о реальной подоплеке Стэнфордского тюремного эксперимента
Седьмого июня американский писатель Бен Блум опубликовал колонку, посвященную раскрытию тайны Стэнфордского тюремного эксперимента — одного из самых известных психологических экспериментов XX века. Текст во многом основан на вышедшей в апреле книге «История лжи» (в оригинале — Histoire d’un mensonge) французского писателя и режиссера Тибо Лё Тексьера и рассказывает о том, что эксперимент был инсценировкой. О подробностях этой истории, а также о том, почему Стэнфордский тюремный эксперимент был сомнительным с самого начала, читайте в нашем блоге
Stanford University
Эксперимент в 1971 году провел американский психолог Филипп Зимбардо. Он набрал 24 студента, разделил их на две группы и присвоил им две роли: тюремных охранников и заключенных. После этого участников поместили в подвал одного из кампусов университета, где они в течение двух недель должны были имитировать тюремную жизнь. Эксперимент закончился на шестой день; к этому моменту, по мнению некоторых наблюдателей, ситуация вышла из под контроля: участники-охранники стали проявлять садистские наклонности, а одного из участников-заключенных пришлось выпустить досрочно из-за появившихся у него симптомов психоза.
С помощью своего исследования Зимбардо показал, что получившие власть люди будут доминировать над подчиненными, проявляя жестокость, — даже если в явной форме этого от них никто не требует. Этот результат, в частности, использовали для оправдания поведения охранников в настоящей тюрьме, в том числе — для объяснения деятельности нацистов в концлагерях. Изменения наблюдались и в поведении «заключенных»: они достаточно быстро стали пассивны. Эксперимент в целом позволил сделать следующий вывод: человеческое поведение оказывается весьма пластично под влиянием внешних факторов — и даже подвластно им. Теперь, почти 47 лет спустя после проведения эксперимента, стало известно, что поведение участников было поддельным.
По словам Блума, один из добровольцев, выступавших в роли заключенного, симулировал симптомы психоза, чтобы побыстрее выйти из эксперимента. Дуглас Корпи (Douglas Korpi), покинувший «тюрьму» раньше всех (через 36 часов), в прошлогоднем интервью (первом со времен эксперимента) рассказал, что согласился участвовать в опыте Зимбардо только затем, чтобы спокойно подготовиться к экзаменам в одиночестве. Однако после того как «надзиратели» отказались выдать ему учебники, Корпи потребовал, чтобы его «освободили». «Надзиратели» (а также сам Зимбардо и его помощник-студент) снова ответили отказом, и Корпи решил устроить диверсию: он кричал и требовал выпустить его, потому что «больше не может этого терпеть». Устроенная им истерика была снята на камеру наблюдения, и позже Зимбардо демонстрировал эту запись в качестве одного из аргументов в пользу того, что поведение участников в ходе его исследования сильно изменилось. В интервью Корпи дал случившемуся совсем другое объяснение.
Если вы послушаете [запись моей истерики], то услышите, что работа мне нравится. Можно кричать, орать, биться в истерике. Можно поиграть в заключенного. Я хорошо справлялся с задачей. Мне понравилось».
Получается, что Корпи по-настоящему могло беспокоить только одно — то, что эксперимент нельзя было завершить раньше времени по собственному желанию: якобы «охранники» готовы были принимать в расчет только медицинские (в частности — психические) основания. Правда, по словам Зимбардо, выйти из эксперимента можно было в любую минуту, если произнести фразу: «Я покидаю эксперимент». Однако, отмечает Блум, в официальном согласии на участие в тюремном эксперименте об этом ничего не говорилось. Следовательно, вполне правдоподобно, что Корпи, желавшему поскорее вернуться к учебникам, пришлось симулировать психоз.
Второй тезис Блума ставит под сомнение автономный характер действий «охранников». Как известно, «охранники» за день до начала эксперимента получили от его организаторов подробные инструкции. Как утверждал сам Зимбардо, им предложили вызвать у «заключенных» чувство беззащитности, одиночества и страха, но о применении психологического или физического насилия речи не шло. Поэтому методы, к которым «охранники» стали прибегать в ходе эксперимента, были приписаны им самим.
Блум утверждает, что большинство «тюремных правил» (в частности, наказание за неподчинение) придумал и сообщил «охранникам» Дэвид Джаффе (David Jaffe) — один из студентов Зимбардо, также исполнявший роль одного из них. Следовательно, садистские наклонности «охранников» объясняются не внезапно появившейся у них властью над другими людьми, а тем, что они действовали по указке экспериментаторов.
В пользу доводов Блума говорит, в частности, то, что тюремный эксперимент достаточно плохо реплицируется. В похожем эксперименте, проведенном британскими психологами Стивеном Райхером (Stephen Reicher) и Александром Хазламом (Alexander Haslam), участникам-охранникам не выдвигали никаких требований относительно наказаний и жестокого поведения в отношении «заключенных»: в результате ученым не удалось обнаружить в поведении «охранников» жестокости или садистских наклонностей.
Stanford University
Для тех, кто разбирается в психологических исследованиях, сомнительность методики и результатов Стэнфордского тюремного эксперимента была очевидна и без признания его участников в том, что они симулировали свою реакцию. Чтобы показать это неискушенным исследователям, разберем организацию этого эксперимента в подробностях.
В исследовании Зимбардо приняли участие 24 человека. Половина выступала в качестве охранников, половина — в качестве заключенных, причем в каждой группе девять человек играли активную роль, а трое были «запасными». Итак, первый недостаток исследования — в статистике: выборка участников была слишком мала для большинства надежных методов проверки статистических гипотез (скажем, T-критерия Стьюдента) и достижения статистической значимости при отклонении от нулевой гипотезы (в данном случае — отсутствия каких-либо изменений в поведении участников эксперимента).
Разумеется, в научных исследованиях часто используются и наблюдения частных случаев (англ. case study), чтобы, к примеру, описать первый в истории медицины случай разрыва глотки при попытке сдержать чихание, или же рассказать о необычном поведении птиц; эту методику также часто используют в маркетологических исследованиях и в симуляциях юридических процессов. При таком методе, однако, никогда не идет речь о выдвижении гипотез и поиске корреляций. В частных случаях причинно-следственная связь зачастую очевидна, но только для одного случая — того, который был описан. Результаты таких исследований ни в коем случае нельзя переносить на другие объекты. То, что один человек повредил пищевод, закрыв нос рукой при чихании, не значит, что чихать — опасно. Поэтому, описывая частный случай, ученые всегда это отмечают.
У использованной в эксперименте выборки есть еще один крупный недостаток: все участники были белыми студентами колледжей из среднего класса в возрасте от 20 до 25 лет. Любопытно, что на объявление, вывешенное Зимбардо и его коллегами, откликнулось около 70 человек, — гипотетически, можно было как расширить выборку, так и сделать ее более разнообразной. Разнообразие выборки (использование, к примеру, представителей различных рас и социальных слоев) добавляет эксперименту внешней валидности, которая определяет, могут ли результаты эксперимента быть перенесены на другую популяцию и в другие условия. Та выборка, которая была у Зимбардо, позволяла сделать единственный вывод: белые обеспеченные студенты в новых условиях ведут себя странно. Скажем прямо, с научной точки зрения вывод так себе.
Еще одно несовершенство выборки в эксперименте Зимбардо еще в 2007 году отметили Томас Карнаган (Thomas Carnahan) и Сэм Макфэрланд (Sam MacFarland) из Университета Западного Кентукки. По их мнению, само объявление о наборе участников было составлено некорректно: в нем прямым текстом говорилось о том, что эксперимент будет посвящен тюремной жизни. Карнаган и Макфэрланд изучили две группы участников, которые откликнулись на похожие объявления, и выяснили, что те, кого привлекло исследование «тюремной жизни», были более агрессивными, отличались авторитарными взглядами, а также меньшими показателями эмпатии и альтруизма, чем те, кого привлекло объявление о «психологическом эксперименте». Зимбардо и его коллеги проверили несколько поведенческих характеристик своих участников: в том числе, способность к альтруизму, экстраверсию и активность. Тем не менее, эти параметры позволили ученым сделать вывод только о том, что две группы (охранники и заключенные) не отличаются между собой, а не о том, что все участники изначально не были настроены агрессивно (следует также отметить, что этот параметр Зимбардо не измерялся). Из этого, судя по результатам, полученным Карнаганом и Макфэрландом, нельзя сделать точных выводом о том, что на поведение участников повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера.
Объявление о наборе участников в Стэнфордский тюремный эксперимент: «Требуются студенты мужского пола для участия в психологическом исследовании о тюремной жизни. Оплата — 15 долларов в день. Продолжительность — две недели, начиная с 14 августа. Для дополнительной информации и записи подходите в кабинет 248, Джордан Холл, Стэнфордский университет»
Stanford University
Зимбардо (следует отдать ему должное) сделал все возможное для того, чтобы превратить подвал одного из университетских кампусов в подобие тюрьмы. «Заключенные» содержались в закрытых комнатах: на них надели свободные белые футболки с кодовыми номерами, а на голову нацепили колготки для имитации выбритого налысо черепа. «Охранникам» выдали резиновые дубинки, форму (которую они могли выбрать себе сами) и солнцезащитные очки, чтобы «заключенные» не могли установить с ними зрительный контакт. Как и у большинства исследований с копированием реальной обстановки, у Стэнфордского тюремного эксперимента очень низкая экологическая валидность: другими словами, полученные результаты нельзя переносить на настоящих заключенных, сидящих в настоящих тюрьмах под присмотром настоящих охранников. Или можно — но с большой осторожностью, которую Зимбардо соблюсти не удалось.
К Стэнфордскому тюремному эксперименту было бы гораздо меньше вопросов, если бы Зимбардо эксплицитно отметил, что это частный случай или, на худой конец, пилотное исследование. Вместо этого он использовал полученные результаты как догму, объясняющую все несовершенства человеческого поведения, которые раскрываются под воздействием изменившихся условий окружающей среды. Однако переносить результаты подобных экспериментов на условия реальной жизни не только неправильно, но и опасно: полученные выводы затем могут быть использованы для оправдания поведения, мотивированного совершенно иными причинами, а неверные методики занижают значение других — хорошо продуманных, рандомизированных и контролируемых — психологических исследований.
Поэтому Стэнфордский эксперимент не стоит воспринимать как эталон исследования человеческого поведения; он, скорее, может послужить примером того, как ученому поступать ни в коем случае нельзя.
Сам Зимбардо отказался комментировать расследование Лё Тексьера и Блума: «Люди могут говорить все, что им вздумается. Но это самое знаменитое психологическое исследование на сегодняшний день». Тем не менее, стоит надеяться, что из учебников по психологии и образовательных программ (про тюремный эксперимент рассказывают не только в университетах, но и в американских школах) описание Стэнфордского эксперимента в скором времени уберут. Как сообщает Блум, один из авторов учебника Psychology: Perspectives and Connections Грегори Фист (Gregory Feist) уже планирует исключить упоминание Зимбардо и его исследования из следующего переиздания, потому что, по словам Фиста, «это все ложь».
Поправка
Изначально в заметке было сказано, что «Зимбардо и его коллеги не проверяли поведенческие характеристики своих участников, поэтому показать, что на поведение «охранников» повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера, невозможно». Это, однако, не так, и поведенческие особенности участников учитывались. Следует отметить, однако, что это было сделано только для того, чтобы убедиться в том, что между собой не отличаются «охранники» и «заключенные». Кроме того, Зимбардо эксплицитно не измерял агрессию участников, и сделать вывод о том, что все 24 испытуемых до начала эксперимента агрессией не отличались, нельзя. Редакция N+1 просит прощения за допущенную неточность.
Вы не звери, господа – Hi-Tech – Коммерсантъ
В течение многих десятилетий Стэнфордский тюремный эксперимент был одним из столпов психологии. Психиатры, адвокаты, социологи, политтехнологи так или иначе использовали или имели в виду его главный вывод: любой человек в определенных обстоятельствах может превращаться в жестокое чудовище, упивающееся властью и получающее удовольствие от унижения других.
Теперь этот вывод поставлен под сомнение.
На сайте Стэнфордского тюремного эксперимента гордо указано, что этот «классический эксперимент, вдохновил получивший награды фильм, книгу, ставшую бестселлером по версии The New York Times и документальный фильм». Под фильмом там подразумевают американский, 2015 года. Хотя куда более известным в мире стал знаменитый германский фильм «Эксперимент» 2000 года, получивший приз зрительских симпатий Европейской киноакадемии.
На самом деле это самое малое, что можно сказать об эксперименте 1971 года, проводившемся профессором психологии Стэнфордского университета Филипом Джорджем Зимбардо. Суть эксперимента проста. Профессор Зимбардо отобрал 18 студентов, предложив девяти из них стать заключенными, другим девяти — тюремщиками.
В этих ролях они должны были провести две недели. «Тюремщики» полностью контролировали порядок, условия жизни и саму жизнь «заключенных». Тем не менее эксперимент пришлось прекратить уже через шесть дней. По официальной версии, из-за того что «тюремщики» начали проявлять необъяснимую жестокость и, похоже, получали слишком большое удовольствие от своей работы.
Опасения за жизнь и здоровье «заключенных», как объяснял позже профессор Зимбардо, вынудило его вмешаться и остановить исследование.
Впрочем, главное было сделано.
Профессору удалось показать, что исключительные ситуации и социальные роли имеют огромное значение в раскрытии внутренних черт (особенно дурных) человека. Садистских — у одних, конформистских — у других.
Влияние эксперимента на все дальнейшее развитие науки переоценить невозможно. Эксперимент стал таким же краеугольным камнем психологии, как изыскания Юнга, Фрейда и великих психологов прошлого.
Его вспоминали всякий раз, когда нужно было объяснить нечто страшное и жестокое, что случалось с видимо нормальными, здоровыми и приятными людьми. Да и с тем, как потом люди, совершившие что-то жуткое, вновь превращались в обычных любящих женщин и мужчин.
Специалисты по холокосту, по военным преступлениям, по событиям в Ираке и Ливии обращались к опыту и книгам Зимбардо если не для оправдания, то для объяснения.
Все это попытался одной публикацией перечеркнуть американский журналист Бен Блюм, проведший собственное расследование. Для этого он встретился с некоторыми участниками эксперимента как со стороны «заключенных», так и со стороны «тюремщиков».
Одним из самых ярких моментов эксперимента был жуткий нервный срыв одного из «заключенных». «Боже, я весь горю изнутри. Не понимаете? Я хочу на свободу! Я хочу выбраться из этого ада! Все внутри меня перевернулось! Я не проживу еще ночи тут! У меня нет сил терпеть!» Аудиозапись с криками заключенного 8612 известна так же, как и сам эксперимент. Жестокость «тюремщиков» довела его до нервного срыва буквально за 36 часов.
Теперь Дуглас Корпи, который и был тем самым заключенным 8612, открыто говорит, что истерику он изобразил. Ничего внутри не горело и не переворачивалось. Он вполне мог продержаться еще неделю или две.
«Любой клиницист понял бы, что я фальшивлю»,— говорит он. Свое поведение он объясняет тем, что решил — игра не стоит свеч, деньги деньгами, а ему нужно учиться и готовиться к экзаменам. «Я действительно боялся. Но боялся не тюремщиков, а того, что не перейду на следующий курс!» — заявил он Блюму.
Беседа Блюма с Корпи не то чтобы вовсе не оставляет камня на камне от эксперимента, хотя и заставляет задаться массой вопросов. Куда разрушительнее добытые журналистом доказательства того, что «тюремщики» зверели вовсе не сами по себе, а по наущению начальства. Ведь все участники эксперимента (кроме Зимбардо и его помощников) воспринимали происходящее как работу, как что-то, что они должны сделать, чтобы получить зарплату.
Блум нашел запись беседы одного из помощников Зимбардо с молодым человеком, игравшим роль «тюремщика»:
— Ты большую часть времени проводишь как-то в тени. В этом есть и моя вина…. Охранники должны понимать, что каждый из них должен быть, как мы это называем, «суровым охранником».
— Я недостаточно суров?
— Да. И вот нам тут надо с этим как-то поработать.
— Ну я даже не знаю…
— Ты должен быть жестким. Ты должен быть постоянно в действии. Это важно для эксперимента, потому что именно от поведения охранника зависит, получится у нас, чтобы это выглядело настоящей тюрьмой. А в этом весь смысл эксперимента.
Этот разговор полностью противоречит заверениям профессора Зимбардо о том, что охранники не получали никаких указаний ни от него, ни от его помощников.
Были и другие несовпадения или даже прямые противоречия. Самое невинное заключалось в том, что, по словам профессора, он оговорил с каждым из участников так называемое «слово безопасности», которое участник должен был произнести для того, чтобы немедленно покинуть эксперимент. Однако профессор чуть ли не силой удерживал участников опыта.
Впрочем, эти мелкие на фоне всего остального неувязки — не более чем фон. Расследование Блума ставит под сомнение выводы эксперимента и даже сам его статус.
Кажется, его следует называть теперь драматической демонстрацией, а не собственно исследованием.
Если раньше считалось, что эксперимент доказывает, что, оказавшись в положении сильного, человек становится более жестоким, то теперь представляется, что эксперимент лишь доказывает, что лицо, наделенное властью (профессор Зимбардо, к примеру), может уговорить другого человека («охранника») выполнять его приказы.
Эпитафию эксперименту написал в своем Twitter Джей Ван Бэйвел из Университета Нью-Йорка: «Публичные заявления (Зимбардо.— “Ъ”) заставили миллионы людей принять… лживый рассказ о Стэнфордском тюремном эксперименте».
Филипп Ночевка
Стэнфордский эксперимент: что это такое?
28 октября на фестивале «360˚», организованном Политехническим музеем, покажут фильм «Стэнфордский тюремный эксперимент» — об одном из самых известных психологических опытов в истории, поставленном в 1973 году.
«Афиша Daily» рассказывает, в чем он заключался и какое значение имеют его итоги.
Что из себя представлял Стэнфордский тюремный эксперимент
Филипп Зимбардо
© IFC Films
В 1968 году профессор психологии Филипп Зимбардо начал работать в Стэнфорде. Спустя пару лет военно-морской флот США выделил ему грант на исследование, которое помогло бы объяснить возникновение конфликтов в исправительных учреждениях ВМФ и морской пехоте.
Через объявление в газете Зимбардо набрал 24 добровольцев для участия в эксперименте, в ходе которого они должны были несколько недель провести в тюремных условиях. Состав участников был однородным: законопослушные молодые белые мужчины из семей со средним достатком, у которых по итогам предварительных психологических тестов не было выявлено ни проблем с психикой, ни склонности к насилию.
Группу из 24 человек случайным образом поделили на условных надзирателей и заключенных. По 9 человек должны были участвовать в эксперименте с самого начала, и еще по 3 были запасными — на случай, если кто-то решит досрочно отказаться от продолжения.
Сам Зимбардо играл роль начальника тюрьмы, который давал инструкции «надзирателям» и следил за ходом эксперимента. Условная тюрьма была оборудована в подвале здания факультета психологии в Стэнфорде.
Эксперимент пришлось завершить досрочно — спустя всего 6 дней — из-за того, что «надзиратели» стали проявлять садистские наклонности, а некоторые «заключенные» не выдерживали психологического давления и издевательств.
Что пошло не так
Перед началом эксперимента Зимбардо дал «надзирателям» инструкции о недопустимости физического насилия. При этом условия содержания «заключенных» изначально были подобраны так, чтобы заставить их чувствовать себя некомфортно.
К примеру, они должны были носить халаты без нижнего белья, их называли исключительно по номерам, а на лодыжки им надели цепочки в качестве напоминания об их статусе. В «тюрьме» были установлены камеры, за ходом эксперимента наблюдали Зимбардо и ряд других сотрудников Стэнфорда.
В первый день ничего особенного не происходило, но утром второго дня несколько «заключенных» забаррикадировали дверь камеры и отказывались выходить по приказу «надзирателей». Последние подавили мятеж, а позже в отсутствие наблюдателей напали на «заключенных» с огнетушителями.
Впоследствии «надзиратели» стали делить «заключенных» на послушных и непослушных. Тех, кто, по их мнению, вел себя неуважительно или нарушал правила, наказывали. У некоторых «заключенных» забирали матрасы и заставляли их спать на холодном полу, других отправляли чистить туалеты голыми руками, кого-то запирали в одиночную камеру, а некоторых заставляли раздеваться догола, чтобы унизить.
Уже на третий день один из «заключенных», по свидетельству Зимбардо, стал вести себя неадекватно — кричал, плакал и проявлял агрессию. Его пришлось вывести из эксперимента и заменить одним из запасных «заключенных». Издевательства со стороны «надзирателей» при этом продолжались.
На шестой день в «тюрьму» пришла Кристина Маслак, выпускница докторантуры психфака Стэнфорда и на тот момент невеста Зимбардо, которая до этого не знала о ситуации. Она была так шокирована увиденным, что настояла на немедленном прекращении эксперимента.
Какие выводы сделал Зимбардо
На основании эксперимента Филипп Зимбардо заключил, что при определенных условиях люди могут отказываться от своих представлений о морали и этике и становиться жестокими. В изданной в 2009 году книге «Эффект Люцифера» ученый развивает эту идею на базе собственного эксперимента и схожих исторических фактов — например, скандала вокруг иракской тюрьмы Абу-Грейб или военных конфликтов.
Зимбардо считает, что групповой конформизм и склонность к подчинению авторитету способны уничтожить личную инициативу.
Этим исследователь объясняет, например, пассивность и равнодушие свидетелей различных издевательств и зверств — особенно если они живут в государстве, где эти зверства оправдываются на идеологическом уровне.
За что критикуют Стэнфордский эксперимент
Главная претензия к эксперименту Зимбардо — нарушение этики. В 1970-е этические требования к социальным опытам не были до конца установлены и формализованы. Но в последующие годы, в том числе под влиянием того, что произошло в Стэнфорде, появились строгие правила. Сегодня эксперимент Зимбардо было бы невозможно провести: его бы не одобрила ни одна комиссия по этике — прежде всего потому, что он изначально подразумевает серьезное психологическое давление на участников.
