СКФУ-ISr

Литература

1. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция, Республика, 2006.

2. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 2001.

3. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. М.: РИПОЛ Классик, 2015.

4. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000.

5. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000.

6. Гопкало О.О. Теория общества потребления в современной социологии: дис. … канд социол. наук. СПб, 2006. 155 с.

7. Овруцкий А. В. Феноменология общества потребления // Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2011. № 1.

8. Сергодеева Е.А. Рациональность современного философского дискурса// Гуманитарные и юридические исследования. 2014. № 2.

9. Чадаева А.Г. Мифогенез и роль мифа в культуре общества потребления: Дис…. канд. культ. наук. М, 2006. 162 с.

УДК 316.3

M. Е. Попов

КОНФЛИКТЫ ИДЕНТИЧНОСТЕИ VERSUS СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ:

РОССИЙСКАЯ СПЕЦИФИКА

Статья посвящена исследованию особенностей конфликтов идентичностей как угрозы социокультурной интеграции современного российского общества. Автор рассматривает основные факторы конфликтов идентичностей и подчеркивает дестабилизирующую роль политизации этничности. Среди системных условий эскалации конфликтов идентичностей автор называет:

М. Е.

модернизационные риски, традиционали-зацию, кризис идентичности, этническую напряженность.

Ключевые слова: конфликты идентичностей, социокультурная интеграция, российское общество, модернизационные риски, традиционализация, кризис идентичности, политизации этничности, этническая напряженность.

Popov

IDENTITY-BASED CONFLICTS VERSUS SOCIAL AND CULTURAL INTEGRATION: RUSSIAN SPECIFICITY

The article is devoted to features of identity-based conflicts as a threat to the social and cultural integration in modern Russian society. The author considers the principle factors of the identity-based conflicts and emphasizes destabilizing role of the politici-zation of ethnicity. Among the systemic conditions of the escalation of the identity-based

conflicts the author points out the following: modernization risks, traditionalization, identity crisis, ethnic tensions.

Key words: identity-based conflicts, sociocultural integration, Russian society, modernization risks, traditionalization, identity crisis, politicization of ethnicity, ethnic tensions.

Конфликты идентичностей как специфическая форма современных социокультурных конфликтов отражают мировоззренческие противоречия в коллективных (макросоциальных и культурно-цивилиза-

ционных) ценностях. Конфликты идентичностей сложнее поддаются конструктивному урегулированию, так как социокультурные общности не могут пойти на компромиссы в отношении собственной идентичности

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

и фундаментальных групповых ценностей. В этой связи возникает необходимость в применении методов конфликтного урегулирования, построенных на демократическом фундаменте социокультурной интеграции на основе правовых институтов, социальной включенности и справедливости, гражданской идентификации, взаимного морального признания социально-правового и экзистенциального равенства базовых потребностей и ценностей каждой из сторон конфликта. По словам И. С. Семенен-ко, «многомерный конфликт идентичностей — между автохтонными и инокультурными группами, между национальными сообществами в составе современных политических наций, между Центром и регионами, между носителями разных групповых идентификаций и культурных норм — оказывается сегодня препятствием на пути консолидации гражданской нации» [6, с. 114].

В мозаичном, культурно гетерогенном «обществе риска», явившемся порождением атрибутивных «текучей современности» противоборствующих тенденций модернизации и традиционализации, социальная дезинтеграция становится источником эскалации этноконфликтной напряжённости, принимающей форму конфликтов идентичностей. В посткоммунистической России угрозы социокультурной интеграции связаны с этнополитической регионализацией и политизацией этничности как следствием противостояния модернизационного и традиционалистского проектов социального развития. В постсоветские десятилетия идеологии этнорелигиозного фундаментализма и политического традиционализма как реакция на незрелость гражданского общества и деконструкцию правовой демократии выступают основными факторами эскалации конфликтов идентичностей.

На теоретическом уровне социокультурная интеграция указывает на базовые рационально-коммуникативные принципы, консолидирующие субъектов в метакультур-ном пространстве в форме взаимного признания и принятия социальных норм. Интеграция полиэтнического общества означает

рациональное взаимное взаимодействие этнокультурных сегментов в рамках социальной структуры. Концепции социокультурной интеграции являются теоретической частью символического интеракционизма и структурного функционализма, определяющих интеграцию в качестве важнейшего механизма поддержания коллективной идентичности, целостности, функциональности, стабильности социальной системы. Парсонсианство актуализирует внимание на нормативно-ценностной интеграции в процессе социальной консолидации: фундаментальными качествами социокультурной интеграции становятся способность субъектов к ценностно-идентификационной унификации, а также возможность трансформации деструктивных, «нереалистических» конфликтов идентичностей в конструктивные, «реалистические» конфликты интересов как источники социального творчества.

Анализируя «теорию взаимопроникновения» Р. Мюнха, В. Г. Николаев отмечает, что «уникальность современного западного порядка, в отличие от других его типов, состоит не в высокой степени дифференциации и рационализации сфер действия, а в высокой степени их интеграции. Взаимопроникновение есть один из возможных механизмов создания порядка, сочетающий дифференциацию и интеграцию сфер действия. Благодаря этому механизму преодолевается раскол общества, поскольку в противном случае автономные процессы рационализации в разных сферах действия неизбежно создавали бы, в условиях высокой степени дифференциации современного общества, острые (возможно, непримиримые) конфликты между этими сферами. Именно взаимопроникновение поддерживает характерное для современных обществ «единство в многообразии» [5, с. 25-57].

Концепции социокультурной интеграции тесно связаны с теориями идентичности и конфликта, где интеграция интерпретируется как фундаментальная антиконфликто-генная форма конструирования гражданской идентичности и способ разрешения

Гуманитарные и юридические исследования

этнических противоречий в их наиболее деструктивной форме конфликтов идентичностей на основе социального равенства, гражданского консенсуса и межгрупповой солидарности. При анализе современных этнических процессов социокультурная интеграция рассматривается как результат социализации, адаптации, аккультурации, при этом позитивная интеграции представляет собой антиконфликтоленный инструмент социально-правового включения этнично-сти в социокультурное пространство общегражданской идентичности.

На протяжении двух последних десятилетий в мировой науке значительное внимание уделяется изучению конфликтов идентичностей в аспекте социокультурной интеграции. В теоретических построениях, лежащих в основе данных исследований, авторы исходят из того, что конфликты идентичностей (identity-based conflicts) — это конфликты, источником которых выступает принадлежность к определенной социокультурной группе. По мнению В.А. Тишкова, факторы социокультурной идентичности и группового статуса являются фундаментальными в современных конфликтах: отказ в признании и дискриминация вызывают неизбежный и непреодолимый протест, по причине огромной значимости социокультурной целостности конфликты идентичностей являются особенно трудными для переговоров и компромисса [7, с. 77].

Понятие «конфликты идентичностей» отражает системный характер ценностно-мировоззренческих противоречий как новых модернизационных рисков «текучей современности» (З. Бауман). В ситуации модернизационных рисков, связанных с посттрадиционными изменениями, этнопо-литические конфликты трансформируются в ценностно-мировоззренческие конфликты идентичностей — «цивилизационную борьбу за правильный путь в будущее» (У. Бек). В концепциях, лежащих в основании рефлексии взаимосвязи конфликтности и идентичности в посттрадиционной культуре, формируется мысль о том, что идентификационные противоречия тради-

ционалистских и модернизационных ценностных систем конституируются базовыми потребностями в социальной справедливости и этнокультурной безопасности. В этно-политической сфере эскалация конфликтов идентичностей происходит в том случае, когда замкнутая социокультурная общность посредством инструментального пропагандистского воздействия склонна воспринимать себя как «жертву» модернизационных притязаний более успешных открытых социокультурных систем.

Впервые термин «конфликты идентичностей» появляется в работах Дж. Бертона и Дж. Ротмана в 1990-е годы. Дж. Бертон рассматривает коллективную идентичность как одну из базовых потребностей человека, при этом угроза культурной идентичности воспринимается группой как одна из основных угроз безопасности. Более того, Дж. Бертон в качестве ключевых выделяет две потребности: потребность в идентичности и потребность в безопасности. По мнению Дж. Ротмана, важнейшими деструктивными атрибутами конфликтов идентичностей являются их иррациональность, стереотипизация, неуправляемость. Ценностно-идеологические мотивы участия этнических групп в конфликтах идентичностей будут во многом влиять на перспективы их исхода: ради удовлетворения материальных интересов человек не станет сознательно рисковать жизнью, жертвовать собой [1, 2, 3].

Конфликты идентичностей представляют собой социокультурные конфликты, фундаментом которых являются ценностно-мировоззренческие различия и противоречия, обусловленные кризисами и трансформациями культурных идентичностей; эти конфликты детерминированы дихотомией традиционалистских и посттрадиционных ценностных систем и являются атрибутивной частью рефлексивно-модернизацион-ных процессов в мировой культуре. Понятие «конфликты идентичностей» отражает системный характер ценностно-мировоззренческих противоречий как модерниза-ционных рисков глобального мира: интерак-

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

ция и сближение ранее «чужих» культурных общностей и их идентичностей является неисчерпаемым источником интеграции и конфликтов. Посттрадиционные трансформации как основания конфликтов идентичностей изменяют ранее гомогенное ценностно-мировоззренческое содержание и традиционалистский статус коллективных идентичностей в иерархической оппозиции «мы — они» посредством универсализации интеграционных ценностей. Изменения в иерархии традиционалистских ценностей и посттрадиционный призыв к интеграции и унификации культурных идентичностей в процессе модернизации и глобализации становятся факторами традиционалистского сопротивления. Сосуществование в посттрадиционной культуре разных мировоззрений и ценностей не приводит к неизбежным конфликтам идентичностей, формируя предпосылки к культурному диалогу и гражданской интеграции; однако, когда мо-дернизационные риски и ценностные противоречия в процессе унификации и стирания культурных различий воспринимаются как угрозы безопасности и автономности традиционалистских идентичностей — возникают конфликты идентичностей.

Лежащая в основании социокультурных конфликтов в российском обществе амбивалентность коллективных идентичностей характеризуется противоречием, с одной стороны, традиционалистской (изоляционистской) модели, с другой — интеграционной модели на основе политической открытости, социальной солидарности, гражданской идентификации, рационально-секулярных ценностей. Конфликтность традиционалистских идентичностей обусловлена сте-реотипизацией образа врага в процессе идеологического конструирования непроницаемых культурных и этнических границ: позитивная идентичность как коллективное тождество (позитивные автостереотипы) формируется посредством конфронтации и отталкивания от «негативной» идентичности «чужих» (негативные гетеростереотипы).

Напротив, в культурно-антропологической модели посттрадиционной идентичности обнаруживается возможность

социокультурной интеграции на основе межэтнического сотрудничества и надэт-нического диалога, согласования общих целей и ценностей, установления оптимальных связей между автономными социокультурными общностями и их идентичностями.

Имеющие исторические корни противоречия между модернизационным потенциалом гражданской интеграции и слабой восприимчивостью носителей традиционалистских идентичностей к демократизации и культурному диалогу являются ценностным основанием конфликтов идентичностей. В российском обществе усиливаются традиционалистские черты советскости (изоляционизм, патернализм, авторитаризм) и политизированной этничности (этнонацио-нализм, фундаментализм, партикуляризм), что ведет к эскалации конфликтов иден-тичностей и указывает на глубокий кризис в конструировании антиконфликтогенной модели социокультурной интеграции. Традиционалистская мобилизация и политизация этничности как реакция на утрату «советского интернационализма», с одной стороны, и политически незрелые попытки формирования интегрированной в либерально-демократическую цивилизацию посттрадиционной идентичности — с другой, выступает в качестве мировоззренческого основания конфликтов идентичностей.

