Но хотя мы и знаем, что разговор — это наиболее продуктивный способ контролировать свой гнев, это еще не означает, что мы можем всегда и везде практиковать такой подход. Вряд ли возможно отследить каждого беспечного водителя на дороге, чтобы спокойно с ним поговорить… В случаях, когда это сделать невозможно, важно найти другие здоровые способы заставить свое тело выйти из состояния гнева. Например, заняться спортом, помедитировать или посмотреть любимый сериал. Способов расслабления может быть очень много, и они индивидуальны для каждого человека (главное — найти такие, которые будут успокаивать вас, не нанося вред другим людям).

Хронически сердитые люди на протяжении многих лет ожидают разочарования в происходящих вокруг них событиях — в итоге эти люди более гневно реагируют даже на небольшие стрессовые события, но, поступая так, они создают еще больше причин для гнева. К сожалению, результат такого состояния — это проблемы со здоровьем, более высокий уровень семейных конфликтов и более низкий уровень социальной поддержки из-за того, как гнев влияет на окружающих. Если вы чувствуете, что и ваши эмоции берут верх, возможно, пора задуматься о практиках управления гневом.

Эмоции. Гнев. – клиника «Семейный доктор».

Эмоции – тонкая составляющая человеческой психики. Эмоции возникают настолько быстро, что наше сознание не всегда сразу успевает отреагировать на данный импульс, и такая скорость может спасти человека в экстренной ситуации, а также может создать для него проблему, если эмоциональная реакция будет чрезмерной.

Человек может выражать как положительные, так и отрицательные эмоции. Одной из отрицательных эмоций является гнев. Гнев может возникать в человеке на действие и поведение окружающих его людей, являясь ответной реакцией на внутренние переживания. Гнев может стать следствием разочарования от действий людей, с которыми нас связывает глубокая привязанность.

К гневу относят широкий спектр близких эмоциональных состояний, от небольшого недовольства и раздражения до ярости. Такие состояния различаются не только по силе испытываемого чувства, но и по типу испытываемого гнева. Если гнев кратковременный, он выражается в виде негодования, как уверенность в своей правоте, ярость же наступает тогда, когда заканчивается терпение. Гнев в целом выражается в резкой смене настроения, отрицательном отношении к происходящему, при нарастании часто переходит в разрушительное поведение – агрессию. Чем чаще проявления гнева, тем более он истощает психику того человека, который его проявляет, но также гнев действует как обесценивающий фактор в адрес того, на кого он направлен. Человек может быть обижен на отношение другого человека в прошлом и периодически вспоминать о нанесённом ему оскорблении. Возможно, мы не будем постоянно испытывать этой отрицательной эмоции в адрес обидевшего нас человека, но встреча с ним или сообщение о нём может пробудить в нас гневные чувства. Опасность гнева в том, что он может выражаться только в словах, но мотивом будет причинение вреда человеку, вызвавшему это чувство. Возникновению гнева могут способствовать казалось бы незначительные события, это напрямую зависит от особенностей личности и её реагирования в ситуации стресса.

Эмоциональное освобождение от стресса часто происходит посредством выражения отрицательных эмоций, а именно гнева. Важно знать, что, если человек не торопится выразить охватившее его чувство и внимателен к своему состоянию, он сможет проанализировать любую сложившуюся ситуацию, взять паузу для размышлений о том, хочет ли он в своих поступках руководствоваться испытываемым гневом или есть возможность действовать иначе. Необходимо помнить, что проявление гнева бессмысленно и необоснованно, и всегда является разрушительным механизмом в отношениях с родственником, другом, работодателем, а также при общении с незнакомым человеком. В наших силах отказаться от причинения вреда словом или действием.

У нас нет возможности управлять различными событиями в жизни, при которых возникают те или иные эмоции, но внутри каждого из нас имеется мощный внутренний ресурс, с помощью которого можно эффективно проработать механизмы реагирования, которые приводят в действие наши эмоции. Если не удаётся самостоятельно разобраться в сложившейся ситуации, которая вызвала гнев, или справиться с переживаниями прошлого, необходимо вовремя обратиться за помощью к врачу – психотерапевту, так как в психотерапевтической работе вырабатывается адаптивная реакция на внешние отрицательные факторы и эффективно разрешаются психологические переживания, связанные с прошлым.

Информацию для Вас подготовила

Возвышаева Миляна Юрьевна — врач-психиатр, психотерапевт. Ведет прием в корпусах клиники на Бауманской и Озерковской.

Как в психологии определяют злость/ярость? Есть ли для неё какой-то термин?

Здравствуйте!)

Для начала стоит сказать, что есть ряд теорий, которые дают разные объяснения природе и значению эмоций в психике, не только человеческой. Это теории К. Изарда, Кеннона-Барда, Ч. Дарвина, Джеймса-Ланге, теория строения психики Л. М. Веккера, психоаналитические теории и пр.

Уже опираясь на конкретные теоретические представления о том как это работает психологи создают некоторую условную систему координат и пробуют её на практике, как новый измерительный инструмент — получается измерить феномен или не получается. Для корректных выводов о правильности проведённых измерений стоит писать отдельно, это совсем другая тема, но упомянуть это важно. Так вот этот самый измерительный инструмент, это шкала или шкалы, которые в совокупности с другими показателями позволяют делать относительно далеко идущие выводы и судить о поведении более объективно. Это тесты, опросники, карты наблюдения и т. п. В этом абзаце я пытался ответить на вопрос о том, как определить злость/ярость с точки зрения науки, если правильно понял первую часть вопроса.

А если говрить о дефинициях злости, то можем обратиться к одной из теорий, например теории дифференцированных эмоций К. Изарда. Он выделял два уровня организации эмоций:

1. базовые эмоции, те эмоции, которые не имеют пересечений друг с другом и имеют ряд общих характеристик, но здесь я не стану их обозначать из-за и так не малого объёма текста — интерес, гнев, счастье, удивление, печаль, отвращение, презрение, страх, стыд, вина;
2. дифференцированные эмоции — множество; это те эмоции, которые возникают на пересечении базовых.

Я не случайно выделил жирным шрифт на слове «гнев», я подозреваю, что вы имели в виду именно эту эмоцию. Изард говорил о причинах активации эмоции, проявлении её в поведении и о функциях, которые эта эмоция выполняет.

• Причина активации гнева представлена им так: человек чувствует, что у него «вскипает» кровь, лицо горит, мышцы напряжены. Чем сильнее гнев, тем больше потребность в физическом действии, тем более сильным и энергичным чувствует себя человек.
• В поведении гнев проявляется ограничением свободы, препятствими в достижении целей, неправильными или несправедливыми действиями окружающих, некоторыми раздражающими факторами (боль, ощущение дискомфорта и т. п.).
• Функцией гнева является мобилизация энергии, необходимой для самозащиты. Он придает индивиду ощущение силы и храбрости. Уверенность в себе и ощущение собственной силы стимулируют индивида отстаивать свои права, то есть защищать себя как личность.

Напоследок хотел сказать, что иногда гнев/злость/ярость путают с агрессией и агрессивностью. Важно понимать, что это не одно и то же. А если интересна тема агрессивного поведения и злости, то можете почитать Э. Фромма «Анатомия человеческой деструктивности», К. Лоренца «Агрессия, или Так называемое зло», А. П. Назаретяна «Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры».

Что такое флэшбеки и триггеры?

Но для начала, чтобы мы с вами говорили на одном языке, я определю, что называю словом «флешбэк» и «триггер»:

Флешбэк – это яркий, эмоционально окрашенный образ, воспоминание из прошлого, запускающееся непроизвольно, помимо нашей воли.

Триггер – это внешний или внутренний фактор, непосредственно участвующий в запуске флешбэка (но может использоваться и как «спусковой крючок» для определенного поведения в других разделах психологии или психиатрии)

Поскольку тема очень объемная, я решил осветить только самые главные вопросы, расспросив своих знакомых, что им было бы интересно узнать на эту тему у психолога. Если вы не увидели своего вопроса, но желание спросить есть – напишите в комментариях, и я вам обязательно отвечу.

Вопрос №1: Со мной постоянно случается «пример ситуации подходящей под описание флешбэка…» – это флешбэк?

Всё зависит от характеристики самой ситуации (то есть, когда, как и как часто она возникает), зависит от силы эмоционального окраса, от того, негативный или позитивный опыт происходит внутри флэшбэка.

Стоит обратить внимание и проконсультироваться со специалистом если в ситуации неспециального воспоминания, выполняются многие из этих пунктов:

• Резко сильная для вас, захватывающая дух, неожиданная эмоция, чаще всего негативная (страх, ужас, ярость и др.)
  
• Образ, воспоминания или эмоция связаны или кажется, что связаны, с каким-то весьма неприятным и негативным опытом из прошлого
  
• Эта реакция часто повторяется в похожих ситуациях
  
• Ситуация объективно не должна вызывать настолько сильную реакцию

«Опасность» зависит от того, что привело к таким ситуациям и от того, как сейчас человек переживает («проживает») эту личную трудность. Например, в фильмах часто рисуют образ «бывшего военного», который страдает от вспышек военных флешбэков и демонстрируется разное их проживание. Наиболее известным примером можно вспомнить «Рэмбо: первая кровь» или «Форрест Гамп». Предлагаю вам в комментариях привести ваши примеры фильмов или книг на данную тему.

Вопрос №3: Как от этого избавиться/вылечиться? Можно ли с этим справиться и как?

Заранее оговоримся, что помощь или советы в формате статьи это общие положения, которые в конкретной ситуации могут отличаться.

• Совет 1. Не ставьте себе самостоятельно диагноз, даже прочитав множество статей в интернете. В серьезных случаях мы советуем обращаться к специалистам, а не начинать самолечение и самодиагностирование.
  
