4. Теория а. Р. Лурия о мозговой организации высших психических функций
Согласно этой теории мозг – субстрат психических функций — работает как единое целое, состоящее из множества высокодифференцированных частей, каждая из которых выполняет свою специфическую роль. Непосредственно с мозговыми структурами следует соотносить не всю психическую функцию и даже не отдельные ее звенья, а те физиологические процессы, которые осуществляются в соответствующих структурах. Нарушение этих физиологических процессов приводит к появлению первичных дефектов, распространяющихся на целый ряд взаимосвязанных психических функций.
Системная локализация высших психических функций предполагает многоэтапную иерархическую многоуровневую мозговую организацию каждой функции. Это неизбежно вытекает из сложного многокомпонентного состава функциональных систем, на которые опираются высшие психические функции.
Локализация высших психических функций характеризуется также динамичностью, изменчивостью. Этот принцип локализации функций вытекает из основных качеств функциональных систем, опосредующих высшие психические функции, их пластичности, изменчивости, взаимозаменяемости звеньев. Представления о динамичности, изменчивости мозговой организации психических функций опираются на клинические, физиологические и анатомические данные.
Таким образом, основные положения теории системной динамической локализации высших психических функций человека можно сформулировать следующим образом:
Каждая психическая функция, представляющая собой сложную функциональную систему, осуществляется мозгом как единым целым. При этом различные мозговые структуры вносят свой специфический вклад в реализацию этой функции.
Различные звенья психологической системы размещены в различных корковых и подкорковых структурах и многие из них могут замещать друг друга.
При повреждении определённого участка мозга (прежде всего вторичных и третичных областей коры больших полушарий) возникает “первичный” дефект – нарушение определённого физиологического принципа работы, свойственного данной мозговой структуре (фактору).
В то же время в виде системного следствия возникают “вторичные” дефекты как результат поражения общего звена, входящего в различные функциональные системы.
В плане перспектив специальной психологии теория функциональных систем, как и современное представление о ВПФ, вселяют оптимизм. Прижизненное формирование не только высших психических функций, но и обеспечивающих их мозговых систем, пластичность этих систем, динамичность их частей, наличие резервных афферентаций открывают огромные возможности для направленного формирования ВПФ, коррекционно-развивающего обучения детей с нарушениями психического развития.
Функциональные блоки мозга и их роль в психической деятельности
Первый блок обеспечивает регуляцию тонуса и бодрствования, второй — получение, переработку и хранение информации, третий — программирование, регуляцию и контроль психической деятельности.
studfile.net
Вклад Александра Лурии в развитие психологической науки
Александр Лурия вслед за Л. Выготским изучал свойства высших психических функций в их многочисленных комплексных связях с мозговой активностью. Новым для мирового сообщества подходом, предложенным советским исследователем, стало изучение по принципу
Ученый считал, что достаточным обоснованием для эксперимента должна служить вначале научная концепция, которая может подтвердиться или нет в ходе эксперимента. Но проведение эксперимента без научной базы – это не что иное, как изучение отдельных явлений, и говорить о системном подходе здесь нет возможности. Такой принцип ученый считал непродуктивным. И подход Лурии более чем оправдан даже в современном научном знании, не говоря уже о первой трети ХХ века. Фактически советскому ученому удалось синтезировать физиологию, медицину и психологию, а на закате своей жизни он написал итоговый труд «Язык и сознание», интересный даже лингвистам – о связях речетворческой активности и работы мозга, о влиянии сознания на речь и наоборот. Мы рассмотрим различные направления науки, в которых вклад А. Р. Лурии оказался продуктивным и востребованным со стороны ряда последователей не только в России и СНГ, но и во всем мире – США, Канаде, Польше, Франции и других странах.
Что такое высшие психические функции?
Это и было основным предметом изучения для А. Лурии с позиций различных областей знания. В советской психологической школе их понимали как возникающие при жизни, опосредованные, координируемые комплексные формы деятельности психики, в состав которых входят мотивация, целеполагание, фрагменты исполнительской деятельности и функции контроля. Психическая функция – это больше, чем мозговая активность, но на каких-то этапах ее фрагменты прочно связаны с мозговыми структурами корки и подкорки.
Лурия как раз изучал то, какие именно зоны мозга отвечают за разные стороны психических функций, в том числе, на основе исследования лиц, получивших черепно-мозговые травмы в Первой Мировой войне. Ученому удалось разработать уникальную «теорию системной динамической локализации в мозге высших психических функций». Сегодня ее используют в ходе диагностики и регенерации искажений мозговых функций. А ведь это была, скорее, интуитивная догадка ученого: зачастую положения этой теории могли быть экспериментально проверены лишь после смерти исследуемого.
А. Р. Лурия как исследователь оперировал понятиями «фактор», «системность», «уровневая организация функций», «блоки мозга», выявил методику систематизации, которая помогала диагностировать мозговые поражения у пациентов. Он разработал также ряд мнемонических методик, позволяющих тренировать память [1].
А. Р. Лурия – исследователь социальной психологии
При этом социальные аспекты задействуют биологический уровень и стимулируют оформление уникальных образований, позволяющих реализовать высшие формы активности психики. Лурия исследовал монозиготных и дизиготных близнецов для того, чтобы выявить степень влияния генетических и социальных аспектов. Как было доказано, с взрослением воздействие социальных аспектов усиливается. Такой эксперимент был в первый раз проведен в Советской России.
Нейролингвистика и ее связи с психологией в наследии А. Лурии
Как опосредуются высшие психические функции через семиотические знаки, включая речь? Ряд работ А. Лурии в данной отрасли выявил, что формирование речи изменяет строение базовых психических процессов; речетворчество – путь к осознанию и произвольной их координации. Характерно, что и современная психология активно применяет этот принцип: сегодня для практикующих психологов общим местом стал тезис о том, что речь клиента – это путь к пониманию его модели мира. Изменение речи – путь к изменению поведенческих стратегий.
А. Р. Лурия занимался вопросами речи с точки зрения нарушений и доказал, что разновидности речевого регулирования движения (запуск, торможение, неспецифическое, семантическое регулирование) формируются в разном возрасте по-разному. Если с момента рождения ребенка доминируют аффекты, то с ходом времени вначале появляется способность к наглядно-предметным действиям, и лишь затем они обретают абстрактно-логический характер.
Получается, что развитие сознания связано с углублением понимания семантики лексем, с развитием способности понимать абстрактные понятия. Важным выводом А. Лурии стало и то, что ассоциации – более позднее образование, по сравнению с предикативными ответами. На ранних этапах речь нацелена на предмет и означает предмет (это знают все, у кого маленькие дети: мы обучаем их вначале номинации объектов на первичном уровне овладения речью, и только потом идут обозначения аффектов, освоение понятий, которые незнакомы ребенку в конкретном освоении и личном эмпирическом опыте).
Принцип системности высших психических функций – основополагающий для учения Лурии, и исследованию ее закономерностей на основе нормы и патологии были посвящены многие работы ученого.
Поскольку сознание трактовалось ученым в качестве главной методологической проблемы психологической науки, изучение разных форм сознательной психической деятельности стало базовым направлением его работ. Сознание Лурия тесно связывал с языком.
А. Лурия создал ряд разработок для отечественной дефектологии. Он исследовал умственно отсталых детей с разными диагнозами и выявлял в каждом случае искажение процессов оформления и реализации высших психических функций, отвечающих за речетворчество [3].
С точки зрения психофизиологии исследователя интересовали моторные возможности глазодвигательной системы. Он вывел ряд закономерностей, касающихся этого феномена.
Говоря об А. Р. Лурии, невозможно не признать разносторонность его научных исследований и фундаментальность выводов. Он практически создал новую область знания – нейропсихологию, углубил знания в общей психологии, психологии развития, дефектологии, психофизиологии. Работы А. Р. Лурии стали шагом вперед в разработке базовых общепсихологических концепций, которые актуальны и сегодня. Особое уважение вызывает междисциплинарный характер его исследовательских работ: Лурия рассматривал все области психологического знания как единое целое, и такой подход не раз доказал свою эффективность. Сегодня его работы стали подлинной классикой психологии, нейропсихологии, психолингвистики и интересны даже мало подготовленному читателю, интересующемуся различными аспектами психологии.
Литература:
- 1. Лурия А. Р. Маленькая книжка о большой памяти. Электронный ресурс: Режим доступа: http://knigosite.org/library/read/19337. дата доступа: 19.03.2018.
- 2. Лурия А. Р. О месте психологии в ряду социальных и биологических наук. — Вопросы психологии, 1977. №9.
- 3. Лурия A.Р. Язык и сознание: Электронный ресурс: Режим доступа: https://www.libfox.ru/369427-aleksandr-luriya-yazyk-i-soznanie.html. Дата доступа: 17. 03. 2018.
Автор: Павловская Гражина, психолог.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна
Купить в Литрес Купить в OZON Купить в Лабиринте
Если вы заметили ошибку или опечатку в тексте, выделите ее курсором и нажмите Ctrl + Enter |
Не понравилась статья? Напиши нам, почему, и мы постараемся сделать наши материалы лучше! |
psychosearch.ru
8.Концепция трех структурно-функциональных блоков мозга а.Р.Лурия
В нейропсихологии на основе анализа клинических данных была разработана общая структурно-функциональная модель работы мозга как субстрата психической Деятельности. Эта модель, предложенная А.Р.Лурией, характеризует наиболее общие закономерности работы мозга как единого целого и является основой для объяснения его интегративной Деятельности. Согласно данной модели, весь мозг может быть подразделен на 3 основных структурно-функциональных блока, Рассмотрим блоки мозга.
