Индоктринирование значений в психологии

Содержание понятия «индоктринация»

Определение 1

Индоктринация – это передача фундаментальных положений системы верований.

Не является секретом то, что в современном обществе существует множество эффективных технологий для программирования сознания человека. Любому человеку в сознание можно внедрить массу идей, в том числе и потенциально опасных.

Рисунок 1. Подходы к пониманию индоктринации. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ

В основе термина индоктринация лежит слово доктрина, что означает научная или философская теория, руководящий принцип. Приставка «ин» говорит о противоположном явлении, поэтому возможно, описывать её в терминах «социальная автономность», «независимость», «критичность» и др.

Индоктринация характерна для широкого спектра явлений, которые характеризуют поведение и мышление человека в самых разных ситуациях.

Замечание 1

Отечественная научная психология, однако, этот термин в настоящее время не использует.

Под индоктринацией следует принимать в данном контексте некритическое принятие личностью чужих идей. Отсюда она может предстать в нескольких ипостасях – особое состояние психики человека, процесс некритического присвоения чужих идей, результат зомбирования или других методов «контроля сознания».

Этологи, предложившие этот термин, специализировались на проблемах поведения человека. Так, например, этолог Иренаус Эйбл-Эйбесфельд, считает, что индоктринация является способностью человека к специальному формированию диспозиции, которая обеспечивает идентификацию и принятие групповых характеристик.

Готовые работы на аналогичную тему

Ряд других этологов и специалистов по эволюционной и социальной психологии явление индоктринации рассматривают в другом ключе.

Джек и Линда Палмер под индоктринацией понимают внушение какой-либо точки зрения или принципов. Особенно, считают они, речь идет о принципах фанатических или принципах сектантских – в подобных случаях индоктринация рассматривается как процесс внушения чьих-либо идей с явной негативной окраской.

У этолога Ф. Солтера родственное определение этого термина – преднамеренное внушение идентичности, требующее повторения, обмана, принуждения.

Солтер отмечает факт «злого умысла», причем, осуждаемыми методами с точки зрения этики.

Аналогично индоктринацию понимают такие ученые как Р. Лифтон, Э.Штейн, М. Сингер, Л. Фестингер, С. Хассен и др.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что большинство специалистов рассматривают индоктринацию как негативное явление.

С другой стороны, есть и противоположные мнения, суть которых сводится к тому, что подобная трактовка термина сужает её смысловое поле и не действительного положения вещей совсем не отражает, а это значит, что в данном ключе обсуждение проблемы будет непродуктивно.

Для исправления ситуации необходимо:

• признать, что индоктринация – это не всегда плохо, т.е. не придавать ей негативную окраску;
• сама по себе индоктринация – это ни хорошо, ни плохо, поэтому не надо её рассматривать в черно-белом варианте, она есть и об этом надо помнить;
• индоктринация не всегда является методом запугивания, обмана, принуждения, она может быть продуктом мягкого воздействия на личность.

Индоктринация личности

Индоктринация входит в число поведенческих признаков и развивается на основе генетической программы с большим или меньшим воздействием факторов среды. Индоктринацию хорошо иллюстрирует воспитание в духе определенных социально-культурных традиций – этнических, идеологических, сословных, религиозных и др.

Ребенок, воспитывающийся в среде, где исповедуется какая-либо религия, впитывает её догматы, причем без обмана, насилия, принуждения. В таких случаях агентами влияния являются самые близкие люди и, благодаря этому, ребенок входит в культуру. Взрослея, ребенок присваивал данные идеи и представления, правда, с разной степенью глубины. Отсюда, оценка окружающей действительности рассматривалась через эту призму.

Интересный факт связан с диссидентами, которые признавались, что в юности они были ярыми сторонниками коммунистической идеологии и только будучи взрослыми, сумели осознать её антигуманность, поэтому начали вести с ней активную борьбу. Будучи диссидентами, они снова оказывались индоктринированными – у многих на уровне психики ничего не изменилось, они просто усвоили новые диаметрально противоположные доктрины.

Практика двойных стандартов, которая наблюдается у диссидентов и правозащитников, тоже объясняется индоктринацией – эти люди будоражат мнение общественности, торпедируют власть, отстаивая симпатичные для них идеи, но, при этом, не обращают внимания на нарушение прав человека в других ситуациях и в других странах.

Некритическое присвоение чужих идей является серьезной опасностью, которая состоит в том, что человек не способен самостоятельно осознать факт собственной индоктринации. Её выстраивают на эффективных методах «контроля сознания», поэтому индивид воспринимает её как личный выбор и считает, что решение принял сам.

На самом деле человек подвергся очень мощному воздействию извне, цель которого заключалась в том, чтобы разорвать связь между его мышлением и способностью самостоятельно принимать решения.

Помочь освободиться от психологического насилия может рефлексия, когда человек смотрит на эту ситуацию со стороны и видит масштабы и степень манипулирования собственным сознанием.

Сравнительно недавно люди России воспринимали коммунистическую идеологию как личный выбор, а сегодня, отказавшись от неё, они тоже считают, что это был их личный выбор – справедливо это или нет, вопрос риторический.

Ещё пример индоктринации – многие бабушки, соблюдающие все религиозные правила и обряды, активно принимающие участие в деятельности церкви, сравнительно недавно были убежденными комсомолками или членами партии, активно проводили атеистическую пропаганду. Сегодня они так же активно утверждают обратное – налицо факт индоктринации.

Группа риска и механизмы контроля сознания

Специалисты считают, что людей можно разделить на два полюса – патологически склонные к индоктринации и практически не склонные. Основная часть людей занимает среднюю позицию.

Данная картина в целом может быть описана кривой нормального распределения Гаусса-Лапласа. Если данную картину перевести в процентное соотношение, то получится, что патологически склонными является 15-20%, этот же процент характерен для людей, у которых она выражена слабо или совсем не выражена, а 60-70% составляют норму.

Практика показывает, что наиболее склонными к индоктринирующему воздействию оказываются те люди, для которых наступает трудная жизненная ситуация – утрата, близких, тяжелая болезнь и др. Сопротивляемость попыткам установления контроля сознания у них снижена, и они чаще становятся добычей «агентов влияния».

В 50-е годы XX века журналист Хантер предложил такой термин этого явления – «промывка мозгов». Термин вошел в обиход и используется в научной психологии как аналог термина «контроль сознания».

Разница между этими терминами существует – «промывка мозгов» предполагает насилие и открытое принуждение. Термин «контроль сознания» рассматривает агентов влияния как друзей и наставников, задача которых усыпить бдительность и добиться максимального снижения индивидуальной личностной защиты для дальнейшего манипулирования.

Контроль сознания предполагает целый набор методов и методик, оказывающих влияние на то, что человек чувствует и думает.

Контроль сознания опасен при отсутствии свободы выбора возможности самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Таким образом, контроль сознания может быть конструктивным и деструктивным.

Индоктринация провоцирует такие психологические состояния, которые подталкивают человека к поклонению чужим идеям, идентифицируются с лидером или группой. Данный процесс достигается запугиванием или депрессией и чаще всего сопровождается страхом, виной, одиночеством. Результат, как правило, один – человек подталкивается к аффилиативной связи с каким-нибудь представителем индоктринирующей группы.

Индоктринация пробуждает специфичные для человека эмоции, чувства, поведение, которые являются врожденными универсалиями.

Индоктринация — это… Что такое Индоктринация?

Индоктринация

Индоктринация

(англ. indokrination от лат. in внутрь и doktrina учение, теория, доктрина)

1) насильственное навязывание личности (группе, народу) ценностей, целей, идеологий теми или иными субъектами или институтами власти;

2) введение, приобщение, ознакомление с какой-либо теорией, доктриной;

3) целенаправленное распространение какой-либо политической идеи, доктрины, учения в обществе или общественном слое для формирования определенного общественного сознания.

Политическая наука: Словарь-справочник. сост. проф пол наук Санжаревский И.И.. 2010.

Политология. Словарь. — РГУ. В.Н. Коновалов. 2010.

• Индифферентность
• Индульгенция

Смотреть что такое «Индоктринация» в других словарях:

• Индоктринация — (англ. indoctrination от лат. in  внутрь и doktrina  учение, теория, доктрина)  передача фундаментальных положений системы верований (см. религия и философия). В оперативной инструкции американской Программы Национальной… …   Википедия

• ИНДОКТРИНАЦИЯ — (англ. indokrination от лат. in внутрь и doktrina учение теория, доктрина),..1) введение, приобщение, ознакомление с какой либо теорией, доктриной2)] Целенаправленное распространение какой либо политической идеи, доктрины, учения в обществе или… …   Большой Энциклопедический словарь

• ИНДОКТРИНАЦИЯ — (англ. indokrination от лат. in внутрь и doktrina учение, теория, доктрина), 1) введение, приобщение, ознакомление с какой либо теорией, доктриной. 2) Целенаправленное распространение какой либо политической идеи, доктрины, учения в обществе или… …   Энциклопедический словарь

• ИНДОКТРИНАЦИЯ — [англ. indoctrination Словарь иностранных слов русского языка

• индоктринация — ж. 1. Ознакомление с какой либо теорией или доктриной, введение в них, приобщение к ним. 2. Целенаправленное распространение какой либо политической идеи с целью формирования заложенного в ней общественного сознания. Толковый словарь Ефремовой. Т …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

• индоктринация — индоктрин ация, и …   Русский орфографический словарь

• ИНДОКТРИНАЦИЯ — насильственное навязывание личности (группе, народу) целей, ценностей, идеологий теми или иными субъектами или институтами власти. И. тесно связана с политическим манипулированием …   Политология: словарь-справочник

• Хеймвер — Фашизм …   Википедия

• Павелич, Анте — Анте Павелич Ante Pavelić …   Википедия

• Доктрина фашизма — Фашизм …   Википедия

Общество после протестов. Несет ли смена поколений модернизацию России – Левада-Центр

Битва за симпатии и политическую поддержку молодежи станет в ближайшие годы основным содержанием противостояния государства и гражданского общества. Население России, а вместе с ним и российская власть стареют. Старшие поколения пока доминируют на выборах разных уровней, но основной груз по содержанию этих исправно голосующих за руководство страны возрастных групп в скором времени ляжет на плечи тех, кто сегодня относится к категории 18–24 года (сейчас на одного пенсионера приходится два россиянина в трудоспособном возрасте). А это новое поколение демонстрирует сильно отличающиеся от старших когорт представления о мире. Соответственно, в интересах власти индоктринировать их в свою пользу и вынудить жить по своим правилам.

Сделать это с учетом изменений настроений молодежи будет непросто: не исключено (хотя это только гипотеза), что сегодняшняя генерация 18–24 и в будущем сохранит свои юношеские представления о государстве и обществе. Это означает серьезное испытание для пока работоспособной авторитарной политической модели: запрос нового поколения на модернизацию в среднесрочной перспективе может изменить общественный ландшафт.

Два возраста, два мира?

Отношение к символу режима – Владимиру Путину – хороший тест для оценки политических взглядов. Половина респондентов (48%) февральского опроса Левада-центра хотели бы видеть Путина на посту президента России после 2024 года. Этот показатель не сильно изменился за последнее время, хотя надо понимать, что он радикальным образом просел после 2018 года и вернулся к докрымскому уровню.

Иная ситуация среди молодежи 18–24 лет: не желающих видеть Путина президентом после 2024 года – 57%, желающих – 31%. Разница между этой когортой и возрастной группой 55+ – колоссальная (см. рисунок).

Та же картина обнаруживается, когда речь заходит о других важных политических сюжетах. Вот несколько красноречивых примеров. Положительно относятся к протестам 38% респондентов из самой молодой когорты и всего 16% из группы 55+ (снова разница больше 20 п.п.). 36% молодых одобряют деятельность Навального, а в самой возрастной группе таких лишь 12%.

34% молодых респондентов видят в отравлении Навального попытку власти устранить политического оппонента, а среди представителей когорты 55 лет и старше таких 9%. 

В категории 18–24 больше респондентов посмотрели фильм о «дворце Путина» и в большей степени доверяют информации, изложенной в нем (см. рисунок).

Значение имеет и способ потребления информации: те, кто пользуется интернетом, социальными сетями (особенно телеграм-каналами) и ютьюбом, настроены гораздо менее консервативно, чем те, кто знакомится с информацией и мнениями с помощью телевидения.

Между активизмом и адаптацией

Меньше патерналистских настроений; больше толерантности к сексуальным меньшинствам; меньше терпимости к домашнему насилию; большая открытость миру; позитивное отношение к Западу; большая склонность к волонтерству и гражданской активности; повышенная готовность заниматься предпринимательской деятельностью – таковы обобщающие характеристики молодежи согласно недавнему исследованию Дениса Волкова, Степана Гончарова и Марии Снеговой.

Склонность молодых к гражданскому активизму, как показал факторный анализ, обусловлена прежде всего большей информированностью (доступом к более разнообразным источникам информации) и открытостью миру (знанием иностранных языков, путешествиями за границу, интересом к политике).

Еще недавно молодежь, особенно самая младшая когорта, была одной из самых конформистски настроенных возрастных групп. Все изменилось после 2018 года – граждане страны, которые в своей жизни не видели никого, кроме Путина, но при этом взрослели по преимуществу в современном, городском, в высокой степени модернизированном обществе с открытыми границами, интернетом и работающей рыночной экономикой, и ведут себя как модернизированный социальный слой.

Усугубить отчуждение молодых когорт от власти могут попытки регулирования интернета – это все равно что отравить среду привычного обитания. Вторгаясь в интернет привычными регулятивными способами и придумывая все новые запреты, авторитарные управленцы провоцируют высочайшую степень раздражения у тех, кто попросту живет в социальных сетях. И в этом смысле делают все, чтобы начать проигрывать ту самую битву за молодежь.

