Формы девиантного поведения

Понятие «девиантное поведение» и его основные типы

В любом обществе существуют разные люди. Они могут быть выдающимися и менять мир в лучшую сторону, могут быть простыми, чье поведение ничем не отличается от поведения других людей. Но если те, кто нарушает любые нормы, которые существуют в обществе – моральные, правовые и эстетические. Таким образом, их поведение отличается от нормального и называется девиантным. Девиантное поведение – это общественное поведение человека, которое отклоняется по нескольким параметрам:

1. По мотивам, который избирает участник;
2. По ценностным ориентациям, которыми мотивирует себя человек в организации своего поведения;
3. По результатам, которые остаются от принятых в данном обществе ценностей и результатов – то есть от нормативных стандартов.

Иными словами, девиантное поведение проявляется тогда, когда человеком движут девиантные мотивации. Например, это может быть хулиганство, действия неправомерного характера, которые могут навредить не только носителю девиантного поведения, но и его окружению. Субъектами девиантного поведения могут быть гедонисты и революционеры, психически нездоровые люди, интеллектуально развитые (гении), которые полностью живут лишь своей идеей и не признают общезначимые ценности. Также девиантными субъектами могут быть молодые аскеты, которые отказались от общепринятых норм и ценностей, и для них в первую очередь интересны их личные взгляды на мир.

Замечание 1

Классификация девиантного поведения зависит от того, как в обществе складываются отношения к стандартам и нормам, а также ценностям, которые в целом считаются общепринятыми.

Таким образом, следует выделить следующие типы девиантного поведения:

1. Тотальный конформизм – это нормальное поведение, при котором человек полностью принимает имеющиеся социальные нормы, не отрицает их, а наоборот – демонстративно соглашается. Это поведение человека, который имеет высокий уровень образования, престижную работу и семью. Движение по карьерной лестнице и достаток не мотивирует человека к девиантному поведению, поскольку его полностью устраивает нынешнее положение;
2. Инновационное поведение свойственно людям, которые, с одной стороны, согласны с целями своей жизни, но с другой стороны не стремятся к тому, чтобы полностью соответствовать общественно одобряемым нормам и ценностям. Они осознают, что могут добиваться гораздо большего успеха, если будут менять окружающие ситуации, привносить в них что-либо новое;
3. Ритуализм – это поведение, которое выставляет принципы и нормы конкретного общества в абсурдном свете. Ритуалисты стремятся к тому, чтобы соблюдать все формальности от просителя, для них важна каждая мелочь в том, чтобы добиться желаемого результата;
4. Ретреатизм – это вид девиантного поведения, при котором человек полностью отрицает любые одобряемые остальным обществом цели, а также возможные пути для их достижения. Данный вид поведения свойственен лицам без определенного места жительства, наркоманам и алкоголикам, заключенным, освобожденным из мест лишения свободы;
5. Революция – это форма девиантного поведения, где люди отрицают надоевшие и устаревшие социальные порядки, стремятся заменить их новыми. В отличие от ретреатизма, революционеры в действительности могут предложить идеи для изменений, и в этом их отличие от других представителей девиантных проявлений.

Готовые работы на аналогичную тему

Ключевые формы девиантного поведения

Девиантное поведение может быть первичным и вторичным. Первичное девиантное (асоциальное) поведение – это отклонение, которое соответствует принятым в обществе нормам, и является терпимым. За первичную девиацию люди не получают серьезных наказаний, но могут быть предупреждены об иных негативных последствиях. Под вторичными отклонениями следует понимать поведение, которое в большей степени отклоняется от общепринятых норм и ценностей. Вторичное отклонение признается девиантным, а личность уже также может идентифицировать себя как девианта (преступника).

Если типы девиантного поведения — это более общая формулировка его проявлений, то формы девиантного поведения — это понятие довольно локализованное. Оно изначально подразумевает наличие негативной составляющей проявлений, поэтому формы всегда будут отражать отрицательную сторону девиации и соответствующих отклонений. Сегодня к формам девиантного поведения следует отнести следующие: преступность, пьянство, наркомания, проституция. В некоторых странах к формам отклоняющегося поведения также причисляют гомосексуализм, но на данный момент в мире к нему начали относиться более лояльно, что подтверждает статистика: Европа постепенно легализует однополые отношения и поддерживает подобную тенденцию.

Преступность — это склонность человека к совершению противоправных действий, которые направлены против другого человека, группы лиц, а также против действующего законодательства. Преступность может выражаться в более легкой форме, когда человек отделывается административным наказанием, или в тяжелой форме, и в таком случае он несет уголовную ответственность. Пьянство и наркомания — два типа зависимости человека. Каждый прибегает к ним по-своему, но поведение, которое формируется у человека под воздействием вредных привычек, демонстрирует асоциальный характер, может нанести вред окружающим. Проституция сегодня — явление не только женское: мужчины и дети также задействованы в них. Жажда заработать легкие деньги приводит к такому поведению, поэтому следует организовать жесткий контроль за любой формой подобной деятельности.

Таким образом, девиантное поведение – это понятие достаточно многостороннее, которое представляет из себя многообразные явления, не всегда отвечающие требованиям и ожиданиям окружающих. Важно отметить также то, что девиантное поведение может носить положительную форму (конформизм), и в данном случае это значит, что оно не будет нести вред обществу до тех пор, пока не выйдет из-под контроля. Контролировать поведение могут установленные социальные нормы, которые установлены обществом и государством, и являются общепринятыми и обязательными для каждого члена общества.

Направления профилактики противоправного поведения подростков в России

ЛИТЕРАТУРА

Беличева, С. А. (2018) Переход в России от административно-карательной к охранно-защитной превенции отклоняющегося поведения несовершеннолетних. В кн.: С. И. Беленцов (ред.). Социальное здоровье подростков и молодежи: основа нравственного благополучия современного общества: Сборник научных статей Международной научно-практической конференции, 01–02 ноября 2018 г., Курск. Курск: Университетская книга, с. 19–21.

Белоусова, И. В., Осипов, В. М. (2019) К вопросу о девиантном поведении подростков. В кн.: Н. Ю. Гуляев (ред.). Современное образование: Актуальные вопросы, достижения и инновации. Пенза: Наука и Просвещение, с. 127–129.

Богданович, Н. В., Делибалт, В. В. (2020) Профилактика девиантного поведения детей и подростков как направление деятельности психолога в образовательных учреждениях. Психология и право, т. 10, № 2, с. 1–14. DOI: 10.17759/psylaw.2020100201

Богдановская, И. М. (2014) Подростковые мифы как предпосылки саморазрушающего поведения в современных социокультурных условиях. Научное мнение, № 10-2, с. 51–62.

Бородина, Н. В., Мушкина, И. А., Садилова, О. П. (2014) Анализ отечественного и зарубежного опыта в профилактике делинквентного поведения подростков. Путь науки, т. 2, № 9 (9), с. 31–37.

Боташев, Э. С. (2018) Психолого-педагогические особенности профилактики молодежных девиаций в ходе обучения и воспитания. Экономические и гуманитарные исследования регионов, № 6, с. 21–28.

Вяткин, А. П., Невструева, Т. Х., Терехова, Т. А., Санина, Л. В. (2016) Методы психокоррекции личности несовершеннолетних в системе раннего предупреждения их преступного поведения. Всероссийский криминологический журнал, т. 10, № 3, с. 487–498. DOI: 10.17150/2500-4255.2016.10(3).487-498

Гомонов, Н. Д., Труш, В. М., Тимохов, В. П. (2018) Личность преступника с психическими девиациями. Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Экономика и Право, № 5, с. 156–164.

Гутова, С. Г., Лицук, А. А., Пенкина, Н. В. и др. (2020) Социально-культурные, информационные и правовые ресурсы развития современного общества. Нижневартовск: НВГУ, 168 с.

Дозорцева, Е. Г., Кирюхина, Д. В. (2020) Кибербуллинг и склонность к девиантному поведению у подростков. Прикладная юридическая психология, № 1 (50), с. 80–87.

Жукова, Н. В., Айсмонтас, Б. Б., Макеев, М. К. (2019) Цифровое детство: новые риски и новые возможности. В кн.: О. Н. Усанова (ред.). Инновационные методы профилактики и коррекции нарушений развития у детей и подростков: межпрофессиональное взаимодействие: Сборник материалов I Международной междисциплинарной научной конференции 17–18 апреля 2019 г. М.: Когито-Центр, с. 123–128.

Зауторова, Э. В. (2018) К вопросу о коррекции и профилактике девиантного поведения подростков. Образование и наука в России и за рубежом, т. 44, № 9, с. 52–55.

Зуйкова, А. А., Сафронов, А. И. (2015) Применение психосемантического подхода в диагностике личностных качеств выпускника образовательных организаций с позиций квалификационных требований ФГОС. Российский научный журнал, т. 46, № 3, с. 124–128.

Кириллова, Е. Б. (2020) Личностные психологические детерминанты предрасположенности подростков к девиантному поведению. Диссертация на соискание степени кандидата психологических наук. М., Академия управления МВД России, 231 с.

Клейберг, Ю. А. (2020) Теоретико-методологические обоснования психологии девиантного поведения. В кн.: В. Козлов, А. Карпов, В. Мазилов, В. Петренко (ред.). Методология современной психологии. Вып. 11. Ярославль: ЯрГУ им. П. Г. Демидова, с. 149–165.

Красненкова, С. А., Маркова, И. И. (2018) Социально-психологические особенности жизненных перспектив делинквентных подростков. Вестник института: преступление, наказание, исправление, № 1 (41), с. 111–117.

Кревиц, А. В. (2019) Индивидуальное сопровождение несовершеннолетних и их семей, находящихся в конфликте с законом, как психолого-педагогическая проблема. Вопросы педагогики, № 6–1, с. 53–56.

Кривова, Ю. Е., Пшеничнова, И. В. (2020) Личностно-ориентированный подход в работе педагога-психолога с подростками с девиантным поведением. European Journal of Natural History, № 2, с. 62–66.

Кузьмина, Т. И., Чижова, А. О. (2019) Многообразие подходов к исследованию и коррекции нарушений поведения у детей и подростков (на примере синдрома дефицита внимания с гиперактивностью). Клиническая и специальная психология, т. 8, № 1, с. 1–18. DOI: 10.17759/cpse.2019080101

Мешкова, Н. В., Ениколопов, С. Н., Кудрявцев, В. Т. и др. (2020) Возрастные и половые особенности личностных предикторов антисоциальной креативности. Психология. Журнал Высшей школы экономики, т. 17, № 1, с. 60–72. DOI: 10.17323/1813-8918-2020-1-60-72

Морозов, А. В., Никитов, Н. И. (2017) Формирование адекватных нравственных ориентиров у несовершеннолетних как фактор профилактики девиантного и делинквентного поведения. В кн.: Д. В. Сочивко (ред.). Научное обеспечение психолого-педагогической и социальной работы в уголовно-исполнительной системе. Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 25-летию со дня образования психологической службы уголовно-исполнительной системы. Рязань: Академия права и управления ФСИН России, с. 666–679.

Небежева, А., Гогицаева, О. У. (2018) Причины девиантного поведения подростков. В кн.: А. В. Шаболтас, С. Д. Гуриева (ред.). Психология XXI века: психология как наука, искусство и призвание: Сборник научных трудов участников международной научной конференции молодых ученых: в 2 т. Т. 1. СПб.: ВВМ, с. 548–555.

Никитов, Н. И. (2016) Социально-психологические аспекты девиантного поведения несовершеннолетних. В кн.: В. В. Козлов (ред.). Психология XXI столетия. Новые возможности: Сборник по материалам ежегодного Конгресса «Психология XXI столетия». Ярославль: Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского, с. 167–169.

Полевая, Н. М. (2016) Социально-профилактическая работа, осуществляемая с подростками-девиантами. Научное отражение, № 2 (2), с. 21–23.

Распоряжение Правительства РФ от 22 марта 2017 г. № 520-р «Об утверждении Концепции развития системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на период до 2020 года». (2017) [Электронный ресурс]. URL: https://legalacts.ru/doc/rasporjazhenie-pravitelstva-rf-ot-22032017- n-520-r-ob-utverzhdenii/ (дата обращения 05.08.2020).

Рахманина, И. Н., Овсянникова, Т. Ю., Тайсаева, С. Б. (2019) Особенности нейропсихологического пространства подростков с отклоняющимся поведением. Вестник психотерапии, № 72 (77), с. 46–57.

Рождественская, Н. А. (2015) Девиантное поведение и основы его профилактики у подростков. М.: Генезис, 216 с.

Селиваненко, А. А. (2019) Теоретические основы исследования социально-психологических технологий преодоления отклоняющегося поведения. Научные вести, № 5 (10), с. 38–43.

Сочивко, О. И. (2020) К вопросу о ресоциализации личности осужденных. Прикладная юридическая психология, № 1 (50), с. 68–72.

Спасибина, Е. С. (2019) Актуальные модели позитивной профилактики девиантного поведения обучающихся в современных социокультурных условиях. Образование и наука без границ: фундаментальные и прикладные исследования, № 9, с. 170–173.

Султанова, А. В. (2017) Нейропсихологический подход к обеспечению психического здоровья детей и подростков. Медицинская психология в России, т. 9, № 1 (42), статья 7. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mprj.ru/archiv_global/2017_1_42/nomer07.php (дата обращения 13.07.2020).

Теричева, Т. В. (2018) Роль православной культуры в профилактике асоциального поведения несовершеннолетних. В кн.: С. И. Беленцов (ред.). Социальное здоровье подростков и молодежи: основа нравственного благополучия современного общества: Сборник научных статей Международной научно-практической конференции, 01–02 ноября 2018 г., Курск. Курск: Университетская книга, с. 266–268.

Тронева, В. Н. (2018) Девиантное, делинквентное и аддиктивное поведение несовершеннолетних. Научный вестник Волгоградского Филиала РАНХИГС. Серия: Юриспруденция, № 2, с. 38–46.

Ульянова, А. А., Николаева, О. В. (2017) Динамика и состояние преступности несовершеннолетних: региональный аспект. В кн.: В. Е. Степенко (ред.). Современные проблемы уголовного права и процесса: Сборник научных трудов. Хабаровск: ТГУ, с. 158–165.

Фалкина, С. А. (2019) Профессионально-психологическая готовность прокурорских работников к деятельности в сфере профилактики правонарушений несовершеннолетних. В кн.: О. Д. Ситковская (ред.). Юридическая психология. Сборник научных трудов университета прокуратуры РФ. Вып. 5. М.: Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации, с. 185–194.

Федеральный закон от 24.06.1999 № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (ред. от 03.07.2016). [Электронный ресурс]. URL: https://base. garant.ru/12116087/ (дата обращения 13.07.2020).

Федорова, Г. Г. (2017) Делинквентное поведение несовершеннолетних и пути его профилактики. Социальная педагогика, № 4–5, с. 61–69.

Халфина, Р. Р., Сафронова, Е. В., Сафронов, А. М. (2020) Психологические особенности склонности к делинквентному поведению подростков. Вопросы психического здоровья детей и подростков, № 1, с. 75–79.

Шипунова, Т. В. (2017) Дискурсивная презентация нарушителя норм в коммуникативной модели социального контроля. Вестник Санкт-Петербургского университета. Социология, т. 10, № 4, с. 441–453. DOI: 10.21638/11701/spbu12.2017.405

Ярошевич, Е. А. (2019) Концептуальная рамка социально-педагогической профилактики подростково- молодежной девиантности как элемента рестриктивного социального контроля. В кн.: Е. К. Сычовая (ред.). Итоги научных исследований ученых МГУ им. А. А. Кулешова 2018 г. Материалы научно- методической конференции, 25 января — 7 февраля 2019 г. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, с. 175–177.

