Любовь — что это? Что такое христианская любовь, что значит «любить ближнего»

Откуда произошло слово «любовь»? Что такое христианская любовь? Что есть любовь к Богу, а что — любовь к ближнему?

Содержание статьи

Что такое любовь?

Если мы внимательно всмотримся в жизнь человеческую, то непременно уразумеем, что в ней проявляется и ею управляет любовь, приносящая счастье и блаженство, или же — самолюбие, вносящее в жизнь различные беспорядки и страдание. Можно также видеть, что нередко эти различные свойства духа человеческого, встречаясь в жизни одного и того же человека, а также в жизни целых народов, обществ и семейств, постоянно враждуют между собой. Если в этой борьбе побеждает любовь, в жизни царят мир, счастье, радость, довольство, блаженство. Но когда преобладает самолюбие, то возникают непорядки: вражда, борьба, ненависть и злоба.
Вообще, любовь всех умиротворяет, объединяет, сближает, даруя счастье без всякой зависимости от материального довольства и наслаждений естественной жизнью. Наоборот, самолюбие, даже при внешнем благополучии, всегда возбуждает недовольство, вселяет беспокойство и злобу в сердце человека, производит раздоры, разделяет народы, общества, семейства. Словом, где любовь — там счастье и блаженство, а где самолюбие — там зло и страдания.

Любовь с христианской точки зрения

Господь наш Иисус Христос оставил нам две основные заповеди, на которых основан весь Закон Божий, а именно – заповеди о любви:

1. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим.
2. Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22,37 и 39).

Что же есть любовь? Святые Отцы дают такое определение: Бог есть Любовь. Значит, вся любовь всего мира есть Бог.

Наш человеческий язык крайне ограничен и беден. Мы не в состоянии выразить достаточно четко и определенно всю бесконечную гамму личных и взаимных чувств между людьми, начиная с природной, естественной любви и кончая совершенной любовью Христовой, которые обычно заключаем в одном слове любовь. Это слово вмещает в себя множество различных понятий и чувств, которые выразить словами невозможно, и только некоторые эпитеты помогают нам уточнить это слово, например: любовь Христова, брачная, к врагам – однако и они не дают достаточной четкости определения чувств.

Любовь: этимология термина

В словаре древнегреческого языка для определения в слове понятия любви служат четыре глагола — ἐρᾶν, φιλεῖν, στέργεῖν, ἀγαπᾶν, а также соответствующие им имена. Два из них — φιλεῖν и ἀγαπᾶν встречаются в греческом тексте Нового Завета. Однако чтобы понять специфику словоупотребления и семантики этих глаголов в языке Св. Писания, нам необходимо будет предварительно обратиться к их функционированию в языке классическом или, как это вернее было бы сказать применительно к нашей теме, к греческому языку доновозаветного периода.

Ἐρᾶν

Ἐρᾶν, или, в поэтическом языке — ἐρᾶσθαι означает: направлять на объект всецелостное чувство, ради него чувствовать и воспринимать. Это значение постоянно для всех лексико-семантических вариантов. Если объектом являются личности, то ἐρᾶν может означать:

1) Чувственную любовь, которая бывает недостойной, когда речь, например, идет о супружеской измене или когда все содержание чувства сводится к физическому сожительству.

2) Высокую степень чувства, страстную любовь в более широком смысле.

Когда речь идет о неживых предметах, ἐρᾶυ понятийно близко подходит к ἐπιθυμεῖν, так что с инфинитивом соответствует русск. желать.

Φιλεῖν

Φιλεῖν — глагол отыменный. Φίλος же происходит от местоименного корня. Убедительная и совершенно безупречная этимология отсутствует, зато очевидно происхождение от корня, связанного со значением “свой”, “собственный”.

О значении φιλεῖν прежде всего следует сказать, что оно более всего соответствует русск. 

любить и имеет антонимами μισεῖν и ἐχθαίρεν. Φιλεῖν означает в сущности внутреннюю склонность к лицу, а в некоторых случаях, где изложение не допускает никакой непристойности, также и чувственную любовь.

Но главный оттенок значения этого глагола — склонность к лицу, проистекающая из внутренней общности, из личного общения. У Гомера мы найдем значение “по-дружески поддерживать”, “дружески общаться с кем-либо”, “относится по-дружески”. Часто в этом смысле употребляется применительно к отношению богов, когда они поддерживают людей в их делах. О людях: любезно принимать других у себя.

Уже после Гомера развилось значение “целовать” (с прибавлением τῷ στόματι и без него), так как это по сути означает внешнее выражение задушевной общности или близости любящих или друзей.

С добавлением αυτόν φιλεῖν приобретает значение себялюбия.

Далее это слово применяется ко всякому виду любви к тем лицам, с которыми мы состоим в каких-либо близких отношениях и при том, по объяснению Аристотеля (Arist. Khet. I, II), ради и из-за них самих.

Как чувство естественно развивающееся, φιλεῖν не имеет морального или моралистического оттенка. Этой любовью дурной человек может любить дурного, а хороший — хорошего. Здесь же — склонность или приверженность к какой-либо группе, партии, к государству, к народу в тех случаях, когда она не особенно глубока и искренна (в последнем случае грек употребил бы στέργεῖν).

Применительно к неодушевленным объектам φιλεῖν означает приязнь к предметам, явлениям, которые нам милы или дороги, обладание которыми или контакт с которыми нам приятны. При этом сохраняется отсутствие моралистического оттенка, и сюда включаются скверные и достойные презрения склонности. С инфинитивом получается значение весьма близкое к лат. solere — “делать охотно, иметь обыкновение”. Φίλος — друг, человек, с которым мы связаны узами взаимной любви. Наиболее характерен для этого слова как раз оттенок личной симпатии, внутренней склонности. Также и φιλία — дружественное отношение, нежное выражение внутреннего расположения любящих.

Στέργεῖν

Στέργεῖν этимологически сближается с кельтскими названиями любви: древнеирл

. serc; галльск. serch; бретонск. serc’h (наложница). Принимается во внимание еще праслав. *stergti, *strego “стеречь”; и.-е. *sterg/sterk с чередованием k/g.

Στέργεῖν означает не страстную любовь или склонность, не порыв к объекту, который овладел нашим сердцем и является целью наших устремлений, а напротив, спокойное, постоянное, непрерывное чувство любящего, в силу которого он осознает объект любви как близко ему принадлежащий, тесно с ним связанный, и в этом признании обретает душевный мир. Такова любовь к родителям, жене или мужу, к детям, к ближайшим родственникам вообще, а затем к вождю, царю, отечеству.

В στέργεῖν проявляется душевная склонность, которая присуща человеку от природы; это слово относится к органической, родовой связи, не расторгаемой в силу этой прирожденности даже злом, а не к склонности, проистекающей из общения с лицом, вещью (φιλεῖν) и не к вырывающейся наружу и ищущей удовлетворения страсти (ἐρᾶν). В силу этого при соединении с именами вещей или абстрактных понятий στοργεῖυ сохраняет нравственную окраску. По этой же линии нерасторжимости, прирожденной эмоциональной связи возникает значение “довольствоваться, быть довольным, удовлетворяться”. Как указывает Шмидт, στέργεῖν может означать “спокойно и с терпеливо выжидающим чувством смиряться с неизбежным” (часто по отношению к окружающим нас обстоятельствам и вещам).

Заканчивая разбор словоупотребления στέργεῖν, уместно будет привести замечание Шантрена о том, что “семантическое поле στέργεῖν явно отлично от φιλεῖν и частично совпадает с ἀγαπᾶν”.

 Ἀγαπᾶν

Ἀγαπᾶν или, у Гомера, ἀγαπάζευν прежде всего означает любовь, проистекающую из рассудочной оценки, поэтому не страстную, как ἐρᾶν, и не нежную любовь детей и родителей, как στέργεῖν. В общегреческом словоупотреблении глаголов любви ἀγαπᾶν выражает слабейшую эмоцию, которая больше соответствует русск. ценить, чем любить. Да это и понятно: чем более рассудок отдает себе отчет в симпатии или чувстве, тем менее такая любовь является непосредственной и внутренней.

Ἀγαπᾶν может значить даже “правильно оценивать”, “не переоценивать”. А так как оценка основывается на сравнении, сравнение же подразумевает выбор, то ἀγαπᾶν включает в себя понятие свободно избирающего объект направления воли. С другой стороны, ἀγαπᾶν может быть сказано и о тех людях, которые оценивают что-либо (вещи, обстоятельства) как удовлетворяющие их и не стремятся к иному.

Остановимся на соотношении ἀγαπᾶν и φιλεῖν. Первый глагол, как более рассудочно-моральный, не включает в себя понятие непосредственно из сердца исходящего действия, которое выявляет внутреннюю склонность, и, естественно, лишен значений “делать что-либо охотно”, “иметь обыкновение что-либо делать”, а также “целовать”. К тому же ἀγαπᾶν не является (как φιλεῖν) склонностью, соединенной с самим лицом, но скорее с его признаками и свойствами. Аристотель объясняет это следующим образом (Rhet. 1, 11): “быть любимым значит быть ценимым ради самого себя”, то есть не по каким-то внешним причинам, а именно из-за самой личности любимого. Таким образом ἀγαπῶν описывает качества личности, а φιλῶν — саму личность. Первый означает, что человек отдает себе отчет в своей склонности, у второго в значении заложено, что она проистекает непосредственно из общения. Поэтому в первом случае чувство окрашивается морально, а во втором подобной характеристики не имеет.

На основании вышесказанного можно сделать вывод, что основным значением для φιλεῖν, при всей широте семантического поля этого слова, являлась любовь естественной склонности, чувство, не определяемое ни рассудком, ни направле-нием воли — лат. amare, в то время как характерной чертой ἀγαπᾶν было обозначение любви как направления воли, как склонности, определяемой рассудком и нравственным чувством: лат. diligere. Практически все исследователи указывают на сходство соотношения между diligere и amare с тем соотношением, которое имеется между ἀγαπᾶν и φιλεῖν.

Таким образом, наиболее характерные черты четырех глаголов любви суть следующие:

Ἐρᾶν относится к любви страстной, выражает преимущественно аффективную и чувственную ее сторону; страсть к вещам; с инфинитивом — “желать, жаждать”. Эмоция, безусловно носящая ярко выраженный личный характер.

Στέργεῖν — непрерывное, внутреннее, нерасторжимое даже через зло чувство к лицам или сообществам, с которыми у субъекта существуют надличные, родовые, а из родовых — и общественные связи.

Ἀγαπᾶν — “ценить”; чувство происходящее более из соответствующей оценки рассудка, оно не сильно и не нежно, а скорее суховато. В кругу значений ценить ⇒ сравнивать ⇒ выбирать подразумевает любовь как направление воли, определяемой рассудком. Тo же и об обстоятельствах: удовлетворяться ими в результате умения оценить через сравнение.

Φιλεῖν — здесь мы приведем характеристику о. П. Флоренского: “1. Непосредственность происхождения, основанная на личном соприкосновении, но не обусловленная одними лишь органическими связями — естественность; 2. Направленность в самого человека, а не только оценка его качеств; 3. Тихий, задушевный, нерассудочный характер чувства, но в то же время и не страстный, не импульсивный, не безудержный, не слепой и не бурный. 4. Близость и притом личная, нутряная”.

Абстрактные существительные, по выражению Шмидта, показывают “крайности значений”^{. В самом общем виде можно предложить следующие соответствия: ἔρως — страсть, στοργή — привязанность, φιλία — приязнь. О ἀγάπη речь пойдет ниже.}

Любовь в Священном писании

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин 13:34). Но ведь о любви, о ценности и высоте любви мир знал и до Христа, и разве не в Ветхом Завете находим мы те две заповеди — о любви к Богу (Втор 6:5) и о любви к ближнему (Лев 19:18), про которые Господь сказал, что на них утверждаются закон и пророки (Мф 22:40)? И в чем же тогда новизна этой заповеди, новизна, притом не только в момент произнесения этих слов Спасителем, но и для всех времен, для всех людей, новизна, которая никогда не перестает быть новизной?

Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно вспомнить один из основных признаков христианской любви, как он указан в Евангелии: «любите врагов ваших». Помним ли мы, что слова эти заключают в себе не иное что, как неслыханное требование любви к тем, кого мы как раз не любим? И потому они не перестают потрясать, пугать и, главное, судить нас. Правда, именно потому что заповедь эта неслыханно нова, мы часто подменяем ее нашим лукавым, человеческим истолкованием ее — мы говорим о терпении, об уважении к чужому мнению, о незлопамятстве и прощении. Но как бы ни были сами по себе велики все эти добродетели, даже совокупность их не есть еще любовь.

Только Бог любит той любовью, о которой говорится в Евангелии. Человек не может так любить, потому что эта любовь есть Сам Бог, Его Божественная природа. И только в Боговоплощении, в соединении Бога и человека, то есть в Иисусе Христе, Сыне Божием и Сыне Человеческом эта Любовь Самого Бога, лучше же сказать — Сам Бог Любовь явлены и дарованы людям. В том новизна христианской любви, что в Новом Завете человек призван любить Божественной Любовью, ставшей любовью Богочеловеческой, любовью Христовой. Не в заповеди новизна христианской любви, а в том, что стало возможно исполнение заповеди. В соединении со Христом в Церкви, через Таинства Крещения и Причащения Телу и Крови Его, мы получаем в дар Его Любовь, причащаемся Его любви, и она живет и любит в нас. «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим 5:5), и Христом заповедано нам пребывать в Нем и в Его любви: «пребудьте во Мне, и Я в вас <…> ибо без Меня не можете делать ничего <…> пребудьте в любви Моей» (Ин 15:4-5,9).

Пребыть во Христе — это значит быть в Церкви, которая есть жизнь Христова, сообщенная и дарованная людям, и которая поэтому живет любовью Христовой, пребывает в Его любви. Любовь Христова есть начало, содержание и цель жизни Церкви. Она есть, по существу, единственный, — ибо все остальные объемлющий — признак Церкви: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35). В любви — святость Церкви, потому что она «излилась в сердца наши Духом Святым». В любви — апостольство Церкви, потому что она всегда и всюду есть все тот же единый апостольский союз — «союзом любви связуемый». И «если я говорю языками человеческими и ангельскими <…> Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор 13:1-3). А потому только любовь всем этим признакам Церкви — святости, единству и апостольству сообщает действительность и значимость.

Но Церковь есть союз любви не только в том смысле, что в ней все любят друг друга, но прежде всего в том, что через эту любовь всех друг к другу она являет миру Христа и Его любовь, свидетельствует о Нем, любит мир и спасает его любовью Христовой. Она любит во Христе — это значит, что в Церкви Сам Христос любит мир и в нем «каждого из братьев сих меньших». В Церкви каждый таинственно получает силу всех любить «любовью Иисуса Христа» (Флп 1:8) и быть носителем этой любви в мире.

Этот дар любви преподается в Литургии, которая есть таинство любви. Мы должны понять, что в Церковь, на Литургию мы идем за любовью, за той новой Богочеловеческой любовью Самого Христа, которая даруется нам, когда мы собраны во имя Его. В церковь мы идем, чтобы Божественная любовь снова и снова «излилась в сердца наши», чтобы снова и снова «облечься в любовь» (Кол 3:14), чтобы всегда, составляя Тело Христово, вечно пребывать в любви Христа и ее являть миру. Через литургическое собрание исполняется Церковь, совершается наше приобщение ко Христу, к Его жизни, к Его любви, и составляем «мы многие — одно тело».

Но мы, слабые и грешные, можем только захотеть этой любви, приготовить себя к ее приятию. В древности поссорившиеся должны были помириться и простить друг друга прежде, чем принять участие в Литургии. Все человеческое должно быть исполнено, чтобы Бог мог воцариться в душе. Но только спросим себя: идем ли мы к Литургии за этой любовью Христовой, идем ли мы так, алчущие и жаждущие не утешения и помощи, а огня, сжигающего все наши слабости, всю нашу ограниченность и нищету и озаряющего нас новой любовью? Или боимся, что эта любовь действительно ослабит нашу ненависть к врагам, все наши «принципиальные» осуждения, расхождения и разделения? Не хотим ли мы слишком часто мира с теми, с кем мы уже в мире, любви к тем, кого мы уже любим, самоутверждения и самооправдания? Но если так, то мы и не получаем этого дара, позволяющего действительно обновить и вечно обновлять нашу жизнь, мы не выходим за пределы себя и не имеем действительного участия в Церкви.

Не забудем, что возглас «возлюбим друг друга» есть начальное действие Литургии верных, евхаристического священнодействия. Ибо Литургия есть таинство Нового Завета, Царства любви и мира. И только получив эту любовь, мы можем творить воспоминание Христа, быть причастниками плоти и крови, чаять Царства Божьего и жизни будущего века.

«Достигайте любви» — говорит Апостол (1 Кор 14:1). И где достичь ее, как не в том таинстве, в котором Сам Господь соединяет нас в Своей любви.

Любовь к ближнему

Как сочетается идея удаления от людей с заповедью о любви к ближнему? Нет ли в этом бегстве от людей, характерном для таких столпов монашества, как Арсений Великий, бегства от самого Христа, повелевшего «возлюбить ближнего, как самого себя», и не ведет ли такого рода самоизоляция к утрате или отсутствию любви к людям?

Исаак, во всяком случае, убежден, что нет. Напротив, удаление от людей ведет к приобретению любви:

Та заповедь, в которой сказано «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим больше всего мира и материи и всего материального», бывает исполнена, когда ты терпеливо пребываешь в безмолвии своем. И заповедь о любви к ближнему заключена в нем же. Хочешь ли, по евангельской заповеди, приобрести в душе твоей любовь к ближнему? Удались от него, и тогда возгорится в тебе пламя любви к нему, и радоваться будешь при лицезрении его, как при видении светлого ангела. Хочешь ли также, чтобы жаждали твоего лицезрения любящие тебя? Имей свидание с ними только в определенные дни. Опыт — поистине учитель для всех.

Очевидно, что Исаак не дает здесь рекомендаций, относящихся ко всем людям вообще, но говорит о своем собственном опыте — отшельника по призванию — и об опыте отшельников своего времени. Речь идет о специфически монашеском опыте приобретения любви к людям в результате отказа, хотя бы по временам, от общения с ними.

Тем, кто далек от монашеской жизни или кто знает о ней лишь теоретически, по книгам, нелегко бывает воспринять подобного рода опыт. Парадокс этого опыта заключается в том, что, удаляясь от мира, отшельники не отворачиваются от людей и даже тогда, когда они в буквальном смысле слова «бегают людей», они своим бегством служат людям. Занимаясь спасением собственной души вдали от людей, отшельник способствует спасению других. Двенадцать веков спустя после Исаака Сирина другой великий монах выскажет то, что всегда было аксиомой монашеского делания: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Исаак убежден, что главное дело монаха заключается в очищении своего внутреннего человека: это важнее общения с людьми и всякой деятельности, направленной на пользу других. Подобная деятельность особенно опасна, если душа отшельника еще не очищена и страсти еще не умерли в ней. Было много людей, — говорит Исаак, — которые прославились своей активностью во внешнем доброделании, однако из–за постоянного пребывания в гуще мирских дел не успевали заботиться о собственной душе:

Многие совершали чудеса, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие знамения; руками их многие были приведены к богопознанию. И после всего этого сами они, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном… потому что они были еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих, но пустились в море мира сего исцелять души других, будучи еще сами немощными, и утратили для душ своих надежду на Бога. Ибо немощь их чувств была не в состоянии встретить и вынети пламя того, что обычно приводит в возбуждение лютость страстей…

Исаак не отрицает добрые дела, но лишь указывает на необходимость стать духовно здоровым прежде, чем выходить в мир для исцеления других. Человек принесет гораздо больше пользы другим, когда сам достигнет духовной зрелости и получит необходимый опыт внутренней жизни. Глубину внутренней жизни нельзя заменить внешней активностью, даже если речь идет об апостольском служении, столь необходимом для других:

Прекрасное дело — учить людей добру и постоянной заботой приводить их от заблуждения к познанию истины. Это путь Христа и апостолов, и он весьма высок. Но если человек при таком образе жизни и частом общении с людьми чувствует, что совесть его слабеет при воззрении на внешнее, безмолвие его нарушается и знание его помрачается… и что, желая врачевать других, губит он свое собственное здоровье и, оставляя собственную свободу воли своей, приходит в смятение ума, то пусть он… возвратится вспять, чтобы не услышать от Господа сказанного в пословице: Врач, исцели самого себя. Пусть осуждает он себя и следит за своим здоровьем, и вместо чувственных слов его пусть будет поучительной его добродетельная жизнь, и вместо звука из уст его пусть учат дела его. И когда узнает, что душа его здорова, тогда пусть приносит пользу другим и исцеляет их своим здоровьем. Ибо когда будет вдали от людей, тогда может больше сделать им добра ревностью о добрых делах, чем мог бы сделать словами, когда он еще сам немощен и больше, чем они, нуждается в исцелении. Ибо если слепой поведет слепого, оба они упадут в яму.

Таким образом, нужно сначала исцелить собственную душу, а потом уже заботиться о душах других.

Любовь в браке

Тема христианской семьи — очень важная для обсуждения: об этом много пишут, издаются книги, и в том числе очень часто звучит мнение, что цель христианской семьи – это деторождение, чадородие. Но с этим соглашаться нельзя, потому что деторождение не может быть целью именно христианской семьи. Потому что тогда христианская семья никак не может отличаться от семьи мусульманской, от семьи буддистской, от семьи атеистической, от семьи каких-нибудь диких племен.

Здесь есть какая-то подмена, потому что деторождение — это не цель. Деторождение — это природа брака.

Целью брака, особенно брака христианского, может быть только любовь, приводящая супругов в Царствие небесное, любовь, которая соделывает из двух – единое существо. Да будут два в плоть едину — это говорит не только о том, что два супруга соединяются в интимном соитии, но и в том, что двое становятся единым существом в таинстве брака. Интимные отношения не являются исключительно средством репродукции. Интимные отношения — важная составляющая супружеской жизни, которые делают отношения двух людей наполненными нежностью, трепетом, восторгом.

