Разве не понимаешь ты кто я такая: Не понимаешь – перевод с русского на английский – Яндекс.Переводчик

Ты разве не понимаешь — перевод на английский | русский-английский

Translate.vc EnglishespañolFrançaisPortuguêsрусскийTürkçe

451 параллельный перевод

Ты разве не понимаешь, что это смешно?

But don’t you see how funny that is?

Ты разве не понимаешь, что обе трещины сомкнуться здесь?

Don’t you realize that the two cracks are going to meet here?

Ты разве не понимаешь, что это безумие?

But don’t you see it’s foolish?

Нет, ты разве не понимаешь, этот дом и все, что нас окружает, мы всем этим обязаны только дону Игнасио?

But don’t you understand this house and all we have we owe it to don Ignacio?

«Девочка моя, разве ты не понимаешь, что находишься на грани срыва?»

«My girl, don’t you realise that you are on the verge of a serious break-down?»

Разве ты не понимаешь?

Can’t you understand that?

Разве ты не понимаешь, почему я его ненавижу?

Don’t you understand why I hate him?

Разве не понимаешь? Ты же не вчера на свет родилась!

And you can try someone who has not yet been born.

Разве ты не понимаешь?

Don’t you see?

Конечно я хочу на тебе жениться, но разве ты не понимаешь, Глэдис?

Of course I want to marry you, but don’t you understand, Gladys?

Если светская хроника свяжет твое имя с каким-нибудь мужчиной… разве ты не понимаешь, что они сделают это гласным, опошлят?

If the gossip columns link your name with a man’s now… don’t you see that it’s going to make you light, cheap?

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand? He’s too well known.

Разве ты не понимаешь? Я должен убраться отсюда.

I can’t prove it, and they’ll convict me just like they did him.

Дорогой, ну разве ты не понимаешь?

Don’t you understand, dear?

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь, Джонни?

Don’t you see, Johnny?

Но я скоро умру, разве ты не понимаешь?

But I’m going to die, don’t you understand?

Разве ты не понимаешь?

Can’t you see?

Разве ты не понимаешь, какую бы ужасную ошибку ты совершил, лишив себя этой жизни?

Don’t you see what a mistake it would be to throw it away? — Clarence.

Разве ты не понимаешь, дорогой?

Don’t you understand?

— Разве ты не понимаешь, ты превращаешься в соучастника?

Don’t you see? You’re an accomplice after the fact?

Разве я могу что-то тебе сделать? Ты просто не все понимаешь. Никто не думает о людях.

What fools we are talking to each other this way as though I’d do anything to you or you to me.

Но с тобой не будет всё в порядке, разве ты не понимаешь?

But you won’t be all right.

— Разве ты не понимаешь —

— Don’t you understand that —

Разве ты не понимаешь, Мерседес?

Don’t you understand, Mercedes?

— Разве ты не понимаешь, что это невозможно?

— Can’t you see it’s impossible? — No.

Разве ты не понимаешь — мне пришлось бы отказаться от моей прежней жизни!

Don’t you see I’d be turning my back on everything I’ve ever known?

Разве ты не понимаешь, что станут говорить люди?

Don’t you realize what people are gonna say?

Разве ты не понимаешь, Кей?

Don’t you see, Kay?

Разве ты не понимаешь, Эллен?

Don’t you understand, Ellen?

Руби, разве Ты не понимаешь?

huh, you aint’got it right, Ruby.

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand that?

Разве ты не понимаешь, что можно измениться?

Don’t you understand people can change?

Он только хочет залезть к тебе под юбку, разве ты не понимаешь?

He just wants to get into your pants, don’t you see?

Я не знаю, не знаю во что верить, Курт, но ты единственный, кто может мне помочь, разве ты не понимаешь, только ты можешь помочь.

I don’t know, I don’t know what to believe Kurt, but you’re the only one who can help me don’t you understand, only you can help.

Разве ты не понимаешь, как хорошо пишешь?

Don’t you realise how well you’ve written?

— Разве ты не понимаешь?

— Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь, что человека, превращенного в андроида, можно запрограммировать на лучшее?

Can you understand that a human converted to an android can be programmed for the better?

Они сумасшедшие, разве ты не понимаешь?

They’re crazy, don’t you know that?

Разве ты не понимаешь, что ты мне нужен?

Don’t you understand that I need you?

Что? Разве ты не понимаешь, что это значит — выйти замуж за иноверца?

Don’t you understand what that means, marrying outside of the faith?

Я ничего не могу поделать! Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь почему?

Can’t you see why?

Разве ты не понимаешь?

Don`t you see?

Разве ты не понимаешь, что твои планы могут разру.

Don’t you realise that your plans could ru…

— Разве ты не понимаешь, какой вред принесет это разрешение?

— Can’t you see the harm this go-ahead will do?

Лора, разве ты не понимаешь…

Laura, do you not see…

Но разве ты не понимаешь, что сделала?

But don’t you realise what you’ve done?

Но разве ты не понимаешь, что это значит?

But don’t you see what that means?

Разве ты не понимаешь, если мы его не остановим сейчас, он сожжет пол-Европы?

— Don’t you see? And if we don’t stop him, he’ll burn down half of Europe!

Разве ты не понимаешь, что этим смущаешь меня?

Don’t you realize that you’re embarrassing me?

Разве не понимаешь — перевод на английский | русский-английский

Translate.vc EnglishespañolFrançaisPortuguêsрусскийTürkçe

484 параллельный перевод

Разве не понимаешь? Ты же не вчера на свет родилась!

And you can try someone who has not yet been born.

Ты разве не понимаешь, что это смешно?

But don’t you see how funny that is?

Разве не понимаешь?

But don’t you see?

Разве не понимаешь?

Don’t you understand?

Ты разве не понимаешь, что обе трещины сомкнуться здесь?

Don’t you realize that the two cracks are going to meet here?

Ты разве не понимаешь, что это безумие?

But don’t you see it’s foolish?

Нет, ты разве не понимаешь, этот дом и все, что нас окружает, мы всем этим обязаны только дону Игнасио?

But don’t you understand this house and all we have we owe it to don Ignacio?

«Девочка моя, разве ты не понимаешь, что находишься на грани срыва?»

«My girl, don’t you realise that you are on the verge of a serious break-down?»

Разве ты не понимаешь?

Can’t you understand that?

Разве ты не понимаешь, почему я его ненавижу?

Don’t you understand why I hate him?

Разве ты не понимаешь?

Don’t you see?

Конечно я хочу на тебе жениться, но разве ты не понимаешь, Глэдис?

Of course I want to marry you, but don’t you understand, Gladys?

Если светская хроника свяжет твое имя с каким-нибудь мужчиной. .. разве ты не понимаешь, что они сделают это гласным, опошлят?

If the gossip columns link your name with a man’s now… don’t you see that it’s going to make you light, cheap?

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand? He’s too well known.

Разве ты не понимаешь? Я должен убраться отсюда.

I can’t prove it, and they’ll convict me just like they did him.

Дорогой, ну разве ты не понимаешь?

Don’t you understand, dear?

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь, Джонни?

Don’t you see, Johnny?

Но я скоро умру, разве ты не понимаешь?

But I’m going to die, don’t you understand?

Разве ты не понимаешь?

Can’t you see?

Разве ты не понимаешь, какую бы ужасную ошибку ты совершил, лишив себя этой жизни?

Don’t you see what a mistake it would be to throw it away? — Clarence.

Разве ты не понимаешь, дорогой?

Don’t you understand?

— Разве ты не понимаешь, ты превращаешься в соучастника?

Don’t you see? You’re an accomplice after the fact?

Разве я могу что-то тебе сделать? Ты просто не все понимаешь.

Никто не думает о людях.

What fools we are talking to each other this way as though I’d do anything to you or you to me.

Но с тобой не будет всё в порядке, разве ты не понимаешь?

But you won’t be all right.

— Разве ты не понимаешь —

— Don’t you understand that —

Разве ты не понимаешь, Мерседес?

Don’t you understand, Mercedes?

— Разве ты не понимаешь, что это невозможно?

— Can’t you see it’s impossible? — No.

Разве ты не понимаешь — мне пришлось бы отказаться от моей прежней жизни!

Don’t you see I’d be turning my back on everything I’ve ever known?

Разве ты не понимаешь, что станут говорить люди?

Don’t you realize what people are gonna say?

Разве ты не понимаешь, Кей?

Don’t you see, Kay?

Разве ты не понимаешь, Эллен?

Don’t you understand, Ellen?

Руби, разве Ты не понимаешь?

huh, you aint’got it right, Ruby.

Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand that?

Разве ты не понимаешь, что можно измениться?

Don’t you understand people can change?

Он только хочет залезть к тебе под юбку, разве ты не понимаешь?

He just wants to get into your pants, don’t you see?

I don’t know, I don’t know what to believe Kurt, but you’re the only one who can help me don’t you understand, only you can help.

Разве ты не понимаешь, как хорошо пишешь?

Don’t you realise how well you’ve written?

— Разве ты не понимаешь?

— Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь, что человека, превращенного в андроида, можно запрограммировать на лучшее?

Can you understand that a human converted to an android can be programmed for the better?

Они сумасшедшие, разве ты не понимаешь?

They’re crazy, don’t you know that?

Разве ты не понимаешь, что ты мне нужен?

Don’t you understand that I need you?

Что? Разве ты не понимаешь, что это значит — выйти замуж за иноверца?

Don’t you understand what that means, marrying outside of the faith?

Я ничего не могу поделать! Разве ты не понимаешь?

Don’t you understand?

Разве ты не понимаешь почему?

Can’t you see why?

Разве ты не понимаешь?

Don`t you see?

Разве ты не понимаешь, что твои планы могут разру. ..

Don’t you realise that your plans could ru…

— Разве ты не понимаешь, какой вред принесет это разрешение?

— Can’t you see the harm this go-ahead will do?

Лора, разве ты не понимаешь…

Laura, do you not see…

Но разве ты не понимаешь, что сделала?

But don’t you realise what you’ve done?

Но разве ты не понимаешь, что это значит?

But don’t you see what that means?