Antipina, S., Bakhvalova, E., Miklyaeva, A. (2019) Cyber-agression and problematic behavior in adolescence: Is there connection? Communications in Computer and Information Science, vol. 1038, pp. 635–647. DOI: 10.1007/978-3-030-37858-5_54

Mededović, J. (2017) The profile of a criminal offender depicted by HEXACO personality traits. Personality and Individual Differences, vol. 107, pp. 159–163. DOI: 10.1016/j.paid.2016.11.015

REFERENCES

Antipina, S., Bakhvalova, E., Miklyaeva, A. (2019) Cyber-agression and problematic behavior in adolescence: Is there connection? Communications in Computer and Information Science, vol. 1038, pp. 635–647. DOI: 10.1007/978-3-030-37858-5_54 (In English)

Belicheva, S. A. (2018) Perekhod v Rossii ot administrativno-karatel’noj k okhranno-zashchitnoj preventsii otklonyayushchegosya povedeniya nesovershennoletnikh [Transition from administrative-punitive to security-protective prevention of deviant behavior of minors in Russia]. In: S. I. Belentsov (ed.). Sotsial’noe zdorov’e podrostkov i molodezhi: osnova nravstvennogo blagopoluchiya sovremennogo obshchestva: Sbornik nauchnykh statej Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferentsii, 01–02 noyabrya 2018 g., Kursk [Social health of adolescents and youth: The basis of the moral well-being of modern society: Proceedings of the International scientific and practical conference, 1–2 November 2018, Kursk]. Kursk: Universitetskaya Kniga Publ., pp. 19–21. (In Russian)

Belousova, I. V., Osipov, V. M. (2019) K voprosu o deviantnom povedenii podrostkov [To the question of the deviant behavior of adolescents]. In: N. Yu. Gulyaev (ed.). Sovremennoe obrazovanie: Aktual’nye voprosy, dostizheniya i innovatsii [Modern education: Actual issues, achievements, and innovations]. Penza: Nauka i Prosveshchenije Publ., pp. 127–129. (In Russian)

Bogdanovich, N. V., Delibalt, V. V. (2020) Profilaktika deviantnogo povedeniya detej i podrostkov kak napravlenie deyatel’nosti psikhologa v obrazovatel’nykh uchrezhdeniyakh [Prevention of deviant behavior of children and adolescents as a field of activity of a psychologist in educational institutions]. Psikhologiya i pravo — Psychology and Law, vol. 10, no. 2, pp. 1–14. DOI: 10.17759/psylaw.2020100201 (In Russian)

Bogdanovskaya, I. M. (2014) Podrostkovye mify kak predposylki samorazrushayushchego povedeniya v sovremennykh sotsiokul’turnykh usloviyakh [Teenage myths as preconditions for self-destructive behaviour in the modern socio-cultural environment]. Nauchnoe mnenie — The Scientific Opinion, no. 10-2, pp. 51–62. (In Russian)

Borodina, N. V., Mushkina, I. A., Sadilova, O. P. (2014) Analiz otechestvennogo i zarubezhnogo opyta v profilaktike delinkventnogo povedeniya podrostkov [Analysis of domestic and international experience in the prevention of delinquent behavior among adolescents]. Put’ nauki — The Way of Science, vol. 2, no. 9 (9), pp. 31–37. (In Russian)

Botashev, E. S. (2018) Psikhologo-pedagogicheskie osobennosti profilaktiki molodezhnykh deviatsij v khode obucheniya i vospitaniya [Psychological and pedagogical features of prevention of youth deviations in the course of training and education]. Ekonomicheskie i gumanitarnye issledovaniya regionov — Economical and Humanities Researches of the Regions, no. 6, pp. 21–28. (In Russian)

Dozortseva, E. G., Kiryukhina, D. V. (2020) Kiberbulling i sklonnost’ k deviantnomu povedeniyu u podrostkov [Cyberbullying and the tendency to deviant behavior among teenagers]. Prikladnaya yuridicheskaya psikhologiya — Applied Legal Psychology, no. 1 (50), pp. 80–87. (In Russian)

Falkina, S. A. (2019) Professional’no-psikhologicheskaya gotovnost’ prokurorskikh rabotnikov k deyatel’nosti v sfere profilaktiki pravonarushenij nesovershchennoletnikh [Professional and psychological readiness of prosecutors to work in the field of prevention of juvenile delinquency]. In: O. D. Sitkovskaya (ed.). Yuridicheskaya psikhologiya. Sbornik nauchnykh trudov universiteta prokuratury RF [Legal psychology. Scientific papers collection of the University of the Prosecutor’s Office of the Russian Federation.]. Iss. 5. Moscow: Academy of the State Office of Public Prosecutor of the Russian Federation Publ., pp. 185–194. (In Russian)

Federal’nyj zakon ot 24.06.1999 № 120-FZ “Ob osnovakh sistemy profilaktiki beznadzornosti i pravonarushenij nesovershennoletnikh” (red. ot 03.07.2016) [Federal law 24 June 1999 No. 120-FZ “On the basics of the system for the prevention of child neglect and juvenile delinquency” (ed. of 03.07.2016)]. [Online]. Available at: https://base.garant.ru/12116087/ (accessed 13.07.2020). (In Russian)

Fedorova, G. G. (2017) Delinkventnoe povedenie nesovershennoletnikh i puti ego profilaktiki [Delinquent behavior of minors and ways of its prevention]. Sotsial’naya pedagogika, no. 4-5, pp. 61–69. (In Russian)

Gomonov, N. D., Trush, V. M., Timokhov, V. P. (2018) Lichnost’ prestupnika s psikhicheskimi deviatsiyami [The personality of the criminal with mental deviations]. Sovremennaya nauka: aktual’nye problemy teorii i praktiki. Seriya: Ekonomika i pravo — Modern Science: Actual Problems of Theory and Practice. Series: Economics and Law, no. 5, pp. 156–164. (In Russian)

Gutova, S. G., Litsuk, A. A., Penkina, N. V. et al. (2020) Sotsial’no-kul’turnye, informatsionnye i pravovye resursy razvitiya sovremennogo obshchestva [Socio-cultural, informational and legal resources for the development of modern society]. Nizhnevartovsk: Nizhnevartovsk State University Publ., 168 p. (In Russian)

Khalfina, R. R., Safronova, E. V., Safronov, A. M. (2020) Psikhologicheskie osobennosti sklonnosti k delinkventnomu povedeniyu podrostkov [Psychological peculiarities of anneality to delinquent behavior of teenagers]. Voprosy psikhicheskogo zdorov’ya detej i podrostkov — Mental Health of Children and Adolescent, no. 1, pp. 75–79. (In Russian)

Kirillova, E. B. (2020) Lichnostnye psikhologicheskie determinanty predraspolozhennosti podrostkov k deviantnomu povedeniyu [Personal psychological determinants of adolescent predisposition to deviant behavior]. PhD dissertation (Psychology). Moscow, Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, 231 p. (In Russian)

Klejberg, Yu. A. (2020) Teoretiko-metodologicheskie obosnovaniya psikhologii deviantnogo povedeniya [Theoretical and methodological substantiation of the psychology of deviant behavior]. In: V. Kozlov, A. Karpov, V. Mazilov, V. Petrenko (eds.). Metodologiya sovremennoj psikhologii. Iss. 11. Yaroslavl: P. G. Demidov Yaroslavl State University, pp. 149–165. (In Russian)

Krasnenkova, S. A., Markova, I. I. (2018) Sotsial’no-psikhologicheskie osobennosti zhiznennykh perspektiv delinkventnykh podrostkov [Social-psychological features of life prospects of delinquent adolescents]. Vestnik instituta: prestuplenie, nakazanie, ispravlenie — Bulletin of the Institute: Crime, Punishment, Correction, no. 1 (41), pp. 111–117. (In Russian)

Krevits, A. V. (2019) Individual’noe soprovozhdenie nesovershennoletnikh i ikh semej, nakhodyashchikhsya v konflikte s zakonom, kak psikhologo-pedagogicheskaya problema [Individual maintenance of minors and their families in conflict with the law, as a psychological and pedagogical problem]. Voprosy pedagogiki, no. 6-1, pp. 53–56. (In Russian)

Krivova, Yu. E., Pshenichnova, I. V. (2020) Lichnostno-orientirovannyj podkhod v rabote pedagoga-psikhologa s podrostkami s deviantnym povedeniem [Person-centered approach in the work of an education psychologist with adolescents with deviant behavior]. European Journal of Natural History, no. 2, pp. 62–66. (In Russian)

Kuzmina, T. I., Chizhova, A. O. (2019) Mnogoobrazie podkhodov k issledovaniyu i korrektsii narushenij povedeniya u detej i podrostkov (na primere sindroma defitsita vnimaniya s giperaktivnost’yu) [Analytical review of approaches in the study and correction of behavioral disorders in children and adolescents (evidence from Attention deficit and hyperactivity disorder)]. Klinicheskaya i spetsial’naya psikhologiya — Clinical Psychology and Special Education, vol. 8, no. 1, pp. 1–18. DOI: 10.17759/cpse.2019080101 (In Russian)

Mededović, J. (2017) The profile of a criminal offender depicted by HEXACO personality traits. Personality and Individual Differences, vol. 107, pp. 159–163. DOI: 10.1016/j.paid.2016.11.015 (In English)

Meshkova, N. V., Enikolopov, S. N., Kudryavtsev, V. T. et al. (2020) Vozrastnye i polovye osobennosti lichnostnykh prediktorov antisotsial’noj kreativnosti [Age and gender characteristics of personality predictors for antisocial creativity]. Psikhologiya. Zhurnal Vysshej shkoly ekonomiki — Psychology. Journal of the Higher School of Economics, vol. 17, no. 1, pp. 60–72. DOI: 10.17323/1813-8918-2020-1-60-72 (In Russian)

Morozov, A. V., Nikitov, N. I. (2017) Formirovanie adekvatnykh nravstvennykh orientirov u nesovershennoletnikh kak faktor profilaktiki deviantnogo i delinkventnogo povedeniya [Formation of adequate moral guidelines at minors as factor of prophylaxis of deviant and delinkventny behaviour]. In: D. V. Sochivko (ed.). Nauchnoe obespechenie psikhologo-pedagogicheskoj i sotsial’noj raboty v ugolovno-ispolnitel’noj sisteme. Sbornik materialov Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferentsii, posvyashchennoj 25-letiyu so dnya obrazovaniya psikhologicheskoj sluzhby ugolovno-ispolnite’noj sistemy [Scientific support of psychological, pedagogical and social work in the penal system. Proceedings of the All-Russian scientific and practical conference dedicated to 25th anniversary of the psychological service of the penal system]. Ryazan: The Academy of Law and Management of the Federal Penitentiary Service of Russia Publ., pp. 666–679. (In Russian)

Nebezheva, A., Gogitsaeva, O. U. (2018) Prichiny deviantnogo povedeniya podrostkov [Reasons for the deviant behavior of adolescents]. In: A. V. Shaboltas, S. D. Gurieva (eds.). Psikhologiya XXI veka: psikhologiya kak nauka, iskusstvo i prizvanie: Sbornik nauchnykh trudov uchastnikov mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii molodykh uchenykh [21st Century Psychology: Psychology as a science, art and vocation. Proceedings from the International scientific conference for young scientists: In 2 vols.]. Vol. 1. Saint Petersburg: VVM Publ., pp. 548–555. (In Russian)

Nikitov, N. I. (2016) Sotsial’no-psikhologicheskie aspekty deviantnogo povedeniya nesovershennoletnikh [Socio-psychological aspects of the deviant behavior of minors]. In: V. V. Kozlov (ed.). Psikhologiya XXI stoletiya. Novye vozmozhnosti. Sbornik po materialam ezhegodnogo Kongressa “Psikhologiya XXI stoletiya” [Psychology of the 21st Century. New opportunities. Proceedings from the annual Congress “Psychology of the XXI Century”]. Yaroslavl: Yaroslavl State Pedagogical University named after K. D. Ushinsky Publ., pp. 167–169. (In Russian)

Polevaya, N. M. (2016) Sotsial’no-profilakticheskaya rabota, osushchestvlyaemaya s podrostkami-deviantami [Socio-preventive work, carried out with teenage deviants]. Nauchnoe otrazhenie, no. 2 (2), pp. 21–23. (In Russian)

Rakhmanina, I. N., Ovsyannikova, T. Yu., Tajsaeva, S. B. (2019) Osobennosti nejropsikhologicheskogo prostranstva podrostkov s otklonyayushchimsya povedeniem [Features of the neuropsychological space of adolescents with deviant behavior]. Vestnik psikhoterapii — Bulletin of Psychotherapy, no. 72 (77), pp. 46–57. (In Russian)

Rasporyazhenie Pravitel’stva RF ot 22 marta 2017 g. № 520-r “Ob utverzhdenii Kontseptsii razvitiya sistemy profilaktiki beznadzornosti i pravonarushenij nesovershennoletnikh na period do 2020 goda” [Regulation of the Government of the Russian Federation of 22 March 2017 No. 520-r “On approval of the Concept for the development of prevention system of child neglect and juvenile delinquency during the period until 2020”]. (2017) [Online]. Available at: https://legalacts.ru/doc/rasporjazhenie-pravitelstva-rf-ot-22032017-n-520-r-ob-utverzhdenii/ (accessed 05.08.2020). (In Russian)

Rozhdestvenskaya, N. A. (2015) Deviantnoe povedenie i osnovy ego profilaktiki u podrostkov [Deviant behavior and the and prevention in adolescents]. Moscow: Genezis Publ., 216 p. (In Russian)

Selivanenko, A. A. (2019) Teoreticheskie osnovy issledovaniya sotsial’no-psikhologicheskikh tekhnologij preodoleniya otklonyayushchegosya povedeniya [Theoretical foundations of research of socio-psychological technologies for overcoming deviant behavior]. Nauchnye vesti, no. 5 (10), pp. 38–43. (In Russian)

Shipunova, T. V. (2017) Diskursivnaya prezentatsiya narushitelya norm v kommunikativnoj modeli sotsial’nogo kontrolya [Discursive presentation of the violator of norms in the communicative model of social control]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Sotsiologiya — Vestnik of Saint Petersburg University. Sociology, vol. 10, no. 4, pp. 441–453. DOI: 10.21638/11701/spbu12.2017.405 (In Russian)

Sochivko, O. I. (2020) K voprosu o resotsializatsii lichnosti osuzhdennykh [On the issue of resocialization of the personality of convicts]. Prikladnaya yuridicheskaya psikhologiya — Applied Legal Psychology, no. 1 (50), pp. 68–72. (In Russian)

Spasibina, E. S. (2019) Aktual’nye modeli pozitivnoj profilaktiki deviantnogo povedeniya obuchayushchikhsya v sovremennykh sotsiokul’turnykh usloviyakh [Actual models of positive prevention of deviant behaviour of the students under modern sociocultural conditions]. Obrazovanie i nauka bez granits: fundamental’nye i prikladnye issledovaniya — Education and Science Without Limits: Fundamental and Applied Research, no. 9, pp. 170–173. (In Russian)

Sultanova, A. V. (2017) Nejropsikhologicheskij podkhod k obespecheniyu psikhicheskogo zdorov’ya detej i podrostkov [Neuropsychological approach to the provision of mental health of children and adolescents]. Meditsinskaya psikhologiya v Rossii — Medical Psychology in Russia, vol. 9, no. 1 (42), article 7. [Online]. Available at: http://www.mprj.ru/archiv_global/2017_1_42/nomer07.php (accessed 13.07.2020). (In Russian)

Tericheva, T. V. (2018) Rol’ pravoslavnoj kul’tury v profilaktike asotsial’nogo povedeniya nesovershennoletnikh [The role of Orthodox culture in the prevention of antisocial behavior of minors]. In: S. I. Belentsov (ed.). Sotsial’noe zdorov’e podrostkov i molodezhi: osnova nravstvennogo blagopoluchiya sovremennogo obshchestva: Sbornik nauchnykh statej Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferentsii, 01–02 noyabrya 2018 g., Kursk [Social health of adolescents and youth: The basis of the moral well-being of modern society: Proceedings of the International scientific and practical conference, 1–2 November 2018, Kursk]. Kursk: Universitetskaya kniga Publ., pp. 266–268. (In Russian)

Troneva, V. N. (2018) Deviantnoe, delinkventnoe i addiktivnoe povedenie nesovershennoletnikh [Deviant, delinquent and addictive behavior of minors]. Nauchnyj vestnik Volgogradskogo Filiala RANKhIGS. Seriya: Yurisprudentsiya, no. 2, pp. 38–46. (In Russian)

Ulyanova, A. A., Nikolaeva, O. V. (2017) Dinamika i sostoyanie prestupnosti nesovershennoletnikh: regional’nyj aspekt [Dynamics and state of juvenile delinquency: the regional dimension]. In: V. E. Stepenko (ed.). Sovremennye problemy ugolovnogo prava i protsessa. Sbornik nauchnykh trudov [Current issues of criminal law and process. Proceedings]. Khabarovsk: Pacific National University Publ., pp. 158–165. (In Russian)

Vyatkin, A. P., Nevstruyeva, T. Kh., Terekhova, T. A., Sanina, L. V. (2016) Metody psikhokorrektsii lichnosti nesovershennoletnikh v sisteme rannego preduprezhdeniya ikh prestupnogo povedeniya [Methods of psychological correction of juveniles’ personalities in the system of early prevention of juvenile crime]. Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal — Russian Journal of Criminology, vol. 10, no. 3, pp. 487–498. DOI: 10.17150/2500- 4255.2016.10(3).487-498 (In Russian)

Yaroshevich, E. A. (2019) Kontseptual’naya ramka sotsial’no-pedagogicheskoj profilaktiki podrostkovo-molodezhnoj deviantnosti kak elementa restriktivnogo sotsial’nogo kontrolya [The conceptual framework of socio-pedagogical prevention of adolescent-youth deviance as an element of restrictive social control]. In: E. K. Sychovaya (ed.). Itogi nauchnykh issledovanij uchenykh MGU imeni A. A. Kuleshova 2018 g. Materialy nauchno-metodicheskoj konferentsii, 25 yanvarya — 7 fevralya 2019 g. [The results of scientific research by scientists of Mogilev State University named after A. A. Kuleshov in 2018. Proceedings of the scientific-methodical conference, 25 January — 7 February]. Mogilev: Mogilev State University named after A. A. Kuleshov, pp. 175–177. (In Russian)

Zautorova, E. V. (2018) K voprosu o korrektsii i profilaktike deviantnogo povedeniya podrostkov [On the issue of correction and prevention of deviant behavior of adolescents]. Obrazovanie i nauka v Rossii i za rubezhom — Education and Science in Russia and Abroad, vol. 44, no. 9, pp. 52–55. (In Russian)

Zhukova, N. V., Aysmontas, B. B., Makeev, M. K. (2019) Tsifrovoe detstvo: novye riski i novye vozmozhnosti [Digital childhood: New risks and new opportunities]. In: O. N. Usanova (ed.). Innovatsionnye metody profilaktiki i korrektsii narushenij razvitiya u detej i podrostkov: mezhprofessional’noe vzaimodejstvie. Sbornik materialov I Mezhdunarodnoj mezhdistsiplinarnoj nauchnoj konferentsii 17–18 aprelya 2019 g. [Innovative prevention and correction methods of developmental disorders of children and adolescents: Interprofessional interaction: Collection of materials and the International Interdisciplinary Scientific Conference, 17–18 April 2019]. Moscow: Kogito- Tsentr Publ., pp. 123–128. (In Russian)

Zuikova, A. A., Safronov, A. I. (2015) Primenenie psikhosemanticheskogo podkhoda v diagnostike lichnostnykh kachestv vypusknika obrazovatel’nykh organizatsij s pozitsij kvalifikatsionnykh trebovanij FGOS [Psychosemantical approach in the diagnostic of personality qualities of the graduate educational organization according with qualification requirements of the federal state educational standards]. Rossijskij nauchnyj zhurnal — Russian Scientific Journal, vol. 46, no. 3, pp. 161–167. (In Russian)

Понятийный аппарат специалиста по профилактике правонарушений несовершеннолетних Формы проявления девиантного поведения детей и подростков.

