Эволюция культуры личности

Человек как продукт культуры является сознательным обще­ственным существом. В отличие от животных он входит в мир культуры с ее нормами и ценностями, где становление его личнос­ти происходит в процессе инкультурации¹⁴— н социализации Существенным звеном в этом процессе является овладение чело-

^|Ч-Инкультурацня — процесс, в ходе которого индивид осваивает тради­ционные способы мышления н действий, характерные для культуры, к кото­рой он принадлежит.

^|Ч;,Соци а л и за ц и я — приобщение человека к принятой в данной культу­ре и обществе системе ценностей и норм.

•> Культурология 129

веком речыо, представляющей универсальное средство общения. Благодаря ей осуществляется и сохраняется смысл человеческого общения, осваиваются модели поведения, происходят усвоение куль­турных норм, аккумуляция научных знаний, приобщение к искус­ству. Так создается культурно-речевая среда, речевая общность людей и совокупность используемых этой общностью культурных элементов (обычаев, традиций, символов, ценностей, норм)’¹‘¹.

Влияние внешнего мира, всех его компонентов определяет взаимоотношения человека с окружающими, в то же время, отра­жаясь в его сознании, формирует его внутреннюю структуру, пере­страивает сознание.

Культура определяет п гак называемые «экзистенциальные» (лат. ех1х1еп1ла — существование), смысложпзпеппые пспиостп: отношение к жпзпп и смерти, ответственность решения п выбора, отношение человека к своему призванию, к окружающим людям и другое — нее, что выражает само существо человеческого положе­ния в мире. Богатство и глубина связей личности с окружающей действительностью определяют и внутреннее богатство личности.

Процесс социализации личности происходит прежде всего на уровне микросреды: в семье, в общении с родителями и близкими людьми. Человек воспринимает и усваивает нормы н идеалы, у пего складывается особая иерархия ценностей социокультурного плана.

Именно система ценностей регулирует человеческие стремле­ния н поступки, определяет те принципы, которыми руководству­ется человек в своей жпзпп и деятельности, опираясь па которые он следует тем пли иным «образцам» действий, моделям поведе­ния, определенным в рамках культуры. Происходит не только усвоение, по и ретрансляция культурных навыков, что укрепляет связь между поколениями и обеспечивает сохранение целостнос­ти общества и культуры.

Процесс социализации осуществляется в несколько этапов:

• доморальпый, характеризующийся преимущественно «внешни­ми» по отношению к человеку нормативами и регуляторами;

• этап условного морального сознания, когда нормы п ценности социальных групп преобладают над индивидуальными;

• этап автономного морального сознания, определяющийся от­носительной свободой индивида от внешних норм.

Благодаря социализации происходит адаптация человека к со­циокультурной среде, обеспечивается вхождение ппдпвпдов в со-

¹⁴¹ См.: 1< равченко Л. И. Культурология. — М.. 2000. — С. 99.

— 130

—

циокультурное и историческое бытие, появляется возможность взаимопонимания люден.

Таким образом, среда, социум обусловливают первоначальное усвоение культурных образцов и ценностей. В дальнейшем в про­цессе обучения, деятельности, получения информации из окружа­ющего общества, из СМИ человек извлекает суть происходящих в мире конфликтов и противоречий, вырабатывает свою жпзпепиую позицию, что дает право выбора, возможность активно и созна­тельно участвовать в культурном обмене и созидании.

С

о

ц

и

А Л

и

3 А

Ц

И Я

Социализация личности

Первичная — происходит в :имстве. к семье — первичной социальном группе. Этот «социальный старг» — наиболее важный этап жизненного марафона.

Вторичная — последующий процесс, который вводи] социализированного индивида в новые секторы общества (школ), армию, профессию) — во вторичные группы. Структура вторичной оргашиаиин сходна со структурой первичной.

Подготовительная — человек принимает ценности, стиль жизни I руппы, к которой оп хотел бы принадлежать. Это облегчает переход от одного этапа к другому.

Повгор11аи_(рссо1|на.111зацня) — возможна у сформировавшихся, взрослых людей. Происходит в случае

значительных жизненных изменений (социальной мобильности). Характеризуется двояко: I) усвоением новых ценностей, ролей, навыков вместо прежних, недостаточно усвоенных или устаревших: 2) отступлением от принятых в обществе систем ценностей, норм, ролей.

Представим этот процесс в виде схемы.

Огромную роль в процессе формирования человека как про­дукта культуры играет искусство.

По словам Гегеля, «искусство действительно стало первым учи­телем I гародов »

^11,1.

Произведения художественного творчества выполняют свою просветительскую миссию, в образной форме отражая явления действительности. Но пе только в этом заключена великая роль

»»Гегель. Эстетика. В 4 т.- М., 1968. — Т 1. — С. 92

.

искусства. Художественный образ эмоционально насыщен, он об­ладает удивительным свойством эмоционального воздействия на человека, привлекает тем эстетическим наслаждением, которое до­ставляет. Суггестивность (суггестия — от лат. з觧е51ло — внуше­ние) образов искусства, их эвристический

¹⁴⁶ потенциал, привлека­тельность, коммуникативность — все это развивает человеческие чувства, насыщает духовный мир человека, и, следовательно, спо­собствует развитию эстетической, художественной и нравственной культуры человека и социума.

От того, насколько широк кругозор человека, как развиты его эстетические чувства, способность воспринимать художественные факты и явления, во многом зависит содержание личности, богат­ство ее внутреннего мира, что сказывается на взаимоотношениях с окружающими, на исполнении человеком его социальных «ролей». Так формируется личность, социально и культурно адекватная обществу.

Культура обусловливает формирование морального сознания человека, корнями своими уходящее в общественное бытие лично­сти. «Свое психологически реальное выражение оно получает в том, какой внутренний смысл приобретает для человека все то, что вокруг него и в нем самом»¹⁴⁷.

Процесс формирования человека не закапчивается с достиже­нием возрастной зрелости: он продолжается на протяжении всей жизни. В итоге формируются те компоненты, синтез которых обус­ловливает сущность и содержание личности:

• культурный идеал, который складывается из ценностей и их систем;

• социальные «роли», которые играет личность в различных коллективах;

• субъективное и объективное «я», т. е. комплекс представле­ний человека о самом себе, обусловленных самооценкой и мнени­ем других людей о нем.

Человек как потребитель культуры

Процессы эволюции культуры и развития человека неразрывно взаимосвязаны, взаимообусловлены. В ходе формирования лич­ности происходит ее приобщение к культуре, что требует от чело-

^,%Эврика (греч. Ьеигёка — «я нашел») — слово, выражающее радость, удовлетворение при решении какой-то сложной задачи, появлении удачной мысли, идеи ч т. и.

‘■»Рубинштейн С. Л. Основы обшей психологии. — СПб., 2000. — С. 610.

века целенаправленных усилий, активности, избирательности его действий, а это ведет к формированию индивидуальной культуры. В своей социальной практике, во взаимодействии с другими людь­ми человек «потребляет», использует нормы и правила данного социума, культурные навыки, язык и символы коммуникации, на­копленные знания, достижения искусства и т. д.

Таким образом, культура влияет па развитие внутреннего мира человека, обусловливает глубину его постижения окружающей действительности, широту кругозора, духовность личности. Уже при рождении человек погружен в мир культуры.

Формируясь, оперативно реагируя на социальные требования, сознавая их моральный, этический и эстетический смысл, человек учится принимать решения, делать свой нравственный выбор. В этом процессе он опирается на определенную культурную тради­цию, которую он соотносит со своими потребностями (природны­ми и социальными). Важно отметить, что и природные потребно­сти человека определяются культурой. Удовлетворяя свои потреб­ности, человек руководствуется социальными «табу» (запретами), социальным контролем, т. е. «потребляет» принятые в обществе нормы и правила.

Особое значение в этом процессе имеет установившаяся в об­ществе система ценностей. Выбирая возможный способ удовлет­ворения своих потребностей, человек отдает предпочтение тому, который в принятой системе ценностей стоит особенно высоко. Именно ценности являются регуляторами человеческих стремле­нии и поступков, определяют способы и средства удовлетворения потребностей. Это относится и к тем ценностям, которые всеми признаны, но к которым не все стремятся, и к тем, к которым стре­мятся, но они не всеми признаются. (Ранее уже шла речь о моло­дежной субкультуре.)

Живя в обществе, человек усваивает, «потребляет» «образцы» поведения, опираясь па систему ценностей. Это создает опреде­ленную устойчивость жизни, регулирует, упорядочивает ее движе­ние. Нарушение этих норм, отступление от установленных моде­лей™, нежелание «потреблять» культурные навыки (в широком смысле этого понятия) ведет к срывам, правонарушениям, нередко к конфликтам личности и общества.

Но активное «потребление», овладение нормами культуры мо­жет привести к иным противоречиям: дезадаптации личности к

»»Модель — символическое представление желаемого положения пе­щей, желаемая схема, связанная с ценностями.