больше 155 млн платных подписчиков, показатели в Европе выросли благодаря запуску в России — Медиа на vc.ru

{«id»:204230,»url»:»https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii»,»title»:»\u041e\u0442\u0447\u0451\u0442 Spotify \u0437\u0430 \u0433\u043e\u0434: \u0431\u043e\u043b\u044c\u0448\u0435 155 \u043c\u043b\u043d \u043f\u043b\u0430\u0442\u043d\u044b\u0445 \u043f\u043e\u0434\u043f\u0438\u0441\u0447\u0438\u043a\u043e\u0432, \u043f\u043e\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u0432 \u0415\u0432\u0440\u043e\u043f\u0435 \u0432\u044b\u0440\u043e\u0441\u043b\u0438 \u0431\u043b\u0430\u0433\u043e\u0434\u0430\u0440\u044f \u0437\u0430\u043f\u0443\u0441\u043a\u0443 \u0432\u00a0\u0420\u043e\u0441\u0441\u0438\u0438″,»services»:{«facebook»:{«url»:»https:\/\/www. facebook.com\/sharer\/sharer.php?u=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii»,»short_name»:»FB»,»title»:»Facebook»,»width»:600,»height»:450},»vkontakte»:{«url»:»https:\/\/vk.com\/share.php?url=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii&title=\u041e\u0442\u0447\u0451\u0442 Spotify \u0437\u0430 \u0433\u043e\u0434: \u0431\u043e\u043b\u044c\u0448\u0435 155 \u043c\u043b\u043d \u043f\u043b\u0430\u0442\u043d\u044b\u0445 \u043f\u043e\u0434\u043f\u0438\u0441\u0447\u0438\u043a\u043e\u0432, \u043f\u043e\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u0432 \u0415\u0432\u0440\u043e\u043f\u0435 \u0432\u044b\u0440\u043e\u0441\u043b\u0438 \u0431\u043b\u0430\u0433\u043e\u0434\u0430\u0440\u044f \u0437\u0430\u043f\u0443\u0441\u043a\u0443 \u0432\u00a0\u0420\u043e\u0441\u0441\u0438\u0438″,»short_name»:»VK»,»title»:»\u0412\u041a\u043e\u043d\u0442\u0430\u043a\u0442\u0435″,»width»:600,»height»:450},»twitter»:{«url»:»https:\/\/twitter. com\/intent\/tweet?url=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii&text=\u041e\u0442\u0447\u0451\u0442 Spotify \u0437\u0430 \u0433\u043e\u0434: \u0431\u043e\u043b\u044c\u0448\u0435 155 \u043c\u043b\u043d \u043f\u043b\u0430\u0442\u043d\u044b\u0445 \u043f\u043e\u0434\u043f\u0438\u0441\u0447\u0438\u043a\u043e\u0432, \u043f\u043e\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u0432 \u0415\u0432\u0440\u043e\u043f\u0435 \u0432\u044b\u0440\u043e\u0441\u043b\u0438 \u0431\u043b\u0430\u0433\u043e\u0434\u0430\u0440\u044f \u0437\u0430\u043f\u0443\u0441\u043a\u0443 \u0432\u00a0\u0420\u043e\u0441\u0441\u0438\u0438″,»short_name»:»TW»,»title»:»Twitter»,»width»:600,»height»:450},»telegram»:{«url»:»tg:\/\/msg_url?url=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii&text=\u041e\u0442\u0447\u0451\u0442 Spotify \u0437\u0430 \u0433\u043e\u0434: \u0431\u043e\u043b\u044c\u0448\u0435 155 \u043c\u043b\u043d \u043f\u043b\u0430\u0442\u043d\u044b\u0445 \u043f\u043e\u0434\u043f\u0438\u0441\u0447\u0438\u043a\u043e\u0432, \u043f\u043e\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u0432 \u0415\u0432\u0440\u043e\u043f\u0435 \u0432\u044b\u0440\u043e\u0441\u043b\u0438 \u0431\u043b\u0430\u0433\u043e\u0434\u0430\u0440\u044f \u0437\u0430\u043f\u0443\u0441\u043a\u0443 \u0432\u00a0\u0420\u043e\u0441\u0441\u0438\u0438″,»short_name»:»TG»,»title»:»Telegram»,»width»:600,»height»:450},»odnoklassniki»:{«url»:»http:\/\/connect. ok.ru\/dk?st.cmd=WidgetSharePreview&service=odnoklassniki&st.shareUrl=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii»,»short_name»:»OK»,»title»:»\u041e\u0434\u043d\u043e\u043a\u043b\u0430\u0441\u0441\u043d\u0438\u043a\u0438″,»width»:600,»height»:450},»email»:{«url»:»mailto:?subject=\u041e\u0442\u0447\u0451\u0442 Spotify \u0437\u0430 \u0433\u043e\u0434: \u0431\u043e\u043b\u044c\u0448\u0435 155 \u043c\u043b\u043d \u043f\u043b\u0430\u0442\u043d\u044b\u0445 \u043f\u043e\u0434\u043f\u0438\u0441\u0447\u0438\u043a\u043e\u0432, \u043f\u043e\u043a\u0430\u0437\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u0432 \u0415\u0432\u0440\u043e\u043f\u0435 \u0432\u044b\u0440\u043e\u0441\u043b\u0438 \u0431\u043b\u0430\u0433\u043e\u0434\u0430\u0440\u044f \u0437\u0430\u043f\u0443\u0441\u043a\u0443 \u0432\u00a0\u0420\u043e\u0441\u0441\u0438\u0438&body=https:\/\/vc.ru\/media\/204230-otchet-spotify-za-god-bolshe-155-mln-platnyh-podpischikov-pokazateli-v-evrope-vyrosli-blagodarya-zapusku-v-rossii»,»short_name»:»Email»,»title»:»\u041e\u0442\u043f\u0440\u0430\u0432\u0438\u0442\u044c \u043d\u0430 \u043f\u043e\u0447\u0442\u0443″,»width»:600,»height»:450}},»isFavorited»:false}

4672 просмотров

Гурьев об уходе из биатлонной сборной, провале на ЧЕ и работе с детьми — РТ на русском

Индивидуальные тренировки не приносят большой пользы в биатлоне и могут дать положительный эффект только на два-три года. Такое мнение в интервью RT выразил заслуженный тренер России Леонид Гурьев. Он также рассказал, почему решил в 66 лет получить диплом о профильном образовании, чем вредят спортсменам силовые тренировки и какие ошибки были допущены сборной России на недавнем чемпионате Европы.

Тренерская жизнь Леонида Гурьева — один сплошной парадокс. Подготовив четырёх олимпийских чемпионок и семерых чемпионок мира, он оказался вынужден в 60 с лишним лет сесть за парту, чтобы получить профильное образование. С этой темы и началась наша беседа с выдающимся тренером.

— Поздравляю вас с получением красного диплома, Леонид Александрович!

— Спасибо. Я уж думал, рекорд поставил, закончив университет в 66 лет. Оказывается, нет, специалист нашего же центра Николай Пархоменко защитил диплом в 72.

— Признайтесь честно: учёба хоть что-то вам дала? Или была нужна чисто для галочки?

— Я по своему первому образованию — учитель физики. С педагогической точки зрения между учительской и тренерской профессиями много общего: методика преподавания, психология. Когда осенью на защиту диплома выходил, моим научным руководителем была моя бывшая спортсменка Анна Холманских — чемпионка мира и бронзовый призёр по летнему биатлону, мастер спорта международного класса. Сама она кандидатскую защитила ещё в бытность спортсменкой. Так вот, когда я всю специальную литературу перед экзаменами изучал, ловил себя на мысли, что всё это неоднократно проходил. Просто если нормальные люди идут от теории к практике, у меня получилось наоборот. Тема диплома касалась специфики биатлона и стрельбы, так что для меня сильно сложного ничего не было.

Также по теме

«Сильно скучаю без дочки»: Акимова о возвращении в сборную России, стартах на кубке IBU и триумфе в эстафете

После рождения ребёнка в спорте появляется дополнительная мотивация. Об этом в интервью RT заявила биатлонистка Татьяна Акимова. Также…

— А на пенсию уйти не хотелось после того, как покинули сборную? Так, чтобы по-настоящему: садик, огородик, курочки…

— Летом всё это прекрасно. А зимой-то что делать? Да и опыт свой тренерский хоронить не хочется: я ведь в сборных командах с 1992 года работаю — с того самого момента, как женский биатлон был введён в программу Олимпийских игр. Поэтому, когда вернулся в Тюмень, пришёл к своей первой ученице Луизе Носковой, которая сейчас директорствует в нашей спортшколе. Работаю с детьми, а это совершенно особенное удовольствие: что хочешь — то из них и лепишь. Так сложилось, что по времени я никак не ограничен, никто по рукам не бьёт, да и понимаю, что неправильно уже ничего не сделаю, всё опробовано десятки раз. Мои дети, когда я уже начал всерьёз с ними работать, даже вопрос задавали: «Леонид Александрович, а вы к нам надолго?»

— Фраза, ставшая знаменитой, благодаря фильму «Офицеры»…

— Я вначале даже растерялся, когда этот вопрос услышал. Потом только понял его смысл.

— Насколько у вас были связаны руки в то время, что вы проработали в женской сборной России?

— Ну, как связаны. Просто там всё приходилось согласовывать со старшим тренером, постоянно держать в голове, как он посмотрит на то или иное упражнение, на тот же холостой тренаж. Я взглянул, например, по весне, на цифры: у юниоров пять медалей было по итогам сезона, у нас ни одной. Мы сделали за год 20 часов тренажа, а они — 90 часов.

— Почему же вы не делали больше, если это так важно?

— Предлагал. И слышал в ответ, что девочки устают. А девочкам что надо, когда тренировка заканчивается? Смартфоны, планшеты, гаджеты. Все счастливые, довольные, что тренажа по вечерам нет. Я со стрелками очень много общался, когда начинал свой тренерский путь. Они делают 70—80% холостого тренажа и лишь 20% чистой стрельбы. Сейчас я на детях многие свои мысли проверяю: по полтора-два часа в день работаем на холостом тренаже. Контрольную гонку на днях бежали — уже две девочки стрельнули на спринте два ноля. Через три месяца после того, как впервые увидели винтовку.

Психологически тренаж — очень тяжёлая работа. С другой стороны, это ведь не только стрельба. Можно и уход отработать, и подход, как и куда палки положить, как винтовку снять. Вот, мы нашли на одном рубеже две лишние секундочки, а четыре рубежа — это восемь секунд. Сами знаете, что такое восемь секунд, когда идёт разборка за места на пьедестале. Это очень серьёзная цифра. Когда речь идёт о секундах, я сразу привожу в пример Мартена Фуркада. Он очень рационально на рубежах всегда действовал.

— А как же распространённое среди биатлонистов мнение, что, если человек не стреляет, его научить невозможно?

— Смотря о чём мы говорим. Очень важно, как человек делает первые шаги: как его уложили, с чего он начинал. Это вообще самое важное. Научили ребёнка красиво писать в детстве, он с этим почерком и пошёл по жизни. То же самое и в стрельбе. В детском возрасте глаз острый, пальцы хорошо все ощущения воспринимают и стрельбу быстро хватают. Совсем другое дело, когда в биатлон спортсмен приходит из тех же лыж в 25 или 26 лет, когда и глаз уже не тот, и палец не тот. .. Не говорю, что с такими людьми результата не сделать, но всё становится намного сложнее.

— После завершения сезона-2020 вы вернулись в Тюмень. Это было ваше желание или вам просто не нашлось места ни в основной команде, ни в резерве?

— Не нашлось места. Если бы во главе СБР продолжал оставаться Владимир Драчёв, полагаю, я остался бы в команде, поскольку мы изначально обговаривали с ним некую стратегию работы. Мы ведь, считайте, три года шли со всеми нашими спортсменками к тому, чтобы в спринте находиться на двух рубежах 50—55 секунд, а в тех гонках, где рубежей четыре, — минуту и 50 секунд, а не минуту десять и две пятнадцать, как это было раньше. Просто, когда мы к этим цифрам подошли, мировая элита уже стала стрелять 45 секунд на двух рубежах и минуту 30 секунд на четырёх. Но даже при этом мы уже сильно в стрельбе не проигрывали. Как и в функциональной части.

Когда при смене руководства сметают всех специалистов — это неправильно даже стратегически. Потому что помимо тренировочного процесса есть определённые контакты с тренерами и фирмами, определённые наработки с теми же парафинами, порошками, экипировкой, сборами и так далее. Взять тот же отстрел оружия: у нас с Николаем Загурским вся логистика была отлажена до автоматизма, никаких проблем не было. Что до ошибок — их делают в конечном итоге все тренеры. И я делал. Но у меня были учителя прекрасные, которые понимали, как важно вовремя подсказать, дать тренеру возможность исправить ошибку. Виталию Норицыну такой возможности не дали, он и уехал — в Болгарию.