Содержание конфликтов идентичностей заключается в противоречии между паллиативными попытками конструирования российской гражданской идентичности, с одной стороны, и политической индифферентностью к радикальной мобилизации этнорелигиозного традиционализма -с другой. Конфликты идентичностей в российском обществе характеризуются помимо острого противоречия традиционали-зации и модернизации также отсутствием общественного метанарратива, интегрирующего социальных субъектов в системное единство. Пространство социально-нормативной унификации в процессе конструирования гражданской идентичности оказывается кризисным: совокупность интересов этнических общностей «институционализи-

Гуманитарные и юридические исследования

руется» в форме взаимоисключающих идеологических стереотипов, генерирующих новые конфликты идентичностей. Т. Гарр в предисловии к российскому изданию монографии «Почему люди бунтуют» обращает внимание читателей на фундаментальные вопросы, касающиеся «причин народного недовольства»: «Начинайте с исследования групповых идентичностей людей, оказавшихся в невыгодном положении, включая бедняков и представителей этнических, национальных и религиозных меньшинств. Задайтесь вопросом, почему групповые идентичности и невыгоды сделали их членов восприимчивыми к различного рода политическим призывам и идеологиям, которые оправдывают протест или мятеж» [4, с. 36].

В заключение отметим, что в современной российской науке возрастает интерес к

концепциям конфликтов идентичностей. На эмпирическом уровне этническая напряжённость, незавершенные социально-политические и экономические трансформации, разрыв между модернизационными вызовами глобализации и российским традиционализмом служат факторами эскалации конфликтов идентичностей, угрожающих социальной безопасности страны, выбравшей более 20 лет назад демократический вектор развития. Системные детерминанты конфликтов идентичностей — эскалация этнонационализма, кризис гражданской идентификации, антимодернизационные экономические процессы в поляризованном социуме — становятся основными факторами деструктивного воздействия на социокультурную интеграцию российского общества.

Литература

1. Burton J. Conflict Resolution: Its Language and Processes. London, 1996.

2. Rothman J. Resolving Identity-Based Conflicts. San Francisco, 1997.

3. Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в поисках научной парадигмы. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2001.

4. Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005.

5. Николаев В.Г. Неопарсонсианство 80-х годов ХХ века: Рихард Мюнх // Личность. Культура. Общество. 2007. Том IX. Вып. 2 (38).

6. Семененко И.С. Социокультурная модернизация и конфликт идентичностей// Россия реформирующаяся. Вып. 12: ежегодник/ отв. ред. М.К. Горшков. М.: Новый хронограф, 2013.

7. Тишков В.А. Конфликт в сложных обществах. Введение к русскому изданию//Этнополитический конфликт: пути трансформации: настольная книга Бергхофского центра. М.: Наука, 2007.

итоги экспертной программы клуба «Валдай» — Клуб «Валдай»

2019 год стал годом появления значительного числа новых конфликтов. Во многих странах мира особую остроту получили гражданские внутриполитические столкновения, выплеснувшие наружу противоречия между обществами и элитами. Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба, подводит итоги года, рассказывая об исследовательских проектах Клуба и о том, почему в фокус большинства современных конфликтов попадают ценностные и исторические разломы.

Андрей Быстрицкий справедливо назвал 2019-й годом «восстания масс». В целом ряде случаев (Гонконг, Боливия, Иран и других) конфликты приобрели выраженное международное измерение. Острота многих международных конфликтов также не стихала в этом году.

В основе значительного числа этих конфликтов лежат не просто политические, военные или социально-экономические противоречия. «Успешная», если можно так сказать, инициация и реализация того или иного конфликта во многом связана с готовностью общества его воспринять, с конфликтогенным потенциалом общественного мнения и широкой гражданской/народной среды. Именно поэтому идеологическое и идентичностное измерение конфликтов представляется крайне важным как при правильном понимании их причин, так и при поиске эффективных путей к их урегулированию.

Таким образом, современные международные конфликты зачастую являются не только конфликтами интересов, но и конфликтами ценностей. Столкновения и войны между различными государствами и группами базируются на изначальной жёсткой противопоставленности по линии «мы – они». Идейные, ценностные, религиозные, этнические, исторические разломы попадают в фокус многих конфликтов. Во всяком случае, в медийном их сопровождении, в информационных войнах именно эти вопросы представляются как ключевые. В результате идеология в ее различных формах становится важным фактором социальной мобилизации и манипуляции в период конфликтов. Стремление всеми силами оградить свою собственную идентичность от «чужих», «враждебных» ей, ожесточает эти столкновения, делает крайне трудным достижение компромисса.

Очевидно возраставшие в 2019 году противоречия между основными центрами силы в мире сделали этот конфликт ценностей крайне острым. Фрагментация осыпающегося мира и разрушение так и не сложившейся (но казавшейся близкой) единой глобальной политии привели не только к новой многополярности, но и к утрате единого смыслового поля мировой политики. Старые и новые центры силы разъединяют не только геополитические противоречия или торговые войны. Между ними все больше исчезают общие ценности. Новые центры все более отчетливо формулируют альтернативные ценности и смыслы и предлагают другим странам присоединиться к ним не только в военном или экономическом поле, но и воспринять их видение мира. Тем самым глобальная политическая конкуренция начинает сочетаться с глобальной конкуренцией ценностей.

Взаимное смысловое и ценностное непонимание между различными центрами силы приводят и к необходимости поиска своего рода смыслового, семиотического перевода между ними как, пожалуй, единственного залога успешного урегулирования и предотвращения конфликтов. Не случайно ежегодный доклад Клуба «Валдай» 2019 года был посвящён именно этим «трудностям перевода» в эпоху ценностного плюрализма. 

Проблема идентичности в условиях глобализации

В статье рассматривается проблема идентичности человека. Отмечается, что сегодня в России, как и во всем мире, наблюдается кризис как индивидуальных, так и коллективных идентичностей, который заметно обнаружил себя к началу нынешнего века. Не постигнув логики кризиса идентичности, не изучив ее проблемы, трудно понять современный мир, в частности и Россию с ее поликультурностью и многонациональным составом.Для некоторого преодоления проблемы идентичности в России важно свободное развитие ее граждан.

Ключевые слова: идентичность, глобализация, Россия, этнос, индивид, культура, трансформация.

The article considers the problem of a human identity. Today in Russia as well as all over the world one can observe both a crisis of individual and collective identity that has revealed itself by the early 21^st century. Without comprehending the logic of identity crisis and without study of the problem it will be difficult to understand the modern world, in particular Russia with its polycultural and polynational structure. The free development of its citizens is necessary to solve the problem of identity to some extent.

Keywords: identity, globalization, Russia, ethnos, the individual, transformation.

Понятие «идентичность» предполагает тождественность, одинаковость, схожесть, подобие. Сегодня в России, как и во всем мире, продолжает наблюдаться кризис как индивидуальных, так и коллективных идентичностей, который заметно обнаружил себя к началу нынешнего века. Это оказалось связано с разрушением многих привычных норм, с эфемерностью социальных процессов, с трудностью интеграции прошлого и будущего, разных коммуникационных потоков и систем социальных взаимодействий на индивидуальном и коллективном уровнях. В этот период стали массово возникать индивиды, а также отдельные группы людей, характеризующиеся полиидентичностью, или «размытой идентичностью», сознание которых оказалось фрагментированным и которые уже не могли ответить однозначно на вопрос, кем они являются (Степин 2007: 75–76).

Э. Тоффлер, исследуя эти вопросы, писал, что в настоящее время «…мил-лионы людей занимаются поисками своей идентичности или какого-то магического средства, которое помогло бы им вновь обрести свою личность, мгновенно дало бы ощущение близости или экстаза, привело бы их к более “высокому” состоянию сознания» (Тоффлер 2004: 579). Многие растеряли свое «я», свою идентичность, несмотря на то что перед ними имеется достаточный выбор возможных источников идентификации, отождествления себя с чем-либо или с кем-либо. Согласно С. Хантингтону, таковыми типами идентичности являются, например: 1) аскриптивные – возраст, пол, кровное родство, этническая и расовая принадлежность; 2) культурные – клановая, племенная, языковая, национальная, религиозная, цивилизационная принадлежности; 3) территориальные – ближайшее окружение, деревня, город, провинция, регион, климатическая зона; 4) политические – фракционная и политическая, группы интересов, идеология, интересы государства; 5) экономические – работа, профессия, должность, рабочее окружение, отрасли, экономические секторы, профсоюзы, классы, государства; 6) социальные – друзья, клубы, команды, коллеги, социальный статус (Хантингтон 2004: 59). Однако все это не всегда проявляется в должной мере на практике.

Известно, что на идентификацию человека оказывают воздействие различные стороны жизни, при анализе которых выделяются два основных подхода. Первый состоит в отборе и выявлении факторов, значимых для идентификации личности с точки зрения общества; они могут быть как положительными, так и отрицательными. Второй подход предусматривает факторы, значимые с точки зрения самого человека. Для человека в процессе идентификации важно понимание его окружающими, включая родителей, друзей, сверстников, государство. То есть органическое единство отдельного индивида и окружающих его людей в основном определяет положительную идентичность человека. Возьмем это за основу.

У индивидов, имеющих трудности общения с окружающими людьми, думающих в основном о себе и часто возносящих собственные интересы выше интересов других, процент нежелательной идентификации проявляется больше, чем у тех, которые обладают достаточной мобильностью и добрым отношением к другим лицам. Если человек находится в состоянии отчужденности от общества, тогда он близок к расщеплению в глубине своей сущности, в мыслях и действиях противостоит самому себе и окружению. Такой индивид лишается социальной поддержки, у него появляются проблемы в рефлективном поведении, проявляющиеся в формах агрессивности, недоверия, подозрительности, алкоголизма, наркомании и пр., ведущие к разрушению личности человека, отчуждению его от основной массы социума. В сложном наборе эмоциональных оценок в современном обществе нередко обнаруживаются негативные характеристики, включающие безразличие, обиду, отчаяние, страх, недоверие, фобию, ожесточение. Однако чисто личные чувства каждого отдельно взятого индивида порою могут оставаться и более оптимистичными и доверительными, чем у окружающих людей, когда они вместе встают перед какой-либо проблемой. Ю. Левада заметил по поводу данного феномена, что «…непременным условием существования человека в стабильной или, напротив, в бурно изменяющейся социальной обстановке является постоянное поддержание некоего эмоционального баланса…» (Левада 2003: 462). Согласно такому подходу, источники напряженности сегодняшнего дня, дезориентация части граждан страны, конфликты относятся к социально-экономическому характеру бытия людей, а источники радостей и удовлетворенности – к области личной жизни, семейному благополучию.

К некоторым основаниям формирования личности человека относится желание индивида идентифицировать себя с другими людьми или группой людей, а также его отдельное желание самоидентичности, функционально направленной на свое обособление, выделение себя из среды других людей. В большинстве случаев идентификация является эмоционально-когнитивным процессом отождествления индивидом себя с другими людьми, сообществом, объектом. Процесс идентификации человека переводит требования внешней среды, стоящие вне индивида, в личностно-приемлемую для него форму, которая начинает переживаться им как собственные свойства. Будучи одним из механизмов социализации, идентификация позволяет человеку приобщиться к жизни, культуре общества таким образом, чтобы при выборе норм и правил поведения он принимал решение осознанно и находил удовлетворение, чувствовал свою защищенность, действуя в рамках требований общества. Подобное самоопределение человека является многоуровневым творческим процессом.