В результате постепенно появляется массовая категория людей, которым нужны изменения России в сторону модернизации и нормализации (если считать усугубляющийся авторитаризм отклонением от нормы). Речь даже не о либерализме и демократии, а об отказе от практик архаичного и авторитарного государственного управления.

Однако вывод о возможности масштабного поколенческого сдвига нужно делать с большой осторожностью. Предыдущий опыт показывает, что с возрастом взгляды большинства становятся все более консервативными. Конечно, есть предпосылки для того, чтобы этого не произошло. Но пока социология доказывает обратное.

Кроме того, представления о политике у молодых достаточно наивные, и возможности для индоктринации в свою пользу у властей сохраняются (хотя, например, официозное навязывание консервативных ценностей в школе может вызвать обратную реакцию – их отторжение). Молодежь не слишком активно голосует на выборах (и не может обеспечить на них своего численного перевеса), так что пока этот инструмент легитимации политического режима работает на действующую власть, а не против нее.

Лучшие рабочие места и карьерные траектории в условиях все большего огосударствления экономики – как раз в распоряжении государства. Конформизм и демонстративная лояльность в сегодняшней политической ситуации – важные факторы успешной карьеры в госсекторе и близких к государству компаниях.

В конце концов, те же росгвардейцы и омоновцы, которые жестоко задерживают протестующих, – это тоже молодежь, и совсем не малая ее часть. Как и жестко ориентированные на предсказуемую карьеру и высокие зарплаты юные технократы-лоялисты в неизменно синих костюмах и тонких галстуках. В конце концов, достижение современных потребительских стандартов важнее для части молодежи, чем политическая приверженность идеям демократии. 

Ценностный консенсус

Будущее – вопрос ценностного консенсуса. Что пересилит – романтика «Зарницы» и «Юнармии» или обаяние уличного протеста и стандарты свободного поведения в не слишком свободных обстоятельствах? Модернизационное поведение в городском образованном обществе естественным образом преобладает в быту. Но оно не всегда сопровождается кристаллизацией и закреплением модернизационных ценностей, среди которых есть права и свободы человека и гражданина.

Государство тянет молодых в архаику, пусть и оцифрованную по последнему слову техники, навязывает архаический культурный консенсус – в том числе с помощью поправок к Конституции, зафиксировавших консервативный ценностный каркас.

Но эти нормы навязываются против течения – вопреки долгосрочным модернизационным трендам, проявляющимся в культурной, социальной, демографической, политической сферах. Например, трудно навязывать в обществе, где давно изменились репродуктивные практики и расписание жизни, возвращение запрета (или ограничений) на аборты, мотивируя это «традициями».

Словом, поколенческий сдвиг сработает, если он будет сопровождаться ценностным разрывом новых генераций с архаичными и навязываемыми государством «традициями». Этот процесс может длиться долго, в том числе с эпизодами провалов существенной части молодежи в архаику и традиционализм, а может развиваться быстрее, чем мы думаем сегодня. Битва за молодые поколения и новый ценностный консенсус продолжается.

Андрей Колесников

Оригинал

АНО “Левада-Центр” принудительно внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. Заявление директора Левада-Центра, не согласного с данным решением, см. здесь.ВконтактеFacebookTwitter

Вконтакте

Facebook

Twitter

Индоктринирование значений в психологии — Индоктринация, национализм и войны

Подтверждением теории несоответствия является прогрессирующее ухудшение психического здоровья за последнее столетие. Кажется, что каждое последующее поколение становится более склонным к глубокой депрессии. Среди американцев, родившихся до 1905 года, только один процент имел эпизод глубокой депрессии к 75 годам (Meyer & Deitsch, 1996). Среди американцев, родившихся после 1955 года, шесть процентов имели глубокую депрессию к 30 годам. Та же историческая тенденция наблюдается и в других промышленно развитых странах, таких как Новая Зеландия, Тайвань и Ливан. По существующим оценкам, симптомы депрессии в течение жизни проявляются у 23,1 процента населения США.

Депрессия во многом взаимодействует с другими аспектами здоровья и благополучия. У людей в возрасте 45 лет и старше, которые в остальном имеют отличное здоровье, вероятность сердечного приступа на 50-100% выше, чем у людей, не страдающих депрессией (Marano, 1999). Кроме того, вероятность смерти людей, перенесших сердечный приступ и развивших симптомы депрессии в последующие 18 месяцев, в 3,5 раза выше, чем у людей, не страдающих депрессией после сердечного приступа.

Этиология клинической депрессии очень сложна и запутана. Однако некоторые причинно-следственные связи прослеживаются. Как упоминалось ранее, хронический стресс создает порочный круг физиологического истощения. Те же области мозга, которые больше всего повреждаются при длительном выбросе кортизола, чаще всего способствуют ухудшению симптомов депрессии; к ним относятся кора лобной доли, миндалина и гиппокамп. У людей с хронической депрессией все эти области демонстрируют явные признаки атрофии. Очевидно, что современная среда становится все более стрессовой.

Но почему это неизбежно? По сравнению с нашими палеолитическими предками, наша жизнь характеризуется изобилием пищи, удобств и досуга. К сожалению, переедание и отсутствие физических упражнений подрывают способность организма справляться со стрессом. Проблемы со здоровьем, связанные с нашим современным питанием и малоподвижным образом жизни, уже обсуждались. Однако остается вопрос: почему физически нетребовательный современный образ жизни оказывается таким стрессовым, причем уровень стресса растет с каждым последующим поколением?

Отчасти проблема заключается в следующем: Поскольку работа становится все менее физически сложной, нам приходится делать ее все больше и больше. С изобретением каждого нового «трудосберегающего» устройства увеличивается общий объем ежедневной и еженедельной работы. Характер работы охотников-собирателей сильно отличается от типичной для нашего общества 40-часовой рабочей недели. Большинство людей, зависящих от питания, работают один или два дня с одним или двумя выходными и обычно работают всего несколько часов в день (Elliot, 1998). Вполне вероятно, что эта модель сохранилась на протяжении большей части существования человечества.

У традиционных народов также наблюдаются сезонные изменения в нагрузке. В целом, уровень активности значительно выше в весенние и летние месяцы, когда пищи много, а погодные условия благоприятны. Напротив, зимний сезон обычно является временем отдыха и экономии ресурсов. Форма депрессии, называемая сезонным аффективным расстройством, вероятно, является адаптацией к этой модели экономии ресурсов в зимний период. Люди с симптомами сезонного аффективного расстройства (САР) становятся очень апатичными в зимние месяцы, когда ночи длинные, а дни короткие. Они не только чувствуют себя вялыми, но и испытывают сильную потребность в углеводах и склонны накапливать излишки жировой ткани в зимние месяцы.

Индоктринация, национализм и войны

До сих пор в этой главе мы обсуждали эволюционные условия, которые могут привести к дезадаптивным тенденциям в современном мире и в конечном итоге подорвать физическое и психическое здоровье человека. К сожалению, наше эволюционное наследие также создало условия, которые ставят под угрозу жизнь не только отдельных людей, но и миллионов людей, а в перспективе и всего нашего вида. Жизни бесчисленных нечеловеческих организмов также находятся под угрозой. Мы живем в мире, ощетинившемся оружием массового уничтожения. Разработка этого оружия, которая при объективном рассмотрении кажется совершенно иррациональной, требует огромных затрат времени, энергии и умственных усилий.

Учитывая существующее положение дел, можно утверждать, что отказ от участия в гонке вооружений открывает путь к завоеванию или уничтожению нации. Это действительно так, если смотреть с ограниченной точки зрения, принятой большинством мировых лидеров. Чтобы вывести нас из нынешних трудностей, потребуются чрезвычайные усилия, дисциплина и самопожертвование. Но если смотреть с точки зрения, выходящей за рамки нынешнего поколения и охватывающей все человеческие поколения, такие крупные инвестиции в искусство разрушения кажутся очень глупыми. Почему же тогда столько душевных сил тратится на такое неразумное предприятие? Где источник способности человека вести войну?

Одним из первых половых различий, появившихся у людей, как и у других приматов, является тенденция молодых самцов участвовать в игровых схватках гораздо чаще, чем самок (Maccoby, 1999). Игра в драку быстро перерастает в игру в бой, которая, по-видимому, является важным инструментом социализации у самцов. Экспериментальные исследования приматов, в которых самцам либо позволяли драться в игровой форме, либо лишали их этой возможности, показывают, что игра в драку является важнейшим опытом развития, необходимым для развития социального интеллекта и навыков, необходимых для существования в иерархической группе. Игра в драку позволяет молодым самцам научиться демонстрировать и принимать отношения доминирования, передавать и перенимать необходимые коммуникативные сигналы, используемые в этих отношениях, а также узнать, когда и с кем драться. Это не только учит их контролировать свои агрессивные наклонности, но и учит сотрудничеству и взаимодействию.

7 января 1994 года один из полевых ассистентов Джейн Гудолл в Национальном парке Гомбе, Танзания, наблюдал, как группа из восьми шимпанзе, семь самцов и одна взрослая самка, двигалась к границе своей территории (Goodall, 1986). Когда группа достигла границы своей обычной территории, они не остановились, а тайно проникли на территорию соседней группы шимпанзе. Оказавшись на соседней территории, нарушители были встречены молодым самцом шимпанзе из соседней группы. Когда он осознал присутствие вторгшихся обезьян, было уже слишком поздно. Он бросился бежать, но его преследователи бросились за ним, догнали и схватили его. Пока один из самцов прижимал его лицо к земле, остальные начали избивать, кусать и вырывать куски плоти из его тела. Из членов группы захвата только двое — женщина и молодой мужчина — не участвовали в нападении. После нескольких минут жестокой атаки нападение закончилось, и нападавшие оставили свою жертву умирать. Нет сомнений, что все закончилось именно смертью, так как после этого животное больше никто не видел.

«Диверсионные группы»

Это наблюдение стало первым из многих, полностью перевернувших общепринятое представление об обезьянах как о пассивных, мирных существах, соответствующих идеалу благородного дикаря Жан-Жака Руссо. Впоследствии многочисленные полевые наблюдения показали, что шимпанзе активно защищают свои территории, часто вторгаясь на соседние территории группами по шесть-десять особей и совершая набеги на особей из соседних групп. Когда такие «диверсионные группы» встречают более сильного противника, как правило, более одного животного, они обычно сразу же отступают.

Основная схема территориальной обороны, групповых набегов и нападений из засады, свойственная шимпанзе, имеет поразительное сходство с некоторыми из основных тактик ведения войны, используемых амазонским племенем яномамо в Венесуэле. Исследования яномамо представляют особый интерес, поскольку, в отличие от большинства общин охотников-собирателей, существующих в современном мире, яномамо являются культурно автономными. Другими словами, они не находятся под прямой политической властью или влиянием внешних культур, особенно современных западных индустриальных обществ.

Военная техника яномамо, наиболее похожая на модель шимпанзе, называется Wayu Huu (Chagnon, 1988, 1992). Набег яномамо начинается после того, как группа из 10-20 мужчин договаривается убить выбранных врагов. После подготовки к набегу с помощью церемониальных ритуалов они отправляются в деревню противника, до которой зачастую 4-5 дней пути пешком. Оказавшись на окраине вражеской деревни, диверсионный отряд разведывает обстановку и спокойно поджидает одинокую жертву в засаде. Если нападающие не находят изолированного человека, они просто обстреливают деревню градом стрел и убегают. Однако если им попадается злополучный враг, они тут же поражают его смертоносными стрелами с ядом кураре на наконечнике, а затем немедленно бегут в свою деревню.

Вторая военная техника яномамо является еще более ужасной, чем waiyu huu, по западным этическим стандартам. Это называется номохори, трусливая уловка (Chagnon, 1988, 1992). В этом сценарии мужчины делают вид, что жители враждебной деревни — их союзники, и приглашают их на пир. Как только гости полностью ослабят бдительность и прилягут отдохнуть, хозяева набрасываются на них и устраивают резню, разбивая черепа топорами, поражая врагов дубинами и поражая стрелами. Всех мужчин убивают, а женщин берут в плен. Эта тактика очень похожа на аналогичную уловку, веками используемую некоторыми шотландскими горцами, а примеры трусливой хитрости в самом широком смысле можно найти в истории буквально каждой существующей культуры.

Женщины попадают в плен, а также при набегах вай-хуу. Антрополог Наполеон Чагнон (Chagnon, 1988, 1992), который интенсивно изучал яномамо в 1960-х и 1970-х годах, утверждает, что конфликт, который они демонстрируют, связан с их репродуктивной способностью. Анализируя данные, Чагнон обнаружил, что мужчины яномамо, которых почитали за убийство членов вражеского племени, имели в среднем в 2,5 раза больше жен и более чем в три раза больше детей, чем мужчины, которые не убивали. Таким образом, успешный набег, обычно ассоциирующийся с высокими боевыми навыками и агрессивными наклонностями, повышает репродуктивную способность.

Акты группового насилия

Если бы склонность человека к насильственному поведению ограничивалась индивидуальными действиями или хотя бы действиями небольших групп (банд), мы бы по-прежнему ежедневно переживали ненужные трагедии, но не было бы такого явления, как война. Описанные выше набеги шимпанзе иногда называют «войнами», но на самом деле это акты группового насилия. Однако рейдерское (диверсионное) поведение гуманоидов позволяет нам получить некоторое представление об источнике человеческой способности вести войну (Wrangham & Peterson, 1996). Хищническое поведение у шимпанзе основано на формировании коалиции самцов и агрессивной защите групповых территорий от внешних групп того же вида. У людей эти модели формирования коалиций и внутригрупповой территориальной обороны против внешней группы значительно усиливаются благодаря наличию языка и его непосредственному следствию — расширенной культурной передаче информации. Соответственно, история цивилизованного человечества — это летопись больших и малых войн. Отмечается, что из изученных современных сообществ охотников-собирателей только 10% ведут регулярные военные действия. Поскольку мы имеем общего предка с шимпанзе, возраст которого составляет 7 миллионов лет, вполне вероятно, что воинственные, территориальные коалиции самцов существовали и у этого предкового вида. Если это так, то межгрупповой конфликт был постоянным селективным фактором в нашей эволюции на протяжении более 5 миллионов лет. Межгрупповой конфликт был предложен в качестве одного из объяснений быстрой энцефализации в эволюции человека.