Блоки мозга. 1-йблок называется энергетический, блок неспецифической активации, или регуляции тонуса и бодрствования. 2-й получения, переработки и хранения экстероцептивной (внешней) информации 3-й программирования, регуляции и контроля психической деятельности. Нужно знать Как называется и осн. принципы работы, структуры и функции. 1-й блок расположен вертикально, включает: ретикулярную формацию ствола среднего мозга, структуры диэнцефального (промежуточного) мозга, лимбической системы и медиобазальную кору лобных и височных долей. Ретикулярная формация характеризуется: — градуальным (постепенным) распространением возбуждения — вертикальным строением — выполнение неспецифической и специфической функций. И общую активацию и специфическую активацию обеспечивает этот блок. Ретикулярная формация делится на восходящий и нисходящий отделы, включающие активационные и тормозящие пути. *Конвекситальная кора – то, что сверху. Осн. функции блока: 1) регуляция процессов активации 2) регуляция «цикла сон-бодрствование» 3) обеспечение потребностно-мотивационных процессов 4) обеспечение модально-неспецифического внимания 5) обеспечение модально-неспецифической памяти 6) обесп. эмоциональной сферы 7) сознание
2-й блок мозгаБлок получения, переработки и хранения экстероцептивной (внешней) информации Включает конвекситальные (наружные) отделы коры следующих областей: 1) затылочной или зрительной 2) височной (слуховой) 3) теменной (общечувствительной) Все области коры делятся на: 1. первичные – проекционные поля, в них поступают импульсы с периферии 17-зрительн, 41-слухового, 3-кожно-кинестетические – они явл. корковыми концами анализаторов. Характеризуются осн. принципами: 1) сомато-топический. Состоит в соответствии опред. участка рецепторной поверхности опред. участку первичного проекционного поля. 2) принцип функционального представительства органа. Орган, выполняющий более важную функцию представлен в коре в большей степени. Объяснить эти принципы можно посредством анализа моделей, отражающих общую чувствительность в коре («чувствительные человечки» Создана Пенфильдом) Функции первичных полей: Узкоспециализированное отражение стимулов только одной модальности (качества) На уровне психики обеспечивают ощущения Модальная специфичность
2. вторичные – гностические поля зрительный анализатор – 18, 19 слуховой- 22, 42 кожно-кинест.1,2,5,7 Надстроены над первичными, получают информацию из первичных и из ядер таламуса. Модальная специфичность менее выражена. На уровне психики обеспечивают гнозис. 3. третичные поля – ассоциативные – зоны перекрытия – задний ассоциативный центр 21,37,39,40 Важной ассоц. зоной явл. ТПО (39, 40) — Теменно-височно-затылочная. В них имеются мультимодальные нейроны, реагирующие на обобщенные признаки внешней стимуляции. 1) На уровне психики обеспечивают целостное восприятие окр. мира во всей совокупности модальных признаков. 2) Обеспечение перехода от непосредственного наглядного синтеза (обобщенного отражения) к уровню символических процессов: — оперирование со сложными грамматическими и логическими структурами, с системами чисел, со значениями слов и т.д. Зона обеспечивает надмодальный синтез. Эти поля надстроены над всеми полями.
Работа данного блока описывается тремя законами: 1) Закон иерархического строения (первич, вторичн., третичн) Переработка идет от первичных, через вторичные к третичным. 2) Убывающей модальной специфичности полей 3) Прогрессивной латерализации (относителен)
В целом блок характеризуется модальной специфичность, блок рассматривается как афферентный.
Функции 2-го блока: 1) прием, анализ и синтез раздражений 2) обеспечение перехода от уровня непосредственного отражения на уровень символических процессов
3-й блок Программирования, регуляции и контроля психической деятельности. Включает: моторную 4 прематорную 6,8 префронтальную конвекситальную кору
Первичная кора (проекционная) – 4 поле –моторно-двигательная (Двигательный человечек»). Для этой коры принципы: 1) сомато-топический. Состоит в соответствии опред. участка рецепторной поверхности опред. участку первичного проекционного поля. Обеспечение выполнения двигательных программ. Вторичные поля 3-го блока – 6,8 – прематорная область обеспечивает детализацию двигательных программ. Обеспечивает кинетический фактор. Третичные поля – 9,10,11, 45,47 префронтальная конвекситальная кора — Передний ассоциативный центр (третичные поля) выполняет универсальную функцию – общая регуляция поведения и психической деятельности. «Надстроены над всеми отделами мозга». Деятельность данных полей обеспечивает программирование и контроль психической деятельности. Данные области имеют два скачка созревания: в 3,5-4 года и 7-8 лет. Окончательно созревают в 11-13 лет. Третий блок рассматривается как эфферентный на модели обеспечения движений функционирование блока описывается сл. образом: двигат. программ обеспечивается префронтальной, их детализация – прематорной, выход на перефирию – моторной областью. Третий блок имеет иерархическое строение, но процессы в нем протекают в обратном порядке: от третичных через вторичные к первичному полю, а далее на перефирию. Функции 3-го блока: программирование, контроль и регуляция сложных форм психической деятельности.
взаимодействие 3-х блоков (Специфика вклада… Любая психическая деятельность обеспечивается сложной функциональной морфо-физиологической системой и совместной деятельностью трех блоков. Но каждый блок вносит свой вклад, которыеи.б. соотнесены со структурой ВПФ. Как известно любая ВПД: 1) начинается с потребности-мотива (больший вклад 1-го блока) 2) продолжением является формулирование программы психич. деятельности, формирование образа результата. Программа включает представление о способах ее осуществления, т.е. об операциях, кот.потребуются. (обеспеч. 3-й блок мозга) 3) осуществление программы с помощью операций – операциональная фаза (2-й блок) 4) сличение полученных результатов с образом результата (3-й блок). В случае соответствия деятельность завершается, в случае несовпадения программа формулируется заново (3-й блок) Контроль за осуществлением на операциональной стадии обеспечивает 3-й блок. Эмоциональное подкрепление сопоставления результата и образа результата обеспечивает 1-й блок.
Если сопоставить функции блоков мозга в этой модели с более крупными факторами, то 1-й блок обеспечивает фактор энергетической и нейродинамической составляющих ПД. 2-й блок – фактор ее (ПД) операционального обеспечения. 3-й блок – фактор произвольной регуляции.
Типы нейропсихологических факторов: 1. Модально-специфические, связанные с деят-ю модально-специфич. анализаторных систем. Обеспечивается деят-ю вторичных полей (2-го и 3-го блока)!!! 2. Модально-неспецифические факторы связаны с работой структур, входящих в 1-й блок мозга, включая медиобазальную кору лобных и височных долей. 3. Ассоциативные – связаны с работой ассоциативных полей 2-го и 3-го блоков. К ассоциативным относят (дискуссионный вопрос): пространственный и «квазипространственный» и регуляторный. 4. Полушарные факторы – связанные с работой левого и правого полушарий как целого. Условно в кач-ве полушарных факторов рассматриваются стратегии переработки информации и регуляции функции. 5. Факторы межполушарного взаимодействия. Связаны с деятельностью срединных комессур мозга, осн. среди кот.явл. мозолистое тело. 6. Факторы, связанные с работой глубинных структур мозга (в частности подкорковых) (изучены в меньшей степени) 7. Общемозговые факторы, связаны с общемозговыми процессами: кровообращение, ликворообращение, нейрохимич. процессами.
31. Три функциональных блока головного мозга.
Лурия: три независимых по функциям отдела мозга.
1. Энергетический блок мозга – функция регуляции уровня сна и бодрствования. Он включает в себя неспецифические структуры разных уровней: РФ, неспецифические структуры среднего мозга и т.п.
Уровни активации:
— Поддержание тонуса ЦНС, общие генерализационные изменения, обеспечивающие активацию всего мозга в целом.
— Локальные избирательные изменения в активации отдельных участков мозга. Обеспечение получения, хранения и переработки разномодальной информации.
— Обеспечение мотивационных и эмоциональных процессов.
2. Блок приема, хранения и переработки. Включает в себя основные анализаторные системы, которые организованы по общему принципу: состоят из периферического и центрального отделов. (см. 36)
3. Блок программирования, регуляции и контроля за протекающими действиями. Локализация: кпереди от центральной извилины. Основная функция – произвольная регуляция всех видов
деятельности человека, которая реализуется в форме программ деятельности, в форме контроля за правильностью выполнения деятельности и в форме ее регуляции.
studfile.net
ВЫСШИЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ЧЕЛОВЕКА — Лурия А.Р.
ВЫСШИЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ЧЕЛОВЕКА И ПРОБЛЕМА ИХ ЛОКАЛИЗАЦИИ (Лурия А.Р.)
Структура высших психических функций и их локализация в коре головного мозга составляют одну из центральных проблем современной психологической науки. Как построены высшие психические функции человека? Такие как активное внимание, произвольное запоминание, отвлечённое мышление и волевая регуляция поведения? Формируются ли они по тем же законам, как и более элементарные функции чувствительности и рефлекторных актов? Или же по своему генезу и по способу своего построения они коренным образом отличаются от последних?
Как представить себе их мозговую организацию? Локализованы ли они по тем же принципам, что и более элементарные чувствительные, двигательные и рефлекторные процессы? Или же принципы их локализации в коре головного мозга существенно отличаются от локализации элементарных кожных, зрительных и слуховых ощущений?Эти вопросы ставятся в последний период в центр внимания мировой психологической науки. Существенный вклад в их рассмотрение внесён замечательным советским психологом Л. С. Выготским, который более 35 лет назад сделал решающий шаг в этой области психологии. Поэтому будет совершенно естественно начать рассмотрение проблемы попыткой показать, как советская психологическая наука, история которой тесно связана с именем Л. С. Выготского, отвечает на эти поставленные вопросы.
Для того чтобы с полной ясностью представить основные позиции современной научной психологии в изучении высших психических функций человека и их мозговых механизмов, следует обратиться к истории нашей науки. Также необходимо кратко остановиться на той ситуации, которая сложилась в психологии в первой четверти XX в.
История науки
Есть все основания считать, что к началу нашего века психологическая наука находилась в состоянии глубокого кризиса. Этот кризис проявился в том, что психология, столь успешно изучавшая относительно элементарные психофизиологические функции, оказалась не в состоянии подойти с научным анализом к высшим психическим функциям человека. Не смогла причинно объяснить такие сложнейшие образования, как произвольное внимание и осмысленная память, отвлечённое мышление и волевое поведение.