Также к эксперименту Зимбардо у других исследователей есть ряд вопросов методологического характера, которые ставят под сомнение достоверность выводов ученого. Зимбардо изначально не определил независимые переменные — в данном случае, факторы, которые могли бы влиять на поведение участников. Их может быть много: сама тюремная ситуация, инструкции Зимбардо, особенности проведения эксперимента, характеры участников и так далее. Поскольку исследователь заранее не установил, влияние каких именно независимых переменных он тестирует, непонятно, что предопределило результаты эксперимента. Зимбардо в связи с этим критикуют за спекулятивность представленных им выводов и за то, что «тюремный эксперимент» был похож скорее на социальную симуляцию, нежели на контролируемый научный опыт.
Еще один упрек в адрес Зимбардо — его собственное участие в эксперименте. Из-за этого возникает недоверие к способности ученого объективно анализировать полученные результаты.
Как проходили аналогичные эксперименты и о чем они говорят
Предшественником Стэнфордского тюремного эксперимента считается серия проведенных в 1960-х годах опытов Стэнли Милгрэма, психолога из Йельского университета.
Милгрэм хотел выяснить, склонны ли обычные люди причинять боль другим, если это входит в их рабочие обязанности. Об этом случае тоже есть художественный фильм под названием «Экспериментатор» 2015 года с Питером Сарсгаардом в роли Милгрэма.
Участники эксперимента принимали на себя роль учителей. Экспериментатор говорил им, что их задача — проверять ответы «учеников» (на самом деле — актеров, игравших роль учеников). Если «ученик» отвечал неправильно, «учитель» должен был нажать кнопку и якобы ударить его током. Каждый раз напряжение увеличивалось. Актеры начинали демонстрировать, что им больно, когда напряжение доходило до 300 В. Тем не менее большинство «учителей» не отказывалось продолжать, хотя им заранее сказали, что они могут прекратить эксперимент в любой момент. 65% участников дошли до максимальной отметки в 450 В, после которой организаторы сами останавливали эксперимент. В итоге Милгрэм и его коллеги пришли к результатам, аналогичным выводам Зимбардо: в определенных обстоятельствах под влиянием чужого авторитета самые обычные люди склонны забывать о нормах морали и готовы мучить других.
В 2001 году ученые Стивен Райхер и Александр Хаслам попробовали частично повторить эксперимент Зимбардо. Они смоделировали «тюремную» ситуацию, схожую с той, которую организовал Зимбардо в 1971 году. Принципиальное различие между двумя экспериментами состояло в том, что в этот раз «надзирателям» не давали вообще никаких инструкций, кроме того что они сами должны придумать правила управления «тюрьмой». Результат эксперимента оказался обратным тому, что получил Зимбардо. «Надзиратели» не издевались над «заключенными» — напротив, последние сплотились и через несколько дней стали отказываться выполнять инструкции «надзирателей» и нарушать правила.
Может показаться, что итоги проведенного в 2001 году эксперимента ставят под сомнение выводы Зимбардо и Милгрэма. Однако в чем-то они как раз подчеркивают правоту этих ученых. Агрессия, жестокость и другие варианты поведения людей во многом ситуативны и зависят от того, в какие условия они поставлены.
Если в милгрэмском и Стэнфордском экспериментах люди проявляли агрессию, потому что этому способствовали заданные организаторами правила, то в эксперименте Райхера и Хаслама таких правил не было, и в итоге «надзиратели» не вели себя жестоко.
5 фильмов о Стэнфордском эксперименте:
«Стэнфордский тюремный эксперимент: психология лишения свободы» («Stanford Prison Experiment: Psychology of Imprisonment»), 1991
Документальный фильм, сделанный самим Зимбардо.
«Тихая ярость: Стэнфордский тюремный эксперимент» («Quiet Rage: The Stanford Prison Experiment»), 1992
Документальный фильм для вебсайта про эксперимент. За сценарий отвечал Зимбардо.
«Эксперимент» («Das Experiment»), 2001
Немецкий художественный фильм по мотивам событий Стенфордского тюремного эксперимента с более жестким исходом, чем в реальности. Зимбардо сказал, что режиссер переборщил с показанным насилием.
«Эксперимент» («The Experiment»), 2010
Ремейк немецкого триллера с Эдриэном Броуди и Форестом Уитакером.
«Стэнфордский тюремный эксперимент» («Stanford prison experiment»), 2015
Фильм об эксперименте с Эзрой Миллером и Таем Шериданом в главных ролях. Участник кинофестиваля «Сандэнс».
Взаперти. Как разоблачали Стэнфордский тюремный эксперимент | Будущее
В 1971 году профессор Стэнфордского университета Филип Зимбардо нанял студентов для участия в эксперименте, которому суждено было стать, возможно, самым известным в истории социальной психологии.
Зимбардо разделил участников на две группы: одним досталась роль заключенных, другим – надзирателей. Результат шокировал – уже через несколько дней, проведенных в импровизированной тюрьме, «охранники» (до этого – обычные люди) стали издеваться над «заключенными». Подавив попытку бунта, они стали вести себя еще более жестоко. У «заключенных» начались нервные срывы. В итоге эксперимент остановили – прежде чем кто-либо пострадал еще больше.
Исследование, которое так и называли – «Стэнфордский эксперимент», с тех пор упоминается во многих учебниках. Его используют как обоснование для критики тюремной системы. Им пользуются как аргументом в теориях, пытающихся объяснить преступления против человечности (тюремный эксперимент упоминался в работах, посвященных Холокосту), – указанием на то, как обычные люди под влиянием обстоятельств могут совершать преступления.
«Если задуматься, можно решить, что ты и сам можешь стать монстром, – отмечал французский ученый Тибо Тексье, автор недавно опубликованной книги, посвященной эксперименту. – Но с другой стороны, [эксперимент] снимает чувство вины. Дескать, мы вообще-то хорошие парни – это ситуация виновата, если мы поступаем плохо. Все это шокирует, но одновременно возвращает веру в человека. Думаю, именно поэтому эксперимент стал таким популярным».
Влияние социальных факторов и ролей на поведение – тема многих исследований (например, психологического эксперимента Стэнли Милгрэма из Йельского университета, в котором участники должны были использовать друг против друга электрический разряд, подчиняясь указаниям экспериментатора). Однако, как считает автор расследования о работе Зимбардо журналист Бен Блюм, стэнфордский опыт выделяется на общем фоне – «он предполагает, что достаточно дать человеку форму, дубинку и немного власти, чтобы превратить его в садиста».
Тюремный эксперимент неоднократно критиковали – за недостатки в методологии, а также этическую нечистоплотность. До сих пор его популярность перевешивала – он оставался культурным феноменом, которому посвящали фильмы, включая триллер, вышедший несколько лет назад. Однако новые разоблачения – книга Тибо Тексье «История лжи» и статья Бена Блюма «Долговечность лжи», опубликованная на днях на Medium – ставят под сомнение саму суть эксперимента.
Архивные записи и рассказы участников свидетельствуют – «охранники» превратились в садистов не сами собой, этому активно способствовали экспериментаторы. Как пишет Блюм, автор опыта с самого начала «положил палец на весы», подстраивая происходящее под нужный ему результат.
Рецензия на фильм Тюремный эксперимент в Стэнфорде от Артем Перетолчин 06.06.2018
Довольно значительная часть открытий — это результат ошибки или эксперимента, который пошел не так как его запланировали. Один из самых известных экспериментов в психологии и гуманитарных науках, который стал открытием, после того как пошел не так – это, пожалуй, Стэндфордский тюремный эксперимент. Исследователи задумывали его как скучную и не особо выдающуюся симуляцию жизни в тюрьме. А буквально на следующий день он превратился в жупел для людей, верящих в прекрасное. Филипп Зимбардо, который его запустил, сам был ошеломлен происходящим. Всего за несколько дней обычные люди превратились в две группы. Одни — упивающиеся своей властью охранники. Вторые — позабывшие о своей индивидуальности и потерявшие волю к сопротивлению заключенные. И ведь самое страшное, что их не выбирали, не искали какие-то особые характеристики. Кто куда попадет — решил случай в лице броска монетки. И это самое важное и самое пугающее.
Этот фильм — уже третий посвященный этому эксперименту. И стыдно признаться — первый, который я посмотрел. Все хотел посмотреть немецкий фильм, но как-то не складывалось. А тут — вот, не так давно вышедший и малоизвестные. Надо сказать, получился он отменным. Во-первых, этот фильм первый из трех, который посвящен именно истории этого эксперимента. В предыдущих история рассказывала об абстрактной попытке посмотреть, к чему все это приведет.
Там не было Филиппа Зимбардо, были выдуманные герои и события. Это была скорее попытка «косплея» этого эксперимента с выкрученной на максимум зрелищностью. А вот в «Стэндфордском тюремном эксперименте» все серьезно. Сам Филипп Зимбардо, его невеста, которая указывает на недопустимость продления эксперимента, участники событий, повторение всего того, что происходило на самом деле, в том числе и карцер, куда запирали за отказ подчиняться. Да, тут нет той жести, которую я прочитал про немецкую версию, где участники эксперимента погибали в результате насилий. Но эта версия, выглядит страшнее именно за счет своей реалистичности. Глядя на то, как обычный человек, вдруг начинает изо всех сил использовать свою безнаказанность и даже тень авторитета, как оправдание жестокости — становится страшно. Хочется убедить себя — да нет, со мной такого не произойдет. И ни с кем из моих родных и знакомых. Ведь все вокруг умные и моральные люди. Но ведь и участники тоже были чьими-то родными и знакомыми.
Во-вторых, в этом фильме просто отлично передана атмосфера того времени. И дело даже не в том, какую одежду носят герои или на каких машинах ездят. А что-то в духе происходящего. То, как ведут себя люди. То, что подобный эксперимент вообще был одобрен, как ведет себя консультант, как ведут себя участники. Вот нам показывают типичных представителей студенчества того времени, странные прически, очки, манера поведения. Они обыкновенные и даже смешные по сегодняшним меркам. А вот они же через несколько дней. И над ними не хочется смеяться. Глядя на местных охранников, тут же вспоминаешь то, что происходило в США 70-тых и почему студенты так ненавидели полицейских. Да даже манера съемки играет огромное значение в создании духа. Некоторые моменты в конце, со стилизацией под документальный фильм — они вообще заставляют забыть, что это всего лишь художественный фильм. Веришь, что вот то, что сейчас говорят эти люди, когда рассказывают о своем опыте — это действительно так и было. И что это не актеры говорят заученную роль, а сами участники событий пытаются разобраться, как-то объяснить то, почему они так поступали.
Ну и наконец, в-третьих, этот фильм доступным языком объясняет зрителям о том, что же собственно происходит. О том, что этот эксперимент не просто показал, что любой человек внушаем, и что в любом из нас скрыт этот «условный рефлекс повиновениям обстоятельствам» но и то, что даже сами экспериментаторы в результате оказались, втянуты в него. Почувствовали свою власть, ощутили прелесть вершителей судеб. С помощью актеров и сценария, нам рассказали, насколько власть опасна. И, на мой взгляд — очень плохо, что многие люди просто забывают о результатах подобных исследований. Потому что если вдруг остановиться и посмотреть осознанно на происходящее вокруг, как сделал тот же главный герой фильма, то всегда есть возможность остановить эксперимент.
Долговечность лжи / Хабр
Самый знаменитый психологический эксперимент всех времён оказался мистификацией. Почему мы не можем уйти от стэнфордского тюремного эксперимента?
Поздним вечером 16 августа 1971 года двадцатидвухлетний Дуглас Корпи, тощий, невысокий выпускник Беркли с копной бледных нечесаных волос, закрытый в тёмной комнате подвала стэнфордского департамента психологии, без одежды, за исключением тонкой белой рубахи с номером 8612, орал во всю глотку.
«Господи, да я весь горю! – кричал он, яростно пиная дверь. – Вы что, не понимаете? Я хочу выйти отсюда! Это полный капец! Я не выдержу ещё одну ночь! Я просто больше не выдержу!»
Это был определяющий момент того, что стало, возможно, самым знаменитым психологическим исследованием всех времён. Узнали ли вы о знаменитом «стэнфордском тюремном эксперименте» (СТЭ) Филиппа Зимбардо на вводном занятии по психологии, или впитали эту информацию из культурного эфира – вы, наверняка, слышали эту историю.
Зимбардо, молодой профессор психологии в Стэнфорде, построил имитацию тюрьмы в подвале Джордан-Холл и заселил её девятью «пленниками» и девятью «охранниками», молодыми мужчинами, откликнувшимися на объявление в газете, которым назначили роли случайным образом и платили по неплохой ежедневной ставке за участие.
Основными «сотрудниками» тюрьмы были сам Зимбардо и несколько его студентов.
Исследование должно было продлиться две недели, но после того, как девушка Зимбардо через шесть дней навестила его на работе и увидела, в каких условиях содержат людей в «стэнфордской окружной тюрьме», она убедила его прекратить. С тех пор история о слетевших с катушек охранниках и перепуганных заключённых, доходивших до нервного расстройства один за другим, стала всемирно известной и превратилась в культурную веху, которую описывали в книгах, документальных и художественных фильмах – даже в одном эпизоде сериала Вероника Марс.
Этот эксперимент часто используют в качестве урока, говорящего о том, что наше поведение кардинально зависит от социальных ролей и ситуаций, в которые мы попадаем. Но более глубокое и неприятное его следствие состоит в том, что все мы обладаем скрытым, неиссякаемым источником садизма, который только и ждёт, когда обстоятельства позволят ему открыться. Его использовали для объяснения массового убийства в Сонгми во Вьетнаме, геноцида армян, ужасов Холокоста. И максимальный символ агонии, причиняемой человеком своим братьям – знаменитое психологическое расстройство Корпи, происшедшее всего через 36 часов после начала эксперимента, и вызванное жестокостью его товарищей.
Но есть одна проблема: расстройство Корпи было постановочным.
«Любой клинический врач сразу понял бы, что я притворяюсь, — рассказал мне он прошлым летом, в первом обширном интервью, которое он решил дать за много лет. – Если послушаете запись, это не так сложно заметить. Я не такой уж хороший актёр. Я имею в виду, что, наверно, неплохо справился, но там больше истерики, чем психоза».
Сейчас Корпи, работающий судебным психологом, рассказал мне, что его драматическое выступление в эксперименте было вызвано страхом, но не перед жестокостью охранников. Он волновался, что не сможет попасть в аспирантуру.
«Я согласился на эту работу, потому что решил, что смогу целыми днями готовиться к тесту GRE», — объяснял Корпи по поводу одного из видов экзамена в аспирантуру, который часто используется для приёма студентов, и добавил, что экзамен должен был начаться сразу по окончанию эксперимента.
Вскоре после начала эксперимента он попросил дать ему его учебники. Сотрудники тюрьмы отказали ему в этом. На следующий день он снова попросил об этом. Не вышло. И тогда он решил, что, как он сказал мне, «в этой работе не было смысла». Сначала Корпи попытался притвориться, что у него болит живот. Когда это не сработало, он попытался симулировать психическое расстройство. При этом, как он говорит, он не испытывал никаких срывов, а развлекался вовсю большую часть нахождения в тюрьме – кроме эпизода драки с охраной из-за постели.
«Первый день был очень интересный, — вспоминает Корпи. – Бунт был интересный. Не было наказаний. Мы знали, что охрана не сможет сделать нам больно, им нельзя было нас бить. Это были белые студенты, такие же, как мы, так что ситуация была безопасной. Это была просто работа. Если послушать запись, можно услышать это в моём голосе: у меня была отличная работа. Я мог орать, кричать, устраивать истерики. Я мог вести себя, как заключённый. Я был хорошим наёмным работником. Было здорово».
Для Корпи самым страшным во всём эксперименте было то, что ему сообщили, что он не сможет покинуть его, вне зависимости от своего желания.
«Я был шокирован, — сказал он. – Одно дело – когда полицейский арестовывает меня, везёт в машине, заставляет переодеться в робу. Но то, что я не мог уйти – это был новый уровень. Я просто подумал: „о, боже мой“. Такое было у меня ощущение».
Другой заключённый, Ричард Йакко, вспоминает, как он был шокирован на второй день эксперимента, когда спросил сотрудника, как покинуть тюрьму, и узнал, что он не может этого сделать. Третий, Клэй Рамзи, был так потрясён, узнав, что оказался в ловушке, что начал голодовку. «Я относился к этому, как к настоящей тюрьме, потому что, чтобы выбраться оттуда, нужно было сделать что-то такое, что заставило бы их волноваться по поводу их ответственности», — сказал мне Рамзи.
Когда в мае я спросил у Зимбардо по поводу заявлений Корпи и Йакко, он сначала отрицал тот факт, что они обязаны были оставаться в тюрьме. «Это ложь, — сказал он. – Это ложь».
Но это уже не просто слово Зимбардо против их слов. В апреле французский учёный и режиссёр Тибо ле Тексье опубликовал книгу Histoire d’un Mensonge [История лжи], разобравшись в недавно опубликованных документах из архивов Зимбардо в Стэнфорде, чтобы рассказать совершенно другую историю эксперимента. После того, как Зимбардо сказал мне, что обвинения Корпи и Йакко были беспочвенными, я прочёл ему расшифровку, найденную ле Тексье, сделанную по записанному разговору Зимбардо со своими «сотрудниками» на третий день симуляции: «Интересная штука с этими ребятами, двумя парнями, которые пришли вчера, и сказали, что хотят уйти – я сказал им „нет“, — рассказал Зимбардо сотрудникам. Уйти можно только по двум причинам – медицинской и психиатрической. Я думаю, что они поверили, что не могут уйти».
«Ладно, хорошо», — поправился Зимбардо в телефонном разговоре со мной. Он признал, что в подписанных испытуемыми формах информированного согласия была указана специальная безопасная фраза: «Я покидаю эксперимент». Только эта точная фраза могла заставить отпустить их.
«Никто из них этого не сказал, — сказал Зимбардо. – Они говорили: „Я хочу выйти. Мне нужен доктор. Я хочу к маме“, и так далее, и тому подобное. Я, по сути, говорил: „Вы должны сказать: “Я покидаю эксперимент».
Но в формах информированного согласия, которые подписывали испытуемые, и которые теперь можно скачать с сайта самого Зимбардо, нет ни одного упоминания фразы «Я покидаю эксперимент».
В стандартном рассказе Зимбардо об эксперименте эмоциональная реакция заключённых даётся как доказательство того, насколько сильно на них повлияло неподобающее отношение охранников. Шок реального заключения в тюрьму даёт более простое и ни разу не революционное объяснение. Эксперимент мог привести к юридическим последствиям, если бы заключённые решили обратиться в суд. Корпи сказал, что величайшим сожалением своей жизни он считает то, что не сумел засудить Зимбардо.
«Почему мы не подали в суд на неправомерное ограничение свободы?» – спросил Корпи во время интервью. Это унизительно! Мы должны были что-то сделать!»
Согласно Джеймсу Кэхену, бывшему прокурору округа Санта-Клара, где расположен Стэнфордский университет, у Корпи вполне могло получиться дело: шести часов, после того, как Корпи заявил о своём желании покинуть эксперимент, большую часть которых он провёл в запертой комнате, достаточно для того, чтобы удовлетворить параметрам ограничения свободы в Калифорнии.
«Если он говорит: „Я не хочу это больше делать, я хочу поговорить с вами о выходе“, — сказал Кэхен, — а затем его запирают в комнате, и он в какой-то момент пытается выйти, просит его выпустить, чтобы пообщаться как наёмный сотрудник, или кто он там был, и он не в состоянии выйти из комнаты – это практически выходит за пределы информированного согласия и подходит к нарушению уголовного кодекса».
Хотя Зимбардо любит начинать историю эксперимента с воскресенья, 15 августа 1971, когда охранники начали изводить новоприбывших заключённых в «стэнфордской окружной тюрьме» – обставляя всё так, будто они перешли к жестокости сами по себе – честнее будет начать историю на день раньше, с координационной встречи с охранниками. Тогда Зимбардо, обращаясь к ним больше как к сотрудникам, нежели как к испытуемым, совершенно явно обозначил, что от охранников ожидают помощи в создании правильного настроения у заключённых, ощущения беспомощности и страха.
«Мы не можем применять физические наказания или пытки, — сказал им Зимбардо, как следует из записей, впервые выпущенных через пятнадцать лет после эксперимента. – Мы можем создать скуку. Чувство фрустрации. Вызвать у них страх до определённой степени. У нас в руках вся власть над ситуацией, а у них – нет».
Большую часть встречи вёл Дэвид Джафф, студент, игравший роль «начальника тюрьмы», чей вклад в эксперимент Зимбардо долго преуменьшал. Реально же именно Джафф и несколько студентов придумали идею симуляции тюрьмы за три месяца до этого, в качестве домашней работы, заданной классу, в котором преподавал Зимбардо. Джафф назначил некоторым своим соседям по общежитию в Тойон-Холл роли заключённых, а некоторым – охранников, и придумал 15 драконовских правил, которые охранники должны были насаждать, включая: «Заключённые должны обращаться друг к другу только по номерам», «Заключённые не должны описывать своё состояние такими словами, как „эксперимент“ и „симуляция“, или „Неспособность подчиниться любому из правил влечёт наказание“. Зимбардо так тронули драматические результаты двухдневного эксперимента Джаффа, что он решил попробовать его самостоятельно, на этот раз случайным образом выбрав охранников и заключённых, и продлив эксперимент на более длительный срок. Поскольку Зимбардо сам никогда не бывал в настоящей тюрьме, стандарты реализма определялись исследованием Джаффа и страшноватыми воспоминаниями Карло Прескотта, вышедшего на поруки из тюрьмы Сан-Квентин, с которым Зимбардо познакомился через Джаффа и пригласил в качестве консультанта. Джаффу дали чрезвычайную свободу в планировании эксперимента для воспроизведения предыдущих результатов. „Доктор Зимбардо предположил, что самым сложным будет заставить охранников вести себя, как охранники“, — писал Джафф в оценке эксперимента по его итогам. „Меня попросили предложить тактику на основе моего опыта как специалиста-садиста. На меня возложили ответственность по организации поведения “крутых охранников». Хотя Зимбардо часто утверждал, что охранники сами устанавливали правила, на самом деле большая их часть была напрямую взята из домашней работы Джаффа, и озвучена на координационной встрече в субботу. Джафф также предложил охранникам идеи того, как можно донимать заключённых, заставляя их, например, вынимать колючки из грязных одеял, которые до этого валялись на траве.
После начала симуляции Джафф напрямую исправлял поведение охранников, которые вели себя недостаточно круто, насаждая патологическое поведение, о котором Зимбардо позже заявит, будто оно появилось естественным путём.