Сегодняшние процессы глобализации и трансформации, наблюдающиеся в России, нарушают традиционные формы идентичности, ставят под сомнение субъективные ощущения самоидентичности человека и этносов, сформированные в рамках прежних традиций. Особенно остро это проявляется по отношению к проблеме идентичности представителей малых групп, этнических, религиозных, культурных меньшинств. Былое ощущение ими своего собственного «я», которое обеспечивалось прежними формами идентичности, пришло в упадок. Произошел разрыв в преемственности, когда разрушение одного типа идентичности необходимо должно компенсироваться идентичностью другого типа. Отсутствие механизма преемственности идентичности для россиянина стало сопровождаться ощущением внутреннего дискомфорта и тревоги, реализующихся в формах замкнутости и усиления изоляционистских тенденций. Изоляционизм, в свою очередь, побудил тенденции к обратной локализации культуры и традиций, образа жизни, мыслей и норм поведения людей.

Если политика какой-либо страны определяет различных индивидов, а равно и народы по-разному, отделяет один от другого, не заботится о них одинаково со справедливостью, считает одного надежнее другого, тогда отчуждаемая половина начинает проявлять недовольство. При таких обстоятельствах налицо раскол общества с чреватыми последствиями. Из него есть два выхода. Первое – отчужденные должны пребывать в безмолвном состоянии, являясь лишь сырьевым ресурсом для страны. Второе – общество обязано решить эту задачу цивилизованно, все индивиды должны получить равные права на всех уровнях и во всех сферах общественных институтов, в правительственных, образовательных, военных, правоохранительных и прочих структурах, принимать активное участие в экономической, социальной, политической, образовательной, духовной, культурной жизни страны. Последний вариант общества является открытым, при котором устраняется предвзятое недоверие к отдельным индивидам, этносам, ослабляется контроль над гражданами, формируется правовое государство, индивиды и народы получают право на свободу и самоидентичность по собственному выбору. В таком сообществе теоретически просматривается возможность проявления самоорганизации и начала процесса «плавильного котла», в котором совместная жизнь различных этносов и индивидов должна вести к долженствующему сложению их в один народ с единой культурой на основе свободной конкуренции.

Однако мы на практике знаем, что идентичность вообще есть некоторая устойчивость индивидуальных, социальных, культурных параметров, их самотождественность. Исходные уровни идентичности связаны с традиционной культурой, и их устойчивость нередко ведет к противостоянию с современными обновлениями эпохи. Глобализация и современные процессы в России являются настоящим испытанием для национальной и культурной идентичности. Основным средством его преодоления призваны выступать диалог и преемственность культур. Специфика культуры единой России обязана определяться единством социальных, политических, экономических, духовных интересов и ценностей народов, проживающих в ней. Без универсализации ценностей российскому обществу не избежать мировоззренческого тупика, преодоление которого связано с ориентацией человека не только на альтернативные идеи, но и на инварианты, к которым относится уважение к перспективе Другого Лица, другой нации. Данный инвариант остается неизменным в различных культурных формах, в различных исторических эпохах. Но они бывают затруднены в случае кризиса идентичности и заметных изменений ее форм, а также усиливающегося фактора плюрального восприятия человеком своей личной идентификации.

Как известно, в современном мире проблема идентичности стала основным дискурсом как в науке, так и в повседневной жизни. Не постигнув логики кризиса идентичности, не изучив ее проблему, трудно понять современный мир, в частности и Россию с ее поликультурностью и многонациональным составом, в которой, не секрет, присутствует кризис идентичности в различных ее формах и проявлениях. Как отмечает Ю. Г. Ершов, «…в более общем – социокультурном – плане для России характерны неустойчивость, разбалансированность, незрелость и деформированность гражданского общества, размытость социальной структуры, ведущие к неопределенности профессиональных и политических интересов, невысокий уровень политического самосознания и гражданской культуры, авторитарная и державно-империалистическая ментальность» (Ершов 2010: 65). На пороге нового века в России были подвергнуты изменению практически все референты моральной ответственности человека, включая и идентификацию, ослабли показатели ответственности человека перед властью, страной, нацией, культурой. Межэтнические отношения в России стали носить сложный и противоречивый характер. К отдельным факторам, влияющим на межэтнические отношения, следует отнести исторические, политические, экономические, социальные, правовые группы. Степень влияния каждой из групп факторов на развитие этносов и их взаимоотношения с другими народами неоднозначна, ибо в России сложилось так, что каждый народ, а равно и каждый индивид при идентификации и соотнесении себя с единым российским народом, с общей столицей – Москвой –не может отбросить полностью архетипы своего сознания. В языке жителей страны до сих пор сохраняются такие понятия, как «коренной народ», «коренная нация», «государствообразующая нация», включая культурные, религиозные и прочие представления. Представители этнических меньшинств в России, когда речь идет о создании одной российской нации, единой культуры, о естественном процессе некоего «плавильного котла» народов Евразии, хотят видеть во всем этом свободу, равенство и братство этносов на всех уровнях иерархической лестницы страны.

В сложной ситуации современности в представлениях малочисленных народов на интуитивном уровне присутствует некоторое подозрение, что в итоге слияний народов России вся программа содружества приведет к их ущербной ассимиляции со стороны одного государствообразующего народа. Ведущая нация, в свою очередь, отстаивая программу единого народа, все же предполагает в перспективе что-то не совсем новое и чуждое, а видит однозначное движение к известному лишь ей итогу. Кроме того, в процессе создания единого народа ни одна религия в стране не может быть превращена в политику. Когда это происходит, возникают тоталитаризм, культ личности, поклонение мощам, символам, общество раскалывается, страна оказывается обреченной на отставание от мировой цивилизации. Это не путь для России, он не способствует истинному единению народов и их идентичности.

Американский вариант «плавильного котла» с образованием американской нации не совсем подходит для условий России. В национальном «котле» США «варятся» в основном народы, которые не обладают правами коренных этносов. они сами или их предки однозначно являются приезжими мигрантами, поэтому они более лояльно и безболезненно могут относиться к слиянию жителей страны в единый народ Америки. Возможно, это представляется для них выгодным. однако если число представителей различных этносов постоянно растет и они находят свою этническую нишу в рамках страны, формируют отдельные принципы идентичности, в таком случае эффект «плавильного котла» и его результат окажутся не такими, как их ожидают.

Для России же нужен свой вариант «плавильного котла», работающего с учетом исторических, социальных, региональных, политических, экономических, конфессиональных условий и проявлением достойного уважения к различным народам, их языку, культуре, образу жизни, к соседству с ними, с предоставлением им права на самоидентичность и достойное решение своих проблем. Этносы в России не являются иммигрантами, они не могут безболезненно принять решение о слиянии их в один народ, отказаться от своих исторических корней, языка, культуры, забыть о принадлежавших их предкам землях. Каждый народ непреклонно считает себя достойным права обладания суверенитетом на самом высоком государственном и мировом уровне. Вот эти основные ценности, с их позиций, всплывают на поверхность в процессе работы российского «плавильного котла». Как им кажется, именно решение таких проблем наиболее способно привести к удовлетворению потребностей широкой массы жителей Евразии, а заодно и к дружественному их единению, свободе, равенству, братству, возрождению патриотизма, любви и преданности к общей для всех родине – России. Правда, это пойдет наперекор некоторым ранее установившимся у отдельных народов позициям, которые сегодня изжили себя. Это вызовет относительное недовольство у части населения, однако его следует пережить достойно и выйти на новый уровень современных взаимоотношений этносов. Народы России разные, но их объединяет одно – любовь к Родине.

Иногда допускают, что глобализационные процессы в России ведут к неприемлемым в жизни крайним проявлениям, включая подавление, ассимиляцию, космополитизм, замкнутость по отношению к другим культурам. Для развития культуры России одинаково необходимы как внутренние, так и внешние стимулы, обусловленные взаимодействием с другими культурами. Люди в России обязаны жить в рамках поликультурного сообщества, отбирать необходимые элементы из других культур, осознавать свою этнокультурную, локальную идентичность, выступающую ядром самобытности. Усвоение новых форм относится к факторам саморазвития культуры, поэтому этнические, традиционные культуры несвободны от различных заимствований. Процессы глобализации закономерно создают новую обстановку в стране, в которой развивается культура, определяется идентичность, появляется новая ориентация, предполагающая успешное завершение поиска положительных всеобщих норм. Процесс глобализации наступает на традиционный мир Евразии зачастую в агрессивных формах, разрушая прежнюю идентичность человека. Поэтому возможный конфликт партикулярного и универсального, локального и глобального, местного и всеобщего относится к категории основных проблем, связанных с идентификацией человека в России. На фоне глобализации сегодня усиливается движение наций, народов и культур к утверждению своей идентичности и самобытности, обостряется поиск путей гармоничного развития.

В решении проблемы идентичности в России не следует чрезмерно настаивать на изначальном равенстве или неравенстве культур, на безоговорочном предпочтении той или иной формы. Предлагается лишь презумпция равенства. Требуются допустимо свободная конкуренция культурных традиций, широкое общение людей, наличие возможностей для знакомства с другими культурами, их взаимопроникаемость, переход друг в друга и трансформация. В обществе демократии нет насильственного встраивания в социум содержания какой-либо культуры и принудительной идентичности людей на ее основе. Элементы различных культур приживаются в социуме через терпеливое привыкание к ним основной части граждан. Этот путь является положительным, однако и он, в свою очередь, способен вести к новым проблемам идентичности жителей страны.

Когда обращаем внимание на культуру России как на единую, гармоничную целостность, вроде бы наблюдается идентичность людей на ее основе, общество само по себе через конкуренцию и противостояния, отмирания и зарождения постоянно движется в сторону самоорганизации, к единству и солидарности. Но если стараемся выявить внутреннее богатство этой российской культуры, российского народа, разнообразить ее, отдать должное каждому отдельно взятому этносу и его культуре, потенциально появляются возможности других форм идентичностей. Это, в свою очередь, непредвиденно ведет к различиям внутри страны, разделению людей, перед индивидами и группами открываются совершенно новые пути для их обособления, самовыражения и проявления форм идентичности. Порой кажется, что в таких случаях культурные контакты в рамках роста цивилизаций начинают вести и к социальному краху.

Культурная идентичность в России сегодня представляет собой проблему, связанную с существованием различных этнических культур в стране, интеграционных процессов в условиях становления единого мирового рынка, свободного движения товаров, капитала и распространения информации. Объединение культур народов России требует толерантности, взаимопонимания людей, воспитанных в условиях разных национальных культур западной и восточной, северной и южной частей Евразии, христианства, ислама и других религиозных конфессий. Все это лежит на поверхности, однако напряженность и конфликты в России, я считаю, все же наиболее часто возникают на почве экономических, политических интересов, идеологических, ценностных предпочтений и приоритетов.

Народы в России в перспективе приспособятся к меняющимся условиям жизни как в ее пределах, так и во всем мире, и они однозначно приведут к изменению свое мышление, научатся думать глобально, но в то же время будут действовать и локально, сохранять свою идентичность. Пусть современные процессы в России пока и обусловливают взаимодействие этнических культур, все же очевиден специфический динамизм в их интеграции и противостоянии. Глобализационный процесс в России пока не может окончательно устранить многообразие культур народов, унифицировать их на базе одной определенной социальной и культурной парадигмы. Этнические чувства и стремления к сохранению самобытности, собственной идентификации укоренены в историческом сознании народов. При всем единстве граждан России, их человеческого рода, общекультурных ценностей и ориентаций, преданности, любви и чувстве патриотизма к родине все же имеются фундаментальные предпосылки для сохранения своеобразия этнических культур и идентичности на их основе. это прослеживается у всех, включая как крупные, государствообразующие нации, так и малочисленные народы России. Однако подобный феномен расхождения в России чаще носит внеметодологический характер, не предлагает строгого набора инструментов протеста. Народы России едины в общем, различия существуют в деталях.