К сожалению, слишком часто приходится слышать, что половое влечение связано с последствиями грехопадения.

Но все, что сегодня связано с человеком, связано с грехопадением, например, голод, холод и т.д. В том числе и половое влечение. Но это не говорит о том, что само по себе половое влечение невозможно было до грехопадения. Если мир сотворен изначально двуполым, то тогда должно быть стремление полов друг к другу. Если еще в раю человеку была дана заповедь «плодитесь и размножайтесь», то без влечения одного к другому эта заповедь была бы совершенно неосуществима.

Или другая мысль: интимные отношения – это, якобы, некоторая поблажка человеческой природе, которая удерживает ее от блудного греха. В таком случае супружеские отношения сводят к каким-то примитивным связям двух любящих людей, которые ужасно греховные, настолько греховные, что им бы только вот добраться до какого-нибудь безобразия. Чтобы не соблудить – надо иметь супруга, а чтобы не убить, что надо делать? Чтоб не украсть? Чтоб не лгать?

В одном из монастырских подворий Москвы священник — это был, конечно, иеромонах – в воскресной проповеди, причем в присутствии детей воскресной школы, давал советы с дотошностью, присущей маркизу де Саду, в какие дни и часы, вплоть до минут супруги имеют на ЭТО право, а в какое время – никак не имеют, и с какой минуты это становится грехом. Но нужно твердо знать — Церковь не имеет права лезть в постель и давать какие-либо рекомендации! Священник должен отступить в сторону и сказать супругам: «Это ваша жизнь».

Или вот мне попался в руки студенческий альманах православного миссионера «Призвание» номер один, стр. 65, в котором кандидат богословия советует супругам брать пример интимных отношений с животных.

Цитирую: «У высокоразвитых животных родовая жизнь и инстинкт продолжения рода занимает очень важное место, но при этом физиологические отношения носят сезонный характер, они совершенно прекращаются с рождением детенышей, и животные полностью переключаются на заботу о потомстве. Некоторые животные, например, волки и еноты, могут послужить поучительным примером родительской любви и супружеской верности для иных воцерковленных православных. Да, животные тоже испытывают плотскую радость и некоторое воодушевление в период брачных игр, но турниры самцов в период брачных игр никогда не заканчиваются чьей-либо смертью, а от неразделенной любви животные не убегают на край света и не кончают с собой. А у людей?», — вопрошает автор.

Вот вы смеетесь, а это не смешно. Это же дико! Кандидат богословия, человек, облеченный священным саном всю вот эту вот шизофрению двигает в массы. И это на каждом шагу. Именно потому, что об этом Церковь пока молчит. И на эти вопросы ответов не находится, и не ищется. Эти вопросы пока даже не ставятся.

Что главное в браке? Когда люди по любви соединяются, они не потребляют друг друга, а наоборот, друг другу себя отдают, и это, мне кажется, главная функция супружеских отношений. Не потреблять, не пожирать друг друга, не выжимать максимум для себя лично, потому что тогда ни о какой любви речь не идет, потому что тогда человек использует другого.

Вокруг сегодня все друг друга используют, а христиане – не используют, наш принцип – самоотдача. Никто в браке – ни мужчина, ни женщина, — не могут требовать от другого таких вещей, которые могут доставить любимому некую тяжесть. Один другому уступает, только так! Очень мягко, интимно, а не так, что ты мне должен, ты мне должна.

Фильмы о Правмире:

Протоиерей Алексий Уминский. О любви, сексе и религии

Епископ Пантелеимон (Шатов) о любви

Протоиерей Андрей Лоргус. О любви, сексе и религии

Протоиерей Максим Первозванский. Сохранить любовь

О празднике семьи, любви и верности

О понятии любви в христианстве | Политика и общество: анализ событий в Европе, России, мире | DW

Пожалуй, самым значительным вкладом христианства в человеческую культуру является принцип всеобъемлющей любви, который становится основой человеческого бытия. Все тексты Нового Завета пронизаны страстными призывами к любви; на протяжении всего Средневековья идеал любви стараются внедрить в сознание человека Отцы и Учители Церкви. Поэтому сегодня, когда секуляризованное и предельно технизированное человечество вдруг остро ощутило дефицит любви, пожалуй, не мешает вспомнить слова Нагорной проповеди, прозвучавшие добрые 2 тысячи лет назад: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».

Христианство с самого начала ощущало себя носителем принципиально новой этики, нового понимания человека, его места в мире, новых законов человеческого бытия. Нагорная проповедь Христа как бы отменяет древнюю нравственность, предлагая взамен новую, основанную на принципах любви. Новые заповеди даются не как развитие старых, а как их отрицание. «Вы слышали, что сказано: «Око за око, и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду…»

Гордыня (кстати, самый тяжкий грех в христианстве) и детское упоение культом силы не позволили человечеству правильно понять и оценить новый идеал и новый путь, предложенный ему христианством, – путь всеобъемлющей и всепоглощающей творческой любви. Даже благородному защитнику добра призыв не противиться злу может показаться абсурдным. Но, наверное, не стоит бояться абсурда. Вспомним, что заявление Тертуллиана «Верю, потому что абсурдно», – это не только демонстративный вызов голому рассудку, но и незыблемый фундамент веры.

«Не противься злому.» В христианстве это отнюдь не призыв к полной пассивности и бездействию. Христос призывает не противиться злу физически, силой, ибо таким способом мы только удваиваем зло, ко злу добавляем новое зло, уменьшая, тем самым, добро. Единственный эффективный способ борьбы со злом – это преодоление его добром, увеличение, наращивание добра, что и приведёт к исчезновению зла. А активная, действенная сила в этой борьбе – любовь.

Сам Бог подал людям пример бесконечной и спасительной любви. Воплощение Сына Божия на земле, его страдания и смерть на Кресте во искупление грехов человеческих евангелисты и Отцы Церкви истолковали как акт глубочайшей любви Бога к людям. Как писал Иоанн Богослов, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был через Него». Новый Завет и все христианские мыслители неустанно призывают своих единоверцев к подражанию Божественной любви. «Итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное», — говорит апостол Павел в Послании к Ефесянам.

Главной в Новом Завете является заповедь предельной любви к Богу. Это и понятно, ибо любовь – от Бога. Однако выполнить эту заповедь невозможно без соблюдения другой заповеди – «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Любовь к ближнему, то есть к каждому человеку, – это необходимое условие любви к Богу. Как писал апостол Иоанн Богослов в своём Первом Соборном Послании, «кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?». Любовь людей друг к другу способна вывести их из рабского, униженного состояния, в которое их ввергли ненависть и вражда.

Любовь в Новом завете понимается очень широко, и практически все её аспекты освящены Божественным авторитетом. Любовь – это вообще добродетельная жизнь, исполнение всех нравственно-этических норм, выработанных в древности и закреплённых в Священном Писании в качестве Божественных заповедей. «Любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его» (Бога), – утверждает апостол Иоанн во Втором Соборном Послании. Заповеди же эти, помимо главных – любви к Богу и любви к ближнему, включают элементарные нравственные требования: чти отца твоего и мать твою, не убий, не прелюбодействуй, не укради, не возводи клеветы на друга, не желай имущества ближнего твоего. Соблюдающий эти заповеди и есть человек, живущий в любви. Он удостаивается ответного чувства самого Бога, а это – залог вечной жизни и нескончаемого блаженства. В Евангелии от Иоанна Иисус говорит: «Если заповеди Мои соблюдёте, пребудете в любви Моей, как и Я соблюдал заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна».

Все человеческие благие намерения и деяния, всё человеческое знание и даже сама вера становятся бессмысленными, если они не основаны на любви. Это очень образно описал апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви: то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы». Любовь в Новом Завете – высшая ценность, высшее благо, без которого всё позитивное в мире утрачивает свой смысл. Поэтому так страстно звучат призывы апостола Иоанна к любви: «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рождён от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь».

Новый Завет, заключённый Богом с человечеством через посредство Христа, основывается на любви, и последователи Христа это поняли. Идея всеобъемлющей духовной любви стала центральной в учении многих Отцов и Учителей Церкви. Так, блаженный Августин считал, что существует 2 вида любви: вожделение, то есть земная, плотская любовь, влекущая человека ко всему преходящему, и любовь святая, вызывающая в нас жажду вечного. Любовь, по мнению Августина, – это стремление души наслаждаться Богом ради Него Самого, а собою и ближними – ради Бога. Вожделение же – это стремление души любить себя и ближнего и всякий иной предмет ради них самих. Чем более разрушается царство вожделения, тем более укрепляется царство любви. Вожделение – это любовь, направленная на тварный мир ради него самого, а чистая любовь имеет своей конечной целью Творца.

Крупнейший теоретик исихазма преподобный Григорий Палама человеческую душу образно представлял в виде светильника, маслом в котором являются добрые дела, а фитилём – любовь. В «любви, как в свете, почивает благодать Святого Духа», – писал Палама. Если же нет добрых дел, то фитиль души, который есть любовь, перестаёт гореть, а свет Божия благоволения и благодать улетучиваются. Неразрывную связь любви с добродетелями Палама изображал наглядно. Добродетели – это стены дома, а любовь – его крыша. Как дом бесполезен без крыши, так и добродетели – без любви. И наоборот: от крыши нет никакой пользы, если нет стен, на которые она опирается. В отношениях между людьми любовь возрастает на добрых делах, а они являются её порождением и одновременно опорой.

Любовь к людям, к каждому конкретному человеку как бескорыстное служение, как постоянную заботу об обездоленных и помощь им, как непрестанную молитву за всех перед Богом византийские Отцы Церкви резко отличали от «любви к миру», то есть к мирской суете и наслаждениям (славе, богатству, роскоши, плотским утехам). Если любовь к ближнему – это путь к единению с Богом, то «любовь к миру» отвращает человека от Божественной любви, ибо они, как считал Палама, противоположны друг другу. Любовь к Богу является корнем и началом всякой добродетели, а любовь к миру – причиной всякого зла. Эти виды любви уничтожают друг друга, а начала их заключены в двойственной природе человека. Душа его вожделеет духовной любви и духовных наслаждений, а тело стремится к сиюминутным плотским утехам. Поэтому душа обуреваема любовью к Богу, а тело – к миру. И борьба между этими видами любви происходит в каждом человеке.

В Новом Завете взаимная и всеобъемлющая любовь возводится на высочайший уровень совершенства: она идентифицируется с Богом, освящена Его авторитетом. Бог так любит людей, что посылает Сына Своего на заклание ради их спасения. Поэтому новозаветные авторы призывают людей любить друг друга так же беззаветно. За это им обещана самая высокая награда: они смогут познать Бога. «Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас», – пишет апостол Иоанн в своём Первом Соборном Послании и продолжает: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём».

Познание Бога приравнивает человека к самому Богу, делает его свободным и независимым, лишает всяческого страха – не только перед сильными мира сего, но и перед самим Богом. Любовь как высшее состояние человеческого бытия снимает «страх Божий», предписанный человеку в его обыденной жизни. Ибо, по словам апостола Иоанна, «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершен в любви».

«Бог есть любовь.» В этой краткой формуле заключён глубинный общечеловеческий смысл христианства, который, увы, до сих пор, в общем, так и остаётся непонятым человечеством. Поэтому, осознавая любовь главной созидательной и движущей силой Вселенной, христианские мыслители стремились убедить враждующее с самим собой человечество образумиться и строить жизнь на принципе любви. Призыв этот сохраняет свою актуальность и сегодня.

О любви и влюбленности | Православие.фм

Влюбленность, или «романтическая любовь» – это совсем не та любовь, о которой как о высшей добродетели говорит христианство. Однако именно […]

Влюбленность, или «романтическая любовь» – это совсем не та любовь, о которой как о высшей добродетели говорит христианство. Однако именно эта любовь-влюбленность воспринимается молодыми людьми как очень важное, яркое, неповторимое, пронзительное чувство, смешанная и непонятная эмоция.

Проблема любви как «романтических отношений между мужчиной и женщиной», которые непременно предшествуют созданию семьи и продолжают существовать уже в рамках семейного союза, почти не поднималась христианскими философами. Святые отцы к этому вопросу подходят крайне целомудренно. В их понимании любовь, даже любовь между мужчиной и женщиной – это в первую очередь духовная христианская любовь, это жертвенность, милосердие, терпение, прощение. Однако молодой человек или девушка (даже из христианских семей), впервые открывая в себе интерес к противоположному полу (испытывая то, что по традиции именуется «первой любовью»), данные ощущения и эмоции вряд ли могут конструктивно напрямую увязать с теми сложными, хотя и правильными благочестивыми терминами, которыми говорит о любви христианское предание.

Для молодых людей (а очень часто и для взрослых) романтическая любовь – это непрерывное движение души, сопряжение великой радости и страха, ибо любовь призывает человека, как никогда ранее, открыться другому, а значит – стать уязвимым. Когда человек влюблен, он готов все то, что находится в глубине его души, разделить с объектом своего обожания. Это чувство (на момент его «активной фазы») как «двигатель» жизни, его нельзя отвергнуть, так же как нельзя отказаться от пищи. Такая любовь-влюбленность – мощное эмоциональное и психологическое влечение одного человека к другому. Любовь есть некая сила, которая действует в человеке независимо от его воли и желания. Человеческая природа по-своему жестока, она требует к себе очень серьезного отношения. В данной ситуации человек впервые узнает в себе совсем иного человека, уже не ребенка. А главное, с этого момента любовь (влюбленность) становится нужна, необходима, человек сознательно или подсознательно ищет ее. Именно это чувство с удивительной силой генерируют творческую энергию человека, при этом значительно снижает его аналитический (рассудочный) потенциал в отношении происходящих событий.

Итак, что же это такое – любовь-чувство, любовь-влюбленность, любовь-влечение, эмоциональное и психологическое, с точки зрения христианства? Это чувство божественное или человеческое? Счастье человека может состояться с его одной единственной любимой (любимым) или платоновский миф об андрогинах не находит подтверждения в христианской традиции? Браки заключаются на небесах или в государственных структурах? «Настоящая любовь» навсегда или ее продолжительность определяется биологическими сроками зачатия, беременности и вскармливания ребенка, т.е. 3-5 годами? Любовь – это всегда радость и счастье или она может причинять боль и трагедию? Это все чрезвычайно важные вопросы, они особенно актуальны, а самое главное – интересны для молодых людей, т.к. эта сфера впервые постигается ими и требует определенной личностной реакции, интеллектуального и нравственного осмысления.

«Нередко за неимением четкой мировоззренческой позиции, нравственных категорий в сознании взрослые люди суть дети в вопросах межличностных отношений»

К сожалению, далеко не всегда взрослые способны в данной ситуации привести исчерпывающие ответы на жизненные запросы молодого человека. Нередко за неимением четкой мировоззренческой позиции, нравственных категорий в сознании (что характеризует подавляющее большинство представителей нашего постатеистического общества) эти взрослые суть дети в вопросах межличностных отношений, правда те дети, о которых апостол Павел предупреждает: «не будьте дети умом» (1 Кор. 14, 20). Ровесники могут быть хорошими друзьями (в смысле сопереживателями) и даже советчиками, но вряд ли их советы будут характеризоваться благоразумием. Те же современные психологи, к которым приводят своих взрослеющих чад родители или учителя, могут стоять на позициях, далеких от христианства, на позициях грубого материализма, воспринимающего человека как животное и, соответственно, предоставляя преференции его вполне животным инстинктам, или, что еще хуже – оккультизма. Такого рода «врачи человеческих душ», с точки зрения христианской нравственности, могут дать, скажем, девушке не просто плохие, а убийственные советы в духе: «Да тебе давно пора переспать с ним, и все образуется!»

Поэтому для православного миссионера тема «первой любви», которая неразрывно сопрягается с вопросами отношений между мужчиной и женщиной, правильного виденья, правильного поведения и, соответственно, построения этих отношений – создания семьи, является благодатной почвой для сеяния семян христианского благовестия. Один мудрец сказал: «Безумие отвечать на вопрос, который не задан». И очень часто наши просветительские старания терпят неудачу именно по той причине, что тема наших выступлений неинтересна для школьников и студентов. Она неактуальна для пространства их насущной жизни, она не трогает их. В этом контексте вопросы о влюбленности, любви, построении отношений, семьи являются хорошей основой для проповеди христианского вероучения. И к ответам на некоторые из этих вопросов я предлагаю перейти.

Что такое христианская любовь?

Святитель Иоанн Златоуст говорил: «Никакое слово не достаточно для того, чтобы по достоинству изобразить любовь, так как она не земного, но небесного происхождения… даже язык ангелов не в состоянии в совершенстве исследовать ее, так как она беспрерывно исходит из великого разума Божия». Однако все же, чтобы дать некое понимание этой Божественной реалии, мы вынуждены прибегнуть к катафатике и, пусть нашими несовершенными словами и понятиями, все же показать различие между христианской любовью и любовью чувственной, плотской, романтической.

Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть».

Итак, христианская любовь – это не просто чувство! Христианская любовь – это сама жизнь, это вектор бытия, направленный к Небу, к Богу. Поскольку же «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге» (1 Ин. 4, 7), то эта жизнь (образ жизни) пронизана любовью, делами любви. Дела любви человека по отношению к окружающему миру есть подобие любви Божественной по отношению ко всему Им созданному.

Говоря языком человеческим, христианская любовь есть проявление высшей благожелательности по отношению к каждому человеку, который волею Божией встречается на пути его жизни. С одной стороны, это проявление благожелательности есть не просто исключительно внешнее поведение, ибо место пребывания этой благожелательности – сам дух, высшая фракция устроения человека, устремленная к Богу. С другой стороны, эта благожелательность должна проявляться в делах любви по отношению к окружающим и уж как минимум – в отсутствии злых измышлений и намерений касательно их. Святитель Игнатий Брянчанинов строго предупреждает: «Если ты думаешь, что любишь Бога, а в сердце твоем живет неприятное расположение хотя к одному человеку, то ты в горестном самообольщении». И действительно, с некоторой долей условности можно утверждать, что в наши дни христианская любовь является синонимом «благожелательности» и «милосердия» (в то время как просто «любовь» понимается в лучшем случае как романтическое увлечение, а в худшем – как нечто плотское и пошлое). Святитель Иоанн Златоуст так и пишет: «Если уничтожится милосердие на земле, то все погибнет и истребится». Все мы помним, какие характеристики дает любви апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13, 4-8).

Как выше было сказано, христианская любовь – это совсем не романтическое переживание, не чувство влюбленности и тем более не половое влечение. И в подлинном смысле любовью может быть названа именно христианская любовь как прямое проявление божественного в человеке, как инструмент восприятия нового, восстановленного, бессмертного Человека – Иисуса Христа. При этом следует оговориться, что романтическая любовь, равно как половое влечение, не есть нечто чуждое божественному устроению человеческого естества. Бог создает человека холостичным (от др.-греч. ὅλος — целый, цельный): и дух, и душа, и тело, разум и сердце – всё создается Единым Богом, всё создается прекрасным и совершенным («добро зело»), всё создается как единая, неделимая реалия, как единая природа. В результате великой катастрофы – грехопадения человека – его природа претерпевает повреждение, изменение, искажение, извращение. Некогда единое человеческое естество распадается на самостоятельно действующие фракции: ум, сердце и тело (иногда это деление представляется как дух, душа и тело), – каждая из которых обладает автономным волевым началом. Отныне эти начала действуют не в согласии друг с другом, они могут быть направлены не к добру, а ко злу, не к созиданию, а к разрушению – и самой личности, и окружающего мира. Но Господь Иисус Христос Своей крестной жертвой исцеляет эту поврежденную человеческую природу, приводит ее в совершенство, и разрозненные свойства человеческого естества (ум, сердце и тело) приводятся к гармонии, к единству в Богочеловеке Иисусе Христе.

Что такое влюбленность, или романтическая любовь?

Если пользоваться делением человеческой природы на дух, душу и тело, то влюбленность – это, безусловно, сфера души. Если вспомнить о святоотеческом делении на ум, сердце и тело, то романтическая любовь – это, безусловно, сфера сердца.

«Романтическая любовь – это служебное чувство, источником которого является Божественная любовь»

Здесь следует отметить, что мы используем понятия «романтическая любовь» и «влюбленность» как синонимы, в то время как последний термин чаще используется для характеристики поверхностных, несерьезных отношений (как говорят в светском обществе, флирта) в противовес «настоящей любви», «любви на всю жизнь», верности. Но в нашем контексте романтическая любовь, или влюбленность – это прежде всего чувство, эмоция. И для нас важно подчеркнуть, что эта «любовь» не та жертвенная христианская любовь, не движение к Богу. Романтическая любовь – это служебное чувство, но оно совсем не низменное, напротив – источником этого служебного чувства является как раз Божественная любовь. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что это чувство, ввиду необычайной яркости и силы переживаний, поэты разных времен и культур ошибочно называли «божественным». Блаженный Августин в своей знаменитой «Исповеди» говорил, обращаясь к Богу: «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Именно «потеря покоя» очень часто отражает как внешнее поведение, так и внутреннее состояние влюбленного, поскольку сразу развивается зависимость, характеризующаяся частичной утратой свободы и именуемая в святоотеческой традиции пристрастием. В более высоком смысле все человечество лишено покоя в поисках Бога Истинного.