«Охранникам надо было понимать, что все они будут играть роль, что называется, крутого охранника», — сказал Джафф одному из охранников (начиная с 8:35). «Надеюсь, что благодаря этому исследованию появятся очень серьёзные рекомендации по реформе… что мы сможем выйти с этим в СМИ, в прессу, и сказать: „Вот, что имеется в виду на самом деле“… Постарайтесь реагировать так, как вы представляете себе реакцию грязных полицейских».
Хотя большинство охранников играли свои роли без блеска, а некоторые даже выполняли небольшие просьбы заключенных, один из них с усердием взялся за дело: Дэйв Эшельман, которого заключённые прозвали «Джон Уэйн» за его южный акцент и изобретательную жестокость. Но Эшельман, обучавшийся актёрской игре в старших классах и колледже, всегда признавал, что его акцент был такой же подделкой, как нервный срыв Корпи. Его целью, как он сказал мне в интервью, было помочь удачно провести эксперимент.
«Я воспринял всё это как упражнение в импровизации, — сказал Эшельман. – Я считал, что делал то, что хотели от меня исследователи, и решил, что я буду делать это лучше остальных, притворяясь этим отвратительным охранником. Я никогда не бывал на Юге, но использовал южный акцент, взяв его из фильма „Хладнокровный Люк“.
Эшельман выразил мне своё сожаление тем, что он нехорошо относился к заключённым, добавив, что иногда обращался к собственному опыту, пережив несколькими месяцами ранее грубое отношение со стороны собственного брата. „Я перегнул палку“, — сказал он. Но Зимбардо и его сотрудники, вроде бы, одобряли его действия. По окончанию эксперимента Зимбардо особо выделил и поблагодарил его.
»Когда я шёл по коридору, — вспоминает Эшельман, — он специально подошёл ко мне и дал понять, что я прекрасно справился. Я реально решил, что достиг чего-то хорошего, что я сделал вклад в понимание человеческой природы».
Согласно Алексу Хасламу и Стефану Райкеру, психологам, совместно пытавшимся воспроизвести СТЭ в Британии в 2001-м, критическим фактором, заставляющим людей проявлять жестокость, является заявление их лидера о том, что они служат высшей моральной цели, с которой они себя отождествляют – к примеру, научному прогрессу или реформе тюрем. Нас учили, что охранники жестоко обращались с заключёнными в стэнфордской тюрьме из-за возможностей, предоставленных их ролью, но Хаслам и Райкер утверждают, что их поведение появилось из-за их отождествления не с целью, а с экспериментаторами, что Джафф и Зимбардо постоянно поощряли. Эшельман, описывавший себя в приёмной анкете, как «учёный в душе», возможно, усерднее других отождествлял себя с ними, но Джафф и сам в собственной оценке признавался: «Я поражён той лёгкостью, с которой я могу отключить свою восприимчивость и беспокойство за других людей ради „достойной цели“».
С самого начала Зимбардо добивался широкого освещения своего эксперимента в СМИ, позволив телекомпании KRON из Сан-Франциско снимать имитации арестов, и отправляя им периодические пресс-релизы по мере развёртывания событий. Но симуляция тюрьмы быстро привлекла больше внимания, чем он мог себе представить. К 21 августа, через день после преждевременного закрытия эксперимента, попытка радикального чернокожего активиста и автора бестселлера «Брат по Соледаду» (Soledad Brother) [Соледад – город в Калифорнии, известный своей тюрьмой] Джордж Джексон попытался совершить побег из тюрьмы Сан-Квентин, расположенной в часе езды к северу от Стэнфорда, что привело к гибели трёх охранников и трёх заключённых, включая и его самого. Мгновенно KRON организовала теледебаты между Зимбардо и помощником начальника тюрьмы Сан-Квентин. Через три недели преимущественно чернокожие заключённые исправительного учреждения «Аттика» штата Нью-Йорк подняли бунт, перехватили контроль над тюрьмой у преимущественно белых надзирателей, и потребовали улучшения условий обращения. По приказу губернатора Нельсона Рокфеллера вернуть контроль над тюрьмой силовыми методами, правоохранительные органы сбросили с вертолётов канистры со слезоточивым газом, после чего сотни полицейских и охранников тюрьмы начали стрельбу вслепую в клубах дыма, уничтожая как заключённых, так и их заложников.
Это происшествие, случившееся до наступления эры массовых расстрелов, ставших с тех пор нормой для заголовков американских новостей, было шокирующей резнёй – одной из самых больших по количеству смертей с самой Гражданской войны, согласно выводам специальной комиссии по «Аттике» штата Нью-Йорк. Страна отчаянно искала ответы, и эксперимент Зимбардо, казалось, давал их, размещая охранников и заключённых на одной моральной плоскости – как совместных жертв пенитенциарной системы – хотя на самом деле в Аттике большая часть убийств произошла по вине полицейских и охранников. История Зимбардо о том, как охранники выходили из под контроля и терроризировали заключённых впервые стала объектом общего внимания в специальном двадцатиминутном репортаже NBC, вышедшем в прайм-тайм. Ричард Йакко рассказал репортёру NBC, что ему и другим заключённым рассказывали, что они не могут выйти из эксперимента, но после того, как он не сумел подтвердить рассказ Зимбардо о том, как заключённые «органично влились» в свои роли, его вырезали из программы (но запись осталась).
В своей статье 1973 года для New York Times Magazine Зимбардо однозначно указывал на то, что срыв Корпи был настоящим. К середине 1980-х, когда он попросил Корпи поучаствовать в шоу Фила Донахью и в документальном фильме «Тихая ярость», Корпи уже давно внёс ясность в тот факт, что он притворялся, но Зимбардо всё равно захотел включить в описание эксперимента нервный срыв. Корпи пошёл у него на поводу.
«Если он хотел рассказывать, что у меня был нервный срыв, это казалось не столь важным, — сказал он мне. – Я не особо сопротивлялся. Я думал, что это было преувеличение, которое шло на пользу целям Фила».
В «Тихой ярости» Зимбардо представил драматическую аудиозапись «нервного срыва» Корпи, рассказав, что «он начал играть роль сумасшедшего, но вскоре роль стала слишком реальной, и он скатился до неконтролируемой ярости». Сегмент записи, в котором Корпи признаётся, что играл роль, и описал, насколько утомительно было делать это в течении стольких часов, был вырезан. Корпи сказал мне, что Зимбардо приставал к нему с просьбами и далее появляться в СМИ задолго после того, как Корпи просил его прекратить это, и давил на него периодическими предложениями профессиональной помощи.
«Мы убрали телефон из телефонной книги, а Зимбардо выяснил наш телефон, — сказал Корпи. – Это было очень странно. Я говорил ему: » Я не хочу больше иметь дела с этим экспериментом». «Но Даг, Даг, ты очень важен! Я дам тебе кучу рекомендаций!» «Да, я знаю, Фил, но я сейчас даю показания в суде, и мне стыдно за то, каким я был. Я не хочу, чтобы этот эпизод был большим и публичным». Но Фил не желал слушать о том, что я не хочу с этим связываться. И так продолжалось годами».
Зимбардо подтвердил, что давал Корпи рекомендации, но отказался раскрыть подробности.
СТЭ сделал Зимбардо, возможно, наиболее выдающимся из живущих психологов Америки. Он стал главным автором одного из самых популярных и долго используемых учебников, «Психология: основные концепции» [Psychology: Core Concepts], и хозяином телесериала 1990 года на PBS «Открывая психологию» [Discovering Psychology], который стал крайне популярным среди старших классов и студентов колледжа, и до сих пор появляется на ТВ. И там и там рассказывали про эксперимент. Но его популярность не ограничилась США. Польский философ Зигмунт Бауман, упомянувший этот эксперимент в книге «Современность и Холокост» 1989 года, был типичным примером растущей в Восточной Европе и Германии традиции обращаться к СТЭ за объяснениями феномена Холокоста. Во влиятельной книге 1992 года «Обычные люди» [Ordinary Men] историк Кристофер Браунинг полагался как на СТЭ, так и на эксперимент Милгрэма, ешё один знаковый психологический эксперимент, утверждая, что массовые убийства, совершённые фашистами, в частности, были результатом ситуационных факторов (другие учёные считают, что людей, следовавших идеологии нацистов, и считавших евреев врагами государства, вряд ли можно называть «обычными людьми»).
В 2001-м, когда Зимбардо выбрали президентом Американского психологического общества, вышел немецкоязычный фильм «Das Experiment», основанный на СТЭ, но поднимавший насилие до фашистского уровня, в котором охранники не просто жестоко обращались с заключёнными, но и убивали их и друг друга. Когда в 2004-м были обнародованы сведения о пытках заключённых в тюрьме Абу-Грейб, Зимбардо снова прошёлся по кругу ток-шоу, утверждая, что жестокости были не результатом присутствия нескольких «плохих» солдат, но «нормой среди них», а также давал экспертные показания в деле Эйвана «Чипа» Фредерика, старшего сержанта, начальника над военными полицейскими, практиковавшими пытки. С возвращением интереса к эксперименту Зимбардо опубликовал в 2007-м году книгу «Эффект Люцифера» [The Lucifer Effect], в которой содержалось ещё больше деталей, хотя и оформленных таким образом, чтобы не подвергать сомнению основу открытий. Книга стала национальным бестселлером.
И всё это время эксперты выражали сомнения по поводу работы Зимбардо.
Несмотря на канонический статус СТЭ в вводных классах по психологии по всей стране, его методологическая критика была быстрой и широко распространилась в годы, последовавшие за его проведением. Зимбардо со своими студентами отошли от научных правил, опубликовав первую статью об эксперименте не в научном журнале по психологии, а в The New York Times Magazine, не проходя обычной экспертной оценки. Знаменитый психолог Эрих Фромм, не знавший о том, что охранников специально просили быть «покруче», тем не менее, высказал предположение о том, что в свете очевидного принуждения к жестокостям, самое удивительное в этом эксперименте то, как мало охранников реально этим занимались. «Авторы считают, что это доказывает, будто одни лишь только обстоятельства способны за несколько дней превратить нормальных людей в покорных, смиренных личностей, или в безжалостных садистов, — писал Фромм. – Мне кажется, что если этот эксперимент что и доказывает, так только противоположное». Некоторые учёные утверждали, что это вообще был не эксперимент. Леон Фестингер, психолог, автор концепции когнитивного диссонанса, вообще назвал произошедшее «хеппенингом».
Струйка критики постоянно подпитывалась с годами, расширяя атаку на эксперимент до более технических проблем, связанных с его методологией – к примеру, подсознательное стремление испытуемых к соответствию их представлению об эксперименте [demand characteristics], недостаточное приближение условий эксперимента к реальным [ecological validity] и систематическую ошибку отбора. В 2005-м Карло Прескотт, вышедший на поруки из Сан-Квентина, бывший консультатом по проработке эксперимента, опубликовал op-ed в газете The Stanford Daily под названием «Ложь Стэнфордского тюремного эксперимента», раскрыв тот факт, что многие техники пыток заключённых были взяты из его собственного опыта в Сан-Квентине, а не изобретены участниками.
Ещё одним ударом по научной звезде эксперимента стало то, что Хаслам и Райхер попытались воспроизвести эксперимент, в котором охранников никто не наставлял, а заключённые могли в любой момент прекратить участие – и у них не получилось воспроизвести открытия Зимбардо. Заключённые, вместо того, чтобы испытывать срывы из-за усиливающегося жестокого обращения, объединялись вместе, получали дополнительные привилегии от охранников – последние же становились всё более пассивными и запуганными. Согласно Райхеру, Зимбардо очень плохо воспринял их попытку опубликовать своё исследование в журнале British Journal of Social Psychology.
«Мы узнали, что он частным порядком писал редакторам журнала, пытаясь не дать нам опубликовать работу, и утверждал, что мы пытаемся их обмануть», — сказал мне Райхер.
Несмотря на вмешательство Зимбардо, журнал решил опубликовать статью Райхера и Хаслама, вместе с комментариями Зимбардо, в которых он писал: «Я считаю, что это так называемое „исследование социальной психологии“ является мошенническим и не заслуживает одобрения сообществом социальных психологов в Британии, США, или где-то ещё, кроме как в медийной психологии».
«В итоге, — сказал Райхер, — мы обнаружили, что участвуем не в научных дебатах. Мы оказались в коммерческом соревновании. В тот момент он очень хотел снять фильм в Голливуде».
Многолетние попытки Зимбардо превратить свою работу в художественный фильм, наконец, принесли плоды в 2015-м году в виде фильма «The Stanford Prison Experiment», для которого он был консультантом (в фильме его играет Билли Крудап). Хотя по смыслу фильм критически описывает эксперимент, по сути он поддерживает историю Зимбардо, и не включает поощрение им охранников к «крутому обхождению» с заключёнными во время той субботней встречи, и совсем не упоминает роль Дэвида Джаффа. Персонаж, списанный с Корпи (Эзра Миллер), окружённый жестокими охранниками, начинает считать, что он не участвует в эксперименте, а находится в реальной тюрьме, и во время эмоционального пика фильма испытывает нервный срыв, выражающийся в крике. Его мания постепенно заражает других заключённых.
Каким-то образом ни письмо Прескотта, ни провал попытки воспроизведения эксперимента, ни множество критических отзывов от учёных пока что не смогли ослабить хватку истории Зимбардо на общественном сознании. Апелляции к СТЭ связаны с чем-то более глубоким, чем его научная обоснованность, возможно, потому, что он рассказывает нам историю о нас самих, в которую мы отчаянно хотим верить: что мы, как личности, не можем нести ответственность за предосудительные действия, которые мы иногда совершаем. Хотя принимать точку зрения Зимбардо на падшую человеческую природу и неприятно, это чувство одновременно и освобождает. Мы срываемся с крючка. Наши действия определяются обстоятельствами. Наша склонность к ошибкам ситуационная. Как Евангелие обещает избавить нас от грехов, если только мы будем верить, так и СТЭ предлагает нам некую форму искупления, специально созданную для научной эры, которую мы с готовностью принимаем.
Для учителей психологии СТЭ – надёжный способ понравиться толпе, который они обычно представляют вкупе со множеством неприятных видеоматериалов. В аудиториях на курсах введения в психологию, часто заполненных студентами других специальностей, противоречащее интуиции утверждение о том, что вера студентов в присущую им добродетельность в корне неверна, даёт яркое доказательство возможностей курса психологии по обучению их чему-то новому и удивительному, касающемуся их самих. Некоторые преподаватели, с которыми я говорил, считают, что это помогло внушить студентам мысль о том, что люди, совершающие плохие вещи, не всегда являются плохими людьми. Другие указывали на важность обучения студентов в нашей необычно индивидуалистской культуре тому, что на их действия сильно влияют внешние факторы.
«Даже, если наука и была необычной, — говорит Кеннет Картер, профессор психологии в Университета Эмори, соавтор учебника „Изучаем психологию“ [Learn Psychology], — или эксперимент как-то не так провели, я думаю, что в итоге всё равно хочу, чтобы мои студенты задумывались над тем, что они могут оказаться в крайне влиятельных ситуациях, способных изменить их поведение, как личности. Эта история больше просто науки».
Но если работа Зимбардо была настолько ненаучной, можно ли доверять тем историям, которые она пытается рассказать? Множество других исследований, таких, как знаменитый эксперимент Аша, демонстрирующий то, как люди игнорируют доказательства, видимые их собственными глазами, ради подчинения мнению большинства по поводу длин отрезков, иллюстрируют серьёзный эффект, который наше окружение может оказывать на нас. Гораздо более методологически надёжный, хотя и спорный эксперимент Милгрэма демонстрирует, насколько склонны мы к подчинению в определённых условиях. Уникальность и уникальная привлекательность истории Зимбардо по поводу СТЭ состоит в его предположении о том, что для превращения нас в энтузиастов-садистов всего только и требуется, что комбинезон, дубинка и разрешение доминировать над такими же людьми.
«От этого просто голова кружится, — пояснял ле Тексье. – Это типа „О боже мой, я бы мог быть фашистом. Я думал, что я хороший парень, а теперь я узнаю, что я мог бы стать таким чудовищем“. И одновременно это успокаивает, поскольку, если я и стану монстром, то не из-за того, что в глубине души я плохой, а из-за ситуации. Думаю, именно поэтому этот эксперимент так прославился в Германии и Восточной Европе. Нет чувства вины. „Ну, ладно, такая вот была ситуация. Мы все хорошие. Никаких проблем. Просто ситуация заставила нас пойти на это“. Так что это шокирует, но и успокаивает. Я думаю, два этих посыла эксперимента и сделали его знаменитым».
В опросах 2014 и 2015 года Ричард Григгс и Джаред Бартелс обнаружили, что почти во всех учебниках по введению в психологию имеется некритическое описание эксперимента Зимбардо. Мне стало интересно, почему же выбранные эксперты в этой области, вероятно, хорошо информированные о сомнительной истории эксперимента, решили, тем не менее, включать его в учебник, и я связался с некоторыми из них. Трое рассказали мне, что они сначала, в первых изданиях, не стали упоминать СТЭ, из-за опасений по поводу его научности. Но даже профессора психологии не могут противостоять силам социального влияния: двое добавили его под давлением экспертов и учителей, а третий – поскольку о нём так часто говорили в новостях после Абу-Грейб. Другие авторы, с которыми я беседовал, выражали более критическое отношение к эксперименту, по сравнению с тем, что было написано в их книгах, предлагая, тем не менее, множество причин, по которым они всё равно имеет педагогическую ценность.
Грег Фейст, соавтор учебника «Психология: перспективы и связи» [Psychology: Perspectives and Connections] сказал мне, что его личный взгляд на эксперимент изменился несколько лет назад, когда он наткнулся на op-ed 2005 года Карло Прескотта, и который он описал, как «шокирующий».
«Как только я обнаружил наличие этических и научных проблем у этого исследования, я, честно говоря, решил, что оно не стоит увековечивания», — сказал Фейст.
Но, тем не менее, вот он, в третьем издании его учебника, опубликованном в 2014-м: подробное общепринятое изложение стандартной истории Зимбардо, с краткой критикой, которая появляется только позже в этой главе.
25 октября 1971, все через два месяца после завершения эксперимента настолько напряжённого для Филиппа Зимбардо, что он сбросил за неделю пять килограмм, он отправился в Вашингтон О.К. по запросу Юридического комитета палаты представителей США [надзирает за работой судов, административных агентств и федеральных правоохранительных органов / прим. перев.]. В зале для слушаний Зимбардо сидел перед собравшимися конгрессменами подкомитета №3 и рассказывал величайшую ложь: что «охранникам» в его недавнем эксперименте «просто рассказали, что они попадут в ситуацию, которая может принять серьёзный оборот и стать немного опасной… Они сами устанавливали правила для поддержки закона, порядка и уважения». Зимбардо описал длинный список жестокостей, приведших к «острым ситуативным травматическим реакциям» у заключённых. Несмотря на то, что он так и не посетил настоящую тюрьму, он легко обобщил результаты своего исследования, которого не проверяли эксперты, никто не публиковал, и никто, по большому счёту, не анализировал: «Ситуация с тюрьмами в нашей стране гарантированно будет вызывать серьёзные патологические реакции у охранников и заключённых, унижающие их человечность, понижающие их чувство собственного достоинства, усложняющие возвращение в сообщество за пределами тюрьмы». Зимбардо стал хитом. Представитель Гамильтон Фиш из Нью-Йорка описал это так: «Вы определённо помогли мне прояснить некоторые события, которые мы увидели за последние несколько дней, и понять их».
По следам тюремных бунтов в Сан-Квентине и Аттике послание Зимбардо прекрасно ложилось на национальный дух времени. Критика системы уголовного правосудия, переносившая обвинения одновременно с заключённых и с охранников на некую «ситуацию», определённую настолько размыто, что она могла подойти практически к любой теме, предлагала кому угодно соблазнительный способ рассмотреть под микроскопом социальные проблемы современности. Либералы, настроенные на реформу, жаждали свидетельств того, что люди, совершившие преступления, поступили так под влиянием среды, в которой они родились, что поддерживало их мнение о необходимости систематической реформы для уменьшения количества преступлений в городах – продолжения «войны с бедностью» Джонсона – а не «войны с преступностью», которую рекламировал в своей предвыборной кампании Ричард Никсон. «Когда я услышал об этом исследовании, — вспоминает Фрэнсис Каллен, один из выдающихся криминалистов последнего полувека, — я подумал „Ну конечно, это правда“. Я отнёсся к этому некритично. Все отнеслись некритично». В области деятельности Каллена, СТЭ предоставил удобное свидетельство фундаментальной неработоспособности тюремной системы. «Это подтвердило то, во что верили люди – то, что тюрьмы по сути своей бесчеловечны», — сказал он.
Расовая динамика СТЭ, которую никогда не изучали адекватно, могла бы задержать реформаторов. Карло Прескотт, недавно перенёсший шестнадцать лет заключения, будучи чернокожим, играл важнейшую роль в построении архитектуры эксперимента. Раздосадованный недостатком чернокожих испытуемых, он постоянно вмешивался в процесс, пытаясь принести, как он сказал мне, «дух аутентичности ребятам, которым платили по $15 в день за то, чтобы они играли заключённых – все они были белыми, если вы помните (прим. ред. – один из заключённых всё же был азиатом). Одной из наиболее шокирующих вещей, после того, как твою свободу забрали, оказывается то, что контролировать тебя будут люди, которые уже заранее тебя ненавидят». Однако из описания «ситуации», порождающей жестокость, Зимбардо совершенно исключил расовый вопрос. ОН обычно использовал слово «нормальный» для описания участников, несмотря на то, что их вряд ли можно было считать нормальными представителями среды заключённых в то время. Анализ жестокости по отношению к заключённым как продукта «ситуационных сил», не различающих расу, устранило её глубокие корни, идущие из расового притеснения.
Тем не менее, СТЭ в результате оказал значительное влияние на американскую криминологию. Первая научная статья Зимбардо по поводу его результатов была опубликована в Международном журнале криминологии и пенологии [International Journal of Criminology and Penology], а не в психологическом издании. Год спустя Роберт Мартинсон, из команды социологов, назначенной штатом Нью-Йорку для оценки различных тюремных программ, выступил в программе «60 минут» с мрачным сообщением: в области реабилитации заключённых не работает ничего. Почти мгновенно «доктрина о неработоспособности» Мартинсона превратилась в общепринятое мнение в Америке. Её часто цитируют как причину широко распространившегося в 1970-х годах среди учёных и определяющих политику лиц отказа от идеи о том, что тюрьма может стать центром реабилитации. Каллен считает, что в этом сыграло роль и исследование Зимбардо.
