному суждению
. Psychological Review, 108, 814 –834.
https://doi.org/10.1017/cbo9780511814273.055
Хайдт, Дж. (2007). Новый синтез в моральной психологии. Наука, 316, 998–1002.
https://doi.org/10.1126/science.1137651
Хартсхорн, Х. и Мэй, М.А. (1929). Исследования характера характера: Исследования в сфере обслуживания
и самоконтроля (Том 2). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макмиллан.
Хоффман, М. Л. (2000). Сочувствие и нравственное развитие: значение для заботы и справедливости
.Кембридж, Соединенное Королевство: Издательство Кембриджского университета.
Джонстон В. С. (1999). Почему мы чувствуем: наука о человеческих эмоциях. Кембридж, Массачусетс:
Издательство Персея.
Канеман Д. (2012). Думаю, быстро и медленно. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Книги Пингвинов.
Кольберг, Л. (1969). Этап и последовательность: когнитивно-развивающий подход к социализации
. В Д. А. Гослине (ред.), Справочник по теории и исследованиям социализации
(стр. 347-480).Чикаго, Иллинойс: Рэнд МакНелли.
Малиновский, Б. (1961/1927). Секс и репрессии в жестоком обществе. Кливленд, Огайо: Мир.
Мун, Ю. (1986). Обзор межкультурных исследований развития моральных суждений с использованием
теста на определение проблем. Исследования в области поведенческих наук, 20 (1-4), 147-177.
https://doi.org/10.1177/106939718602000107
Пиаже, Дж. (1932). Моральное суждение ребенка. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Харкорт.
Рай, Т. С., Фиске, А.П. (2011). Моральная психология — это регулирование отношений: моральные мотивы
единства, иерархии, равенства и соразмерности. Психологическое обозрение, 118, 57-75.
http://dx.doi.org/10.1037/a0021867
Ричерсон П. Дж. И Бойд Р. (2005). Не только генами: как культура изменила эволюцию человека
. Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета.
Розин П., Лоури Л., Имада С. и Хайдт Дж. (1999). Гипотеза триады CAD: отображение
между тремя моральными эмоциями (презрение, гнев, отвращение) и тремя моральными кодексами
(общность, автономия, божественность).Журнал личности и социальной психологии, 76,
574–586. https://doi.org/10.1037/0022-3514.76.4.574
Шведер Р. А., Махапатра М. и Миллер Дж. Г. (1990). Культура и нравственное развитие. В
Дж. В. Стиглер, Р. А. Шведер и Г. Хердт (ред.), Культурная психология: Очерки сравнительного человеческого развития
. Кембридж, Соединенное Королевство: Cambridge
University Press.
Шведер, Р. А., Муч, Н. К., Махапатра, М., & Парк, Л. (1997). «Большая тройка» морали
(автономия, общность, божественность) и «большая тройка» объяснений страдания. В A.
Брандт и П. Розин (ред.), Нравственность и здоровье (стр. 119–169). Нью-Йорк, Нью-Йорк:
Рутледж.
Смит М. А. и Берд Р. Б. (2005). Дорогостоящая сигнализация и совместное поведение. В Gintis, H.,
Bowles, S., Boyd, R., & Fehr, E. (Eds.), Моральные чувства и материальные интересы: основы сотрудничества в экономической жизни
.Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Снарей, Дж. Р. (1985). Кросс-культурная универсальность социально-нравственного развития: критический обзор
исследований Кольберга. Психологический бюллетень, 97, 202-232.
https://doi.org/10.1037//0033-2909.97.2.202
Теория нравственного развития Кольберга
- Психология развития
- Колберг
Колберг Маклеод, обновленная теория
90hl за 2013 год8 что существует три уровня морального развития, каждый из которых разделен на две стадии.Кольберг предположил, что люди проходят эти стадии в фиксированном порядке и что моральное понимание связано с когнитивным развитием. Три уровня морального мышления включают доконвенциональный, условный и постконвенциональный.Используя ответы детей на серию моральных дилемм, Кольберг установил, что аргументация, лежащая в основе этого решения, больше свидетельствовала о нравственном развитии, чем фактический ответ.
Лоуренс Кольберг (1958) в принципе согласился с теорией нравственного развития Пиаже (1932), но хотел развить свои идеи дальше.Он использовал технику рассказывания историй Пиаже, чтобы рассказывать людям истории, связанные с моральными дилеммами. В каждом случае он предлагал рассмотреть возможность выбора, например, между правами некоторой власти и потребностями какого-либо достойного человека, с которым обращаются несправедливо.