Господь от начала создает человека ради вечного блаженства. Что является непременным условием этого блаженства? Любовь к Богу. Но Господь в плане онтологическом много выше, совершенней человека, а потому любить Его непросто, любовь к Господу должна предваряться (воспитываться, осмысливаться) любовью к равному. Поэтому Господь создает малую церковь – семью. Цель семьи – спасение ее участников (мужа, жены, детей) через взаимную жертвенную любовь, которая, в свою очередь, взращивает, воспитывает в участниках этой семьи любовь к Богу. Богословские термины «обожение» или «боговселение» в практическом осуществлении означает – спасти свою душу, т.е. научиться любить, прийти к тому, чтобы любовь стала господствующей в человеке. Именно в семье, можно даже сказать, в быту повседневной жизни, где каждая ситуация, каждое событие – это, с одной стороны, урок, а с другой, в то же время и экзамен, происходит настоящая проверка того, насколько человек научился любить, насколько он способен жертвовать и терпеть. Человеку может казаться, что он уже научился любить, а на самом деле это не так. По этому поводу Антоний, митрополит Сурожский, говорил: «Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями». Грех живет в природе человека и искажает настоящее чувство.

Крайне сложно говорить о данных категориях в отношении неповрежденного мира и человека. Можно предположить, что той реалией, которую сегодня, в условиях падшего мира и падшего человека, мы именуем «романтической любовью», был как раз одним из аспектов того человеческого единства, той «единой плотью», которую создал Бог в Адаме и Еве: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть» (Быт. 2, 24). После грехопадения это «единство» осталось в человеке, но, как и все остальное, было повреждено. Теперь это «единство» есть обоюдное чувственное влечение друг к другу мужчины и женщины, которые, быть может, случайно встретились в океане этой жизни. Это чувство невозможно свести исключительно к половому влечению, ибо последнее неспособно стать основой для серьезных отношений между мужчиной и женщиной. Семья создается на основе взаимной симпатии, взаимного стремления, рвения и взаимной привязанности друг к другу, верности двух будущих спутников жизни. Безусловно, эта сфера взаимного влечения не сфера тела, не сфера физиологии, это именно романтическая любовь, сфера души, т.е. чувственного, эмоционального начала в человеке, хотя и сфера телесной близости соприсутствует с ней в виде инстинкта.

«В христианском браке гармонично и нераздельно соприсутствуют и духовное, и душевное, и телесное»

Можно предположить, что до грехопадения любовь жертвенная, любовь романтическая и сфера телесной близости (вспомним Божественное повеление людям плодиться и размножаться – Быт. 1, 28) – были чертами единой любви. Но для описания человека поврежденного, онтологически разделенного, мы вынуждены в описании различных реалий употреблять различные термины. Одновременно с этим следует подчеркнуть, что в рамках христианского брака, когда его участники имеют по-настоящему христианское сознание (образ мыслей) и ведут по-настоящему христианский образ жизни, благодатью Божией эта гармония, это единство восстанавливается. И в христианском браке гармонично и нераздельно соприсутствуют и духовное, и душевное, и телесное, и любовь жертвенная, и любовь романтическая, и та, следствием которой является рождение детей.

Вне всякого сомнения, романтической любви или влюбленности, сколько бы прекрасным это чувство ни было и сколько бы поэты ни воспевали amor, недостаточно для создания по-настоящему счастливой и крепкой семьи. Господь говорит: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5), и там, где нет христианской любви, там, где любовь человеческая не облагодатствована любовью Божественной, там любому начинанию человеческому, любому его союзу уготована участь дома, построенного на песке – «и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7, 27). И, собственно, вне любви Божественной обоюдная симпатия может пройти или «наскучить», и тогда брак вполне может превратиться в «животный» союз, и биологические животные сроки (зачатие, беременность и вскармливание ребенка), исчерпав себя, приведут его к неминуемому распаду. В то время как именно присутствие Бога в семье, наличие христианской жертвенной любви (т.е. христианского сознания мужа и жены) делает любовь романтическую «настоящей, единственной любовью» – той, которая «до гроба», той, которая «не перестает»! Христианский святой V века Блаженный Диадох говорил: «Когда человек ощущает Божию любовь, тогда он начинает любить и ближнего своего, а начав – не перестает… В то время, как плотская любовь по малейшему поводу испаряется, духовная – остается. В боголюбивой душе, находящейся под Божиим действием, союз любви не пресекается, даже когда ее кто-нибудь огорчает. Это потому, что боголюбивая душа, согретая любовью к Богу, хотя и потерпела от ближнего какую-то скорбь, быстро возвращается к своему прежнему благому настроению и охотно восстанавливает в себе чувство любви к ближнему. В ней горечь разлада совершенно поглощается Божией сладостью». Марк Твен говорил более прозаично: «Ни один человек не способен понять, что такое настоящая любовь, пока не проживет в браке четверть века».

Мои оппоненты могут возразить мне, сказав, что в атеистические годы (эпоха СССР) люди в Бога не верили, в Церковь не ходили, однако семьи были крепкими. Это так, и здесь я бы обратил внимание на имеющий чрезвычайную важность фактор воспитания. Как бы там ни было, Советский Союз создавался людьми, воспитанными в парадигме христианских нравственных ценностей, и этот благочестивый опыт, как и правильное воспитание, давали соответствующий нравственный стержень на несколько поколений вперед. Люди забывали Бога, но инерционно помнили, «что такое хорошо и что такое плохо». Тяжелые годы становления СССР, Великая Отечественная война слишком много отняли у людей, и было не до того, чтобы «разбрасываться любовью». Не надо забывать, что и Русская Православная Церковь была крепка, как Церковь мучеников и исповедников Христовых. Однако в более спокойные и сытые 70-е измена или развод уже были делами обыденными настолько, что в той или иной степени упоминания об этом стали достоянием шедевров советского кино («Москва слезам не верит», «Служебный роман» и др.). Конечно, дело не только и не столько в спокойствии и сытости, сколько в том, что инерция благочестия постепенно исчезала, умирали те, кто знал Источник настоящей христианской жертвенной любви. В настоящее время любовь испытывается через потребительское отношение – люди ищут наслаждений, вечного праздника и не принимают трудностей, избегают ответственности.

Именно христианская любовь воспитывает подлинную ответственность и чувство долга, ибо именно они способны преодолеть очень многие проблемы взаимоотношений между двумя близкими людьми, которые неминуемо возникают в процессе становления любого семейного союза. Семейные отношения – это не сплошные «розовые облака», бывают и скандалы, и охлаждения, и задача по-настоящему любящих людей – преодолеть, пережить эти «грозовые тучи», оставаясь при этом верными самым прекрасным минутам их взаимоотношений. Семья включает в себя такое сочетание обстоятельств, при которых личность проявляет себя в полной мере своего содержания, как положительного, так и отрицательного. И необходима христианская жертвенная любовь, чтобы научиться любить свою вторую половину иначе. Так появляется любовь не к иллюзорному человеку (которого зачастую еще до брака создает наше воображение или сама вторая половина, порой неосознанно, пускает в ход свои актерские таланты), а к настоящему, к подлинному! И вот как раз семья – это и есть тот организм, в котором две личности, которые были изначально чужими друг другу, должны стать единым целым с единым сердцем, едиными мыслями, по образу Святой Троицы, при этом не утрачивая своей личной неповторимости, но обогащая и дополняя друг друга.

Священник Александр Ельчанинов писал: «Мы думаем о себе, что все мы причастны этой любви: каждый из нас любит что-либо, кого-либо… Но та ли это любовь, которой ожидает от нас Христос?.. Из бесконечного количества явлений и лиц мы выбираем родственные нам, включаем их в свое расширенное «я» и любим их. Но стоит им отойти немного от того, за что мы их избрали, как мы изольем на них полную меру ненависти, презрения, в лучшем случае – равнодушия. Это человеческое, плотское, природное чувство, часто очень ценное в этом мире, но теряющее свой смысл в свете жизни вечной. Оно непрочно, легко переходит в свое противоположение, принимает демонический характер». В последние десятилетия мы все являемся свидетелями того, что разводящиеся супруги сетуют на то, что, мол, «не сошлись характерами». А ведь за этой пресловутой формулировкой скрывается то, что люди не способны решать элементарные межчеловеческие проблемы, не способны справиться с самым простейшим конфликтом, эти люди не умеют ничего: ни терпеть, ни прощать, ни жертвовать, ни слушать, ни говорить. Эти люди не умеют любить, не умеют жить!

Начиная с эпохи Возрождения, с реставрации языческого мировоззрения, и далее с конца XVIII века — первой половины XIX века, с вхождением в сознание европейцев антропоцентрических и атеистических идей, все более и более забывается та любовь, о которой мы говорили в самом начале – любовь христианская, любовь жертвенная, любовь-уподобление Богу. Именно этим главным образом характеризуется эпоха Возрождения, эпоха романтизма, когда посредством популярной литературы, театра (на тот момент чрезвычайно модного), разного рода светских мероприятий (балов, приемов) романтическая любовь культивировалась как нечто абсолютное, самодостаточное и самоценное. Такая гиперболизация чувственной, человеческой любви с ее интригами, иллюзиями, страданиями, экспериментами, «треугольниками» привела к выхолащиванию духовного и нравственного содержания этого великого чувства. Любовь превращается в игру, в увлечение, в приключение, а иногда в психологическую патологию – в болезнь. Недаром Федор Михайлович Достоевский не без иронии замечал: «Влюбиться – не значит любить… Влюбиться можно и ненавидя». Вторая половина XX века – начало XXI века ознаменовали себя еще большей деградацией: на сегодняшний день под любовью между мужчиной и женщиной понимается иной раз чистая физиология, чисто животное сожительство, пошлое, утилитарное отношение к человеческой личности. Христианская вера уводит человека от утилитарного отношения к своему ближнему (когда человек оценивает другого исходя из того, как можно его использовать), а ведет его к жертвенному отношению.

Подлинная любовь – это в том числе и способность терпеть отсутствие ее у других.

Если разум человека по своей природе бесстрастен, то сердце преимущественно является носителем страстей (не обязательно страстей в смысле греховных проявлений, но и чувств, эмоций). А поскольку романтическая любовь – это сфера именно сердца (или души), соответственно, это богоданное чувство единства мужчины и женщины в особой степени подвержено разного рода искажениям, извращениям. Кстати, в Библии уже описаны разного рода модули этого чувства: так, на примере Захарии и Елисаветы показана любовь самоотверженная. Но отношения Самсона и Далилы – любовь коварная, любовь-манипуляция. Отношения Давида и Вирсавии – любовь порочная и греховная, любовь-болезнь. Последняя в наши дни широко распространена: многие наши современники глубоко несчастны, будучи неспособны устроить свою личную жизнь или хотя бы заиметь хоть сколько-нибудь продолжительные отношения. И это при том, что они бесконечно «до безумия» влюбляются, но их состояние очень напоминает болезнь.

Православному человеку известно название этой болезни – непомерная гордыня и, как ее следствие, – гиперболизированный эгоцентризм. Митрополит Антоний Сурожский говорил: «Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе». А вот что пишет по этому поводу православный психолог, доктор психологических наук Тамара Александровна Флоренская: «Пока человек ждет любви и внимания от других, живет этим, он никогда не удовлетворится, будет требовать все большего, и все ему будет мало. В конце концов, он окажется у разбитого корыта, как та старуха, которая захотела, чтоб служила ей рыбка золотая. Такой человек всегда внутренне несвободен, зависим от того, как к нему относятся. Этот свой источник любви и добра нужно открыть в себе самом. И открытие должно совершиться не в уме, а в сердце человека, не теоретически, а внутренним опытом». Один американский психолог Леланд Фостер Вуд как-то сказал: «Удачливый брак – это нечто гораздо большее, чем умение найти подходящего человека; это и способность самому быть таким человеком». И вот это очень важный момент – любить, а не ждать любви и всегда помнить: не я терплю, меня терпят!

О платоновском мифе 

В наши дни бытует представление о том, что настоящую семью получится создать только со своей единственной и уникальной «второй половинкой». Иной раз некоторые романтичные мечтатели всю жизнь ищут эту вторую половинку, терпя неудачу за неудачей. Насколько такое представление о семье как союзе мужчины и женщины соответствует христианским воззрениям? В данном случае мы имеем дело со стихийно цитируемым платоновским мифом об андрогинах. Согласно ему, некие мифические перволюди, соединявшие в себе мужское и женское начала, возгордились своей силой и красотой и попытались напасть на богов. Те же в ответ произвели разделение в каждом из андрогинов на мужскую и женскую персону и рассеяли их по миру. И с тех пор люди обречены на поиски своей половины. Эта легенда, безусловно, красивая, романтическая, а самое главное – она отражает тот факт, что поиск спутника жизни действительно присутствует и порой этот поиск сопряжен скорее с разочарованиями, чем с удовлетворением. Однако, конечно, идея Платона не соответствует библейской картине устроения мира, в Священном Писании подобных идей мы не встречаем. Но все же надо отметить, что древнегреческий философ, хотя и был лишен Откровения, однако прочувствовал очень верные моменты. В частности, в его мифе мы слышим некий отголосок библейской истории первородного греха. И наконец, правда Платона в том, что действительно существует фактор психологической совместимости. Перед тем, как двух космонавтов отправить в совместный полет, соответствующие специалисты очень тщательно проверяют, насколько эти два человека способны бесконфликтно сосуществовать в рабочем пространстве. Подобные проверки проходят представители и других ответственных и опасных профессий.

И действительно, если мы посмотрим на себя, на свою жизнь, то наверняка заметим, что есть люди (и прекрасные, казалось бы), которые остаются для нас просто знакомыми, а есть те, которые становятся друзьями. Это не объяснить исключительно факторами нравственного или рационального выбора. Бывает так, что красавец-студент вдруг выбирает в качестве своей невесты не «Мисс университет», а какую-нибудь неприметную девчонку. «И что он в ней нашел?» – ворчат недовольные однокурсницы. А ему все ясно: «Нет в мире прекрасней Матильды моей». Все мы знаем, что существуют люди, нам симпатичные и не симпатичные (речь идет, в том числе, и о психологическом факторе). И это вне нравственных или эстетических категорий, это – нечто внутреннее. Разумеется, с точки зрения христианской нравственности, и к первым и ко вторым мы должны относиться с любовью, т.е. быть преисполнены благожелания к ним. Но наличие симпатии, аспекты психологической совместимости – это факт. Именно этим, кстати, объяснятся тот момент, что Бесстрастный Бог Иисус Христос имел любимого ученика Иоанна Богослова. Мы часто забываем, что Христос не только Совершенный Бог, но и Совершенный Человек. И, возможно, что Его человеческой природе в психологическом отношении был ближе именно апостол Иоанн как ученик, последователь, друг. И в нашей жизни мы наблюдаем то же самое. Поэтому конечно, Господь для Паши С. не творит специально Машу Н., подразумевая, что сии два индивидуума могут создать семью только в случае уникальной встречи друг с другом и не с кем иным. Конечно, таких «назначений» Господь не делает, хотя Своим Промыслом и направляет человека в правильную сторону. И решение, как и с кем создать семью – это решение в первую очередь самого человека, а не каких-то (пусть и Божественных) мистических перипетий. Конечно, семья не может быть создана людьми, которые не испытывают обоюдной симпатии или постоянно ругаются и спорят друг с другом. Люди встречаются, люди влюбляются, женятся, т.е. создают семьи с теми, к кому, во-первых, испытывают симпатию и, во-вторых, с теми, с кем чувствуют психологический комфорт – с кем легко говорить и легко молчать. Это сложно объяснить словами, но это всегда чувствуется.

О «самом низшем»

В наши дни стихийно распространено языческое мнение о том, что исцеления заслуживает только маленькая «аристократическая» частичка человека («душа» или «дух»), все же остальное выбрасывается на «свалку» (в I-III вв. эту идею широко декларировали т.н. гностические секты). Христос же исцелил всего человека, не только душу, ум или совесть, а всего человека, в том числе и телесность. Даже то, что в светском обществе называли «самым низшим» – человеческую плоть – Христос вводит в Царствие Божие. Во Христе происходит преображение и духа, и плоти, в отличие от плотоненавистнических, космоненавистнических гностических идей.

В этом отношении имеется потребность сказать слово об интимных отношениях. В Церкви (по причине, возможно, и невостребованности) не существует единого выверенного мнения касательно этого вопроса во всех его аспектах. Многочисленные церковные писатели современности высказывают различные суждения по этому вопросу. В частности, можно прочитать, что для христианина секс вообще неприемлем, что это принадлежность нашей греховной сущности, и супружеские обязанности существуют исключительно для деторождения и что такие желания (в лоне супружеской жизни) следует, по-возможности, подавлять. Однако Священное Писание не дает никаких оснований полагать, что сами по себе интимные отношения есть нечто грязное или нечистое. Апостол Павел говорит: «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (Тит. 1, 15). 51-е Апостольское правило гласит: «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина, удаляется от брака и мяса и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что все добро зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил вместе и таким образом клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен от священного чина, и отвержен от церкви. Так же и мирянин». Так же и правила 1, 4, 13 Гангрского Собора (IV в.) предполагают строгие прещения по отношению к тем, кто гнушается браком, то есть отказывается от брачной жизни не ради подвига, а потому, что считает брак (в частности, и в аспекте интимных отношений) недостойным христианина.

«Именно любовь позволяет человеку оставаться целомудренным»

Нигде в Священном Писании мы не можем прочитать каких бы то ни было суждений, из которых следовало бы, что Церковь в интимных отношениях видит что-то грязное, нехорошее, нечистое. В этих отношениях может происходить разное: и удовлетворение похоти, и проявления любви. Интимная близость мужа и жены является частью сотворенной Богом человеческой природы, замыслом Божиим о человеческой жизни. Именно поэтому такое общение не может осуществляться случайно, с кем угодно, ради собственного удовольствия или страсти, но всегда должно быть связано с полной отдачей себя и полной верностью другому, только тогда оно становится источником духовного удовлетворения и радости для любящих. И, вместе с тем, не стоит сводить эти отношения исключительно к цели деторождения, ибо в таком случае человек становится подобным животному, ибо у них все точно так, а вот любовь есть только у людей. Полагаю, что супругов влечет друг к другу все-таки не желание, чтобы в результате этого влечения появились дети, а именно любовь и стремление быть совершенно едиными друг с другом. Но при этом, конечно же, высшим даром любви становится и радость деторождения. Именно любовь освящает интимные отношения, именно она позволяет человеку оставаться целомудренным. Святитель Иоанн Златоуст прямо пишет, что «разврат происходит не от чего иного, как от недостатка любви». Борьба за целомудрие — самая тяжелая борьба. Церковь устами святых отцов и даже устами Священного Писания пользуется этими отношениями как неким образом для изображения более возвышенной любви, любви между человеком и Богом. Одна из самых прекрасных и удивительных книг Библии — это Песнь Песней.

Известный педагог протопресвитер Василий Зеньковский оставил нам такие слова: «Тонкость и чистота взаимной любви не только не стоят вне телесного сближения, но наоборот, им питаются, и нет ничего добрее той глубокой нежности, которая расцветает лишь в браке и смысл которой заключается в живом чувстве взаимного восполнения друг друга. Исчезает чувство своего «я» как отдельного человека… и муж, и жена чувствуют себя лишь частью какого-то общего целого – один без другого не хочет ничего переживать, хочется все вместе видеть, все вместе делать, быть во всем всегда вместе».

Зачем нужна гражданская регистрация, если можно засвидетельствовать свои отношения перед Богом?

Многих молодых людей несколько смущает тот факт, что таинство Венчания в Церкви может произойти только в случае наличия документа, подтверждающего гражданскую регистрацию семейного союза. Спрашивается, неужели Богу нужны какие-то штампы? И если мы даем обет верности друг другу перед Богом, то на что нам какие-то печати? На самом деле этот вопрос не такой сложный, как кажется. Просто нужно понять одну простую вещь. Человек в этом мире ответствен не только перед Богом, но и перед окружающими его людьми, и первое невозможно без второго. Семья состоит минимум из двух персон, а в перспективе состав семьи может увеличиться и до трех, четырех, пяти, шести, семи и т.д. человек. И в данном случае семья – это часть общества, и общество должно знать, что это его часть, что это именно семья (в смысле «мама-папа-я»). Ведь общество предоставляет семье определенный статус, определенные гарантии (в аспектах распоряжения и наследования имущества, образование, медицинское обслуживание детей, материнский капитал), а, соответственно, данные люди должны засвидетельствовать перед обществом: «Да, мы хотим быть семьей». В случае если эти два человека утверждают, что не чувствуют своей взаимосвязи с обществом и отрицают вышеназванные обоюдные обязательства (по типу «да нам плевать»), то в таком случае они должны полностью и бескомпромиссно отказаться от всех видов общественных связей и социальных услуг (грубо говоря, уйти отшельниками в глухие леса). Но они же этого не делают. А значит, в самой основе их позиции лежит лукавство. Будучи неспособны ответствовать перед людьми, лукаво относясь к общественным обязательствам, смогут ли эти люди ответствовать перед Богом? Очевидно, что нет. Во что же тогда превращается для них таинство Венчания? В театральную постановку? До 1917 года именно Церковь юридически регистрировала брак (браки инославных и иноверных регистрировали их религиозные общины), но в советскую эпоху эту обязанность выполняли Органы записи актов гражданского состояния (ЗАГСы). И Церковь не противопоставляет себя государственному устройству и, соответственно, церковное венчание – браку государственному, и первое является закреплением второго, его венцом. Если же «домостроители» не способны возвести фундамент, то не рано ли им возводить купол?

Говоря о семье, хотелось бы закончить вот чем. Церковь в своей литургической традиции совсем не говорит, что семья – это легко. Скорее наоборот. Таинство, в котором Господь благословляет мужчину и женщину, называется «Венчание». Слово «венчание» и «венец» — однокоренные. О каких венцах идет речь? О венцах мученических. Когда священник во время таинства Венчания второй раз обводит молодоженов вокруг аналоя, то возглашает: «Святые мученики!» А в одной из молитв священник, обращаясь к Господу, просит Его сохранить супругов, как «Ноя в Ковчеге,.. как Иону в чреве кита,.. как трех отроков в огне, послав им росу с неба» и т.д. Требования в отношении семейных обязательств (в частности, запрещающие разводиться) Самого Иисуса Христа показались апостолам настолько строгими, что некоторые из них в сердцах воскликнули: «если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться». И тем не менее, христианский опыт свидетельствует, что настоящую радость человеку дает не то, что просто, а то, что сложно! Известный французский католический писатель Франсуа Мориак как то заметил: «Супружеская любовь, которая проходит через тысячу случайностей, самое прекрасное чудо, хотя и самое обыденное». Да, семья – это сложно, да, это путь, состоящий из испытаний и даже соблазнов, но своим венцом этот путь имеет неописуемую благодать. И все мы это знаем, вспоминая еще те, крепкие, настоящие семьи наших предков, которые преодолевали все трудности и препятствия и являли собой образец по-настоящему любящих, счастливых людей.