«Стэнфордский тюремный эксперимент, — говорит Каллен, — говорит: тюрьмы не реформируют людей. Основной проблемой множества тюремных реформ, особенно среди академических криминалистов, стало то, что тюрьмы по сути своей негуманны, поэтому мы выступали за минимизацию использования тюрем, акцентировали внимание на альтернативах, на общественном исправлении».
В эру быстро растущего количества преступлений такая повестка дня оказалась политически несостоятельной. Консервативные политики не испытывали никаких колебаний по поводу того, чтобы использовать заключение исключительно для наказания людей, погрузились в длившуюся десятилетиями эру «закручивания гаек», непропорционально воздействовавшую на чернокожих американцев. Количество случаев заключения постоянно росло, и сейчас в пять раз превышает статистику в сравнимых странах: каждый третий чернокожий в Америке обязательно побывает в тюрьме.
Конечно, было бы несправедливо обвинять одного лишь Зимбардо в массовом заключении людей. Более точно будет сказать, что СТЭ со своими реформистскими идеями разделил мнения своего времени на два лагеря. Согласно опросу 2017 года, проведённому Калленом и его коллегами Терезой Кулиг и Трэвисом Праттом, 95% из множества криминологических работ, упоминавших СТЭ за все годы, придерживались его основного сообщения о том, что тюрьмы по сути своей негуманны.
«Позже меня поразило то, каким образом все мы потеряли свой научный скептицизм, — говорит Каллен. – Мы ударились в идеологию на манер людей, отрицающих изменения климата. Исследования Зимбардо и Мартинсона настолько хорошо ложились на интуицию, что никто не сделал шага назад и не сказал: „Ну, в принципе, это может оказаться и неверным“.
Большая часть сегодняшних криминалистов сходятся в том, что тюрьмы не настолько безнадёжны, как их описали Зимбардо и Мартинсон. Некоторые тюремные программы надёжно помогают заключённым улучшить их жизнь. И, хотя сравнивать разные страны довольно тяжело, норвежская тюрьма строгого режима Халден, где осуждённые убийцы ходят в обычной одежде, получают рабочие навыки, обедают вместе с невооружёнными охранниками, и весь день свободны гулять по красивым местам, среди сосен и кустов черники, подаёт определённую надежду. Норвежские заключённые редко участвуют в драках, и совершают повторные правонарушения реже, чем где бы то ни было ещё. Чтобы начать улучшение всех недостатков массового заключения, утверждает Каллен, необходимо изучить вопрос того, что делает некоторые системы управления тюрьмами лучше остальных, вместо того, чтобы просто отбрасывать все тюрьмы, как по сути своей жестокие, как это сделал СТЭ.
Тем временем, наследие работы Зимбардо распространяется гораздо дальше, чем наша проблемная система уголовного правосудия, и напрямую касается того, как мы понимаем нашу личную моральную свободу.
Солнечным августовским полднем 2006 года, на пике Иракской войны 19-летний рейнджер Армии США Алекс Блум подъехал на автомобиле с тремя другими рейнджерами к отделению банка Bank of America в г. Такома. Они выскочили из машины, и при помощи пистолетов и автоматов Калашникова совершили ограбление. Три дня спустя Алекса, который, по случайности, ещё и мой кузен, арестовали в нашем родном городе Денвер, шт. Колорадо. Алекс объяснял нашей семье, что он считал, будто участвует в тренировочном упражнении. После радикальной месячной дрессировки в рамках программы обучения рейнджеров, которую он недавно прошёл, он следовал за своим командиром, не задавая вопросов. На слушании дела Алекса его защитники пригласили видного эксперта, чтобы доказать, что он участвовал в ограблении не по своей воле, а под влиянием „ситуационного воздействия“. Экспертом был доктор Филипп Зимбардо. Алекса приговорили к невероятно мягкому наказанию, и Зимбардо стал героем семьи.
В октябре 2010 Зимбардо участвовал в специальном эпизоде ток-шоу Dr. Phil под названием „Когда хорошие люди делают плохие вещи“, используя историю Алекса для рассказа о том, что плохие поступки – результат обстоятельств, а не характера или выбора. Со своего места на трибунах студии я слушал, как Зимбардо описывает издевательства охранников над заключёнными, к которым их вообще никто не подстрекал. „Я ограничил охранников требование не использовать физическое воздействие, но они интуитивно знали, как воздействовать психологически“, — сказал он. Затем он использовал свои теории, чтобы объяснить пытки в Абу-Грейб, приводя те же самые аргументы, что он использовал для защиты Айвана Фредерика. Когда доктор Фил спросил у аудитории, кто из них считает, что в сходной ситуации также стал бы пытать заключённых, вся моя семья поднялась с места – и практически больше никто этого не сделал. Мы с гордостью поддерживали Алекса, и знали, что именно такой урок должны извлечь из работы Зимбардо.
Через несколько лет, решив написать книгу про Алекса, я обнаружил свидетельства того, что он не рассказал мне всей правды о своём участии в том деле. Когда я спросил его прямо в лицо, он признался, что его выбор в участии в ограблении был более свободным и информированным, чем он давал понять ранее. Принятие ответственности изменило его. Это освободило его от ощущения оскорблённой жертвы, которое он испытывал годами. „Ситуационное воздействие“ Зимбардо когда-то, казалось, позволяло моему кузену верить в то, что, по сути, он хороший человек, несмотря на совершённое им вопиющее преступление, но увидев его персональный рост, произошедший после моральной переоценки ситуации, я заинтересовался, а была ли ему польза от этого.
И уже после того, как я брал у Зимбардо интервью у него дома в Сан-Франциско для моей книги про Алекса, я начал глубже изучать историю его знаменитого эксперимента. Чем больше я находил, тем больше росла моя неуверенность. Вскоре после публикации моей книги я, к тому времени уже поговорив с несколькими бывшими участниками эксперимента, попросил Зимбардо об ещё одном интервью. Несколько месяцев я не получал от него ответа. Затем вышла книга ле Тексье, и Зимбардо внезапно согласился поговорить со мной, видимо, страстно желая ответить на обвинения. Мы поговорили по Skype вскоре после его возвращения с конференции по психологии. Его офис был забит книгами и бумагами, а телефон постоянно звонил где-то на фоне, пока мы говорили.
Годами слушая рассказы Зимбардо по поводу его эксперимента, я не ожидал услышать чего-то нового. Первый сюрприз случился, когда я спросил его по поводу заявлений Корпи и Йакко, утверждавших, что им говорили, что они не могут уйти. После того, как отбросив эти обвинения, как ложные, и заявив, что Корпи и Йакко просто забыли безопасную фразу „Я покидаю эксперимент“, Зимбардо поразил меня, признав, что он на самом деле просил своих помощников говорить заключённым, что они не могут уйти.
»Если заключённый сказал «Я хочу уйти», а вы ему говорите «Ок», тогда после их ухода эксперимент закончится, — пояснил Зимбардо. – Все заключённые просто сказали бы «Я хочу уйти». Чтобы они не уходили, должна быть какая-то причина. В их голове должно быть представление «Я заключённый в тюрьме», а не «Я студент колледжа в эксперименте. Я не хочу получить свои деньги, я покидаю эксперимент». Из тюрьмы нельзя уйти. В этом вся суть Пиранделлийской тюрьмы (прим. ред.: Пиранделло, Луиджи – итальянский драматург, чьи пьесы сочетали реальность с вымыслом). На каком-то уровне вы – студент в подвале, участвуете в эксперименте. На другом уровне, вы – заключённый, которого мучают охранники в окружной тюрьме».
Зимбардо подтвердил, что Дэвид Джафф разрабатывал правила поведения с охранниками, но пытался утверждать, что не лгал, когда говорил Конгрессу (и много лет спустя настаивал в споре с Лесли Столом в передаче «60 минут», что охранники выдумывали правила самостоятельно, поскольку Зимбардо в тот момент не было. Он скачала отрицал наличие каких бы то ни было политических мотивов у эксперимента, но после того, как я зачитал ему выдержку из пресс-релиза, распространённого на второй день эксперимента, в котором прямо заявлялось, что он нацелен на привлечение внимания к необходимости реформ, он признал, что, вероятно, написал его самостоятельно, под давлением Карло Прескотта, с которым он совместно вёл класс летней школы по психологии заключения.
«Во время того курса я начал видеть, что тюрьмы – это трата времени, денег и жизней, — сказал Зимбардо. – Так что да, я социальный активист, и реформа тюрем всегда была важна для меня. Это не было причиной проведения исследования».
В конце длинного и напряжённого разговора я спросил его, считает ли он, что книга ле Тексье изменит то, как люди представляют себе этот эксперимент.
«Не знаю, — сказал он устало. – В каком-то смысле, мне всё равно. На этом этапе проблема в том, что я не хочу больше тратить своё время. Люди могут говорить о нём что угодно. Это самое важное исследование в истории психологии на данный момент. Нет исследований, о которых люди говорили бы 50 лет спустя. Обычные люди знают о нём. Они говорят: „Чем вы занимаетесь?“ „Я психолог“. Это может быть таксист в Будапеште, владелец ресторана в Польше. Я говорю, что я психолог, и они говорят: „А вы слышали об этом исследовании?“ Оно уже живёт само по себе. Если он хочет называть его обманом, это его дело. Я не собираюсь больше его защищать. Его защита – его долговечность».
Зимбардо провёл большую часть последних пятидесяти лет, отвечая на вопросы о самых тёмных шести днях его жизни, в каком-то смысле став узником успеха собственного эксперимента. Когда я спросил, рад ли он, оглядываясь назад, что провёл это исследование, он говорит, что испытывает смешанные чувства. Своей наиболее важной работой он считает клинику застенчивости, расположенную в Пало-Альто, основанную им в 1975-м.
«Если бы не это исследование с тюрьмой, то вот таким было бы моё наследие», — сказал он.
«А какая-то ваша часть хотела бы, чтобы это было вашим наследием?» – спросил я.
«Да, конечно, — сказал он. – Естественно. Это нечто позитивное. В исследование тюрьмы минус состоит в том, что я был доктором Зло. Я создал эту недобрую ситуацию, как какой-нибудь Свенгали».
По словам Зимбардо он и сам стал жертвой обстоятельств – поддавшись своему окружению, как и все остальные.
«Я, постепенно, не осознавая, превратил себя в суперинтенданта тюрьмы, — сказал он. – Почему? На моём офисе висела табличка „Суперинтендант тюрьмы“. На офисе Дэвида Джаффа – „Начальник тюрьмы“. А потом мне приходилось иметь дело с родителями. Со слушаниями по условно-досрочному освобождению. С приходившим к нам священником. Люди обращаются ко мне не как к исследователю, а как к суперинтенданту тюрьмы, и просят помощи с их сыном, сидящем в тюрьме».
Эта отговорка хорошо служила Зимбардо и всем остальным все эти годы, но её может быть уже недостаточно. Изучив некоторые свидетельства ле Тексье, автор учебников Грег Фейст сказал мне, что он рассматривает возможность занять более твёрдую позицию при выпуске следующего издания учебника «Психология: перспективы и связи».
«Узнав то, что мы узнали, я надеюсь, настанет тот момент, когда история Зимбардо погибнет, — сказал Фейст.B РОССИИ_
ХРАНИТЕЛЬ ВРЕМЕНИ: К 85-ЛЕТИЮ ФИЛИПА ЗИМБАРДО Будников М.Ю.
Будников Михаил Юрьевич
кандидат психологических наук, клинический психолог, старший преподаватель кафедры нормальной физиологии; федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова Министерства здравоохранения Российской Федерации (Сеченовский Университет), ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2, Москва, 119991, Россия. Тел.: 8 (495) 609-14-00.
E-mail: [email protected]
Аннотация. Статья посвящена выдающемуся социальному психологу, профессору Стэнфордского университета Филипу Зимбардо. Рассматривается история его профессионального пути в сочетании с биографическими заметками об ученом, преподавателе и практике. Описан Стэнфордский тюремный эксперимент и его результаты, проанализировано значение эксперимента для понимания человеческого поведения и влияния ситуативных, ролевых факторов в его детерминации. Подчеркивается важность исследований и практических разработок Ф. Зимбардо в области психологии и психотерапии застенчивости. Рассматривается теория временной перспективы Ф. Зимбардо и терапия временной перспективы, разработанная Р. и Р. Сворд на ее основе. В статье также отмечается значение профессора Зимбардо как организатора международного научного сотрудничества в области психологии временной перспективы и популяризатора психологической науки.
Ключевые слова: Ф. Зимбардо; Стэнфордский тюремный эксперимент; застенчивость; теория временной перспективы; временная ориентация; терапия временной перспективы.
УДК 159.9(092)
Библиографическая ссылка
Будников М.Ю. Хранитель времени: к 85-летию Филипа Зимбардо // Медицинская психология в России. — 2018. — T. 10, № 2. — C. 1. doi: 10.24411/2219-8245-2018-12011
Поступила в редакцию: 15.03.2018 Прошла рецензирование: 22.03.2018 Опубликована: 23.03.2018
В 1933 году 23 марта в Нью-Йорке в семье итальянских иммигрантов из Сицилии родился выдающийся социальный психолог Филип Джордж Зимбардо (Philip George Zimbardo). Его отец работал электриком, а мама занималась воспитанием четверых детей.
Ф. Зимбардо отмечает: «Думаю, мое детство во многом способствовало тому, что я стал социальным психологом. Я вырос в гетто Южного Бронкса в очень бедной семье сицилийского происхождения и был первым человеком в семье, который окончил среднюю школу, не говоря уже о колледже» [11].
В 1939 году в возрасте 5 лет он перенес коклюш и двустороннюю пневмонию. В то время пенициллин еще не применялся для лечения бактериальных инфекций, и маленький Филип провел полгода в детской инфекционной больнице без адекватной терапии, находясь на карантине и практически не вставая с постели. На его глазах многие дети умирали, и это место казалось настоящим адом. Но за шесть месяцев, по признанию Зимбардо, он приобрел целый ряд важных навыков, например, научился читать и писать до школы, взаимодействовать с персоналом больницы, другими детьми и справляться со скукой, придумывая групповые игры. Все эти новые умения позволили будущего ученому сформировать веру в эффективность собственных действий, то есть то, что в социально-когнитивной теории научения А. Бандуры обозначается понятием «самоэффективность» [Там же].
Примечательно, что одноклассником Филипа Зимбардо был другой, впоследствии выдающийся социальный психолог — Стэнли Милгрэм [12]. Два наиболее широко известных эксперимента ученых затрагивают феномены группового конформизма, власти авторитета, обезличивания, распыления ответственности и демонстрируют, как под влиянием ситуации обычные люди могут проявлять жестокость по отношению к другим.
Филип Зимбардо получил степень бакалавра по психологии и социологии в Бруклинском колледже в 1954 году, а также степень магистра (1955) и доктора Йельского университета (1959). Научным консультантом его докторской диссертации был Нил Миллер, известный своими работами по исследованию агрессии, мотивации и научения, а также как один из разработчиков метода биологической обратной связи.
С 1959 года Зимбардо преподавал в Йельском университете в течение 7 лет, с 1960 по 1967, был профессором психологии в Нью-Йоркском университете, а также с 1967 по 1968 — в Колумбийском университете. В 1968 году начался длительный и плодотворный период преподавания и исследовательской работы в Стэнфордском университете.
Поражает широта и разнообразие вопросов, исследованием которых занимался Филип Зимбардо: когнитивный контроль мотивации, социальное влияние, подчинение авторитетам, распыление ответственности, дегуманизация, деиндивидуализация, тюремная психология, психология зла, психология агрессии, застенчивость, психология культов, политическая психология, психология терроризма, гедонизм, потеря идентичности и генез психических расстройств, героизм, теория временной перспективы, психотерапия временной перспективы.
В 1971 году Филип Зимбардо провел знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент. Участниками эксперимента стали 24 здоровых и психически устойчивых студента мужского пола, случайным образом разделенные на 2 группы: «надзирателей» и «заключенных». Условная тюрьма была устроена в подвале факультета психологии: лабораторные комнаты были превращены в камеры, двери были заменены стальными решетками, а тесный чулан использовался в качестве карцера. Все испытуемые, которым предстояло стать «заключенными», были арестованы полицией г. Пало-Альто, доставлены в полицейский участок, помещены в камеру предварительного заключения, а затем с завязанными глазами перевезены в «тюрьму» [10].
«Заключенные» находились в «тюрьме» круглосуточно, а «надзиратели» работали по трое в восьмичасовую смену, остальное время они занимались своими обычными делами. «Надзирателям» дали лишь минимальные указания, как должен вести себя «тюремщик», их роли были расплывчаты, запрещалось лишь применять физические наказания и избивать «заключенных». Всем «тюремщикам» выдали форму, полицейскую дубинку, свисток и зеркальные солнечные очки. «Заключенным» выдали широкие халаты с идентификационным номером, резиновые туфли и нейлоновые шапочки, также на одну лодыжку надели цепь с замком — такая «экипировка» служила символом их зависимости и униженного, подчиненного положения. Все личные вещи были запрещены, за исключением выданного каждому минимального гигиенического набора. Таким образом, внешние признаки индивидуальных различий уменьшались, при этом усиливалась групповая идентичность. К «узникам» можно было обращаться только по номеру, указанному на форме. Для «заключенных» был установлен распорядок дня, предусматривающий три переклички в сутки, определенную ежедневную работу, скромное трехразовое питание и два часа для чтения и написания писем [Там же].
С каждым днем, проведенным в «экспериментальной тюрьме», между надзирателями и заключенными нарастала враждебность. Уже на второй день несколько заключенных устроили бунт, который подавлялся «охранниками» с использованием огнетушителей. Очень быстро основные права «заключенных» были переведены в ранг привилегий. Поведение «надзирателей» становилось все более жестоким: они угрожали, оскорбляли, придумывали изощренные наказания, устраивали многочасовые переклички, заставляли длительно выполнять физические упражнения, при неповиновении отбирали матрасы, отказывали в еде и душе, запирали в «карцере». Наиболее агрессивные надзиратели в каждой смене стихийно становились лидерами, отдавали распоряжения другим охранникам. Менее агрессивные «коллеги» не только не пытались их остановить, не вмешивались в их действия, но и часто начинали им подражать.р С. /шЬ|л1а с
Эксперимент, проведенный Филипом Зимбардо, продемонстрировал мощное влияние внешне заданной роли и ситуационных факторов в детерминации человеческого поведения. Многие здоровые, психически устойчивые, доброжелательные участники, слившись с ролью «надзирателей», проявляли чрезвычайную жестокость по отношению к таким же студентам, волей случая оказавшимся в другой группе. Условием проявления такого поведения становится субъективная дегуманизация членов другой социальной группы, в данном случае группы «заключенных» [13].
При этом и сами «заключенные» под влиянием нивелирования внешних различий, находясь в унизительной роли узников, демонстрировали отчуждение своей идентичности и слияние с группой. При анализе записей разговоров «заключенных», было установлено, что они практически не обсуждали друг с другом свою жизнь вне «тюрьмы»: почти не говорили о своем прошлом и не делились планами на будущее, что делало их нахождение в стенах «Стэнфордской тюрьмы» еще более гнетущим, а поведение на фоне навязанной ролью сниженной самооценки пассивно подчиняющимся [10].
Проведенный почти полвека назад Стэнфордский тюремный эксперимент остается одним из самых известных и обсуждаемых психологических экспериментов. Особую актуальность этот эксперимент приобретает в связи со сходством моделируемой ситуации и реальных примеров подобных злоупотреблений в закрытых учреждениях, в частности, в тюрьмах.
В 2004 году Филип Зимбардо выступал в качестве свидетеля-эксперта по делу одного из сержантов американской военной полиции, обвиняемого в издевательствах и пытках над заключенными в иракской тюрьме Абу-Грейб. Он тщательно изучал материалы дела, а также проводил интервью с обвиняемым и членами его семьи, и пришел к выводу, что существенную роль в жестоком поведении сержанта имели ситуативные и системные факторы, ответственность за создание которых во многом лежит на высокопоставленном командовании [3]. ———— г. ij .
Филип Зимбардо был одним из пионеров в исследовании застенчивости. Профессор вспоминает, как в 1972 году, обсуждая на лекции Стэнфордский тюремный эксперимент, он провел параллель между надзирателями, заключенными и застенчивым человеком, в котором эти две ментальности сочетаются: внутренний надзиратель сковывает действия, а внутренний заключенный решает не тревожиться и покоряется. После лекции несколько студентов выразили желание узнать больше о причинах застенчивости и способах ее преодоления. С целью лучшего понимания природы застенчивости Филип Зимбардо начал проводить тематические семинары. Обнаружив, что по данному вопросу литературных данных было недостаточно, Зимбардо со своими студентами организовал масштабную работу по исследованию феномена застенчивости. В результате был собран исследовательский материал на выборке около 5000 человек. Чтобы понять взаимосвязь застенчивости и других психологических характеристик, Зимбардо провел целый ряд специальных исследований [2].
Результатом этой работы явилось открытие в 1977 году при Стэнфордском университете первой в мире экспериментальной клиники, специализирующейся на помощи при застенчивости. Подход, используемый в клинике, ориентирован на изменение когнитивных, эмоциональных и поведенческих паттернов, затрудняющих успешное социальное функционирование. Клиника продолжает работу и в настоящее время под руководством доктора Линн Хендерсон. В структуру клиники также входят учебный и исследовательский центр [11].
Тема временной перспективы является одной из центральных в научной деятельности Ф. Зимбардо — исследования в этой области он начал проводить еще в 1971 году [Там же]. Ф. Зимбардо и Дж. Бойд в книге «Парадокс времени» отмечают, что в индивидуальном опыте каждого человека формируется в целом мало осознаваемая и субъективная установка относительно времени — временная перспектива. Она делит наш опыт на временные отрезки, что позволяет упорядочить события жизни и придать им смысл. По данным исследований Зимбардо, у большинства людей есть тенденция злоупотребления определенной временной перспективой — преимущественная ориентация на прошлое (позитивное или негативное), настоящее (фаталистическое или гедонистическое) или будущее [4].