Сторонники естественно-научного подхода к психологии оказались в состоянии успешно сформулировать законы. В том числе законы образования условных связей, измерения ощущений, естественные законы памяти и физиологические механизмы эмоций. Однако они оказались бессильными в попытках подойти к столь же точному анализу высших форм сознательной волевой деятельности человека. Дать их причинный анализ и описать их естественные законы. Оставаясь на позициях строго научного детерминизма в изучении элементарных психофизиологических процессов, они закрывали глаза на существование высших форм сознательной жизни. Молчаливо согласились не затрагивать эту область. Делая вид, что этих форм психической жизни человека, столь отличающих его от животного, вообще не существует.
Естественно, что такая позиция не могла удовлетворить психологическую науку. И чем отчётливее обнаруживались границы естественно-научной психологии, тем с большей ясностью определялись позиции тех философов и психологов, которые считали, что высшие психические процессы принципиально недоступны естественно-научному анализу. И то, что в них обнаруживается духовное начало, которое не подлежит детерминистскому объяснению и которое можно лишь описывать. Произвольное запоминание представлялось им как «память духа» Бергсона, активное действие — как «fiat» Джемса, сознание — как «vigilance» Хэда.
Распад психологической науки
Психология фактически распалась на две науки. И если объяснительная естественно-научная психология, успешно раскрывавшая элементарные психофизиологические процессы, оказывалась несостоятельной в анализе высших психических процессов. То описательная психология внимательно изучала ценности духовной жизни человека, но принципиально порывала со всякими попытками их естественно-научного объяснения.
Преодоление этого кризиса и было той основной задачей, которую поставил перед собой Л. С. Выготский. Психология должна стать наукой, которая не исключает высшие психические процессы из сферы научного анализа, а делает их предметом научного исследования. Она должна объяснить происхождение и законы построения активного внимания и произвольного запоминания, категориального мышления и волевого действия и при этом подходить к ним так же, как она подходила к законам элементарного ощущения в простой двигательной реакции.
Естественно-научная психология шла правильным путём, рассматривая сложное целое как состоящее из простых частей. Но она делала ошибку, разлагая сложные формы поведения на простейшие элементы, терявшие признаки целого. Нет сомнения в том, что вода распадается на водород и кислород.
Но есть ли в водороде, который горит, и в кислороде, который поддерживает горение, те свойства, которыми отличается вода — продукт их соединения?
Учение об условных рефлексах с полным основаниям разлагает всякое поведение на простейшие временные связи. Но не теряются ли при этом основные свойства специфического для человека поведения? Не является ли метод, применяемый классической физиологией высшей нервной деятельности, скорее методом выделения самых общих форм связи? Связей, имеющихся в любом поведении, чем методом «восхождения к конкретному», учитывающим законы, лежащие в основе тех форм психической деятельности, которые присущи только человеку и которые отсутствуют у животных? Не должна ли психология, которая хочет научно подойти к анализу специфически человеческих форм психической деятельности, принять другой метод? Например — метод расчленения поведения не на элементы, а на единицы, сохраняющие все специфические черты психической деятельности человека?
Ещё в 20-х гг. Л. С. Выготский высказал мысль, что именно этот последний метод должен стать главным в научной психологии и что основной единицей, сохраняющей свойства целого, являются сложнейшие формы рефлекторной деятельности — применение орудий или средств, которые позволяют человеку овладевать условиями внешней среды, а затем и регулировать собственное поведение, делая человека «системой, высочайшей по саморегулированию». «Nec manus nuda, nisi intellectus sibi permissus multum valent: instrumentis et auxilibus res perficifur!» («Ни голая рука, ни интеллект сам по себе не стоят многого: дело выполняется орудиями и средствами»). Это изречение Бэкона Выготский поставил в качестве эпиграфа к одной из своих ранних работ.
Позиция Выготского исходила из тех же положений, что и классическое учение о рефлекторной деятельности. Однако она выделяла «единицы», существенные для поведения человека, и делала их предметом научного исследования. Вот почему Выготский был склонен считать использование орудий и знаков исходным для построения высших психических функций человека и назвал область своего исследования «инструментальной» психологией.
Если использование орудий давало возможность овладеть внешним материальным миром, то использование знаков позволяло человеку управлять собственными психологическими процессами. Внося изменения в среду и подчиняясь этим изменениям, человек заново строит свою сознательную деятельность. Подчиняясь объективным законам рефлекторной деятельности, человек делается их хозяином. Вот почему ранние исследования Выготского и его сотрудников были направлены на изучение того, как с помощью внешних средств или знаков человек может организовать активное запоминание, произвольно направить своё внимание, управлять своим поведением.
Узелок, завязанный на платке «на память», стал для него прототипом сложного опосредствованного поведения. Завязывая узелок, чтобы запомнить намерение, человек создаёт изменение во внешней среде. Вспоминая запомненное при взгляде на узелок, он действует под влиянием тех изменений, которые он сам внёс во внешнюю среду. Так была создана первая модель произвольного действия как сложнейшей системы обратных связей. Она позволяла подойти к научному объяснению произвольного действия, оставаясь в пределах детерминизма и не обращаясь к внутреннему усилию или духовному «fiat». Так была сформулирована первая методика объективного изучения волевого акта, названная Выготским «методикой двойной стимуляции».
Отправное положение
«Nature parendo vincitur» («Мы побеждаем природу, подчиняясь ей»). Это положение стало для Выготского отправным в материалистическом изучении высших форм психической деятельности. Можем ли мы сейчас не видеть в этом положении не только принцип естественно-научного подхода к сложнейшим психическим явлениям. Но и одну из первых формулировок тех положений, которые много лет спустя стали исходными для анализа психической деятельности как саморегулирующейся системы?
Значение схемы Выготского заключалось в том, что, оставаясь в рамках рефлекторной теории, она позволяла выйти за пределы элементарных механистических представлений. И подойти к научному анализу, сознательного, произвольного действия. Человек, который вносит изменения во внешний мир и подчиняется этим изменениям, тем самым овладевает своим поведением, оказывается в состоянии произвольно управлять им.
Не указывала ли эта схема пути выхода из «психологического кризиса» и не создавала ли она возможность строго научного подхода к высшим формам психической деятельности человека?
Один вопрос остаётся, однако, нерешённым Кто же осуществляет эту — пусть строго детерминированную — систему произвольных действий? Не стоит ли за этой схемой по-прежнему свободный дух, активное «fiat»? Чтобы выйти из этого порочного круга, Выготскому нужно было сделать второй шаг, не менее важный по своему принципиальному значению.
Безуспешно, говорил он, пытаться найти источники свободного активного действия в высотах духа или в глубинах мозга. Идеалистический подход феноменалистов так же безнадёжен, как и позитивистский подход натуралистов. Для того чтобы найти источники свободного, активного действия, нужно выйти за пределы организма, но не в интимные сферы духа, а в объективные формы общественной жизни. Источники сознания и свободы человека надо искать в общественной истории человечества. Чтобы обрести душу, надо потерять её.
В то время обращение к общественной истории для разрешения коренных проблем индивидуальной психологии казалось непонятным и необоснованным.
Лишь дальнейший ход развития психологии показал, насколько правильным был путь, избранный Выготским.
Отвлечёмся здесь от истории материальной культуры и общества, связанной с переходом к использованию орудий и развитием языка. Не будем сейчас рассматривать сложный процесс перехода к использованию различных знаков — от зарубок на «жезле вестника» до мексиканских «кипу» и узелков на платке. Не будем анализировать всю ту огромную систему средств, которые сложились в общественной истории и обеспечивают усвоение общечеловеческого опыта, формируя сознание индивидуального человека. Обратимся к области, несравненно более доступной для психолога-экспериментатора, — к анализу развития психических процессов в онтогенезе.
Как возникает произвольное сознательное действие в детском возрасте?
Складывается ли оно по типу постепенной выработки условных рефлексов или навыков, возникающих из практических действий отдельного индивида, или оно формируется в процессе постепенного созревания заложенных в генетической программе потенций? Вряд ли каждое из этих предположений приведёт к решению занимающего нас вопроса. История науки уже достаточно ясно показала это. Для решения вопроса о возникновении высших психических функций требуется коренным образом изменить подход.
Ни один ребёнок не развивается в изоляции, и никакая робинзонада не может заменить реальной истории развития ребёнка Психическая деятельность ребёнка формируется под влиянием окружающих его вещей, каждая из которых представляет материализованную историю духовной жизни сотен поколений. Она формируется под влиянием воздействия окружающих, общения с ними. Ребёнок вовсе не родится аутистическим существом, которое лишь постепенно врастает в культуру. Он с самого начала вплетён в сеть культурных влияний и лишь постепенно выделяется как самостоятельное существо, духовный мир которого формируется в определённых социальных условиях.
Замечательная и едва ли не уникальная в истории науки дискуссия живого Пиаже с давно умершим Выготским (напечатанная в виде приложения к американскому изданию книги Выготского «Мышление и речь») ясно показывает справедливость этого положения. Корни высших психических функций человека лежат вне его биологического организма — в объективных условиях его общественного существования, а их развитие является процессом их общественного формирования.
Вот маленький ребёнок.
На первых порах его активность исчерпывается тем, на что толкают его биологические влечения или простейшие формы ориентировочной деятельности. Однако уже очень рано эти «глубинные» мотивы начинают оттесняться сложными «вершинными» мотивами. Мать говорит ребёнку: «Вот чашка», — и чашка, которая ничем не выделялась раньше, становится центром его внимания. Мать говорит ему: «Дай мячик», — и его рука тянется к мячику, — возникает новая форма произвольного действия. Структура такого поведения носит уже совершенно новый характер. Его начало — в речи матери, его конец — в действии ребёнка Это действие разделено между двумя людьми, и именно такое действие является моделью любого сложного психического акта ребёнка.