Возникает вопрос, почему человеческая линия увеличила объем мозга в три раза, а линия шимпанзе претерпела относительно небольшую энцефализацию. Межгрупповой конфликт на том уровне, который существует у обитающих в лесах обезьян, не является особенно сильным фактором отбора, по крайней мере, в масштабе времени, исчисляемом миллионами лет. В линии, ведущей к человеку, быстрая энцефализация началась после миллионов лет существования в саваннах, когда двуногие с объемом мозга шимпанзе уже вымерли. По-видимому, должен был быть достигнут определенный критический уровень плотности популяции и эффективности хищничества, прежде чем конфликт между группами стал весомым фактором отбора. Как только этот критический порог был достигнут, началась гонка вооружений (сначала в переносном, а затем и в буквальном смысле).

Навыки, основанные на деятельности мозга, такие как метание шаров, речь, творчество и планирование, были чертами, которые имели решающее значение для выживания в таких межгрупповых поединках. Прогрессивное (экспоненциальное) увеличение объема мозга, которое произошло в нашем роду за последние 2,5 миллиона лет, должно быть обусловлено, по крайней мере частично, межгрупповыми конфликтами и соперничеством (о других факторах см. главу 3). К сожалению, этот тезис показывает, что некоторые из сложных когнитивных атрибутов, которые были отобраны, могли предрасположить наш вид к ряду потенциально крайне неадаптивных моделей поведения (мировые войны, геноцид, гонка ядерных вооружений).

«Мы — группа»

Одним из таких когнитивных свойств является наша видовая способность к внушению. Поведенческий этолог Иренаус Эйбл-Эйбесфельдт определил способность к внушению как «способность специально формировать диспозиции, обеспечивающие принятие и идентификацию с групповыми характеристиками, которые таким образом служат для объединения и выделения «мы-группы»». (Eibl-Eibesfeldt, 1998, p. 51). Он утверждает, что эта готовность к племенной сплоченности эволюционно обусловлена первичной способностью формировать диады мать-ребенок. Обычно высокий уровень сопротивления отказу от культурных убеждений и привязанностей, прививаемых в раннем возрасте, делает индоктринацию у людей очень похожей на явление импринтинга у птенцов. При импринтинге такие виды птиц, как дикие гуси, учатся следовать за первым крупным движущимся объектом, который они видят в первые 36 часов после вылупления. Какой бы объект ни схватил гусь в этот критический период, будь то взрослый гусь, научный специалист или детская игрушка, он, скорее всего, навсегда останется в памяти животного и сильно повлияет на поведение. Аналогичным образом, люди развивают групповую лояльность в чувствительные периоды детства и становятся очень устойчивыми к формированию альтернативных лояльностей в более позднем возрасте.

Фрэнк Солтер (1998), который также изучает этологию человеческого поведения, согласен с тем, что внушение зависит от видовых фиксированных принципов. Однако он определяет индоктринацию как намеренное внушение личности или доктрины, которое требует повторения, обмана и часто принуждения. Это означает, что он не является аналогом импринтинга, который требует минимального воздействия запускающего стимула в течение сенсорного периода. Солтер утверждает, что родовая принадлежность формируется аналогично импринтингу, но принадлежность к большим, не связанным между собой группам требует особых согласованных усилий по индоктринации.

Полли Висснер (1998), изучавшая методы индоктринации среди племен кунг сан в Ботсване и энга в Новой Гвинее, пришла к аналогичному выводу. Она предполагает, что индоктринация — это тщательно разработанный формальный процесс, направленный на противодействие внутригрупповым тенденциям путем открытия границ для формирования широких социальных связей за пределами малых родственных групп. В традиционных обществах большая часть процесса индоктринации часто сосредоточена на том, что принято называть обрядом перехода или ритуалом полового созревания. Именно во время этого ритуала люди в традиционных обществах переходят из состояния детства во взрослую жизнь.

Такие ритуалы обычно включают в себя длительную изоляцию, лишение сна, физическое истощение, физическое принуждение, угрозы, словесное внушение учения и акт сострадания в момент крайнего упадка сил (Salter, 1998). Те же характеристики присущи технике полного промывания мозгов, хотя последняя, как правило, намного жестче и включает в себя многочисленные унижения и наказания. И промывание мозгов, и традиционная инициация очень эффективны для формирования аффилиативных связей. Солтер резюмирует следующим образом:

«Наиболее успешные подходы к индоктринации бросают вызов самоидентификации и вызывают ряд общих психологических состояний, которые заставляют людей идентифицировать себя с лидером, группой или доктриной. Этот процесс порождает сильные чувства тревоги, депрессии, вины и одиночества в сочетании с состоянием зависимости от наставника. В совокупности это подталкивает субъекта к аффилиативным отношениям с одним или несколькими членами индоктринирующей группы. Именно эта связь, наряду с авторитетом наставника и измененным физиологическим или психологическим состоянием субъекта, повышает вероятность новой идентичности и прививает чувство преданности. Этот путь, похоже, является общим знаменателем высокоэффективной индоктринации. Более того, как поведение, так и эмоции и установки, которые оно вызывает, являются частью видового репертуара, т.е. это врожденные универсалии.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Читайте дополнительные лекции:

1. Что такое дизонтогенез в клинической психологии
2. Психологическая коррекция ДЦП
3. Когнитивная психология и логика
4. Личностно-аномальный синдром. Психопатическая личность
5. Взаимосвязь креативности и темперамента в юношеском возрасте
6. Специфика психологии как науки
7. Особенности эмоциональной сферы дошкольника
8. Влияние родителей на успехи детей младшего школьного возраста — Характеристика психического развития ребенка младшего школьного возраста в условиях учебной деятельности
9. Зона ближайшего развития
10. Различные подходы к исследованию мышления

Культурная война и выборы. Трамп защищает американское наследие

Кто стоит за беспорядками и сносом памятников в Соединенных Штатах? Культурная революция или контрреволюция? Одерживают ли радикалы верх? Кто раскалывает страну?

Эти и другие вопросы мы обсуждаем с правозащитником, главой Центра изучения тоталитарных идеологий Юрием Ярым-Агаевым и историком профессором университета Сетон-Холл в Нью-Джерси Натаниэлом Найтом.

Накануне Дня независимости 3 июля президент США Дональд Трамп выступил с речью у горы Рашмор, где выбиты барельефы четырех американских президентов. Президент использовал эту возможность для того, чтобы дать свою оценку ситуации в стране, превратив парадную торжественную речь в первое предвыборное выступление.

Страна стала объектом беспощадной кампании, цель которой стереть нашу историю

«Страна стала объектом беспощадной кампании, цель которой стереть нашу историю, опорочить наших героев, обесценить наши ценности и индоктринировать наших детей». «Озлобленная толпа» стремится снести статуи отцов-основателей, «осквернить наши самые священные мемориалы и спровоцировать волну насилия в наших городах», – так президент оценил действия части протестующих, перешедших от мирных протестов к уничтожению монументов тому, кого они считают символами расизма.

«В наших школах, в СМИ, и даже в залах заседаний советов директоров корпораций проявляется новый крайне левый фашизм, который требует полной лояльности. Если вы не говорите на его языке, не выполняете его ритуалов, не повторяете его заклинаний, не следуете его заветам, то вы будете подвергнуты цензуре, занесены в черные списки и наказаны. Он не пройдет!» – провозгласил президент Трамп. Видные республиканцы назвали выступление лучшей речью его президентства. Консервативная газета Wall Street Journal пишет о том, что президент защищает основополагающие принципы Америки.

Издания, близкие демократам, уличили президента в попытке еще больше расколоть страну. «Президент Трамп провел уик-энд 4 июля, сея национальную рознь, не упомянув о своих провалах в борьбе с коронавирусом, и заявляя о готовности бороться с тем, что он заклеймил как «новый крайне левый фашизм», – пишет газета New York Times. – Он дал ясный сигнал, что он будет эксплуатировать расовые и культурные трения, чтобы разжечь страх в своем электорате с целью победить на выборах».

«Чтобы гарантировать подъем наших демократических ценностей к новым высотам, я готов предпринять решительные действия для укрепления нашего фундамента. Это означает безотлагательную отмену жесткого и контрпродуктивного запрета на предоставление убежища, политики разделения семей и подтверждение того, что мы страна иммигрантов. Это означает борьбу за независимость нашей судебной системы и прессы. Это означает выкорчевывание расизма из каждой области жизни, пораженной им: от несправедливо распределенных денег для борьбы с последствиями коронавируса до законов, которые утверждают разрыв в доходах между представителями разных рас, неравенство в здравоохранении, доступности жилья, деятельности полиции, правовой системы», –​ так ответил на выступление Трампа его вероятный оппонент на президентских выборах Джо Байден.

–​ Юрий Ярым-Агаев, президент Трамп в День независимости заявляет о том, что леворадикальные силы устраивают в стране культурную контрреволюцию, пытаясь стереть наследие американской революции. Его оппоненты обвиняют президента в том, что он раскалывает страну, вселяет страх в белый электорат, рассчитывая на то, что это принесет ему победу на выборах. Как вы оцениваете происходящее?

– Я согласен с Трампом, что ультралевые пытаются подорвать Америку, – говорит Юрий Ярым-Агаев. – На самом деле мы были свидетелями того, как небольшие группы людей, в основном «Антифа» и Black Lives Matter, группы крайне левого толка, пытались диктовать свои условия, и достаточно успешно, большинству американцев. Они пользуются внесистемными методами борьбы. Их достаточно мало, по крайней мере, наиболее радикальных групп, чтобы добиваться успеха в рамках демократической американской системы, поэтому они используют несколько внесистемных методов. То есть в первую очередь они пытаются подчинять и монополизировать по возможности образовательную и информационную систему в Америке. Они пытаются цензурировать то, что им не нравится, и навязывать только свою идеологию. Во-вторых, они пытаются установить контроль над частными корпорациями, ввести своих комиссаров даже в состав директоров этих корпораций, которые будут выполнять их требования. Далее, главное, они уже в течение многих лет создают внесудебную систему наказания людей за проступки, которые, они по своим правилам считают, должны быть наказуемы. Добиваются довольно многих результатов в непродвижении людей, в увольнении людей, в запрещении каких-то вещей.

– Натаниэл Найт, как вы трактуете последние события: массовые протесты, беспорядки, демонтаж памятников?

Протестующие у постамента памятнику генералу-южанину Роберту Ли

– То, что Трамп разъединяет страну, – это безусловно, на это направлена его риторика – будто левые, радикалы все контролируют, все делают и вызывают все эти проблемы, – говорит Натаниэл Найт. – Конечно, всегда есть какой-то негласный расовый подтекст в том, что Трамп говорит, который вызывает определенную реакцию. Для него это способ отвлечь внимание от его собственных неудач, например, от того, что у него рейтинг стремительно падает в последнее время. Что касается самого протестного движения, я не согласен с тем, что это какая-то маленькая крайняя группировка, которая навязывает обществу свои взгляды. То, что я вижу, – это реакция на ужасное зрелище. Полицейский убивает человека, держа ногу у него на шее перед глазами практически всей страны, потому что видеозапись этого инцидента все видели, и все слышали, как Джордж Флойд лежит и кричит: «Я не могу дышать». В течение 8 минут он кричал, в конце концов перестал двигаться. Это настолько сильное, настолько вопиющее зрелище, что оно не могло не вызвать очень глубокий резонанс в обществе. И то, что мы видели, – это не какие-то крайние радикалы, которые навязывают какую-то революционную идею, это просто глубокий отклик американского общества на такие ужасные события. У многих есть ощущение, что хватит уже, надо прекратить такие действия, надо признать, что есть проблема, особенно в среде правоохранительных органов, есть проблемы в их отношении к меньшинствам, особенно к афроамериканским гражданам. Если посмотреть на опросы общественного мнения, то поддержка таких лозунгов, как Black Lives Matter, очень широкая в обществе. Я признаю, что есть экстремальные группировки, были экстремальные действия, беспорядки, но это не представляет центр этого движения – это более крайние явления. Есть разногласия по этому вопросу. Есть доля правды в том, что говорил Юрий, есть такая культурная тенденция нетерпимости, нежелание выслушать разные мнения, коллективные осуждения, которые имеют место среди левых групп. Есть те, которые поддерживают более широкие цели, но отвергают эти методы.

– Профессор Найт, мирные протесты против убийства полицией афроамериканцев однозначно поддерживает подавляющее большинство американцев. Но все-таки для многих символами этих недель стали беспорядки в центрах многих городов, свержение статуй, призывы, например, к демонтажу мемориала Томасу Джефферсону, и даже заявления о том, что президенты, чьи изображения высечены на горе Рашмор, не заслуживают такой чести. И это, по словам президента Трампа, покушение на священные символы страны.

Эти памятники создали в первые десятилетия ХХ века, в период, когда произошла некая реабилитация южного дела

– Я бы разделил желание убрать памятники в честь генералов и политиков в южных штатах во время Гражданской войны и идею вообще снесения памятников любой исторической фигуре, действия которой нам не нравятся в настоящее время. К этому призывают более радикальные элементы, и я с этим не согласен. Но я с сочувствием отношусь к тому, чтобы убрать памятники генералам южных штатов во время Гражданской войны. Это люди, которые предали родину, они предали Америку, они воевали против легитимного американского государства. Интересно, что эти памятники, как правило, создали в первые десятилетия ХХ века, через несколько десятилетий после Гражданской войны. Это был период, когда произошла некая реабилитация южного дела. Это был момент, когда политика сегрегации была в самом разгаре, были самые плохие условия для афроамериканцев. Я считаю, что есть причины убрать именно эти памятники. Что касается Томаса Джефферсона, Вашингтона, Колумба даже – это намного сложнее вопрос. Я вообще-то против того, чтобы снесли эти памятники. Я не думаю, что это имеет широкую поддержку среди населения и даже среди демократов.

