Макс Вебер — Город читать онлайн
Макс Вебер
Город
§1. Понятие и категории города
Дефиниции «города» могут быть самыми различными по своему характеру. Общее для них всех только одно: то, что город представляет собой замкнутое (во всяком случае, относительно) поселение, «населенный пункт», а не одно или несколько отдельно расположенных жилищ. В городах (впрочем, не только в городах) дома тесно — а сегодня, как правило, стена к стене — примыкают друг к другу. Обычно под словом «город» имеют в виду помимо названного еще селение. Сам по себе этот признак нельзя считать неточным. С социологической точки зрения этот признак города характеризует его как населенный пункт, следовательно, поселение в тесно соприкасающихся друг с другом домах, которое настолько велико, что в нем отсутствует специфическое для общества соседей личное знакомство друг с другом. При таком определении городами можно было бы считать лишь достаточно большие поселения; а при какой величине поселения этот признак можно считать определяющим, зависело бы от общих культурных условий. В прошлом города, имевшие
Существование рынка часто основано на привилегиях и защите, предоставляемых вотчинником или князем, которые заинтересованы а постоянном притоке заморских товаров и ремесленных изделий, а также в пошлинах, различных платежах за предоставляемую защиту, сборах, процессуальных платежах, связанных с рынком, но, кроме того, и в поселении способных платить подати и нести повинности ремесленников и торговцев, а как только рядом с рынком возникнет поселение — также и в росте земельной ренты; все это шансы, имеющие для господина земли тем большее значение, что речь здесь идет о доходах в форме денег, увеличивающих наличие у него благородных металлов. Город может быть и не связан территориально ни с вотчинным, ни с княжеским двором и возникнуть либо как удобный перевалочный пункт благодаря привилегиям, предоставленным не местными вотчинниками и князьями, либо как чисто рыночное поселение или в результате узурпации прав заинтересованными лицами. Случалось также, что привилегия основать рынок и привлечь поселенцев давалась предпринимателю. Наиболее часто это происходило в средние века, особенно в восточных, северных и центральноевропейских областях возникновения городов; не будучи обычным явлением, это постоянно происходило во всем мире на протяжении всей истории. Город мог возникнуть и не примыкая к княжескому двору и без предоставления привилегий как сообщество чуждых данной местности пришельцев, мореплавателей, торговцев–поселенцев и, наконец, местных, заинтересованных в посреднической торговле жителей; именно это случалось довольно часто в древности и раннем средневековье на Средиземноморском побережье. Такой город мог быть чисто рыночным поселением, но чаще имело место сосуществование крупных княжеских или вотчинных патримониальных хозяйств с рынком. Вотчинное или княжеское хозяйство могло в качестве одной из опор города удовлетворять свои потребности либо посредством барщины и натуральных повинностей зависимых от него ремесленников и торговцев, либо в той или иной степени посредством обмена, выступая на городском рынке как обладающий наибольшими возможностями покупатель. Чем большую роль играло последнее обстоятельство, тем в большей степени на первый план выходила рыночная основа города: город переставал быть просто придатком к ойкосу, находящимся близ него рыночным поселением, и становился, несмотря на связь с крупными хозяйствами, рыночным городом. Как правило, рост первоначально княжеских городов и их экономическое значение были прямо связаны с ростом удовлетворения рынком потребностей княжеского двора и примыкающих к нему в качестве дворов его вассалов или должностных лиц крупных городских хозяйств.
Вебер М. Город | socioline.ru
Великий немецкий социолог Макс Вебер одним из первых попытался понять, каким образом на пересечении политических, экономических и военных функций человеческого поселения возникает город как социальный институт. Исторический очерк Вебера позволяет не только узнать, из какого разнообразия социальных форм сложился тот город, в котором мы живем сегодня, но и научиться видеть это разнообразие в современной эпохе.
Описание
В публикуемой работе Макс Вебер не только объясняет сущность понятия «город», но и классифицирует города по типам, анализирует различия, оценивает влияние обстоятельств, приводящих к формированию того или иного типа. Метод автора, подходы к занимающим его проблемам таковы, что позволяют ему делать обобщения без риска заранее обречь свою попытку на неудачу. Вебер всегда мыслит конструктивно, социологически, но при этом остаётся конкретным…
Основные выводы, к которым пришёл Макс Вебер:
- Средневековый город есть рыночное поселение, являющееся и укреплённым пунктом, и автономной корпорацией.
- Происхождение города следует мыслить не в виде постепенного развития всех этих признаков из какого-либо одного начала, а в виде ряда сложных, перекрещивающихся процессов — социально-экономических и военно-политических.
- Средневековый город, как и всякий иной, есть одновременно и город потребителей, и город производителей, с большим или меньшим уклоном в сторону то одного, то другого.
- Степень и характер этого уклона зависят от характера социальной структуры города, которая очень сложна и разнообразна. Социальная борьба, носящая в то же время и политический характер, ибо она является борьбой за господство в городе, за участие в городском управлении, разыгрывается вначале между сеньориальными землевладельческими элементами и рыночными. Затем она продолжается внутри последних между различными слоями ремесленников и купцов.
- В процессе этой борьбы и по мере развития ремесла возникает особая хозяйственная политика города, которая ставит своей целью хозяйственное регулирование «естественных условий» в производственно-потребительных интересах городского населения. При этом внегородские сословные различия игнорируются и деревня рассматривается как объект хозяйственной политики города.
Скачать книгу
veber_m._gorod._2017.djvu 824.65 КБ
veber_m._gorod._2017.pdf 8.42 МБ
socioline.ru
Вебер, Макс — Википедия
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Вебер.Максимилиа́н Карл Эми́ль Ве́бер (нем. Maximilian Carl Emil Weber; 21 апреля 1864, Эрфурт, Пруссия — 14 июня 1920, Мюнхен, Германия), известный как Макс Вебер (нем. Max Weber) — немецкий социолог, философ, историк, политический экономист. Идеи Вебера оказали значительное влияние на развитие общественных наук, в особенности — социологии[5]. Наряду с Эмилем Дюркгеймом и Карлом Марксом Вебер считается одним из основоположников социологической науки[6][7][8].
Вебер ввёл в научный оборот термин «социальное действие». Учёный был последовательным сторонником методов антипозитивизма, утверждая, что для исследования социальных действий лучше подходит не чисто эмпирический, но «объясняющий», «интерпретирующий» метод. В рамках основанной на нём концепции понимающей социологии учёный пытался не только рассмотреть то или иное социальное действие, но также распознать цель и смысл происходящего с точки зрения вовлечённых индивидов. Ядро научных интересов Вебера составляло изучение процессов перехода общества от традиционного к современному: рационализации, секуляризации, «расколдовывания мира». Одной из самых известных работ учёного стала диссертация о протестантских истоках капитализма. Исследование на стыке экономической социологии и социологии религии получило развитие в известной книге «Протестантская этика и дух капитализма», увидевшей свет в 1905 году. Оппонируя марксистской концепции исторического материализма, Вебер отмечал важность культурных воздействий, оказываемых религией, — именно в этом он видел ключ к пониманию генезиса капиталистической формы хозяйствования[9][прим. 1]. Впоследствии учёный исследовал религии Китая, Индии и древний иудаизм, пытаясь найти в них причины тех процессов, которые обусловили различия между хозяйственным устройством Запада и Востока.
В другой своей известной работе, «Политика как призвание и профессия» (1919), Вебер определил государство как некоторый институт, который обладает монополией на легитимное применение насилия. Социолог впервые выделил различные типы общественной власти, подчёркивая, что институты современного государства во всё большей степени основываются на рационально-правовом типе. Учёный внёс определённый вклад в развитие экономической истории, теории и методологии экономики. Исследования Вебера в области рационализации общества оказали влияние на формирование критической теории, развивавшейся преимущественно в рамках Франкфуртской школы.