Но ребёнок растёт, над пассивной речью надстраивается его активная речь. Он начинает сам воспроизводить схему действия, которую мы только что описали. Теперь он уже сам может сказать: «Вот чашка», — и его внимание перемещается на чашку; он сам может дать себе сигнал «взять мячик» — и берет мячик, подчиняясь этому сигналу.
Действие, ранее разделённое между двумя людьми, становится способом организации психической деятельности, интерпсихологическое действие превращается в его интрапсихическую структуру. Социальное формирование высших психических функций сделало свой решающий шаг: сложилась система, высочайшая по своей саморегуляции.
Можно ли оспаривать положение о социальной природе высших психических функций человека?
Однако указание на социальную природу высших психических функций было лишь первым шагом новой психологической концепции. За нею очень скоро последовал и второй. Исследования Выготского и его ближайших сотрудников показали, что формирование высших психических функций представляет сложный процесс, распадающийся на ряд этапов, каждый из которых отличается особой организацией психической деятельности.
На первых шагах своего развития ребёнок должен совершить определённое внешнее действие. И при этом создать материальные изменения во внешней среде, подчиняясь которым он овладевает своим поведением. За этим этапом внешнего материального или материализованного действия, образующего исходную структуру простейшего волевого акта, следует второй. Второй, когда развёрнутое материальное действие заменяется внешней речью, сигнализирующей нужный порядок действий и формирующей его программу. На третьем этапе эта развёрнутая речь сокращается, принимает характер внутренней речи, свёрнутой по своему строению, предикативной по форме. И эта внутренняя речь оказывается достаточной, чтобы сформулировать намерение, наметить схему дальнейших действий и развернуться в программу сложной деятельности.
Нужно было много лет, начиная с исследований самого Л. С. Выготского, опытов А. Н. Леонтьева по развитию сложных форм памяти, исследований Л. Р. Лурия и А. В. Запорожца по формированию произвольных движений и речевой регуляции действий и кончая работами П. Я. Гальперина и Д. Б. Эльконина, чтобы учение о формировании высших психических функций и управлении ими, составляющее сердцевину советской психологии, приняло свои достаточно очерченные формы.
Один вид внешних знаков, заменяющих прямые формы приспособления к внешнему миру новыми, опосредствованными формами психической деятельности, получил особое значение и стал предметом специальных исследований. Это сложившаяся в процессе тысячелетнего исторического развития система языка. Именно язык (и использующая его речь) служит не только средством общения, но и позволяет сохранять и передавать опыт поколений. Язык даёт возможность отвлекать существенные признаки, обобщать их, формируя категориальное отношение к действительности и определяя практически все стороны сознательной деятельности. Под влиянием языка, который служит основой второй сигнальной системы, коренным образом меняется восприятие. Формируются новые виды памяти, создаются новые формы мышления, обеспечивающие сложнейшие системы обратной связи. Речь — сначала внешняя, а затем и внутренняя — становится одной из важнейших основ регуляции поведения.
Вот почему Выготский посвятил одну из своих основных работ психологическим проблемам речи и мышления. Поэтому-то исследования роли речи в формировании психических процессов стали одной из основных линий советской психологической науки.
Важность этой серии работ заключается не только в установлении факта, что значение слова развивается. Этот факт, тщательно изученный Выготским, вошёл сейчас в основной фонд психологической науки. Интерес к нему сейчас снова обострился в связи с развитием современного учения о коммуникации. Значение данных работ состоит и в том, что они впервые позволили сформулировать ряд положений о смысловом и системном строении сознания и детально показать, что на последовательных этапах развития не только содержание мышления, но и вся структура сознания и отношения между отдельными психическими процессами не остаются неизменными.
В последние годы своей жизни Выготский любил обращать внимание на то, что на последовательных этапах психического развития ребёнка, связанного с возникновением новых форм его деятельности и развитием новых форм значения слов, коренным образом меняется отношение между основными психологическими функциями. Если на ранних этапах ребёнок мыслил так, как он воспринимал и запоминал. То на последующих этапах он воспринимает и запоминает так, как он мыслит. Нет сомнения в том, что эти работы, основы которых были заложены одновременно с ранними исследованиями Пиаже, уже вошли в основной фонд психологической науки как существенный вклад в создание нового этапа психологии — науки о меняющейся по ходу развития структуре межфункциональных отношений.
Если первый этап развития учения Выготского был в значительной мере посвящён исследованиям, которые прослеживали процессы формирования сознания под влиянием смысловой структуры речи, то в последующий длительный период его сотрудники и ученики были заняты работами, ставившими задачу изучения структуры исторически сложившейся психической деятельности человека и формирования регулирующей роли речевых процессов.
В ходе этих исследований, проведённых Леонтьевым и его сотрудниками, были детально изучены основные составные элементы структуры психической деятельности. Было показано, какую роль в этой структуре играют мотивы и задачи. Как из целой деятельности выделяются отдельные операции и как меняется строение деятельности на отдельных этапах психологического развития. Именно эти исследования и позволили гораздо шире и глубже подойти к проблемам программированного усвоения знаний и формирования личности человека на основе оправдавших себя теоретических положений.
Много лет заняли и исследования, проведённые сотрудниками автора, в процессе которых удалось проследить, как формируется регулирующая функция речи. Становится видно как складывается произвольное действие в онтогенезе и как оно нарушается при локальных поражениях мозга. Большое значение имеют исследования Запорожца, проследившего ранние этапы формирования произвольного движения и осмысленного восприятия ребёнка, работы Гальперина и Эльконина, которым удалось сформулировать важные психологические положения об основных этапах усвоения знаний и формирования психических процессов в школьном возрасте, работы Л. И. Божович, прослеживающие с этих же позиций основные этапы формирования личности в зависимости от конкретных видов деятельности.
Эти исследования раскрыли ряд новых фактов и показали, насколько продуктивным может быть тот исторический подход к объективному анализу психических процессов, основы которого были заложены Выготским.
Подход к психической жизни человека с этих позиций повлёк за собой коренную перестройку всех основных разделов психологической науки. Восприятие и память, представление и мышление, эмоциональное переживание и волевое действие перестали рассматриваться как естественные функции нервной ткани или как простые свойства психической жизни. Стало очевидным, что они имеют сложнейшее строение, что это сложное строение имеет свой общественно-исторический генез и приобрело новые, специфические для человека функциональные особенности. Речевая деятельность перестала рассматриваться как частный процесс, не имеющий прямого отношения к восприятию и вниманию, памяти и мышлению. Возникла реальная возможность научно объяснить те процессы отвлечённого мышления и волевого действия, которые в течение веков оставались необъяснимыми. То, что рассматривалось прежде как изолированные функции или даже неразложимые свойства, выступило теперь как сложнейшие функциональные системы, сформированные в истории и меняющиеся в процессе прижизненного развития.
Формируясь в общении со взрослым, перестраивая своё поведение на основе предметной деятельности и речи, усваивая знания, ребёнок не только приобретает новые формы отношения к внешнему миру. Он и вырабатывает новые виды регуляции своего поведения, формирует новые функциональные системы, позволяющие ему овладеть новыми формами восприятия и запоминания, новыми видами мышления, новыми способами организации произвольных действий.
Высшие психические функции. Легко видеть, какую революцию внесли представления Выготского в веками устоявшиеся психологические понятия.
Устойчивые и неподвижные психические функции превратились в сложные и подвижные функциональные системы, меняющиеся в процессе развития; психология, вышедшая за узконатуралистические границы, впервые стала наукой о социальном формировании природных явлений.
Один, пожалуй, наиболее существенный вопрос оставался, однако, открытым. Если представления Выготского, на много десятилетий определившие дальнейшее развитие советской психологической науки, коренным образом перестроили наши взгляды на природу и строение психических процессов, то как же следует понимать материальный субстрат этих процессов? Какие представления о работе мозга следует положить в основу взглядов на материальные основы психической деятельности?
Проблема локализации психических функций в больших полушариях головного мозга. Именно так формулировали вопрос о мозговых основах психической деятельности — переживала в 20-х гг. нашего века состояние глубокого кризиса, во многом отражавшего кризис психологической науки. С одной стороны, в неврологии ещё сохранялись те наивные представления о локализации сложных психических функций в ограниченных участках коры головного мозга, начало которым было положено великими открытиями 70-х гг. прошлого века. Исходившие из упрощённых представлений о психических функциях неврологи высказывали предположение, что наряду с корковыми центрами чувствительности и движений могут быть найдены аналогичные центры более сложных психических процессов.
После работ Лиссауэра, Геншена и Клейста мысль о наличии в коре головного мозга «центров восприятия», «центров счета» и «центров понятий» переставала казаться сколько-нибудь странной.
Узкий локализационизм и Высшие психические функции
Естественно, однако, что такие положения «узкого локализационизма» встретили и существенные сомнения. Понимая всю сложность высших психических процессов человека и учитывая тот хорошо известный в клинике факт, что их нарушение может появляться в результате самых различных по локализации поражений, многие неврологи высказали предположение, что сложные формы психических процессов являются результатом деятельности всего мозга как целого. Одни из этих авторов, придерживавшиеся холистической точки зрения (Монаков, Грюнбаум), испытывая на себе заметное влияние вюрцбургской школы в психологии, воздерживались от всяких попыток ближе подойти к рассмотрению тех аппаратов головного мозга, которые были связаны с высшими формами психической деятельности. Другие, примыкавшие к представлениям гештальтпсихологии (Гольдштейн), пытались создавать представление о структуре возбуждения, равномерно распространявшегося по всей коре головного мозга. И пытались видеть в этих безликих «структурных» процессах основу сложных форм психической деятельности человека.
Признавая узкую локализацию элементарных физиологических процессов в ограниченных участках коры головного мозга, они практически отказывались от конкретного анализа тех корковых зон, которые принимали участие в реализации сложных форм психической деятельности человека. «Вращаясь в порочном кругу структурной психологии, — писал Выготский, — учение о локализации специфически человеческих функций колеблется между полюсами крайнего натурализма и крайнего спиритуализма» (1960, с. 386).