Санкт — Петербургская академия постдипломного педагогического образования

Городское методическое объединение социальных педагогов.

Понятийный аппарат специалиста по профилактике правонарушений несовершеннолетних

Формы проявления девиантного поведения детей и подростков.

Девиантное поведение–это устойчивое поведение личности, проявляющееся в поступках человека, отклоняющееся от каких-либо норм, причиняющее реальный вред личности или обществу.

Девиантное поведение может быть разделено на три группы:

¾      саморазрушительное поведение–отклоняющееся от медицинских и психологических норм, угрожающее здоровью и развитию личности. Может проявляться в следующих формах: физические и психические нарушения, агрессивное поведение, зависимое или аддиктивное (химическая зависимость, наркозависимость, лекарственная, алкогольная; пищевая зависимость, гэмбинг), суицидальное поведение. 

¾      асоциальное поведение–отклоняющееся от морально-нравственных норм, непосредственно угрожающее благополучию межличностных отношений. Может проявляться в следующих формах: педагогически запущенный ребенок, социально-запущенный ребенок, социальный сирота, дети «группы риска», трудновоспитуемые дети, беспризорники, уличные дети, дети с проявлениями школьной дезадаптации.

¾      антисоциальное или преступное-отклоняющееся от правовых норм, угрожающее социальному порядку и благополучию окружающих людей. Может проявляться в следующих формах: делинквентное поведение, правонарушение, агрессивно-насильственное, корыстное поведение.

Направления работы с подростками, склонными к правонарушениям.

Социальный контроль–процесс целенаправленного воздействия общества или социальной группы на личность, с целью контроля и анализа его поведения и приведения его в соответствие с общепринятыми в данной системе нормами. Так же социальный контроль может рассматриваться и в качестве внутреннего контроля (самоконтроля).

Коррекция-процесс влияния внешнего социума на конкретного человека с целью исправления определенных свойств личности и характера, способствующих преодолению конкретного отклонения в поведении человека.

Профилактик-процесс влияния государственных, общественных, социально-медицинских и организационно-воспитательных мероприятий, направленных на предупреждение, устранение или нейтрализацию основных причин и условий, вызывающих различного рода социальные отклонение в поведении подростков.

Перевоспитание (воспитание) — процесс взаимодействия педагога и ребенка, направленный на формирование ценностно-смысловых установок, положительных волевых качеств, позволяющих ребенку осознанно отказаться от девиантного поведения и принять требования, предъявляемые со стороны социума.

Помощь–процесс поддержки ребенка в достижении заявленных им целей.

Сопровождение–процесс, направленный на обеспечение, создание условий для принятия субъектом развития оптимальных решений в различных ситуациях жизненного выбора. Сопровождение–это взаимодействие сопровождающего и сопровождаемого.

Понятия социально-педагогических технологий

Технология педагогическая-это «отрефлексированная на уровне профессионального сознания логическая последовательность операций, отражающая объективную, в наибольшей степени сгармонизированный по отношению к определенным условиям, воспроизводимый путь достижения конкретной задачи» (И.А. Колесникова). Особенность технологии состоит в том, что эта такая цепочка действий, которая обязательно срабатывает при точном соблюдении «правил игры», независимо от особенностей применяющих ее субъектов.

Технология социальной работы–это практическая деятельность социального работника, которая характеризуется рациональной последовательностью использования различных методов и средств с целью достижения качественных результатов труда».

Социально-педагогическая технология-искусство достижения прогнозируемой социально-педагогической цели.

Теоретическая социально-педагогическая технология-учение о наиболее оптимальных методах, средствах, приемах, необходимых для решения социально-педагогических проблем

Практическая социально-педагогическая технология–это целенаправленная, наиболее оптимальная социально-педагогическая деятельность по реализации специальных методов, средств и приемов, обеспечивающих достижение прогнозируемой цели в работе с одним человеком или с группой в определенных условиях.

Социально-педагогические технологии профилактики правонарушений несовершеннолетних

1.        Технология сопровождения детей, находящихся в трудной жизненной ситуации.

2.        Технология сопровождения детей из неблагополучных семей.

3.        Технология психолого-педагогического и медико-социального сопровождения учащихся в условиях специальной коррекционной школы для детей и подростков с отклонениями в развитии и девиантным поведением.

4.        Технология профилактики правонарушений подростков в условиях образовательного учреждения.

5.        Технология профилактики зависимого поведения подростков методами арт-педагогики.

6.        Арт-педагогические технологии профилактики девиантного поведения подростков.

7.        Технология профилактики школьной дезадаптации учащихся методами арт-педагогики.

8.        Технология профилактики агрессивного поведения подростков

9.        Технологии игровой деятельности по преодолению тревожности.

10.    Технология преодоления одиночества (социального сиротства) у подростков.

11.    Технология социального контроля девиантного поведения подростков.

12.    Технология подготовки подростков к жизни в открытом социуме в условиях воспитательного учреждения закрытого типа.

 

Кафедра социально-педагогического образования СПбАППО

Исследование склонности к девиантному поведению среди студентов техникума

Девиантное поведение – это совершение поступков, которые противоречат нормам социального поведения. К основным видам девиантного поведения относятся, прежде всего, алкоголизм, наркомания и преступность, которые несут реальную угрозу безопасности и устойчивому развитию современного общества.

Проблема отклонения поведения подростков всегда была актуальной.

Вопросы девиантного поведения связаны главным образом с подростками «группы риска».

Статистический анализ роста подростковой девиантности за последние 10 лет ярко демонстрирует его зависимость от процесса социальных изменений». Данная проблема уже перестала быть только психолого-педагогической. Она стала социальной. Важнейшими причинами отклонений в психосоциальном развитии подростков могут быть неблагополучные семьи, определенные стили семейных взаимоотношений, которые ведут к формированию отклоняющегося поведения. Многие родители не могут научить детей жить в обществе, поскольку сами дезориентированы.

Типичными- проявлени­ями девиантного поведения являются такие подростковые поведенческие реакции как: агрессия, вызов, самовольное и систематическое отклонение от учебы или трудовой деятельности; систематичес­кие уходы из дома и бродяжничество, пьянство и алкоголизм детей и подростков; ранняя наркотизация и связанные с ней асоциальные действия; попытки суицида.

 

В проведенном мною исследовании принимали участие 22 человека из разных групп и отделений техникума с их согласия. Из них: 11 юношей и 11 девушек. Возраст студентов от 15 до 18 лет.

В качестве методики исследования мною применена методика диагностики «Склонности к отклоняющемуся поведению».  Методику данной диагностики разработала психолог А.Н.Орёл

Данная методика является методом измерения склонности подростков к реализации различных форм отклоняющегося поведения.

В результате проведения данного исследования было установлено, что все исследуемые студенты обладают средней степенью склонности к отклоняющемуся поведению, что не есть хорошо. Cогласно результатам, было выявлено, что юноши, более склонны к проявлению форм девиантного поведения, чем девушки.

Это выражается в том, что у четырёх юношей и трёх девушек выявлены склонности к нарушению норм и правил поведения в общественных местах. У двух юношей и одной девушки данная тенденция ярко выражена.

При определении склонности студентов к адиктивному поведению, а именно возможному употреблению психотропных веществ, к игре в карты, к зависимости от интернета, и других видов зависимости установлено что юноши являются наиболее склонны к ним, чем девушки на 28 %.

При определении склонности студентов к самоповреждающему и саморазрушающему поведению обнаружено, что у девушек данная тенденция не наблюдается, у одного из семи юношей выявлена заинтересованность в вопросах суицида, которыми он интересуется, как он поясняет: «с познавательной целью». В настоящее время с ним ведется определенная работа.

При определении склонности студентов к агрессии и насилию было выявлено, что двое парней и одна девушка склонны к агрессии и насилию и у девушки данная тенденция выражена ярко.

Склонность к делинквентному (преступность) поведению наблюдается у одного студента первого курса.

По полученным результатам можно говорить о наличии в учебном заведении студентов с признаками дивиантного поведения, которое выражается в агрессивной направленности во взаимоотношениях с другими людьми, а также решении своих проблем посредством насилия, используя методы унижения партнера по общению, как средство стабилизации самооценки.

 Профилактика девиантного поведения у подростков.

Отклоняющееся поведение личности регулируется различными социальными институтами.

Общественное воздействие может носить характер правовых санкций, медицинского вмешательства, педагогического влияния, социальной поддержки и психологической помощи.

Всемирная организация здравоохранения предлагает выделять первичную, вторичную и третичную профилактику:

Первичная профилактика направлена на устранение неблагоприятных факторов, вызывающих определённое явление, а также на повышение устойчивости личности к влиянию этих факторов. Первичная профилактика может широко проводиться среди подростков, как классными руководителями, так и преподавателями техникума на своих занятиях.

Задача вторичной профилактики — раннее выявление и реабилитация нервно-психических нарушений и работа с «группой риска», например, подростками, имеющими выраженную склонность к формированию отклоняющегося поведения без проявления такового в настоящее время.

Третичная профилактика решает специальные задачи, такие как лечение нервно-психических расстройств, сопровождающихся нарушениями поведения. Третичная профилактика также может быть направлена на предупреждение рецидивов у лиц с уже сформированным девиантным поведением.

Профилактика алкоголизма, наркомании, преступности среди подростков является первостепенной задачей, которая заключается, в первую очередь, в воспитательных и организационных мерах, которые направлены на то, чтобы подросток больше узнал о пагубном действии на свой организм и психику различных веществ.

Большое значение в профилактике подростковой наркомании имеет влияние педагогов и средств массовой информации. Но простые лекции могут не произвести должного впечатления на подростков. Намного эффективнее будет показ документального фильма, наглядно демонстрирующего все ужасы жизни наркоманов в ракурсе масштабной трагедии всей страны. Молодые люди должны понять, что наркомания среди подростков — это путь к вымиранию человечества. И такую проблему лучше не допускать, чем затем пытаться от нее избавиться.

Профилактика девиантного поведения среди подростков – это первостепенная задача родителей, классных руководителей и всего педагогического коллектива. Необходимо наблюдать за душевным состоянием и поведением подростков, отмечать возникающие изменения.

Поведенческие расстройства или девиации поведения? — Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина №06 2000

 Существовавшая на протяжении многих лет неоднозначность ситуации в области оценки отклоняющегося поведения человека, в определении его границ, проявлений, в причислении к психической патологии или условной норме привела к тому, что эту сферу психической жизни индивида и научно-практического раздела ученые стали обходить стороной. Психиатры, которые до появления психологии девиантного поведения занимались изучением исключительно патологической психической деятельности, вначале посчитали эту область знаний малозначимой в сопоставлении с учением о психозах, заполонивших психиатрическую науку и практику. В сравнении с шизофренией гемблинг (увлечение азартными играми) рассматривался как «озорство», не требующее внимания специалиста и тем более терапии.
   По мере естественного сужения сфер влияния психиатрии за счет становления клинической психологии и отнесения к ее ведению значительной части так называемой малой психиатрии «большая психиатрия» начала экспансию в смежные научные области. Девиантные формы поведения, которые ранее расценивались ею как не существенные и малозначимые, стали рассматриваться как важные в плане предрасположенности к тяжелым психическим заболеваниям и были названы донозологическими (предболезненными) формами психических расстройств. Именно расстройств, а не психологических феноменов. Современная мировая психиатрия раскрыла себя в новой международной классификации (5-я глава МКБ-10). Из прежней классификации (МКБ-9) психических заболеваний (т.е. нозологических форм) она превратилась в классификацию психических и поведенческих расстройств (т.е. симптомов). С одной стороны, подобную метаморфозу можно приветствовать, поскольку, наконец, психиатрия стала перемещаться с ортодоксальных на феноменологические позиции; с другой — включение в сферу деятельности психиатрии так называемых поведенческих расстройств, которые автоматически стали как бы симптомами (ведь медицина занимается патологией и изучать здоровье не вполне подготовлена), следует признать по меньшей мере спорным. Сегодня, основываясь на новой классификации, врач-психиатр имеет возможность ставить такие диагнозы, как: ковыряние в носу и сосание пальца (шифр F98.8), речь взахлеб (шифр F98.6) и кусание ногтей. Но диагносту не предоставлены медицинские критерии для разграничения, к примеру, поведенческого расстройства в виде «ковыряния в носу» и привычки «ковырять в носу». Особо следует отметить тот факт, что врачу-психиатру не предписывается, как прежде, использовать научные термины. Достаточно простой констатации факта, облеченной в форму обыденных выражений. Несмотря на то, что медицинский подход к терминологической оснащенности специалиста традиционно отличается жесткостью, точностью и четкостью. А около 80% всех используемых в медицине терминов имеют латинское или греческое происхождение, что признается единственно правильным и способствует отделению науки от паранауки или других наук.
   Таким образом, можно утверждать, что сугубо психиатрическая парадигма в оценке отклоняющегося (не всегда относящегося к симптомам и расстройствам) поведения не способна быть объективной и этот путь развития психологии девиантного поведения следует причислить к тупиковым.
   Попытки ортодоксальной психологии в противовес психиатрии заняться изучением поведенческих девиаций и организацией помощи людям с подобными отклонениями также следует признать неудачными. Причина неудач кроется в стремлении априорно развести психологию и психопатологию девиантного поведения, заранее разделить психические и поведенческие расстройства, с одной стороны, и отклонения, с другой. Как следствие, предлагалось приписать психиатрии сферу психопатологии девиантного поведения, а психологии — условной нормы. Обратим внимание на парадокс, что проблема как раз и заключается в диагностике и в последующем в способах оказания помощи. Нельзя решить лишь на основании внешних клинических признаков отклонения поведения, болен девиант психически или нет. Нельзя составить реестр однозначно психопатологических или стопроцентно психологически обусловленных девиаций. Попытки разделить психологию и психопатологию девиантного поведения до того, как проанализирован конкретный случай и определены мотивы выбора человеком подобного стиля поведения, являются по сути нонсенсом. Да к тому же ортодоксальная психология не имеет инструмента для научно обоснованной диагностики и коррекции наблюдающихся особенностей поведения. Она предполагает, что диагностическая парадигма должна быть следующей: вначале психиатры должны отвергнуть «свою патологию», а затем психологи анализируют случай и оказывают психологическую помощь страждущему.
   В настоящем сообщении приводится один из взглядов на решение проблемы анализа и дифференциации поведенческих расстройств от девиантных форм поведения, который не претендует на исключительность и бесспорность.
   С нашей точки зрения, современная психология девиантного поведения — это междисциплинарная область научного знания, изучающая механизмы возникновения, формирования, динамики и исходов отклоняющегося от разнообразных норм поведения, а также способы и методы их коррекции и терапии. Данная дисциплина находится на стыке клинической психологии и психиатрии и для ее освоения требуются знания и навыки из этих научных областей. Психология девиантного (отклоняющегося) поведения в данном контексте представляет собой типичный пример научной области, в которой знания, полученные учеными различных специальностей, до настоящего времени не привели к становлению отдельной научной дисциплины. Причиной тому является столкновение мнений между ортодоксально психологическим и ортодоксально психиатрическим взглядами на отклоняющееся от нормативного поведение. Отнюдь не риторическими остаются вопросы о том, следует ли относить девиации поведения к патологии (т.е. к признакам психических расстройств и заболеваний, обозначаемых как симптомы, синдромы) или же они должны быть признаны крайними вариантами нормы; являются ли девиации поведения этапами психопатологических нарушений (т.е. донозологическими психическими расстройствами) или между поведенческими болезненными расстройствами и девиантными формами поведения лежит пропасть; каковы причины (психогенез) отклоняющихся форм поведения: нарушения мозговой деятельности, навыков адаптивного поведения или социальных ожиданий; какие меры необходимы для восстановления адекватного поведения (если это возможно в принципе): психофармакологическая терапия или психологическая коррекция.
   До последнего времени отмечалась тенденция дистанцировать проблемы, изучаемые в рамках психологии девиантного поведения, от проблем смежных дисциплин, что приводило и приводит к одностороннему, пристрастному взгляду на сложные теоретические и практические вопросы отклоняющегося от общепринятых стандартов поведения. Наиболее распространенной является попытка противопоставить психологию и психопатологию девиантного поведения, четко разделить проблемы здоровой и больной психической деятельности, что, видимо, должно быть признано ошибочным. Следствием данного подхода являются попытки выделения девиаций «в рамках психической нормы» и при психопатологических расстройствах, последние из которых предлагается обозначить иным термином (не девиацией). Ярким примером может служить неудачная попытка разделить такую проблему девиантного поведения, как употребление наркотических веществ, на собственно психологическую (когда существует лишь психологическая зависимость от наркотика) и медицинскую (в случае «злоупотребления» наркотиком, формирования физической зависимости и заболевания — наркомании).
   Приведенный широко распространенный подход, основанный на ортодоксальных принципах, не позволяет, с одной стороны, всесторонне объективно и беспристрастно анализировать механизмы психогенеза, т.е. психические процессы, ответственные за формирование девиаций, с другой — он не дает возможности оказывать адекватную и эффективную помощь. Консерватизм данной позиции отражается в поиске альтернативы ответственности за формирование и исход девиации.
   Предметом изучения психологии девиантного поведения являются отклоняющиеся от разнообразных норм ситуационные реакции, психические состояния, а также развития личности, приводящие к дезадаптации человека в обществе и/или нарушению самоактуализации и принятия себя в силу выработанных неадекватных паттернов поведения. Существенным параметром девиантного поведения выступает отклонение в ту или иную сторону с различной интенсивностью и в силу разнообразных причин от поведения, которое признается нормальным и не отклоняющимся вне зависимости от наличия или отсутствия психопатологических расстройств (см. схему).