• Совет 2. Если вы решительно настроены справляться без обращения к специалисту (учитывая все риски), то обратитесь с вопросами на тему опасности и серьезности к доверенным вам людям, родителям, к оператору официальной горячей линии доверия вашего города (http://телефоныдоверия.рф).
  
• Совет 3. Обратите внимание на то, что помогает вам успокоиться в ситуации флешбэка. Многие техники работы с эмоциями основываются на правильном фокусировании внимания, фокусировании на дыхании.
• Совет 4. Обратите внимание на то, что именно провоцирует эту ситуацию, то есть что является триггером, внешний он или внутренний (в этом может помочь ведение ежедневника «внешнее событие – мысль – эмоция»).

Злость не эмоция, а причина болезней

Сегодня озлобленность кажется эпидемией. Сцепились ли двое человек из-за места для парковки машины или целые социальные сообщества бунтуют, недовольные решениями властей — и то и другое свидетельствует о том, что озлобленность стала основной социальной проблемой.

Злость влияет и на здоровье. Если пользоваться этим чувством рационально, можно использовать его как инструмент, стимулирующий вас в опасных ситуациях. Слишком сильная злость приводит к высвобождению огромных объемов адреналина, кортизона и других сильнодействующих веществ, которые могут вызвать боли в шее и затылке, мучительные головные боли, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки и прочие осложнения.

Злость приводит к напрасным мучениям, ибо сама по себе бесполезна. Конечно, вы можете напугать некоторых людей, наорав на них, но таким образом вы не обретете того, что действительно ценится в жизни — уважения и любви окружающих, чувства удовлетворения и способности любить других. Скорее всего, злость не обеспечит вам даже места на автостоянке, из-за которого вы пришли в ярость, потому что тот, другой парень, вероятно, даст вам отпор еще хлеще. Так как же бороться со злостью?

Чаще всего подавление злости не приносит пользы. При современном состоянии науки, лучший совет, который можно дать — это избегать озлобленности. Вместо того чтобы терзать себя, попробуйте высказать свои проблемы близкому другу или родственнику. На вооружение можно также взять следующее.

Ведите записи с анализом случаев вспышек злости. Другими словами, исследуйте свою злость. Попытайтесь разрешить проблему или устранить источник злости. Если проблема не может быть разрешена, следует использовать другие способы овладения ситуацией. Попробуйте переосмыслить ситуацию. Чтобы остыть, давайте себе большую физическую нагрузку. Сильно нагружая себя физически, мы получаем прекрасную возможность дать выход сильным эмоциям, включая чувство злости. Избегайте опасных ситуаций. Если нет возможности изменить ситуацию, постарайтесь избегать ее повторения.

От недовольства до ярости

Недовольство — это отсутствие удовлетворённости (по отношению к ситуации, людям), отрицательное отношение к кому-то/чему-то. То есть вам просто не нравится, что это происходит. Это самая слабая злость:
«Я недовольна тем, что у нас закончились апельсины».

Раздражение — это недовольное состояние, когда что-то злит. То есть недовольное состояние — это основа раздражения, и оно более сильное, чем недовольство.

У него есть еще одно определение. Раздражение — реакция организма или отдельного органа на воздействие раздражителя. Например, аллергия — раздражение на коже.

Представьте, что недовольство — это не такая заметная злость, как раздражение. А раздражение уже видно. Есть раздражитель (человек, ситуация, обстоятельство) — и мы на него реагируем психологическим раздражением.

Возмущение — очень сильное недовольство. Про волны на море говорят, что море возмущается (если его одушевлять). Возмущение — это волны. Это больше, чем раздражение на коже.

Негодование — сильное возмущение. От «считать негодным, недопустимым»:
«Вечно ты опаздываешь!
C трудом удержал я порыв негодования» (Пушкин).

Дальше, есть много точек зрения на отличие злости и гнева. Поэтому вы можете найти и другое описание.

Злость — сильное недовольство событием/ситуацией/ человеком/собой.

Гнев — кратковременная усиленная злость. Это всплеск, направленный на кого-то или на себя:
«Я полное ничтожество, у меня ничего не получается!
Ты идиот!»

Ненависть — сдержанный и постоянный гнев.

Ярость — сильный гнев. Вспышка агрессии. Это состояние, в котором нет разума. Это уровень инстинкта — животное состояние. От слова «яриться» — горячиться, кипятиться. В этом состоянии спасают людей. Убивают агрессора.

А если у человека мало доброты, много гнева и мало разума, он может впадать в ярость по мелочам.

Наши эмоции — Медицинская клиника «ДонМед» в Ростове-на-Дону

«Эмоции не только играют роль важнейших факторов в жизни отдельной личности, но они вообще самые могущественные из известных нам природных сил». Карл Ланге

У вас когда-нибудь захватывало дух от счастья? Или сжимало сердце от сожаления или горечи потери? Или вдруг неожиданно «схватывал» живот от волнения и тревоги? Если да, то теперь вы знаете как эмоции отражаются на нашем теле, а значит и на нашем самочувствии и здоровье. Разберем немного, что такое эмоции и как они могут на нас влиять.
Отражая наше личностное восприятие себя, окружающих людей, ситуаций и мира в целом, эмоции (от лат. emoveo — потрясаю, волную) раскрашивают нашу жизнь в яркие краски. Эмоции позволяют нам более выразительно коммуницировать, проявлять себя, служат двигателем нашего развития на пути удовлетворения новых интересов и устремлений, подкрепляют нашу мотивацию и решимость совершить то, что хочется. Эмоциям принадлежит решающая роль в процессе обучения, в формировании условных рефлексов и привычек, эмоции активируют память, содействуют саморазвитию в процессе освоения новых сфер деятельности.
Эмоции помогают вовремя осознать опасность или благоприятность момента. Они предупреждают нас, сигналят, привлекают наше внимание к чему-то важному и дают возможность найти верное решение в конкретной ситуации, служат приспособляемости и самосохранению индивида. Также эмоции напрямую связаны с эмоциональным и физическим здоровьем человека.
Основными эмоциями, согласно Р. Плутчику, являются радость, грусть, страх, доверие, ожидание, удивление, злость, неудовольствие. Сложные эмоции получаются из базовых путем их сложения и создают дополнительное многообразие эмоциональных проявлений разной степени насыщенности.
Разделение эмоций на положительные и отрицательные определяет наше прогнозирование относительно вероятности удовлетворения нашей потребности. Низкая вероятность удовлетворения потребности делает эмоции отрицательными (например, досада, гнев, печаль, скука), высокая степень ожидания удовлетворения потребности придает нашим эмоциям положительную окраску (например, радость, интерес, доверие).
Эмоции проявляются эмоциональными реакциями (плачем, смехом), эмоциональными состояниями (настроением, тревогой, волнением, аффектом), эмоциональными отношениями (любовью, ненавистью, ревностью).
Эмоции напрямую связаны с высшими психическими функциями, деятельностью центральной нервной системы, уровнем гормонов и нейромедиаторов. Та или иная эмоция активирует вегетативную нервную систему, которая в свою очередь воздействует на эндокринную и нервно-гуморальную системы. Например, проявление доверия связано с уровнем окситоцина, агрессии, ярости — с уровнем тестостерона и адреналина, спокойствия — с уровнем эндорфинов, радости – с уровнем норадреналина, серотонина, мелатонина.
Эмоции могут придавать нам силы (стенические эмоции), а могут их забирать (астенические).
Стенические эмоции сопровождаются улучшением самочувствия, жизненного тонуса, психической активности и ощущением собственной силы. Сюда относят не только все положительные, но и часть отрицательных эмоций (например, ярость, гнев). Проявления стенических эмоций чаще всего связаны с возбуждением симпатического отдела вегетативной нервной системы. Слишком выраженные стенические эмоции могут приводить к заболеваниям, связанным с нарушениями в деятельности сердечно-сосудистой системы.
Астенические эмоции (страх, горе) угнетают настроение, снижают психическую активность, жизненный тонус и самочувствие. Длительно текущие астенические эмоции ведут к снижению защитных сил организма и способствуют развитию ряда заболеваний, связанными с замедлением обмена веществ, кровообращение, упадком сил, снижением умственной и мышечной деятельности.
Эмоции могут быть также здоровыми, которые помогают осознанию произошедшего и ведут к поиску решения, и нездоровыми, которые заставляют мысли и чувства «бегать по кругу», начинают мешать жить в нормальном состоянии и со временем истощают.
А. Эллис делит эмоции на рациональные и иррациональные. Первые выражаются в форме пожеланий и предпочтений («Я хотел бы…», «Мне нравится, когда…»), вторые – в форме абсолютных требований («Я должен…», «Всегда…», «Никогда…»)
И одна и та же отрицательная эмоция при правильном (рациональном) отношении к происходящему оказывается неприятной, но вполне выносимой, а при искаженном восприятии реальности (иррациональном) может оказаться пыткой. Таким образом, здоровая негативная эмоция отличается от нездоровой лишь нашим отношением и верованием, которое мы к ней применяем.
Связь эмоционального реагирования с уровнем здоровья изучается давно и подтверждена многими исследователями. Перефразируя известное высказывание можно сказать: «Скажи, какие ты испытываешь эмоции, и я скажу какое у тебя здоровье».
Традиционно считается, что к стрессу и заболеваниям приводят только негативные эмоции, однако постоянное испытывание только позитива также не укрепляет здоровье, может приводить к энергетическому истощению, внутреннему хаосу, бессоннице, сердечным заболеваниям. Стресс, вызванный радостными переменами, может оказаться даже сильнее, чем стресс от неприятностей. Какой бы ни была эмоция, переживаемая человеком, она всегда вызывает те или иные изменения в организме — как в отдельных органах, так и влияет на здоровье человека в целом.
Таким образом, эмоциональное здоровье напрямую связано с физическим благополучием и комфортом, и во многом определяет степень удовлетворенности жизнью и даже успешность. Можем ли мы сами в какой-то степени регулировать свое здоровье через эмоции? Конечно, да! Находясь в хорошем эмоциональном состоянии, мы способны легче воспринимать неожиданные перемены, справляться с препятствиями и негативными событиями. Оптимистичные люди лучше справляются с заболеваниями, меньше болеют и быстрее выздоравливают. Они чувствуют себя более естественно и комфортно будучи тем, кем они на самом деле являются, потому что при здоровой эмоциональной жизни человек позволяет своим эмоциям течь свободно в соответствии с реальностью.
И мы сами в состоянии управлять своим эмоциональным здоровьем через свое отношение к окружающей его реальности, через свободу, силу, степень своего эмоционального реагирования, через выбор доминирующих эмоций, через выбор спектра эмоциональных проявлений и частоту переключения этой палитры. Сохраняя баланс эмоций в его многообразии проявлений и степени выражения, мы сохраняем и свое физическое здоровье в гармонии на долгие годы.
О. Копылова, врач, психолог, коуч.