Вебер стал одним из основателей либеральной Немецкой демократической партии, которая была образована после Первой мировой войны. Позже учёный безуспешно баллотировался в немецкий парламент и консультировал комиссию по разработке новой конституции. Вебер скончался в 1920 году в возрасте 56 лет, причиной смерти послужила пандемия Испанского гриппа и последовавшая пневмония[6]. Младший брат Вебера — Альфред — также стал исследователем в области социологии.
Детство[править | править код]
Вебер родился в 1864 году в Эрфурте, центральном городе Тюрингии[6]. Максимилиан Карл Эмиль стал первым из семи детей Макса Вебера-старшего, состоятельного и известного государственного служащего, члена Национал-либеральной партии. Мать Макса-младшего — Элена (в девичестве Фалленштейн) — имела в числе прочих французские гугенотские корни. В течение всей жизни Элена Вебер выражала преданность своим моральным принципам[6][10]. Характер занятий Вебера-старшего предопределил политическую и академическую природу семейных дискуссий, салон чиновника собирал множество видных учёных и общественных деятелей[6]. Старший сын Вебера вместе со своим братом Альфредом, также избравшим профессию социолога и экономиста, успешно развивались в столь интеллектуальной атмосфере. На Рождество 1876 года тринадцатилетний Макс-младший подарил родителям два исторических эссе, «О направлении германской истории, с особым указанием на фигуры Императора и Папы Римского» и «О римском имперском периоде, от Константина до переселения народов»[11]. Занятия с учителями не производили на мальчика никакого впечатления и были для него скучны. В то время как преподаватели выражали возмущение столь непочтительным поведением, Вебер-младший в тайне прочитал все сорок томов полного собрания сочинений Гёте[12][13]. Ещё до поступления в университет Максимилиан ознакомился с большим числом произведений других классиков[13]. Со временем отношения между его родителями стали более напряжёнными: отец был склонен к «земным наслаждениям»[прим. 2], а мать по-прежнему непреклонно следовала догмам кальвинизма и «стремилась вести аскетичную жизнь»[прим. 3][14][15].
Образование[править | править код]
В 1882 году Вебер поступил на юридический факультет Гейдельбергского университета[16]. После годичной службы в вооружённых силах страны Вебер был переведён в Берлинский университет[12]. Первые несколько лет учёбы будущий учёный с мировым именем провёл «употребляя пиво и занимаясь фехтованием». Во время семейных ссор он всё чаще становился на сторону матери, постепенно отстраняясь от отца[14][15][17]. Одновременно с обучением в университете Вебер работал в качестве младшего адвоката[12]. В 1886 году он сдал экзамен, позволявший ему заниматься данным видом деятельности. Во второй половине 1880-х годов он продолжил изучать право и историю[12]. Вебер получил степень доктора юридических наук в 1889 году, защитив историко-правовую диссертацию о солидарной ответственности и раздельных капиталах в торговых компаниях итальянских городов. Данный труд впоследствии стал частью крупной работы «Об истории средневековых торговых компаний, с использованием южно-европейских источников», опубликованной в том же году[18]. Два года спустя Вебер прошёл процедуру хабилитации, темой его новой диссертации стала сельскохозяйственная история Рима и её воздействие на публичное и частное право. Соавтором доктора Вебера тогда выступил Август Мейцен[19][20]. Став приват-доцентом, Вебер стал преподавать в Берлинском университете и давать консультации правительственным органам[21].
Ранний период творчества[править | править код]
В период между защитой диссертации и прохождением хабилитации Вебер занимался изучением современной социальной политики. В 1888 году он присоединился к Союзу социальной политики (нем. Verein für Socialpolitik)[22] — недавно созданной профессиональной ассоциации немецких экономистов исторической школы. Представители союза придерживались мнения о том, что экономическая наука является в первую очередь инструментом для решения социальных проблем соответствующей эпохи. Тогда же Вебер дебютировал в политике, присоединившись к левоцентристской организации «Евангелический социальный конгресс (англ.)русск.»[23]. В 1890 году по инициативе Союза социальной политики стартовала программа по изучению так называемого «польского вопроса», Остфлюхта: польские фермеры из восточной части страны массово мигрировали в стремительно развивающиеся города германского запада[6]. Вебер возглавил группу исследователей и стал автором значительной части итогового доклада Союза по данной теме[6][22]. Доклад привлёк внимание многих экспертов и стал поводом для широких дискуссий, а Вебер впервые заявил о себе как об исследователе в области социологии[6]. В 1893—1899 годах учёный входил в состав крайне правой политической организации «Пангерманский союз» (нем. Alldeutscher Verband), члены которой протестовали против дальнейшей миграции поляков. Впрочем, степень поддержки Вебером идей германизации славянского этноса и других националистических проектов ныне является предметом дискуссий[24][25]. В ряде работ, в частности, в противоречивой лекции «Национальное государство и экономическая политика» (1895) социолог выступает против иммиграции поляков и обвиняет в сложившейся ситуации класс юнкеров, интересам которых наплыв славян вполне соответствовал[26].
Портрет Марианны Вебер, 1896 год.В 1893 году Вебер женился на далёкой родственнице Марианне Шнитгер. Супруга социолога, сама занимавшаяся наукой, впоследствии занялась защитой прав женщин[6][27]. После смерти Вебера она собирала и публиковала труды мужа, а её биографическая книга пролила свет на многие стороны жизни учёного[28][29]. Брак Веберов был бездетным, более того, считается, что не имела место даже консуммация[17]. Женитьба на Шнитгер позволила Веберу обрести долгожданную финансовую независимость, и он наконец смог покинуть дом семьи[15]. В 1894 году Вебер с женой переехали во Фрайбург, где социолог стал университетским преподавателем экономики[20][21]. Спустя два года он занял аналогичную позицию в Гейдельбергском университете[20][21]. Там учёный стал центральной фигурой сообщества интеллектуалов, «круга Вебера», объединившем также Марианну, Георга Еллинека, Эрнста Трёльча, Вернера Зомбарта, Марка Блока, Роберта Михельса и Дьёрдя Лукача[6]. Продолжая деятельность в Союзе социальной политики и Евангелическом конгрессе[6], Вебер сконцентрировался на изучении экономики и истории права[30].
В 1897 году, через два месяца после тяжёлой ссоры с сыном скончался Вебер-старший[6][31]. Это обстоятельство положило начало усиливавшимся со временем депрессии, нервозности и бессонницы сына, что отрицательно сказалось на его способности преподавать[12][20]. Состояние здоровья вынудило Вебера сократить рабочее время и даже прервать учебный курс осенью 1899 года. После нескольких месяцев в санатории Веберы отправились в конце 1900 года в Италию и вернулись в Хайдельберг лишь весной 1902 года. Тем не менее, уже в следующем году профессор снова отказался от преподавания и не работал со студентами до 1919 года. Хронология тяжёлого периода жизни и прогрессировавших отклонений психики была в деталях описана самим Вебером, однако записи были уничтожены Марианной. Предполагается, что причиной этого поступка стала боязнь огласки психических расстройств учёного, которая позволила бы нацистам запретить его труды[6][32].