Те представления о высших психических функциях, социальных по своему происхождению, системных по своему строению, динамических по своему развитию, из которых исходил Выготский, естественно, не могли укладываться в только что описанные схемы и нуждались в новых, коренным образом перестроенных подходах к их мозговой локализации.
Тот факт, что ни одна из высших психических функций не могла быть понята как простое свойство психической жизни, заставлял с самого начала отказаться от мысли, что высшие психические процессы представлены в коре головного мозга так же, как и элементарные физиологические функции. Однако конкретные представления об их сложном, дифференцированном составе заранее отвергали продуктивность мысли о том, что в основе их лежит мозг как единое недифференцированное целое.
Представления, к которым пришёл Выготский, заставили его думать, что локализация высших психических функций не может быть понята иначе, чем хроногенная. Что она есть результат психического развития, что отношения, которые характерны для отдельных частей мозга, осуществляющих высшие психические функции, складываются в процессе развития и что человеческий мозг обладает новыми локализационными принципами по сравнению с мозгом животного (Л. С. Выготский, 1960). Однако раскрытие этого положения требовало несравненно более полного и конкретного анализа функциональной организации психических процессов человека, без которого всякие попытки решить вопрос об их локализации оставались бы невозможными.
Развитие ребенка и Высшие психические функции
Выготский уже в своих ранних исследованиях (1956, 1960) обратил внимание на тот факт, что психическое развитие ребёнка не носит характера простого созревания заложенных от природы задатков. Что оно (созревание) происходит в процессе предметной деятельности и общения со взрослыми. Ребёнок овладевает орудиями, которые сложились в человеческой истории, и приходит к использованию внешних средств или знаков для организации своего собственного поведения.
Если ответные реакции животного вызываются стимулами, которые исходят из внешней или внутренней среды. То действия ребёнка очень скоро начинают управляться и теми сигналами, которые он сам создаёт. Примерами такой опосредствованной организации его психических процессов может быть тот факт, что ребёнок направляет внимание в соответствии с собственными речевыми сигналами и организует деятельность с помощью регулирующей роли сначала внешней, а затем и внутренней речи. Постепенно развёрнутая, опирающаяся на внешние средства деятельность сокращается. Приобретает свёрнутый характер и превращается в те внутренние психические процессы, которые могут показаться простыми и далее неразложимыми психическими функциями. Но которые на самом деле являются продуктом сложнейшего исторического развития.
Естественно, что такой опосредствованный «инструментальный» характер поведения, специфический для человека и не имеющий места у животных, заставляет предполагать новый принцип локализации высших психических процессов, отличный от тех форм мозговой организации поведения, которые имеют место у животных.
Именно это и заставляет Выготского говорить о той роли, которую в локализации функций, связанных со специфически человеческими областями мозга, играют экстрацеребральные связи (1960, с. 391), складывающиеся во внешней деятельности человека, в использовании орудий и внешних знаков, столь важных в формировании высших психических функций. Праксис человека невозможно представить без его предметной деятельности, а речевое мышление — без языка и его внешних средств — речевых звуков, букв, логико-грамматических отношений, созданных в процессе общественной истории.
Общественная история завязывает те узлы, которые ставят определённые зоны мозговой коры в новые соотношения друг с другом. И если использование языка с его звуковыми кодами вызывает новые функциональные отношения. В частности между височной (слуховой) и кинестетической (сенсомоторной) областью коры, то это является продуктом исторического развития, опирающегося на экстрацеребральные связи и формирующего в коре головного мозга новые функциональные органы (А. Н. Леонтьев, 1959).
Тот факт, что в процессе исторического развития у человека возникают новые функции, не означает, что каждая из них опирается на новую группу нервных клеток. И что появляются новые «центры» высших психических функций, подобные тем, которые с такой активностью искали неврологи последней трети прошлого века. Тот факт, что история завязывает новые функциональные узлы в коре головного мозга, говорит о том, что развитие новых «функциональных органов» происходит путём формирования новых опосредствованных функциональных систем. Которые никогда не имели места у животных, создание которых является новым способом безграничного развития деятельности головного мозга. Кора головного мозга человека становится благодаря этому принципу органом цивилизации, таящим в себе безграничные возможности и не требующим создания новых морфологических аппаратов каждый раз, когда в истории создаётся потребность в новой функции.
Учение о системной локализации высших психических функций
Учение о системной локализации высших психических функций в коре головного мозга снимает, таким образом, противоречия. А именно противоречия между идеями узкого локализационизма и представлениями о мозге как едином целом. Каждая специфическая функция перестаёт мыслиться как продукт какого-нибудь «центра». С другой стороны, функция мозга как целого перестаёт представляться как работа нерасчленённой и однородной массы нервной ткани. На место обоих представлений становится положение о системе совместно работающих высокодифференцированных зон коры, осуществляющих новые задачи путём новых «межцентральных» отношений. Эти представления, заложенные Выготским, и легли в основу учения о системной или динамической локализации функций, которое теперь — через тридцать лет после смерти автора — прочно укрепилось в современной науке (см. А. Р. Лурия, 1962, 1969).
Существует, однако, ещё одна важная сторона учения Выготского о системной локализации психических функций. Она ещё до сих пор остаётся гениальным предвидением, и воплощение её в серию конкретных исследований ещё представляется делом будущего. Речь идёт о динамическом изменении соотношения мозговых центров в процессе развития и распада. Они раскрывают новые перспективы для подлинного учения о хроногенной локализации функций в коре головного мозга. В неврологии никогда не ставился вопрос, что одни и те же функции могут на разных этапах развития осуществляться различными участками мозговой коры. Также не ставился вопрос о том, что взаимоотношение отдельных корковых зон на разных этапах развития может быть неодинаковым.
Тщательное изучение пути развития высших психических функции в онтогенезе привело Выготского именно к такому — совершенно новому для неврологии — положению. Высшие психические функции.
Исследуя ранние этапы онтогенеза, Выготский показал, что на начальных шагах формирование высших психических функций зависит от наличия более элементарных процессов, служащих их базой. Сложные понятия не могут развиваться, если нет достаточно прочных чувственных восприятий и представлений. Произвольное запоминание не может сложиться, если в его основе не лежат прочные процессы непосредственной памяти. Однако на позднейших этапах психического развития отношение элементарных и сложных психических процессов меняется. Высшие психические функции, сложившиеся на базе элементарных психических процессов, начинают влиять на их основу, и даже наиболее простые формы психических процессов перестраиваются под влиянием высшей психической деятельности. И достаточно вспомнить ту роль, которую играет категориальное называние цветов в их восприятии, чтобы увидеть всю глубину этого процесса.
Эти данные заставили Выготского предположить, что отношения отдельных корковых зон меняются в процессе развития. И если в его начале формирование «высших» центров зависит от зрелости «низших», то в сложившемся поведении «высшие» центры организуют работу «низших». Подчиняют их своему влиянию. Это обратное соотношение участков коры на разных этапах развития ведёт, по мысли Выготского, к тому, что поражение одной и той же области коры может привести на разных этапах к возникновению резко отличных синдромов.
Если на ранних этапах психического развития поражение элементарных зон коры вторично приводит к недоразвитию высших, строящихся на их основе участков, то поражение этих же зон коры в зрелом возрасте может вызывать страдания и низших, зависимых от них систем. Эти предположения делают понятным тот факт, что поражение гностических зон коры в раннем детстве приводит к общему психическому недоразвитию, в то время как у взрослого человека оно вызывает явления агнозии, которые носят частный характер и могут в известных пределах компенсироваться сохранными высшими системами мозговой коры.
Высшие психические функции.Перспективы развития
Предположения об изменении межцентральных отношений на последовательных этапах онтогенеза раскрывают новые перспективы для учения о динамической локализации психических функций. И можно быть уверенным, что лишь следующее поколение исследователей сможет по достоинству оценить это гениальное предвидение.
Исследования развития высших психических функций, их изменения в условиях аномалии и их распада при мозговых поражениях, проведённые Выготским ещё в 20-х гг., заложили основу новой области науки. Ее название — нейропсихология, которая окончательно сформировалась лишь в наше время.
Этот новый раздел психологической науки, посвящённый анализу того, как построены лежащие в их основе функциональные системы коры головного мозга. Какую роль играет каждый из разделов головного мозга человека в построении высших психических процессов? Как высшие психические функции страдают при локальных поражениях мозга? Этот раздел стал предметом многочисленных исследований, которые активно развивались в нашей стране за последние три десятилетия.