Одна из самых известных историй Колберга (1958) касается человека по имени Хайнц, который жил где-то в Европе.
Жена Хайнца умирала от определенного типа рака. Врачи сказали, что ее может спасти новое лекарство.Лекарство было обнаружено местным химиком, и Хайнц отчаянно пытался его купить, но аптекарь брал в десять раз больше денег, чем стоило его изготовление, и это было намного больше, чем Хайнц мог себе позволить.
Хайнц смог собрать только половину денег, даже после помощи семьи и друзей. Он объяснил аптекарю, что его жена умирает, и спросил, может ли он купить лекарство дешевле или заплатить остальную сумму позже.
Аптекарь отказался, сказав, что он открыл лекарство и собирается заработать на нем деньги.Муж отчаянно пытался спасти свою жену, поэтому ночью он ворвался в аптеку и украл лекарство.
Кольберг задал ряд вопросов, например:
1. Должен ли Хайнц украсть наркотик?
2. Изменилось бы что-нибудь, если бы Хайнц не любил свою жену?
3. Что, если умирает незнакомец, будет ли это иметь значение?
4. Должна ли полиция арестовать химика за убийство, если женщина умерла?
Изучая ответы детей разного возраста на эти вопросы, Кольберг надеялся обнаружить, как нравственное мышление меняется по мере взросления людей.Выборка включала 72 чикагских мальчика в возрасте 10–16 лет, 58 из которых наблюдались каждые три года в течение 20 лет (Kohlberg, 1984).
Каждому мальчику было дано двухчасовое интервью, основанное на десяти дилеммах. В первую очередь Кольберга интересовало не то, оценили ли мальчики это действие правильно или неправильно, а причины, по которым было принято решение. Он обнаружил, что эти причины имеют тенденцию меняться по мере взросления детей.
Кольберг выделил три различных уровня морального мышления: доконвенциональный, условный и постконвенциональный.Каждый уровень состоит из двух подэтапов.
Люди могут проходить эти уровни только в указанном порядке. Каждый новый этап заменяет рассуждения, типичные для более раннего этапа. Не все проходят все этапы. Три уровня морального мышления включают
Уровень 1 — Доконвенциональная мораль
Доконвенциональная мораль — это первая стадия нравственного развития, которая длится примерно до 9 лет. На доконвенциональном уровне у детей нет личного морального кодекса, а вместо этого моральные решения формируются стандартами взрослых и последствиями следования или нарушения их правил.
Например, если действие приводит к наказанию, оно должно быть плохим, а если оно приводит к награде, должно быть хорошим.
Власть находится вне человека, и дети часто принимают моральные решения, основываясь на физических последствиях действий.
• Этап 1. Ориентация на послушание и наказание . Ребенок / человек хорош, чтобы избежать наказания. Если человека наказали, значит, он поступил неправильно.
• Этап 2. Индивидуализм и обмен .На этом этапе дети осознают, что власти придерживаются не только одной правильной точки зрения. У разных людей разные точки зрения.
Уровень 2 — Обычная мораль
Обычная мораль — это вторая стадия нравственного развития, и характеризуется принятием социальных правил, касающихся правильного и неправильного. На общепринятом уровне (большинство подростков и взрослых) мы начинаем усваивать моральные стандарты ценных образцов для подражания взрослых.
Авторитет усваивается, но не подвергается сомнению, и рассуждения основываются на нормах группы, к которой принадлежит человек.
Социальная система, которая подчеркивает ответственность взаимоотношений, а также социальный порядок, считается желательной и поэтому должна влиять на наше представление о том, что правильно и что неправильно.
• Этап 3. Хорошие межличностные отношения . Ребенок / человек хорош для того, чтобы другие считали его хорошим человеком. Следовательно, ответы связаны с одобрением других.
• Этап 4. Поддержание социального порядка . Ребенок / человек начинает осознавать более широкие правила общества, поэтому суждения касаются соблюдения правил, чтобы соблюдать закон и избежать вины.
Уровень 3 — Постконвенциональная мораль
Постконвенциональная мораль — это третий этап нравственного развития, и характеризуется индивидуальным пониманием универсальных этических принципов. Они абстрактны и плохо определены, но могут включать: сохранение жизни любой ценой и важность человеческого достоинства.