Поздний период творчества[править | править код]
Если в начале 1890-х годов Вебер был крайне продуктивен, то в 1898—1902 годах учёный не опубликовал ни одной работы. Освободившись от обязанностей профессора в 1903 году, Вебер вступил в должность помощника редактора в научном журнале Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik («Архив социальных наук и общественного благосостояния»)[33], где работал с коллегами Эдгаром Яффе и Вернером Зомбартом[6][34]. Научные интересы Вебера стали связаны с фундаментальными вопросами социологии и других общественных наук — его поздние работы представляют исключительный интерес для современных учёных[30]. В 1904 году «Архив» опубликовал некоторые основополагающие работы Вебера, в том числе его самый известный труд — «Протестантская этика и дух капитализма»[35]. Именно тогда был заложен фундамент его дальнейших изысканий, посвящённых воздействию культурных и религиозных факторов на формирование экономических институтов и систем[36]. «Этика» стала единственным эссе Вебера того периода, которое было издано в формате книги при жизни социолога. Другие работы, написанные в первые пятнадцать лет XX века и вышедшие в свет уже после смерти автора, связаны с исследованиями в области социологии религии, социологии права и экономической социологии[6].
В 1904 году Вебер посетил Соединённые Штаты и принял участие в Конгрессе искусств и наук, приуроченном к Всемирной выставке в Сент-Луисе. Несмотря на частичное выздоровление, Вебер всё ещё не мог возобновить преподавание и продолжал исследования в качестве независимого учёного благодаря наследству, полученному в 1907 году[21][33]. В 1909 году, разочаровавшись в деятельности Союза социальной политики, Вебер совместно с Рудольфом Голдшидом, Георгом Зиммелем, Фердинандом Тённисом и Вернером Зомбартом стал сооснователем Немецкой социологической ассоциации[37][38]. Он стал первым казначеем этой организации (нем. Deutsche Gesellschaft für Soziologie)[6]. В 1912 году Вебер вышел из состава ассоциации и предпринял попытку создания политической партии левого крыла, которая объединила бы социал-демократов и либералов. Инициатива не увенчалась успехом, поскольку сторонники либеральной идеологии не разделяли революционных идеалов левых политиков[39].
Политическая деятельность[править | править код]
Вебер (на переднем плане) и Эрнст Толлер (анфас, справа от Вебера), 1917 год.После начала Первой мировой войны пятидесятилетний Вебер добровольно поступил на военную службу и был назначен офицером резерва. По долгу службы он занимался организацией армейских больниц в Хайдельберге вплоть до конца 1915 года[33][40]. С течением войны его взгляды на конфликт и экспансию Германской империи менялись[39][40][41]. В самом начале войны он разделял взгляды националистов и поддерживал идею ведения военных действий. В то же время он считал, что участие в войне является обязанностью Германии как одного из ведущих государств. Позже позиция Вебера кардинально изменилась и учёный стал одним из последовательных критиков дальнейшей экспансии империи и военной политики кайзера[6]. Он также публично осуждал идеи захвата Бельгии и неограниченной подводной войны. Ещё через некоторое время Вебер выступил в поддержку конституционных реформ, демократизации германской политической системы и введения всеобщего избирательного права[6].
В 1918 году Вебер присоединился к хайдельбергскому совету рабочих и солдат. В следующем году Вебер отправился на Парижскую мирную конференцию в составе германской делегации. Будучи советником при Конфиденциальном комитете по конституционной реформе, он поспособствовал разработке Веймарской конституции (1919)[33]. Вебер хорошо понимал устройство политической системы США и выступал за создание выборного мощного института президентства, который служил бы противовесом бюрократической власти[6]. Спорным является мнение о том, что Вебер настаивал на закреплении в документе чрезвычайных полномочий президента. Статья 48 Веймарской конституции действительно содержит подобное положение, которое было впоследствии использовано Адольфом Гитлером для подрыва других конституционных норм, подавления оппозиции и установления тоталитарного режима[42].
Вебер безуспешно баллотировался в парламент от Немецкой демократической партии, организации либерального толка, одним из основателей которой был он сам[6][43]. Вебер выступил как против Ноябрьской революции, так и против ратификации Версальского мирного договора, что сделало его оппонентом практически всех политических сил Германии[6]. Считается, что именно эта принципиальная позиция помешала Веберу занять государственную должность в период правления Фридриха Эберта, нового президента от социал-демократов[40]. В то время фигура Вебера была весьма уважаема, однако он не имел влияния на политическую ситуацию в стране[6]. Историки по-прежнему не достигли консенсуса в отношении роли Вебера в политической жизни Германии.
Последние годы жизни[править | править код]
Разочарованный в политике Вебер вернулся к преподавательской работе в 1919 году. После нескольких месяцев работы в Вене он переехал в Мюнхен[6][21][33]. В Мюнхене Вебер возглавил первый германский институт социологии, при этом должность профессора социологии он не занимал. Его последние лекции собраны в книгах «Наука как призвание и профессия» (нем. Wissenschaft als Beruf, 1918), «Политика как призвание и профессия» (нем. Politik als Beruf, 1919) и «Общая экономическая история» (нем. Wirtschaftsgeschichte, 1923)[6]. Баварские коллеги и студенты Вебера резко раскритиковали его точку зрения в отношении Ноябрьской революции, и представители правого студенчества устроили демонстрацию напротив дома учёного[39]. В Мюнхене Вебер заразился Испанским гриппом и умер от пневмонии 14 июня 1920 года[6]. Перед смертью он работал над своим magnum opus «Хозяйство и общество» (нем. de:Wirtschaft und Gesellschaft), которое было издано при содействии Марианны в 1921—1922 годах.
Внешние влияния[править | править код]
Представители немецкого идеализма и, в особенности, неокантианства оказали сильное влияние на формирование Вебера как мыслителя. Вебер познакомился с работами неокантианцев благодаря советам его коллеги из Фрайбургского университета Генриха Риккерта[6]. Особенно важной для социолога была вера неокантианцев в то, что реальность представляет собой нечто хаотичное и непостижимое, а всё рациональное и упорядоченное есть продукт концентрации человеческого мышления на тех или иных аспектах действительности и систематизации полученных извне данных[6]. Взгляды Вебера на методологию общественных наук перекликаются с точкой зрения известного неокантианца и пионера социологии Георга Зиммеля[44].
Вебер также находился под влиянием кантианской этики, хотя он и считал, что нравственная система Канта устарела для современного мира, лишённого религиозной строгости. Подобное мнение отчётливо указывает на наличие влияния со стороны философии Фридриха Ницше[6]. Согласно Стэнфордской энциклопедии философии, «глубокое противоречие между кантианскими нравственными императивами и ницшеанским диагнозом современному культурному миру, вероятно, и есть то, что придаёт этическому мировоззрению Вебера столь мрачно-трагический и агностический оттенок»[6][прим. 4]. Другим важнейшим источником вдохновения для Вебера послужили работы Карла Маркса и другие академические исследования социализма. Вебер разделял некоторые опасения Маркса в отношении развития бюрократических систем, считая, что им доступны алгоритмы намеренного подавления человеческой свободы. По мнению Вебера, конфликт между чиновничеством и другими сословиями постоянен и неизбежен[45]. Очевидным в работах Вебера является след, оставленный религиозностью матери. Однако несмотря на наличие интереса к проведению социолого-религиозных исследований Вебер никогда не скрывал своей светскости[46][47].
Вебер как экономист принадлежал немецкой исторической школе. Среди других известных представителей течения следует отметить Густава фон Шмоллера и Вернера Зомбарта, студента Вебера. При всём соответствии научных интересов Вебера общему направлению исследования в рамках школы его взгляды на теорию стоимости разнились с мнениями других сторонников историзма. Концепция стоимости Вебера была во многом схожа с теорией Карла Менгера, представлявшего конкурирующую австрийскую школу[48][49].