— т — быстро изменившейся культурной среде. Человек продолжает следовать старым, прочно освоенным им стереотипам, а это ведет к тому, что ои не может найти своего места в новых условиях. Именно это явление наблюдается в паше время в постсоветском обществе: люди, сформировавшиеся в советскую эпоху, зачастую не могут адаптироваться к кардинально изменившимся условиям, ибо твер­до, органически усвоенные ими нормы пе могут быть реализованы в период модернизации.

Усваивая, «потребляя» культурные ценности и нормы, человек формируется как культурно-историческая личность. Культуро­логия определяет формальные критерии индивидуального уров­ня культурного развития:

• степень, широта, качество образованности;

• объем, богатство социокультурного опыта и эффективность выбранных способов его реализации;

• качество, глубина овладения индивидом нормами, ценностя­ми, идеалами³³.

Так формируется нормативно-ценностная модель личности, в которой сосредоточиваются знаковые для данного общества черты и качества.

Выделяются несколько типов «культурности» личности:

• тип «низкой культуры», характеризующийся случайными, хаотичными контактами человека с культурными ценностями и нормами, не имеющими существенного значения в его жизни;

• тип потребительского отношения к культуре, когда «потреб­ление» культурных ценностей понимается в буквальном смысле: отождествляется с комфортом, развлечением, наслаждением;

• «смешанный тип», связанный с неразборчивым отношением к культурным ценностям;

• «высокомерный тип», определяющийся приоритетом духов­ных ценностей, четким знанием критериев, норм, ценностей и иде­алов, объективностью и взвешенностью оценок, активностью п из­бирательностью в выборе культурных феноменов и идеалов.

Человек как произволитель культуры

Человек — творец культуры. Культура и творчество — понятия неотделимые.

Творчество — это деятельность, нечто качественно новое, пепов- торимое, отличающееся оригинальностью и уникальностью. Твор­ческая деятельность специфична для человека; она направлена на познание и преобразование действительности, на развитие куль­туры.

Человек как «производитель» культуры творчески порождает новые культурные формы. Акт творчества может состояться в определенных социальных условиях. Научное и художественное творчество обусловлено не только талантом и гением его создате­лей, по и культурной обстановкой того или иного периода разви­тия общества. И в этом плане можно проследить интересные про­цессы. Для плодотворного творчества необходима свобода мне­ний, творческих дискуссий, возможность получения информации и т. п. Но и отсутствие этих условий нередко порождает высокий уровень рефлексии, что ведет к появлению великих произведений научного и художественного творчества.

Н. И. Кибальчич³⁴на стене тюремной камеры перед безвре­менной трагической гибелью начертал контуры реактивного аппа­рата.

Т. Г. Шевченко, ссыльный солдат, лишенный права писать и рисовать, создал в это страшное десятилетие замечательные по­этические и графические произведения. II. Г. Чернышевский на­писал роман «Что делать?» в Петропавловской крепости. В усло­виях жесточайших гонений А. И. Солженицын создал поражаю­щие обнаженной правдой художественные и документальные произведения: «Архипелаг Гулаг», «Красное колесо», «В круге первом» и др. Примеров можно привести бесконечное множество.

Именно с творческой способностью человека связан культуро- генез, представляющий собой порождение новых культурных форм и их внедрение в существующие культурные системы, создание новых культурных систем. Так происходит постоянное самооб­новление культуры. Существенную роль в процессе культуроге- неза играет творческий поиск в интеллектуальной, технической, художественной и иных сферах деятельности человека.

Феномен творчества исследуется как в философском плане (собственно природа творчества, его сущностная характеристика), так и в психологическом (анализ механизма творческого процес­са). В многочисленных трудах рассматриваются стимуляторы твор­чества, различные факторы, обусловливающие творческую деятель­ность человека. Но сам феномен творческого прозрения, эвристи­ческого озарения, поэтического вдохновения остается загадкой.

Отмечаются различные мотивации творчества:

• социальный заказ, основанный не только на внешних предпо­сылках, но и на «внутреннем социальном конфликте»³⁵, стимули­рующем выработку новых социальных теорий, новых способов социального устройства и взаимодействия между людьми;

• интуитивное прозрение специалиста (ученого, художника и т. и.), увидевшего в неожиданном ракурсе логику развития науч­ной теории, технической задачи, художественного образа и т. п.

Как происходит это прозрение? Современный культуролог Л. Я. Флиер делает вывод: «за этим стоит… перманентная не­удовлетворенность личности той схемой упорядочения представ­лений о бытии, которое доминирует в обществе, одной из форм преодоления которой становится формирование собственной (не согласованной с социумом) альтернативной модели подобной упо­рядоченности, построенной на иных основаниях и опредмечивае­мой в конкретном произведении (художественном, интеллектуаль­ном, техническом)»-⁰².

Стимулятором творческого вдохновения могут быть професси­ональные, личностные амбиции, различные комплексы п другое. Несомненно одно: творчество является высоко эмоциональным актом, аккумулирующим и дающим «разрядку» человеческим эмо­циям .

В историю вошел эпизод, связанный с творчеством Архимеда: при открытии им основного закона гидростатики, названного впо­следствии его именем, он воскликнул: «Эврика!» — выражая ра­дость и счастье исследователя, удовлетворенного своим открыти­ем. Известно, что А. С. Пушкин, закончив в Михайловском, где он был заключен в «северной» ссылке, трагедию «Борис Годунов», воскликнул с ликованием: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!». В этом восклицании — не только гордость и удовлетворение создате­ля первой русской реалистической трагедии, по и непередаваемое на языке логики чувство победы: его сослали, изолировали от мира, но он это превозмог, в акте творения сумел подняться па недосяга­емую высоту, создав бессмертное произведение.

В стихотворении «Элегия», размышляя о своей жизни, Пушкин писал о том счастье, что давало ему творчество: Порой опять гармонией упьюсь, Над вымыслом слезами обольюсь…

Такова особенность художественного творчества: его способ­ность быть источником глубоких и ярких переживаний.

Человек как транслятор культуры

Культура, в отличие от биологической природы человека, пе передается генетически. Социокультурная информация, знания, умения, поведенческие модели, интеллектуальные стереотипы, цен­ностные установки и другое не наследуются биологически, а пере­даются из поколения в поколение и усваиваются в процессе обу­чения и жизненной практики, т. с. происходит «трансляция» куль­туры, и осуществляет ее человек.

Что же является предметом «трансляции»? Прежде всего транс­лируется социальный опыт данного общества: знания, представле­ния о мире, верования, методы добывания новых знаний, матери­альная инфраструктура и технологии ее развития, традиции и вза­имоотношения между ними, методы воспитания и обучения детей, система оценочно-интерпретативиых суждений и т. п. И при всей разветвленное™ системы СМИ, насыщенности общества теле-, ви­део-, аудио-, интернет- и иной продукцией основная роль в процес­се «трансляции» культуры принадлежит человеку, и направлен этот процесс на отдельную личность, на формирование каждого носителя культуры.

Одно из наиболее значимых средств трансляции культуры — образование.

studfile.net

1.3. Многообразие концепций культурно-исторического развития. Типология культур и цивилизаций

1.3. Многообразие концепций культурно-исторического развития. Типология культур и цивилизаций

Попытки изучить все основные исторические типы и формы культуры человеческого общества привели к появлению различных концепций культурно-исторического развития. Первая группа таких концепций основана на идее целостности всемирной истории и базируется на теориях линейного развития истории и культуры. Идея всемирной истории связана с христианской идеей божественного промысла, управляющего судьбами человечества. Отсутствие или неясность связи между отдельными звеньями цепи, составляющей историю человечества, заполняется верой в это высшее руководство, которому лишь одному известна цель существования и чередования человеческих обществ. В христианской историософии (IV–V вв. н. э.) смысл истории рассматривался как последовательное движение человека к Богу. Человек в процессе этого движения должен был становиться совершеннее и свободнее, превращаться в сознательного творца исторического процесса. Все предшествующее появлению христианства схематизировалось в течение всех средних веков под формулой четырех монархий Данилова пророчества, последней из которых была Римская империя. Для последующей истории в этой схеме места не было.

Такой подход в истории развития человечества имел объективные основания: развитие общества шло очень медленно, слишком частыми и продолжительными были периоды застоя и упадка культуры отдельных стран и народов.

Средневековая схема всемирной истории подверглась всестороннему критическому анализу уже в эпоху Нового времени. Однако следует отметить, что сама идея линейного развития культуры, наоборот, получила всемерное распространение под влиянием взглядов протестантизма в Англии и Германии, Просвещения во Франции. Из теологической она постепенно превратилась в метафизическую и рационалистическую. В Англии от Ф. Бэкона до Г. Бокля ход мирового процесса объяснялся накоплением опытного знания. Во Франции от Ф. Вольтера до А. Кондорсе та же идея была развита в борьбе с церковью — как освобождение человечества от средневековых суеверий и преодоление католицизма путем секуляризации науки, торжества разума. В Германии, более зависимой от господства теологического мировоззрения, идея всемирной истории превратилась в руках романтиков и философов, от И. Гердера до Г. Гегеля, в учение о постепенной гуманизации человечества и приобщении его к свободе.