Индивидуальное суждение основано на принципах, выбранных самим, а моральное рассуждение основано на личных правах и справедливости. По словам Колберга, этот уровень моральных рассуждений доступен большинству людей.
Только 10-15% способны к абстрактному мышлению, необходимому для 5 или 6 ступени (пост-конвенциональная мораль). Иными словами, большинство людей берут свои моральные взгляды на окружающих, и лишь меньшинство самостоятельно продумывает этические принципы.
• Этап 5.Общественный договор и права личности . Ребенок / человек осознает, что, хотя правила / законы могут существовать на благо наибольшего числа людей, бывают случаи, когда они будут работать против интересов отдельных людей.
Проблемы не всегда очевидны. Например, в дилемме Хайнца защита жизни важнее, чем нарушение закона о воровстве.
• Этап 6. Универсальные принципы . На этом этапе люди выработали свой собственный набор моральных принципов, которые могут соответствовать или не соответствовать закону.Принципы применимы ко всем.
Например, права человека, справедливость и равенство. Человек будет готов действовать в защиту этих принципов, даже если это означает идти против остального общества в процессе и платить за последствия неодобрения или тюремного заключения. Кольберг сомневался, что немногие достигли этой стадии.
Проблемы с методами Кольберга
1. Дилеммы искусственные (т.е. они не имеют экологической значимости)
Большинство дилемм незнакомы большинству людей (Rosen, 1980).Например, все хорошо в дилемме Хайнца — спрашивать испытуемых, должен ли Хайнц украсть наркотик, чтобы спасти свою жену.
Однако испытуемым Колберга было от 10 до 16 лет. Они никогда не были женаты и никогда не попадали в ситуацию, отдаленно напоминающую ту, что описана в рассказе. Откуда им знать, следует ли Хайнцу украсть препарат?
2. Выборка смещена
Согласно Гиллигану (1977), поскольку теория Колберга была основана на исключительно мужской выборке, этапы отражают мужское определение морали (она андроцентрична).Мужская мораль основана на абстрактных принципах закона и справедливости, а женская мораль — на принципах сострадания и заботы.
Кроме того, проблема гендерной предвзятости, поднятая Гиллиганом, напоминает о значительных гендерных дебатах, все еще присутствующих в психологии, которые, если их игнорировать, могут иметь большое влияние на результаты, полученные в результате психологических исследований.
3. Дилеммы гипотетические (т. Е. Они не реальны)
В реальной ситуации то, какой образ действий предпримет человек, будет иметь реальные последствия, а иногда и очень неприятные для него самого.Будут ли испытуемые рассуждать таким же образом, если бы они были помещены в реальную ситуацию? Мы просто не знаем.
Тот факт, что теория Кольберга сильно зависит от реакции человека на искусственную дилемму, ставит под сомнение достоверность результатов, полученных в ходе этого исследования.
Люди могут совершенно иначе реагировать на реальные жизненные ситуации, в которых они оказались, чем на искусственную дилемму, поставленную перед ними в комфортной исследовательской среде.
4. Плохой дизайн исследования
Способ, которым Кольберг проводил свое исследование при построении этой теории, возможно, был не лучшим способом проверить, все ли дети следуют одной и той же последовательности этапов развития.
Его исследование было перекрестным , что означает, что он брал интервью у детей разного возраста, чтобы узнать, на каком уровне морального развития они находятся.
Лучшим способом увидеть, все ли дети следуют одному и тому же порядку на этапах, было бы провести лонгитюдное исследование на одних и тех же детях.
Однако продольное исследование теории Кольберга с тех пор было проведено Колби и др. (1983), которые протестировали 58 мужчин-участников оригинального исследования Колберга. Она проверила их шесть раз в течение 27 лет и нашла подтверждение первоначальному выводу Колберга, который мы все проходим через стадии нравственного развития в одном и том же порядке.
Проблемы с теорией Кольберга
1. Есть ли отдельные стадии нравственного развития?
Кольберг утверждает, что есть, но доказательства не всегда подтверждают этот вывод.Например, человек, который обосновал решение на основе принципиальных рассуждений в одной ситуации (постконвенциональная стадия морали 5 или 6), часто будет прибегать к традиционным рассуждениям (стадия 3 или 4) с другой историей.
На практике кажется, что рассуждения о правильном и неправильном больше зависят от ситуации, чем от общих правил.