Методология[править | править код]
В отличие от других классиков социологической мысли, например, Конта и Дюркгейма, Вебер не стремился создать некий свод правил, регламентирующих порядок проведения социальных исследований[6]. В противоположность Дюркгейму и Марксу Вебер концентрировал внимание на индивиде и культуре — его метод отчётливо свидетельствует об этом[12]. Если Дюркгейм уделял внимание в первую очередь обществу, то Вебер концентрировался на отдельных его представителях и их действиях. Маркс утверждал, что материальный мир превалирует над идеальным, а Вебер считал, что идеи являются основными мотивирующими факторами действий индивидов, по крайней мере в макроскопической картине[12][50][51].
Учёный говорил о социологии следующее:
| …наука, которая пытается достичь интерпретативного понимания социального действия с целью нахождения каузального объяснения его направления и эффектов[52]. |
Вебер был озабочен проблемой соотношения объективности и субъективности[6]. Он различал понятия социального действия и социального поведения. Он отмечал, что социальное действие можно исследовать через призму субъективных взаимоотношений между индивидами[6][53]. Анализ социального действия посредством интерпретативных способов (нем. Verstehen) должен основываться на понимании субъективных смыслов и целей, которые индивиды придают своим действиям[6][30]. Вебер отмечал, что роль субъективного фактора в социальных науках осложняет процесс выведения общих законов той или иной стороны общественной жизни. Социолог писал, что объём объективного знания, которое когда-либо будет получено в сфере общественных наук, пугающе мал[6]. В целом Вебер поддерживал стремление к построению объективной системы общественно-научных знаний, хотя и считал эту цель недостижимой[6].
| Не существует совершенно никакого «объективного» научного анализа культуры… Всё знание культурной действительности… всегда является знанием, искажённым точкой зрения. …«объективный» анализ культурных событий, проводимый в соответствии с тезисом о том, что идеалом науки является редукция эмпирической действительности до «законов», бессмысленнен… [поскольку]… знание законов общества не равнозначно знанию общественной действительности, но является скорее одним из многих способов, которые наш разум использует для достижения этой цели [знания][54]. |
В работах Вебера заметно применение принципа методологического индивидуализма, согласно которому следует рассматривать различные коллективные институты (нации, политические и религиозные структуры, предприятия) исключительно как продукт действий отдельных личностей. Особенно ярко этот подход проявляется в первой главе «Экономики и общества», где Вебер говорит, что лишь индивиды могут рассматриваться в качестве действующих лиц при развитии некоего субъективно понимаемого события[49][53]. Другими словами, потенциал изучения социальных явлений ограничен областью применения некоторых моделей поведения индивидов (Вебер называл эти модели «идеальными типами», Idealtypus)[49]. Идеальные типы никогда не встречаются в чистом виде, но являются определёнными стандартами, позволяющими сопоставлять конкретных личностей[55].
Методология Вебера разрабатывалась в контексте происходивших тогда прений относительно общей методологии социальных наук, вошедших в историю под названием Methodenstreit («прения о методах»)
ru.wikipedia.org
Strelka Magazine — Отрывок из книги: Макс Вебер «Город»
Что есть город и каковы его типы.
С 26 июня в магазинах появится новая книга издательства Strelka Press — «Город» немецкого социолога, философа Макса Вебера. Это исторический очерк о том, как развивались экономические, социальные, политические отношения горожан. Несмотря на то, что труд разбит на параграфы и главы, воспринимать его стоит как монолитный. Тем сложнее выбрать из него лишь одну часть для публикации отрывка. Редакция выбрала самый первый раздел, посвящённый разбору понятия «город» и тому, какие типы городов бывают.
§ 1. Понятие и категории города
1. Экономическое понятие города: рыночное поселение
Определения «города» могут быть самыми различными по своему характеру. Общее для них всех только одно: то, что город представляет собой замкнутое (во всяком случае относительно) поселение, «населённый пункт», а не одно или несколько отдельно расположенных жилищ. В городах (впрочем, не только в городах) дома особенно тесно — а сегодня, как правило, стена к стене — примыкают друг к другу. Обычно под словом «город» имеют в виду, помимо названного, ещё и чисто количественные признаки: город — это большое поселение. Сам по себе этот признак нельзя считать неточным. С социологической точки зрения этот признак города характеризует его как населённый пункт, следовательно, поселение в тесно соприкасающихся друг с другом домах, которое настолько велико, что в нём отсутствует специфическое для общества соседей личное знакомство друг с другом. При таком определении городами можно было бы считать лишь достаточно большие поселения; а при какой величине поселения этот признак можно считать определяющим, зависело бы от общих культурных условий. В прошлом населённые пункты, представлявшие собой города в правовом отношении, далеко не всегда обладали этим признаком. Да и в нынешней России есть «деревни» со многими тысячами жителей, которые значительно больше иных «городов» прошлого (например, в области поселения поляков на востоке нашей страны), население которых едва составляло несколько сотен человек. Величина как таковая не может быть решающей в определении города.
Если попробовать определить город с чисто экономической точки зрения, то это поселение, жители которого в преобладающей своей части живут на доходы не от сельского хозяйства, а от ремесла и торговли. Но и называть все поселения такого рода «городами» также нецелесообразно, ведь не хотим же мы подводить под понятие «город» поселения, жители которых образуют родовые союзы и занимаются одним, фактически унаследованным промыслом, — «промысловые деревни» Азии и России.
Ещё одним признаком можно считать известное «многообразие» занятий. Но и оно само по себе не способно служить решающим признаком, ибо может быть, в сущности, основано на двух факторах: либо на наличии господского, прежде всего княжеского, двора в качестве центра, для удовлетворения экономических и политических потребностей которого специализируется производство, производятся продукты и ведётся торговля. «Городом» обычно не называют и ойкос (хозяйство (греч.) с замкнутым производством и потреблением. — Прим. ред.) аристократа-землевладельца (Grundherr) или князя (Fürst), даже насчитывающий большое число несущих трудовые повинности и платящих подати ремесленников и мелких торговцев, хотя исторически очень большая часть важнейших «городов» возникла из таких поселений, и производство продуктов для княжеского двора составляло для жителей очень многих из них весьма важный, часто преимущественный, источник доходов («княжеские города»).
Ещё одним необходимым признаком «города» следует считать «рынок»: осуществление не спорадического, а регулярного товарообмена на территории поселения в качестве существенной составной части дохода и удовлетворения потребностей населения. Однако «рынок» не всегда ещё превращает место, где он функционирует, в «город». Периодические ярмарки и рынки, на которых продаются предметы дальней торговли, на которые в установленное время (обычно раз в год) съезжаются торговцы, чтобы сбывать оптом или в розницу друг другу или потребителям свои товары, действовали часто в таких местах, которые мы называем «деревнями». О «городе» в экономическом смысле можно говорить лишь там, где местное население удовлетворяет экономически существенную часть своих повседневных потребностей на местном рынке, причём в значительной части продуктами, произведёнными или каким-либо образом приобретёнными местным населением и населением ближайшей округи для сбыта на рынке. Каждый город в указанном здесь смысле есть «рыночное поселение», то есть имеет в качестве экономического центра поселения местный рынок, на котором вследствие существующей специализации производства продуктов свои потребности в ремесленных изделиях и различных предметах торговли удовлетворяет также и негородское население и на котором, конечно, сами горожане совершают обмен произведёнными продуктами и удовлетворяют свои хозяйственные потребности.
Изначально было в порядке вещей, что город — там, где он вообще существует как отличное от сельского поселения образование, — является и местопребыванием аристократа-землевладельца или князя, и местом, где существует рынок, и располагает экономическими центрами обоих типов — ойкосом и рынком, причём наряду с постоянно действующим местным рынком часто служит местом для периодически проводимых ярмарок, на которые съезжаются купцы издалека. Итак, город в понимаемом нами смысле есть поселение, в котором действует рынок.