В рационалистических концепциях история первоначально рассматривалась как царство случайностей и произвола. Такие взгляды способствовали появлению идеи революции как скачка из царства принуждения («истории») в царство разума и свободы («природу»). Резкое несоответствие идей и итогов Великой французской революции конца XVIII в. позволило по-новому оценить историю, анализируя ее с научных позиций.

На создание рационалистической (всемирно-исторической) концепции истории большое внимание оказали идеи культа «великой личности» (Ф. Шлегель, И. Фихте, Ф. Шиллер). Впоследствии они были выражены в философии истории Гегеля и историческом материализме К. Маркса. И Гегель, и Маркс подчеркивали взаимосвязь духовного и естественного в историческом процессе, универсальность истории, действие в ней общих и объективных закономерностей. История проходит три ступени. У Гегеля — это восточный (азиатский), греко-римский (античный) и германский (европейский) мир. У Маркса в подготовительных рукописях к «Капиталу» — докапиталистическое, капиталистическое и посткапиталистическое общества.

Всемирно-исторический процесс определялся К. Марксом как движение от первого бесклассового общества (первобытно-общинного строя) через классовые (рабовладение, феодализм, капитализм) к новому бесклассовому обществу (коммунизму). Утверждалось, что смена общественно-экономических формаций осуществляется преимущественно путем революций и составляет всеобщий объективный закон исторического развития. Сам Маркс, сформировавший теорию формаций как обобщение исторического пути Европы, осознавал многообразие мира, невозможность подвести все страны под формационные характеристики. Поэтому государства с особенным характером развития он отнес к так называемому азиатскому способу производства. Последователи марксизма в его ленинской и сталинской интерпретации все мировое развитие определили как закон смены общественно-экономических формаций. То, что не укладывалось в упрощенную марксистскую схему, рассматривалось как особенность исторического развития. Современные сторонники линейной формационной теории развития истории выдвинули концепцию трех эшелонов развития мирового капитализма, отнеся Россию к странам «второго эшелона» — догоняющего и зависимого развития.

При всех различиях рассмотренных концепций в них можно отметить общую мысль — о доминирующей роли личности, о прогрессе человеческого знания и разума как движущей пружины самого прогресса. Для марксистской доктрины определяющим являлось развитие материальных оснований общества. Такой взгляд на всемирную историю был значительным шагом вперед, но он уже не соответствовал той новой познавательной ситуации, которая появилась к середине XIX в. Открытие новых цивилизаций, культур, крупномасштабные этнографические, археологические исследования привели к идее параллельного существования в истории замкнутых культурных типов, разрушающих картину линейного прогресса в истории человечества. Идея всемирности истории переживала кризис.

Возник принципиально иной цивилизационный подход, основанный на идее развития неповторимых национальных культур. История человечества теперь рассматривалась как пространство, заполненное регионально-культурными организмами или локальными цивилизациями. Выше уже говорилось, что одним из первых, кто выступил с позицией цивилизационного подхода и обосновал концепцию культурно-исторических типов, идею самобытности России, был русский историк, славянофил Н. Данилевский. Он доказывал, что славянство представляет собой особый исторический тип с целым набором признаков: этнографических, географических и др. Всего Данилевский насчитывал 10 замкнутых образований (культурно-исторические типы). Идея о нелинейном движении истории была воспринята славянофилами, доказывавшими самобытность русской культуры.

Сторонник циклического развития культуры О. Шпенглер выделял в истории 8 культурных типов: египетский, индийский, вавилонский, китайский, античный (аполлоновский), европейский («фаустовский»), византийско-арабский (магический), культуру майя. Он полностью отверг единство мировой культуры. «Вместо монотонной картины линеобразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрыв глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур… у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная смерть»[5]. Другие культуры невозможно познать, можно лишь почувствовать «удивление», прикоснувшись к каждой новой культуре.

А. Тойнби представлял концепцию множественности цивилизаций в 12-томном труде «Постижение истории». Он исследовал 21 цивилизационный тип, впоследствии сократив свою схему до 13 самостоятельных локальных цивилизаций. В современном мире, по его мнению, существует одновременно 5 цивилизаций: китайская, индийская, исламская, русская и западная. Исходя из позиций культурологического плюрализма он развил представление о круговороте локальных цивилизаций, сравнивая этот процесс с биологической эволюцией. В отличие от своих предшественников А. Тойнби полагал, что в будущем возможны достижение единства человечества на основе единства мировых религий и переход к «всемирной» религии.

Американский социолог русского происхождения П. Сорокин, являясь также сторонником цивилизационного подхода, не соглашался с пессимистическим диагнозом Шпенглера в отношении неизбежности гибели западной культуры, ее кризис он не считал концом исторического существования. В 4-томном труде «Социокультурная динамика» Сорокин исследовал три культурных типа:

• идеациональный (спиритуалистический), базирующийся на сверхчувственных, сверхразумных основаниях. Таковым был христианский символ веры в средневековой культуре Европы, представлявший собой конечную и истинную реальность и ценность;

• сенситивный (чувственный), исходящий из принципиально иных оснований, суть которых выражается в том, что конечная реальность и ценность чувственно познаваемы, а подлинной истиной является истина чувственных данных, эмпирически воспринятых и проверенных;

• идеалистический, представляющий собой соединение первых двух в определенных пропорциях.

П. Сорокин доказывал, что настоящий кризис — это лишь разрушение чувственной формы западного общества и культуры, за которым последует новая интеграция, столь же достойная внимания, каковой была чувственная форма в дни своей славы и расцвета. В западной культуре средних веков таким образом произошла замена одной фундаментальной социально-культурной формы на другую — идеациональной на чувственную. Такое изменение не нарушило созидательных сил общества. После хаоса переходного периода в конце средневековья западная культура и общество демонстрировали на протяжении нескольких столетий великолепные созидательные возможности в истории культуры. Подобные изменения переживают все великие культуры. Ни одна из форм культуры не беспредельна в своих созидательных возможностях. Они всегда ограничены. В противном случае было бы не несколько форм одной культуры, а единая, абсолютная, включающая в себя все формы.

Все разнообразие истории культуры П. Сорокин подвел под заданные им параметры трех культурных типов, каждый из которых обладает собственной системой истины и знаний. Но, по определению П. Сорокина, «характер каждой культуры определяется внутренним аспектом — ее ментальностью».

Русский ученый Л. Гумилев, опираясь на установки теории локальной цивилизации (на работы Н. Данилевского и историков «евразийского» направления), рассматривал в качестве основы исторического процесса этнос. Он определял этнос как общность людей, населяющих определенную территорию и объединенных действием так называемого пассионарного духа. Под пассионарностью ученый понимал биопсихическую энергию, рождаемую сочетанием этнических, географических, климатических условий жизни этой общности. Пассионарный дух придает этносу историческую динамику, активность. Результатом ее являются успешные завоевательные войны, создание государства, расцвет культуры. Постепенно пассионарная энергия растрачивается в исторической деятельности, этнос снова растворяется в природной и социальной среде, поглощается другими, поднимающимися цивилизациями и часто бесследно исчезает, входя в состав другого этноса (суперэтноса). В истории России Гумилев выделяет две цивилизации: первая — Древняя Русь, киевско-славянский суперэтнос, пассионарность которого угасла в XII–XIII вв. под ударами монгольского нашествия; вторая — Московско-Петербургская Россия, великорусский этнос, возникший в XIV в. из обломков славянского суперэтноса, финно-угорских племен и части монгольских завоевателей.

Оригинальный мыслитель советского периода М. Петров (Ростов-на-Дону) в 1968 г. в книге «Наука о науке» нанес серьезный удар по формационному подходу, показав, что ³/₄ современной китайской культуры восходит к неолиту.

Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, М. Петров, Л. Гумилев изучали прежде всего различия между цивилизациями и присущие им внутренние закономерности. Современные ученые в большей степени интересуются общецивилизационными универсалиями, классифицируя и рассматривая цивилизации по принципу дихотомического деления[6]. Так, Э. Маркарян предлагает деление цивилизаций на машинную и предшествующую ей домашинную. А. Ахиезер рассматривает традиционную и либеральную цивилизации, составляющие «дуальную оппозицию, поляризующую человечество».