Доминирующая временная перспектива влияет на восприятие жизненных событий и выбор специфических поведенческих стратегий. Например, фиксация на негативном прошлом приводит к использованию прошлого для оценки текущей ситуации. Позитивное прошлое, напротив, создает чувство безопасности, но при этом существует тенденция применения старых поведенческих моделей, трудности формирования новых способов поведения и восприятия нового.
Ориентация на гедонистическое настоящее предполагает сосредоточенность на немедленном удовлетворении своих потребностей, активный поиск наслаждения и избегание затруднений, Люди, ориентированные на гедонистическое настоящее, чаще вовлекаются в рискованное сексуальное поведение, демонстрируют склонность к азартным играм, формированию аддикций. Ориентация на фаталистическое настоящее, представляющее собой вариант выученной беспомощности, означает восприятие жизни как контролируемой внешними силами и признание невозможности изменения ситуации с помощью собственных действий.
Люди, ориентированные на будущее, часто демонстрируют высокую целеустремленность, ориентированы на успех, вовремя выполняют работу, регулярно проходят медицинские осмотры. С другой стороны, они пытаются любыми способами «экономить» время, нередко за счет минимизации общения и формализации отношений с семьей и близкими.
Согласно результатам, полученным Ф. Зимбардо, наиболее успешную адаптацию обеспечивает сбалансированная, гибкая временная перспектива, позволяющая выбирать подходящую временную ориентацию в соответствии с актуальными потребностями и задачами в каждой конкретной ситуации [Там же].
Для оценки системы отношений личности к временному континууму Ф. Зимбардо и Дж. Бойдом (1999) был разработан Опросник временной перспективы Зимбардо (Zimbardo Time Perspective Inventory — ZTPI; адаптация Сырцовой А., Соколовой Е.Т., Митиной О.В.) [7; 14]. Опросник включает 5 шкал, оценивающих выраженность различных временных перспектив: позитивное прошлое, негативное прошлое, гедонистическое настоящее, фаталистическое настоящее и будущее. Масштабное исследование, проводившееся в 24 странах, показало валидность и надежность теста ZTPI [8]. Опросник в настоящее время широко применяется как в социально-психологических исследованиях на разных группах испытуемых по всему миру, так и в клинико-психологических исследованиях пациентов, страдающих психическими расстройствами и соматическими заболеваниями. Изучаются связи временной перспективы с другими психологическими характеристиками, а также роль разных типов временной перспективы в генезе психических расстройств.
Результаты проведенных исследований показывают, что наиболее оптимальным является профиль с высоким уровнем позитивного прошлого, умеренно высокими значениями по шкалам «будущее» и «гедонистического настоящее», а также низким уровнем показателей «негативное прошлое» и «фаталистическое настоящее». Люди со сбалансированной временной перспективой способны жить «здесь и сейчас», эффективно планируют, демонстрируют большую успешность в работе, преимущественно удовлетворены своими отношениями с семьей и друзьями [9]. Кроме того, Зимбардо подчеркивает, что временная перспектива должна быть не только сбалансированной, но и целостной.
Важно отметить, что Филип Зимбардо не только изучил наиболее адаптивную структуру временной перспективы, но и предложил конкретные способы ее развития и техники коррекции, которые можно использовать в условиях психологического консультирования и психотерапии.
На основе теории временной перспективы Ф. Зимбардо психотерапевты Ричард и Розмари Сворд разработали новый метод психотерапии — терапию временной перспективы. Лонгитюдное исследование эффективности терапии с участием 400
пациентов, страдавших посттравматическим стрессовым расстройством, из которых 275 были ветеранами войн, показало высокую эффективность нового метода в работе с ПТСР. Представляется перспективным применение терапии временной перспективы для помощи различным категориям пациентам (например, при аддикциях, экзогенной депрессии, суицидальном поведении, тревожных расстройствах и расстройствах личности) [6].
Под началом профессора Зимбардо было создано международное сообщество ученых, объединенных интересом к исследованию временной перспективы («Time Perspetive Network»). История этого сообщества ведет отсчет с 2006 года, когда Филип Зимбардо посетил Россию и встретился с группой инициативных молодых исследователей, заинтересовавшихся теорией временной перспективы. Постепенно к сообществу присоединялись исследователи из других стран. На данный момент в организации совместных исследований, семинаров и конференций по временной перспективе принимают участие специалисты более чем из 40 стран. В 2012 году в г. Коимбра (Португалия) была проведена Первая международная конференция по временной перспективе, с тех пор научные конференции, организуемые сообществом, проводятся один раз в 2 года: в 2014 году состоялась конференция в Варшавском университете, в 2016 году — в Копенгагене.
Филип Зимбардо внес неоценимый вклад в развитие целого ряда областей психологического знания. В 2002 году он был выбран президентом Американской психологической ассоциации.
В нем удивительным образом сочетаются выдающийся ученый, харизматичный лектор и талантливый психолог-практик. Ф. Зимбардо многое сделал для популяризации психологической науки и внедрения психологического знания в самые разные сферы общественной жизни. Он активно сотрудничает с учеными по всему миру и поддерживает целый ряд психологических интернет-проектов. В частности, входит в Редакционный совет журнала «Медицинская психология в России».
Мое знакомство с Филипом Зимбардо началось в 2012 году в Стэнфордском университете, где я выступал с докладом на международной студенческой конференции по психологии [1]. Тогда я был студентом 5 курса факультета клинической психологии Волгоградского государственного медицинского университета. Я приехал в университет примерно за 2 часа до начала официальных мероприятий, и мне посчастливилось за это время сначала поговорить с автором социально-когнитивной теории Альбертом Бандурой, а затем случайно на лужайке перед зданием факультета психологии встретиться с профессором Филипом Зимбардо. Воспоминания об этой встрече продолжают заряжать меня научным оптимизмом и стремлением решать самые сложные профессиональные задачи.
Профессор Зимбардо с первых минут нашего общения произвел на меня впечатление удивительно доброжелательного, энергичного, харизматичного, обаятельного человека и ученого, мыслящего фундаментально и вместе с тем открытого для новых идей. Около 40 минут перед своим выступлением он посвятил тому, чтобы обсудить мое студенческое исследование игровой компьютерной зависимости.
С тех пор мы с профессором Зимбардо постоянно поддерживаем контакт. Так, в 2014 году мы встретились на конференции по психологии временной перспективы в Варшавском университете, организованной по его инициативе. Филип Зимбардо объединил сотни исследователей по всему миру, создав сообщество ученых, исследующих временную перспективу в контексте задач когнитивной, социальной и медицинской психологии. Ф. Зимбардо можно назвать настоящим генератором идей, способным задавать направление исследований и вдохновлять других людей.
В интервью своей жене, профессору психологии Университета Беркли Кристине Маслач, Ф. Зимбардо следующим образом выразил отношение к своему прошлому, настоящему и будущему: «Я планирую еще более активно работать над улучшением представления о психологической науке и практике в обществе, потому что у нас есть, что предложить для улучшения жизни людей. Мне нравится, что после полувека в психологии моя страсть ко всему — преподаванию, исследованиям, практике, социально-политическим вопросам — еще больше, чем когда-либо. Поэтому я буду продолжать идти вслед за новыми идеями в самых разных направлениях, и, надеюсь, у меня и дальше будет хватать сил на это» [11].
Кристина Маслач и Филип Зимбардо.
К этим словам самого мэтра хочется добавить поздравление с 85-летием и пожелать здоровья и сохранения сбалансированной временной перспективы за счет ресурсов прошлого, настоящего и будущего!
Литература
1. Будников М.Ю. Отчет о поездке на Стэнфордскую Студенческую Психологическую Конференцию // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. — 2012. — № 4 (15) [Электронный ресурс]. — URL: http://medpsy.ru (дата обращения: 20.03.2018).
2. Зимбардо Ф. Застенчивость: Что это такое и как с ней справляться: Исследования проведены в сотрудничестве с П.А. Пилконисом / пер. с англ. — СПб.: Питер: Питер-пресс, 1995.
3. Зимбардо Ф. Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев / пер. с англ. А. Стативка. — М.: Альпина нон-фикшн, 2018. — 744 с.
4. Зимбардо Ф., Бойд Дж. Парадокс времени. Новая психология времени, которая улучшит вашу жизнь / пер. с англ. О.Ю. Гатанова — СПб.: Речь, 2010. — 352 с.
5. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние / пер. с англ. — СПб.: Питер, 2011. —
448 с.
6. Зимбардо Ф., Сворд Р., Сворд Р. Время как лекарство / пер. с англ. О. Кузнецова -СПб.: Питер, 2017. — 288 с.
7. Сырцова А., Соколова Е.Т., Митина О.В. Адаптация опросника временной перспективы личности Ф. Зимбардо // Психологический журнал. — 2008. — Т. 29, № 3. — С. 101-109.
8. A global look at time: A 24-country study of the equivalence of the Zimbardo Time Perspective Inventory / A. Sircova, F.J.R. van de Vijver, E. Osin [et al.] // Sage Open. — 2014. -Vol. 4, № 1. — P. 1-12. DOI: 10.1177/2158244013515686
9. Boniwell I., Zimbardo P.G. Balancing time perspective in pursuit of optimal functioning // Positive psychology in practice / edit. by P.A. Linley. S. Joseph. — Hoboken, NJ: John Wiley, 2004. — P. 165-178.
10. Haney C., Banks C., Zimbardo P. A study of prisoners and guards in a simulated prison // Naval Research Review. — 1973. — № 9. — P. 1-17.
11. Maslach C. Philip Zimbardo: Emperor of the edge // Psychology Today. 2000. -Vol. 33, № 5. — P. 34-41.
12. Slavich G.M. On 50 Years of Giving Psychology Away: An Interview With Philip Zimbardo // Teaching of Psychology. — 2009. — Vol. 36, № 4. — P. 278-284.
13. Zimbardo P.G. A situationist perspective on the psychology of evil: Understanding how good people are transformed into perpetrators // The social psychology of good and evil / edit. by A.G. Miller. — New York, NY, US: Guilford Press, 2004. — P. 21-50.
14. Zimbardo P.G., Boyd J.N. Putting time in perspective: A valid, reliable individual-differences metric // Journal of Personality and Social Psychology. — 1999. — Vol. 77, № 6. -P. 1271-1288.
Master of Time: to the 85th anniversary of Dr. Philip Zimbardo Mikhail Budnikov
PhD, Clinical psychologist,
Assistant professor, Department of Normal Physiology I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University) 8-2 Trubetskaya st., Moscow 119991, Russia. Phone: 8 (495) 609-14-00. E-mail: [email protected]
Abstract. The article is dedicated to the outstanding social psychologist, Psychology Professor Emeritus at Stanford University Philip Zimbardo. The history of his professional path is considered in combination with biographical notes about the scientist, lecturer and psychologist. The Stanford prison experiment and its results are described, the significance of the experiment for understanding human behavior and the influence of situational, and social role factors in its determination is analyzed. The importance of Zimbardo’s research and practical methods in the field of psychology and psychotherapy of shyness is emphasized. Zimbardo’s time perspective theory and time perspective therapy developed by R. and R. Sword on its basis are considered. The article also focuses on the importance of Professor Zimbardo as the organizer of international scientific cooperation in the field of time perspective psychology and the psychological science educator.
Key words: P.G. Zimbardo; Stanford Prison experiment; shyness; theory of time perspective; time orientation; time perspective therapy.
For citation
Budnikov M. Master of Time: to the 85th anniversary of Dr. Philip Zimbardo. Med. psihol. Ross., 2018, vol. 10, no. 2, p. 1. doi: 10.24411/2219-8245-2018-12011 [in Russian, in English].
Received: March 15, 2018 Accepted: March 22, 2018 Publisher: March 23, 2018
On March 23, 1933, an outstanding social psychologist Philip George Zimbardo was born in New York in a family of Italian immigrants from Sicily. His father was an electrician and his mother stayed home with four children.
P. Zimbardo notes: «I think my early childhood prepared me to be a social psychologist. I grew up in a South Bronx ghetto in a very poor family. From Sicilian origin, I was the first person in my family to complete high school, let alone go to college» [3].
In 1939, at the age of 5, he suffered from pertussis and bilateral pneumonia. At that time penicillin was not used to treat bacterial infections and little Philip spent six months in a children’s infectious disease hospital without receiving proper therapy, being quarantined and practically not getting out of bed. Many children died right in front of him, and that place seemed to be a real hell. However Zimbardo admitted, that after those 6 months he had acquired a number of important skills, for example, he learned to read and write before starting school, to interact with hospital staff, other children and to cope with boredom inventing group games. All these new skills allowed the future scientist to believe in the effectiveness of his own actions, which according to the socio-cognitive learning theory of A. Bandura is denoted by the term «self-efficacy» [3].
It is noteworthy that Philip Zimbardo’s classmate was one more outstanding social psychologist Stanley Milgram [5]. Two of the most widely known experiments conducted by them reveal the phenomenon of group conformism, authority, depersonalization, diffusion of responsibility and demonstrate how cruel to others ordinary people can be being influenced by the situation.
Philip Zimbardo got bachelor degree in psychology and sociology in Brooklyn College (1954) and thereafter master’s degree (1955) and PhD in Yale University (1959). His scientific supervisor was Neal E. Miller, known for his works on the investigation of aggression, motivation and learning, and also recognized as one of the developers of the biofeedback method.
Since 1959 Zimbardo was teaching at Yale University, for 7 years was a professor of psychology at New York University, and from 1967 to 1968 was teaching at Columbia University. In 1968 a long and fruitful period of his teaching and research began at Stanford University.
The width and variety of issues studied by Philip Zimbardo amaze: cognitive control of motivation, social influence, persuasion, hypnosis, submission to authorities, diffusion of responsibility, dehumanization, deindividualization, prison psychology, psychology of evil, psychology of aggression, shyness, psychology of cults, political psychology, psychology of terrorism, hedonism, arousal addiction, theory of discontinuity and the genesis of mental disorders, heroism, social intensity syndrome, time perspective theory, time perspective therapy.
In 1971 Philip Zimbardo conducted the famous Stanford prison experiment. The participants of the experiment were 24 healthy and mentally stable male students were randomly divided into 2 groups: «guards» and «prisoners». A «prison» was set up on the basement of the psychology department: the laboratory rooms were turned into cells, the doors were replaced with steel bars, and a tight closet was used as a punishment cell. All the subjects who were to become the «prisoners» were arrested by the police in Palo Alto, taken to the police station, placed in a pre-trial detention facility, and then transferred into prison with blindfolded eyes [2].
The «prisoners» stayed in the «prison» 24 hours a day and the guards» worked for eight hours in three shifts — the rest of the time they were engaged in their usual business. The «guards» were given only minimal instructions, how the «guard» should behave, their roles were vague. The only things they were forbidden to do were to use physical punishment and
beat «prisoners». All the «guards» were given uniform, police batons, whistles and mirrored sunglasses. The «prisoners» were given wide robes with identification numbers, rubber shoes and nylon hats. A chain with a lock was also put on one ankle. This «outfit» was a symbol of their dependence and humiliating, subordinate position.
All personal belongings were banned, except the minimal hygienic set given out to everyone. Thus, the external signs of individual differences were erased while the group identity was strengthened. A «prisoner» could only be named by the number indicated on the form. For the «prisoners» the established daily routine included three roll calls per day, certain daily work, three poor meals a day and two hours for reading and writing letters [2].
After each day spent in the experimental «prison» hostility between the «guards» and the «prisoners» increased. On the second day several prisoners made a riot, which was suppressed by the «guards» with help of fire extinguishers. Very soon the basic rights of the «prisoners» were transferred to privileges. The «guards» behaved more and more violently: they threatened, insulted, invented sophisticated punishments, arranged long-term roll calls, forced to do intense physical exercises, took away mattresses in case of disobedience, refused to provide food and an opportunity to take a shower, locked the «prisoners» in the «punishment cell».
The experiment conducted by Philip Zimbardo demonstrated the powerful influence of an externally assigned role and situational factors in the determination of human behavior. Many healthy, mentally stable, benevolent participants, merging with the role of the «guards», demonstrated extreme cruelty towards the same students, who happened to be in another group. The condition for such behavior was the subjective dehumanization of members from another social group, in this case a group of «prisoners» [12].
At the same time, the «prisoners» themselves, being under the influence of minimized differences, in the humiliating role of prisoners, demonstrated the identity alienation and merging with the group. While analyzing records of «prisoners» conversations, it was found that they practically did not discuss their lives outside the «prison». They did not talk about their past and did not share plans for the future, which made their stay in the Stanford «prison» much more dismal and provoked passive subordinate behavior, caused by imposed «prisoner’s» role [2].
The Stanford prison experiment conducted almost half a century ago remains one of the most famous and widely discussed psychological experiments. It is especially relevant because of the similarity of the simulated situation with real examples of such abuses in closed institutions such as prisons.
In 2004 Philip Zimbardo was an expert witness in the case of one of the US military police sergeants, accused of bullying and torturing prisoners in the Iraqi prison Abu Ghraib. He carefully studied the materials of the case and also interviewed the accused and his family members and then concluded that situational and systemic factors, which the high command was responsible for, had a significant role in the brutal behavior of the sergeant [11]. iri fx
Philip Zimbardo was one of the pioneers in the research of shyness. The professor recalls that in 1972, while discussing Stanford prison experiment at the lecture, he drew a parallel between the guard, the imprisoned and a shy person, in whom the first two mentalities are combined. The internal guard fetters actions, and the inner prisoner decides not to worry and submits. After the lecture, several students expressed the desire to learn more about the causes of shyness and the ways to overcome it. To understand the nature of shyness better Philip Zimbardo began to hold thematic seminars. Having realized that there was not enough literary data on this issue, Zimbardo and his students organized a large-scale research work on the phenomenon of shyness. The research results included data collected from about 5,000 people. To understand how shyness is related to other psychological characteristics, Zimbardo carried out a number of special studies [9].
The result of this work was the opening of the world’s first experimental clinic specializing in helping clients with shyness at Stanford University in 1977. The approach used in the clinic is focused on changing cognitive, emotional and behavioral patterns that hamper successful social functioning. The clinic is still functioning, it is currently headed by Dr. Lynn Henderson. The structure of the clinic also includes research institute and center for therapists training [3].
The time perspective has been one of the central topics in Zimbardo’s research — he began to conduct research in this area back in 1971 [3]. In the book «The Time Paradox» P. Zimbardo and J. Boyd note that in individual experience the partially unconscious and subjective attititude to time called time perspective is formed. It divides our experience into time segments, allowing us to organize the events of life and to put some sense into them.
According to Zimbardo’s research, most people have a tendency to overuse a particular time perspective. They become predominantly positive or negative past-, fatalistic or hedonistic present- or future-oriented [8].
The dominant time perspective influences the perception of life events and the choice of specific behavioral strategies. For example, the fixation on the negative past leads to the use of the past for assessing the current situation. On the other hand, the positive past orientation creates a sense of security, but at the same time there are the tendency to use old behavioral patterns, the difficulties in forming new behavioral patterns, and limited openness to new ideas and experience.
The focus on the hedonistic present implies aspiration for immediate satisfaction of the needs, active search for pleasure and avoidance of difficulties. Present hedonistic people are more often involved in risky sexual behavior, gambling, and addiction. The fatalistic present orientation which is a variant of learned helplessness implies the belief that life is controlled by external forces and nothing can be done to change the situation.
According to Zimbardo, the most successful adaptation is provided by the balanced, flexible time perspective that allows to choose the appropriate time orientation in accordance with the actual needs and targets in each specific situation [8].
To assess the system of personality attitudes to the time continuum P. Zimbardo and J. Boyd (1999) created the Zimbardo Time Perspective Inventory (ZTPI) (Russian adaptation by Sircova A., Sokolova E.T., Mitina O.V.) [6; 13]. The inventory includes 5 scales which allow to measure different time orientations: past positive, past negative, present hedonism, present fatalism and future. The global study which was conducted in 24 countries showed the validity and reliability of the ZTPI [4]. The inventory is now widely used both in social psychology and in clinical psychology researches worldwide. The correlations between time perspective and other psychological characteristics are studied, as well as the role of time perspective profiles in the genesis of mental disorders and somatic diseases.
The research results demonstrate that the most optimal time profile includes the high level of positive past, moderately high values on the «future» and «present hedonism» scales, as well as the low level of «negative past» and «present fatalism». People with the balanced time perspective are able to live «here and now», to plan effectively, to achieve great success in their work, in most cases they are satisfied with their relationships with family and friends [1]. In addition, Zimbardo emphasizes that optimal time perspective should not only be balanced, but also holistic.
It is important to note that Philip Zimbardo also proposed certain strategies for optimal time perspective development and correction which can be used in counseling and psychotherapy.
On the basis of Zimbardo’s time perspective theory, psychotherapists Richard and Rosemary Sword developed a new psychotherapy method — Time Perspective Therapy (TPT).
The longitudinal study of the therapy results involving 400 patients with posttraumatic stress disorder (PTSD), among whom there were 275 war veterans, showed the high effectiveness of the new method in PTSD treatment [7]. It seems promising to use TPT for patients with anxiety disorders, exogenous depression, suicidal behavior, addictions and personality disorders.
Dr. Zimbardo initiated the establishment of the international community for the scientists, united by the idea to research time perspective (Time Perspective Network). The history of this community dates back to 2006, when Philip Zimbardo visited Russia and met with a group of enterprising young researchers interested in the time perspective theory. Gradually researchers from other countries joined the community. At the moment experts from more than 40 countries are engaged with the organization of joint research, seminars and conferences on time perspective. In 2012 the First International Conference on Time Perspective was held in Coimbra (Portugal). Since then the scientific conferences organized by the community are held every two years: in 2014 the conference was held at the University of Warsaw, in 2016 in Copenhagen.
N
Philip Zimbardo made an invaluable contribution to the development of a number of areas in psychological knowledge. In 2002 he was elected the president of the American Psychological Association.
An outstanding scientist, a charismatic lecturer and a talented psychologist-practitioner are admirably integrated in Zimbardo’s personality. He did much to promote psychological science and the introduction of psychological knowledge in various spheres of public life. He actively cooperates with scientists around the world and supports a number of psychological Internet projects. In particular he is an Editorial board member of the journal «Medical Psychology in Russia».
My acquaintance with Philip Zimbardo began in 2012 at Stanford University, where I made a presentation at the International Student Conference on Psychology [14]. I was a 5th year student of the Faculty of Clinical Psychology of the Volgograd State Medical University. I came to the university about 2 hours before the start of official events and managed to talk with the author of the social-cognitive theory Albert Bandura. Then on the lawn in front of the Psychology Department building I accidentally met with Dr. Philip
Zimbardo. The memories these meetings left in my mind continue to charge me with scientific optimism and desire to get through the most difficult professional challenges.