— Как и Александр Касперович…

— Ну, да. Почему мы до такой степени разбрасываемся тренерами, я не понимаю вообще. Помню, того же Андрея Падина в резервной сборной и женщины, и мужчины на части рвали — каждый на свою сторону тянул. Чтобы Падин именно в их команде стал старшим тренером. Тем более что Андрей, в отличие от многих своих коллег, не теоретик, а практик чистой воды, специалист, каких единицы. А чем плох тот же Касперович? Как организатор, как тренер, он очень сильный. Мы сейчас говорим о том, что в мужском биатлоне у нас надёжен только Логинов, но ведь именно Касперович подготовил Логинова к прошлогоднему чемпионату мира. Сашка и психологически очень сильно поднялся, улыбался там постоянно. Ходил в горы с палками едва ли не каждый день. Уходил утром, приходил к обеду. В результате отработал классно, и всё у него получилось. Касперович и в Болгарию-то уехал, чтобы была гарантированная аккредитация на все соревнования, чтобы ближе к Логинову находиться.

— И как только схема взаимодействия была нарушена, Логинов просел?

— Я склонен списывать это на издержки индивидуальной подготовки. Саше надо было один-два сбора провести вместе с командой. Посоревноваться, эстафетки какие-то побегать, масс-стартики. То есть понять для самого себя: отстаю ли я, не отстаю, в нужном ли направлении работаю. Не случайно же сейчас во всём мире существуют команды, и даже очень сильные гонщики рвутся работать именно в их составе.

Индивидуальная подготовка ещё никому не дала ничего хорошего — эффект от таких тренировок может быть на два-три года максимум. Плюс рядом обязательно должны быть сильные партнёры. Мы когда с покойным Виталием Фатьяновым в сборной работали, специально лыжниц к своим тренировкам привлекали. Пойдёт стрельба, не пойдёт — не так важно. Главным было «рысаков» этих на лыжню притащить, чтобы они работали разгоняющими, вытаскивали функционально наших спортсменок. И у нас получалось очень хорошо.

— Боюсь, целый ряд спортсменов не согласятся с вами относительно индивидуальной подготовки.

— Ну есть же очевидные вещи. Ты контрольную гонку бежишь — заведомо первый. Где «потерпеть», где сила воли, где характер? Как всё это вырабатывать, если конкурентов рядом нет, контактной борьбы нет. Сейчас даже в рамках сборной напрашивается мысль, что все контрольные забеги надо проводить только в формате масс-стартов.

Потому что на том же чемпионате мира у нас сплошная контактная борьба: пасьют, масс-старт, эстафета смешанная, эстафета большая, синглмикст. Да в том же спринте на одном кругу собирается по 50—70 человек. И все они что-то тебе навязывают. Нам же нужно, чтобы спортсмены в любой ситуации хорошо ориентировались. Чтобы принимали правильные решения на лыжне, на рубежах.

— Постоянно держать спортсменов на длительных сборах, как это делается у нас, тоже ведь не совсем правильно?

— У нас был опыт Вольфганга Пихлера, который 14 дней работал с командой на сборе, а потом на две недели спортсменок по домам распускал. В России так нельзя. Мы непривычны к такой системе. Возвращается, допустим, спортсменка на 14 дней, региональные тренеры не всегда под эти сроки подстроиться могут, кому-то на другие сборы приходится уезжать. Соответственно, чтобы тренироваться, надо сначала все мишени самой наклеить. Да и условия… Хорошо, у нас в Тюмени сетка вокруг стадиона, всё обнесли, чтобы никто чужой не залез, а на других-то стрельбищах такого нет. Винтовку оставил на рубеже, через круг пришёл — и не факт, что оружие у тебя будет.

— И практику двухнедельных сборов было решено прекратить?

— Сам Пихлер и сказал спустя какое-то время на тренерском совете, что надо к 20-дневным сборам переходить. Вот только он не знал, что делать в эти три недели. Лупил в плане нагрузок сразу, с первого дня и до последнего, так что девчонки к концу третьей недели «вставали». Особенно это касалось работы в горах. В горах Вольфганг вообще не знал, как тренировать, — понятия не имел, что такое гора. С той же штангой ему понадобился год, чтобы понять, что штанга в биатлоне не работает. Но поначалу-то сколько восторгов было: ой, Света Слепцова рекорд поставила, 40 кг взяла. Через три месяца 45, потом 47. Ну и что? Зачем они нам, эти мышцы?

— То же самое мне недавно говорил ваш знаменитый коллега Александр Грушин применительно к лыжным гонкам. Что совершеннейшая дурь качать мышцы, которые не являются для лыжника определяющими.

— Ну так и я об этом. Сам всегда учил своих спортсменов работать только с собственным весом. Настя Кузьмина мне как-то сказала, что всю свою карьеру делала то же самое, в точности, как я её приучил. Большие мышцы питать нужно, тащить нужно по лыжне. На высоте делать это вдвойне тяжело. А в Европе почти все соревнования в горах, потому что снега в низинах нет.

— Болельщики до сих пор обсуждают провал российских биатлонистов на чемпионате Европы, где наша сборная впервые за 26 лет не завоевала золотых наград. На ваш взгляд, стоит ли придавать этому значение?

— Давайте всё-таки не будем забывать, что чемпионат Европы — вторые по своей значимости соревнования после мировых первенств, в то время как Кубок мира — исключительно коммерческий турнир, где зарабатывают деньги. Раз так, нужно не просто выступать, но и выставлять достойную команду. Я, например, не понимаю, зачем привозили в Польшу Настю Шевченко и Даниила Серохвостова. Если мы говорим, что Шевченко нужно поберечь перед юниорским чемпионатом мира, то зачем ставим её на дистанцию 15 км и радуемся четвёртому месту? Поставьте её на спринт, пасьют и на эстафету, пусть дистанции коротенькие бегает. Почему было не запустить Серохвостова в эстафету? Зачем мы ставим туда 30-летних, смысл в чём? Хотя в чём — вполне понятно.

— И в чём же?

— Посмотреть результаты того же Евгения Гараничева в сравнении с молодыми. Если молодые окажутся сильнее, значит, брать их на чемпионат мира, как взяли Саида Каримуллу Халили. Но ведь больше и выбора не было. Никита Поршнев переболел коронавирусом и не восстановился, Семён Сучилов и Кирилл Стрельцов тоже оказались никакими. Ну и кого отправлять в сборную? Разумеется, самого опытного — Гараничева. Вот и весь расклад. Не знаю, почему так у нас получается: отбираем, отбираем всегда кого-то куда-то, а команда никакая.

— Есть мнение, что спортсменов сильно выхолащивают непрерывные отборы.

— Главная наша ошибка заключается, как мне кажется, в том, что мы каждый год достаточно бездумно меняем правила. Много раз говорил: этого нельзя делать. Допустим, отборы прошли в декабре или ноябре — сразу положите на бумагу: что получилось в плане результатов, что нет. Не нужно тянуть с этим до весны или до лета.

Не устраивают результаты чемпионата Европы? Значит, в отборе спортсменов мы где-то ошиблись. И нужно уже сейчас ломать голову: почему это произошло? У нас же из года в год одно и то же: летом придумываются правила, осенью объявляют: правила новые, критерии новые, всё поменяли. А по сути продолжается та же самая неразбериха.

— После того как подопечные Михаила Шашилова выиграли эстафету на этапе Кубка мира в Антерсельве, очень многие заговорили о том, что женская сборная возрождается. У вас есть ощущение, что команда действительно прибавила? Или это просто некое стечение обстоятельств и обольщаться рано?

— Мне сложно судить об этом, находясь вне сборной. Эстафета в том составе, что бежал в Антерсельве, очень сильная получилась. Четырёх спортсменок такого уровня ни у кого в мире, наверное, нет. Дай бог, чтобы всё у них сложилось, чтобы они не повторили ошибки, которая случилась у нас в Нагано в 1998 году. Мы настолько явно были фаворитами, что девчонки были готовы на что угодно, лишь бы в эстафету попасть. Понимали, что золотая медаль обеспечена. Но мы эстафету проиграли. Галя Куклева упала в какой-то ложбине, там замешкалась. Потом Альбина Ахатова не на тот круг пошла, через сто метров обратно вернулась. Но сейчас девчонки у нас боевые, даже индивидуально могут хорошо выглядеть. Тем более, на одной высоте со стадионом живут, должны хорошо к этой высоте приноровиться.

— Как много зависит на чемпионате мира от эмоционального настроя спортсменов?

— Всё зависит. В том, что касается функциональной части, ты в ходе соревнований уже ничего не поправишь и не поднимешь. Можно только сломать человека, перегрузив его работой. Поэтому я всегда всем своим говорил: самое главное на чемпионате мира или Олимпийских играх — выспаться. И всё будет нормально. А вот если уже начал накручивать себя, тараканов запустил в голову, как бы нолик стрельнуть, как бы в призёры попасть. .. Всё, сгоришь капитально. Я часто слышу: мол, психолога надо в команду, чтобы спортсмены могли с ним работать. Но это палка о двух концах. Во-первых, не каждый допустит чужака до своего личного. Психологу же интересно понять спортсмена. Он начинает зудеть, ходит неотступно за человеком везде: и на стрельбище, и в отеле, и днём, и вечером. Порой спортсмену хочется просто отдохнуть и расслабиться, а психолог его ковыряет, ковыряет, ковыряет.

Также по теме

«Проблема Ивана-дурака у нас просматривается»: Шашилов о беспечности биатлонистов сборной и лучшей гонке Мироновой

Главная задача тренерского штаба сборной России по биатлону — объединить спортсменов, научить их много тренироваться, чтобы они…

— Большинство специалистов вашего поколения привыкли считать, что психологом должен быть тренер.

— Так и есть. Вот пришёл в сборную Шашилов со своими девчонками, он их досконально знает: где надавить, где прикрикнуть, где пошутить. И он ведь действительно объединил команду, хотя толком многих не знал, тем более что поначалу они работали со своими тренерами. Татьяна Акимова готовилась с Николаем Лопуховым, который очень сильно поднял её после рождения ребёнка, Женя Павлова — с Костей Поповым, Ульяна Кайшева тренировалась у себя в Удмуртии.

— Ваша подопечная Лариса Куклина, которую было решено привлечь в сборную после чемпионата Европы, способна усилить женскую команду?

— Для эстафеты может пригодиться. Лариса — спортсменка стрелкового плана, она очень сильно стреляет, в принципе, никаких проблем с ней в этом раньше не было. Мы ещё с Виталием Норицыным много на эту тему говорили. Я убеждал его, что эстафету должны бежать прежде всего хорошие стрелки. Тем более смешанную эстафету. На чемпионате мира это первый вид программы, там все страны будут своих сильнейших ставить, чтобы зацепить медаль. Медаль зацепили — и пошли дальше по всему чемпионату с высоко поднятой головой.

Вообще, знаете, часто стал задумываться: все наши олимпионики — от Гали Куклевой и Луизы Носковой до Альбины Ахатовой и Насти Шипулиной — состоялись, когда никаких условий для тренировок в Тюмени толком не было. Ни стрельбища, ничего. Оружие хранили в ДОСААФ или вообще где придётся. Стреляли в логах. Ставили на той же «Жемчужине» в гору щиты и стреляли. На автомобильной дороге катались на роллерах — повезло, что ни травм, ни несчастных случаев не было. Тренажёрные залы непонятно где арендовали.

Сейчас есть всё, о чём я когда-то мечтал: стрельбище с подъёмом, свои тренажёрные залы, питание, проживание, интернаты, а вот результата… Хотя если взять лыжников — и Саша Большунов здесь варился до того, как в Архангельск уехал, Денис Спицов полностью прошёл всю подготовку, начиная с интерната, Иван Якимушкин, Татьяна Сорина. У нас тренируются Евгений Белов, Глеб Ретивых. Все на «Тур де Ски» бегали, сейчас на Кубках мира бегут. Смотришь на них и думаешь: почему в биатлоне-то так?

— С языка сняли вопрос.