   К характеристикам нормального (нормативного) и гармоничного поведения относятся: сбалансированность психических процессов (на уровне свойств темперамента), адаптивность и самоактуализация (на уровне характерологических особенностей) и духовность, ответственность и совестливость (на личностном уровне). Так же, как норма поведения базируется на этих трех составляющих индивидуальности, так и аномалии и девиации основываются на их изменениях, отклонениях и нарушениях. Таким образом, девиантное поведение человека можно обозначить как систему поступков или отдельные поступки, противоречащие принятым в обществе нормам и проявляющиеся в виде несбалансированности психических процессов, неадаптивности, нарушении процесса самоактуализации или в виде уклонения от нравственного и эстетического контроля за собственным поведением.
  Выделяется несколько подходов к оценке поведенческой нормы, патологии и девиаций: социальный, психологический, психиатрический, этнокультуральный, возрастной, гендерный, профессиональный и феноменологический.
   Социальный подход базируется на представлении об общественной опасности или безопасности поведения человека. В соответствии с ним к девиантному относят любое поведение, которое явно или потенциально является опасным для общества, окружающих человека людей. Упор делается на социально одобряемые стандарты поведения, бесконфликтность, конформизм, подчинение личных интересов общественным. При анализе отклоняющегося поведения социальный подход ориентирован на внешние формы адаптации и игнорирует индивидуально-личностную гармоничность, «приспособленность к самому себе», принятие себя и отсутствие так называемых психологических комплексов и внутриличностных конфликтов.
   Психологический подход в отличие от социального рассматривает девиантное поведение в связи с внутриличностным конфликтом, деструкцией и саморазрушением личности. Имеется в виду тот факт, что сутью девиантного поведения следует считать блокирование личностного роста и даже деградацию личности, являющихся следствием, а иногда и целью отклоняющегося поведения. Девиант в соответствии с данным подходом осознанно или неосознанно стремится разрушить собственную самоценность, лишить себя уникальности, не позволить себе реализовать имеющиеся задатки.
   В рамках психиатрического подхода девиантные формы поведения рассматриваются как преморбидные (доболезненные) особенности личности, способствующие формированию тех или иных психических расстройств и заболеваний. Под девиациями зачастую понимаются не достигшие патологической выраженности в силу различных причин отклонения поведения, т.е. те «как бы психические расстройства», которые не в полной мере соответствуют общепринятым критериям для диагностики симптомов или синдромов. Несмотря на то, что эти отклонения и не достигли психопатологических качеств, они все же обозначаются термином расстройства.
   Этнокультуральный подход подразумевает тот факт, что девиации следует рассматривать сквозь призму традиций того или иного сообщества людей. Считается, что нормы поведения, принятые в одной этнокультуральной группе или социокультуральной среде, могут существенно отличаться от норм (традиций) иных групп людей. Вследствие этого существенным признается учет этнических, национальных, расовых, конфессиональных особенностей человека. Предполагается, что диагностика поведения человека как отклоняющегося возможна лишь в случаях, если его поведение не согласуется с нормами, принятыми в его микросоциуме или он проявляет поведенческую ригидность (негибкость) и не способен адаптироваться к новым этнокультуральным условиям (например, в случаях миграции).
   Возрастной подход рассматривает девиации поведения с позиции возрастных особенностей и норм. Поведение, не соответствующее возрастным шаблонам и традициям, может быть признано отклоняющимся. Это могут быть количественные (гротескные) отклонения, отставание (ретардация) или опережение (ускорение) возрастных поведенческих норм, так и их качественные инверсии.
   Гендерный подход исходит из представления о существовании традиционных полоролевых стереотипов поведения, мужском и женском стиле. Девиантным поведением в рамках данного подхода может считаться гиперролевое поведение и инверсия шаблонов гендерного стиля. К гендерным девиациям могут относиться и психосексуальные девиации в виде изменения сексуальных предпочтений и ориентаций.
   Профессиональный подход в оценке поведенческой нормы и девиаций базируется на представлении о существовании профессиональных и корпоративных стилей поведения и традиций. Имеется в виду, что профессиональное сообщество диктует его членам выработку строго определенных паттернов поведения и реагирования в тех или иных ситуациях. Несоответствие этим требованиям позволяет относить такого человека к девиантам.
   Феноменологический подход к оценке поведенческой нормы, патологии и девиаций в отличие от социального, психологического или психиатрического позволяет учитывать все отклонения от нормы (не только социально опасные или способствующие саморазрушению личности). Используя его, можно диагностировать и нейтральные, с точки зрения общественной морали и права, поведенческие отклонения (к примеру, аутистическое поведение), и даже положительно окрашенные девиации (например, трудоголизм). Кроме того, феноменологическая парадигма позволяет усматривать за каждым из отклонений в поведении механизмы психогенеза, что способствует в дальнейшем выбору адекватной и эффективной тактики коррекции поведения. Так, трудоголизм как поведенческая девиация может быть рассмотрен и истолкован как аддикция, сформированная на базе стремления к уходу от реальности путем фиксации внимания на строго определенном виде деятельности, так и как проявление психопатологических особенностей, например, в рамках маниакального синдрома. Лишь феноменологический подход способен беспристрастно и объективно подойти к анализу отклоняющегося поведения и способствовать пониманию сущностных мотивов поведения человека.
   Основой оценки девиантного поведения человека является анализ его взаимодействий с реальностью, поскольку главенствующий принцип нормы — адаптивность — исходит из приспособления (адаптивности) по отношению к чему-то и кому-то, т.е. к реальному окружению индивида. Взаимодействия индивида и реальности можно представить пятью способами: приспособление, противодействие или болезненное противодействие, уход и игнорирование.
   При противодействии реальности индивид активно пытается разрушать ненавистную ему действительность, изменять ее в соответствии с собственными установками и ценностями. Он убежден, что все проблемы, с которыми он сталкивается, обусловлены факторами действительности, и единственным способом достижения его целей является борьба с действительностью, попытка переделать реальность под себя или максимально извлечь выгоду из нарушающего нормы общества поведения. При этом ответом со стороны действительности по отношению к такому индивиду становится также противодействие, изгнание или попытка изменить индивида, подстроить его под требования реальности. Противостояние реальности встречается при криминальном и делинквентном поведении. Если рассмотреть все типы взаимодействия индивида и реальности на примере наркозависимости, то в рамках противостояния употребление наркотиков можно рассматривать как протест, эпатаж, нежелание мириться с окружающей действительностью.
   Так называемое болезненное противостояние реальности обусловлено признаками психической патологии и психопатологическими расстройствами, при которых окружающий мир воспринимается враждебным в связи с субъективным искажением его восприятия и понимания. Симптомы психического заболевания нарушают возможность адекватно оценить мотивы поступков окружающих и вследствие этого эффективное взаимодействие с окружением становится затруднительным. Если при противостоянии реальности здоровый человек осознанно выбирает путь борьбы с действительностью, то при болезненном противостоянии у психически больного человека данный способ взаимодействия является единственным и вынужденным. На примере употребления наркотических веществ в рамках наркозависимости данный тип взаимодействия с реальностью можно трактовать как использование этих средств, в частности, с целью купирования психопатологической симптоматики.
   Способ взаимодействия с действительностью в виде ухода от реальности осознанно или неосознанно выбирают люди, которые расценивают реальность негативно и оппозиционно, считая себя неспособными адаптироваться к ней. Они могут также ориентироваться на нежелание приспосабливаться к действительности, «не заслуживающей того, чтобы к ней приспосабливались» по причине несовершенства, консервативности, единообразия, подавления экзистенциальных ценностей или откровенно антигуманной деятельности. Употребление наркотиков в данном случае следует рассматривать как аддикцию — уход от скучной реальности в виртуальный мир, созидаемый химическим веществом.
   Игнорирование реальности проявляется автономизацией жизни и деятельности человека, когда он не принимает в расчет требования и нормы реальности, существуя в собственном узкопрофессиональном мире. При этом не происходит ни столкновения, ни противодействия, ни ухода от реальности. Стороны существуют как бы сами по себе. Подобный вариант взаимодействия с реальностью довольно редок и встречается лишь у небольшого числа повышенно одаренных, талантливых людей с гиперспособностями в какой-либо одной области. Употребление наркотических веществ следует рассматривать при этом типе взаимодействия с реальностью как признак «особости», избранности, причастности к богеме.
   Гармоничный человек выбирает приспособление к реальности. Однако нельзя однозначно исключать из ряда гармоничных индивидов лиц, которые используют, к примеру, способ ухода от реальности. Это связано с тем, что реальность, так же как и отдельный индивид, может носить негармоничный характер. Например, добровольное приспособление к условиям авторитарного режима, разделение его ценностей и выбор соответствующего поведения нельзя рассматривать как гармоничное.
   В зависимости от способов взаимодействия с реальностью и нарушения тех или иных норм общества девиантное поведение разделяется на пять типов: делинквентное, аддиктивное, патохарактерологическое, психопатологическое и на базе гиперспособностей. Клинические же формы (проявления) представлены: агрессивным и аутоагрессивным поведением, нарушением пищевого поведения, злоупотреблением веществами, изменяющими психическое состояние, сексуальными девиациями, сверхценными увлечениями, коммуникативными, этическими и эстетическими девиациями, или нарушениями стиля поведения (В.Д.Менделевич, 1998). В рамках каждой из клинических форм отклоняющееся поведение можно трактовать и как психологическое (т.е. собственно девиантное), и как психопатологическое (т.е. как поведенческое расстройство).
   Таким образом, анализ современного положения в сфере изучения поведенческих отклонений позволяет утверждать, что поведенческие расстройства и девиации поведения, имея феноменологическое сходство и даже идентичность, отличаются друг от друга этиопатогенетически. Недоучет данного обстоятельства в МКБ-10 приводит, с одной стороны, к размыванию границ между психической и поведенческой нормой и патологией, с другой — к дискредитации научности психиатрической науки и практики. Учитывая тот факт, что в рамках девиантного поведения могут сочетаться психологические и психопатологические механизмы, в сфере оказания помощи данному контингенту лиц следует сочетать психофармакотерапию с психотерапией.
  

Социологические теории девиантности и девиантного поведения

Девиантное поведение — это любое поведение, противоречащее господствующим нормам общества. Существует множество различных теорий, объясняющих, как поведение классифицируется как девиантное и почему люди этим занимаются, включая биологические объяснения, психологические объяснения и социологические объяснения. Здесь мы рассмотрим четыре основных социологических объяснения девиантного поведения.

Теория структурной деформации

Американский социолог Роберт К.Мертон разработал теорию структурной деформации как расширение функционалистской точки зрения на отклонения. Эта теория прослеживает истоки девиантности к напряженности, вызванной разрывом между культурными целями и средствами, доступными людям для достижения этих целей.

Согласно этой теории, общества состоят как из культуры, так и из социальной структуры. Культура устанавливает цели для людей в обществе, в то время как социальная структура предоставляет (или не может предоставить) средства для достижения этих целей.В хорошо интегрированном обществе люди используют приемлемые и подходящие средства для достижения целей, которые ставит общество. В этом случае цели и средства общества находятся в равновесии. Отклонения могут возникать тогда, когда цели и средства не находятся в равновесии друг с другом. Этот дисбаланс между культурными целями и структурно доступными средствами может фактически способствовать отклонению от нормы.

Теория этикетирования

Теория навешивания ярлыков — один из важнейших подходов к пониманию девиантного и преступного поведения в социологии.Он начинается с предположения, что никакое действие не является преступным по сути. Вместо этого определения преступности устанавливаются власть имущими путем формулирования законов и их толкования полицией, судами и исправительными учреждениями. Таким образом, девиантность — это не набор характеристик отдельных лиц или групп, а, скорее, процесс взаимодействия между девиантами и не-девиантами и контекст, в котором определяется преступность.

Те, кто представляет силы правопорядка и те, кто устанавливает границы надлежащего поведения, такие как полиция, судебные чиновники, эксперты и школьные власти, являются основным источником навешивания ярлыков.Применяя ярлыки к людям и в процессе создания категорий отклонений, эти люди укрепляют структуру власти и иерархии общества. Обычно правила и ярлыки навязывают другим в обществе те, кто обладает большей властью над другими на основании расы, класса, пола или общего социального статуса.

Теория социального контроля

Теория социального контроля, разработанная Трэвисом Хирши, представляет собой разновидность функционалистской теории, которая предполагает, что девиантность возникает, когда привязанность человека или группы к социальным связям ослабляется.Согласно этой точке зрения, люди заботятся о том, что о них думают другие, и соответствуют социальным ожиданиям из-за их привязанности к другим и того, что другие ожидают от них. Социализация важна для обеспечения соответствия социальным правилам, и когда это соответствие нарушается, возникает отклонение.

Теория социального контроля фокусируется на том, как девианты привязаны или нет к общим системам ценностей, и какие ситуации нарушают приверженность людей этим ценностям. Эта теория также предполагает, что большинство людей, вероятно, в какой-то момент чувствуют побуждение к девиантному поведению, но их привязанность к социальным нормам мешает им на самом деле участвовать в девиантном поведении.

Теория дифференциальной ассоциации

Теория дифференциальной ассоциации — это теория обучения, которая фокусируется на процессах, с помощью которых люди приходят к совершению девиантных или преступных действий. Согласно теории, созданной Эдвином Х. Сазерлендом, преступному поведению можно научиться во взаимодействии с другими людьми. Благодаря этому взаимодействию и общению люди узнают ценности, отношения, методы и мотивы преступного поведения.