Каждая из перечисленных концепций культурно-исторического процесса принадлежит своему времени (христианская, рационалистическая, цивилизационная), обладает своими преимуществами и недостатками. В наибольшей мере в исторической литературе обсуждаются возможности формационной (возникшей в рамках линейной) и цивилизационной концепций культурно-исторического развития. Преимущество цивилизационного подхода заключается в его универсальности. Он способствует преодолению европоцентризма, создает предпосылки для глубокого изучения иных культур, в том числе проблемы места и роли России в мировом сообществе. Эта теория в значительной мере учитывает опыт других школ и направлений, носит сравнительный (компаративный) характер. Сам по себе формационный подход как обоснование идей закономерности поступательного развития человечества и единства всемирно-исторического процесса является крупным научным достижением. Его необходимо отличать от формационного редукционизма: сведения всего многообразия действительности мира людей к формационным характеристикам. В своем наиболее жестком варианте этот подход предполагает растворение специфики всех духовных сфер жизни общества в социально-экономической сфере, подчинение их законам базиса.

Часть современных исследователей стараются сочетать возможности формационного и цивилизационного подходов. Так, А. Ковалев подходит к истории человечества как к единому целому. В качестве фундаментальной основы развития человечества он рассматривает «способ производства общественной жизни как некую совокупность человеческого потенциала, социальных условий и природной среды»[7]. Использование этой категории позволяет включить в единую концепцию исторического процесса не только цивилизационную и формационную теории, но и многочисленные исследования сторонников географических, природно-демографических направлений. Из отношения к обществу как единому природно-социальному организму, в основе которого лежит способ производства общественной жизни, вытекает и новое определение истории. Она рассматривается как «саморазвитие человеческого потенциала в процессе преобразования природы и совершенствования орудий труда, последовательное распространение достижений в ходе смены индивидов, поколений и этнических общностей, смена синтезирующих все эти процессы социальных институтов»[8].

Формационный подход в большей мере соответствует анализу социально-экономических процессов и социологическим категориям, а цивилизационный — культурологическим, где в большей мере учитываются духовные ценности, развитие творческих возможностей и способностей личности.

Наряду с изложенными выше, имеется целый ряд других оригинальных концепций культурно-исторического развития, в том числе «диалоговый подход», в рамках которого культура вообще возможна как «встреча», диалог культур. Диалог ведет к общению в контексте всемирной истории; общение это не линейное, поэтому пространственно-временные пересечения в культурных мирах невозможны. Необходимо взаимопонимание и установление взаимодействия культур. Так, знаменитый немецкий историк К. Ясперс предсказывал общую для человечества историю с единством всех культур. Он разделил историю человечества на три фазы: доисторию, охватывающую время возникновения языка и рас до начала исторических культур; историю, начавшуюся 5 тыс. лет назад в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе в результате завоеваний; мировую историю, формирующуюся с начала XX в. Единство человечества основано на замкнутости нашей планеты, общности хронологии единого времени и происхождения людей, способности к пониманию, вере в единого бога. По словам Ясперса, человек больше не замкнут в себе, открыт для новых безграничных возможностей. Началом общей истории человечества является пробуждение духа. Связь между народами не родовая, а духовная. Важным основанием такого утверждения является тот факт, что очаги напряженной духовной жизни возникали в разных, далеких друг от друга культурах. Не случайно почти одновременно за 600 лет до н. э. появились мощные духовные движения, родоначальниками которых были в Персии — Заратустра, в Индии — Гаутама, в Китае — Конфуций, у иудеев — пророки, в Риме — царь Нума, в Элладе — философы-дорийцы, ионийцы. Представители этих культур постоянно странствовали, общались и взаимодействовали. Единство становится целью человека. «Мы ищем единства на более высоком уровне — в целостности мира человеческого бытия и созидания»[9].

Большой вклад в разработку «диалогового подхода» развития внес М. Бахтин. Он был сторонником идеи непрерывности культурно-исторического процесса. Своим подходом к культуре как открытой незавершенной системе Бахтин ведет полемику с О. Шпенглером, который трактовал культуру эпохи в виде замкнутого круга. Культурные пласты должны быть открыты навстречу друг другу, тогда они смогут вести диалог. Социальный механизм функционирования культуры подразумевает наличие не только творцов, но и потребности в творчестве. И если общество перестает нуждаться в полнокровном развитии культуры, то она перестает существовать и как национальное целое, и как общечеловеческая универсальная ценность. Культура не может существовать вне личности человека. Она призвана гармонизировать сферу отношений личности, социума и космоса, взятых безотносительно ко времени и пространству. Культура выступает в качестве определенной осмысленности окружающего мира. Личность, приобщаясь к культуре, учится диалогу «с говорящим (слово, язык) и выразительным (изображением) бытием». Идеям диалога культур соответствуют современные ассимиляционные[10] теории свободного слияния европейских народов и их культур.

В XX в. появились глобальные проблемы, связанные с выживанием человечества на планете Земля: демографические, экологические, ядерная опасность и др. Они послужили дополнительным аргументом в споре о единстве человеческой цивилизации. Эта идея представлена в некоторых вариантах цивилизационного подхода, в частности в теории цикличной динамики экономиста Н. Кондратьева. Он считает, что большие циклы экономической конъюнктуры сменяют друг друга каждые полвека. Но полувековой цикл является лишь элементом цивилизационного цикла, меняющегося каждые 200–300 лет. Таким образом, цивилизацией названа определенная ступень в развитии общества. Автор концепции выделяет семь циклов цивилизаций: неолитическая (VII–IV тыс. до н. э.), восточно-рабовладельческая (III — первая половина I тыс. до н. э.), античная (VI в. до н. э. — VI в. н. э.), раннефеодальная (VII–XIII вв.), предындустриальная (XIV–XVIII вв.), индустриальная (60–90-е годы XVIII в. — 10–70-е годы XX в.), постиндустриальная (80-е годы XX в. — конец XXI — начало XXII в.).

В мире существует огромное множество культур и цивилизаций. Отдельные народы, страны, регионы обогащают нас массой достижений, уникальных событий и явлений, для изучения которых необходима определенная упорядоченность или типологизация. Любая типология всегда носит, с одной стороны, относительный характер, с другой — идеализированный. Концепция идеальных типов была разработана немецким социологом М. Вебером. Идеальный тип — это теоретическая абстракция, но без нее труднее разобраться в реальном многообразном мире культур, не относя их к определенному типу. Каждая из типологий обладает своим уровнем абстракции, исходит из разнообразных критериев. Их различия не предполагают, что одни из них более научные, чем другие. Современные исследователи выделят совокупность показателей, которые являются для них наиболее важными в анализе рассматриваемых культур и служат основанием для различных типологий. Так, можно назвать историческую, регионально-этническую и другие типологии, базирующиеся на связи с социальной структурой, традициями и обычаями того или иного общества [5, с. 264–265].

В типологии по антрополого-философским основаниям наиболее важным показателем является характер ценностных ориентации людей в отношении своего бытия в мире. Клакхон и Стродбек определили общие для всех культур человеческие проблемы. Иногда культуры систематизируют по используемым в них формам мышления, таким как абстрактность — ассоциативность, универсализм — партикуляризм. Принятыми являются типологии, различающие культуры как индивидуалистические и коллективистские, по степени мужественности — женственности и т. д. [9, с. 204–210]. Возможны и другие подходы к исследованию различных областей социокультурной динамики.

Если за основу выделения типов цивилизаций взят технико-экономический уровень, то человечество предстает разделенным на четыре мира: первый — Америка, Западная Европа, некоторые страны Юго-Восточной и Южной Азии (Япония и др.), второй — Восточная Европа, Россия, европейские государства СНГ, страны Балтии, Латинской Америки, третий — развивающиеся страны и четвертый — остальные страны, преимущественно Африки.

Мы в большей мере ориентируемся на историческую типологию культур, дающую возможность анализа временного изменения культуры. В традиционной периодизации истории выделяются древний, средневековый периоды и Новое время. В каждой из выделенных эпох используются теоретические и эмпирические[11] обобщения, анализ и сравнения, выделяются ее сущностные черты. Зачастую историческую типологию культур соотносят с цивилизационным подходом в их исследовании, уже рассмотренном выше.

Таким образом, избранный нами интегрированный подход в изучении истории и культуры отражает поиск решения гуманитарными науками проблемы взаимодействия природы, общества и человека, создания новой картины социального мира; позволяет более последовательно учитывать воздействие культурного процесса на общественную динамику и в конечном итоге обеспечивать более целостное представление о многообразии форм культурно-исторической жизни; дает возможность более широко использовать знания по истории и культурологии в своей гражданской и профессиональной практике.

history.wikireading.ru

Читать книгу Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека А. Г. Асмолова : онлайн чтение

Истоки историко-эволюционного подхода к пониманию человека

При изучении системных аспектов развития, его роли в эволюции расширяющихся систем представители системного подхода обращаются к тем закономерностям, которые выявлены на уровне конкретно-научной методологии науки – в истории, этнологии, культурологии, социологии, семиотике, эволюционной биологии. Причина обращения к этим внешне не связанным наукам заключается в том, что в них обнаружены общесистемные закономерности.