— Думаю, дело прежде всего в организации процесса. У нас в Тюмени старший тренер по лыжным гонкам Андрей Иванов очень чётко выстроил всю тренерскую вертикаль, расставил всех специалистов по позициям. Кого-то пригласил со стороны, кто-то приехал вместе со своими спортсменами, но так или иначе все в эту цепочку очень хорошо вписались. В биатлоне всегда была некоторая разорванность между детским спортом и взрослым. Сколько бы мы ни говорили о том, что так или иначе работаем на сборную, делаем общее дело, а червячок точит всех. И меня точил первое время: отработал со спортсменом четыре года, отдал его наверх, он через пять-десять лет, возможно, станет чемпионом мира или Олимпийских игр, до этого ещё нескольких тренеров поменяет, и про тебя забудут вообще. Когда-нибудь, может, и вспомнят, но когда? Ну и кому хочется на дядю работать? Это разве что для меня сейчас уже не важно: во-первых, я на пенсии, во-вторых, мне просто нравится возиться с детьми.

«Если ты сдохнешь, нам все равно». Как в Беларуси издеваются над задержанными

Елизавета Фохт, Анна Пушкарская, Оксана Чиж
Би-би-си

14 августа 2020

18+. Внимание: текст содержит описания сцен насилия

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

“Мне положили в штаны гранату». Что делают с задержанными в Беларуси

В Беларуси после акций протеста, которые начались после президентских выборов, задержаниям, арестам и издевательствам подверглись тысячи людей. Многих избивали, унижали и морили голодом. Би-би-си поговорила с несколькими людьми, которые подверглись жестокому обращению в белорусских автозаках, тюрьмах и отделах милиции.

Алина Береснева, 20 лет

С 9 на 10 августа мы с друзьями возвращались из центра Минска и попали под раздачу ОМОНа. В акции протеста мы не участвовали, но меня все равно повалили на землю — на руке еще остались царапины — и нас упаковали в автобус.

Нас привезли на улицу Окрестина (в центр изоляции правонарушителей ГУВД Мингорисполкома — Би-би-си). На входе стоял мужчина, он приговаривал: «Суки, быстрее пошли!». Я спрашиваю: «За что вы так с нами разговариваете?» Он взял меня за шею и пнул в стену, сказав: «Суки, осматривайте пол, будете знать, где ходить, где гулять».

Нас, 13 девочек, посадили в камеру на четверых. Мы спрашивали сотрудника, можно ли нам сделать звонок, можно ли позвать адвоката, на что он нам отвечал: «Вы что, насмотрелись американских фильмов? Это вам не Америка, вам ничего не положено».

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Разгонами мирных акций занимались спецподразделения, натренированные на борьбу с террористами

Прошла ночь, примерно в 12 часов дня нас начали пересчитывать, спрашивали имя и фамилию. Мы понимаем, что не ели уже больше суток — у всех скрутило животы, все были голодные, мы начали просить еду. Мы были готовы заплатить. На что нам ответили: «Нет, суки, будете знать, за кого голосовать». Мы были в жутком шоке, что нам так отвечают. Это было ужасно.

Потом настал вечер, и мы начали замечать — а у нас была щель между кормушкой и дверью — что людей выводят и заставляют подписывать что-то, хотя они кричали и возмущались. Подошла наша очередь подписывать эти протоколы. Мы с девочками договаривались отказываться от того, что нам приписывают.

Я попыталась ознакомиться с протоколом, начала его читать, Говорю: «Дайте мне, пожалуйста, ознакомиться, под чем я подписываюсь». Мне в ответ: «Я тебе, сейчас, сука, расскажу, давай быстро подписывай, а то я тебя ****** [изнасилую] и еще на 20 суток засажу». У меня был шок, у меня текли слезы, их следы остались на том протоколе. Я подписала: «согласна», поставила свою подпись, даже не знала, за что я подписываюсь.

Нам обещали, что отпустят сегодня же. Мы думали, что забудем про всё, как про страшный сон, но не тут-то было. Нас завели обратно в камеры, потом переместили в другую, где уже было 20 девушек — всего нас стало 33. Это было полное издевательство.

Когда не было еды — это самый страшный момент. Я сама по себе сильный человек. Но меня в тот момент сломали. Я просто сидела, у меня настолько скручивался живот, что я не знала, что мне делать. Ты сидишь и понимаешь, как твой организм пытается справиться с этим, но не получается. И ты сидишь просто как маленький ребенок. Ты озлоблен, но у тебя нет сил, и тебе никто не поможет.

Автор фото, Natalia Fedosenko/TASS

Подпись к фото,

Родственники задержанных во время акций протеста у одного из изоляторов в Минске

Я не знала, что мне делать, просто сидела, свернувшись в кулек, у меня пошел холодный пот, и мне позвали врача. Я еле встала и через эту кормушку говорю: «Понимаете, я не могу стоять, мне плохо, у меня кружится голова». Она говорит: «Будешь знать, где ходить в следующий раз». Мне в итоге дали таблетку валидола — на голодный желудок. Я ее пить, конечно, не стала, чтобы не сделать себе еще хуже.

Прошла еще одна ночь. Мы решили, что если нам не принесут еду, то мы уже начнем кричать и звать на помощь. К 11 августа к нам приехали еще автозаки. Мы через окно видели, как над парнями издеваются. Они стояли почти полуголые на коленях попой кверху, руки у них были за головами. Если кто-то шевелился, то они били их палками.

У одной из наших девочек начались месячные. Она попросила: «Дайте, пожалуйста, туалетную бумагу». Ей сказали: «Майкой своей подтирайся». В итоге она просто снимала нижнее белье, стирала его и ходила, пока оно снова не пачкалось. Потом, когда была пересменка, пришла женщина, которая в итоге принесла нам бумагу. Мы ее просто боготворили.

Окна выходили на улицу. Мы видели людей, которые кричали: «Отпустите наших детей!». В соседней камере был мужчина, который сильно кричал, у него были проблемы с ногой. Ему три дня не могли вызвать «скорую», он не выдержал и начал кричать в окно, чтобы люди его услышали. Так сотрудник милиции открыл дверь — это было хорошо слышно, — начал его бить и говорить: «Сука, разминай свою жопу, сейчас я тебе кровь обратно в очко запихну».

Если бы была возможность как-то наказать тех людей, я бы с удовольствием это сделала. Все это разделило жизнь на до и после. Я раньше хотела поступать в МВД, быть сотрудником милиции, защищать народ, права человека, но после того как я побыла там, я больше не хочу этого. Теперь я просто хочу уехать из этой страны, забрать всех родных и близких, чтобы здесь не оставаться.

Сергей (имя изменено по просьбе героя), 25 лет

Меня задержали на третий день акций, 11 августа, около торгового центра. Работал не просто ОМОН, это был спецотряд «Алмаз» — элита, которая борется с террористами.

Когда мы увидели, как к нам идет колонна спецтехники, мы поняли, что можно только прятаться. Я сидел в укромном месте, какое-то время найти меня не могли. Так вышло, что я видел, как на площадке перед ТЦ на коленях стоят люди, которых избивают. Один из них упал, к нему наклонился омоновец, он поднял глаза, и мы встретились взглядом. В тот момент я подумал, что мне ***** [конец].

Меня тоже вывели на площадку. Тех, кто что-то говорил, били. Меня положили, немножко побили. У меня был с собой рюкзак с респираторами, масками. Один из офицеров посмотрел на него и сказал: «О, это какой-то организатор». Начали искать владельца.

Я решил не признаваться — понимал, что будет применяться дополнительное насилие. После нескольких минут избиения меня опять спросили, мой ли рюкзак. Я сказал, что не мой. Меня вывели за угол торгового центра три человека из спецназа. Руки у меня были связаны. Достали боевую гранату — я знаю, чем они внешне отличаются от светошумовых — и сказали, что сейчас достанут чеку, положат мне в трусы, я подорвусь, а они потом скажут, что я подорвался на самодельном взрывном устройстве. Что никто ничего не докажет и им ничего не будет.

Я продолжал говорить, что рюкзак не мой. Они положили мне в штаны гранату, отбежали. Потом вернулись и сказали, что я ****** [обнаглел], снова начали бить. Били в пах, били по лицу. Рюкзак велели нести в зубах. Пока мы шли в автозак, они продолжали меня бить руками по лицу. Если ронял рюкзак — били. У меня сейчас в итоге сколы на зубах.

Меня завели в автозак, там было человек 20. Нас кидали одного на одного. Сверху стоял омоновец, который ходил по людям. Ноги ставили на шею, начинали душить. У людей отекали руки из-за стяжек — кто жаловался, того били по рукам. В нашей машине был астматик, он начал задыхаться. Омоновец подошел к нему, положил ногу на горло, начал душить и сказал: «Если ты сдохнешь, нам всё равно».

Когда нас вывели на улицу, на земле была разлита краска. Мне обмазали ей лицо, пометили таким образом. Потом меня пересадили в другую машину. Там были четыре сотрудника с дубинками. Тебя кладут на пол, и они бьют тебя по ногам, приговаривая: «Это чтобы не бегал! Добегался!» Там я был один, возможно, туда водили и других. Девушек при мне не били.

Автор фото, Valery Sharifulin/TASS

Подпись к фото,

Омоновцы на акции протеста 11 августа

Потом меня вернули в общий автозак. Там были две девушки лет 18. Их провинность была в том, что они поднимали голову и обращали внимание на то, что кому-то в салоне стало плохо. После нескольких таких обращений к одной из них подошел омоновец, начал на нее кричать, схватил за волосы. Он каким-то образом отбрил у нее часть волос и сказал: «Вы — шлюхи, мы вас вывезем в СИЗО, закинем в камеру к мужикам, вас там ****** [изнасилуют], а потом в лес увезем».

Был парень, который не хотел разблокировать телефон. Его раздели догола и сказали, что если он не скажет пароль, его изнасилуют палками. Тогда он согласился, его кинули лежать к остальным.

Нас привезли на какой-то переправочный пункт. Мы вышли из автозака. Там был коридор из 40 человек до другого автобуса. Когда идешь по нему, тебя бьют. Падаешь — бьют, пока не встанешь — по ноге, головам. Когда я дошел до автобуса, я упал от удара. На меня опять обратили внимание спецназовцы, потому что у меня была майка солидарности с российскими политзаключенными. Меня дополнительно побили, а потом взяли за руки и за ноги и кинули в автобус, как мешок.

На меня орали, говорили ползти в определенную точку. Я полз медленно, меня снова били. Когда я дополз, я уже просто не мог двигаться. Ко мне подошел другой сотрудник, поставил ногу на спину и начал бить по голове дубинкой — но уже не простой резиновой, а с металлическим стержнем. Я это понял, потому что после первого удара меня выключило. Я перестал что-то чувствовать.

Он бил какое-то время. Потом сверху меня навалились люди. Мне было тяжело дышать. Тех, кто был сверху, продолжали избивать. Был странный выбор, непонятно, где хуже — наверху, где ты с воздухом, но бьют, или внизу, где ты задыхаешься, но тебя не бьют.

Потом нас высадили, был еще один «коридор», где били, нас пересадили в автозак в камеру «стакан». Он был рассчитан на три человека, туда затолкали восемь. Я был прижат к стене и увидел кровь — только тогда я понял, что у меня разбита голова. В какой-то момент я потерял сознание, это повторилось несколько раз.

Когда нас довели до учреждения, из-за травм и духоты я просто не мог стоять. Я вывалился из камеры. Они сказали: «Кажется, этот уже готов». Меня выкинули из автозака и бросили. Ко мне сразу подошли медики, они сказали, что у меня рассечена голова, все побито, точно есть сотрясение. Меня тошнило, изо рта шли слюни. После этого меня уже не трогали. Уже сами омоновцы стояли и рассуждали — умру я или нет.