Теория дифференциальных ассоциаций подчеркивает взаимодействие людей со своими сверстниками и окружающими.Те, кто общается с правонарушителями, девиантами или преступниками, учатся ценить отклонения. Чем больше частота, продолжительность и интенсивность их погружения в девиантную среду, тем больше вероятность того, что они станут девиантными.

Обновлено Ники Лиза Коул, Ph.D.

Девиантное поведение сотрудников: роль культуры и организационной поддержки

Аллен Д.Г., Шор Л.М. и Гриффет Р.W. (2003), «Роль воспринимаемой организационной поддержки и поддерживающих кадровых ресурсов в процессе текучести кадров», Journal of Management, Vol. 29 No. 1, pp. 99-118.

Аппельбаум, С.Х., Лакони, Г.Д. и Матусек, А. (2007), «Положительное и отрицательное девиантное поведение на рабочем месте: причины, последствия и решения», Корпоративное управление, Том. 7 No. 5, pp. 586-598.

Айджан, З.(2001), «Патернализм: Йонетим ве Лидерлик Анлайышина Илишкин Юч Гёргюл Чалисма», Йонетим Араштырмалари Дергиси, Том. 1 № 1, с. 11-32.

Aycan, Z. (2005), «Взаимодействие между культурными и институциональными / структурными непредвиденными обстоятельствами в управлении человеческими ресурсами», Международный журнал управления человеческими ресурсами, Vol. 16 No. 7, pp. 1083-1120.

Айджан, З., Канунго, Р., Мендонка, М., Ю, К., Деллер, Дж., Шталь, Г. и Хурсид, А. (2000), «Влияние культуры на практику управления человеческими ресурсами: сравнение стран Атена», Прикладная психология : Международный обзор, Vol. 49 No. 1, pp. 192-220.

Бэйм-Олдред, К. В., Кулен, Дж. Б., Мартин, К. Д. и Парботия, К. (2013), «Национальная культура и уклонение от уплаты налогов на уровне компаний», Journal of Business Research, Vol. 66 Нет.3. С. 390-396.

Беннетт, Р.Дж. и Робинсон, С. (2000), «Разработка показателя отклонений на рабочем месте», Журнал прикладной психологии, Vol. 85 No. 3, pp. 349-360.

Беннетт, Р.Дж. и Стампер, К. (2001), «Корпоративное гражданство и отклонения: исследование рабочего поведения», в Гэлбрейт, К. и Райан, М. (редакторы), Международные исследования бизнес-дисциплин: стратегии и организации в переходный период, Elsevier Science, Амстердам, стр. .265-284.

Блау, П. (1964), Обмен и власть в социальной жизни, Вили, Нью-Йорк, Нью-Йорк.

Бохнер, С. и Хескет, Б. (1994), «Дистанция власти, индивидуализм / коллективизм и отношение к работе в разнообразной в культурном отношении рабочей группе», Journal of Cross-Cultural Psychology, Vol. 25 No. 2, pp. 233-257.

Клагстон, М., Хауэлл, Дж. П., Дорфман, П. В. (2000), «Предсказывает ли культурная социализация множественные основания и фокусы приверженности?», Journal of Management, Vol. 26 No. 1, pp. 5-30.

Кочча, C. (1998), «Избегайте токсичных организаций», Nursing Management, Vol. 29 No. 5, pp. 32-34.

Колберт, А.Е., Маунт, М.К., Хартер, Дж. К., Витт, Л.А. и Баррик М.Р. (2004), «Интерактивное влияние личности и восприятия рабочей ситуации на отклонения на рабочем месте», Журнал прикладной психологии, том. 89 No. 4, pp. 599-609.

Кропанзано Р. и Митчелл М.С. (2005), «Теория социального обмена: междисциплинарный обзор», Journal of Management, Vol. 31 No. 6, pp. 874-900.

Дейли, Р.К. и Кирк, Д.Дж. (1992), «Распределительная и процессуальная справедливость как предшественники неудовлетворенности работой и намерения поменять местами», Human Relations, Vol. 45 No. 3, pp. 305-317.

Дорфман, П. и Хауэлл, Дж. П. (1988), «Измерения национальной культуры и эффективные модели лидерства: новый взгляд на Хофстеде», в Farmer, R.N. и Гун, Э. (Eds), Advances in International Comparative Management: ежегодное исследование, Elsevier Science, Амстердам, стр.127-150.

Эрли, П. и Гибсон, К. Б. (1998), «Анализ нашего прогресса в области индивидуализма-коллективизма: 100 лет солидарности и сообщества», Journal of Management, Vol. 24 No. 3, pp. 265-304.

Эйзенбергер, Р., Фасоло, П. и Дэвис-ЛаМастро, В. (1990), «Воспринимаемая организационная поддержка и усердие, приверженность и новаторство сотрудников», Журнал прикладной психологии, Vol.75 No. 1, pp. 51-59.

Эйзенбергер, Р., Хантингтон, Р., Хатчисон, С. и Сова, Д. (1986), «Воспринимаемая организационная поддержка», Журнал прикладной психологии, Vol. 71 No. 3, pp. 500-507.

Эвертон, У.Дж., Джолтон, Дж. А. и Мастранджело, П. (2007), «Будьте добрыми и справедливыми, иначе: понимание причин девиантного поведения сотрудников», Journal of Management Development, Vol.26 No. 2, pp. 117-131.

Фарх, Дж. Л., Хакетт, Р. Д. и Лян, Дж. (2007), «Культурные ценности индивидуального уровня как модераторы воспринимаемых взаимоотношений организационной поддержки и результатов сотрудников в Китае: сравнение влияния дистанции власти и традиционности», Журнал Академии управления , Vol. 50 No. 3, pp. 715-729.

Феррис, Д.Л., Браун, Д.Дж. и Хеллер, Д. (2009), «Организационная поддержка и организационные отклонения: опосредующая роль самооценки, основанной на организации», Organizational Behavior and Human Decision Processes, Vol. 108, стр. 279-286.

Фиске, А., Китайма, С., Маркус, Х.Р. и Нисбетт, Р. (1998), «Культурная матрица социальной психологии», в Gilbert, D.T., Fiske, S.T. and Lindzey, G. (Eds), Справочник по социальной психологии, McGraw-Hill, New York, NY, стр.915-981.

Фисс, П. (2007), «Теоретико-множественный подход к организационным конфигурациям», The Academy of Management Review, Vol. 32 No. 4, pp. 1180-1198.

Фисс, П. (2011), «Построение более совершенных причинно-следственных теорий: подход нечетких множеств к типологиям в исследованиях организаций», Academy of Management Journal, Vol. 54 Нет.2. С. 393-420.

Геддес Д. и Барон Р.А. (1997), «Агрессия на рабочем месте как следствие отрицательной обратной связи», Management Communication Quarterly, Vol. 10 № 4, с. 433-454.

Геддес, Д. и Каллистер, Р.Р. (2007), «Пересечение черты (линий): модель двойного порога гнева в организациях», Academy of Management Review, Vol.32 No. 3, pp. 721-746.

Геддес, Д., Стикни, Л.С. (2011), «Проблема с санкциями: организационные реакции на проявление девиантного гнева на работе», Human Relations, Vol. 64 No. 2, pp. 201-230.

Гоулднер, А. (1960), «Норма взаимности: предварительное утверждение», American Sociological Review, Vol. 25 Нет.2. С. 161-178.

Гриффин Р.В., О’Лири-Келли А. и Коллинз Дж. М. (1998), «Дисфункциональное рабочее поведение в организациях», в Cooper, C.L. и Руссо, Д. (Ред.), Тенденции в организационном поведении, John Wiley & Sons, Нью-Йорк, Нью-Йорк, стр. 65-82.

Хейтон, Дж. К., Карнабучи, Г. и Эйзенбергер, Р. (2012), «С небольшой помощью коллег: подход социальной укорененности к воспринимаемой организационной поддержке», Journal of Organizational Behavior, Vol.33 No. 2, pp. 235-249.

Хофстеде, Г. (1984), Последствия культуры: международные различия в ценностях, связанных с работой, Sage, Беверли-Хиллз, Калифорния.

Хофстеде, Г. (1980), «Последствия культуры: международные различия в ценностях, связанных с работой», Sage, Newbury Park, CA.

Хофстеде, Г.J. (2005), Культуры и организации: Программное обеспечение разума, McGraw-Hill, Нью-Йорк, Нью-Йорк.

Катеб, Г.А., Свис, Р., Обейдат, Б. и Макабле, М. (2014), «Исследование критических факторов внедрения информационных систем в иорданских компаниях, занимающихся информационными технологиями», Европейский журнал бизнеса и менеджмента, Vol. 7 No. 36, pp. 11-28.

Кац, Д.и Кан, Р.Л. (1978), Социальная психология организаций, 2-е изд., Wiley, New York, NY.

Ким Х. и Маркус Х. Р. (1999), «Отклонение или уникальность, гармония или соответствие? Культурный анализ », Journal of Personality and Social Psychology, Vol. 77 No. 4, pp. 785-800.

Ким, У., Триандис, К., Кагитчибаси, К., Чой, С. и Юн, Г. (1994), Индивидуализм и коллективизм: теория, метод и приложения, Sage, Thousand Oaks, CA.

Киркман, Б.Л., Лоу, К.Б. и Гибсон, К. Б. (2006), «Четверть века культурных последствий: обзор эмпирических исследований, включающих концепцию культурных ценностей Хофстеде», Journal of International Business Studies, Vol. 37 № 3, с. 285-320.

Коттке, Дж.Л. и Шарафински, C.E. (1988), «Измерение воспринимаемой супервизорной и организационной поддержки», «Образовательные и психологические измерения», Vol. 48 No. 4, pp. 1075-1079.

Куртесси, Дж., Эйзенбергер, Р., Форд, М.Т., Буффарди, Л.С., Стюарт, К.А. и Адис, К.С. (2015), «Воспринимаемая организационная поддержка: метааналитическая оценка теории организационной поддержки», Journal of Management, Vol. 43 № 6, стр. 1854-1884, DOI: 10.1177/0149206315575554.

Левинсон, Х. (1965), «Взаимодействие: отношения между человеком и организацией», Ежеквартальное издание «Административная наука», Vol. 9 № 4, с. 370-390.

Лиан, Х., Феррис, Д.Л. и Браун, Д.Дж. (2012), «Усиливает ли дистанция власти или смягчает последствия злоупотребления надзором? Это зависит от результата », Журнал прикладной психологии, Vol.97 No. 1, pp. 107-123.

Ляо, Х., Джоши, А. и Чуанг, А. (2004), «Выглядеть как больной палец: несходство сотрудников и отклонения от нормы на работе», Психология персонала, Vol. 57, стр. 969-1000.

Либерсон, С. (1985), Засчитывая: Улучшение социальных исследований и теории, Калифорнийский университет Press, Беркли и Лос-Анджелес, Калифорния.

Maertz, C.P., Стивенс, M.J. и Кэмпион, M.A. (2003), «Модель текучести для мексиканских макиладорас», Journal of Vocational Behavior, Vol. 63 No. 1, pp. 111-115.

Маркус, Х.Р., Маллалли, П. и Китайма, С. (1997), «Самостоятельность: разнообразие форм культурного участия», в Нейссере, У. и Джоплинг, Д.А. (Ред.), Концептуальное Я в контексте: культура, опыт, самопонимание, Cambridge University Press, Кембридж, стр. 13-61.

Миликич, Б. (2009), «Влияние культуры на процессы и практику управления человеческими ресурсами: предложения для Сербии», Economic Annuals, Vol. 181 No. 1, pp. 93-118.

Ньюман, К.и Ноллен, С. (1996), «Культура и конгруэнтность: соответствие между методами управления и национальной культурой», Journal of International Business Studies, Vol. 27 No. 4, pp. 753-779.

Ойсерман, Д., Кун, Х. и Кеммельмайер, М. (2002), «Переосмысление индивидуализма и коллективизма: оценка теоретических допущений и метаанализ», Психологический бюллетень, Vol. 128 № 1, с. 3-72.

Пейн, С.К. и Хаффман А.Х. (2005 г.), «Продольное исследование влияния наставничества на приверженность и текучесть кадров в организации», Журнал Академии менеджмента, Vol. 48 No. 1, pp. 158-168.

Паффер, С. (1987), «Просоциальное поведение, неподчинение и производительность труда среди комиссионных продавцов», Journal of Applied Psychology, Vol. 72 No. 4, pp. 615-621.

Рагин, К.К. (2006), «Установочные отношения в социальных исследованиях: оценка их согласованности и охвата», Политический анализ, Vol. 14 № 3, стр. 291-310, DOI: 10.1093 / pan / mpj019.

Рагин, К. (2008), Redesigning Social Inquiry: Fuzzy Sets and Beyond, University Of Chicago Press, Чикаго и Лондон.

Рагин, К. и Rihoux, B. (2004), «Качественный сравнительный анализ (QCA): состояние дел и перспективы», Качественные методы, Vol.2 No. 2, pp. 3-13.

Рамамурти, Н. и Кэрролл, С.Дж. (1998), «Ориентации индивидуализма / коллективизма и реакции на альтернативные методы управления человеческими ресурсами», Human Relations, Vol. 51 No. 5, pp. 571-588.

Рамамурти, Н. и Флад, П.С. (2002), «Установки и поведенческие намерения сотрудников: проверка основных и сдерживающих эффектов ориентации индивидуализма и коллективизма», Human Relations, Vol.55 No. 9, pp. 1071-1096.

Рамамурти, Н. и Флад, П.С. (2004), «Индивидуализм / коллективизм, воспринимаемая взаимозависимость задач и отношения к работе в команде среди ирландских« синих воротничков »: проверка основных и сдерживающих эффектов», Human Relations, Vol. 57 No. 3, pp. 347-366.

Роудс, Л. и Эйзенбергер, Р. (2002), «Воспринимаемая организационная поддержка: обзор литературы», Журнал прикладной психологии, Vol.87 No. 4, pp. 698-714.

Роудс, Л., Эйзенбергер, Р. и Армели, С. (2001), «Аффективная приверженность организации: вклад в воспринимаемую организационную поддержку», Журнал прикладной психологии, Vol. 86 No. 5, pp. 825-836.

Рихоукс, Б. и Рэгин, К.С. (2009), Конфигурационные сравнительные методы: качественный сравнительный анализ (QCA) и связанные методы, Sage Publications, Thousand Oaks, CA и Лондон.

Робинсон, С. и Беннетт Р.Дж. (1995), «Типология девиантного поведения на рабочем месте: многомерное масштабное исследование», Academy of Management Journal, Vol. 38 No. 2, pp. 555-572.

Робинсон, С. и Гринберг, Дж. (1998), «Плохое поведение сотрудников: аспекты, детерминанты и дилеммы в исследовании отклонений на рабочем месте», в Cooper, C.Л. и Руссо, Д. (Ред.), Тенденции в организационном поведении, Wiley, New York, NY, стр. 1-30.

Робинсон, С. и О’Лири-Келли А. (1998), «Обезьяна видит, обезьяна делает: влияние рабочих групп на антисоциальное поведение сотрудников», Academy of Management Journal, Vol. 41 No. 6, pp. 658-672.

Шнайдер, К.К. и Вагеманн, К. (2010), «Стандарты передовой практики в качественном сравнительном анализе (QCA) и нечетких наборах», Сравнительная социология, Vol. 9 № 3, с. 397-418.

Шнайдер, К. и Вагеманн, К. (2012), Теоретико-множественные методы для социальных наук: руководство по качественному сравнительному анализу, Cambridge University Press, Кембридж.

Шулер, Р.С. и Рогоцкий Н. (1998), «Понимание различий в практике вознаграждения в разных компаниях: влияние национальной культуры», Journal of International Business Studies, Vol. 29 No. 1, pp. 1-14.

Шварц, С. (1992), «Универсалии в содержании и структуре ценностей: теоретические достижения и эмпирические тесты в 20 странах», в Zanna, M.P. (Ред.), Успехи в экспериментальной социальной психологии, Academic Press, Нью-Йорк, Нью-Йорк, стр.1-65.

Сеттун, Р.П., Беннетт, Н., Лиден, Р.С. (1996), «Социальный обмен в организациях: воспринимаемая организационная поддержка, обмен лидерами и членами и взаимность сотрудников», Журнал прикладной психологии, Vol. 81 No. 3, pp. 219-227.

Шор, Л.М., Койл-Шапиро, Д.А.М., Чен, X.P. и Тетрик, Л. (2009), «Социальный обмен в рабочих условиях: содержание, процесс и смешанные модели», Обзор управления и организации, Vol.5 № 3, с. 289-302.

Шосс, М.К., Айзенбергер, Р., Рестубог, С.Л. и Загенчик, Т. (2013), «Обвинение организации в злоупотреблении супервизией: роли воспринимаемой организационной поддержки и организационное воплощение супервизора», Journal of Applied Psychology, Vol. 98 No. 1, pp. 158-168.