Одна из функций общенаучного системного анализа как раз и состоит в том, что с его помощью из конкретных наук о природе и обществе вычленяются общие закономерности развития любых систем и тем самым перебрасывается мост, создается канал связи между разными науками о человеке. Реализация положения о необходимости изучения человека в процессе эволюции порождающей его системы предполагает, чтобы исследователь не просто говорил о развитии, а каждый раз ставил вопрос об эволюционном смысле возникновения того или иного феномена в порождающей его системе. Например, каков эволюционный смысл появления новых видов в биологической эволюции или рас и разных этнических групп (племен, наций) в истории человечества; в чем эволюционный смысл возникновения новых органов в филогенезе определенного вида или формирования неповторимого характера в персоногенезе – индивидуальном жизненном пути личности? Изучение закономерностей развития систем (биологических и социальных), механики развития будет неполным до тех пор, пока не раскрыт тот эволюционный смысл, для обеспечения которого осуществляется вся механика развития, например, функционируют механизмы естественного отбора (H.A. Бернштейн, Н.И. Вавилов, А.Н. Северцов, И.И. Шмальгаузен, С.Н. Давиденков).

Системный историко-эволюционный анализ развития исходит из положений о необходимости изучения феномена человека в процессе эволюции порождающей его системы и об изучении целевой детерминации развивающейся системы, предполагающей освещение вопроса «для чего возникает явление?» наряду с характерными для традиционного естествознания вопросами «как происходит явление?» и «почему оно происходит?» (H.A. Бернштейн).

В русле психологии необходимость изучения развития человека с опорой на закономерности историко-эволюционного процесса в природе и обществе неоднократно отмечалась такими исследователями, как Б.Г. Ананьев, Л.C. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейн и Д.Н. Узнадзе. В физиологии высшей нервной деятельности проблема системогенеза целостного человеческого организма была разработана автором теории функциональных систем П.К. Анохиным. Оригинальные взгляды на закономерности развития личности в социальной группе с позиции теории эволюции сформулированы социальным психологом Т. Кэмпбеллом.

В системном подходе к изучению развития человека все более концентрируется внимание на общих закономерностях эволюционного процесса, открытых в научной школе эволюционной биологии А.Н. Северцова и И.И. Шмальгаузена. Вследствие этого поднимаются вопросы о критериях прогресса живых и технических саморегулирующихся систем (K.M. Завадский, В.И. Варшавский, Д.А. Поспелов), эволюционных закономерностях антропосоциогенеза и этнических общностей (В.П. Алексеев, С.А. Арутюнов, Л.М. Дробижева, Ю.В. Брошей, Т.П. Григорьев), общих механизмах эволюции культуры (Э. С. Марканян). Важным этапом на пути изучения общих закономерностей коэволюции — гармоничного взаимообусловленного развития природы и общества – стали исследования последователя В.И. Вернадского H.H. Моисеева, обобщенные в его труде «Алгоритмы развития» (1987).

Концепция эволюционного прогресса А.Н. Северцова, идея о преадаптации Н.И. Вавилова и их развитие в системном подходе. Выдающимся достижением классика эволюционной биологии А.Н. Северцова является разработка учения о существовании двух различных форм прогресса в эволюции – биологического и морфофизиологического. Биологический прогресс заключается в изменении образа жизни и положения вида животных в биосфере; морфофизиологический прогресс – в изменении строения и функций тела животных. За этим разведением двух типов прогресса стоит изменение мышления исследователей об эволюционном процессе, переход от организмо-центрического изучения развития к системному видению закономерностей эволюционного процесса. Обоснованно критикуя вульгарный перенос эволюционных биологических закономерностей на историю развития общества, порой не замечают принципиального открытия А.Н. Северцова, допустившего возможность относительно независимой эволюции образа жизни, являющегося системообразующим основанием развития вида, от морфофизиологической эволюции организмов, доминирующей в органическом мире. Образ жизни определяет положение вида в системе биосферы.

От образа жизни вида зависит, пойдет ли эволюция по пути ароморфоза, идиоадаптации или регресса. Под ароморфозами А.Н. Северцов понимал прогрессивную эволюцию образа жизни, приводящую к появлению у вида новых качеств, которые повышают уровень жизнедеятельности вида, расширяют его приспособительные возможности и смогут оказаться полезны при критических изменениях среды обитания живых существ. Представление об ароморфозе А.Н. Северцова сходно с идеей Н.И. Вавилова о возникновении в эволюционирующей системе преадаптации – тех или иных полезных признаков до того, как они стали для этой системы действительно полезны.

От ароморфоза А.Н. Северцов отличал идиоадаптацию, то есть адаптацию в узком смысле слова, как специализацию вида, обеспечивающую наилучшую приспособленность к типичным условиям его существования. Если эволюция идет в направлении идиоадаптации, частных приспособлений, то образ жизни вида качественно не изменяется, остается на той же высоте. Ароморфоз же или преадаптация может привести к новому образу жизни вида, то есть повлечь за собой смену системообразующего основания, определяющего основные характеристики данного вида.

На уровне методологии системного подхода описанные А.Н. Северцовым закономерности прогресса эволюции были обобщены и развиты в исследованиях K.M. Завадского, а также В.И. Варшавского и Д.А. Поспелова. В этих работах, придавших идеям А.Н. Северцова более универсальное, то есть общесистемное, звучание, подчеркивается, что возникновение и прогрессивное развитие любой эволюционирующей системы обеспечивается благодаря процессам ее интеграции и дифференциации – синтезогенеза и сегрегациогенеза (K.M. Завадский).

По Завадскому, объединение элементов в единое целое, то есть рождение систем, – это не предпосылка системного исследования, а факт, нуждающийся в объяснении. В процессе эволюции формы, ведущие изолированный образ жизни, были потеснены многочисленными формами с групповым образом жизни, которые в ходе развития осваивали одну экологическую нишу за другой. Тем самым весь ход эволюционного процесса как бы осуществил экспериментальную проверку преимуществ групповых форм жизни по сравнению с изолированными формами жизни. Вместе с тем эта победа приводит к постановке вопросов: в чем эволюционный смысл процесса синтезогенеза – объединения в системы отдельных элементов, какого рода сообщества могут считаться системами, обеспечивающими дальнейшее развитие вида?

Синтезогенез представляет такое объединение разрозненных элементов в систему, в множество, которое открывает возможность решения задач, ранее не доступных ни одному из составивших систему элементов. Так, муравьи из разных муравейников, смешавшиеся между собой на лугу, полностью автономны по отношению друг к другу. Они не «синтогенезное» образование, а скопление однородных элементов. В чем же состоит отличие скоплений однородных элементов от различных систем, ведущих групповой образ жизни?

«…B самом общем виде можно сказать, что некоторая совокупность элементов является единой системой, если эти элементы обладают потенциальным свойством образовывать статические или динамические структуры, необходимые для “выживания” элементов и всей их совокупности, то есть обладают свойством взаимодействовать друг с другом для достижения локальных и глобальных целей…

…Когда речь идет о биологических совокупностях, то в реальных ситуациях эти свойства проявляются частично, а остальные – ждут своего часа. Хорошо известны, например, опыты с некоторыми бактериями, которые всегда обитали в средах, где отсутствуют определенные виды углеводов. При искусственной пересадке их в среды, где эти непривычные углеводы были единственной доступной для бактерий пищей, они начали вырабатывать фермент для их расщепления. Возможность этого была заложена в их генную структуру “на всякий случай” и реализовалась именно тогда, когда в этом возникла необходимость…

Таким образом, синтезогенез – это путь увеличения числа потенциально возможных свойств, которые могут пригодиться системе при встрече с непредвиденными ситуациями»33
  Варшавский В.И., Поспелов Д.А. Оркестр играет без дирижера. Размышления об эволюции некоторых технических систем и управлении ими. М., 1984. С. 180.

[Закрыть].

Синтезогенез объясняет то, для чего элементы в ходе развития объединяются в единую систему. Именно идеи синтезогенеза позволяют приоткрыть путь к пониманию эволюционного смысла возникновения человеческого общества, в том числе разных социальных общностей в социогенезе. Вследствие синтезогенеза формируются системы, обеспечивающие адаптацию к более широкому кругу ситуаций за счет того, что их элементы, их «индивиды», их «личности» приобрели новые свойства – возможности взаимодействовать друг с другом для достижения различных целей, а также особый резерв, запас которого может быть использован в непредвиденных обстоятельствах.

Наряду с синтезогенезом, приводящим к возникновению объединений, решающих широкие классы задач, в эволюции также идет процесс вычленения подсистем, входящих в системы, то есть процесс дифференциации систем. Появляются подсистемы – узкие специалисты, обладающие возможностью делать одно и только одно дело, но зато делать его с самой высокой степенью эффективности. Этот путь развития систем, ведущий к специализации, K.M. Завадский охарактеризовал как сегрегациогенез. В эволюции биологических, технических и социальных систем существует множество проявлений сегрегациогенеза как прогрессивного пути развития, обеспечивающего оптимальные возможности для системы решать типовые ранее встречавшиеся задачи.