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

«Настя, мама тут». Истории от изолятора в Минске

«Скорых», чтобы всех вывезти, не хватало, я лежал час. В итоге за мной приехали. В «скорой» я просил отвезти меня домой, а не в больницу, потому что оттуда участников акций забирают. Но из-за разбитой головы и подозрения на перелом ноги меня все же увезли в больницу.

Врачи понимают, что людей пытают, они стараются вывезти, кого могут. Суммарно мне наложили 12 швов на три раны, сделали операции, снимки. Через несколько часов меня из больницы забрали друзья. Из-за того, что у меня не было ни паспорта, ни телефона, мою личность так и не установили.

Пока меня били, я большую часть времени ни о чем не думал. Мне было страшно, я не ждал такого насилия. Я думал о том, чтобы сгруппироваться, чтобы сохранить здоровье. Но если честно, еще думал про эмиграцию. Что если ничего не изменится, мне будет страшно жить в стране, где тебя могут в любой момент убить, и никто не будет наказан. Страшно думать, что рядом с нами живут сотрудники этих структур, которые пытают людей и продолжают жить обычной жизнью.

Олег, 24 года (имя изменено по просьбе героя)

Я дальнобойщик, к политике никак не отношусь, не враг народа. Приехал неделю назад из рейса из Сибири. Посмотрел, что творится в интернете. Увидел, что дети выходят, бабушки. Я подумал — что я, молодой парень и буду дома отсиживаться? И пошел тоже.

Меня задержали [в ночь] с 10 на 11 августа, ближе к полуночи. Был хлопок недалеко от меня. Меня оглушило. Я увидел, что на земле лежит парень. Я хотел помочь подняться — а у него практически была оторвана нога. Ему светошумовая граната попала прямо в чашечку, колена уже не было.

Телефон куда-то завалился, я побежал искать «скорую». Мимо одна проезжала, я попросил медиков подъехать. Они попросили меня и еще нескольких парней остаться помочь. Метрах в двадцати стояли сотрудники ОМОНа — со щитами, оружием, автоматами.

Они нас не забирали, передавали другим нас не трогать. А потом подбежали со спины, положили быстренько, ударили по ногам. Завели руки за голову, избивали ногами. Врач пытался объяснить, кричал: «Что вы творите, мы тут не справимся, люди помогают!»

Нас сначала подняли, а потом через полторы минуты опять подбежали, избили дубинками. По пути в автозак били, в автозаке тоже били, кричали: «Ах вы твари конченые». Были ногами, руками, прилетало по всему телу. С нами сидел мужчина лет пятидесяти, инвалид второй группы. Он попросил таблетку, сказал, что ему плохо. Его постоянно избивали.

Когда большая камера в автозаке заполнилась, нас начали сортировать по маленьким — по шесть человек. Нечем было дышать, была только маленькая форточка. Мы полтора часа сидели в этой дымовухе. После этого нас отвезли на Окрестина. Когда мы выбегали, выстроился коридор из сотрудников милиции и ОМОНа. Мы бежали к забору — они нас избивали. Улыбались, говорили: «Хотели перемен? Будут вам перемены!»

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Сотрудники ОМОНа разгоняют акцию протеста в Минске 9 августа

Полтора часа мы стояли с опущенной головой на коленях перед бетонным забором. Там были камни, у меня до сих пор колени все синие. Если кто-то возмущался — избивали. Один человек кричал, что он офицер ФСБ. Его окружили, дали в солнечное сплетение, его человек пять месили дубинками. Репортера из России избивали, он кричал просто до ужаса. Били за любой вопрос.

Я пока стоял, не думал ни о чем. Было очень жалко людей, которых избивали. Мне периодически тоже прилетало. Потом нас завели в здание, пока мы бежали, чтобы сдать вещи, нас продолжали бить дубинками. После нас загнали в прогулочный дворик- там было человек сто тридцать, все стояли один на другом. Раз в два часа по десять человек водили в туалет и еще раз в час давали по две двухлитровых бутылки воды. Некоторые на них посмотреть не успевали, как они уже заканчивались.

Потом нас опять повели на улицу — по пути избивали, — поставили на колени и допрашивали. Затем всех отправили в камеру, пока мы туда бежали, нам продолжало прилетать. В камере — 120 человек, за сутки дали только воду и одну буханку хлеба на всех.

На следующее утро были суды, нас к тому моменту в камере осталось около 25 человек. Меня на суде согласились освободить, арест не назначили. Но после этого еще продержали до вечера. Мои личные вещи так и не нашли, пообещали отдать потом. Вывели на улицу, я видел толпу парней, лежащих лицом вниз. Их избивали, они кричали. А через забор стояли их родственники.

Сам милиционер, который с нами стоял, говорил, что это ужас, это страшно. Когда нас выводили через задний двор, нам сказали, что если мы подойдем к толпе, где были родственники и пресса, нас заберут, и мы будем синего цвета. Но когда мы вышли, люди к нам подбежали как к героям — предложили сигарет, дали позвонить родственникам. В итоге у меня полностью отбиты ноги, спина и лопатки.

Марыля, 31 год

12 августа мы с друзьями после 23 часов возвращались домой на машине по пустому проспекту — в Минске уже не было пробок, как в первые дни протестов, когда машины блокировали. И недалеко от Стелы, где народ собирался в день выборов, нас остановил гаишник и велел съехать к обочине. Кроме машины ГАИ там стояло несколько «бусиков» (микроавтобусов — Би-би-си). Подошли люди в черной защитной форме, в черных балаклавах — кажется у них были нашивки МВД, но точно я не разглядела. Их было много, только на нашу машину было человека три. Они не представились, сказали, чтобы мы вышли из машины.

Нам сказали разблокировать телефоны, потом сотрудники стали смотреть, какие у нас есть фото и видео. Меня отвели в сторону, а парней поставили руками на машину. Парни открыли телефоны, и в галерее у всех были видео с предыдущих ночей — как машины стоят в пробке и гудят и так далее. Мы знаем, что по закону не обязаны это показывать, но когда около тебя стоит куча черного народа с автоматами или каким-то другим оружием… Они начали материться, кричали: «Вы хотели перемен? Мы сейчас покажем вам перемены!». Начали обсуждать, что с нами делать, решили везти в РУВД.

Забрали ключи от нашей машины, завели в бус, лицо водителя мы тоже не видели. С нами сели двое с оружием, и кто-то ехал сзади в нашей машине. Тут вспомнили про меня, сказали набрать пароль от телефона. Я говорю: «У меня руки трясутся». Один из них даже сказал: «Отстань от нее, зачем тебе это нужно». Второй — самый агрессивный — все же забрал у меня телефон и тоже начал говорить: «Вот, там видео с протестов…».

Нас завели во внутренний двор РУВД — там уже лежали на асфальте парни c машины, которую привезли перед нами, и девушка стояла возле стены. Меня поставили недалеко от нее тоже лицом к стене, а парней — вдоль другой стены. И я услышала удары и поняла, что бьют моего мужа — потому что тот, кто бил, говорил: «Зачем тебе белый браслет?». Это был белый резиновый браслет у мужа на руке — символ того, что мы за Тихановскую и за мирные перемены. Я хотела посмотреть, но те, кто стояли за мной, сказали: «Не дергай головой».

Пришли переписывать данные. Ко мне подошел сотрудник, видимо РУВД, без маски и в гражданской одежде — его лицо рассмотреть я тоже не могла, потому что стояла лицом к стене. Он сказал мне ввести пароль на телефоне, но говорил: «Машенька», «Если что нужно, обращайтесь», — такой супердобрый полицейский.

Пока я разблокировала телефон, успела удалить из него «Телеграм» и что-то еще, потому что слышала, как они говорили, что будут смотреть наши подписки. Он сказал: «Я сейчас посмотрю, что вы удалили», но у него не получилось.

Автор фото, Valery Sharifulin/TASS

Подпись к фото,

Участница акции протеста в Минске 11 августа

Ребят с девушкой из другой машины увели куда-то и потом нас тоже начали вызывать по фамилии. Пока я шла, тот, кто похож на омоновца, стал кричать, чтобы я опустила голову. А сотрудник в гражданской одежде говорит: «Не лезь к ней, все нормально». И тут произошла такая история. Нам уже сказали забрать свои вещи, отдали телефоны — но одному из друзей все время звонила жена, а у него была установлена на рингтоне песня Цоя «Перемен!». Ему велели выключить звук, а кто-то сзади сказал: «Не увозите их, они еще не выучили свой урок».

Нас повели и поставили лицом к другой стене двора. Парней — с руками за головой, я держала руки просто за спиной. Мужа, за то что он хмыкнул, ударили по ногам, сказали расставить ноги шире. Мне сначала сказали, что я могу стоять как хочу, но потом подошел еще один омоновец и сказал, чтобы я тоже поставила ноги шире. Все время давали разные команды и сложно было понять, чего они хотят. Парню, у которого затекли ноги, один омоновец разрешил поприседать, а другой подошел, ударил его ногой по ногам и велел встать к стене опять.

Стояли у нас за спиной и издевались, говорили: «Сидели бы дома». У нашего друга онемела рука, ему запрещали шевелить ею, но стали говорить: «Чего ты шляешься по протестам, если такой хилый». Говорили в основном теми же фразами, которые я уже слышала от знакомых, которых задерживали: «Вы в нас кидаете коктейли Молотова», «это Запад все оплачивает».

В конце мы услышали, как привезли еще какого-то парня, и ритмичные звуки дубинок о тело — несколько людей его очень жестоко избивали. Он просил не бить, но они матерились и били. Это было очень страшно. Потом его увели, а нам сказали, что будем стоять до семи утра, конца их смены. Потом кто-то подошел и спросил: «Кто тут самый буйный? Только не девушка». Его коллеги стали смеяться и показали на нашего друга. И его заставили отжиматься, под счет, говорили, чтобы он застыл в самой неудобной позиции, и обещали, что если не отожмется нормально, будут бить — все с издевкой и матом. Потом сказали приседать.

Потом нам сказали, что отпустят без протокола: «Надеемся, вы больше нигде не будете участвовать». Мы вернулись домой примерно в 2 часа ночи. У парней большие синяки от резиновых палок. Но мы останавливаться не собираемся, потому что это была их главная цель — запугать, но они сами нас боятся и воспринимают больше как врагов.

Я пошел в магазин, мне нужно было купить одежду, потому что после предыдущих акций у меня предыдущая поизносилась. Взял пакет с вещами. Доехал до улицы Дворец спорта и на полпути я увидел, что всех молодых людей, которые выходят из автобуса, сразу с остановки пересаживают в автозаки. Я начал это описывать для редакции. В момент, когда я это делал, ко мне подъехал автобус, оттуда выбежали люди, схватили меня за руки.

У меня выхватили телефон. Решили, что раз я что-то пишу и у меня есть интернет, я координатор. Они увидели фотографии спецтехники, предыдущих акций. Погрузили в машину и отвезли к автозак, в котором я просто сидел два часа. Я пытался объяснить, что я журналист, это их не очаровало.

Жесть началась возле РУВД «Московский», куда нас привезли. Автозаки открывают, людям заламывают руки. Если голова выше, чем надо — сразу прилетает по затылку либо дубинкой, либо щитом. Тащат волоком. Я увидел, что парня, которого вели передо мной, просто ради шутки со всего размаха долбанули головой о дверной косяк. Он закричал, поднял голову, ему еще привело.

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

«Журналистов не трогать». Что говорят в МВД Беларуси о нападениях на журналистов

Дальше то, что меня больше всего поразило — «людской ковер». Нас завели на этаж и первое что я вижу — люди, которые просто лежат на полу. По ним идут как омоновцы, так и ты. Мне пришлось наступить на мужчину, потому что когда я пытался его обойти, мне опять прилетело.