Поделиться ссылкой:
proverka-na-poligrafe.pro
|
ТОП 10: |
⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 10Следующая ⇒ Одна из важнейших теоретических предпосылок психофизиологии — понимание психической функции как функциональной системы, состоящей из иерархически связанных между собой звеньев. При этом выделяются звенья, инвариантные для выполнения функциональной системой своей роли (цель, результат) и вариативные (операции, средства достижения результата, соответствующего цели). Такой подход позволил сформулировать А.Р. Лурии концепцию мозговой системной динамической локализации функций, основные положения которой заключаются в следующем. Всякая психическая функция обеспечивается совместной работой интегративной различных мозговых зон, каждая из которых вносит свой специфический вклад в реализацию определенного звена в составе функциональной системы. Согласно иерархическим строением функции определенные структуры мозга имеют разное значение для обеспечения психических процессов. В связи с этим аномальное функционирование отдельных участков мозга могут приводить к более или менее существенному дефициту в психических процессах, включая различные уровни и звенья в их обеспечении. 1. Динамическая локализация психических функций и клиническая нейропсихология При реализации того или иного вида психической деятельности в нее не всегда работают все структурные единицы мозга, связанные с исчерпывающей представленность психических процессов. В зависимости от степени сформированности, интериоризации или автоматизации функции происходит «свертывание» количества необходимых афферентных и эфферентных звеньев как в ее внешнем развертывании, так и в отношении обеспечивающих их протекание мозговых зон. Концепция системной динамической локализации функций предполагает своеобразное их «пересечения» между собой в тех звеньях, которые являются общими для различных видов психической деятельности. Из этих положений вытекает ряд следствий, лежащих в основе нейропсихологической диагностики и значимых для клинической нейропсихологии.Изменения в работе мозга обычно приводят к нарушению лишь отдельных мозговых зон или взаимодействия между ними, в связи с чем психический процесс страдает не глобально, а избирательно, в пределах его различных составляющих.Существенно подчеркнуть, что при этом остаются сохранены звена обеспечиваются работой интактных мозговых зон или систем. Естественно, при этом происходит перестройка всего психического процесса, а степень дефицитарности определяется ролью пострадавшего звена в целостной системе психической функции. Показателями такой перестройки функции могут быть ее развернутое, неавтоматизированное выполнения, переход с непроизвольного уровня реализации на произвольный, диссоциация между сохраненным выполнением заданий на непроизвольном уровне с недоступностью или затрудненность произвольного осуществления деятельности. Сюда же относятся такие проявления, как сохранение выполнения действия в одной модальности и нарушение — в другой, замедление или неравномерность темпа деятельности, латентность включения в нее, чувствительность психических функций к условиям их реализации (шум, помехи, одновременная нагрузка на несколько психических процессов). Вместе с тем, поскольку психические функции содержат в своей структуре общие звенья, выпадение одного из них, как правило, может приводить к нарушению «набора» психических процессов при поражении одного определенного участка мозга, который обеспечивает реализацию данной общей составляющей. На этих основных следствия из теории системной динамической локализации психических функций базируется метод синдромного анализа их нарушений при локальных поражениях мозга. В концепции данного метода представлены три основных понятия клинической нейропсихологии: фактор, синдром и симптом. 1.1. Фактор Наиболее сложным и до настоящего времени не окончательно установившимся является понятие «фактор», направленный на преодоление психофизического параллелизма и несет в себе как физиологический, так и психологический смысл.С одной стороны, фактор — определенный вид аналитико-синтетической деятельности специфических, дифференцированных, определенных мозговых зон. В этом смысле фактор выступает как результат деятельности мозга. С другой стороны, фактор как бы вводится в структуру психических функций; имея специфику, отражающую функциональную неоднозначность зон мозга, он обеспечивает реализацию одного из звеньев функциональной системы и, вследствие этого, представлен в ней как психологическая составляющая. Можно сказать, что с помощью фактора устанавливается соответствие между двумя основными детерминантами психического отражения: того, что отражается из внешней и внутренней среды, и того, как в специфических формах активности мозговых зон оно осуществляется. Поскольку в данном контексте понятие «фактор» — одно из фундаментальных, обратимся к примеру. Известно, что человек живет и действует в условиях пространственно организованной внешней и внутренней среды. Отображение этого свойства — свойства пространственной организации мира — необходимо для многих видов деятельности (оценка расстояния, осуществление движений, решение конструктивных задач, понимание разрядного строения чисел, оценка пространственных различительных признаков букв, представления о схеме собственного тела и т.п.). Это свойство находит свое представительство и в языке в виде слов «над», «под», «справа», «слева»; сравнительных конструкций; инвертированный предложений и падежей («брат отца» — «отец брата»). Наконец, существуют представления и о «квазипросторови» организации лексического опыта человека, хранения в памяти системы значений слов в виде «деревьев», «гнезд», «семантических полей». Известно также, что при поражении височно-теменно-затылочной области (TPO) нарушается возможность оперирования с пространственно ориентированными объектами. На этом основании можно высказывать суждение, что зона TPO обеспечивает в психической деятельности фактор пространственного и квазипросторового анализа и синтеза. Другой пример. Отражение мира, его картина может быть в различных случаях построена на основании анализа стимулов, поступающих или временной последовательности (сукцессивно), или поступают одновременно (симультанно).Несмотря на то, что оба эти способа в индивидуальном опыте существуют во взаимодействии, можно выделить виды деятельности, связанные преимущественно с одним из них. Так, слуховое восприятие речи — процесс сукцессивний, а зрительное восприятие предметов — симультанный. Показано, что Симультанная организация психических процессов в целом страдает при поражении правого полушария мозга, а сукцессивная — левого. В таком случае есть основания говорить о факторах симультанности и сукцессивности, как специфических для соответственно правого и левого полушарий мозга. Оба эти примеры показывают всю сложность и разноуровневой проявления факторов, возможность их отнесения к большим или дробным структурно-функциональным единицам мозга. Существующие на сегодняшний день данные позволяют выделить целый ряд факторов, «привязанных» к работе различных зон мозга на различных уровнях его горизонтальной и вертикальной организации. 1.2. Синдром Синдром определяется как совместное, комплексное нарушение психических функций, возникающее при поражении определенных зон мозга и закономерно обусловленное выведением из нормальной работы того или иного фактора. В частности, из приведенного выше примера следует, что при поражении зоны TPO должны нарушаться зрительно-пространственное восприятие, речь, праксис, наглядно-действенное мышление, счетные операции и другие процессы, для реализации которых необходим пространственный анализ и синтез. Именно такую картину нарушения психических функций при данной локализации патологического очага показывают клинические наблюдения. Важно отметить, что нарушение пространственного фактора закономерным образом объединяет расстройства различных психических функций внутренне связанных между собой. В этом смысле — нарушение фактора является синдромообразующим, что формирует структуру синдрома радикалом. 1.3. Симптом С понятием «фактор» не менее тесно, чем «синдром», связано понятие «симптом».Как правило, оно употребляется в двух значениях, соответствующих этапам самой процедуры нейропсихологического обследования больного. На первом этапе предварительной ориентировки в общем состоянии у больного психических функций устанавливается проявление их недостаточности в виде речевых расстройств, нарушений движений и т.д. В этом смысле симптом есть внешнее проявление функционального дефицита. Учитывая сказанное выше о многозвеньевой структуре функции, следует отметить, что на этом этапе исследования симптом проявления дефицита психической функции является многозначным, то есть может свидетельствовать о широкой зоне поражения мозга и не является дифференцированным критерием топики очага поражения.На следующем этапе проводится целенаправленное изучение симптомов, их нейропсихологические квалификация с установлением нарушенного фактора, лежащего в основе формирования симптома и придает ему «локальный» смысл. Обобщая в целом взаимосвязь понятий симптом, синдром и фактор, можно определить, что нейропсихологические синдром представляет собой закономерное, типичное сочетание симптомов, в основе возникновения которых лежит нарушение фактора, обусловленное дефицитом в работе определенных мозговых зон в случае локальных поражений мозга или определенным типоммозговой дисфункции, вызванном другой, нелокальный патологией. Главной целью нейропсихологического диагностического обследования является установление закономерного сочетания нейропсихологических симптомов на основе определения синдромообразующего нарушенного фактора. 2. Современное развитие концепции А. Р. Лурия Концепция А.Р. Лурия о системной динамической локализации высших психических функций открыла новые возможности для изучения проблемы «мозг и психика» с чисто материалистических позиций. Если раньше (до А.Р. Лурия) никто не сомневался в возможности локализации (т.е. в четком соотношении с определенными мозговыми образованиями) так называемых элементарных сенсорных и моторных процессов (зрительных, слуховых ощущений, моторных реакций и т.д.), однако оставался открытым вопрос о возможности локализации высших психических функций (восприятия, памяти, речи и т.д.), то после работ А.Р.Лурия этот вопрос был в принципе решен. Факторный анализ нарушений высших психических функций позволило по-новому объяснить их мозговую организацию и открыл широкие перспективы дальнейших исследований в этой области. А.Р. Лурия, разрабатывая нейропсихологии как новую отрасль психологической науки, намеренно ограничивал сферу своих интересов высшими психическими функциями (когнитивными, двигательными), что сказалось и на названии теории, объясняющей соотношения мозга и психики («теория системной динамической локализации вьющихся психических функций»). Эмоционально-личностные явления и сознание, как предметы специальных нейропсихологических исследований в его трудах, если и встречаются, то только в контексте общего описания нейропсихологических синдромов. Их изучение должно стать следующим этапом Однако А.Р. Лурия не сомневался в безусловной необходимости и принципиальной возможности изучения проблем личности и сознания с позиций нейропсихологии. По нейропсихологии личности (или эмоционально-личностной сферы) А.Р. Лурия говорил, что в истории науки известны неудачные попытки связать понятия «личность» и «мозг» в форме «Неоклейстизма» (одного из вариантов узкого локализационизма) или апелляции к исключительно надматериальной духовную природу личности. Решение этой проблемы он видел лишь в рамках теории системной динамической локализации психических функций, считая, что признание прижизненного формирования личности и поиски системной динамической мозговой организации ее различных составляющих (параметров, компонентов, аспектов) являются необходимыми условиями нейропсихологического рассмотрения проблемы. Учитывая большой вклад Б.В. Зейгарник в изучение проблемы личности, патологии мотивов деятельности и их иерархии, А.Р. Лурия указывал на необходимость строго дифференцировать в личности, что связано с органической патологией мозга, и то, что обусловлено социальными факторами жизни, загнутыми из-за ситуации болезни. К личностным дефектов, как известно, А.Р. Лурия относил нарушения саморегуляции поведения, расстройства произвольного контроля, нарушения критики, которые он связывал с патологией третьего блока мозга, а также эмоциональные и мотивационные нарушения, возникающие при поражении и третий, и первый блоков. Он считал, что «вопрос об отношении нейропсихологии к проблеме личности является очень сложным, однако крайне актуальным … Его решение требует само развитие и нейропсихологии и общей психологии». Эти и другие высказывания А.Р. Лурия по нейропсихологического анализа эмоционально-личностной сферы не оставляют сомнения в том, что он был убежден в возможности решения этого круга проблем с естественнонаучных позиций. Заключение
Основные функциональные блоки мозга теоретически Г.Р.Лурия. Г.Р.Лурия предложил выделить анатомически относительно автономные блоки мозга, обеспечивающие функционирование психических явлений.
|
infopedia.su
Проблема локализации психики. Теория системной динамической локализации высших психических функций а.Р.Лурия.