Вместе с тем специализация тех или иных подсистем, их жесткая пригнанность к одному классу задач, если сегрегациогенез не сочетается с синтезогенезом, становится тупиковым путем эволюционирующей системы, затрудняет ее существование при встречах с непредвиденными ситуациями. Подчиняясь принципу полезности, решению задач только текущего момента, система, идущая по направлению сегрегациогенеза, утрачивает преимущества, которые были достигнуты посредством объединения элементов в группу, возможности к взаимодействию при достижении разных целей и распадается. Ф.М. Достоевский вместе со своим героем Иваном Карамазовым иронизируют по поводу «сверхспециализации»: «Заболи у тебя нос, тебя шлют в Париж: там, дескать, европейский специалист носы лечит. Приедешь в Париж, он смотрит нос: я Вам, скажет, только правую ноздрю могу вылечить, потому что левых не лечу, это не моя специальность, а поезжайте после меня в Вену, там Вам особый специалист левую ноздрю долечит. Что будешь делать? Прибегнул к народным средствам»34
  Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1973. Т. 7. С. 65.

[Закрыть].

Эволюционирующая система должна найти своего рода компромисс между сверхспециализацией, которая может повлечь за собой утилитарный путь сегрегациогенеза, и универсализацией, «народными средствами», пригодными на все случаи жизни.

Рост вариативности элементов системы – критерий эволюционного прогресса. Из теории А.Н. Северцова об изменениях образа жизни как основе прогресса, представлений о синтезогенезе и сегрегациогенезе эволюционирующих систем вытекает, что именно в системе «элемент» («индивид», «личность», «индивидуальность») приобретает возможности для вариативности, проявления индивидуальной изменчивости. Индивидуальные особенности активного «элемента», сколь бы отличными, самобытными они ни казались, в самой своей основе имеют системное происхождение, самим фактом своего существования обязаны системе. Индивидуальность личности, какой бы самобытной, неповторимой и непредсказуемой она ни была, порождается присущим системе образом жизни. В свете описанных выше положений представляется необоснованным противопоставление «элемента» – «системе», «вариативности индивида» – «виду», «индивидуальности личности»– «обществу».

Эти противопоставления являются следствием «моносистемного» видения человека, пытающегося решить вопрос о том, «для чего» возникает личность в естественно-историческом процессе развития общества, замыкаясь в пространстве организма. Если пытаться отвечать на этот вопрос с позиции традиционной психологии, исследующей отдельного субъекта, его познавательную, мотивационно-эмоциональную и волевую сферы, то оказывается, что личность – высшая интегрирующая инстанция, управляющая психическими процессами, «хозяин» психических функций (У. Джеймс) и т. п. В результате личность предстает в традиционной психологии как поставленная где-то «над» психическими процессами, а главное ее предназначение заключается в том, чтобы собрать эти процессы в единый пучок психических функций и придать им определенную направленность. Такого рода решение вопроса о природе личности помещает личность как вне психики, так и вне общества.

Подобное пренебрежение вопросом о смысле возникновения феномена личности в эволюции было бы оправданным в том случае, если бы факты возникновения личности, индивидуальных различий между людьми и закономерности эволюционного процесса развития человеческого вида были совершенно не связаны между собой. Но являются ли проявления вариативности в онтогенезе любого биологического организма и эволюция его вида двумя независимыми рядами? Вполне определенный и отрицательный ответ на этот лобовой и наивный для каждого эволюциониста вопрос дает отечественный психолог В.А. Вагнер.

На основе анализа соотношения индивидуальных и видовых психических способностей и прежде всего индивидуальной и видовой одаренности у разных биологических видов В.А.Вагнер обнаруживает универсальную и великую закономерность: чем выше развито то или иное сообщество, тем больше вариативность проявлений входящих в это сообщество особей. Так, колебания индивидуальных различий в одаренности у низших животных, ведущих одиночный образ жизни, очень незначительны: «У животных, ведущих стадно-вожаческую жизнь, в которой опасности, угрожающие составляющим стадо особям, легче предупреждаются, чем в условиях одиночного образа жизни, роль естественного отбора становится менее суровой и незначительные уклонения уже им не устраняются. В результате получаются уклонения от типа видовой одаренности. Как бы ни были они незначительны, их наличие представляет собой явление огромного принципиального значения: мы здесь впервые встречаемся с явлениями не видовой, а индивидуальной одаренности. В неволе, где жизнь животных под покровительством человека обеспечена еще более, а роль естественного отбора ослаблена, уклонения психических способностей могут быть еще большими, чем это наблюдается в стаде»35
  Вагнер В.А. Возникновение и развитие психических способностей. Вып. 7. Эволюция психических способностей по чистым и смешанным линиям. Л., 1928. С. 35.

[Закрыть].

Далее В.А. Вагнер, сопоставляя колебания в индивидуальной одаренности с изменением усложнения сообщества разных видов в процессе эволюции, показывает, что эти колебания все возрастают, достигая апогея в человеческом обществе. Из этих наблюдений вытекает факт наличия взаимосвязи между вариативностью психических способностей индивида и эволюцией вида и тем самым более явно выступает роль вариативности индивида в расширении эволюционирующих систем, появлении скачков к новым образам жизни, рождении и гибели социальных систем, цивилизаций и культур.

Обрисованная В.А. Вагнером картина возрастания индивидуальной одаренности с усложнением сообществ в процессе эволюции является яркой иллюстрацией идеи о том, что в ходе синтезогенеза на разных уровнях эволюции растет вариативность «элементов», входящих в расширяющиеся системы, в том числе вариативность проявлений человека в биогенезе, антропогенезе, социогенезе и персоногенезе.

Принципы историко-эволюционного подхода к пониманию человека36
  Принципы системного историко-эволюционного подхода были сформулированы нами в 1985 г.

[Закрыть]

Принцип 1. Эволюция любых развивающихся систем предполагает взаимодействие двух противоборствующих тенденций – тенденции к сохранению и тенденции к изменению данных систем.

Так, в биологических системах наследственность выражает общую тенденцию эволюционирующей системы к ее сохранению, к передаче без искажений информации из поколения в поколение, а изменчивость проявляется в приспособлении различных видов к среде обитания. Наследственность характеризуют как консервативную, положительную, а приспособление, тенденцию к изменению системы – как революционизирующую, отрицательную сторону процесса развития.

В социальных системах тенденция к сохранению проявляется в социальном наследовании, в преемственности таких типичных форм культуры и социальной организации, которые обеспечивают адаптацию данной системы к тем или иным уже встречавшимся в ходе ее эволюции ситуациям.

Изменчивость же выступает в различных нестандартных, нестереотипизированных приспособлениях системы к непредсказуемым переменам ситуации, в поиске новой информации о среде существования и в построении целесообразного поведения в ней. Индивидуальная изменчивость тех или иных элементов системы представляет собой условие для исторической изменяемости системы в целом. Идея об индивидуальной изменчивости элементов системы как основе исторической изменяемости популяций, в наиболее явной форме высказанная в биологии И.И. Шмальгаузеном, отражает универсальную закономерность развития любых систем.

В качестве элементов, несущих индивидуальную изменчивость, могут выступить индивид – в системе биологического вида; член племени – в системе общественно-экономической формации; последователь научной школы – в системе профессионального научного сообщества; индивидуальность личности – в системе социальной группы и т. п. Человек, включаясь в каждую из этих систем, наследует типичные для них системные качества и одновременно выступает как носитель исторической изменчивости этих систем в целом.

Типичные родовые качества человека, выражающие тенденцию системы к сохранению, стоят за различными проявлениями активности субъекта – стереотипами поведения, репродуктивным мышлением, привычками, установками, – характеризуемыми в психологии как адаптивные.

Уникальные качества человека, выражающие тенденцию к изменению, возникают в синтезогенезе и проявляются в многообразных формах активности субъекта, таких, как творчество, воображение, самореализация личности, описываемых как продуктивные типы активности. Эволюционный смысл адаптивных типов активности не сводится к поддержанию равновесия со средой, гомеостаза, выживания. Главным критерием адаптации является не только и не столько фактическое выживание индивида в данной конкретной среде, сколько обеспечение преемственности существования индивида – его жизни в ряду будущих поколений (И.И. Шмальгаузен).

Механизмы адаптации и бифуркации. Обобщенную характеристику механизмов развития систем в процессе эволюции предлагает H.H. Моисеев. Наряду с адаптационными механизмами, обеспечивающими устойчивость развивающейся системы в стандартных условиях среды, он выделяет особые бифуркационные механизмы (bifurcation – разветвление или раздвоение).