В клинике “ДонМед” ведет прием врач-психолог Копылова Ольга Станиславовна со стажем работы 26 лет. Записывайтесь на прием по тел: +7-863-333-50-70.

Имеются противопоказания. Необходима консультация специалиста.

Речь идет о разбитых сердцах, а не о разбитых мозгах

Лорна Смит Бенджамин, доктор философии, — психотерапевт; создатель Структурного анализа социального поведения (SASB), модели для описания взаимодействия с собой и другими; и создатель Interpersonal Reconstructive Therapy (IRT), который был разработан для «устойчивых к лечению» психиатрических пациентов на основе того, что она узнала после десятилетий использования SASB в исследованиях и клинической практике.

Доктор.Бенджамин получила степень бакалавра в Оберлинском колледже и степень бакалавра в Университете Висконсина.

Во время учебы в аспирантуре она получила непосредственный опыт связи между приматами и людьми, будучи аспирантом Гарри Харлоу в его лаборатории в Университете Висконсина. Ее специализация там также включала теорию обучения, нейрофизиологию и математическую психологию.

За этим последовали на кафедре психиатрии Университета Висконсина в Мэдисоне стажировка, дополнительное клиническое обучение, а затем академические назначения, которые прошли путь от младшего научного сотрудника до профессора.

Зависимая от лыжного спорта, доктор Бенджамин переехала в Юту в 1987 году, где она спонсировала дюжину аспирантов факультета психологии Университета Юты и одновременно занимала должность адъюнкт-профессора на факультете психиатрии. Там ей было поручено консультировать пациентов с расстройствами личности в психоневрологическом институте Университета штата Юта (UNI).

Ее психопатологическая практика в UNI в конце концов превратилась в клинику IRT в 2002 году. С тех пор она активно сотрудничала с доктором.Кен Критчфилд, который присоединился к ней в клинике сначала в качестве постдокторанта, затем в качестве директора по исследованиям, а затем в качестве директора клиники, пока доктор Бенджамин не ушел на пенсию в 2012 году. Доктор Критчфилд перешел в Университет Джеймса Мэдисона, где работал доцентом , он продолжает собирать информацию из базы данных IRT и обучать клиническим навыкам, связанным с IRT.

Доктор Бенджамин возобновил работу в UNI по контракту на неполный рабочий день и в настоящее время активно предлагает консультации и внутренние мини-семинары по психотерапии, анализу данных и письму.Она также проводит однодневные или многодневные семинары для профессионалов по IRT и SASB, обычно уделяя особое внимание расстройствам личности.

границ | Гнев как основная эмоция и его роль в формировании личности и патологическом росте: нейробиологические, психологические и клинические перспективы

Введение

Как широко обсуждают редакторы этого тома, теория основных эмоций (БЭТ) подверглась ряду важных критических замечаний, которые ставят под сомнение их важную роль в эмоциональном опыте человека.В этой статье будет доказано, что новая структура мотивационных систем позволяет признать некоторые аспекты критики BET, одновременно усиливая ее роль в понимании построения личности и психологического функционирования. Общие аргументы в пользу СТАВКИ как основного аспекта мотивационных процессов будут дополнительно проиллюстрированы посредством представления некоторых клинических явлений, в которых изменения в умственной обработке гнева как основного эмоционального сигнала играют ключевую роль.Для начала критику концепции СТАВКИ можно свести к четырем следующим пунктам.

(a) Описание повседневной психической жизни человека показывает, что разнообразие аффективных переживаний вряд ли может быть сведено к активации отдельных единиц анализа, описываемых БЭТ. Эмоциональные переживания кажутся более тонкими, текучими, когнитивно сложными и не столь разрозненными, как предполагает СТАВКА (Stern, 1985).

(b) СТАВКА не в состоянии объяснить роль опыта обучения и социокультурного влияния на формирование способов выражения, разнообразия значений и возможных функций аффективных переживаний.Например, хотя эмоции ненависти, ревности или зависти можно отнести к негативным переживаниям, потенциально ведущим к агрессивным намерениям по отношению к конкретным особенностям и, возможно, включающим базовую эмоцию гнева, их вряд ли можно рассматривать как первичные, повсеместно распространенные эмоции (Соломон, 1984; Харре, 1986). Содержание таких эмоций легче понять как продукт культурных представлений о понятиях идентичности, вины, собственности, сексуальных и сентиментальных взаимодействий.Исследования, а также анекдотические свидетельства подчеркнули разнообразную интенсивность и распространение таких эмоций между различными социальными контекстами, тем самым подтверждая влияние культуры на формирование такого ментального опыта (Росадо, 1984).

(c) Хотя СТАВКА основана на филогенетических корнях основных эмоций (а именно, межвидовых аналогиях эмоциональных проявлений), некоторые авторы недавно поставили под сомнение тот факт, что межвидовые схемы активации, обычно называемые базовыми эмоциями, могут называться эмоциями вообще.Например, Леду (2016) утверждает, что эти первичные системы реагирования не входят в сферу эмоционального опыта, пока они не будут вторично представлены высшими когнитивными системами. В этом смысле конкретное содержание эмоционального опыта нельзя напрямую рассматривать как простой продукт активации базовых схем реагирования. Более того, реальное значение основных эмоций для выживания сильно снижается в среде, в которой уменьшаются внешние угрозы, а адаптация все больше и больше зависит от групповых взаимодействий и очень сложных когнитивных операций.Эмоциональные переживания человека распространены и не ограничиваются моментами внешних изменений, но чаще всего они возникают из внутреннего содержания, такого как фантазии, воображение, воспоминания.

(d) В отличие от требований BET, данные исследований развития, а также психофизиологические исследования не подтверждают точку зрения о существовании четко различимых категориальных выражений и проявлений эмоций. Некоторые эмоции, такие как страх, несомненно, проявляются с первого года жизни, но это не относится к другим эмоциональным категориям, таким как, например, стыд или гнев (Sroufe, 1995; Ekman, 1999).Индивидуальные различия в выражении эмоций показывают, что некоторые люди с трудом проявляют весь спектр категориальных эмоций, рассматриваемых BET. Например, дети, проявляющие очень осторожное и застенчивое отношение, не участвуют в эпизодах гнева на своих сверстников или родителей (Natsuaki et al., 2013). Более того, некоторые из основных эмоций, которые легче обнаружить на ранних этапах развития, невозможно наблюдать на более поздних этапах жизни. Данные исследований часто не подтверждали существование определенных паттернов психофизиологических модификаций, предположительно лежащих в основе BET (Scarpa and Raine, 1997; Scarpa et al., 2010).

В этой статье мы утверждаем, что, хотя и верны, некоторые критические замечания, направленные на BET, могут быть преодолены путем переосмысления эволюционного значения BET в рамках более широкого понятия мотивационных систем. В частности, конвергенция эволюционного, психодинамического и нейробиологического взглядов на эмоции и мотивацию открывает новую перспективу, в которой не только понятие основных эмоций является научно обоснованным, но также показывает его центральную функцию для понимания эмоциональной жизни человека.

Коммуникативный и поведенческий подходы к основным эмоциям

Со времени пионерских исследований Дарвина (Darwin, 1872) универсальное эмоциональное наследие человеческого вида мыслилось с точки зрения его ценности для выживания. В своей первоначальной интерпретации этологи понимали поддержание некоторых базовых схем автоматического реагирования, называемых эмоциями, как способ увеличения выживаемости за счет облегчения коммуникации между со-специфическими (Ekman, 1992). Таким образом, считалось, что ритуализация инстинктивного поведения в фиксированные модели выражений лица, поз и жестов служит сообщением, сигнализирующим другим членам группы о собственных поведенческих намерениях или реакциях, вызванных неизвестными условиями окружающей среды (Ekman, 1999).Например, демонстрация зубов изначально предшествует нападению, но его ритуальная версия, содержащаяся в улыбке, на самом деле указывает на замораживание агрессивного намерения и, следовательно, проявление дружеской увертюры (Lorenz, 1978). В следующей теоретической интерпретации функций выживания основных эмоций упор был сделан на их подготовительную роль в рамках инстинктивных схем реагирования, крайне необходимых для быстрой адаптации к непредсказуемой и быстро изменяющейся среде.Активация поведенческих и психофизиологических модификаций, наблюдаемых во время эмоциональных переживаний, рассматривалась как часть автоматической реакции (выборочно вызываемой определенными сигналами окружающей среды), побуждающей и подготавливающей весь организм к наиболее подходящему адаптивному поведению. Необходимость быстро реагировать на угрозы выживанию или внезапные изменения окружающей среды, конечно, не ограничивалась низшими видами, но это считалось фундаментальной адаптивной предпосылкой также для высших млекопитающих, мозг которых был бы способен к гораздо более тонкому анализу стимулов. .Это оправдывает сохранение такого грубого уровня реакции у нашего вида и его сложное взаимодействие с новейшими и более сложными способами обработки информации нашим мозгом. Такой взгляд на эмоции как на части более широких схем автоматических, бессознательных и быстрых адаптивных систем реагирования теперь распространился на всю психологическую область, а также на современную нейробиологическую литературу (Gazzaniga, 2008). Несмотря на эту прогрессивную модификацию BET, многие авторы считают ключевые критические моменты, представленные во введении, по-прежнему верными для этих новых эволюционных взглядов на эмоциональную жизнь человека.