На полу кровь, испражнения. Тебя бросают на пол, голову поворачивать нельзя. Мне повезло, что у меня была маска. Рядом был парень, который попытался повернуться, ему со всего размаху берцами прилетело по голове, хотя он и до этого уже был сильно избит. Были люди с перебитыми руками, которые не могли ими шевелить.

Людей заставляли молиться. Завели парня, который молил: «Дяденьки, не бейте». Ему сказали, что его сейчас уроют, начнут зубы считать. Несколько ударов. Он уже захлебывается кровью, и омоновец ему говорит — «Читай «Отче наш!». И вот ты сидишь и слышишь, как парень разбитым ртом читает: «Отче наш, иже еси́ на небесех».

Самый страшный момент — это когда ты сидишь, а людей в коридорах, этажом ниже, избивают до такой степени, что они не могут говорить и воют. Ты поворачиваешь голову — на полу кровь, кричат люди, а на стене доска почета с улыбающимися милиционерами, которые это творят. Ты понимаешь, что попал в ад.

После пересменки выяснилось, что два человека из задержанных пропали. Они поняли, что уже путают людей, нас спустили в одиночные камеры — в каждую по 20-30 человек. Вентиляции не было, стоять можно было около стены. Через час от испарений все было мокрым. Тем, кто был в возрасте, становилось плохо, один парень потерял сознание.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Сотрудники ОМОНа избивают задержанного на акции протеста в Минске 9 августа

Потом примерно через 16 часов после прибытия в РУВД нас стали очень жестко выводить и закидывать в автозак. Сидеть запрещалось, людей складывали штабелями в три слоя. Некоторые люди с травмами оказались внизу, им было нечем дышать. Они кричали от боли, к ним просто подходили, били их по голове дубинками, унижали. Это напоминало пытки гестапо, в обычной жизни невозможно представить, что это возможно.

Ходить в туалет было нельзя. Тем, кто просил, говорили ходить под себя. В итоге люди действительно ходили под себя, в том числе по большому. К тому моменту все уже перестали что-то просить — еще в РУВД поняли, что помощи не будет. Тех, кто жаловался, жесточайше избивали.

Когда автозак двинулся, людям разрешили расползтись. Но если кто пытался опираться на сиденья или поднимал голову — сразу прилетало. Потом омоновцам стало скучно и они сказали встать на колени и петь гимн Беларуси. Это снимали на телефон. Когда автозак ехал, окружающие машины сигналили. Но если бы водители знали, что творится внутри, они бы не сигналили — штурмом бы брали эти автозаки.

Я потерял самообладание через полтора часа. Я говорил: «Извините, я российский журналист, что я такого сделал?» Мне начало прилетать по почкам, шее, голове, ответа я не получил. Со мной был один парень, который говорил: «Пожалуйста, расстреляйте нас, зачем вы нас мучаете». А ему отвечали, что расстреливать никого не будут, потому что в тюрьме нас ждет еще больше боли и «петушить» нас будут по очереди.

Когда нас привезли в [изолятор] Жодино, нам сказали: «Прощайтесь с жизнью, тут вас будут убивать». Но к нашему удивлению, нас там приняли нормально. Сотрудники колонии проявляли жестокость только пока СОБРовцы не уехали. Люди были рады, что попали в тюрьму — больше всего они боялись, что их автозаками повезут обратно в Минск.

Там я оставался три-четыре часа. За мной пришел полковник, меня вывели, пошли искать мои вещи. Те, с кем я был, были рады, что меня отпускают и я смогу рассказать о том, что происходит. На выходе нас встретил представитель консульства. Меня выслали из Беларуси с запретом въезда на пять лет и увезли в Смоленск.

Если бы запрета не было, я бы вернулся работать в Беларусь. Там уникальные люди. Они воспринимают перемены со знаком плюс и объединены одной целью.

Наталья, 34 года

Мы шли по улице без приключений с подругами. Потом позади нас появилась толпа людей, убегавших от ОМОНа, затем и сам ОМОН. Несколько омоновцев пробежали мимо нас, а один, видимо, который устал бегать, прицепился к нам с подругой. Он говорил: «Че ты ржешь? Я вижу, тебе весело. А то, что милиционеру сегодня лицо порезали осколком бутылки, тебе тоже смешно, да?». А я не смеялась, я хотела, чтобы он с миром от нас ушел.

Но почему-то его это разозлило, он потащил меня в микроавтобус. В микроавтобусе уже были люди. Нас спрашивали: «Что, нравится быть мясом? Где ваша Тихановская? Где ваша Цепкало?»

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

«Пацаны, это уже позор»: в Беларуси бывшие силовики публично выбрасывают форму

Мы приехали в РУВД «Советское». На улице всех поставили лицом к забору, руками на забор. И мы возле этой стены простояли до утра следующего дня. Нас периодически переставляли. Отвели в подвал, где изъяли вещи, телефон забрали, отправили опять к этой стенке.

Кто-то [за стеной] подъезжал на машине и пытался включить Цоя «Перемен». И мы слышали, как милиция переговаривается между собой, что надо их тоже затащить сюда — вместе с «переменами». Какая-то девушка искала парня. Она, наверное, встала на крышу машины, потому что мы видели ее лицо за заборчиком. И менты переговаривались между собой: «Смотри, там какая-то кобыла стоит, иди сгони ее оттуда!». Они вот так про людей говорят.

Парней били. Одному парню сломали ребро, судя по всему. Девочка была с перебитой ногой — это ее [травмировали], когда брали, видимо. В первую очередь получали самые дерзкие. Потом подъехали автозаки и туда начали грузить парней. Там явно кого-то били. Видимо, туда грузили помногу человек, и я слышала: «Ноги под себя! Ноги под себя!», и слышны были удары и крики. Целыми автозаками их увезли куда-то.

Остались девчонки. Нас начали вызывать в здание РУВД и предлагать подписать протокол. В протоколе был написан бред — что я активное участие в митинге принимала и выкрикивала лозунги «Стоп, таракан!». Я решила, что я его подписывать не буду. Тех, кто подписал, отпустили сразу домой. Тех, кто нет — повезли на Окрестина в центр изоляции правонарушителей (ЦИП).

Автор фото, Valery Sharifulin/TASS

Подпись к фото,

Женщина с ребенком наблюдают за акцией протеста в Минске 10 августа

На самом деле там не все уроды. Нам попался «добрый милиционер», который сказал: «Так-так, пока никто не видит, можете написать смски домой». Не знаю, это роль такая или он действительно хороший, но хочется думать, что что-то есть человеческое в них.

В связи с наплывом огромного количества людей там была полная неразбериха. Нас должны были поместить в ЦИП, но оказалось, что там нет места и нас решили поместить в изолятор временного содержания. В ИВС тоже не было места и временно нас решили определить в так называемый «стакан» — помещение метр на меньше метра, нас туда засунули вчетвером.

Затем нас поместили в камеру на двух человек. Выдали один матрас. Из поверхностей помимо кроватей, уже занятых двумя женщинами, был стол, скамеечка и пол. Мы спали кто где: кто на столе — можно сказать на книжной полке — кто на матрасе поперек. Сутки мы, наверное, не ели, но потом начали кормить.

Когда подходили к концу наши третьи сутки и мы говорили, что нас должны выпустить, нам отвечали: «Вам тут никто ничего не должен». С тобой там говорят, будто ты какой-то зверь. Да даже разве со зверями можно так? Это другой какой-то формат людей, который и с нами общается, как с уголовниками, и друг с другом.

Спустя 74 часа, в ночь на 13 августа, нам сказали выйти из камеры, вывели на улицу, поставили лицом к стенке. Сказали, что вещи не отдадут — а в моем случае это телефон, паспорт, права, деньги. У кого-то это были единственные ключи от квартиры. Две девчонки продолжали возмущаться, тогда их ударили и сказали, что они идут назад в камеру.

Я повернулась на них и спросила: «Что вы делаете?», за что получила удар по лицу рукой и дубинкой по ногам. Злой мент спросил: «Кому тут еще вещи?», потом сказал убегать. У всех ботинки без шнурков, но нужно бежать к выходу. Нам говорили: «У нас там оцепление, попадете в него — вернетесь назад».