Механизмы бифуркации, обеспечивающие тенденцию к изменениям развивающейся системы, приходят в действие, когда возникают резкие изменения среды, кризисы в жизни системы. Одна из наиболее существенных характеристик развития систем, обеспечиваемых адаптационными механизмами, – это предсказуемость, прогнозируемость будущего поведения и развития этих систем. В отличие от механизмов адаптационного типа механизмы бифуркационного типа характеризуют неопределенность будущего системы, невозможность предсказать, по какому пути после того или иного кризиса пойдет дальнейшее развитие системы, какой новый вариант эволюции будет выбран. Поведение системы, после того как начал действовать механизм бифуркации, в принципе невозможно вывести из прошлого (из наследственности, из генов, прошлого опыта и т. п.). Развивающий сходные взгляды на эволюцию системы в природе и обществе бельгийский физик И. Пригожин отмечает, что в условиях неустойчивости, неравновесия в переломный момент жизни системы нельзя предсказать ее будущее, так как любое в обычных условиях незначительное событие или действие может заставить всю систему измениться и история пойдет по новому, иному пути37
  См. об этом: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986; Синергетика и психология. Тексты. Вып. 2. Специальные процессы. М., 1999.

[Закрыть]. Отсюда, например, следует, что в ситуациях переходного периода в развитии общества, в эпохи перемен, в смутные времена возрастает вероятность того, что тот или иной поступок индивидуальности может резко изменить историческую траекторию, эволюцию системы. Механизмы адаптации, функционирующие в социальных системах, связаны с обеспечением устойчивости личности, ее типичного, предсказуемого поведения в социальной группе. Механизмы бифуркации присущи индивидуальному поведению личности как индивидуальности в различных проблемно-конфликтных ситуациях. В тех случаях, когда в обществе наступает переломный момент, незначительные в обычных условиях поступки индивидуальности могут вызвать преобразование общества, стать толчком к возникновению непредсказуемой фазы в развитии культуры.

При описании родовых качеств человека, проявляющихся в стереотипизированных адаптивных формах поведения, их характеризуют как социотипические проявления личности в социальной системе. При характеристике системно-интегральных качеств человека, проявляемых им в непредсказуемых ситуациях, которые не удается преобразовать на основе стереотипизированного поведения, употребляют понятие «индивидуальность личности». Введение этого разграничения позволяет отразить существующие в единстве тенденции к сохранению и изменению, присущие жизнедеятельности человека как «элемента» различных развивающихся систем.

Благодаря указанному пониманию терминов «личность как социальный тип» и «личность как индивидуальность» также удается связать социотипические проявления человека с реализацией родовой типичной социально-унаследованной программы данной социальной общности и одновременно выделить неповторимые проявления человека, обеспечивающие в конечном итоге историческую изменяемость этой общности.

Данное разграничение помогает передать эволюционный смысл индивидуальности личности: за проявлениями индивидуальности выступают потенциальные возможности бесконечных линий творческого эволюционного процесса жизни. Анализ природы индивидуальности человека, ее функционального значения в эволюционном процессе приводит к выделению принципов системного историко-эволюционного подхода к человеку, касающегося вопросов о саморазвитии различных систем и о соотношении родовой адаптивной стратегии развития этих систем с неадаптивной стратегией или, используя термин Н.И. Вавилова, преадаптивной стратегии развития их элементов, несущих индивидуальную изменчивость.

Принцип 2. В любой эволюционирующей системе функционируют избыточные преадаптивные элементы, относительно независимые от регулирующего влияния различных форм контроля и обеспечивающие саморазвитие системы при непредвиденных изменениях условий ее существования.

В эволюционирующих системах возникают и проявляются различные виды активности включенных в эти системы «элементов», которые непосредственно не приводят к адаптивным прагматическим эффектам, удовлетворяющим нужды данных систем и обеспечивающим их сохранение, устойчивость.

Преадаптивные формы активности в биогенезе, антропогенезе и социогенезе. Ярким примером проявления филогенетических зачатков возникновения преадаптивной активности в биологических системах являются игры животных. Различные биологи и этологи словно соревнуются между собой, стремясь предлагаемыми характеристиками игры подчеркнуть ненужность этого вида поведения животных для биологической адаптации. Игровое поведение животных называют «избыточным», «мнимым», «действиями вхолостую», «вакуумной активностью» и т. п. И действительно, игровая активность не влечет за собой прямого адаптивного эффекта. Но именно в силу этой особенности игровой активности в ней оттачиваются унаследованные формы поведения до того, как они предстанут перед судом естественного отбора (К.Э. Фабри). Таким образом, сама игра создает наибольшие возможности для неограниченного проявления индивидуальной изменчивости организма, а тем самым накопления опыта действования при переменах условий существования данного биологического вида.

Введение представлений о преадаптивной неутилитарной активности в антропогенезе помогает пролить свет и на вопрос, как изменения образа жизни привели к переходу к качественно иному образу жизни – образу жизни Homo sapiens. На основе тщательного анализа антропологического и археологического материала известный археолог Т.П. Григорьев приходит к выводу, что по так называемому «орудийному критерию» представляется затруднительным провести резкую линию водораздела между видом Homo sapiens и другими ветвями рода Homo.

Из этих фактов следует, что одновременно с человеком были существа, которые обладали прямохождением, крупным мозгом, развитой морфологией обеих конечностей и, главное, добывали себе пищу при помощи орудий из камня, кости и дерева. «Объяснение наблюдаемым фактам можно найти в учении А.Н. Северцова об ароморфозе. Этот крупнейший специалист в области эволюции полагал, что изменения организмов, хотя и представляют собой приспособление к внешней среде, тем не менее никогда не являются точным ответом на заказ природы. Эволюция происходит скачкообразно, и при этом во вновь возникшей форме есть некий запас способностей, нереализуемых непосредственно, как бы ненужных виду в данный момент, но полезных для него в дальнейшем. У вида оказываются скрытые возможности, которыми он сумеет воспользоваться только в процессе своего длительного существования, но не сразу же по возникновении. Вид, таким образом, может приспосабливаться, изменять формы поведения, не меняя морфологии своих органов. Это “прыганье на ступеньку с запасом” и приводит к тому, что процесс эволюции приобретает прерывистый характер»38
  Борисковский П.И., Григорьев Г.П. Возникновение человеческого общества. Л., 1977. С. 90–91.

[Закрыть]. Решение вопроса о причинах возникновения человека в антропогенезе, отличиях образа жизни человека от образа жизни животных связывается тем самым с поиском преадаптивных избыточных форм поведения, существующих наряду с утилитарной деятельностью изготовления и употребления орудий.

Уникальный материал для понимания эволюционного смысла преадаптивной активности в социогенезе, в истории разных культур приводится в классических трудах М.М. Бахтина о карнавальной культуре, исследованиях Д.С. Лихачева по смеховой культуре Древней Руси и цикле работ основателя семиотической концепции культуры Ю.М. Лотмана по типологии культуры. В этих исследованиях выступают две черты преадаптивных карнавальных или смеховых социальных действий:

а) смеховые социальные действия, поступки шута или юродивого дозволены в эволюционной системе данной культуры и относительно независимы от социального контроля, корригирующего отклонения от свойственных этой культуре социальных нормативов;

б) в смеховых социальных действиях подвергаются сомнению социально унаследованные типичные для данной культуры формы отношений и осуществляется поиск иных вариантов развития культуры, строится иная желаемая действительность.

Смеховые социальные действия позволяли в рамках средневековой культуры одновременно практиковать поведение, квалифицируемое и как грешное, недозволенное, и как дозволенное (Ю.М. Лотман).

Различная природа и эволюционный смысл адаптивных и преадаптивных социальных действий в развивающейся культуре Средневековья наглядно выступают в сопоставлении официального праздника и карнавала, проводимом М.М. Бахтиным: «Официальный праздник, в сущности, смотрел только назад, в прошлое и этим прошлым освящал существующий в настоящем строй. Официальный праздник, иногда даже вопреки собственной идее, утверждал стабильность, неизменность и вечность всего существующего миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных ценностей, норм, запретов. Праздник был торжеством уже готовой, победившей, господствовавшей правды, которая выступала как вечная, неизменная и непререкаемая правда…

В противоположность официальному празднику карнавал торжествовал как бы временное освобождение от господствующей правды и существующего строя, временную отмену всех иерархических отношений, привилегий, норм и запретов. Это был подлинный праздник времени, праздник становления, смен и обновлений. Он был враждебен всякому увековечению, завершению и концу. Он смотрел в незавершимое будущее»39
  Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 13.

[Закрыть].

Впоследствии эти идеи М.М. Бахтина были включены в контекст семиотической концепции культуры Ю.М. Лотмана, специально подчеркнувшего, что каждая культура как саморазвивающаяся система должна быть оснащена «механизмами для выработки неопределенности». Благодаря внесению неопределенности в строго детерминируемую систему культуры данная культура приобретает необходимый резерв внутренней вариативности, становится более чувствительной и подготовленной к преобразованию в ситуациях тех или иных социальных кризисов (Ю.М. Лотман). Если взглянуть через призму этих представлений на социальные карнавальные и смеховые действия, поступки шутов и «ведьм», деяния еретиков, феномен странных «лишних людей», то оказывается, что подобного рода неадаптивные, кажущиеся избыточными для адаптивного функционирования социальной общности акты – обязательное условие исторической изменяемости этой общности, его эволюции. Так, смеховые социальные действия словно заботятся о том, чтобы культура не зашла в своем развитии в тупик, не достигла состояния равновесия, равносильного неподвижности и смерти. Они создают неустойчивый нелепый мир «спутанной знаковой системы», в котором царят небылицы, небывальщина, а герои совершают неожиданные поступки.