Вы можете поаплодировать автору (хоть 10 раз)126

кому и когда вверять свое сердце? – совет священника

Приблизительное время чтения: 1 мин.

…Честно говоря, я не видел ни одной семейной пары, где бы супруги спустя какое-то время не пожалели, что они стали семьей. Ни одной такой пары… Что бы мы ни выбрали, мы всегда об этом хоть однажды пожалеем.

Думаю, так происходит оттого, что при выборе мы часто руководствуемся нашими сиюминутными желаниями, страстями. Мы хотим постоянного счастья, вечной влюбленности. И нам нужен рядом человек, который будет вечным источником этого состояния. А так не бывает. Даже самая сильная влюбленность рано или поздно проходит. Для того чтобы она переросла в любовь, нужно прикладывать усилия, работать над собой, менять себя, трудиться ради другого человека. К этой работе мы далеко не всегда оказываемся готовы. Нам хочется, чтобы рядом был человек, который нам был бы во всем удобен: давал нам положительные эмоции и ничего не требовал взамен. Но если не научиться отдавать себя, жертвовать собой (конечно, не перегибая палку, не позволяя человеку рядом с нами становиться тираном), то отношения не смогут стать глубокими и прочными. На самом деле только через преодоление себя лежит путь к счастью, только так мы можем стать лучше. Именно поэтому в христианстве семья понимается как путь к Богу. Ну а источник счастья… он должен быть внутри нас, а не вне.

Зачем мне семья?

Конечно, ошибок на этапах построения отношений бывает очень много. Одна из распространенных связана с тем, что создание семьи очень часто рассматривается как самоцель. Люди стремятся любой ценой заполучить внимание того или иного человека, вступить с ним в брак, иметь его при себе в виде того самого вечного источника счастья. И весь смысл жизни начинает постепенно сводиться к тому, чтобы достичь этой цели. А так быть не должно. Во-первых, нельзя творить себе кумира из потенциальной второй половины, счастья на этом не построить. Во-вторых, так можно впасть в психологическую зависимость от человека, а любая зависимость — это проявление страха.

Страха одиночества, страха перед чем-то новым, страха потерять старое, лишиться комфорта… А где страх — там нет любви. В-третьих, отношения с человеком могут не сложиться, он уйдет — и с чем тогда вы останетесь? У вас просто рухнет целый мир, в создание которого было вложено столько усилий.

Фото: Наталия Федорова

Вообще, все, что мы себе сами придумываем, все, что мы создаем, имеет одно свойство — ограниченность. А ограниченное всегда имеет как период расцвета, так и период затухания, тления, со всеми вытекающими последствиями. Не нужно делать на это ставку. Целью для христианина всегда должен быть Христос. А наша вторая половина — не источник счастья, а лишь средство его достижения. Средство достижения Бога. И этим средством нужно правильно пользоваться.

В семье придется на многое закрывать глаза. Семейное счастье — это когда у тебя избирательный слух, избирательное зрение, короткий язык и постоянная улыбка на лице. И правильное отношение к трудностям. В семейных отношениях вообще нет никакой защиты от несчастья, кроме веры в Бога. Когда ты понимаешь, что проблемы твои не фатальны, что они, как и человек, который рядом, — это лишь средство достижения Христа, то ты не подвластен ранам. Испытаниям подвластен, а ранам — нет. И страху тоже.

Почему ничего не выходит?

В начале отношений мы часто совершаем ошибку, мечтая о том, как прекрасна будет жизнь вместе. В этих мечтах люди могут все уже для себя решить, прописать сценарий, определить роль для второй половины, сделать ей предложение и получить согласие… Иными словами, представлять себя единым целым с человеком, который ничего еще для себя не решил. В результате все эти мечты терпят полный крах. Ведь у другого человека тоже есть свобода выбора, он не обязан играть по вашему сценарию. Поэтому, пока все окончательно не решено, не вверяйте ему или ей свое сердце, не стройте мечты о совместном будущем. Он пока еще не ваш, вы — не его, и вы еще ни о чем не договорились. Влюбленность — это время присмотреться друг к другу, момент выбора, это возможность Бога соединить или не соединить вас вместе. Этот этап проходит, и если вдруг ваши дороги разошлись, пусть они разойдутся безболезненно, без душевных последствий.

По этой же причине Церковь предостерегает от физической близости до брака. Физическая близость — это не этап проверки партнера, а момент абсолютного доверия друг другу, завершающая стадия сближения. Если вы еще не женаты, не соединены Богом, то вы друг другу еще не принадлежите. Возможно, вы вообще решите, что вам не надо быть вместе, и тогда будет вдвойне тяжело расставаться. Зачем усугублять ситуацию?

А расставаться действительно бывает очень непросто, особенно если это решение не обоюдное. За время ухаживания люди присматриваются, видят друг в друге что-то особенное, но потом может наступить разочарование или просто понимание, что это не твой человек. Тогда нужно расходиться. Если же это стало понятно только одному из двоих, а другой или другая хочет сохранить отношения, то ему или ей придется с пониманием отнестись к такому решению и отпустить человека.

Иногда причиной непонимания и разрыва отношений становится непомерное вмешательство одного человека в жизнь другого, избыток контроля. Когда один фактически подминает другого под себя, лезет в то пространство, куда его еще не приглашали. Такой подход, насколько я вижу, бывает равно свойственен и женщинам, и мужчинам. На мой взгляд, это картинка из журнала про собачек и хомячков. Такой «заботливой» половине на самом деле не нужен рядом живой человек. Нужна собачка, которая преданно будет смотреть в глаза, исполнять любые команды хозяина и не вызывать неудобств и дискомфорта. Но то, что хорошо для животных, бывает очень пагубно для людей. Человеку, который вынужден принимать на себя такой огонь вмешательства, просто не оставляют воздуха, не оставляют свободы выбора. Естественно, он уходит.

Кого выбрать?

Очень важно понимать, кого и как мы выбираем в качестве потенциальной второй половины. Не буду оригинальничать, скажу, что для мужчины идеально, чтобы женщина чем-то напоминала ему маму. Но не «мамочку», которой можно будет плакать в жилетку и которая будет вытирать сопли, а ту, которая будет мудрой и заботливой, которая будет создавать в доме атмосферу, наполнять жизнь любовью… При этом, конечно, вкусно готовить, все понимать, быть готовой на компромисс — но это дома. А во внешней жизни она будет красивой, остроумной, привлекающей внимание других мужчин… Такой, которую придется ревновать и всегда добиваться. И еще такой, которая всегда будет стимулировать к росту. Вспомните, именно мамы учили нас, как держать вилку и ложку, сажали нас делать уроки, заставляли мыть посуду и так далее. Мамы задавали нам в детстве планку, а мы к ней тянулись.

Женщина должна быть заботливой. Но важно помнить, что забота должна быть деликатной. Не надо перекармливать пирожками, как в прямом смысле, так и в переносном. Например, если мужчина занят работой и не звонит, не устраивайте истерику, не теребите его вопросами: где ты, почему не пишешь, может, ты меня не любишь? Не загоняйте человека под колпак. Он должен просто чувствовать себя счастливым рядом с вами.

А женщины, в свою очередь, скорее доверят свое сердце тому, кто будет похож на отца: самому сильному, смелому, тому, кто способен принимать решения и нести ответственность за семью. Папа в семье — это еще и человек, который может творить удивительные вещи: вкручивать лампочки, забивать гвозди, плавать брасcом и так далее. Который все на свете знает и который при этом будет любить и баловать своих детей. Естественно, женщина ищет такого. Никому же не нужен в доме мужчина-тряпка. Хотя он, конечно, и рискует стать таким, если женщина будет ему «мамочкой».

Так вот, чтобы найти таких людей, такую жену и такого мужа, нужно во время ухаживания предаваться не только эмоциям, но и включать голову. Вместо того чтобы плыть за мечтами, обращайте внимание на реальность: подходите ли вы друг другу, можете ли вы вместе не только часами говорить, но и просто молчать, хорошо ли вам от этого? Если что-то не сходится, то не вверяйте свое сердце…

Как не остыть в отношениях?

Есть много примеров и того, как люди в отношениях утрачивают друг к другу интерес, остывают. Как здесь быть? Рецепт, мне кажется, простой и в то же время сложный. У каждого участника отношений есть свои тайники души, и открывать их нужно хоть и постепенно, но постоянно. Показывайте красоту свою — но не всю сразу. Сначала первый, потом второй, третий план глубины… Тогда человек рядом с вами будет готов к новым открытиям и, кроме того, поймет, что вы неисчерпаемы. Даже если в какой-то момент вы уже исчерпались, он этого уже не заметит, наоборот — поможет вам что-то в себе открыть. Но при этом, если у кого-то из пары есть свои принципы — например, вы против того, чтобы родители вмешивались в вашу семейную жизнь, — лучше озвучивать это именно в период ухаживания, чтобы потом не было недопонимания. Все, что вы не озвучили до свадьбы, для другого человека просто не существует. Он будет потом справедливо удивлен и обескуражен: готовился к одному, а на поверку выходит другое. Есть вещи, о которых надо договариваться на берегу. А все, что после свадьбы, вырабатывать вместе. Иначе лучше не ввязываться в семейную жизнь, потому что получится авантюра.

Как быть верующему?

Точно так же надо поступать и с религиозными взглядами. Если вы христианин или христианка, говорите об этом открыто и без стеснения: по-настоящему любящий человек примет это и отнесется с уважением, даже не разделяя ваших позиций. Если вам друг с другом хорошо, если есть взаимопонимание и уважение, то все может получиться. Христианство ведь — это не свод запретов «туда не ходи, того не делай», христианство — это религия любви. Сколько есть примеров семей, где один из супругов, чаще всего женщина, верит, другой — нет, но через верующего в нем что-то начинает меняться… Даже во времена апостола Павла такое встречалось, что уж о нас говорить. И Павел, между прочим, дает этому комментарий: откуда ты, верующая жена, знаешь, не освящается ли твой неверующий муж твоей верой?

Конечно, было бы идеально, если бы жених и невеста были равно глубоко верующими людьми. Но идеальные ситуации встречаются редко, и там тоже есть свои искушения. А чаще всего один человек в паре тащит другого наверх. Как правило, это очень тяжело. Легче вместе скатиться вниз, что порой и происходит. Но сердцу ведь не прикажешь. Поэтому, если Господь соединил, нужно тащить. Главное — опять же помнить, что создание семьи — это не способ достижения личного комфорта, а возможность дорасти до Христа. А человек, находящийся в азарте, как бы ему поскорее встретить девушку-христианку и жениться, отметающий при этом все другие варианты, — он редко найдет счастье…

Почему важна жертвенность?

При выборе второй половины нужно обязательно обращать внимание на желание человека жертвовать собой. Жертвенность бывает двух видов: направленная на себя и направленная на других. В первом случае человек вроде бы что-то и делает для вас, но не более того, что приятно лично ему. Это называется самолюбием. А жертвенность, направленная на других и конкретно на вас, называется любовью. Готов ли человек поступиться какой-то частью своего комфорта, времени, материальных средств, отказаться от привычных занятий, чтобы лишний час побыть рядом с вами, оказать вам помощь? Что для него важнее — вы или его привычки? Наблюдайте это и делайте выводы. Помните евангельскую мысль: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. То есть ради сокровища человек готов на все. Если вы для него — сокровище, он ни на что не поскупится. Как в притче о жемчужине: человек видит большую, красивую жемчужину, а у него уже целая коллекция других, но он берет все свои маленькие и продает, чтобы купить эту, одну-единственную. Если так, то он способен на жертвенность. Это, разумеется, не значит, что вы должны качать права и устраивать проверки: ты такой-сякой, согласен ли ты ради меня прыгнуть из окна или как минимум поменять работу, потому что та, которая сейчас, отнимает много времени? Речь не об этом. Просто держите глаза открытыми, помните о жемчужинах и не обольщайтесь раньше времени.

Как же найти любовь?

Есть два варианта: лежать на печи и ждать — и находиться в активном поиске. В первом случае, если вам это действительно необходимо, вас и на печи отыщут. Но тогда нужно лежать на печи и не думать о том, как бы создать семью, нужно заниматься другими делами. И не обвинять потом Бога и всех вокруг, если ничего не произошло. Другая, активная позиция — когда вы ищете, встречаете разных людей и спрашиваете благословения у Бога: тот ли это человек? И просите: если тот, то, Господи, дай мне знак. Не надо бояться такого общения с Богом. Он — любящий Отец, Который всегда поможет сделать правильный выбор. Возможно, этот выбор не будет соответствовать всем тем параметрам, которые вы себе представляли, но он всегда будет верным. Параметры правильности ведь выражаются не в красоте, не в денежном эквиваленте, не в ученых степенях и прочем. Они выражаются в том, чтобы мы были счастливы. А если мы будем счастливы, то какая разница как?

Фотография на заставке: Sean McGrath/Flickr/CC BY 2.0

Читайте также:

· Что такое христианская любовь в браке? 
· Что не так в добрачных связях?
· Одиночество вдвоем: куда уходит любовь?

 

Любовь и вечность

Яков Кротов: В московской студии Радио Свобода — две представительницы прекрасной половины человечества и римо-католички – Евангелина Корсакова и Инна Карезина. И по скайпу из города Одессы — Борис Херсонский, богослов, психолог, поэт, человек с чувством юмора.

Но прежде всего я хотел бы дать слово еще одной христианской конфессии в лице пастора Андрея Петрова. Итак, любовь вообще, любовь нормальная, секулярная, обычная, любовь и религия, любовь и Бог…

«Любовь» – это очень сложное понятие, оно вмещает в себя много составляющих

Андрей Петров: Само слово «любовь» – это очень сложное понятие, оно вмещает в себя много составляющих. Любовь начинается с простых, даже интимных отношений в браке, где явно присутствует плотская или телесная составляющая, и заканчивается трансцендентностью или запредельностью понимания этого слова, потому что Бог есть любовь.

О какой любви мы здесь говорим? Если в целом про это понятие, то оно неизмеримо, так же, как и Бог, и оно измеримо, начиная с самых простых, бытовых вещей. Мне кажется, что мир поделился на разное восприятие этого слова. Одни люди, которым не хочется высоко забираться, говорят: ну, что тут думать, вот это любовь, — и этот примитивизм иногда приводит их к браку по расчету. Но мы все-таки люди, и у нас есть вечная душа и любовь как вечное понятие. И вот эта причастность к вечному Богу, к вечной любви дает нам целостность личности, и мы себя чувствуем, как творения Божии, вечными.

В греческом есть как минимум три понятия «любить». Любить на низком, материальном уровне — это «эрос» (отсюда слово «эротика» и все остальное). Дальше – «сторгио», или «филио», — это душевная любовь, крепкая взаимосвязь, когда люди даже уже готовы на какие-то жертвы ради близкого. Это материнская любовь, преданность, дружба, верность. И есть наивысшее понятие, о котором, мне кажется, мы сейчас и говорим, — это уже «агапэ». Это жертвенная любовь, когда человек совсем не совершенен, и мне ничего у него не взять, я отдаю ему то, чего у меня много от Бога.

Когда меняется вот этот вектор – брать или отдавать, вот это и есть наивысшая точка любви. И она заложена Богом в каждом из нас: все-таки мы созданы по Его образу и подобию. Если здесь упомянуть слово «антропоморфизм», то есть некое уподобление человеку Бога, то это опять упрощение, где на нашем, человеческом уровне мы все-таки можем хоть как-то понять Бога. И этим занимается Христос, когда отвечает фарисеям. Он говорит: «Если вы, будучи злы, можете благие даяния детям вашим делать»… То есть, несмотря на то, что у них там злость, ненависть, зависть и все остальное, тем не менее, за своего ребенка они давали добро.

Добро с заглавной буквы есть в каждом человеке

Вот это Добро с заглавной буквы есть в каждом человеке, это заложено в каждого человека. Евангелие от Иоанна говорит нам об этом, первое послание Иоанна говорит, что Бог просвещает всякого человека, приходящего в мир, он дает вот эту искру или потенциал, как сейчас говорят, возможности. Можно его не реализовать, можно его совсем заглушить, можно вести примитивную жизнь животного, с инстинктами, а можно его развивать. И у нас есть перспектива развития, и она вечная.

Андрей Петров

Яков Кротов: Борис Григорьевич, я бы спросил вас даже не как верующего, а как психолога. Вот это различение, мне кажется, стандартно для всех христианских конфессий. В Евангелии три греческих слова. А в психологической практике вы когда-нибудь ориентировались на такую классификацию?

В русском языке «любить салат», «любить женщину» и «любить Бога» – это всего лишь одно слово

Борис Херсонский: В психологической практике я ориентируюсь просто на единственное слово в русском языке. Но когда я говорю о влиянии языка на мышление, я всегда упоминаю о том, что в русском языке «любить салат», «любить женщину» и «любить Бога» – это всего лишь одно слово, и тут ничего не поделаешь. В украинском языке есть два слова – «любиты» и «кохаты», они имеют чуть-чуть различное значение. «Кохаты» – это, скорее, нечто плотское, а «любиты» – это уже более общее понятие.

Я думаю, что психологи, когда говорят о любви, имеют в виду именно эрос, именно первый уровень, и как-то даже морщатся, когда им говорят слово «агапэ», и это очень плохо. А вот Эрих Фромм, который написал книгу «Искусство любить», различает различные виды любви, в том числе и любовь жертвенную. Кстати, я читал, что слово «агапэ» имеет не только жертвенный оттенок, но и значение некой непререкаемой доброжелательности по отношению к человеку. Каким бы он ни был, в момент, когда он приходит к нам, мы должны встретить его вот именно с этой непререкаемой доброжелательностью.

Яков Кротов: Маленькая справка из приватной жизни. Оец Андрей Петров – редкий случай, когда протестантский пастор не женат, причем это сознательный боговдохновленный выбор. Борис Григорьевич — человек женатый. А вот из присутствующих в студии один человек замужний, а второй — не очень. На ваш взгляд, это имеет какое-то значение?

Евангелина Корсакова: Мне кажется, это не очень имеет значение. Ведь мы говорим не только о любви между мужчиной и женщиной.

Яков Кротов: Но началось-то с чего? С эроса.

Любовь без физики невозможна

Евангелина Корсакова: Любовь без физики невозможна. Я имею в виду даже вот такую физику, которая происходит с самим человеком в момент, когда он просто вспоминает о том, кого он любит. Он невольно улыбается, и возникает та самая физика. Поэтому мне кажется, что если пара официально закреплена тетей в ЗАГСе…

Яков Кротов: А я ничего не говорил про ЗАГС. С точки зрения Римо-Католической церкви и Православной церкви, гражданский брак – это грех и больше ничего.

Инна Карезина: С точки зрения Римо-Католической церкви, конечно, существует такое понятие, как призвание, и состоит человек в браке или не в браке – это вопрос его призвания. Это тот путь, который он избрал, для того чтобы наилучшим образом служить Богу.

В православии не существует так называемого третьего пути, то есть пути целибата, безбрачия. В православной общине все-таки считается, что надо определиться – либо ты избираешь себе путь брака, либо идешь в монахи или в монахини.

Яков Кротов: Это духовенство, а мирянин – тут нет вопросов.

Евангелина Корсакова: Вот мне как мирянке в бытность мою православной объясняли, что быть не там и не там – это неприлично. Это мне объяснял священник: вот тебе год, и ты должна определиться.

Яков Кротов: Ну, это глюк отдельно взятого православного священника. В реальном православии третий путь – путь целомудренной жизни, безбрачие – тут нет вопросов. Но мало кто по нему идет. У нас и в браке-то с целомудрием не очень хорошо…

Евангелина Корсакова: Мне кажется, для тех, кто по нему идет, это вынужденный путь. Очень мало людей, которые выбирают его осознанно.

У нас и в браке-то с целомудрием не очень хорошо

Яков Кротов: Такая постановка вопроса отождествляет любовь с браком, с детьми и так далее, и мне это не нравится.

Инна Карезина: А почему вам это не нравится? Недавний папский документ «Аморис Летиция» как раз, не отрицая плотской любви, любви между супругами, очень хорошо объясняет любовь в семье как любовь плодоносящую. И плодоношение — это действительно одно из основополагающих, первичных свойств любви. Почему Бог вообще создал мир? Как мы знаем, Он не нуждался в этом мире. В вавилонской и во многих других мифологиях боги создают людей, для того чтобы они совершали жертвоприношения, то есть служили рабами для Богов, но в христианской священной истории Бог создает мир именно потому, что из Него изливается любовь. Он в нем никоим образом не нуждается, но не может не творить, потому что любовь избыточествует, и она изливается в плодоношение.

Яков Кротов: Но что такое плоды любви? Растет молодой человек, и над ним довлеет эта догма патриархального общества, которая просто как грязный отпечаток на Священном Писании, где быть бездетным означает быть проклятым, неполноценным, быть холостяком – это неправильно, хороший человек должен быть в семье. И, собственно, все взрывы и откровения связаны с разрушением этой позиции: не обязательно иметь детей, в конце концов! Я бы сказал в этом смысле, что и в брак вступать не обязательно.

Борис Херсонский: Целибат существует и в православном духовенстве. Допустим, если у священника умерла жена, в дальнейшем он не может быть второбрачным, но может не принимать монашество. Кроме того, если на момент принятия сана священник не был женат, он уже не имеет права жениться, но может не принимать монашество.