Существование рынка часто основано на привилегиях и защите, предоставляемых аристократом-землевладельцем или князем, которые заинтересованы в постоянном притоке товаров и ремесленных изделий на рынок из-за рубежа, а также в пошлинах, различных платежах за предоставляемую защиту, рыночных сборах, процессуальных платежах, связанных с рынком, но, кроме того, заинтересованы и в поселении тут же способных платить налоги ремесленников и торговцев, а как только рядом с рынком возникнет поселение — они могут рассчитывать и на доход от сдачи в аренду земель; всё это шансы, имеющие для господина земли тем большее значение, что речь здесь идёт о доходах в форме денег, увеличивающих его запас благородных металлов.
Город может быть и никак не связан, в том числе территориально, с двором, — он может возникнуть как чисто рыночное поселение либо в удобном перевалочном пункте на основании привилегии, дарованной неместными аристократами-землевладельцами или князьями, либо в результате захвата этого места заинтересованными лицами. Случалось так, что привилегия основать рынок и привлечь поселенцев давалась предпринимателю. Наиболее часто это происходило в Средние века, особенно в восточных, северных и центральноевропейских областях возникновения городов, но вообще бывало во всём мире на протяжении всей истории. Город мог возникнуть, и не примыкая к княжескому двору, и без монарших привилегий — как объединение чуждых данной местности пришельцев, воинов-мореплавателей, торговцев-поселенцев и, наконец, местных жителей, заинтересованных в посреднической торговле; именно это случалось довольно часто в ранней Античности и порой в раннем Средневековье на берегах Средиземного моря. Такой город мог быть чисто рыночным поселением, но чаще имело место сосуществование крупных княжеских или землевладельческих патримониальных хозяйств с рынком. Хозяйство правителя могло в качестве одной из опор города удовлетворять свои потребности либо натурально-хозяйственным путём — посредством барщины, повинностей и оброка с зависимых от него местных ремесленников и торговцев, либо в той или иной степени посредством обмена, выступая на городском рынке как потребитель, обладающий наибольшей покупательной силой. Чем в большей степени проявлялось последнее обстоятельство, тем в большей степени на первый план выходила рыночная основа города: город переставал быть просто придатком к ойкосу, находящимся близ него рыночным поселением и становился, несмотря на связь с крупными хозяйствами, рыночным городом. Как правило, рост первоначально княжеских городов и их экономическое значение были прямо связаны с ростом удовлетворения рынком потребностей княжеского двора и крупных городских хозяйств, примыкающих к нему, — дворов его вассалов или должностных лиц.
2. Три типа городов: Город потребителей, город производителей, торговый город
К типу княжеского города, то есть такого, в котором шансы жителей на получение дохода прямо или косвенно зависят от покупательной способности княжеских или других крупных хозяйств, близки те города, где шансы на прибыль местных ремесленников и купцов в решающей степени определяются покупательной способностью других крупных потребителей, а именно — получателей рент. Эти крупные потребители могут быть очень различны по своему типу в зависимости от характера и происхождения их доходов. Они могут быть: 1) должностными лицами, обладающими законными или незаконными доходами, или 2) аристократами-землевладельцами и носителями политической власти, расходующими в городе ренту с внегородских земель или иные обусловленные их политическим положением доходы. В обоих случаях такой город очень близок к типу княжеского города; он базируется на патримониальных и политических доходах как основе покупательной способности крупных потребителей (примером чиновничьего города может служить Пекин; города аристократов, живущих на ренту со своих имений, — Москва до отмены крепостного права). От городов этого типа следует строго отличать на первый взгляд как будто подобный им тип городов, где городская земельная рента, обусловленная монопольным «положением на торговых путях» земельных участков в городе и, следовательно, косвенно имеющая своим источником именно городское ремесло и торговлю, стекается в руки городской аристократии (это было распространённым случаем во все времена, особенно в Античности, от ранних времён до Византии, а также в Средние века). Такой город экономически является не городом землевладельцев, живущих на ренту с имений, а городом торговым или ремесленным, в зависимости от преобладающего характера занятий его жителей, а рента с городских земельных участков — это подать, выплачиваемая городскими предпринимателями за владение домами. Понятийное отличие города такого типа от города, где рента складывается не из подати с городских доходов, а из доходов от аренды земли вне города, не означает, что реально в прошлом они часто не переходили друг в друга. Крупные потребители могут быть также получателями ренты, которые проживают в городе доходы со своих деловых предприятий, в наше время прежде всего проценты с ценных бумаг и дивиденды, или тантьемы (вознаграждение служащему в виде процента от прибыли. — Прим. ред.). Тогда покупательная способность обусловлена главным образом денежно-хозяйственными источниками ренты, преимущественно капиталистического характера (пример: Арнгейм), или основана на казённых пенсиях или иных государственных рентах (например, «Пенсионополис» типа Висбадена). Во всех этих и многочисленных подобных случаях город является в большей или меньшей степени городом потребителей, ибо шансы на доходы его предпринимателей, ремесленников и торговцев в решающей степени зависят от наличия среди населения различных по своему экономическому положению крупных потребителей.
Возможно и прямо противоположное: город является городом производителей, следовательно, рост его населения и увеличение его покупательной способности основаны, как, например, в Эссене и Бохуме, на том, что в них имеются фабрики, мануфактуры и предприятия домашней промышленности, посылающие свои товары в другие области (современный тип городов), или существуют ремесленные мастерские, товары которых вывозятся за пределы города, — азиатский, античный и средневековый город. Потребителями на местном рынке являются отчасти — в качестве крупных потребителей — предприниматели, если они, что не обязательно, местные жители, отчасти же и в первую очередь в качестве массового потребителя — рабочие и ремесленники, а также косвенно обязанные им своими доходами торговцы и владельцы земельной ренты. Городу потребителей противоположен как ремесленно-промысловый (gewerblich), так и торговый город, то есть город, покупательная способность крупных потребителей которого основана на том, что они либо выгодно продают в розницу иногородние товары на местном рынке (как торговцы сукном в Средние века), либо (как ганзейские купцы, торговавшие сельдью) прибыльно сбывают товары местных производителей вне города, либо приобретают иногородние товары и сами вывозят их, пользуясь иногда складами в данном городе (города посреднической торговли). Или, что очень часто бывает, образуется комбинация всего этого: commenda и societas maris (комменда и морское товарищество (лат.) — виды коммандитного товарищества, предпринимательской организации, один из членов которой (tractator) ведёт дела, а другой вносит деньги или товары. — Прим. ред.) Средиземноморья большей частью означают, что tractator (разъезжающий по разным местам купец) на деньги, полностью или частично предоставленные ему местными капиталистами, закупает производимые в его городе или купленные на городском рынке товары и везёт их в Левант (видимо, достаточно часто туда он ехал порожняком и только назад с товаром), там продаёт и, закупив на вырученные деньги восточные товары, сбывает их на рынке своего города; барыши купец делит с владельцем капитала в соответствии с условиями договора. Следовательно, покупательная способность и налогоплатежность торгового города, как и города производителей, в отличие от города потребителей, основывается на местных ремесленно-промысловых предприятиях. К торговым предприятиям примыкают предприятия по экспедиции, транспорту, а также многочисленные крупные и мелкие побочные виды коммерческой деятельности. Однако конституирующая эти предприятия деятельность, ориентированная на прибыль, осуществляется целиком на местном рынке лишь в случае розничной торговли; в иногородней же торговле, напротив, в значительной или большей степени вне его. Нечто в принципе сходное представляет собой современный город (Лондон, Париж, Берлин), который является центром национальных или интернациональных кредиторов и крупных банков или (как Дюссельдорф) центром крупных акционерных обществ и картелей. Сегодня ведь более чем когда-либо преобладающая часть доходов предприятий уходит вообще в другие места, а не остаётся там же, где находится предприятие, которое их производит. С другой стороны, всё большая часть этих доходов потребляется их обладателями не в больших городах, где находятся их деловые центры, а вне их, в виллах предместий, ещё чаще в загородных местах отдыха, в отелях за границей и т. д. В связи с этим возникают состоящие только — или почти только — из зданий фирм «города-сити» или (и большей частью) отдельные районы городов. Наша цель не в том, чтобы останавливаться здесь на дальнейшей специализации и казуистике, как было бы уместно в строгой экономической теории города. Едва ли стоит указывать на то, что в действительности города почти всегда представляют собой смешанные типы и классифицировать их можно только по их преобладающему экономическому компоненту.