– Юрий Ярым-Агаев, являемся ли мы в самом деле свидетелями некоей культурной революции или, как говорит наш собеседник, это понятная реакция на конкретное событие?

– Культурная революция произошла в Америке 50 лет назад, в конце 60-х годов, тогда же, когда в Европе и в Китае. Сейчас мы пожинаем ее плоды. Результатом этой революции был захват крайне левыми и коммунистами системы образования, которая начала выпускать миллионы малообразованных и индоктринированных людей. Результат национального опроса среди преподавателей американских университетов показал, что среди профессоров социальных наук 25 процентов определяют себя как марксисты, 49 процентов как либералы или демократы, лишь 5 процентов как республиканцы. Результаты этой системы образования демонстрирует недавний опрос среди американской молодежи, который показывает, что 36 процентов из них положительно относятся к коммунизму, а 70 процентов предпочтут выбрать социалиста американским президентом.

– Подчеркнем, что разговор идет о молодежи?

36% американской молодежи положительно относятся к коммунизму, а 70% предпочтут выбрать социалиста американским президентом

– Да, я сказал, что среди американской молодежи. Мы говорим о поколении так называемых миллениалов. В результате среди американской молодежи возникли две группы людей, которые четко проявились в недавних протестах. Первая и достаточно малочисленная группа – это радикалы, марксисты, коммунисты. Они были в основном представлены двумя организациями – «Антифа» и Black Lives Matter. О первой мы говорили раньше, она прямо себя определяет как коммунистическая. И вторая Black Lives Matter тоже. Две ее основательницы и руководительницы прямо заявляют, что и по образованию, и по убеждению они марксистки. Финансовую поддержку и координацию работы Black Lives Matter осуществляет организация под названием «Тысяча потоков», вице-президентом которой и координатором является Сьюзен Розенберг. Она в прошлом активистка группы под названием «Коммунистическая организация 19 мая» и участвовала в 80-х годах в террористических актах и взрывах зданий, за что была приговорена к 58 годам заключения, но потом по амнистии освобождена Клинтоном в 2001 году. «Антифа» и Black Lives Matter – прямо коммунистические организации, ставящие своей целью свержение американской демократии. По численности они составляют меньшую часть протеста, но, будучи радикальными активными группами, они ответственны за происходившие погромы, конфронтации, поджоги автомобилей, свержение памятников. Они также ответственны за формулировки требований этого протеста. В частности, за сокращение или роспуск полиции. А вот вторая группа, созданная этой же системой образования, которая тоже участвовала в этом протесте, составляла большинство протестующих, – это не столь радикальная группа, ее нельзя назвать коммунистами, марксистами, но это тоже люди леволиберальных взглядов. Протеста как такового со стороны этого большинства против действий «Антифа» и Black Lives Matter не было. Более того, большинство участников, пассивных участников или мирных участников протеста несли лозунги, плакаты Black Lives Matter, выражая им прямую поддержку.

– Натаниэл Найт, вы преподаете в университете. Как вы думаете, насколько реально вот это, скажем так, марксистское индоктринирование в высшей школе? Или это нечто иное?

Доминирует политика идентичности, здесь класс совершенно отпадает, самое главное – это раса

– Что мы видим в академической жизни сейчас – это достаточно большой разрыв между поколениями. Старшее поколение преподавателей, они левые в основном, особенно в гуманитарных науках, но очень часто они чувствуют какой-то дискомфорт в отношении некоторых тезисов, которые выдвигают более молодые представители этого движения слева. В этом плане можно сказать, что среди старшего поколения может быть больше влияния левых идей 60–70-х годов, где было определенное влияние марксизма, но тоже влияние свободы слова, свободы печати, гражданских свобод. Мне кажется, есть большая разница между академическим марксизмом и идеологией, которая распространяется среди более молодых элементов этого движения. Для марксизма самое главное – это класс, это классовое разделение общества, это класс как главный двигатель исторических процессов и классовая борьба. Что касается нового движения, здесь доминирует политика идентичности, здесь класс совершенно отпадает, самое главное – это раса, раса как самая существенная характеристика человека, которая все определяет, какое право он имеет говорить по определенным вопросам. Как раз это очень сильно противоречит марксистскому учению, где говорится, что самое главное – это классы, разные расы, этнические группы – это все на втором плане. Поэтому, мне кажется, есть существенное различие между политикой идентичности и традиционным марксизмом. Смотрите, с какой легкостью большие корпорации подписались под этими тезисами, потому что это не представляет угрозы их экономическим интересам. Очень легко назначить человека, отвечающего за разнообразие кадров, и чувствовать, что мы все делаем правильно. Я не вижу, что это марксистское движение, мне кажется, это просто повторение старых калек в попытке трактовать совершенно иную, новую ситуацию.

– То есть вы видите это как нормальный в американском контексте процесс эволюции?

– У них есть свое видение истории, в этом видении истории есть доля правды. Очень много говорят о структурно расизме, как существенном, определяющем элементе американской истории. Я не очень люблю этот термин, но мне кажется, что там есть доля истины. Посмотрим в прошлое. Эмигрантские группы приходили в Америку, двери для них в основном были открыты, можно было работать. Постепенно, интересно наблюдать, как это понятие «белый» расширялось. Сначала это были только англосаксонские протестантские группы, потом постепенно католики тоже стали белыми, итальянцы, которые не были белые сначала, ирландцы, которые не были белые, все стали белые. Потом даже евреи стали белыми, вошли в большинство. Теперь мы видим, что азиатское население также становится «белым». Одна группа – афроамериканцы, которые пришли в страну как рабы, не могли выйти из этого состояния изгоя, из состояния, что их исключили из американского общества. Это продолжалось даже после отмены рабства, когда существовал режим Джима Кроу, сегрегация, террор по сути дела, и не только на Юге.

– Но вы говорите о давно ушедшей эпохе. С тех пор были приняты законы, дискриминирующие в пользу афроамериканцев при приеме на работу, при поступлении в колледжи, предоставляющие им другие преференции. В чем тут вы видите структурный или системный расизм?

– Остается культура поведения. Официально в законе этого нет, но все-таки остается это отношение. В эпоху дискриминации и рабства не было таких возможностей через много поколений накопить ресурсы, финансовый капитал и культурный капитал, образование, культурное образование, которые позволяли бы им добиваться такого же успеха, как белое нынешнее американское общество. Когда говорят о структуре, имеют в виду такие моменты.

– Юрий, не преувеличиваете ли вы значение и влияние этих групп? Они, в принципе, маргинальные. Подобные группы всегда существовали и всегда пытались воспользоваться недовольством людей. Мирные протесты – нормальное явление американской жизни. Эти протесты действительно отличались уровнем насилия и неготовностью политиков резко выступить против насилия, взять хотя бы эксперименты с созданием зон, свободных от полиции, в Сиэтле и Атланте.

Бывший кандидат в президенты США от Республиканской партии Бен Карсон

– Они крайне опасны. Даже неважно, что конкретно они диктуют и как, но сам тот факт, что небольшая группа людей, никем не избранная, никем не признанная, заставляет большинство людей что-то делать, и они это принимают – это самая большая проблема, которую я вижу в последних событиях. Я хочу сказать одну вещь в ответ на то, что говорил Натаниэл, когда он сказал, что различие между теперешней ситуацией и марксизмом в том, что в основном речь идет о расовом различии, а не о классовом. Я с этим категорически не согласен. Потому что именно для этих групп, «Антифа» и Black Lives Matter, которые стоят в центре этих событий, как раз различие классовое, а не расовое. Для них черные и белые – это не расы, это классы. Для них белые люди, как та же Сюзан Розенберг и другие люди, которые их поддерживают, в их категории это называется черные, а люди типа Бена Карсона и других черных консерваторов, для них белые. У них эти понятия очень мало связаны с расой. Вообще говоря, их раса самих очень мало интересует, их интересует та же самая идеология – это отрицание в принципе всей демократической системы и использование внесистемных методов этого диктата, эта политическая корректность, ее цель – заставить большинство людей принять условия этого меньшинства.

– Натаниэл Найт, хотите ответить?

– Здесь надо все-таки внести долю реальности. Я думаю, что если я пойду в интернет, через 30 секунд я могу найти массу самых откровенных защитников правой позиции, они существуют, Foxnews существует, они говорят, что хотят, никто не подвергает их преследованию особенно. Есть случаи, конечно, когда люди теряют работу, если они говорят какие-то сложные вещи или как-то нарушают правила. Я считаю, что одна из основных американских свобод: если я работодатель, никто не может заставить меня держать человека, если его поведение, в том числе и устное поведение, не соответствует моим стандартам.

– Подытоживая наш разговор, можно предположить, что предстоящие президентские и парламентские выборы будут очень интересными. Американцам на этот раз действительно предлагается выбор: президент Трамп выставляет себя защитником традиционных американских ценностей, его оппонент Джо Байден называет себя пропонентом демократических ценностей. Опросы указывают на победу Байдена, но четыре года назад социологи оказались неправы.

Крайние элементы всегда были, и слева, и справа. Они очень удобны для обеих сторон, чтобы запугивать друг друга

– Да, конечно. Выборы демонстрируют, где находится русло американской жизни. Потому что очень часто средства массовой информации обращают внимание на крайности. Крайние элементы всегда были, и слева, и справа. Они очень удобны для обеих сторон, чтобы запугивать друг друга. Но самый главный строй в американском общественном мнении – это все-таки центр. Мне кажется, Демократическая партия достаточно умно делает, что они выбрали кандидата, который представляет этот разумный центр, дистанцируется от крайностей. К сожалению, Трамп, наоборот, он все ближе и ближе к крайним элементам, таким образом мы видим, что его рейтинг падает.

– Мне вспоминается необычное признание после прошлых выборов издателя New York Times, газеты, которая была убеждена в победе Хиллари Клинтон: он тогда сказал, что его газета не заметила существования значительной части электората, проголосовавшего за Дональда Трампа, и пообещал исправиться.

– Все возможно. Но, мне кажется, очень много факторов, которые указывают, что действительно его спад настоящий. Есть много причин, в том числе самая главная – это его позиция в отношении коронавируса, как он справлялся с этой ситуацией – не справлялся. Много еще другого. Я думаю, что это совершенно иная ситуация, чем четыре года тому назад.

– То есть вы считаете, что протесты, разрушение памятников будет незначительным фактором во время выборов?

– Я думаю, что если это будет иметь значение, то это сработает в пользу демократов. Потому что уже есть опросы общественного мнения, достаточно существенное большинство поддерживает хотя бы в принципе лозунг Black Lives Matter, поддерживает стремление к реформе системы правосудия. Поэтому, я думаю, что, несмотря на действия радикалов, экстремистов, мне кажется, вопрос играет в пользу демократов.

– Юрий, что вы думаете о важности президентских выборов?

– Во-первых, я считаю, что это прямой результат действий радикалов и экстремистов. Во-вторых, вы говорите про выборы. Проблема заключается в том, что эти радикальные группы увеличивают свое влияние вопреки всей американской системе. Например, прямым результатом действий этих радикальных групп является уменьшение бюджетов полиции – это факт. Они этого потребовали, и это происходит. Это происходит вопреки желанию и мнению большинства американцев. По этому поводу есть опросы общественного мнения, большинство считает, что это катастрофа. Но опять же, когда небольшой группе людей удается пересилить структуру демократической системы, то, какие бы ни были выборы, результаты будут очень плачевные.

– Вот выборы и покажут, удалось им или не удалось это сделать.

Сейчас на наших глазах выкручивают руки Цукербергу, руководителю Facebook, для того чтобы заставить его ввести цензуру в социальной сети

– Сейчас на наших глазах выкручивают руки Цукербергу, руководителю Facebook, для того чтобы заставить его ввести цензуру в социальной сети. Вся идея Facebook заключалась в том, чтобы они были полностью открытой платформой для любых людей, которые бы высказывали все, что они хотели. У нас для этого есть свобода слова, в рамках этой свободы слова была предоставлена эта платформа. Сейчас результатом этих действий, которые мы наблюдали в большой степени, от Facebook, других таких платформ требуется введение цензуры, которая бы запретила «человеконенавистнические заявления» и дезинформацию. Это прямой отход от свободы слова. Но главный вопрос заключается в том, кто будет решать и определять, что запрещать и что не запрещать, что является дезинформацией и информацией. Так вот претензия этих леворадикальных групп заключается именно в том, что они должны быть единственными судьями и комиссарами, которые будут это решать, и что у них на это есть право. Это абсолютный диктат и это абсолютное ограничение наших свобод. Требование ввести в советы директоров своих комиссаров удается без согласия акционеров, которые должны решать вопросы компании, а не какая-то сторонняя группа, которая к компании не имеет никакого отношения, и требуют, чтобы она назначала комиссара, который будет влиять на структуру продвижения людей внутри корпорации. Простите, это очень сильный удар по независимости частного предпринимательства в Америке.

«То, что мы наблюдаем – это конфликт внуков и дедов»: социолог Жанна Чернова о «детском» протесте

«Мы, наше поколение, желаем знать, в чьи руки попадёт воздвигнутое нами здание».

То есть, получается, что поколенчески активных политических субъектов – два, и они по разные стороны баррикад: совсем молодые – и люди пожилого возраста? А люди среднего возраста, наиболее трудоспособные и экономически активные, они не чувствуют, что могут реализовать свои политические запросы, поскольку их с двух сторон сжимают потребности двух «крайних» поколений?