Несмотря на все сегодняшние противоречия, в перспективе приспособиться или адаптироваться к новым условиям жизни в стране, идентифицироваться с новым российским сообществом, с народом России необходимо будет всем. Как пишет А. Н. Чумаков, «…в условиях глобализации культуры практически не существует никаких границ и для распространения, взаимовлияния различных идей, учений, верований и т. п.» (Чумаков 2010: 9). Достижения и открытия сегодняшнего дня зачастую проникают в традиционные культуры всех этносов Евразии, которые воспринимают, ассимилируют элементы мировой культуры и в свою очередь сами проявляют потенциальную способность дать новые импульсы как российской, так и мировой культуре.

Для безболезненной идентификации человека со своей страной, народом должны быть высокий экономический потенциал последних, достаточный уровень благосостояния, образования, достойная культура, язык, уважение со стороны других государств, регионов и наций. Поэтому у России должна быть открытая и ясная концепция, идеология, транслирующая обществу курс развития страны, характер направленности внутреннейи внешней политики, задающая ценностную систему координат, смыслы существования на уровне общегосударственной идентичности. Нерешенность проблем вызывает критическое отношение людей к современному состоянию страны.

В заключение отметим, что трансформационные процессы в России нарушают традиционные формы идентичности, ставят под сомнение субъективное ощущение самоидентичности, сформированной в рамках прежней традиции. особенно это заметно в формах идентичности малых групп, этнических, религиозных, культурных меньшинств. Отсутствие преемственности и последовательности смены форм идентичности сопровождается ощущением внутреннего дискомфорта и тревоги, ведущих к образованию изоляционистских тенденций. Поэтому в перспективе важно получение новых форм идентичности, обеспечивающих лучшую субъективную приемлемость в современной России.

Одним из факторов, на которых зиждется жизнь в России, является многонациональный состав ее населения, нельзя игнорировать то, что было сформировано многовековой историей Евразии. Как считает Б. С. Галимов, чтобы превратить Россию в международную державу, надо поднять культуру, образование и науку народов страны (Галимов, Газетдинова 2010: 26). То есть все народы России должны развиваться одинаково свободно во всех отраслях социальной, духовной жизни, нести ответственность за судьбу страны и быть представлены во всех ее структурах, как в одном «плавильном котле», ведущем к созданию единого народа.

Литература

Галимов, Б. С., Газетдинова, А. А. 2010. Синергетика Бюрократии. В: Мустафин, А. Г. (ред.), Идентичность личности в условиях глобализации: сб. науч. ст. Уфа: РИЦ БашГУ, с. 23–26. (Galimov, B. S., Gazetdinova, A. A. 2010. Synergy of bureaucracy. In Mustafin, A. G. (ed.), Identity of the person in the conditions of globalization: A collection of scientific articles. Ufa: RITS BASHGU, pp. 23–26).

Ершов, Ю. Г. 2010. Российская модернизация: уроки истории и задание на завтра. В: Ершов, Ю. Г., Скоробогацкий, В. В. (ред.), Современные реформы в России: проблемы модернизации: сб. науч. ст. Вып. 2. Екатеринбург, с. 53–79. (Ershov, Yu. G. 2010. Russian modernization: lessons of history and a task for tomorrow. In Ershov, Yu. G., Skorobogatsky, V. V. (eds.), Modern reforms in Russia: modernization problems: a collection of scientific articles. Issue 2. Yekaterinburg, pp. 53–79).

Левада, Ю. 2003. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993–2000. М.: Московская школа полит. исследований. (Levada, Yu. 2003. From opinions to understanding. Sociological essays. 1993–2000. M.: Moscow School of Political Studies).

Степин, В. С. (отв. ред.) 2007. Россия в глобализирующемся мире: мировоззренческие и социокультурные аспекты. М.: РАН. (Stepin, V. S. (ed.) 2007. Russia in the globalizing world: worldview and socio-cultural aspects. Moscow: Russian Academy of Sciences).

Тоффлер, Э. 2004. Третья волна / пер. с англ. М.: АСТ. (Toffler, A. 2004. The third wave / transl. from English Moscow: AST).

Хантингтон, С. 2004. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: АСТ. (Huntington, S. 2004. Who are we? Challenges to America’s national identity. Moscow: AST).

Чумаков, А. Н. 2010. Антропологический аспект глобализации. В: Мустафин, А. Г. (ред.), Идентичность личности в условиях глобализации: сб. науч. ст. Уфа: РИЦ БашГУ, с. 6–13. (Chumakov, A. N. 2010. Anthropological aspect of globalization. In Mustafin, A. G. (ed.), Identity of the person in the conditions of globalization: Collection of scientific articles. Ufa: RITS BASHGU, pp. 6–13).

Политическая идентичность и ее влияние на внешнюю политику государств Ближнего Востока

1.  Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.

2. Жигалина О.И. Этносоциальная эволюция иранского общества. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1996.

3. Звягельская И.Д. История Государства Израиль. М.: Аспект-Пресс, 2012.

4. Звягельская И.Д., Кузнецов В.А. Государство на Ближнем Востоке. Будущее началось вчера. Международные процессы. 2017. Т. 15. № 4(51). С. 6–19.

5. Идентичность: Личность, общество, политика. Энциклопедическое издание. Отв. ред. И.С. Семененко. ИМЭМО РАН. М.: Издательство «Весь Мир», 2017.

6. Киреев Н.Г. Исламо-турецкий синтез в государственной идеологии Турции. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015. С. 229–240

7. Косач Г.Г. Палестинский национализм: становление и эволюция. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015. С. 116–129.

8. Кудряшова И.В. Политические изменения и трансформация идентичности в странах мусульманского Востока. Политическая идентичность и политика идентичности. В 2 томах. Т. 2: Идентичность и социально-политические измерения в XXI веке. Отв. ред. И.С. Семененко. М.: РОССПЭН, 2012. С. 155–183.

9. Кузнецов В.А. От Океана до Залива: идентичность одного региона в условиях неомодерна. Вестник Московского Университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. 2019. Т. 11, № 2. С. 9–39.

10. Надтока Р. Религиозный вектор внешней политики Исламской Республики Иран: В поисках баланса. Политическое образование. 2018. http://lawinrussia.ru/content/sootnoshenie-religii-i-vneshney-politiki-islamskoy-respubliki-iran (дата обращения: 5.11.2018).

11. Наумкин В.В. Глубоко разделенные общества. Вестник Московского университета. Сер. 25: Международные отношения и мировая политика, 2015. № 1. С. 66–96.

12. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015.

13. Нессар М.О. Этноплеменной фактор и политический процесс в современном Афганистане. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015. С. 379–383.

14. Оганисян Л.Д. Политика США и ЕС в Тунисе: поддержка демократизации. Восток (Oriens). 2016. № 3. С. 127–137.

15. Орешкова С.Ф. К вопросу об этнической идентификации мусульманских народов: османский опыт. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015. С. 159–163.

16. Орлов В.В. Самоотождествление в арабском мире: этническое, конфессиональное, национальное. Нации и национализм на мусульманском Востоке. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, Н.Ю. Ульченко. Москва: ИВ РАН, 2015. С. 147–158.

17. Политическая идентичность и политика идентичности. В 2х томах. Т.1: Идентичность как категория политической науки: словарь терминов и понятий. Отв. ред. И.С. Семененко. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011.

18. Политическая идентичность и политика идентичности. В 2х томах. Т. 2: Идентичность и социально-политические изменения в XXI веке. Отв. ред. И.С. Семененко. М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 2012.

19. Прозоров С.М. Шиитская (имамитская) доктрина верховной власти. Ислам. Религия, общество, государство. Отв. ред. П.А. Грязневич, С.М. Прозоров. М.: Наука, ГРВЛ, 1984. С. 204–211.

20. Савичева Е.М. Ливанский кризис: гражданская война и ненадежный мир. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2008. № 2. C. 29–40.

21. Семененко И.С. Политика идентичности и политическая идентичность. Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2011. Т. 7. № 2. С. 5–24.

22. Семененко И.С. Политика идентичности и идентичность в политике: этнонациональные ракурсы, европейский контекст. ПОЛИС. Политические исследования. 2016. № 4. С. 8–28.

23. Тишков В.А. Идентичность и культурные границы. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах: Сб. статей. Под ред. М.Б. Олкотт, В.А. Тишкова и А.В. Малашенко. М.: Московский центр Карнеги, 1997. C. 15–43.

24. Юртаев В.И. Особенности и реализация внешней политики Исламской Республики Иран в 1979–2010 гг.: Дисс. на соиск. учен. степ. канд. историч. наук: 07.00.15. РУДН. М.: 2012.

25. 2017 Report on International Religious Freedom: Lebanon. International Religious Freedom Report for 2017. United States Department of State. https://www.state.gov/reports/2017-report-on-international-religious-freedom/lebanon/ (accessed: 15.11.2019).

26. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso, 1983.

27. Anderson L. Power-sharing in Kirkuk. Power sharing in deeply divided places. Ed. by McEvoy J., O’Leary B. Philadelphia, University of Pennsylvania Press, 2013. Pp. 364–385.

28. Brubaker R. Ethnicity without Groups. Cambridge: Harvard University Press, 2002.

29. Burton J. Conflict: Resolution and Prevention. London: The Macmillan Press Ltd, 1990.

30. Calhoun C. Social Theory and the Politics of Identity. Oxford: Blackwell. 1994.

31. Coate R., Thiel M. Identity Politics and Political Identities: Local Expressions of Globalizing World. Identity Politics in the Age of Globalization. Ed. by R. Coate, M. Thiel. Boulder: FirstForumPress, 2010. Pp. 1–30.

32. Dalgliesh B. Problematizing the Political Theory of Identity Politics: Towards an Agonistic Freedom. KRITIKE. 2013. Vol 7. No. 1. Рp. 69–95.

33. Devlin J. The Baath Party: Rise and Metamorphosis. The American Historical Review. 1991. Vol. 96, Issue 5. Pp. 1396–1407.

34. Diamond E. Identity Politics Then and Now. Theatre Research International. 2012. Vol. 37, No. 1. Pp. 64–67.

35. Duran B. Erdoğan’ın BM’deki Feryadı. Kriter Dergisi. Ekim 2019 / Yıl 4, Sayı 39. S. 6–8 [Duran B. Erdogan’s Call on the UN. Kriter Journal. October 2019 / Year 4, No. 39. Pp. 6–8 (in Turkish)].

36. Final election results see Likud up to 32 Knesset seats. Israel Hayom. https://www.israelhayom.com/2019/09/25/final-election-results-see-likud-up-to-32-knesset-seats/ (accessed: 25.09.2019).

37. Fukuyama F. Identity: The Demand for Dignity and the Politics of Resentment. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2018.

38. Güzel H.C. Tek çözüm: ‘Türk Milleti’ üst kimlik -1. Sabah Gazetesi. 09.10.2013. https://www.sabah.com.tr/yazarlar/guzel/2013/10/09/tekcozum-turk-milleti-ust-kimlik-1 [Guzel H.C. The Only Decision: ‘Turkish People’ is the Upper-Level Identity -1. Sabah Newspaper. 09.10.2013 (in Turkish)].

39. Hinnebusch R. The international politics of the Middle East: Second edition. Manchester: Manchester University Press, 2015.

40. Hogan P.C. Colonialism and Cultural Identity: Crises of Tradition in the Anglophone Literatures of India, Africa, and the Caribbean. Albany: State University of New York Press, 2000.