Диалог с ребёнком | HIAS

… ИЛИ МОЙ ОПЫТ СЕКСУАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Был вечер. Тихий семейный вечер в штате Нью-Джерси. Жена возилась на кухне, мы с дочкой смотрели телевизор. Фильм подходил к концу. Негодяи были убиты, герой и героиня выяснили отношения, и теперь на экране назревал заключительный поцелуй. Я покосился на дочку. Лапонька моя, малышка моя родная, она взволнованно жевала potato chips, глядя в телевизор своими наивными, широко открытыми глазами. Ей было двенадцать лет. Счастливое невинное детство, еще не тронутое ржавчиной человеческих пороков. Я сказал:
– А теперь спать, детка. Пожелай папочке спокойной ночи.
– Папочка, – заныла детка, — можно я досмотрю?
– Нельзя, кисонька. Это фильм для взрослых. Вот вырастешь большая – тогда и досмотришь.
– Ну папочка, ну пожалуйста! Чуть-чуть осталось. Видишь, они уже целуются. Дальше они будут делать секс, но этого по телевизору не показывают. Значит, кино кончается.
Я фальшиво закашлялся.
– Что ты имеешь в виду, деточка?
– Секс? – наивно переспросила дочка, хрустя чипсами. – Ты разве не знаешь? Ну, сначала они целуются. Потом они начинают возбуждаться. Кровь приливает к их половым органом. У мужчины возникает эрекция. И они делают секс.
Я почувствовал, что у меня приливает кровь к голове. Во рту пересохло.
– Половой акт заканчивается оргазмом, – продолжала щебетать моя деточка. – При этом у мужчины выливается сперма. У женщины оргазм бывает не всегда. Статистика показывает, что почти тридцать процентов женщин никогда не испытывает оргазма.
– Боже мой! – прошептал я. – Откуда ты всё это знаешь?
– Как откуда? В школе проходила. А ты разве не изучал секс в школе?
– Как тебе сказать. – Я с трудом перевёл дух. – Теоретически – нет. Я ведь учился в советской школе. Там это называется «нетоварищеское отношение к женщине».
– Как сложно! А советские мальчики и девочки делают нетоварищеское отношение к женщине?
– М-м-м. .. Иногда. Но в школе не проходят.
– И ты не проходил?
– Нет, конечно.
– Бедный папочка! – Её наивные детские глаза смотрели на меня с искренним сочувствием. – Значит ты совсем не образованный! А как же в Советском Союзе изучают секс?
– Кто как. По рисункам на стенах общественных уборных. По рассказам дворовых хулиганов.
– А что, в Советском Союзе только хулиганы делают секс?
– Нет, деточка, – сказал я терпеливо. Делают все. Даже члены Коммунистической Партии. Просто… как бы тебе сказать… просто об этом не говорят вслух. Понимаешь?
– Не очень, – вздохнула дочка. – Мне, например, нравятся наши уроки по sex education. Они очень интересно проходят. Вначале обычно бывает лекция, а потом…
– Практические занятия? – спросил я, холодея.
– Вроде. Мы решаем задачки.
– Ага, – обрадовался я. – Задачки мы тоже решали. Из трубы А выливается, в трубу Б вливается…
– Что выливается? – не поняла дочка. – Нет, у нас другие задачки. Вот, например такая, послушай. Интересно, как ты её решишь. Девочка по имени Абигайль отделена от своего бойфренда Грегори рекой, в которой кишат аллигаторы. Капитан яхты Синдбад предлагает Абигайль перевезти её на другой берег, но только если она согласится иметь с ним секс. Абигайль сначала колеблется, но потом делает секс с Синдбадом и после этого воссоединяется со своим бойфрендом Грегори. И они делают секс. Но потом, когда она рассказывает Грегори, какой ценой они воссоединилось, тот приходит в негодование и бросает Абигаль. Она в отчаянии. Тут другой парень по имени Слэг, возмущённый поведением Грегори, избивает его. Абигайль приходит в восторг и влюбляется в Слэга. И они делают секс. Спрашивается в задаче: кто из героев этой истории самый нравственный?
– Сложная задача, – уныло сказал я. – По-моему, аллигаторы.
– Ах, ну тебя, папа!
– Хорошо, хорошо, не сердись. А что по этому… по education вам на дом тоже задают?
– А как же. Недавно было такое домашнее задание: придумать и изобразить в картинках приключения пениса. Интересно, правда?
– Чрезвычайно. И что ты нарисовала?
– Много всего. Пенис скачет по прериям на диком мустанге. Пенис сражается с американскими корпорациями за чистоту окружающей среды. Пенис похищает принцессу Пусси…
– Ой, вэй из мир!
– Что с тобой, папочка? У тебя болит голова?
– Нет, нет, ничего. Ты получила хорошую отметку?
– Да. Учитель сказал, что у меня прекрасный художественный вкус и тонкое чувство взаимоотношения полов.
Она помолчала, видимо дожидаясь похвалы. Я тоже молчал, подавленный свалившимся на меня несчастьем. Она сказала:
– А на следующей неделе мы начнём проходить оральный секс.
– Какой, деточка?
– Оральный. Ну, от слова oral.
– Ага. Устный секс, что ли?
– Какой ты, папочка. Прямо, как ребёнок. Ну, оральный, понимаешь? Ты этого тоже не проходил в школе?
– Видишь ли, деточка, – сказал я, краснея от собственного тупоумия, — я тебе уже объяснял, что в советской школе ничего такого… м-м-м… сложного не проходят. Там проходят марксизм. Политэкономию. В крайнем случае – ботанику. Мальчики и девочки там называются комсомольцами и комсомолками.
– А что, папочка, комсомолки не делают оральный секс?
– Как это не делают! – обиделся я за своих бывших соотечественниц. Ещё как делают!
Тут прямо над моей головой раздался внятный голос жены:
– А ты откуда знаешь, скотина?
Оказалось, что она вышла из кухни и теперь стояла рядом, вытирая руки о фартук и прислушиваясь к разговору.
– Нет, нет, я не знаю! – в страхе закричал я. – Просто хулиганы рассказывали. А также читал в книжках.
– В каких это, интересно, книжках? Уж, не в уставе ли ВЛКСМ?
В этот момент, на моё счастье, в кухне что-то зашипело, забурлило, в гостиную потянуло гарью, и жена бросилась обратно.
– Лапонька, — сказал я дочке. – Давай лучше поговорим про что-нибудь ещё. Про литературу, например. Или про музыку.
– Давай, папочка. По литературе мы проходим Оскара Уайльда. Он был гомосексуалистом. А по музыке. ..
– Не надо про музыку, – сказал я, вовремя вспомнив о Чайковском. – Ложись спать.
– Хорошо, папочка.
– Она двинулась к себе в спальню, но вдруг остановилась, осенённая какой-то новой мыслью. На её нежном детском челе пролегла мучительная морщина неразрешённой проблемы.
– Папочка, – сказала она. – Если в Советском Союзе не проходят секс, то как же они объясняют детям, откуда они взялись?
– Известно как. Что принёс аист. Или нашли в огороде.
– Но ведь это неправда! – Её наивные глаза раскрылись ещё шире. – Неужели они обманывают детей?
– Ах, деточка, – вздохнул я. – Если бы только детей!
– Какой ужас! Бедный мой папочка! – Она взяла меня за руку и соболезнующе заглянула мне в лицо. – Знаешь, что? Если ты чего-нибудь не знаешь, ты спрашивай у меня. Не стесняйся.
– Хорошо, лапонька. Спасибо. Непременно. Спокойной ночи.
Мы расцеловались. Я пошёл принять валидол.

Текст песни See You Later Alligator Bill Haley And The Comets перевод

Well, I saw my baby walkin’ with another guy today,

Ну, сегодня я увидел, как моя крошка прогуливается с другим,

Well, I saw my baby walkin’ with another guy today.

Ну, сегодня я увидел, как моя крошка прогуливается с другим.

When I asked her what’s the matter,

Когда я спросил её, в чём дело,

This is what I heard her say,

Вот, что я от неё услышал:

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

«Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

Can’t you see you’re in my way now?

Не видишь, что ли: ты мне мешаешь!

Don’t you know you cramp my style? ‘

Разве не понимаешь: ты мне всё портишь! «

When I though of what she told me, nearly made me lose my head,

Когда я задумался над её словами, то чуть не потерял голову,

When I though of what she told me, nearly made me lose my head,

Когда я задумался над её словами, то чуть не потерял голову,

But the next time that I saw her,

Но, когда встретился с ней в следующий раз,

Reminded her of what she said.

То напомнил, ей о тех словах.

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

Can’t you see you’re in my way now?

Не видишь, что ли: ты мне мешаешь!

Don’t you know you cramp my style?

Разве не понимаешь: ты мне всё портишь!

She said, I’m sorry, pretty baby, you know, my love is just for you. ‘

Она ответила: «Прости, красавчик! Знаешь, моя любовь лишь для тебя».

She said, I’m sorry, pretty baby, you know, my love is just for you.

Она ответила: «Прости, красавчик! Знаешь, моя любовь лишь для тебя.

Won’t you say that you’ll forgive me,

Неужели ты не скажешь, что прощаешь?

And say your love for me is true? ‘

Не скажешь, что вправду любишь меня? «

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

Can’t you see you’re in my way now?

Не видишь, что ли: ты мне мешаешь!

Don’t you know you cramp my style?

Разве не понимаешь: ты мне всё портишь!

I said, Wait a minute, ‘gator! I know you meant it just for play. ‘

Я ответил: «Не спеши, аллигатор! Я знаю, что ты это не всерьёз».

I said, Wait a minute, ‘gator! I know you meant it just for play.

Я ответил: «Не спеши, аллигатор! Я знаю, что ты это не всерьёз.

Don’t you know you really hurt me? ‘

Разве ты не понимаешь, что очень обидела меня? «

And this is what I have to say,

Вот, как пришлось её отшить:

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

See you later, alligator! After ‘while, crocodile!

Свидимся позже, аллигатор! Потом, потом, крокодил!

Can’t you see you’re in my way now?

Не видишь, что ли: ты мне мешаешь!

Don’t you know you cramp my style? ‘

Разве не понимаешь: ты мне всё портишь!

Вы понимаете, что я говорю?

Кадж Танака

Вернувшись в Миннесоту, моя мать готовится проповедовать своей консервативной конгрегации о том, что это Божий план для нас недвусмысленно приветствовать мусульман в наших общинах. Она полностью ожидает, что ее освистят с кафедры и, возможно, уволят, но она делает это, потому что знает, что это правильно. Я открываю этот рассказ о своей матери таким образом, потому что хочу дать понять, что она хороший человек.Она защищала бедных и маргинализированных людей всю свою жизнь, она спасала детей от голода и выступала против богатого и влиятельного сельского патриархата в каждом маленьком городке, которому она служила с момента своего рукоположения евангелическо-лютеранской церковью в Америка в 1984 году.

Рассказ о моей маме звучит так:

Жаркой летней ночью 2002 года мы с мамой что-то смотрели по телевизору, когда нам позвонила тетя.Она была на чём-то под кайфом, и когда я ответил на звонок, она попросила меня позвать маму. Моя мама поднесла трубку к уху. Она ничего не сказала в течение нескольких минут, а затем сказала, что кладет трубку, а затем она положила трубку. Несколько секунд мы смотрели друг на друга в тишине кухни. «Моя тетя хотела денег, — сказала мама. Она хотела денег моего деда. Но денег не было. Он использовал большую его часть, когда умирал, а мы использовали последнюю на его похоронах.Тогда моя мама плакала.

Мы еще не плакали по моему деду. Он был мертв уже несколько месяцев, но он был таким ублюдком, что мы не успели оплакать его. На его похоронах никто не плакал. Нас там было всего несколько человек, дядю и тетю не пригласили. Они всегда ненавидели моего дедушку, потому что он никогда не давал им денег, потому что они всегда были под кайфом, и потому что они разбили сердце моей бабушке, что, как мы думаем, убило ее, и поэтому моя мама не пригласила их на похороны.Мы даже не сказали им, что он мертв. Моя мама сказала, что это не их дело.

Но в ту ночь мы плакали по дедушке на кухне, там, в неловкой тишине, оставшейся после телефонного звонка моей тети. «Я любил его», — сказал я вслух, плача. Моя мать тоже любила его, сказала она. Потом мама сказала мне, что мы должны запереть двери и окна. Моя мама сказала, что придет твоя тетя. Она сказала мне, что придет за нами сегодня вечером. «Сон легкий, — сказала мне мама. Если она придет, мне понадобится твоя помощь.Вы уже достаточно взрослые, чтобы помочь мне. Твоя тетя сказала, что сожжет наш дом сегодня вечером, пока мы в нем, но мы не позволим этому случиться. Я хочу, чтобы ты меня послушал. Если она придет сюда и попробует что-нибудь, мы не будем звонить в полицию, понимаете? Мы сами о ней позаботимся. Ты понимаешь что я говорю? Не бойся. Никто не будет скучать по ней.

А что с моим дядей? Никто не знает, что с ним случилось.Одно время он был бездомным, но это было много лет назад. Наверное, сейчас он мертв. Мы не знаем и о моей тете. В ту ночь она так и не пришла, так что, возможно, она еще жива, хотя маловероятно, что она нас найдет. С тех пор мы с мамой несколько раз переезжали, я выросла, и мы с мамой больше не живем вместе. Я уже не молод, и я больше не плачу по мертвым, потому что смерть — это не трагедия.

А что будет, когда мы все воссоединимся в загробной жизни? Мне нужно извиниться за то, что я написал эту историю и опубликовал ее.Мне нужно будет извиниться за то, что я назвал дедушку ублюдком. И мне нужно будет извиниться за то, что я был готов убить мою тетю, и за то, что сказал, что она и мой дядя использовали деньги моей матери и деда, чтобы получить кайф. И мне нужно будет извиниться перед моей настоящей мамой за места в этой истории, где я все придумывал. Но, в свою защиту, только когда вы пытаетесь сказать правду, вы понимаете, сколько из наших личных историй вымышлено. И, похороненный в этой идее, есть надежда, что мы сможем решить все эти проблемы.Есть надежда. Есть.

Произведения Кадж Танаки появлялись в таких изданиях, как The Rumpus, Electric Literature, New South, NANO Fiction и Midwestern Gothic.

Он — редактор документальной литературы в журнале BULL Magazine.

10 вещей, которые люди, страдающие депрессией, хотят, чтобы вы знали

1. Мы не можем просто избавиться от этого

Это может быть неприятно слышать, и это показывает, что человек, с которым вы разговариваете, действительно не понимает, что вы чувствуете.Нельзя просто выйти из депрессии — это невозможно. Я бы описал депрессию как чувство, будто вы тонете — как бы вы ни пытались сопротивляться, она подавляет вас, и вы ничего не можете с этим поделать. Депрессия кажется постоянной битвой, и это утомляет.