Более того, люди не всегда проходят стадии, и Рест (1979) обнаружил, что каждый четырнадцатый фактически соскользнул назад.
Доказательства отдельных стадий нравственного развития выглядят очень слабыми, и некоторые могут возразить, что за этой теорией стоит предвзятая в культурном отношении вера в превосходство американских ценностей над ценностями других культур и обществ.
2. Соответствует ли моральное суждение моральному поведению?
Кольберг никогда не утверждал, что между мышлением и действием (тем, что мы говорим и что мы делаем) будет однозначное соответствие, но он предполагает, что эти два аспекта взаимосвязаны.
Однако Би (1994) предлагает также учитывать:
а) привычки, которые люди выработали с течением времени.
б) видят ли люди ситуации, требующие их участия.
c) издержки и преимущества определенного поведения.
г) конкурирующий мотив, такой как давление со стороны сверстников, личный интерес и так далее.
В целом Би отмечает, что моральное поведение лишь частично является вопросом морального рассуждения. Это также связано с социальными факторами.
3. Является ли справедливость самым основополагающим моральным принципом?
Это точка зрения Колберга. Однако Гиллиган (1977) предполагает, что принцип заботы о других не менее важен.Более того, Кольберг утверждает, что моральные рассуждения мужчин часто опережали рассуждения женщин.
Девочки часто находятся на стадии 3 в системе Кольберга (ориентация «хороший мальчик — хорошая девочка»), тогда как мальчики чаще находятся на стадии 4 (ориентация на закон и порядок). Гиллиган (стр. 484) отвечает:
«Те самые черты, которые традиционно определяли добродетель женщин, их заботу и чувствительность к потребностям других, — это те качества, которые отмечают их как людей с недостатками в моральном развитии».
Другими словами, Гиллиган утверждает, что в теории Колберга есть предвзятость по признаку пола. Он пренебрегает женским голосом сострадания, любви и ненасилия, который ассоциируется с социализацией девочек.
Гиллиган пришла к выводу, что теория Кольберга не учитывает тот факт, что женщины подходят к моральным проблемам с точки зрения «этики заботы», а не с точки зрения «этики справедливости», что ставит под сомнение некоторые фундаментальные положения теории Кольберга.
Как ссылаться на эту статью:
McLeod, S.А. (2013, 24 октября). Стадии нравственного развития Кольберга . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/kohlberg.html
Ссылки на стиль APA
Bee, H. L. (1994). Продолжительность развития . Издатели колледжа ХарперКоллинз.
Колби, А., Кольберг, Л., Гиббс, Дж., И Либерман, М. (1983). Продольное исследование морального суждения. Монографии Общества по исследованию детского развития , 48 (1-2, Serial No.200). Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Гиллиган К. (1977). Другим голосом: женские представления о себе и морали. Harvard Educational Review , 47 (4), 481-517.
Кольберг, Л. (1958). Развитие способов мышления и выбора в возрасте от 10 до 16 лет. Докторская диссертация , Чикагский университет.
Кольберг, Л. (1984). Психология нравственного развития: природа и действительность моральных ступеней (Очерки нравственного развития, том 2) .Харпер и Роу
Пиаже, Дж. (1932). Моральное суждение ребенка . Лондон: Кеган Пол, Тренч, Трубнер и Ко.
Рест, Дж. Р. (1979). Развитие моральных качеств . Университет Миннесоты Press.
Розен Б. (1980). Моральные дилеммы и их лечение. В, Моральное развитие, нравственное образование и Кольберг. Б. Манси (Ред). (1980), стр. 232-263. Бирмингем, Алабама: Пресса религиозного образования.