41. Horowitz D.L. Ethnic Groups in Conflict. Los Angeles: University of California Press, 1985.

42. Huntington S.P. The Clash of Civilizations? Foreign Affairs.1993.Vol. 72. No. 3. Pp. 22–49.

43. Jaafar R., Stephan M.J. Lebanon’s Independence Intifada: How an Unarmed Insurrection Expelled Syrian forces. Civilian Jihad. Nonviolent Struggle, Democratization and Governance in the Middle East. Ed. by M.J. Stephan. New York: Palgrave Macmillan, 2009. Pp. 169–184.

44. Kalın İ. Türkiye’nin Kimliği. SETA. 24.04.2006. https://www.setav.org/turkiyenin-kimligi/ [Kalin I. The Identity of Turkey. SETA. 24.04.2006 (In Turkish)].

45. Karpat K. Osmanlı’dan günümüze kimlik ve ideoloji. İstanbul: Timaş Yayınları, 2009 [Karpat K. Identitiy and Ideology from the Ottomans to Nowadays. İstanbul: Timas Yayinlari, 2009 (in Turkish)].

46. Kausch К. Identity Politics and Regional Order in the Levant. The Levant. Search for a Regional Order. Ed. by Mustafa Aydın. Tunis: KAS, 2018. Pp. 48–65.

47. Krayem H. The Lebanese Civil War and the Taif Agreement. Conflict resolution in the Arab world: Selected essays. Ed. by P. Salem. New York: Syracuse University Press, 1997. Pp. 411–436.

48. Kumar R. Negotiating peace in deeply divided societies: a set of simulations. New Delhi, India, Sage Publications India, 2009.

49. Laquer W. A History of Zionism. New York: Schocken Books, 2003.

50. Lijphart A. Consociational democracy. World Politics. 1969. No. 21, Рp. 207–225.

51. McCulloch A. Power-sharing and political stability in deeply divided societies. Hoboken, Taylor and Francis, 2014.

52. Muslim Millennial Attitudes on Religion and Religious Leadership II: Algeria, Iraq, Lebanon, Libya, Mauritania, Oman, Qatar, Sudan, Tunisia, Yemen. Tabah Foundation. 2017. https://mmasurvey.tabahfoundation.org/downloads/mmasurvey2_en_web-key-findings.pdf (accessed: 15.11.2019).

53. Oran B. Türkiye’de Azınlıklar. Kavramlar, Teori, Lozan, İç Mevzuat, İçtihat, Uygulama. İstanbul: TESEV Yayınları, 2004 [Oran B. Minorities in Turkey. Concepts, Regulations, Adaptation and Interpretations. İstanbul: TESEV Yayinlari, 2004 (in Turkish)].

54. Özkök E. 23 Haziran sonrasında dindarlık ne durumda Atatürkçülük ne oldu. Hürriyet Gazetesi. 31.07.2019. http://www.hurriyet.com.tr/ yazarlar/ertugrul-ozkok/23-haziran-sonrasinda-dindarlik-ne-durumda-ataturkculuk-ne-oldu-41289050 [Ozkok E. What is the State of Religiosity after June 23 and What Happened to Atatürkism. Hürriyet Newspaper. 31.07.2019 (in Turkish)].

55. Playing the Sectarian Card: Identities and Affiliations of Local Communities in Syria. Stolleis F. (ed.) Beirut: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2015.

56. Roshvald A. Ethnic Nationalism and the Fall of Empires: Central Europe, Russia and the Middle East, 1914–1923. London: Routledge, 2001.

57. Sadi R. Türküm Türkiyeli değil. Haber sitesi OdaTV. 14.02.2017. https://odatv.com/turkum-turkiyeli-degil-1402171200.html [Sadi R. I Am ‘Turkish’, I Am Not ‘from Turkey’. OdaTV News portal. 14.02.2017 (in Turkish)].

58. Saunderson W., Weinreich P. Analyzing Identity: Cross-Cultural, Societal and Clinical Contexts. London: Routledge, 2003.

59. Tajfel H. Differentiation between social groups Studies in the social psychology of intergroup relations. London: Academic Press, 1978.

60. Türkdoğan O. Türk toplumunun tarihsel kimliği ve günümüz sorunları. İstanbul: IQ Kültür Sanat Yayıncılık, 2016 [Turkdogan O. Historical Identity of Turkish People and Modern Problems. İstanbul: IQ Kultur Sanat Yayıncılık, 2016 (in Turkish)].

61. Türkiye Cumhuriyeti Anayasası. 66. Madde. https://www.tbmm.gov.tr /develop/owa/tc_anayasasi.maddeler?p3=66 [Constitution of the Republic of Turkey. Article 66 (in Turkish)].

62. Uncharted Journey: Promoting Democracy in the Middle East. Ed. by Carothers T., Ottaway M. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 2005.

63. Understanding Iran’s Role in the Syrian Conflict. Tabrizi A., Pantucci R. (eds.). London: Royal United Services Institute for Defence and Security Studies. 2016.

64. Uyanık M. Siyasal kimlik kavramı: Müslüman Demokrat. Yeni Şafak Gazetesi. 21.08.2012. https://www.yenisafak.com/yerel/ siyasal-kimlik-kavrami-musluman-demokrat-403709 [Uyanık M. Political Identity Concept: Muslim Democrat. Yeni Safak Newspaper. 21.08.2012 (in Turkish)].

65. Uzer U. Identity and Turkish Foreign Policy: The Kemalist Influence in Cyprus and the Caucasus. New York: I. B. Tauris, 2011.

66. Uzer U. The Revival of Ottomanism in Turkish Foreign Policy: “The World is Greater than Five”. Turkish Policy Quarterly Journal. 2018. http://turkishpolicy.com/article/893/the-revival-of-ottomanism-in-turkish-foreign-policy-the-world-is-greater-than-five (accessed: 15.11.2019).

67. Waxman D. The Pursuit of Peace and the Crisis of Israeli Identity: Defending/defining the Nation. New York: Palgrave Macmillan, 2006.

68. Wimmen H. Syria’s Path from Civic Uprising to Civil War. Carnegie Endowment for International Peace, 2016. https://carnegieendowment.org/2016/11/22/syria-s-path-from-civic-uprising-to-civil-war-pub-66171 (accessed: 15.11.2019).

Конфликт идентичностей в религиозной семиосфере: дискурс украинской автокефалии

Подробности

Опубликовано: 07 октября 2019

Просмотров: 377

Настоящее исследование посвящено анализу особого ментального социосемиологического феномена конфликта различных типов идентичностей в рамках одного социального субъекта (индивида, социальной группы, этноса). При исследовании идентичности учёный сталкивается с целым их комплексом. Они по-разному влияют на формирование и развитие религиозного мировоззрения. Эти идентичности можно определить как первичные и вторичные. Первичными идентичностями являются этническая, социальная; вторичной – социокультурная и религиозная. Базой формирования и развития социального процесса украинской автокефалии является когнитивный процесс конфликта этнической, конфессиональной и религиозной идентичностей. Гиперболизация этнической идентичности приводит к формированию особого феномена фольклоризированной православной идентичности, которая становится базой развития «сельской» православной идентичности. Для последней характерна редукция философско-богословских смыслов и увеличение смысловых потенций идеологического, политического и мифологического дискурса. Сельский фольклоризированный дискурс делает возможным детерминацию конфессиональной идентичности социально-психологическим качествами этнического украинского менталитета. Дихотомия украинского менталитета, наличие в нём западно-украинских и восточно-украинских когнитивных ментальных единиц, приводит к структурированию специфических «кентавр идей» (термин Ж.Т. Тощенко), которые усложняют когнитивный конфликт идентичностей, и становится основой развития регионального традиционализма, политизации идентичностей, что приводит к усугублению социокультурных и ментальных конфликтов и противоречий и служит базой архаизации украинского общества. Базовыми дискурсами, обслуживающими украинскую автокефалию, являются политический, идеологический и мифологический дискурсы. 

Ключевые слова: этническая, конфессиональная, религиозная идентичности, религиозная идентичность, типы религиозного дискурса, кентавр идеи, архаизация общества 

DOI: 10.22250/2072-8662.2019.3.80-88

Скачать статью (PDF)

 Об авторах

	Юрасов Игорь Алексеевич – доктор социологических наук, доцент, профессор  кафедры Менеджмента, информатики и общегуманитарных наук Пензенского филиала ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»; 440052, Россия, г. Пенза, ул. Калинина, 33Б; Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
	Танина Мария Алексеевна – кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры Менеджмента, информатики и общегуманитарных наук Пензенского филиала ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»;  440052, Россия, г. Пенза, ул. Калинина, 33Б; Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

 

Проблемы французской идентичности и иммигрантский конфликт во Франции — Saint Petersburg State University

TY — JOUR

T1 — Шарли или не Шарли: Проблемы французской идентичности и иммигрантский конфликт во Франции

AU — Марусенко, М. А.

PY — 2014

Y1 — 2014

N2 — Террористическая атака 7 января 2015 г. рассматривается как следствие провала иммигрантской политики Франции и размывания французской национальной идентичности. Республиканская модель интеграции иммигрантов больше не способна обеспечивать интеграцию иммигрантов во втором и третьем поколениях, что вызывает серьезные социальные проблемы в условиях демографического кризиса, когда Евросоюз для решения демографической проблемы рассчитывает не на повышение рождаемости коренного населения, а на иммиграцию. В последние десятилетия массовая иммиграция изменила структуру населения, а процесс европейской интеграции способствовал размыванию французской идентичности. Юридическое равенство французских граждан автоматически переносится на французскую национальную идентичность, которая вовсе не является такой же однородной. Общество больше не основывается на общих ценностях, общей коллективной памяти и общем культурном наследии.

AB — Террористическая атака 7 января 2015 г. рассматривается как следствие провала иммигрантской политики Франции и размывания французской национальной идентичности. Республиканская модель интеграции иммигрантов больше не способна обеспечивать интеграцию иммигрантов во втором и третьем поколениях, что вызывает серьезные социальные проблемы в условиях демографического кризиса, когда Евросоюз для решения демографической проблемы рассчитывает не на повышение рождаемости коренного населения, а на иммиграцию. В последние десятилетия массовая иммиграция изменила структуру населения, а процесс европейской интеграции способствовал размыванию французской идентичности. Юридическое равенство французских граждан автоматически переносится на французскую национальную идентичность, которая вовсе не является такой же однородной. Общество больше не основывается на общих ценностях, общей коллективной памяти и общем культурном наследии.

KW — национальная идентичность

KW — иммиграция

KW — интеграция

KW — мультикультурализм

KW — демографический кризис

KW — коммунотаризм

M3 — статья

SP — 371

EP — 388

JO — ДРЕВНЯЯ И НОВАЯ РОМАНИЯ

JF — ДРЕВНЯЯ И НОВАЯ РОМАНИЯ

SN — 0202-2502

IS — 15

ER —

Российская цивилизация в пространстве, времени и мировом контексте

Идентичность – частично или полностью осознаваемая индивидом принадлежность к какой-либо группе (этнической, религиозной, социальной). Идентичность – это состояние, в отличие, например, от идентификации (и самоидентификации), являющейся процессом и способом достижения этого состояния.

Разновидности идентичности: персональная (личностная) и социальная, под которой понимаются все надындивидуальные составляющие идентичности, формирующиеся на основе отождествления /самоотождествления индивида с группой (сообществом) – этническая, гендерная, религиозная, профессиональная и пр. – вплоть до национальной (гражданской) идентичности, определяющей принадлежность человека к национально-государственной общности (Семененко И.С. Введение к рубрике «Многоликая идентичность и новые политические вызовы» // Полис. 2008. № 3. С. 8-9). Ранее персональная и социальная идентичности часто противопоставлялись друг другу как полюсы социально-поведенческого континуума. В настоящее время их рассматривают как взаимодополняющие. Кроме того, за идентичностью признается динамичность и способность к многократному изменению на протяжении жизни человека.