Переосмысление базовой теории эмоций в подходе к мотивационным системам

Общий пересмотр значения основных эмоций был недавно предложен в рамках мотивационной точки зрения, основанной на результатах исследования инстинктивного поведения животных и психодинамической точки зрения. Вклад современной этологии был использован для пересмотра психодинамического взгляда на человеческое развитие и поместил базовые эмоции в основу мотивированного поведения. Современная этология полагалась на кибернетику для переосмысления инстинктов в терминах корректируемых целей поведенческих планов, которые гибко (в отличие от фиксированной поведенческой последовательности, ранее предназначавшейся для характеристики инстинктов) используют врожденные или приобретенные двигательные паттерны для достижения ожидаемого результата, повышающего индивидуальную приспособленность (Hinde, 1974). .В своей первоначальной формулировке понятие поведенческой системы помогло перестроить теорию мотивации человека в соответствии с дарвиновской точкой зрения на врожденные тенденции, управляющие намеренным поведением (Rosenblatt and Thickstun, 1977). Боулби полностью использовал эту новую этологическую основу, чтобы предположить существование врожденной цели для человеческих младенцев (а также других приматов) по установлению и поддержанию оптимальной близости к опекуну, то есть к поведенческой системе привязанности (Bowlby, 1969).Однако точка зрения Боулби лишь второстепенно рассматривала роль аффективного опыта (сепарационная тревога) в регулировании скорректированного поведения.

От систем поведения к системам мотивации: вклад психодинамической теории в основные эмоции

Более позднее предложение, основанное на этологической литературе и литературе по развитию, было внесено в психодинамическую перспективу Лихтенбергом (1989). Лихтенберг предложил преобразовать конструкцию поведенческих систем в понятие мотивационных систем.Любая система мотивации, как и любая система поведения, направлена ​​на достижение цели (очевидно, любая цель каждой системы мотивации фиксируется эволюцией, что дает некоторые важные преимущества для выживания индивидов и видов). Более конкретно, однако, мотивационные системы не предназначены для механической работы как план поведения, разворачивающийся через постоянную перцептивную обратную связь, которая сопоставляет фактическое поведение с поставленной целью. Любая мотивационная система регулируется одним аффектом, связанными с ним представлениями, воспоминаниями и планами поведения.Лихтенберг (1989) утверждал, что каждая мотивационная система изначально обладала определенным аффективным сигналом, который способен ориентировать человеческое поведение на поставленную цель, легко наблюдаемую с первых месяцев жизни. Следует отметить, что в своем первоначальном предложении Лихтенберг прямо не упомянул основные эмоции, традиционно изучаемые BET. Тем не менее, он включил некоторые классические базовые эмоции, такие как страх и гнев, в число тех, которые регулируют его пять мотивационных систем.Конкретный аффект отвечает за (а) активацию мотивационной системы, (б) восстановление соответствующих представлений, определяющих поведенческий план, (в) сигнализирование о конечном достижении или неудаче ожидаемого результата. Интересно, что избегание или поддержание каждого конкретного аффективного состояния становится неотъемлемой целью мотивационной системы.

Для достижения аффективной цели мотивационной системы активируется набор сохраненных представлений о прошлом опыте, относящемся к любому конкретному аффективному состоянию, и текущее поведение планируется в соответствии с этими представлениями.В ходе развития межличностный опыт, когнитивное развитие и культурные значения могут вмешиваться, чтобы изменить ранние интерактивные представления, относящиеся к каждой мотивационной системе, но их аффективное ядро ​​остается неизменным (Lichtenberg et al., 2011). Настоящий контекст опыта составляет мотив, определяющий содержание и цели текущего поведения и восприятия (Lichtenberg, 1989). Следовательно, определенные аффективные состояния, создавая единичные мотивы, представляют собой связь между целями, установленными эволюционной историей вида, и реальным психическим опытом человека.С этой точки зрения, базовые эмоции — это то, что, по сути, связывает цели, поставленные эволюцией, с индивидуальными мотивами, определяющими поведение и создающими личный смысл в повседневной жизни. В этой сложной архитектуре мотивированного поведения основные эмоции могут легко объяснить разнообразие и пластичность действий, с помощью которых люди достигают своих основных эволюционных целей. Кроме того, ведущая роль аффектов делает мотивационные процессы открытыми для обучения, когнитивного совершенствования и культурного вклада в индивидуальную биологическую адаптацию.

Аффективные нейронауки и системы выживания

Несмотря на некоторые важные теоретические различия, нейробиологические подходы в основном созвучны психодинамическому понятию мотивационных систем и дают дальнейшие выводы о роли основных эмоций в поведении человека. Во-первых, современные нейробиологические подходы свидетельствуют о том, что принятие решений и мотивированное поведение поддерживаются активацией нейроанатомических структур, которые предназначены для обнаружения специфических сигналов, важных для индивидуального выживания (MacLean, 1990; Panksepp, 1998).Такие подкорковые структуры отвечают за быстрые реакции, которые сохраняют важную адаптивную роль, несмотря на появление в эволюционной истории более совершенных способов анализа стимулов и поведенческой адаптации. В частности, каждая нейроанатомическая структура отвечает за реакции на условия, которые включают гомеостатические потребности организма и репродуктивные функции. Более того, в ходе эволюции эти системы быстрой адаптации постепенно включали в себя социальное поведение, которое оказывает прямое влияние на выживание через групповые взаимодействия (например,g., привязанность, реакции друга / врага, сочувствие).

Второй важный вклад нейробиологических исследований показал, что нейроанатомические участки основных эмоций практически совпадают с таковыми из более древних схем поведенческой адаптации (Panksepp, 1998). Эти данные побудили многих исследователей включить базовые эмоции в так называемые системы выживания, базовые системы поведенческих реакций, которые гарантируют сохранение индивидуальной целостности перед лицом внезапных изменений внутренней и внешней среды адаптации (LeDoux, 2016).Таким образом, основные эмоции, такие как тревога, гнев, страх, можно рассматривать как фрагменты более широкой модели поведения, ведущей к немедленной адаптивной реакции на условия окружающей среды, которые представляют угрозу / возможность для индивидуального выживания. Этот взгляд в значительной степени совпадает с классической теорией основных эмоций как систем, вызывающих быстрые адаптивные поведенческие реакции. Однако более сложный анализ систем выживания, частью которых сейчас являются основные эмоции, позволяет исследователям получить более детальную картину мотивационных процессов, лежащих в основе человеческого поведения.

Действительно, третий важный вклад недавней нейробиологии мотивации рассматривает основные эмоции не только как часть врожденных быстрых реакций на угрозу выживанию. Эволюция более поздних структур коркового мозга создала возможность преодолеть и, возможно, улучшить стратегии поведенческой адаптации более древних систем выживания. Это улучшение преследовалось эволюцией за счет улучшения специфики перцептивного анализа стимулов (включая символическую и лингвистическую категоризацию), сравнения текущих условий с предыдущим опытом (новые системы памяти), более высокой специализации и уточнения поведенческих реакций и, особенно верно для людей, роль обучения и культурной передачи (LeDoux, 2016).Однако, в отличие от того, что может показаться на первый взгляд, эта достигнутая сложность не отбрасывает и не уменьшает роль более основных систем реагирования (Panksepp and Biven, 2012). Хотя наличие основных аффективных реакций может быть только частью нашего субъективного опыта, основные эмоции, связанные с системами выживания, являются сырьем, на котором основаны более сложные анализы, проводимые высшими центрами мозга. Этот мотивационный взгляд на самом деле выходит за рамки традиционной коммуникативной и поведенческой интерпретации основных эмоций, подчеркивая оценочную и информационную роль, которую базовые эмоции играют в сложных процессах принятия решений.Конечно, интерпретация таких сигналов не выполняется автоматически и не приводит к простому и самоочевидному переводу того, что происходит в наших телах.

Как показали и психодинамическая теория, и нейробиология, основные эмоциональные реакции динамически переплетаются, плавно изменяются и, в некоторой степени, могут использоваться различными мотивационными системами. Более того, интерпретация телесных сигналов, на которые мы полагаемся для интерпретации внешнего мира, во многом зависит от природы и способов запоминания предыдущего опыта и, по мере развития, постепенно зависит от межличностных и культурных процессов.Именно эта сложная «проработка» внутренних телесных переживаний создает многоцветный и многогранный характер нашего эмоционального опыта. В этом смысле старую версию BET справедливо критикуют за ее редукционистский подход к человеческому аффективному опыту, который кажется полностью совместимым. Однако следует помнить, что не было бы сознательного переживания самого себя без интерпретации основных аффективных следов. Создание личного смысла, а также переживание того, чтобы быть субъектом («личностью»), не могло быть достигнуто без расшифровки и интерпретации телесных сигналов, относящихся к системам выживания (Modell, 2003; Northoff et al., 2011). Что еще более важно, эволюция позволила нам установить и поддерживать прочную связь между нашим умственным функционированием и нашими основными организменными и социальными потребностями посредством обработки и развития основных эмоций. Конечно, невозможно больше утверждать, что нами «движут» основные эмоции и инстинктивные силы в старом психоаналитическом или этологическом смысле. Точно так же можно утверждать, что даже если моторные и вегетативные компоненты основных эмоций часто представляют узнаваемый окончательный путь выражения нашего эмоционального опыта, наша адаптация не столько зависит от этих основных эмоциональных реакций, сколько от более сложных и более рациональных поведенческих стратегий. , социальное взаимодействие и культурное сотрудничество.В любом случае, следует учитывать, что наше восприятие мира, а также наше поведение было бы бессмысленным без постоянной и адекватной работы по интерпретации нашего основного эмоционального опыта. В последнее время в психодинамическом мышлении большое внимание уделяется тому, чтобы построить мост между мгновенными необработанными метафорами, созданными фрагментированными эмоционально-телесными представлениями межличностного мира, и образной интерпретацией, опосредованной символическими процессами, которые придают новый и преобразующий смысл таким переживаниям. (Modell, 2003).Эта новая перспектива позволила переосмыслить проблему аномального развития личности с точки зрения отказов и коллапсов репрезентативных систем, предназначенных для выработки эмоциональных и мотивационных сигналов (Fonagy et al., 2002). Мы надеемся, что анализ некоторых клинических феноменов, связанных с активацией переживания гнева и неудач в его интерпретации, прольет еще немного света на актуальность этой новой модели СТАВКИ.