Борис Херсонский

И что здесь еще интереснее: практически во всех православных церквях, исключая Русскую и Украинскую, насколько я понимаю, епископ не может быть монахом, но и не может быть женатым. Даже есть такой канон Вселенского собора, о котором у нас забыли. И здесь важный момент – считается, что епископ как администратор не может нести на себе бремя монашеской жизни. В конце концов, «монах» – от слова «монос», «один».

Ну, а по поводу того, обязательно ли обычному человеку жениться или можно не жениться, хранить чистоту или жениться и хранить чистоту в браке, что изредка, но все-таки бывает (мне известны такие случаи), есть еще один момент. Вот мы говорим – «хранить чистоту», и это означает, что мы все-таки, сами того не желая, называем интимные отношения нечистыми.

Хранить чистоту – означает любить жену и не гулять на сторону

Яков Кротов: Но я совершенно не имел в виду – хранить половое воздержание. Хранить чистоту – означает любить жену и не гулять на сторону.

Евангелина Корсакова: Идеальная формулировка!

Инна Карезина: Тогда это очень хорошо, потому что, к сожалению, Церковь далеко не всегда думала таким образом, и даже до сих пор не все церковные люди так думают. Есть супружеские пары, и есть пастыри, которые наставляют таким образом, что хранить чистоту – это значит не иметь половых отношений между законными супругами в венчанном браке. К сожалению, это есть. Но вот как раз в ХХ веке Второму ватиканскому собору пришлось отдельно провозглашать, что супружеские отношения не являются грязными и никак не оскверняют супругов.

Яков Кротов: Опыт любви, мне кажется, начинается в пубертате, в 13-14 лет…

Инна Карезина: А мне кажется, он воспитывается изначально!

Евангелина Корсакова: Да, с младенчества. Любовь к матери – первый опыт любви!

Яков Кротов: Но это опыт принятия любви, опыт односторонней любви.

Евангелина Корсакова: Ну, почему же, ребенок в этом возрасте учится и принимать, и отдавать. Ребенок, который не заласкан в детстве, потом ищет в первую очередь одобрения и восхищения в свой адрес и немножко не понимает, где он (особенно часто это происходит с девочками): если есть внимание, то я хорошая. Вот эта связка очень узкая, и это родом из детства. Любовь – это такие вот полочки, и в голове их должно быть много, они закладываются с рождения и в школе, и потом это делает социум.

Инна Карезина: Даже первый опыт любви к противоположному полу, по-моему, происходит в детском саду или в песочнице.

Любовь к матери – первый опыт любви!

Евангелина Корсакова: У меня вот ребенок сейчас всем сердцем и душой любит принца Алладина, и недавно она любила турецкого аниматора, говорила: «Я люблю его. Посмотри, мама, какой он красивый! Он прямо солнечный!» И я понимаю, что, наверное, это хорошо, это какое-то светлое чувство.

Яков Кротов: Но я все-таки настаиваю на том, что опыт 13-летия… Не случайно в Библии это критический возраст, когда человек сам начинает отвечать за свои грехи, и опыт любви в 13 и далее лет… Я бы сказал, что тут первое свойство любви – это то, что она неподконтрольна тебе.

Евангелина Корсакова: Но это же надо еще осознать. Мне кажется, и многие взрослые люди не могут описать эти маркеры: что с ними происходит, когда они влюбляются. Иногда им кажется, что они любили, а потом они влюбляются действительно по-настоящему, испытывают какое-то сильное чувство, и говорят: а, до этого была не любовь… Это может быть и в 45 лет, не обязательно в 13.

Есть вещи неподконтрольные, и любовь относится к их числу

Яков Кротов: Может быть и позже. Но вот эта неподконтрольность любви – это ведь какой-то существенный признак? Мне кажется, для верующего человека очень важно, чтобы мир эмоций был упорядочен, и в этом смысле каждый христианин – аскет. Но есть вещи неподконтрольные, и любовь относится к их числу. Или это можно контролировать?

Борис Херсонский: Контролировать, в принципе, можно все, иногда самыми жестокими способами. Мы же помним, как конкретно трактовали так называемые скопцы место из Писания, где сказано, что есть такие, кто от рождения таковы, а есть такие, которые сами сделали себя скопцами ради царствия небесного. Это калечащая форма контроля.

Но я должен сказать, что обычно подростковая любовь бывает расщеплена. То есть это и потребность в такой возвышенной, рыцарской любви к даме, о которой даже подумать страшно, что она окажется с тобой в постели, и любовь к женщине, которая будет удовлетворять все сексуальные фантазии подростка.

Я думаю, что все-таки именно такая земная любовь во многом имеет физиологический характер, то есть это некая заповедь Божия… В конце концов, что первое говорит Бог супружеской паре? Он говорит: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». И, видимо, такого рода заповеди в виде инстинктов таковы, что бороться с ними почти невозможно.

И вот, хотя влечение – это не всегда благодать, но это тоже нечто такое, чему иногда нельзя сопротивляться. Можно мучиться, можно бесконечно каяться. Например, Мартин Лютер каялся по несколько раз в день непонятно почему, он все время ощущал себя нечистым, пока не понял, что что-то в этом не то. И любовь как таковая не может быть единой, если это не любовь религиозная, любовь во Христе Иисусе.

Земная любовь во многом имеет физиологический характер, это некая заповедь Божия

А о том, что люди творят на земле, в браке или вне брака, в эротических отношения, узаконенных и не узаконенных, конечно, всюду, вне зависимости от выбора объекта, можно сказать очень много. И не случайно, мне кажется, Церковь всегда так внимательно относилась к этой стороне человеческой жизни, ведь количество проблем, которые из нее произрастают, воистину огромно.

Яков Кротов: А антропоморфизм, уподобление Бога человеку, перенос на Бога человеческих свойств: когда мы говорим, что Бог любит, это разве не антропоморфизм?

Инна Карезина: Мне кажется, здесь наоборот: когда мы говорим, что мы любим, это богоподобие. Мы созданы по образу и подобию Божию, и одна из черт образа и подобия Божия – это причастность вот к этой любви. И в таком случае каждый человек, испытывающий любовь, сопричастен божественному. Изначально все-таки Бог – это любовь, изначально Божья любовь стала плодоносной. В самом деле, первое, что сказал Бог супружеской паре, это «плодитесь и размножайтесь», — и здесь же опять подчеркивается плодоносность любви, этот ее аспект.

Инна Карезина

Яков Кротов: Я читал книги великих мистиков: Хуан де ла Крус и многие другие говорят о любви к Богу как о чем-то непреодолимом. Но то же самое скажет и сексуальный маньяк на суде: «это сильнее меня». В отличие, кстати, от гормонов, которые побурлят и уходят…

Евангелина Корсакова: Но любовь ли это?

Инна Карезина: Наверное, граница проходит как раз по созидательности и разрушительности. Насколько созидательна любовь мистика, настолько разрушительна любовь маньяка, которая приносит вред другим людям. И, кстати говоря, обратим внимание, что в корпусе Танаха, Ветхого Завета… В отличие от рассказов из античной мифологии, где в результате изнасилования часто могут рождаться дети, в Танахе насилие всегда непродуктивно.

Яков Кротов: И все-таки, Борис Григорьевич, каковы критерии любви – она продуктивна, саморазрушительна или как?

Мы в каком-то смысле хозяева своего влечения, но и влечение является нашим хозяином

Борис Херсонский: Мне кажется, здесь все связано с недостаточностью языка. Например, когда упомянутый вами маньяк говорит: «Это выше меня», он может также сказать: «Я люблю расчленять тела, люблю убивать, и в момент, когда льется кровь, я испытываю высшее блаженство, и я не могу это преодолеть». Но это только показывает, что влечение очень легко может быть искажено. Мы в каком-то смысле хозяева своего влечения, но и влечение является нашим хозяином.

По-моему, Григорий Нисский сказал: «Приручи своих зверей». В конце концов, «плодитесь и размножайтесь» – это то, что говорит Бог и животным, и человеку. В этом смысле это вполне дарвинистическая часть Книги Бытия. Богослов говорит не «уничтожь этих зверей», а «приручи» – не дай им покорить тебя, пусть они тебя слушаются. Вот эта идея подчинения инстинктов разуму прошла через всю историю человечества. Кстати, в буддизме все-таки уничтожение желаний, а не их приручение. Если же взять даже вполне атеистический психоанализ, то в нем идея, что инстинкты, особенно разрушительные, должны быть подчинены сознанию, является одной из главных: где было Оно, должно стать Я.

Яков Кротов: Борис Григорьевич, а у вас есть дети?

Борис Херсонский: Да.

Родитель должен когда-нибудь сказать своему ребенку: «Ты не мой, ты Божий»

Яков Кротов: Дети вырастают, исчезают, уезжают, они самостоятельные люди. И я думаю, что родитель должен когда-нибудь сказать своему ребенку: «Ты не мой, ты Божий» – любить, но на каком-то уже другом уровне.

Борис Херсонский: Детей, может быть, даже не подобает держать все время при себе и рассматривать как продолжение себя, что очень часто бывает… Замечательный лозунг: «не мы, так наши дети»… То есть, если мама хотела учиться музыке, но не могла по каким-то обстоятельствам, то она обязательно посадит ребенка за фортепиано, и ему будут выламывать пальцы, а он не будет этого хотеть, но мать считает, что ребенок – это тоже она.

Конечно, в какой-то момент ребенка нужно отпустить, зная, что в любой момент он может вернуться, и притча о блудном сыне в каком-то смысле именно об этом. Ведь отец мог очень просто удержать сына, древнееврейский отец обладал неограниченной властью над сыном, он мог даже убить непослушного сына, и никто ему слова не сказал бы. Но отец в притче отпускает сына, зная, наверное, что его ждет, зная, что сын вернется (а может быть, и не зная, иначе он не ждал бы его все время у порога). То есть связь между детьми и родителями остается очень важной, она закреплена в заповеди почитания.

В то же время, есть и другая фраза: «Ибо оставит человек отца и мать свою, и прилепится к жене своей». То есть невозможно быть одновременно полностью сыном или дочерью родителей и мужем или женой. И сколько семейных конфликтов возникает именно из-за непонимания того, что связь родителей и детей должна слабеть и меняться! Компонент власти должен исчезать, а вот компонент любви все-таки остается.

Невозможно быть одновременно полностью сыном или дочерью родителей и мужем или женой

Я сейчас вдруг вспомнил фильм «Скрипач на крыше». Очередная дочка Тевье приводит своего избранника, атеиста и революционера, и говорит: «Мы решили пожениться, благослови нас, папа». А папа говорит: «Я не разрешаю». – «Отец, мы не просим твоего разрешения, мы просим твоего благословения». То есть папа может не разрешать, но не благословить он, пожалуй, не может.

Яков Кротов: Напомню, что в традициях, связанных с Библией, благословение – это, прежде всего, наделение силой.

А власть присутствует в отношениях 17-летних подростков, юноши и девушки? Любовь и власть изначально переплетены?

Евангелина Корсакова: Мне кажется, чем моложе человек, чем он меньше знаком с этим чувством, тем больше он поддается всевозможным соблазнам, таким как ревность или эгостичное обладание. А потом, когда ты уже в глубине себя понимаешь, что это за чувство (может быть, ты сам вырос, может быть, границы твоего восприятия окружающего мира расширились), ревность уходит на второй план.

Инна Карезина: Скорее всего, проблема власти в любви – это проблема любви родительской. Здесь возникает гораздо более сильное искушение. Отпустить ребенка, ослабить свою власть – это иногда страшно, это иногда обрастает объяснениями об ответственности. И, кстати, в «Аморис Летиция» описывается этот момент, отпускание детей, который надо не пропустить, и он должен пройти безболезненно.

И если все это соотносить с евангельским рассказом, то для нас ведь, наверное, здесь ключевой момент (может быть, неожиданный) — это отпускание Христом Иуды. «Что делаешь, делай быстрее», — говорит Он, зная, что тот идет его предавать. Христос не хочет умирать, для Христа смерть – пугающая перспектива, и чтобы от нее избавиться, он молится до кровавого пота в Гефсимании, но, тем не менее, он даже в этой страшной ситуации отпускает, не допуская попирания свободы собственного творения.

Почему для Христа так важна эта свобода, что он готов сам умереть, лишь бы не наступить на свободу другого? Все дело опять-таки в любви. Ведь там, где мы уступаем в искушении перед властью и проявляем власть, или там, где мы можем наворожить себе («лоскуток от своего подола привяжи к его подошве, и он будет везде за тобой следовать»), это не будет любовь – такая любовь-власть или любовь наколдованная.

Богу нужна любовь, и Он готов умереть

Бог мог создать человека автоматически любящим его, Бога? Мог, потому что Он всемогущ. Но не хотел, потому что Ему нужна именно любовь, а любое автоматическое создание любящего Его творения – это уже не любовь, а проявление власти, всемогущества. Богу нужна любовь, и Он готов умереть.

Яков Кротов: Обычно спрашивают, почему Иисус выбрал Иуду, зная, что тот Его предаст, но этот вопрос мне кажется мелким. А почему Он, любя Иуду, не попытался удержать его от самоубийства?

Инна Карезина: Потому что Он уважал его свободу.

Яков Кротов: То есть на «телефон доверия» Спасителя сажать нельзя.

Борис Херсонский: «Телефон доверия» есть какое-то земное воплощение обращения к Богу, хотя и очень вульгаризованное и сниженное. Когда мы прибегаем в молитве к Богу, к святым или к Богородице и просим просветить, просим совета, просим спасения от каких-то проблем, это приблизительно то же, для чего звонят на «телефон доверия», ожидая утешения и совета. Но это уже совсем другой уровень — горизонтальный. Это попытка моделировать вертикаль здесь, на земле. И человек, сидящий на телефоне, может насоветовать такое…

«Телефон доверия» есть какое-то земное воплощение обращения к Богу

Теперь о проблеме Иуды. Мне кажется, что Иуда был избран для этой необходимой для спасения человечества роли. Если бы Христос не был предан на распятие, не умер бы и не воскрес, то где же христианство? И эта тема постоянно возникает в литературе, околобиблейской и даже противоречащей Библии. Традиционный ответ: да, Иуда был избран, но был избран в силу своей личной греховности. То есть роль Иуды была предопределена, но кто сыграет эту роль, зависело от свободы воли.

Инна Карезина: Мне кажется, смерть Христа не была необходимой. Почему умер Христос? Я отвергаю идею жертвоприношения отцу, потому что Бог есть любовь, и принимать такую жертву… Это в истории человечества были человеческие жертвоприношения, а Бог, я думаю, мог бы обойтись без жертвы. Сам этот земной путь Христа – это путь того, что человечество оказалось не готово к богообщению. И Христос умер не потому, что Бог так хотел, а потому, что люди вытеснили Его из этого мира своей нелюбовью. Если бы человечество оказалось на большей высоте, если бы Богу не пришлось умирать, чтобы его спасти, может быть, и нам было бы легче спасаться. Если бы человечество не убило Бога, то и ищущие спасения не должны были бы проходить крестным путем.

Яков Кротов: Мне кажется, что в отношении Иуды постановка вопроса Борхесом и Андреевым не совсем корректна, потому что Спасителя все равно арестовали бы. Кто бывал в Иерусалиме, знает – городок крохотный, там жили 20-30 тысяч человек, и в этих условиях арестовать не было проблемой. Иуда тут лишний элемент.

Инна Карезина: То есть он не был избран, но вызвался по собственной инициативе.

Яков Кротов: В любви есть элемент, мягко говоря, не вечности. Почему существует заповедь «не прелюбодействуй»? Потому что любовь нависает над тобой и неконтролируемо тебя охватывает, а потом — фух — и ты уже не любишь. Бывало такое?

Евангелина Корсакова: Бывало, конечно. Но человек же не вечен, и любовь не вечна.

Христос умер потому, что люди вытеснили Его из этого мира своей нелюбовью

Инна Карезина: Мне кажется, любовь-то как раз вечна, это человек не вечен.

Яков Кротов: Как человек не вечен? А воскресение?

Евангелина Корсакова: Вот человек живет, любит какого-то человека, а тот человек умирает и уносит с собой эту любовь. Правильно?

Евангелина Корсакова

Яков Кротов: У нас, у православных — нет. Вот умерла у священника жена… Священник – символ идеального христианина, и ему нельзя второй раз жениться.

Евангелина Корсакова: Но его жена, которая умерла, вряд ли испытывает чувства. Она же умерла…

Яков Кротов: Да, но она вошла в вечную жизнь.

Евангелина Корсакова: Но это же совершенно другое качество, и, мне кажется, здесь мы как раз можем сказать, что одного слова «любовь» мало для разъяснения всех этих понятий.

Инна Карезина: А мне кажется, что конечность, граница смерти, которая предполагает конец любви, — здесь есть какая-то дисгармония между православными и католическими представлениями. У католиков формула заключения брака заканчивается: «Пока смерть не разлучит вас». У католиков смерть разлучает, и для меня это проблема, которую я никак не могу решить: мне-то кажется, что граница смерти не может быть границей для любви, ведь любовь божественна, а Бог победил смерть.

В православной традиции священник не может жениться, но другие-то овдовевшие люди могут. Возможен и второй брак, и третий, но при этом смерть в православных представлениях не разлучает. Даже на Страшном Суде есть такие представления (может быть, это представления народного благочестия), что жены будут стоять за спинами мужей. Значит, у кого-то сзади будут стоять три жены…

Яков Кротов: Возвращаясь к словам «власть» и «контроль»… Ведь есть заповедь о любви: люби Бога и люби ближнего. И мы все восторгаемся – заповедь о любви! Но как можно приказывать любить?

Мы не обязаны любить человека эротически, но мы обязаны отнестись к нему непререкаемо доброжелательно

Борис Херсонский: Мы возвращаемся к слову «агапэ». Мы не обязаны любить человека эротически, мы не обязаны любить его на душевном уровне, но мы обязаны отнестись к человеку непререкаемо доброжелательно. То есть в любой момент, когда человек этого захочет, мы должны встретить его этой агапической любовью, которая не вполне то, что мы называем любовью в быту.

Я бы еще вот что сказал о власти и любви. Сейчас модно – все идут венчаться. И я хорошо знаю, что парень не знает церковнославянского языка… Люди идут венчаться второй раз, не оформляя церковного развода (ну, так устроено сегодняшнее благочестие), но все знают одно: когда нужно ступить на рушничок, кто первый ступит, тот будет главой семьи, и все стараются ступить первыми. То есть все-таки идея власти, идея главенства в семье, к сожалению, присутствует, хотя в любви ее быть не должно. В данном случае, мне кажется, это именно бедность великого и могучего русского языка в сравнении с греческим. Я не помню, какое слово использует Христос в греческом подлиннике, когда спрашивает Петра: «Любишь ли ты меня?» Не «агапэ» ли?

Яков Кротов: Я точно помню, что там два разных термина. Вопрос задается трижды, и на третий раз Спаситель употребляет более сильное слово, чем в первые два раза. Но мы действительно разделяем – вот любовь и секс, а любовь без секса – уже агапэ? Секса с Богом быть не может, но любить Бога – означает уважать Бога? А Он в ответ будет нас уважать? Может, я тогда лучше уйду из Церкви, потому что это как-то совсем бесчеловечно…

Евангелина Корсакова: Вам не нравится слово «уважение»?

Яков Кротов: Нравится, но я хочу, чтобы меня уважал полицейский, а если меня будет уважать внучка, я повешусь.

Инна Карезина: Мне кажется, нам пора произнести, наконец, имя Владимира Сергеевича Соловьева. Для него образ любви – это образ отказа от эгоизма. Интересно даже, как в заповеди ставят вопрос: возлюби Бога своего и возлюби ближнего, как самого себя. О том, чтобы возлюбить самого себя, вопрос не стоит, потому что это как раз врожденное человеческое качество, изначально мы все любим себя, этому нам не надо учиться. И любовь при всей ее неконтролируемости с Божьей помощью может и должна быть подвержена некоему волевому воздействию с той точки зрения, чтобы отступить из центра мира, в котором мы изначально стоим, и поместить туда другого человека и/или Бога.

Я хочу, чтобы меня уважал полицейский, а если меня будет уважать внучка, я повешусь

Яков Кротов: Борис Григорьевич, все-таки уважать Бога или всем сердцем и душой Его любить?

Борис Херсонский: Тут есть более сильные слова: «Выслушаем сущность всего. Бойся Бога, следуй уставам Его, ибо в этом весь человек». И еще раз повторяется для верности: «Бойся Бога». Страх Божий – это ведь тоже нечто такое, что вмещает в себя не только любовь, но и, как в Книге Иова, осознание этой безмерной дистанции. Как в знаменитой державинской оде: «В безмерной разности теряться и благодарны слезы лить». Вот именно теряясь, теряя себя в этой безмерной разности, мы, наверное, и любим того, ради кого теряем себя.

Любовью нельзя оправдать беззаконие

«О любви немало песен сложено»… А также немало сложено стихов и романов, написано научных и популярных статей. А она все равно остается загадочной и таинственной гостьей…

Почему приходит в наше сердце любовь? Почему вдруг умирает? Можно ли оправдать любовью грех? Нужно ли без любви вступать в брак с хорошим человеком? Эти и множество других вопросов задают себе люди с самыми разными судьбами… А мы беседуем о любви с протоиереем Максимом Первозванским, клириком храма во имя Сорока севастийских мучеников (Москва), главным редактором православного журнала для молодых людей «Наследник», духовником движения «Молодая Русь», отцом девятерых детей.

— Отец Максим, мне вспоминаются слова одного поэта: «Любовь… Как жаждет обрести живущий каждый это чувство». Откуда в нас жажда любви?

— Знаете, чем я старше становлюсь, тем прагматичнее делаюсь. Не утверждаю, что человек произошел от обезьяны, но вслед за святителем Василием Великим считаю, что человек — это обезьяна, которая получила повеление стать богом. Поэтому первоначальная влюбленность вполне выводится из животной составляющей человеческого естества, из естественной и инстинктивной тяги к противоположному полу.