Раскрывая историко-культурный эволюционный смысл феномена «дурака», Д.С. Лихачев замечает: «Что такое древнерусский дурак? Это часто человек очень умный, но делающий то, что не положено, нарушающий обычай, приличие, принятое поведение, обнажающий себя и мир от всех церемониальных форм – разоблачитель и разоблачающийся одновременно, нарушитель знаковой системы, человек, ошибочно ею пользующийся»40
  Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. М., 1984. С. 15.

[Закрыть].

iknigi.net

В.25. Культурно – историческая концепция развития личности л.С.Выготского

Лев Семёнович Выго́тский (1896—1934) — советский психолог, основатель культурно-исторической школы в психологии.

20-30 гг. XX в. Следуя идее общественно-исторической природы психики, Л.С.Выготский совершает переход к трактовке социальной среды не как «фактора», а как «источника» развития личности. В развитии ребенка, замечает он, существует как бы две переплетенных линии. Первая следует путем естественного созревания. Вторая состоит в овладении культур, способами поведения и мышления. Вспомогательными средствами организации поведения и мышления, являются системы знаков-символов (например, язык, письмо, система счисления и др.).

Овладение ребенком связью между знаком и значением, использование речи в применении орудий знаменует возникновение новых психологических функций, систем, лежащих в основе высших психических процессов, которые принципиально отличают поведение человека от поведения животного. Опосредованность развития человеческой психики «психологическими орудиями» характеризуется еще и тем, что операция употребления знака, стоящая в начале развития каждой из высших психических функций, первое время всегда имеет форму внешней деятельности.

Это превращение проходит несколько стадий. Начальная стадия связана с тем, что др. человек (взрослый) с помощью определенного средства управляет поведением ребенка, направляя реализацию его какой-либо «натуральной», непроизвольной функции. На второй стадии ребенок сам уже становится субъектом и, используя данное психологическое орудие, направляет поведение другого (полагая его объектом). На следующей стадии ребенок начинает применять к самому себе (как объекту) те способы управления поведением, которые другие применяли к нему, и он – к ним.

Т. о., каждая психическая функция появляется на сцене дважды – сначала как коллективная, социальная деятельность, а затем как внутренний способ мышления ребенка. Между этими двумя «выходами» лежит процесс интериоризации, «вращивания» функции вовнутрь.

Интериоризуясь, «натуральные» психические функции трансформируются и «сворачиваются», приобретают автоматизированность, осознанность и произвольность. Затем, благодаря наработанным алгоритмам внутренних преобразований, становится возможным и обратный интериоризации процесс – процесс экстериоризации – вынесения вовне результатов умственной деятельности, осуществляемых сначала как замысел во внутреннем плане.

В воззрениях Выготского личность есть понятие социальное, в нем представлено надприродное, историческое в человеке. Оно не охватывает все признаки индивидуальности, но ставит знак равенства между личностью ребенка и его культурным развитием. Личность «не врожденна, но возникает в результате культурного развития и «в этом смысле коррелятом личности будет отношение примитивных и высших реакций». Развиваясь, человек осваивает собственное поведение.

studfile.net

4. Концепция эволюционизма. Э.Б.Тайлор и его концепция культуры

4. Концепция эволюционизма. Э.Б.Тайлор и его концепция культуры

5. Концепция культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского.

6. Концепция «замкнутых культур» О.Шпенглера.

7. Концепция «Вызова-Ответа» А.Тойнби.

8. Концепция культуры З.Фрейда.

9. Концепция культуры К.Г.Юнга.

10. Социальная концепция культуры Э.Фромма.

15. Игровые концепции культуры Й.Хёйзинги, Х.Ортега-и-Гассета.

16. Современные подходы к пониманию культуры: аксиологический, антропологический, информационно-семиотический.

27. Человек как субъект и объект культуры. Инкультурация, её этапы.

Основными чертами этого подхода являются:

1. идея единства человеческого рода и единообразия развития культур;

2. однолинейность развития человеческой культуры от простого к сложному;

3. обязательность выделения отдельных стадий развития для всех общества;

4. идея общечеловеческого прогресса и исторического оптимизма;

5. просветительско-рационалистический идеал будущего развития культур;

6. психологическое обоснование явлений культуры и нередко выведение закономерностей развития общества из психических свойств индивида.

Одним из основоположников эволюционистской концепции культуры является английский ученый Эдуард Бернетт Тайлор

Свою концепцию развития культур он наиболее полно излагает в книге «Первобытная культура» (1871). В ней он всесторонне развивает идею прогрессивного развития культур.

Правда, Э. Тайлор не отрицает и возможности регрессивных изменений в культурах в результате исторических или природных катаклизмов, но при этом утверждает, что магистральным направлением в истории человечества является прогрессивное эволюционное развитие культур. Он убежден в том, что все культуры должны пройти в своем развитии примерно те же стадии, что и цивилизованные страны, от невежественного состояния к просвещенному, когда все большую роль должны играть рационалистическая наука и идеология.

В своих исследованиях культуры исследователь пытается применить естественнонаучную систематику. Единицами изучения для него выступают либо отдельные элементы материальной культуры (орудия труда, копья, лук, стрелы, ткани, посуда), либо явления духовной культуры (мифы, ритуалы, обряды, жертвоприношения и т.д.). Все явления культуры Э. Тайлор уподобляет «видам растений и животных, изучаемых натуралистами». К числу важнейших закономерностей в развитии культур он относит «общее сходство природы и человека» и «общее сходство обстоятельств его жизни». Все народы и все культуры соединены между собой в непрерывный и прогрессивный эволюционный ряд. Особо Э. Тайлор подчеркивает постепенный характер эволюции, развитие от простого к сложному.

Необходимо отметить, что естественнонаучный метод Э. Тайлора страдает существенным недостатком: эволюция явлений и элементов культуры рассматривается вне зависимости их связи друг с другом. Культура, согласно его определению, есть лишь совокупность орудий труда, оружия, техники, обрядов, верований, ритуалов и т.д. Она не представляет собой целостного явления. Но, тем не менее, приемы естественнонаучного изучения элементов культуры, поиска их общих черт впоследствии получают название типологического сравнения и становятся составной частью сравнительно-исторического метода исследования.

Явный акцент в изучении культуры Э. Тайлор делает на анализ ее духовной стороны – религии, магии и связанных с ними обрядов. Он является автором анимистической теории религии, вызвавшей впоследствии бурные споры среди исследователей культуры.

Основу всех религиозных обрядов и верований дикарей, по его мнению, составляет «вера в духовные существа», которую он обозначил термином «анимизм». Причиной появления анимизма является попытка первобытных людей ответить на две группы вопросов. Во-первых, в чем заключается разница между живым и мертвым телом и в чем заключена причина бодрствования человека, его сна, экстаза, смерти и болезни. И, во-вторых, откуда появляются человеческие образы во снах и других видениях.

В результате размышления над этими проблемами у Э. Тайлора появляется понятие личной души или духа, содержание которых в примитивных обществах может быть определено так: «Душа есть тонкий невещественный человеческий образ, по своей природе нечто вроде пара, воздуха или тени. Она составляет причину жизни и мысли в том существе, которое она одушевляет. Она независимо и нераздельно владеет личным сознанием и волей своего телесного обладателя в прошлом и настоящем. Она способна покидать тело и переноситься с места на место. Большей частью неосязаемая и невидимая, она обнаруживает также физическую силу и является людям, спящим и бодрствующим, преимущественно как фантом, как призрак, отдельный от тела, но сходный с ним. Она способна входить в тела других людей, животных и даже вещей, овладевать ими и влиять на них».

Из первичной идеи души у первобытных народов постепенно развиваются более сложные религиозные представления – о духах природы, растений, о загробном мире, о великих богах природы, о верховном Боге. Э. Тайлор подробнейшим образом рассматривает постепенное развитие религиозных представлений у различных народов мира от разрозненных анимистических верований, фетишизма, культа отдельных животных до сложившихся религиозных политеистических систем и современных мировых религий. Анимизм, таким образом, есть «минимум религии», первая религия, появившаяся вместе с выделением человека из царства животных и появлением культуры. Согласно Э. Тайлору, она представляет собой основу, первоисточник всех архаических и современных религий.

Эволюционистская концепция культуры Э. Тайлора оказала значительное влияние на изучение культур последней трети XIX в. Выход книги «Первобытная культура» стал событием в мире науки, в первую очередь это касается исследований становления духовной культуры от первичных религиозных верований к современным мировым религиям.

studfile.net