Скарлицки, Д.П. и Фолджер, Р. (1997), «Возмездие на рабочем месте: роль распределительной, процедурной и интерактивной справедливости», Журнал прикладной психологии, Vol. 82 № 3, с. 434-443.

Сосик, Дж. Дж. и Юнг, Д. (2002), «Характеристики и производительность рабочих групп в коллективистских и индивидуалистических культурах», Журнал социальной психологии, Vol. 142 No. 1, pp. 5-23.

Спектор, П.E. (1997), Удовлетворенность работой, Sage, Thousand Oaks, CA.

Тейт, У., Ватли, А. и Клагстон, М. (1997), «Источники и результаты напряженности на рабочем месте: исследование трех стран», Международный журнал менеджмента, Vol. 3 № 3, с. 350-358.

Тау, С., Беннетт, Р.Дж., Митчелл, М.С. и Маррс, М. (2009), «Как стиль управления смягчает взаимосвязь между жестоким надзором и отклонениями на рабочем месте: теория управления неопределенностью», «Организационное поведение и процессы принятия решений», том.108 No. 1, pp. 79-92.

Triandis, H.C. (1995), Индивидуализм и коллективизм, Westview Press, Боулдер, Колорадо.

Triandis, H.C. (2001), «Индивидуализм-коллективизм и личность», Journal of Personality, Vol. 69 No. 6, pp. 907-924.

Тромпенаарс, Ф.и Хэмпден-Тернер, К. (2004), Управление людьми в разных культурах, Capstone Publishing, Западный Суссекс.

Тузун, И. и Калемчи, А. (2012), «Организационная и надзорная поддержка в отношении намерений текучести», Journal of Managerial Psychology, Vol. 27 No. 5, pp. 518-534.

Тузун И.К., Четин Ф. и Басым Н.(2016), «Девиантное поведение сотрудников в глазах коллег: роль организационной поддержки и самоэффективности», Eurasian Business Review, Vol. 7 № 3, стр. 389-405, DOI: 10.1007 / s40821-016-0061-5.

Тайлер Т.Р., Линд Э.А. и Хо, Й.Дж. (2000), «Культурные ценности и властные отношения: психология разрешения конфликтов в разных культурах», Психология, государственная политика и право, Vol. 6 No. 4, pp. 1138-1163.

Ван Дайн, Л., Вандевалле, Д., Костова, Т., Латам, М.Э. и Каммингс, Л.Л. (2000), «Коллективизм, склонность к доверию и самооценка как предикторы организационной гражданственности в нерабочей обстановке», Журнал организационного поведения, Vol. 21 No. 1, pp. 3-23.

Ван Эммерик, I.J.H., Euwema, M.C. и Баккер А.Б. (2007), «Угрозы насилия на рабочем месте и буферный эффект социальной поддержки», Управление группами и организациями, Том. 32 No. 2, pp. 152-175.

Варди Ю. и Винер Ю. (1996), «Неправомерное поведение в организациях: мотивационная структура», Наука об организации, Vol. 7 № 2, с. 151–165.

Вагнер, Дж. (1995), «Исследования индивидуализма-коллективизма: влияние на сотрудничество в группах», Журнал Академии Менеджмента, Vol.38 No. 1, pp. 152-172.

Ван В., Мао Дж., Ву В. и Лю Дж. (2012 г.), «Оскорбительный надзор и отклонения на рабочем месте: посредническая роль интерактивного правосудия и сдерживающая роль дистанции власти», Азиатско-Тихоокеанский журнал человека Ресурсы, Vol. 50 No. 1, pp. 43-60.

Васти, С.А. (2003), «Организационная приверженность, намерения смены и влияние культурных ценностей», Журнал профессиональной и организационной психологии, Vol.76 No. 3, pp. 303-321.

Уэйн, С.Дж., Шор, Л.М., Лиден, Р.С. (1997), «Воспринимаемая организационная поддержка и обмен лидерами и членами: перспектива социального обмена», Academy of Management Journal, Vol. 40 No. 1, pp. 82-111.

Webster (1975), Словарь Вебстера, Merriam-Webster, Springfield, MA.

Ю Л., Флаэрти К. и Франквик Г. Л. (2013), «Влияние практики общения на отклонения среди корейских продавцов: опосредованная роль внутренней мотивации», Journal of Business Research, Vol. 67 No. 9, pp. 1991–1999.

Понимание влияния положительных отклонений в рабочих организациях — Бизнес-школа Мичиганского университета

Понимание влияния положительных отклонений в трудовых организациях

По мнению исследователей бизнес-школы Мичиганского университета, отклонения на рабочем месте могут быть положительными, если только положительными.

Традиционно под девиантностью понимается намеренное поведение, которое отрицательно отклоняется от организационных норм, тем самым угрожая благополучию организации и / или ее членов. Воровство и невежливость обычно приводятся как примеры девиантного или вредного поведения.

В своей новой статье в American Behavioral Scientist Гретхен Спрейцер, клинический профессор менеджмента и организаций и доктор философии. студент Скотт Соненшейн определяет положительное отклонение как «намеренное поведение, которое значительно отклоняется от норм референтной группы в благородных целях.»

Они обсуждают, чем положительное отклонение отличается от связанных просоциальных типов поведения, таких как организационная гражданственность, разоблачение, корпоративная социальная ответственность и творчество / инновации, и предлагают первоначальные рекомендации по способам практического применения (измерения и оценки) положительного отклонения с целью его устранения. поощрять эмпирические исследования по теме.

«Положительное отклонение направлено на те крайние случаи превосходства, когда организации и их члены освобождаются от ограничений норм, чтобы вести достойный образ жизни», — говорит Спрейцер.«Это имеет огромное влияние на людей и организации, которые принимают участие в такой деятельности и получают от нее выгоду».

При определении положительного отклонения Спрейцер и Соненшейн выступают за нормативный подход, который подразумевает оценку поведения (которое должно или не должно происходить) определенной группой людей (референтной группой), ожидания которой определяют регулярное или типичное поведение. Вдобавок, по мнению исследователей, позитивно девиантное поведение должно быть чем-то, что другие будут превозносить или одобрять, если осознают это, и должны сосредоточиваться на действиях с благородными намерениями, независимо от результатов.

Они говорят, что деятельность по обеспечению гражданского гражданства не соответствует определению положительного отклонения, поскольку такое поведение незначительно по величине и часто является продолжением предписанных ролевых обязанностей, существенно не отклоняется от норм и предназначено для улучшения функционирования организации (что положительное отклонение может или не может сделать).

Кроме того, умышленные действия информатора по раскрытию информации о неэтичном или незаконном поведении обычно отклоняются от нормативных ожиданий референтной группы (правонарушителей), но могут быть или не быть благородными — и, таким образом, могут быть или не быть положительно отклоняющимися — в зависимости от от того, являются ли действия человека альтруистическими или мстительными.

Наконец, деятельность, связанная с корпоративной социальной ответственностью и творчеством / инновациями, также не соответствует трем критериям положительного отклонения: добровольное поведение; существенное отклонение от норм референтной группы; и благородные намерения.

Чтобы проиллюстрировать положительное отклонение в действии, Спрейцер и Соненшейн рассказывают, как в 1978 году компания Merck & Co. решила производить за свой счет и бесплатно распространять лекарство, которое помогло искоренить речную слепоту в развивающихся странах.В другом тематическом исследовании положительного отклонения два исследователя описывают, как владелец небольшой автобусной компании обнаружил свое предприятие в бедном районе Чикаго, привил идеи о бизнесе и предпринимательстве своим сотрудникам и послужил инкубатором для новых предприятий, созданных жителями. она наняла.

«Лучше понимая этих замечательных людей и поведение на уровне организации, ученые узнают, как и почему такое поведение происходит», — говорит Спрейцер.«Отвечая на вопросы о том, как и почему положительно отклоняющееся поведение, программа Positive Organizational Scholarship может сделать важный шаг к пониманию и продвижению дополнительных положительных форм поведения в рабочей организации».

Рост положительной организационной стипендии (POS), которая фокусируется на добродетельности, присущей рабочим организациям, стимулировало интенсивный интерес к противоположному концу спектра, то есть к положительному поведению, которое отклоняется от норм рабочего места в пользу, а не во вред. .Все большее число ученых считают, что положительное отклонение может иметь важное значение для содействия субъективному благополучию и долгосрочной эффективности организации.

POS был создан как центр передового опыта в Мичиганской бизнес-школе, где ведущие преподаватели изучают ее потенциал, проводят полевые исследования и делятся своими выводами посредством преподавания, симпозиумов, научных статей и профессиональных журналов.

Шкала разнообразия девиантного поведения: разработка и проверка на выборке португальских подростков | Psicologia: Reflexão e Crítica

Анализ предмета

Мы начали с анализа реакции распределения для каждого дихотомического предмета (кодированного 0 или 1).Результаты представлены в Таблице 1.

Показатели распространенности варьировались от 1,6 до 74,5%, и, как и ожидалось, серьезные нарушения показали более низкие показатели распространенности, чем мелкие нарушения. Семь пунктов имели уровень распространенности <10%, три из которых <5%, 10 пунктов имели уровень распространенности от 10 до 50% и только 2 пункта имели уровень распространенности> 50%. Этот широкий диапазон показателей распространенности отражает различный уровень серьезности поведения, включенного в шкалу.

Конструктивная валидность

Факторная валидность

Две модели были протестированы с использованием CFA.Первая модель представляла собой однофакторную структуру, обычно используемую в исследованиях преступности, особенно при использовании разнообразных шкал (например, Bendixen and Olweus 1999; Trinkner et al. 2012; Weerman 2011). Вторая протестированная альтернативная модель была основана на серьезности поведения и представляла собой двухфакторную структуру, состоящую из серьезных и незначительных нарушений (см. Таблицу 1 для информации о элементах, составляющих каждый из факторов), которая также широко используется. (например, Бендиксен и Олвеус 1999; Пек 2013; Верман и Бийлевельд 2007).Результаты CFA показали адекватные индексы согласия для обеих моделей, при этом двухфакторная структура показывает немного лучшее соответствие наблюдаемым данным по всем рассматриваемым индексам ( х ² / df = 2,437, p <0,001; CFI = 0,951; TLI = 0,944; RMSEA = 0,041, I.C.] 0,036–0,047 [; WRMR = 1,290), чем однофакторная структура ( χ ² / df = 2,591, p <0.001; CFI = 0,945; TLI = 0,938; RMSEA = 0,043, I.C.] 0,038–0,049 [; WRMR = 1,345). Несмотря на эти результаты, корреляция между серьезными и незначительными нарушениями в двухфакторной модели была очень сильной ( r = 0,895, p <0,001), что свидетельствует об отсутствии дискриминантной валидности.

Конвергентная и дискриминантная валидность

Конвергентная и дискриминантная валидность были оценены с использованием извлеченной средней дисперсии (AVE, см. Marôco 2014; Fornell and Larcker 1981).AVE для общего балла составил 0,49, за серьезные нарушения — 0,54 и за незначительные нарушения — 0,48. Эти результаты показывают, что и общий балл, и два фактора имеют соответствующую конвергентную достоверность. Однако, как мы и подозревали, квадрат корреляции между серьезными нарушениями и незначительными нарушениями составил 0,80, что больше, чем их индивидуальная AVE, и, следовательно, указывает на отсутствие дискриминантной достоверности между этими двумя факторами в настоящей выборке. Учитывая эти результаты, однофакторная структура является наиболее скупой и более адекватной для данных.Стандартизированные веса факторов, а также квадраты множественных корреляций элементов для однофакторного решения представлены на рис. 1.

Рис. 1

Стандартизированные веса регрессии (отображаются на левой стороне , ) и квадраты множественных корреляций. (отображается справа ) для однофакторной модели

Надежность

Внутренняя согласованность DBVS была оценена с использованием Cronbach α и Composite Reliability (CR).Α Кронбаха для 19 пунктов, составляющих шкалу, составил 0,829, и не было обнаружено значительных улучшений, за исключением какого-либо пункта. Следуя указаниям Форнелла и Ларкера (1981), внутренняя согласованность шкалы также была исследована с использованием CR, которая в данном примере составила 0,90. Наконец, различительная способность предмета / домена была оценена через скорректированные корреляции предмета-общего количества. Все элементы были достоверно ( p ≤ 0,001) и положительно связаны с общим баллом, с коэффициентами корреляции в диапазоне от 0.20 и 0,52, хотя более чем у 2/3 пунктов представлены коэффициенты ≥0,40. Эти результаты убедительно подтверждают адекватность и надежность однофакторного решения DBVS в данном примере.

Групповые различия и ассоциации со связанными переменными

Достоверность критерия оценивалась по способности шкалы определять групповые различия, а также по ее связи с переменными, которые в литературе постоянно связывались с отклонениями и вовлечением в делинквентность, такими как возраст и пол (е.г. Эмлер и Райхер 1995; Фаррингтон и др. 2013; Готтфредсон и Хирши 1990; Hansen 2003; Юнгер-Тас и др. 2003; Юнгер-Тас и др. 2004; Smith and McVie 2003) или школьной неуспеваемости (например, Defoe et al.2013; Emler and Reicher 1995; Farrington 2005; Hansen 2003). Исходя из гендерных различий, результаты теста Велча t показали статистически значимое различие в девиантной вовлеченности. ( т _(675,10) = 6,824, p <0.001), причем мальчики сообщают о большем количестве девиантных действий ( M = 4,59; SD = 3,84), чем девочки ( M = 3,05; SD = 2,58). Результаты теста Велча t также выявили значительную разницу в отношении неуспеваемости ( t _(725,32) = 11,431, p <0,001), причем те, кто был оставлен в школе хотя бы один раз, сообщили, что участвовали в большем количестве девиантных действий ( M = 4.92; SD = 3,72), чем те, кто никогда не удерживался ( M = 2,54; SD = 2,24). В той же строке коэффициенты корреляции Пирсона показали, что баллы отклонений по разнообразию значимо и положительно связаны с количеством оставшихся в школе ( r = 0,18; p <0,001). Также, как и ожидалось, возраст был положительно связан с отклонениями ( r = 0,23; p <0,001). Согласно литературе (например, Emler and Reicher 1995; Farrington et al.2013; Готтфредсон и Хирши 1990; Hansen 2003; Юнгер-Тас и др. 2003), вовлеченность в девиантную и делинквентную деятельность возрастает от предподросткового до среднего подросткового возраста, когда достигает своего пика (обычно около 16 лет), а затем начинает стабилизироваться и снижаться в последующие годы. Чтобы увидеть, смогли ли мы найти этот паттерн развития с помощью DBVS, для каждой возрастной когорты, разделенной по полу, был рассчитан средний балл отклонения от разнообразия, который графически представлен на рис.2. Результаты ясно показывают, что паттерн развития, обнаруженный с помощью DBVS, аналогичен паттерну, обнаруженному в предыдущем исследовании, за исключением того, что вовлеченность девочек в девиантность после 16 лет оставалась более или менее стабильной, а не снижалась.

Рис. 2

Среднее значение показателя отклонения сорта для каждой возрастной когорты с разбивкой по полу

Наконец, мы хотели изучить способность DBVS обнаруживать существенные различия между осужденными и неосужденными подростками в отношении их участия в девиантной деятельности, и снова результаты теста Велча t показали статистически значимое различие между двумя группами ( т _(91,11) = 5.84, p ≤ 0,001). Те, кто уже был осужден, сообщили о большем количестве девиантных деяний в прошлом году ( M = 6,43; SD = 4,53), чем те, кто никогда не был осужден ( M = 3,47; SD ). = 3,01). Поскольку состав этих двух групп значительно отличался по возрасту и полу, а также учитывая связь между этими переменными и преступностью, было важно контролировать их влияние, включая их в анализ в качестве ковариат.Таким образом, несмотря на отсутствие однородности дисперсий между двумя группами, учитывая надежность статистики F и невозможность включения ковариат в непараметрический тест, мы выполнили ANCOVA с возрастом и полом в качестве ковариант. Результаты показали, что разница между двумя группами оставалась статистически значимой ( F ₍₃₈₅₆₎ = 40,89, p <0,001, η ² _п. = 0.05), даже с учетом возраста ( F ₍₃₈₅₆₎ = 58,72, p <0,001, η ² _п. = 0,06) и пол ( F ₍₃₈₅₆₎ = 47,80, p <0,001, η ² _п. = 0.05).

Определение девиантного поведения в социологии.