В подходах к тому, как определить место психических функций в мозге, существуют две крайние позиции: локализационизм и антилокализационизм. Представители первого подхода считают, что за осуществление каждой психической функции отвечает строго определенный участок мозга. Соответственно, при локальных поражениях мозга психические функции будут страдать избирательно. Ярким воплощением этого подхода является френоогическая концепция Ф.Галля, согласно которой каждый «бугорок» мозга отвечал за конкретную умственную способность (включая и такие комплексные способности, как «любовь к родителям» или «честолюбие»), а по их выраженности можно было судить о психологических особенностях человека.
Представители второго подхода уверены, что психические функции являются результирующей работой всего мозга в целом. Согласно этой точке зрения при поражении мозга страдает вся психика, и чем больше площадь поражения, тем серьезнее нарушение. Истина, как всегда, лежит посередине.
Когда речь идет о примитивных сенсорных и моторных процессах, которые жестко генетически связаны с проекционными зонами коры больших полушарий, наиболее адекватным представляется первый подход. Такие элементарные процессы, как светоразличительная способность сетчатки глаза, различение звуков или тактильные ощущения, за миллионы лет эволюции обрели свое место на определенной ограниченной группе нервных клеток. История человека насчитывает всего десятки тысяч лет, так что за это время не могли сформироваться особые, генетически закрепленные «зоны счета», «зоны чтения», «зоны письма», «зоны музыки» и т.д.
По мнению А.Р.Лурия, ВПФ представляют собой функциональные системы, каждая из которых включает в себя несколько звеньев. В данном контексте трактовка термина «функция» отличается от обыденной: функция как действие какого-либо органа (например, функция слезной железы – выделение слезной жидкости). Функция понимается здесь как деятельность, направленная на решение задачи. В то время как конечная задача функциональной системы является постоянной (например, узнать, который час), ее основные части могут быть пластичны (можно посмотреть на часы, или позвонить по телефону 100, или спросить у прохожего).
Сам термин «функциональная система» был введен П.К.Анохиным в 1935 году для описания организации процессов целостном организме, взаимодействующем со средой. Поясним это понятие на примере достаточно простого процесса – дыхания. Известно, что продолговатая часть головного мозга раздражима по отношению к концентрации углекислого газа в крови. Если его уровень повышается, посылается импульс в спинной мозг и оттуда – к мышцам диафрагмы, которые в ответ сокращаются (вдох). Однако, если перерезать двигательный нерв диафрагмы, животное не задохнется. Вдох будет осуществлен за счет межреберных мышц. Исключение межреберных мышц приведет к использованию других способов доставки воздуха в легкие, например, к заглатыванию воздуха. Т.е., звенья, входящие в данную функциональную систему, не представляют собой фиксированную и постоянную цепь реакций и обладают значительной замещаемостью.
Для объяснения работы психических функций в указанном смысле А.Р.Лурия предложил теорию динамической системной локализации. Как считает Лурия: «Если дыхание представляет собой столь сложную и пластическую функциональную систему, совершенно естественно, что не может быть и речи о локализации этой функции каком-либо ограниченном участке мозга». По А.Р.Лурия, структуры мозга и, в первую очередь, ассоциативные зоны коры «функционально многозначны», т.е. могут включаться в различные функциональные системы. Высшие психические функции социальны по своему происхождению и формируются прижизненно. В процессе их формирования складываются «функциональные мозговые органы» (А.Н.Леонтьев), объединяющие единые системы множество специальных участков мозга. Причем на последовательных этапах своего развития ВПФ не сохраняют единой структуры, но решают одни и те же задачи с помощью различных, закономерно сменяющих друг друга систем связей. Например, мозговая организация речи у ребенка, не владеющего грамотой, значительно отличается от таковой у грамотного взрослого. Участие слуховых и зрительных зон коры, существенное на ранних этапах формирования познавательной деятельности, перестает играть такую роль на поздних этапах, когда мышление начинает опираться на совместную деятельность разных систем коры мозга. Поэтому поражение, например, зрительных сенсорных отделов коры в раннем детстве приводит к недоразвитию познавательных способностей и мышления, в то время как у взрослого аналогичное поражение может компенсироваться влиянием уже сформировавшихся высших функциональных систем.
Боле того, различия в специализации различных областей мозга в зависимости от особенностей социальных воздействий можно обнаружить даже в таких фундаментальных явлениях, как явления межполушарной асимметрии. Если у европейцев, чья письменность носит фонематический характер (мы пишем, условно говоря, звуки), в процессы, связанные с речью, вовлечено левое полушарие мозга, то у народов, обладающих символьной письменностью, например, у китайцев, правое.
Огромный успех концепции динамической системной локализации ВПФ А.Р.Лурия связан, в первую очередь, с возможностями ее эффективного использования в клинической практике. Если какое-то звено функциональной системы поражено, представляется возможность перестроить систему и добиться компенсации функции.
В качестве иллюстрации рассмотрим заболевание, возникающее обычно в результате кровоизлияния в мозг, — афферентную моторную афазию. Симптоматика афферентной моторной афазии заключается в том, что больной не в состоянии правильно произносить слова, путая близкие по артикуляции звуки, например, «л» и «н», «б» и «м» и т.д. Случается это, если поражена зона Брока, расположенная в левой лобной доле коры больших полушарий мозга. Программа восстановления речевой функции в данном случае направлена на создание новых систем движений для произнесения звуков. То, что обычный человек делает автоматически, здесь приходится выстраивать как отдельный навык (вспомните модель Бернштейна). При наблюдении за такими больными выясняется, что вне речевой ситуации они способны совершать необходимые движения. Например, артикуляторная картина звуков «п» и «б» сходна с той, которая возникает при резком задувании спички. Положение губ в момент, когда человек дует на горячий чай, такое же, как при произнесении звука «у» и т.д. Итак, больной много раз дует на спичку и старается осознать и зафиксировать те изменения, которые происходят. С помощью различных внешних средств (зеркал, особых схем) добиваются закрепления заново выученных звуков. Т.о., в результате кропотливой реабилитационной работы высшие сознательные психические функции замещают низшие автоматизмы.
studfile.net
54. Вклад а.Р. Лурии в развитие советсткой психологии
Развитие психологической системы Л.С. Выготского стало делом жизни выдающегося психолога А.Р. Лурии (1903—1977), как он сам писал в автобиографической книге «Этапы пройденного пути».
Работая в различных областях психологии — общей, детской, психофизиологии, а также дефектологии, нейропсихологии, психолингвистике, Лурия развил дальше теоретические положения Выготского. Его исследования входят составной частью в школу, которая сейчас называется школой Выготского, Лурии, Леонтьева. В то же время А.Р. Лурия является создателем советской школы нейропсихологии.
В начале 30-х гг. Лурией было проведено экспериментальное исследование роли культурных факторов в развитии высших психических функций. Исследование проводилось на материале познавательных процессов в Узбекистане. Испытуемыми были люди, принадлежащие к слоям населения, не охваченным образованием, неграмотные, жившие в условиях натурального хозяйства. Было обнаружено, что изменения практических форм деятельности, в особенности перестройка деятельности, основанная на формальном образовании и социальном опыте, вызывали качественные изменения а процессах мышления. Это исследование показало реальную возможность исторической психологии, одной из наиболее трудно поддающихся экспериментальному исследованию областей психологической науки.
С целью изучения взаимоотношения биологических и культурных факторов в развитии высших психических функций было предпринято изучение однояйцевых и разнояйцевых близнецов. Были найдены методические приемы для выявления степени участия естественных и культурных факторов в решении экспериментальных задач.
Проблема регулирующей роли речи и речевого опосредствования в развитии произвольных психических процессов была, по признанию А.Р. Лурии, центральной в его работе. Началом ее разработки явились исследования с использованием «сопряженной моторной методики». Клинические исследования близнецов также дали большой материал о роли речи в формировании высших психических процессов у детей. Изучалось влияние речи на организацию поведения у нормальных детей раннего возраста и детей, страдающих разными формами умственной отсталости.
Еще Выготский считал, что одним из направлений исследований высших психических функций должно стать изучение их мозговой организации. Выготский пришел к следующим выводам:
1) «функция организована и построена как интегративная деятельность, в основе которой лежат сложно дифференцированные иерархически объединенные динамически межцентральные отношения»;
2) при расстройствах развития, вызванных каким-либо церебральным дефектом, при прочих равных условиях больше страдает в функциональном отношении ближайший высший по отношению к пораженному центр и относительно меньше страдает ближайший низший по отношению к нему центр; при распаде наблюдается обратная зависимость: при поражении какого-либо центра при прочих равных условиях больше страдает ближайший к пораженному участку низший, зависящий от него центр и относительно меньше страдает ближайший высший по отношению к пораженному центр, от которого он сам находится в функциональной зависимости…»;
3) сравнительное изучение развития и распада является «одним из плодотворнейших методов в исследовании проблем локализации».
Начатые Л.С. Выготским исследования были продолжены А.Р. Лурией. Особенно важный материал для такого изучения открывает область исследований локальных поражений мозга. Разработка этой области составила главное содержание научной деятельности Лурии начиная с 30-х гг., но особенно интенсивно с начала Великой Отечественной войны.
Эти исследования вылились в теорию системной динамической локализации высших психических функций80 и составили содержание новой области психологической науки — нейропсихологии, основоположником которой в СССР был А.Р. Лурия.
Нейропсихологические исследования А.Р. Лурии включали изучение роли лобных долей, подкорковых и других мозговых структур в организации психических процессов, изучение нарушений отдельных психических функций — памяти, речи, интеллектуальных процессов, произвольных движений и действий при локальных поражениях мозга и их восстановление. Большое место в творчестве Лурии занимали вопросы нейролингвистики, разрабатываемые им в неразрывной связи с проблемами афазиологии. В этих исследованиях широко представлены междисциплинарные связи психологии с другими науками — лингвистикой, физиологией и анатомией мозга, а также с клинической практикой.