Основная эмоция гнева

Гнев всегда был включен в репертуар основных эмоций, в основном благодаря его отчетливому и универсально узнаваемому образцу выражения лица (Ekman, 1999).Тем не менее исследования выявили некоторые критические моменты, которые ставят под сомнение универсальное биологическое значение эмоции гнева и, следовательно, общую значимость СТАВКИ для объяснения аффективных состояний, возможно, связанных с этим эмоциональным состоянием. Прежде всего, данные, указывающие на конкретный психофизиологический профиль активации гнева, все еще кажутся противоречивыми. Психофизиологические параметры гнева являются общими для других эмоциональных состояний, таких как, например, общее состояние стресса, страха или хищнического поведения (Scarpa et al., 2010). Исследователям трудно найти конкретное место в общей классификации положительных и отрицательных эмоций (Watson et al., 2016). Гнев влечет за собой негативную активацию, которая заставляет человека снимать напряжение посредством активного поведения. В то же время поведение, поддерживаемое гневом, может привести к приближающемуся поведению, обычно поддерживаемому положительными эмоциями (Scarpa and Raine, 1997). В отличие от других основных эмоций, условия окружающей среды, которые, как ожидается, вызовут гнев, не всегда различимы, как того требует СТАВКА (Ekman, 1992).Гнев может проявляться как реакция на состояние физического страдания, как способ защитить себя от нападения хищника (в этом смысле гнев является возможным следствием страха; Wilkowsky and Robinson, 2010), как цель, поддерживающая эмоции. -направленное поведение, когда обстоятельства внешнего мира мешают достижению желаемой цели, вызывая разочарование (Panksepp, 1998). Другой кардинальный аспект СТАВКИ, который заключается в том, что социальное воздействие отображаемой эмоции на других людей также является спорным в случае гнева.Выражение гнева на лице можно интерпретировать как признак агрессии, вызывая реакции страха или склонности к участию в конфликте, или может иным образом вызвать оживляющее чувство причастности к другим субъектам, в зависимости от оценки контекста (Emde, 1984). Критики BET также подчеркнули, что выражение гнева практически полностью подавляется в некоторых культурных контекстах (Rosado, 1984). В том же ключе подчеркивается, что некоторые аффективные или мотивационные состояния, предположительно связанные с гневом, такие как зависть, ревность, ненависть или агрессивное стремление к определенной цели, не сопровождаются проявлением или субъективным переживанием гнева или ярости, как если бы эти негативные чувства и настроения были сформированы культурно (Harrè, 1986).

В целом, эти противоречивые моменты не исключают возможности рассматривать гнев как базовую эмоцию и отводить ему центральную роль в нашей эмоциональной жизни. Опять же, мотивационный анализ, основанный на филогенетических и онтогенетических соображениях, может улучшить наше понимание значимости гнева как основного эмоционального сигнала в нашей аффективной жизни. Анализ нейроанатомических структур, подразумеваемых в выражении гнева, помещает его филогенетическое происхождение в основную реакцию на состояние дистресса.Вероятно, такие реакции возникли как реакция на состояние физического стеснения как окончательный способ для человека освободиться от хищника или на внешнее состояние, вызывающее боль или раздражение. Эта основная схема ответа расположена на очень глубоком уровне в головном мозге [периакведуктальный серый (PAG)], где также расположены другие центры, координирующие гомеостатические реакции (Panksepp and Biven, 2012). Согласно нейробиологическим исследованиям, такая основная защитная роль реакции гнева постепенно превратилась в более сложную последовательность реакций, активируемых восприятием угрозы во внешнем мире и полезную для инициирования и поддержки реакции борьбы-бегства.Интеграция такой сложной реакции была гарантирована в ходе эволюции взаимодействием центров, расположенных в миндалевидном теле (Panksepp, Biven, 2012). Следующий шаг в развитии гнева характеризуется привлечением такой базовой реакции мотивационной системой достижения цели. Общая схема, регулирующая приближающееся поведение к цели, регулируется системой вознаграждения. Мотивация к достижению цели является гибкой и способна корректировать поведенческие планы в соответствии с возможными внешними препятствиями, а также с внутренними источниками ошибок.Психофизиологическая активация, типичная для реакции гнева, может быть задействована, чтобы помочь организму более энергично преодолевать препятствия и выдерживать попытки достижения желаемой цели. Следовательно, древняя реакция гнева рекрутируется несколькими мотивационными системами через нейроанатомические связи, которые развились позже в эволюции и определяют различные возможные фиксированные паттерны реакции, приводящие к окончательному возникновению гнева. Этот пример эволюционного ожидания может четко объяснить разнообразие источников, которые могут вызывать реакции гнева, и подчеркивает, как такая эмоциональная реакция является фундаментальной частью адаптивного репертуара, демонстрируемого людьми.

Онтогенез гнева

Онтогенез реакций гнева может дополнительно объяснить, как такая базовая эмоция становится необходимым аспектом сложной эмоциональной жизни человека. Исследователи развития показали, что правильное выражение гнева не появляется до последних месяцев первого года жизни (Sroufe, 1995). До этого можно было наблюдать только менее специфическую реакцию дистресса и раздражительности, трудно отличимую от других негативных реакций, таких как плач, голод, боль.Реакция дистресса, возникающая в первые месяцы жизни, рассматривается как основная реакция, возникающая при резком накоплении психофизиологической активации, независимо от того, вызван ли источник этого внезапного усиления возбуждения эндогенными колебаниями нервной системы или внешняя стимуляция. Таким образом, предвестник реакции гнева определяется конкретными психофизиологическими параметрами. И только тогда, когда в конце первого года младенец становится способным различать средства и цели своего поведения и отчетливо осознавать, что его намеренное действие заблокировано, возникает правильная реакция гнева.Примечательно, что эмоция гнева проявляется, когда ребенок способен придать стимуляции психологическое значение («существует препятствие, мешающее достижению цели»). Психологический смысл, приписываемый ситуации, вызывает те же психофизиологические параметры, способные вызвать предыдущую реакцию дистресса (резкое усиление внутреннего возбуждения). Впоследствии когнитивное развитие и обучение позволяют ребенку предвидеть источники разочарования и связывать свою способность исследовать окружающую среду со способностью (возможно, поддерживаемой гневом) преодолевать препятствия (Lichtenberg, 1991).Когда самосознание и социальная осведомленность начинают доминировать в психологических суждениях ребенка, гнев, наконец, направляется на других людей или на себя, в конце концов приобретая форму того, что обычно называют гневом (Sroufe, 1995). В процессе дальнейшего когнитивного и социального роста психологическое значение гнева, конечно, все больше и больше определяется межличностным опытом и общими культурными представлениями, которые становятся центральным аспектом переговоров о межличностных конфликтах. Затем гнев и ярость трансформируются в чувства ненависти, соперничества, тонкого негодования, садизма, презрения, зависти, ревности, собственничества.Это разнообразие чувств инициируется появлением ярости, но они становятся все более и более дифференцированными и частично отстраненными от этой базовой эмоции (Parens, 2008). Конечно, как мы увидим в следующем абзаце, степень, в которой ярость становится частью индивидуального способа осуществления контроля над внешним миром, управления конфликтами и социальной самоуверенности, во многом зависит от реального социального опыта и интерпретаций, которые Воспитатели предлагают поведение ребенка, а также более широкий социальный контекст социальных норм и устоявшихся значений.Примечательно, что эти онтогенетические достижения, какими бы сложными ни были проявления гнева, не могли произойти без набора базовых схем реагирования, постепенно развивающихся в первые 2 года жизни.

Формирование личности и метаболизм гнева / ярости

Недавние исследования в области развития, а также клинические исследования подчеркнули важность гнева и ярости для нормальных и ненормальных аспектов личностного роста. Выражение гнева рассматривается как необходимое условие для освоения исследования окружающей среды (Mahler et al., 1975; Sroufe, 1995), достижение целей и поведенческих планов (Stechler and Halton, 1987), установление чувства личного контроля над своими действиями, разрешение конфликтов (Lichtenberg, 1989), защита личной целостности (Modell, 1993), дифференциация личных против личных мотивов и точек зрения других (Parens, 2008). Как обсуждается в этой статье, очевидно, что в первые годы жизни основная эмоция гнева, независимо от его филогенетического происхождения и предшествующих онтогенетических предшественников, задействуется на службе более широкой мотивации для достижения желаемой цели.Следовательно, возможность прибегнуть к гневу или ярости рассматривается как основной шаг (хотя, конечно, не единственный) для утверждения собственной автономии и чувства владения собой и уравновешивания чувств стыда и уязвимости, что определяют психоаналитики. как «здоровый нарциссизм» (Ronningstam, 2005). Таким образом, гнев и ярость считаются необходимыми инструментами для восстановления чувства личной последовательности и автономии или для того, чтобы выстоять в преследовании цели в случае неудачи (Mahler et al., 1975; Кохут, 1977). Естественно, напористость, чувство автономии и господства над собой не следует полностью считать совпадающими с выражениями гнева и ярости. Многие другие аффективные, когнитивные и социальные приобретения являются необходимой основой развивающегося чувства автономии и нарциссической целостности. Кроме того, здоровые проявления гнева следует сдерживать чувством сочувствия к другим, признанием их точки зрения и полной оценкой характера аффективных отношений с ними, а также уважением этических и социальных норм, неизбежно сдерживающих индивидуальная напористость и достижения.Как следствие, нормальные проявления гнева и ярости следует отличать от высокомерия, особого чувства собственного достоинства, садистского контроля, межличностной эксплуатации, аффективных манипуляций и насилия. Клиническая литература свидетельствует о том, что, когда систематически не удается правильно ограничить проявления гнева, мы сталкиваемся с ненормальным личным развитием и риском антисоциального поведения. Теперь мы увидим, что эти искажения в личностном росте в основном вызваны двумя условиями, подразумевающими метаболизм аффективного сигнала гнева: (а) неправильная и повторяющаяся обработка других мотивационных сигналов, подразумевающая нормальное обращение к гневу или ярости (например,g., страх, разочарование, ущемление личной целостности) приводит человека к повторяющимся или преувеличенным проявлениям этих основных эмоциональных проявлений; (б) индивид научился путать внутренний сигнал гнева и поведенческие проявления гнева со своим собственным самоутверждением, утверждением автономии, чувством личного контроля и целостности.