Издание книги «Город» Макса Вебера осуществлено при финансовой поддержке Гете-института в Москве.
strelka.com
|
Дефиниции «города» могут быть самыми различными по своему характеру. Общее для них всех только одно: то, что город представляет собой замкнутое во всяком случае, относительно) поселение, «населённый пункт», а не одно или несколько отдельно расположенных жилищ. В городах (впрочем, не только в городах) дома тесно — а сегодня, как правило, стена к стене — примыкают друг к другу. Обычно под словом «город» имеют в виду помимо названного ещё селение. Сам по себе этот признак нельзя считать неточным. С социологической точки зрения этот признак города характеризует его как населённый пункт, следовательно, поселение в тесно соприкасающихся друг с другом домах, которое настолько велико, что в нём отсутствует специфическое для общества соседей личное знакомство друг с другом. При таком определении городами можно было бы считать лишь достаточно большие поселения; а при какой величине поселения этот признак можно считать определяющим, зависело бы от общих культурных условий. В прошлом города, имевшие правовой характер, далеко не всегда обладали этим признаком. Так, в нынешней России есть «деревни» со многими тысячами жителей, которые значительно больше ряда старых «городов» (например, в области поселения поляков на востоке Германии), население которых едва составляет несколько сот человек. Величина как таковая не может быть решающей в определении города. С чисто экономической точки зрения город может быть определён как поселение, жители которого занимаются в преобладающей своей части не сельским хозяйством, а ремеслом и торговлей. Но и называть все поселения такого рода «городами» также нецелесообразно, ибо в этом случае под понятие «города» подвели бы поселения, жители которых образуют родовые союзы и занимаются одним, фактически унаследованным промыслом, — «промысловые деревни» Азии и России. Ещё одним признаком можно считать известное «многообразие» занятий. Но и оно само по себе не способно служить решающим признаком, ибо может быть, в сущности, основано на двух факторах: либо на наличии господского, прежде всего княжеского двора, в качестве центра, для удовлетворения экономических и политических потребностей которого специализируется производство, производятся продукты и ведётся торговля. «Городом» не называют и ойкос 1 вотчинника или князя, даже насчитывающий большое число платящих оброк ремесленников и мелких торговцев, хотя исторически очень большая часть наиболее важных городов возникла из таких поселений и производство продуктов для княжеского двора составляло для многих жителей очень важный, часто преимущественный источник доходов («княжеские города» 2). Ещё одним необходимым признаком «города» следует считать «рынок», наличие не спорадического, а регулярного товарообмена внутри поселения в качестве существенной составной части дохода и удовлетворения потребностей населения. Однако «рынок» не всегда ещё превращает место, где он функционирует, в «город» Периодические ярмарки и рынки заморских товаров (периодически действующие рынки), на которые в установленное время съезжаются торговцы, чтобы сбывать оптом или в розницу друг другу или потребителям свои товары, действовали часто в таких местах, которые мы называем «деревнями». О «городе» в экономическом смысле можно говорить лишь там, где местное население удовлетворяет существенную часть своих повседневных потребностей на местном рынке причём в значительной части продуктами, произведёнными местным населением и населением ближайшей округи или каким-либо образом приобретёнными для сбыта на рынке. Каждый город в указанном здесь смысле есть «рыночное поселение», то есть, имеет в качестве экономического центра поселения местный рынок, на котором вследствие существующей специализации производства продуктов свои потребности в ремесленных изделиях и различных предметах торговли удовлетворяет негородское население и на котором, конечно, горожане совершают обмен произведёнными продуктами и удовлетворяют свои хозяйственные потребности. Следует считать обычным, что город, возникнув как отличное от сельского поселения образование, является местопребыванием вотчинника или князя, а также местом, где существует рынок, и располагает экономическими центрами двух типов — ойкосом и рынком, причём наряду с постоянно действующим местным рынком часто служит местом для ярмарок, на которые съезжаются заморские купцы. Итак, город в понимаемом нами смысле есть поселение, в котором действует рынок. Существование рынка часто основано на привилегиях и защите, предоставляемых вотчинником или князем, которые заинтересованы а постоянном притоке заморских товаров и ремесленных изделий, а также в пошлинах, различных платежах за предоставляемую защиту, сборах, процессуальных платежах, связанных с рынком, но, кроме того, и в поселении способных платить подати и нести повинности ремесленников и торговцев, а как только рядом с рынком возникнет поселение — также и в росте земельной ренты; всё это шансы, имеющие для господина земли тем большее значение, что речь здесь идёт о доходах в форме денег, увеличивающих наличие у него благородных металлов. Город может быть и не связан территориально ни с вотчинным, ни с княжеским двором и возникнуть либо как удобный перевалочный пункт благодаря привилегиям, предоставленным не местными вотчинниками и князьями, либо как чисто рыночное поселение или в результате узурпации прав заинтересованными лицами. Случалось также, что привилегия основать рынок и привлечь поселенцев давалась предпринимателю. Наиболее часто это происходило в Средние века, особенно в восточных, северных и центральноевропейских областях возникновения городов; не будучи обычным явлением, это постоянно происходило во всём мире на протяжении всей истории. Город мог возникнуть и не примыкая к княжескому двору и без предоставления привилегий как сообщество чуждых данной местности пришельцев, мореплавателей, торговцев-поселенцев и, наконец, местных, заинтересованных в посреднической торговле жителей; именно это случалось довольно часто в древности и раннем Средневековье на Средиземноморском побережье. Такой город мог быть чисто рыночным поселением, но чаще имело место сосуществование крупных княжеских или вотчинных патримониальных хозяйств с рынком. Вотчинное или княжеское хозяйство могло в качестве одной из опор города удовлетворять свои потребности либо посредством барщины и натуральных повинностей зависимых от него ремесленников и торговцев, либо в той или иной степени посредством обмена, выступая на городском рынке как обладающий наибольшими возможностями покупатель. Чем большую роль играло последнее обстоятельство, тем в большей степени на первый план выходила рыночная основа города: город переставал быть просто придатком к ойкосу, находящимся близ него рыночным поселением, и становился, несмотря на связь с крупными хозяйствами, рыночным городом. Как правило, рост первоначально княжеских городов и их экономическое значение были прямо связаны с ростом удовлетворения рынком потребностей княжеского двора и примыкающих к нему в качестве дворов его вассалов или должностных лиц крупных городских хозяйств. К типу княжеского города, то есть такого, доходы жителей которого прямо или косвенно зависят от покупательной способности княжеских или других крупных хозяйств, относятся те города, где покупательная способность других крупных потребителей, то есть, получателей рент, в решающей степени определяет шансы на прибыль местных ремесленников и купцов. Эти крупные потребители могут быть очень различны по своему типу в зависимости от их происхождения и доходов. Они могут быть:
В обоих случаях такой город очень близок к типу княжеского города; он базируется на патримониальных и политических доходах как основе покупательной способности крупных потребителей (примером чиновничьего города может служить Пекин, вотчинного города — Москва до отмены крепостного права). От городов этого типа следует строго отличать на первый взгляд как будто подобный им тип городов, где городская зе |
gtmarket.ru
|