Запрос среднего поколения – это запрос на стабильность, причем не политическую а социально-экономическую. «Бархатный застой» или начало путинского периода – это строительство приватной сферы, строительство дома в широком смысле слова. Мы строили-строили, мы, наконец, построили – и хотим его сохранить! Это значимая вещь, от которой так просто не откажешься. Все-таки сейчас мы можем говорить о появлении уже второго поколения российского среднего класса. Молодые мужчины и женщины, которым сейчас 20-35 лет – они выросли в относительном благополучии, которое им совсем не хочется терять. Это отличает их от совсем молодых людей, у которых ценности самореализации, действительно, стоят выше ценностей выживания (как бы критически мы ни относились к этой концепции, в данном случае она вполне рабочая). В исследовании Левада-Центра очень хорошо показано, как гражданская активность, феминизм, экологические проблемы становятся важной повесткой. Они готовы заниматься волонтерством, их в меньшей степени интересуют хлеб и колготки или поиск финского унитаза в свою квартиру.

Мы говорим про отцов, родителей, дедов и детей. А куда делась категория «подростки», которой в советские времена часто пользовались применительно к бунтующей молодежи?

«Подростки» как категория остались в поп-психологии, как возрастная группа, переживающая особые кризисы и к которой требуется особое отношение. Я думаю, это связано с тем, что категория «подростки» связана с представлением о физическом возрасте, о биологическом процессе взросления. В этой перспективе «подросток» – это тот, кто перестает быть ребенком, заканчивает школу и готовится к взрослой жизни. Но сегодня за счет размывания границ возраста и за счет индивидуализации жизненного пути, в ходе которого человек может «перескакивать» какие-то возрастные маркеры или выстраивать их в своей последовательности, категория «подростки» стала неактуальной. Система маркирования возрастов полностью меняется.

Зато в государственном языке очень большое значение приобретает категория «детство», у нас сейчас идет «Десятилетие детства», причем одна из составных частей этой программы – это активное вовлечение детей в оценке систем, институтов, которые их касаются. То есть, тут государство как раз пытается привлечь детей как акторов, дать им агентность.

Вообще есть ощущение, что происходит инфантилизация целых категорий населения – от пожилых до юных. О «стариках» и о «детях» государство говорит очень похожим языком и использует похожие подходы.

Я бы даже назвала это не инфантилизацией, а инвалидизацией: «им нужна защита и помощь, они сами не могут!». «Они не могут» потому «еще маленькие» или потому что «немощные». В Советском Союзе, по мнению некоторых гендерных исследователей, произошла такая социальная инвалидизация женщин-матерей, когда их выделяли в какую-то отдельную группу, которой требуется отдельное законодательство, меры, защита и так далее. И сейчас происходит что-то похожее: и пожилых людей, и детей объективируют, они не рассматриваются как самостоятельные субъекты. Они становятся, с одной стороны, объектами гипертрофированной, патерналистской заботы, и с другой стороны – объектами манипулирования.

Вспомним протесты 2005 года, когда льготники взбунтовались против монетизации. Это привело к тому, что одной из главных статей расхода стали пожилые люди – это хорошо видно по исследованиям Института социальной политики в Москве. То есть, люди «третьего возраста» стали видимыми, и их начали заливать деньгами, увеличивать пенсии и так далее. В коронавирус произошел переход: деньги стали вкладываться в семьи с детьми, по разным причинам. Отчасти это связано с тем, что в стране есть демографическая проблема, с 2016 года у нас устойчивый минус в приросте населения. И сейчас, когда государство приняло указ о новой молодежной политике, вполне возможно, что ресурсы потекут именно туда. Государство у нас в этом плане очень топорно мыслит: ему кажется, что заплатил, дал денег – и протесты прекратятся. Поэтому очень интересно посмотреть, станет ли вот эта условная «молодежь» новой группой бенефициаров.

А что говорит о нас как об обществе то, что текущая моральная паника касается именно детей?

Когда мы начинаем опасаться за наших детей, за что мы опасаемся? За то, что их количественно станет меньше? Или за то, что с ними, такими хорошими, случится что–то плохое? Наша семейная политика очень пронаталистская, она выстраивается как стимуляция репродуктивного поведения и там очень большую роль играет средний коэффициент рождаемости. Но идея о качестве жизни, о качестве капитала – если использовать язык экономистов – она в эту политику еще не вошла. Нужно хорошо понять, про что, вокруг какого сюжета крутится эта моральная паника. Мне кажется, что на уровне фольклора речь идет все-таки о качестве жизни детей, о страхе за их жизненные шансы, об их благополучии. А это те темы, которые на уровне политики затронуты и решены очень мало.

Рина Вольных – Британская высшая школа дизайна

До университета я училась в школе. Я понимаю, что многие считают художественное образование роскошной прихотью, которую можно себе позволить только после «нормального» образования и не менее «нормальной» работы, но мне придется вас разочаровать, у меня такого заблуждения не было, а значит, драматичной истории, в которой я решаю изменить свою жизнь, тоже. Я считаю токсичным миф о том, что художницами рождаются. Мое образование было сознательным взвешенным решением, моим решением. Мне было важно найти в Москве среду, которая будет меня стимулировать, а не индоктринировать, концентрироваться на моем уникальном росте, а не на том, какой меня хотят видеть в профессиональном поле.

Наиболее масштабной переменной за время учебы было принятие того, что теперь пути назад нет. Практика не может просто закончиться. У меня нет проектов, нет однозначных начальных и конечных точек. Сначала почти сектантские разговоры о том, что практикой занимаются, потому что не могут не заниматься, меня пугали. Потом вокруг начали говорить о том, что о социальной и личной жизни можно забыть, о том, что практика есть, пока есть я. Звучит это все довольно религиозно и смехотворно, пока ты не понимаешь, что ты уже внутри этого процесса, что механизм уже запущен и ты просто не можешь остановить исследование, потому что вопросы возникают на каждом шагу. Учитывая, что практики чаще всего строятся на базе очень личного триггера, сложно представить ситуацию, в которой при появлении новых животрепещущих вопросов я просто выхожу из игры, а не начинаю судорожно накидывать эскизы.

Главным навыком, приобретенным в университете, я бы, пожалуй, назвала самостоятельность. Надо — возьми. Не могу представить ситуацию, в которой полезным будет навык по памяти рисовать бесконечные завитушки на гипсовой голове. Меня научили слушать собственные потребности и их удовлетворять. Чувствуешь, что мало контекстуальной информации — вот тебе совет о том, как правильно сформулировать запрос, куда можно с ним пойти, вот тебе на выбор разные стратегии работы с текстом. Понимаешь, что сложно в работе с материалом — тебе подскажут, какие вопросы себе задать, с кем пообщаться, что попробовать. Есть потребность в сообществе — тебя поддержат в его формировании. Университет был для меня не про крафтовые навыки, он был максимально принимающей средой, в которой я училась расти и без него.

С момента выпуска и по настоящий день мне повезло постоянно иметь рабочее пространство. Полгода я была участницей четвертого сезона Открытых студий Винзавода, откуда сразу после финальной выставки переехала в мастерские «Гаража», где сейчас и занимаюсь практикой. Еще я стала участницей парижского фестиваля экспериментального кино, видимо, чтобы в голове хорошо отложилась разница между экспериментальным кино и видео как художественным медиумом. Это я сейчас играю в циничность, а на самом деле мне было критически важно почувствовать принятие внешней среды. Почувствовав, что внешний мир по отношению ко мне дружелюбен, я сама стала более демократичной. И бесконечно благодарной.
Весь последний год я занимаюсь реинтерпретацией сериала «Дикий ангел» как истории о демонической одержимости. Я продолжаю работать с found footage видео. Мне интересен момент создания идеологической уязвимости во время конфликта двух патриархальных порядков за тело главной героини и то, как эта ситуация может стать возможностью для Милагрос, чтобы обрести субъектность и уйти в «шабаш». У меня очень кропотливый процесс. Я могу собрать за день секунду видео, наверное. Поэтому я смирилась с тем, что я еще какое-то время проведу с Наталией Орейро.

Я не думаю о том, чем я занимаюсь в категориях «нравится» или «не нравится». Мне важно, работает ли то, что я делаю. Во время учебы меня сильнее волновала метаидеологизация, нежели моя будущая карьера. Я понимала, что если надо, я смогу почти все. Кто не думает так в университете? Я до сих пор в первую очередь верю в работу и в то, что ее ценят. Это вопрос приоритетов.

Вдохновение — это ненаучная концепция. Она к тому же и обесценивает мой труд. У меня есть практика. Я прихожу в студию утром и ухожу вечером. Я изучаю мифы, поэтому болезненно реагирую, когда часы исследований и монтажа подменяют историей о том, что я ничего не делаю, а в один прекрасный момент на меня снисходит нечто, что я пассивно транслирую во внешний мир. Я рефлексирую каждый свой шаг, это провоцирует какие-то вопросы или выводы, за которыми следуют новые шаги. И так по цепочке. И не нужно ждать ничего сверхъестественного.

Я сама еще только начинаю свой путь, но даже за это время я увидела достаточно людей, которые гнались за мастер-фигурами, воспевали своих педагогов и старались быть как они, ждали их одобрения, никогда не подвергали сомнению действия тех, кто обладает символическим капиталом. Такая нездоровая система будет работать не на вас, а на мастера, а вам это зачем?

Определение индоктринации по Merriam-Webster

in · doc · tri · nate | \ in-ˈdäk-trə-nāt \

индоктринированный; внушающий

переходный глагол

1 : , чтобы проникнуться обычно партийным или сектантским мнением, точкой зрения или принципом

2 : для обучения основам или рудиментам : для обучения

Природа индоктринации и ее роль в правильном образовании

Аннотация

Эта диссертация предлагает три варианта ответа на три вопроса.Вопросы следующие: (1) Что такое идеологическая обработка? (2) Почему это вредно? (3) Есть ли роль идеологической обработки в правильном образовании? Три предлагаемых отчета — это отчет об идеологической обработке и ее вреде, отчет о значимости, которая обосновывает ценность жизни в интерсубъективной ценности, и отчет об образовании, в котором по крайней мере одна из наиболее важных целей образования становится доступной. инструменты для полноценной жизни.

Индоктринация классически характеризовалась как нечто, что обязательно связано с насаждением верований.Я утверждаю, что идеологическая обработка, взятая как таковая, касается, по крайней мере, столько же ценностей и размышлений, сколько и сохранения убеждений, и что успешная индоктринация формирует способ, которым субъект приближается к доказательствам ex ante. Я утверждаю, что идеологическая обработка вредна в той мере, в какой она мешает человеку искренне выражать себя и, подавляя это выражение, мешает человеку жить по-настоящему значимой жизнью, но что любой такой вред также зависит от конкретных ранее существовавших ценностей. предмета и как эти конкретные ценности соотносятся с фактами и содержанием рассматриваемой идеологической обработки.Наконец, я утверждаю, что осмысленная жизнь, безусловно, является одним из подходящих целей образования, и что, хотя индоктринация, безусловно, может помешать достижению этой цели, когда она используется таким образом, чтобы причинять свой характерный вред, индоктринация также остается единственный способ достичь этой цели в первую очередь. В самом деле, само предприятие институционального образования является идеологическим в самой своей концепции.

Основное содержание

Загрузить PDF для просмотраПросмотреть больше

Больше информации Меньше информации

Закрывать

Введите пароль, чтобы открыть этот PDF-файл:

Отмена Ok

Подготовка документа к печати…

Отмена

Что означает идеологическая обработка?

Дэвид Уитли:

Это чистая политическая пропаганда, это образовательная идеологическая обработка , и это отказ от вашей ответственности как руководителей и преподавателей в наших государственных школах, со стороны Байдена нет никаких подробностей.

Дина Ван:

Америка прекрасна по двум причинам; эта страна питает новаторские умы, которые способствуют прогрессу в глобальном масштабе, и американцы, которые стремятся принять конструктивную критику, критическая теория расы создает среду индоктринации , которая будет ограничивать творческое самоощущение детей и, следовательно, ограничивать их аналитическую продуктивность во взрослом возрасте.

Дорис Лессинг:

Вы находитесь в процессе идеологической обработки.Мы еще не разработали систему образования, которая не была бы системой воспитания . Сожалеем, но это лучшее, что мы можем сделать. То, что вас здесь учат, представляет собой смесь нынешних предрассудков и выбора данной конкретной культуры. Малейший взгляд на историю покажет, насколько они непостоянны. Вас учат люди, которые смогли приспособиться к режиму мышления, установленному их предшественниками. Это самовоспроизводящаяся система. Тем из вас, кто более крепок и индивидуален, чем другие, будет предложено уйти и найти способы самообразования, воспитывая собственное суждение.Те, кто остаются, должны всегда и постоянно помнить, что их формируют и моделируют, чтобы они соответствовали узким и особым потребностям этого общества.

Ллойд Остин:

Разнообразие, равенство и инклюзивность важны для этих вооруженных сил, и это будет важно в будущем, это не о разнообразии, это об очень специфическом виде антиамериканской идеологической обработки , которая является просачиваясь в некоторые части наших вооруженных сил на основании полученных нами жалоб осведомителей.

Франк Сюй:

[Округ] открыто пропагандирует расистские идеи и теории, подчиняя своих учителей разрозненному обращению, основанному на расе, такое политически мотивированное идеологическое лечение на расовой почве разжигает расовую напряженность и в конечном итоге ослабит нашу национальную конкурентоспособность. Мы искренне обеспокоены будущим этой великой нации, если она продолжит идти по пути расовых разделений.

Что такое «индоктринация»? И как этого избежать в классе?