Внимание к проблемам идентичности обусловлено колоссальным ростом значимости последней во всем мире. Конфликт идентичностей – одна из острейших проблем современности. Россия как многонациональная, многоконфессиональная и многокультурная страна не может не испытывать влияния этих деструктивных процессов. В то же время, поскольку наличие и сосуществование во времени и пространстве многих национальностей, конфессий и культур было характерно для страны на протяжении длительного исторического периода, иными словами – складывалось постепенно и в достаточной степени гармонично, Россия обладает достаточно большим запасом прочности в этом отношении, а также, без преувеличения, уникальным опытом. Многоуровневая идентичность успешно функционировала на разных этапах российской истории: в имперское, в советское и настоящее время. Этническая, религиозная, региональная и, главное, национальная (гражданская) идентичности существовали, в общем и целом, без острой конфронтации в течение многих лет. В изменившихся условиях – например, в связи с революциями 1917 года или распадом СССР в 1991 году, повлекшими за собой масштабный кризис самих основ жизнедеятельности – идентичность также претерпевала существенные изменения вплоть до исчезновения (советская) и/ или смещения по шкале приоритетов (религиозная vs региональная, этническая vs гражданская и т.д.).  

В массе своей эти проблемы успешно преодолены сегодня. Наибольшие усилия государства и общества направлены в настоящий момент на укрепление гражданской (общенациональной) идентичности. К числу неизменных ориентиров национальной идентичности россиян относятся: русский язык, духовное и культурное наследие, территория, традиции и обычаи, исторические вехи и общие представления о национальном характере. Также в числе иных определителей и связующих элементов позитивной самоидентификации в последнее время фигурируют религиозные традиции и обычаи в рамках религий, считающихся традиционными для страны.

Конфликты идентичности

: руководство пользователя веб-сайта Beyond Nonractability

Руководство пользователя веб-сайта Beyond Unractability

Составлено Дайаной Бэтчелор

«Все конфликты — это конфликты идентичности …» — Джон Пол Ледерах, класс трансформации конфликтов, 2005 г.

Определение слова «идентичность» зависит от того, кто его использует и почему. Во многих областях различия в идентичности рассматриваются как коренная причина конфликта. Психологические, особенно социально-психологические объяснения конфликта опираются на теорию социальной идентичности как на одно из основных объяснений конфликта.В социологии идентичность связана с самосознанием и самосознанием, которые ведут к культурным нормам и групповой идентичности. В политике Политика идентичности рассматривается как поиск примирения концепций национальной и общинной идентичностей. Изучение религии приписывает большую часть личности своим убеждениям. Антропология, история, литература, медицина, философия и другие дисциплины — каждому есть что добавить к обсуждению идентичности и ее отношения к конфликту.

Поскольку эта концепция настолько распространена, это руководство пользователя основано на широком спектре эссе из BeyondIntractability, написанных с разных точек зрения и посвященных ряду вопросов.Руководство — это просто дверь к большему пониманию и позволит читателю только начать исследовать концепцию конфликта идентичности.

В этом руководстве пользователя вы найдете:

Важные вводные эссе по личности

Проблемы идентичности — В этом эссе Лоуса Крисберга излагаются фундаментальные принципы изучения конфликтов с точки зрения проблем идентичности. Он смотрит на природу, источники и эффекты идентичности, а также на те вещи, которые ее формируют.Он также рассматривает, как меняются идентичности в контексте трансформации неразрешимых конфликтов.

Фреймы идентичности — Роберт Гарднер обсуждает, как идентичность влияет на то, как мы воспринимаем мир, особенно что происходит в конфликтах, когда люди смотрят через «фреймы идентичности». То, как мы видим конфликт, различается в зависимости от того, какие «рамки» мы выбираем, чтобы увидеть его. Щелкните здесь, чтобы просмотреть эссе, посвященное обрамлению.

Культура и конфликт — Мишель ЛеБарон объясняет природу культуры, ее связь с конфликтом и то, как мы должны реагировать на это знание.Это эссе важно, потому что культура является одним из основных параметров, по которым люди часто определяют свою идентичность, наряду с этнической принадлежностью, религией, языком, племенем и кланом. Эти разногласия являются теми, из-за которых чаще всего ведутся войны, хотя у каждого человека есть множество совпадающих идентичностей, включая семейное происхождение, образование, сверстников, одежду и т. Д. Она также пишет о том, как культурные и мировоззренческие рамки влияют на конфликты и трансформацию конфликтов, и есть подборку интервью по теме, которые можно найти на Audio on Culture and Conflict.Подробнее о культуре см. Ниже.

Стереотипы. Существует ряд механизмов, с помощью которых конфликты идентичности влияют на отношения людей друг с другом, но стереотипы, возможно, являются одним из самых известных и неправильно понимаемых. Хайди Берджесс объясняет, что они из себя представляют, почему они важны и что мы можем сделать с положительными и отрицательными стереотипами. Расширение этой идеи можно найти в эссе о формировании образов врага, где она продолжает объяснять феномен «своих групп» и «чужих групп» и то, как люди могут избегать и обращать вспять образы врага

Очерки, в которых теории идентичности рассматриваются в более широком контексте

Основные причины — В этом эссе Мишель Майез задокументирован ряд основных причин неразрешимых конфликтов, включая моральные конфликты, проблемы справедливости, нарушения прав, неудовлетворенные человеческие потребности и проблемы распределения, а также проблемы идентичности.Это помогает понять, как идентичность вписывается в более широкий анализ конфликта.

Теория изменений — То, как люди воспринимают конфликты и изменения, повлияет на методы вмешательства и лежащие в их основе предположения, которые подробно описаны в этом эссе. При рассмотрении конфликтов идентичности очень важно думать об этих проблемах, потому что это стимулирует обсуждение и ставит под сомнение наши предположения. Есть также конкретное упоминание о том, как психологические исследования идентичности привели к определенным теориям изменений.

Неудовлетворенные человеческие потребности — В этом эссе чувство идентичности перечисляется как одна из основных человеческих потребностей, которая, если она не будет удовлетворена, может стать причиной конфликта. Сандра Маркер выступает за и против этого подхода, основанного на человеческих потребностях, и позволяет нам принимать собственные решения.

Очерки об элементах конфликта идентичности

Конечно, в любом конфликте будут негативные эффекты перечисленного здесь типа. Однако некоторые из этих эффектов, например предрассудки, поляризация и геноцид, конкретно связаны с тем, как люди относятся к идентичности друг друга.Существует эссе по каждому из следующих элементов конфликта идентичности, и они перечислены (приблизительно) в порядке их конкретного отношения к идентичности.

Стереотипы, национализм, формирование образа врага, предрассудки, поляризация, геноцид, дегуманизация, козлы отпущения, жертва, унижение, конкуренция, страх, насилие и гнев.

Основные дебаты по вопросам идентичности (в частности, этнической принадлежности ) ведутся между примордиалистами, теми, кто считает, что это имеет древние корни и что это невозможно изменить, и конструктивистами.Социальные конструктивисты, такие как Сара Кобб, считают, что создаваемые нами нарративы — это мы. К счастью, дебаты вышли за рамки упрощенного вопроса «либо / или», и эти две точки зрения стали более интегрированными и детализированными. Например, в эссе Крисберга об идентичности этническая принадлежность рассматривается как в значительной степени социально сконструированная, при этом признается, что некоторые черты этнической принадлежности нелегко изменить социальными процессами. Наконец, конструктивисты различаются по акцентам. Инструменталисты полагают, что прежде всего лидеры несут ответственность за подчеркивание расхождений в идентичности, часто посредством использования средств массовой информации.Институционалисты считают, что именно политические институты несут ответственность за создание и поддержание этнического раскола. То, как люди действуют и живут, во многом определяется социальными структурами, в которых они находятся, и может быть рассмотрено через призму теории сложных адаптивных систем

Очерки культуры

Как я описал выше, культура является одним из основных разделов, по которому ведется борьба с конфликтами идентичности, и ее определение является спорным. Для проведения ряда дискуссий о преодолении различий в культуре как для того, чтобы позволить конфликтующим сторонам понять друг друга, так и для того, чтобы вмешивающиеся могли понять культуру, в которую они входят, просмотрите по темам или прочтите следующие эссе:

Кадры культуры и мировоззрения

Межкультурное общение,

Средства коммуникации для понимания культурных различий,

Посредничество и мультикультурализм

Стили переговоров, основанные на культуре

Моральные или ценностные конфликты

Социальный статус

Очерки о разрешении конфликтов идентичности

Существует бесконечное количество методов вмешательства в конфликт, в зависимости от предположений и убеждений.Хотя большинство специалистов согласны с тем, что проблемы идентичности могут быть причиной конфликта между группами, существует также общее мнение, что существует множество других факторов, способствующих конфликту. Многие из этих других факторов особенно ответственны за превращение основного конфликта в открытое насилие или войну. Эти факторы, включая вопросы идентичности, обсуждаются в очерках, лежащих в основе причин и факторов, определяющих ход неразрешимого конфликта. Я назову здесь несколько методов, с помощью которых те, кто надеется установить мир, могут сделать это в любом конфликте, а затем назову некоторые из подходов, специфичных для вопросов идентичности:

Общие вмешательства:

Демократизация — Обсуждается концепция, согласно которой демократии, как правило, не вступают в войну друг с другом, и другие причины, по которым предлагается демократизация для установления мира.

Экономическое развитие — Конфликт более вероятен, а зачастую и хуже в слаборазвитых странах. В этом эссе есть ссылки на ряд других, в которых подробно рассказывается, как мы можем решить эту проблему.

Prevention — Обсуждает ряд стратегий, используемых как для краткосрочного вмешательства непосредственно перед конфликтом, так и для долгосрочных решений для установления прочного мира.

Ненасилие — Это эссе исследует философию, лежащую в основе некоторых эффективных ненасильственных методов изменения или противодействия насильственным режимам.

«Миротворчество» — исследует способы, с помощью которых, как минимум, конфликтующие группы могут удержаться от боевых действий друг с другом.

Миростроительство — содержит ссылки и информацию о методах и идеях построения прочного мира между группами в конфликте, особенно трансформации конфликта. Это включает иерархический анализ вмешательства на трех уровнях: 1) высшая элита, 2) средний уровень и 3) низовой уровень.

Для получения дополнительной информации о вмешательствах щелкните здесь.

Индивидуальные вмешательства:

Работа с экстремистами — Когда люди резко отождествляют себя с определенной группой, это может привести к определенному поведению, которое это эссе помогает нам понять и с которым справиться.

Power Sharing — Подробно описаны различные методы разделения власти между группами

Сосуществование — Обсуждает проблемы, возникающие, когда две или более группы живут вместе в разной степени мира.

Самоопределение — Когда одна группа больше не хочет быть частью системы других групп, она может выбрать самоопределение, от полуавтономии до полного отделения.

Развитие гражданского общества — Варшней и другие обнаружили, что гражданское общество является основным фактором, определяющим, приводят ли различия в идентичности к насилию.В этом эссе описывается гражданское общество и его важность.

Social Structural Change — В этом эссе обсуждаются механизмы социальных структурных изменений, почему они важны и как они могут повлиять на идентичность людей.

Сосредоточение внимания на общих чертах — наряду с рядом других методов посредничества, это специально касается того факта, что идентичности часто пересекаются. Например, хотя два человека могут отличаться по расовому признаку, они могут быть женщинами, матерями, учителями, фермерами и т. Д.[Для получения дополнительной информации об этом с психологической точки зрения см. Брюер, Мэрилинн Б. «Снижение предубеждений посредством перекрестной категоризации: эффекты множественной социальной идентичности» в Снижение предубеждений и дискриминации Оскамп, Стюарт (Эд) ,. (стр. 165-183). Махва, Нью-Джерси, США: Lawrence Erlbaum Associates, Publishers. ix, 353 с. (2000)]

Проблемы с идентификацией как основная причина должны определять наш подход к конфликту и вести к целому ряду стратегий. Среди них: диалог, посредничество, эмпатическое слушание, установление личных отношений, межкультурное общение, средства коммуникации для понимания культурных различий, толерантность и совместные проекты.