— Но почему мы так стремимся любить и не менее (а то и более) быть любимыми? И не только конкретным представителем противоположного пола, но и просто ближними, окружающими нас людьми.

— Человек в принципе требует признания, принятия. Это такой вот базовый эгоизм. Но когда мы говорим о христианской любви, то тут речь идет уже о любви-жертве, любви-отдаче. И здесь может быть все уже не так просто.

— Любовь дается Богом или человек может ее как-то обрести своими усилиями: воспитать, заслужить, внушить?

— С одной стороны, все, что у нас есть, дается Богом. Неслучайно во время Литургии мы произносим слова: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся». Бессмысленно разделять, что дано нам Богом и что мы якобы заработали сами. Ведь и сама способность зарабатывать дана нам Богом. В старых молитвословах после вечерних молитв было такое напутствие — вспомнить все хорошее, что было сделано нами за день, и поблагодарить за это Бога, а все то плохое, что сделано, приписать себе и попросить за него прощение. Поэтому никаких сомнений в том, что любовь дается Богом, нет.

Вся ткань нашей жизни складывается из мелочей, из кажущихся случайностей, которые на самом деле определяются Богом. Помните, как в песне: «Представить страшно мне теперь, / Что я не ту открыл бы дверь, / Другой бы улицей прошел, / Тебя б не встретил, не нашел». Другой вопрос, что мы в том многообразии чувств, обстоятельств, помышлений, которые составляют нашу жизнь, можем вести себя по-разному. Мы можем по-разному относиться как к искушениям, так и к благословениям Божиим и можем загубить данную нам любовь.

Понимаете, любовь — она ведь как счастье. Очень сложно составить список своих качеств или поступков, совершив которые мы получим или, напротив, потеряем любовь. Эта проблема раскрыта в книге Иова. Она начинается с того, что сатана говорит Богу, что Иов праведен не даром, не бескорыстно. И Бог попускает сатане отобрать у Иова все, включая земную любовь. Его дети умерли, жена уходит, друзья упрекают его в тайных грехах. А уж Иов-то был праведен, про него сказано: Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (Иов. 1, 8). Мы видим, что нет того списка добродетелей, обладая которыми ты получишь земное счастье.

— Говоря о любви, мы чаще всего имеем в виду именно любовь между мужчиной и женщиной. Но как относиться к тому факту, что в основе этой любви всегда сексуальное влечение? Означает ли это, что любовь всегда повреждена грехом, и признание ее права на существование есть лишь некий компромисс, уступка немощной человеческой плоти в ущерб духу?

— С одной стороны, Церковь вслед за апостолом Павлом говорит, что брак честен и ложе непорочно (Евр. 13, 4). Но с другой стороны, это проявление нашей животной, плотской составляющей. Неслучайно Церковь сравнивает плотские отношения мужчины и женщины с едой. Точно так же, как наша еда регулируется постами, сексуальные отношения регулируются, во-первых, браком, а во-вторых, даже в браке — постами.

Эту тему хорошо раскрыл протоиерей Александр Шмеман в рассуждениях об очистительной молитве после родов. Ведь если сексуальная жизнь и рождение детей благодатны, тогда зачем вообще требуется специальная молитва на сороковой день? А если она грешна, тогда почему мы все это благословляем? И отец Александр приходит к важному выводу: сексуальная жизнь относится к области, регулируемой законом, а не благодатью. И если она регулируется законом, то все в ней нормально. Точно так же, как в еде, которая является неким знаком принадлежности к земному миру. Мы не можем без пищи жить. Но все равно остается вопрос: мы едим, чтобы жить, или живем, чтобы есть? То же относится и к сексуальным отношениям. Когда они становятся самоцелью — или в результате беспорядочных связей, или даже в браке, когда супруги эту сторону своей жизни воспринимают как смысл, как цель, то такие отношения начинают человека разрушать. Если же они являются лишь одной из составляющих большой любви, тогда они не разрушают, а созидают. И в этом вообще удивительное свойство закона — правильное его соблюдение позволяет человеку расти, совершенствоваться и воспринимать благодать Божию.

Если сексуальные отношения не «бегут впереди паровоза», а приходят вовремя, при определенном развитии любви, если они сопровождаются чувством долга, принятием взаимных обязательств, освящаются церковным Таинством, регулируются соответствующими общественными и государственными процедурами, то они способствуют в том числе и духовному возрастанию мужчины и женщины.

— Чем отличается любовь от страсти и где эта грань?

— Очень сложно ее провести, в этом вся суть проблемы. Невозможно убрать похоть из супружеских отношений. Католики пытались это сделать, утверждая, что единственной целью супружеских отношений является продолжение рода; потому из этого процесса нужно максимально убрать страстное отношение друг к другу, а потом, зачав ребенка, долго просить у Бога прощения. В Православии ничего подобного не утверждается. Согласно учению Церкви, цель супружеской жизни — не дети, а любовь, дети — плоды этой любви. В нашем падшем состоянии убрать похоть из интимных отношений невозможно, именно поэтому они регулируются законом.

А вообще, что такое страсть? Это некое чувство, которое овладевает человеком. Ведь в обычном состоянии мы в голове, в сердце держим сразу несколько чувств, строим разные планы. И все это находится в некой иерархии. Но в разные периоды нашей жизни те или иные события, чувства занимают главенствующее положение. Появляется что-то, что начинает, как говорит апостол Павел, обладать нами.

То же самое и в любви. Человек влюблен в свою жену, и у него на второй план могут отойти и работа, и дети, а супруга становится неким центром Вселенной. А хорошо это или плохо? Апостол Павел прямо говорит, что не очень хорошо: Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною (1 Кор. 6, 12). Не очень хорошо, если я что-то не контролирую.

 

— А что делать, если контролировать не получается?

— Это зависит от ситуации. Я ведь могу влюбиться и в чужую жену. И здесь понятно, что делать — бежать, категорически, и чем быстрее, тем лучше. Если предметом моего чувства становится что-то запрещенное, то я никоим образом не могу себе позволить это чувство. Надо его резать в себе беспощадно, не идя ни на какие уступки, ни на какие оправдания: «Я ничего не имею в виду, всего лишь хочу с ней акафист почитать». Ведь совсем не важно, чем заниматься с объектом своего чувства. Принципиально важно быть рядом с ним.

— Но ведь Вам могут возразить: а почему, собственно, сразу бежать? А вдруг у нее не сложилась семейная жизнь, а я ее люблю. И вообще, это судьба…

— Нет, никакой судьбы, никакого плохого брака. Если человек находится в браке, это категорически недопустимо. И вот тут как раз церковным людям сложнее. Потому что если человек серьезно относится к духовной жизни, то он привык свои чисто физиологические желания серьезным образом подавлять. И поэтому его чувства могут выглядеть очень светло, в них может быть все очень платонически: «Она ангел!» или «Я всего лишь хочу ему помочь и ни на что не претендую». Но чем дальше это продолжается, тем больше душа человека попадает в зависимость. И потом, когда включится физическая сторона, у человека не будет никаких сил ей противостоять. И ничего, кроме блуда, отсюда не вырастет. Поэтому оправдывать себя тем, что встретил, наконец, настоящую любовь, наивно.

Понимаете, человек, который влюбляется, попадает в зависимость, так же как алкоголик или игроман. Он начинает обманывать сам себя: «Я контролирую ситуацию, и если будет нужно, все брошу». Но чем глубже человек попадает в зависимость, тем труднее из нее вырваться.

Как я уже сказал, мы так устроены, что для того, чтобы мы в любви могли расти, наша любовь должна сопровождаться чувством долга. Поэтому, когда человек женится или выходит замуж, он обещает хранить любовь и верность даже до гроба. Как говорят католики при венчании: «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас». Если этой верности нет, чувства разрушают, а не созидают душу. Ведь в ста процентах случаев влюбленность проходит. И если ты не умеешь это чувство, которое у тебя было к жене или мужу, перевести в настоящую любовь, то ты не сможешь сделать этого и с новым партнером, и с новым чувством. Влюбленность живет максимум два года, обычно же проходит гораздо быстрее.

Дело в том, что по физиологической природе человек близок к крупным приматам, которые в принципе полигамны и не хранят никакой верности. Поэтому мы вновь и вновь будем влюбляться в других представителей противоположного пола. Этот процесс не остановится на сегодняшней «настоящей» любви. И если обезьянья физиологическая сторона в тебе сильнее того обстоятельства, что ты человек, то ты не сможешь построить настоящую крепкую семью. Если ты пойдешь на измену или другого человека подтолкнешь к предательству, ничего хорошего из этого не получится. На предательстве ничего построить нельзя.

Знаете, нам порой полезно понаблюдать за животными. Когда я вижу, как орет мой мартовский кот, то понимаю, что происходит с человеком во время влюбленности. Культура облекает это в более возвышенные формы, но суть-то одна. Поэтому чувству верить нельзя. К нему можно относиться как к некоему бонусу. Если я свободен и она свободна, если я понимаю, что из наших отношений может что-то вырасти, что их развитие может закончиться браком, тогда можно, пытаясь все-таки контролировать себя, позволить этим чувствам развиваться. Если я понимаю, что браком это кончиться не может и не должно, то я должен сразу бежать.

Чем отличается алкоголик от нормального человека? Алкоголику вообще нельзя пить, иначе он сорвется. В результате нашей поврежденности грехом в сексуальных отношениях мы все алкоголики, и нам нельзя себе это позволять. Именно поэтому я не верю в личную дружбу между мужчиной и женщиной. То есть не тогда, когда группа мужчин и женщин вместе дружат, а именно когда у мужчины появляется женщина-друг. Это чревато.

Мы все живем не в стерильной, однополой среде, общаемся с лицами противоположного пола. И вот главный признак того, что надо бежать: если я начинаю постоянно думать о ней в ее отсутствие, если, приходя в храм, я спрашиваю себя: «А она сегодня будет?».

— А куда бежать-то? Если люди, к примеру, вместе работают, не увольняться же…

— Если все запущено, то вплоть до увольнения. Если не так далеко зашло, то нужно пресечь всякие отношения, все разговоры. Вплоть до грубости и хамства, можно разругаться и обозвать последними словами. Меньше поводов для общения будет.

— В наши дни часто можно услышать: «Он расписываться не хочет, а я без него не могу жить…». Можно ли оправдать любовью беззаконный союз?

— Нет, из этого ничего хорошего не выйдет. Любовь без обязательств, без брака, опускает того человека, который «жить не может», простите, ниже проститутки. Перед ней все же есть какие-то обязательства: ей хоть деньги платят. Поэтому это абсолютно пустой, бесперспективный путь.

— И вообще, что можно, а что нельзя оправдывать любовью?

— Никакое беззаконие оправдывать любовью нельзя.

— Часто влюбленного человека упрекают в том, что он не может трезво видеть любимого. Так ли это, на Ваш взгляд?

— Действительно, если человек влюбился, то критическая часть отношения к другому человеку оказывается выключенной практически полностью. Именно поэтому в традиционном обществе влюблялся один человек, а решение принимал другой. То есть влюблялись друг в друга Машенька с Ванечкой, а решение принимали их родители — люди максимально трезвые, заинтересованные, опытные и любящие. Например, я люблю своего сына и желаю ему добра, но трезво вижу, что ему на этой девушке жениться нельзя. Поэтому я обладаю неким блокирующим правом.

Сейчас этого нет, и речь не о том, хорошо это или плохо. Поэтому если ты сильно влюбился, то хорошо соблюсти некоторые правила безопасности. Во-первых, категорически нельзя делать никаких серьезных, непоправимых шагов. Именно поэтому Церковь прямо предписывает — никаких сексуальных отношений до брака. Во-вторых, нужно подождать, пока не улягутся эмоции и не появится критическое отношение к предмету любви. Именно на этом основывается пожелание, если не сказать требование — год ждать. Хорошо, если люди знали друг друга до того, как влюбились: вместе учились, трудились, общались. В-третьих, неплохо посоветоваться со знающими, более опытными людьми. Это не значит, что со всеми приятелями нужно свои чувства обсуждать. Этого как раз делать не нужно. Стоит поговорить с родителями, если вы не считаете их почему-либо заинтересованными в браке или в его отсутствии. Можно посоветоваться со священником или с опытным человеком, который долго живет в браке, детей воспитывает. Не говоря уже о том, что абсолютно очевидно для каждого христианина, — нужно молиться. Нужно просить у Бога, чтобы Он все это склеил или, наоборот, уберег от ошибки.

— Почему наша любовь не всегда встречает ответное чувство?

— Да не знаю, правда. Как в песне: «Мы выбираем, нас выбирают, / Как это часто не совпадает». Мы можем друг другу просто не подходить. Знаете, как говорят: «Она ему не пара». И люди на самом деле интуитивно это чувствуют. Помните, как говорит Пушкин устами царевны Лебедь: «Но жена не рукавица: / С белой ручки не стряхнешь / Да за пояс не заткнешь». Жена должна быть по руке, супруги должны быть людьми равномасштабными. Часто бывает — паренек никакой, но подавай ему Мэрилин Монро. Поэтому в подростковом возрасте люди влюбляются в звезд, но бывает, что такая диспропорция сохраняется и в более зрелом возрасте, когда человек увлекается людьми, которые ему явно не по плечу.

— А разве любовь эту разницу в масштабах не сглаживает?

— Я в это не очень верю. Вообще, считаю, что желательно, чтобы люди были одного поля ягоды. Если жена не умеет читать и писать, а у мужа академическое образование, то я не верю в прочность их брака. Раньше встречались женщины малограмотные, но очень умные — если она малограмотна, потому что жизнь так сложилась. Но в наше время практически не бывает такого. Я не приветствую браки между представителями разных народов, разных культурных традиций, даже города и села. Потому что главное родство супругов лежит в эмоциональной области. И поэтому очень важно, чтобы эмоциональные сферы были схожи. Схожи — не значит одинаковы: он может быть болтуном, а она молчуньей или наоборот, темпераменты, характеры могут быть разными. Но желательно, чтобы культурные коды были общими, иначе они смеяться и плакать будут над разными вещами. А жизнь в браке довольно прозаична и крутится вокруг решения массы бытовых проблем — уборка, готовка, дети, дача. Люди должны понимать и чувствовать друг друга.

— Что бы Вы сказали человеку, изнемогающему от неразделенной любви? Вообще, такое страдание — реальность или просто проявление жалости к себе?

— Здесь все понятно. Влюбиться можно, в том числе и в человека, который не разделяет твои чувства. Ты можешь влюбиться с девушку с плаката, или в жену соседа, или еще в кого-нибудь. Но мы так устроены, что эта влюбленность, не будучи подпитываема, обязательно исчезнет. И сроку ей максимум год. Дольше она может длиться, только если как-то подпитывается. Или другим человеком, который либо отвечает тебе взаимностью, либо дразнит тебя, не разделяя на самом деле твоих чувств; или самим влюбленным, когда он уже не другого любит, а свои страдания, свои чувства. В одной из серий замечательного мультсериала «Смешарики», которая называется «Роман в письмах», Бараш пишет Нюше письма, которые ей не отправляет. Он сначала пытается устно объясниться ей в любви, но все никак нужных слов не находит. И Лосяш подсказывает — нужно написать. Бараш пишет письма и складывает их в шкаф. Однажды Нюша застает его за этим делом и спрашивает: «Это у тебя с кем переписочка?». А он ей отвечает: «Неважно! Не твое дело!». Никакая реальная Нюша ему уже давно не нужна, ему нужны эти письма. Это часто бывает в случае неразделенной любви. Это может длиться десятилетиями. И ничего хорошего в этом нет.

— Неразделенная любовь в подростковом возрасте порой становится причиной трагедий. Тем более страшных, что к этому чувству у вчерашнего ребенка никто не относится серьезно. Как бы Вы посоветовали вести себя родителям, чьи дети страдают от безответной любви?

— Вообще, именно у подростков я бы как раз неразделенную любовь очень приветствовал. Потому что в условиях отсутствия в современном обществе каких-то тормозов, табу и правил разделенная любовь часто заканчивается блудом и абортами. Неразделенная любовь очень хорошо воспитывает чувства, но при этом достаточно безопасна.

Есть люди, эмоциональная сфера которых легко поддается взвинчиванию: такой человек из-за неразделенной любви готов с крыши прыгнуть. И ведь не только в любви дело: подростки иногда прыгают с крыши, потому что двойку по математике получили или с родителями поругались. Это свойство незрелой личности, когда проблема вырастает до такой степени, что заслоняет все остальное. Подросток не понимает, что через десять лет он не вспомнит, как эту девочку звали; что есть масса вещей, ради которых стоит жить.

Здесь нужно просто насильно свободу ограничивать, успокоительные давать. А дальше, помните, как говорил Бэримор сэру Баскервилю: «Скоро мы сядем на корабль и поплывем вокруг света. Через три океана и шестнадцать морей. Кругосветное путешествие — лучшее лекарство для англичанина. Мы не сядем на грязный пароход. Мы сядем на прекрасный пятимачтовый корабль… И поплывем… И вернемся здоровыми». Конечно, нужна смена обстановки. Ведь в чем главная проблема? Для подростка неразделенная любовь оказывается всем, он больше вообще ничего в жизни не видит. Значит, нужно показать, что в жизни есть что-то еще.

— Любовь — непременное условие для брака? Стоит ли вступать в брак, если любви не чувствуешь, или нужно предпочесть одиночество?

— Это сложный вопрос. Я знаю несколько вдовых старушек, которые выходили замуж не по любви. Нельзя сказать, что они были несчастливы, но они относились к своему браку как к некоему греху. Хотя я пытался их в этом разубедить, ведь ни лжи, ни измен не было.

С другой стороны, не всегда, вступая в брак, люди говорят какие-то слова о любви. Хотя и любят друг друга. Такие семьи я тоже знаю. Молодой человек ухаживает за девушкой, общается с ее родителями, делает ей предложение и необязательно говорит много слов о любви.

Но бывает ли сейчас так, чтобы вообще никаких чувств не испытывали друг к другу жених и невеста? Это раньше на Руси если человек овдовел, то ему обязательно подыскивали какую-нибудь вдовушку. В одиночку просто не проживешь. Здесь могло и речи не идти о чувствах, это такое биологически-хозяйственное решение.

Можно вступить в брак, не испытывая яркой любви, но при этом надо четко отдавать себе отчет: я каждое утро буду просыпаться с ним в одной постели, я каждый вечер буду с ним встречаться за общим ужином, и это будет всю оставшуюся жизнь. Нельзя же ее прожить абсолютно с чужим человеком. Бывает, что душа не поет от этого человека, но хорошо с ним должно быть. Это главное.

— Почему даже и за сильной взаимной любовью не всегда следует счастье?

— Потому что влюбленность проходит, а дальше выходят те стороны личности человека, которые влюбленный не видит. Насколько он или она эгоисты, насколько я готова слушаться этого человека, насколько мне нравится домой приходить? А то как у Высоцкого: «Придешь домой — там ты сидишь. / Ну и меня, конечно, Зин, / Все время тянет в магазин. / А там друзья, ведь я же, Зин, / Не пью один».

— Что бы Вы сказали человеку, который так и не встретил свою любовь (разумеется, если этот человек уже не в том возрасте, когда «все впереди»)?

— Сказал бы: «Спокойно, не надо дергаться, это вредно». Если не сложилась жизнь в семье, то ничего страшного в этом нет. Как в монашестве: не каждому дано, но кому-то именно это уготовано. Так же и в семейной жизни. Если ты не создал семью, это не значит, что ты не можешь быть счастлив. Другое дело, когда у тебя есть большая потребность в любви, а любви нет. Тогда нужно искать, кому эту любовь дарить и от кого принимать. Можно ребеночка усыновить, можно в детский дом ходить или в дом престарелых. Есть много мест, где готовы любовь и дарить, и принимать. У семейного человека, как правило, на это ни времени, ни сил не хватает.

— Как Вы думаете, человек может как-то подготовить себя для встречи с любовью?

— Может, как теоретически, так и практически. Большую часть того, что мы делаем, и того, что мы чувствуем, мы делаем и чувствуем по привычке. Однажды что-то освоив, мы на это уже усилий не тратим. Если человек растет в любви, если у него полная семья, куча братьев и сестер, если он занимается физическим трудом, привык смиряться, уступать, принимать решения, то он готов к семейной жизни.

Если этого нет, то, пока ты не женат, нужно восполнять. Понятно, невозможно, если у тебя неполная семья, вдруг попасть в полную семью. Если ребенок растет без папы, то у него нет модели поведения мужа и жены в семье. Значит, нужно находить эту модель где-то еще. Нужно стараться компенсировать то, чего у тебя нет. Если ты слабый и безвольный, нужно учиться принимать решения, не бояться ситуаций, которые этому учат. Если ты не умеешь уступать и смиряться, нужно тоже в себе эти качества развить. Если у тебя нет братьев и сестер, можно попытаться общаться с малышами, став преподавателем в воскресной школе ближайшего храма.

Вообще, у нас серьезнейшим образом нарушено чувство иерархии. Если ребенок воспитывается в семье один, он не понимает, что значит быть старшим или младшим. Мама и папа бесконечно высоко, они на уровне Бога. И поэтому до переходного возраста они обожествляются, а после ниспровергаются. А когда есть братья и сестры, ты понимаешь свое место в этой линеечке. Есть те, кто тебя старше, есть, кто гораздо старше, и есть младшие. И переходный возраст проходит мягче, и ты легче занимаешь место в этом мире. Потому что понимаешь, что ты не исключительный — не исключительно хороший, не исключительно плохой. В общем, не центральный.

Юношам я бы посоветовал в армии отслужить, девушкам — потрудиться в каких-то сестричествах. Молодость — это очень хорошее время для дел милосердия.