Примеры девиантного поведения в следующих темах:

• Теория управления

  • Теория контроля объясняет, что социальные институты без жесткого контроля над обществом могут привести к девиантному поведению .
  • Другими словами, отклоняющееся поведение происходит, когда внешние средства управления поведением являются слабыми.
  • Если у человека прочные социальные связи с положительным влиянием, отклонение от нормы поведение менее вероятно, чем для другого человека, у которого нет семьи или друзей.
  • Согласно Трэвису Хирши, нормы появляются для сдерживания отклоняющихся от нормы поведения , ведущих к конформизму и группам.
  • Хотя теория контроля дает адекватное объяснение несерьезных форм преступности среди молодежи, она не может объяснить преступное поведение взрослых и серьезные случаи преступности среди молодежи.

• Отклонение

  • Девиантность в социологическом контексте описывает действия или поведения, нарушающие неформальные социальные нормы или официально установленные правила.
  • Второй тип девиантного поведения включает нарушения неформальных социальных норм (норм, не закрепленных в законе) и называется неформальным отклонением.
  • Культурные нормы относительны, что делает девиантных поведения относительными.
  • Такое поведение представляет собой роскошь, потому что гетеросексуальные белые мужчины могут позволить себе временный сдвиг, зная, что впоследствии они могут вернуться к комфорту своего преобладающего социально-экономического статуса.
  • Другие примеры включают исполнителей, которые могут повлиять на девиантное поведение, , , чтобы завоевать доверие с целью увеличения коммерческой прибыли.

• Социологические теории девиантности

  • Мертон предложил типологию девиантного поведения поведения , схему классификации, разработанную для облегчения понимания.
  • Помимо прояснения моральных границ общества, девиантное поведение может также способствовать социальному единству, создавая менталитет «мы против них» по отношению к девиантным индивидуумам.
  • Девиантное поведение поведение может нарушить равновесие в обществе, но в процессе восстановления баланса общество будет корректировать нормы.
  • При изменении норм в ответ на отклонения, отклоняющееся поведение может способствовать долгосрочной социальной стабильности.
  • Теория конфликта предполагает, что отклоняющихся от нормы поведений являются результатом социального, политического или материального неравенства социальной группы.

• Введение в отклонения

  • Девиантность — это любое поведение , которое нарушает культурные нормы.
  • Девиантность часто делится на два типа: девиантных действий .
  • Второй тип девиантного поведения относится к нарушениям неформальных социальных норм, норм, не закрепленных в законе, и называется неформальным отклонением.
  • Культурные нормы относительны; это делает отклоняющимся поведением также относительным.
  • Социологический интерес к девиантности включает в себя как интерес к измерению формального отклонения (статистика преступного поведения , ; см. Ниже), изучение того, как люди (индивидуально и коллективно) определяют некоторые вещи девиантного и другие нормативные, так и ряд теорий, которые пытаются объяснять как роль девиантности в обществе, так и его происхождение.

• Теории девиантности

  • Эти различия, вероятно, способствуют их девиантному поведению , но существуют ли эти различия до отклоняющихся действий , широко обсуждается.
  • Мертон в своем обсуждении девиантности предложил типологию девиантного поведения поведения .
  • Девиантное Поведение может нарушить равновесие в обществе.
  • Таким образом, девиантного поведения выполняет несколько важных функций в обществе.
  • Во-первых, после принятия девиантной идентичности часто бывает так, что прошлые поведения теперь уже отклоняющейся личности повторно интерпретируются в свете новой идентичности.

• Теория этикетирования

  • Он был первым, кто предположил, что девиантная маркировка удовлетворяет этой функции и удовлетворяет потребность общества в контроле поведения .
  • Теория навешивания ярлыков касается не нормальных ролей, которые определяют нашу жизнь, а тех совершенно особых ролей, которые общество предоставляет для девиантного поведения поведения , называемых девиантных ролей , стигматических ролей или социальной стигмы.
  • Теория маркировки предполагает, что ярлыки, наложенные на людей, влияют на их поведение , в частности, что нанесение отрицательных или стигматизирующих ярлыков способствует девиантному поведению .
  • Социальная конструкция девиантного поведения играет важную роль в процессе маркировки, который происходит в обществе.
  • Этот процесс включает в себя не только маркировку отклоняющегося от нормы поведения , которая является поведением , которое не соответствует социально сконструированным нормам, но и маркировку , отражающую стереотипное или стигматизированное поведение психически больного.«

• Психологические теории отклонений

  • Психологические теории девиантности используют психологию девианта для объяснения его мотивации или принуждения к нарушению социальных норм.
  • ПТСР также обсуждается в случаях девиантного , агрессивного поведения со стороны людей, получивших травму во время службы в армии.
  • Девиантное Поведение также можно объяснить психологической травмой в прошлом.
  • ПТСР часто вызывается в случаях жестокого обращения с детьми, когда психологическая травма, связанная с насилием в детстве, может способствовать девиантному поведению в будущем.
  • ПТСР также обсуждается в случаях девиантного , агрессивного поведения со стороны людей, которые пережили травму во время службы в армии.

• Функции отклонения

  • Девиантность предоставляет обществу границы для определения приемлемого и недопустимого поведения в обществе.
  • В городах Америки 50 лет назад гомосексуальное поведение считалось девиантным .
  • Чтобы знать, как не расстроить общество, нужно знать, какие поведения помечены как девиантные .
  • Итак, с точки зрения структурно-функционализма, как меняется общество, особенно в отношении установления норм и девиантного поведения поведения ?
  • В городах Америки 50 лет назад гомосексуальное поведение считалось девиантным .

• Функционалистский взгляд на отклонения

  • В городах Америки 50 лет назад гомосексуальное поведение считалось девиантным .
  • Чтобы не тревожить общество, нужно знать, какие поведения отмечены как девиантные .
  Девиантность
  • позволяет большинству объединиться вокруг своей нормативности за счет тех, кто отмечен как отклонение .
  • Итак, с точки зрения структурного функционализма, как меняется общество, особенно в отношении установления норм и девиантного поведения ?
  • В городах Америки 50 лет назад гомосексуальное поведение считалось девиантным .

• Незаконные структуры возможностей: социальный класс и преступность

  • Таким образом, банды становятся самостоятельной субкультурой, в отличие от нормативной мирной модели поведения молодежи поведения
  • Индивид может быть девиантным , отказываясь принимать социальные нормы, или человек может отклоняться, принимая социальные нормы, но используя девиантных средств для их реализации.
  • В этой работе они отметили, что люди, которые достигли социальных норм с помощью девиантных средств , часто действовали изнутри учреждений, которые, как и те, которые действуют в нормативных учреждениях, имели правила поведения .
  • Таким образом, банды становятся отдельной субкультурой в отличие от нормативной мирной модели поведения молодежи .
  • Крайняя девиантность и изоляция людей, связанных с ретреатистской субкультурой, демонстрируют, что те, кто придерживается девиантного поведения, способны найти субкультуру, на которую можно подписаться.

Девиантная благотворительность

Слово «девиант» — это такой сильный культурный ярлык, что многие люди интерпретируют его как нечто похожее на зло.Если вы называете кого-то «девиантным», то возникают образы незаконного или крайне криминального поведения.

Но на самом деле отклонение означает не это.

В социологии девиация фраза описывает действия или поведение, нарушающие культурные нормы. Поскольку культурные нормы необъективны и даже необязательно логичны, для их определения требуется девиантное поведение. Когда культурные нормы являются позитивными и здоровыми, девиантное поведение систематически сокращается. Но не все нормы положительны и здоровы.

Любое девиантное поведение — вызов культурным нормам. Когда эти нормы не являются позитивными и здоровыми, девиантное поведение подчеркивает существование культурной нормы и ставит под сомнение ее обоснованность. Граница, отделяющая культурные нормы от девиантного поведения, подвижна. Граница — это «грань» между тем, что составляет культурно приемлемое поведение, и поведением, которое статус-кво отвергает и стремится минимизировать.

Я думаю, что статус-кво в благотворительности довольно хромой. Культурные нормы, которые диктуют приемлемое поведение в социальной сфере, не высечены на камне.Как и все культурные нормы, они необъективны и даже необязательно логичны. Они заслуживают того, чтобы им бросили вызов.

Для того, чтобы бросить вызов статус-кво в благотворительности, необходимо процветание девиантной благотворительности.

Как может выглядеть девиантная благотворительность?

• Фонды, публично умаляющие некоммерческие организации, которые, по их мнению, плохо управляются.
• Некоммерческие организации, которые платят своим ведущим сотрудникам по ставкам, аналогичным частному сектору, включая сногсшибательные бонусы за выдающиеся результаты.
• Фонды и некоммерческие организации, использующие стратегии лоббирования и защиты в полном соответствии с законом и видящие себя, являются критически важными игроками в американской политике.
• Крупный фонд, использующий свои средства для инвестирования в концентрированный пул публично торгуемых компаний, деятельность которых, по их мнению, наносит вред обществу или окружающей среде, а затем запускает крупную битву за доверенность акционеров (в процессе которой акционеры могут изменять корпоративную политику).
• Фонд или некоммерческая организация, вытесняющая существующий совет директоров и заменяющая их исключительно предполагаемыми бенефициарами своих программ.

Думаю, все это будут хорошие идеи? Конечно, нет! Это девиантные идеи, и, как и любой достойный член общества, эти девиантные идеи нарушают мое понимание культурных норм и вызывают у меня дискомфорт.

Но в том-то и дело.

Может быть, некоторые культурные нормы в социальной сфере на самом деле ядовиты. Подобно тому, как исторические культурные нормы, такие как расизм и сексизм, когда-то были приняты, прежде чем они были отвергнуты и сами стали девиантным поведением, возможно, есть элементы норм социального сектора, которые заслуживают того, чтобы их отвергали и низводили до статуса девиантности.

Трудно сказать, какие девиантные вызовы статус-кво благотворительности однажды станут культурными нормами, а какие законно отвергаются. Но я думаю, что нам стоит потратить время на то, чтобы изучить потенциал отклоняющихся от нормы идей, чтобы они могли положительно повлиять на практику в нашей области.

Если вы подумаете о наборе практик, которые являются приемлемыми культурными нормами, существующими внутри круга, и девиантном поведении, существующем за пределами этого круга, линию, разделяющую их, можно назвать «гранью».Помня об этом определении, я назвал новую серию «Тактическая филантропия» «Изучение края». Именно в этой области, едва приемлемой серой зоне культурных норм, и разыгрывается битва за переосмысление нашего сектора.

Какие идеи, по вашему мнению, в настоящее время являются «отклоняющимися», но должны стать общепринятой частью культурных норм филантропии? Отправьте свою девиантную идею в Exploring the Edge, и давайте начнем оспаривать статус-кво.

Прочитайте больше рассказов Шона Стэннарда-Стоктона.

Девиантность — Концептуализации девиантности — Девиантные, социальные, подходы и люди

Статистический подход. Один из способов определения стандартов поведения и отклонения от них — это наблюдение за тем, как на самом деле ведут себя люди в определенной группе (Wilkins, 1964). Соответственно, если большая часть людей в группе курит сигареты, курение является «нормальным», а отказ от курения — нетипичным или отклоняющимся от нормы. С «статистической» точки зрения прыжки с парашютом, поедание улиток и убийства — все это в Соединенных Штатах отклонение, поскольку все они необычны.С другой стороны, превышение скорости на шоссе, «мошенничество» с подоходным налогом и кража мелких вещей у работодателей — все это соответствует нормам поведения, поскольку в настоящее время их совершает довольно большая часть, если не большинство населения.

Статистический подход основан на общем наблюдении: многие люди предполагают, что то, что «делают все», не может нарушать стандарты поведения. В самом деле, частое оправдание (или рационализация) поведения, которому угрожают санкции, состоит в том, чтобы утверждать, что это делают все или, по крайней мере, большинство других.И многие люди решают, что уместно, наблюдая за тем, что делают другие.

Несмотря на то, что статистический подход, кажется, соответствует повседневному мышлению многих непрофессионалов, он не получил широкого распространения среди социологов. Ученые обнаружили, что статистические модели лишь поверхностно отражают то, как социальные группы формулируют стандарты поведения. Большинство людей в Соединенных Штатах, например, сочли бы неудобным классифицировать такие поступки, как церковная десятина, воздержание от любого употребления алкоголя и сохранение половой девственности до брака (все атипичное поведение), как «девиантное».«Существует основополагающее соглашение о том, что, несмотря на то, что они необычны, такое поведение в некотором роде« хорошее », приемлемое, даже желательное и что их следует поощрять как способы поведения. Точно так же большинство людей чувствуют дискомфорт, думая о супружеской неверности, лжи. своему супругу или возлюбленной, или воровство у работодателя, в зависимости от обстоятельств, даже если они часто совершаются значительной частью населения. Тем не менее, большинство из них может легко одобрить несоответствие действий, которые являются нетипичными в негативном ключе — более злыми, неприемлемыми , или нежелательно, чем в среднем.Поэтому большинство исследователей девиантности утверждают, что, несмотря на некоторую тенденцию людей ссылаться на статистические рекомендации, нормативные стандарты в основном вращаются вокруг понятий правильности и неправильности или того, что, по мнению людей, «должны» делать другие.

Абсолютистский подход. Второй подход применяет стандарты идеального поведения, установленные социологом (или группой социологов) ко всем исследуемым группам и отдельным лицам. Социальный ученый решает, что хорошо, полезно или справедливо, а затем измеряет отклонения от этих критериев оценки.Например, некоторые теоретики (функционалисты) рассматривают общества как взаимозависимые механизмы; все части, которые работают вместе для поддержания общества, считаются важными и в этом смысле «хорошими» или неизменными. Но общество может содержать дисфункциональные (опасные или деструктивные) элементы (см. Гросс), которые считаются девиантными. Большинство тех, кто использует этот подход, полагают, что общества обычно потворствуют хорошему по своей сути поведению и осуждают плохое по своей сути. Действительно, утверждалось, что современные общества существуют потому, что на протяжении всей эволюционной истории они практиковали и одобряли полезное поведение, избегая и осуждая опасное поведение.Предположительно, социальные группы, которым это не удалось, не пережили разрушительного воздействия времени (Парсонс).

Функционалисты предполагают, что исследователь может с помощью логики и исследования действительно определить, что хорошо для общества. Например, инцест считается дисфункциональным (Дэвис; Мерфи), потому что, если он будет широко практиковаться, он может привести к биологическому ухудшению состояния населения, разрушению упорядоченных социальных отношений и нарушению механизмов эффективного воспитания детей. Таким образом, по мнению некоторых, инцест является явным отклонением от нормы, поскольку он социально опасен.Большинство членов любого существующего общества, по-видимому, не одобрят инцест и воздержатся от его практики, потому что только те общества, которые в прошлом разработали и применяли социальные правила, запрещающие инцест, выжили бы, чтобы быть представленными в современном мире. Подобные аргументы можно привести в отношении убийства, изнасилования, нападения, гомосексуализма, жестокого обращения с детьми, психических заболеваний и других форм поведения.

Другие мыслители-абсолютисты используют иное объяснение. Радикальные, марксистские и гуманистические ученые часто утверждают, что чуткий и информированный исследователь может применять абсолютные моральные стандарты к поведению в любом данном обществе или конкретной ситуации, чтобы решить, являются ли различные действия несправедливыми или злыми (девиантными) (Швендингер и Швендингер).Некоторые считают, что любая эксплуатация одного человека или категории лиц в интересах другого или любое поведение, угрожающее достоинству и качеству жизни конкретных людей или человечества в целом, по своей сути является злом и, следовательно, девиантным (Саймон). Другие утверждают, что любое поведение, заставляющее людей страдать или нарушающее право любого человека на самоактуализацию и свободу, по своей сути аморально или девиантно (Платт). Ученые-марксисты, например, указывают на эксплуататорский характер экономических отношений в капиталистических обществах и рассматривают эту врожденную эксплуатацию, наряду с эгоистичными и бесчувственными действиями, которые она порождает, как девиантные или «преступные», поскольку она развращает человеческие качества (Bonger; Quinney, 1970). , 1980).Точно так же гуманисты считают расовую дискриминацию девиантной, потому что она лишает целую группу людей равных прав и человеческого достоинства.

Абсолютистские подходы к девиантности широко не используются из-за их субъективности. Обученные (восприимчивые) внимательные наблюдатели расходятся во мнениях относительно того, что хорошо или плохо для общества, что противоречит человеческому достоинству, а что справедливо или несправедливо. А то, что один наблюдатель считает функциональным для общества, другой может счесть дисфункциональным. Утверждалось даже, что определенное отклонение само по себе может принести пользу обществу.Работа с отклонениями может помочь группе дифференцировать своих членов, кристаллизовать нормы, чтобы члены группы знали, как себя вести, предоставить средства для снижения напряженности, поддерживать механизмы социального контроля в хорошем рабочем состоянии, чтобы они были эффективными. в настоящих чрезвычайных ситуациях и сплоченности по мере того, как члены группы объединяются, чтобы противостоять девиантности (Коэн, 1966; Дентлер и Эриксон). Поскольку нет оснований полагать, что ценности или взгляды социологов в каком-либо смысле превосходят, более желательны или оправданы, чем ценности кого-либо другого, или что ценности любого конкретного социолога более оправданы, чем ценности другого социального ученого. ученый, абсолютистский подход к изучению девиации не может быть использован последовательным и значимым образом.