Понимание роли идентичности — это часть понимания сложности конфликта. Мы должны сделать вопросы идентичности частью нашего анализа, чтобы предвидеть лучшее будущее. То, как мы справляемся с конфликтами идентичности, зависит от нашей теории изменений.

Очерки постконфликтного периода

Есть много способов справиться с переходом к миру, включая комиссии по установлению истины, прощение и т. Д. Проблемы, особенно относящиеся к идентичности, включают:

Признание и расширение прав и возможностей

Реинтеграция бывших комбатантов

Постколониальный период (Последствия колониализма)

Кроме рефератов на сайте:

• аудиоинтервью (и доступные для поиска стенограммы) с ведущими миротворцами и исследователями мира.Среди множества доступных, следующие наиболее важны для решения проблем с идентификацией:
  • Мохаммед Абу-Нимер — профессор кафедры мира и разрешения конфликтов в Школе международной службы Американского университета
  • S. Y. Bowland — директор Института исследований и стипендий для практиков (PRASI) и посредник, Атланта, Джорджия
  • Хелен Чонси — Инициатива сосуществования
  • Сара Кобб — Институт анализа и разрешения конфликтов, Университет Джорджа Мейсона
  • Рой Левики — профессор менеджмента и человеческих ресурсов Университета штата Огайо
  • Индира Кайошевич — содиректор и координатор проекта сети сотрудничества примирения и культуры, Inc., Нью-Йорк
  • Джей Ротман — президент ARIA Group, Inc

Вдобавок ко всему, Beyond Intractability содержит гораздо больше ресурсов. Я бы рекомендовал:

личных (межгрупповых) конфликтов | За пределами несговорчивости

По
Кейт Малек

На основе более длинного эссе по вопросам идентичности, написанного Луисом Крисбергом для проекта базы знаний о неразрешимых конфликтах.

Обновлено в мае 2013 г., Хейди Берджесс

определение:

Для возникновения «идентичности» или межгруппового конфликта противники должны присвоить идентичность себе и своим противникам, каждая сторона полагает, что борьба идет между «нами» и «ими».»Конфликты, в которых антагонисты, кажется, борются за свою идентичность, называются конфликтами на основе идентичности или межгрупповыми конфликтами.

Примеры:

Примеры таких конфликтов включают конфликты между чернокожими и белыми, арабами или латиноамериканцами из-за расовых проблем; конфликты между различными этническими или религиозными группами, конфликты по поводу сексуальной ориентации, даже гендерные конфликты. Однако следует отметить, что не все конфликты между чернокожим и белым человеком являются расовыми конфликтами, так же как все конфликты между католиком и протестантом не являются религиозными конфликтами, как и все конфликты между мужчиной и женщиной, гендерными конфликтами.Конфликт может быть связан с какой-то другой проблемой или (что более проблематично) один человек может рассматривать конфликт как основанный на расе, религии или поле, а другой — нет.

Описание:

Развитие чувства собственного достоинства необходимо для того, чтобы стать зрелым человеком. Самовосприятие каждого человека — это уникальное сочетание многих идентичностей (например, пола, религии и семьи). Идентичность применима к отдельным людям, но также может быть коллективной, распространяясь на страны и этнические сообщества.В таких случаях люди чувствуют себя обиженными, когда травмы получают другие люди, разделяющие их личность.

Источники идентичности
Идентичность конструируется из различных черт и опыта, многие из которых подлежат интерпретации. Например, раса является важной идентичностью в одних обществах, но не в других. Некоторые аналитики говорят об этничности как о древнем и неизменном явлении. Другие подчеркивают, что этническая принадлежность является социально сконструированной, когда люди выбирают историю и родословную и создают, а не только обнаруживают, отличия от других.Многие другие идентичности основаны на общих ценностях, убеждениях или проблемах. Это включает религию, политические идеологии, национальность или культуру. Поскольку у каждого человека несколько идентичностей, их относительная важность и совместимость различаются в зависимости от времени и обстоятельств.

Деструктивная идентичность
Определенные аспекты идентичности могут создавать интенсивные деструктивные конфликты. Если идентичность была сильно усилена или очень важна для кого-то, например, этническая или национальная, то угрозы этой идентичности трудно игнорировать.Культурные стереотипы в группе могут создавать конфликт. Эти модели включают тенденцию не доверять другим группам или принижать их.

Идеологии также создают конфликт. Таким образом, группа с расистской идентичностью будет склонна рассматривать другие расы как заведомо неполноценные. Иногда, если группа чувствует, что они стали жертвами другой группы, они могут чувствовать постоянную угрозу. Опасаясь нападений, они могут действовать, чтобы предотвратить их, но таким образом, чтобы угрожать другой стороне. Результатом может стать непрекращающаяся разрушительная борьба.Кроме того, лидеры могут получить выгоду от создания исключительной идентичности, получая власть, вызывая эмоции по отношению к другим группам

Идентичность часто создается в результате прошлых взаимодействий. Если группа привыкла к насильственным, принудительным взаимодействиям, их идентичность будет иметь тенденцию отмечать членов группы, которые действуют жестко, одновременно считая врагов жестокими и ненавистными. Наконец, идентичности редко бывают симметричными. Сильные группы попытаются определить другие группы. Насильственное навязывание нацистами своих характеристик того, кем и чем были евреи, является гротескным примером этой тенденции.

Конструктивная идентичность
Миролюбие и любовь — это тоже идентичность. Родители, религиозные лидеры, художники и т. Д. Могут воспитать эти качества в других. СМИ могут передавать человечность и позитивные взгляды на «врага». Неправительственная организация Search for Common Ground уже давно выпускает радио-мыльные оперы в Африке — а теперь и в более широком смысле, пытаясь представить гуманизированный взгляд на все стороны конфликта и показывая, как можно сформировать совместную идентичность — и добиться большего успеха — чем состязательные идентичности.

Есть также несколько мощных методов деконструкции негативной идентичности. Например, одна сторона может обратиться к другой, чтобы попытаться облегчить их страдания или ответить мирным жестом. Кроме того, соперничающие лидеры массовых организаций могут восстать против бескомпромиссного лидера, организовав движение за мир. Например, Голландская реформатская церковь, церковь африканеров Южной Африки, прекратила свою поддержку апартеида, что в значительной степени способствовало его прекращению.Если одна сторона признает правду о прошлых несправедливостях и злодеяниях, это может изменить их самоидентификацию и трансформировать конфликт в целом.

Наконец, некоторые члены противоборствующих сторон обычно взаимодействуют положительно, даже если их группы в целом не взаимодействуют. Например, прибыльный бизнес или сотрудничество в сфере культурной или исследовательской деятельности могут противостоять разрушительной силе конфликта.

Приложения:

Всякий раз, когда одна или все стороны конфликта определяют конфликт с точки зрения членства в группе, его следует рассматривать, по крайней мере частично, как конфликт на основе идентичности.Поскольку идентичность, как правило, имеет очень глубокие корни, это затрудняет разрешение такого рода конфликтов и требует различных методов разрешения конфликтов. Вместо того, чтобы просто использовать интегративные переговоры для разделения материальных интересов, люди, вовлеченные в конфликты на основе идентичности, должны осознавать и решать проблемы идентичности напрямую. Это может включать в себя большее признание личности других и работу с ними, чтобы заставить их чувствовать, что их личность уважают и защищают.Для этого часто требуются методы, которые больше сосредотачиваются на построении отношений посредством таких процессов, как диалог или преобразующее посредничество, в отличие от попыток использовать простое посредничество на основе интересов для успешного решения этих проблем.

Ссылки на статьи по теме:

Выверка

Конфликт идентичности

Пояснения > Потребности> Внутренние конфликты ЦРУ> Конфликт идентичности

Самостоятельная | Соединенные я | Центральный вопрос | Ну и что?

У всех нас есть потребность в чувстве идентичности, в том, кто мы и свое место в мире. Мир.Это не всегда легко, и мы можем столкнуться с множеством проблем. Есть также внутренние конфликты, из-за которых сложно понять, кто мы на самом деле процесс.

Самостоятельная

Чтобы что-то существовало, оно должно каким-то образом отделиться от окружающей среды. Это нужна граница, которая позволяет нам знать, что является его частью, а что нет из этого. Точно так же, чтобы познать самих себя, нам нужно оторваться от мира, чтобы найти наши границы.

Конфликт

Конфликт здесь в том, что нам нужно, чтобы мир вокруг нас и другие люди создавали это разделение.Мне нужно знать дерево, чтобы я знал, что я не дерево. И я нуждаюсь в тебе знать, что я не ты. Но знание того, что вы создаете связь с вами, поэтому я не отдельный.

Другой конфликт возникает, когда мы не уверены в том, кто мы есть, и не можем изолировать единственное, отдельное «я», «настоящее я», от множества «я множественной идентичности». Принято считать, что у вас несколько личностей, в частности которые связаны с разными контекстами и чувствами, отсюда и работа, дом «я», стрессовое «я», гневное «я» и т.Вопрос «Кто я?» является часто спрашивают и часто не получают полного ответа.

Юнайтед селвс

Мы социальные и духовные существа. Нам нравится иметь друзей, жить в обществе и чувствовать себя частью чего-то большего, чем мы сами. Мы определяем себя через наши связи, даже видя мы такими, какими нас видят другие.

Конфликт

Это создает конфликт, когда чем больше мы соединяемся, тем больше мы размещаем внешняя идентичность, чем больше размываются наши границы и тем менее отчетливы наши идентичности становятся.Обычно мы хотим, чтобы и пенни, и булочка были похожи на другие люди и быть разными

Центральный выпуск

Дилемма идентичности состоит в том, что она рефлексивна, что нам нужно «Я», чтобы определить «Я», из-за чего невозможно полностью идентифицировать «я». У нас также есть младенец история ранних теплых связей и единства, из которых возникло чувство разделения появился. Это оставляет постоянное напряжение для воссоединения с другими и миром, в то время как самоощущение (и контроль, который оно дает) слишком важно, чтобы давать вверх.

Центральный вопрос заключается в том, как поддерживать отдельное, автономное «я» при соединении с другими и погрузиться в мир. «Отпустить» может быть безмерно радостный, но нам нужно, чтобы мы познали это удовольствие.

Это напряжение встречается и в других ситуациях «я против других», в том числе:

Разделение и единство также связаны с чувством контролировать и создать еще один напряженность здесь, поскольку разделение позволяет личный выбор, но вместе мы можем достичь гораздо большего.

Помогите людям раскрыть себя, исследуя свои границы, узнавая, кто они есть и кем они не являются. Это включает в себя рассмотрение основных драйверов, таких как верования модели, ценности, цели и так далее. Поговорим о том, что есть важно для них и как они относятся к другим. Помогите им отпустить прошлое вещи, чтобы они могли с нетерпением ждать «нового меня».

Вы также можете бросить вызов людям, которые совершают плохие поступки, спросив: «Это настоящий ты?’ Немногие хотят, чтобы их считали плохими, и поэтому могут изменить себя. (и, как следствие, их действия).