Когда я был ребенком, мой отец говорил мне, что большая часть политики сводится к тому, что богатые настраивают бедных против умных.Мне еще раз напомнили, что он, вероятно, был прав, когда я прочитал недавнее эссе Кима Филлипс-Фейна в The Chronicle об истории правых атак на высшее образование. Она подробно описывает столетия обвинений и козлов отпущения, показывая, что сегодняшние правые провокаторы продолжают традицию, почти такую ​​же старую, как сам американский университет.

Одно из самых настойчивых обвинений в адрес ученых состоит в том, что мы виновны в идеологической обработке. Филлипс-Фейн цитирует Джордана Петерсона, обвиняющего профессоров в том, что они «внушают молодым умам свою идеологию, полную негодования.В прошлом году в своей книге The Diversity Delusion Хизер Мак Дональд обвинила колледжи и университеты в том, что они выпускают выпускников, которые «приносят с собой идеологическую обработку высоких теорий в федеральную бюрократию и бюрократию штата, а также в редакции новостей». Поиск в Google по запросу «университеты идеологической обработки» обнаруживает бесчисленное количество сайтов правого толка, выдвигающих аналогичные утверждения.

Я цитирую этих критиков не потому, что я думаю, что они рисуют точную картину — напротив, я думаю, что это фантастическая карикатура — а потому, что обвинение отражает тот факт, что, по-видимому, все, независимо от политических убеждений, согласны с тем, что инструкторам следует избегать внушения своих убеждений. студенты.Но что такое идеологическая обработка? И как этого избежать?

Воспитание и образование раньше были синонимами. Словарь Вебстера 1913 года определяет идеологическую обработку как «обучение основам и принципам любой науки или системы верований». Это было далеко в 20-м веке, прежде чем это слово приобрело негативный оттенок. Сегодня, хотя мы знаем, что идеологическая обработка — это плохо, это понятие часто определяется нечетко.

Еще в 2017 году, пытаясь лучше определить миссию преподавателя, я составил несколько рекомендаций по решению политических вопросов в классе.«Это не наша работа — изменять убеждения наших студентов», — написал я. Но ясно, что мы с по постоянно пытаемся повлиять на убеждения наших учеников — и совершенно справедливо. Что, если они считают, что гравитация неприменима к невысоким людям? Или что электроны весят больше протонов? Несомненно, одна из целей образования — помочь убеждениям учащихся лучше соответствовать действительности.

Ищете вдохновение в преподавании или каких-то конкретных стратегиях? Дэвид Гублар, бывший преподаватель риторики в Университете Айовы, а ныне заместитель директора Центра повышения квалификации преподавателей Темплского университета, пишет на этих страницах о проблемах в классе.Вот некоторые из его последних колонок.

В своей книге 2009 года философы Имонн Каллан и Дилан Арена отметили, что индоктринация «как название разновидности морально неприемлемого учения имеет не более чем грубые концептуальные границы». С тех пор ряд философов образования попытались провести эти границы более четко, и пришел к широкому консенсусу. Ребекка М. Тейлор пишет, что для внушения учеников в классе необходимы два основных условия:

• Во-первых, мы должны использовать свой авторитет.
• А во-вторых, мы способствуем ограниченному принятию веры.

Как преподаватели, мы обладаем как интеллектуальным авторитетом (восприятие студентов, что мы эксперты), так и практическим авторитетом (способность — в силу нашего положения — устанавливать оценки, обеспечивать соблюдение правил и т. Д.). Нет никаких сомнений в том, что мы обладаем этой властью в той или иной степени. Мы не можем избежать факта нашей власти; мы можем только выбирать, как его использовать. Чтобы избежать идеологической обработки, мы должны осознавать свою власть над учениками, чтобы не злоупотреблять своей властью и не посягать на их автономию.

Индоктринация — это не просто продвижение определенных убеждений у наших учеников; это попытка изменить их убеждения и внушить страх или нежелание рассматривать противоречивые доказательства. Обучение, пишет Тейлор, воспитывает студентов, у которых отсутствует мотивация стремиться к получению знаний. Они становятся «агентами с ограниченным кругозором» либо потому, что они интеллектуально высокомерны (они преуменьшают вероятность того, что они когда-либо могут ошибаться) или интеллектуально раболепны (они не доверяют своим интеллектуальным способностям и поэтому полагаются на другой авторитет).

Очевидно, что любой исход плохой. Как инструкторы, мы стремимся помочь студентам стать более уверенными, компетентными и информированными. Высокомерие и подобострастие работают против этих целей.

Так как же нам защититься от идеологической обработки? Как нам убедиться, что мы не поощряем замкнутость?

Сосредоточившись на своей противоположности — непредвзятости и интеллектуальном смирении — и самим моделируя эти интеллектуальные добродетели. Если мы признаем, что ошибаемся, обсуждаем свои ошибки и сообщаем ученикам, когда мы в чем-то не уверены, мы можем защититься от ограниченности двумя способами:

• Во-первых, моделируя смирение, на которое мы надеемся. студенты будут усыновлять, мы поощряем их стремиться к чему-то другому, кроме интеллектуального высокомерия.Мы показываем, что лучший способ подойти к любой академической деятельности — непредвзято.
• Во-вторых, сбивая себя с ног, мы отговариваем студентов видеть в нас всезнающий авторитет, которому можно всегда доверять. Как пишет профессор философии Лойола Мэримаунт Джейсон Бэр в своем руководстве по обучению интеллектуальным добродетелям: «Чем мы« сильнее », тем слабее они могут чувствовать и, следовательно, тем более неохотно они могут пойти на интеллектуальный риск или заняться способами, которые имеют решающее значение для их собственного интеллектуального развития.«Вместо этого, признавая в классе, что у нас нет ответов на все вопросы, мы можем помочь учащимся развить уверенность, чтобы признать, что они, , не уверены, и самостоятельность, чтобы что-то сделать с этой неопределенностью.

Следующий шаг: предоставить учащимся возможность практиковать непредубежденность в классе. Регулярно предлагайте им разные точки зрения, даже те, с которыми вы не согласны. В этом ключе Бэр организует классные дебаты, в ходе которых студенты как можно более убедительно аргументируют свою точку зрения.Подобные ролевые упражнения показывают учащимся, что их собственная точка зрения — лишь одна из многих, и что у каждого есть причины верить в то, что они делают.

Но разве такое знакомство с множеством точек зрения не является рецептом для обеих сторон — идеи о том, что все стороны дебатов одинаково жизнеспособны? Разве это не учит студентов, что нет способа выяснить правду? Что одни люди думают так, а другие думают так, и это все, что мы можем установить?

Не думаю, что это необходимо.Мы не стремимся научить студентов, что все возможные точки зрения на проблему одинаково верны. Скорее нам нужно научить их, как основывать свои выводы на аргументах и ​​доказательствах — даже если эти доказательства противоречат их предыдущим убеждениям.

Индуктивное обучение, то есть вовлечение учащихся в решение проблем или изучение конкретных ситуаций и с просьбой вывести общие принципы из того, что они изучают, может помочь им отработать этот важнейший навык. Если вы обучаете аргументированному письму, подчеркните, что тезисы должны меняться вместе с доказательствами.Если вы преподаете историю науки, выделите те моменты, когда наше понимание мира изменилось из-за фактов.

Противоположность замкнутости — это не постмодернистская пустота, в которой нет такой вещи, как истина. Нет, противоположность замкнутости — это открытость, в которой мы ищем истину, но признаем, что можем ошибаться.

Подчеркивание непредубежденности и интеллектуального смирения может помочь избежать внушения учащимся даже тех предметов, которые вам особенно дороги.Конечно, у вас есть политические взгляды, и студенты это знают. Вы можете сказать своим студентам, как я это делаю со своими, что вы будете работать над тем, чтобы ваши взгляды не повлияли на вашу оценку их прогресса в курсе.

Но также важно сказать им — и показать им, что содержание их убеждений гораздо менее важно для вас, чем процесс, который они предприняли, чтобы прийти к этим убеждениям. Я говорю своим ученикам, что формально меня не волнует, что они думают; Меня просто волнует, как они думают.

Дэвид Гублар — преподаватель кафедры риторики Университета Айовы.Он ведет колонку по обучению для Хроники. Его новая книга, Пропавший курс: все, что вам никогда не рассказывали о преподавании в колледжах, будет опубликована издательством Harvard University Press осенью. Чтобы найти больше советов по преподаванию, просмотрите его предыдущие колонки здесь.

Разрушение идеологической обработки | Давид Шариатмадари

Что не так с идеологической обработкой? Это не вопрос, который заставит меня полюбить некоторых из наших постоянных клиентов, но я задаю его в духе беспрепятственного расследования.Поскольку об этом часто говорят как о самоочевидном зле, мы должны хотя бы подумать, действительно ли это так плохо, как мы думаем.

The Guardian опубликовала рассказ о планах англиканской церкви познакомить новое поколение с христианством, в частности, обращаясь к детям младшего возраста. Реакция читателей была разнообразной, но в целом враждебной. Многих людей расстроила идея о том, что религиозная группа должна приступить к «идеологической обработке» детей, которые были интеллектуально беззащитны — скрытый страх состоял в том, что молодые люди проглотят это целиком и в конечном итоге станут рабскими христианами без их должным образом информированного согласия.

Чтобы распознать это, нам, вероятно, следует взглянуть на то, что мы подразумеваем под «внушением». Согласно определению OED, «наполнить доктриной, идеей или мнением». Если внушить кому-то идею может быть довольно невинным занятием, убедить его в ценности вашего мнения — более пристрастный подход: вы можете сделать это во зло или для того, чтобы ввести в заблуждение. Работа по внедрению доктрины — жесткой идеологии — может быть еще одним шагом в сторону от интересов студента. Возможно. Это также могло бы сработать для них.В конце концов, программа из 12 шагов — это учение, которое может спасти жизнь.

Когда дело доходит до преподавания религии, очевидно, что применяется словарное определение идеологической обработки. (Не так ясно, кстати, в случае с планами англиканской церкви: «Мы поддерживаем способы интересных детей в христианской вере и христианской истории», — говорит Янина Эйнсворт. «Поддерживает способы интересных детей» то же самое, что и «пропитание»?) Обучение молодых людей тому, что Иисус — Спаситель человечества, явно придает им особое и спорное учение.Но насколько это опасно, даже если они проглотят крючок, леску и грузило?

Есть несколько аргументов, которые я могу придумать, но они меня не полностью убеждают (как всегда, я открыт для убеждения). Главная из них заключается в том, что дети еще не способны оценить ценность религиозных идей. Отлично. Это предполагает два возможных исхода: первый — они проводят несколько лет, беспечно веря в то, что позже они сочтут бессмыслицей, или неуместным, или просто интересным, но неверным.Во-вторых, они всю жизнь верят в это. Но в каком случае человек действительно пострадал от этого опыта? Конечно, есть примеры детей, которые растут в очень строгих сектах, доктрина которых убеждает их родителей относиться к ним строго или отвергать аспекты их идентичности. Но многие люди выросли в среде, не связанной с состраданием, религиозной или иной, и они избегают их. Тот факт, что они это делают, может даже придать больше смысла их взрослой жизни.

Конечно, для многих идея о том, что кто-то должен провести всю свою жизнь, полагая, что что-то не так, является плохой.Те, кто убеждены в истинности христианства, страдают они или нет, были убеждены во лжи, так утверждается. Но зачем выделять религию? Многие люди верят во многие вещи, которые, вероятно, ошибочны: они придерживаются политических и социальных гипотез, преимущества которых горячо оспариваются, а иногда невозможно проверить. Большинство наших рабочих моделей мира основаны на очень ошибочном сочетании воображения и опыта, а не на научной истине.

Я полагаю, что самый хитрый аргумент для отклонения — это тот, который звучит так: «Пусть верят в то, во что хотят, пока они не причинят никакого вреда.Но религиозная доктрина может нанести большой вред: как насчет отказа католиков использовать презервативы в борьбе со СПИДом или исламистского терроризма? »

На это я бы сказал: вам не нужна религия, чтобы быть злом. Для каждого Мохамеда Атта, 100 миллионов мусульманских детей, воспитываемых более или менее одинаково, не вырастают террористами. И многим католикам не нравится официальное обучение контрацепции, но они сами принимают решение. В любом случае , Я не пытаюсь защищать конкретную религиозную идеологию — просто чтобы спросить, действительно ли обвинение в «идеологической обработке» является одним из худших, которые вы можете бросить в адрес организованной религии?

Северная Каролина обнаружила, что запретить индоктринацию сложно

Из законопроектов, поданных республиканцами, чтобы ограничить то, как преподаватели преподают о расе, возможно, ни один не был написан более тщательно, чем закон в Северной Каролине.И в этом заключается большая проблема с такими счетами: обратная сторона даже самых осторожных усилий, вероятно, перевешивает их преимущества.

Во многих других штатах законодатели, нацеленные на критическую расовую теорию или «вызывающие разногласие концепции», разработали разумные реформы, включая запреты в отношении , требующие, чтобы учащихся провозглашали определенные точки зрения, вместе с безответственными положениями, которые с большой вероятностью препятствуют ценному обучению . Грег Лукианофф, президент Фонда за права личности в образовании, обеспокоен тем, что многие из этих законопроектов «настолько расплывчаты, что они, возможно, вообще запрещают учить о рабстве или расизме».

Тем не менее, даже резкие критики такого рода законодательства признают, что усилия Северной Каролины менее уязвимы для жестоких злоупотреблений, чем усилия других штатов. Например, преподаватель Университета Акадии Джеффри А. Сакс изучил более 50 законопроектов в 24 штатах, которые добавляли бы ограничения к тому, что преподаватели K – 12 могли рассказывать учащимся о расе или поле. Он пришел к выводу, что законодатели, которые хотели запретить преподавание таких тем, как привилегия белых, и работы таких авторов, как Робин ДиАнджело и мой коллега Ибрам X.Кенди «разработал настолько обширные и неуклюжие законопроекты, что целые исторические эпохи и ряды современных событий будут исключены из обсуждения». Подавляющее большинство этих законопроектов «противны открытому обществу», — заявил Сакс, — однако он отметил, что «законопроект Северной Каролины является исключением» и «вероятно, не принесет большого вреда».