Гиперактивация сигналов гнева / ярости при пограничных расстройствах личности и психопатии

Диагностические подходы (Kernberg, 1984; Gunderson, 2001; American Psychiatric Association [APA], 2013) всегда определяли необузданные и частые приступы ярости как одну из ключевых клинических особенностей пограничного расстройства личности (ПРЛ).Чаще всего это сильное чувство гнева может также вызвать резкое самоповреждающее поведение, возможно, нерешительность в попытках самоубийства. Дисфорический фон, характеризующийся раздражительностью и гневом, также считается ответственным за аффективную нестабильность и фрагментированное чувство идентичности, характерные для пациентов с ПРЛ (Gunderson, 2010). Для того, чтобы поддерживать хотя бы некоторую форму позитивных взаимоотношений со значимыми другими, а также чувство личного достоинства и автономии, пациенты с ПРЛ должны отделять гневные и неистовые аспекты своей личности от своей саморепрезентации и от своего опыта. отношения с внешним миром (Кернберг, 1975).Сообщается, что пациенты с ПРЛ испытывают такое невыносимое количество гнева, учитывая их склонность воспринимать личные угрозы во внешнем мире, в основном в близких отношениях, из-за обоих факторов темперамента (New et al., 2008; Gunderson, 2010) и раннего травматического опыта. в матрице прикрепления (Chiesa et al., 2016). В результате реакции гнева легко вызываются как основная защитная реакция (бегство-борьба) на ощущение нападения. В то же время хрупкое чувство собственного достоинства и крайняя зависимость от значимого другого, в котором пациенты с ПРЛ чувствуют себя пойманными в ловушку, часто приводят этих пациентов к трансформации внешних проявлений гнева в самоповреждение или пассивное агрессивное поведение (Kernberg, 1975).Другой пример ошибочной обработки окружающих или мотивационных ключей, приводящей к чрезмерному использованию гнева, представлен клиническим феноменом психопатии. Гнев и ярость не характеризуют суть этого редкого и экстремального состояния, хотя выражения гнева и ярости могут часто ассоциироваться с ним. Блэр (2009) и Гленн и Рейн (2014). Возникновение гнева и ярости у психопатических пациентов недавно было объяснено специфической неудачей в обработке негативного подкрепления (Blair, 2009).У психопатических пациентов наблюдается дефицит функционирования в области мозга, предназначенной для обнаружения неудач в поведенческих планах. Когда выполнение любого поведенческого плана не дает ожидаемого результата, передняя поясная кора сигнализирует префронтальной коре о необходимости скорректировать поведенческий план для достижения цели. Если поясная кора не активируется из-за негативного исхода, как это происходит в случае с психопатическими пациентами, первоначальный план поведения выполняется снова и снова.Сообщается, что в отличие от пациентов с ПРЛ, люди с психопатическими чертами недооценивают влияние отрицательных эмоций (Masi et al., 2014). Поскольку реакции гнева и гнева неизбежно порождаются всякий раз, когда выполнение поведенческого плана не достигает своей цели, психопатический человек чрезмерно подвержен опасности гневных реакций. Таким образом, в последнем случае основные эмоции гнева поддерживаются системой вознаграждения и выражаются в чистом виде, потому что эта система не поддерживается адекватно обработкой эмоциональной информации о негативных результатах поведения субъекта.Эта неадекватная обработка ответственна как за настойчивость поведенческих усилий, пренебрежение межличностными последствиями, так и за связанные с ними гневные реакции.

Роль сигналов гнева / ярости в нарциссической личности

Случай нарциссического расстройства личности дает другой взгляд на неуместное обращение к гневу и аффективным проявлениям ярости. Согласно Кернбергу (1975), суть нарциссической личностной патологии представлена ​​слиянием попыток установления примитивного грандиозного самосознания и выражения гнева.Короче говоря, нарциссический человек ошибочно принимает свою самоуверенность и чувство собственной значимости с агрессивным контролем над осмысленной оценкой и отражением других. Высокомерие и преувеличенные чувственные права, интенсивная реакция гнева на любую предполагаемую угрозу их самооценке или на частые чувства стыда, эксплуататорское или даже садистское поведение, изображающее наиболее узнаваемые формы нарциссической личности, являются результатом этого основного заблуждения: чтобы заявить о себе и защитить уязвимое чувство собственного достоинства, необходимо быть в ярости и агрессивно контролировать отношения.Когда такие попытки контроля терпят неудачу, нарциссический пациент пытается защитить себя от последующего сильного чувства стыда через ярость (Kohut, 1977; Ronningstam, 2005). Клиническая литература показала, что личная история нарциссических пациентов часто сопровождается межличностными отношениями, которые отрицали полное и глубокое признание раннего чувства автономии и индивидуального дифференцированного существования пациентов. Чаще всего в детстве с нарциссической пациенткой унизительно обращались как с продолжением ее собственных родителей или признавали только за ее внешний вид или таланты (Fernando, 1998), развивая лишь скудную способность к эмоциональному самопознанию и саморегуляции. .В некоторых других случаях особая одаренность темперамента, а именно чрезмерная потребность в вознаграждении и аффективном удовлетворении, вызывала у этих пациентов крайнее чувство стыда и личную неудачу. Разнообразные проявления, наблюдаемые в широко признанном различии между Уязвимой и Грандиозной формами нарциссической патологии (Pincus and Lukowitsky, 2010), по-видимому, проливают ясный свет на важность обработки гнева и ярости в этой области патологии личности. В варианте «Грандиозный» нарциссический пациент узнал, что гнев и агрессивный контроль над своим межличностным окружением эквивалентны личным полномочиям, автономии и внутренней согласованности.Общая стратегия регулирования самооценки и самоулучшения проистекает из этого уравнения, которое приводит к проявлениям правомочности, высокомерия, манипулятивности и межличностной эксплуатации, прямым садистским или агрессивным попыткам контролировать состояния ума и поведение других. О ключевой важности базовой эмоции гнева для нарциссической личности также свидетельствует уязвимый вариант этой патологии характера, в которой явно преобладает всепроникающее чувство стыда, неадекватности и личной неудачи (Pincus and Lukowitsky, 2010).Сообщается, что эти, иначе называемые , скрытые, или застенчивые (Ronningstam, 2005) формы нарциссической патологии очень настороженно относятся к любым проявлениям гнева и ярости. Когда происходят эти аффективные реакции, скрытый нарцисс может не осознавать ни это, ни причины, по которым они возникли с ним. Эти пациенты, по сути, предпочитают предотвращать любое чувство, связанное с личной самоутвержденностью, чтобы скрыть свои грандиозные ожидания и избежать возможных последующих разочарований и чувства стыда (Pincus and Lukowitsky, 2010).Однако эмпирические и клинические данные показали, что уязвимые нарциссические пациенты могут быть еще более склонны к агрессивным действиям или антиобщественному поведению (Fossati et al., 2014). В самом деле, когда более уязвимые пациенты одержимы эмоциями, которые мешают им понять их разочарованную потребность в самоуверенности и вытекающие из этого агрессивные чувства, они теряют способность модулировать свое поведение и понимать его влияние на благополучие других (Baskin-Sommers et al. ., 2014; Lee-Rowland et al., 2017). Таким образом, в этих двух формах нарциссической патологии гипер-оценка и гипо-оценка чувства гнева являются двумя основными процессами, вокруг которых вращаются своеобразные стратегии этой личностной патологии. Последний аспект, который следует принять во внимание в отношении нарциссического функционирования и обработки гнева и ярости, представлен самоубийством. Фактически, клиническое понимание нарциссической основы суицидных мыслей и суицида подчеркнуло ключевую роль аффективных состояний, наполненных чувствами ненависти, садомазохистской динамикой и местью (Ronningstam et al., 2008). В этом отношении одним из ключевых шагов, ведущих к самоубийству у нарциссических личностей, является отрицание агрессивных чувств, порожденных нарциссическими травмами. Сильные защиты, часто диссоциативного характера, против такого агрессивного и властного отношения к значимым другим и внешнему миру в целом имеют место, чтобы скрыть и избежать угроз личному чувству всемогущества и самоуважения. Однако, когда такая защита не справляется с этой целью из-за серьезных жизненных событий, отдельные чувства гнева и ярости, поддерживающие чувство контроля и власти, обостряются и побуждают человека к действию.Атака на самоэскалацию при суицидальном поведении — это способ, которым такая потребность в агрессивном контроле выражается из личного осознания, позволяя восстановить чувство господства через замаскированную фантазию возмездия против других, которые останутся в живых.