Замечательный педагог, А.Р. Лурия явился одним из организаторов психологической науки в Московском университете. Многие его работы выросли из курсов лекций, читаемых для студентов. Он также является автором популярных книг по психологии.
55. Теория общения Ломова
Согласно теории общения личность формируется и развивается в процессе общения в системе существующих социальных связей и отношений.
Один из самых запутанных и острых вопросов психологии — о соотношении отражения (психики) и деятельности — решался Б. Ф. Ломовым с позиции принципа единства «внешнего» и «внутреннего», сформулированного и обоснованного С. Л. Рубинштейном (1957). Вместе с тем, подчеркивал Ломов, под влиянием внешнего изменяется и внутреннее (1984). Представления о психол. строении индивидуальной деятельности были разработаны Ломовым на мат-ле исследований разл. видов операторского труда. По его мнению, механизм психич. регуляции деятельности — предмет ее собственно психол. изучения — представляет собой многоуровневую систему, компонентами, или составляющими, к-рой выступают: мотив, цель, концептуальная модель, план деятельности, действия, а также процессы переработки текущей информации, принятия решения, проверки результатов и коррекции действий. Но деятельность того или иного индивида не является самодостаточной. Это — компонент или составная часть совместной деятельности людей. Понять индивидуальную деятельность в целом — значит определить ее место в совместной деятельности и функцию данного индивида в группе. Совместная деятельность имеет те же психол. «составляющие», что и индивидуальная, но они распределены между членами группы и выступают как их специальные функции. Она характеризуется общностью цели, плана, принятия решения, оценки результата, предполагает общий фонд информации, к-рый формирует каждый из участников деятельности и к-рым он пользуется, т. е. ориентируется и регулируется посредством коллективных форм отражения. Соответственно образ действительности выступает здесь как социально-психол. феномен: «Психол. содержание совместной деятельности (особенно если она является подлинно коллективной) значительно богаче индивидуальной» (1984). Категория О. также рассматривалась Ломовым как обществ.-истор., но раскрывающая иную, нежели категория деятельности, сторону социального бытия. О. — специфическая форма взаимодействия человека с др. людьми, в ходе к-рого происходит взаимообмен действиями, информацией и состояниями. Результат О. — не изменение объекта, а установление и/или реализация конкретных отношений между людьми. Процесс О. имеет собственные функции, структуру и динамику. Ломов дифференцирует информационно-коммуникативную (передача — прием информации), регуляционно-коммуникативную (возможность регуляции поведения др. людей и «подстройки» к их воздействиям) и аффективно-коммуникативную (изменение эмоционального состояния коммуникантов) функции О. Оно рассматривается как сложно организованное подвижное целое (открытая система), по-разному раскрывающаяся на разл. уровнях анализа. Выделяются циклы и фазы развертывания этой системы. Подобно деятельности, О. выступает в роли основания психич. явлений, определяя развитие психич. процессов, формирование личности, овладение обществ.-истор. опытом. Психич. явления, в свою очередь, регулируют процесс О. и являются условием его развития; наиболее полно в О. реализуется коммуникативная функция психики. Подчеркивая неразрывную связь О. и деятельности, Ломов возражал против их отождествления: «О. выступает не как система перемежающихся действий каждого из его участников, а как взаимодействие. „Разрезать“ его, отделив деятельность одного участника от деятельности другого, — значит отойти от анализа взаимного О.» (1984). Реальный процесс О. развертывается как бы в надындивидуальном плане (хотя и через отдельных индивидов) и несет дополнительные по сравнению с индивидуальной деятельностью моменты: взаимоотношения мотивов, идей, программ участников О., сопряжение их действий, дифференцирование позиций и функций в сообществе и т. д. Поэтому и психол. составляющие деятельности и О. оказываются далеко не тождественными. Согласно Ломову, связь О. и деятельности носит динамический характер и в конкретных жизненных ситуациях принимает разл. формы.
56. Вклад Ломова Б.Ф. в развитие отечественной психологии
Б. Ф. Ломов видел основную задачу психологической науки в изучении природы психики, ее механизмов и законов, действующих в этой среде. Психологические законы связаны с иерархией уровней психического, раскрывая его разнообразные измерения. Каждая группа законов фиксирует существенные и устойчивые связи психического в какой-либо определенной плоскости. Многообразие действующих законов, их различная направленность, по Б.Ф. Ломову, являются источником вариативности психических явлений.
В 1959 г. Б. Ф. Ломовым была образована первая в стране лаборатория инженерной психологии (первоначально называвшейся лабораторией индустриальной психологии). Лаборатория под руководством Б. Ф. Ломова проделала огромную работу по становлению инженерной психологии как психологической дисциплины. Были проведены фундаментальные исследования по проблемам обработки информации человеком-оператором, надежности деятельности, разработаны принципы учета человеческого фактора при проектировании различных автоматизированных систем управления. Инженерно-психологические исследования активизировали экспериментальную психологию. Лаборатория стала общепризнанным центром инженерной психологии, объединяющим практически все возникшие лаборатории и научные группы этого направления по всей стране. Были установлены творческие связи с инженерными психологами США, ФРГ и других стран.
Б. Ф. Ломовым был разработан ряд методологических и теоретических проблем психологической науки, в частности принципы системности и системного подхода в психологии в качестве основных инструментов психологического познания. Он рассматривал психические процессы как системные по своей природе, органически вписанные во всеобщую взаимосвязь явлений и процессов материального мира и сами выражающие органическое единство уникальных качеств. Согласно Б. Ф. Ломову, понять психическое можно лишь в результате его анализа во множестве внешних и внутренних отношений, в которых оно является целостной системой.
Обосновывая данную идею, исследователь исходил из того, что психическое выступает как отражение действительности и отношение к ней, как природное и социальное, сознательное и бессознательное. Психика, по Б. Ф. Ломову, — многомерное, иерархически организованное, динамически целое, т.е. система. При этом подразумевались полисистемность бытия человека и интегральность его психических свойств.
Некоторые работы Б. Ф. Ломова были посвящены анализу общепсихологических проблем Показал роль антиципации в структуре деятельности и разработал концепцию уровней процессов антиципации. Проблема образа рассматривалась им применительно к особенностям конкретных видов деятельности, раскрывались также роль и функции психического образа в регуляции деятельности. Значительное внимание Б. Ф. Ломов уделял коммуникативным функциям психики, проблемам общения, психологии управления и психологии личности; исследовал взаимосвязи познания и общения, общения и деятельности.
57. Вклад С.Л. Рубинштейна в разработку теоретико-методологических основ общей психологии
Наиболее глубокий теоретико-методологический анализ философии Маркса в понимании человека и пути конструктивного и творческого его использования и применения для построения системы психологического знания даны в трудах С.Л. Рубинштейна, одного из лидеров и крупнейшего методолога и теоретика психологической науки в СССР. Творческий путь Рубинштейна свидетельствует о том, что представление о якобы насильственном внедрении марксизма в психологию в СССР упрощенно отражает реальную картину. В действительности был и другой, встречный поток — от психологии к марксизму. Что касается Рубинштейна, то его обращение к основным категориям марксистской философии не было продиктовано только ее авторитетом и статусом в обществе. Свидетельством тому является анализ ранних этапов творчества ученого. Так, в статье «Принцип творческой самодеятельности» (1922) уже поднимаются ключевые вопросы, составившие впоследствии основу его теоретической концепции: проблема субъекта, деятельности, единства личности в ее взаимодействии с миром. Это позволяет сделать вывод, что уже в начале творческого пути Рубинштейна им были заложены исходные основы того общеметодологического подхода, который теперь называется субьектно-деятельностным. Дальнейшее формирование теоретической концепции Рубинштейна было связано с углубленным освоением марксизма и содержащихся в нем идей о первостепенной роли деятельности в процессе антропо- фило- и онтогенеза человека и его психики. В ряде своих работ — «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса» (1933-1934), «Основы психологии» (1935) и др. Рубинштейн осуществляет глубинный анализ философии Маркса. При этом он подчеркивает, что изучение марксистского философского наследия для него не самоцель, а путь к познанию психической реальности. Определяя пути выхода психологии из кризиса, Рубинштейн указывает на необходимость нового понимания ключевых категорий психологии — сознания и деятельности. Новую трактовку их как раз помогает, по его мнению, найти марксизм, и прежде всего содержащаяся в этом учении концепция деятельности, раскрывающаяся через диалектику связи субъекта с предметной действительностью. Диалектическая связь указанных процессов в концепции С.Л. Рубинштейна приобретает вид принципа единства сознания и деятельности, ставшего одной из главных методологических основ советской психологии. Идеи Маркса об историческом характере сознания, его общественной природе учитывались Рубинштейном при осмыслении и обосновании принципа развития и историзма как базисных опорных точек рассмотрения психики.
Опора на марксистские идеи помогла ученому в 30-40-е гг. сформулировать и другие принципиальные положения методологии:
по-новому определить предмет психологии;
дать диалектико-материалистическую трактовку принципов детерминизма и личностного опосредования;
обосновать понимание человека как биосоциального существа;
выявить специфику психического как процесса и деятельности т.д.
Выход в свет основополагающего труда С.Л. Рубинштейна «Основы психологии» явился важным событием в научной жизни и свидетельствовал об обретении советской психологией собственного методологического фундамента. Неслучайно именно эта работа Рубинштейна была удостоена Государственной Премии. Обращение к истории психологической мысли в СССР показывает, что именно творческое освоение марксистской теории и стоящей за ней целой системы научного знания, накопленного в истории человечества, стало тем важным условием, которое позволило советской психологии обрести методологический фундамент и стать цельным учением. В этом смысле методологический кризис был преодолен. Внутреннее единство и общность базовых оснований, сложившихся в советской психологии, позволяют нам рассматривать ее как целостную научную психологическую школу, контуры которой уже были в основном очерчены к концу 30-х гг., когда завершается обоснование основных принципов и категорий психологии, путей и стратегий исследования психической реальности.
studfile.net