Это потому, что законопроект 324 Палаты представителей не запрещал преподавателям начальных и средних школ просто обсуждать что-либо, включая привилегии белых, «Белую хрупкость» ДиАнджело или Кенди «Как быть антирасистом» .Скорее, это запретило бы им «продвигать» семь конкретных концепций:

1. Одна раса или пол по своей природе превосходят другую расу или пол.
2. Человек, исключительно в силу своей расы или пола, по своей природе является расистом, сексистом или деспотичным, сознательно или бессознательно.
3. Человек должен подвергаться дискриминации или подвергаться неблагоприятному обращению исключительно или частично из-за его или ее расы или пола.
4. Моральный облик человека обязательно определяется его или ее расой или полом.
5. Физическое лицо исключительно в силу своей расы или пола несет ответственность за действия, совершенные в прошлом другими представителями той же расы или пола.
6. Любой человек исключительно в силу своей расы или пола должен испытывать дискомфорт, вину, боль или любую другую форму психологического стресса.
7. Вера в то, что Соединенные Штаты являются меритократией, по своей сути является расистской или сексистской верой или что Соединенные Штаты были созданы представителями определенной расы или пола с целью угнетения представителей другой расы или пола.

Согласно предложенному закону, школам прямо разрешено объяснять эти семь концепций или назначать материалы, которые включают их «в образовательных целях в контексте, который ясно дает понять, что подразделение государственной школы не спонсирует, не одобряет и не поддерживает такие концепции». Педагогам запрещается преподавать любую из концепций только «способом, который может обоснованно вызвать видимость официального спонсорства, одобрения или поддержки». (Хотя в тексте закона раса и пол упоминаются параллельно, дебаты по этому поводу сосредоточены на том, как школы справляются с первым.)

Прочтите: Одержимость Республиканской партии «критической расовой теорией»

Я сочувствую опасениям, что некоторые преподаватели пытаются внушать, а не просвещать школьников о расе, и что некоторые левопрогрессивные взгляды на расовую принадлежность склоняют к расовому эссенциализму, дискриминация или грубые расовые стереотипы, такие как представление о том, что явка вовремя или соблюдение письменного слова является атрибутом «белой культуры». Любой учитель, активно продвигающий концепции закона штата Северная Каролина, должен встретить сопротивление общественности.Для законодателей или родителей возражение против учебных программ, пропагандирующих идеологическую догму о расе, не является ни нелиберальным, ни авторитарным, равно как и возражение против мифологии «Утраченного дела» в государственных школах является нелиберальным или авторитарным.

Тем не менее, относительно хорошо составленный законопроект Северной Каролины выявляет недостаток во всем подобном законодательстве: любой запрет, достаточно широкий, чтобы исключить пагубные догмы, рискует запретить или сдерживать законное обучение, в то время как любой закон, настолько узкий, чтобы избежать охлаждающего эффекта, вряд ли приведет к значительным изменениям. .В иглу чрезвычайно сложно заправлять нить.

Правые популисты сейчас используют критическую расовую теорию — термин, который первоначально относился к особой, многолетней форме исследования расизма в американской политике и законодательстве — чтобы охватить все, что консерваторам не нравится в левой политике идентичности, в то время как прогрессивная left теперь понимает CRT как простую истину здравого смысла о расизме в Америке. Возмущенные предприниматели по обе стороны от H.B. 324 поэтому разделяют извращенный стимул изображать это как закон, запрещающий критическую теорию рас.Законопроект не позволит «преподавать дискриминационные концепции, такие как теория критической расы, как факт или подтверждать», — заявил в пресс-релизе спикер Республиканской палаты Северной Каролины Тим Мур. Представитель Демократической партии Канди Смит сравнила законопроект с «сожжением книги» и сказала: «Небольшая группа разъяренных людей пытается запретить целую концепцию мышления, потому что это доставляет им дискомфорт».

Но если законопроект Северной Каролины будет принят, он не запретит критическую теорию рас. Он ограничит учителей в продвижении семи конкретных концепций, которые могут частично совпадать с CRT, но далеки от синонимов с ним, и будет делать это в основном за счет запрета на продвижение расовых стереотипов в государственных школах.В самом деле, законопроект лучше всего понимать как попытку использовать грубый инструмент закона о борьбе с дискриминацией — упражнение, которое должно сбить с толку как его сторонников, так и противников.

Действующие лица с обеих сторон занимают позиции, которые они отвергают при других обстоятельствах. До этого года наблюдатели за американской политикой могли ожидать, что законопроект, направленный на дискриминацию по признаку расы или пола (как это делают по крайней мере шесть из семи концепций, перечисленных в законодательстве), будет несоразмерно поддержан демократами, ссылающимися на такие ценности, как разнообразие, инклюзивность. и важность борьбы с ненавистью, и республиканцы непропорционально возражают против этого, ссылаясь на озабоченность по поводу ограничения свободы личности и излишне вызывая дорогостоящие и необоснованные судебные разбирательства.Вместо этого республиканцы, продвигающие законопроект, говорят, что «он просто запрещает школам поддерживать дискриминационные концепции», как выразился представитель Джон Торбетт, главный спонсор. Противники меры Северной Каролины и аналогичных законопроектов в других штатах подчеркивают их потенциальный сдерживающий эффект. Комментируя коллективные предложения Республиканской партии, ACLU заявил: «Использование этих законов для предотвращения разговоров о расизме является анафемой свободе слова — праву, которое многие консервативные законодатели считают дорогим».

Эта смена ролей происходит из-за стечения многих факторов.В течение многих лет программы академической подготовки и профессиональные организации для американских преподавателей утверждали, что этическая обязанность учителей — продвигать прогрессивные концепции социальной справедливости в классе при наличии возможности. Совсем недавно появилась возможность продвинуть эти идеи: рост значения жизни черных, идеологический сдвиг белых либералов влево от черных избирателей по вопросам расы и убийство Джорджа Флойда — все это способствовало большей поддержке, особенно в синем. Америку за радикальное преобразование того, как в государственных школах обсуждают расу, к лучшему или к худшему.Такие события, как прибытие порабощенных людей в английские колонии, июньская резня в Талсе и несправедливые полицейские убийства, получили должное внимание. И просвещение о том, как действует системный расизм — например, о том, как «красная линия» создает расовые различия в унаследованном богатстве, — стало более изощренным.

Эти позитивные изменения вызвали некоторую реакцию со стороны реакционеров, которые просто возражают против любого акцента на уродливой стороне истории США. Но более широкая негативная реакция охватывает наблюдателей всего идеологического спектра, которые обеспокоены тем, что в попытках исправить очень реальные расовые ошибки Америки прогрессивные педагоги иногда виноваты в вызывающих беспокойство крайностях, например, когда они прибегают к идеологической обработке или расовому эссенциализму и редукционизму — что эссеист Альберт Мюррей называл «фольклор превосходства белых и фальшивку черной патологии».«Наряду с историческими фактами, некоторые школы передают горячо оспариваемые рассказы о расе в Америке, как будто они являются установленными истинами, а не мнениями одной идеологической фракции среди многих. The New York Times опубликовала проект 1619, в котором факты, такие как год, когда порабощенных африканцев были доставлены в Вирджинию, были объединены с субъективной интерпретацией, включая утверждение о том, что 1619 год был годом «истинного основания» Америки, и партнерство с некоммерческой организацией Пулитцеровский центр приспосабливает даже самые оспариваемые требования к школьным программам.Движению Black Lives Matter in School удалось убедить ряд школьных округов по всей стране посвятить неделю урокам, которые, по крайней мере, в одном районе, включают материалы, рассказывающие воспитанникам, что «белизна» сродни подписанию контракта с дьяволом. . Фирменная книга ДиАнджело, которая теперь является ареной профессиональных тренингов, порочит и искажает стереотипы белых людей и снисходительно относится к темнокожим людям; В бестселлере Кенди утверждается, что «расовая дискриминация не является расистской по своей природе … Если дискриминация создает равенство, то она является антирасистской.

Конор Фридерсдорф: Что происходит, когда лозунг становится учебной программой.

Итак, следует ли запретить государственным школам по закону продвигать идею о том, что одна раса по своей сути превосходнее? Или что некоторые люди должны испытывать психологический дискомфорт из-за своей расы? Я подозреваю, что большинство представителей всех расовых групп считает по крайней мере первые шесть из семи концепций, на которые нацелена в Северной Каролине, глубоко ошибочными. (Седьмой, включающий идею о том, что U.С. был создан в целях расового угнетения, по всей видимости, имеется в виду Проект 1619. Хотя это предложение является сомнительным с исторической точки зрения, оно не является явно дискриминационным.)

Тем не менее, консерваторы, из всех людей, должны признать убедительные аргументы в пользу отказа принять закон штата, который вмешивается в прерогативы местного контроля, которые они давно ценили. , или нацелены на конкретные концепции, даже крайне деструктивные или дискриминационные. В конце концов, комментаторы права потратили десятилетия, предупреждая о потенциальных и фактических превышениях антидискриминационных законов и о множестве способов, которыми они могут вступать в противоречие с другими благами, такими как защита Первой поправкой, академическая свобода, свобода религиозной совести, свобода выражения мнений и т. Д. и более.Кроме того, республиканцы должны беспокоиться, что запрет даже того, что они ненавидят, например, активное продвижение расового эссенциализма в стиле White Fragility в школах Северной Каролины, может привести к тому, что некоторые преподаватели прекратят преподавать ценный материал, который законодатели не собирались запрещать, из-за борьбы с дискриминацией. законы, как правило, сдерживают больше речи, чем они формально запрещают.

Тем временем прогрессисты будут знакомы с контраргументами в пользу агрессивных формальных запретов на дискриминацию по признаку расы и пола, создав бюрократию в университетах и ​​других учреждениях для обеспечения соблюдения таких ограничений.В сборнике эссе 1993 года « слов, которые ранят» — — основополагающем тексте критической теории рас — профессора Мари Дж. Мацуда, Чарльз Р. Лоуренс III, Ричард Дельгадо и Кимберли Уильямс Креншоу представляют собой многогранное интеллектуальное здание для подавления академической свободы. речь и Первая поправка касается и использования государственной власти против слов, унижающих достоинство или унижающих достоинство в образовании.

По иронии судьбы, сторонники закона Северной Каролины могли аргументировать его принятие, цитируя этих критически настроенных теоретиков расы, которые утверждали в словах, которые ранили , что менее вопиющие формы расизма перерастают в более серьезные формы; что клевета против целых расовых групп наносит больший ущерб, чем пренебрежительное отношение к отдельным лицам, и их лучше рассматривать как «выходящие за рамки защищенного дискурса»; что расистские сообщения вызывают физиологические травмы и подрывают самооценку; что те, кого унижают из-за их расы или пола, извлекают выгоду из законов, которые говорят им, что они не представляют себе вреда, причиненного им; что «подходящим стандартом для определения того, является ли язык преследующим, ненавистным или унижающим достоинство, является общественный стандарт реципиента»; и что классические либералы, настаивающие на нейтральности взглядов, когда государство ограничивает свободу слова, усугубляют злоупотребления со стороны людей, находящихся у власти.

Подводя итоги своей аргументации в пользу сужения Первой поправки и ограничения свободы слова, авторы слов, которые ранили , заявляют в совместном введении, что «это, по сути, борьба за равный доступ к власти интеллигенции для построения знания, социальное значение, идеология и определения того, кем мы являемся ».

Та же борьба продолжается и сегодня, но с примечательным идеологическим поворотом.

Правые, наблюдая, как некоторые преподаватели отказываются от расового нейтралитета, клеймят белизну и принимают историографию, изображающую введение рабства как истинную основу Америки, теперь ссылаются на закон о недискриминации — инструмент, который они часто критиковали, чтобы бросить вызов власти левой идентитарной интеллигенции. выдвинуть на первый план расовые различия и групповую идентичность при определении «мы».Само название законопроекта Северной Каролины «Обеспечение достоинства и недискриминации / школы» исходит из того, что защита достоинства учащихся требует ограничения речи их преподавателей в классе. В твите, напоминающем слов, которые ранили , спикер Мур предупредил о «ненавистных идеях, которые нападают на наших детей».

Со своей стороны, левые, которые традиционно осуждали скептиков антидискриминационных законов, выступают против одного из таких законов в Северной Каролине, осознав, как этот инструмент может ограничить речь, установление истины и получение знаний.Вторя защитникам свободы слова, которые считают, что люди не нуждаются в защите от взглядов, с которыми они не согласны, один депутат-демократ Эштон Клеммонс заявил: «Основой образования является дискомфорт. Если вы остаетесь в своей зоне комфорта, вы не растете. Вы не учитесь. Вы должны чувствовать дискомфорт, чтобы узнать что-то новое ».

Короче говоря, сторонников законопроекта Северной Каролины приняли призыв критически настроенных теоретиков расы к явному ограничению дискриминационных высказываний в образовании, в то время как противники законопроекта отвергли его.

Небольшие изменения в законопроекте Северной Каролины, такие как устранение одной запрещенной концепции, не содержащей дискриминации или стереотипов, могут сделать его менее подверженным пугающим эффектам или чрезмерным запретам. Но противники законопроекта сильно преувеличивают его потенциальный вред, когда заявляют, как и глава ACLU в Северной Каролине, что «вместо того, чтобы помочь молодым людям получить максимум от своего образования, чтобы помочь им стать информированными и заинтересованными гражданами, некоторые законодатели хотят практиковать цензуру. и навязать альтернативную версию американской истории — ту, которая стирает наследие дискриминации и жизненный опыт чернокожих и коричневых людей, женщин и девочек, а также лиц ЛГБТК +.В случае принятия этот законопроект не приведет к такому стиранию.