From the first minutes of our conversation Dr. Zimbardo impressed me as an amazingly benevolent, energetic and charismatic man and a scientist, thinking fundamentally and at the same time open to new ideas. We were discussing my student’s study of computer game addiction for 40 minutes before the beginning of his presentation.
Since then Dr. Zimbardo and I have constantly stayed in contact. In 2014 we met at the conference on psychology of time perspective at the University of Warsaw, organized on his initiative. Philip Zimbardo united hundreds of researchers around the world, having created a community of scientists studying time perspective in the context of cognitive, social and clinical psychology. P. Zimbardo can be considered a real generator of ideas, able to set the direction of research and to inspire other people.
Being interviewed by his wife and Professor of Psychology at the University of Berkeley Christine Maslach P. Zimbardo expressed the following attitude to his past, present and future: «I plan to work harder at improving the public image of psychological science and practice because we have so much to offer of substance to enhance the human condition. It pleases me that after doing psychology for half a century, my passion for all of it — the teaching, the research, the practice, the public policy advocacy — is greater than ever. So I will just continue to go with the flow of new ideas in whatever directions they take me, and hopefully the force will stay with me a while longer» [3].
Christine Maslach and Philip Zimbardo.
To these words of the master I want to add congratulations on his 85th birthday and wish him health and preservation of a balanced time perspective, based on the resources of the past, present and future!
References
1. Boniwell I., Zimbardo P.G. Balancing time perspective in pursuit of optimal functioning. In P.A. Linley, S. Joseph, eds. Positive psychology in practice. Hoboken, NJ: Wiley, 2004, pp. 165-178.
2. Haney C., Banks C., Zimbardo P.G. A study of prisoners and guards in a simulated prison. Naval Research Review, 1973, no. 9, pp. 1-17.
3. Maslach C. Philip Zimbardo: Emperor of the edge (interview). Psychology Today, 2000, vol. 33, no. 5, pp. 34-41.
4. Sircova A., van de Vijver F.J.R., Osin E., Milfont T.L., Fieulaine N., Kislali-Erginbilgic A., Zimbardo P.G. A global look at time: A 24-country study of the equivalence of the Zimbardo Time Perspective Inventory. Sage Open, 2014, vol. 4, no. 1, pp. 1-12. DOI: 10.1177/2158244013515686
5. Slavich G.M. On 50 Years of Giving Psychology Away: An Interview With Philip Zimbardo. Teaching of Psychology, 2009, vol. 36, no. 4, pp. 278-284.
6. Sircova A., Socolova E., Mitina O. Adaptation of Zimbardo Time Perspective Inventory. Psikhologicheskiizhurnal, 2008, vol. 29, no. 3, pp. 101-109 [in Russian].
7. Zimbardo, P.G., Sword, R.M., Sword, R.K. The Time Cure: Overcoming PTSD with the New Psychology of Time Perspective Therapy. San Francisco, CA: Jossey-Bass, 2012.
8. Zimbardo P.G., Boyd J.N. The time paradox. New York, NY: Free Press, Simon & Schuster, 2008.
9. Zimbardo P.G. Shyness: What It Is, What to Do About It. Reading, Mass.: Addison-Wesley, 1990.
10. Zimbardo P.G., Leippe M.R. The psychology of attitude change and social influence. Philadelphia: Temple University Press, 1991.
11. Zimbardo P.G. The Lucifer Effect: Understanding how good people turn evil. New York, NY: Random House, 2007.
12. Zimbardo P.G. A situationist perspective on the psychology of evil: Understanding how good people are transformed into perpetrators. In A.G. Miller, ed. The social psychology of good and evil. New York, NY, US: Guilford Press, 2004, pp. 21-50.
13. Zimbardo P.G., Boyd J.N. Putting time in perspective: A valid, reliable individual-differences metric. Journal of Personality and Social Psychology, 1999, vol. 77, no. 6, pp. 1271-1288.
14. Budnikov M.Yu. Otchet o poezdke na Stenfordskuyu Studencheskuyu Psikhologicheskuyu Konferentsiyu. Med. psihol. Ross., 2012, no. 4 [in Russian]. Available at: http://mprj.ru
Влияние Филиппа Зимбардо на психологию
Филип Зимбардо — влиятельный психолог, наиболее известный благодаря своему Стэндфордскому тюремному эксперименту 1971 года. Многие студенты-психологи также могут быть знакомы с его вводными учебниками по психологии и серией видеороликов Discovering Psychology , которые часто используются в школах и на уроках психологии. Он также известен своими исследованиями застенчивости. Зимбардо — автор нескольких известных книг, включая Эффект Люцифера.
Зимбардо также провел важные исследования психологии героизма и является основателем Heroic Imagination Project, некоммерческой организации, целью которой является понимание и пропаганда повседневного героизма.
Его ранние годы
Филип Зимбардо родился 23 марта 1933 года в Нью-Йорке. Он учился в Бруклинском колледже, где получил степень бакалавра искусств. в 1954 г. — тройная специальность — психология, социология и антропология. Затем он заработал свой M.А. в 1955 г. и его кандидатскую диссертацию. в 1959 году из Йельского университета, оба по психологии.
Он непродолжительное время преподавал в Йельском университете, а затем стал профессором психологии в Нью-Йоркском университете, где преподавал до 1967 года. После года преподавания в Колумбийском университете он стал преподавателем Стэнфордского университета в 1968 году и с тех пор остается там.
Карьера и исследования Зимбардо
Филип Зимбардо, пожалуй, наиболее известен благодаря Стэнфордскому тюремному эксперименту, проведенному в подвале психологического факультета Стэнфордского университета в 1971 году.Участниками исследования были 24 студента мужского пола, которых случайным образом распределили в качестве «охранников» или «заключенных» в имитирующей тюрьме.
Изначально планировалось, что исследование продлится две недели, но его пришлось прекратить всего через шесть дней из-за экстремальных реакций и поведения участников. Охранники стали проявлять жестокое и садистское поведение по отношению к заключенным, в то время как заключенные впали в депрессию и безнадежность.
После знаменитого тюремного эксперимента Зимбардо продолжал проводить исследования по множеству тем, включая застенчивость, культовое поведение и героизм.Он является автором и соавтором множества книг, в том числе некоторых, которые широко используются в курсах психологии университетского уровня. Некоторые люди могут узнать в нем ведущего сериала Discovering Psychology , который транслировался по PBS и часто используется на уроках психологии в средней школе и колледже.
В 2002 году Зимбардо был избран президентом Американской психологической ассоциации. После более чем 50 лет преподавания Зимбардо ушел из Стэнфорда в 2003 году, но 7 марта 2007 года прочитал свою последнюю лекцию «Изучение человеческой природы».Взаимодействие с другими людьми
Сегодня он продолжает работать директором основанной им организации под названием Heroic Imagination Project. Организация продвигает исследовательские, образовательные и информационные инициативы, призванные вдохновить обычных людей действовать в качестве героев и проводников социальных изменений.
Его вклад в психологию
Стэнфордский тюремный эксперимент Филипа Зимбардо остается важным исследованием в нашем понимании того, как ситуативные силы могут влиять на человеческое поведение. Исследование стало предметом интереса недавно после того, как сообщения о жестоком обращении с заключенными Абу-Грейб в Ираке стали достоянием общественности.Многие люди, в том числе Зимбардо, предположили, что злоупотребления в Абу-Грейб могут быть реальными примерами тех же результатов, которые наблюдались в эксперименте Зимбардо.
Зимбардо также был влиятельной фигурой в психологии благодаря своим трудам и долгой педагогической карьере.
Избранные публикации Филиппа Зимбардо
- Джерриг Р. и Зимбардо П. Г. (2010). Психология и жизнь (19-е изд.) . Бостон, Массачусетс: Аллин и Бэкон.
- Зимбардо, П.Г. (1972). Стэнфордский тюремный эксперимент имитационное исследование психологии заключения. Филип Г. Зимбардо, Inc.
- Зимбардо, П. Г. (1977/1991). Застенчивость: Что это такое, что с этим делать. Чтение, Массачусетс: Perseus Press.
- Зимбардо П. (2007). Эффект Люцифера: понимание того, как хорошие люди обращаются ко злу. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рэндом Хаус.
- Зимбардо П. Г. и Бойд Дж. Н. (2008). Временной парадокс. Нью-Йорк: Free Press, Simon & Schuster.
Слово Verywell
Хотя самый известный эксперимент Зимбардо проводился несколько десятилетий назад, его влияние на психологию ощущается и сегодня. Изображения пыток и жестокого обращения с заключенными, появившиеся в иракской тюрьме, известной как Абу-Грейб, перекликаются с печально известными событиями, произошедшими в печально известном эксперименте Зимбардо. Хотя Стэнфордский тюремный эксперимент подвергался критике за его этические проблемы, он позволил проникнуть в суть темной стороны человеческой натуры.
Стэнфордский тюремный эксперимент | Simply Psychology
- Соответствие
- Зимбардо
Стэнфордский тюремный эксперимент
Автор: Dr.Саул МакЛеод, обновлено 2020 г.
Цель исследования
Зимбардо и его коллеги (1973) были заинтересованы в выяснении того, была ли жестокость, о которой сообщается среди охранников в американских тюрьмах, вызвана садистскими личностями охранников (т. Е. Предрасположенностью) или имели больше отношения к тюремной среде (т. е. ситуативно).
Например, заключенный и охранники могут иметь характер, который делает конфликт неизбежным, при этом заключенные не уважают закон и порядок, а охранники властны и агрессивны.
В качестве альтернативы заключенные и охранники могут вести себя враждебно из-за жесткой властной структуры социальной среды в тюрьмах. Зимбардо предсказал, что ситуация заставляет людей действовать так, как они делают, а не их характер (личность).
Процедура
Для изучения ролей, которые люди играют в тюрьмах, Зимбардо превратил подвал психологического здания Стэнфордского университета в имитацию тюрьмы.
Он объявил, что просил добровольцев принять участие в изучение психологических последствий тюремной жизни.
75 соискателям, ответившим на объявление, были проведены диагностические собеседования и личностные тесты для исключения кандидатов с психологическими проблемами, медицинскими нарушениями или историей преступлений или злоупотребления наркотиками.
Для участия были выбраны 24 мужчины, признанные наиболее физически и психически устойчивыми, наиболее зрелыми и наименее вовлеченными в антиобщественное поведение. Участники не знали друг друга до исследования, и им платили 15 долларов в день за участие в эксперименте.
Участникам случайным образом назначали роль заключенного или охранника в смоделированной тюремной среде. Было два резерва, один выбыл, оставив в итоге десять заключенных и 11 охранников.
С заключенными обращались, как со всеми остальными преступниками: их арестовывали в их собственных домах без предупреждения и доставляли в местный полицейский участок. У них сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и «зарегистрировали».
Затем им завязали глаза и отвезли на факультет психологии Стэнфордского университета, где Зимбардо устроил подвал как тюрьму с решетчатыми дверьми и окнами, голыми стенами и маленькими камерами.Здесь начался процесс деиндивидуализации.
Когда заключенные прибыли в тюрьму, их раздели догола, обезвредили, изъяли и заперли все их личные вещи, а также выдали тюремную одежду и постельные принадлежности. Им выдали форму, и они назывались только по номеру.
Использование идентификационных номеров было способом сделать заключенные чувствуют себя анонимными. Каждому заключенному приходилось звонить только по его идентификационному номеру и относится только к себе и другим заключенным номер.
Их одежда представляла собой халат с написанным на нем их номером, но без нижнего белья. У них также была плотная нейлоновая кепка, закрывающая волосы, и цепочка на лодыжке.
Все охранники были одеты в одинаковые униформа цвета хаки, и они несли свистеть вокруг их шея и билли клуб заимствовано из полиция. Охранники также носил особенный солнцезащитные очки, чтобы зрительный контакт с заключенными был невозможен.
Трое охранников работали сменами по восемь часов каждая (остальные охранники оставались на связи).Охранникам было приказано делать все, что они мысль была необходима для поддержания порядка в тюрьме и уважения заключенных. Запрещается физическое насилие.
Зимбардо наблюдал за поведением заключенных и охранников (как исследователь), а также действовал в качестве тюремного надзирателя.
Выводы
За очень короткое время и охранники, и заключенные привыкли к своим новым обязанностям, а охранники быстро и легко переняли свои.
Заявитель
В течение нескольких часов после начала эксперимента некоторые охранники начали беспокоить заключенных. В 2:30 утра. Заключенные пробуждались от сна свистом по первому из многих «подсчетов».
Счета служили способом ознакомления заключенных с их численностью. Что еще более важно, они регулярно давали охранникам возможность контролировать заключенных.
Заключенные вскоре стали вести себя как заключенные.Они много времени говорили о тюремных вопросах. Они «рассказывали сказки» друг о друге стражникам.
Они начали очень серьезно относиться к тюремным правилам, как если бы они были созданы для пользы заключенных, и их нарушение означало катастрофу для всех. Некоторые даже стали на сторону охранников против заключенных, не соблюдающих правила.
Физическое наказание
Над заключенными насмехались оскорблениями и мелкими приказами, им давали бессмысленные и скучные задания, и они, как правило, подвергались бесчеловечному обращению.
Отжимания были распространенной формой физическое наказание, наложенное охранники. Один из охранников наступил заключенным на спину, пока они отжимались или заставляли других заключенных сидеть на спине сокамерники делают отжимания.
Утверждение независимости
Поскольку первый день прошел без происшествий, охранники были удивлен и совершенно не готов к восстанию, которое вспыхнул утром второго дня.
Во второй день эксперимента заключенные сняли чулки, сорвали их номера и забаррикадировали самих себя внутри клеток, помещая свои кровати у двери.
Охранники вызвали подкрепление. Трое охранников, которые ждали дежурства пришли и ночная смена охрана добровольно осталась на дежурстве.
Подавление восстания
Охранники в ответ применили огнетушитель, который выстрелил в поток охлаждающего кожу углекислого газа, и они оттеснили заключенных от дверей. Далее охранники ворвались в каждую камеру, раздели заключенных догола и вытащили кровати.
Руководители пленного восстания были помещены в одиночные камеры.После этого охранники вообще начали преследовать и запугивать заключенных.
Особые привилегии
Одна из трех ячеек была обозначена как «привилегированная ячейка». Три заключенных меньше всего участникам восстания были даны особые привилегии. Охранники вернули им форму, кровати и позволил им мыть волосы и расчесывать зубы.
Привилегированные заключенные также получили специальное питание. еда в присутствии других заключенных кто временно потерял привилегию принимать пищу.Результатом было нарушение солидарности между заключенные.
Последствия восстания
В течение следующих нескольких дней отношения между охранниками и заключенными изменились, причем изменение одного привело к изменению другого. Помните, что охранники жестко контролировали ситуацию, а заключенные полностью зависели от них.
По мере того, как заключенные становились более зависимыми, охранники становились более насмешливыми по отношению к ним. Они презирали заключенных и давали им знать об этом.По мере того как надзиратели к ним росли, заключенные становились более покорными.
По мере того, как заключенные становились более покорными, охранники становились более агрессивными и напористыми. Они требовали от заключенных все большего повиновения. Заключенные во всем зависели от охранников, поэтому пытались найти способы доставить удовольствие охранникам, например, рассказывать сказки о других заключенных.
Заключенный № 8612
Менее 36 часов эксперимента, Заключенный № 8612 начал страдать от острого эмоционального расстройства, дезорганизации мышления, неконтролируемого плача и ярости.
После встречи с охранниками, где ему сказали, что он слаб, но предложили ему статус «информатора», №8612 вернулся в поселок. другие заключенные и сказали: «Вы не можете уйти. Ты не могу уйти ».
Вскоре № 8612 «начал действовать« сумасшедший », кричать, проклятие, чтобы впасть в ярость, которая казалась из контроль.» Лишь до этого момента психологи поняли, что должны были его выпустить.
Визит родителей
На следующий день охранники провели час посещений для родителей и друзей.Они были обеспокоены тем, что, когда родители увидели состояние в тюрьму, они могут настоять на том, чтобы забрать своих сыновей домой. Охранники мыли заключенных, заставляли их чистить и полировать их клетки, накормил их большим обедом и включил музыку по домофону.
После визита поползли слухи о плане массового побега. Боялись, что потеряют пленников, охранников и экспериментаторы пытались заручиться помощью и объекты полицейского управления Пало-Альто.
Охранники снова повысили уровень преследований, заставляя их выполнять черную, повторяющуюся работу, такую как чистка туалетов голыми руками.
Католическая Священник
Зимбардо пригласил католика священник, который был в тюрьме капеллан, чтобы оценить, как реалистично наша тюремная ситуация был. Половина заключенных представились по номеру, а не по имени.
Капеллан опросил каждого заключенный индивидуально. Священник сказал им единственное способ, которым они выберутся, был с помощью юриста.
Заключенный № 819
В конце концов, во время разговора со священником, № 819 сломался и начал истерически плакать, сразу два ранее выпущенных заключенные имели.Психологи сняли цепь с его ноги, сняли шапку. его голову, и сказал ему пойти отдохнуть в комнате, которая была примыкает к тюремному двору. Они сказали ему, что получат его немного еды, а затем отвезите его к врачу.
Пока это происходило, один из охранники выстроили в ряд других заключенных и велел скандировать:
«Заключенный № 819 — плохой заключенный. Из-за того, что сделал Узник № 819, мой в камере беспорядок, господин сотрудник исправительного учреждения ».
Психологи сообразили, что № 819 может услышал пение и вернулся в комната, где они нашли его рыдающим бесконтрольно.Психологи пытались уговорить его согласен выйти из эксперимента, но он сказал, что не может уйти, потому что другие считали его плохим заключенным.
Назад к реальности
В этот момент Зимбардо сказал: «Слушай, ты не номер 819. [его имя], и меня зовут доктор Зимбардо. Я психолог, а не надзиратель тюрьмы, и это не настоящая тюрьма. Это просто эксперимент, а это студенты, а не заключенные, такие как вы. Пойдем ».
Он внезапно перестал плакать, поднял глаза и ответил:« Хорошо, пойдем, «как ни в чем не бывало.
Конец эксперимента
Зимбардо (1973) намеревался провести эксперимент в течение двух недель, но на шестой день он был прекращен из-за эмоционального срыва заключенных и чрезмерной агрессии охранников. Кристина Маслах, недавно получившая докторскую степень в Стэнфордском университете. привлечен к ведению интервью с охранниками и заключенными, категорически возражала, когда увидела заключенные подвергаются жестокому обращению со стороны охранников.
Возмущенная она сказала: «Это ужасно то, что вы делаете с этими мальчиками! »Из 50 или более посторонних, которые видела нашу тюрьму, она была единственной, кто когда-либо сомневался в ее морали.
Зимбардо (2008) позже отмечал: «Это было намного позже. что я понял, как далеко я был в своей тюремной роли в тот момент — что я думал как тюремный надзиратель, а не исследование психолог ».
Заключение
По словам Зимбардо и его коллег, Стэнфордский тюремный эксперимент показал, как люди с готовностью приспосабливаются к социальным ролям, которые от них ожидают, особенно если эти роли столь же стереотипны, как и роли тюремных надзирателей.
Поскольку охранники были наделены властью, они начали действовать так, как обычно не поступали бы в своей нормальной жизни.
«Тюремная» среда была важным фактором в создании жестокого поведения охранников (ни один из участников, которые действовали в качестве охранников, не проявлял садистских наклонностей до исследования).
Таким образом, полученные данные подтверждают ситуативное объяснение поведения, а не диспозициональное.
Зимбардо предложил, чтобы два процесса могли объяснить окончательное представление заключенного.’
Деиндивидация может объяснить поведение участников; особенно охранники. Это состояние, когда вы настолько погружаетесь в нормы группы, что теряете чувство идентичности и личной ответственности.
Охранники, возможно, были такими садистскими, потому что не чувствовали, что произошедшее им лично приписано — это было нормой для группы. Также, возможно, они потеряли чувство личной идентичности из-за формы, которую они носили.
Кроме того, узнал, что беспомощность может объяснить подчинение заключенного охранникам.Заключенные узнали, что все, что они делали, мало повлияло на то, что с ними случилось. В имитационной тюрьме непредсказуемые решения охранников заставили заключенных отказаться от ответа.
После окончания тюремного эксперимента Зимбардо опросил участников. Вот отрывок:
«Большинство участников сказали, что они чувствовали себя вовлеченными и преданными делу. Исследование показалось им «реальным». Один охранник сказал: «Я сам удивился. Я заставил их называть друг друга по имени и чистить туалеты голыми руками.Я практически считал заключенных скотом и все время думал, что должен остерегаться их на случай, если они что-то попробуют ».
Другой охранник сказал:« Действовать авторитетно — это весело. Власть может быть большим удовольствием ». И еще:« … во время осмотра я пошел во вторую камеру, чтобы испортить кровать, которую только что застелил заключенный, и он схватил меня, крича, что он только что сделал это и что он был не позволю мне все испортить. Он схватил меня за горло, и, хотя он смеялся, мне было очень страшно.Я ударил его палкой по подбородку, хотя и не очень сильно, и когда я освободился, я рассердился ».
Большинству охранников было трудно поверить в то, что они вели себя так зверски, как и раньше. они имели. Многие говорили, что не знали, что существует эта их сторона или что они способны на такие вещи.
Заключенные тоже не могли поверить, что они ответили покорным, съежившимся, зависимым образом. Некоторые обычно утверждали, что они напористые.
Когда их спросили об охранниках, они описали три обычных стереотипа, которые можно найти в любой тюрьме: некоторые охранники были хорошими, некоторые были жесткими, но справедливыми, а некоторые были жестокими.
Критическая оценка
Характеристики спроса могут объяснить результаты исследования. Большинство охранников позже заявили, что они просто действовали.
Поскольку охранники и заключенные играли определенную роль, на их поведение могут не влиять те же факторы, которые влияют на поведение в реальной жизни.
Это означает, что результаты исследования нельзя разумно обобщить на реальную жизнь, например, на тюремные условия. То есть исследование имеет низкую экологическую значимость.
Однако есть немало свидетельств того, что участники действительно отреагировали на ситуацию так, как если бы она была реальной. Например, 90% частных разговоров заключенных, за которыми наблюдали исследователи, касались тюремных условий, и только 10% их разговоров о жизни за пределами тюрьмы.