Над этим нужно подумать и себе какую-то индивидуальную программу написать. Нужно задать вопрос: «А что может потребоваться в семейной жизни?» И понять: а этого у меня нет и этого нет. Надо каким-то образом этим заниматься. Ведь семья — это серьезный и ответственный труд. Это работа, и чем лучше ты ее исполняешь, тем счастливее ты живешь и тем больше любви ты можешь и дать, и принять. К этому, конечно, нужно готовиться. Сейчас популярны ролики в Интернете, где молодые люди выполняют потрясающие прыжки с парашютом. Как здорово! Я бы тоже так хотел! А кто тебе мешает — трудись, занимайся, и ты так сможешь. В браке так же — мы все хотим полететь красиво, а в том, что нужно потрудиться как следует, люди не всегда отдают себе отчет. А нужно, чтобы отдавали.

Журнал «Православие и современность» № 37 (53)

Карта сайта

Наш адрес

Адрес редакции: 346880, Ростовская область, город Батайск, ул. М. Горького, 127

Главный редактор: Л.А.Белоконь

Учредитель: ООО Батайское информационное агентство «Вперёд».

Свяжитесь с нами

Телефон: 8 (86354) 6-64-05
Факс: 8(86354) 5-91-32
Эл. почта: [email protected]
Директор, гл. бухгалтер: 8(86354) 6-64-05
Отдел рекламы и объявлений: 8(86354) 5-07-33
Журналисты: 8(86354) 5-64-05
Отдел подписки и бухгалтерия: 8(86354) 5-06-38

Новости партнеров

Издание

Сетевое издание «bataysk-gorod» (батайск-город) зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) — свидетельство Эл № ФС77-74707 от 29 декабря 2018 года.

16+

Вся информация, размещенная на веб-сайте www.bataysk-gorod.ru охраняется в соответствии с законодательством РФ об авторском праве. Представителем авторов публикаций и фотоматериалов является «ООО БИА Вперёд». Полное или частичное воспроизведение материалов без гиперссылки на www.bataysk-gorod.ru запрещается. Пользователи должны соблюдать морально-этические нормы при отправке комментариев, вопросов, предложений и при общении на форуме.

© 2005-2020 БИА «ВПЕРЕД»

Православная вера — Том IV — Духовность — Величайшая добродетель — любовь — Бог есть любовь

Согласно христианской вере «величайшая добродетель — любовь» (1 Кор. 13.13). Любовь — это «исполнение закона» Бога (Рим. 13.10). Сам Бог есть Любовь.

Возлюбленные! Будем любить друг друга; ибо любовь от Бога, а любящий рожден от Бога и знает Бога.
Кто не любит, тот не знает Бога; ибо Бог есть любовь.

В этом среди нас проявилась любовь Божья, что Бог послал Своего Единственного Сына в мир, чтобы мы могли жить через Него.

В этом любовь не потому, что мы любили Бога, а потому, что Он возлюбил нас и послал Своего Сына в искупление за наши грехи.

Возлюбленные, если Бог так любил нас, мы также должны любить друг друга. Ни один человек никогда не видел Бога; если мы любим друг друга, Бог пребывает в нас и Его любовь совершенна в нас.

Этим мы знаем, что пребываем в Нем и Он в нас, потому что Он дал нам Своего собственного Духа.

И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Своего Сына как Спасителя мира.Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, Бог пребывает в нем, и он в Боге.

Итак, мы знаем и верим в любовь Бога к нам. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог пребывает в нем.

В этом любовь, совершенная с нами, чтобы мы могли иметь уверенность в день суда, потому что, как Он, мы в этом мире.

В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх. Потому что страх связан с наказанием, а тот, кто боится, не совершенен в любви.

Мы любим, потому что Он первым возлюбил нас (1 Иоанна 4,7–19).

В этих вдохновенных словах возлюбленного апостола Иоанна видно, что общение человека с Богом, вся его духовная жизнь выражается в любви. Там, где нет любви, нет Бога и нет духовной жизни. Где любовь, там Бог и всякая праведность.

Любовь человека берет начало в Боге. Любовь Бога всегда на первом месте. Люди должны любить Бога и друг друга, потому что прежде всего возлюбил Сам Бог.

Любовь Бога проявляется в сотворении и спасении мира во Христе и Святом Духе.Все было создано в Иисусе Христе, Словом Божьим и «Сыном любви Его», в Иисусе Христе и для него (Кол. 1.13–17; Иоанн 1.1–3; Евр 1.2).

Когда мир стал греховным и мертвым, «Бог так возлюбил мир, что послал Своего единородного Сына. . . не для того, чтобы осудить мир, но чтобы спасти мир »(Ин 3.16, 12.47).

Но Бог показывает Свою любовь к нам в том, что, когда мы были еще грешниками, Христос умер за нас (Рим. 5.8). Но когда явились благость и любовь нашего Спасителя Бога, Он спас нас не из-за поступков, совершенных нами в праведности, но благодаря Своей собственной милости, омыванием возрождения и обновления Святым Духом, которого Он излил на нас обильно через Иисуса Христа, нашего Спасителя, чтобы мы могли стать праведными по Его благодати и стать наследниками в надежде на жизнь вечную (Титу 3.4–7).

Любовь Бога к человеку и Его миру во Христе дается Святым Духом. Эта любовь — первый и величайший «плод Духа» (Гал. 5.22), «потому что любовь Божья излилась в наши сердца Духом Святым, данным нам» (Рим. 5.5).

В духовной традиции Церкви цель жизни как «обретение Святого Духа» наиболее полно выражается в любви (ср. Святой Макарий Египетский, 4 в., Духовные проповеди ; Святой Серафим Саровский, 19 в., Разговор с Н. Моловиловым ). В самом деле, Святой Дух отождествляется святыми с любовью Бога, о чем свидетельствуют писания святого Симеона Нового Богослова.

О Святая Любовь [то есть Святой Дух Божий], тот, кто не знает тебя, никогда не вкусил сладости твоей милости, которую может дать нам только жизненный опыт. Но тот, кто знал вас или кого вы знали, никогда не может иметь ни малейшего сомнения. Ибо ты — исполнение закона, ты, кто наполняет, сжигает, воспламеняет, обнимает мое сердце безмерной любовью.Вы — учитель пророков, потомок апостолов, сила мучеников, вдохновение отцов и учителей, совершенствование всех святых. Только ты, о Любовь, приготовь даже меня к истинному служению Богу (Святой Симеон Новый Богослов, 11 век, Проповедь 53 ).

Таким образом, Бог, Который есть Любовь, вступает в союз с человеком через Сына Его любви Духом любви. Жить в этой божественной любви — это духовная жизнь.

Первое определение любви как агапе — это любовь как действие совершенной доброты ради другого.Это самый основной смысл любви: делать все возможное для благополучия других. Сам Бог имеет эту любовь как само содержание Его существа и жизни, потому что «Бог есть агапе». Именно этой любовью духовные люди должны любить в первую очередь.

Второе определение любви как эроса — это любовь ради союза с другим. Эротическая любовь — не грех, когда она свободна от греховных страстей. Это может быть совершенно чистое желание общения с другим человеком, включая Бога. Все духовные писатели настаивали на том, что такая любовь должна существовать между Богом и человеком как образец для всей эротической любви в мире между мужем и женой (см. «Сексуальность, брак и семья» ).Таким образом, писатели-мистики и духовные отцы использовали Ветхозаветную Песнь Песней как поэтический образ любви Бога к человеку и любви человека к Богу (Филон Еврей, Григорий Нисский, Бернар Клервосский, Иоанн Креста, Ричард Ролл в Англия и др.). Действительно, пророки использовали образ эротической любви для объяснения отношений Господа с Израилем (Ис. 54; Иер. 2–3,31; Иез. 16; Ос). И апостол Павел использует этот образ для любви Христа к Церкви (Еф. 6). В Священных Писаниях союз человека с Господом в Царстве Божьем прежде всего раскрывается в образе эроса (Мф 22, Откр. 19–22).

. . . ибо наступил брак Агнца, и Его Невеста приготовила себя; ей было даровано облечься в виссон чистый и светлый, ибо виссон есть праведные дела святых (Откр. 19.7–8).

«Приидите, я покажу вам Невесту, жену Агнца» (Откр. 21.9).

Третий тип любви — дружба — фила. Это также должно существовать между человеком и Богом. У человека нет лучшего друга, чем Бог, и Сам Бог хочет быть другом человека.Согласно Священным Писаниям, самой целью пришествия Христа было рассеять всякую вражду между Богом и человеком и установить сотрудничество Создателя и творения в общении дружбы.

Так Господь говорил с Моисеем лицом к лицу, как человек говорит со своим другом (Исх. 33.11).

Нет человека большей любви, чем тот, что он отдал свою жизнь за своих друзей. Вы мои друзья, если делаете то, что я вам приказываю. Я больше не называю вас слугами [или рабами], потому что слуга не знает, что делает его господин.Но Я назвал вас друзьями, потому что все, что я слышал от моего Отца, я сообщил вам (Иоанна 15: 13–15).

Итак, любовь как добро, любовь как союз, любовь как дружба — все это можно найти в Боге и человеке, между Богом и человеком и между людьми. Нет никакой формы истинной любви, которая находится вне сферы духовной жизни.

Что такое любовь? — Греческая православная церковь Св. Иоанна Крестителя

Господь хочет, чтобы мы любили друг друга; в этом суть свободы — любовь к Богу и к ближнему.Это и свобода, и равенство.

Любовь. Свобода. Равенство. Разве это не язык нашего времени? Не нужно далеко уходить, чтобы услышать эти слова или увидеть, как они красуются на рубашке или рекламном щите. Как известно, Джон Леннон спел: «Все, что вам нужно, это любовь». И он был прав: все, что нам нужно, это любовь. Итак, если любовь — это все, что нам нужно, тогда мы должны знать определение любви — любовь Бога.

Начальная цитата не из Beatles. Это от святого Силуана Афонского. Хотя св.Силуан использует слова, похожие на слова Джона Леннона, его жизнь и его пример для нас не могут быть более разными, чем жизнь и пример Битлз.

Святой Силуан был русским крестьянином, рожденным в 1866 году от благочестивых родителей. У него практически не было формального образования. В молодости он подрался и чуть не убил человека. Затем у него случился духовный кризис, из-за которого он отказался от пьяной и социальной жизни, которую он вел. Он решил стать монахом и отправиться на гору. Афон, где он стал неизвестным монахом — среди 9000 монахов на Афоне в то время — и оставался там до конца своей жизни.

Св. Силуан получил образование через молитву, литургические службы и Священное Писание. Его научил Бог, так что он стал теологом, записывая глубокие духовные прозрения на маленьких клочках бумаги. Эти отрывки собрал архимандрит Софроний, его духовный сын, открывший миру этого духовного гиганта нашего времени. Память святого Силуана ежегодно отмечается 24 сентября, и в его честь будет Ортрос и Божественная литургия.

Как видите, г.Силуан сильно отличается от Джона Леннона; но оба они говорили о любви. Что такое любовь? Из цитаты святого Силуана мы можем начать понимать, как выглядит любовь. В нем есть свобода, и это приводит к равенству.

Свобода, о которой говорит св. Силуан, — это не свобода, которую так часто пропагандируют в Америке: свобода для меня делать то, что я хочу. Скорее, это абсолютная свобода от порабощения нашего падшего «я». Как дети Адама и Евы, мы рождены в рабстве, рабами своих страстей и эгоистичных желаний.Отрицая этих «хозяев», мы становимся по-настоящему свободными. Современные представления о свободе способствуют обратному: они прославляют наши эгоистичные желания, еще больше порабощая нас. Только когда мы можем любить ближнего, как самого себя, становясь бескорыстным, а не эгоистичным, мы можем испытать настоящую свободу.

Святой Силуан много писал о любви — любви, данной Богом, которая охватывает все человечество, принимая каждого человека как самого себя. По его молитвам, пусть мы узнаем, что такое любовь, и станем по-настоящему свободными.

Родственных Душ | Антиохийская Православная Архиепископия

Мне рассказали о губернаторе Каролины, который вел дела с женщиной, которая не была его женой, и, когда это стало достоянием общественности, оправдывался тем, что она была его «родственной душой».«Этот термин сейчас используется постоянно, и некоторые, к сожалению, полагают, что мы должны постоянно искать эту вторую половинку. Это, конечно, полная чушь. Такого не существует, по крайней мере, в том смысле, в котором мы сейчас пользуемся этим термином.

Мой отец перед своей безвременной смертью научил меня множеству мудрых вещей, и одна из них заключалась в том, что мы не влюбляемся в «единственного человека», который был создан для нас; Обычно происходит то, что мы достигаем точки в жизни, когда мы готовы создать семью, и человек, который больше всего соответствует нашему видению супруга в этот момент, — это тот, на ком мы фокусируем свое внимание.В этом много правды. Я видел это снова и снова, будучи приходским священником.

В свое время это тоже было неплохо. Обычно мы поддерживали людей, выросших на тех же базовых ценностях и опыте, что и мы. Наши семьи часто знали друг друга какое-то время. Ожидания разделились. Теперь люди могут разделить только четыре года обучения в колледже (или ночь в баре) и непреодолимое влечение — какая основа! — но они говорят: «Я встретил свою родственную душу ».

Настоящая любовь, действительно работающая и полезная для нас, требует большего, чем просто влечение и признательность; это требует активной жертвенной любви.Настоящая любовь — это не самоактуализация и самопознание — это может быть терапия, а не любовь. Настоящая любовь требует Креста Христа, потому что Бог есть любовь. Это сложный момент: мы не хотим жертв, вместо этого мы хотим романтики. Человек, настроенный только на романтическую любовь, никогда не найдет настоящей любви. Романтик — это, в конечном счете, грустная, меланхоличная фигура на краю обрыва, наблюдающая, как далеко внизу разбивается море.

Любовь — это самопожертвование и самопожертвование. А могло ли быть иначе? Сам Христос сказал, что «нет у человека большей любви, чем положить жизнь свою.«Это окончательное определение любви. Большинство людей сразу обращаются к 1 Коринфянам 13, но Евангелие стоит на первом месте. Да, любовь терпеливая и добрая, и так далее, потому что таким образом мы ежедневно жертвуем собой ради другого человека. Любовь — это Крест, взятый лично для кого-то, кроме меня. Это непростая задача. Это борьба, но на самом деле это настоящая христианская борьба.

Обратите внимание, что за родственной душой стоит предположение, что другой человек действительно ориентирован на меня .Стремление к родственной душе связано с моим счастьем , моим исполнением , моим завершением . Однако, как падшие люди, мы настолько непостоянны, что то, что делает нас счастливыми на этой неделе, будет пресным на следующей неделе. Пока мои эмоции и страсти являются мерой любви, я никогда не найду любви. Это возможно только тогда, когда мы выходим за пределы самих себя и добровольно, сознательно предлагаем себя кому-то другому.

Особый статус родственных душ. в сознании многих делает кристально ясным, почему брак и любовь, кажется, терпят неудачу.Мы воспеваем романтизм и нарциссизм. Слава Богу, мы не позволяем людям писать свои собственные брачные клятвы в Православной церкви, потому что те, что я слышал, являются ужасными вещами, провозглашающими противоположность любви. «Ты мое удовлетворение, моя радость, моя надежда…». Фу. Почему бы не быть по-настоящему честным и не поговорить о волеизъявлении привязанности к супругу. «Я буду умирать за тебя каждый день, маленькими и большими, пока Бог не перехватит у меня дыхание». Это не удивит их в Hallmark. Насколько лучше старые клятвы, потому что они о том, чтобы давать, а не получать.(Мне кажется, что наш Господь мог сказать что-то подобное.)

Сентиментальность идет рука об руку с этим искаженным представлением о любви и романтизме, потому что это просто сладкая сторона себялюбия. Мне от этого хорошо. То есть, если бы мы были искренними христианами, нам пришлось бы ответить: «Я уверен, что Христос не слишком хорошо себя чувствовал на Кресте, но он назвал это любовью. Какое отношение к этому имеют твои чувства? »

Я намекнул, что, возможно, есть хорошее использование термина родственная душа .И я считаю, что есть. В полном смысле слова родственная душа — это человек, который присоединяется к нам в духовном жертвоприношении и приношении. Это делается в Церкви таинственно и мистически. Эти двое становятся настоящими родственными душами, поскольку их души направляются вместе на Кресте, который ведет к страданиям, смерти и воскресению.

Губернатор потерял то, что могло быть его родственной душой, потому что он выбрал романтизм и самореализацию на своих условиях. Он потерял возможность настоящей любви.Он променял счастье (что-то мимолетное и ненадежное) на радость. «Радость приходит утром», то есть после темной ночи приношения и жертвоприношения.

Fr. Джон Уинфри
Православная церковь Св. Георгия, Гранд-Рапидс, Мичиган

св. Греческая православная церковь Петра и Павла

Православная духовность

Православная Церковь провозглашает Евангелие Иисуса Христа. На греческом языке слово Евангелие — Евангелион, что буквально означает «благая весть».«Благая весть православного христианства — это провозглашение безграничной и жертвенной любви Бога к человеческому роду, а также откровение истинной судьбы человеческой личности. Размышляя над радостной вестью Евангелия, святой Григорий Нисский писал в своей книге. четвертый век: хорошая новость заключается в том, что человек больше не изгой и не изгнан из Царства Бога, но что он снова сын, снова подданный Бога.

Православие считает, что высшим сокровищем, которым Бог желает поделиться с нами, является Его собственная жизнь.Наша вера начинается с утверждения, что Бог действовал в истории, чтобы позволить нам участвовать в Его любви и Его благости, чтобы быть гражданами Его Царства. Это убеждение так прекрасно выражено в молитве литургии, которая гласит: «Ты не переставал делать все, пока Ты не привел нас на небеса и не даровал нам грядущее Царство».

Посвящение любви к Богу Отцу прекрасно выражено и воплощено в Личности и служении Иисуса Христа. Вся цель воплощения Сына Божьего состояла в том, чтобы восстановить человечество в общении с Богом.Великие учителя и отцы Православной церкви постоянно подтверждали это убеждение, провозглашая, что Бог стал тем, чем мы являемся, чтобы мы могли стать тем, что Он есть.

Христос превознесен как наш Свет и наша Жизнь. В Его Личности есть единство человечности и божественности, которое каждый из нас призван разделять. В его образе жизни. есть модель подлинной человеческой жизни, которой нас приглашают следовать. В Его победоносном Воскресении для нас есть освобождение от всех сил, которые могут удержать нас от Царства.Таким образом, через Христа Бог Отец вернул нас во владение и призвал нас быть Его сыновьями и дочерьми.

Теозис

Основное призвание и цель каждого человека — участвовать в жизни Бога. Мы были созданы Богом, чтобы жить в общении с Ним. Сошествие Бога в Личности Иисуса Христа сделало возможным восхождение человека к Отцу через работу Святого Духа. Православие считает, что каждый христианин участвует в движении к Богу, известном как теозис или обожествление.

Теозис описывает духовное паломничество, в котором каждый человек становится все более совершенным, все более святым, все более соединенным с Богом. Это не статичные отношения, и они происходят не только после смерти. Напротив, теозис — это движение любви к Богу, которое начинается для каждого христианина с обрядов крещения и продолжается на протяжении всей этой жизни, а также жизни, которая должна наступить. Спасение означает освобождение от греха, смерти и зла. Искупление означает повторное владение нами Богом.В Православии и спасение, и искупление находятся в контексте теозиса. Это богатое видение христианской жизни было хорошо выражено Святым Петром, когда он написал на первых страницах своего второго Послания, что мы призваны «стать причастниками Божественной природы». Это подтвердил и святой Василий Великий, описывая человека как существо, получившее приказ стать богом.

Это, безусловно, смелые утверждения, которые необходимо правильно понять. Православная Церковь понимает теозис как союз с энергиями Бога, а не с сущностью Бога, которая всегда остается скрытой и неизвестной.Однако опыт Церкви свидетельствует, что это истинный союз с Богом. Он также не является пантеистическим, потому что в этом союзе божественное и человеческое сохраняют свои уникальные характеристики. В этом смысле Православие считает, что человеческая жизнь достигает своей полноты только тогда, когда она становится божественной.

Святой Дух

Постоянно углубляющийся союз каждого христианина с Богом — это не магический или автоматический процесс. Хотя Христос уничтожил силы греха, смерти и зла раз и навсегда, эта победа должна быть присвоена каждым человеком в сотрудничестве со Святым Духом.Каждый человек призван присоединиться к животворящему и освобождающему Духу «в постижении полноты человеческой жизни в общении с Отцом. Святой Дух является средством обожествления, задача которого состоит в том, чтобы включить нас в жизнь Святой Троицы. Однако , Дух всегда признает нашу человеческую свободу и приглашает к нашему активному сотрудничеству в совершенствовании «образа и подобия Божьего», которым создан каждый из нас.

Наше участие в жизни Святой Троицы, которое мы знаем как обожествление, происходит внутри Церкви.Для православных Церковь — это место встречи Бога и Его народа. Святой Дух и Церковь органически связаны. Во втором веке святой Ириней напомнил нам об этом, сказав: «Где Церковь, там Дух, а где Дух — там Церковь». Святой Дух движется через жизнь Церкви, чтобы раскрыть нашу общую человечность во Христе и соединить нас с Отцом. Мы обретаем Святого Духа через наше празднование Евхаристии и принятие Святого Причастия, через наше участие в Таинствах, через нашу дисциплину ежедневной молитвы и через практику поста, и все это приводит к жизни, подобной Христу.

Святой Дух, Который почитается как Господь и Податель жизни, проявляется в жизни Церкви, чтобы привести нашу жизнь к совершенству и сделать нас ответственными и любящими людьми. Плод поклонения — дары Духа. В своем письме к Галатам апостол Павел назвал их «любовью, радостью, миром, терпением, добротой, добротой, верностью, кротостью и самообладанием». Безусловно, это достоинства христианской жизни. Они свидетельствуют о том, что любовь к Богу и любовь к ближнему неразделимы.