См. Также

Личность, Психоанализ

Управление конфликтами на основе личных данных | Continuity Family Business Consulting

«Мне не нравится этот человек. Я должен узнать его получше ». — Авраам Линкольн

Семьи состоят из людей, каждый из которых имеет свои уникальные ценности, цели, личностные качества и таланты, которые лежат в основе их самосознания или их идентичности.Конфликты обычно возникают, когда ценности или цели одного человека вступают в противоречие с ценностями другого. Не ошибитесь; эти кризисы — гораздо больше, чем глупые эмоциональные вспышки, потому что то, что один человек может счесть тривиальным, может восприниматься другим как необходимое для их выживания или самореализации. Когда люди чувствуют, что ценности и цели, отражающие их самоощущение, находятся под угрозой, они пойдут на все, чтобы защитить то, что им дорого. Когда заинтересованные стороны уверены в том, что их ценности и цели слышат, признают и уважают — даже если с ними не соглашаются — они с гораздо меньшей вероятностью пожертвуют своими отношениями ради разногласий.

Когда член семьи считает, что другой несправедливо вмешивается в его способность удовлетворить то, что, по его мнению, является существенной потребностью или основной ценностью, неизбежно возникнет конфликт. Способность человека удовлетворять свои потребности и жить в соответствии с ценностями является неотъемлемой частью его чувства автономии и собственного достоинства.

Работа психолога Абрахама Маслоу помогает понять эту динамику. В 1954 году он создал «Иерархию человеческих потребностей», чтобы проиллюстрировать, как люди придают смысл самим себе, стремясь реализовать свой истинный потенциал.Он утверждал, что люди стремятся к «самоактуализации», продвигаясь по лестнице от удовлетворения самых основных потребностей к более экзистенциальным поискам, которые дают нам ощущение цели и смысла нашей жизни. (См. Рисунок ниже.)

Авторские права: Studious Guy 2016

Значения

Наши ценности помогают создать индивидуальную идентичность. Мы определяем себя своими моральными и религиозными принципами, районами, в которых мы живем, как воспитываем детей и что покупаем.Наши ценности обычно отражают растущие (или развивающиеся) потребности, которые мы пытаемся удовлетворить в любое время. Например, человек, которому не хватает чувства безопасности, которое возникает из-за того, что он бездомный, может стремиться к безопасности как к тому, что он ценит больше всего, в то время как человек, у которого есть безопасность дома и работа, может тогда искать чувство безопасности. любовь и принадлежность через семью и брак. В случае конфликта на основе идентичности полезно понимать, что наши ценности и цели вытекают из наших поисков удовлетворения наших все более сложных потребностей.Если два человека находятся на разных уровнях пирамиды, конфликт неизбежен.

Цели

Наши цели вытекают из нашей миссии по удовлетворению наших текущих и будущих потребностей, основанных на наших ценностях. Например, цель и определение успеха часто сильно различаются у разных людей в зависимости от всевозможных факторов, включая их личную историю, личность, чувство морали и так далее. Это может быть непросто в семейном бизнесе, потому что индивидуальные ценности, такие как терпимость к риску, могут определять позиции, которые противопоставляют участников друг другу по таким фундаментальным вопросам, как необходимость расширения, найм со стороны, разработка новых продуктов и стратегий и т. Д.Часто эти стороны чувствуют, что на карту поставлено очень многое, и избегают обсуждения вопросов, потому что хотят избежать конфликта.

Несемья и сами члены семьи легко упускают из виду то значение, которое проблемы, связанные с идентичностью, могут сыграть в конфликте в семейном бизнесе. Когда человек чувствует, что его личность не признают и не уважают, срабатывает его рефлекс «бей или беги», и это может привести к катастрофе для семьи и его бизнеса. Осознание и учет основных ценностей друг друга, а также самоопределяющихся целей и ролей могут иметь большое значение для предотвращения такого распада.

-CFBC-

Что такое идентичность?

В первом из наших обсуждений мы собираемся изучить, что мы подразумеваем под идентичностью и как это относится к социальным группам, в которых мы все живем.

В первом из наших обсуждений мы собираемся исследовать, что мы подразумеваем под идентичностью и как это относится к социальным группам, в которых мы все живем. Важной частью человеческого состояния является то, что у нас есть чувство себя и ощущение того, кто мы есть. Это то, как мы концептуализируем себя.Наша идентичность дает нам представление о нашем месте в мире. В видеоклипе доктор Сэм Персон описывает нашу идентичность как «относительную», то есть «как вы думаете о себе по отношению к другим». Сэм описывает два аспекта нашей идентичности:

1. те аспекты, которые придают нам нашу уникальность по отношению к другим; и;
2. наша социальная идентичность, как объясняет Сэм, «что у меня общего, что я разделяю с другими людьми, а также чем я отличаюсь не от других людей, а от других групп».

В этом курсе нас преимущественно интересует второй аспект идентичности, наша социальная идентичность. То, что мы живем группами, является неотъемлемой частью человеческого существования. Следовательно, большая часть нашей идентичности связана с диапазоном социальных групп, в которых мы находимся, с нашим местом в этих социальных группах или с социальными группами, в которые нас помещают другие, и с группами, в которые мы не находимся. Как говорит Сэм. «Вместо того, чтобы быть ощущением меня или меня, это чувство нас или нас». Мы все несем с собой широкий спектр идентичностей.Мы попросим вас выполнить простое задание, которое просто спросит: «Кто я?». Это классический психологический тест, который раскрывает многослойную природу всех наших личностей. Но нас также интересует, почему одни идентичности становятся более важными, чем другие, и почему мы более эмоциональны в отношении одних идентичностей по сравнению с другими. Эти эмоции помогают связать нас с важными социальными группами. После того, как вы посмотрите видео и оставите комментарий, нажмите кнопку , отметив как завершенную, кнопку , прежде чем переходить к следующему шагу.Это нужно делать на каждой странице, поскольку она записывает ваше путешествие по курсу.

Празднование вашего успеха

Если вы выполните не менее 50% шагов этого курса, вы сможете приобрести Заявление об участии.

Конфликт социальной идентичности

Организационные реакции на все более разнообразный состав рабочих мест, включая женщин; расовые, этнические или религиозные меньшинства; геи и лесбиянки — вызвали сложную смесь реакций. Хотя лучшие из этих инициатив касаются всей системы человеческих ресурсов — найма, продвижения по службе, компенсаций, обучения и групп поддержки, — напряженность в обществе в целом может распространяться и усиливаться даже на рабочих местах с самыми благими намерениями.Они могут вызвать серьезные экономические и социальные последствия, а также конфликты на основе ценностей между некоторыми сотрудниками и клиентами. В 1997 году, например, Южный баптистский съезд (SBC) на своем ежегодном съезде в Далласе объявил бойкот компании Walt Disney Co. В бойкоте Disney обвинили в «растущем продвижении аморальных идеологий». Эти правонарушения были включены в политику Disney по предоставлению страховых выплат партнерам сотрудников-геев и лесбиянок.

Последние разработки в теории социальной идентичности помогают объяснить, как конфликт социальной идентичности проявляется на рабочем месте и влияет на него.В июньском выпуске журнала « Social Psychology Quarterly» за 2003 год, Кей Доо и Даниэла Мартин утверждают, что люди, которые не довольны статусом своей сети идентичности, могут работать либо на повышение статуса этой группы, либо искать альтернативы с более высоким статусом. Авторы предполагают, что люди, ищущие альтернативные сети или социальную идентичность, могут быть обеспокоены организационными усилиями, такими как позитивные действия, которые делают упор на поддержку тех самых категорий, которые люди пытаются заменить.Поэтому, пытаясь удовлетворить потребности группы людей, организации могут упускать из виду тот факт, что люди сильно различаются по тому, насколько они идентифицируют себя с определенной расой, этническим происхождением или полом. Каждую женщину, работника латиноамериканского или афроамериканского происхождения, которая может обрадоваться новой программе лидерства, разработанной специально для его или ее группы, может оскорбить другой сотрудник той же группы.

Другой поток исследований конфликта социальной идентичности связан с множеством идентичностей, которые могут быть у людей, и контекстом, в котором одна идентичность имеет приоритет над другой.В мартовском выпуске журнала Group and Organizational Management за 2003 год Карен Л. Праудфорд и Кенвин К. Смит анализируют два бизнес-случая конфликта социальной идентичности в крупном финансовом учреждении. Эти примеры показывают, что в любом данном организационном взаимодействии каждый игрок будет представлять несколько идентичностей (связанных, например, с их функцией, положением в иерархии, полом или этнической принадлежностью).

Об авторе

Максин Далтон — старший научный сотрудник Центра творческого лидерства в Гринсборо, Северная Каролина.Она является соавтором (с Крисом Эрнстом, Дженнифер Дил и Джин Лесли) книги «Успех для нового глобального менеджера: как работать в разных странах, странах и культурах» (Jossey-Bass, 2002). Свяжитесь с ней по адресу [email protected].

Почему возникает конфликт, когда социальная идентичность находится под угрозой? — Ассоциация психологических наук — APS

Будь то в школе, офисе, районе или сообществе, в котором живут люди, конфликтные ситуации между различными группами могут возникать почти каждый день.Сегодня распространенность этих межгрупповых конфликтов растет и приводит к незначительным разногласиям между друзьями по ведению полномасштабных войн между странами.

Исследования социальной психологии всегда утверждали, что люди часто идентифицируют себя с социальной группой, к которой они принадлежат, и будут объединяться, чтобы защитить свою идентичность любой ценой. Новое исследование, опубликованное в последнем выпуске Psychological Science , журнала Ассоциации психологических наук, объясняет, как мотивация побуждает определенные группы вести себя определенным образом.

«Как исследователь в области мотивационных процессов, я понял одну вещь: отношения и поведение людей чаще всего определяются скрытыми мотивациями, о которых они сами часто не подозревают», — говорит Лиле Цзя, соавтор исследования. его коллеги Сэмюэл Карпен и Эдвард Хирт с факультета психологии и мозговых наук Университета Индианы. В этом конкретном случае Цзя и его коллеги решили изучить, была ли мотивация к восстановлению сильной американской групповой идентичности отчасти за мощным противодействием строительству мечети Ground Zero в Нью-Йорке.

Цзя и его соавторы считают, что современные события и противоречия вызывают сильную реакцию у людей из-за скрытых мотивов, которые могут присутствовать из-за текущих экономических проблем и беспокойств. По словам Цзя, «наше тематическое исследование показывает, что угроза американской идентичности, вызванная изменениями в политической и экономической среде, влияет на то, как американцы реагируют на символическое строительство на священных землях другими группами».

При проведении своего исследования Цзя и его соавторы использовали умную историю для прикрытия, разработанную социальным психологом Элисон Леджервуд.Участники, которые были американскими гражданами, читали либо статью, описывающую процветающую американскую экономику и растущий международный статус, либо статью, изображающую мрачную картину американской экономики и ухудшения международного статуса. Участники, которые читали статью, в которой демонстрировалась нисходящая спираль американской экономики и международный статус, рассматривали эту информацию как угрозу своей обычно позитивной групповой идентичности как американца, в отличие от тех, кто читал статью, в которой подчеркивалась положительная экономическая тенденция Америки.Результаты демонстрируют, что участники, прочитавшие статью об упадке США, впоследствии сообщили о большем сопротивлении плану строительства, были более возмущены им и с большей вероятностью подписали петицию против него. Это особенно актуально для американцев, которые сильно отождествляют себя со страной.

В исследовании Цзя и его соавторы утверждают, что люди обычно идентифицируют себя со своими социальными группами по разным параметрам; важность, приверженность, превосходство и почтение.«В контексте мечети Граунд Зиро американцы, которые лояльны к стране в плане уважения, особенно отзывчивы на манипуляции с угрозами», — говорит Цзя, который объясняет, что американцы хотели защитить территорию Граунд Зиро от любого использования, которое может быть истолковано как неуважительно или неуместно.