Охранники тоже редко обменивались личной информацией во время перерывов на отдых — они либо говорили о «проблемных заключенных», других тюремных темах, либо вообще не разговаривали. Охранники всегда приходили вовремя и даже работали сверхурочно без дополнительной оплаты.
Когда заключенных представляли священнику, они называли себя тюремным номером, а не именем. Некоторые даже просили его нанять адвоката, чтобы помочь им разобраться.
Исследование может также не иметь достоверности для населения, поскольку выборка состояла из студентов мужского пола из США.Результаты исследования не могут быть применены к женским тюрьмам или тюрьмам из других стран. Например, Америка — это индивидуалистическая культура (где люди, как правило, менее конформны), и результаты могут быть другими в коллективистских культурах (например, в азиатских странах).
Сильной стороной исследования является то, что оно изменило способ управления тюрьмами США. Например, несовершеннолетние, обвиняемые в федеральных преступлениях, больше не содержатся перед судом вместе со взрослыми заключенными (из-за риска применения к ним насилия).
Еще одной сильной стороной исследования является то, что вредное обращение с участниками привело к официальному признанию этических принципов Американской психологической ассоциацией. Теперь исследования должны пройти тщательную проверку институциональным наблюдательным советом (США) или этическим комитетом (Великобритания), прежде чем они будут реализованы.
Обзор исследовательских планов группой требуется большинству учреждений, таких как университеты, больницы и правительственные учреждения. Эти комиссии проверяют, оправданы ли потенциальные преимущества исследования в свете возможного риска физического или психологического вреда.
Эти советы могут потребовать от исследователей внести изменения в план или процедуру исследования или, в крайних случаях, вообще отказать в одобрении исследования.
Этические вопросы
Исследование получило множество этических критических замечаний, в том числе отсутствие полностью информированного согласия участников, поскольку сам Зимбардо не знал, что произойдет в эксперименте (это было непредсказуемо).
Также заключенные не дали согласия на «арест» дома. Заключенным не сообщили об этом отчасти потому, что окончательное разрешение полиции было дано лишь за несколько минут до того, как участники решили участвовать, а отчасти потому, что исследователи хотели, чтобы аресты стали неожиданностью.
Однако это было нарушением этических норм контракта Зимбардо, который подписали все участники.
Участники, играющие роль заключенных, не были защищены от психологического вреда, переживая случаи унижения и стресса. Например, одного заключенного пришлось освободить через 36 часов из-за неконтролируемых приступов крика, плача и гнева.
Однако, в защиту Зимбардо, эмоциональный стресс, который испытывают заключенные, нельзя было предвидеть с самого начала.Исследование было одобрено Управлением военно-морских исследований, Департаментом психологии и Университетским комитетом экспериментов над людьми.
Этот комитет также не ожидал, что заключенные последуют за крайними реакциями. Были рассмотрены альтернативные методики, которые доставили бы меньше беспокойства участникам, но в то же время дали бы желаемую информацию, но ничего подходящего найти не удалось.
Были проведены обширные групповые и индивидуальные сеансы подведения итогов, и все участники вернули анкеты после эксперимента через несколько недель, затем через несколько месяцев, а затем через годовые интервалы.Зимбардо пришел к выводу, что длительных негативных последствий не было.
Зимбардо также решительно утверждает, что преимущества, полученные от нашего понимания человеческого поведения и того, как мы можем улучшить общество, должны уравновесить страдания, вызванные исследованием.
Однако было высказано предположение, что ВМС США не так сильно заинтересованы в том, чтобы сделать тюрьмы более человечными, а, по сути, больше заинтересованы в использовании исследования для обучения людей в вооруженных силах тому, как справляться со стрессами плена.
Вопросы для обсуждения
1. Каковы последствия проживания в среде без часов, нет? взгляд на окружающий мир и минимальная сенсорная стимуляция?
2. Рассмотрите психологические последствия раздевания, дезинсекции, и бритье голов заключенным или военнослужащим. Что трансформации происходят, когда люди проходят через опыт так?
3. Заключенные могли уйти в любой момент, но они этого не сделали.Почему?
4. Как вы думаете, что чувствовали заключенные и охранники после исследования?
5. Если бы вы были ответственным экспериментатором, сделали бы вы это? изучать? Вы бы прекратили его раньше? Не могли бы вы провели повторное исследование?
Ссылки на стили APA
Haney, C., Banks, W. C., & Zimbardo, P. G. (1973). Исследование заключенных и охранников в симулированной тюрьме. Обзор военно-морских исследований , 30, 4-17.
Как ссылаться на эту статью:
Как ссылаться на эту статью:
McLeod, S. A. (2020, 21 января). Зимбардо — Стэнфордский тюремный эксперимент . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/zimbardo.html
сообщить об этом объявлении
Стэнфордский тюремный эксперимент Зимбардо
В 1971 году психолог Филип Зимбардо и его коллеги поставили перед собой задачу провести эксперимент, в котором изучались последствия превращения в заключенного или тюремного надзирателя.Это исследование, известное как Стэнфордский тюремный эксперимент, стало одним из самых известных в истории психологии.
Зимбардо, бывший одноклассник Стэнли Милгрэма (который наиболее известен своим знаменитым экспериментом с послушанием, был заинтересован в расширении исследований Милгрэма. Он хотел продолжить изучение влияния ситуационных переменных на поведение человека.
Исследователи хотели знать, как участники отреагируют, когда их поместят в смоделированную тюремную среду.
«Предположим, у вас есть только дети, которые обычно здоровы, психологически и физически, и они знали, что попадут в тюрьму и что некоторые из их гражданских прав будут принесены в жертву. место — восторжествует ли их доброта? » сказал Зимбардо в одном из интервью.
Участники
Исследователи устроили имитацию тюрьмы в подвале здания психологии Стэнфордского университета, а затем отобрали 24 студента бакалавриата, которые сыграли роли как заключенных, так и охранников.Участники были выбраны из более широкой группы из 70 добровольцев, поскольку они не имели криминального прошлого, психологических проблем и серьезных заболеваний. Волонтеры согласились участвовать в течение периода от одной до двух недель в обмен на 15 долларов в день.
Настройка и процедуры
Смоделированная тюрьма состояла из трех тюремных камер размером шесть на девять футов.
В каждой камере находилось по три заключенных, и в каждой были по три койки. Другие комнаты напротив камер использовались для тюремных надзирателей и надзирателя.Одно крохотное пространство было предназначено для одиночного заключения, а еще одно маленькое помещение служило тюремным двором.
Затем 24 добровольца были случайным образом распределены либо в группу заключенных, либо в группу охранников. Во время исследования заключенные должны были оставаться в имитационной тюрьме 24 часа в сутки. Охранники были назначены на работу бригадами из трех человек на восьмичасовую смену. После каждой смены охранникам разрешалось вернуться в свои дома до следующей смены. Исследователи смогли наблюдать за поведением заключенных и охранников с помощью скрытых камер и микрофонов.
Результаты Стэнфордского тюремного эксперимента
Первоначально планировалось, что Стэнфордский тюремный эксперимент продлится 14 дней, но его пришлось прекратить уже через шесть из-за того, что происходило со студентами-участниками. Охранники стали оскорблять заключенных, и заключенные начали проявлять признаки сильного стресса и беспокойства.
В то время как заключенным и охранникам разрешалось взаимодействовать так, как они хотели, общение было враждебным или даже бесчеловечным. Охранники начали вести себя агрессивно и оскорбительно по отношению к заключенным, в то время как заключенные стали пассивными и подавленными.Пятеро заключенных начали испытывать тяжелые негативные эмоции, включая плач и острую тревогу, и их пришлось досрочно выпустить из исследования.
Даже сами исследователи начали терять из виду реальность ситуации. Зимбардо, который действовал в качестве тюремного надзирателя, не обращал внимания на оскорбительное поведение тюремных охранников, пока аспирантка Кристина Маслах не высказала возражения против условий в симулированной тюрьме и морали продолжения эксперимента.
«Лишь немногие люди смогли противостоять ситуативным соблазнам подчиниться власти и господству, сохраняя при этом некоторое подобие морали и порядочности; очевидно, я не принадлежал к этому благородному классу», — позже писал Зимбардо в своей книге «Эффект Люцифера».
Что означают результаты Стэнфордского тюремного эксперимента?
По словам Зимбардо и его коллег, Стэнфордский тюремный эксперимент демонстрирует мощную роль, которую ситуация может играть в поведении человека. Поскольку охранники получили власть, они начали вести себя так, как обычно не поступали бы в повседневной жизни или в других ситуациях. Заключенные, оказавшиеся в ситуации, когда у них не было реального контроля, стали пассивными и подавленными.
Критика Стэнфордского тюремного эксперимента
Стэнфордский тюремный эксперимент часто приводится в качестве примера неэтичного исследования. Сегодня исследователи не могут повторить эксперимент, потому что он не соответствует стандартам, установленным многочисленными этическими кодексами, включая Кодекс этики Американской психологической ассоциации. Зимбардо признает этические проблемы исследования, предполагая, что «хотя мы завершили исследование на неделю раньше, чем планировалось, мы не закончили его достаточно быстро.»
Другие критики предполагают, что исследованию не хватает возможности обобщения из-за множества факторов. Нерепрезентативная выборка участников (в основном белые и мужчины среднего класса) затрудняет применение результатов к более широкому населению.
Исследование также критикуют за отсутствие экологической обоснованности. Хотя исследователи сделали все возможное, чтобы воссоздать тюремную обстановку, просто невозможно полностью воспроизвести все переменные окружающей среды и ситуационные переменные тюремной жизни.
Несмотря на некоторую критику, Стэнфордский тюремный эксперимент остается важным исследованием в нашем понимании того, как ситуация может влиять на поведение человека. Исследование привлекло внимание после того, как стали известны сообщения о жестоком обращении с заключенными Абу-Грейб в Ираке. Многие люди, включая самого Зимбардо, предполагают, что злоупотребления в Абу-Грейб могут быть реальными примерами тех же результатов, которые наблюдались в эксперименте Зимбардо.
Стэнфордский тюремный эксперимент: 40 лет спустя
В 2011 году журнал Stanford Alumni Magazine представил увлекательную ретроспективу знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента в честь 40-летия эксперимента.Статья содержала интервью с несколькими людьми, участвовавшими в эксперименте, включая Зимбардо и других исследователей, а также с некоторыми участниками исследования.
Ричард Якко был одним из заключенных в эксперименте и сейчас работает учителем в государственной школе. Он поделился некоторыми интересными мыслями о своем опыте:
«Одна вещь, которая мне показалась интересной в эксперименте, заключалась в следующем: если вы считаете, что общество отводит вам роль, принимаете ли вы ее характеристики? Я преподаю в средней школе в центре Окленда.Этим детям не нужно проходить эксперименты, чтобы стать свидетелями ужасных вещей. Но что расстраивает моих коллег и меня, так это то, что мы создаем прекрасные возможности для этих детей, мы предлагаем им большую поддержку, почему они не пользуются этим? Почему они бросают школу? Почему они приходят в школу неподготовленными? Я думаю, что большая причина заключается в том, что показывает тюремное исследование — они попадают в ту роль, которую их общество сделало для них. Участие в Стэнфордском тюремном эксперименте — это то, чем я могу поделиться со студентами.Это была одна неделя моей жизни, когда я был подростком, и все же вот она, 40 лет спустя, и это все еще оказало достаточно влияния на общество, что люди все еще заинтересованы в этом. Никогда не знаешь, чем ты займешься, что станет решающим моментом в твоей жизни ».
В 2015 году эксперимент стал темой художественного фильма под названием The Stanford Prison Experiment , в котором драматизировались события исследования 1971 года.
Стэнфордский тюремный эксперимент | История и факты
Stanford Prison Experiment , исследование социальной психологии, в котором студенты колледжа становились заключенными или охранниками в смоделированной тюремной среде.Эксперимент, финансируемый Управлением военно-морских исследований США, проводился в Стэнфордском университете в августе 1971 года. Он был предназначен для измерения влияния ролевой игры, навешивания ярлыков и социальных ожиданий на поведение в течение двух недель. Однако жестокое обращение с заключенными настолько возросло, что главный исследователь Филип Зимбардо прекратил эксперимент всего через шесть дней.
Более 70 молодых людей откликнулись на объявление о «психологическом исследовании тюремной жизни», и экспериментаторы отобрали 24 претендента, которые были признаны физически и психически здоровыми.Оплаченные испытуемые — они получали 15 долларов в день — были случайным образом разделены на равное количество охранников и заключенных. Охранникам приказали не подвергать заключенных физическому насилию и выдавали им солнцезащитные очки с зеркалами, которые исключали зрительный контакт. Заключенные были «арестованы» настоящей полицией и переданы экспериментаторам в имитирующей тюрьме в подвале здания университетского городка. Затем заключенных подвергали оскорблениям, имитирующим обстановку реальной тюрьмы. В соответствии с намерением Зимбардо очень быстро создать «атмосферу угнетения», каждого заключенного заставляли носить «платье» в качестве униформы и носить цепочку с замком на одной лодыжке.Все участники наблюдались и записывались экспериментаторами.
Только на второй день заключенные подняли восстание. Затем охранники разработали систему вознаграждений и наказаний для управления заключенными. В течение первых четырех дней трое заключенных получили такие травмы, что были освобождены. В ходе эксперимента некоторые охранники стали жестокими и деспотичными, а некоторые заключенные впали в депрессию и дезориентировались. Однако только после того, как на место происшествия появился сторонний наблюдатель и зарегистрировал шок, Зимбардо завершил эксперимент, менее чем через неделю после его начала.
Стэнфордский тюремный эксперимент немедленно подвергся критике по методологическим и этическим соображениям. Зимбардо признал, что во время эксперимента он иногда чувствовал себя больше начальником тюрьмы, чем психологом-исследователем. Позже он утверждал, что «социальные силы и непредвиденные обстоятельства окружающей среды» эксперимента заставили охранников вести себя плохо. Однако другие утверждали, что оригинальная реклама привлекала людей, предрасположенных к авторитаризму. Самым заметным вызовом открытиям Стэнфорда десятилетия спустя стало исследование BBC Prison Study, эксперимент с другой организацией, задокументированный в серии статей Британской радиовещательной корпорации под названием The Experiment (2002).Фальшивые заключенные Би-би-си оказались более напористыми, чем заключенные Зимбардо. Британские экспериментаторы назвали Стэнфордский эксперимент «исследованием того, что происходит, когда могущественный авторитет (Зимбардо) навязывает тиранию».
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчасСтэнфордский тюремный эксперимент стал широко известен за пределами академических кругов. Это было признанное вдохновение для Das Experiment (2001), немецкого фильма, который был переделан в Соединенных Штатах как фильм с прямой передачей на видео The Experiment (2010). Стэнфордский тюремный эксперимент (2015) был создан при активном участии Зимбардо; драматический фильм более внимательно следил за реальными событиями.
Социальная психология | Британника
Социальная психология , научное исследование поведения людей в их социальных и культурных условиях. Хотя этот термин может включать социальную активность лабораторных животных или животных в дикой природе, акцент здесь делается на социальном поведении человека.
Некогда относительно спекулятивное, интуитивное предприятие, социальная психология превратилась в активную форму эмпирических исследований, объем исследовательской литературы быстро увеличился примерно после 1925 года.Социальные психологи теперь имеют значительный объем данных наблюдений, охватывающих целый ряд тем; Однако доказательства остаются слабо согласованными, и в этой области существует множество различных теорий и концептуальных схем.
Первоначальный импульс исследованиям пришел из Соединенных Штатов, и многие работы в других странах следовали традициям США, хотя независимые исследования предпринимаются в других странах мира. Социальная психология активно изучается в Великобритании, Канаде, Австралии, Германии, Нидерландах, Франции, Бельгии, Скандинавии, Японии и России.Большинство социальных психологов являются членами факультетов психологии университетов; другие работают в отделах социологии или работают в таких прикладных сферах, как промышленность и правительство.
Многие исследования в области социальной психологии состояли из лабораторных экспериментов над социальным поведением, но в последние годы этот подход подвергался критике как слишком глупый, искусственный и нереалистичный. Большая часть концептуальных основ исследований в области социальной психологии происходит из других областей психологии.В то время как теория обучения и психоанализ когда-то были наиболее влиятельными, когнитивные и лингвистические подходы к исследованиям стали более популярными; социологические вклады также оказали влияние.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчасСоциальные психологи работают или используются в качестве консультантов при создании социальной организации предприятий и психиатрических сообществ; некоторые работают над уменьшением конфликта между этническими группами, разработкой массовых коммуникаций (напр.г., реклама), а также по вопросам воспитания детей. Они помогали в лечении душевнобольных и реабилитации осужденных. Фундаментальные исследования в области социальной психологии были доведены до сведения общественности через популярные книги и периодические издания.
Методы исследования
Лабораторные эксперименты, в которых в качестве испытуемых часто используются студенты-добровольцы, упускают из виду многие особенности повседневной общественной жизни. Такие эксперименты также подвергались критике как предвзятые, поскольку сами экспериментаторы могут влиять на результаты.Исследователи, которые больше озабочены реалистичными условиями, чем строгостью, как правило, покидают лабораторию для проведения полевых исследований, как и те, кто исходит из социологических традиций. Однако полевые исследования также могут быть экспериментальными, и эффективность каждого подхода может быть повышена за счет использования методов другого.
Во многих колледжах и университетах есть лаборатории социальной психологии, оборудованные комнатами для наблюдения, позволяющими одностороннее видение предметов. Звуковые и видеомагнитофоны и другие устройства записывают текущее социальное взаимодействие; компьютерное оборудование и другие принадлежности могут быть использованы для специальных исследований.
Социальное поведение понимается как продукт врожденных биологических факторов, возникших в результате эволюции, и культурных факторов, возникших в ходе истории. Ранние авторы (например, Уильям Макдугалл, психолог) подчеркивали инстинктивные корни социального поведения. Более поздние исследования и статьи, которые, как правило, подчеркивали теорию обучения, подчеркивали влияние факторов окружающей среды на социальное поведение. В 1960-х и 1970-х годах полевые исследования нечеловеческих приматов (таких как бабуины) привлекли внимание к ряду сходств с человеческим социальным поведением, в то время как исследования в области культурной антропологии показали, что многие черты человеческого социального поведения одинаковы независимо от изучаемой культуры. .Становится общепризнанным мнение, что социальное поведение человека, по-видимому, имеет биологическую основу и отражает действие эволюции, как в случае моделей эмоционального выражения и другого невербального общения, структуры языка и аспектов группового поведения. .
Было проведено много исследований социализации (процесса обучения на основе культуры), и было обнаружено, что обучение взаимодействует с врожденными факторами. Например, врожденная способность к языку позволяет изучать местный язык.Культура состоит из моделей поведения и способов организации опыта; он развивается в ходе истории по мере того, как новые элементы вводятся из множества источников, лишь некоторые из которых сохраняются. Многие аспекты социального поведения частично можно объяснить их историей.
Социальное восприятие
В некоторых лабораторных экспериментах испытуемые смотрят неподвижные изображения или движущиеся изображения, слушают магнитофонные записи или непосредственно наблюдают за другим человеком или взаимодействуют с ним. Испытуемых можно попросить раскрыть свое социальное восприятие таких людей по рейтинговым шкалам, дать им бесплатное описание или дать оценку другим способом.Хотя такие исследования могут давать результаты, не соответствующие результатам в реальных условиях, они могут предоставить полезную информацию о восприятии личности, социальных ролей, эмоций и межличностных отношений или реакций во время продолжающегося социального взаимодействия.
Исследования были направлены на изучение того, как на социальное восприятие влияют культурные стереотипы (например, расовые предрассудки), выводы из различных вербальных и невербальных сигналов, паттерн перцептивной активности во время социального взаимодействия и общая структура личности воспринимающего.Работа нашла практическое применение при оценке сотрудников и кандидатов на должности.
Также было проведено исследование того, каким образом на восприятие предметов и людей влияют социальные факторы, такие как культура и членство в группах. Было показано, например, как люди по-разному классифицируют монеты, цвета и другие физические признаки в результате их членства в группах и категорий, предоставляемых языком. Другие исследования показали влияние группового давления на восприятие.
Новый Стэнфордский тюремный эксперимент, раскрывающий результаты вопросов
С момента своего создания почти 47 лет назад Стэнфордский тюремный эксперимент стал своего рода мрачным психологическим пробным камнем, наглядным уроком скрытой способности людей действовать садистски — или покорно позволяют социальные условия.
Наряду с экспериментами исследователя Йельского университета Стэнли Милгрэма 1960-х годов над человеческой жестокостью, эксперимент в августе 1971 года захватил воображение американцев на протяжении почти полувека.Это давний основной продукт в учебниках психологии и социальных наук, и он использовался для объяснения таких широкомасштабных ужасов, как Холокост, бойня в Май Лай и скандал с пытками заключенных в Абу-Грейб.
Но новые интервью с участниками и пересмотр архивных записей проливают новый свет на эксперимент, подвергая сомнению некоторые из его основополагающих предположений о человеческом поведении.
Пожалуй, наиболее важно то, что один из «заключенных» теперь говорит, что его действия давно неправильно понимали.
Для эксперимента профессор психологии Стэнфордского университета Филип Зимбардо построил трехкамерный имитатор «Стэнфордской окружной тюрьмы» в подвале здания психологической службы университета. Его исследователи разместили девять «заключенных» и наняли девять «охранников», все из которых ответили на объявление о поиске участников для двухнедельного исследования тюремной жизни.
Но всего через 36 часов после начала эксперимента заключенный Дуглас Корпи оказался взаперти, запертой в чулане, переоборудованном под импровизированную камеру одиночного заключения.Вскоре он испытал то, что было описано как психическое расстройство.
Это был один из самых интуитивных моментов эксперимента, и он был заснят на аудиозаписи, где Корпи кричал: «Я так облажался внутри. Я чувствую себя по-настоящему обдолбанным. Вы не знаете — мне пора к врачу. Что-либо! Я имею в виду, Иисус Христос, я сгораю изнутри, разве ты не знаешь? Я не могу там оставаться. Я облажался! Я не знаю, как это объяснить. Я облажался внутри! И я хочу уйти! И я хочу уйти сейчас же! ”
Корпи теперь говорит, что его эпизод был не столько психотическим перерывом, сколько манипуляцией, чтобы он мог пойти домой и учиться.