Законнический подход. Третий способ определения стандартов поведения и девиантного поведения — это просто использовать незаконность как критерий того, нарушает ли данное действие нормы поведения. Соответственно, если закон запрещает действие, оно является отклонением; и если закон требует действия, его неисполнение является отклонением. Если закон ничего не говорит о каком-либо действии или разрешает его, то это действие считается соответствующим стандартам поведения или соответствующим.

Обоснование юридического критерия отклонения различается в зависимости от того, как рассматривается закон.Некоторые утверждают, что закон выражает коллективные чувства, указывая на то, что определенные виды деятельности являются достаточно опасными или угрожающими, чтобы требовать усилий по контролю (см. Tittle, 1994). Признавая, что законотворчество — это политический процесс, который часто отражает конфликт интересов и столкновение властей, некоторые, тем не менее, считают, что закон в основном отражает общественные настроения, а также усилия по продвижению общественного блага.

Другие видят в законе инструмент, с помощью которого сильные мира сего поддерживают свои позиции в элите и защищают свои привилегии, но эти ученые принимают незаконность как подходящий критерий поведенческих стандартов, поскольку считают, что конформизм и девиантность по своей сути являются теми людьми, которые достаточно сильны, чтобы навязывать свои собственные взгляды. говорят, что они есть.Соответственно, нормы (или стандарты поведения) — это «определения ситуации», навязанные социальной группе властными элитами (Маккэги; Куинни).

Третьи рассматривают закон как комбинацию народных настроений и желаний элиты. Они утверждают, что некоторые законы выражают консенсус среди населения (например, законы, запрещающие нападения, убийства, жестокое обращение с детьми), в то время как другие законы отражают желания особых интересов (например, законы, запрещающие импорт конкурентоспособных продуктов, требующие лицензий для предоставления определенных услуг или запрещающие право рабочих на забастовку).Для этих ученых не имеет значения, является ли право коллективным или частным; в обоих случаях закон выражает потенциал принуждения — ключевой элемент норм поведения. Таким образом, имеют значение те правила поведения, которые могут быть соблюдены. Поскольку закон отражает правила поведения, подкрепленные силой принуждения, он обязательно включает нормы поведения — по крайней мере, те, которые заслуживают изучения социологами.

Легалистический подход прямолинеен и обычно легко применяется (поскольку ученому нужно только сослаться на кодификацию законов), и он опирается на чрезвычайно важный элемент общественной жизни — осуществление политической власти.Более того, родственный орган исследования — криминология — почти исключительно использует юридический подход для определения своего предмета. Тем не менее, юридическая концептуализация обычно не используется для более широкого изучения отклонений, частью которых может быть преступление. Во-первых, не все общества имеют четко определенный свод письменных уставов, которые можно идентифицировать как закон. Например, примитивные общества имеют девиантное поведение, но не имеют официально написанного закона, определяющего его как таковое (Малиновский; Хобель). Использование законнического подхода в бесписьменных обществах предполагает решение предыдущей проблемы с определениями — что такое закон?

Кроме того, в любом обществе многие незаконные действия, тем не менее, кажутся нормативно приемлемыми.Например, несмотря на юридические запреты на продажу табачных изделий несовершеннолетним, во многих местах такие изделия легко доступны для несовершеннолетних в торговых автоматах, а несовершеннолетним официально разрешено курить в специально отведенных местах во многих школах. Более того, полиция редко арестовывает кого-либо за продажу табака несовершеннолетним; и большинство людей могут не рассматривать такую ​​продажу как плохую, опасную или ненормальную (хотя общественное мнение по этому поводу, похоже, претерпевает изменения). Таким образом, законы часто не синхронизируются с реальным поведением и общественными настроениями, иногда потому, что общество меняется без изменения или отмены законов, а иногда потому, что законы являются результатом политических действий групп интересов, чьи повестки дня могут не соответствовать взглядам широкой общественности.

Напротив, многие действия, которые кажутся несовместимыми с общими стандартами поведения, не являются незаконными. Лгать супругу или возлюбленному — не преступление, хотя данные свидетельствуют о том, что значительная часть людей не одобряет это (Tittle, 1980). Точно так же в некоторых местах не является незаконным открытие бара без одежды, но такие заведения часто вызывают презрение, протесты, а иногда и жестокое сопротивление со стороны соседей. Кроме того, законодательные акты редко запрещают употребление в пищу человеческого мяса, хотя это явно выходит за рамки допустимого поведения в современных обществах.

Наконец, несмотря на важность правовой сферы, нормы поведения не ограничиваются этой сферой, а, напротив, повсеместно распространены на всех уровнях социальной жизни, от межличностного до общественного. Таким образом, юридический подход фокусирует внимание только на одном уровне многоуровневой системы.

Реактивный подход. Четвертый способ определения отклонения — это социальная реакция (то, что люди делают с поведением или состоянием). Согласно этому подходу, когда социальная реакция на какое-либо поведение является осуждающей, карательной или просто неодобрительной, это указывает на то, что поведение нарушает поведенческие стандарты, преобладающие в этой группе, и, следовательно, является девиантным.Один из вариантов реактивного подхода подчеркивает «типичную» реакцию на класс поведения. Другой подчеркивает социальную реакцию на определенные примеры поведения, предполагая, что эта конкретная реакция ничего не подразумевает об отклонении всего класса поведения, примером которого является конкретный случай. Такие основные различия усложняются вопросами о том, какая часть социальной системы должна отрицательно отреагировать, чтобы квалифицировать что-либо как девиантное. Некоторые подчеркивают негативную реакцию официальных агентов и функционеров, но другие придают большее значение неформальной реакции коллективной социальной аудитории.

Вероятно, наиболее известный реактивный подход к девиантности воплощен в «перспективе навешивания ярлыков» (Танненбаум; Беккер; Шур; Гоув). Теоретики навешивания ярлыков не согласны с тем, на что они направлены, и иногда имеют двусмысленное изложение. Тем не менее, большинство ученых согласны с тем, что основная проблема точки зрения навешивания ярлыков — это правовая реакция на конкретные действия, особенно реакция агентов системы уголовного правосудия (например, полиции) на конкретные случаи поведения, не одобряемые властями, чьи интересы воплощаются в правовые кодексы (Gove).Соответственно, некоторые сторонники навешивания ярлыков не признают категорий или классов девиантного поведения. Для них убийство, изнасилование, жестокое обращение с детьми или курение марихуаны не обязательно являются отклонением от нормы. Скорее, конкретные акты убийства, изнасилования, жестокого обращения с детьми или употребления марихуаны могут быть или не быть девиантными в зависимости от того, арестовывают ли должностные лица преступника и заклеймили его / ее как ненормального. Когда происходит навешивание ярлыков, конкретный акт убийства, изнасилования, жестокого обращения с детьми или употребления марихуаны является девиантным; в противном случае это не так.

Некоторые теоретики навешивания ярлыков более строгие в том, что они определяют как девиантные.Они утверждают, что действие не является девиантным до тех пор, пока коллективная общественная аудитория не примет ярлык девиантного за действие и / или преступника. Говорят, что ярлык, прикрепленный чиновниками, должен «приклеиваться»; то есть он должен быть признан социальной аудиторией и служить средством, с помощью которого группа приписывает плохой характер актеру или приписывает плохой поступок (Беккер; Кицузе).

Другой вариант реакционного подхода допускает в целом девиантный характер некоторых категорий поведения.Соответственно, если социальная совокупность или ее главные представители обычно негативно реагируют на какое-либо поведение или обычно клеймят тех, кого поймают, такое поведение является девиантным, даже если конкретный преступник избегает наклеек. Например, если социальная группа обычно демонстрирует свое осуждение некоторого класса поведения, наказывая определенные действия этого класса, или если она обычно приписывает плохой характер тем, кто совершает такие действия, то теоретики могут предположить, что в этой социальной группе такое поведение является девиантным. .Используя этот подход, задержание, наказание или групповое приписывание плохого характера конкретному действию может рассматриваться как проблематичное, но такие действия не являются существенными для того, чтобы данное действие было девиантным.

Еще один вариант подхода реактивного / маркировки не ограничивается поведением, но включает отклонение, статусы, состояния бытия или физические условия (Lemert). Согласно этому подходу, «девиация» присуща дурной репутации или уничижительному статусу, стилю жизни или физическим характеристикам; следовательно, отклонение — это состояние, а не поведение или набор поведений.Соответственно, раса, пол, бедность и преступность были определены как стигматизируемые «девиантные» статусы, в то время как физические недостатки, непривлекательная внешность, дефекты речи и маленький рост были обозначены как стигматизированные состояния, квалифицируемые как девиантные. Хотя большинство подходов к девиантности поднимает вопросы о том, как и почему определенные действия или категории действий становятся девиантными и почему люди начинают совершать действия, которые являются девиантными или которые могут считаться девиантными, этот конкретный подход ставит другие вопросы — как стигма возникает и как люди, ставшие объектами стигмы, реагируют на девиантную идентичность, связанную с ней, или справляются с ней.

Реактивный подход широко использовался, и в 1960-х и 1970-х годах он был доминирующей ориентацией. Даже сейчас многие люди связывают изучение девиантности исключительно с реактивным подходом. Эта популярность частично проистекает из ключевой идеи о том, что девиантные действия или условия — это те, которые не одобряются либо должностными лицами, либо членами группы, либо, согласно одной из версий этого подхода, ключевые функционеры социальной системы считают достаточно важными, чтобы требовать внимания. Реактивный подход также был популярен. из-за привлекательности более широкого аргумента в пользу ярлыков, из которого возникли многие реактивные концептуализации.Представление о том, что девиантное поведение и стигматизируемые условия очень проблематичны, многих заинтриговало. Более того, утверждения школы навешивания ярлыков на то, что девиантность является порождением тех самых сил, которые намереваются что-то с ней сделать, и что обозначение действий как девиантных представляет собой неравенство сил в действии с большими последствиями для тех, кого ярлык, и для общества, связанных с идеологическим уклоном. многих социологов того времени.

Однако со временем из-за многочисленных проблем реактивный подход утратил свое доминирующее положение.Помимо прочего, многие виды поведения, которые кажутся нарушающими стандарты поведения, не обязательно являются предметом негативных реакций, особенно официальных. Например, супружеская неверность в Соединенных Штатах почти никогда не рассматривается ни полицией, ни судом, и это редко приводит к тому, что актеру навешивают девиантный ярлык. Даже когда есть жалобы граждан, полиция обычно отказывается производить аресты. Тем не менее, опросы показывают, что большинство людей считают прелюбодеяние неправильным, плохим или неуместным, и многие социологи считают, что это имеет решающее значение для основного социального института — семьи.

Кроме того, полиция часто арестовывает людей, а суды иногда налагают суровые наказания за поведение, которое не вызывает широкого осуждения и не оказывает большого влияния на общество (например, употребление марихуаны в 1960-е годы). В-третьих, более узкие реактивные определения создавали необычные концептуальные несоответствия. Если убийство считается девиантным только тогда, когда его обнаруживают и противодействуют официальные агенты, тогда оно также должно рассматриваться как соответствие, если преступник избегает наказания — независимо от количества членов группы, которые могут его не одобрять, насколько это может быть социально опасным. или сколько людей это делают.Более того, согласно этому типу реактивного определения, отклонение можно изучать только в каждом конкретном случае, постфактум, что делает невозможным обобщение или рассмотрение и объяснение категорий отклонений.

Наконец, практическое применение некоторых реактивных определений оказалось трудным. Эмпирическое установление того, когда имело место навешивание ярлыков (является ли арест актом навешивания ярлыков или должен быть осужден?) Или когда ярлык наклеивается (как мы узнаем границы социальной аудитории, сколько людей должны принять ярлык, что составляет стигму?) делает некоторые версии реактивного подхода почти полностью неработоспособными (см. Gove).Более того, эти реактивные определения, которые сосредоточены на сомнительных статусах и условиях, вызывают ограниченные вопросы, ведущие к повторяющимся исследованиям о важности власти в процессе стигматизации и о том, как различные стигматизируемые люди управляют своей идентичностью. Вдобавок доказательства и логическая критика подорвали блеск теории навешивания ярлыков, которая ранее стимулировала реактивные подходы (Гиббс, 1966; Гоув; Хаган, 1973; Манкофф; Велфорд).

Подход групповой оценки. Пятый метод определения стандартов поведения и отклонений — это убеждения или мнения членов группы. Соответственно, девиантное поведение — это поведение, которое, по мнению членов группы, считается неприемлемым, несоответствующим или морально неправильным. Одна из проблем состоит в том, чтобы решить, сколько людей в группе должно считать какое-то поведение неприемлемым для того, чтобы его можно было квалифицировать как отклонение, хотя обычно предполагается, что среди членов группы существует значительный консенсус относительно правильности или неправильности и того, как люди должны себя вести.Если это предположение верно, социальное неодобрение указывает на то, что какое-то поведение выходит за рамки приемлемых стандартов поведения. И такое неодобрение предполагает отклонение от нормы независимо от типичности или распространенности поведения, от того, действительно ли что-то делается в связи с правонарушением, или общие представления о правильности или неправильности возникли из общего опыта или из осторожной социализации определенных групп интересов с особыми интересами. инвестиции в продвижение конкретных идей.

Групповое оценочное определение девиации никогда не было доминирующим подходом, хотя оно концептуально ясно, имеет интуитивное значение, позволяет осмысленно рассматривать отклонение как непрерывную переменную, выражающую степень неодобрения различных форм поведения, и вызывает множество социологически значимых вопросов: например, почему некоторые люди поступают неодобрительно, почему и как социальные процессы иногда порождают общие мнения о неодобрении, почему общие мнения иногда меняются и почему социальные процессы иногда приводят к активации коллективных реакций на поведение, но не в других случаях.Возможно, основной причиной недостаточного использования группового оценочного подхода является его предположение о том, что мнения всех членов группы имеют одинаковую ценность. Исследования показывают, что мнения одних более важны, чем мнения других, потому что некоторые люди могут реализовать свое мнение с помощью принудительных действий, а некоторые более влиятельны, убеждая других придерживаться своей точки зрения. Кроме того, некоторые сомневаются в полезности концептуализации девиации, которая рассматривается как нарушение стандартов поведения — некоторые действия, в отношении которых ничего не предпринимается и за которые не налагаются санкции.Кроме того, для эффективного применения этого подхода требуются данные опросов — информация общественного мнения о восприятии поведения. Такая информация редко доступна для всех действий, которые можно было бы рассматривать как потенциально отклоняющиеся от нормы, а в некоторых обществах отсутствуют данные опросов о каком-либо поведении. Наконец, этот подход предполагает, что границы групп достаточно ясны, чтобы позволить ученым выяснить мысли большинства людей в рамках этих границ о целесообразности того или иного поведения.В действительности, однако, границы групп часто неоднозначны, особенно в гетерогенном обществе с пересекающимися субкультурами и разнообразными групповыми идентичностями.

Синтетический подход. Некоторые ученые объединяют различные определения девиации в попытке выработать более эффективные, хотя и более сложные, «интегрированные» подходы. Например, одно синтетическое определение (Титтл и Патерностер) объединяет подходы реактивного и группового оценивания, потому что они ставят особенно важные вопросы о социальном поведении — считает ли большинство людей это неправильным и связаны ли обычно с таким поведением негативные санкции? Девиация определяется как любой тип поведения, который большинство данной группы считает неприемлемым или обычно вызывает коллективную реакцию отрицательного типа.В этом определении «неприемлемое» означает, что поведение не одобряется или рассматривается как неправильное, несоответствующее, плохое или ненормальное — короче говоря, поведение, которое группа оценивает негативно. «Большинство» означает, что более половины людей в определенной ограниченной группе считают такое поведение неприемлемым. Хотя это произвольная точка отсечения, она используется, потому что основная цель состоит в том, чтобы сгруппировать поведение в континууме от очень недиантного (вряд ли кто-то считает это неприемлемым) до очень девиантного (почти все в группе считают это неприемлемым) с любым конкретным действием. падение где-то на континууме.Коллективный ответ негативного типа подразумевает, что большинство указанной группы обычно делает что-то, чтобы выразить свое неудовольствие, или должностные лица, обладающие силой принуждения над членами группы, обычно реагируют на поведение таким образом, чтобы выразить отрицательную оценку. Еще неизвестно, получат ли синтетические интегрированные концептуализации широкое распространение.