Энн Эпплбаум: Демократии не пытаются заставить всех согласиться

«Это акт, направленный на обеспечение дискриминации, фанатизма, фанатизма», — сказал о законопроекте представитель штата Джеймс Гайярд, демократ из округа Нэш. Ничто в тексте законопроекта не может оправдать эту театрализованность. Поскольку республиканские законодатели во многих штатах заходят слишком далеко до цензуры, некоторые демократы говорят, будто любой шаг против предпочтительной прогрессивной учебной программы по расе запрещен — как будто не существует никаких законных разногласий о том, как лучше всего обучать и воспитывать молодых людей.Если значительное число педагогов Северной Каролины пропагандируют дискриминацию по признаку расы или пола, будь то под видом превосходства белой расы или антирасистской активности, законодатели штата в пределах своих прав и обязанностей принимают закон, специально предназначенный для ее прекращения. Возникает вопрос: являются ли якобы запрещенные этим законопроектом злоупотребления на самом деле обычным явлением?

Консервативный блогер А.П. Диллон задокументировал мероприятие по обучению учителей в округе Уэйк, штат Северная Каролина, организованное сотрудником Управления по вопросам справедливости системы государственных школ округа Уэйк, на котором присутствовало множество учителей государственных школ. сессия «Белизна в Эд Спейс» перечисляла предполагаемые «нормы белизны», включая «страх», «я знаю лучше всего» и «наказание», и призывала преподавателей принять «прикладную критическую теорию расы», чтобы оспорить «центральную роль белизны. »В школах.Но мне не удалось найти убедительных доказательств того, что учителя из Северной Каролины ведут себя в классе, нарушая закон.

Хотя я в принципе согласен с запретом учителям государственных школ пропагандировать расизм или сексизм и поддерживаю существующие законы о недискриминации, которые это делают, я сомневаюсь, что многие учителя Северной Каролины когда-либо будут уличены в нарушении правил H.B. 324, продвигая одну из его запрещенных концепций — именно потому, что формулировка законопроекта настолько узка, и разрешается простое обучение концепциям.И поскольку обнаружено, что любой педагог пропагандирует дискриминационные стереотипы, давление на директоров и школьные советы с целью прекращения такой деятельности может быть эффективным без закона штата.

Сторонники H.B. 324 утверждают, что это расширит возможности родителей и упростит им подачу жалоб в суды штата, а не в федеральные. Тем не менее, законопроект не предусматривает конкретных средств правовой защиты от нарушений. И другие средства правовой защиты уже доступны студентам и их семьям. В частности, Первая поправка защищает от принуждения государства к утверждению идей, с которыми они не согласны.Раздел VI Закона о гражданских правах 1964 года уже запрещает дискриминацию по признаку расы, цвета кожи или национального происхождения «в любой программе или деятельности, получающей федеральные средства». А конституция штата Северная Каролина уже провозглашает: «Ни одному человеку не может быть отказано в равной защите закона; ни одно лицо не может подвергаться дискриминации со стороны государства по признаку расы, цвета кожи, религии или национального происхождения ». Другими словами, действительно дискриминационное обучение уже запрещено.

Между тем, законодатели и представители общественности, которые хотят полностью запретить проект 1619 или White Fragility в школах, вместо того, чтобы доверять этой ошибочной историографии или идентичному «расовому искусству», будут отвергнуты, если будут озвучены самые сильные аргументы со всех сторон. следует понимать, что H.На самом деле B. 324 не хранит эти материалы вне школьных классов. Учитель из Северной Каролины может даже назначить Critical Race Theory: An Introduction , не нарушая закона.

Чем внимательнее присматриваешься к деталям, тем больше кажется, что сторонники законопроекта Северной Каролины обеспечат символическую политическую победу, а не политическую победу с какими-либо значительными последствиями в классе. Это затрудняет обоснование потенциальных сдерживающих эффектов любого законопроекта о борьбе с дискриминацией, особенно в среде, где некоторые доверчивые, неинформированные учителя, прислушивающиеся к шумихе с той или иной стороны, могут ошибочно прийти к выводу, что целая нечетко определенная академическая область запрещена.Активистам, продвигающим эти законы, следует изучить историю академического движения, которого они называют своим врагом: как раннее поколение критически настроенных теоретиков расы обнаружило в начале 1990-х годов, когда они работали над продвижением речевых кодексов в высшем образовании, политикам неизбежно придется бороться. написать законопроект, ограничивающий дискриминационное обучение в достаточной степени, чтобы избежать чрезмерной цензуры и в достаточно широком смысле для достижения своих целей. Если этот законопроект станет законом, как и прежние речевые кодексы, победа может оказаться пирровой.

Воспитание | Вики Сообщества

Индоктринация — это термин, используемый для обозначения эффекта «промывания мозгов», который Жнецы и их технологии оказывают на органических существ. Сигнальное или энергетическое поле окружает Жнеца, которое тонко влияет на умы любого органического человека в пределах досягаемости. Впервые об этом сообщили командиру Шепарду фермеры на Иден Прайм, которые утверждали, что при спуске Властелин исходил «ужасный шум». Матриарх Бенезия сказала, что даже интерьер Властелина служит идеологической обработке: странные углы комнат сбивают с толку и заставляют сомневаться в себе.Эффект, похоже, распространяется на артефакты Жнеца, такие как тот, который был доставлен на борт MSV Cornucopia, который промыл мозги ее команде.

Индоктринация — одно из самых коварных орудий в арсенале Жнецов; саларианский лейтенант Ганто Имнесс описывает его как большую угрозу, чем армия кроганов. Как объясняет Виджил, индоктринированные рабы с завоеванных планет использовались во время последнего вторжения Жнецов в качестве спящих агентов. Они были приняты другими протеанами как беженцы, а затем предали своих людей машинам.Но Жнецы считали их одноразовыми. Когда они снова исчезли через ретранслятор Цитадели, Жнецы бросили своих воспитанных рабов, оставив их голодать или умирать от разоблачения.

Характеристики []

Точная механика эффекта идеологической обработки плохо изучена. Считается, что Жнецы генерируют электромагнитное поле, волны инфразвука и ультразвука или и то, и другое, чтобы стимулировать области мозга и лимбической системы жертвы. Результирующий эффект варьируется в зависимости от намерений Жнеца: жертва может страдать от головных болей и галлюцинаций, испытывать чувство «наблюдаемости» или паранойи или приходить смотреть на самого Жнеца с суеверным трепетом.В конечном итоге Жнец получает возможность использовать тело жертвы для усиления своего сигнала, проявляющегося в виде голосов в сознании жертвы.

Рана Таноптис, нейробиолог азари на Вирмире, рассказывает более подробно. Она описывает идеологическую обработку как тонкий шепот, который нельзя игнорировать, заставляющий делать что-то, не зная почему. Через несколько дней, возможно, неделю воздействия сигнала Властелина, субъект перестает думать самостоятельно и просто подчиняется, в конечном итоге становясь бездумным слугой.Такова была судьба предшественницы Раны, которая стала ее первым испытуемым, и захваченных саларианцев, которые когда-то были людьми капитана Киррахе.

Но, как обнаружил Сарен Артериус во время своего исследования идеологической обработки на объекте, существует баланс между контролем и полезностью. Чем больше у Властелина контроля над человеком, тем менее способным он становится. Сарен понял, что для того, чтобы освободить свой разум от контроля Властелина, он должен был сделать себя бесценным ресурсом. Он считал, что Властелин позволит ему отсрочку от идеологической обработки, потому что Жнецу нужен был разум Сарена в целости и сохранности, чтобы найти Проводник.

Психологический ущерб от идеологической обработки серьезен и необратим. Как увидела Шепард, захваченные саларианцы на Вирмире превратились в неуклюжих останков, которые либо нападали на них, либо просто стояли в ожидании приказов. Только люди с огромной душевной силой способны противостоять идеологической обработке, да и то лишь на короткое время. Матриарх Бенезия использовала свои способности, чтобы сохранить в своем разуме «убежище», свободное от идеологической обработки, надеясь на шанс использовать его, но это означало, что она фактически оказалась в ловушке собственного разума, с ужасом наблюдая, как она совершала зверства по приказу Сарена.Когда на Новерии была смертельно ранена, отчаявшаяся Бенезия отказалась от предложения Шепарда о помощи и предпочла умереть, сказав: «Я не я, я никогда не буду снова».

Последняя царица Рахни оказалась невосприимчивой или, по крайней мере, очень устойчивой к идеологической обработке. Когда Жнецы захватили ее во время вторжения в галактику, они заставили ее создать для них армию воинов Рахни. Однако Жнецы не могли контролировать ее, поэтому необходимо было физически сдерживать ее. Причины сопротивления королевы идеологической обработке неизвестны.

Единственным человеком, полностью избежавшим идеологической обработки, была Шиала, но ее случай был уникальным; Контроль Повелительницы был вытеснен Торианцем, когда ее обменяли на Шифр, что закончилось гибелью Торианца — сценарий, который вряд ли повторится.

По иронии судьбы, идеологическая обработка Властелина могла привести к его гибели. После нападения на Вирмира, когда Шепард сказала Сарену, что его внушили, не осознавая этого, решимость Сарена пошатнулась, и он начал сомневаться в том, что он делает.Чтобы сохранить лояльность Сарена, Властелин поместил кибернетические имплантаты в тело Сарена и использовал эти имплантаты для усиления своего контроля над бывшим Призраком. Сарен обнаружил, что его преданность делу Повелителя значительно усилилась, хотя он не был безмозглым рабом, и с ним все еще можно было договориться. Когда Сарен умер, Жнец получил прямой контроль над имплантатами и реанимировал его труп, чтобы сразиться с Шепардом. Поскольку Повелитель сосредоточил значительную часть энергии на контроле Сарена, Жнец потерял равновесие, потеряв щиты, и стал уязвимым после уничтожения своего аватара.С опущенными щитами Флот Альянса смог уничтожить Жнеца. Несмотря на это, остальные Жнецы, наблюдаемые во время вторжения, похоже, не страдают от этого недостатка, что заметно проявляется, когда Предвестник берет на себя прямой контроль над Дроном-Коллекционером во время различных столкновений с Шепардом.

жертв []

Подобные явления []

Торианский захват []

Контроль, который Ториан осуществляет с помощью спор, аналогичен идеологической обработке, хотя первоначальная подготовка иная.В то время как идеологическая обработка Жнеца разрушает психику до тех пор, пока человек не перестает думать самостоятельно, споры Ториана позволяют ему контролировать своих рабов, используя боль в качестве подкрепления и наказания. Если жертва отказывается от приказов Торианина, результатом становится настолько сильная боль, что она быстро заставляет человека не думать о восстании; устранение боли, когда они подчиняются, служит дополнительным подкреплением. Это кондиционирование позволяет Торианцу почти полностью контролировать тех, кого он порабощает, так что они даже умрут, чтобы защитить его.Торианский восторг также может перекрыть идеологическую обработку Жнеца.

Однако это означает, что дисциплинированный разум может противостоять торианскому порабощению легче, чем идеологической обработке Жнеца. Фай Дан и Ян Ньюстед оба смогли до некоторой степени противостоять торианскому порабощению. В отличие от Жнецов, Торианец старается не травмировать своих рабов намеренно. Торианское порабощение прекратилось сразу же после смерти существа, в то время как рабы-Жнецы были оставлены в постоянном идеологическом состоянии после ухода их хозяев.

Торианский восторг также наделяет его рабов экстрасенсорным восприятием других, также очарованных, позволяя им действовать гораздо более согласованно друг с другом; например, «действовать как единое целое» в бою. Идеальная обработка жнецов не приносит такой пользы человеку.

Программирование Geth []

Геты-еретики, отколовшаяся фракция гетов, которые поклоняются Жнецам и составляли основную часть армии Сарена, были снабжены вирусом Жнеца, который тонко изменил их низкоуровневые процессы, что можно было использовать для имитации идеологической обработки гетов, которые выбрали не поклоняться Жнецам.Это также подразумевает, что синтетика невосприимчива к общепринятой идеологической обработке, поскольку еретики геты добровольно встали на сторону Властелина, а Властелин больше не преследовал их после того, как основной коллектив гетов отклонил его предложения.

Эксперименты с Цербером []

После сбора технологий с Базы коллекционеров, Цербер использовал имплантаты Жнеца, чтобы внушить идеологическую обработку захваченным мирным жителям и превратить их в верных солдат и подопытных. Призрак полагал, что если они смогут воспроизвести сигнал идеологической обработки Жнецов, они смогут использовать его в сочетании с Горнилом, чтобы захватить контроль над самими Жнецами.По приказу Призрака Генри Лоусон проводил секретные эксперименты в Святилище на Горизонте, превращая ничего не подозревающих беженцев в Хасков. Лоусон смог успешно воспроизвести сигнал Жнецов, что позволило ему управлять только что созданными Хасками. Однако Жнецы узнали об экспериментах и ​​напали на объект Убежища.

Захват Левиафана []

Левиафаны смогли осуществлять контроль над органическими видами, направляя импульсы, превышающие скорость света, на их многочисленные органические опалесцирующие «артефакты», разбросанные по всей галактике.Через них они могли общаться, контролировать органику и наблюдать за галактикой.

В отличие от идеологической обработки Жнецов, этот метод не причиняет долговременных психических повреждений, если не считать увлеченных людей, не помнящих об этом событии; например, шахтеры на Махавиде были очарованы в течение десяти лет и не осознавали, что прошло какое-то время с тех пор, как началось их увлечение. Однако левиафаны смогли перевести помощника доктора Гаррета Брайсона, Дерека Хэдли, в вегетативное состояние благодаря своим способностям.