Как ссылаться на эту статью:
McLeod, S.А. (2013, 24 октября). Стадии нравственного развития Кольберга . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/kohlberg.html
сообщить об этом объявлении% PDF-1.4 % 548 0 объект > эндобдж xref 548 188 0000000016 00000 н. 0000004887 00000 н. 0000005120 00000 н. 0000005172 00000 н. 0000005214 00000 н. 0000005276 00000 н. 0000005312 00000 н. 0000006329 00000 н. 0000006409 00000 п. 0000006489 00000 н. 0000006569 00000 н. 0000006648 00000 н. 0000006727 00000 н. 0000006806 00000 н. 0000006885 00000 н. 0000006964 00000 н. 0000007043 00000 н. 0000007122 00000 н. 0000007202 00000 н. 0000007281 00000 п. 0000007360 00000 н. 0000007439 00000 п. 0000007518 00000 н. 0000007598 00000 н. 0000007678 00000 н. 0000007758 00000 н. 0000007838 00000 п. 0000007918 00000 п. 0000007997 00000 н. 0000008076 00000 н. 0000008156 00000 н. 0000008235 00000 н. 0000008314 00000 н. 0000008394 00000 н. 0000008473 00000 н. 0000008553 00000 п. 0000008632 00000 н. 0000008712 00000 н. 0000008791 00000 н. 0000008870 00000 н. 0000008950 00000 н. 0000009029 00000 н. 0000009108 00000 п. 0000009186 00000 п. 0000009265 00000 н. 0000009343 00000 п. 0000009422 00000 н. 0000009500 00000 н. 0000009578 00000 н. 0000009656 00000 н. 0000009734 00000 н. 0000009811 00000 н. 0000009890 00000 н. 0000009970 00000 н. 0000010051 00000 п. 0000010132 00000 п. 0000010212 00000 п. 0000010292 00000 п. 0000010373 00000 п. 0000010454 00000 п. 0000010534 00000 п. 0000010614 00000 п. 0000010695 00000 п. 0000010776 00000 п. 0000010856 00000 п. 0000010936 00000 п. 0000011017 00000 п. 0000011098 00000 п. 0000011179 00000 п. 0000011260 00000 п. 0000011340 00000 п. 0000011420 00000 п. 0000011501 00000 п. 0000011582 00000 п. 0000011663 00000 п. 0000011744 00000 п. 0000011824 00000 п. 0000011904 00000 п. 0000011985 00000 п. 0000012066 00000 п. 0000012146 00000 п. 0000012226 00000 п. 0000012307 00000 п. 0000012388 00000 п. 0000012469 00000 п. 0000012550 00000 п. 0000012630 00000 п. 0000012710 00000 п. 0000012791 00000 п. 0000012872 00000 п. 0000012953 00000 п. 0000013034 00000 п. 0000013114 00000 п. 0000013194 00000 п. 0000013275 00000 п. 0000013356 00000 п. 0000013437 00000 п. 0000013518 00000 п. 0000013598 00000 п. 0000013678 00000 п. 0000013759 00000 п. 0000013840 00000 п. 0000013921 00000 п. 0000014002 00000 п. 0000014082 00000 п. 0000014162 00000 п. 0000014243 00000 п. 0000014324 00000 п. 0000014404 00000 п. 0000014484 00000 п. 0000014565 00000 п. 0000014646 00000 п. 0000014727 00000 п. 0000014808 00000 п. 0000014888 00000 п. 0000014968 00000 п. 0000015049 00000 п. 0000015130 00000 п. 0000015211 00000 п. 0000015292 00000 п. 0000015372 00000 п. 0000015452 00000 п. 0000015533 00000 п. 0000015614 00000 п. 0000015694 00000 п. 0000015774 00000 п. 0000015855 00000 п. 0000015936 00000 п. 0000016016 00000 п. 0000016096 00000 п. 0000016176 00000 п. 0000016569 00000 п. 0000017056 00000 п. 0000017135 00000 п. 0000017216 00000 п. 0000017598 00000 п. 0000017915 00000 п. 0000020423 00000 п. 0000020706 00000 п. 0000020987 00000 п. 0000021215 00000 п. 0000021700 00000 п. 0000022249 00000 п. 0000022404 00000 п. 0000022934 00000 п. 0000023295 00000 п. 0000025830 00000 н. 0000031701 00000 п. 0000034395 00000 п. 0000038440 00000 п. 0000043642 00000 п. 0000045063 00000 п. 0000046200 00000 н. 0000046410 00000 п. 0000047306 00000 п. 0000047500 00000 п. 0000048027 00000 п. 0000048136 00000 п. 0000048194 00000 п. 0000048345 00000 п. 0000048394 00000 п. 0000048488 00000 н. 0000048578 00000 н. 0000048627 00000 н. 0000048740 00000 п. 0000048843 00000 н. 0000048892 00000 н. 0000049084 00000 п. 0000049133 00000 п. 0000049253 00000 п. 0000049367 00000 п. 0000049571 00000 п. 0000049620 00000 н. 0000049764 00000 п. 0000049900 00000 н. 0000050106 00000 п. 0000050154 00000 п. 0000050352 00000 п. 0000050506 00000 п. 0000050555 00000 п.