Полную противоположность азиатскому городу представляет собой средневековый город Запада, и прежде всего город области к северу от Альп, где развитие носит идеально-типический характер во всей его чистоте. Западный город был, подобно азиатскому и восточному городу, местонахождением рынка, торговым и ремесленным центром, а также крепостью. Купеческие гильдии и цехи ремесленников обнаруживаются как здесь, так и там, и автономия, предоставляемая их членам, была в той или иной степени известна во всём мире. Античный город, как и средневековый город Запада, — применительно к последнему в дальнейшем будут сделаны некоторые оговорки — включал в себя барские дворы и места пребывания знатных родов, обладавших как землёй вне города, так часто и значительными земельными владениями в городе, которые увеличивались благодаря доходам от участия знатных родов в деловых операциях. В средневековом городе Запада также было множество патронов и должностных лиц политических властителей, обладавших в его стенах различными по своему объёму привилегиями. Здесь, так же как почти во всём мире, право, действовавшее на домовых земельных участках, так или иначе отличалось от права, господствовавшего в сельском хозяйстве. Но существенным, если отвлечься от переходных стадий, было для западного средневекового города различив, установленное земельным правом между свободно отчуждаемой, совершенно свободной от повинностей или обложенной твёрдо установленными повинностями, передаваемой по наследству земельной собственностью города и крестьянской землёй, переданной в пользование на разнообразных условиях владельцем земли, общиной деревни или рынка или связанной повинностями по отношению к ним. В Азии и в Античности эти условия не были в одинаковой степени таковыми. Этой, все-таки только относительной, противоположности земельного права соответствовала абсолютная противоположность в личном правовом статусе горожан и крестьян. В раннее Средневековье и в Античности в Передней Азии и на Дальнем Востоке город был всегда совместным поселением, которое возникло благодаря притоку извне и при санитарных условиях жизни низших слоёв сохранилось только благодаря постоянно продолжающемуся притоку жителей. Поэтому в нём обнаруживается деление на различные по своему положению слои: дипломированные должностные лица и мандарины наряду с презираемым безграмотным простонародьем и (немногочисленными) людьми нечистых профессий в Восточной Азии; разного рода касты в Индии; члены различных родовых организаций наряду с безземельными ремесленниками в Передней Азии и в Античности; вольноотпущенники, зависимые люди и рабы наряду со знатными землевладельцами, их должностными лицами и служилыми людьми, министериалы, наёмники, священники и монахи в городе раннего Средневековья. Господские дворы разного рода могли находиться в городе, но иногда и вся область города как некое целое могла составлять владение вотчинника; починка и охрана городских стен поручалась бургманнам или другим, обладавшим привилегиями, связанными с бурговыми ленами, или иными правами людям. Наиболее острые сословные различия существовали внутри городской массы континентальных городов Античности. В меньшей мере, но также — среди населения городов раннего Средневековья, а в России такие различия сохранились едва ли не до начала нашего времени и обнаруживаются даже после отмены крепостного права. Так, происходящий из деревни житель города сохраняет поземельную повинность деревне, и мир может, отобрав у него паспорт, принудить его вернуться. Правда, сословное расслоение городских жителей внегородского происхождения было в разных городах неодинаковым. В Индии, например, образование каст было прямым следствием возникновения определённых специфически городских установлений, и касты, следовательно, если не юридически, то фактически были чисто городским явлением. В Передней Азии, в Античности и в раннее Средневековье, а также в России до отмены крепостного права дело обстояло обычно таким образом: широкие слои крепостных или зависимых фактически, хотя и не юридически, были обязаны лишь платить господину оброк, в остальном же, в сущности, составляли экономически самостоятельный класс мелких горожан или образовали его вместе с юридически свободными мелкими горожанами. То обстоятельство, что город был местонахождением рынка, который предоставлял постоянную возможность заработка посредством торговли или ремесла, заставляло многих владельцев рабов и зависимых людей использовать их не как рабочую силу в доме или на предприятии, а, обучив их ремеслу или навыкам мелочной торговли, а иногда и снабдив орудиями (так было в Античности), отпускать их в город и предоставлять заниматься там, платя оброк господину, своей деятельностью. Поэтому мы обнаруживаем в Афинах при возведении публичных зданий рабов и свободных в одной группе на условиях сдельной оплаты труда. В Риме свободные и несвободные занимались ремеслом и мелочной торговлей как доверенные лица господина или на основе merx peculiaris 22, фактически в качестве совершенно самостоятельно действующих мелких горожан, причём свободные и несвободные входят в одни и те же ритуальные объединения. Шанс уплатить выкуп и стать свободным повышал экономические успехи именно несвободных мелких горожан, и поэтому не случайно в Античности и в России в руках вольноотпущенников сконцентрировалось значительное имущество, приобретённое длительной деятельностью в области торговли и ремесла. Таким образом, западный город как в древности, так и в России был местом перехода из несвободного состояния в свободное благодаря возможности дохода, предоставляемой денежным хозяйством. В ещё большей степени это относится к средневековому городу внутри страны, и чем длительнее была эта деятельность, тем несомненнее совершался этот переход. Ибо в данном случае, в отличие от всех известных нам процессов развития, бюргерство города проводило, как правило совершенно сознательно, направленную на это сословную политику. На ранней стадии развития этих городов при широких возможностях дохода в них сложился общий интерес всех жителей к использованию таких возможностей увеличения шансов на сбыт и доходов каждого горожанина с помощью облегчения притока извне; поэтому все были заинтересованы в том, чтобы господин не мог отозвать каждого разбогатевшего крепостного — как это практиковалось дворянами Силезии в XVIII, а помещиками России ещё в XIX веке — для работы в доме или на конюшне, пусть даже это было лишь средством заставить его уплатить выкуп за освобождение от крепостной зависимости. Городское население узурпирует отмену прав господина — и это было великим, в сущности революционным новшеством, введённым западноевропейским городом в отличие от всех остальных городов. В городах Северной и Центральной Европы возник известный принцип: «городской воздух приносит свободу»; другими словами, по истечении разного, но всегда достаточно короткого срока господин раба или зависимого терял право притязать на подчинение его своей власти. Это положение действовало в очень различной степени. Очень часто городам приходилось давать обещания не принимать зависимых людей, а по мере ухудшения положения с продовольствием это их иногда даже устраивало. Однако, как правило, этот принцип сохранял свою силу. Следовательно, в городе сословные различия исчезали, во всяком случае в той мере, в какой они означали отличие свободных от несвободных. С другой стороны, на севере Европы внутри многих городов, основанных первоначально на политическом равноправии жителей и на свободных выборах должностных лиц, возник слой знати, образовалась сословная дифференциация — знатные роды, которые вследствие своей экономической независимости и своего могущества монополизировали места в городском совете, противостояли остальным горожанам. Далее, во многих, преимущественно в южных, но и в богатых северных городах (в том числе немецких) мы с самого начала находим, как в древности, сосуществование constaffeln, «всадников», людей, имеющих конюшни (теперь мы сказали бы «беговые конюшни», ибо они предназначались для турниров), специфически городскую знать и простых бюргеров. Следовательно, сословную дифференциацию. Но этому противостоит и другой путь развития, усиливавший общность горожан как т |
gtmarket.ru
|