«Любой клиницист знает, что я фальсифицирую», — сказал он автору Бену Блюму в редком интервью в прошлом году, которое было частью пространной статьи в онлайн-публикации Medium . В настоящее время судебный психолог из Окленда, Корпи охарактеризовал свой приступ как «скорее истерический, чем психотический».
На самом деле, он кричал не из-за жестокого обращения со стороны охранников, а из-за того, что он беспокоился о том, что не получит доступа к учебникам во время его «тюремного» пребывания, чтобы он мог втиснуться для сдачи экзамена на успеваемость.
Корпи сказал, что он стал заключенным на работу за 15 долларов в день, потому что думал, что у него будет время «посидеть в одиночестве и учиться на GRE». Тюремное исследование, которое должно было продлиться две недели, длилось всего шесть дней после того, как девушка Зимбардо, Кристина Маслах (ныне его многолетняя жена), убедила его закрыть его.
Но когда Корпи, который должен был сдавать GRE сразу после завершения исследования, попросил свои книги, охрана отказалась. После неудачной имитации боли в животе он инсценировал срыв.
Признание похоже на то, которое он дал Los Angeles Times в 2004 году, когда сказал: «Зимбардо думал, что я теряю его».
Оглядываясь назад на этот опыт, он сказал Блюму, что большую часть времени ему нравилось проводить время, в том числе во время короткого «восстания» заключенных.
«Восстание было забавным, — сказал он. «Никаких последствий не было. Мы знали, что [охранники] не могут нас навредить, они не могут нас ударить. Они были белыми студентами колледжа, такими же, как и мы, так что это была очень безопасная ситуация.”
Однако он был шокирован тем, что не мог уйти по собственному желанию, вспомнив, что охранники «действительно нагнетали игру, говоря, что я не могу уйти. Они выходят на новый уровень. Я подумал: «Боже мой».
В интервью Зимбардо сказал Блюму, что испытуемые «действительно считали, что не смогут выбраться», но сказали, что они подписали формы информированного согласия, в которых содержалась явная «безопасная» фраза: «Я выхожу из эксперимента». Он сказал, что произнесение этой фразы приведет к выходу из эксперимента.
Блюм отмечает, что формы, датированные августом 1971 года и доступные в Интернете на веб-сайте Зимбардо, не содержат упоминания фразы «Я прекращаю эксперимент». Однако они соглашаются, среди прочего, на «потерю конфиденциальности». В формах отмечается, что субъекты должны были участвовать «на протяжении всего исследования» и что они будут освобождены только по состоянию здоровья, «которое медицинские консультанты сочтут подходящим для исследовательского проекта или по другим причинам, которые сочтут подходящими». Зимбардо.
РазоблачениеБлюма произошло через несколько недель после выхода в свет Истории лжи , новой книги французского академика и режиссера Тибо Ле Тексье, который изучил недавно опубликованные документы из Стэнфордских архивов Зимбардо. Он называет эксперимент «одним из величайших научных заблуждений 20 века».
В твите, опубликованном на прошлой неделе Калифорнийского университета в Дэвисе, профессор психологии Симин Вазир написала: «Мы должны прекратить праздновать эту работу. Это антинаучно. Уберите это из учебников.”
В заявлении, опубликованном в понедельник, Говард Курцман, исполняющий обязанности исполнительного директора по науке Американской психологической ассоциации, сказал, что статья Блюма Medium «поднимает важные вопросы о Стэнфордском тюремном эксперименте, многие из которых уже поднимались ранее». Он поблагодарил Зимбардо за то, что он поговорил с Блюмом, и сказал, что исследователь «отвечал на эти вопросы на протяжении многих лет».
Авторов учебников психологии, которые обращаются к исследованию, «было бы хорошо посоветовать поместить его в контекст, включая споры вокруг его методов и того, что оно учит нас о важности институциональных экспертных советов, экспертной оценки и воспроизводимости», — сказал Курцман.
Дэйв Эшелман, стэнфордский «охранник», получивший прозвище «Джон Уэйн» за свою творческую жестокость, сказал Блюму, что видит в эксперименте «своего рода импровизацию», которую он хотел усовершенствовать, «создав эту презренную личность охранника». Он долгое время утверждал, что жестокий персонаж у него появился после просмотра фильма Cool Hand Luke .
Эшелман сказал, что несколько месяцев назад он использовал свой собственный опыт в жестокой братской дедовщине. Почти полвека спустя он вспоминал, как чувствовал себя «как будто я добился чего-то хорошего, потому что внес свой вклад в понимание человеческой природы.”
В интервью 2011 года, опубликованном в журнале для выпускников Стэнфорда, Эшелман сказал: «Я начал с четким планом, чтобы попытаться вызвать действие, заставить что-то произойти, чтобы исследователям было с чем поработать. В конце концов, чему они могли научиться у парней, сидящих без дела, как будто это был загородный клуб? »
В некотором смысле, сказал Эшелман, он проводил свой собственный эксперимент в рамках эксперимента, каждый день пытаясь сделать что-то «более возмутительное», чем накануне.Он часто задавался вопросом, «сколько оскорблений вынесут эти люди, прежде чем они скажут« прекратите »? Но другие охранники меня не остановили. Казалось, они присоединились. Они взяли на себя мою инициативу. Ни один охранник не сказал: «Я не думаю, что мы должны это делать».
Другой охранник, Джон Марк, сказал журналу выпускников, что Зимбардо «изо всех сил старался создать напряжение», используя такие стратегии, как принудительное лишение сна. Он сказал, что Зимбардо «знал, чего он хотел, а затем попытался сформировать эксперимент — по тому, как он был построен и как он закончился, — чтобы соответствовать выводу, который он уже сделал.”
Марк сказал, что Зимбардо хотел показать, что молодые люди из среднего класса «будут нападать друг на друга только потому, что им дана роль и дана власть». Но он сказал, что гипотеза была «натянутой». Я не думаю, что реальные события совпадают с жирным заголовком. Я никогда этого не делал и не изменил своего мнения ».
Зимбардо, который позже свидетельствовал о человеческом поведении после кровавого восстания в тюрьме Аттика в 1971 году в северной части штата Нью-Йорк, не сразу ответил на просьбу об интервью.И Крейг В. Хейни, профессор психологии Калифорнийского университета в Санта-Крузе, который был аспирантом Зимбардо в 1971 году и главным исследователем тюремного эксперимента.
Хейни сказал, что он и его коллеги-исследователи «не были уверены, что что-нибудь произойдет», когда начался эксперимент. «Я помню, как однажды спросил:« Что, если они просто просидят две недели, играя на гитаре? Что, черт возьми, мы будем делать тогда? »
Выступая перед журналом для выпускников в 2011 году, он сказал, что наиболее устойчивым выводом эксперимента может быть то, насколько быстро «мы привыкаем к тому, что шокирует в один прекрасный день, а через неделю становится очевидным.”
Он вспомнил, что, готовясь к переводу заключенных, исследователи поняли, что испытуемые выяснят, что они находятся в Стэнфордском психологическом здании, а не в настоящей тюрьме. Поэтому они надевают на голову бумажные пакеты. «Когда я впервые увидел это, это было шоком», — вспоминает Хейни. «На следующий день мы надеваем им на голову мешки и не думаем об этом. Это постоянно происходит в настоящих исправительных учреждениях ».
Хейни сказал, что эксперимент показал ему влияние дегуманизации на заключенных.
«Я пытаюсь поговорить с заключенными о том, какова на самом деле их жизнь, и не думаю, что пришел бы к такому виду сочувствия, если бы не увидел того, что видел в Стэнфорде», — сказал он. «Если бы кто-то сказал, что за шесть дней вы можете взять 10 здоровых студентов колледжа, с хорошим здоровьем и на пике устойчивости, и сломать их, подвергнув их обычным и относительно мягким вещам по стандартам настоящих тюрем, — Не уверен, что я бы поверил этому, если бы не увидел, как это произошло.”
Новые интервью Блюма — лишь последнее, что увеличило масштаб исследований Зимбардо. В 2001 году британские исследователи, воссоздавшие эксперимент, предположили, что охранники действовали тиранически не из-за «токсичного сочетания групп и власти», а из-за чего-то более сложного.
Они утверждали, что поворотным моментом в эксперименте Зимбардо стал тот момент, когда он выступил в роли «надзирателя тюрьмы» и сказал заключенным, что они не могут покинуть исследование. Исследователи Стивен Райхер и С.Александр Хаслам сказал, что это разоблачение дезориентировало заключенных, которые «перестали поддерживать друг друга против охранников». Плотная группа рухнула, позволив «тираническим стражам взять верх».
В своей модифицированной инсценировке, получившей название «Тюремное исследование BBC», заключенные фактически бросили вызов авторитету охранников, что привело к краху системы заключенных и охранников. Затем участники решили продолжить эксперимент как «самоуправляемую и самодисциплинированную« коммуну »», но она тоже распалась днем позже, открыв путь к возникновению «новой тирании» в маленькой тюрьме.В один из ключевых моментов участник посмотрел в объектив видеокамеры и сказал исследователям: «У нас происходит военный захват режима, установленного вчера». Он потребовал «полную военную форму» и поклялся: «Мы собираемся управлять этой тюрьмой так, как она должна была работать с первого дня».
Исследователи пришли к выводу, что, когда люди не могут создать работающую социальную систему, они «с большей готовностью примут крайние решения, предлагаемые другими», и позволят авторитарной идеологии закрепиться.
Совсем недавно, в 2007 году, психологи из Университета Западного Кентукки Томас Карнахан и Сэм Макфарланд разместили объявления в нескольких университетских газетах, предлагая оплатить волонтерам «психологическое исследование тюремной жизни», как это было в рекламе Зимбардо в 1971 году. Они также пригласили другую группу. просто участвовать в «психологическом исследовании» без упоминания тюремной жизни.
Затем они проверили респондентов и обнаружили, что те, кто ответил на рекламу «тюремной жизни», получили более высокие баллы по критериям авторитаризма, нарциссизма, макиавеллизма, социального доминирования и «склонности к агрессивности, связанной со злоупотреблением».Они также получили более низкие баллы по показателям сочувствия и альтруизма, предполагая, что испытуемые из Стэнфорда могли явиться в августе 1971 года с чертами жестокости, которыми не все из нас обязательно обладают.
«Я верю, что ситуация может подтолкнуть людей к жестоким поступкам», — сказал Макфарланд в интервью. Но он сказал, что некоторая предвзятость отбора могла сыграть свою роль в результатах Стэнфордского университета. Во-первых, Зимбардо открыто искал субъектов для двухнедельного иммерсивного эксперимента над тюремной жизнью. «Мне кажется интуитивно очевидным, что некоторые люди будут более склонны добровольно участвовать в таком эксперименте, чем другие», — сказал он.
Макфарланд, который сейчас на пенсии, получил возможность в 2006 году взять интервью у сержанта Джозефа Дарби, бывшего резервиста армии США, который сообщил о скандале с тюрьмой в Абу-Грейб и публично критиковал военное руководство США на объекте. На вопрос Макфарланда, пытали бы и унижали ли большинство военнослужащих и женщин заключенных, если бы они находились в Абу-Грейб, Дарби категорически ответила: №
.«Я мог бы взять любых семерых других солдат из этого подразделения и поставить их в такое же положение, и они действовали бы честно и профессионально и выполняли свои обязанности», — сказал он, согласно аудиозаписи интервью.
Эшельман, охранник, который смоделировал свое поведение по образцу Cool Hand Luke , сказал, что позже он сожалел о нанесенном им психологическом насилии. Но когда стало известно об Абу-Грейбе, он сказал, что его первой реакцией было: «Это так мне знакомо. Я точно знал, что происходит. Я мог представить себя посреди этого и наблюдаю, как это выходит из-под контроля. Когда вы почти или совсем не контролируете то, что делаете, и никто не вмешивается и не говорит: «Эй, вы не можете этого сделать», ситуация просто продолжает обостряться.”
Внутри тюремного эксперимента, который, как утверждалось, показал корни зла
Джина Перри
Филип Зимбардо в 1971 году. Сейчас ему 85 лет, и он все еще выступает с докладами.
Duke Downey / Polaris / eyevine
IN. В затемненном зале в сентябре 2008 года я сидел в аудитории, ожидая начала презентации под названием «Психология зла». социального психолога Филиппа Зимбардо.Внезапно двери в задней части кинотеатра распахнулись, вспыхнул свет, и из динамиков загудела песня Сантаны « Evil Ways ». Мужчина с зачесанными назад черными волосами и дьявольской острой бородой танцевал по проходу к сцене, щелкая пальцами в такт музыке. Яркое появление Зимбардо было поразительным, учитывая характер разговора.
Я не должен был удивляться. Способность Зимбардо к исполнению — одна из причин, по которой его Стэнфордский тюремный эксперимент является одним из самых известных психологических исследований 20-го века, наряду с исследованиями послушания, проведенными его одноклассником Стэнли Милгрэмом.
Реклама
Отказавшись от традиционных академических репортажей, Зимбардо первым описал этот эксперимент сенсационной статьей, появившейся в приложении The New York Times , демонстрирующей его навыки рассказчика. Статья началась с подробного описания того, как одним солнечным утром в Пало-Альто, Калифорния, в 1971 году полиция налетела на дома девяти молодых людей.Их поместили в патрульные машины, доставили в полицейский участок, предъявили обвинение, затем завязали глаза и доставили в тюрьму округа Стэнфорд, где они встретили своих охранников.
«Тюрьма» на самом деле была устроена в подвале здания Стэнфордского университета. Заключенные составляли половину группы добровольцев, а другой половине отводилась роль охранников. В ходе того, что Зимбардо описал как «постепенную кафкианскую метаморфозу добра в зло», эти, казалось бы, хорошо приспособленные молодые люди становились все более жестокими в качестве охранников.Они «неоднократно раздели своих заключенных догола, надели на них капюшоны, сковали их цепями, отказали в пище или постельных принадлежностях, поместили их в одиночные камеры и заставили чистить унитазы голыми руками», — написал Зимбардо. «Со временем эти развлечения приняли сексуальный оборот, например, когда заключенные имитировали гомосексуализм друг на друга». Заключенные, униженные и подвергавшиеся преследованиям, испытали такое эмоциональное потрясение, что Зимбардо, играя роль всемогущего тюремного надзирателя, прекратил двухнедельный эксперимент всего через шесть дней.
Этот опыт прославил ключевых игроков — не в последнюю очередь потому, что Зимбардо запечатлел некоторые эксперименты на пленке и на уже знакомых фотографиях. На снимках изображены агрессивно выглядящие охранники в тонированных очках-авиаторах, сжимающие полицейские дубинки, и запуганные закованные в кандалы заключенные, сидящие в очереди с мешками на головах.
Стэнфордский тюремный эксперимент в 1971 году начался с реалистичных арестов добровольцев
Филип Г. Зимбардо
Эксперимент привел Зимбардо к выводу, что нормальных людей можно превратить в садистских тиранов или пассивных рабов не из-за каких-либо врожденных недостатков личности, а через обнаружение сами в дегуманизирующей среде: контекст был королем.И вдруг Зимбардо тоже. В одночасье он стал ведущим экспертом по тюремной реформе, и в течение следующего десятилетия он появлялся на серии слушаний Конгресса и консультативных комиссий по тюремной системе США.
Стэнфордский эксперимент мог начаться как психологическое исследование тюремного заключения, но Зимбардо и бесчисленные комментаторы СМИ с тех пор обратились к нему, чтобы осветить постоянно расширяющийся спектр поведения — жестокость полиции, корпоративное мошенничество, домашнее насилие, геноцид.Каждый призыв к эксперименту укреплял его в общественном воображении. Эксперимент вошел в программу обучения психологии из-за его простого и убедительного вывода о том, что коррумпированная среда может превратить хороших людей во зло. И, конечно же, он сделал прыжок в популярную культуру, вдохновив документальные фильмы, книги и драматические постановки. Самым последним художественным фильмом, основанным на нем, был фильм The Stanford Prison Experiment 2015 года, консультантом которого был Зимбардо.
Подорванное доверие
Зимбардо был избран президентом Американской психологической ассоциации в 2002 году, а в 2012 году получил золотую медаль Американского психологического фонда за жизненные достижения.Несмотря на признание Зимбардо и его карьерные почести, а также его эксперимент во всех учебниках, академическая психология неоднозначно относится к этому вопросу. Неудивительно, учитывая, что научная достоверность эксперимента сильно пострадала.
С одной стороны, благодаря своему высокому авторитету и ноу-хау в СМИ Зимбардо много сделал для продвижения социальной психологии. С другой стороны, этика, методология и выводы эксперимента давно беспокоили коллег. Первая критика, опубликованная в 1973 году, подвергала критике этику исследования и ставила под сомнение оправданность очевидной деградации молодых людей, учитывая неудивительный результат эксперимента.К 1975 году методология эксперимента также подверглась критике. Утверждения Зимбардо о том, что результаты подтверждают мнение о том, что поведение определяется обстоятельствами, а не личностью, с тех пор подвергались серьезным возражениям со стороны все большего числа исследователей. В конце концов, утверждали критики, поведение охранников вряд ли было спонтанным: они знали, что от них ожидают поведения тиранов, и их поощряли к этому. И, по собственному признанию Зимбардо, две трети из них не действовали садистски, что противоречит его утверждениям о том, что ситуация оказала подавляющее влияние на их действия.
Как такое ошибочное исследование стало настолько известным? Во-первых, существует мощная идея о том, что зло скрывается внутри всех нас, ожидая появления правильных — или неправильных — обстоятельств. Сам эксперимент может шокировать, но то, как он перекликается с архетипическими историями о греховности, не позволяет избавиться от него.
Затем есть сам Зимбардо, убедительный рассказчик, который занимает центральное место в драме. В этом первом опубликованном отчете Зимбардо признался в растущем чувстве беспокойства по поводу своей роли архитектора эксперимента такой жестокости.Его прозрение, которому способствовал визит его тогдашней подруги, которая была потрясена его поведением, о том, что он тоже был развращен властью, побудило его отменить эксперимент. Такое признание вины обезоруживает критиков этики эксперимента и предполагает, что мы можем доверять ему и без прикрас дать отчет об исследовании. Есть отголоски библейских историй обращения; Последующее участие Зимбардо в тюремной реформе и совсем недавно в проекте по обучению простых людей тому, как они становятся «героями», является формой искупления.«Я хочу, чтобы меня помнили не как доктора Зла, — говорит мне Зимбардо, — а как доктора Гуда».
Его публичные выступления, выступления на телевидении и выступления на TED имеют евангельский оттенок. Посмотрим правде в глаза: «добро против зла» продается, и это позволяет избежать хлопот, связанных с попытками понять тонкости человеческой психологии.
Зимбардо также обладает талантом переосмысливать «уроки» Стэнфордского эксперимента, чтобы уловить преобладающий дух времени. В 2004 году исследование попало в заголовки газет, когда выяснилось, что американская военная полиция злоупотребляла и пытала заключенных в иракской тюрьме Абу-Грейб.Публичные дебаты о том, как американские солдаты могут себя вести, вызывали такие ужасающие сравнения с экспериментом, возрождая карьеру Зимбардо как назначенного правительством эксперта. В редакционной статье Boston Globe он писал: «Ужасные вещи, которые мои охранники [в Стэнфорде] делали со своими заключенными, были сопоставимы с ужасами, которые испытывали иракские заключенные». На самом деле ужасающие и унижающие достоинство акты физического, психологического и сексуального насилия, совершенные в Абу-Граибе, намного превосходили все, что испытывали заключенные Зимбардо.
Филип Зимбардо запечатлел деградацию заключенных в своем эксперименте на пленке
Чак Пейнтер / Стэнфордская служба новостей
Но это новое внимание вызвало более критический анализ со стороны журналистов, которые обошли Зимбардо и разыскали людей, которые принимали участие. Вскоре в жестко контролируемом повествовании Зимбардо появились трещины.
В интервью с исследователями и участниками возникла альтернативная история. В статье, опубликованной в журнале Los Angeles Times в 2004 году, Алан Зарембо сообщил, что «заключенный» Дуглас Корпи был возмущен этим экспериментом и тем, что Зимбардо использовал его.И Корпи, и Дэйв Эшелман, которого часто изображали как одного из наиболее садистских охранников, говорили о постановочном «эксперименте» и о том, что они вели себя, чтобы выполнить свою роль в качестве платных участников. Это подорвало настойчивость Зимбардо в том, что его участники безоговорочно принимали реальность драматической ситуации.
В 2011 году Зимбардо признал ограничения исследования. «Это не был формальный эксперимент. Мои коллеги, вероятно, никогда не задумывались об этом », — сказал он в интервью. В громком сообщении в блоге в 2013 году автор учебника Питер Грей осудил включение эксперимента в преподавание психологии, а позже назвал его «позором для поля».
В апреле этого года французский писатель Тибо Ле Тексье опубликовал книгу Histoire d’un Mensonge («История лжи»). Ле Тексье сравнил архивные записи с опубликованными отчетами Зимбардо, прослушал аудиозаписи и видеозаписи эксперимента, отредактированные из публичных презентаций, и взял интервью у научных сотрудников, бывших «охранников» и «заключенных». Он пришел к выводу, что утверждения Зимбардо были преувеличены, а его выводы — пустыми.
В последующей статье на сайте Medium журналист Бен Блюм поставил Зимбардо перед лицом противоречий, обнаруженных Ле Тексье.Зимбардо указал на известность эксперимента в качестве своей защиты. Позже он опубликовал опровержение на своем веб-сайте, приведя в ярость критиков его исследования, назвав их «блогерами» и назвав их выводы «различиями в интерпретации». Только время покажет, уменьшат ли эти недавние открытия эксперимент в общественном воображении.
Если можно сказать, что социальная психология достигла статуса религиозного учения, то Зимбардо — один из самых известных проповедников в этой области.И, как хороший проповедник, Зимбардо представляет историю эксперимента как вневременную притчу. «Известные исследования, такие как послушание Милгрэма авторитету, тест Мишела с зефиром, тюремный эксперимент в Стэнфорде, поднимают моральные вопросы и предлагают уроки психологии искушения», — говорит мне Зимбардо. «Подумайте о молитве Господа. Какая ключевая линия? «Не введи нас в искушение, но избавь нас от зла». Искушения окружают нас повсюду, и кто поддается и кто сопротивляется, это фундаментальная черта человеческой природы.