Заключение

Многие попытки избавиться от BET наталкиваются на основное препятствие. В чистом виде BET был способом осмыслить влияние эволюционного наследия и потребностей выживания на человеческий разум.Независимо от того, насколько убедительна и эффективна критика отдельных аспектов СТАВКИ, ее исходный посыл невозможно переоценить. В этой статье было предложено, что новая мотивационная структура для основных эмоций позволяет расширить их роль в аффективном опыте и процессах принятия решений. Нейробиологический, развивающий и психодинамический подходы, похоже, указывают на интерпретацию основных эмоций как систем оценки, которые работают как внутренние сигналы, ориентирующие и придающие смысл нашим намерениям и субъективному опыту.Представляется необходимым введение мотивационной точки зрения на основные эмоции, чтобы рассмотреть, как эти базовые системы реакции могут быть преобразованы с помощью более тонких когнитивных операций в разнообразное эмоциональное содержание. Кроме того, мотивационный подход дает новый взгляд, в котором основные эмоции раскрывают свою важность для людей через межличностный и культурный опыт.

Авторские взносы

RW несет полную ответственность за развитие идей и теоретических исследований, содержащихся в этой статье.Автор также несет полную ответственность за реализацию и доработку проекта рукописи.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Американская психиатрическая ассоциация [APA] (2013). Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам: DSM 5. Вашингтон, округ Колумбия: Издательство Американской психиатрической ассоциации.DOI: 10.1176 / appi.books.97808

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Баскин-Соммерс, А., Круземарк, Э., и Роннингстам, Э. (2014). Эмпатия при нарциссическом расстройстве личности: с клинической и эмпирической точек зрения. Личный разлад. 5, 323–333. DOI: 10.1037 / per0000061

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Блэр, Р. Дж. (2009). «Нейробиология агрессии», в Нейробиология психических заболеваний , 3-е изд., Ред. Д.С. Чарни и Э. Дж. Нестлер (Оксфорд: Oxford Press), 1307–1320.

Боулби, Дж. (1969). Приложение и потеря , Vol. 1. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Кьеза, М., Чирасола, А., Уильямс, Р., Насиси, В., и Фонаги, П. (2016). Категориальный и размерный подходы в оценке взаимосвязи между расстройствами привязанности и личности: эмпирическое исследование. Прикрепить. Гм. Dev. 19, 151–169. DOI: 10.1080 / 14616734.2016.1261915

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Дарвин, К. (1872). Выражение эмоций у животных и человека. Лондон: Мюррей. DOI: 10.1037 / 10001-000

CrossRef Полный текст

Экман П. (1999). «Основные эмоции» в Справочнике по познанию и эмоциям № , ред. Т. Далглиш и М. Пауэр (Сассекс: John Wiley & Sons), 45–60.

Google Scholar

Эмде, Р. Дж. (1984). «Уровни значения детских эмоций», в книге Подходы к эмоциям , ред. К.Р. Шерер и П. Экман (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Лоуренс Эрлбаум), 77–108.

Google Scholar

Фернандо, Дж. (1998). Этиология нарциссического расстройства личности. Психоанал. Study Child 53, 141–158.

Google Scholar

Фонаги П., Гергей Г., Юрист Э. и Таргет М. (2002). Ментализация, аффективная регуляция и развитие личности. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Фоссати, А., Пинкус, А. Л., Боррони, С., Мунтяну А. Ф. и Маффеи К. (2014). Патологический нарциссизм и психопатия — разные конструкции или разные названия одного и того же? Исследование, основанное на итальянских доклинических взрослых участниках. Внутр. J. Pers. Disord. 28, 394–418. DOI: 10.1521 / pedi_2014_28_127

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Газзанига, М. С. (2008). Человек. Наука, которая делает ваш мозг уникальным. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Харпер-Коллинз.

Google Scholar

Гленн, А.Р., Рэйн А. (2014). Психопатия: введение в биологические открытия и их значение. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Нью-Йоркского университета. DOI: 10.18574 / NY / 9780814777053.001.0001

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гундерсон, Дж. Г. (2001). Пограничное расстройство личности: клиническое руководство. Вашингтон, округ Колумбия: Издательство Американской психиатрической ассоциации.

Google Scholar

Харре Р. (1986). Социальная конструкция эмоций. Оксфорд: Блэквелл.

Google Scholar

Hinde, R. (1974). Биологические основы социального поведения человека. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Google Scholar

Кернберг О. (1975). Пограничные состояния и патологический нарциссизм. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.

Google Scholar

Кернберг О. (1984). Тяжелые расстройства личности. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.

Google Scholar

Кохут, Х.(1977). Восстановление Самости. Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета.

Google Scholar

Леду, Дж. (2016). Тревожно. Использование мозга для понимания и лечения страха и беспокойства. Лондон: Книги Пингвинов.

Google Scholar

Ли-Роуленд, Л. М., Барри, К. Т., Гиллен, К. Т., и Хансен, Л. К. (2017). Как различные аспекты подросткового нарциссизма влияют на связь между черствыми и бесчувственными чертами и самооценкой агрессии? Агрессия.Behav. 43, 14–25. DOI: 10.1002 / ab.21658

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лихтенберг, Дж. Д. (1989). Психоанализ и мотивация. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Аналитическая пресса.

Google Scholar

Лихтенберг, Дж. Д. (1991). Психоанализ и исследования младенцев. Лондон: Рутледж.

Google Scholar

Лихтенберг, Дж. Д., Лахманн, Ф. М., и Фосхаге, Дж. Л. (2011). Психоанализ и мотивационные системы.Новый взгляд. Лондон: Рутледж.

Google Scholar

Лоренц, К. (1978). Vergleichende Verbaltensforschung: Grundlagen der Ethologie. Вена: Springer-Verlag. DOI: 10.1007 / 978-3-7091-3097-1

CrossRef Полный текст

Маклин, П. Д. (1990). Триединый мозг в эволюции: роль в палеоцеребральных функциях. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Plenum Press.

Google Scholar

Малер М., Пайн М. и Бергманн А. (1975). Психологическое рождение человеческого младенца. Симбиоз и индивидуация. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Маси Г., Милоне А., Пизано С., Лензи Ф., Муратори П., Гемо И. и др. (2014). Эмоциональная реактивность у направленной молодежи с деструктивными расстройствами поведения: роль черство-бесчувственных черт. Psychiatry Res. 220, 426–432. DOI: 10.1016 / j.psychres.2014.07.035

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Моделл, А.Х. (1993). Частное Я. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Modell, A.H. (2003). Воображение и осмысленный мозг. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Нацуаки, М. Н., Лев, Л. Д., Нейдерхайзер, Дж. М., Шоу, Д. С., Скарамелла, Л. В., Ге, X. и др. (2013). Передача риска социального торможения от поколения к поколению: взаимодействие между родительской реакцией и генетическим влиянием. Dev. Psychopathol. 25, 261–274. DOI: 10.1017 / S0954579412001010

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Нью А.С., Трибвассер Дж. И Чарни Д.С. (2008). Дело о переносе пограничного расстройства личности на ось I. Biol. Психиатрия 64, 653–659. DOI: 10.1016 / j.biopsych.2008.04.020

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Northoff, G., Qin, P., and Feinberg, T. E. (2011). Мозговая визуализация самооценки — концептуальные, анатомические и методологические вопросы. Сознательное. Cogn. 20, 52–63. DOI: 10.1016 / j.concog.2010.09.011

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Панксепп Дж. (1998). Аффективная неврология. Основы эмоций человека и животных. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Панксепп Дж., Бивен Л. (2012). Археология разума. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Нортон.

Паренс, Х. (2008). Развитие агрессии в раннем детстве. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Джейсон Аронсон.

Google Scholar

Пинкус, А. Л., Луковицкий, М. Р. (2010). Патологический нарциссизм и нарциссическое расстройство личности. Annu. Преподобный Clin. Psychol. 6, 421–446. DOI: 10.1146 / annurev.clinpsy.121208.131215

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Роннингстам Э., Вайнбергер И. и Мальцбергер Дж. Т. (2008). Одиннадцать смертей г-на К., способствовавшие самоубийству среди нарциссических личностей. Психиатрия 71, 169–182. DOI: 10.1521 / psyc.2008.71.2.169

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Роннингстам, Э. Ф. (2005). Определение и понимание нарциссической личности. Бостон, Массачусетс: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Росадо, М. (1984). «К антропологии себя и эмоций» в Теории культуры . Очерки разума, себя и эмоций , изд. Р. А. Шведер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 161–182.

Розенблатт, А. Д., Тикстун, Дж. Т. (1977). Современные психоаналитические концепции в общей психологии. Общие концепции и принципы. Мотивация. Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Международного университета.

Google Scholar

Скарпа А., Хаден С. К. и Танака А. (2010). Вспыльчивый характер: автономные, эмоциональные и поведенческие различия между реактивной и проактивной агрессией в детстве. Biol. Psychol. 84, 488–496. DOI: 10.1016 / j.biopsycho.2009.11.006

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Скарпа А. и Рейн А. (1997). Психофизиология гнева и агрессивного поведения. Психиатр. Clin. North Am. 29, 375–393. DOI: 10.1016 / S0193-953X (05) 70318-X

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Соломон Р. К. (1984). «Джеймсовская теория эмоций в антропологии», в «Теория культуры». Очерки разума, себя и эмоций , изд. Р. А. Шведер (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 273–292.

Сроуф, А. (1995). Эмоциональное развитие: организация эмоциональной жизни в ранние годы. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Stechler, G., and Halton, A. (1987). Возникновение агрессии и самоутверждения в младенчестве. Психоаналитический системный подход. J. Am. Психоанал. Доц. 35, 821–838. DOI: 10.1177 / 000306518703500402

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Штерн, Д.Н. (1985). Межличностный мир младенца. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Уотсон, Э. М., Лавлесс, Дж. П., Стивенсон, А. Дж., Бикель, К. Л., Лехокей, К. А., Эверхарт, Э. Д. (2016). Связь между гневом, фронтальной асимметрией и субшкалами BIS / BAS. J. Nat. Sci. 2, e264.