2. У нас не всегда есть причина того, почему мы чувствуем себя подавленными

Я заметил, что это то, что другим трудно понять. Человеку, который никогда не испытывал депрессии, легко предположить, что она вызвана каким-то событием в чьей-то жизни. Депрессия может быть спровоцирована такими жизненными событиями, как тяжелая утрата или потеря работы, но не всегда должна быть причина того, почему кто-то находится в депрессии. Депрессия может затронуть кого угодно, и это болезнь. Я обнаруживал, что, прежде чем люди понимали мою депрессию, они ожидали, что есть причина того, почему я чувствую себя подавленным и у меня был плохой день, когда не было причины, и я не мог объяснить, почему я чувствовал себя плохо. как я себя чувствовал.

3. Я не хочу тебя обидеть

Для друзей и семьи может быть трудно наблюдать, как кто-то, кого вы любите, страдает депрессией, и может быть трудно понять, как помочь и что делать. Депрессия — это очень эгоистичная болезнь, и я считаю, что часто мы можем оттолкнуть людей, чтобы защитить их. При депрессии также возникает чувство вины и страх подвести людей. Мы можем принимать вещи на свой счет или говорить что-то ужасное, но мы не имеем в виду этого.Может быть трудно любить человека, страдающего депрессией, и заботиться о нем, но проявлять к нему безоговорочную любовь и заботу — одно из лучших вещей, которые вы можете когда-либо сделать для нас.

4. Депрессия и грусть — это не одно и то же

Депрессия и печаль означают разные вещи. Печаль — это нормальное чувство, и если случится что-то плохое, вы можете почувствовать грусть, но через несколько дней эта печаль исчезнет.Однако депрессия — это постоянная печаль — она может длиться недели, месяцы или даже годы. Это может повлиять на вас по-разному, например, изменить вашу личность, интересы и то, как вы видите будущее.

5. Депрессия — это не выбор

Мы не хотим впадать в депрессию. Это может повлиять на различные вещи в вашей жизни, такие как отношения, работа и образование. Мы не выбираем все время плохое настроение и находим все усилия.Депрессия находится вне нашего контроля, мы ничего не можем сделать, чтобы остановить ее. Мы не слабы, потому что у нас депрессия.

6. Мы чувствуем себя обузой и слишком много, чтобы иметь дело с

Депрессия может заставить нас чувствовать себя неудобно для других, заставляя нас чувствовать себя изолированными и нам трудно разговаривать с другими. Иногда мы чувствуем, что нам слишком много, с чем нужно иметь дело, и что мы унижаем других.Когда мы чувствуем себя подавленным, мы можем избегать других людей, чтобы скрыть свои чувства от семьи и друзей. Это когда друзья и семья должны проявить сострадание и заверить своих близких, что они не являются для них обузой. Сообщив нам, что мы можем поговорить с вами о том, что мы чувствуем, мы можем обрести чувство безопасности и поддержки вокруг нас.

Достижения, которые вы считаете маленькими, для меня большие

Достижение целей, которые мы перед собой ставим, заставляет нас гордиться.Целью других людей может быть получение высоких оценок или работа, но иногда просто встать с постели или поговорить с кем-то о своих чувствах — это достижение. Гордитесь нами, когда мы достигнем этих целей. Эти достижения приближают нас к выздоровлению, и когда-нибудь мы сможем добиться большего, но сейчас речь идет о том, чтобы ставить одну ногу впереди другой и достигать мелочей, чтобы дать нам чувство выполненного долга.

8.У нас еще могут быть хорошие дни

У нас не всегда бывают плохие дни, у нас все еще есть хорошие дни. У нас все еще могут быть тяжелые дни, но также могут быть дни, когда мы чувствуем себя хорошо и можем что-то делать. Люди думают, что депрессия — это плохие дни. По правде говоря, настроение довольно сильно колеблется, и в хорошие дни мы можем чувствовать, что все под контролем и что мы можем чего-то добиться, даже просто идя с другом на кофе. Депрессия — это смесь хороших и плохих дней.Цитата, которая является одной из моих любимых:

« Каждый день может быть плохим, но каждый день есть что-то хорошее.»

9. Мы ценим ваши добрые слова и то, как вы пытаетесь помочь

Иногда бывает трудно понять, что сказать и что сделать, чтобы помочь. Иногда добрые слова могут быть полезны, и нам может показаться, что мы не ценим это, но мы действительно ценим.Нам может быть трудно проявить чувство благодарности, но проявленная доброта действительно много значит для нас.

10. Мы изо всех сил стараемся пройти через это

Депрессия — это то, с чем мы должны бороться. Я понял, что выздоровление — это не то, что вы выбираете один раз — вам нужно выбирать его снова и снова. Мы не можем просто отпустить и игнорировать депрессию, ее должен лечить соответствующим образом медицинский работник. Если нам приходится использовать терапию и / или лекарства как способ справиться с депрессией, пожалуйста, поддержите нас. Нет ничего постыдного в том, чтобы просить о помощи. Депрессия может заставить нас чувствовать себя изолированными и одинокими, а присутствие кого-то рядом с нами может заставить нас чувствовать себя менее одинокими.

Титаник (1997) — Леонардо Ди Каприо в роли Джека Доусона

Рут : Расскажите, пожалуйста, о размещении в главном офисе, мистер.Доусон. Я слышал, они неплохо держатся на корабле.

разъем : Лучшее, что я видел, мэм. Вряд ли крыс.

[смех из-за стола]

Кэл Хокли : Г-н.Доусон присоединяется к нам из третьего класса. Вчера вечером он немного помог моей невесте.

Роза : Оказывается, г. Доусон — прекрасный художник. Он был достаточно любезен, чтобы показать мне, что некоторые из нас работают сегодня.

Кэл Хокли : Мы с Роуз несколько разошлись во взглядах на изобразительное искусство…

[Джеку]

Кэл Хокли : Чтобы не сбивать вас с толку, сэр.

разъем : [Джек не обращает внимания на это; Джек смотрит на свою посуду, не понимая, что использовать, он поворачивается к Молли Браун] Это все для меня?

Молли Браун : Просто начните извне и постепенно войдите внутрь.

Исмей : В нем есть все заклепки, не так ли, Томас?

Роза : Ваш корабль — это чудо, мистер Фрэнсис.Эндрюс, правда.

Томас Эндрюс : Спасибо, Роза.

Официант : [Джеку] Как вы берете икру, сэр?

разъем : Мне икры нет, спасибо.Никогда это особо не нравилось.

Рут : А где именно вы живете, мистер Доусон?

разъем : Ну, прямо сейчас мой адрес — RMS Titanic, после этого я в хорошем настроении.

Рут : А откуда у вас средства для путешествия?

разъем : Я пробираюсь с места на место, ну, знаете, бродячие пароходы и тому подобное, но я выиграл здесь свой билет на Титаник в удачной игре в покер, очень удачной руке.

Полковник Арчибальд Грейси : Вся жизнь — это игра на удачу.

Кэл Хокли : Настоящий мужчина сам делает удачу, Арчи.Верно, Доусон.

разъем : Мм-хм.

Рут : И вы находите такое безродное существование привлекательным, не так ли?

разъем : Ну да, мэм, верю. То есть, у меня есть все, что мне нужно, прямо здесь, со мной. У меня воздух в легких и несколько чистых листов бумаги. Я имею в виду, я люблю просыпаться по утрам, не зная, что произойдет или …

[Есть кусок хлеба]

разъем : … С кем я встречусь, где я закончу. Совсем недавно я спал под мостом, а теперь я на самом большом корабле в мире и пью шампанское с вами, прекрасные люди.

[официанту]

разъем : Я возьму еще немного этого.

[Вернуться к столу]

разъем : Я решил, что жизнь — это подарок, и не собираюсь тратить его зря.Никогда не знаешь, с какой рукой ты получишь следующую раздачу. Вы учитесь принимать жизнь такой, какая она есть у вас.

[Увидев, что Кэл собирается закурить сигарету, он бросает Кэлу зажигалку]

разъем : Держи, Кэл.

[Вернуться к столу]

разъем : Чтобы каждый день был на счету.

Молли Браун : Хорошо сказано, Джек.

ПолковникАрчибальд Грейси : Здесь, здесь.

Роза : [Поднимает стакан для тоста] Чтобы заставить это считаться.

[стол присоединяется к тосту]

Тест на сочувствие | Высшее хорошее

Сочувствие — это способность ощущать эмоции других людей в сочетании со способностью представлять, что кто-то думает или чувствует.

Исследования показывают, что эмпатические люди, как правило, более щедры и заботятся о благополучии других, а также имеют более счастливые отношения и большее личное благополучие. Сочувствие также может улучшить лидерские качества и способствовать эффективному общению.

Но исследования также показывают, что люди различаются по степени эмпатии. Итак, насколько вы эмпатичны?

Следующая викторина поможет вам выяснить это. Он основан на трех научно подтвержденных шкалах, созданных исследователями для измерения эмпатии: анкета эмпатии Торонто, разработанная Натаном Спренгом и его коллегами; Индекс межличностной реактивности, разработанный Марком Дэвисом; а также опросник по конкретным эмоциям, разработанный Салли Олдербак и ее коллегами.

Викторина содержит 28 вопросов. Пожалуйста, ответьте на них как можно честно — нет правильных или неправильных ответов. Первые 22 будут использоваться для измерения вашего уровня сочувствия; последние шесть будут использованы нашей исследовательской группой, чтобы понять, как эмпатия связана с такими факторами, как пол, очередность рождения и политическая ориентация.

Когда вы закончите, вы получите свою оценку эмпатии, а также отзывы, интерпретирующие эту оценку, и советы по укреплению ваших навыков эмпатии.

Любые ответы, представленные здесь, ни при каких обстоятельствах и никогда не будут переданы какой-либо организации за пределами Greater Good Science Center. Все ответы анонимны и используются только в совокупности в исследовательских целях.

Взято из:

Spreng, R. N., McKinnon, M.C., Mar, R.А., и Левин Б. (2009). «Анкета сочувствия Торонто». Журнал оценки личности , 91 (1), 62-71.

Дэвис, М. Х. (1980). «Многомерный подход к индивидуальным различиям в эмпатии». Каталог избранных документов по психологии JSAS , 10, 85.

Олдербак С., Сассенрат К., Келлер Дж. И Вильгельм О. (2014). «Эмоционально-дифференцированный взгляд на эмпатию с помощью опросника по эмпатии по конкретным эмоциям». Frontiers in Psychology , 5, 1-14.

Вставить этот тест на свой веб-сайт

Скопируйте этот HTML-код и вставьте его на свою веб-страницу там, где вы хотите, чтобы викторина отображалась. Не забудьте указать тег скрипта — он позволяет изменять размер викторины, чтобы он соответствовал размеру пространства.

Разве не понимаешь ты кто я такая: Не понимаешь – перевод с русского на английский – Яндекс.Переводчик

Ты разве не понимаешь — перевод на английский | русский-английский

Разве не понимаешь — перевод на английский | русский-английский

больше 155 млн платных подписчиков, показатели в Европе выросли благодаря запуску в России — Медиа на vc.ru

Гурьев об уходе из биатлонной сборной, провале на ЧЕ и работе с детьми — РТ на русском

«Если ты сдохнешь, нам все равно». Как в Беларуси издеваются над задержанными

Алина Береснева, 20 лет

Сергей (имя изменено по просьбе героя), 25 лет

Олег, 24 года (имя изменено по просьбе героя)

Марыля, 31 год

Наталья, 34 года

Диалог с ребёнком | HIAS

Текст песни See You Later Alligator Bill Haley And The Comets перевод

Вы понимаете, что я говорю?

Кадж Танака

Популярные песни, которые не означают то, что вы думаете о них

Классическая песня у костра Дона Маклина «American Pie» маскирует свою удручающую сущность броской.

10 вещей, которые люди, страдающие депрессией, хотят, чтобы вы знали

Титаник (1997) — Леонардо Ди Каприо в роли Джека Доусона

Тест на сочувствие | Высшее хорошее

Вставить этот тест на свой веб-сайт