Человек и Церковь

Реальность теозиса не только свидетельствует о любви Бога, Который желает разделить Себя с нами, но также выражает очень позитивный взгляд на человеческую личность. Православие считает, что каждый человек имеет внутреннюю ценность и важность в силу своего уникального отношения к Богу. Человеческую личность никогда не считают полностью развращенной. «Образ Божий», который может быть искажен грехом, никогда не может быть искоренен. В жизни Церкви всегда есть возможность реализовать себя.Когда совершаются Таинства, они всегда предлагаются человеку по имени. Это действие не только напоминает нам о достоинстве каждого человека, но также подчеркивает ответственность каждого человека за свои отношения с Богом.

Хотя Православие признает ценность человека, оно не считает, что мы должны быть изолированными или самодостаточными. Каждый человек призван быть важным членом Церкви. Православие считает, что нельзя быть христианином, не будучи частью Церкви.Процесс обожествления происходит в контексте верующего сообщества.

Единство с Богом в среде Церкви не означает, что наши уникальные личности уничтожены. Мы не охвачены безличной силой или властью. Как и всякая истинная и ценная любовь, любовь Бога к каждому из нас уважает нашу личность. Его любовь не разрушает. Божья любовь — это любовь, которая раскрывает, возвышает и совершенствует нашу истинную сущность. Вступая в жизнь Бога, мы становимся теми, кем должны быть.

---

Дополнительные статьи

Чтобы узнать больше о Православной церкви и ее учении, вы можете изучить следующие статьи:

Об этой серии статей

Сокровища Православия — это серия, написанная для неправославных, особенно тех, кто рассматривает возможность стать членами Православной церкви и желает глубже оценить ее веру, богослужение и традиции. Их автором является о. Томас Фицджеральд, преподаватель богословской школы Святого Креста Греческого колледжа.Эти и многие другие статьи можно найти на веб-сайте Греческой Православной Архиепископии Америки.

Становление православных | Греческая Православная Церковь Святого Иоанна Крестителя

Стать православным христианином

Жизнь Православной Церкви увековечивает и исполняет служение Иисуса Христа. Тесная связь между Христом и Его Церковью отражена в образах из Священного Писания, которые провозглашают, что Христос — Глава, а Церковь — Его Тело, и что Христос — Жених, а Церковь — Его невеста.Эти образы отражают реальность того, что Церковь не существует независимо от Христа.

Господь и Спаситель, которого знали, любили и за которым последовали первые ученики в Галилее почти две тысячи лет назад, — это тот же Господь и Спаситель, которого знают, любят и следуют через Его Церковь. Поскольку Христос открыл Святую Троицу, Его Церковь продолжает открывать Святую Троицу и славить Бога в своем поклонении. Когда Христос примирил человечество с Отцом, Его Церковь продолжает быть посредником примирения словом и делом во всем мире.Поскольку Христос явил призвание подлинной человеческой жизни, Его Церковь продолжает оставаться царством, в котором образ и подобие Бога в каждом из нас доводятся до совершенства.

Православный христианин соединяется со Христом при крещении и питается Христом при каждой Евхаристии. Мы верим, что Святой Дух действует в Церкви и через нее, чтобы сделать Христа нашим Господом и довести Его дело до исполнения.

Православие избежало соблазна уменьшить свое видение Церкви.Библейские описания Церкви как Тела Христова и Храма Святого Духа указывают на то, что она действительно должна быть признана как нечто большее, чем одно учреждение из многих, или агентство социального обслуживания, или как этническая или братская организация. Конечно, у Церкви есть свои институциональные аспекты, и она всегда подвержена грехам и ограничениям своих человеческих членов. Тем не менее, Православие считает, что помимо своей очевидной человеческой стороны у Церкви есть еще и Божественное измерение. Греческое слово «церковь», ecclesia, означает общину, призванную и собранную Богом для особой цели.Это означает, что Церковь можно охарактеризовать как уникальное место встречи Бога и Его народа.

Личный опыт

Православная вера не может быть оценена полностью или присвоена лично человеком, не входящим в Православную Церковь. С этой точки зрения Православие может ошибочно показаться одним из мировоззрений среди многих, культурным придатком или просто церемониальной церковью. Только изнутри Церкви у человека есть необходимая перспектива познания Православия как откровения Божественной Жизни.

Стать православным христианином

Православная Церковь универсальна и призвана. Она не ограничивает членство людьми какой-либо определенной культуры, расы, класса или части мира. Действительно, Православие ценит разнообразие культур, народов и языков, которые являются частью ее жизни. Она также подтверждает единство веры и любви во Христа, которое преодолевает все искусственные преграды. Членство в Православной церкви открыто для всех.

Православная церковь в США больше не считается иммигрантской церковью.Она была признана одной из четырех основных конфессий Америки. В состав Православной церкви в этой стране входят люди из самых разных этнических и культурных семей. Подавляющее большинство из них родились в США. Среди этих пяти миллионов православных есть большое количество людей, выросших в других религиозных традициях и решивших стать членами Православной церкви.

Эту реальность ясно осознал Высокопреосвященнейший архиепископ Яковос, бывший архиепископ Северной и Южной Америки, когда он сказал на Двадцатом Конгрессе духовенства и мирян Греческой Православной Архиепископии, проходящем раз в два года, что:

«Православие — это не только религия эллинов, но и религия всех тех, кто в результате смешанных браков, заключения договора или изучения Православия узнал о нем и приобщился к нему; следовательно, Православие уже осознало его. нашла свое место и миссию в Западном полушарии.«

Если вы серьезно заинтересованы стать членом Православной церкви, вам следует встретиться со своим местным православным священником и познакомиться с его приходом. Он будет рад дать вам совет и руководство, а также познакомит вас с членами прихода. Это поистине захватывающий период в развитии православных приходов в США. Хотя большинство из них связано с определенным культурным наследием, многие начинают полностью осознавать ответственность Православия перед обществом в целом.Когда вы принимаете Православную Церковь, вы также присоединяетесь к определенному местному приходу. Это должна быть духовная семья. Поэтому вам следует вдумчиво изучить заботы и приоритеты прихода. Постарайтесь понять, будете ли вы чувствовать себя комфортно, сможет ли приход дать вам возможность стать ближе к Богу и быть ответственным за служение другим.

Во многих приходах священник предлагает занятия или индивидуальные конференции по православной вере для желающих стать членами Православной церкви.Объем и объем этих инструкций будут определяться вашим предыдущим знанием христианской веры, а также вашими конкретными потребностями и проблемами.

После периода обучения проводится служба приема в церковь. Если вы обращаетесь из нехристианской религии, вы исповедуете веру и креститесь и креститесь. Если вас приняли из церкви, имеющей сходство верований с Православием, и вы были надлежащим образом крещены и конфирмали, вы примете участие в краткой Службе помазания (помазания), которая означает примирение с Православной Церковью.Принятие Святого Причастия всегда рассматривается как завершение союза с Церковью.

Приверженность Христу

Конечная приверженность православного христианина — это преданность Христу, нашему Господу, Который известен в Церкви и через нее. Это выражается в ектении Церкви, призывающей нас «посвятить себя, друг друга и всю свою жизнь Христу, Богу нашему». И, прежде чем принять Святое Причастие, мы молимся: «О Учитель, любящий человечество, Тебе мы вручаем всю нашу жизнь и нашу надежду.«

Каждый из нас уникален и благословлен Святым Духом разными дарами и призваниями в жизни; поэтому наши личные обязательства перед Христом будут выражаться иначе. Тем не менее, Православие твердо верит, что это обязательство всегда будет основано на поклонении Богу и любящей заботе о других. Поскольку богослужение занимает центральное место в Церкви в целом, богослужение, личная молитва и особенно участие в Святой Евхаристии занимают центральное место в жизни отдельного православного христианина.Благодаря этим действиям мы становимся ближе к Богу и благословляемся плодами Духа, которые позволяют нам с любовью и ответственностью служить другим во Имя Христа. Православие избегает любой тенденции, которая стремится отделить любовь к Богу от любви к ближнему. Эти двое неразделимы. Это убеждение выражается во время Божественной литургии в диалоге между священником и народом, который говорит: «Возлюбим друг друга, чтобы единодушно исповедовать … Отца, Сына и Святого Духа; Троицу единосущную и единодушную. безраздельно.«

Хотя Православие высоко превозносит ценность поклонения, это не означает, что оно каким-либо образом принижает значение жизни, прожитой по Евангелию. Поэтому, как напоминает нам Литургия, приближаться к причастию могут только имеющие веру и любовь. Наше участие в Теле и Крови Господа также дает каждому возможность быть носителями Христа в мире, в котором мы живем.

---

Дополнительные статьи

Чтобы узнать больше о Православной церкви и ее учении, вы можете изучить следующие статьи:

Об этой серии статей

Сокровища Православия — это серия, написанная для неправославных, особенно тех, кто рассматривает возможность стать членами Православной церкви и желает глубже оценить ее веру, богослужение и традиции.Их автором является о. Томас Фицджеральд, преподаватель богословской школы Святого Креста Греческого колледжа. Эти и многие другие статьи можно найти на веб-сайте Греческой Православной Архиепископии Америки.

Сущность любви | Православное христианское товарищество

Одна из самых сложных частей в настоящей любви — это то, что лежит в ее основе: свобода. Свобода лежит в основе всех здоровых отношений, потому что из нее мы можем получить доверие, понимание и гармонию.Когда любовь лишена свободы, она действительно может стать злом. Любовь должна быть свободной, чтобы быть правдой.

Давайте посмотрим на пример из поп-культуры: You , сериал Netflix, основанный на одержимом мужчине, который жаждет девушки и пытается заманить ее в ловушку. [СПОЙЛЕР ОПОВЕЩАЕТ ЛЮДЕЙ] Парень и главный герой истории настолько одержим своей девушкой, Гвиневер Бек, что пытается «исправить» каждую проблему в ее жизни. Он убивает ее бывшего и ее лучшего друга и, в конце концов, запирает ее в своем подвале в клетке, первоначально использовавшейся для хранения старых и редких книг (у него есть книжный магазин).Эта история — извращение истинной любви, замаскированной ложной романтической темой и эмоциональной сентиментальностью, которая скрывает одержимость контролировать эту девушку для удовлетворения своих болезненных желаний. Вот куда может привести любовь, когда свобода исключена из уравнения.

Почему для настоящей любви необходима свобода? Это потому, что в нашем выборе последовательно выбирать другого человека, где мы можем вырастить основу доверия и построить нашу самоустраняющуюся природу. Когда самоустраняющаяся природа взаимна и разделяется между двумя людьми, мы можем прийти к спасению и понять частичку любви Христа к нам.Это восходит к идиоматической поговорке: «Если ты что-то любишь, отпусти». Если кто-то пытается контролировать вас «из любви», он на самом деле удовлетворяет себя в ущерб вам.

Как православные христиане, мы знаем, что все истинное и хорошее должно исходить от Бога. Таким образом, чистая, добрая и истинная любовь проявляется в любви нашего Господа к нам: Его творении. Этот стих из объяснения небесной любви святым Павлом, соответствующий Дню святого Валентина, является основой, на которой мы должны пытаться строить нашу любовь к ближнему в повседневной жизни:

Любовь терпелива, любовь добра.Он не завидует, не хвастается, не гордится. Он не позорит других, он не корыстолюбив, его нелегко разозлить, он не записывает ошибок. Любовь не радуется злу, но радуется истине. Он всегда защищает, всегда доверяет, всегда надеется, всегда настойчив. — 1 Коринфянам 13: 4-7

Любовь, описанная в послании, невероятно чиста и самоопустошительна. Это агапе , о котором написано в Священных Писаниях, и это тот тип любви, который мы призваны испытывать к каждому из наших братьев и сестер, включая врагов.Я твердо верю, что Любовь — самая могущественная сила во Вселенной. Не атомная сила, электромагнитная сила, не гравитация, но любовь самая сильная. Любовь — это Человек, который создал Вселенную и продолжает поддерживать ее каждое мгновение.

Господь дал нам свободную волю, чтобы мы могли познать Его по собственному желанию. Если кто-то заставлял нас любить их, мы только отталкиваем их дальше, потому что негодование и удушье растут там, где заканчивается свобода.Только имея свободу любить друг друга, мы можем активно делать выбор любить и жертвовать собой ради другого.

Этот тип любви может повредить приобретению, но впоследствии он может быть самым освобождающим, что вы когда-либо испытывали. Это больно, потому что есть вероятность, что кто-то может не любить нас в ответ, что люди, которых мы любим, могут пострадать, что они не ценят нашу любовь, но это не должно останавливать вас. Бог любит Свой народ, и есть много людей, которые активно Его ненавидят.И все же Он c hooses , чтобы любить нас свободно, всегда позволяя нам повернуться к Нему и встретиться с Ним. На каждый шаг, который мы делаем к Нему, Ему нужно еще десять, чтобы приблизиться к нам. Бог сошел с неба на землю из любви. Он выбирает любить нас такими, какие мы есть, и видит нас такими, какими мы можем стать. Выберите , чтобы любить людей вокруг вас.

Многие из вас, наверное, задаются вопросом, да, эта любовь звучит красиво и все такое, но реально ли это? На самом деле вы должны узнать и понять состояние ваших отношений.Это применимо ко всем отношениям, которые у вас есть в жизни от друзей до врагов. Ваша любовь к другим возрастает по мере того, как углубляется ваша любовь к Богу и ваше переживание Его любви к вам. Это приходит со временем, зрелостью и молитвой, поэтому проявите терпение, веру в Бога, и пусть Любовь, которая привела вас к существованию, осветит ваш путь к царству.

специальных служб | Греческая православная миссия святого Нектария

Специальные услуги и благословения: несакраментальные услуги, способствующие духовной жизни

В центре жизни Церкви находится Святая Евхаристия, которая является главным праздником нашей веры и средством, посредством которого мы участвуем в самой жизни Святой Троицы.Основные Таинства тесно связаны с Евхаристией и свидетельствуют о постоянном присутствии Христа в жизни Его народа.

Помимо Евхаристии и основных ТАИНОВ, Православная Церковь имеет ряд Особых Служб и Благословений, связанных с нуждами, событиями и задачами человеческой жизни. Отмечая эти различные службы и благословения, Церковь постоянно свидетельствует о присутствии и действии Бога в нашей жизни. Наш Бог любит нас, заботится о нас и находится рядом с нами.Литургические службы и благословения также служат для напоминания нам о том, что вся жизнь важна и что многие события и дары жизни могут быть направлены к Богу и получить свое исполнение в Нем.

Специальные службы часто называют несакраментальными службами в том смысле, что они представляют собой общественные богослужения, которые обычно не считаются одними из основных таинств. Однако они явно обладают сакраментальным качеством в том смысле, что раскрывают присутствие Святой Троицы.Многие из этих служб, такие как похороны, освящение воды и вход в монашескую жизнь, и это лишь некоторые из них, очень важны для жизни Церкви. Различные благословения — это короткие церемонии, которые происходят время от времени и не обязательно вовлекают непосредственно всю приходскую общину.

Церковь благословляет людей, такие события, как поездки, и такие объекты, как иконы, церкви, цветы, поля, животных и еду. Поступая таким образом, Церковь не только выражает нашу благодарность, но также подтверждает, что ни один дар, событие или человеческая ответственность не являются светскими или отделенными от Бога.Для православного христианина источником и целью всего хорошего является Бог. Нет ничего вне Божьей любви и заботы.

Похоронная служба

Смерть христианина влияет не только на семью, но и на всю Церковь, потому что все мы являемся частью Тела Христова. Православная похоронная служба, которая выражает этот факт, не должна рассматриваться в первую очередь как возможность сентиментально превозносить достоинства человека. Скорее, различные молитвы и гимны подчеркивают суровую реальность смерти, а также победоносное Воскресение Христа, благодаря которому сила смерти побеждена.Похоронная служба утешает скорбящих; это также средство, с помощью которого Церковь молится за одного из своих членов, умершего в вере во Христа. Православие рассматривает конец физического существования только как завершение одного этапа жизни. Божья любовь сильнее смерти, и Воскресение Христово свидетельствует об этой силе.

Православные похороны состоят из трех служб. Во-первых, это служба бдения после смерти, которая обычно проводится во время поминки.Эта услуга называется Trisagion Service. Церковь молится Христу «упокоить со Святыми душу раба Твоего, где нет ни боли, ни печали, ни вздоха, но жизнь вечная». В то время как Церковь молится за душу умершего, большое уважение уделяется телу. Православие считает тело христианина священным, поскольку оно было Храмом Святого Духа.

Тело будет участвовать в окончательном восстановлении всего творения. Отпевание продолжается в церкви, куда тело приносят в день погребения.В идеале совершается Божественная литургия. После похорон прихожане прощаются с умершим. Служба Трисагиона повторяется у могилы.

Мемориальная служба

Смерть изменяет, но не разрушает узы любви и веры, существующие между всеми членами Церкви. Православие считает, что через наши молитвы у тех, «уснувших в вере и уповании на Воскресение», есть возможность сблизиться с Богом.Поэтому Церковь постоянно молится за своих членов, умерших во Христе. Мы полагаемся на любовь Бога и силу взаимной любви и прощения. Мы молимся, чтобы Бог простил грехи ушедших верных и принял их вместе со Святыми в Царстве Небесном.

Православная Церковь поминает усопших в молитвах на каждой Божественной литургии. Кроме того, есть поминальная служба, на которой Церковь также поминает умерших. По традиции поминальная служба проводится на третий, девятый и сороковой день после смерти, а также в годовщину смерти.В дополнение к этим временам поминальная служба всегда предлагается для всех умерших верующих в четыре «субботы душ». Это: две субботы, предшествующие Великому посту; первая суббота Великого поста; и в субботу перед Пятидесятницей. В Соединенных Штатах служба также предлагается в День памяти. Когда предлагается панихида, семья умершего обычно приносит в церковь блюдо с вареной пшеницей. Вареная пшеница кладется на стол в центре нефа во время службы.Пшеница, известная как коллива, является символом Воскресения. Говоря о Воскресении, наш Господь сказал: «Если пшеничное зерно не упадет в землю и не умрет, оно останется в одиночестве, но если оно умрет, то принесет много плода». (Иоанна 12:24)

Великое благословение воды (Мегас Агиасмос)

Крещение, один из старейших и самых важных праздников Православной Церкви, знаменует собой явление Святой Троицы, которое произошло при Крещении Христа на реке Иордан.Признавая богатый смысл этого события, Православие считает, что крещение Христа не только ознаменовало начало его общественного служения и явило Троицу, но и означало, что всему творению суждено разделить славу искупления во Христе. Когда Христос вошел в Иордан, чтобы креститься, происходили две вещи: Он отождествлял Себя с людьми, которых Он пришел спасти; и Он отождествлял Себя со всем Творением, которое было представлено водой.Через Свое крещение Господь открыл ценность сотворенного мира и направил его к Создателю. Творение — это хорошо, и оно принадлежит Богу.

Великое Водное Освящение совершается накануне праздника Крещения и в этот день после Божественной литургии. Благословение не только вспоминает событие крещения Господа нашего и откровение Святой Троицы, но также выражает веру Православия в то, что творение освящается через Христа. Благословение подтверждает, что человечество и сотворенный мир, частью которого мы являемся, были созданы, чтобы наполниться освящающим присутствием Бога.После торжественного благословения святая вода раздается верующим и используется для благословения домов в сезон Крещения. Когда верующие пьют «Крещенскую воду», мы вспоминаем о нашем собственном крещении. Когда Церковь благословляет водой человека, объект или событие, мы подтверждаем, что крещенные, их окружение и их обязанности освящаются через Христа и вводятся в Царство Отца через Дух.

В дополнение к Великому Благословению Воды существует служение Малого Благословения Воды, которое может происходить в любое время.Обычно его отмечают, когда благословляют дом, в первый день месяца, в начале учебного года и в начале новых обязанностей.

Благословение хлеба (Артокласия)

«Благословение пяти хлебов» — это краткое служение благодарения, посредством которого мы выражаем нашу благодарность за все благословения жизни. Масло, вино, пшеница и буханки хлеба, которые используются на службе, считаются самыми основными элементами, необходимыми для жизни. Благословение напоминает нам о чуде умножения хлеба и рыбы, которым Христос накормил народ.Это благословение обычно предлагается во время вечерни или после Божественной литургии в праздничные дни и в других особых случаях. После служения хлеб разрезают и раздают прихожанам.

Акафист Гимн

Православная Церковь поклоняется одному Богу. Тем не менее, она предлагает почитание людям, которые были важными человеческими инструментами Бога в истории спасения. Среди столь почитаемых — Мария, Богородица. Православная церковь очень чтит Марию, потому что она была избрана, чтобы родить Сына Божьего.Как гласит один из гимнов:

«Воспевая хвалу твоему материнству, мы превозносим тебя как духовный храм, Богородица. За Того, Кто обитал в твоей утробе, Господь, Который держит все в Своих руках, освятил тебя, прославил тебя и научил всех петь. тебе … »

Самая красивая и поэтическая служба Православной Церкви в честь Марии Богородицы — это гимн акафиста. Слово акафист означает «не сидеть». Собрание стоит на протяжении всего служения из уважения к Марии и ее уникальной роли в нашем спасении во Христе.Гимн Акафист поется в четыре части в течение первых четырех пятниц Великого поста. В пятую пятницу воспевается вся Служба.

Служба прошения (Параклисис)

Служба прошения, известная также как Параклисис , предлагается особенно во время болезни, искушения или уныния. Различные молитвы просят у Господа руководства, личной силы и исцеления. Многие гимны и молитвы обращены к Богородице Марии, и они просят ее помощи.Православие утверждает, что каждый из нас, вместе с Марией, святыми и ушедшими верующими, соединен узами веры и любви во Христе. Следовательно, так же, как в этой жизни мы можем обращаться друг к другу для молитвы, Церковь считает, что мы также можем обратиться к Марии — человеку, наиболее близкому к Богу, — и попросить ее помолиться Богу за нас.