Google Scholar

Вилковски Б. М. и Робинсон М. Д. (2010). Анатомия гнева — интегративная когнитивная модель черты гнева и реактивной агрессии. J. Personal. 78, 9–38. DOI: 10.1111 / j.1467-6494.2009.00607.x

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Что может скрывать ваш гнев

Если гнев помогает вам обрести контроль, неудивительно, что вы не можете контролировать свой гнев!

Приведенное выше утверждение (которое я полусерьезно собирался использовать в различных словарях цитат) точно резюмирует мой профессиональный опыт работы с этой очень проблематичной эмоцией.За последние 20 с лишним лет я провел более сотни классов и семинаров по управлению гневом и провел множество профессиональных презентаций по этой теме.

Когда я впервые заинтересовался исследованием этой типично деструктивной эмоции, клиническая литература, посвященная ей, была на удивление скудной. Но с тех пор времена кардинально изменились. С ростом числа таких явлений, как бешенство на дорогах, стрельба из проезжающих мимо автомобилей, массовые убийства в средней школе и на почте — короче говоря, с распространением насилия в современной Америке — внимание уделяется отыгрыванию, неконтролируемому гневу возможно, никогда не было лучше.Вероятно, не менее 50 книг о гневе, адресованных непрофессионалам, появилось за последние 15 лет или около того. А в 1995 году давно назревшая профессионально ориентированная книга под названием Расстройства гнева: определение, диагностика и лечение (изд. Говард Кассинов), наконец, предложила исчерпывающий набор диагностических категорий для борьбы с гневом как самим клиническим синдромом, а не эмоция, связанная с другими психическими расстройствами.

Как психолог, однако, то, что я узнал о гневе, во многом основано на моих усилиях терапевта по лучшему пониманию его динамики у моих клиентов, а также на изучении различных писаний, посвященных ему.В дальнейшем я постараюсь выделить некоторые идеи, которые я получил, пытаясь последовательно разобраться в саморазрушающемся поведении, которое я наблюдал во множестве сложных случаев.

Гнев как забытая защита Фрейда

Если для Фрейда все защитные механизмы существуют для защиты личности от невыносимого приступа тревоги, когда эго находится в осаде, странно, что он никогда не считал гнев служащим этой ключевой психологической функции. Но рассматривать существенную человеческую эмоцию как основную цель которой защитить человека от другой , гораздо более тревожной эмоции, вряд ли можно было бы ожидать от Фрейда.Тем не менее, по моему собственному клиническому опыту, гнев почти никогда не бывает первичной эмоцией, поскольку даже когда гнев кажется мгновенной реакцией коленного рефлекса на провокацию, всегда есть какое-то другое чувство, которое его породило. И именно это чувство гнев умудрился замаскировать или контролировать.

Самый простой пример моего, по общему признанию, неортодоксального отнесения гнева к второстепенному, «реактивному» статусу мог бы относиться к универсально разочаровывающей ситуации, когда меня отключили за рулем.Практически все, кого я когда-либо спрашивал, решительно отвечали, что их немедленная реакция на такое событие — гнев. Но когда я далее спрашиваю, что обычно включает в себя «отключение», а именно, очень реальную угрозу аварии, они понимают, что за долю секунды до того, как предпринять успешные действия по предотвращению столкновения, их эмоции, безусловно, должны были быть одними из первых. опасения или страха. Переход от повышенного уровня возбуждения страха к столь же интенсивному гневу происходит с такой захватывающей дух скоростью, что почти никто не может вспомнить ту вспышку трепета, предшествовавшую гневу — или даже ярости.(И сама ярость кажется в основном более мощной или отчаянной формой гнева, созданной для отражения еще более серьезной угрозы своему эго или чувству личной безопасности — будь то угроза психическая, эмоциональная или физическая.)

Внутренняя динамика, изображенная на этой иллюстрации, аналогична целому ряду эмоций, которые, как только они начинают выходить на поверхность, могут быть эффективно замаскированы, подавлены или подавлены посредством появления вторичного гнева. И точно так же, как другие защиты мешают здоровому психологическому совладанию (скрывая основную реальность тревоги, с которой необходимо иметь дело), ​​так и гнев опровергает хрупкость эго, которое должно зависеть от него для защиты и поддержки.

Гнев как нейрохимический способ самоуспокоения

За очень редким исключением, рассерженные люди, с которыми я работал, страдали от значительного дефицита самооценки. Многие из них преуспели в своей карьере, но гораздо меньше в отношениях, где имеется множество провоцирующих факторов гнева. Однако, независимо от их профессиональных достижений, почти все они были поражены программой «Я недостаточно хорош» (а некоторые еще и дополнительным сценарием «Я мошенник»).

В превосходной книге Стивена Стосни Лечение злоупотребления привязанностью (1995), в которой описывается комплексная модель терапевтического воздействия как на физическое, так и на эмоциональное насилие в близких отношениях, автор предлагает химическое объяснение того, как гнев — по крайней мере, в данный момент — может действовать как своего рода «психологическая мазь».«Один из гормонов, который мозг выделяет во время возбуждения гнева, — это норадреналин, воспринимаемый организмом как анальгетик.

Фактически, независимо от того, сталкиваются ли люди с физической или психологической болью (или угрозой такой боли ), внутренняя активация реакции гнева ускорит высвобождение химического вещества, специально предназначенного для подавления ее. Вот почему я долгое время рассматривал гнев как палку о двух концах: ужасно пагубно сказывается на отношениях, но, тем не менее, имеет решающее значение для того, чтобы позволить многим уязвимым людям эмоционально выжить в них.

Как описывает это Стосны, симптоматический гнев скрывает боль наших «сердечных ран». Эти ключевые неприятные эмоции включают чувство игнорирования, неважности, обвинения, вины, ненадежности, обесценивания, отвержения, бессилия, нелюбви или даже непригодности для человеческого контакта (см. «Идентичность, основанную на стыде» Джона Брэдшоу). Поэтому вполне разумно, что, если самовыражение гнева может успешно отражать такие обидные или невыносимые чувства, человек может в конечном итоге стать зависимым от эмоции до уровня зависимости.Здесь бесспорно актуальна психологическая концепция самоуспокоения. Ведь всем нам нужно найти способы утешить или успокоить себя, когда наша самооценка находится под угрозой — будь то критика, пренебрежение или любые другие внешние стимулы, которые кажутся недействительными и таким образом возрождают старые сомнения в себе. Если мы психологически здоровы, у нас есть внутренние ресурсы для самоутверждения: признать перед собой возможные недостатки, не испытывая невыносимого чувства вины или стыда. Но если в глубине души мы все еще плохо себя чувствуем, наше дефицитное самоощущение просто не сможет противостоять таким внешним угрозам.

Какое средство в этом случае? Как ни парадоксально это может показаться, гнев — даже если он разрушает любое истинное спокойствие или чувство благополучия — может помочь нам успокоиться. Ибо наш гнев может помочь обесценить того, кто или что бы ни заставляло нас чувствовать себя обесцененными. Категорически опровергая законность угрожающей внешней силы, мы самодовольно провозглашаем превосходство нашей собственной точки зрения. Таким образом восстанавливается наша критическая потребность в эмоциональной / психической безопасности.

Хотя мы почти не пребываем в состоянии внутренней гармонии — и, возможно, на самом деле переживаем существенные потрясения, — наш защитный гнев все же позволяет нам достичь определенного комфорта. В конце концов, мы не ошибочные, или плохие, или эгоистичные, или невнимательные; это наш супруг, наш ребенок, наш сосед, наш коллега. Конечно, эта отчаянная реакция может быть самой последней мерой умиротворения, но, тем не менее, это своего рода самоуспокоение. Короче говоря, если мы не можем утешить себя самопроверкой, нам нужно будет сделать это через из , проверяя других.И люди, страдающие хронической депрессией, обычно не научились пользоваться этой мощной, но в конечном итоге самоубийственной защитой.

Гнев как низший путь к самоутверждению

Если гнев может помочь нам избавиться от всех видов психологической боли самолечением, он также эффективен в борьбе с раздражающим чувством бессилия. И здесь снова гормональный анализ возбуждения гнева Стосным наводит на размышления. Наш мозг не только вырабатывает норадреналин, похожий на анальгетик, когда мы спровоцированы, но он также вырабатывает амфетаминоподобный гормон адреналин, который позволяет нам испытывать прилив энергии по всему телу — выброс адреналина, который испытывают многие из моих клиентов. сообщил о чувстве во время внезапного приступа гнева.

Каким иронично «адаптивным» — и к тому же соблазнительным. Человек или ситуация каким-то образом заставляют нас чувствовать себя побежденными или бессильными, а реактивное преобразование этих беспомощных чувств в гнев мгновенно дает нам повышенное чувство контроля. Как следует из названия этой статьи, если гнев может заставить нас чувствовать себя могущественными, если это «волшебный эликсир», который, по-видимому, способен устранить наши самые глубокие сомнения относительно самих себя, неудивительно, что он может в конечном итоге контролировать нас. В каком-то смысле это такой же наркотик, как алкоголь или кокаин.И я твердо убежден в том, что многие, многие миллионы людей во всем мире зависимы от гнева из-за его иллюзорно расширяющих возможностей аспектов.

Хотя почти никто не оценивает их склонность к гневу как стратегии совладания, рассчитанные на разоружение, очернение или запугивание «врага», я убежден, что гнев используется повсеместно для усиления ослабленного чувства личной власти. В отличие от ощущения слабости или выхода из-под контроля, переживание гнева может способствовать возникновению чувства неуязвимости — даже непобедимости.Фильм Бешеный бык , драматизирующий жизнь боксера Джейка ЛаМотта, возможно, является одним из самых убедительных примеров того, как гнев может физически укрепить человека, мощно компенсируя различные личные недостатки (особенно в сфере отношений).