Внешне падение господства родовой знати в Средние века и в древности представляется очень сходным, особенно если для Средневековья положить в основу нашего сравнения большие, в первую очередь итальянские, города, развитие которых, так же как и развитие античных городов, происходило, в сущности, по своим законам, то есть без вмешательства властей вне города. В развитии итальянских городов следующим решающим этапом после появления института подеста было становление слоя popolo. Экономически popolo, как и немецкие цехи, состоял из различных элементов, прежде всего из предпринимателей, с одной стороны, из ремесленников — с другой. Ведущими в борьбе против знатных родов были вначале, безусловно, предприниматели. Они создали и финансировали скреплённое клятвой братство цехов, противостоящее родам, а цехи ремесленников поставляли необходимую массу людей для борьбы. Союз цехов часто ставил во главе движения одного человека, чтобы гарантировать успех в борьбе со знатными родами. Так, Цюрихом после изгнания из города в 1335 году непокорных родов управлял рыцарь Рудольф Брун вместе с советом, в котором поровну были представлены оставшиеся в городе рыцари и constaffeln, предпринимательские цехи купцов, торговцев сукном, солью, ювелиров, с одной стороны, и цехи мелких ремесленников — с другой; и город выдержал осаду императорского войска. В Германии клятвенные объединения членов цехов как особые союзы существовали недолго. Они исчезли вследствие преобразования городского устройства либо посредством введения представителей цехов в совет, либо вследствие вхождения всех горожан, в том числе и представителей знатных родов, в цехи. В качестве сохранившейся организации братство осталось лишь в нескольких городах Северной Германии и Прибалтийской области. Его второстепенное значение по сравнению с профессиональными союзами следует из состава его правления, в которое входили мастера гильдий отдельных союзов. В Мюнстере в XV веке никто не мог быть посажен в тюрьму без санкции гильдий: следовательно, гильдии действовали как союз, охраняющий от судопроизводства совета; в него при рассмотрении дел по управлению городом или при рассмотрении других важных дел вводились представители гильдий, без участия которых решения не могли быть приняты. Значительно большую роль играл союз охраны горожан в их борьбе с родами в Италии. В Италии понятие popolo было не только экономическим, но и политическим; являясь особой политической общиной внутри коммуны со своими должностными лицами, собственными финансами и военными силами, она была в подлинном смысле слова государством в государстве, первым осознанно иллегитимным и революционным политическим союзом. Причиной этого явления в Италии было большее развитие экономических и политических средств господства городской знати и усиление вследствие этого притока в город родов, ведущих рыцарский образ жизни, о последствиях чего нам ещё придётся говорить в дальнейшем. Противостоящий им союз popolo основывался на братстве профессиональных союзов (arti или paratici), и организованная таким образом особая община официально называлась при первом её появлении (в Милане в 1108 году, в Лукке в 1203 году, в Лоди в 1206 году, в Павии в 1208 году, в Сиене в 1210 году, в Вероне в 1227 году, в Болонье в 1228 году) societas, credenza, mercadanza, communanza или просто popolo. Высшее должностное лицо особой общины называлось в Италии большей частью capitanus popoli: он избирался на короткий срок, обычно на год, состоял на оплачиваемой должности и очень часто, так же, как подеста общины, призывался извне и в этом случае должен был привести своих чиновников. Popolo предоставлял в его распоряжение милицию, составленную из представителей кварталов города или цехов. Резиденцией его, как и подеста общины, был часто особый народный дом с башней, крепость popolo. При нём в качестве особых органов, в частности в деле управления финансами, находились представители цехов (anziani или priori), избранные на короткий срок по кварталам города. Они притязали на право защищать пополанов в суде, опротестовывать решения коммунальных учреждений, обращаться к ним с запросами, а часто и на прямое участие в законодательстве. Но прежде всего они принимали участие в решениях popolo, у которого были собственные статуты и собственная налоговая система. Подчас popolo достигал того, что решения коммуны получали значимость лишь после его одобрения, так что законы коммуны надлежало заносить в оба статута. Свои же собственные постановления он всячески стремился по возможности вносить в статуты коммуны, а в отдельных случаях ему удавалось достигнуть того, что решения popolo предшествовали всем остальным, следовательно, и статутам коммуны (abrogent statutis omnibus et semper ultima intelligantur 87 в Брешии). Наряду с судом подеста действовал суд mercanzia или domus mercatorum, в котором рассматривались все дела, связанные с рынком и промышленностью: следовательно, он был специальным судом по делам купцов и предпринимателей. Нередко этот суд обретал и значение универсального суда пополанов. В XIV веке подеста Пизы должен был приносить клятву, что он и его судьи не будут вмешиваться в споры между пополанами, иногда capitan достигал общей, конкурирующей с судом подеста судебной власти, а в отдельных случаях становился и кассационной инстанцией по приговорам подеста. Очень часто капитан получал право участвовать в заседаниях коммунальных органов, контролируя их деятельность, прерывать их, а иногда мог и созывать членов коммуны для реализации решений совета, если этого не делал подеста; он обладал также правом налагать и снимать банн, контролировать и участвовать в управлении коммунальными финансами, прежде всего имуществом изгнанных из города. Официально он был по своему рангу ниже подеста, но в ряде случаев, как мы видели, становился должностным лицом коммуны, capitaneus populi et communis, по римской терминологии college minor 88, и фактически оказывался зачастую более сильным. Капитан часто ведал и военной силой коммуны, особенно по мере того, как она все больше формировалась из наёмников, средства для оплаты которых могли дать только налоги богатых пополанов. Следовательно, после победы пополанов привилегии знати в чисто формальном рассмотрении носили негативный характер. Должности коммуны были доступны пополанам, а должности пополанов были закрыты для знати. В процессах против знати пополаны имели преимущества, капитан и anziani контролировали управление, осуществляемое коммуной, тогда как деятельность popolo контролю не подлежала. Только постановления пополанов получали иногда признание всех горожан. Во многих случаях знать временно или на длительное время исключалась из участия в управлении коммуной. Наиболее известны из постановлений такого рода — уже упомянутые Ordinamenti della giustizia, составленные Джано делла Белла в 1293 году. Наряду с капитаном, возглавлявшим городское ополчение цехов, назначался в качестве экстраординарного, чисто политического должностного лица, избираемого на короткий срок, gonfaloniere della giustizia, в распоряжении которого находилась особая, всегда готовая к действиям народная милиция, состоявшая из 1000 человек; в её функции входила защита пополанов, проведение процессов против знати, выполнение приговоров и контроль над соблюдением Ordinamenti. Политическая юстиция, основанная на официальной системе шпионажа и поощрении анонимных доносов, на ускоренной процедуре расследования вины магнатов при весьма упрощённом доказательстве преступления (посредством «очевидности»), была демократической разновидностью венецианского процесса в Совете Десяти. Наиболее резкими постановлениями против магнатов были лишение всех ведущих рыцарский образ жизни фамилий права занимать должности в городе, обязательство сохранять благонадёжность, ответственность всего рода за каждого его члена, особые карательные законы, предусматривающие политические проступки магнатов, в частности оскорбление чести пополана, запрет приобретать недвижимость, граничащую с землями пополана, без его согласия. Гарантию интерлокального господства пополанов взяла на себя партия гвельфов, статуты которой рассматривались как часть городских статутов. Не состоящий в этой партии не мог быть избран на какую-либо должность. О средствах, с помощью которых осуществлялась власть этой партии, уже было сказано. Уже то, что её организация опиралась преимущественно |
gtmarket.ru